И опять Робертс в поиске. «Чтобы узнать новости моей личной жизни, мне достаточно открыть газету», — говорила она. Период же после 1991 года Джулия прокомментировала следующими словами: «Я не снималась не из принципа. Просто проекты, которые мне предлагали, были отвратительными. Я не собиралась меняться только потому, что вокруг меняются обстоятельства. Я была очень уверена в себе: мне было 24 года, и я не хотела подчиняться давлению. В отместку обо мне стали говорить, что у меня проблема с психикой и что я наркоманка. Одна очень известная актриса согласилась на роль, от которой я отказалась, и поэтому меня стали считать дебилкой».

Впрочем, пресса не унималась. Каждый день после уединения Робертс журналисты в своих статейках наносили ей травму за травмой своими прогнозами: «Ее отпуск длится уже более полутора лет и вряд ли когда-нибудь завершится. А образ жизни внушает серьезные опасения относительно ее вменяемости».

Конечно, Джулия частенько сама давала повод для подобных заявлений. Она с головой погрузилась в любовные переживания. Сначала она появлялась на светских раутах и премьерах, едва держась на ногах после выпитой бутылки текилы, в обнимку с каким-то подозрительным спутником. Потом и вовсе, напялив драные джинсы и безразмерную футболку, все вечера проводила в затрапезных дискотеках и барах. Ее, как и прежде, принимали там за свою, и что удивительно, никто в ней не узнавал знаменитую «Красотку». Неожиданно для себя она почувствовала себя той, кем, собственно, и была — обыкновенной девчонкой, которой не успела побыть в свое время. Видел ли ее в этот период брат Эрик, утверждать трудно, но поводом для их ссоры стал именно внешний облик сестры, поскольку он начал критиковать ее стиль, манеры и прическу. Это произошло незадолго до несостоявшейся свадьбы с Сазерлендом. Джулию буквально ошеломил удар, нанесенный братцем, который ни с того ни с сего публично оскорбил сестру, обвинив ее в дурных провинциальных вкусах. Якобы Джулия и выглядит, и одевается хуже всех в Лос-Анджелесе…

Какое-то время она не могла понять, что произошло в их отношениях с братом. С некоторых пор он разговаривал с ней подчеркнуто насмешливо, а главное — снова стал колоться, как будто назло… А однажды позволил себе жестоко высмеять ее в присутствии Кифера, который, к ее ужасу, не удержался от смеха. Вечером она позвонила брату: «Зачем ты портишь мне жизнь? Разве ты не понимаешь, как важно, чтобы Кифер уважал меня? Неужели я так отвратительно выгляжу, что ты не мог этого стерпеть?» «Дорогая, ты прекрасна, как лань, — ответил Эрик. — Такая же глазастая, стройная, трепетная… И так же нелепо выглядишь в цивилизованном городе. Да и ума, что у тебя, что у лани…» Джулия бросила трубку, не дослушав сомнительных комплиментов.

«Мне не нравилось, что она постриглась и обесцветила волосы, — говорил Эрик. — Джулия устроила мне истерику — я якобы не уважаю в ней актрису. Она, мол, сделала это для роли феи в «Крюке». Почему мне можно изменять свою внешность для фильмов, а ей нельзя? Кроме того, я услышал от Джулии, что во мне нет доброты, осталась только ненависть к людям. И с того дня я понял, что нам не о чем разговаривать. Она вела себя как ребенок. Я понял, что ей нужно общаться с другим человеком. Желательно взрослым и ответственным. А я в те годы сидел на игле и был по уши в дерьме. Обе мои сестры, Лиза и Джулия, смогли вырваться из Джорджии только благодаря мне, но как только они перестали во мне нуждаться, они списали меня со счетов. Я не могу их винить. Мы никогда не понимали друг друга».

Это и стало началом их вражды. Пресса тоже способствовала такому развитию событий, ведь не часто в «звездном царстве» происходят разборки между кровными родственниками, тем более единоутробными — братьями и сестрами.

Еще труднее было понять Джулию, когда она вдруг покинула свою роскошную виллу и перебралась в обшарпанную однокомнатную квартирку одного из своих друзей, где спала прямо на полу, а от вечно раскрытого стенного шкафа до ее лежбища было не более двух метров. Другой мебели в комнатушке не было. На кухне стоял диван, закопченная плита и два шкафчика с посудой. Словом, обстановка была явно в стиле ее джинсовой униформы.

В начале 1992 года в прессе промелькнуло сообщение, что Робертс согласилась сняться в американской киноверсии французского фильма «Никита». В Голливуде у многих возникли сомнения, справится ли молодая актриса с ролью наркоманки, преступницы, убийцы, спасающей свою жизнь ценой сотрудничества со спецслужбами. «Примут ли зрители Джулию, не соблазняющую, а убивающую представителей сильного пола?» — вопрошали репортеры. Не выдержав этой шумихи в прессе, Джулия отказалась от роли.

В этом же году ей предложили сниматься в английской картине «Влюбленный Шекспир». С ней заключили контракт «или играть, или платить», условия которого были более чем выгодны. Такие соглашения делались только с самыми высокооплачиваемыми голливудскими звездами, так как трактовали следующее положение: снимается ли актриса в фильме или нет, все равно она получает гонорар плюс процент с дохода фильма, если он составляет свыше 100 млн долларов в Штатах, и еще процент, если он собрал ту же сумму по всему миру. Таким образом, Робертс во всех случаях была в выигрыше. Джулия хотела, чтобы ее партнером был красавчик Дэниэл Дэй-Льюис.

И дело было скорее всего не в том, что Дэниэл уже был удостоен в 1988 году премии Американской киноакадемии — «Оскаром» и его первые роли в театре и кино сделали его знаменитым в Англии и во всем мире, как и его романы со знаменитыми кинозвездами — француженками Жюльетт Бинош и Изабель Аджани. Роман с последней к этому времени длился уже пять лет. Встреча Аджани с Дэй-Льюисом для актрисы стала поистине обретением родственной души. Познакомились они на премьере фильма «Камилла Клодель» в 1989 году в Лондоне и с первого взгляда влюбились друг в друга. Изабель перебралась в Лондон. Они собрались было пожениться, но тут с Дэниэлом произошел «казус» на сцене Национального театра, где он играл в «Гамлете». Во время спектакля ему померещилось, что перед ним не тень отца Гамлета, а его собственного родителя — Сесила Дэй-Льюиса, известного поэта, умершего за несколько лет до этого. Дэниэл в слезах покинул сцену и спектакль был отменен. Актер же угодил в психиатрическую клинику. Тогда-то Изабель и задумалась: стоит ли ей вступать в брак с больным человеком. Ко всему прочему она устала читать в газетах о его «подвигах» на любовном фронте. Однако увлечение Дэниэла Изабелью оказалось удивительно долгим. Пожалуй, его интриговала независимость подруги, которая ничего от него не хотела и не требовала, оставаясь свободной, как и он сам. Они оба считали, что брак стесняет творчество. Однако Аджани в этот период жизни постоянно отказывалась сниматься в кино. Для нее в эти годы временное местожительство Дэниэла являлось и ее домом. Разумеется, она знала о том, какую характеристику дала ему Тильда Свинтон, героиня фильма «Орландо»: «Это очень жестокий человек… На его «Оскаре» за фильм «Моя левая нога» — моя кровь». Тем не менее, Изабель свыклась с его постоянными отлучками, изменчивым характером, частыми госпитализациями в психиатрических клиниках. Когда же у них кончались деньги, она наскоро снималась в какой-нибудь рекламе, словно забыв, что является крупной французской актрисой. Два-три дня работы — и крупный чек. И снова с Дэниэлом. Впрочем, случалось, что их отношения заходили в тупик. Как раз в один из таких моментов в 1993 году произошло знакомство Джулии с Дэй-Льюисом.

Глава компании «Мирамакс» Харви Ванштейн решил, что идеальными исполнителями в фильме «Влюбленный Шекспир» могли бы стать Робертс и Дэй-Льюис. Однако первая встреча с модным английским актером оказалась во всех отношениях малообнадеживающей, хотя Джулия и пустила в ход свою знаменитую улыбку, стреляла глазами и соблазнительно покачивала бедрами. Актер при всей его обходительности остался равнодушен, вежливо улыбался, не проявляя при этом ни малейшего интереса к ней, как женщине. Он охотно говорил о роли Шекспира, которая была написана в сценарии. И только. В это время его больше волновала ссора с Изабель, у которой лопнуло терпение, когда она узнала, будто Дэниэль «закадрил» ее на спор с одним из приятелей. К тому же у Аджани, предпринявшей попытку вернуться в кино, снявшись в фильме «Токсик Афферс», произошла осечка — картина стала самой неудачной в ее карьере. После провала фильма на кинофестивале в Каннах, Дэниэл как истинный джентльмен кинулся поддержать в трудную минуту свою подругу. Поэтому ему было не до Джулии, внезапно возникшей на его пути.

Тем не менее, Робертс никак не устраивало положение быть в «запасе». Вряд ли она в этот период осознавала, что по-настоящему влюбилась, а скорее из-за спортивного интереса старалась расшевелить Дэй-Льюиса тем сильнее, чем сдержанней он был.

В результате первой встречи Джулия заявила Ванштейну, что Дэниэл необыкновенен, и она, мол, будет сниматься только с ним. Одновременно с этим заметив, что такой утонченный проект, как «Влюбленный Шекспир» нуждается в очень тщательной проработке всех аспектов и поэтому, мол, в съемочный график необходимо внести репетиционный период.

Руководство согласилось с требованиями актрисы. Начавшиеся через неделю репетиции в Лондоне вопреки существующей практике, затянулись. И отнюдь не на один месяц.

Актеры тем временем постепенно входили во вкус. Робертс вела умелую игру не только в соответствии со сценарием, но во многом руководствовалась личными интересами, подчеркивая, что ей необходимо учиться у Дэниэла настоящему актерскому мастерству. Еще на читке сценария она почувствовала влечение к актеру. Особенно волновало его равнодушие, оно притягивало ее к нему еще сильнее. Однажды во время репетиции любовной сцены Джулия никак не могла «зацепиться» за концепцию, предлагаемую актером… Сказав, что она никак не может настроиться на эту сцену, Джулия попросила Дэниэла показать ей Лондон. Однако Дэй-Льюис взмолился, что, мол, после такого трудного съемочного дня, лучше было бы отдохнуть, чтобы с ясной головой продолжить репетицию на следующий день. На что Робертс безропотно согласилась, но, как оказалось, это было тонкой уловкой. Уже находясь у дверей своего номера в отеле, она внезапно остановилась и хлопнув себя по лбу, воскликнула, что все поняла. «Главное в этой сцене — плавное перетекание мужской агрессии в женскую!» А затем пригласила Дэниэла зайти к ней в номер, где принялась развивать свою концепцию, что, мол, сначала ее героиня стесняется своей женственности, а затем постепенно раскрепощается. Словом, инициатива перешла в руки «Красотки», и Дэниэл, разумеется, понимая, что наносит очередную обиду Изабель, позволил себе расслабиться. Ему вроде бы стало легче, когда он оставил где-то в стороне проблемы, связанные с подругой. Однако иллюзии рассеялись на следующее утро после того, как Робертс заявила позвонившему ей Харви Ванштейну, что она и ее партнер готовы перейти от репетиций к съемкам. Услышав это, Дэниэл в знак согласия только пожал плечами, но когда она, повесив трубку, сказала, что хочет вечером познакомить его со своими друзьями, он заявил, что, во-первых, он сегодня занят, а во-вторых, он принадлежит только самому себе и это следует запомнить раз и навсегда…

На следующий день Ванштейн вынужден был сделать заявление, что проект «Влюбленного Шекспира» откладывается на неопределенное время. Дело было в том, что Робертс, разозлившись на слова Дэниэла, в тот же день улетела в Штаты и скорее с досады в скором времени нашла замену в лице певца Лайла Ловетта.

Был у нее еще один заманчивый проект — стать партнершей популярного актера Тома Круза в новой картине Сидни Поллака «Фирма». Но и здесь ее постигла неудача. В конечном счете на эту роль была выбрана актриса Робин Райт.

Однако время шло, и побег от реальности все-таки когда-нибудь должен был завершиться. Пророчества прессы, что Робертс суждено до конца дней своих прожить «нищей старой девой в сумасшедшем доме» в конце концов встряхнули ее. Она принимает решение, что выйдет замуж за первого, кто сделает ей предложение. Впрочем, злые языки и тут нашлись, утверждая, что это предложение скорей всего сделает она сама.

Джулия была на распутье. Она понимала, что в какой-то мере малейшая остановка в карьере подобна гибели. «Я думала, что моя карьера — как старый неисправный автомобиль. Если он долго будет стоять на месте, то есть опасность, что мотор вообще никогда не заведется».

К тому же, как уже говорилось, Джулия находилась в не очень-то дружеских отношениях с братом. Она понимала, что происходит. И какое-то время пыталась уладить конфликт, но ее собственная жизнь была слишком насыщена разными событиями, и ей некогда было подчас заниматься семейными разборками.

После триумфа «Красотки» между братом и сестрой вообще образовалась настоящая пропасть. Если поначалу Эрик чувствовал в себе нарастающую ревность из-за того, что Джулия обгоняет его в карьере семимильными шагами, то теперь он был не в состоянии оценить по достоинству успехи сестры, так как считал, что заслуга в этом принадлежит лично ему. Он понимал, что завидует ей и оттого начинает ненавидеть. Ко всему, слава Джулии превратила его жизнь в кошмар: он перестает существовать в качестве независимой единицы и превращается в «брата знаменитой Джулии». И он не выдержал. Не выбирая выражений, Эрик начал поносить ее на страницах бульварных изданий. Казалось, Джулия понимает состояние брата и не обижается. Она даже пыталась помириться с ним, но в конце концов и у нее лопнуло терпение, когда она читала «шедевры» типа: «Моя сестра — бездарность, но никто почему-то этого не видит. Впрочем, и нравственность никогда не относилась к числу ее основных достоинств!» Проигнорировав все вопросы журналистов по этому поводу, актриса заметила: «Не собираюсь отвечать. Если Эрик злится на меня — это его личное дело. Только вот никак не пойму за что. За то, что я более талантлива?» Этого Эрик вынести уже не мог. Ярость переполняла его, и он решил уничтожить ее… хотя бы морально.

Выпив изрядное количество своего любимого виски, он позвонил сестре: «Джули, ну ты и гадина! Использовала меня как последнего дурака. Выехала на моей славе, а сама ничего не стоишь. А ведь я обманул тебя тогда, в детстве, когда сказал, что ты станешь красоткой. Никогда ты ею не станешь!» — «Уже стала, дорогой, — спокойно ответила она. — Хоть обделайся от злости, обезьяна!»

Обвинения и даже оскорбления, брошенные в адрес друг друга братом и сестрой, вызвали живейший интерес широкой публики. Симпатии большинства, как и следовало ожидать, были на стороне «бедного Эрика», так как у того были проблемы с наркотиками. «В течение многих лет я пыталась помочь ему, — говорила Джулия. — Я понимала, что несколько раз он оказывался на грани катастрофы. Но ведь он был почти на одиннадцать лет старше. Взрослый человек, а я еще совсем девчонка. И я поняла, что единственное, что я могу сделать, — это держаться в стороне. Надо было сделать выбор. И пусть это кому-то покажется эгоистичным, я решила, что моя жизнь должна быть заполнена хотя бы чем-то хорошим, а не драмами, тем более не моими».

И если раньше конфликт заключался главным образом в их личных взаимоотношениях, то новое обострение было вызвано теперь еще и вмешательством второй жены Эрика. Неприязнь между братом и сестрой вспыхнула с новой, еще большей силой. Дело в том, что, как только Келли Каннингем родила Эрику дочь Эмму, тот стал говорить об отношениях с Келли, как о самой большой своей ошибке в жизни. После развода с ней его практически лишили права встречаться с дочкой. Суд разрешил ему видеться с ней только в присутствии третьих лиц. Это его бесило, но самым неприятным для него была поддержка Каннингем со стороны сестры, которая вроде бы дала Келли деньги на адвоката. «Она отняла у меня все! — кричал Эрик после вынесения приговора суда. — Сначала мать, потом славу, а теперь еще мою дочь! Подумать только! Меня теперь называют «мистером Робертсом, братом знаменитой актрисы». Ха-ха! «Знаменитой актрисы»! Да если бы не я, она стала бы официанткой в закусочной! Это же я помог ей получить первую роль в кино. И я еще, как последний дурак, радовался ее успехам!» Джулия, когда ее спрашивали об этом, сначала отмалчивалась, а потом дала интервью журналу «Rolling Stone», в котором уже не скрывала свою враждебность по отношению к брату. Новая жена Эрика на страницах этого же журнала призывала ее вспомнить своих родителей и во имя родственных связей примириться с братом. Однако со стороны Джулии ответа не последовало. Ей явно не нравилась новая пассия Эрика, которая, по ее мнению, исповедовала сайентологию и вовлекала в это Эрика. Таким образом, перемирие не состоялось…

* * *

2 декабря 1992 года Джо Рот и председатель Дисней-студии огласили двухлетний контракт, подписанный с компанией «УМА Продакшенс» Джулией Робертс, по условиям которого она была вправе заниматься самостоятельным поиском, разработкой и продюсированием проектов фильмов, в которых будет играть главную роль. Необычность этой сделки заключалась в том, что кинозвезда создала собственную компанию совместно не со студией, а с независимым продюсером. Как известно, у Робертс были довольно близкие отношения с Ротом, который выбрал ее на роли в фильмах «В постели с врагом» и «Умереть молодым» во время своего пребывания у кормила власти в студии «XX век Фокс», а вот успех и славу актрисе принесла «Красотка», снятая на студии «Дисней».

«Я испытываю огромное уважение к Джо Роту и полностью доверяю его творческому чутью, — заявила Джулия. — Я счастлива вновь работать с ним и в рамках новой компании. К тому же мне очень приятно вернуться на студию Дисней».

Рот в свою очередь сказал, что у него нет сиюминутных планов в отношении Робертс, но он очень хотел бы видеть ее в комедиях и романтических мелодрамах.

10 января 1993 года в творческой жизни Джулии произошло событие, которое для нее было очень важным: она удостоилась признания той, с кем ее часто сравнивали, — самой Одри Хепберн. Разумеется, не все придерживались такого мнения. Например, великий режиссер Билли Уайлдер в своих мемуарах упоминал Джулию, признавая ее способности и комедийное дарование. Он писал, что полюбил ее сразу после «Красотки», однако попытки сравнения с Хепберн категорически отвергал: «Платье от Живанши больше ни на кого нельзя надеть!» Сама Джулия, впрочем, похоже, знала свое место и ни в коей мере не претендовала на чужое и даже сама участвовала в кампании за бережное сохранение старых фильмов, чтобы следующие поколения кинозрителей могли наслаждаться мастерством великих кинозвезд. Что же касается вышеупомянутой даты, то в этот день, по просьбе Одри Хепберн, Джулия получила ее премию, присужденную Гильдией киноактеров за выдающиеся достижения. «Она была больна в то время и не смогла приехать, чтобы получить ее, — говорит Джулия. — И мне посчастливилось, потому что она попросила меня произнести ее речь. Она сама написала эту потрясающую речь…»

Тем временем родственные междоусобицы и быт стали угнетать Джулию, и она возвращается на съемочную площадку. Правда, роль была малюсенькая — в фильме «Игрок» Роберта Олтмэна.

В эпизоде, который можно охарактеризовать как фильм в фильме, руководство студии просматривает снятую картину. На экране перед героями основного фильма идут заключительные кадры будущего «шедевра». Героиню Джулии выводят из камеры смертников на казнь. Ее привязывают к специальному стулу, камера наглухо закрывается, пускают газ. Но в голливудских боевиках обязательно должен быть хеппи-энд. В данном случае его олицетворял герой Брюса Уиллиса. Выясняется, что героиня в последнюю минуту оправдана. Брюс Уиллис мчится с этим сообщением в тюрьму, бежит по коридорам, чувствуя, что опаздывает, и казнь началась. Герой использует последний шанс — разбивает стекло и выносит на руках еще живую героиню, оправдываясь при этом, что задержался из-за пробки на улице. И, разумеется, поцелуй в объектив… В картине Олтмэна многие кинозвезды Голливуда были привлечены на эпизодические роли.

Главных героев играли Тим Роббинс и Грета Скакки, а в роли детектива снялся Лайл Ловетт — исполнитель песен в стиле кантри. Вот с ним-то и сошлась Джулия. Многих друзей актрисы удивило, когда они узнали, что он произвел на нее неотразимое впечатление. Оказалось, что Лайл был поклонником Робертс и повсюду возил с собой видеокассету с «Красоткой». Однако еще больше всех поразило стремительное развитие их отношений, хотя мало кто верил, что из этого что-нибудь получится.

Когда Джулию спрашивали, правда ли то, что спустя два дня после их знакомства во время банкета по случаю премьеры фильма «Игрок» она сама сделала ему предложение, актриса отвечала, что не помнит. По другой версии, Джулия как-то в одной из телепередач неосмотрительно назвала Ловетта в числе своих любимых певцов, а тот, услыхав это, собрался с духом и позвонил любимой актрисе. Он что-то долго и нудно говорил о погоде и классической музыке. Она, не выдержав этого, пригласила его в гости. И он поразил ее своей уродливой внешностью (прозвище Лайла среди друзей — Мистер Ужастик), бабочкой на смокинге и странной, торчащей чертополохом прической — некого подобия шалаша. Но было и другое в нем — настоящая рыцарская галантность. И если верить слухам, через два дня Лайл предложил ей руку и сердце. Однако другие источники утверждали, что это она на второй вечер после памятной встречи позвонила ему домой и сказала: «Что, если мы поженимся в этот уик-энд?» «Как хочешь, дорогая», — ответил ошарашенный Лайл…

Впрочем, всерьез эти слухи тогда еще никто не считал реальными. Однако это произошло.

27 июня 1993 года агент Джулии Нэнси Зельцер сообщила в «Ассошиэйтед Пресс», что ее клиентка Робертс несколько часов назад сочеталась законным браком с певцом и музыкантом Ловеттом Лайлом. Это было подобно взрыву бомбы. Репортеры не верили до тех пор, пока близкая подруга Джулии кинозвезда Сьюзен Сарандон не подтвердила факт замужества актрисы.

А дело обстояло следующим образом. Джулия отпросилась на несколько дней со съемочной площадки. «Я снималась в «Деле о пеликанах», — рассказывала она после свадьбы, — и единственный человек, который знал, что я собираюсь выйти замуж, был наш режиссер Алан Пакула. Я отправлялась на уик-энд и, проезжая на машине мимо ребят из съемочной группы, крикнула им: «Пожелайте мне удачи». Думаю, они не были удивлены, прочитав на следующий день о моей свадьбе».

Как выяснилось позже, гости были оповещены лишь за двое суток, поэтому в городок Мэрион в штате Индиана успели доехать только 75 человек. Словом, на свадебную церемонию были приглашены те, кто подвернулся под руку. Исключение составляли Сьюзен Сарандон, Тим Роббинс и их сын, который на церемонии звонил в символический колокольчик. Присутствие этого семейства являлось непременным условием. Многие посчитали приглашение очередным розыгрышем Джулии. В их числе был и любимый ею Ричард Гир. Создавалось ощущение, что решение было принято внезапно. «Нет, это было не случайно, — говорит Робертс. — Я была счастлива. Происходящее казалось мне сном, и я боялась проснуться».

Но и те, кто приехал, не избежали сюрприза. Они прямо-таки обомлели, увидев очаровательную невесту в облегающем белом платье и… босую. Венчавший молодую пару священник прилагал немалые усилия, отводя взгляд от ног невесты. Гости сочли выходку Джулии свидетельством того, что вся церемония — наполовину шутка. Когда ее спросили, почему она пошла под венец босиком, она, смеясь, отвечала: «Потому что я люблю быть ближе к земле!» Позже она призналась, что Лайл сам посоветовал ей так поступить. «Увидишь, как все будут любоваться твоими пальцами, и тогда ты поверишь мне, до чего они хороши», — якобы сказал он.

«Он совершенен, — говорила Джулия. — Я узнала с ним такую любовь, о которой пишут романы и стихи. Если вы хотите узнать о наших чувствах — почитайте Байрона, он писал как раз о нас».

На третий день после венчания Робертс как ни в чем не бывало появилась на съемочной площадке. Среди ее коллег многие даже не знали, что она стала замужней дамой.

После свадьбы Ловетт отвез супругу в свой старинный техасский дом, построенный еще его дедом 100 лет назад посреди обширных фермерских угодий. Со стен комнат на Джулию смотрела масса фотографий… с ее изображением в разных видах: «А я даже очень ничего», — про себя отметила она, рассматривая эту «выставку».

Словом, парочка, которую тут же окрестили «Красавица и Чудовище», зажила своей жизнью. Лайл всячески старался укрепить Джулию в собственной безупречности. Ее знакомые и друзья подтверждали, что Чудовищу удалось вылепить из Красотки настоящую Красавицу.

«Лайл — идеал мужчины для меня, — неоднократно заявляла Робертс, — спокойный, тихий, терпеливый, он способен на страсть и всепрощение. Я надеюсь, что мы в скором времени заведем младенца».

Многие видели, что Лайл души не чаял в молодой супруге, но даже ярые романтики не могли отделаться от мысли, что все происходящее для Робертс — некий сценарий, который она решила разыграть в собственной жизни, а может, это очередная попытка забыть, наконец, Ричарда Гира.

Похоже, не могла понять и писательница Джеки Коллинз, что такие девушки, как Робертс, живут мечтами и чувствами, заявив: «Этой девушке надо хоть раз подумать, прежде чем бросаться из одного романа в другой».

Но уже вскоре пресса начала муссировать тему: «Почему, если у супругов такая гармония, живут они по большей части порознь?» Казалось, ответ напрашивается сам собой: у нее — съемки, у него — концерты. Друзья Ловетта утверждали, что молодожены прожили вместе не больше месяца. Джулия большую часть времени проводила в Нью-Йорке, а Лайл предпочитал тихую деревенскую жизнь. «Мы виделись каждую неделю, но дольше семи дней вместе не оставались», — признался Лайл журналу «People».

Справедливости ради заметим, что Робертс была ведь не только женой. В это время она прилагала все усилия, чтобы сменить свое экранное амплуа. После «Игрока» она стала героиней серьезного криминального триллера «Дело о пеликанах» по роману Джона Гришема, в котором сыграла студентку юридического факультета Дарби Шоу, расследующую дело об убийствах. Она была крайне удивлена и польщена, узнав, что знаменитый писатель, сочиняя характер своей мужественной героини, имел в виду ее.

«Я написала ему, что мне очень понравилась его книга, — рассказывала Джулия. — Когда мы встретились, я ему сказала: «Я очень рада, что буду играть Дарби, но в книге постоянно упоминается, что она носит обтягивающие джинсы и что у нее красивые ляжки и ступни. Я никогда не ношу обтягивающие джинсы, и ноги у меня некрасивые». Он сказал, что это не самое главное. Но все равно я на всякий случай сделала педикюр, чтобы войти в роль».

Порой методы актрисы вхождения в образ казались смешными. Вспомнить хотя бы случай во время съемок сцены, когда героиню выбросила на берег морская волна в фильме «В постели с врагом». Здесь же — педикюр для вдохновения. Наверное, это еще не самый странный пример ее чудачеств.

«Когда я работала на фильме «Дело о пеликанах», а надо сказать, что до этого фильма я два года нигде не снималась, — это была своего рода забастовка, потому что мне не нравились сценарии, которые мне предлагались. Они были банальными и избитыми, лишенными оригинальности. Так вот, вместе с «Делом о пеликанах» я вернулась в кино. Для 25 лет это звучит невероятно. Я прониклась своей героиней, ее ситуацией… В общем, я опять начала работать. Алан Пакула — фантастический режиссер. Он доверял мне целиком и полностью. И это притом, что я два года не была задействована нигде. Я мучительно думала, как появлюсь на съемочной площадке, когда я уже забыла, как надо играть. Что если при команде «Мотор!» я буду стоять как истукан. Я была в панике. Я места себе не находила. Думала, что никогда еще в жизни так плохо не работала, что это мой худший фильм. Я действительно испытывала настоящий ужас, но со мной снимался Сэм Шепард, с которым я работала в «Стальных магнолиях», так что мне было в какой-то мере легче: хоть кого-то я знаю. До сих пор не пойму, как Алану удавалось находить правильные слова, как он понял мое состояние, но он всегда знал, что мне сказать».

На съемках она, конечно, влюбилась, хотя в это время у нее уже был возлюбленный Лайл Ловетт, и ожидалось, что из их отношений может что и получится.

«Мы едем с Дензелом Вашингтоном в Вашингтон, в штат Вашингтон, — вспоминает Джулия. — Это было нечто! Все длинное лето я и Дензел провели в раскаленном Вашингтоне. Дензел бесподобен, потому что и талантлив, и обаятелен, и нежен, он по-настоящему блестящий, великолепный актер. Ну и что тут говорить, я так хотела с ним целоваться в этом фильме. Не стану скрывать, я ждала его поцелуев. Я их хотела, и я была готова сама наброситься на него. Правда, это было потрясающе…

И мы бросились в объятия друг друга… Ну, а потом мы стали с ним листать страницы сценария, чтобы подсчитать, сколько еще дней нам осталось сниматься. Он мне говорит, как только снимут сцену, в которой старик умирает, нам останется сниматься не больше месяца. Я надеялась, что у нас впереди еще полгода, а он повторял: «Не больше месяца. Никто не будет снимать тебя полгода только потому, что тебе так хочется». Так мы считали дни. Осталось 17, а мне так хотелось, чтобы впереди еще было 30. Я все думала: «Пусть будет 30». Это притом, что я обожаю жену Дензела. И все же я надеялась, что все это продлится дней тридцать. Но все кончилось быстрее. Так что у меня не было шансов. Я хочу сказать тем, кто видел этот фильм, что меня часто останавливали на улице и спрашивали: «Ну почему вы так и не поцеловали Дензела?» Я бы тоже хотела это знать. Если бы это зависело только от меня, я бы свой шанс не упустила. В конце фильма, когда вы видите, как я смотрю на Дензела по телевизору, я словно хочу вам объяснить: пройдет время, и мы станем любовниками. Возьмите потом кассету и посмотрите еще раз. Станем любовниками, потрясающими любовниками! Я вам говорю!»

Из этих воспоминаний, не важно, что поведанных с юмором, становится ясно, что Дензелу нелегко было выдержать энергичную партнершу.

Думается, в фильме режиссер и сама актриса вряд ли стремились к тому, чтобы сделать в какой-то мере героиню сексуально привлекательной. Несмотря на все требования, Джулия отработала и в этой картине, как всегда, честно и сыграла нормальную живую девушку-студентку юридического факультета, находившуюся в экстремальных обстоятельствах, которой помогает журналист (Дензел Вашингтон) в противостоянии ЦРУ и прочим государственным спецслужбам.

«Только картина «Дело о пеликанах» Алана Пакулы, — призналась Джулия, — снова вернула мне желание сниматься».

В семейной жизни Джулия первое время использовала весь свой актерский талант, чтобы войти в роль жены.

«Она явно родилась не в свое время. Она — девушка эпохи Возрождения, — восхищенно говорил Лайл, — трепетная, чувственная и чистая! Она непосредственна и буквально излучает энергию».

У Джулии тоже нашлись слова в адрес супруга: «Лайл — один из самых некрасивых мужчин на Земле. Но за его внешностью прячутся большое любящее сердце и щедрая душа. С ним я почувствовала, как меня оставляют печали и заботы. Я не могу припомнить ни одной просьбы, в которой он бы мне отказал!»

В общем, казалось, что, несмотря на некоторые проблемы, связанные с ее карьерой, наступил безмятежный период жизни. Она вроде бы нашла свой идеал и навсегда избавилась от испепеляющего внутреннего огня, толкавшего ее на сомнительные похождения.

Вскоре Джулия вместе с Лайлом снова снимались у Роберта Олтмэна в фильме «Готовое платье», или «Прет-а-порте». И она снова выступила в небольшой роли журналистки. Этот фильм был поистине калейдоскопом, отражавшим безумие и фальшь мира моды. В картине были заняты многие мировые кинозвезды, среди которых: Софи Лорен, Марчелло Мастроянни, Лорен Бэколл, Ким Бэсинджер, Жан Рошфор и другие.

Роберт Олтмэн как-то сказал, что, если бы Робертс играла в баскетбол, она стала бы Майклом Джорданом. Так он расценивал ее потенциал и энергию. «Ну. Это было, — говорит Джулия. — Как актриса я хотела превзойти себя. Я познакомилась с Бобом, когда у меня была маленькая роль в «Игроке», которая, на мой взгляд, была просто прелестной. Мы с ним подружились. С Тимом Роббинсом, а он мой большой друг, мы как-то решили поехать в Париж и прихватить с собой Роберта. И это было забавно и очень весело».

Олтмэн говорил, что не собирался давать актерам каких-либо указаний, так как, по его мнению, это сбивает их с толку: «Я хочу лишь, чтобы они чувствовали себя раскованно. Диалоги они могут импровизировать».

В этом водовороте оказалась и Джулия. И пусть фильм в целом получился менее увлекательным, чем поднятый прессой шум вокруг киносъемок, но он изобиловал интересными деталями и забавными наблюдениями. Джулия Робертс, а точнее ее героиня, выглядела, мягко говоря, ужасающе: с пятном цвета бордо на блузке, волосами то ли жирными, то ли мокрыми… Ее супруг Лайл тоже был занят в фильме в роли представителя обувной фабрики в Техасе. Трудно сказать, ревновал ли он Джулию, которой пришлось по ходу фильма играть немало постельных сцен с Тимом Роббинсом… В картине герои Джулии и Тима по недоразумению попадают в один гостиничный номер, при этом совершенно не зная друг друга. На самом деле они соперники, которые приехали в Париж освещать весенний показ мод. Поселившись в одном номере, они возненавидели друг друга, так как никто из них не хотел уступать эту комнату. Но вся прелесть была в том, что у них была выпивка. Они расслабились и стали… любовниками. Вот, например, одна из сцен их совместного пребывания в отеле. Завернувшись в простыни, они начинают выяснять, кто есть кто?

— Ты такой же, как все, типичный случай, — говорит она.

— Как все? — возмущается он. — Я тебя толком не знаю. Я тебе что, муж?

— Да никакой ты мне не муж. А я кто, по-твоему?

— Потаскуха.

— Ты уверен?

— Разумеется.

— Да как ты смеешь!

— А что ты подмахиваешь?

— Это мое дело. — Она встает и включает телевизор.

— Опять дерьмовая мода.

— Лишь бы с тобой не разговаривать, — парирует она его реплику.

— Давай потанцуем? — предлагает он.

— Потанцуем?..

Они были бесподобны: очень трогательны и очень смешны…

Однажды Робертс проговорилась, что ей довольно трудно приходится быть зависимой в своих действиях от кого-то. Как образцовая супруга, она должна была ставить мужа в известность, например, что вернется домой поздно, так как ей хочется пойти на дискотеку, а назавтра махнуть с приятелями на курорт. Не просто также жить с человеком, если он любит порядок, складывает стопочкой вещи, сдувает пылинки, а ты сбрасываешь одежду прямо на пол и не признаешь порядок всем нутром.

В первое время после свадьбы Джулия коренным образом изменила свой образ жизни, бросив пить и курить, посещать ночные дискотеки, превратившись в домоседку. Однако спустя некоторое время Лайла заметили в обществе его бывшей невесты актрисы Эшли Джад, а Джулию запечатлели танцующей в обнимку с Итаном Хоуком. Вот тогда-то супруги и разъехались.

Ко всему, Джулия вновь основательно пристрастилась к горячительным напиткам, из которых предпочитала текилу. На богемных вечеринках в компании поклонников или околокиношных мальчиков она не выпускала из рук бокала с коктейлем, накачиваясь к исходу вечера до горизонтального положения. До замужества при всем беспорядочном образе жизни эта опасная зависимость не принимала столь чудовищной формы. Вскоре она стала пить в одиночестве, когда Ловетт уезжал на гастроли. Сначала Лайл, застав Джулию в состоянии полной прострации, тактично уговаривал, просил прекратить безобразия, но она молча швыряла в него недопитой бутылкой… Ей вдруг стало нестерпимо скучно с правильным и положительным Ловеттом. Ее потянуло на темные бульвары и романтические встречи, к безумным вечеринкам, приключениям, рваным джинсам, старым друзьям, могущим всю ночь напролет отплясывать на дискотеках… Нашлись свидетели, которые вроде бы видели Робертс с известным голливудским донжуаном Дэниэлом Дэй-Льюисом, которого она когда-то сватала в свои партнеры в фильм «Влюбленный Шекспир».

Лайл признавался, что даже в самых страшных снах не мог вообразить себе тот ад, который устроит ему супруга.

Развязка наступила в марте 1995 года. До двухлетней годовщины их совместной жизни оставалось три месяца. Многие считали, что виноват во всем был Лайл, которого папарацци «засекли» в обществе бывшей невесты Эшли Джад. Утверждали также, что у него якобы начался роман с певицей Келли Уиллис. Думается, и Джулия в долгу не осталась.

По всему, те, кто ее имя связывал с именем Дэй-Льюиса, были в определенной мере близки к истине.

В этот период вновь пересеклись судьбы двух кинозвезд: Робертс и Аджани.

Изабель приняла покаяние Дэниэла о мимолетной связи с Джулией, обратив все в шутку, сказав, что, мол, Джулия не первая и не последняя женщина в его жизни, как и он в жизни «Красотки». Однако, шутки шутками, а Аджани быстро разыграла роль и нанесла ответный удар — через два месяца она уже ждала ребенка от Дэниэла, сообщив ему об этом, будучи на седьмом месяце беременности. Впрочем, как и прежде, она продолжала играть роль свободной женщины, говоря, что не желает быть никому обузой. Дэй-Льюис словно ждал этих слов и конечно снова повел себя непредсказуемо. Поначалу он исчез и нашли его в клинике близ Блуа, где его «застукали» в постели с дочерью директора клиники, которая также являлась сестрой его психоаналитика. Изабель все-таки посетила его в этой клинике, но больше туда ее нога не ступала ни разу…

Как только эти слухи докатились до Нью-Йорка, Джулия немедленно обратилась к Харви Ванштейну, чтобы тот снова запустил проект «Влюбленный Шекспир» и опять-таки с участием Дэй-Льюиса. Актер долгое время отказывался, но когда ему предложили 10 млн долларов, он не устоял.

Тогда-то в бой и вступила Робертс. Она срочно подает заявление на развод с Ловеттом и в самый разгар бракоразводного процесса устремляется в Лондон. А Изабель наоборот — отправляется рожать в Нью-Йорк, подальше от любопытных глаз. За несколько дней до начала съемок Дэниэл все-таки прилетел к ней с огромным букетом и признался, что… влюбился в Джулию. Это произошло 9 апреля 1995 года — к полуночи Дэй-Льюис стал отцом — Изабель родила сына. Дэниэл бросился в палату. «Он пришел после родов, — рассказывала Аджани, — поздравил меня, кормилица дала ему подержать ребенка, и он ушел».

В ответ на его заявление, что ему пора возвращаться в Лондон на съемки, Изабель не выдержала. На следующий день в прессе появилось сообщение, что ее помолвка с Дэй-Льюисом расторгается. Впрочем, через несколько дней лопнули и надежды Джулии.

За два дня до начала съемок студия, следуя традиции, устроила пресс-конференцию, чтобы объявить об этом событии.

«Я уверена, что получится гениальный фильм, — заявила Робертс. — В романтических историях главное — алхимия, а у нас с Дэниэлом ее предостаточно. Мы собираемся пожениться!» Услышав эти слова, Дэй-Льюис едва не взревел от злости, но, взяв себя в руки, сказал, что Джулия пошутила, и им просто прекрасно быть партнерами в картине.

После окончания пресс-конференции, разъяренная актриса закатила настоящий скандал, заявив, что ради Дэниэла она разводится с Ловеттом, а он, мол, еще говорит о каких-то шутках. В свою очередь актер заметил, что она принимает желаемое за действительное, что он очень хорошо к ней относится, но и только — он, мол, не из тех, кто женится. Словом, все ухищрения Джулии заманить его в ловушку брака результатов не дали. Он по-прежнему давал ей понять, что намерен вести игру по своему сценарию, а если она не желает — ее никто не держит.

В тот же день Джулия снова повторяет свой вояж — лайнер уносит ее в Нью-Йорк. А съемки фильма снова отменяются…

Дэниэл, поняв, что совершил оплошность, все-таки помчался следом за Джулией. Умолял ее не сердиться и принимать его таким, как он есть.

Прошел месяц, прежде чем Джулия смилостивилась и согласилась встретиться с ним в небольшом ресторанчике. Встреча, казалось, всколыхнула чувства любовников — они решили не расставаться, но из этого ничего не вышло. Она пыталась быть нежной и обольстительной, но Дэниэл принимал это как должное… И если Дэниэл не испытывал чувства ревности к партнерам Джулии по фильмам, то у нее каждая его отлучка оборачивалась дикой ревностью, а уж когда он уезжал к Аджани, чтобы навестить сына, ей казалось, что это навсегда! Она пыталась закатывать ему семейные сцены, а он становился все более отчужденным и начинал ее избегать.

Во время съемок фильма «Суровые испытания», в котором партнершей Дэй-Льюиса была Вайнона Райдер, Джулия едва ли не ежедневно наведывалась на съемочную площадку. Однако чутье все-таки подвело ее — Дэниэл неожиданно для всех женился на ассистентке картины Ребекке — дочери Артура Миллера. Аджани по этому поводу заметила: «Брак всегда ставит финальную точку. Лучше для себя я ничего не могла придумать…»

Тем не менее, для Дэниэла его связь с двумя кинозвездами еще не завершилась. Когда он готовился к съемкам в фильме «Боксер», то неожиданно узнал, что на роль героини претендуют Робертс и Аджани. К его счастью, роль отдали английской актрисе Эмили Уотсон. Однако во время съемок он заметил за собой слежку, которую якобы организовала Джулия, наняв детектива, чтобы тот информировал ее обо всех его передвижениях. Рассказывали, что он прямо со съемочной площадки позвонил Робертс и высказал все, что о ней думает, и что больше знать ее не желает. После этого разговора Дэй-Льюис, будучи в ярости, набросился на ринге на своего партнера по фильму, профессионального боксера, мысленно повторяя: «Как она могла?!», что тому ничего не оставалось другого, как послать его на пол мощным ударом. После нокаута Дэниэл больше года не мог самостоятельно передвигаться, а потом и вообще, закончив работу в картине, скрылся от людских глаз и вернулся в кино лишь спустя пять лет… Так что вопрос о совместной работе с Робертс в фильме «Влюбленный Шекспир» отпал вместе с их романом.

Тем не менее Робертс все-таки сделала еще одну попытку, чтобы сняться в этом фильме. Пусть даже без Дэниэла.

Джулия съездила в Лондон, где присутствовала на прослушивании молодых английских актеров, способных заменить Дэй-Льюиса. Продюсеры предлагали Хью Гранта.

Встреча ее с Грантом состоялась. В это время они были, как говорится, в разных «весовых категориях». Хью, при всем его остроумии на театральных подмостках и перед камерой, считал себя неудачником, постоянно жаловался на судьбу, да к тому же в этот период был стопроцентным безработным актером. Его страшили смотрины с Джулией. Оказавшись в одной комнате с ней, Грант, садясь в кресло, промахнулся, но приземлился не на пол, а на подлокотник, и потом полчаса сидел на нем, не зная, что делать: пересесть и обратить на себя внимание или сделать вид, что он из породы эксцентричных молодых людей, которые так поступают всегда…

В конце концов, проект «Влюбленный Шекспир» развалился. Джулия получила свой гонорар по контракту, студия «MiraMax» перекупила права на фильм для Гвинет Пэлтроу, которая впоследствии была удостоена «Оскара» за исполнение главной роли.

«По правде говоря, я не жалею о том, что упустила этот проект, — позже вспоминала Джулия, — хотя, конечно, временами было очень забавно смотреть на экран, пытаясь представить себе, как бы это могло получиться иначе. За эти годы проект сильно изменился, сценарий стал лучше: глубже и ироничнее».

Тем не менее, в какой-то мере Джулия оказалась проигравшей и в истории с фильмом, уступив оскароносную роль, и в личной жизни — оставшись без любовника и мужа.

Кое-кто посчитал, что Робертс испугалась, что становится слишком домашней и теряет форму «львицы, рожденной свободной». Впрочем, когда говорили, что ее брак с Ловеттом был ошибкой, она взрывалась: «Ошибка? О нет! Просчет? Да. Вообще, и меня, и обстоятельства моей жизни воспринимают куда более хаотичными и разрушительными, чем это есть на самом деле. Даже в худшие времена… Мы пережили с Лайлом тяжелое чувство потери. Но остались друзьями. Теперь я думаю, что необязательно выходить замуж, даже если с мужчиной тебя связывают любовь и дружба. Люди должны всегда иметь возможность свободно сойтись и разойтись».

После развода с Ловеттом она снова — прекрасная и несчастная, свободная и непредсказуемая. Ослепительная красавица на экране, в реальной жизни подчас становилась карикатурой на самое себя.

В брачные отношения она не верит: «Все эти белые платья, подружки невесты — все ужасно глупо и старомодно».

У нее снова депрессия. Казалось, что она не выйдет уже из этого состояния. Загулы ее больше походили на оргии. Вновь ночные клубы, дискотеки, романы. Однажды якобы даже видели, как она танцевала полуобнаженной на стойке бара, бросив бюстгальтер своим поклонникам в качестве сувенира, а потом, от нахлынувших чувств и выпитого, поцеловала барменшу Маргарет Эйвори взасос. И это длилось почти минуту. Барменша, правда, отрицала эти сплетни, говоря, что с парнем и то не смогла бы столько времени целоваться. Впрочем, в ответ на эти сплетни желтой прессы, как и на байку о ее однополых похождениях, Джулия рассказала, как все обстояло в действительности: «Дело было так. Я пошла в один клуб в Нью-Йорке, известный тем, что только женщины могут там танцевать на стойке бара. Но условием является то, что всякая танцующая женщина должна снять свой бюстгальтер, как плату за это почетное право. Те, кто в этом баре бывал, знают, что там эти лифчики горами выставлены на всеобщее обозрение. Так вот, я исхитрилась во время танца вытянуть свой через рукав, не раздеваясь. Но это была шутка! Мне миллионы предлагали, чтобы я появилась обнаженной в фильмах, а я всегда отказывалась. А уж даром — тем более! Потом еще появились сплетни, будто я тридцать секунд целовалась с какой-то женщиной. Тридцать секунд! Это же так долго, что можно заснуть от скуки! Кстати, я пришла в этот бар с четырьмя парнями-хоккеистами. Ну и молодец, Джулия, ее на всех хватает, она самая бойкая девушка в городе! — Вот и все, чего я добилась!»

И вдруг — все! Стоп! Робертс заявляет, что намерена заняться своим физическим и духовным здоровьем, перестает пить и, ко всему прочему, утверждает Фонд помощи каким-то чернокожим тропическим сироткам. Видимо, в память о Мартине Лютере Кинге и его семье, которая помогла ей появиться на этот свет.

Робертс наконец обретает спокойствие. Сама она так отзывается об этом периоде: «Настоящим поворотным пунктом для меня стал развод с Лайлом. В наших отношениях есть то, о чем я никогда ни с кем не смогу говорить, но одно могу сказать, не стыдясь: благодаря этому браку и разводу я стала по-настоящему взрослым человеком. Главное — я поняла правильность своего решения, смогла внушить себе, что я не должна стыдиться того, что брак не удался. Я не знаю, чья здесь вина».

Похоже, пришла пора — малость порезвилась девушка, ну и баста! К тому же, времени на пустое времяпрепровождение не было — приглашения на съемки сыпались со всех сторон. Зритель хотел видеть «красотку» на экране, а не в грязных газетах.

С 1993 по 1995 год Робертс снялась в пяти фильмах: «Я люблю неприятности», «Тема для разговоров», «Мэри Райли», «Майкл Коллинз» и «Все говорят, что я тебя люблю».

Фильм «Я люблю неприятности», на первый взгляд, вроде бы соответствовал поведению актрисы и ее душевному состоянию в этот период. Однако это касалось только названия картины. На самом деле все было иначе и гораздо проще. Супружеская пара — режиссер Чарльз Шайер и сценаристка Нэнси Мейерс, создавшие в недалеком прошлом такие фильмы, как «Отец невесты» и «Бэби Бум», на сей раз задумали специально для Джулии снять романтическую комедию. Как и в картине «Прет-а-порте», Робертс играла в этом фильме журналистку, которая занимается расследованием дела о железнодорожной катастрофе, в результате которой погиб крупный ученый. В ходе расследования журналистка Сабрина Питерсон сталкивается с коллегой из конкурирующей газеты Питером Брэккетом, в роли которого выступил Ник Нолти. Они всячески стараются обскакать друг друга, чтобы первыми заполучить сенсационную информацию, однако события складываются так, что журналисты вынуждены работать рука об руку, для чего заключают своего рода «договор о совместной деятельности», которая по ходу действия постепенно перерастает в любовь.

Но находить и подбирать один факт вдвоем, особенно если это просто листочек бумаги, на котором написан телефонный номер, не очень-то сподручно, и герои продолжают, вопреки соглашению, сначала деликатно, а потом с остервенением, отталкивать друг друга во имя достижения цели. Разумеется, злые силы всячески препятствуют журналистам добиться правды, ибо любая гласность о выведенной с помощью генной инженерии новой породе коров, чье молоко приводило к неизлечимым болезням, их не устраивала. Ведь не зазря же они потратили на этот проект массу денег. Однако торжествовать им не пришлось. Не без помощи героев фильма, которые в сложившейся ситуации все-таки вынуждены были объединиться, злодеи отправляются на тот свет, свалившись с высоченного здания.

На съемках фильма Джулия осталась верна себе. Уже на второй день работы она оценила выбор нижнего белья участников группы. «Бедняжке Джулии пришлось залезть в очень холодное озеро, да и денек выдался не из теплых», — вспоминала Нэнси Мейерс. Вторая часть сцены проходила на суше и требовала от героини появления в довольно скудном одеянии. Поэтому Шайер сразу же взял быка за рога. Было очень смешно, когда актриса, обернувшись и увидев режиссера, раздетого по пояс, вскрикнула от неожиданности. Так что проделать излюбленный трюк с раздеванием всей съемочной группы на сей раз ей не удалось…

Фильм «Я люблю неприятности» в конечном счете получился боевиком с элементами комедии — шутками и гэгами, а также стал своего рода рекордсменом по количеству штампов и банальностей. Критики отмечали, что тандем Нолти — Робертс также не слишком удался. Запуская картину в производство, Шайер и Мейерс делали ставку на возможность соединения сурового Ника Нолти и сияющей Робертс, однако зритель поверил в их взаимоотношения только в части, где они ругаются между собой, и лишь некоторые — в то, что они созданы друг для друга.

Люди, близкие к съемочной площадке, знали, что этот странный перекос вполне соответствует реальности. Во время съемок просачивались сплетни, что звезды не очень-то ладили. Тем не менее, Робертс, как настоящая голливудская профессионалка, никогда не говорила гадости о своих партнерах. В дни премьеры она выступила в журнале «Entertainment Weekly». «Бывало, что мы замечательно, вдохновенно подтрунивали друг над другом, мы часто заводили друг друга». Позже, однако, она призналась, что они с партнером порой доставляли друг другу неприятности и в конце концов сболтнула, что Нолти может быть «очаровательным и милым, но может быть и абсолютно отвратительным». Разумеется, студия и пресс-агенты отрицали слухи о конфликтах звезд, но все-таки кое-что в прессу просочилось. Газета «Лос-Анджелес Таймс» писала, что Робертс с презрением относилась к стараниям Нолти выглядеть крутым мачо, а Нолти, зная об этом, продолжал вести эту линию, чтобы ухудшить их отношения. Там же говорилось, что Джулия пару раз закатывала скандалы, а реплики им порой подавали их дублеры — настолько, мол, звезды ненавидели друг друга. Ник выслушивал от нее грубости, и если бы не бдительность ассистентов, дал бы ей хорошую затрещину.

Сам Нолти не стал комментировать слухи, хотя его агент говорил, что размолвки между исполнителями бывают всегда, и это нормально. Позже актер по-прежнему отказывался назвать фильмы, ставшие по его признанию, самыми печальными испытаниями в его жизни. Однако нетрудно предположить, что среди них наверняка оказалась бы и романтическая комедия «Я люблю неприятности».

В одном из интервью Ник Нолти, как бы невзначай, все-таки заметил, что, когда он попал в проект, у него начало ухудшаться здоровье и возникли проблемы с сердцем. Только когда съемки завершились, он снова почувствовал себя как новенький. «Разумеется, после этого можно купить мотоцикл или дом за 10 миллионов долларов, или поехать на Ривьеру. Но наступает момент, когда это омерзительное кино выходит на экраны. И тебе приходится выходить к журналистам, которые спрашивают: «Зачем ты снимался в этом дерьмовом фильме?!»

Словом, атмосфера, царящая на съемочной площадке, в определенной мере соответствовала названию фильма. Однако не следует отбрасывать и тот факт, что Джулию мучили общее недомогание и приступы рвоты, что, разумеется, сразу же вызвало слухи о ее беременности. Любители скандальных сенсаций уже потирали руки и готовились услышать крики новорожденного в апреле этого года. Актриса с упорством опровергала слухи, хотя в душе у нее и теплилась несмелая радость по поводу этого предположения. Но визит врача и результаты анализов, к ее несчастью, развеяли иллюзии. По свидетельству членов съемочной группы, разочарование Робертс не прошло даром — актриса долгое время находилась на грани нервного срыва.

Так или иначе, но несочетаемость тандема, проявившаяся даже на экране, не способствовала кассовым сборам. Эта картина с участием Робертс стала одной из редких, не имеющих успеха в прокате. К накалу страстей, которые разгорались между главными героями некогда в фильме «Красотка», пока никому так и не удалось даже близко подступиться. Звездный магнетизм Джулии Робертс, имеющий такую притягательность, что его хватало и на нее, и на ее партнеров, на сей раз не сработал.

Между тем следует сказать, что Робертс в этой картине ни на йоту не спасовала перед своим маститым партнером. И если в первых кадрах видны лишь ноги актрисы и ее нетвердая походка, то, когда она перестает, выполняя задания режиссера, быть очаровательной, загадочной и сексуальной и становится сама собой, ее искренность, непосредственность, неординарные смешные реакции и спонтанность поведения позволяют вновь убедиться в тонкой и честной работе актрисы.

Таким образом, и на кинематографическом фронте имели место первые неприятности. Они-то и дали почву для пересудов. А судьба, словно насмехаясь, предоставила Джулии новую роль в фильме «Тема для разговоров».

Героиня ленты Грейс в исполнении Джулии Робертс впервые задается вопросом, чего же все-таки хочет она в этой жизни… Грейс — современная женщина, южанка, примерная жена и мать, работает на ферме по выращиванию лошадей, занимается общественной деятельностью и вообще делает все, чего ждут от нее семья и знакомые. Однако за прошедшие годы ее супружеская жизнь постепенно потускнела и грозит перейти в серую привычку. Но тут она узнает, что ее благоверный Эдди изменяет ей, и все переворачивается в ее сознании. Она новыми глазами посмотрела на себя и свою жизнь, и… любовь разгорелась с новой, яркой силой.

Основная мысль фильма режиссера Лассе Хальстрема заключалась в довольно простой формуле — надо делать добро, и добро пойдет по цепочке — от одного к другому. В общем-то, в картине авторы описывают редкий случай, когда измена супруга пошла на пользу жене и окружающим. В фильме был и смех, и уныние, и грусть, и добро, хотя порой и в несколько переслащенном виде.

Джулия сыграла достаточно убедительно, однако думается, что сказать ей хотелось больше, чем требовал режиссер. Критики, естественно, подметили это, говоря, что отдельные искорки, которые содержались в сценарии, утонули в море семейных проблем героини. Кэннет Тэран в заметке «Дайте нам повод улыбнуться», опубликованной в газете «Лос-Анджелес Таймс», писал: «Главный вопрос, от которого зависит карьера Джулии Робертс, состоит в следующем: когда она поймет, что улыбаться — не преступление?»

Впрочем, в прокате эта трагикомедия прошла лучше предыдущего фильма. И тем не менее, Джулия по-прежнему не хотела эксплуатировать свою знаменитую улыбку, а точнее — славу королевы комедии, как ее нарекли в Голливуде. Она стремилась к драматическим ролям.

«Я люблю все фильмы, в которых снималась, — говорила она. — Я ищу проекты не по жанровому признаку — просто стараюсь найти хороший сценарий. Если я нахожу смешной сценарий — прекрасно. Если нахожу прекрасный трагический сценарий — замечательно. Хорошая драматургия — такая редкость, что привередничать по поводу жанра просто глупо».

Когда ей в руки попал сценарий «Майкла Коллинза», она тут же позвонила режиссеру Нейлу Джордану и попросила дать ей хотя бы маленькую роль в его картине, так как ей очень понравились и текст, и сюжет. Джордан пошел ей навстречу, и Робертс сыграла роль Китти Кирнан, подруги основателя Ирландской республиканской армии Майкла Коллинза, хотя первоначально планировалось пригласить на эту роль актрису Мэри-Луизу Паркер.

«Я был знаком с Джулией, — говорил Джордан, — с тех пор, когда мы снимали «Веселых духов». Она часто приезжала к Лайаму. Они в то время были очень близки. С тех пор мы не виделись, но мне очень нравились ее киноработы. Когда же мы встретились, она сказала, что будет во всем меня слушаться и полностью подчиняться моим режиссерским требованиям. Я согласился ее взять и не жалею об этом».

Участие Робертс подогревало интерес к фильму. В бульварной прессе делались предположения, что во время съемок Робертс хочет возобновить роман. Дело в том, что главного героя в картине должен был играть не кто иной, как Лайам Нисон. «Для Джулии это не просто роль, а продолжение романа», — писали журналисты.

Действительно, актриса вновь сталкивалась на съемочной площадке со своим бывшим почти что женихом. «То, что у нас с Лайамом была «история», — считала Джулия, — очень помогло нам быть естественными в роли любовников на экране».

Однако любопытство прессы не угасало. Репортеры искали и искали. В фильме был один щекотливый момент, когда герой Нисона просит руки героини Робертс.

«Не было никаких проблем, если вы это имеете в виду! — отрезал актер. — Мы с Джулией действительно хорошо знаем друг друга, и это помогло нам в работе. Самым трудным и интересным для нас было показать невинность любви наших персонажей. Мы вдохновлялись в работе перепиской Коллинза и Китти Кирнан, которую он любил. Но все, что между нами было раньше, — это вода, давно утекшая из-под моста. Это было 10 жизней тому назад. И для нее, и для меня». Джулия в свою очередь подтвердила сказанное ранее: «Когда я недавно снималась вместе с Лайамом Нисоном, мне вовсе не мешало, что когда-то нас связывали очень близкие отношения. Напротив, я даже испытывала энтузиазм. Особенно когда мы играли интимные сцены. Ведь гораздо проще показать любовь с человеком, которого знаешь до мелочей, чем с тем, с кем только что познакомилась на съемочной площадке».

К тому же, Лайам был уже женат на актрисе Наташе Ричардсон, дочери Ванессы Редгрейв, а у Робертс, как писали таблоиды всего мира, появился новый бойфренд, красавец Мэттью Перри — звезда телесериала «Друзья». Как раз на съемках одного из эпизодов сериала они и познакомились. Джулия исполняла роль Сьюзи — школьной подружки Чандлера, которого играл Перри. В одной из сцен, во время ужина, Сьюзи уговаривает Чандлера надеть ее нижнее белье, а затем соблазняет его в туалетной комнате ресторана.

Мэттью довольно оригинально рассказывал об их первой встрече: «Когда я увидел Джулию, то буквально потерял голову. Я сразу вспомнил любимый фильм своего детства — «Челюсти».

Через несколько дней после съемок на телевидении Джулию и Мэттью видели на вечеринке, на которую они прикатили на черном «Порше». А затем — в 7 часов утра целовались около его дома… По несколько раз в день он присылал ей факсы с объяснением в любви, а потом прислал несчитаное количество роз и коробок шоколадных конфет. Недолго думая, Джулия собрала вещи и перебралась из Нью-Йорка к нему в Лос-Анджелес. Однако вскоре ей показалось, что Мэттью слишком страстно целовал свою партнершу Дженифер Энистон. Хорошо зная на собственном опыте, что частенько бывает после этого с партнерами по съемочной площадке, она в один прекрасный день указала Перри на дверь…

Однако вернемся к фильму Джордана, которого сразу же после выхода на экраны картины обвинили в прославлении террористов из ИРА. Нейлу пришлось выслушать немало упреков из-за этого, но когда лента была признана событием в эстетических кругах, а ее национально-освободительный пафос удостоился «Золотого Льва» в Венеции, где Лайам Нисон также получил приз в номинации «Лучший актер», страсти как-то пошли на убыль. Стали даже поговаривать, что Джордан снял умный триллер в духе «Лоуренса Аравийского».

В США, впрочем, фильм пришелся, как говорится, не ко двору. Критики отметили плохой ирландский акцент Робертс и благополучно предали картину забвению.

Джулия продолжала добиваться, чтобы ее признали как актрису, а не только в качестве «красотки». Природа наделила ее такой внешностью, при которой от трагического до комического, действительно, всего один шаг. Тем более, пришло время коренным образом переосмыслить «миф Джулии Робертс». Впрочем, сама актриса как раз и оказалась самой непоследовательной в этом.

Английский режиссер Стивен Фрирс, готовя проект фильма «Мэри Райли» к производству, с самого начала рассчитывал на участие в нем Робертс. Это была экранная адаптация продолжения романа P. Л. Стивенсона — книги Валери Мартина. Сюжет фильма был одним из самых любимых в мировом кинематографе: роман Стивенсона в разных странах экранизировался несчетное количество раз. Доктор Джекил вознамерился быть «раной и скальпелем одновременно». Посему джентльмен с безупречной репутацией синтезировал химикат, высвобождающий темные силы. События, в соответствии с существовавшей в эти годы модой, показаны были в картине Фрирса с точки зрения Мэри Райли — она рассказывает историю доктора Джекила и мистера Хайда, являясь их «общей» горничной.

Британец по рождению, Стивен Фрирс, автор утонченного шедевра «Опасные связи», в котором играли Гленн Клоуз, Мишель Пфайфер, Ума Турман и Джон Малкович, в очередной раз попытался исследовать роковые переплетения общественных условностей и человеческих чувств, и Викторианская Англия была несомненно лучшим полигоном для подобных изысканий.

Кстати, следует сказать, что еще до съемок руководство студии рассчитывало, что картина должна была принести актрисе «Оскар».

Партнером Джулии был сам Джон Малкович — интеллектуал и кинозвезда мирового уровня. «Я мечтала сниматься вместе с Джоном Малковичем и рада, что эта мечта осуществилась», — говорила Робертс.

У прессы на этот счет было совсем иное мнение. Писали, что идеальная «девушка для свидания» Джулия Робертс на протяжении многих лет пыталась избавиться от своего всепобеждающего амплуа (номинаций на «Оскар», мол, за прошлые фильмы ей было мало) и теперь хочет показать всему миру, что находится в одной лиге с Ингрид Бергман. Очевидно, поэтому и решила прыгнуть в мрачную готическую атмосферу «Мэри Райли», где понадобилось очаровывать зрителей уже без гривы рыжих волос и «семимильной» улыбки.

Некоторые считали, что если Робертс и согласилась на эту роль, то наверняка только потому, что ее «достала» голливудская болтовня о восхождении на престол Сандры Баллок.

Разумеется, Джулия сыграла в этой картине одну из самых не свойственных для себя ролей — старомодную служанку с фрейдистской психосексуальностью. Ей приходится ухаживать сразу за двумя мужчинами — странным доктором Джекилом и его причудливым альтер эго — мистером Хайдом. В кого она влюблена на самом деле — в лощеного аристократа или в его брутального двойника, ей и самой не известно. Но тайну раздвоения своего хозяина она сохранит навеки…

Критики также отмечали с достаточной долей сарказма, что «по большому счету, Робертс стала не самым худшим элементом фильма», который, по их мнению, получился без начала и без конца, бесконфликтным и бессодержательным. И хотя он считался ужастиком, на самом деле по количеству «хоррора» не шел ни в какое сравнение с предшествующими фильмами о пресловутых докторе Джекиле и мистере Хайде. И отличался от них именно присутствием на экране Джулии Робертс, которая в течение всего фильма только и делала, что мыла полы, а преувеличенная чистоплотность, по мысли авторов, является одним из ярких признаков некрофилии и по идее должна была бы спровоцировать Джона Малковича в роли Хайда на что-нибудь действительно стоящее. «Чтобы пролилась кровь, чтобы слышались стоны», а то, что за фильм такой — нет ни диалогов (потому что Робертс молчит), ни эротики (потому что Робертс не снимается в эротических сценах), ни ужастиков, кроме одного захудалого второстепенного трупа.

Критика посчитала, что, вероятнее всего, в этом фильме главным была любовь, а, скорее всего, даже, выражаясь языком Фрейда, сексуальная заинтересованность мазохистского характера.

Словом, все в один голос предрекали картине провал и что, мол, Стивену Фрирсу уже не удастся назвать ее хитом, в отличие от одного из предыдущих своих фильмов.

«Им, видите ли, не понравилось, что я ни разу не улыбнулась на протяжении всего фильма, — возмущалась Робертс. — А если бы я постоянно играла «красоток», им бы не понравилось, что я вечно одинаковая!»

Стивен Фрирс написал три варианта финальной сцены фильма. Какой из них выбрать? Он решил предоставить это право Джулии: пусть она сама скажет, с кем остается ее героиня. Возможно, из-за непредсказуемости актрисы это решение было принято им самим: ведь во время съемок в Лондоне было немало всяких сюрпризов с ее стороны. Например, узнав, что у режиссера должен был быть день рождения, Джулия решила поздравить его. Скромный Фрирс не любил шумихи и всячески скрывал дату от пристававшей к нему Робертс. Тогда она пригрозила, что устроит такое, что ему не поздоровится. Стивен в ответ засмеялся, но это было его ошибкой. Раздался дикий вопль, да такой громкий, что присутствующие на съемочной площадке чуть не оглохли. Пришлось Фрирсу признаться, а свидетели поступка актрисы сочли ее просто ненормальной.

У интеллектуала-англичанина Джона Малковича спонтанное поведение партнерши не могло не вызвать осуждения. «Вы вздорная и наглая девушка, мисс Робертс, — выговаривал он ей. — Вы плохо воспитаны, не умеете вести себя и страдаете надменностью, граничащей с глупостью».

Недобрую службу фильму сослужило и несоблюдение сроков завершения съемок, что вызвало сплетни о якобы постоянных трениях между режиссером и продюсером. Ко всему прочему, в рецензиях подчеркивалось, что, мол, использованная в фильме «сугубо театральная концепция, согласно которой героиня не узнает одного мужчину в другом», катастрофически не сработала в кино, где преобладают крупные планы и определить, кто есть кто, вряд ли составит большой труд.

«Пресса была такая плохая, — с грустью говорила Джулия, — что можно было не сомневаться: фильм провалился. Но я все равно люблю «Мэри Райли».

Режиссер Шумахер тогда сказал о своей любимице: «Пресса мстит Джулии Робертс за то, что она в последнее время отказывается быть просто кинозвездой и предпочитает иногда сниматься в маленьких, но интересных ролях».

Вскоре Джулия оказалась в Италии на съемках фильма «Все говорят, что я тебя люблю». В картине режиссера и актера Вуди Аллена она сыграла не главную роль, но замечательно вписалась в актерскую компанию и даже попробовала петь.

Вуди Аллен всегда славился умением работать с актерами, и в особенности — с актрисами. В его мюзикле «Все говорят, что я тебя люблю» в неожиданном для себя амплуа выступили кинозвезды: Голди Хоун, Натали Портман, Дрю Бэрримор и Джулия Робертс. Режиссер отказался в этой картине от «глубины» и «значимости», обратившись к легкомысленным жанрам фарсовой комедии и мюзикла. В фильме действительно чаще поют, чем говорят. Поют все, в том числе и Робертс. «По словам Вуди, он хотел сделать музыкальную комедию с актерами, которые не умеют петь».

Многие, увидев Джулию в этой картине, искренне удивились: как это она до сих пор не снималась у Вуди Аллена? Ее облик в картине, по мнению критиков, соединил в себе изящную утонченность Дайаны Китон и печальную хрупкость Мии Фэрроу (любимых актрис и бывших жен режиссера). Героиня Робертс по имени Вон — искусствовед и отчаянная поклонница психоанализа, покоряет сердце стареющего Джо, роль которого играл сам Аллен. Вон мечется между спокойной жизнью с мужем и романтической связью.

Когда Джулию спросили, как ей работалось с Алленом, она рассказала следующее: «Прежде всего, он — Вуди Аллен. Рядом с ним вы вся на нервах, вы готовы умереть. Понятно, что первое время я страшно выматывалась. Я шарахалась от него, как от прокаженного, но успокаивала себя, что все пройдет. На самом деле, он человек мягкий и очаровательный. Режиссер, не похожий ни на кого. Не разбрасывающийся словами. Он не из тех, кто показывает, что ему надо. Делай, что хочешь, но когда он появляется, и все начинают вертеться вокруг него. Это больше чем просто съемки. Он заставляет вас делать то, что ему нужно. И конечно, он — Вуди Аллен. Он пишет свои великолепные сценарии, и вы не имеете права изменить в них ни слова. Невозможно представить, чтобы во время съемок сцен с Вуди я бы говорила, что мне хотелось. Я и пикнуть не могла. Но как человек он совершенно другой. Мягкий и очень забавный. Он — Вуди Аллен! Режиссеры, подобные ему, приводят меня в ужас. С первого же дня я тряслась от страха. Начались съемки, но что-то случилось с камерой, и вышла задержка. Я знаю, что Вуди был страшно голоден, и его уже ждал обед, а мы должны были сниматься в этой сцене как раз вдвоем. В конце концов основную камеру наладили, и Вуди не стал объявлять перерыв, а решил продолжить работу. С ним все в порядке. Камера включена. Со мною все в порядке. Снимаем. И потом он мне говорит: «Это было просто ужасно!» Я не верю своим ушам: «Это было ужасно?» — «А чего вы удивляетесь. Это никуда не годится». — «Боже мой!» Я возвращаюсь на изначальную позицию. Плечи у меня трясутся. Пытаюсь собраться, чтобы не наломать дров, и тут начинаю путать слова. И полностью заваливаю сцену. Но тут происходит чудо. В последнем эпизоде, за несколько секунд до зарезервированного обеда, все получается лучше некуда. Великолепно. Смешно. И вы это чувствуете. Это как в танце, это было потрясающе. И он остается доволен и уходит. Вечером возвращаюсь домой, а сама думаю: «Они вышлют меня из страны. Вуди не захочет меня больше видеть». На следующий день прихожу на работу. Должна была сниматься сцена, где мы с ним целуемся, и я думаю: «Отлично, сегодня я буду играть плохо, как никогда. Я буду плохо целоваться. А он будет нагонять на меня страх». Итак, мы начинаем снимать эту сцену. Я в костюме. Он становится сзади меня и не знает всех моих секретов, а я стою к нему спиной и слышу, едва сдерживаясь от смеха, как он начинает пыхтеть. Я понимаю, насколько это забавно, и в то же время стараюсь сохранить серьезную мину. Это мы так репетировали. И тут я начинаю фантазировать, что я беру его на руки и нависаю над ним. Смотрю сверху вниз на эту милую мордашку Вуди Аллена с этими его очечками, а он снизу смотрит на меня и говорит: «Вы делаете мне больно». И даже после этого я не могла его поцеловать…»

Что касается немузыкальности актеров, то именно в этом и крылось главное обаяние фильма, ибо камерная интимность торжествовала в нем над громкой высокопарностью, и чем неуверенней звучали голоса, тем убедительнее проявлялись чувства. Например, когда героиня Джулии сидит, пригорюнившись, на берегу канала в Венеции и то ли шепчет, то ли выдыхает песенку «All My Life», ее хочется от всей души утешить, ибо никому не удавалось ранее страдать романтичнее…

Таким образом, ко времени выхода «Дела о пеликанах» и «Я люблю неприятности» у многих создавалось впечатление, что Робертс выдохлась. Но Джулия не сдалась. Она пережила, переждала черные времена, снимаясь во второстепенных ролях, а в 1997 году началось ее новое восхождение на кинематографический Олимп.

А на личном фронте… В конце 1996 года по Нью-Йорку пронесся слух, что актриса выходит замуж, и в первый раз за последние восемь лет ее избранник — не актер, а владелец Центра профилактической медицины Паскуаль Маноккиа. И у Джулии в который раз в жизни кольнуло в сердце — вдруг это он? Пресса же и здесь нашла повод на нее обрушиться: дошла, дескать, до того, что начала отбивать мужчин у своих коллег по цеху, утверждая, что Маноккиа до встречи с Джулией более двух лет находился в близких отношениях с актрисой Мэри-Луизой Паркер и их роман приближался к свадьбе. Но тут на их пути к семейному счастью возникла «красотка». Паркер, вне себя от ярости, была готова разобраться с соперницей любыми способами. В ее памяти еще не загладилась давняя обида (Джулия перебежала ей дорогу, заняв ее место в фильме «Майкл Коллинз»), но больше всего ее огорчало, что это увлечение Робертс также не будет длительным, так как считала ее не способной на серьезные отношения. Впрочем, в данном случае Паркер оказалась дальновиднее своего любовника.

Любопытно, что виновником всего этого поначалу был Лайл Ловетт, который всячески подталкивал Джулию и Паскуаля к женитьбе. Помолвка состоялась. Свадьбу влюбленные запланировали на конец года. Маноккиа подарил невесте золотое кольцо с бриллиантом, полагая, что проведет с будущей женой целую вечность, хотя долговечность ее брака с кем бы то ни было у многих вызывала большие сомнения.

Вопреки всем этим пересудам, Джулия снова начинает готовить свадебный наряд. На церемонию бракосочетания она решает пригласить своего бывшего мужа. А Лайл возьми да и заявись в Нью-Йорк раньше назначенной даты. Джулия забежала к нему в отель и… снова влюбилась.

«На самом деле, — призналась Джулия в беседе с журналистами, — мое замужество с Лайлом закончилось великолепно — он один из моих самых близких друзей. Когда мне нужно посоветоваться, я тут же снимаю трубку и звоню ему. Он очень отзывчивый человек и умеет во всем находить свой резон. И вообще, либо он находит решение, либо честно говорит: «Детка, я сдаюсь. Разбирайся сама».

Паскуаль медленно, но верно отошел на второй план, а потом и вовсе исчез из ее поля зрения. Робертс и Ловетт сделали даже заявление в прессе о том, что собираются восстановить свой брак, но мало кто отнесся к этому сообщению всерьез. И были правы…

Похоже, что в случае с Паскуалем Джулия все-таки сама приняла решение, хотя без помощи Лайла, думается, тут тоже не обошлось. Брак не состоялся…

Тем не менее, Джулия, вступая в новый 1997 год, была настроена оптимистично. Она надеялась, что встретит когда-нибудь своего принца, который сумел бы научить ее любить. «И не уходить после того, как я его в первый раз прогоню», — шутя, добавляет она.