Секрет
Когда коту делать нечего, он… за солнечным зайчиком гоняется.
Когда у писателя выпадает выходной день, свободный от добывания хлеба насущного, он с утра занимается всякой ерундой: торчит в соцсетях, интересуется свежими новостями (что там у Трампа в Воронеже — все подъезды загадил?), три часа мучается с обложкой новой книги, переставляя туда-сюда пляшущие буквы, а уж потом, когда от кофе и сигарет башка норовит отделиться от шеи, приступает к работе над текстом… и вскоре понимает, что ни черта не пишется, потому что на дворе весна, родная дочь планирует сбежать на день рождения, притомившиеся от войны с обложкой глаза уже ничего не видят, спина чешется между лопатками, и вообще — жизнь несправедлива…
Но ничего. Когда молодые и пытливые слушатели твоих лекций спросят, как пишутся книги, ты сделаешь умное лицо и расскажешь о терзаниях и метаниях, о поиске сюжета, выстраивании композиции, подборе правильных наречий и прямой связи с Космосом.
В чем же секрет писательства на самом деле?
В том, чтобы спина не чесалась.
О важности первых страниц
Новых книг сейчас издается и заливается в сеть неприличное количество. Хороших, средних, а то и вовсе отвратительных. Словом, самых разных новых книг — миллион.
А современный массовый читатель все время куда-то несется, бежит, едет, клюет носом под ночником или ест круассан утром в кофейне. Ему надо интересно. Если он возьмет новую книгу и с первых же страниц начнет с усилием продираться через ряды колючей проволоки слов, то он ее с большой вероятностью отбросит, будь она хоть трижды гениальная или лауреат Русского Букера. Нынешнего читателя нужно с первых страниц хватать за соски, а то удерет к своим социальным сетям или пиву.
По причине тяжеловесности первых страниц я сам отложил несколько книг, оказавшихся на поверку вполне достойными.
Про любовь и «Питер FM»
(не выбрасывайте старые DVD)
Я воспитал дочь киноманкой. Ни один уик-энд, что мы встречаемся, не обходится без пары домашних киносеансов. Мы так привыкши уже пять лет. И да, за эти пять лет я показал ей все, что мог. Все лучшее из своих каталогов — от детских сказок до триллеров Джорджа Ромеро и Стивена Кинга. С каждой неделей выбирать фильмы становится все сложнее.
И в ход пошел мой старый DVD-архив.
Тут я должен сказать, что 10—15 лет назад, задолго до покупки современного BD-кинотеатра, я хватал диски пачками. Буквально с каждой зарплаты штук по пять-десять. Причем большинство из них лицензионные, по серьезным ценам. И, увы, большинство из них я смотрел лишь один раз. Вот отдашь так рублей 300 за прекрасно оформленное издание, глянешь разок — и на полку. И вроде жалко, и пересматривать неохота.
Одно из таких изданий я и обнаружил.
«Питер FM» — российская мелодрама из обоймы громких премьер канала СТС 2006 года, которую я смотрел лишь раз. Заметил, что повзрослевшая дочь подсела на истории любви, и решил ей это показать. Тем более что сам давно не видел. И что вы думаете? Отлично зашло!
Легкий, чистый, немного наивный, со светлыми лицами. Парализующий одним своим голосом Евгений Цыганов, милашка Катя Федулова, забавные представления о том, как работает радио (ни одна нормальная станция в середине нулевых не работала с CD — только на компьютерных софтах), милые телефоны-раскладушки и вера в то, что человека можно полюбить только за его голос. Да, и каналы Петербурга, и дождь…
И еще некое освежающее напоминание о том, какими могут быть истории любви. Непростыми, но без геморроя. Колющими, но без депрессии. С грустью, но без боли…
Вспоминается роскошная песня Макса Леонидова:
«Я бы рассказал ему, что Любовь — это не тиски и не кабала.
Я бы рассказал ему, что Господь — это не кресты и не купола»…
Да, конечно, многие скажут, что кино — не жизнь, но это совсем не значит, что в своем относительно молодом возрасте нужно перекидывать дерьмо совковой лопатой в сидячем положении.
Не зря я потратил эти 300 рублей на диск десять лет назад. Инвестиции в душу всегда окупаются.
P.S. Прошу прощения у поклонников совковых лопат.
Сердцеед
Люблю, грешным делом, посидеть вечером в нашем маленьком тихом дворе. Подышать перед сном свежим воздухом, подумать о вечном — то есть о проклятых суетных планах на завтра. Вот и давеча присел на широкую лавочку-качалку, оттолкнулся от земли, раскачиваюсь, вытянув ноги. Хорошо так, тихо, душевно…
— Молодой человек! Можно к вам присоединиться?
Оборачиваюсь на голос. В компанию ко мне напрашивается экземпляр, воспетый когда-то Вадимом Степанцовым из группы «Бахыт-Компот»: «По улицам бродят мерзкие бабищи, опухшие от водки и неправильной пищи». Ну, что делать, я мальчик воспитанный, сразу не посылаю, даю сперва слово молвить.
— Валяй, — говорю. А у самого рука лежит на спинке качалки.
— Вы только ручку свою уберите, а то вдруг жена ревновать будет.
Присаживается эта вечерняя нимфа рядом и начинает допрос:
— Точно ревновать не будет? Жена-то?
Отрицательно качаю головой, сдерживая хохот. Был бы я женат, речь бы шла не о ревности, а о дезинфекции.
— Это хорошо, когда жена не ревнивая, — вздыхает нимфа. — А она у тебя вообще есть, соколик?
Тут я поднимаюсь и иду к своему подъезду. Идиллия нарушена.
— Стой! — кричит вослед. — Не уходи! Останься!
«В который раз разбил девичье сердце», — подумал я.
Открывая дверь ключом от домофона, слушаю пламенную речь в исполнении нимфы — то ли проклятия, то ли скорбь…
Вы нас, писателей, спрашиваете: как вы придумываете своих персонажей?
Да никак! Вот они, во дворе сидят, по земле ходят. И просят вернуться.
Информационная интоксикация
Когда-то мой мозг был гораздо больше (или я просто использовал его процентов на 20 против обычных 10-ти). В него влезали новости политики, экономики, культуры, искусства, социологические данные, телевизионные ток-шоу, стенограммы, отчеты, аналитика, театральная и кинокритика, списки продуктов, необходимых для приготовления сносного ужина, имена одноклассников дочери… словом, в черепушку влезало все, что составляет обыденную жизнь журналиста, обязанного ежедневно выходить к аудитории, и еще немного личного.
Но вот — перебрал…
Наблюдаю споры друзей и подписчиков в сетях, внимательно следящих за ходом голосования на выборах, и улыбаюсь в небритый подбородок: ребята, эта музыка будет вечной, даже если вы замените батарейки…
Когда попадаются на глаза горячие батлы о неубранных в Челябинске улицах, болотах, грязи и предстоящих саммитах ШОС и БРИКС — фыркаю: елки-зеленые, вы не устали каждый год это обсуждать? Вы еще про трамваи вспомните и ларьках с шаурмой…
А эти песни: «Где там весна заблудилась?!»
Да придет она, куда денется! Дембель неизбежен.
Невозможно, друзья, вариться в этом круглые сутки. Нельзя.
Кружка чая с малиной, томик Пушкина на коленях и думы о вечности — наше всё.
Берегите себя.
Читайте хорошие книги.
Мои, например))))
Патриотизма пост
Родину любить — это не березку целовать. Патриотизм — чувство интимное, тихое, не терпящее грома барабанов и визга труб. Любви вообще нельзя научить, и заставить любить тоже невозможно. Любовь можно только вызвать. А родина — это, прежде всего, твои близкие люди, твои родители, братья и сестры, родной двор, родной город, в котором ты вырос, родной язык… но уж никак не мужик в костюме, которого с утра до вечера показывают по ящику.
Представь, что Родина — это такая Большая Мама. Если она заболела, какова реакция нормальных родных детей? Правильно, они попытаются ее вылечить, а для этого нужно сначала поставить диагноз. К сожалению, многие из нас предпочитают бегать по двору с барабаном, плеваться в соседей и орать во все горло, какая у нас великая мама, вместо того чтобы вызвать врача…
Признаюсь, не моя аллегория. Это я спер у Александра Маленкова, главного редактора журнала «Maxim» — того самого, который с сиськами (я про журнал).
Ладно, терпеть не могу эту патриотическую тему.
Саморазвитие
Зашел по обыкновению в книжный магазин, полистал новинки. Маркетологи издательств изощряются как могут: «Эта книга взорвет вам мозг!», «Такого детектива вы еще не читали!», «Супер-пупер-мега бестселлер!». Бьют прямо в сердце: «Ты очень хочешь это купить за 600 рублей. Посмотри, какая обложка, понюхай бумагу… Стой, падла, касса в другой стороне!!!».
Ну да, мы же только вчера вылупились из яйца, и жестокое убийство мадам Грицацуевой круглосуточным прослушиванием песен Стаса Михайлова может взорвать наш неокрепший мозг. Где-то у меня завалялись лишние 600 рублей… А, нет, черт, дырка в кармане! Извини, Эксмо…
На днях, поддавшись на похожие рекомендации, скачал в энторнете книгу одного товарища — бизнесмен, коучер, бывший мэр, бывший зэк. Книга про личностный рост, что-то там про режиссуру своей жизни. Нет, я не тратил деньги — книгу парень выложил бесплатно, а издатель напомнил, что ее уже скачали 3875 раз (любовь нашего читателя к халяве — отдельная тема). Ну, качнул и я, дабы узнать, как получить премию «Оскар». Начал читать…
И шо ви полагаете, Сара?! Вот тезисы:
«Скажи себе правду! Вот признайся себе честно — ты мудак! Ответь себе на вопросы! Сделай первый шаг!!!».
Твою же ж маму… Коучер… 3875 скачиваний…
Однажды перебирал свой архив и нашел, где я это уже читал. Точнее, писал.
Сам.
Почти 20 лет назад.
Жизнь бурлит
Пошел в лабаз — приспичило схомячить что-нибудь перед сном. Выхожу из подъезда, бабушка стоит на крыльце. У нас часто кто-то стоит, мечтая попасть внутрь без ключа. Так что не обратил внимания.
Возвращаюсь из лабаза, вижу — бабушка стоит на месте, но уже чуть не плачет. Дрогнуло сердце юного бурундука, спрашиваю: «Вам помощь нужна? Что-то случилось?»
Испуганно в ответ: «Сынок, не слышу ничего!».
Громче повторяю вопрос. Ответ: «Машину жду! Нету!!!». То ли такси вызвала, то ли еще чего. Стою и думаю, чем же ей помочь-то…
Буквально через 5 секунд подкатывает то ли «гранта», то ли «логан», из машины выскакивает юная леди и забирает бабушку. Наверно, внучка. Напоследок спрашиваю: «Все в порядке?», — и, получив утвердительный ответ, вхожу в подъезд.
Жду лифта. Кабина спускается сверху с какими-то нестандартными звуками. Когда двери открываются, на площадку выходит счастливая молодая семейная пара, причем у девушки на плечах три (!!!) кошки, и все орут (у меня возле дома ветклиника). Молодые люди смеются…
Еду в лифте к себе. Подъезд полон запахов семейных ужинов — рыба, мясо, овощи.
К чему это я?
У жизни, как у дисплея компьютера или смартфона, миллионы цветов.
Короче, не знаю.
Сны и сновидения
В детстве у меня был двоюродный брат… Ну, может, он и сейчас есть, дай бог ему здоровья, но я давно потерял его из вида. Нелегкая судьба у парня…
У него была странность, одна из многих: он при встрече обязательно рассказывал мне свой сон. Вот мы с вами обычно спрашиваем друг у друга «как дела? Что на работе? Как здоровье?» — а он с порога: «Короче, мне вчера сон приснился»… И далее шла белиберда минут на десять, из которой я понимал только то, что он ночью таки спал.
Сейчас, боюсь, я буду как мой двоюродный брат, потому что второй день подряд хочу рассказать сон.
Сегодня во сне я влюбился. Такое со мной впервые. Обычно ведь снятся бывшие, несостоявшиеся, а то и просто знакомые, но тут — прекрасная незнакомка. Такая милая девушка, которой я, кажется, тоже был сильно небезразличен. Мы вместе выступали на сцене, пели в один микрофон старую песню братьев Меладзе «Одиночество» (кстати, шикарная песня), она клала мне голову на плечо… Все было так трогательно и нежно… Потом я куда-то бежал с автоматом (двоечникам снятся уроки математики в школе, а служивым — марш-броски в сапогах), мной командовал Охлобыстин, а когда я возвращался, искал в толпе Ее… Вот правда! Уж казалось бы, навешал замков на сердце, а тут какой-то нереальный и притягательный островок тепла…
Проснулся с Меладзе в голове…
«Жениться тебе надо, барин».
«Не, ребяты-демократы, только чай!»
«Я» или «Они»
Дело было прошлой осенью. После небольшой творческой встречи с участниками фестиваля «Журналина» я прогуливался по припорошенной свежим снегом территории базы «Лесная застава». Анализировал впечатления, так сказать, и дышал свежим воздухом. Воспользовавшись моим одиночеством, ко мне обратился один из присутствовавших на встрече юных журналистов:
— Я хочу писать книги. С чего мне начать?
Вопрос застал меня врасплох. Дело в том, что у меня никогда не было способностей учить тому, что умею сам (немногочисленные посетители моего кружка по игре на гитаре, которым я хотел надеть инструмент на голову, могут это подтвердить). Откуда я знаю, как научиться писать! Прочтите десятки чужих книг, изведите тонны бумаги, как я, истопчите башмаки в вояжах по московским издательствам — и узнаете.
Но вряд ли этот ответ удовлетворит страждущего, которому писательская слава нужна уже завтра.
В тот вечер я отделался общими фразами. Внятный ответ сформулировал позже.
Начните с набросков. Опишите прожитый день, каким бы пустым он ни был. Пустота — тоже хороший сюжет. При этом для начала лучше использовать форму повествования от первого лица. Местоимение «Я» упрощает стилистическую задачу — можно использовать разговорный язык, можно экспериментировать и плевать на приличия. Для упражнений в малых формах вполне сойдет.
Но если замахиваться на более крупное произведение, первое лицо существенно ограничивает возможности. Местоимение «Я» становится своеобразной камерой «GoPro», приделанной ко лбу: в поле вашего зрения попадает только то, что происходит с вами, а остальные ветви сюжета можно восстановить только по косвенным данным (исключение — произведения в стиле «а сейчас я вам расскажу историю, которая случилась с принцем Ольбрыхским и его верным конем Дундуком в Королевстве Вечной Мерзлоты»).
Для себя я решил эту проблему с помощью приема, который называю «эффектом Розы Досен». Позволю процитировать свой собственный роман «Край непуганых»:
«Когда в конце девяностых на российские экраны вышел фильм Джеймса Кэмерона «Титаник», кто-то из критиков решил блеснуть остроумием. Дескать, если рассказ о катастрофе ведется от лица выжившей пассажирки, престарелой мадам по имени Роза, то получается, что она сумела побывать в каждой шлюпке, в каждой каюте, в рубке капитана, в ресторане первого класса, в котельных и черт знает где еще. То есть видела всё-всё в деталях, о чем и рассказала экипажу «Мстислава Келдыша». Но это же смешно!
Что ж, таких кинокритиков я знавал лично. Бестолковые, искрящиеся юмором, любящие не кино в себе, а себя в кино…
На самом деле, в «Титанике» использован распространенный прием: Роза Досен ведет СВОЙ рассказ перед теми, кто ее слушает, и ровно о том, чему она стала свидетелем, а режиссер, в свою очередь, показывает зрителям уже полную картину произошедшего».
Не бог весть какая тонкая наука, но работает…
И чего это я разумничался с утра в воскресенье?
О чем книга?
Написание аннотаций — занятие, взрывающее мозг. Особенно если у тебя жесткий лимит знаков. Извернись ужом, но объясни в общих чертах, чего ты тут понаписал на 400 страниц.
— О чем ваша новая книга?
— Ну, она об исканиях, метаниях, о сострадании…
— Конкретно о чем?
— Ну, я ж говорю — об исканиях… Еще о добре и зле, об их вечном противостоянии… О жадности, корыстолюбии…
— Хотелось бы все-таки больше ясности.
— Ну, еще она о любви…
— Это понятно, но…
— Не только о любви мужчины к женщине, но еще о любви к Родине, о желании сделать ее лучше…
— Господи, можешь ты русским языком рассказать, о чем книга?!
— Да твою ж мать!… Короче, жил-был один мужик, которого все достало. Сел он в поезд, поехал, сошел на станции в каком-то левом городе хот-дог сожрать, погулял по вокзалу, а поезд уехал. А в городе одни психи живут — ментов не боятся, налоги платят, мэра сами выбирают, ипотека у них 5 процентов годовых и курс доллара 5 рублей. Охренел мужик от жизни такой и решил там остаться, потому что если он не останется, то городу может кирдык настать.
— Почему кирдык?
— Потому что кое-кого жаба задушила!
— Ну вот, совсем другое дело. Только в пятьсот знаков не уложились.
В общем, вы понимаете. Бессмысленно писать на пачке чая о его «легком и изысканном аромате» и «тонком букете». Заварят, попробуют и скажут все, что о нем думают.
Про «Движение вверх»
Я иногда вредный и упрямый (многие считают, что не «иногда»), и если мне изо всех говорящих отверстий целый месяц втюхивают какой-то фильм, я автоматически не хочу его смотреть. Пусть его даже хвалят, превозносят — вот не хочу. Я понимаю, когда маркетингом фильма занимаются компании-мэйджоры и дистрибьюторы — закладывают бюджеты, вырабатывают стратегии, то есть идет нормальный прокатный бизнес-процесс. Но когда агрессивным «маркетингом» занимается государство посредством своих ручных телеканалов, у меня внутри все бунтует. Вот идите лесом, ребята, занимайтесь здравоохранением, образованием, экономикой, а кино снимать и потом мне его впаривать не надо. Если приспичит, потом посмотрю, когда истерика ваша прекратится, пересчитаете вы эти миллиарды сборов и направите их на строительство дворцов в Геленджике и покупку яхт в Барселоне.
Но тут случилась оказия: впаривать мне фильм принялась дочь, посмотревшая его с матерью в кинотеатре. Тут уж другое дело, родная дочь — это вам не Мединский с Драпекой. Пришлось скачать и посмотреть в выходные дома. И вот что имею сообщить.
Бесспорно, снято очень круто, особенно сам финальный матч Олимпиады, проходящий практически в реальном времени с таймером и счетом на экране. Такой сложной постановочной работы в нашем кино еще не делали (по крайней мере, я ничего подобного не видел, даже «Легенда 17» нервно сидит на скамейке запасных). Словом, за технологии и размах заслуженные пять баллов.
А вот остальное вызывает вопросы. Но поскольку их и так уже все обсудили, то я просто вынесу резюме: если убрать идеологические выхлопы и ностальгические сопли по Советскому Союзу (для большой части зрителей это лишь слезы по ушедшей молодости, не более того) и не сравнивать фантазии авторов с реальными персонами и событиями, то будет просто хорошая спортивная драма.
Правда, в Голливуде их штампуют пачками, а у нас каждый раз будто Гагарина в космос запускают… и втюхивают, втюхивают, втюхивают, размахивая знаменами.
Профессия
Перечитал на днях «Здесь было НТВ» Виктора Шендеровича: как дербанилась лучшая телекомпания страны, как нагибалась лучшая информационная служба, как трусили и сбегали крысы с тонущего корабля, как, простите, ссучивались «честные и неподкупные журналисты». Взгляд из сегодня, из 2017-го, утвердил меня в моем решении оставить на время эту профессию. В какой-то момент я понял: если я буду продолжать делать то, что я делаю, я не смогу смотреть в глаза своей дочери.
Всем своим друзьям, честным и порядочным, которых люблю и уважаю, пытающимся задержаться и балансировать, я искренне желаю удачи. Всем остальным Бог судья.
Надеюсь, вы разберетесь, кто есть кто.
Все покойные одинаковы, но некоторые — покойнее
История из начала девяностых.
Как-то собирался к друзьям в Нижний Новгород. Вечером поезд, бегаю по городу, закупаюсь в дорогу, а тут весь центр перекрыли напрочь. Везде патрули, транспорт не пропускают, дождь, я бегаю мокрый, водители матерятся и сигналят. И тут на моих глазах один совсем уже доведенный до стадии «всех перережу!», которого тормознули у гостиницы «Малахит», выскакивает из машины и подходит к гаишнику. Короткий диалог воспроизвожу дословно:
«Слушай, командир, какой козел опять приехал?!» — возмущается водила.
«Козел умер», — с ухмылкой отвечает гаец.
Это были похороны какого-то випа.
Пятиминутка ненависти
Изо всех утренних кофемашин доносится — атмосфера ненависти, атмосфера ненависти, надо быть добрее друг к другу, надо быть терпимее, иначе мы все друг друга поубиваем… И я соглашался.
А однажды утром ехал на эфир в переполненном ПАЗе (да, в силу классовой ненависти к страховщикам за двойное повышение тарифов ОСАГО и по причине нежелания постоянно латать и чинить своего китайского первенца я полгода назад стал убежденным пешеходом). Короче: рано утром, вольготно присаживаясь перед кабиной полупустого ПАЗа на своей конечной остановке, я к середине пути становлюсь уже намертво зажатым хмурыми и сонными согражданами. Так вот, на этой самой середине пути автобус ломается и встает. У него на остановке не закрылась дверца. Треть салона покорно стала вытекать наружу, но тут кому-то пришло в голову крикнуть: «А деньги за проезд вернуть?!». Расстроенный таким поворотом событий водитель (кстати, славянин), в сердцах бросил им на растерзание свой пластиковый контейнер с мелочью. И тут началось…
Двадцать человек разом ломанулись за своими кровными 18-ю рублями. В глазах пылали гнев и жажда справедливости. На пути между ними и контейнером был только я. Еле пробился сквозь толпу на выход.
В общем, в то утро даже я, весь из себя толерантный и терпимый, испытал очень сложные чувства по отношению к соотечественникам.
Старик Собакин
Была такая история.
Кажется, декабрь 1989-го. Мне шестнадцать. Мороз жуткий, эпидемия гриппа, поэтому новогоднюю Ёлку во дворце спорта «Юность» отменили. Но подарки надо забрать — времена-то полуголодные, а там, в этих шелестящих пакетах, всяких невкусных конфет и псевдо-шоколада на три детских персоны. С чаем-то оно хорошо пойдет. Ну, я как старший сын, собрался да поехал.
Забрал подарки. Стою на пустынной остановке, жду семнадцатого трамвая. Постепенно цепенею. Но не от мороза.
Рядом со мной по площадке мечется собака — небольшая такая, видно, что домашняя, ухоженная, с ошейником, не бродячая. Но одна. Потеряла хозяина. Плачет, скулит, в панике озирается. А вокруг в радиусе сотен метров никого нет — мороз ведь трескучий.
Комок в горле…
Сел я в трамвай, наконец. Отъезжая, все смотрел и смотрел на бедного пса, оставшегося в полном одиночестве в продуваемом насквозь холодном мире. А тот все метался и метался. А потом трамвай ушел за поворот.
Конфеты трескать я в тот день не смог.
Очень часто вспоминаю этот момент. Вот и сегодня почему-то вспомнил.
Мы строили, строили…
Ни разу не фанат Советского Союза (разве что в части тоски по туманной юности). Но вот еду по городу и смотрю в окно: гигантское здание «Промстройпроекта», обувная фабрика, гигантский Теплотехнический институт. Тут же вспоминаются Гипромез, часовой завод и другие научно-производственные монстры…
Они строили институты. Институты, Карл! Возможно, бесполезные для народного хозяйства, но — институты!!!
Нынче ничего, кроме торговых и офисных центров, не строят.
По-чесноку
С уважением отношусь к искренним поздравлениям с 1-м сентября. Верю тем, кто действительно радуется этому дню — как родителям, отводящим своих чад в первый (второй, третий, восьмой и даже одиннадцатый) класс, так и самим детям, если им это действительно в кайф. Цветы, фото в сетях, ностальгия. «Учат в школе, учат в школе, учат в школе…». Сам такой… только спустя почти 30 лет.
Но давайте по-чесноку.
Кого из нас не ломало 31 августа, что завтра на уроки? Кто из нас не ненавидел математичку (историчку, русичку, биологичку)? Кого из нас не преследовали насмешки одноклассников за неожиданные прыщи на роже, за нелепый наряд, который ты натянул на свое тщедушное тело по наставлению мамы или бабушки? За неудачный ответ у доски? За глупую шутку? Да или хотя бы просто так?
Мне моя взрослеющая дочь после посещения традиционной встречи одноклассников и учителей в конце августа написала в вайбер: «Господи, пап, забери меня отсюда! Верни мне это гребаное лето!». Чуть сердце не разорвалось… потому что я все это тоже очень хорошо помню.
Иногда в разговорах с ней о школьных проблемах говорю: «Вот встретишься с ними лет через двадцать — будешь любить со страшной силой. Всех без разбору. Включая учителей».
У меня так и было. Встречались с одноклассниками недавно и убедились, как всё эфемерно: примадонны класса торгуют рыбой, середняки спокойно выращивают детей, гадкие лебеди взлетели до небес. «Жизнь все расставит по местам, малыш», — говорю я.
Она верит. Но ждать этой расстановки очень уж долго, а на уроки — уже завтра.
Словом, друзья взрослые, мы в этот день такие размякшие и романтичные исключительно в силу своего возраста. Отмотайте себя до их лет и скажите честно: никогда не хотели заложить бомбу под здание?
Кажется, Элвис Пресли пел: «Не будь жестоким к школе».
Мы и не будем жестокими. Но будем честными. Всем, что в нас есть, мы обязаны именно ей. И чем-то светлым, и чем-то дурно пахнущим.
Тело
Рассуждая о триумфе Стивена Кинга в кино, обычно принято упоминать два безоговорочных шедевра — «Побег из Шоушенка» и «Зеленую милю», руку к которым приложил друг писателя Фрэнк Дарабонт. Спорить не буду, присоединяюсь. Но хотел бы добавить третью картину, о которой незаслуженно забывают (по крайней мере у нас в России).
Это «Останься со мной» Роба Райнера 1986 года выпуска.
Экранизация моей любимой вещи Кинга — повести «Тело» (или «Труп», кому как больше нравится). История о четырех мальчишках из неблагополучных семей, которые в далеких шестидесятых на излете лета отправились на поиски тела своего сверстника, погибшего под колесами поезда.
Бережно перенесенное на экран теплое ностальгическое творение автора, блестящие актерские работы пацанов, многие из которых стали звездами Голливуда, саундтрек… что еще?
Глубокое сожаление об утрате Ривера Феникса — актера, который в свои подростковые годы на экране творил то, за что дают Оскаров.
Словом, очень рекомендую, если до сих пор не знали. Сначала читать, потом смотреть.
P.S. Да, негодяй Кифер Сазерленд очень хорош.
Мой путч, мой рок-н-ролл
Больше четверти века назад, когда некоторое количество одутловатых лиц из Политбюро ЦК КПСС обеспокоились движением страны «куда-то не туда», я кочумал в казарме мотострелковой роты в некогда секретной части под Нижним Новгородом. Мы мало чего успели сообразить, но шухер тогда поднялся знатный. В казармах ночью дежурили офицеры, готовые поднять роту и отправить «на Москву» (для духов польза — старики мочить не будут, хоть за это спасибо одутловатым лицам). О происходящем узнавали из телевизора, который висел над выходом из расположения. А телевизор тогда в истерике метался между «Лебединым озером» и «Горите вы все в аду». К чести Останкино, ближе к развязке телевизор-таки повернулся лицом к народу — объективные репортажи с баррикад у Белого дома пошли косяками…
Через пару дней все закончилось.
Да, перемены случились. Я пережил их именно в армии, пока вы тут, гражданские, за колбасу дрались. Во-первых, я единственный в части (!) догадался подсказать руководителю нашего духового оркестра, где я подвизался дуть в трубу и бить в барабан, что у нас в качестве государственного гимна отныне не Александров, а Глинка. Благодаря этому старший прапорщик Хахалин избежал инфаркта и не добавил седины себе в шевелюру (едва ли воинская часть отметила этот факт в своей летописи, но будьте уверены — спас наш оркестр от позора рядовой РГ из Челябинска).
Во-вторых, отправившись в краткий отпуск домой в октябре 1992-го, я понял, чего именно одутловатое Политбюро пыталось нас лишить: это еда, пиво на каждом углу, сникерсы, марсы, более-менее приличная одежда и прочие животворящие блага. Волосы на моей дедовской голове вставали ежом, когда я смотрел на то, во что превратилась страна, которую я покинул полтора года назад. В этой стране наконец-то можно было выглядеть человеком. Вот как бы два главных впечатления после того переворота 1991 года. Что сейчас, спустя столько лет?
Жопа. Она, родимая.
Как метко заметил один из табуированных ныне сатириков, собака, сорвавшаяся с цепи, побегала с лаем по деревне, вкусила свободы, испугалась сложностей и метнулась обратно в будку, где ее ждала хозяйская похлебка.
С возвращением в будку, страна! Как похлебка? Мясо попадается еще? Проверьте надежность цепочки, кстати.
Что самое поганое: многие мои сверстники, «дети перестройки», сейчас искренне тоскуют по Советскому Союзу, когда подтирались передовицей «Правды», а в очередь за колбасой вставали в шесть утра.
Четверть века коту под хвост. Рок-н-ролл по-нашему.
О природе стремления к абсолютной власти
Всегда пытался понять мотивацию литературных и киношных злодеев, стремящихся захватить мир (поработить человечество, уничтожить Вселенную и т.д.). Ну, добился ты цели — и чего?
Понятное дело в реальной жизни. Узурпировал власть, уселся за высоким забором, жрешь из золотых тарелок, летаешь на персональных самолетах, плаваешь на элитных яхтах. Страна на тебя пашет, а ты время от времени подбрасываешь народу мясные обрезки, чтобы совсем уж не загнулись (если загнутся, кто ж пахать будет?). При этом все тебя обожают, а для некоторых отщепенцев, которые обожают как-то неискренне или совсем уж в глубине души, есть автозаки. Словом, тут мотивация предельно ясна: живи, жируй, поглаживай свое самолюбие, пока не вынесут вперед ногами на празднично украшенном лафете.
А вот с литературными и киношными злодеями прям беда. Например, на кой ляд Человеку В Черном из экранизации «Темной башни» Стивена Кинга (Мэттью МакКонахи) уничтожать Башню и расфигачивать Вселенную? Ты потом, когда мир обратится во прах, чего будешь делать? В потемках на углы натыкаться? Вот у тебя невероятные колдовские возможности: управляешь предметами, ловишь на лету пущенные в тебя пули, умеешь подавлять волю человека, управлять его поведением и даже физиологией, перемещаешься из мира в мир. Да ты много чего можешь — почти всё! Вот живи себе, болтайся по Манхеттену, тискай баб, жри попкорн и гамбургеры, грабь банки, никто тебя не поймает, стань суперзвездой-миллиардером, в конце концов!
Нет, блин, подайте ему Вселенскую Тьму, кишащую монстрами! Идиот.
Мне кажется, люди, стремящиеся к абсолютной власти и тотальному подавлению, не совсем психически здоровы. В детстве унизили, недолюбили-недохвалили. Мстят миру. Думаю, любой комиксовый злодей, одержав победу, обязательно наложил бы на себя руки. От тоски.
Дупло
Случилась такая забавная сцена в магазине «Ритм», в отделе грампластинок.
Торговали там тетушки преимущественно советской закалки, то есть в возрасте. А во второй половине восьмидесятых в ассортименте стали появляться пластинки русских рокеров, у которых не было заморочек и барьеров насчет наименования альбомов. Тут, тебе, понимаешь, не Микаэл Таривердиев и не Давид Тухманов.
Вижу на прилавке пластинку группы «Аукцыон» под очень фривольным названием. Говорю продавщице, которой лет за 50: «Покажите, пожалуйста, «Дупло».
Разошлись миром…
Сентиментальное писательское
Когда заканчиваешь книгу и сдаешь ее в продажу, она тебе больше не принадлежит. Она начинает жить своей жизнью.
Вот пока ты ее тискаешь — редактируешь, проводишь корректуру, холишь и лелеешь, она еще твоя, а когда поставил последнюю точку — всё, ушла. Не поправишь ни одной запятой, не изменишь глагол, не подкрасишь главной героине глазки. Затвердевший цемент.
Прощай, любимая…
Многие в этом смысле проводят аналогии с родным ребенком. Оно так и есть. До 18-летия дитяти ты за него отвечаешь — вытираешь сопли, проверяешь домашнее задание, даешь советы относительно противоположного пола, а потом — бац! — твой ребенок от тебя сваливает и уже волен выбирать свою жизнь сам.
Он, конечно, иногда будет заглядывать в гости — выпить чаю, поболтать о том, о сем. Но ты все равно уже бессилен.
Такие вот мысли возникают, когда берешь в руки созданную тобой книгу и перелистываешь страницы.
Эммануэль
По телеку кажуть прикольную серию «Восьмидесятых», где папаши украли у Вани машинописную копию «Эммануэль», стали запираться в ванной, а потом ломанулись радовать своих жен (а год, по сюжету, 1987 максимум).
А я вспоминаю свою службу в армии. На втором халявном году службы я бил баклуши в офицерском клубе, где развлекал гражданских жителей гарнизона дискотеками и фильмами (к слову, старые киноаппараты типа «Ксенон» были жутко жаркими и громоздкими, а пленка рвалась каждый второй сеанс).
Раз в неделю начальник клуба майор Четвертков катался в Нижний Новгород за фильмами, привозил эти круглые металлические ящики с «новинками» (на тебе, боже, чего нам негоже). Привозил всякую советскую фигню, но во второй половине 1992-го случился перелом — поперли американские боевики и детективы. И вот однажды…
…он привез «Эммануэль» с Сильвией Кристель. Это была бомба!
Показ для гражданских — в выходные вечером, для служивых — в пятницу вечером и воскресенье днем. На вопросы сослуживцев «Чо седня будет в клубе?» — мы отвечали интригой. И вот первый показ…
На минутку: 1992 год, российская армия, которую пичкали патриотическими фильмам про войну, и вдруг…
…голая Сильвия Кристель.
Из любопытства спустился в зал. Половина спали. Вечер пятницы в клубе вообще замечательный был для нас способ вздремнуть. Даже сиськи не помогли. Чего греха таить, я и сам едва разлипал ресницы.
Как говорил лидер группы «Манго-манго», такая стояла погода, что лень даже думать о сексе.
Ко Дню Папы, что ли
Мамина и папина любовь — две большие разницы. Это еще старик Фромм описал.
У матери с ребенком — биология, они пуповиной были связаны, ребенок у нее внутри сидел, все соки выпивал, пинался, ворочался. Они на физическом уровне одно целое. И даже когда ребенок выбирается наружу и растет, мать по-прежнему чувствует эту связь. Поэтому любовью матери часто руководит страх за любимое дитя, ведь он же плоть от плоти ее. А страх, как известно, неважный советчик.
У отцов другая история. Они девять месяцев с животом не ходили. Они шатались черт знает где с пацанами. Они, конечно, волновались и сопереживали, но не на биологическом уровне — на эмоциональном. Поэтому у них шире территория для творчества и самовыражения.
Да-да, мамы, не обижайтесь. У отцов, безусловно, слабее дисциплина, но зато легче характер и больше озорства. Если мама научит, как правильно, то папа всегда покажет, как весело. Мама строго спросит за плохое поведение в школе, папа расскажет, как лучше намазать клей на стол учительницы, чтобы не поймали.
Словом, мама даст базис, папа — откроет весь мир…
В первое время после развода в мой адрес часто прилетали упреки (брошенные, разумеется, женщинами): «Ты ведешь себя с ребенком так, что мама получается плохим полицейским, а ты — вечным праздником! Так нельзя! Это неправильно! Ты должен то-то и то-то».
Я поначалу переживал, старался соответствовать должности строгого родителя, пусть и живущего отдельно, сурово хмурил брови и проверял дневник, а потом… потом забил.
Нет, ребята, я был, есть и буду для дочери праздником. И не потому, что вижу ее 3—4 раза в неделю, из-за чего начинаю вести себя как дедушка, балующий внучку. Нет. Просто у меня энергетика другая, мироощущение другое, манера общения. Если я ее ругаю, то делаю это так, чтобы не вызывать чувства вины передо мной (постоянное чувство вины перед родителями для ребенка — тяжелые вериги на ногах, с которыми он вряд ли взлетит ввысь). Если я накосячил, попрошу прощения. Мы будем ездить на рыбалку, ходить в кино, жрать попкорн и пить колу («только маме не говори!»).
Да, мы, папы, ни фига не полицейские и даже в какой-то степени раздолбаи. Но без нас — никак.
Стих про любовь
Любви все возрасты покорны —
И в сорок два, и в тридцать пять.
Пусть запасаются попкорном
И поминают чью-то мать.
Пусть обижаются и плачут,
Пусть угрожают, истерят…
Монетку брошу наудачу
В фонтан резиновых утят.
В фонтане том на дне глубоком
Следы отчаянных побед.
Любовь порой выходит боком,
Но иногда, бывает, нет.
Бабушка и сумки
Как далеки мы друг от друга, как сильно мы разобщены…
Стою на кассе в супермаркете. Передо мной тщедушная бабуля набрала полную корзину продуктов, аж с горкой, в диапазоне от молока и творога до банок с зеленым горошком. На 700 с гаком рублей. Бабуля совсем махонькая, не выше хоббита. Вижу — не унесет. Спрашиваю: «Далеко идти?» — «Нет, тут рядом». — «Давайте помогу». Ответ исподлобья: «Не надо, справлюсь».
То ли я так подозрительно выгляжу, то ли мы действительно уже всех боимся.
Застрелиться не поздно
Студент из меня так и не вышел, как я ни пытался соответствовать принятым в обществе представлениям о приличном человеке. После окончания школы в 1990 году поварился некоторое время в информационном пространстве, понял, что страна очень скоро загнется от голода, решил свалить в армию — там хоть покормят. И да — кормили: в отличие от гражданских, мойву и сливочное масло потреблял по нормативу.
По возвращении в родные палестины обнаружил, что пиво и сникерсы раздаются на каждом углу, и понял, что со страной в мое отсутствие что-то произошло. Все ринулись зарабатывать деньги. О высшем образовании я по-прежнему не задумывался — на кой ляд, когда, по Жванецкому, «у коряков такая радиация»! В бизнес не пошел, ибо не имел навыков и склонностей. Подался в шоу: концерты, фанера, капуста, вот это все…
Но дамоклов меч необходимости высшего образования завис надо мной с появлением девушки. «Без корочки нонче никуда», — сказала она мне, и в 1999-м я сдался. Поперлось ваше 26-летнее детинушко в университет на заочный. Блестяще написало сочинение, которое помогло проскочить игольное ушко следующего испытания по русскому языку. Все решил экзамен по русской литературе. По билету выпало предложение раскрыть тему патриотизма в произведениях классиков. Помучившись для виду пятнадцать минут, я честно вышел к экзаменаторам и сказал: «Я ни в зуб…» (К слову, так и было — тем более что накануне я сильно принимал в компании друзей и на экзамен приехал в процессе медленной потери синего цвета).
Забегая вперед, скажу, что я таки прошел на бюджетное место. Факультет журналистики. Был одним парнем в группе девчонок пост-школьного возраста. Пользовался их конспектами и подсказками. Уже тогда работая на радио, понимал, что универ меня не научит профессии, поэтому после третьего курса, набрав миллион хвостов, бросил все это…
Ну да ладно, к чему столько букв?
К одной простой фразе, которая сидит у меня в мозгу до сих пор. Произнес ее экзаменатор, преподаватель по русской литературе, которому я признался, что не знаю ответа на вопрос билета и сдаюсь. Он сказал очень простую вещь: «Сядь, успокойся, подумай, вспомни. ЗАСТРЕЛИТЬСЯ ТЫ ВСЕГДА УСПЕЕШЬ!».
Что бы ни происходило в жизни, перед какими бы трудностями ты ни представал, нужно помнить об одном: пистолет у тебя всегда под рукой. Сначала используй все шансы.
На экзамене у меня получилось вспомнить «Бородино» Лермонтова. И очень жаль, что не помню теперь фамилию того преподавателя русской литературы, который снабдил меня этим оружием.
Шевелите помидорами
Обитатели соцсетей из менее депрессивных регионов постоянно ржут над нашим томатным мороженым. Дескать, что за хрень… Огуречный торт, баклажанный чизкейк — вот это все.
Причину я понял лет 6—7 назад. Оказалось, что в менее депрессивных регионах таких экспериментов над молочными продуктами не ставили, и томатное мороженое — чисто наше, уральское изобретение.
Понимаю, что для иных словосочетание «томатное мороженое» звучит как кулинарный оксюморон, но лично для меня и моих сверстников это дело вполне привычное уху.
Делали его у нас еще при Советах. Как сейчас помню — 10 копеек за бумажный стаканчик с деревянной палочкой. Тратить 15 копеек за пломбир в бумажном стаканчике и уж тем более 20 в вафельном не позволял выделенный родителями бюджет — на кино не хватит — а вот томатное шло за милую душу.
Когда долбанул капитализм, местные предприятия перестали его делать. Пришли иностранные бренды, все эти клубничные рожки и шоколадные хреновины, а мне дико не хватало томатного. Я искал рецепты в сети, чтобы сделать его дома, задавал вопросы (получая ответы от жителей менее депрессивных регионов типа «вы там с дуба рухнули?!»), но бездна отчаяния — это бездна отчаяния.
Однако нашлась светлая голова в местной молочной промышленности, в начале десятых ребята-молочники решили сыграть на ностальгии и поставили это дело на поток. И теперь томатное мороженое у нас идет просто на ура. И оно все так же дешевле всех остальных брендов, как и при совке.
Так что неча.
Ел. Ем. И буду есть.
Время — не деньги
Всегда любил наручные часы. После возвращения из армии я первым делом продал ваучеры и купил крутые солнечные очки, псевдокожаную куртку и — наручные часы. Вот нравится мне, когда на левом запястье болтается тяжелая железка.
Увы, я их очень быстро утопил.
Горевал недолго. В ближайший день рождения старший двоюродный брат подарил мне новые, очень похожие на те, что вы видите на фото. Красовались они у меня на руке где-то с полгода — однажды неудачно махнул рукой и обо что-то разбил.
На следующий день рождения сестра с мужем подарили другие. Их я вскоре посеял после какой-то пьяной корпоративной вечеринки, и это была наименьшая потеря в тот вечер — мог вообще до дома не добраться (спасибо, Господи, что взял кэшем).
Потом что-то дарила жена, что-то я покупал сам, но часы упорно не желали со мной уживаться. Штук пять или шесть канули в Лету по разным причинам. А потом вообще появились мобильные телефоны, и надобность в этой безделушке отпала.
Но вопрос: «Что у меня не так с наручными часами», — меня долгое время не отпускал. Сейчас мне кажется, что жизнь таким образом как будто указывала на легкомысленное отношение к времени. Что ж, возможно, так оно и было. Когда тебе еще нет тридцати, ты думаешь, что у тебя впереди еще до фига всего с запасом.
Эти часы, что на фото, абсолютные рекордсмены. Им идет пятый год. Побывали со мной в самых разных переделках, выживали в экстремальных ситуациях, когда я и сам выживал лишь чудом, тонули, бились, но шли. И вместе с ними куда-то шел я. Наощупь, но шел.
А год-полтора назад села батарейка. Я собирался ее поменять, но как-то все мимо часовщика ходил, а потом и вовсе забыл. Полтора года мои самые стойкие часы покрывались пылью.
И что вы думаете?
Да-да, жизнь словно остановилась (подробностей не будет, не ждите).
Может быть, все это чушь. Всего лишь бездушная штучка, состоящая из шестеренок, винтиков-шпунтиков и трех стрелок на циферблате. А вдруг нет?
В общем, сегодня я решил их завести. Мастер, содравший с меня 250 рублей за замену батарейки, дал двухлетнюю гарантию.
Время, вперед.
Хочу домой
Во фразе «хочу вернуться домой» очень много смыслов и оттенков. Самый простой — после работы сесть в машину и доехать, попутно заглянув в супермаркет за продуктами для ужина. Элементарно и буднично.
Далее — затосковать в отпуске на море или в командировке, собрать чемодан и сесть в самолет (на поезд), чтобы вернуться в родные палестины.
Следующая стадия — экстремальная. Проснуться в чужой постели, офонареть от содеянного и в панике и ужасе, раздираемым чувствами вины и безмерной любви, мотануть по адресу прописки.
Еще: понять, что совершил ошибку, покинув семью, распрощаться с временным пристанищем (или временным партнером) и побитой собакой поплестись назад.
И, наконец, апофеоз…
Вернуться к себе. На базу. Домой. А дом там, где сердце.
Самый сложный вариант, мне кажется.
Верю ли я?
Позвонили в дверь. Я обычно не открываю. В подъезде есть домофон, а у меня есть мобильник. Те, кто без предупреждения нажимает кнопку дверного звонка, едва ли меня заинтересуют. Скорее всего, это либо торговцы молодым картофелем, либо кандидаты в депутаты райсовета, которым до зарезу необходимо мое благословение на царствование.
Но этот звонок застал меня крайне расслабленным и потерявшим бдительность. Я выходил из ванной, свежий, бодрый, в прекрасном расположении духа. Отчего бы, думаю, не открыть дверь незнакомым людям. Может, им помощь нужна, может, на электросчетчики хотят взглянуть. Тем более что звонили очень уж настойчиво, будто имели основания подозревать мое присутствие.
Шел к двери и напевал что-то из Паваротти, хотя по-итальянски знаю только «грация» и «спагетти». Открыл. Две молодые, лет по двадцать с копейками, девушки. Улыбаются мне так, словно ждали встречи всю свою сознательную жизнь. А я, грешным делом, когда вижу таких умильных девушек, немного тушуюсь. Возрождается что-то в душе, хочется писать стихи. Почему так странно устроен мужчина, скажите на милость?
В общем, стоят, смотрят, хлопают ресничками. Смотрю и я, ожидая реплики. И дожидаюсь:
— Здравствуйте! Можно задать вам один вопрос? Верите ли вы, что добрая книга может помочь построить крепкую семью?
И показывает обложку с распятием. Я в ту же секунду сдуваюсь, как плохо перевязанный воздушный шарик.
Чудны дела твои, Господи. Девушка, едва получившая право голосовать, с Библией в руках на лестничной клетке пытается раскрыть секрет семейного счастья. Милая, я бы поговорил с тобой лет через двадцать. Или тридцать. Впрочем, не уверен, что и тогда буду готов к разговору.
— Не сегодня, — отвечаю я.
— Но сегодня же воскресенье! День, когда хочется думать о духовности.
— Я бездуховен. Разведенный грешник, падшая личность. Меня уже не спасти.
Девушки с грустью вздыхают.
— Очень жаль. Мы помолимся за вас.
Кинг-Конг мертв
Первое свое знакомство со спойлером, за который его автора мне действительно хотелось опустить голым задом на горячую сковородку, произошло в 1988 году. Мне тогда было 15 лет. Я не знал, что такое спойлер (то есть невольная выдача контекста и деталей сюжета), и я не нашел в себе силы остановить рот говорящего.
В восьмидесятых мы не вылезали из кинотеатров. Появились лишние 25 или 50 копеек — вперед в кино! Смотрели все подряд: и советские детективы, и комедии, и редкие для нашего экрана порезанные ножницами цензуры американские фильмы — «К сокровищам авиакатастрофы», например, или «Тутси».
Но в конце десятилетия произошел настоящий переворот. На заборах города Челябинска появились рисованные руками наших местных сальвадоров афиши фильма «Кинг-Конг». Премьера анонсировалась на август 88-го, афиши появились в июне, а билеты пошли в продажу в июле. Это был вынос башки.
Как только был объявлен старт продаж, я с двоюродным братом, выклянчив у мамы с папой три рубля, тут же ломанулся в кассу крупнейшего тогда в Челябинске кинотеатра «Урал». Я думал, налетим толпой и скупим кучу мест без проблем.
Черт с два!
Очередь стояла от остановки троллейбуса на улице Воровского до кассы кинотеатра (это около ста метров). Такой очереди я не видел никогда — даже за жизненно важными товарами! Я понял, что на наших глазах свершается культурная революция, будто мы вступаем в какой-то новый век, что этот день — день нашего стояния в этой очереди — обязательно войдет в историю (по крайней мере, в историю нашей юности точно). Я тогда не знал, что фильму уже 12 лет и весь мир его давно посмотрел и воспринял довольно сдержанно. Для нас это был отчаянный прыжок в приоткрытую форточку.
В общем, мы с братом дошли. Простояв часа полтора, смогли взять билеты только на конец августа. То есть стоявшие в очереди перед нами раскупили «Конга» уже на месяц вперед.
Не могу описать этого счастья. У нас на руках было два билета. Впереди — три недели ожидания чуда! Сказочное лето…
А потом в гости приехал наш еще один двоюродный брат, который вместе с семьей прожил несколько лет в Венгрии (у него папа был военным летчиком). И как-то за ужином мы ему похвалились, что нам привезут «Кинг-Конга». Нас распирало от гордости. На что братишка ответил, что в Венгрии его давно посмотрели… а потом мы просто не смогли братишку остановить.
ОН ВЫДАЛ НАМ ВСЁ!!! Рассказал о том, как обезьяну найдут на острове, как ее поймают, как ее грохнут… И как он сам плакал.
Это было чудовищное по своей силе разочарование…
Нам всем давно за сорок, брата люблю по-прежнему… но за спойлеры с тех пор готов расстреливать на месте.
Космическое сентиментальное
Однажды утром мои коллеги в эфире оборжали мою увлеченность миссией к Плутону. А по-моему, это дико круто.
Дело в том, что такую штуку могли придумать только лучшие мозги планеты Земля. Запустить 500-килограммовую болванку, напичканную электроникой, к самому дальнему телу Солнечной системы (4,5 млрд км), где еще не было земных аппаратов; рассчитать девятилетний полет с точностью до километра и до секунды; учесть все эти гравитационные маневры, обеспечить устойчивую связь… короче, угрохать на это десяток лет жизни и миллиарды долларов — это как надо учиться в школе и любить космонавтику?! Это вам не танки строить и деньги из бюджета тырить. Да, нашим «Искандерам» смешно, и что? Пусть гогочут дальше.
Зря мы перестали интересоваться небом, я считаю. Это гораздо интереснее, чем ежедневно наблюдать крепчающий земной маразм. Еще одного метеорита не хватает на наши головы.
Духовные скрепы в такси
Не без труда залез в маршрутку. Балансирую на одной ноге у двери, свободной рукой пытаюсь выдернуть из внутреннего кармана бумажник. Удачно. Практически зубами вытаскиваю сторублевую купюру и так стою пару минут, потому что передать ее водителю физически не в состоянии, а бесплатно ездить в маршрутке не люблю, даже если знаю, что курящий в кабине шайтан не гарантирует мне безопасного прибытия в пункт назначения.
Никто из сидящих на передних сидениях мордоворотов и пальцем не шевелит, чтобы мне помочь. Даже на мою вшивую интеллигентную просьбу «будьте добры, передайте, пожалуйста» отвечают презрительным молчанием.
На помощь приходит один дядечка с большой окладистой бородой, которому повезло закрепиться в салоне едва ли лучше меня. Чуть ли не падая на мордоворотов, он обеспечивает мой полный расчет с шайтаном и даже возвращает сдачу (в итоге все-таки падая). Я преисполнен благодарности.
А потом, уже когда подъезжали к конечной и добрались до свободных мест, бородатый дядечка вежливо так спрашивает:
— В храм Радонежского правильно еду?
— Правильно, — говорю. — Как раз конечная остановка.
Такое вот наблюдение.
Возрождаемся потихоньку
Всегда забавляло название движения «За возрождение Урала»…
Согласен, двадцать лет назад, когда оно создавалось, ничего странного в нем не было. Но за двадцать лет они должны были либо возродить Урал и самораспуститься по причине выполнения задачи, либо придумать что-то новое. Например, «За дальнейшее процветание Урала».
Но нет, двадцать лет всё возрождают и возрождают. Китай за это время весь мир поимел.
Наш российский процесс вставания с колен — бесконечен.
Сполт — это зызнь
Единственная претензия к сериалу «Молодежка» на СТС — слишком интеллигентные ребята. Слишком тонкие, слишком владеющие прекрасным русским языком, психологией и другими человеческими науками… На лбу написаны не коридоры школы, но аудитории университетов.
Между тем, сколько я ни общался с хоккеистами, лексикон прост: «Епта, мы забили, нам забили, мы смогли-не смогли, будем играть, чо на». Послушайте Овечкина — златоуст… епта!
Без обид, ребзя.
Хотя нет, вру, знаю ведь умниц и интеллигентов! Антоша Белов, например. Давно с ним знакомы, где-то у меня даже запись его мальчишеского бэк-вокала есть на моих старых треках.
Всё мы можем
Вот иногда говорит человек: «Я не смогу без тебя жить! Я без тебя умру, пропаду и растворюсь в атмосфере!». И руки заламывает, и на луну воет, и в пролет окна заглядывает…
И ведь врет, паршивец.
Все может человек: и жить без Нее, и пить без Нее, и жрать чипсы без Нее, валясь на диване перед телевизором, в котором, как писал Башлачев, «без конца звенят коньки».
А все потому, что самый паршивый день обязательно заканчивается. А потом начинается новый, ни фига не похожий на предыдущий. Каждый день жизни — как неповторимый отпечаток пальца. Прикинь, старик, семь миллиардов человеков на планете, и у всех — разные отпечатки. Семьдесят миллиардов неповторимых узоров, Карл!
Так что жизнь невероятно многообразна и удивительна. И не надо заламывать руки.
Там, где было хорошо
Задают иногда вопрос: вспомните лучшие дни (месяцы, годы) вашей жизни. У меня вариантов не так много — и на дни, и на месяцы, и на год…
Лучшее время моей прожитой жизни — прогулки с коляской во дворе родного дома в 2005 году. Доча спит, я ее катаю и читаю «Казус Кукоцкого» Улицкой. Пока жена дома спит и отдыхает, я катаю тележку по двору туда-сюда и радуюсь солнышку — и тому, что светит сверху, и тому, что чмокает губами в коляске.
Еще хорошее время, когда возили дочку в бассейн. Она плавала, бултыхалась в воде. Мы ее привозили, я ждал и ходил пешком до киоска с хот-догами, покупал сосиcку и кофе, съедал их, а потом, после того как они с мамой набултыхались, дочку отвозил домой. Машина тогда была простая — модифицированная «шестерка» от тестюшки. Еще помню, читал в то время «Код Да Винчи».
Потом дочь росла, взрослела. Купали в ванной, приучали к ложке, учили ходить… Да, были проблемы, были терки, заботы… было все, что человек может придумать для осложнения своей жизни…
Но всегда на вопрос: «Вспомни свои лучшие дни и годы», — отвечаю именно так. Вот этот узкий желобок времени.
Ни дня без строчки
Вот вам два полярных утверждения от столпов современной литературы — ихней и нашенской. Стивен Кинг: «Если ты, писатель, не пишешь, то какого черта ты вообще делаешь?! В пупке ковыряешь?»
Виктор Пелевин: «Писатель должен уметь не только писать. Он должен уметь — НЕ писать».
Два руководства к действию от живых классиков — нам, скромным недотыкомкам. Какое из них избавляет творческую душу от страданий, уже полгода понять не могу.
Вынужден констатировать, что ни одного абзаца художественного текста не вытолкнул я из нутра своего примерно с мая. Отсутствием идей и вдохновения это не объяснить — идей полно, только сядь и зада от стула не отрывай, пока оный в свинцовую корку не превратится. На «Amazon» и «ЛитРес» продаются только старые тексты — и слава богу, что продаются, иначе литературное эго вообще пошло бы намыливать веревку.
Не знаю. Нет слов. Нет эмоций. Нет видения. Тот же старина Кинг (поклон ему в тот самый воспетый им пуп), вывел одну из формул счастливого литературного творчества: чтобы продолжать продуктивно писать, ты должен сохранять здоровье — раз! и ты должен сохранять стабильные отношения с одной женщиной (или мужчиной, в зависимости от гендерной принадлежности) — два!
Голливуд… Нас и здесь неплохо кормят
«Вопрос о показе в России американского фильма „Интервью“ о покушении на лидера КНДР Ким Чен Ына решат после новогодних каникул. Между тем, в российском руководстве поддерживают позицию Пхеньяна и тоже критикуют нашумевшую ленту. В Северной Корее сюжет этой картины вызвал волну недовольства. Ее лидер и главный герой фильма Ким Чен Ын приравнял кино к спонсированию терроризма и объявлению войны. В Москве этому не удивились. Против показа фильма „Интервью“ в России выступил специальный представитель президента по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой, подчеркнув, что у нашей страны нет традиции оскорблять лидеров других государств».
«Значит, хорошие сапоги, надо брать» — говаривала героиня другого фильма, очень в России популярного.
Я не буду даже пытаться понять, какие дела есть у нашей братвы с северокорейским братом, который своих родственников собакам скармливает — сие за пределами моих интересов. Я вот чего хочу сказать.
Нашим государственным «кинологам» невдомек, что Голливуд вообще не щадит никого — ни чужих вождей, ни своих. Американские президенты (кстати, всегда разные — глупая демократическая традиция, что с них взять, болванов) неоднократно становились объектом жесточайших шуток и издевательств на самом большом экране — хоть «Голые пистолеты» возьмите, хоть мультики. Белый Дом неоднократно разрушался и подвергался атакам террористов, а прочие штатовские чиновники периодически поливаются дерьмом даже в безобидных кинокомиксах. Им вообще все пофигу, этим киношникам, и никакой «министр культуры США» им не позвонит, а если позвонит, будет культурно послан по известному адресу.
Да, в Голливуде в последние годы пышным цветом прет политкорректность — не дай бог кого-то обидеть — но тем ценнее работы, которые переворачивают мир с ног на голову.
В этом — цель любого искусства. Провоцировать. Царапать. Грубить. Хамить. Вызывать на спор.
Иначе — сериалы на канале «Россия».
Кондуктор, нажми на тормоза!
Кондуктор в автобусе — совсем молоденький парнишка, лет двадцати с хвостиком, субтильный, хоть и шустрый. Протискивается сквозь строй тучных тел, ненавязчиво предлагает «оплатить проезд». На остановках перебегает из двери в дверь, ловит входящих. Вроде получается. Но на одной из остановок совсем прижало бедолагу — застрял в толпе. Приподнялся на приступок и возопил в адрес хвостовой площадки:
— Деньги!!!
Я вот думаю: примета времени или чего? Если уж молодые и энергичные ребята устраиваются кондукторами в автобусе — это совсем швах?
Нет, любая работа хороша, если не до жиру — я в былые годы грузчиком и таксистом наяривал — но как-то все же за молодых-то обидно.
Детский утренник
Все-таки это интересный эксперимент — принять участие в постановке новогодней сказки для учеников третьего класса.
Мизансцена такая: четверо козлят (год козы же на носу, чего) решают с помощью волшебной палочки вызвать к себе на праздник Деда Мороза, но в результате ошибки вызывают Волка, которому все это даром не нужно — ему бы поесть… Ну и так далее.
Выясняется, что нонешние десятилетние детки довольно вяло реагируют на лексику и сюжеты, придуманные еще нашими бабушками, но быстро просыпаются, когда слышат современные словечки и прихваты. Вроде стараешься следовать какому-то каноническому тексту сказки, но, не чувствуя реакции аудитории, переходишь на сленг.
Отсюда вывод: им нужны современные сказки, и ничего с этим не поделаешь. У них у всех теперь смартфоны, планшеты, общаются они с помощью смс — изволь быть понятным, дядюшка Волк.
P.S. Но стихи Деду Морозу читают все так же с упоением, даже понимая, что в костюме волшебника — папа одной из одноклассниц.
А ты не пришла…
Сюжеты изощренных (и извращенных) романистов меркнут перед фантазией жизни. Родители, вспомните грустные дни, когда вы не успевали на утренники своих чад, а те плясали и пели на сцене, тщетно выискивая ваше лицо в океане зрителей. Они старались для вас и только для вас, а вы — не приехали…
Слезы и горечь. А теперь представьте обратную ситуацию…
Представили?
Я целый месяц мысленно готовился к роли Волка, переходящую в роль Деда Мороза, в новогодней сказке для класса, в котором учится дочь. Неделю учил текст и два вечера усиленно репетировал. Это было секретом. Я хотел предстать во всей своей артистической красе, чтобы моя милая принцесса могла с гордостью сказать одноклассникам: «Это папа!!!»
А дочь за день до спектакля взяла и отравилась салом. И слегла. Черт с ним, со спектаклем, лишь бы была здорова.
Но каков, собака, сюжет. Слезы и горечь…
Кто я?
Цитата из «Орла и решки»: «Татары почти ничем отличаются от русских; смотришь на людей улице и не поймешь, кто татарин, а кто русский».
Я вот тоже смотрю иной раз на себя в зеркало утром, и думаю: кто ты сегодня — русский или татарин?
Котиков пост
«Это уже не любовь, а судьба…»
Это можно сказать не только об отношениях с женщинами, но и о кошке. В самом деле, для чего мы держим кошек? Ради «ми-ми-ми», ради того, чтобы в нужный момент она улеглась на грудь или под бочок и согрела, мурлыча о чем-то своем, чтобы позволяла гладить и тискать… ради тепла и просто для компании.
Ничего из перечисленного моя тринадцатилетняя Дуся не делает. Гладить не разрешает, трется у ног только если сама сочтет нужным; едва протянешь руку — удирает, а когда я возвращаюсь с работы, орет истошным голосом, требуя пищи (ничего противнее, чем ее голодные вопли, я в жизни не слышал). Характер вздорный, морда вечно сердитая (вылитый Грэмпи) … в общем, как говорил один голливудский персонаж, «никакого с вас толку!». Спрашивается, на кой черт я ее держу и трачу деньги на кормежку, если все, для чего созданы кошки, она в гробу видала?
Но живет рядом тринадцать лет и никого, кроме меня, не признает.
Говорю же — судьба…
Подеремся?
Прочел вчера у любимого Довлатова: для многих единственный способ самоутверждения — это постоянная конфронтация…
И что-то мне это сразу напомнило.
Вот никогда не мог понять и принять: почему, чтобы доказать свою значимость, нужно постоянно с кем-то собачиться? Уж если на уровне отдельного человека это невыносимо (знавал я таких — чур меня!), то уж на уровне целого государства это полный алес капут! Вот не Гагарина с Чайковским на щит поднимаем, а «Искандеры» и прочую кузькину мать. Замечательный повод для гордости — способность дать кому-то в рыло и безнаказанно высморкаться в занавеску.
Тьфу, блин!
Юбилейное к Белому дому
Все вспоминают в эти дни события в октябре 1993-го. Меня там не было, я был — тут, двадцатилетний оболтус, вернувшийся из армии. Но отлично помню мурашки по спине, когда сидели мы мирно смотрели какой-то американский телефильм, а потом — бац, и снег по экрану пошел. И на другом канале тоже.
А потом началось.
Запыхавшаяся Сорокина: «Штурм отбили!»… Грузовик, прущий в двери Останкино, народ носится по Москве, спецназ дубинками машет, Руцкой с бронежилетом на трибуне, Макашов истошно орет чего-то… ну и как апофеоз — бесконечный прямой эфир CNN о стрельбе по Белому дому.
Кто кого первый обидел, я тогда разобраться толком не мог. Но чисто интуитивно симпатии мои были на стороне Бориса Николаича (хотя из танков по парламенту — это перебор), потому что, судя по картинке, если бы победили эти из парламента, с автоматами, в бронежилетах и горящими глазами, боюсь, пришлось бы многим болтаться на фонарных столбах прямо на Тверской. А Ельцин этих чудиков вскоре всех отпустил с миром.
Сидят теперь в телевизоре, спустя двадцать лет, лощеные, сытые, интервью дают: «Узурпатор!». Ну-ну…
Отчетливо помню свой саундтрек тех дней: на магнитофоне у меня стоял альбом «Snap» — Madman’s Return.
Приключения «Parker» в России
Постоянные и внимательные читатели моих виршей знают, что есть у меня подарочный «Паркер» — элитный, с пером и отделкой из чистого золота в 18 карат. Когда мне его подарили, я едва не задохнулся от восторга… потом проверил чек (ну, к таким подаркам следует прилагать чеки — мало ли что) и понял, что задыхался не зря. Стоил он 10 лет назад как хороший телевизор 80-й диагонали.
Всем нравилась мне эта ручка — так сильно нравилась, что писать я ею не решался. Написал за 5 лет от силы страниц десять. То есть практического смысла в ней — никакого, чистый фетиш, свидетельство статуса. Но, мать его, писать реально приятно!
Короче, пришло время, подумал я, что ентон «Паркер» — некое грузило из прошлой жизни, мешающее мне развиваться и двигаться дальше. Дело ведь не только в подарке, но и в том, кто его сделал, верно? Решил я его продать. Выяснилось, что местное население, посещающее сайты частных объявлений, не готово покупать золотые «Паркеры» с рук. Трижды скидывал цену — ноль реакции. То ли у нас таких фетишистов на весь Южный Урал — я один, то ли сильно пугливо население.
Ладно, пошел ради интереса в ломбард «Фианит» — у них реклама такая, что они купят и оценят всё. Пришел, показал, услышал от грузной тетки, словно вышедшей из вино-водочного отдела:
— И как я вам буду его оценивать? Чо там у вас, золото? Скока карат? Чьего производства? Франция? А вы знаете, что все импортное чистое золото у нас в России теряет в цене? У них во Франции 18 карат, у нас будет 14, то есть обычная 585 проба.
Короче, об чем речь. То, что эта ручка не желает со мной расставаться (и, видимо, я с ней тоже), — это одна тема, но если вам, ребята, вздумалось продавать в России что-то дорогое (не только по цене, но и по сердцу) — расслабьтесь. Никто не купит…
Добрый человек
На выходе с работы наткнулся на двоих узбеков. Ну, не смог отбиться от приветствия «Селям алейкум, добрый человек!», ибо слаб к любому проявлению доброты. На сильно изломанном русском товарищ из некогда братской республики, одетый не по погоде (плотный пиджак поверх рубашки) объяснил, что застряли они с братом на чужбине без денег, без знакомых и прочих удобных вещей. Смекнув, что далее последуют просьбы финансово поддержать бывших сограждан, я было навострил лыжи, но очень скоро понял, что ошибся: парень всего лишь просил помочь с какой-нибудь халтуркой. «Возьми мой номер телефона, если какая работа будет…».
Мне им, увы, помочь было нечем — гастарбайтеры мне пока не требуются — поэтому развел руками и пошел себе к машине.
Но парень не отставал.
«Не хочу воровать, — голосил беженец, — не хочу побираться, но не знаю, как нам тут быть». А на лице — неописуемое отчаяние. Когда он начал извиняться за то, что узбек, то есть элемент эстетически чуждый нашему ландшафту, я не выдержал и дал сто рублей — в обмен на пожелания здоровья, счастья и удачи доброму человеку.
И вот еду домой и думаю: я действительно добрый человек или — дурак? С одной стороны, вряд ли я своей сотенкой профинансировал «Аль-Кайеду», с другой — черт его знает, правду говорит узбек или нет.
И еще одна мысль сверлила мозг: до какой же черты мы дошли, добрые люди, если в каждом несчастном, который на улице обращается за помощью, мы видим какой-то подвох, особенно если обращается представитель нетитульной нации.
Ушел размышлять.
Сбивать температуру
Говорят, электоральный рейтинг ВВП — 82%. На самом деле это не повод для радости. Это повод — для паники и тревожного набата.
В странах с нормально функционирующей политической системой таких цифр не бывает. Это вам любой социолог скажет. В естественной общественно-политической среде рейтинги даже у самых популярных лидеров редко выбираются за полтинник, остальное дробится между разными социальными, этническими и прочими группами.
Общество (еще раз подчеркиваю — нормально развивающееся общество) крайне неоднородно, нас миллионы и мы хотим разного, потому и собираемся в кучки. Когда у лидера страны «поддержка» за 80% — это уже не общество, это искусственно сформированное стадо, а стадо, как известно, отличается своей непредсказуемостью и порой неуправляемостью. У Чаушеску в Румынии тоже был очень высокий уровень поддержки. И у Каддафи в Ливии. И еще у десятка других народных кумиров. А у нас в России вообще нет полутонов: либо герой, либо предатель, сегодня на руках носят — завтра на куски рвут.
Так что тут нечему радоваться. Наоборот, надо «сбивать температуру».
Не пугает
Есть мнение, что старые советские мультфильмы лучше дурацких новых — они добрее, светлее, учат детей хорошему. И не только фильмы, а вообще все старое — все то, что делало добрыми нас (не всех в итоге таковыми сделало, но мы верим, что мы хорошие).
Так вот: не факт!
Поставил эксперимент. Сели с дочерью смотреть старого «Вия» с Куравлевым и Варлей. Ну, вы помните: «Панночка померла», «Соразмерный экипаж» и «Я ль не казак?!». Уж куда добрее и милее, не то что эти дурацкие современные триллеры!..
Увы, почти весь фильм дочь хохотала, исключая некоторые моменты с покойницей, а в финале, когда картонный Вий попросил поднять ему висящие на несмазанных петлях веки, у нас и вовсе случилась истерика.
Не работает прежняя эстетика — устарела. Не берет за душу, не оставляет отклика. Требования к изобразительному языку и драматизму теперь совершенно иные, на хромой козе далеко не уедешь.
Нео
В поисках свежего боевика моя пытливая киноманка наткнулась в папке с фильмами на трилогию «Матрица»:
— Пап, это про что?
— Как тебе сказать, — начинаю по обыкновению вымучивать заумный ответ, игнорируя простые решения. — Вот видишь ложку, которую ты бросила, доев йогурт.
— Ну, вижу.
— Ты думаешь, что она есть. А ее нет.
— Совсем нет?
— Совсем. Все, что нас окружает, — это нарисованная на компьютере картинка. А чтобы мы в нее лучше поверили, самый умный в мире компьютер сделал так, чтобы мы не просто видели картинку, но чтобы мы ее чувствовали. Вот я тебе сейчас дам по заднице, ты же почувствуешь?
— Еще бы!
— На самом деле это не я тебя бью, а компьютер создает такие ощущения.
Задумалась. Потом спрашивает:
— А зачем это надо компьютеру? И какой дурак им управляет?
— Никто им не управляет. Он стал таким умным, что решил обойтись без людей и всех порешил в капусту. А чтобы не остаться без электричества, потому что он, как наш ноутбук, без него работать не может, он всех живых людей превратил в батарейки. На самом деле мы с тобой сейчас сидим в стеклянных банках, к нам подключены провода, мы видим сны — вот эту нашу жизнь нарисованную, и вырабатываем электричество для компьютера. Вот об этом и фильм «Матрица».
— Хм, прикольно. Надо будет посмотреть.
— Обязательно. А теперь убери за собой.
— Ты забыл, пап. Ложки нет.
Приёмники
Есть такие люди (как женского, так и мужеского полу, но женщин почему-то больше), которых можно назвать приёмниками. Нет, не потому что они работают только на прием, всасывая и любовь, и внимание, и заботу и при этом ничего не отдавая взамен (такие, кстати, тоже ужасны). Нет, эти чуток другие.
Вот представьте, что у вас на кухне стоит приемник: новости рассказывает, погоду, музыку крутит. А вы пытаетесь вести с ним диалог. Доказать ему что-то, объяснить, привести аргументы, разложить на пальцах…
Сколько времени понадобится, чтобы понять, что эта картина — беседа с приемником — отдает кретинизмом?
Веревка
Покорно поплелся на кухню делать завтрак своей маленькой Леди. Извлек из холодильника пудинг, порезал на ломтики китайскую грушу, заварил чаю. В какой-то момент замер: «Черт меня дери, ей уже восемь, а ты по инерции обслуживаешь мадемуазель как клиентку в ресторане!».
Возвращаюсь в комнату — так и есть: сидит смотрит телевизор, ковыряется в носу, ждет завтрака. И вот так всю жизнь, и не только с детьми.
Крепкая из меня веревка получается, однако.
Всезнайки
Они все знают. Они все-все в жизни поняли и теперь с удовольствием расскажут тебе. Всю правду расскажут, ничего не утаят. «Они» самые разные — от тридцати до семидесяти, живущие во вторых и третьих браках, не пробовавшие этих браков ни разу, разведенные, с детьми, которые их в гробу видали, собачками-кошками, долгами и мозолями на пятках. Но они все знают.
«Куда ты?! Нет, ты постой, вот я тебе сейчас расскажу! Стоять, я сказала!… Ты не понимаешь, как ты не прав! Куда мне идти?…».
Да, дорогие, вот туда и идите. Пешком и с песней. Вы ведь и так все знаете, так что нам не мешайте все узнавать. Нам еще многому надо учиться…
Правильно!
— Быть правильным нелегко…
Этот вскользь брошенный по какому-то пустяшному поводу комментарий дочери заставил меня задуматься и провести небольшую лекцию, тезисы которой я привожу здесь.
Да, родная, быть правильным очень и очень нелегко. Особенно нелегко тем, кто уверен, что своей правильностью он обязательно заслужит любовь и уважение окружающих. Тем, кто считает: если я буду относиться к людям так, как мне хотелось бы, чтобы они относились ко мне, то все в этом мире будет гармонично. И в этом кроется главный подвох. Дело в том, что люди вовсе не собираются относиться к тебе так же, как ты — к ним. Они не обязаны это делать. У них собственные представления о «правильности», и ты им не указ.
Прости, милая, но ты должна быть готова к тому, что люди будут тебя обижать, предавать и пользоваться тобой, пока им будет это нужно. Ты будешь вопить и плакать: «Как же так, я же старалась быть хорошей!…» — все будет напрасно.
Помнишь, ты сказала мне однажды: «Я тоже буду пакостить девчонкам за то, что они пакостят мне!». Так вот, я тебе отвечу: не надо этого делать, потому что тогда ты уподобишься им самим. Что нужно делать? Они тебе пакостят — ты улыбаешься. Они говорят о тебе гадости — ты улыбаешься и пожимаешь плечиками. Они объединяются против тебя — ты отходишь в сторону и читаешь книжку. Только так.
— Но тогда я могу остаться совсем одна, — говоришь ты.
— Да, возможно. Иногда бываю такие моменты, когда против тебя — весь мир. Они, видите ли, все правы, они все умны и рассудительны и всегда готовы давать советы… А ты какое-то время можешь чувствовать полное одиночество. Так бывает. Но ты должна верить себе самой и поступать только так, как подсказывает тебе твоя совесть.
— Балин, — говоришь ты, — это очень сложно.
— Конечно. Но придет время, когда ты добьешься своего. И те, кто смотрел на тебя свысока, будут грызть локти. Самое главное — быть в согласии с самой собой.
— Хм…
Писатели у трона
Собрал как-то Барак Обама в Белом доме американских писателей. Решил поднять вопросы будущего американской словесности.
Первым, кто взял слово, стал титулованный прозаик Стивен Кинг, Бангор, штат Мэн. «Многоуважаемый Барак Хуссейнович, — сказал Стивен Эдвинович, — прежде всего, хочу поблагодарить вас за усилия, направленные на поддержку американской словесности и воспитания патриотизма у подрастающего поколения. А теперь к повестке дня…».
Вторым выступающим стал Чал Палланик: «Уважаемый Барак Хуссейнович, от всей души…».
Один за другим с мест выражали свою признательность за приглашение на встречу Рэй Брэдбери, Сьюзен Коллинз, Джеймс Келли, Харпер Ли и многие другие. А потом перешли к прениям…
Молодежь
Зашел не так давно в пиццерию возле Южноуральского госуниверситета. Заказал «маргариту», картошку и колу. Сижу себе, жую и смотрю музыкальный канал. Вокруг молодежь снует. И вдруг слышу слева:
— Эта концепция требует серьезного пересмотра!
— Нет, не соглашусь. Если экстраполировать это иначе, то…
Аккуратно поворачиваю голову. Двое парней и девушка разговаривают. Не очкарики, обычные молодые люди. Очень внимательно друг друга слушают.
В общем, закончилась моя «маргарита» и лед в стакане колы растаял, а я не ухожу, сижу, наслаждаюсь разговором.
Черт знает что такое с нашей молодежью…
Доктор Лемох
Нашел в стойке старый диск Dr. Alban. Вставил в магнитолу в машине — и понеслась душа в рай.
Сказал бы кто мне, 19-летнему солдатику, крутившему дискотеки для гражданских в гарнизонном клубе под Нижним Новгородом в 1992-м, что через 13 лет я буду стоять в гримерке с Доктором Албаном, обмениваться с ним репликами, а потом представлять его выход к 5-тысячной аудитории! Я бы покрутил пальцем у виска.
И вот поди ж ты! Dr. Alban у нас, во дворце спорта «Юность», в 2005-м — располневший, уставший, ждет выхода на сцену, устало кивает на мои вопросы. Легенда, елки-палки.
Перед Доктором выступали «Кар-Мэн», Сергей Лемох. Его я тоже крутил на дискотеках в те же годы. И вот он тоже стоит за кулисами и ждет, когда я его объявлю. Я правлю балом.
О чем это я? Не о себе любимом.
Вещи, которые кажутся вам невероятными и которые могут произойти только с другим, вполне буднично могут произойти с вами. И небо не упадет на землю. Реально всё.
Будь счастлива
«Главное, чтобы ты была счастлива»… Слова, которые периодически вылетают из нас, мужчин, в адрес возлюбленных. А ведь чаще всего врём, паршивцы. На самом деле эта фраза означает: «Будь счастлива только со мной, а иначе убью — и тебя, и хахаля твоего!»
Но, бывает, мы произносим эти слова искренне и от чистого сердца — когда адресуем их своим дочерям. Расшибешься в лепешку, чтобы твоей Принцессе было хорошо, а сам будешь стоять в сторонке и блаженно улыбаться, ничего не требуя взамен.
Точно говорю.