»… Давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога».
Иoан. 21:19
Вся жизнь искренне верующего человека должна быть посвящена прославлению Бога. Однако не только жизнью своей славит Бога христианин, но и своей кончиной. Первые христиане слагали хвалу Господу не только своей верностью, добрыми делами, любовью к ближним, сама их смерть была также прославлением Всевышнего. Апостолу Петру было сказано, что он прославит Господа не только тем, что будет пасти овец Его, но и тем, как умрет. Некоторые спрашивают: могут ли люди, которые своею жизнью не прославляли Бога, прославить Его своей смертью? Да, могут. Но лучше, если мы являемся достойным Его благоуханием и в жизни, и в смерти.
В один из дивных ранних весенних дней, когда природа только готовилась ожить от глубокого зимнего сна. когда особенно приятно грело солнце, а его лучи проникали в камеру сквозь решетку и арестанты чувствовали их нежное и ласковое тепло, раздался голос надзирателя:
– Смирнский, собирайся с, вещами!
– Ну, сейчас вам срок объявят, — говорили заключенные. — Не унывайте, много не дадут. Впрочем, все может быть…
В канцелярии тюрьмы Леву ждал особый конвой. Приговора не объявили. Но конвой расписался у тюремной администрации, что забирает заключенного. Лева ожидал, что, его, как всегда, по правилам конвойного устава, тщательно обыщут, но на этот раз обыска не было никакого. Юношу вывели за тюремные ворота, и на него остро пахнуло весной. Весна — пора пробуждения, когда особенно призывно манят животворящие соки земли. Весной все хочет жить. А что ждет его, Леву? Почему до сих пор не объявили приговор? Куда его ведут?
— Вперед, не оглядываться! — жестко прозвучала команда. Но, не обращая внимание на то, что оружие у конвоиров было наготове, Лева на миг оглянулся. Боже мой! У тюремных ворот стояла сестра — та самая неутомимая сестра Клавдия Петровна, которая, несмотря на перенесенные испытания, продолжала заботиться о заключенных. Видимо, она принесла Леве передачу.
Юношу повели. Сначала окраиной, потом завернули в сторону. Оглянувшись, Лева увидел, как, крадучись, хоронясь за заборами, следовала за ним сестра. Куда же его ведут?
Пройдя еще несколькими небольшими улицами, конвоиры вывели заключенного к полю, потом вдруг круто повернули к городу. Конвой торопил Леву. Когда они снова оказались в центре города, Лева кожей ощутил стремление конвоя провести арестованного по городу, привлекая внимание прохожих. Лева снова оглянулся. Чудо! Сестра настойчиво следовала за ними.
И вот они в здании ОГПУ. Вошли в приемную. Конвой о чем-то совещается с находившимся там дежурным. Тот звонит, с кем-то разговаривает, и, наконец, Лева слышит, как дежурный шепотом говорит конвою: «Там, где люди, его сажать нельзя» — и как-то испытующе смотрит на Леву. В это время дверь открывается, и в приемную входит сестра. Она смело обращается к дежурному:
— Разрешите, пожалуйста, передать Смирнскому передачу. Здравствуйте, Лева! Как ты себя чувствуешь?
Дежурный вскочил ей навстречу. Бросился к внезапно вошедшей женщине и конвой:
— Уходите, уходите, скорей! Это не Смирнский. Это совсем другой заключенный!
— Передай всем, — сказал ей вслед Лева, — напиши папе, маме — всем: иду домой, к Иисусу.
Сестру вытолкали из приемной, дверь заперли. И хотя певец из Левы был плохой и, зная это, он редко пел один, но в эту минуту юноша нарочито громко, во всю силу молодого голоса запел:
— Чего они хотят? — думал Лева. — Чтобы я сказал что-нибудь, признал что-нибудь? Но зачем тут эти бочки?
Сердце стучало, воображение рисовало самые страшные картины. Возможно, именно за этой дверью расстреливают людей. А куда потом девают их тела? Но зачем тогда в подвал поставили эти бочки? И Лева продолжал фантазировать:
— Наверное, в них кладут трупы, сверху — камни, а потом — в Енисей.
Однако такой ход его мыслей, скорее, подсказывало свойственное юности любопытство. Самого Леву совершенно не беспокоило, как распорядятся его мертвым телом. Открыв Евангелие, он стал читать то место, где сказано, что Петр перед смертью прославит Бога. Юношу в этот момент заботило только одно: как бы, умирая, не оказаться трусом! Как бы не обесславить Бога своею смертью! Он хотел умереть достойно, спокойно, как подобает христианину, а сердце трепетало, билось, как бьется сердце пойманной птички…
— Господи! — молил он. — Дай мне достойно умереть, чтобы смертью прославить Тебя…
В подвал ввели еще одного молодого человека и посадили в противоположном углу… Молодой человек был возбужден, чем-то обеспокоен. Часовой строго следил, чтобы арестанты не смогли переброситься между собой ни одним словом.
– Почему не дают есть?. — думал Лева. — Впрочем, ясно почему…
Да он и не хотел есть. Было не до еды. В тусклые маленькие окна подвала смотрела ночь…
— Встать! Взять вещи! — скомандовал он. — Выходить! Во дворе вокруг них сгрудились охранники.
— Сабли наголо! — скомандовал военный. Их окружили. — Шаг вправо, шаг влево считается попыткой к бегству. Приказывают конвою без предупреждения применять оружие,