«Мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне».
1 Кор. 4, 13.
Недалеко от Куйбышева есть станция Зубчаниновка. Очень красивое, утопающее в садах место, селение. В нем жила родственница Левы, старушка тетя Паша. Она была молоканка и воплотила в себе все доброе, что имело в себе это глубоко духовное христианское движение: большое гостеприимство, стремление всем и каждому делать добрые дела. Когда Лева покидал родных, она сшила ему очень удобную подстилку из верблюжьего волоса с чехлом на нее и с сумкой в ней для хранения вещей. Эта подстилка всегда путешествовала с Левой, и на ней он спал.
Теперь у всех появилась мысль, что несомненно тетя Паша, которая жила одна, сможет хотя бы временно приютить Леву, он поищет там работу и сможет приезжать к родным.
— Да, конечно, конечно, —.сказала она, — будешь жить, отдохнешь после тюрьмы, поправишься…
Лева пошел в амбулаторию, узнать, нет ли работы. Приняли его, как говорится, обеими руками: фельдшер был очень нужен.
Лева подал заявление и пошел прописываться в милицию. Дежурный взял паспорт Левы повертел и пошел к начальнику. Вернулся вместе с начальником. Тот грозно взглянул на Леву, вернул паспорт и сказал:
– Чтобы в двадцать четыре часа вас здесь не было! И обратился к дежурному, приказал:
– Немедленно возьми с него расписку, что он уезжает отсюда.
— Как же, почему я не могу здесь прописаться? Тут работа мне есть…
– Такого не пропишем! Немедленно убирайтесь отсюда!
– Куда? — спросил Лева.
– Куда хотите!
Сразу, как мыльный пузырь, лопнули его радужные мечты жить у тети Паши, отдохнуть и иметь постоянное общение с. родной семьей и дорогой общиной. Грустно и больно… Но, Господи, Ты все знаешь…
– Да, — протянул тот. — Тебе надо куда-то подальше. Вот город Чапаевск…
– Ну, меня там не пропишут, — задумчиво сказал Лева. — Там химические заводы…
— Да, не пропишут, — согласился Василий Алексеевич. — Поезжай-ка ты в Безенчук. Там сельская местность, там живет брат Пузанков.
— Да, я, пожалуй, поеду туда, — сказал Лева.
Безенчук действительно оказался чисто сельской местностью. Кругом поля, стада овец, коровы на улицах этого небольшого селения. Все, как в обычной деревне.
Лева быстро нашел избушку, где жила семья Пузанковых. Она была недалеко от станции. Встретили его очень радушно. Оба старичка Пузанковы, и муж и жена, хорошо знали родителей Левы. Его отец часто посещал их, и они были близкими друзьями в Господе.
— Как я рад, как я рад! — говорил старичок.
Когда они узнали, что Лева может остаться здесь жить, они тут же сказали:
— Квартиру искать не будем. Будем устраивать свои собрания. У меня тут сынок, дочка — уже подросли, тоже будут служить Господу.
— Ну, кажется, все слава Богу! — вырвалось у Левы.
Но все же он решил — прежде чем написать заявление, сходить в милицию, прописаться.
Дежурный милиционер принял его приветливо, велел принести домовую книгу для прописки.
– Ну вот, все будет хорошо! — сказала сестра-старушка, подавая домовую книгу.
– Да, я надеюсь, что все будет хорошо, — улыбаясь, сказал Лева.
— А если не удастся прописаться, это тоже будет хорошо?
— Нате, распишитесь! — Лева прочел: «Обязуюсь в 24 часа выехать из Безенчука».
– Как же так? — спросил Лева.
– У вас такой паспорт, — сказал милиционер. — Прописать не можем.
Грустно стало на сердце Левы. Вот словно луч солнца выглянул из-за туч, и опять все темно, и тучи, бесконечные тучи…
Но он не унывал. Он знал, что выше этих туч есть Солнце, Которое никто и ничто не уничтожит, и что только Им мы движемся, живем и существуем.
– Ну, дай Бог, еще встретимся! — говорил старичок, высоко подняв руку.
– Да, — сказал Лева, — непременно встретимся, если не здесь, то в небесной отчизне…