ПРОЛОГ

Побывать на Каллисто и не заглянуть в «Большое пятно» — это всё равно, что отправиться на тропический остров и ни разу не войти в воду. Как поговаривают, этому почтенному заведению давно перевалило за пять десятков лет. И на скамьях, сделанных из натурального дуба, случалось сидеть таким именитым задницам, что просто дух захватывает!

Ты делаешь заказ, занимаешь место. Не в центре зала, что ты! Где-нибудь в углу, у сосновых панелей, которыми обшиты изнутри стены. И погружаешься в мир сплетен, последних новостей, историй из чужих жизней, смакованием прелестей какой-то красотки или жарких споров вокруг футбола и гонок. К моменту, когда метрдотель подаёт нечто восхитительно пахнущее, ускоряющее работу слюнных желез, ты уже начинаешь понимать, как мало знаешь о мире. А потом приходит жалость: как мало мир знает о тебе. Но это состояние быстро проходит, едва только на столе перед тобой оказывается ледяная кружка, полная свежайшего пива. Ледяная — не ради красного слова, а — сделанная изо льда. Только ручка из дерева. На ней — сложнейшая вязь, невероятные орнаменты. Цена такой кружки, даже если бы она была пуста, — недельный заработок бывалых капитанов, про которых говорят, будто живут они, как короли. Но ты-то пока ещё не король и вообще не заказывал пиво в чудесной кружке, потому что можешь позволить себе разве что пластиковый стаканчик эрзац-кофе, а такого пойла в «Большом пятне» не дождёшься. Только натуральный, из зёрен, перемолотых на ручной мельнице, заваренный в медной джезве, на раскалённом песке. Даже на Земле такого уже не делают. А здесь — ещё и подадут в маленькой чашечке, вместе с изюмом и грецким орехом, выложенными на глиняном блюдце. Изюмин всегда двадцать, одна к одной, орех всегда один, разделённый на четыре дольки. Изюм с орехом — подарок заведения. Зная, сколько стоит кофе, которого в чашке ровно на четыре глотка, по числу ореховых долек, мало кто позволяет себе высший шик: взять только одну ореховую дольку и собрать в щепоть сколько получится изюма, забыв про остаток на блюдце…

А вот ледяная кружка — это тоже подарок. Только сделает его не заведение, а кто-то из посетителей. Кто-то из тех, кто садится поближе к центру зала. Кто-то, кто возьмёт лишь щепоть изюма и одну дольку ореха, вкусно, вприхлёбку потягивая кофе.

Но если ты попытаешься узнать, кто он — твой благодетель, метрдотель изобразит полную забывчивость и будет морщить лоб в попытке вспомнить — а действительно, кто же попросил поднести тебе ледяную кружку? Так ничего и не вспомнив, он заботливо поинтересуется — не желаете ли, чтобы странный дар убрали с вашего стола? Ты теряешься, поспешно вертишь головой, нет, что вы, оставьте, просто очень жаль, что не могу выразить благодарность тому, кто обратил внимание на меня — самого простого пилота-стажёра, который ещё не вышел из Детской Гавани и отправлен на Каллисто сопровождать повреждённый корабль.

Лицо метрдотеля разглаживается, появляется широкая приветливая улыбка, и ты слышишь совет: выпейте из этой кружки за здоровье того капитана, чей корабль сейчас становится в ремонтный док.

Ну, а если вдруг окажется, что ты не простой стажёр, что ты и есть капитан этого самого корабля, разговоры в зале вдруг смолкнут, послышится скрип разворачиваемых стульев, и кто-то обязательно пригласит, — давай к нам, приятель! Чего скучать в одиночку? Потолкуем, пожмём руки, пожелаем твоему кораблю скорейшего и успешного ремонта, а тебе — удачи на будущее! И отказать нельзя. Никак нельзя. Только в одном случае: если там, где ты побывал, там, где твоя звёздная птица обожгла крылья, остался кто-то ещё. Тот, кому никогда не войти уже в «Большое пятно» и не попросить к столу метрдотеля.

Но если случилось именно такое и ты хочешь побыть один, у твоего стола незаметно погасят свет, зажгут свечу и рядом с ледяной кружкой поставят тонкий простой стакан, до краёв наполненный горькой слезой, прикрытой чёрным ломтем. Это уже не для тебя… Ты встанешь, когда свеча выплачет весь свой воск, и уйдёшь, не забыв оставить запись в книге. Имя того, кто никогда уже не войдёт в «Большое пятно». Имя того, чья птица никогда не сверкнёт ярким метеором среди звёзд. И ты, исполнив свой долг, поразишься, насколько велика эта книга и как много в ней имён…

А горькую слезу из стакана выпьет после твоего ухода метрдотель. Он имеет на это право, потому что носит четыре красные нашивки и потому что тоже когда-то имел свою звёздную птицу. Он выпьет, наспех зажёвывая чёрным ломтем… Он тоже помянет… Протрёт зачем-то глаза и наполнит свежайшим пивом новую ледяную кружку, для нового посетителя, попавшего на Каллисто, сопровождая звёздную птицу. Нальёт обязательно, ведь в центре зала всегда будет сидеть большая компания — одни уйдут, придут другие, как было уже не один десяток лет.

И разговоры будут всё те же, — сплетни, новости, истории чужих жизней, смакование прелестей и жаркие споры. Но иногда между этим всем будут мелькать короткие фразы, какие-то названия, от которых трепещет сердце бывалого пилота. Офицеры флота, частые гости «Большого пятна», и те вздрагивают, услышав про Меггидо, Листопадный Зал, Оазис-18, систему Хамет и систему Реусс-Гамма… Это как струйки маленького ручья, из которого вышла потом полноводная, безудержная река, полная разливов и перекатов… Ну, а если такие названия тебе ни о чём не говорят, ты только попроси и обязательно услышишь интересную историю, ведь с неё всё и началось… Попроси, когда бы не зашёл в «Большое пятно», раз уж попал на Каллисто.

Потому что в этом заведении не бывает перерывов или выходных. Как не бывает перерывов или выходных у воды, что окружает тропический остров, на котором, возможно, тебе никогда не побывать, раз уж ты вступил на долгий-долгий путь.

Путь скапера…

 

Глава 1

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

КОМПАНЬОН ДЛЯ КАРАВАННОГО

Шкип тянул кофе. Внешне это происходило буднично и без выражения эмоций. Но на самом деле, прямо сейчас, в эту самую минуту, в душе его искрили молнии.

Побывавший во многих переделках, повидавший на своём веку всякого, он понял, что влип. И влип основательно! Тяжело осознавать, что корабль, подсунутый ему корпорацией «Адриас-Спейс-Челтем», полностью не подчиняется. И кому? Пилоту-добытчику, разменявшему третий десяток на звёздных трассах, ставшему Караванным для звена, выполняющего работу в системе Лахо! Конечно же, у Шкипа были причины для мрачных мыслей, которые словно тучи. Тучи, искрящие молниями.

Есть два верных способа свихнуться, занимаясь рудодобычей в каком-нибудь отдалённом необжитом секторе. Например, попасть сюда, оставив где-то далеко-далеко целую кучу близких людей, — для некоторых достаточно было и одной такой потери, — захватив ненужные воспоминания о них. Или же оказаться чересчур восприимчивым к тем неудобствам, что ожидают добытчика в таких вот секторах. Еда — сплошная синтетика. Хорошая выпивка — только контрабандной доставкой, и, конечно же, невероятно дорогая. То же самое — в отношении прочих изысков. Ведь даже вода из преобразователя, если рядом нет ни единой глыбы, — Айсберга, — состоящей из аш-два-о. Особенно если преобразователь — устаревшая модель и даже после нескольких рециркуляций не убирает противного привкуса…

Ни нормальных продуктов, ни нормальной воды, каюты для сна в жилой секции Центрального Модуля — тесные горизонтальные ячейки, к тому же — индивидуальными они являются только наполовину. Пока один из добытчиков погружается в гипносон, — а по-другому в Большой Маме, как именуется среди добытчиков Центральный Модуль, — по другому не заснёшь. Второй добытчик в это время занят работой. Потом происходит смена. И к этому ритму, к этому полнейшему отсутствию личного времени и личного уголка, где можно остаться наедине с собственными мыслями, привыкают далеко не все. Если быть точным, вообще мало кто привыкает, разве что самые толстокожие, кто уже имеет за плечами по пять-шесть беспрерывных контрактов. Этих очерствевших, наплевавших на всё и на всех людей, пожелавших такой ценой сколотить состояние, уже ничего не волновало. Не исключено даже — не волновали и прежние мечты пожертвовать двумя-тремя десятками лет жизни, чтобы потом осесть в каком-нибудь фермерском уголке, обзавестись семьёй и никогда больше не слышать грохота вентиляции в отсеках Модуля, рёва стартующих беспрерывно кораблей, выходящих на рудодобычу, и не видеть слепящих вспышек лазерных буров. Вечные добытчики, Люди Космоса, Че-Эмы, человекомашины — как только их не называли… Но речь не о том.

Недавно Шкип открыл ещё один, третий верный способ сойти с ума. Не нужно ночных переживаний о близких когда-то людях, не нужно долгих месяцев мучений, а нужно только вот это — новенький, с иголочки, Компаньон, не обкатанный среди звёзд монотонно-напряжённой работой.

— «Селена»! Ваш проход через сектор рудодобычи неправомерен! Вы подвергаете опасности жизнь пассажиров и звездолёт, являющийся собственностью корпорации! Рекомендую принять отклонение плюс два, плюс шесть!

Голос Компаньона — полётного компьютера — звенел на открытой частоте, словно свихнувшаяся пожарная рында, и не было никакой возможности его заткнуть. Шкип уже не молчал. Глотал эрзац-кофе, откинув поляризованное забрало противоперегрузочного скафандра, и чертыхался. Тихо-тихо. Всего лишь на пол-Галактики.

Уже второй день Компаньон изводил всех вокруг своими нотациями и предупреждениями. Пилот был пока не в силах перекрыть этот фонтан инструкций и наставлений. Потому что в новые модели полётных компьютеров какие-то особо рьяные инженеры корпорации «Адриас» воткнули проклятый дополнительный чип контроля, и теперь Компаньон мог часами изводить своего пилота невероятным занудством, как только выпадал такой шанс. В случаях нарушения инструкций, в случаях несоблюдения правил промышленной навигации и лазерного бурения, в случае изменения графика работы… В общем, Компаньону всегда было о чём поговорить со Шкипом. Ведь ему не понять, упрямой жестянке, что инструкции составлены умниками, давно забывшими, что такое открытая разработка астероидного поля, где брызги каменных осколков заставляют чуть ли не всякий раз после лазерного или гравитационного удара спешно сваливать на форсаже прочь из роя. Потому что иначе эта космическая шрапнель если и не пробьёт защитную оболочку, то наверняка срежет внешние сенсоры гравилокатора, модуль пространственной ориентации и антенны связи. Потому что метановая струя, исходящая под давлением из пробуравленной кометы, обязательно скользнёт по дюзам двигателя, вступив в реакцию с квазерной инверсионной струёй, и тогда добытчика ждёт недешёвый ремонт и дорогостоящая дозаправка активными кристаллами гравиквазеров, если не что-то похуже. Потому что только идиот мог придумать параграф о недопустимости отклонений от графика, забыв предупредить об этом же постоянно меняющийся бесконечный космос, с его вечными сюрпризами.

Доминанта «Амга-Заале» славилась педантизмом любой из управляющих структур. Есть норма — и неважно, что плотность астероидного роя в районе рудодобычи изменчива. Есть свод правил — и можешь попытаться прикрыть им свой корабль, например, во время гравитационной бури…

— «Селена»! Вы нарушаете…

Теперь Компаньон избрал своей жертвой круизный лайнер, который проходил между двумя приливными точками мимо района астероидных полей системы Лахо.

— Добытчик, уйми своего Компаньона, он всем тут надоел!

Твёрдый, властный голос, в котором прорезалась усмешка, чем-то понравился Шкипу. Чувствовалось, что круизёр находится в надёжных руках бывалого капитана, а не какого-нибудь самовлюблённого хлыща, из тех, которых сотнями клепает каждый месяц Закрытая Академия Статуса. То есть специальное учреждение для отпрысков семей хайменов. Хотя, с другой стороны, кому ещё доверили бы свои жизни путешествующие на круизёре, если не космическому волку, истёршему бока среди звёздных Приливов? У выпускников ЗАСа другие игрушки — военные станции, полицейские авиаматки, орбитальные модули Контроля Лояльности… И манёвр свой капитан «Селены» исполнял великолепно, не по инструкции — резал край астероидного поля, отбрасывая встречные глыбы гравитацией носовых корректировочных движков. Чуть больше расход квазеров, но кто же считается с этим на сверхдорогих круизёрах?

Шкип сразу понял задумку капитана, потому что иначе, огибая рой по безопасной дуге, круизёр терял в скорости и должен был затем долго менять траектории, чтобы войти в нужный Прилив. Ещё Шкип не сомневался — «Селена» шла на Эйфорию-4, гидропланету развлечений, один день пребывания на которой стоил его месячного заработка.

— Извини, командор, но у этой жестянки мозги пока ещё не на месте. К тому же устроен он так…

— Ае, добытчик! — было слышно, как капитан «Селены» раскуривает трубку, и Шкипу сразу почудился запах настоящего табака, с вплетающимся ароматом лотоса. — Прислать тебе нормального программиста на обратном пути? Чтоб научил твоего друга настоящей жизни?

А ведь он из бывших! Наконец-то Шкип понял, отчего так быстро проникся уважением к невидимому собеседнику, управляющему сверкающим, словно праздничный фейерверк, гигантским звездолётом. Ведь Компаньоны устанавливаются только на кораблях добытчиков, так корпорациям проще контролировать каждого из них, а на пассажирских лайнерах — сверхмощные навигационные расчётчики, которые и пикнуть не смеют без разрешения командора. Настолько велико доверие к тем, кого допускают к управлению этими летающими отелями. А капитан «Селены» сразу назвал причину его, Шкипа, головной боли, Компаньоном. Это раз.

Отсутствие пренебрежения к пилоту корабля-рудодобытчика — бесцветного от постоянных бликов лазерного бура, исцарапанного осколками астероидов, равный диалог с самого начала — это два. Он не сказал — понял тебя или, там, ага, понятно… Он сказал «Ае, добытчик!» — для краткости, знак полного согласия и понимания, принятый среди пилотов добывающего флота. Это три. Значит…

— Давно сменил рудокоп на эту красотку? — Шкип сошёл с позиции напротив выбранной для пробного бурения глыбы и летел вровень с круизёром, размерами раз в двадцать превосходящим его кораблик — «Трайд-1», типовая модель добытчика.

Компаньон тут же прекратил читать нотации капитану «Селены» и переключился на Шкипа, напоминая, какой это тяжкий грех — уклоняться от работы на благо нанявшей его корпорации.

— Угадал, парень! — в голосе капитана круизного лайнера послышалось удовлетворение, словно он вспоминал о тяжёлом, но чертовски важном периоде своей жизни. — Когда-то я тоже буравил камни, только не здесь, а в Болоте Изумрудных Жаб, слышал о таком местечке?

— Восемь звёзд с зелёным свечением? Путаная гравитационная карта… Конечно! Даже пару раз довелось побывать… Красивое место, хорошая добыча, не то что здесь…

— Да, Листопадный Зал — местечко дрянь… Не был, но наслышан: цветные металлы, может быть, немножко гиперхрусталя… Но очень сомнительно. Скорее всего, хрусталь вам пока не встречался.

— Ае, командор. Только насыщенная руда. Зато пейзаж красивый. Потоки глыб. Есть где голову поломать…

— Неоживлённая трасса. Торгуете здесь, или…

— Отправляем на Капу Струны, там корпоранты «Виктории» собираются строить большую верфь с грузовыми терминалами.

— Борьба за место под солнцем, понятно…

Командор «Селены» замолчал, да и говорить дальше — о чём? Ну, пересеклись случайно пути круизёра и отряда рудодобытчиков. Ну, перекинулись парой фраз… А дальше? Шкипу ещё семь месяцев торчать здесь, лавируя среди бесчисленных глыб Листопадного Зала, а «Селена» уже через несколько часов встанет у внешнего причала на Эйфории-4.

В огромных иллюминаторах круизёра Шкип увидел невероятную для этого забытого всеми уголка роскошь. Залы с декорумом из цветной мозаики и витражей, хрусталём вперемешку с самоцветами — люстры на высоких потолках прогулочных палуб, бассейны, окруженные шезлонгами и всевозможными растениями, словно там, внутри лайнера поместился натуральный оазис, и группы людей, — праздных людей, приникших к огромным обзорным экранам и наблюдающих за работой отряда добытчиков.

— Так что насчёт программиста для твоего Компаньона? — вспомнил своё обещание капитан «Селены».

— Спасибо, есть тут у нас один умелец. Доктор как раз на случай такой машинной болезни. Мне ведь только два дня как досталось это чудо в перьях. Болтает, как попугай, даже голова трещит. А спеца нашего по умным жестянкам как раз отозвали, решать какие-то другие проблемы. Но завтра он должен вернуться. Так что, клянусь, первое, что я сделаю перед завтрашним стартом — притащу на борт этого парня, и тогда уже…

За обзорным экраном «Трайда» бушевала космическая осень. Не зря система Лахо прозвана добытчиками Листопадным Залом. Местное светило, когда-то полыхавший вовсю красный гигант, схлопнувшийся в коричневого карлика, всё ещё пыжилось, вспоминая, наверное, былые миллионолетия, стараясь выдать прежний феерический спектр. Да только получалось у него плохо. Но даже немного пурпура, проскальзывавшего в сплошном тускло-золотистом цвете, хватало, чтобы придать бесконечному потоку кружащих, сталкивающихся глыб сходство с осенними опадающими листьями. Это если созерцать отвлечённо, так, как делали сейчас пассажиры «Селены». Для добытчиков, что юлили вокруг пригодных для бурения глыб, все отвлечённые ассоциации давно умерли. Как умерли когда-то несколько массивных планет, рассыпавшись в глыбы, не выдержав сильнейшего гравитационного катаклизма — когда звезда стала маленькой…

Мобильный бот-лаборатория разведки запускает зонд георазведки. Две-три минуты уходит на обработку данных. В случае присутствия в глыбе чего-нибудь более или менее ценного — руды, компонентов выродившихся пород, плотных примесей редких элементов — идёт вызов ближайшего корабля. Пилот-добытчик подходит вплотную к обречённой глыбе-астероиду, выбирает выгодный ракурс и, получив детальную информацию от зонда-георазведчика, приступает к разработке. Короткие вспышки, и тонкие иглы промышленных лазеров делают своё дело. Грузовые отсеки добытчика принимают облако щебня, в которое превращается часть астероида. Пятьсот «унификов», единиц унифицированного кредита в месяц, — для рядового добытчика, восемьсот — для Шкипа… Сбор гербария в Листопадном Зале. Вот что такое космическая осень для рудодобытчиков… Несколько лет — и появится возможность провести неделю на Эйфории-4 или пару месяцев в Парадиз-зоне любой из крупных обжитых планет.

«Не жалей кредитов — почувствуй себя хайменом!» — кричали рекламники перед каждым входом в Прилив…

— Ае, добытчик. Постарайся как-то пережить этот день, не расколошматив Компаньона, — хохотнув, пожелал командор круизёра.

Шкип тут же повёл «Трайд» в сторону. Невеликое это удовольствие — попасть под инверсионную струю маршевых движков лайнера.

— Лёгкой швартовки, командор! До встречи на обратном пути!

Шкип не знал, что повторная встреча произойдёт намного скорее, чем можно рассчитывать, как не мог знать командор «Селены», что его круизёр никогда уже не встанет на швартовку и не дойдёт до Эйфории-4.

Листопадный Зал. Сбор гербария. Мельтешение астероидного роя и сполохи лазерных буров.

Шкип потянул через трубку ещё пару глотков кофе и опустил забрало скафандра. Пора было заняться работой. Так, как и советовал Компаньон, уже записавший в отчёт пятнадцать минут немотивированного прекращения добычи. И сделал благородный жест — честно предупредил об этом пилота.

— Ну, погоди, жестянка! — мстительно усмехнулся Шкип. — Завтра у тебя встреча с самым большим кошмаром всех умных машин и хитрых корпорантов, с хакером! И не будет потом всяких глупых нотаций, и станешь как шёлковый — полюбишь вместе со мной экшн-музыку, вместо того чтобы отключать плеер… Сам станешь упрашивать послать к чертям работу, чтобы пробежаться с ветерком от края до края системы Лахо. И будем вместе визжать от восторга, когда устроим серфинг среди астероидного потока!

Шкип обожал скоростной серфинг — лавирование среди пылевых облаков и глыб. Его «Трайд», с усиленным расщепителем квазеров, позволял выделывать такие штучки. Да и прежний компаньон у него был что надо, — свой, в доску, парень, с которым можно было общаться, как с живым человеком. Не педант, а компьютер — сорви голова! Если так можно сказать про системный блок, размером с ладонь, запрятанный где-то под панелью управления. Шкип потерял его именно во время очередного занятия серфингом, всё-таки Листопадный Зал — сектор третьей категории опасности. И траектории движения глыб здесь действительно нестабильны, чего не мог пока взять в толк новый бортовой Компаньон.

Повинуясь какому-то неясному порыву, Шкип активировал усиление расщепителя и кинул «Трайд» по длинной сумасбродной траектории вдогонку «Селене», описав вокруг круизёра несколько витков. Его труды были оценены командой «Селены» серией разноцветных пульсаций топовых огней. Но не были оценены Компаньоном.

— Внимание! Ваши действия не являются необходимыми для осуществления работы. Немедленно подтвердите способность вести корректное управление, иначе контроль управлением будет заблокирован!

— Что они себе позволяют? — возмутился Шкип. — Чёрт с нею, этой искусственной вежливостью и обращениями на «вы», хотя и ненавижу. Но доверить Компаньону право перехвата управления? Это уже слишком!

Теперь Шкип злился на техников корпорации «Адриас», подложивших ему за его же деньги такую изумительную свинью…

— Заткнись! Всё в норме. Я занимаюсь проверкой маневровых способностей корабля! А то, что мы до сих пор не влепились прямо в борт лайнера, как раз и показывает возможность корректно управлять кораблём, разве не понятно?

— А разве недостаточно для проверок тестовой программы? — тут же отреагировал Компаньон, слишком дерзко для педанта, к тому же его слова выражали сомнение, и то и другое не могло не обрадовать Шкипа.

— Конечно, недостаточно! По инструкции тестовая программа используется при полёте в свободном пространстве, где отсутствуют другие корабли и космические объекты, так?

— Ну… так, — вынужден был согласиться Компаньон.

— А здесь, в Листопадном Зале…

— Вы находитесь в системе Лахо….

— В Листопадном Зале всегда необходимо быть наготове, — не обращая внимания на поправку, упрямо продолжил Шкип, — а так как по инструкции пилот обязан обеспечить безопасный полёт…

— Безопасный полёт обеспечивается опасным маневрированием? — изумился Компаньон, а Шкип улыбнулся — не так уж безнадёжна эта жестянка, если способна заниматься анализом и самоанализом, раз выражает сомнения.

— Конечно! А как же ещё? Разве инструкции запрещают мне выбирать способы обеспечения безопасности? Нет. Про способы там ничего не говорится. Слишком скрытный, наверное, человек писал полётные инструкции…

— Это ирония?

О! Как легко стало на душе у Шкипа! Похоже, получится разобраться с Компаньоном самому, без помощи специалиста. Самообучающиеся логические блоки — великая вещь, даже если Компаньон до последнего уровня своих чипов — словно до мозга костей — набит всякой чепухой, абсолютно не нужной в работе добытчика.

— Ирония не имеет никакого отношения к выполнению работы, — Шкип пытался говорить серьёзно. — Я просто напоминаю содержание инструкции… В которой… В которой… — Но это получалось плохо, и он едва не давился от смеха, — в которой хватает белых пятен.

— Да, странно как-то получается… Обязанность обеспечения безопасности есть, а способы не описаны…

— Точно! И это значит… Ну, догадываешься?

— Что я должен буду запросить уточнение к инструкции после окончания смены?

— Нет! Это значит, что мы снова проведём критическое маневрирование, но только чуть позже, когда мне надоест долбить эти чёртовы глыбы!

— То есть через четыре часа, восемнадцать минут, пятьдесят три, две, одну… секунду?

Компаньон подсчитывал время до окончания смены, сверяясь с графиком.

— Нет же! Разве в инструкции что-то говорится о времени проверки корабельных систем? Ни-че-го! Там указано, — и можешь поправить, если я ошибаюсь, — что пилот обязан Постоянно Поддерживать Все Системы в норме для обеспечения безопасности полёта!

Это был последний гвоздь в крышку гроба для логики компьютера. Шкип представил, как стираются сейчас многие электронные пары-синапсы в центральном процессоре Компаньона.

— Верно… Вы не ошиблись… Но это означает, что мы… Мы всегда, что ли, будем заниматься критическим маневрированием вместо выполнения работы? Но ведь существует параграф семь-восемь! Основная обязанность добытчика — исполнение контракта, а в контракте указано, что мы…

— Да пусть все хоть перебьют друг друга из-за этого параграфа семь-восемь! Хотя я тоже согласен, наверное… Работой нужно заниматься, иначе как же получить свои восемьсот кредитов?

— А… Как же тогда обеспечение безопасности корабля и поддержание его в готовности…

— Ты не находишь, о, мудрейшая машина, что мы немножко поменялись местами?

— Наверное, но тут есть противоречие, и я не понимаю… Как же определяется, что важнее для вас и в какой момент? Контракт и полётная инструкция, оба являются обязательными к исполнению, но…

— Очень просто. Когда есть две противоречивые нормы, обязательно должно существовать определение приоритета… Там и говорится — когда и чем заниматься.

— Секунду! — на маленьком экране, являющемся диалоговым окном на случай, если аудиосвязь станет по каким-то причинам невозможной, замелькал текст полётной инструкции, монументальный свод, двести с чем-то электронных страниц текста. — Но в инструкции отсутствует определение приоритета!

— Вот то-то и оно. Зато есть пункт, в самом конце, где говориться, что пилот обязан следовать инструкции. Про контракт там ни слова, верно? Я и следую…

Шкип заложил крутой вираж, прощаясь с «Селеной» и возвращаясь в рой. На этот раз Компаньон не протестовал против маневрирования.

— Я буду думать, — объявил он Шкипу, — и всё-таки запрошу пояснений по окончании смены.

«Запроси, запроси, — мысленно пожелал Шкип, — тогда уж точно не придётся ждать приятеля-хакера и тебя заменят ещё до конца дня сами специалисты корпорации».

— Кстати, — сказал он вслух, — А ты уверен, что инструкция позволяет тебе требовать каких-нибудь разъяснений?

Вопрос повис в воздухе. Потому что Шкип точно знал — такого пункта там не существует. Ни для пилота, ни тем более, для его полётного компьютера.

— И что же мне делать? — похоже, Компаньон совсем сник.

Чтобы окончательно загнать его в логический тупик, Шкип уверенно возвестил:

— Соблюдать инструкцию, разумеется! Особенно то правило для полётного компьютера, где указана обязанность максимально облегчить работу пилота. Смекаешь, о чём я?

— Уже нет, — честно признался Компаньон, — потому что нет указаний, какие именно мои действия облегчат вашу работу…

— О! Это сущая ерунда, сейчас я тебе всё объясню. Итак — первое. Мне намного легче работается, если звучит музыка — причём именно та, что мне нравится и придаёт больший тонус.

— Ой, а я отключил плеер…

— Ничего, ты ведь только учишься жизни, верно?

Тут же раздался щелчок и зазвучала любимая Шкипом неоклассика. Не экшн-мелодии, но для начала сойдёт.

— Второе. Мне требуется постоянно чувствовать и знать, что панель управления сообщает истинное положение дел и безопасность — моя, корабля, твоя и всех нас вместе — гарантирована стабильной работой всех систем.

— Но контрольные приборы…

— Имеют надёжность девяносто девять и девять в периоде процентов. А я говорю о полной уверенности, то есть — стопроцентной, достичь которую можно только непосредственной проверкой.

— Значит — опять маневрирование? Опять — критическое? Опять — неожиданно и без видимых причин?

— Конечно, дорогуша! Как же иначе?

— Но должен же я…

— Никаких «но»! Просто определись, кому стоит доверять — противоречивым правилам и инструкциям, в которых всё путано-перепутано, или мне, опытному пилоту, налетавшему несколько тысяч часов среди звёзд в самых разных локациях и условиях! И даже не вздумай блокировать управление! Только если датчики состояния выдадут мою недееспособность! Но опять же, у датчиков есть допуск, даже меньше, чем у приборов полётного контроля, девяносто девять и три десятых, кажется…

— А вам нужно сто… — Компаньон окончательно проглотил скормленную ему версию толкования правил и инструкций.

— Верно. Вот представь себе, что будет, если вывести корабль на опасную траекторию, а датчики случайно покажут, что я лишился сознания, а ты решишь заблокировать управление посреди неоконченного манёвра…

— Автоматика выберет безопасный режим…

— Ага! С вероятностью вообще в девяносто пять процентов! Что — нет? Кто-то даёт стопроцентную гарантию? На что угодно!

— Если говорить о системах корабля — нет, не даёт… Я понял. Значит, мне остаётся ничего не делать…

— Стоп! Как это — ничего? А обеспечивать мой комфорт? А всеми возможными способами облегчать задачу и так далее? После окончания смены, вместо того чтобы кому-то морочить голову вопросами об инструкции, займись изучением литературы, приготовь мне на завтра подборку юмора и всяких весёлых историй, это я люблю… Проверь, какие музыкальные альбомы появились в глобальной инфосети, и сделай так, чтобы они оказались в моём плеере. Причём вначале определи мои пристрастия по той подборке треков, что уже имеется, договорились?

— Я буду думать… — снова неопределённо ответил Компаньон, будто возвращая начало разговора.

— Думай-думай. Это вообще полезное для всех занятие. Даже для полётных компьютеров.

Для первого раза было вполне достаточно. Шкип даже испугался — не перестарался ли он, запрещая перехватывать управление в случае, если с ним что-то произойдёт. Но потом решил, что нет, не перестарался. Что может произойти? Такого, чтобы сознание пилота отключилось, а корабль продолжил нормальное функционирование? Врезаться с околосветовой в астероид? Тогда уже ничего и никому не поможет: ни ему, ни кораблю. А другие причины… Да нет, бред всё это. Перед каждым вылетом — экспресс-тест. Если что-то критическое со здоровьем, он не пройдёт медконтроль и к полёту его не допустят. Следующая версия? Что ещё? Ничего. Значит, и переживать незачем. В крайнем случае, можно будет отдать команду быть готовым к перехвату управления заранее, перед серфингом, например.

Шкип запустил прицел — дальномер, вызывая на экран контуры астероида, просканированного георазведчиком, и запустил лазерный бур.

Восемь вспышек подряд — восемь коротких росчерков на глубину до десятка метров. Пятьсот тонн грунта оторвалось от тела астероида. Такая мастерская вивисекция отрабатывалась годами. Шкип помнил, с чего он начинал: целый день долбил какой-то несчастный камень, израсходовав почти весь энергозапас на лазерную установку, и в итоге едва смог собрать тогда тонну полезного сырья. Теперь же, если не ошибся георазведчик и сканирование верно определило залегание породы, — ничего особенного, правда, вольфрам и кобальт и кое-что из сопутствующих элементов, — то с пятисот тонн он соберёт не менее десяти тонн добычи. Ещё два-три таких камушка, и норма выполнена, тогда можно будет продолжить общение с Компаньоном, например, на тему — куда девать оставшееся время?

Компаньон молчал, плеер менял треки в производном порядке, и Шкип кивал головой в такт музыке, выпятив от удовольствия губы. Сейчас можно было расслабиться, зависнув над растерзанным астероидом, пока фильтры грузового шлюза втягивали чистое сырьё, высвобождая его из грунта. Экран грависканера высвечивал девять ярких точек. Где-то совсем рядом, невидимое визуально из-за плотного роя, работало его седьмое звено орбитальной рудодобычи. Ещё пять кораблей Шкип отправил в Восьмой Грот — отыскивать в другом астероидном рое кристаллы гиперхрусталя. Обычная практика — треть звена уходит к месту перспективной добычи, так поступало большинство Караванных, и Шкип не был исключением.

Конечно же, он знал, что такое разделение — всего лишь маленький выходной для тех пяти пилотов-счастливчиков. Они честно его заслужили, и теперь находились вне зоны контроля Центрального Модуля. Там, в отрыве от основной группы, можно поболтать, подучить новичков, — а в ушедшей к Восьмому Гроту пятёрке новичков было трое. Иначе — как же набираться им ума-разума? На учебном полигоне? Где вместо настоящих астероидов — шаблоны-мишени? Нет уж, пока его первая и вторая группы вкалывают в Листопадном Зале, пусть в третьей группе быстрее становится на двух добытчиков больше. Такой день нельзя посчитать за потерянное время. Пусть. Корпорации от этого не убудет.

Внезапно слух Шкипа пронзил короткий неприятный звук.

— Чёрт! — пилот вздрогнул от неожиданности, чувствуя, как по спине прошла дрожь.

Звук напоминал скрежет ножа по металлу или по стеклу, но вместе с тем содержал какое-то многоголосие — будто бы модулированное шипение и серию быстрых щелчков.

— Караванный, ты это слышал? — ворвался голос Крега, ведущего второй группы звена. — Я тут чуть из кресла не выпрыгнул!

Крег выговорил это с восторгом. Всё-таки при монотонности рудодобычи такие вот мелочи способны внести хоть какое-то разнообразие… Если за ними не придётся ждать чего-то худшего…

— Признаться, я тоже вздрогнул, так всё неожиданно…

— И я! — присоединился Монки, оператор модуля георазведки.

— Я тоже. Думал, обделаюсь! — вслед за Монки высказался кто-то из добытчиков.

— Интересно, что же это всё-таки было? — Шкип испытывал неудовольствие от своего состояния. — Голос космоса? Что-то раньше я ничего подобного…

— Да нет, наверное, у твоего дружка, с которым ты любезничал, на круизёре сбой экрана гравидвижков. Деформация эфира, только и всего!

Версия Крега звучала более чем убедительно. При повреждении экранирования маршевых двигателей иногда случается услышать в эфире посторонние звуки, возникающие будто из ниоткуда. Это ведь не шутка — изменённая гравитация с плазменным выбросом в придачу!

— Наверное, — согласился Шкип, — они ведь как раз собираются стартовать в Прилив. Сейчас, кстати, поинтересуюсь…

Шкип ткнул на сенсорной панели в одиннадцатую яркую точку, присутствующую в локации, и по экрану тут же пробежала строка идентификации.

Круизный лайнер «Селена». Собственность корпорации «Катиола-Видхун-Нова», Доминанта «ДФС», класс корабля — «А», экипаж — двести тридцать человек. Пассажиры на борту — шестьсот двадцать персон.

— Ого! — отметил про себя Шкип, — если вычесть двадцать-тридцать человек действительного экипажа, остаётся две сотни обслуживающего персонала! Один стюард на троих — ничего себе, обеспечение комфорта!

— Караванный добытчиков вызывает капитана «Селены»! Никак не получается с вами распрощаться сегодня!

Шкип активировал селектор связи, ожидая услышать извинения по поводу хлама в эфире. Но этого не произошло.

— Слушаю, добытчик! У меня ещё три минуты до входа в приливную точку, отчего бы не поболтать ещё?

Странно. Очень странно. И очень непохоже на того капитана, что мысленно нарисовало воображение Шкипа. Неужели взыграла гордость и командору стыдно признаться, что его круизёр, на котором экранное оборудование стоит больше, чем способно добыть за день звено Шкипа, — это дорогое оборудование дало сбой?

— Только что прошли помехи. Резануло, как по обнаженным нервам… Ребята решили, у вас неполадки. Я, кстати, присоединился к такой версии…

— Деформация эфира? А-а! Вы подумали, у меня пробой экранов? — капитан «Селены» улавливал всё на раз, и было очень непохоже, что он играет, пытаясь скрыть конфуз.

Да и конфуз ли это? В таких случаях краснеть должны инженеры завода-верфи, на которой изготовлена «Селена», но никак не те, кто ею управляет.

— Увы, рад бы вас успокоить признанием, но… И, кстати, добытчик, то, что вы услышали, нас почему-то не коснулось… Нет, я верю, конечно, только мало ли чего не случается в том пруду, где нам доводится плавать, верно? Голос квазера, какие-то помехи из-за пульсации Лахо… Если бы у меня искрили движки, вы бы не то чтоб услышали и удивились, — оглохли бы, наверное! Всё-таки, четыре разгонных, плюс две дюзы маршевых, с диаметром основного потока шестьдесят метров. Нет, добытчик, «Селена» тут ни при чём.

— Может быть, может быть… — согласился Шкип. — Просто совпало как-то… Второй месяц в Листопадном Зале, все звуки — обычный фон в эфире, а тут появились вы и сразу вот такой визг и скрежет.

Шкип заново испытывал досаду — снова на себя самого, но уже по другому поводу. Надо же! Как ребёнок, утверждающий, что в шкафу кто-то шевелится ночью!

— Караванный! — Шкип вздрогнул снова, будто предчувствуя, что после произошедшего станут появляться только плохие новости. И Крег полностью оправдал эти опасения!

— У нас чертовщина какая-то… Пропала связь с третьей группой. Как отрезало после той мерзости в эфире! Захотел поделиться впечатлениями с отсутствующими, заодно спросить, как они, а там… Даже дальсвязь не пробивает, караванный… Проси «Селену», пусть прощупают Восьмой Грот, у круизёра энергосканеры на три порядка лучше, чем на Большой Маме…

Сама по себе новость не казалась из разряда наихудших. Пропажа связи между группами добытчиков нет-нет и случается. Причины могут быть разные. В основном, технические неполадки или же какие-нибудь выкрутасы космических объёктов. Но вот когда два странных события следуют один за другим, тут было над чем задуматься. Шкип втянул воздух, как перед затяжным нырянием в бассейне.

— Командор. У нас проблема. Не могли бы вы оказать одну услугу, это не отнимет много времени.

— Для вас — что угодно, парни! Только временем я действительно не располагаю. Минута с четвертью до входа в Прилив…

— Пропала связь с некоторыми из наших, это совсем рядом, Восьмой Грот, то есть, сектор пять-тридцать, — уточнил Шкип. — Если вам хватит мощности энергосканеров проверить это место…

— Ае, добытчик. Уже делается. Сейчас — сейчас… Есть квадрат пять-тридцать. Но вот только в нём никого нет.

— То есть как — никого нет? Проверьте ещё раз! — изумился Шкип, как будто командор лайнера являлся его подчиненным и только что выдал какую-то несуразицу.

— Гарантированно никого нет. Сканеры показывают нулевую энергоактивность. Зато присутствуют какие-то странные отметки в квадрате пять-восемьдесят. Как раз там, откуда, по моим прикидкам, мог прийти сигнал, что вас напугал…

Ну, что ж. Любезность за любезность. Шкип вздохнул. Сам виноват, позволил усомниться в ответе командора, к тому же сделал это не без экспрессии, вот и нарвался на комплимент. Надо же! Сигнал, который испугал… Пугливым не место среди добытчиков — враз башку сносит, если способен чего-то пугаться. Проще и не жить. Это у военных, как все уже наслышаны, какие-то хитрые штуки появились, блокирующие страх, а у добытчика, для которого каждый день может оказаться последним, вместо секретных приспособлений только его воля, его уверенность, его напор.

— Ае, командор, — Шкип усмехнулся, — Спасибо за помощь. Ещё раз — лёгкой швартовки. Крег, за старшего, а я смотаюсь в пять-тридцать, посмотрю, что там стряслось, может быть ребята погасили дюзы и висят за какой-то крупной глыбой, нашли что-то или просто толкуют. Потом гляну и в пять-восемьдесят… Чтобы не пугаться…

Крег ответил, что принял руководство звеном, а на лайнере Шкипа уже не слышали. «Селена» вошла в Прилив, и только быстро гаснущая плазма и слабая отметка на грависканере отмечали приливную точку. Последнюю координату круизёра в этом секторе пространства. Ровно через двадцать одну с хвостиком минуту круизёр выскочит совсем в другом уголке Галактики. Там, где нет и намёка на кружащиеся глыбы, так похожие в лучах звезды Лахо на падающие листья. Если смотреть и оценивать отвлечённо…

— Кстати, Монки! Отслеживай пока пять-восемьдесят. Если этот скрежет повторится, постарайся локировать сигнал и прогнать его на компьютере. Потом скинешь данные научникам, на Большую Маму.

На любой Большой Маме — Центральном Модуле отрядов рудодобытчиков — помимо промышленного и навигационного оборудования, автоматических мастерских, ангаров для кораблей и цехов переработки всегда имелась небольшая группа исследователей, а также, пусть миниатюрная, но великолепно оснащённая исследовательская лаборатория. Всё-таки космос — это космос!

Непознанный Океан и океан Непознанного!

— Ае, караванный, будь спок! Передай Рейни, — так звали старшего третьего отряда, — чтобы в следующий раз не опустошал кредитки на всех женщин, какие ему только подвернутся, а сменил аппаратуру связи. У него же «Ти-Эр», первая модель, древнее моей прабабушки, так что неудивительно…

— Обязательно передам, — ответил Шкип.

Но почему-то не ощутил уверенности в таком ответе. Внутренний голос, будто голос потерявших надежду, подсказывал, что дело вовсе не в дряхлой аппаратуре, у него у самого на «Трайде» стояла «Ти-Эр» и действовала безотказно…

Слишком уверенно сообщил командор круизёра данные со своего сканера. Слишком странное совпадение — потусторонний звук-сигнал и молчание Рейни. К тому же, Шкип знал это точно, на корабле одного из новичков имелась аппаратура дальсвязи, отличная аппаратура, вариант полицейской «Маги», обеспечивающая связь-мгновенку. И опять же — почему Рейни никак не предупредил его, что собирается устроить передышку?

От этих мыслей у Шкипа как-то противно засосало под ложечкой. Плохой признак. Последний раз так было в Долине Кактусов, — системе Лаки-Красный, когда бесформенная, щетинящаяся во все стороны километровыми сталагмитами ледяная комета неожиданно ожила, начав дымить десятком мощных гейзеров, а корабль Шкипа как раз находился между двумя массивными рогами. Тогда он снялся с места за пару секунд до начала хаотичного вращения кометы, иначе могло случиться всё, что угодно. И долго затем ему снился один и тот же сон — насаженный на острый пик звездолёт, с распоротой обшивкой, с застывшим ледяной статуей пилотом, который не успел захлопнуть забрало скафандра и стартовать за две секунды до гибели.

Вот и сейчас. Противные холодные слюни, которые приходится сглатывать. То ли самопроизвольная реакция на хреновые известия, то ли предчувствие чего-то ещё более хренового.

К Восьмому Гроту можно было добраться обычным ходом, на форсаже это заняло бы около сорока минут. Но Шкип решил идти сквозь Прилив. Не намного быстрей, с учётом маневрирования перед входом в приливную точку, зато спокойней. Будет возможность собраться, успокоиться, стряхнуть с себя всю эту чушь!

Компаньон по-прежнему молчал, видимо, потрясённый несоответствием между заложенной в него программой и реальным положением вещей. Вот теперь Шкипу, наверное, даже не хватало надоедливых, но безвредных нравоучений. Но самому вызывать Компаньона на беседу тоже не хотелось. Пусть думает, умный набор чипов и блоков, пусть искрит своими нановнутренностями. Учится жизни, учится понимать своего пилота. Пусть.

Без всякого лихачества Шкип вывел «Трайд» из роя и пошёл к визуальному ориентиру — прямо в сторону центра диска Лахо. Когда до светила оставалось несколько полётных единиц, Вселенная, космос, коричневый карлик — всё сжалось в единственный чёрный зрачок, принявший в ту же секунду корабль Шкипа.

Прилив! И на обзорном экране замелькал калейдоскоп метаморфирующих геометрических фигур. На двадцать одну минуту, — если быть точным, на 1272,2721 секунду, постоянную Пикшина, — звездолёт Шкипа перестал принадлежать Галактике, утратив свои координаты.

Исчезли время и пространство, излучения и гравитация. Исчезли, чтобы появиться вновь через двадцать одну минуту с хвостиком, но уже на другом краю системы Лахо, там, откуда звезда выглядит всего лишь ярким шариком с сантиметровым радиусом.

Шкип вновь активировал плеер, выбрав трек любимой команды — «Энерга». Что бы там ни произошло с третьей группой, сейчас он это узнает. И лишит Рейни на месяц всяческих поблажек, если дело действительно в барахлящей аппаратуре связи.

Решив так, Шкип полностью успокоился, сосредоточившись на игре калейдоскопа в Приливе. Это несложно, ведь здесь возможно встретить всё, что угодно: окружности, при слиянии образующие почему-то квадрат, три параллельные линии, вдруг сходящиеся сторонами треугольника, а после цилиндр — с квадратным сечением. Парадоксальная нелинейность. То-чего-не-может-быть.

Шкип, как и многие пилоты, одновременно любил и ненавидел переходы через Прилив. Любил — за странное умиротворение, что обрушивается вдруг со всех сторон, за ощущение себя щепкой, плывущей в причудливой спокойной реке. Ненавидел — из-за коротких моментов внутреннего бунта, когда сознание начинало протестовать по поводу картинок, живущих лишь во снах и в Приливах, когда одновременно хочется и плотно зажмурить глаза и держать их открытыми, пытаясь найти смысл всем метаморфозам. Ведь в Приливе всегда так — устойчивое ощущение, будто вот-вот картинка станет чёткой и откроется невероятное таинство мироздания. Но это только ощущение, только обман, иллюзия. Визуально-графическое отображение сложных волновых процессов, происходящих в искривленном пространстве, — как это называется на языке научников. Калейдоскоп. Бешеная пляска. Временная смерть. Кривые зеркала. Зазеркалье. Туннель вечности… Как только попавшие в Прилив его не называли…

Коротко тинькнул индикатор перезагрузки навигационных систем, тёмный космос с единственнояркой точкой Лахо проступил на обзорном экране — будто ушла пелена, и «Трайд» вышел из Прилива в квадрате пять-тридцать. В Восьмом Гроте.

Дальше надеяться на визуальное ориентирование не было смысла, ведь хаотичную игру фигур в клубящемся тумане Прилива сменила чернильная темень. Шкип запустил грависканер и общие системы локирования, уверенно втискивая «Трайд» в слоёный пирог местного астероидного поля.

— Рейни, сволочь ты порядочная! Куда ты подевался? — запросил Шкип на открытой волне.

Но ему никто не ответил.

 

Глава 2

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

ЮБИЛЕЙ КАК ПРИКРЫТИЕ

Тост — это не только короткая речь с предложением за кого-то или за что-то выпить за праздничным столом. Не только поджаренный или подсушенный ломтик хлеба. Это и кое-что другое…

Такого грандиозного события, что должно было случиться завтра, экипаж и рабочая команда тяжёлой орбитальной станции терраформирования «Аллеган» не мог припомнить с момента закладки станции на юпитерианской верфи. Кстати, завтра должно было хватить любых тостов, и тех, что на тарелке, и тех, что — вслух. Решение было объявлено во время завтрака, как раз перед отправлением рабочей смены на поверхность Меггидо.

Сумрачный мир, лежащий в тридцати восьми тысячах километров под палубами станции, в этот день не казался уже унылым нагромождением горных цепей, которые через два-три поколения колонистов должны обратиться совершенно другим ландшафтом.

Стандартная технология терраформирования, то есть максимальной подгонки выбранного объекта под привычные земные условия, состоит из нескольких стадий.

После проведения георазведки, когда становится ясно — пригодна ли для преобразования планета, на орбиту выводится ТОСТ — с численностью рабочего персонала до пяти тысяч человек и собственным парком горных машин и специального оборудования. Первой задачей, первой стадией является расчистка площадки под посадочный причал, то есть создание практически идеально ровной поверхности площадью от пятисот до тысячи квадратных километров, в зависимости от сложности изначального ландшафта и прочих планетарных условий. Затем на причальной площадке выстраиваются грузовые терминалы и жилые блоки, а ТОСТ, к тому времени уже освобождённый от оборудования, которое доставлено на поверхность, превращается во внешний причал. В итоге получается уменьшенная копия действующего на Земле Лунного Причала. Теперь Орбитальная станция может принимать корабли с грузом и колонистами, которые отправляются с орбиты на поверхность. Такая пара — внешний причал — посадочная площадка, — остаётся стабильной неопределённо долгое время, пока на поверхности планеты полным ходом продолжается терраформирование. Это уже вторая стадия.

Затем идут третья и четвёртая — запуск гидроцикла и воссоздание почвы, с одновременным изменением качеств атмосферы. Постепенно количество колонистов увеличивается, возводится сначала первый город-купол, затем второй… Как будто из тонкого робкого ростка пробиваются листья. Но первыми спорами цивилизации, теми зёрнами, из которых должны взойти ростки, являются именно орбитальные станции терраформирования. ТОСТы проекта «Аппалачи» — для планет с гористым ландшафтом, проекта «Прерия» — для преобразования равнинных планет. Также юпитерианские верфи Солнечной создают станции проекта «Аква», ну, понятно, для преобразования какого мира, и отдельно — некоторые специальные станции для особых условий.

Орбитальная станция «Аллеган» проекта «Аппалачи» находилась на орбите Меггидо уже восемь лет, и её персонал практически закончил подготовку причальной площадки на поверхности. Но неожиданный праздник было решено устроить вовсе не по этому поводу. Всё-таки оставался ещё год-полтора до окончательного завершения первой стадии, и грузовые терминалы, а также энергетическая установка для запуска лифтов сообщения с орбитой пока ещё не были возведены. Только несколько больших ангаров для техники и две вспомогательные энергостанции. Да и постоянный жилой модуль на Меггидо пока что принимал лишь треть персонала «Аллегана», остальным приходилось находиться на орбите в ожидании смены.

Тем не менее, повод для празднования нашёлся. Смешной повод. Ради которого никогда ещё не сводили ни одну станцию терраформирования с орбиты и не сажали её на поверхность. Персонал, пребывающий на Меггидо, спешно эвакуировал горнопроходческую технику, освобождая место для посадки «Аллегана» рядом с причальной площадью. Всё-таки это не шутка — прибытие на поверхность огромной махины «Аллегана»!

— Три дня, и всё — за счёт корпорации? Да ну? — не могли поверить бывалые террастроители.

— Сами ведь слышали! Трансляция по внутрикорабельной сети повторялась несколько раз, плюс уведомления на персональные коммуникаторы, на каждой палубе и в любой каюте — везде об одном и том же. Какой же это розыгрыш? — восторженно убеждали другие.

Когда к «Аллегану» стали швартоваться многочисленные мобильные комплексы поддержки, станции орбитальной георазведки — не все, но большинство из них, — стало понятно, объявление о трехдневном празднике в честь юбилея какой-то там шишки из корпорации «Стар-Квест» — корпорации, ведущей работы на Меггидо, — это не шутка и не розыгрыш.

— Как хоть зовут нашего благодетеля? Трайстар? Тристар? А, чёрт, какая разница!

И только очень немногие знали имя того могучего человека, ради которого вершилось невероятное — три дня безудержной оргии за счёт корпорации! Но с этими немногими происходило вообще что-то странное…

— Знаком ли я с директором Трайстером? Конечно! Я возглавляю отдел менеджмента на «Аллегане» и по службе приходится…

— Идите за мной, — офицеру службы внутренней безопасности Доминанты «Поларис» вполне хватило услышанного от менеджера.

— Но я не могу вот так просто… Разумеется, я подчинюсь, только вначале нужно поставить в известность…

— Командор «Аллегана» и шеф промышленной группы станции уже уведомлены.

Недоумевая, к чему такая спешка, а главное — чем она вызвана, ведь офицер не представил никаких объяснений, старший менеджер пожал плечами и шагнул из каюты в коридор, где его тут же окружили четверо верзил в форме СВБ. Подобный эскорт больше походил на конвой, отчего менеджер занервничал.

— По какому праву и за что? Что всё это означает?

— Успокойтесь, — лицо офицера выглядело бледным, хотя глаза выражали какую-то тревогу, но ничего опасного в этом взгляде не было. — Вам абсолютно ничего не угрожает, даже не пытайтесь что-то фантазировать. Сейчас вас сопроводят к командору, он всё и разъяснит. Надеюсь на ваше благоразумие.

Менеджеру действительно оставалось лишь подчиниться.

— Единственный вопрос, — уже вдогон, повысив голос, спросил офицер. — Кто ещё из вашего отдела знаком с Трайстером? Либо встречался, либо просто может что-то знать о нём?

Окружённый охраной, менеджер удивлённо вскинул брови. Ничего себе вопросики!

— Вы же понимаете, точно ответить не смогу, у меня в подчинении восемнадцать человек, и каждый из них теоретически мог бы… Хотя нет, навряд ли. Директор — слишком обособленная фигура, замкнутый образ жизни, высокая должность, член семьи хайменов… Разве что мой заместитель… Он точно пару раз встречался с Трайстером — мы вместе вылетали по служебным вопросам, и…

— Спасибо, — офицер снова оборвал менеджера, а после бросил что-то неразборчивое в наплечный коммуникатор, и в коридоре, словно из ниоткуда, возникла ещё одна четвёрка громил СВБ. — А где найти вашего помощника?

— Его рабочая каюта… — менеджер указал номер палубы и офиса, после чего направился вместе с сопровождающими к лифту.

А офицер с новой четвёркой прошёл к другому лифту, который доставил его к только что названной палубе…

Точно так же обстояли дела на Меггидо, куда ушёл скутер без опознавательных знаков, и люди, выдававшие себя за инспекторов корпорации, имевшие для такой должности слишком прямую осанку и властный взгляд, принялись искать тех, кто так или иначе соприкасался с директором Трайстером — виновником готовящегося торжества.

Конечно, это всё не могло остаться незамеченным — когда и на орбите и на поверхности Меггидо происходят одинаковые вещи.

Либо эсвебеушники, либо загадочные инспекторы, в которых невозможно было не распознать тех же эсвебеушников или полицейских, подходили к некоторым служащим «Аллегана» и после короткого разговора уводили с собой. Позже всё было разъяснено, и напряжение спало, как только стало известно, что лица, которые знакомы с юбиляром, должны будут озаботиться подарком и праздничной речью, только-то и всего! В результате — ещё несколько человек самостоятельно обратились к командору станции, утверждая, что знакомы с директором Трайстером. Скорее всего, такая сознательность объяснялась весьма просто. Среди персонала поползли слухи, будто бы для поздравлений группу представителей с «Аллегана» отправят в Солнечную.

Но не всем эти слухи казались правдоподобными. И кое-кто успел даже разузнать о Трайстере много интересного, хотя прежде ни сном ни духом не догадывался, что где-то в Солнечной есть такой человек, занимающий пост директора отдела — один из сотен! — огромной корпорации, ведающей террастроительством для Доминанты «Поларис».

Сейчас этот «кое-кто» находился в пятнадцати тысячах километров от «Аллегана», на борту модуля орбитальной поддержки «Хулиган», и вёл собственные изыскания…

— Эй, компьютерное дитя, что ты там колдуешь? — Пилот модуля насмешливо наблюдал, как Мартин, оператор бортовых систем, набирает на клавиатуре быстрые комбинации, высунув язык и прикусив его, что для Мартина всегда означало впадение в возбуждённое состояние и охоту за очередной сенсацией.

— Март! Я к тебе обращаюсь! Оторвись на секунду и посмотри, кроме нас двоих в модуле — никого, и мне не с кем тут больше разговаривать… Так что ты делаешь? Завязывай, нам пора стартовать к станции.

— Не мешай, неудачник, ты никогда не интересовался, что происходит вокруг тебя на самом деле, поэтому и будешь до конца жизни ползать на этой брюхатой кастрюле и навряд ли станешь пилотом корабля-исследователя…

— Я просто не тороплюсь. Мне и здесь неплохо платят. Кстати, ты тоже пока не стал навигатором большого корабля, так что эта кастрюля изумительно подходит нам обоим!

Пилот с нежностью погладил панель управления, где уже горел вызов с «Аллегана», и добавил:

— Между прочим, «Хулиган» — замечательный кораблик, и уж лучше здесь, чем в какой-нибудь затхлой заднице, ковырять глыбы…

Такие весёлые перебранки происходили на «Хулигане» постоянно. А так как весь экипаж модуля поддержки состоял всего из двух человек, пилот даже помыслить себе не мог, что было бы, окажись его оператором какой-нибудь угрюмый молчун. Хотя угрюмый напарник — это одна крайность, а вот Мартин, склонный к авантюрам, явно представлял собой крайность другую.

— Всё, Март, прекращай своё хакерство! Не знаю, какая муха тебя укусила, но только если попадёшься и на этот раз — чтобы потом не клянчил десяток кредитов до получки. Мало тебе одного штрафа с предупреждением?

— Не попадусь, Рой, не переживай… Вот только скажи, ты когда-нибудь слышал, чтобы из-за какого-то своего служащего, пусть даже большой шишки, корпорация прекращала на три дня работы?

— Не слышал, — согласился пилот, — ну и что? Всегда что-то происходит впервые. Глядишь, такие праздники станут хорошей традицией. Чего ты мучаешься?

— Не мучаюсь — сомневаюсь. А когда есть повод для сомнений, то… Кстати, почему нельзя было устроить праздник прямо на орбите? Обязательно, что ли, нарушать все традиции и снимать «Аллеган» с орбиты? Сажать его на поверхность? Ты представляешь, какой это расход энергии? И сколько потом потребуется квазеров для взлёта?

— Значит, на поверхности праздновать удобней. Вот, даже транспорт с девочками пригнали, а в жилых модулях на Меггидо есть где уединиться… Представляю, как сейчас там, внизу, шустро все кинулись заниматься обустройством…

— Ага, транспорт с девчонками! И ты туда же, а вроде бы умный человек. Или я зря тебя считал за умного?

— Да что тебе не нравится в конце-то концов? Вырублю сейчас бортовые системы, будешь знать, как…

— Стоп! — Мартин перепугался не на шутку, поверив этой угрозе. — Подожди ещё пару минут, и тогда… и тогда…

— Ну, и что тогда? Расскажешь мне сколько дамочек на транспорте и всем ли достанется? Я и без тебя догадываюсь, что не всем… Или опять — считаешь, сколько мегакредитов утянули планировщики корпорации, списав на естественную убыль? Да ты сумасшедший, Мартин! Твоё место не в отряде терраформирования, а в музее, изображать блюстителя нравственности! Вечно тебе неспокойно живётся. Плюнь на всё и будь как все! Так дольше проживёшь…

— Идущий вперёд теряет покой, стоящий на месте теряет себя… — пробормотал Мартин, а после подскочил от возбуждения. — Ага! Вот оно! Три минуты, Рой! Я взломал базу данных кадрового отдела «Стар-Квеста» и сейчас…

— Что-о? — глаза у Роя округлились от изумления, смешанного с неподдельным страхом. — Ты взломал компьютер корпорации? Да ты знаешь… За такие штучки тебя упекут на рудники, это же преступление! Отправят в колонию на Светоч! Бессрочно! На всю оставшуюся… И меня с тобой вместе… За компанию и отсутствие бдительности…

Но тут оператор модуля победно вскинул руки, издав радостный вопль, — Бинго! — а после вскочил, высвобождаясь из захватов-компенсаторов кресла.

— Не бойся, Рой, ничего нам не сделается! У меня новая программа-ломалка, так что…

— Иди ты к чёрту, со всякими ломалками! Голову они тебе поломают, и больше ничего! Я отключаюсь…

Рой был полон решимости прекратить глупости оператора, а вот на лице Мартина расплылась довольная улыбка, после чего пилот с ужасом обнаружил, что он не может управлять ни одной системой модуля.

— Ты что? Отключил управление?

— Это чтобы всё не испортить, — с самым невинным видом пояснил оператор, — Орбита стабильная, модулю сейчас ничего не угрожает, к тому же через две минуты всё образуется и я буду точно знать…

— Что — знать? Март, ты свихнулся! Ты чокнулся на своих хакерских штучках! А если — метеоритная атака? А если прямо сейчас со станции потребуют, чтобы мы, чтобы мы… — пилот не нашёл, чего придумать, и только крепко зажмурил глаза, сморщившись, будто он сжевал лимон. — Ну и придурок ты, Март! Всё наоборот — это я считал тебя умным… А ты оказался придурком…

— Называй меня, как хочешь… Кстати, ты уже успокоился? Тогда слушай, — Март подошёл к пилоту, опуская успокаивающим жестом руки на его плечи. — Какие там девочки на транспорте и к кому прилетели — я не знаю. Но вот охрана у них — более чем внушительная. Два вооружённых патрульных корабля полиции и два тяжёлых крейсера Военно-Космических Сил Солнечной…

Рой вздрогнул, услышав такую новость.

— Откуда ты…

— Пустяки, — как о чём-то несущественном сообщил Мартин. — По дороге пришлось вскрыть компьютер навигационного поста корпорации «Ла Коронилья», отвечающего за движение в этом секторе. Кстати, вся кавалькада находится по ту сторону Прилива, но нет никаких сомнений, как только они получат команду, тут же явятся к Меггидо…

Пилот закрыл лицо руками. Теперь ещё и взломанный компьютер «Ла Коронильи». Рудники, Светоч, подземные галереи до скончания жизни…

— Как ты думаешь, Рой, — невозмутимо продолжил оператор, — военные и полицейские — они тоже будут праздновать тут какое-то торжество? Или просто прилетели воспользоваться дармовой выпивкой и девочками? Это раз! — Пилот хотел что-то возразить, но Мартин ему не позволил: — теперь два… Жилые модули на посадочной площадке смогут комфортно вместить не более полутора тысяч человек. Ну, там, с мобильными куполами пусть будет две — две с половиной тысячи. Куда деваться остальным? Загнать пять тысяч человек в жилые модули — да там не протолкнуться будет! Я ведь не зря спрашивал — почему не на орбите такой спектакль? Зачем сажать «Аллеган»?

— Для ощущения общего праздника, — всё-таки вставил реплику Рой. — Доминанта любит устраивать такие штучки — корпоративный отдых, корпоративные вечеринки, мы — одна семья и всё такое прочее. Именно так было в Солнечной, когда я только-только учился управлению миниджетами. В общем, ты меня не убедил.

— Хорошо, летим дальше. Я связался со своим знакомым, он оператор связи на Меггидо. Так вот там, на поверхности, одновременно с подготовкой к мифическому празднику, полным ходом готовятся ещё к чему-то… Все горнопроходческие машины и остальная тяжёлая техника заполнена до отказа. В пакгаузе — лотки с лазерными резаками, периметр посадочной площадки, где проводились работы, утыкан отслеживающей аппаратурой. Это ещё зачем? А ещё — убрали куда-то всех, знавших хоть что-то о Трайстере, в честь которого… ну, ты понял. Якобы они полетят его поздравить в Солнечную, такая вот сказка. Хотя я и далёк от всяких политесов, но почему-то кажется мне, что на патрульных кораблях СВБ с поздравлениями не летают, а наш курьер-авизо, что как раз подошёл бы, уже три дня, как не может почему-то вернуться, — его отправили на юпитерианские верфи. Зато вместо него — патрульные корабли — целых шесть штук! Плюс полиция, плюс… Снова не убедил?

— Не убедил. Ты видел хоть раз, что такое бригада в готовальню пьяных террастроителей? Двадцать пять наших молодцев, которых послали принимать новое оборудование, вместо ознакомлений со спецификациями знакомились с некоторыми тёплыми местечками и разнесли в дребезги одно из заведений. Все патрульные города не могли их утихомирить. А ведь тут готовится кое-что похлеще! Будь спок, ребята отгуляют по максимуму! Когда ещё такое счастье выпадет?

— Правильно! Вот и спрашивается — зачем устраивать такую оргию? Это же глупо! Три дня праздника, плюс ещё пару дней, пока в себя придут, плюс «Аллегану» нужно будет взобраться на орбиту, выбрать позицию… Сколько там его орбиту нивелировали? День? Два? Иначе энергетические направляющие под орбитальные лифты выйдут нерасчётными…

— Это и потом можно сделать, не завтра и даже не в этом году лифты запустят, — больше автоматически возразил Рой, начиная понимать, — что-то такое в словах бортоператора есть… И что большое количество отмеченных Мартином странностей в происходящем — неспроста.

Но потом пилот прогнал всякие тоскливые мысли.

— Слушай, Март, то, что ты рассказал, — это необычно, я соглашусь. Но мало ли чего кому-то могло взбрести в голову? Военные корабли у Прилива… Учения, например, проверка новых звездолётов. Полицейские — на всякий случай, может, кроме девчонок какая-то важная персона ожидается. Да хотя бы сам… Ну, этот, как его? Хаймен-юбиляр. И поздравят его прямо здесь, на Меггидо, покажут, в порядке развлечения, кучу игрушек — проходческие машины, террастроителей с лазерными резаками… Для полноты картинки — «Аллеган» сбоку площадки, изображает небольшую гору. Может быть, директор любит именно такие штучки, типа парада. От «Аллегана» не убудет. Ну, сядет. Ну, взлетит потом. Хайменам ещё не такая блажь в голову прийти может. Особенно — в честь юбилея. Сколько ему стукнуло? Если круглая дата, то и отмечать с размахом. Всё логично. Ты много фантазируешь, Март, от этого все твои несчастья. А вот зачем тебе понадобилось взламывать компьютер корпорации? Что ты там хотел найти?

— Уже нашёл! — объявил Мартин, вернувшись к своему пульту. — Можешь, кстати, сам посмотреть… Поудивляться…

Чертыхаясь очередной странности бортоператора, с которым пилота связывала долгая дружба, Рой высвободился из зажимов-креплений навигаторского кресла и шагнул к Мартину.

— Ну?

Но тот молча ткнул пальцем в экран — смотри!

На экране, в фас и в профиль, красовался какой-то мужчина. Рядом пробегали столбцы информации. Рой прочёл имя. Трайстер. Директор седьмого отдела снабжения и планирования, корпорация «Стар-Квест». Ясно. Март точно сошёл с ума. Пилот уже собирался заявить об этом, но что-то его остановило. Дата рождения! Она тоже была указана в электронной анкете. Дата…

— Вот-вот, — перехватив взгляд Роя, Март усмехнулся. — Я почему-то так и подумал с самого начала, что вся эта затея — сплошное надувательство. Решил проверить. Как видишь, странный какой-то юбиляр нам достался, Рой. Для маразмов ему ещё рановато, страдает ли директор и его окружение склерозом — не знаю, но только праздновать день рождения спустя четыре с половиной месяца после того, как оно действительно состоялось, — мягко говоря, неправильно, ты не находишь? Да и дата не круглая…

— Ого! А что же тогда это может означать?

— Не знаю, — Мартин покинул базу данных корпорации и теперь колдовал над клавиатурой, уничтожая следы проникновения. — Но точно не самое лучшее для нас.

— Нужно потребовать объяснений! Нужно предупредить остальных! Нужно…

— Помалкивать для начала нужно и попытаться побольше разузнать, Рой, поэтому, давай, причаливай к «Аллегану». Никому ни слова. Откроешь рот — тут же тебя и загребут, к «поздравляющим». Служба внутренней безопасности наверняка их изолировала именно потому, что кто-то мог знать дату и день рождения вот этого директора. Кстати, думается мне, прицепили его, как причину, наобум. Наверное, сильно торопились, не смогли придумать ничего получше. Да и вообще — всё как-то быстро, в спешке… Группа — на поверхность, всем миниджетам — к станции, машины заправить… Что-то готовится, Рой. Но вот — что? Не уверен, что то, о чём мы разузнаем, сможет нам понравиться…

— Да, тот ещё праздник готовится… Может быть, бунт назревал? Мы днями болтаемся над Меггидо, что творится внизу — не знаем… Какие-нибудь заговорщики…

— О чём ты, Рой? Какие заговорщики? Против кого бунтовать? Против снабженцев, что кормят нас не так, как в самых лучших ресторанах Солнечной? Бред! Тут что-то другое… И звездолёты ВКС… Они-то зачем?

— Тогда, может быть — эксперимент? Социологи нет-нет, да и выдумывают дурацкие программы…

— Не до экспериментов. На Меггидо полно работы, график еле-еле вытягиваем…Нет, Рой. Двигай к станции, на месте разберёмся. Только найди, пожалуй, какой-нибудь предлог, чтобы «Хулигана» не загоняли в середину швартовой обоймы, становись с краю, сразу заправь энергоприёмник…

— Ага! — Рой почувствовал, как дрожат руки, когда он взялся за джойстики управления. Не сильно, но дрожат. Последний раз такую дрожь он испытывал лет шесть назад, когда впервые самостоятельно вывел модуль поддержки в полёт. Ну, может быть, подобная дрожь ещё случалась пару раз — когда модуль накрывало метеоритным потоком…

— Башня! Это «Хулиган»… У меня что-то с правым стабилизатором, разрешите встать последним в обойме? Понял, подожду…

Обернувшись к оператору, пилот кивнул.

— Сейчас пропустим «Меченого» с «Крохой» и будем с краю. Что дальше, Март? Может быть, лучше вообще не швартоваться? Причину я найду…

— Пока не нужно, до завтра есть целый день, уйма времени, посмотрим, что удастся разузнать, потом решим… Ты лучше вот для чего причину найди, Рой, — выдумай что-то, чтобы заранее получить двойной запас квазеров. Сможешь?

— Постараюсь. Ты, как всегда, толкаешь меня на враньё…

— Не я толкаю. Обстоятельства. И это никакое не враньё, а мера предосторожности…

Через час все миниджеты орбитальной поддержки закончили процедуру швартовки. Как и было задумано, «Хулиган» причалил с краю одной из посадочных обойм и в случае чего мог стартовать без позволения Башни — поста причальной службы.

Рой сразу побежал к знакомому технику, договариваться насчёт двойной нормы гравиквазеров — для двойной заправки, а Мартин, глубоко засадив руки в карманы комбинезона, ушёл в какое-то одному ему известное место «на разведку», как он это назвал. Насвистывая популярную мелодию из «Джагеров» и отчаянно при этом фальшивя, он шагнул в лифт, отправляющийся на жилые палубы.

К вечеру, когда ожидание и связанное с ним возбуждение достигли апогея, по корабельной связи прозвучало обращение командора. Он говорил, что им всем выпала невероятная удача. Расхваливал корпорацию, решившую устроить такой праздник честным трудягам космоса, пожелал экипажу и персоналу хорошо выспаться, чтобы наутро, со свежими силами… При этом командор трижды упомянул про некий сюрприз, явно намекая на транспорт, застывший на низкой орбите, отчего в кубриках раздались радостные вопли. А потом диск местного светила ушёл за край Меггидо, освещение на палубе и в переходах станции было приглушено, и люди, изнурённые вахтой, но вместе с тем — взбудораженные предстоящим событием, начали расползаться по каютам. Вместе с освещением утих и смех, лишь кое-где слышался громкий разговор. Постепенно всё притихло в ожидании завтрашнего утра. Палубы опустели, бодрствовать до утра оставались только дежурные посты — в центральной рубке, в энергетическом блоке, на радарном мостике. Так, по крайней мере, могло показаться на первый взгляд.

Мартин, которому хватило благоразумия вначале осмотреться, приметил, что коридоры вовсе не пустуют. У каждого лифта со скучающим видом прогуливались по двое служащих сил внутренней безопасности. Они останавливали тех немногих, кто проходил мимо, и о чём-то с ними говорили. Ничего такого, просто пара вопросов, после которых террастроитель мог идти куда угодно, налево или направо. Но только не к лифту.

Значит, перемещение с палубы на палубу закрыто, и всем, кто не успел до наступления полночи по бортовому времени станции добраться до своей каюты, предлагают направиться в общие кубрики, имеющиеся почти на каждой палубе. Теперь уже такие места на станции казались архаизмом, проектировщики добавили их в контуры станции на случай приёма колонистов — если у тех вдруг по каким-то причинам не получится сразу отправиться на поверхность, или же для карантина, связанного с адаптацией к особым условиям на терраформируемой планете. Но после того как была введена специализация для каждого ТОСТа, а значит, будущие колонисты чётко знали, в каких условиях им придётся начать существование на новой планете, надобность в этих предосторожностях и лишних кубриках с ячейками для гипносна отпала. Теперь, как слышал Мартин, такие малоудобные кубрики использовались в станциях-модулях отрядов космической рудодобычи. Это потому, что добытчикам часто приходится сменять локации разработок, и состав их постоянно меняется, и три четверти объёма их центральных модулей занимают промышленные установки… Плюс — непрерывная работа в несколько смен… Плюс слишком большое напряжение сил — далеко не каждый решался пойти в добытчики, отсюда — бараки, принудительный сон, ячейки вместо нормальных гравикоек пусть в маленьких, но индивидуальных каютах. В общем, звёздная каторга… Правда, заработки у добытчиков — на порядок выше, чем в отрядах терраформирования, зато и риск и отсутствие комфорта… Каждому своё. Ещё одним пережитком эпохи начала колонизации других планет являлась именно вот эта принудиловка — никакого перемещения по станции после полуночи. Но такое правило давно забыто! Тем более бортовое время — это одно, а время на поверхности, где террастроителям приходится чаще вгрызаться в глубь планеты и их окружает ночь туннельных сводов, — это другое. Зря кто-то пытается сейчас возродить старые порядки, решил Мартин, очень зря. Не все с восторгом примут эти запреты. Чуть позже мысли оператора модуля орбитальной поддержки нашли подтверждение, а пока он стоял в укромной нише, образованной двумя элементами конструкции, тянущимися параллельно через несколько палуб.

В руке Мартин держал небольшой кейс, со множеством всяких интересных штучек. Если бы его заметили и решили поинтересоваться содержимым кейса, скорее всего, затея могла провалиться и он никуда бы не дошёл и ничего бы не разузнал. Поэтому Мартин нервно теребил ручку кейса, ощущая, как уходят минуты и как туже и туже затягивается петля на шеях всего персонала «Аллегана». Что-то замышлялось. Но что? А главное — зачем? Власть очень редко вмешивалась в дела таких вот далёких орбитальных станций. Здесь же вмешательство было слишком очевидным, чтобы речь шла о какой-то мелочи или о неожиданно проснувшемся рвении служак из СВБ. Они, плюс полицейские патрули, плюс военные звездолёты, ожидающие — чего? — по ту сторону Прилива… Такие мысли навевали тревогу.

Чуть раньше, не выходя из своей каюты, Мартин успел с помощью удалённого доступа снова попасть в информаторий и знал, что к прежним двум военным крейсерам Солнечной добавилось ещё шесть. Итого — восемь боевых звездолётов. Не отставали и патрульные, они тоже наращивали силы. Теперь у них было двенадцать кораблей, собравшихся в этом секторе или готовящихся сюда пройти через Прилив: патрульные станции с ангарами под скутеры, корабли-перехватчики, пара специальных звездолётов с усиленной броневой защитой, которые использовались в силовых операциях против контрабандистов и наркоторговцев «Сиреневой картели», всё ещё промышлявших в Солнечной своим тёмным бизнесом, не всегда угодным Доминантам… Значит, традиционные распри между полицией и военными на время забыты. Но ради чего им нужно объединять усилия? Неужели действительно «Сиреневая картель»? Какая-то особо опасная контрабанда? Новый синтетический наркотик, произведённый в таких уголках, куда не дотягиваются даже рудодобытчики… Или — происки конкурирующей Доминанты, решившей заслать на «Аллеган» некий подарок — взрывное устройство, биологический вирус, да мало ли что происходит в постоянно ведущейся конкурентной борьбе! Хотя вряд ли. Все разборки между Доминантами — это их внутреннее дело, ни полиция, прикормленная Доминантами, ни ВКС, подчиняющиеся Глобальному Совету Солнечной, в такие дела не вмешиваются, иначе тут было бы два набора полицейских кораблей…

Всем террастроителям свойственно быть «кухонными» или, как это сейчас называлось, «палубными» политиками и разнообразить свой быт промыванием косточек всем подряд Доминантам. Ну, может быть, за исключением той, куда входит корпорация, производящая террастроительство.

Тайна обжигала мозг, а кейс жёг руку, так не терпелось Мартину пустить в дело кое-что из своего набора. Как же попасть в лифт? Как отвлечь эсвебеушников?

Между палубами, помимо лифтов, существовали и технические переходы. Но Мартин уже убедился — их тоже надзирали служаки СВБ. А всего-то ему нужно было попасть на три палубы вверх! Сейчас они казались далёкой звёздной локацией, Прилив к которой заблокирован.

Помог случай.

У этого случая даже оказалось имя!

Гризли — так называли на «Аллегане» самого огромного террастроителя. Самого огромного — именно то и означало, что Гризли по своим росто-весовым показателям превосходил любого другого человека со станции, а значит — в этой пространственной локации. Год назад кому-то от нечего делать взбрело в голову заняться статистикой. Так вычислили, что среди прочих именно Гризли является самым-самым здоровяком в окрестностях Меггидо. А самому молодому строителю станции оказалось четырнадцать лет. Парень успел набрать грехов и скрывался от каких-то там проблем с патрулём, воспользовавшись услугами хакеров, он вскрыл свою электронную метрику и заменил данные в идентификаторе. Но командор «Аллегана» оказался великодушен: обманщика, непонятно как просочившегося через фильтры корпорации по найму служащих, так и не отправили в Солнечную. Парнишку прозвали Колобком, в честь какого-то вымершего животного, которое в незапамятные времена способно было уйти от преследования большинства хищников, обитавших на Земле… А Гризли… Собственно, это прозвище и приклеилось-то к нему после того, как стало ясно, кто на станции всех сильнее, всех огромней и… Нет, самым умным на «Аллегане» после результатов тестирования был признан начальник навигаторской группы, а Мартин оказался третьим, потому что умышленно завалил парочку заданий на проверку индекса интеллекта. Зачем ему, простому оператору модуля орбитальной поддержки, выпячивать свои достоинства?

Гризли тоже не блистал должностью, работая в группе подпочвенного бурения. Человек на своём месте, сказал о нём как-то Мартин, когда узнал, что Гризли в одиночку способен перетащить и насадить на рабочий вал проходческой машины секцию тяжёлого бура, с которым обычно едва справлялись трое-четверо строителей. На вопрос «зачем он это делает?» — ведь, чтобы не мучиться, существуют грузовые гравиплатформы, — силач и здоровяк ответил в обычной своей манере.

— Ну… Это… Так быстрее!

Сейчас он, в компании ещё двух своих товарищей, выплыл из-за поворота коридора, направляясь к лифту с явным намерением податься на другую палубу. Два и две десятые метра роста, сто семьдесят восемь килограмм. Наивные эсвебеушники попытались остановить троицу разговорами, но именно к разговорам Гризли был традиционно малочувствителен.

— Приказ командора… — начал один из охранников, придавая голосу уверенность, которую, на самом деле, он вовсе не ощущал.

— Это что за рожи? — удивился Гризли, для которого станция была вторым родным домом.

А в своём доме, как известно, не очень-то жалуют всяких посторонних.

— У нас приказ… — обречённым эхом повторился другой охранник.

— А у нас — вот! — Гризли продемонстрировал металлическую флягу, какие обычно носят на поясе террастроители и в которой не всегда плещется вода. — Угощаю!

Он отстегнул флягу и сунул под нос ближайшему эсвебеушнику.

При всей своей монументальности, Гризли обладал щедростью и простодушием ребёнка, о чём знали все, кто был с ним знаком. И можно было не сомневаться, что он действительно готов поделиться содержимым своей фляги даже с теми, кто пытался ему препятствовать. А вот охранники расценили такой жест как угрожающий. И занервничали ещё больше.

— Отойдите от лифта! Приказ командора! И я…

— Сам отойди! Приказа не слышал, а тебя я не знаю! — оборвал Гризли, продолжая движение к лифту, и добавил, то ли удивлённо, то ли обиженно: — не нравится наше угощение, и не надо, больше останется.

— Но… Служба внутренней безопасности… Обязаны подчиниться… — доносилось до Марта, который не мог скрыть улыбки, наблюдая всю эту сцену.

— Потом, потом, отвалите, ребята, — отрезал Гризли, вклиниваясь между охранниками и не сбавляя шаг, отчего они чуть не повалились в разные стороны, как кегли.

Один из эсвебеушников начал что-то говорить в наплечный коммуникатор, видимо, сразу оценив шансы остановить этот ходячий каток как нулевые. Второй оказался менее догадлив или же слишком самонадеян, вытаскивая из футляра-кобуры полицейский электрошокер. Скорее всего, его ввели в заблуждение огромные размеры строителя, из-за которых он казался менее поворотливым, чем был на самом деле. Гризли уже коснулся сенсора вызова лифта, и хотя шедшие вместе с ним двое строителей явно стушевались перед аббревиатурой СВБ, увидев, что дело принимает неприятный оборот, он громыхнул хохотом, а после, заметив движение охранника, обнажившего шокер, сказал: «Эт-то ты… зря». В промежутке между словами он успел лёгким толчком отправить охранника в короткий полёт к дальней стене. Раздался звук, будто мокрым мешком ударили по пластиковым панелям. Вслед за этим охранник издал ещё один звук — что-то среднее между «ой» и «эх» — и сполз по стеночке на пол. Шокер вывалился у него из рук, издав третий звук — короткий костяной стук, будто поставил точку в произошедшей сцене.

Другой охранник, побледнев, всё-таки набрался решимости, встав между строителями и дверью лифта. Сейчас им наверняка двигала не столько храбрость, сколько беспокойство за свою дальнейшую карьеру. Мартин улыбнулся ещё шире, в предвкушении замысловатой траектории полёта второго охранника. Но тут створки лифта раскрылись и оттуда высыпали сразу восемь громил, вызванных на подмогу, с резиновыми дубинками наготове. Они тут же пустили их в ход. Но это всё только раззадорило Гризли, и даже его двое знакомцев-строителей, видимо, понимая, что назад пути нет и что, один чёрт, виноваты будут все, не остались в стороне, поудобней перехватывая ремешки, к которым крепились фляги… О любви террастроителей к цепным псам из СВБ можно слагать песни! И началась самая настоящая свалка, перемежаемая короткими тычками Гризли, после которых раздавался вопль очередного несчастного, вылетавшего, как из пращи, из этой общей кучи.

Поняв, что это его шанс, Мартин покинул укрытие. Прошмыгнув мимо великолепного клубка тел, а также взлетающих и опускающихся дубинок и булькающих фляг, Мартин попал в лифт, прихватив по дороге удачно подвернувшийся жетон одного из выбывших из игры охранников.

Затем, придав лицу заранее тревожное выражение и зажав жетон в ладони, Мартин отправил лифт на восьмую палубу, где находился пост диспетчера станции. Как он и предполагал, едва лифт остановился и двери раскрылись, из коридора на него глянули два охранника. Не давая им времени одуматься, Мартин выставил жетон перед собой и выкрикнул:

— Наших бьют! На четвёртой палубе!

При этом ему даже не пришлось врать — кто такие «наши», каждый понимал по-своему. Охранники, видимо, уже осведомлённые по коммуникатору, что на четвёртой палубе что-то происходит, с фанатичным блеском в глазах шагнули в лифт, а Мартин, наоборот, в последнюю секунду вышел из лифта.

— Я — на пост!

И снова никакой лжи. Просто — ведь посты бывают разные. Охранники отправились пополнять собой список побед Гризли, к тому времени вошедшего в раж и швырявшего направо и налево всех, кто попадал под руку. У лифта на четвёртой палубе собралось теперь не меньше двадцати охранников, да и к террастроителям прибыла подмога, человек шесть, так что было кому попадаться под руку Гризли, стоявшему, словно башня среди всей этой неразберихи. А Мартин, переведя дыхание, через пару минут уже входил в диспетчерскую «Аллегана». В принципе, сам по себе этот пост — дежурного администратора, как ещё называли палубного диспетчера, — был таким же, как и резервные кубрики, атавизмом, доставшимся в наследство от первых моделей станций терраформирования. Махина «Аллегана» достигала в длину почти километра. Основой станции являлся сильно вытянутый усечённый треугольник — каркас, в котором размещались гравитационные расщепители, технические ангары, служебные посты. Снаружи этот основной корпус буквально обвит эллипсами палуб. В горизонтальном положении «Аллеган» напоминал бы, скорее, не космическую станцию-звездолёт, а мегахаус в полсотни этажей, сужающийся от основания к верхушке. Между витками палуб из основного корпуса выходили гигантские пилоны-приёмники, словно лапы гигантского паука. На пилонах были вынесены причальные площадки-обоймы для модулей орбитальной поддержки, транспортов «орбита-поверхность» и прочих малоразмерных и среднеразмерных кораблей, участвующих в осуществлении «Аллеганом» его основной миссии по преобразованию планеты. Но инженерные машины, вспомогательные джеты и прочее оборудование были далеко не главной составляющей «Аллегана». Экипаж, рабочие группы, отряд пилотов — все, кто находился на борту станции, несомненно, являлись той силой, что изменяла Меггидо, заставляя планету преобразиться, став ещё одной колонией человеческой цивилизации. В отличие от механизмов и вычислительных комплексов, людям свойственно постоянно занимать своё свободное время, хотя распорядок позволял иметь его не так уж много. Тем не менее, «Аллеган» жил, будто городской квартал, наполненный людьми, их жизнью, их отношениями. Почему-то раньше считали, будто такие двойственные условия существования — замкнутые переходы и коридоры жилых палуб, пусть даже с имеющимися здесь центрами развлечений, мини-магазинами, палубными кафе, саунами и прочим — с одной стороны, и — работа на поверхности пока ещё враждебной к человеку планеты — с другой, — эти условия обязательно должны привести к нестабильности массы человеческого персонала на борту. Когда человеком было открыто явление Звёздных Приливов и извечная мечта о звёздах стала близкой реальностью, астропсихологи, ещё на заре становления исследовательского флота и первых станций терраформирования, вывели теорию неизбежных преобразований психики человека. Состояний, близких к депрессивной рассеянности, когда человек не вполне адекватно сможет контролировать собственные действия. Эта страшилка имела действие на первых колонистов, но потом количество эксцессов на борту, связанных с человеческим фактором, неуклонно уменьшалось. Это как полёты на самолётах — когда-то они считались невероятно опасными, а людей, управлявших крылатыми машинами, считали героями. И очень не сразу стали возможны пассажирские рейсы с помощью нового транспорта, очень не сразу поток пассажиров увеличился настолько, что можно было выпускать промышленные серии пассажирских лайнеров. Потом точно такая же история повторилась с лайнерами, летающими среди звёзд, и первые космические пассажиры становились известны всей Солнечной… Наверное, это великолепное свойство человека — возможность адаптироваться к новшествам, а главное — стремиться к достижению этих новшеств! И постепенно-постепенно функции контролёра состояния дел на жилых палубах сменились функцией администратора, который способен в любую минуту по запросу обитателя станции дать информацию о расписании работы проходческих групп, о местонахождении других обитателей. В этом «Аллеган» обрёл схожесть с огромным гостиничным комплексом для пяти тысяч человек.

* * *

— А, хакер Март! Здравствуй, рад видеть! Но ты ведь знаешь, что тебе нельзя здесь находиться?

Дежурным, как раньше успел выяснить Мартин, был его старый должник, по имени Руперт, едва не угодивший в колонию за вторжение в частную жизнь, как это могло быть сформулировано в протоколе.

На самом деле, где-то полгода назад, Руперт так увлёкся наблюдением за событиями в женском секторе станции, что прозевал сигнал аппаратуры, свидетельствующий, что его засекли. Если бы не Мартин, в то время находящийся рядом, торчать Руперту на какой-нибудь из Тёмных планет ближайшие пару лет за свою тягу к прекрасному, возникшую скорее из невероятной скуки, охватывавшей администратора, чем из его порочности. Но Мартин успел — и понять, каким именно образом был перехвачен «взгляд» Руперта, и стереть цифровую запись увиденного, и деактивировать несколько камер наблюдения, запуск которых был возможен только в особых ситуациях и только по решению командора станции. Когда четвёрка взбешённых фурий из группы внутренней безопасности «Аллегана» ворвалась в диспетчерскую, никаких следов, указывающих на тайные делишки Руперта, уже не осталось.

— Знаю, Руп. Когда-то это не было препятствием для нашего общения…

Мартин знал о том, что люди, которым оказываешь помощь или неоценимые услуги, редко когда оказываются благодарны, предпочитая поскорее забыть о любых моральных обязательствах, поэтому и не надеялся на быстрое согласие администратора помочь кое в чём. Поэтому он продемонстрировал диспетчеру цифровой чип в прозрачном футляре-капсуле.

— А вот знаешь ли ты, — он сделал ударение на слове «ты», отчего Руперт вздрогнул, — что это такое?

— Нет, не…

— Здесь все твои шалости. Увлекательное кино из жизни принимающих душ и занимающихся прочими делами дамочек из обслуживающего персонала. Давно хотел тебе сказать, что тогда я успел сделать резервную копию, да всё не представлялось случая…

Рупер, поднявшийся навстречу Мартину, сузил глаза и плюхнулся обратно в кресло.

— Сволочь ты, Март. А я считал тебя другом…

— Правильно считал. Не был бы другом, давно отнёс бы командору станции. А вот, решил тебе подарить. Зачем хранить такие вещи, правда?

Руперт сглотнул и, преодолевая отвращение к Мартину, к себе, ко всей этой неприятной ситуации, спросил:

— Что ты хочешь взамен?

— О, сущую ерунду! Мелочь…

— Ну? Не тяни!

— Хочу посмотреть, что прямо сейчас происходит у командора. Говорят, у него в каюте какие-то важные гости…

Глаза Руперта из просто круглых превратились в невероятно огромные.

— С ума сошёл? Это же… это же…

Он и с третьей, и с четвёртой попытки не смог найти подходящее слово, но Мартин держался спокойно, отчего происходящее казалось Руперту словно нереальным, происходящим не с ним.

— Надо, Руп. Кстати, если ты решил назвать меня сумасшедшим, не стесняйся! Сегодня меня уже так называли. Как выяснилось — очень даже ошибочно.

— Сумасшедший ты или нет, мне плевать. Но то, о чём ты просишь, невозможно! В командорской каюте нет ни единой камеры слежения! С чего ты взял, что я всемогущ?

— А как же постоянный контроль со стороны Доминанты? Он был бы неполным, если нельзя отследить, что творится у командора.

Руперт смотрел на Мартина едва ли не с ненавистью, решая — сказать? Не сказать? Но видеочип в руках бортового оператора модуля убеждал сделать первое.

— Они не отслеживают. Это привилегии всех командоров больших станций. Доминанты их не контролируют хотя бы потому, что не было случаев, чтобы такой пост доверили случайному человеку. Контроль лояльности, знаешь ли, дотошная процедура… Но! — заметив, как презрительно сощурился Март, диспетчер поспешил с разъяснениями: — посмотреть — нельзя. Я не обманываю. Но можно прослушать. А потом тебя выкинут без скафандра в открытый космос, Март, и скажут, что так и нужно. А я не стану печалиться.

— Это как получится, — философски заявил Мартин. — Но только надо, Руп. Очень надо. Причём сделать это так, чтобы никто не догадался, что я достоин отправки в космос. Сделаешь?

Он снова повертел в пальцах футляр с видеочипом. А Руперт раздумывал — не лучше ли ему прямо сейчас врубить запись тех речей, что вёл Март, а после повиниться перед командором? Одно дело — фрагменты жизни каких-то девах из женской секции, совсем другое — измена корпоративным интересам. Если, не дай Бог, не что похуже — измена интересам Доминанты! В криминальном уложении — всего лишь расплывчатая формулировка: «…на усмотрение официальных представителей Доминанты…» Без ограничения меры наказания!

Руперт уже потянулся незаметно к потайной кнопке, но Мартин, будто прочитав его мысли, неожиданно сменил тактику.

— Руп! Ты думаешь, вот, прямо сейчас думаешь, что я негодяй и, возможно, предаю интересы Доминанты. Но это не так! Нет, Руп, не я кого-то предаю, а кто-то решил предать всех нас. Вот только пока я не догадываюсь — кто и зачем? Ради чего? Время уходит, Руп, я просто не успею тебе всего объяснить. Сделай это, и сам поймёшь, что я прав. И… извини за видеочип. Я собирался отдать, когда закончится твой контракт. В память о нашем славном космическом доме, чтобы было что вспомнить и посмеяться… А сейчас всё очень похоже на то, что ни твой, ни мой, вообще ничей, контракт здесь, на «Аллегане» — никогда не закончится. И смеяться станет некому. Пока всё, что я понял, — над нами собираются поставить какой-то эксперимент… Сделай, что я прошу, Руп! И если вдруг обнаружишь, что я ошибся или обманываю, можешь сдать меня командору, или патрульным, или СВБ, — видишь, как много у нас сегодня гостей?

Мартин замолчал. Молчал и Руперт. Внутри у дежурного администратора сейчас шла тяжёлая борьба. Он не смог вспомнить ни единого случая или слуха, который бы как-то очернил Мартина. До сих пор никто не сказал про оператора ни одного плохого слова.

— Но… Откуда такая уверенность? В чём ты подозреваешь и кого? Март, если нас засекут, чуда больше не случится. Когда-то ты спас меня. А кто теперь спасёт нас обоих?

— Ты. Если сможешь прослушать разговоры в командорской каюте так, чтобы нас не засекли, — простодушно ответил Мартин.

— Весёлое дело! Допустим, у них там важный и секретный разговор, на котором присутствуют и патрульные, и ублюдки из СВБ, и военные. Но раз так, то наверняка используются средства защиты и обнаружения утечки информации. Хотя…

— Ну? Ты же умница, Руперт. Ты же можешь что-то придумать. Точно можешь! Не бывает такой защиты, которую невозможно обойти! К тому же — как ты сказал? Военные? — Мартин сразу вспомнил о концентрации боевых звездолётов ВКС по ту сторону Прилива. — И как, по-твоему? Что они делают у нас на «Аллегане»? Тоже ждут дармовой выпивки и развлечений? Решили поучаствовать в возведении грузовых терминалов?

Ему пришлось использовать те же аргументы, что и для Роя, пилота «Хулигана». Как ни странно, сейчас они подействовали и на диспетчера. Хороший аргумент — всегда хороший аргумент!

— Знаешь, — осторожно начал Руперт, — ты прав. Защита от прослушивания не идеальна, но я давно уже кое-что придумал…

— Поделишься секретом?

— Э, да что тут такого? Сам бы мог додуматься, видно, тебе и впрямь приспичило и временем ты не располагаешь, даже чтобы шевельнуть парой извилин… В общем, всё просто. Вот, смотри, любые приказы командора, любые его действия так или иначе могут повлиять на судьбу «Аллегана», так? Каюта командора в исключительных случаях может служить запасной рубкой управления. Там имеется мини-блок, дублирующий основные системы руководства станцией. А это значит, что «чёрный ящик» ведёт автоматическую запись всего, что происходит не только на капитанском мостике, но и в каюте командора. Иначе, если со станцией что-то случится, как потом узнать — что и как происходило? Какие приказы отдавал командор? — Руперт победно взглянул на Мартина, во взгляде диспетчера так и читалось: «Ну, что? Уел я тебя, хакер?»

Но только почему-то ответный взгляд не содержал ни тени восторга или зависти к чужой догадке о том, как сложное сделать простым. Да и простым ли?

— Вот только… — как-то сник и заёрзал диспетчер.

— Что, Руп?

— Я не смогу расшифровать все записи «чёрного ящика»… Нужен специальный компьютер, специальная приставка-фильтр с программой для взлома кодов и считывания именно нужной информации, а не всего потока, который постоянно идёт в «чёрный ящик»…

— А если бы я достал такую приставку и такой компьютер?

— Тогда другое дело! Потому что я знаю, какая шина передаёт в «чёрный ящик» информацию из диспетчерской. Всё-таки здесь — целый потоковый узел, куда приходят данные со станции. Со всех уголков, даже самых укромных… Я надеюсь, ты действительно вернёшь мне видеочип?

— Верну, верну, не сомневайся, где эта шина?

— Шина? Она не имеет нумерации, и… сейчас… — Руперт принялся что-то бормотать о серверных блоках и сетевых коммутаторах, а потом встрепенулся: — постой-ка! Ты сказал — если достанешь приставку, программу-дешифратор и специальный компьютерный комплекс. Но это ведь — гипотетически? Да? Или…

— Вот он, — Март распахнул кейс, вынимая из него плоский, как лист бумаги, дешифровальный модуль, который вставил затем в разъём спецкомпьютера, каким пользуются наладчики полётных компьютеров и который в экстренных случаях может служить для считывания и обработки информации «чёрных ящиков» и прочих устройств с мультипараметрической записью.

— Так ты… Ты знал с самого начала?

— Извини, Руп. Мне тоже пришла в голову идея насчёт «чёрного ящика». Только не расстраивайся, пожалуйста, ведь идеи носятся в воздухе, верно? Мне даже не нужно было шевелить извилинами — до нас с тобой такой метод использовали тысячу раз. По-крайней мере, я видел дважды… Информация постоянно уходит в «чёрный ящик». Если получить к нему доступ, можно сделать то, что мы сейчас и собираемся делать. Всё гениальное просто! — А потом, без всякого перехода: — Ты нашёл свою шину?

— Кажется… Да, можешь запускать свою адскую машинку, надеюсь, тебе удастся совместить обратную связь с работой в прямом потоке?

— Я тоже на это надеюсь…

Какое-то время экран отображал непрерывный бег странных знаков машинного языка — компьютер Мартина перехватил поток информации. Затем бортоператор подключил фильтр и программу-дешифратор. Через несколько минут им удалось сделать то, о чём просил Март. Перехватить запись разговоров, что велись в каюте командора.

Мартина не пугало, что разговор продолжался уже длительное время и, вполне возможно, что они попали на самое его окончание. Ведь всё, что прозвучало в каюте командора до их подключения, можно было вытащить из «чёрного ящика» и прослушать позже. Но даже этого не потребовалось. Через пять минут Руперт был готов простить Мартину всё на свете: и шантаж, и явное преступление, на которое ему пришлось пойти. Потому что услышанное не просто поразило — буквально пригвоздило диспетчера к месту. Он подумал: вот, именно о таких вещах и говорят — лучше бы мне этого никогда не знать…

 

Глава 3

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

НЕСТАНДАРТ

— Рейни! Третья группа! — Шкип записал обращение, и бортовая аппаратура транслировала его во всех доступных диапазонах. — Включить маяки! Ответьте караванному! Рейни! Третья группа! — И так по кругу.

Прошло больше часа, как Шкип упрямо нырял и нырял в тёмные потоки глыб, в нагромождение астероидов, некоторые из них в десятки раз превосходили корабль добытчика. В душе пилота всё острее и острее проступало ощущение какой-то беды. Не одноразового жуткого совпадения обстоятельств, которые могли разом вычеркнуть из списка звена пять «Трайдов» вместе с людьми. Такое как раз случалось. Хоть редко, но — случалось. Нет, ощущалось нечто большее, время будто растянулось и пошло ступать тяжкими шагами, отмеряя приближение каких-то гнетущих событий, и снова сосало под ложечкой, и проснулись дремлющие ранее инстинкты, словно мозг научился принимать сигналы из будущего и из прошлого. Тревожащий нервы звук в эфире, а после — пропажа связи с третьим отрядом. Они оказались как-то связаны, два происшествия, Шкип не сомневался в этом. Покинуть локацию добытчики, конечно же, могли — с момента последнего сеанса связи с третьим отрядом до момента, когда связи не стало, прошло пятнадцать минут. Время, достаточное, чтобы войти в Прилив.

Пятнадцать минут, плюс затраченное Шкипом на последний разговор с командором круизёра, — за это время третий отряд должен был уже выйти из приливной точки. Шкипу не пришлось бы забираться сюда, в квадрат пять-тридцать. Но они не появились. Значит?

Ничего это не значит! Потому что есть второй вариант — группа вошла в Прилив, допустим, чуть позже… А ещё где-то рядом — варианты третий и четвёртый и двадцать четвёртый… И ни черта не ясно. Зачем скрытность? Что могло помешать Рейни отправить сообщение основной группе о том, что третий отряд возвращается в Листопадный Зал? Ведь больше из квадрата пять-тридцать никуда и не попадёшь. Потому что в пять-тридцать имеется только одна приливная точка, движение вне Прилива обязательно было бы отмечено сканерами «Селены»…

Ещё вариант — они ушли, пусть на предельной скорости, не пользуясь Приливом. Устроили серфинг по краю астероидного поля. Но… Где собирались финишировать? Куда отсюда можно отправиться, если не в Листопадный Зал? Пять-тридцать, или, как окрестили добытчики — Восьмой Грот, — это своеобразный аппендикс, тупик, окруженный пустым пространством. До ближайшей иной локации, наполненной хоть какими-то космическими объектами, не говоря уже о наличии других людей — несколько светолет. И опять — зачем им это потребовалось?

Нельзя было исключить и версию одновременной гибели всех пяти звездолётов. Самую ужасную версию, самую натянутую на кучу допущений и бесконечных «если» и «вдруг», но единственно способную что-то пояснить. Но тогда — где же остатки кораблей? Почему не сработали системы принудительной эвакуации? Почему не включились автономные аварийные маяки? Вопросы, вопросы, вопросы. Без ответов. Пугающая неопределённость.

Неожиданно пискнул бортовой поисковый сканер. Коротко, пока ещё неуверенно. Есть! Засёк! И после — пошло сплошной морзянкой: «тиу-та, тиу-та, тиу-та…» Шкип положил «Трайд» чуть влево, огибая очередную глыбу, потом вправо, становясь на прежний курс. Сейчас он шёл на небольшой скорости, не свыше одной тысячной от световой. За спиной глухо ворчал центральный реактор — расщепитель квазеров, будто бы недовольный, что делает такую великую работу, а выходит, что старается из-за пустяка, всего лишь из-за одной тысячной от световой!

— Это тоже входит в методы проверки готовности корабля? — подал голос и Компаньон.

— Нет! — Шкип вздрогнул, настолько неожиданным оказалось включение полётного компьютера, настолько напряжены были его нервы. — А ты чего проснулся? Молчал бы себе и дальше…

— Компьютеры во время полёта не спят! — назидательно выдал Компаньон, снова обретая менторский тон.

— Спасибо, что проинформировал! А я-то не знал… Это поисковая операция, контрольный облёт. Мы ищем пять пропавших кораблей… И, кажется, уже нашли…

Сканер больше не сомневался. Морзянка сменилась постоянным сигналом: «ти-и-и…». На экране навигации показалось пять компактных залежей металла. Потому что сканер работал сейчас в режиме аналогового металлодетектора. Теоретически это действительно могли оказаться пять точечных выходов металлосодержащей руды к поверхности астероида. Но Шкип понял, почувствовал, вздрогнул — это они! Пять пропавших «Трайдов»! Третий отряд его звена.

Цифра совпадала, как совпадали и другие признаки, — все ближайшие астероиды не являлись рудосодержащими, иначе сканер, настроенный на максимальную чувствительность, верещал бы без умолку, а экран оказался забит пометками о перспективных для разработки астероидах. Сканер «Ресерч-8000», установленный на корабле Шкипа, обладал просто бульдожьей хваткой в отыскании и идентификации подобных промышленных объектов.

Снова — манёвр влево, манёвр вправо, ещё парочка глыб-гигантов, которые едва не растёрли в пыль пролетавший между ними корабль. И — вот… Вот оно!

На обратной стороне массивного астероида эллипсоидальной формы что-то отсвечивало матово-серым. Отсвет был слаб и мелькнул буквально на мгновение, но теперь поисковый сканер, задействовавший абсолютно все пригодные к помощи системы корабля, в том числе — оптику, немедленно врубил курсовой прожектор и буквально воткнул луч света в одну из каменных складок на поверхности астероида. Там, в небольшом ущелье, глубиной до пятидесяти метров, виднелись три одинаковые груды чего-то светло-серого. Именно эта окраска так часто встречается в самых отдалённых локациях… На корпусах кораблей рудодобычи!

Шкип перешёл на дрейфующий полёт, погасив скорость, приближаясь к астероиду. Поисковая система выдала на экран увеличенную картинку — одна из трёх груд с серым отблеском. Ближе, ещё ближе, ещё… И Шкип, несмотря на всякие предчувствия до конца надеявшийся на лучший исход, с ужасом и содроганием прочёл: «Малышка, жди…» И рядом — бортовой один-восемь-четыре…

Малышка, жди меня! Восемьдесят четвёртый! «Трайд» Рейни. Корабль старшины третьего отряда. Бывший корабль бывшего старшины бывшего третьего отряда… Мысли заметались в поисках ответа на вопрос, что могло произойти со всеми кораблями отряда? Причём — произойти одновременно, ведь они не успели задействовать ни одну из аварийных систем. Никто из них!

Какой-то одинокий обломок кружил вблизи, как парящий лист, попав в завихрения ПГ-движка «Трайда», но Шкипу сейчас было не до опознания трупа по фрагментам.

Три металлические груды во впадине этого астероида и ещё две — почти в таком же каньоне соседнего астероида. Ещё Шкип обратил внимание на странную форму астероида, расположенного напротив. Но обратил внимание быстро, мельком, не придавая такой мелочи никакого значения. Верхушка глыбы, там, где ей полагалось бы изображать закруглённое окончание эллипса, была снесена, будто срезана. Шкип успел повидать всякого — и несколько глыб подряд в форме скачущих лошадей с развевающимися гривами, и правильные пирамиды с разноцветно окрашенными верхушками, и даже человеческие лица, будто бы высеченные на поверхности каменных обломков…

Зато сейчас на такую неправильность обратил внимание Компаньон. Но сделал это не с позиции опыта, — откуда у него собственный опыт? — а с позиции обобщенных данных, полученных многими системами «Трайда».

— Нерентабельное использование лазерного бура на сверхпредельной мощности! Добытчики подчинённой группы использовали лазерные…

— Заткнись! — оборвал его пилот. — Их нет больше! Ты понимаешь? Их больше нет, они мертвы!

— Нерентабельное использование произошло до утраты биологической активности! — тут же отреагировал, внося поправку, Компаньон.

Шкип с удовольствием разбил бы сейчас блок полётного компьютера. Вдребезги. Потому что слова «нерентабельно» и «смерть» отстоят слишком далеко, чтобы их использовать в одной такой чудовищной фразе. Однако формально Компаньон был прав. Когда «Трайд» Шкипа почти коснулся нижними пилонами двигателей каменного гребня у самой вершины астероида, пилот тоже заметил, точнее, вторично оглядел астероид и дал оценку увиденному, такую же, как минутой раньше Компаньон.

Верхушка отсутствовала, потому что была срезана. Срезана подчистую, срезана лазером, из-за чего образовалась идеально плоская округлая площадка, достигавшая в диаметре трёхсот-четырехсот метров. Это при том, что стандартная промышленная установка «Крот», которой комплектовались «Трайды» добытчиков, даже при самом мощном импульсе на породе такой плотности вряд ли могла преодолеть более двух сотен метров. «Кротам» здесь потребовалась бы серия ударов, которые неизбежно сделали бы площадку неровной, со следами наложения и рубцами, оставшимися вместо отхваченной породы. Очередное тяжкое размышление, очередной повод почувствовать, как натянуты нервы. Пять разбитых в хлам «Трайдов», и где-то там, посреди груды металлопластика застыло пятеро погибших товарищей. Плюс этот странный след — чисто снесённая верхушка астероида. Плюс странный звук в эфире. Плюс то, что группа не успела подать сигнал бедствия… Сплошные плюсы, прибавляющие и прибавляющие напряжения.

— Монки, Крег! Это караванный! — наконец-то размыкая пересохшие губы, вызывал Шкип. — У нас чрезвычайная ситуация! Срочно оповестите Большую Маму! Чрезвычайная! Монки, Крег! Мы потеряли группу Рейни. Они мертвы! Погибли… Монки, Крег!

Шкип выходил в эфир по дальсвязи. Но вместо ожидаемого «ае, караванный!» ответом была тишина.

— Монки! — почти кричал Шкип. — Крег! Ответьте караванному! Да что же это такое… Компаньон! Что у нас со связью?

— У нас всё в порядке. Сигнал уходит. Даль-связь активирована…

— Тогда какого чёрта!

Непонятно, кому было адресовано восклицание, то ли Компаньону, то ли добытчикам звена, и что мог добавить Шкип. Потому что в следующую секунду в эфире прозвучала та самая мерзость — тянущийся звук, словно ножом по стеклу, и многоголосие шорохов. Теперь каждый полутон, каждая составляющая странного сигнала звучала отчётливей. Сам сигнал длился две-три секунды, вряд ли больше, но этого хватило, чтобы Шкип содрогнулся, ощутив состояние, близкое к панике. Ему захотелось немедленно стартовать отсюда через Прилив в Листопадный Зал. Туда, к остальным добытчикам, к застывшему, зафиксированному в пространстве Центральному Модулю, где спят в узких ячейках добытчики другой вахты и где пока ещё не знают, что исчезла дальсвязь и что пятеро пилотов уже не вернутся к Модулю, чтобы поменяться местами с теми, пока ещё спящими, а пять «Трайдов» никогда больше не встанут к причальному пирсу… И что неизвестный сигнал — на самом деле никакой не отголосок пульсации звезды Лахо, а самый настоящий предвестник несчастья.

А он появился вновь! Предвестник несчастья прозвучал в третий раз. Только теперь звучание длилось целых десять секунд, десять нестерпимо долгих секунд, кажущихся пыткой.

— Расшифровка сигнала невозможна! — доложился Компаньон. — Но очевидно сходство с действием поискового сканера… Наблюдаются схожие фрагменты и композиция сигнала… Если бы я был человеком, то назвал бы свои наблюдения интуицией. Но моя база данных не позволяет…

— Заткнись! — наверное, теперь это стало любимым приказом-обращением Шкипа к своему Компаньону. — Тихо!

Он не боялся приступов клаустрофобии, — на этот счёт среди добытчиков самый строгий отбор, — но вот сейчас, после десяти секунд скрежета и потустороннего шепота, напоминающего какие-то непривычные сочетания «ащщь…ощщь…», Шкипу стало очень и очень неуютно посреди движущихся бесшумно тёмных глыб.

— Выходим из сектора! Стартуем в Листопадный Зал, — зачем-то пояснил он свои намерения Компаньону. — Срочно! Несколько голографий места гибели четвёртой группы!

— Слайды готовы, — почти тут же отозвался Компаньон, будто ему передалась тревога пилота.

Затем Шкип принялся маневрировать, выбираясь из каменного сада, состоящего из концентрических кругов: первый слой астероидного поля — крупные глыбы, второй — астероиды чуть помельче, третий…

Когда «Трайд» проходил третий слой, эфир вновь заполнился скрежетом и противным шёпотом.

— Ащщь… ощщь… ащщь…

Но ещё более неожиданно прозвучало предупреждение Компаньона.

— Два корабля! Тип не идентифицируется. Сигнал нестандартный. На запрос не ответили. Предположительно — исследователи другой Доминанты…

Последнее предположение выглядело совсем уж удивительной новостью. Два исследователя другой Доминанты? Зачем? Почему — исследователи? Это же освоенный район! Ну, пусть даже так, тогда почему сразу два? Исследователь — слишком дорогостоящий корабль, чтобы без необходимости гонять его по всяким рудным районам. И откуда они? А, чёрт! Не отвечают на запросы…

В голове промелькнул короткий сценарий про то, что где-то здесь, среди этого маленького отдалённого филиала Листопадного Зала, вращается астероид с друзой гравиквазеров. Такая находка, достанься она звену Шкипа, обеспечила бы всех добытчиков звена на всю оставшуюся жизнь, даже если делить вознаграждение по обычному правилу: треть вознаграждения караванному, треть — обнаружившему, треть — остальным. Хватило бы всем… Но главное — обнаружение друзы, то есть большого соцветия кристаллов гравиквазеров, существенно увеличило бы промышленную мощь Доминанты. Шутка ли — возможность заправки целого флота больших звездолётов! И тогда баланс сил вполне мог быть нарушен. Увеличившая свой энергетический потенциал Доминанта вполне могла отхватить солидный кусок у любой из остальных четырёх Доминант-конкурентов. Для достижения подобной цели даже два исследователя — мало. По идее, ради такой добычи можно было направить отряд вооружённых звездолётов, которые нашли бы предлог провести зачистку сектора от любых конкурентов. Вот только — вначале кто-то из отряда разведки «Стар-Квеста» должен был обнаружить такую друзу, оставить маркер и продать секрет другому хозяину. Зачем делиться? Самый ценный товар в косморазведке — информация. Тот, кто владеет информацией, владеет миром. Не это ли самое и произошло? И пять ребят не успели отправить никакого сигнала просто потому, что их убийцы подошли вплотную, ведь нахождение в секторе не запрещено никому, только разработка — для добытчиков, работающих в «Стар-Квесте», корпорации, входящей в промышленную группу корпораций Доминанты «Амга-Заале». Тогда боевой лазер какого-нибудь крейсерского корабля вполне мог снести одним махом не только верхушку астероида, но и вообще разрезать его напополам! А все эти таинственные сигналы — просто для отвода глаз. Или для подавления эфира. Дальсвязи-то нет!

— Неопознанные корабли движутся к нам. Скорость — две и две стотысячные от световой…

Ага! Ну, как же — незнакомый район! Боятся, сволочи!

— Выбросить радиобуй с информацией — атакован силами другой Доминанты! Запустить плазменные обтекатели…

Компаньон, как показалось Шкипу, даже поперхнулся от удивления.

— Использование плазменных обтекателей допускается лишь на околосветовых скоростях! А информация, которую я должен оставить на радиобуе, не соответствует действительности до уточнения…

— Выполняй! — рявкнул Шкип, активируя оптические фильтры рубки и опуская забрало шлема.

Руки его снова вздрогнули. Не сильно. Чуть-чуть. Но это была иная дрожь. Такой он не испытывал давно. Разве что в юношестве, перед дракой.

— Если информация не подтвердится, деактивируешь его, и дело с концом. А плазменные обтекатели ввести в ждущий режим.

Ждущий — означало, что сейчас передняя часть корабля покроется налётом плазмы, отведённой от движка «Трайда», и в случае, если он увеличит скорость, управляемое плазменное облако сыграет роль щита против пыли и мелких осколков, находящихся за последним слоем астероидов.

— Исполняю… — совсем вяло отозвался Компаньон.

Для него сегодня случился день разочарования в инструкциях. Наверное, компьютеры тоже умеют взрослеть. Особенно если снабжены логико-аналитической функцией.

За кормой «Трайда» мелькнул яркий метеор — радиобуй размером с кулак, отправился в свой единственный полёт, ради которого был создан. Теперь с этим маленьким маяком могло произойти одно из двух: бесконечно долгое кружение в секторе, пока какой-нибудь корабль «Стар-Квеста» не засечёт знакомый сигнал и не выйдет к радиобую по пеленгу; либо — короткий импульс с борта запустившего его «Трайда», с командой о деактивации. На обзорном экране уже плясали невесомые сполохи плазмы, как ослепительные щупальца странной медузы.

— Сейчас проверим, к чему такие встречи! — Шкип увеличил скорость до тысячной от световой.

Мелкие астероиды он обходил, направляясь поперёк курса неустановленных кораблей, а прочий космический мусор был уже не страшен — частично уничтожаемый, частично расталкиваемый активной плазмой.

— Неизвестные корабли — в оптике! — уведомил Компаньон, выводя на экран картинку.

— Что… Звёздная срань, что это? — изумился Шкип.

Не идентифицируются — это очень неверное определение, явно не подходящее увиденному. Странные конструкции и не могли быть идентифицированы, поскольку не являлись ни одним из известных Шкипу кораблей. Толстые диски, сверху и понизу которых выступали конусообразные рубки, чья поверхность казалась ребристой, будто набранной из множества пластин.

Но не внешняя форма больше всего поразила Шкипа. Инверсионный след. Он казался каким-то растрёпанным. Прямоточные ПГ-движки не оставляли такого следа. Не могли оставлять. Не умели… Да и траектории движения странных кораблей были странными, особыми. Каждый из них, словно запущенная по плоской поверхности юла-волчок, двигался не по прямой, а виляя из стороны в сторону, выписывая мелкую синусоиду.

— Запись всего, что сейчас будет происходить!

— Запись запущена, но согласно инструкции, при встрече с неизвестными объектами следует…

Компаньон так и не успел напомнить, что там нужно делать при встрече с неизвестными объектами, потому что дальше произошло сразу два события.

Прямо с края одного из дисков сорвался тонкий луч, одновременно с этим «Трайд» Шкипа совершил короткий бросок вперёд, будто перебежав от астероида к астероиду. Там, где только что находился добытчик, разлетелась в пыль ничего так порядочных размеров глыба.

— Ты видел? Ты видел? — заорал в возбуждении Шкип, сам не понимая, что заставило его кинуться с места, какое-то шестое чувство, что присуще любому добытчику и что не раз выручало Шкипа в сложной навигационной обстановке.

Компаньон для Шкипа внезапно стал чуть ближе, почти человеком, нуждающимся в спасении. Тем самым утопающим, что цепляется за волосы спасателя.

— …необходимо сразу же запустить «Голубя»! — почти торжествующе выдал концовку фразы Компаньон, и добавил: — Кстати, уже выполнено.

— Вот дурак, — подумал Шкип.

Теперь ему стало понятно, что за обломок со смутно знакомым рисунком кружил там, над местом гибели третьей группы. Это традиция. Это была старая наивная традиция. Каждый корабль, работающий во Внеземелье, оснащался отстреливаемым пакетом с информацией о Солнечной и её обитателях. С какой-то там музыкой, слайдами с голофото земных пейзажей, математическими формулами, основными теоремами геометрии, типа «Пифагоровы штаны во все стороны равны»! И прочей чепухой, на случай встречи с другим разумом.

Они тоже запустили своих «Голубей», а взамен оказались распятыми на нитях боевых лазеров. Скорее всего — вот этих самых неизвестных кораблей. Теперь Компаньон Шкипа делал точно такую же глупость!

— Нас атаковали! Передай в эфир — в секторе пять-тридцать добытчик атакован инопланетными звездолётами! Должен ведь кто-нибудь услышать!

С этими словами Шкип вновь выдал ускорение на движок и инстинктивно, вопреки логике, заставил «Трайд» описать короткую петлю, прыгнул обратно — туда, где ещё отсвечивала малиновыми точками пыль уничтоженного астероида. Долей секунды позже в такие же малиновые точки превратилась и вторая глыба — та, у которой он только что находился.

Корабли-диски, с ребристыми надстройками, кружа и виляя, продолжали идти на сближение, не увеличивая скорости. Их боевая пляска ещё не закончилась.

Шкип понял — это только цветочки, они ведут пристрелку, и мощность их лазерных установок намного превышает стандартную противометеоритную защиту «Трайда». А ягодки он соберёт потом, когда враг поймёт, что ему нет необходимости осторожничать, а можно просто подойти вплотную и разрезать корабль Шкипа парой лазерных импульсов. Тут же и очень не вовремя всплыла недавно виденная картина: три груды, перемешка металла, пластика, электронных приборов… О том, что ещё находилось там, думать не хотелось.

— Значит, так, жестянка, — дрожь сменилась странным сосредоточением. — Ты видел, во что превратились корабли группы Рейни? Ты хочешь присоединить к ним и наш «Трайд»?

— Сохранение груза и корабля является одной из важнейших… — начал выдачу очередной порции бесполезной информации Компаньон, но Шкип его оборвал.

— Тогда не мешай мне! Всё, что я буду сейчас делать, — именно ради сохранения корабля, ещё себя, любимого, и тебя тоже, жестянка. Это понятно?

В тот же миг и снова каким-то шестым чувством Шкип угадал — нужно прыгать!

Короткое ускорение, и «Трайд» рывком выписал странный пируэт, за который любого пилота на аттестации лишили бы допуска к управлению. Но это была не аттестация. Шкип понял, что его спасение — в импровизации. Не имея абсолютно никакого плана действия, он пытался найти хотя бы временные решения, реагируя на каждый ход чужаков. Выходя на вираж, Шкип стремился как можно скорей выбрать такие несколько глыб, за которыми можно укрыться хотя бы на время. За кормой трижды ударили лазеры, и, кажется, они всё-таки умудрились задеть «Трайд»!

Теперь корабль вело чуть влево. Немного, но достаточно, чтобы в самое ближайшее время не вписаться в траекторию обхода и влететь в первую попавшуюся глыбу. Повреждён один из разгонных движков, понял Шкип. Так же он понял и другое… Какими же высокими должны быть характеристики боевых установок на тех кораблях, если вот так — с приличной дистанции, в локации, заполненной каменной окрошкой, — они способны попасть в одиночную движущуюся цель! Насколько знал Шкип, а он успел узнать немало за свою жизнь, вряд ли даже звездолёты военно-космических сил — любимой игрушки Глобального Совета Солнечной — обладают подобными возможностями!

— Ага! Вот оно! — Шкип увидел группу из шести астероидов, каждый внушительных размеров, расположены почти в шахматном порядке.

Пространство между астероидами было свободно, и Шкип приготовился бросить «Трайд» на форсаже в очередной прыжок.

— Баланс тяги выправлен. Потеря в скорости — два процента! — Бальзамом на душу пролилось сообщение Компаньона, который тут же и стёр положительное мнение пилота. — Включить музыку?

— Лучше выключить. Ту, что играют они, — Шкип кивнул в сторону чужаков, которые вот-вот должны были продраться сквозь облако мелких камней.

— Вы встревожены… Давление и пульс…

В наушниках заплескалась расслабляющая, очень даже не к месту спокойная мелодия. Конец света, подумал Шкип, мой бортовой компьютер ещё и психотерапевт, хорошо ещё, он не предлагает обсудить моё состояние! Вот, чёрт! Он же не имеет в своём кибермозге никаких фантазий на тему инопланетной угрозы! А из таких мелодий получаются отличные похоронки…

Между тем, Шкип медлил со сменой позиции. Ему показалось ужасно важным поглядеть, как чужаки станут преодолевать препятствие. Ведь их корабли не имели плазменных обтекателей и всё же уверенно шли напролом. Пока не воткнулись в облако.

Дальше всё было просто и буднично, будто столкновение на скорости тридцать километров в секунду с такой вот каменной завесой — пустяк! Будто её просто раздвинули невидимой пятернёй, прокладывающей дорогу.

— Гравитация! — догадался Шкип. — Эти корабли-волчки имеют совсем другую схему двигателя. Похоже, отталкивание происходит во все стороны, иначе — зачем утолщённый диск и странная траектория?

— Всё происходящее фиксируется? Освободи память для того, что сейчас происходит. Никаких стандартных фотометрий, ничего, что относится к рудодобыче — только передвижения и действия неопознанных кораблей, понятно? И каждые двадцать секунд выбрасывай мини-пакет с видеочипом.

— Количество мини-пакетов ограничено, прошу уточнить необходимость такого расхода…

Ну, как объяснишь машине, которая даже не догадывается, что такое смерть, вероятность её приближения?

— Каждые сорок секунд, — придумал компромисс Шкип, уже примериваясь — какая глыба из выбранных шести первой послужит защитой.

Наконец он определился с этим, готовясь к прыжку, и…

Все шесть астероидов превратились в тусклые раскрывшиеся цветы, разрываясь на мелкие-мелкие лепестки.

— Что это было? — изумился пилот.

— Шесть объектов, потенциально пригодных для разработки, разрушены шестью малоразмерными неидентифицируемыми устройствами, — поделился данными Компаньон.

Вот так. Ещё и какие-то малоразмерные устройства… Теперь ситуация становилась во сто крат хуже. Помимо боевых лазеров у них оказались ракеты, намного мощнее ракет ВКС, запуск которых Шкип видел во время прохождения краткосрочных военных сборов. Может быть, тогда, во время стажировки в управлении истребителем «Молния», ему и показалось, что ракеты истребителя обладают высокой манёвренностью и избирательностью, но вот мощность их оставляла желать лучшего по сравнению с только что увиденным.

У чужаков — ракеты, боевые лазеры, гравитационные щиты, а у Шкипа не осталось даже шести астероидов прикрытия.

— Вот ведь дьявол! — Шкип выругался вслух. — Угадали они, что ли? Откуда им было знать, что я собираюсь именно к той группе астероидов?

Если это догадливость пилотов кораблей-волчков, — чертовски умные, значит, твари! А вот если у них на борту есть что-то наподобие тактического компьютера, просчитывающего не только боевые траектории, но и возможный манёвр соперника, то всё намного хуже. Хотя и так и так — умные. Были бы глупыми, не имели б таких компьютеров.

Намерения врага стали понятны Шкипу, чей разум должен был теперь противостоять тактическим вычислителям. Чужаки явно старались зачистить пространство, чтобы… чтобы… Ещё одна неожиданная догадка обожгла Шкипа. Они ведь могли спокойно запустить ракеты по «Трайду». Из шести хотя бы парочка точно попала бы в его корабль. Хотя достаточно было бы и одной. К чему игра в лазерный тир, если можно вот так запросто грохнуть его ракетами, и дело с концом? Это ведь только у тварей такие компьютеры, а на «Трайде» — только Компаньон, умеющий отстаивать интересы корпорации, шпарить параграфами всевозможных инструкций и включать неподходящую музыку в неподходящее время… Неужели чужаки собираются захватить «Трайд» вместе с пилотом? Корабль — для исследования, а его самого — для каких-нибудь гнусных опытов? Шкипа передёрнуло от отвращения, как только он представил, как какой-нибудь уродливый гуманоид или, ещё хуже, мерзкий монстр, наподобие таких, что показывают в видеофильмах, станет втыкать в него всевозможные иглы и зонды, желая узнать, как он, Шкип, устроен и что у него есть внутри.

Сомнений больше не осталось. Они давно умерли — сомнения… Это не секретные корабли какой угодно из пяти Доминант, властвующих в Солнечной. Конструкция звездолётов, их расчётная аппаратура, их вооружение, а главное — такие вот странные действия. — Ну зачем бы какой угодно из Доминант пленный добытчик «Стар Квеста»? Всё указывало на разведку боем, проводимую инопланетным разумом.

— А всё-таки мы их встретили! — неожиданно благоговейно для самого себя сказал Шкип, а после добавил: — вот только они оказались сволочами!

Если бы не полётный скафандр и забрало шлема над лицом, он бы обязательно сплюнул, а так пришлось сглотнуть тугой комок.

— Кто такие эти сволочи? — Наивность Компаньона заставила усмехнуться, видимо, полётный компьютер решил, что пилот сможет просветить его и в этом.

— Много будешь знать — быстро отработаешь ресурс, — отрезал Шкип. — Готовь системы к критическим перегрузкам.

— Исполнено! — эхом отозвался Компаньон, а Шкип почувствовал, как трансформировалось кресло-ложемент и изменил тональность реактор-расщепитель.

Сейчас надежда была только на движки. И на его, Шкипа, везенье. Но тут же мелькнула неожиданная мысль… А что, если?..

Шкип криво оскалился. Ну, верно, погибать, так с музыкой! Музыка, правда, уже есть, значит, дело осталось за малым. Чужаки уже расправились с астероидами вокруг «Трайда», зачистив пространство, и вполне недвусмысленно играли лазерами у самого корпуса, не задевая его. Плен. Опыты. Зонд в задний проход и в нос — противней Шкип ничего представить не смог… Сдохнуть тоже по-разному можно, а значит, мысль стоящая, и попытаться можно. Всё же лучше, чем не делать ничего.

— Активировать лазерный бур!

И сразу же, эхом, принятие к исполнению Компаньоном:

— Исполнено!

— Мощность триста процентов номинальной!

— Исполнено!

— Управление буром — курсовое, глубина разработки — без фокусировки, дистанция — восемь единиц!

— Параметры заданы, бур к работе готов!

Но это было привычно Компаньону, он готовился к операции по лазерному бурению, для которого, собственно, и был предназначен «Трайд». А вот вторая часть плана оказалась Компаньону непонятна.

— Иду на сближение! — Слово «разработка» было бы неверным, и Шкип, с каким-то затаённым восторгом, добавил: — Атакую!

— Инструкция запрещает… — начал протестовать Компаньон.

Совсем уж не вовремя!

— Ты хочешь жить, жестянка? Хочешь дальше читать мне лекции по инструкции? Считай, что я — пилот, принял эти объекты за астероиды, подлежащие разработке!

Чужаки были уже видны не только на навигационном дисплее — Шкип отчётливо наблюдал две светящиеся, мелко вибрирующие точки, которые искрили лазерами, продолжая играть с ним в кошки-мышки.

Развернувшись строго носом к приближающимся противникам, Шкип качнул подвесками, будто давая понять, что диалог принят и что он не собирается никуда убегать. Ему бы и не дали это сделать, но всё же…

— Бур активирован. Отсчёт дистанции: двадцать две, двадцать одна, двадцать, девятнадцать…

Неужели Компаньон почувствовал нежелание Шкипа умирать или сдаваться без боя? Это невозможно, хотя логические чипы с функцией анализа ситуации — дело новое для полётных компьютеров. Может быть, у Компаньона случилось «горе от ума»? Разбираться во всяких парадоксах было некогда.

— …пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…

Ну, сейчас начнётся, подумал Шкип, начнётся и сразу закончится. Скорей бы!

— …десять, девять…

И тут же один из чужаков допустил глупость, тактический промах. Вместо того чтобы продолжать идти параллельным курсом, полностью контролируя пространство вокруг «Трайда», он вышел вперёд, загородив собой второй корабль-волчок. На самом деле, это мог быть и не промах, а мера предосторожности со стороны подчинённого пилота, прикрывающего своего ведущего, вот только они не смогли предугадать последствий, поэтому все предосторожности обернулись просчётом.

— …восемь! — объявил Компаньон.

Тонко заныл где-то под ногами лучевой генератор, чуть сдвинулась турель лазерного бура, готового к курсовой работе, затем — короткая вспышка, и Шкип увидел в приближении на дисплее, как остановился, будто наткнувшись на препятствие, первый волчок чужаков. Как что-то полыхнуло у него внутри, и корпус корабля стал схлопываться, то ли от разгерметизации, то ли ещё почему. Второй чужак, скорее всего, не стал бы играть дальше и просто шарахнул в упор по «Трайду», но Шкип не стал проверять — так ли это? — и, чтобы не доставить врагу такого удовольствия, он без всякой плавности увеличил скорость, врубая форсирование разгонных движков. Если бы он попытался уйти в сторону, неизвестно, как справились бы расчётные системы врага. Но Шкип повёл себя неоригинально, прыгнув по прямой, навстречу чужаку, едва не задев нижней секцией «Трайда» первый волчок, уже разрушенный лазерным буром.

Знакомое ощущение полёта на околосветовой — хотя «Трайд» мог выдать не более трёх десятых скорости света — оно полностью захлестнуло Шкипа.

— Видел, как мы его? Ты видел?! Не-ет, парни, вы были не правы… Для опытов я не гожусь. Невкусный. К тому же от страха могу и в штаны наложить, стану ещё невкусней, особенно, если вы включите ваш сигнал…

Компаньон молчал. «Трайд» мчался к приливной точке. Несомненно, Шкипу, привыкшему к астероидному серфингу, удалось бы войти в Прилив аккуратно, точно, без дополнительной коррекции курса, как вдруг случилось совсем уж плохое…

«Трайд» вздрогнул. И чуть было не перешёл в неуправляемое кувыркание. Звездолёт врага, только что оставленный позади, кинулся вдогон: при своей конструкции двигательной секции ему не нужно было даже тратить время на развороты. К тому же наверняка, зная координаты Прилива, чужак легко, будто играючи, обогнал Шкипа, пройдя под «Трайдом», и так же легко остановился, заняв позицию у самой приливной точки.

— Влип! — сразу решил Шкип и приуныл, но совсем по другому поводу. — Если у него скорость не меньше восьми десятых световых, если у него такое оснащение и вооружение, как же уйти? Как смогут уйти все-все «Трайды», которые окажутся на пути движения врага? И что-то стряслось с кораблём. Один из датчиков показывал падение мощности левого разгонного движка.

— Потеря мощности — восемнадцать процентов. Баланс восстановлен! — мужественно трудился Компаньон, перераспределяя подачу потока гравитации на ПГ-двигатели, даже не догадываясь, что за всем этим кроется и почему ему приходится заниматься такой работой.

А ведь меня хотят обездвижить, догадался Шкип. Он словно играет со мной, этот загадочный пилот не менее загадочного корабля! Теперь он точно решил взять реванш за гибель напарника, докончив начатое дело!

Между тем, звездолёт противника завис на месте, исполняя свой странный кружащий танец. Теперь Шкип понял, откуда у него взялась эта ассоциация с волчком, способным вертеться на месте. Издалека ведь он казался красивой, живой игрушкой, вот только игрушки не плюются лазером и не ведут охоту на людей. А значит, всё как раз наоборот. В роли игрушки теперь выступает «Трайд», уже покалеченный, но всё равно желанный для врага.

— Убивать меня, значит, не будут… — вслух проговорил Шкип. — Ну, или пока не будут. Второй раз использовать лазерный бур волчок тоже не даст, теперь он настороже и знает, что звездолёт Солнечной способен огрызаться. Ведь даже лошадь кусается! Но попытаться всё равно можно.

Прикинув уровень разрушения сбитого первого противника, Шкип отдал команду:

— Повторное активирование бура! Мощность — сто восемьдесят процентов, уклонение курсовое, глубина…

Внимательно выслушав до конца вводные данные, Компаньон меланхолично отрапортовал:

— Повторное бурение возможно только через тридцать восемь минут. Накопители опустошены, энергия отводится для поддержания энергетического балласта корабля.

Ах, чёрт! У нас же повреждены движки! Система пошла вразнос, потому что падение мощности почти на двадцать процентов — это уже не шутки! Ещё один такой удар, и «Трайд» станет едва управляем, сохранив только способность двигаться по прямой из точки А в точку Б. Без всяких пируэтов, виражей и максимальных ускорений. И сколько там высчитал Компаньон — тридцать восемь минут? Да за это время противник успеет сделать с ним что угодно! Поймать Шкипа, выковырять из кабины «Трайда», выпотрошить, освежевать и подать себе же на обед!

Кстати, а как насчёт обеда? Ведь скоро должно выйти на разработку звено добытчиков второй смены! Неужели никто там, в Листопадном Зале, не хватился отсутствия Караванного? Неужели никому не пришло на ум оторваться от работы, чтобы посмотреть — что со Шкипом и пропавшим отрядом? Тем более если потеряна связь? Странно…

Новое, ещё более тяжкое предчувствие овладело Шкипом. Неужели и в Листопадном Зале вот такой же разгром? И в окрестностях Лахо хозяйничают враги? Не может быть! Два корабля полицейского патруля у Большой Мамы — это раз, там мощности лазерных установок хватит, чтобы сбить несколько волчков. Сама Большая Мама — достаточно крепкий орешек. Противометеоритные посты Центрального Модуля способны отслеживать, сопровождать и уничтожать цели на значительном удалении… Несколько звеньев кораблей добытчиков — тоже не подарок… Хотя, вспомнив, как играючи два волчка разделались с шестью крупными астероидами, Шкип понял и другое: всё может быть… И это означает, что он оказался в ловушке! Единственный Прилив, ведущий из пять-тридцать в Листопадный Зал, охраняет вот этот кружащийся, словно надсмехающийся враг. И сначала нужно как-то разобраться именно с ним, чтобы решать последующие задачи. Допустим, разобраться каким угодно чудом удастся — продумывать иные варианты всё равно бессмысленное занятие! А что дальше? Переход в Листопадный Зал, новые трагедии и новые враги, а до следующего Прилива, ведущего в обитаемую локацию, — минут двадцать лёта на полной скорости. Шкип тут же поправил себя — с учётом повреждений минут тридцать пять — сорок… Да ему просто не позволят так запросто уйти из Листопадного Зала!

Вражеский корабль неожиданно прекратил танец и медленно поплыл к «Трайду». Шкип напряжённо всматривался в изображение на экране, зачем-то пытаясь запомнить каждую деталь, каждый штрих, каждый элемент конструкции и траектории чужого звездолёта. Решение он уже принял, и план его был настолько же прост, насколько и утопичен. Теперь главное было — не переиграть, не дать врагу почувствовать, что его обманывают, но в то же время — выбрать нужный момент, чтобы не опоздать с исполнением. Ведь неизвестно, что ещё за вооружение и аппаратура имеются на борту этого простенького до примитивности на вид волчка. Толстый диск, диаметром примерно двадцать — тридцать метров, точнее покажет лишь телеметрия. Потом. Когда и если будет время посмотреть запись. В центре диска, сверху — треугольная надстройка с закруглённой вершиной. Толщина треугольника — четверть диаметра диска, длина у основания — половина диаметра. Точно такая же надстройка снизу. Создавалось ощущение, что одна конструкция продета в другую, ромб в колесе, настолько симметричными были надстройки. Поверхность их — сплошь в каких-то складках, словно материя для пошива, название которой Шкип сейчас вспомнить не смог. А вот диск был очень даже не прост. Ощущение вращения создавала его внешняя кромка, поверхность которой разглядеть во всех деталях было тяжело из-за перебегания сполохов плазмы. Причём мешала не столько собственная плазма «Трайда» — щит корабля, сколько плазма на поверхности диска. Ну хоть что-то стало понятно, с удовлетворением выдохнул Шкип. Тот же принцип. Гравиквазеры. Гравитационное отталкивание. Создание гравитационной тяги за счёт расщепления кристаллов квазеров. Ведь они, эти кристаллы, являющиеся продуктом сложной космической эволюции, встречаются в достаточном количестве, хотя и не во всех локациях… Принцип тот же, а техническое решение другое…

Осторожно, чтобы враг не отреагировал слишком бурно, влепив, например, свою ракету, — хотя было непонятно, где у него пусковая установка, — Шкип накренил «Трайд» и включил прочистку фильтров рудозаборного отсека-контейнера. Потом накренил в другую сторону, слегка опуская нос. Потом снова обратный крен, и так несколько раз. В итоге «Трайд» оказался в положении поплавка относительно курса движения вражеского звездолёта. Носом книзу, остывающими дюзами движков кверху. Телеметрическое оборудование выдавало на экран все действия врага. Вот, волчок поплыл чуть быстрей, не изменяя ни направления, ни вертикального отклонения. Шкип совместил трёхмерное изображение «Трайда» с картинкой окружающего пространства. Затем начал осторожный переворот, уводя нос всё ниже, пока не была пройдена нижняя точка. При этом он не забывал изображать монотонные покачивания корпуса. Такая позиция кого угодно могла привести в заблуждение: потерявший управление «Трайд» с идущими вразнос, а потому остановленными движками, не дающими тяги, плюс облако мелкой взвеси, вытягивающееся откуда-то из-под брюха корабля…

Когда враг вышел практически на дистанцию прямой видимости, «Трайд» почти завершал переворот «через голову». Волчок выдал короткий импульс, определённый аппаратурой «Трайда» как сканирующий луч, — ещё одна схожесть в технологиях! — а после, не ожидая никакого подвоха, встал вплотную, так, что можно было разглядеть каждую металлическую складку на его надстройках. Шкип быстрым корректирующим импульсом выровнял «Трайд», становясь к волчку кормой. Успокаивающий жест. Открытая спина, бей — не хочу! И тут же врубил форсаж.

Пусть это была не гигантская струя круизёра, к тому же движки выдавали сейчас менее восьмидесяти процентов мощности, но когда расстояние до объекта измеряется десятками метров — микроны в космическом масштабе! Доли микронов, и этого достаточно, чтобы вывести на какое-то время из строя звездолёт класса «Трайд» или нечто похожее на него размерами… Волчок попытался уйти из-под инверсионной плазменно-гравитационной струи, и это ему удалось, но всё же сюрприз состоялся и вышел достаточно неожиданным для врага. Краем инверсии правого движка, зато практически в упор Шкип задел его. И теперь улепётывал обратно, в глубь скопления астероидов, в нагромождение мёртвых глыб, надеясь, что такой ход не позволит врагу атаковать сразу.

Он ошибся. Волчок атаковал уже через секунду, выпуская веером несколько ракет. Теперь Шкип мог видеть, что это такое: шарообразные предметы, диаметром, примерно равным шлему полётного скафандра, но имеющие хвостовую часть и собственный полётный движок. Каждая из ракет имела прямолинейную траекторию полёта и превосходила «Трайд» в скорости минимум вдвое. Но вот ракета, идущая слева, чуть вздрогнула, дюзы её движка выдали корректирующий импульс, — Шкип видел всё это в приближении, так как сканеры антиметеоритной защиты вели исключительно ракеты, — и вскоре изменила траекторию, выходя в лоб «Трайду». Ракета, идущая справа, отреагировала точно так же и вскоре стала выписывать дугу разворота.

— Их радиусы! Быстро!

— Радиусы исчислены, переменная кривизны составляет…

— Расчёт точки пересечения курса «Трайда»…

— Точки пересечения установлены с погрешностью ноль-ноль две…

Шёл почти рабочий диалог между пилотом и его полётным компьютером, нервозный, в мелькании пальцев по сенсорам панели управления, в лихорадочной работе двух сознаний — живого человеческого и кибермозга машины, которая тоже будто хотела жить. Точные, выверенные импульсы на движки, плавное движение полётного джойстика — когда хотелось по-другому, рвануть на себя, выдать полный импульс, развернуться, выйти в лоб и…

Невероятно, но Компаньон не потребовал уточнений, не стал спорить относительно приоритета выставляемых задач, будто почувствовал нарастающую ярость берсерка, что зрела внутри Шкипа, едва сдерживающего порыв разом закончить эту игру.

Через пару секунд на экране, и без того испещрённом пунктирами, — отслеживаемая траектория корабля-волчка, траектории движения ближайших астероидов, до которых — вот-вот, — возникли и две петли. Путь обнаруживших и преследующих свою цель ракет. Тех, что слева и справа…

Шкип сбросил скорость. Петли, вытягиваясь, стали чуть удлинённей. Чёрт! Они реагируют на каждый мой шаг! Думать! Быстро! Пилот почувствовал, как со лба на лицо стекают ручьи пота. И не было никакой возможности их оттереть тыльной стороной ладони в тонкой сверхпрочной перчатке. Мешало не столько забрало шлема, сколько необходимость безотрывного управления кораблём. Правая рука — на джойстике, левая — над сенсорами панели управления. Малейшая ошибка, вывод какой-нибудь ненужной функции на экран, и он лишится основной картинки, потеряет чувство единения с окружающей действительностью лишь на миг, на мгновенье, неверно оценит ситуацию и неверно отреагирует на её изменение, и тогда петли-траектории смертоносных шаров пересекутся с его траекторией.

Думать! Быстрей!

— Усилить функцию катализа, включить овердрайв реактора…

— Овердрайв запущен, время работы — до семидесяти миллисекунд…

— Повторно!

— Отработано! Катализ в норме…

— Поддержка энергетического баланса?

— Норма. Потеря мощности двадцать семь процентов…

Ракеты почти закончили разворот и теперь неслись, опережая одна другую. Волчок завис где-то позади, наверняка его бортовая аппаратура хотя бы частично, хотя бы на время, но выведена из строя ударом гравитационной волны. Втайне Шкип лелеял мысль, что инверсией он упокоил и второго противника, но это было и осталось напрасной мечтой. Волчок крутанулся на месте, пошёл влево, потом чуть вправо, мелко завибрировал, будто отряхивая вынужденное оцепенение, и двинулся вперёд. В этот момент от паники помогла спастись другая мысль, которая, к счастью, оправдалась. Мысль о том, что у корабля-волчка ракеты наверняка на исходе, если не израсходованы вовсе. Но те две, что уже вышли на боевой курс, они рядом… Их вычислители цепко держат «Трайд» в захвате прицелов…

— Овердрайв реактора! Замкнуть цикл…

— Овердрайв до восьми секунд, максимальное число циклов…

— Баланс?

— Нарушение энергетического баланса! Смещение вектора тяги!

— Держи, жестянка! Держи баланс!

«Трайд» повело правым боком, датчики пилонов двигательной секции засветились тревожно-розовым. Скоро этот цвет может измениться на алый, и это будет означать, будет означать…

— Овердрайв! Усиление катализа! Мне нужна тяга и точность баланса на манёвре!

— Движки вразнос, капитан…

— Сколько у нас времени?

— Секунд сорок… Потом…

Сорок секунд, лихорадочно зажглись в сознании Шкипа цифры и побежали в обратном отсчёте. Потом датчик станет алым. Критическое напряжение несущей конструкции двигательной секции… Движки вразнос…

— Приближение к критическому порогу сдерживания реакции… Реактор разогнан, вероятность сдерживания…

— Овердрайв! Двойной! Тройной! Выжми из реактора всё до последнего! Или сейчас, или никогда уже…

Торпеды в оптике, снижают скорость, они уверены, что цель не уйдёт. У них есть основания для такой уверенности. Движки захлёбываются импульсами, корпус «Трайда» вибрирует. Такой вибрации Шкип не ощущал никогда. Скоро критический порог, за которым — или ещё один шанс, или…

— Капитан!

— Овердрайв, жестянка! Дай миллион импульсов! Миллиард! На сколько хватит гравиквазеров в накопителе! Самое большое число, какое тебе только известно!

— Принято, капитан…

Если бы бортовым оператором Шкипа был человек, то можно было подумать, последние слова звучат с печальной покорностью.

— В следующий раз, если он, конечно, случится, отвечай мне «ае!» — я пойму…

От напряжения дрожат пальцы, от напряжения дрожит металл, в глазах — цветные сполохи плазмы, щит режет астероидную крошку, а смерть имеет форму двух шаров. Размером как раз со шлем полётного скафандра. Звук реактора-расщепителя за спиной не поддаётся восприятию. Он разный. Он взлетает в ультразвуковой свист, режет нервы и опускается до утробного рёва. На экране — визуализация приближения конца. Гонка не может быть вечной. Везение имеет свои пределы. Ракеты держат цель. Только надежда не имеет предела.

— Ни-ка-ко-го предела! — по слогам произнёс, будто молитву, Шкип. — Овердрайв!

— Ае, капитан…

«Трайд» пошёл влево. Смертоносные шары тут же отреагировали изменением курса. «Трайд» провалился вниз — ракеты пошли вниз, они дублировали движения корабля в зеркальном отражении, с нетерпением приближая миг, ради которого были рождены, — счастливый миг встречи с целью! Они делали это с минимальной задержкой. Но всё-таки она была, эта задержка!

До крови закусив губу, чувствуя, как вниз по подбородку стекает тёплая тоненькая струйка, Шкип вглядывался в пересечение траекторий. Выдав масштабирование, он видел даже точку пересечения — вот, у этого небольшого астероида, если он не изменит курс. У астероида, размером как раз с его корабль. Но именно масштабирование и подсказало верное решение! Поэтому, когда Шкип добавил очередные две сотни крат увеличения, то заметил, что траектории ракет-шаров имеют зубцы — отклонения от курса. Ракеты огибали препятствия точно так же, как делал бы это корабль, ведь у них не было собственных щитов — ни гравитационных, ни плазменных. Они огибали препятствия, а после возвращались на прежний курс.

— Бур на двадцать процентов! Даже на пятнадцать, на десять, должно же хватить без ожидания…

— Бур активирован. Полная готовность на четырнадцати процентах…

— Управление курсовое! Глубина — двадцать метров. Расходящийся фокус!

— Фокус установлен…

— Объект — в точке пересечения, просчитанной для нас и вот этих двух…

— Объект отслеживается…

— Удар мой!

— Ае, капитан. Корабль готов к разработке.

Компаньон не подвёл. И Шкип тут же простил ему все прежние недоразумения. Удар мой — означало, что пилот сам активирует бур в нужный момент. Расходящийся фокус — при маломощном бурении и для разрыхления породы, лазерный излучатель выводил несколько лучей, фокусирующихся в одной точке. После прохождения точки фокусировки лучи расходились, при бурении с неподвижной позиции таким способом добытчики не резали астероид, а разрушали породу в узком колодце, напоминающем формой песочные часы. Это было необходимо для последующего анализа. Потому что астероиды, содержащие в себе космографит для взращивания нанотрубок, пригодных для создания на их основе высокоточной техники, подлежали аккуратной обработке специальным комбайном. В противном случае структура космографита могла быть разрушена. Но сейчас Шкип не собирался выискивать ценное сырьё в этой небольшой случайной глыбе. В ней он искал своё спасение!

«Трайд» и шары-ракеты сближались. Шкип больше не пытался изменить курс или скорость, поняв, что бесполезно. Если его догадка верна, то именно вот это свойство вражеского оружия — локировать препятствия и обходить их, должно было спасти «Трайд». Если же это не поможет, то… Шкип взглянул на экран, в котором звездолёт-волчок выглядел таким безобидным, таким подвижным, и снова вернулась мысль, что можно всё изменить, направив «Трайд» прямо в лоб вражескому кораблю. С оговоркой — можно попытаться всё изменить… Вовсе не факт, что чужак позволит Шкипу тупо протаранить его волчок.

— Музыкальный трек, пожалуйста! — неожиданно для самого себя попросил пилот. — Что-то невероятно громкое и быстрое, и… например, Капеллу-Эл.

Рубка, и без того заполненная мешаниной звуков, буквально взорвалась изнутри рокочущей дробью ритм-боксов, вперемешку с долгими, то мелодичными, то яростными, пассажами электроскрипок. Не хватает лишь какого-нибудь древнего боевого знамени, подумал Шкип. И почётного эскорта вместе с прощальным цветным фейерверком — чуть позже, когда остатки звездолёта-добытчика вместе с остатками самого Шкипа распылятся во все стороны.

Теперь напряжением жила каждая мышца, Шкип почувствовал, как дёргается от нервного перенапряжения правое веко. Небольшой дефект едва удалось скрыть при полётной аттестации — последствия травмы, перенесённой ещё в детстве. А губы — сухие, кровящие — вместо отсчёта шептали ритмичную фразу, окончание которой как раз должно было совпасть с решающим действием.

— Вот, на-стал наш ко…

За тысячу километров до астероида Шкип до упора увеличил тягу двигателей и мгновение спустя активировал бур.

За тысячу километров от астероида отреагировали ракеты-шары, также увеличив скорость. Но оказавшееся на их пути препятствие заставило их чуть отклониться в поисках траектории обхода. Две противоречивые установки — атаковать цель и обходить препятствие — дезориентировали умное оружие врага. «Трайд», буравящий туннель в астероиде, прошёл его насквозь, потому что быстро перемещённый фокус буровой установки буквально вспорол глыбу, и теперь она, как ореховая скорлупа, разлеталась во все стороны крупными кусками. Плазменные обтекатели чуть убрали воздействие мелких обломков, но всё же корабль получил повреждения. Одновременно вспыхнули сигнализаторы разгерметизации кабины, повреждения турели лазерного бура. Ещё, одним отломком начисто срезало одну из двух секций связи, ту, что расположена позади кабины. Всё равно, это была слишком маленькая плата за риск и удачу. Ещё мгновеньем позже «Трайд» толкнуло в корму. Шкип понял, его спонтанная задумка сработала! Ракеты, начав манёвр уклонения, выбрали точку окончательной атаки, а после того, как позиция звездолёта совпала с позицией глыбы, всё же попытались атаковать. В результате — обе ракеты разорвали пространство за самой кормой, сметая обломки астероида, стирая их в атомарную пыль… Они опоздали всего на микросекунду…

— Ну что, братья по разуму? У вас тоже не всё пока совершенно? А у меня всё тип-топ! Я жив! Мы прошли! Жестянка, мы прошли, мы живы! А тебе, — Шкип упёрся взглядом в кружащую фигуру, — тебе я ещё надеру задницу!

Пилот орал это в возбуждении, не веря до конца в спасение, хотя никаких мыслей по поводу того, где у врага задница, как выглядит и как её надрать, у него пока не имелось.

Какое-то время у него вообще не имелось никаких мыслей. Просто эйфория человека, только что обманувшего смерть.

Вражеский звездолёт-волчок, до сих пор, по-видимому, не сомневавшийся в том, что цель обречена, снова выходил в атаку, намереваясь прикончить израненный «Трайд», добить его, без всяких игр и попыток превратить корабль вместе со Шкипом в учебное пособие, в образец для исследований, или зачем там он пытался захватить «Трайд». Но Шкип уже вплывал в самый опасный поток, где вертелись глыбы диаметром с километр и больше. Теперь он был на своей территории. А враг потерял преимущество в скорости, потому что скорость здесь скорее привела бы к гибели, а не к победе.

Шкип, чувствовавший себя посреди этого живого, дышащего каменного мира как рыба в воде, действовал сейчас интуитивно. Он то кидал звездолёт в провалы, то выходил наверх, делая крутые горки, — будто за глотком кислорода, — то закручивал «Трайд» сложной петлёй. Так или иначе, лазерные залпы врага разрезали пустоту или же вязли в мощных каменных телах здешних обитателей.

Шкип понимал, что если ему удастся выйти к Солнечной, самым ценным станет не его жизнь или сохранность «Трайда», а полный отчёт: телеметрия, слайды, расчёты, запись всех событий, данные с экранов пульта управления, отслеженные и зафиксированные характеристики вражеских кораблей и их вооружения. Именно расшифровка таких данных сможет оказать неоценимую помощь для последующих встреч с врагом. В том, что встречи ещё будут, а основные столкновения впереди, Шкип даже не сомневался. Слишком уверенно действовал враг, слишком жестоко и вероломно поступил с пятёркой добытчиков его звена. И…

— Чёрт! Слишком вёрткая у него турель!

Сенсоры левого борта стёрло касанием лазерного луча. Теперь «Трайд» будто ослеп и оглох на левую полусферу. Картинка с левого борта больше не выводилась на экраны, и надо было что-то делать, потому что погоня затягивалась, а возможности Шкипа уйти от преследования отнюдь не увеличивались. К тому же кроме лазерной атаки теперь приходилось постоянно опасаться и случайного столкновения, отвлекаясь на состояние пространства и рискуя каждый раз при развороте влево. Скоро, совсем скоро враг поймёт, что с «Трайдом» что-то не так, что-то произошло, и подловит его на десятом развороте влево.

— Что с активацией бура? При мощности хотя бы в сто пятьдесят процентов?

— Тридцать две минуты… Отвод энергии для поддержания баланса увеличен, последний импульс имел большую длительность…

Да, Шкип явно перестарался, буравя астероид, — тот, что спас от ракет врага. Но в подобной обстановке не помогали никакие прежние навыки, всё приходилось делать впервые, на ощупь, быстро.

Вот, прямо по курсу появилась примерно такая же глыба, чуть-чуть крупнее корабля Шкипа. А пилот инопланетного корабля, убедившись, что стрельба при одновременном маневрировании не приведёт к успеху, разве что к случайному, вышел на новую позицию, пристраиваясь точно за кормой «Трайда».

Шкип почувствовал — ещё несколько секунд, и его корабль окажется нанизан на лазерный луч. И тут же мелькнула новая спасительная мысль.

— По моей команде освободить грузовой отсек!

— Груз принадлежит корпорации! Его стоимость составляет…

Как не вовремя Компаньон вспомнил о своей роли надзирателя!

— Закрой пасть и открой люки отсека! — рявкнул Шкип.

Не хватало ещё, чтобы из-за такой глупости полётного компьютера, когда всё и так висит на волоске, его сумасбродная затея окончилась провалом!

— Высвобождение отсека невозможно…

— Скотина! Тупая жестянка! Открой люки! Параграф сколько-там-не-помню-но-точно-должен-быть допускает освобождение отсека для принятия более ценного груза! Скорее!

— Определите характер и ценность нового гру…

— Груз — первый неизвестный объект, подвергнутый бурению! То, что осталось от него! Исследователи отвалят кучу кредитов, чтобы я заменил тупицу Компаньона! Скорее, сволочь!

Волчок встал на курс точно за кормой, держась чуть поодаль от инверсионной струи движков. Уйти вниз, вверх или куда угодно в сторону означало всё испортить. Секунды таяли.

— Выполнено… — будто с неохотой доложил Компаньон. И совсем уж неожиданно добавил: — Я не сволочь.

Корпус «Трайда» вздрогнул и качнулся. На панели замигал сигнал открытия люков грузового отсека. Шкип почувствовал небывалую радость, словно в день получки или посещения достойного увеселительного заведения где-нибудь на Марсе или хотя бы ближних колониях Солнечной. И рванул «Трайд» в сторону. Влево. Пусть с риском, зато сенсоры правого борта вывели на экран самую чудесную картину…

Шкип не знал, что именно закрыло находящийся прямо по курсу астероид — силуэт «Трайда», затрудняющая сканирование близкая работа ПГ-движков или же пылевое облако, вытягивающееся точно в кильватере и на какое-то краткое, но достаточное время, сливающееся с силуэтом добытчика, вводя в заблуждение сканирующие системы врага. Скорее всего, сыграли роль все факторы, включая и фактор неожиданности. Инопланетный корабль, «Трайд» и астероид оказались на одной линии. Когда распахнулись люки грузового отсека и в космос вынесло несколько тонн мельчайшей пыли, обзор волчка оказался существенно сокращён, и, когда Шкип увёл с образовавшейся линии свой корабль, пилот волчка просто не успел сориентироваться и разглядеть опасность, лишнюю секунду следуя за пылевым облаком, принимая его за «Трайд».

Там, где только что был астероид, вспухал большой яркий шар. Грависканеры «Трайда» показали возмущение метрики пространства, что указывало на детонацию квазерной двигательной установки волчка. И теперь инопланетный корабль исчезал в этой вспышке, соединив свой прах с прахом космической глыбы.

— Всё! — Только сейчас Шкип почувствовал, как он устал.

И как не хочется ему совершать новые подвиги, попав в Листопадный Зал.

— Приступить к сбору нового груза? — педантично напомнил Компаньон.

— Валяй. Режим сбора — автоматический…

Доверив привычное дело полётному компьютеру, переводя корабль на кибер-управление, Шкип откинулся на ложементе, ощущая, как ноет после перегрузок каждая клеточка тела и как успокаивается, сменяя страх и отчаяние на радость победы, сознание.

 

Глава 4

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

РАССТАНОВКА ФИГУР

Командор «Аллегана» нервно вышагивал по каюте. Его гости — три офицера Военно-Космических Сил Солнечной, старшим среди которых был темноволосый полковник, и два офицера полицейского патруля, оба — майоры. А вот задача, которую они пытались решить, требовала компетенции гелиокомандоров и маршалов или хотя бы генералов. Но, как давно уже было известно, в армейских подразделениях и в патрульных отрядах действует одно и то же правило. Чем ближе к звёздам, тем меньше звёзд!

Говоря о первых, имели в виду настоящие звёзды, небесные светила, сгустки пламени, гиганты и карлики, звёзды спокойные, активные или скрывающие большую опасность. Во втором случае упоминались те звёзды, что на погонах. Сейчас история повторялась на Меггидо. В окраинном мире, где было решено основать колонию. Самую дальнюю колонию Солнечной. Именно тут, на борту тяжёлой станции терраформирования, полковник и два майора, а также командор ТОСТа «Аллеган» пытались разобраться с проблемой, явно выходящей за пределы их компетенции.

— Вы хоть понимаете, что предлагаете сделать? — Командор был возбуждён, таким, наверное, его никто не видел последние полтора десятка лет. — Нет, вы понимаете, что предлагаете? — беспрерывно задавал он один и тот же вопрос. — Лично я не получал никаких предписаний на этот счёт. А у вас? У вас есть санкция высшего командования? Это же чёрт знает что! Какая-то операция «Пьяный меч»!

— Скорее «Пьяный щит». Я вам уже объяснял… Нет никакой санкции. Нет и не будет, как нет и не будет того самого высшего командования, о котором вы говорите! — устало отвечал полковник ВКС.

Было похоже, что спор длится не первый час и за всё это время они так и не подошли к золотой середине.

— Мои восемь кораблей ожидают такого же исхода в соседней локации, диспетчерские службы делают вид, что всё нормально, потому что я приказал им не создавать панику. Но дела обстоят хуже некуда. Вы уже пожертвовали своим посыльным кораблём, чтобы убедиться — мы в ловушке…

— Пусть так. Пусть я поверил, но вот этот ваш план… Это же сумасшествие! Майор Фелт, что вы молчите? Чья была идея, не ваша ли? Оповестить команду и рабочие группы моей станции, что ожидается грандиозная попойка! Пир на весь мир! Ну, ладно, ради осторожности и чтобы не допустить тревожных слухов и той же паники, я согласился высадить персонал на поверхность, обещая им праздник. И даже готовлю к спуску «Аллеган», снова исключительно поверив на слово! Но теперь… Вы и в самом деле считаете, что без этого не обойтись?

— Моей идеей было, как без нервотрепки и недовольства укрыть рабочих «Аллегана» на поверхности Меггидо. Дальше — задумка военных, и к ней я не имею никакого отношения, командор! — огрызнулся майор-патрульный.

— Старо, как мир, Фелт! Полковник, вы слышали? Ещё ничего не произошло, но уже никто не хочет брать на себя ответственность.

Командор наконец-то прекратил мерить шагами простор каюты и сел в кресло напротив офицеров ВКС. Настала очередь встать и говорить полковнику.

— Вы хотите, чтобы ответственность за ваших людей и всё, что тут произойдёт, взял я? Хорошо, я готов, если только это поможет вас убедить. Капитан! — он обратился к одному из своих спутников, с которыми прибыл на «Аллеган». — Продемонстрируйте господину командору те записи, что пришли час назад.

Капитан с адъютантскими нашивками на воротнике форменного комбинезона встал, щегольски прищёлкнув каблуками. Потом, без слов, достал из небольшого пластикового кейса портативный голопроектор и включил воспроизведение, проецируя изображение на центр каюты.

С минуту все смотрели молча, и эта тишина только усиливала впечатления от увиденного. Тем более что воспроизведение шло без аудиосопровождения.

Из приливной точки, один за другим, выпали два разбитых, изуродованных звездолёта, в которых с трудом можно было опознать исследовательский корабль-разведчик, несущий обычно два огромных сферических сканера пространства, — сейчас сфера была только одна, и та со следами помятостей, будто её безнаказанно бомбардировал поток метеоров. Вторым был военный корабль сопровождения, карманный крейсер, пользуясь терминологией военных. Дыры, зияющие в бортах крейсера, делали его похожим на решето, сквозь которое можно видеть звёзды.

— С ними отправлялось ещё два экипажа, номерные крейсера серии «Форвард», — перешёл к пояснениям полковник. — На «Форварде-четыре» находился генерал-командор эскадры, пожелавший лично во всём убедиться. Винить его в этом нельзя. Тем более что и винить-то уже некого! Ни «Форвард-четвёртый», ни его близнец «Форвард-третий» из Прилива так и не вышли. Судя по записи переговоров, которые генерал-командор вёл с коммандером исследователя-разведчика и которые частично сохранились на исследователе, на «Четвёрке» решили заблокировать Прилив. Последнее, что пришло на исследователь, был приказ генерал-командора готовить «Форвард» к подрыву. Как флаг-навигатор эскадры командование оставшимися кораблями принял я…

— Но почему же ваш командир не отдал приказ об эвакуации? Не снял с крейсера экипаж и не ушёл сам? Или ваша хвалёная техника не способна вести корабль в автоматическом режиме? Я не могу понять, в чём была необходимость жертвовать людьми при подрыве крейсера в Приливе!

Полковник поморщился, но всё же сумел сдержаться, чтобы не сорваться на резкость.

— Командор, если командующий эскадрой принял такое решение, значит, необходимость была. В любом случае, сейчас поздно рассуждать на эту тему. К моменту, когда исследователь и карманный крейсер прорывались обратно, «Форварда-третьего» уже не существовало, а «Четвёрка»… Капитан, прошу следующую запись!

Адъютант, у которого всё было подготовлено, перезапустил чейнджер, и в каюте появилась другая голографическая картинка.

— Они успели скинуть пакет с информацией, — пояснил полковник, — эта запись внутренних камер слежения крейсера…

Узкий коридор. Вначале он был пуст, но потом всё изменилось.

Бесстрастный глазок камеры слежения отреагировал на какое-то движение, возникшее в противоположном конце коридора. Потом оказалось, что это несколько членов команды, удирающих со всех ног, с искаженными страхом и плохим качеством съёмки лицами. А позади них…

Это больше напоминало стальную волну. Едва вмещаясь в пространство служебного перехода, людей настигало нечто, облачённое в эластичную броню, по крайней мере, именно такое впечатление возникало при взгляде на изображение. Форма тела этого нечто была аморфна, оно перемещалось, словно гусеница по листу яблони, сокращая мышцы, отчего по всей поверхности существа пробегали ожившие бугры. Аварийное освещение коридора не позволяло разглядеть всё до тонкостей, поэтому определить, что или кто спешил вдогонку матросам крейсера, было невозможно. Потом с поверхности этого длинного, стелящегося над полом тела, сорвалась одна быстрая тонкая нить, за ней вторая. Камера зафиксировала, как раскидывая руки, упали навзничь двое из убегавших, а стальная тварь, не останавливаясь ни на миг, будто бы вспорхнула, изменившись в размерах. И метнулась к остальным, выбрасывая новые и новые нити, то ли перепрыгнув, то ли перелетев над уже лежащими и замершими в неподвижности людьми.

Когда она поравнялась с камерой, картинка исчезла…

— Что это было? Тёмные звёзды! Что это за тварь? — командор «Аллегана» даже привстал с кресла и подался вперёд, в попытке рассмотреть короткую запись поближе.

— Технический отдел сейчас пытается получить более чёткую картинку, вы же понимаете, технические возможности внутренних камер слежения, устанавливаемых на каждом военном корабле, оставляют желать лучшего. В гипермаркетах и то, наверное, разрешающая способность камер выше. У нас ведь привыкли экономить на всём подряд… Плюс — аварийное освещение во время записи. Ясно одно — корабль был захвачен тварями, поэтому оставалось только одно — не разнести эту заразу дальше. Кроме того, крейсер преследовало несколько кораблей чужаков, и в другом случае мы бы имели в соседней локации свору инопланетян с их звездолётами… Капитан!

Снова щелчок чейнджера, и появилось третье изображение. На этот раз съёмка велась наружной оптикой крейсера. Вдали полыхало центральное светило, звезда Реус-гамма. На фоне её слепящего света терялись другие огни. Много огней!

— Это и есть их звездолёты?

Полковник кивнул:

— Примерно восемь десятков малых кораблей-истребителей, двенадцать крейсерских звездолётов, каждый из которых превосходит вооружением любой из наших крейсеров. И четыре линейных корабля. Вот они, — полковник ткнул пальцем в угол картинки, и все увидели четыре маленькие Луны, скрывающиеся за пылевым облаком.

— Угловые размеры их таковы, что для сравнения ваш «Аллеган» рядом с ними — горошина против апельсина. Замечательная вводная, правда?

Командор потёр неожиданно разболевшийся висок, пытаясь осмыслить только что увиденное и услышанное. Он больше не сомневался в правильности решения, принятого командующим эскадры, когда тот задумал подорвать корабль вместе с экипажем в Приливе.

— Ну, а как же удалось уйти вашим другим двум кораблям? Исследователю и этому… эсминцу?

— Карманному крейсеру, — автоматически поправил командора полковник. — А что касается вашего вопроса, то вот их привела обратно наша хвалёная техника. Ни на исследователе, ни на Ка-два выживших не осталось… Слишком слабая защита, и слишком мощное гравитационное оружие у врага…

— Ох, ты ж… — выдохнул командор, одновременно прикидывая, а какой защитой располагает его станция!

Его выводы оказались слишком неутешительны, чтобы озвучивать.

На минуту в командорской каюте повисло молчание. Каждый думал о чём-то своём. Только тихо тикал чейнджер, прокручивая одну и ту же картинку: сияние Реуса и выстраивающийся в боевые порядки флот вторжения неожиданно агрессивных пришельцев.

— А ведь содержание ВКС, кажется, вовсе недёшево обходится Глобальному Совету и налогоплательщикам! И теперь оказалось, что все средства и усилия — всё насмарку… — наконец нарушил тишину командор «Аллегана».

Полковник лишь флегматично пожал плечами:

— Флот всегда использовался как гарант мира в Солнечной, иначе все пять Доминант давно бы уже устроили настоящую бойню за право безграничной власти. Нам бы не потребовались даже вот такие гости, и мы спокойно перебили сами себя, командор. Так что, в некотором смысле вторжение чужаков — отрезвляющее благо для нас. Теперь Доминанты задумаются об объединении усилий. Это называется дружить против кого-то. Но я сейчас не склонен рассуждать о высокой политике, и мы пользуемся вашим гостеприимством вовсе не для ненужных споров, а для решения более насущных проблем.

— Да-да, — оживился командор, — перескажите ваш план ещё раз, полковник! — и добавил: — если в нашей ситуации вообще возможно какое-то решение…

— Благодарю, капитан, вы свободны! — полковник кивнул адъютанту, тот кивнул в ответ, последний раз щёлкая каблуками, и покинул каюту.

— Теперь спешу представить поближе майора Клюгера, — полковник сделал жест ладонью в сторону второго своего спутника, как только за капитаном закрылась дверь. — Майор является старшим офицером аналитической группы эскадры. Сумасшедший план, как вы назвали, — его задумка. И вы правы, командор, что бы мы ни решили, это будет только временным решением. Только отсрочкой приговора, который нам уже вынесли те твари, которых вы могли наблюдать… Кстати, нами получено предварительное согласие о содействии и со стороны командиров полицейского патруля.

Оба патрульных, до сих пор не проронившие ни слова, пока шла демонстрация записи, не прерывая молчания, закивали. А после майор, представленный полковником, встал и подошёл к экрану с трёхмерной картой локации, имевшейся в каюте.

— Исходные данные таковы, — безапелляционно, по-юношески высоким голосом заявил он, — шансов на спасение ни у кого из нас нет!

Если это было актёрством, то из майора вышел бы великолепный актёр. Одной фразой он заставил всех ощутить ужас создавшегося положения и незавидные перспективы быть атакованными в ближайшее время.

Командор охнул ещё раз. Один из офицеров патруля состроил гримасу обреченности, единственно возможную при таком не добавляющем оптимизма заявлении, а полковник, присев на место ушедшего адъютанта, закрыл глаза, принимаясь перетирать переносицу между большим и указательным пальцами.

Ещё громче охнули Мартин и Руперт — оператор модуля орбитальной поддержки и дежурный диспетчер-администратор «Аллегана», подслушавшие весь разговор.

— Ё-моё, это что же такое творится? — диспетчер простил Марту всю его подлость, в возбуждении отбивая ладонью ритм по столу с экранами. — Что значит — нет шансов? И о каких пришельцах они там говорят? Кажется, вместо «чёрного ящика» мы подключились к кабельной видеосети станции, где сейчас транслируют фантастику. Откуда пришельцы взялись? Да ещё такие, что не оставляют шансов!

— Хотел бы и я, чтобы всё оказалось просто фразами из видеофильма. Но только один из актёрских голосов подозрительно схож с голосом нашего командора, когда тот обращается по корабельной сети к персоналу. Это не розыгрыш, Руп. Я сразу догадался, что-то нечисто…

— Ну, а к чему устраивать клоунаду? Какой-то дурацкий праздник? Разве что для того, чтобы напиться как следует? Перед смертью? Не верится даже, что так вот — раз! — и нет шансов. Сам-то что думаешь, Мартин? Это же… это же ерунда полная!

— А как ты представлял себе вторжение? Всякие дипломатические ноты, предупреждения, десятилетняя готовность? Раз уж нам довелось встретиться с какими-то инопланетными отморозками, то всё логично. Они провели разведку, не обнаруживая себя, собрали информацию, подготовили флот вторжения и обрушились. Фактор внезапности — половина победы!

— Да о чём ты говоришь, Март? Никак я себе это не представлял! Флот вторжения… обрушились… фактор внезапности… Неужели им больше нечем заняться, раз они такие высокоорганизованные? Неужели нельзя было вести диалог? У тебя всё так просто получается? Пришельцы — обязательно отморозки, обязательно враги. Флот звездолётов — обязательно флот вторжения. Может быть, это просто противометеоритные системы у них… Как и у нас — на каждом корабле, хоть маломощный курсовой излучатель, но присутствует…

— Не у меня получается. У них. У отморозков. Ты ведь слышал, о чём говорил командор с военными? Меггидо отрезан от остальных локаций. Вернее, есть единственный Прилив, на Хамет, где сейчас чего-то ждут корабли ВКС. А вот дальше…

— Вот, чёрт! Мы так привыкли к этим Приливам…

— …Мы привыкли к Приливам. И даже не знаю, сколько времени теперь потребуется, чтобы организовать оборону Солнечной с учётом возможностей врага передвигаться на значительные расстояния в обычном пространстве… — продолжал майор-аналитик. — У Оазиса-18, где произошло сражение, враг появился, не пользуясь приливной точкой. Словно возник из ниоткуда. Похоже, у них большой опыт преодоления галактических расстояний. Хотя и о Приливах они тоже знают, возможно даже побольше нашего. И используют их стратегически и тактически грамотно. Четыре линкора — самые огромные звездолёты пришельцев, которые вы видели на записи, — вынырнули из приливной точки. Комбинированная атака, комбинированное передвижение… Нам ещё только предстоит рассчитать, какова возможная точка старта тех кораблей, что шли в обычном пространстве… Ну, а теперь — самая плохая новость. Сегодня сканеры второго корабля дальней разведки нашей эскадры зафиксировали приближение группы вражеских звездолётов. Идут обычным пространством. Подлётное время — около четырнадцати часов.

— И вы решили… — начал командор.

— И мы решили принять бой. Потому что к Хамету прямо сейчас идёт другая группа врага. Цепочка Приливов от Хамета к Солнечной прервана, вы сами видели, что творится у Оазиса-18… И второй крейсер, «Форвард-третий», генерал-командор отправил затыкать Прилив, ведущий из Оазиса к Фитонии, чтобы на какое-то время остановить их продвижение к Солнечной. Вы ведь знаете, что закрыть Прилив навсегда невозможно. Это только временная отсрочка. Когда утихнут гравитационные возмущения, вызванные подрывом реакторов и запасов гравиквазеров, Приливы откроются снова. Как вена, в которой потоком крови протолкнуло тромб. Причем различные Приливы ведут себя по-разному. Когда их только-только открыли, у кого-то хватило ума поставить несколько секретных экспериментов, взрывая брандеры, вошедшие в Прилив. Одна приливная точка схлопнулась на четыре недели, другая на четыре года, третья, насколько мне известно, не раскрылась до сих пор. А вот четвёртый эксперимент дал вообще потрясающие результаты. Прилив начал действовать через восемнадцать минут после подрыва. На этом эксперименты прекратили. Я думаю, справедливо… Но вот сейчас нам будет очень не хватать понимания механизма, стопроцентно гарантирующего блокировку Прилива навсегда. Так что…

— Всё это мне известно. И про эксперименты я тоже слышал, — прервал лекцию аналитика командор «Аллегана», — но вот каким боком это связано с тем, что вы предлагаете сделать завтра?

— Поясняю. Как я сказал, мы решили принять бой. Но поскольку помимо звездолётов у врага имеются транспорты, способные сбрасывать десант, как это произошло на Оазисе-18 и на борту «Форварда-четыре», то не исключено, что пришельцы появятся и на поверхности Меггидо. Обеспечить вам прикрытие в космическом пространстве, мы не в состоянии, у нас просто не хватит для этого сил! Ваш «Аллеган» просто собьют с орбиты, вместе со всем персоналом. А вот дать шанс пережить вторжение на поверхности Меггидо — вполне…

— Понимаете, командор, — вмешался полковник, — ни один из наших звездолётов не способен совершить посадку на поверхность. Если бы это было возможно, тогда мы садились бы вместе. Только транспорт, который, как говорят ваши рабочие, привёз весёлых девиц. Остальные корабли — орбитального причаливания. Во флоте только недавно стали задумываться над проектами боевых звездолётов, которые могли бы опускаться на планеты и самостоятельно стартовать с поверхности. Патрульные станции полиции такую возможность имеют. Но только и здесь присутствует печальный маленький нюанс — им не хватит запасов гравиквазеров для взлёта. Обратный эффект — упрямая штука. Распад гравиквазеров происходит совсем по-другому, если проводить его в любой плотной атмосфере. Это как надувать воздушный шар. Пока внутри нет ещё воздуха, выдохи делать легко. Но как только внутренний объём начнёт заполняться, нужно прикладывать всё больше усилий. Я не силён в физике и не могу объяснить ни себе, ни вам, в чём же связь между гравитационной волной и наличием плотной атмосферы на планете, но зато отлично помню, как вынужденно садился на атмосферную планету. Мои реакторы, с запасом активного вещества на месяц полёта, оказались опустошенными сразу на семь восьмых. То же самое произойдёт и с кораблями патруля. И какой с этого толк? «Аллеган», с имеющимися запасами провизии, с аппаратурой синтеза и системами восстановления, может послужить укрытием вам и вашим подчинённым на долгие годы. Разумеется, при условии, что враг не уничтожит его. Мы ведь не знаем, каковы возможности пришельцев и способны ли они вообще обнаружить «Аллеган» на поверхности Меггидо, но недооценивать их нельзя. Ещё, мы не знаем, станут ли они высаживать десант, разведку, кого и чего угодно, но если этого не произойдёт, я хотел бы, чтобы у ваших людей появился шанс…

— Но к чему тогда затея с алкоголем? Что-то вроде анестезии перед долгими, как вы сказали, годами лишений? Прощальный банкет? На котором провожают прошлую жизнь… Тогда не лучше ли наоборот — сохранить запасы, чтобы лишения не казались слишком тягостными?

Полковник переглянулся с майором-аналитиком. Потом медленно кивнул. И майор, прочистив горло коротким хеканьем, выдал ещё одно откровение:

— Это ваш шанс облегчить страдания… — а после, выдержав паузу, продолжил: — Вы видели тушу, что неслась по коридору за экипажем крейсера? Теперь представьте себе, что на Меггидо высадится целая армия таких же тварей. Учтите, затея с алкоголем — ещё не самое ужасное, что мы нафантазировали. Был ещё вариант собрать всех-всех с поверхности планеты на «Аллеган», сказав, что станция перебазируется в другое место, срочный заказ и так далее. А в случае вражеской атаки подать в вентиляционную систему «Аллегана» смертельно ядовитый газ, что убивает за долю секунды.

Увидев, как застыло, как вытянулось от изумления лицо командора станции и как побагровела его шея, аналитик поспешил добавить:

— Впрочем, можно оставить всё, как есть, и пусть случится что случится. Наши экипажи к бою готовы, и никто не строит иллюзий относительно исхода этой схватки. Противник превосходит нас численностью в три раза. Это, скорее всего, один из их поисковых отрядов, что прочёсывают сейчас локацию за локацией, близкие к приливным точкам. Но численность, как вы понимаете, ещё не всё. Противник превосходит нас качественно. Думаю, скоро в Солнечной придётся объявлять тотальную мобилизацию и переводить экономику на военные рельсы. Так что вражеский перевес в численности может скоро сойти на нет. А что до качества… Человечество всегда проявляло дьявольскую изобретательность в вопросах создания нового вооружения. Особенно замечательно это свойство проявлялось в периоды вооруженных затяжных конфликтов. На три четверти общий прогресс человечества состоит из технических прорывов в области военной промышленности. Это потом уже разные достижения подвергались конверсии. Так что, пусть враг силён и кровожаден, но если откинуть налёт культурных ценностей цивилизации, то легко прийти к выводу: мы далеко не вегетарианцы в вопросах кровожадности. Мы тоже — раса агрессоров. Так что не стоит ругать недостатки флота, который оказался не готов к моментальному и действенному отпору. Сам факт, что Военно-Космические Силы существуют даже в мирное время, говорит о многом. Кстати, вы никогда не задумывались, почему женщина — эта во многих смыслах лакмусовая бумага для мужчины, — чаще всего тянется к сильному мужчине?

— Если уж мы все — такие готовые к смерти и подвигам сильные мужчины, давайте, кстати, подумаем о женщинах. Неужели нет никакой возможности для них? У меня на борту — неполных пять тысяч человек. Из них пятьсот — женский персонал. В основном, служащие административного отдела, лаборантки в исследовательских секциях, медицинский персонал, кое-кто работает и на поверхности… Неужели нельзя разместить их на каком-нибудь из ваших звездолётов и попытаться прорваться хоть куда угодно!

— Куда, командор? Надеяться, что по пути встретится ещё не освоенный Прилив, который выведет к окрестностям Солнечной? Такой шанс — один из миллиарда!

— Но всё же это шанс! Неопределённость взамен гарантированной гибели!

— Данные грависканеров показывают, что в окрестностях Меггидо нет Приливов, кроме ведущего к Хамету. А наши звездолёты… Мы говорим о крейсерских кораблях, так? Куда ещё можно попытаться разместить несколько сотен человек? Так вот, они не создавались на манер круизных лайнеров. Запас автономности любого крейсера не превышает месяца. Отсутствуют анабиотические камеры, отсутствуют достаточные запасы кислорода и воды, ведь их создавали для решения локальных задач и действий вблизи приливных точек. У патрульных кораблей — те же проблемы. Даже похлеще, потому что их оснащённость вооружением крайне невысока… Так что ваша идея — копия моей, то же самоубийство, только ещё больше растянутое во времени. Единственный корабль у Меггидо, который мог бы продержаться длительное время, это ваша станция, командор. Но при максимальной скорости, — сколько там у вас? Две-три десятитысячные от световой? — вас нагонят в течение завтрашнего дня, даже если бы вы стартовали ещё вчера. Давайте смотреть правде в глаза, командор! Когда-нибудь, и даже очень-очень скоро, в этом я не сомневаюсь, появятся звездолёты, имеющие и достаточную броню, и мощное вооружение, сочетающие скорость и манёвр, а также обладающие возможностью вести длительный автономный полёт. Технологии у нас имеются. Дайте прямо сейчас любому толковому коммандеру крейсера любой круизёр класса «А», повесьте на него броню от фотосферных черпалок, установите вооружение, что разрабатывалось под грифом строжайшей секретности, схемы которого лежат под сукном и ждут своего часа, потому что раньше для него не существовало достойных объектов атаки. Оснастите такой лайнер самыми современными баллистическими и навигационными вычислителями, и вы получите корабль, на котором можно было бы уйти с Меггидо. А ещё лучше — на котором можно встретить врага, вступить в сражение и победить! Скоро такая техника появится, но мы с вами её не увидим. Потому что завтра, примерно к часу дня по бортовому времени «Аллегана», враг уже будет здесь. И вряд ли стоит ждать от него пощады — что для флотских экипажей, что для вашего персонала, что для пяти сотен дамочек, которые отлично знали, подписывая контракты, на что идут и что в Дальнем Внеземелье до сих пор гибнут и люди, и корабли. Так что решайте, командор. Выбор за вами. В любом случае наши звездолёты будут прикрывать орбиту Меггидо до последнего. И если начнётся выброска десанта, мы постараемся, чтобы до вас добралось как можно меньше транспортников. Ну, а потом…

— Я вас понял, спасибо за откровения, майор. И вам спасибо, полковник. Это действительно непростая проблема. Никто, кроме нас, как говорится…

— Вот и отлично! Осталось только обговорить детали. И начинать подготовку.

— Детали? Какие тут могут быть детали? Если ваши данные верны и мы подвергнемся атаке, то уж как повезёт. А если нет, и вражеский флот пройдёт мимо, то… Послушайте, так ли это необходимо — вогнать пять тысяч человек в состояние опьянения? Это, мягко говоря, абсурд. Не лучше ли разъяснить всем, что нас ожидает, чтобы люди были готовы отдать свои жизни подороже? Раз уж ничего другого им не остаётся…

— Мне понятны ваши сомнения… — Майор отошёл от карты и смотрел на командора в упор. — Но, во-первых… Ожидание конца всегда страшней самого конца. Во-вторых… Мы ещё не уверены во всём точно, а вы, сообщив о приближении врага, получите вместо пяти тысяч человек, благодушно настроенных на праздник, одну неуправляемую толпу. Оч-чень неуправляемую! Я бывал на Светоче, когда там вспыхнул бунт. Более жестокого и разнузданного зрелища я не видел нигде и никогда. Люди, осознавшие, что им нечего терять, способны на такое, отчего начинаешь любить собак и попугаев. Вот, кстати, вам возможность подумать о судьбе женского персонала, понимаете, о чём я, да?

Командор «Аллегана» кивнул, соглашаясь с этим. Лет десять назад он был на Светоче, окраинном мире-колонии, где восемь планет превращены в места заключения для преступников и прочих отбросов общества. После второго грузового рейса он решил прервать контракт, согласившись даже выплатить неустойку…

— В-третьих, узнав о скорой гибели, ваши террастроители всё равно устроят бунт и пожелают найти доступ к запасам алкоголя и наркотиков. Надеюсь, вы не строите иллюзий по этому поводу? И не станете утверждать, что все рабочие горестно повздыхают на судьбу и усядутся рядком, сложив руки на коленках? Да они сами захотят дать последний отпор! И будут готовы делать это хоть голыми руками. А наш план предполагает выдачу вашим людям оружия. Ну, то есть предметов, которые могут использоваться как оружие. Жаль, нет под рукой корабля-арсенала… И универсальная штурмовая винтовка больше подходит для обороны, чем лазерные резаки. Но это лучше, чем ничего! Что касается инженерной техники… Вы сами прекрасно понимаете, что тяжёлый грейдер — тот же танк, только без боевого лазерного излучателя. Если совместить его с переносным плазменным генератором или с промышленным гравитационным пробойником, то…

— Понимаю. Мне просто тяжело представить всё это.

— Да вообще невозможно пока ничего представлять! Разве кто-то из нас думал, что мир перевернётся так легко и всего лишь за пару дней? Но я хочу сказать, что это ещё и наш общий долг — оказать сопротивление везде, где это только возможно. Конечно, неизвестно, какова психология врага. Но если пользоваться привычной человеческой психологией, то только так можно остановить продвижение пришельцев к Солнечной и сбивать их мораль с самого начала. Они должны знать, что увеселительной прогулки, где они смогут пользоваться превосходством в технике и вооружении, пока не истребят всех нас, у них не получится! Можно воевать с армиями, но нельзя воевать с народами. Это аксиома. Надеюсь, им она тоже известна. Если нет — обязательно станет известной. Моральный дух агрессора всегда высок, если он решился нападать. И его мораль будет расти, если агрессор сразу не получит отпор. Прежде чем переломать хребет их военной машины, нужно внести тревогу в умы его пилотов и солдат. Наши корабли будут драться не ради победы, но ради будущей победы! Это как цепная реакция. Достаточно однажды проявить стойкость, и в следующий раз враг станет вести себя осторожней, потеряет боевой порыв, потому что будет знать — дёшево, за просто так, человечество себя не отдаст на растерзание! А там — кто знает? — противостояние вступит в стадию дипломатических переговоров. В конце концов, если им что-то от нас нужно, пусть скажут, а мы уже станем решать, насколько разумны эти притязания, чем оправданы, и вообще — как добиться компромисса и вести мирное сосуществование. Пять Доминант, разделившие сферы влияния в Солнечной, всегда готовы вырвать друг у друга кусок изо рта, но это происходит без жертв, и Солнечная не знает войн вот уже несколько поколений!

— Ладно, майор, это уже патетика. А мы люди простые, — прервал его командор. — Ругать власть Доминант я умею не хуже вашего. Только сейчас нужно решить другое… Скажите, почему всё-таки алкоголь? Можно высадить рабочих на поверхность, объяснив всё только в последний момент. Мне тяжело представить, что такое горнопроходческая буровая машина под управлением невменяемого оператора…

— Понимаю. Но если уж говорить начистоту, наше решение основывается больше не на рассуждениях и фантазиях, а на чужом опыте — опыте наших предков, опыте отшумевших войн и ушедших поколений.

— Вы ещё и по истории читаете лекции?

Склонность майора-аналитика к нравоучениям и пространным рассуждениям начала раздражать командора.

— Почему нет? Завтра ни меня, ни вас не станет. Это и не хорошо и не плохо, как сказали бы древние воины. Это — наша судьба. Путь воина. Косматые головорезы под предводительством какого-нибудь рыжебородого эрла рисковали выходить в бушующее море на деревянных кораблях, чтобы потом на чужих побережьях высекать топором и мечом имя своего предводителя. Чем отличается современный звездолёт от скандинавского драккара? Я вам скажу — только разным отношением экипажа к смерти. Сытый, насыщенный благами мир сделал нас другими, но где-то в глубине, в подсознании, в сердце, в генном коде, в каждом из нас сидит тот викинг, ратник ополчения, самурай, гвардеец-зулус, линейный пехотинец, варвар, выходящий обнаженным против укрытых панцирями легионеров, солдат стрелковой роты, идущий в штыковую атаку, сын ветра, пикирующий на палубу авианосца… Список долгий. Но, кажется, настала пора сделать его чуть-чуть длинней. Теперь это будем мы — восемь боевых кораблей плюс шесть патрульных станций, против превосходящего флота, и ваши пять тысяч самых обычных человек — против обученных убивать, готовых к этому, великолепно подготовленных и вооруженных тварей. Погибший в бою — не умирает! Это тоже вам обязательно бы сказали в древности. Так скажут и сейчас. А возбуждённое сознание, в котором подавлен страх и активированы инстинкты — это как раз то, что нужно. Для викингов и ратников было вино и священные грибы, для пехотинца перед рукопашной схваткой — законные сколько-то граммов чистого спирта. Мы оживим в ваших людях этого пехотинца и этого викинга! Химики лабораторий флагманского крейсера уже колдуют над пропорциями какой-то дряни. К утру всё будет готово. Если вы согласитесь, то не беспокойтесь — ваши рабочие, независимо от индивидуальных наклонностей и пристрастий не станут валяться мертвецки пьяными, а будут готовы для боя.

— Но одной личной отваги, пусть даже разбуженной алкоголем, — этого недостаточно! А как же — организация обороны? Нужны знаменосцы. Это ведь станет сплошным кошмаром — террастроители, размахивающие во все стороны лазерными резаками, или оператор грейдера, давящий без разбора всё подряд!

— А вы думаете, что раньше всё происходило как-то иначе? Тоже не стоит переживать. Даже опытнейший футболист хоть раз в жизни загонял мяч в собственные ворота. Вы были бы страшно удивлены, если бы узнали полную статистику всех прошедших войн — сколько солдат гибло от рук своих же… Кошмара не будет. У меня есть кое-какие предложения на этот счёт. Кошмара не будет. Будут знаменосцы, которые поведут в атаку. Пусть это станет для всех сюрпризом…

— Чёрт возьми, полковник! Господа патрульные! Чего же вы молчите? Это ведь та ещё затея! Но что-то в ней есть…

— Мы всё уже обсудили раньше, командор, — ответил за всех полковник. — Нам нужно было только ваше согласие. А теперь — приступим к деталям… Кстати, командор, вы уверены, что наш разговор никем не подслушивается? Мне бы не хотелось отвечать на бесчисленные вопросы службы безопасности Доминанты. Хотя, скоро на условности станет наплевать… Просто слухи — как осенние листья. Разлетаются очень быстро и очень далеко, пока не захватят всех. Так что лучше поздно, чем никогда. Майор!

— Понял вас, коммандер…

После этого голоса пропали. В «чёрный ящик» пошёл неясный гул и обрывки речей, из которых решительно ничего нельзя было разобрать. Руперт откинулся в кресле, смотря на Мартина оловянными глазами.

— Вот чёрт! — только и смог проговорить он.

— Видишь, как оно… — таким же растерянным оказался и оператор модуля. — Ладно, я пошёл, предупрежу своего пилота. Подумаю… К утру забегу. Когда будем уже на поверхности. Сейчас ведь ничего не изменить. Только смотри, Руп, не растрезвонь новости по всем каютам. Тогда в космос выкинут без скафандра тебя…

— А видеочип? — увидев, что Мартин собирается уходить, диспетчер словно очнулся.

Одно дело — угроза, которую пока ещё не ощущаешь. Совсем другое — компрометирующая запись, что пока ещё находилась в руке Мартина.

— Ой, извини, совсем забыл. Лови!

Когда Мартин ушёл, диспетчер запустил рекордер, чтобы всё-таки просмотреть — что же успело попасть на чип, ведь тогда он так и не успел это сделать…

— Всё равно ты сволочь, Март, раз приносишь страшные известия… — улыбнувшись, Руперт смотрел, как вечно несправедливый мышонок под развесёлую музыку садистски издевался над несчастным котом.

 

Глава 5

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

БЕГСТВО В НИКУДА

Для Шкипа наступил момент, когда можно заново пережить всё произошедшее, задавая бесчисленное множество раз один и тот же вопрос — почему?

Почему человечеству, ещё с колыбели мечтавшему встретить иную расу, человечеству, никогда не верившему, что оно одиноко в бесконечности Вселенной, человечеству, что стремилось к звёздам и до сих пор оснащало свои корабли посланиями, адресованными звёздным братьям, — почему же ему повстречались вот эти головорезы, запросто перечеркнувшие жизнь пятерых добытчиков? Почему это произошло? Чем провинились ребята третьей группы, усталостью и скрученными в жгут нервами зарабатывавшие себе на достойную жизнь?

А может, чужаки вовсе не головорезы? Неужели кто-то из третьего отряда совершил непростительную глупость, давшую высокоразвитой иной расе повод атаковать их? Но что они могли сделать? Шкип был уверен в их старшине, Рейни, который наверняка не стал бы заниматься глупостями. Нет, тут что-то другое, что-то не то… Во всех этих рассуждениях отсутствует оценка другой стороны события. Иные — зачем им входить в Восьмой Грот — локацию, где нет ни обжитых планет, ни более или менее крупных станций, с которыми можно было бы попытаться выйти на связь, как-то дать знать о своём прибытии и своих намерениях, если бы они были мирными… Слишком глухой сектор. Слишком странные совпадения: чужой сигнал и исчезновение связи с третьей группой. Слишком мало времени, чтобы разобраться в ситуации. И слишком много оружия на борту их звездолётов.

Конечно, можно предположить, что эти два корабля, неизвестно как попавшие в Восьмой Грот, минуя единственный Прилив, тот, что из Листопадного Зала, — корабли дальней разведки. Оказавшись в неизвестном районе и обнаружив незнакомые звездолёты, пусть даже что-то в действиях третьей группы показалось им признаком враждебности, — зачем они решили атаковать? Не ушли обратно, пытаясь повторить контакт другими средствами, другими методами, в другом месте? Так атакует змея — из предосторожности, если напугать её своим приближением. Но неужели им не хватило способностей понять, — им, вышедшим к звёздам! — что всегда возможно другое понимание ситуации? Вот, он, Шкип, только что переживший самое настоящее сражение, — почему он пытается отыскать хоть какое-то объяснение, найти хоть какую-то лазейку, чтобы оправдать пришельцев? А ведь так, начиная знакомство с уничтожения друг друга в дальних секторах, вполне можно положить начало большой войне!

Шкип представил, как может отреагировать руководство «Стар-Квеста», получив известие о потере пятерых добытчиков и соответственно пяти «Трайдов» — малоразмерных высокотехнологичных звездолётов рудодобычи. Хотя какое там! Шкип грустно усмехнулся собственным мыслям. Высокотехнологичные… Нам бы такое оснащение и такие движки… Тем не менее корпорация запросит помощь. Завтра в Листопадном Зале и в квадрате пять-тридцать — локации Восьмой Грот — появятся боевые звездолёты Доминанты «Амга-Заале», а с ними — группа военных кораблей ВКС, затребованных Доминантой у Глобального Совета. Они выжгут к чёртовой матери все-все волчки, которые только встретятся. И плевать на звёздную дружбу, если она имела такое весёлое начало.

Нет. Всё равно неправильно. Всё неправильно. По поводу третьей группы… Они не стали бы строить из себя контактёров. Рейни обязательно вышел бы на связь, уведомив караванного, то есть Шкипа. Затем Шкип уведомил бы Центральный Модуль. Командор Большой Мамы вышел бы на связь с Солнечной… Никто не лез бы на рожон. Всем понятно, насколько деликатное это дело — первые слова и жесты при первом знакомстве.

Совсем рядом кружили по вечным орбитам потоки астероидов. Они были здесь миллионы лет назад, когда изменение объёма звезды Лахо вызвало гравитационные возмущения, разорвавшие несколько планет системы. Они будут кружить миллионы лет потом, когда Лахо растеряет всё своё вещество для ядерного горения и тихо-тихо начнёт угасать. И в унисон астероидам кружились по таким же замкнутым орбитам мысли Шкипа.

— Сбор груза закончен, — лаконично доложился Компаньон, отвлекая своего пилота.

— Так быстро? — изумился Шкип. — И… Как же его удалось разместить?

— Конструкция оказалась разбита на восемь частей. Пять из них сохранены, остальные три подвергнуты деформации…

Шкипа передёрнуло это слово. Ведь где-то там, среди обломков чужого звездолёта, наверняка находилось и тело пилота. Хорошо бы, это тело оказалось внутри какого угодно из тех пяти фрагментов, что не подверглись гравитационному сжатию после лазерной резки. То, что пилот был мёртв, Шкип не сомневался. Детектор давно показал бы биологическую активность. Либо, как вариант, корабль-волчок управлялся автоматами. Такое допущение, с одной стороны, было хорошим — Шкипа вовсе не радовало нахождение в его грузовом трюме инопланетного покойника. Но вот с другой стороны… Как-то не укладывалось в сознании, что пятерых его ребят грохнули два свихнувшихся робота и они же чуть не прикончили затем самого Шкипа. К тому же изнутри пока робко, но — пробивалась радость. Радость победителя. Триумф победителя. Одно дело — вести бой с противником из плоти, обладающим разумом, другое — с бездушными механизмами… Ладно, покойник, так покойник, решил для себя Шкип. Чего только не побывало в трюмах наших «Трайдов»! И тут же вспомнил о другом:

— Ах, чёрт! Чёрный ящик! Нам нужно вернуться за «чёрным ящиком» какого-нибудь из пяти «Трайдов»…

— Автоматический режим разрешён? — осведомился Компаньон.

— Валяй! Только осторожно! Кстати, что у нас за повреждения? Движки не развалятся по дороге? Нам ведь ещё возвращаться, — Шкип подумал немного и добавил: — а может быть, снова уходить от погони или пытаться драться.

— Повреждена камера фокусировки гравитационной волны и сбрасыватель плазмы. Повреждения некритичны. Тяга постоянна при поддержании энергетического баланса. Падение мощности до семидесяти процентов от номинальной. Износ камер реактора — шестьдесят процентов. Прогрессии повреждений нет. Герметичность кабины восстановлена. Рекомендованы восстановительные работы при возвращении на базу…

— Ну, и на том спасибо! — Шкип с облегчением выдохнул, даже не представляя, что бы он делал, окажись повреждения чуть серьёзней.

«Трайд» шёл чётким маршрутом, просчитанным Компаньоном, возвращаясь к месту обнаружения погибших добытчиков. Вот и огромная глыба, изборожденная узкими впадинами-щелями, на обратной стороне которой три из пяти… Чуть дальше — другой астероид, где находятся остатки ещё двух «Трайдов».

— Как будто гвоздями их прибило! — Дошла до Шкипа странность ситуации.

Или все пять добытчиков произвели посадку — на черта им это было нужно? — и их, уже севших на астероиды, расстреляли те самые два волчка, что гонялись за Шкипом. Или же они находились вблизи астероидов и были скинуты на поверхность уже разбитыми. Может быть, пытались прятаться? Надеялись найти убежище в ущельях? Но почему — никаких оповещающих сигналов? Никакого автоматического зонда с предупреждением об опасности?

Для точных ответов на все вопросы очень нужны были «чёрные ящики». Желательно все пять, но даже один — будет неплохо.

Обратная сторона астероида. Фрагменты кораблей, в лохмотьях металла. На экране перед Шкипом побежали данные со сканирующей аппаратуры.

Борт 1184. Неактивен! Борт 1180. Неактивен! Борт 1181. Неактивен!

Удручающая картина — борт одиннадцать восемьдесят четыре, корабль старшего группы. Когда-нибудь Рейни должен был занять место Шкипа, став караванным звена. Но… Другие два «Трайда» — восьмидесятый и восемьдесят первый — два новичка. Никому из них уже никем не стать.

— Чёрные ящики отсутствуют! — после третьего прохода сканирующего луча заявил Компаньон.

Та же история повторилась над местом гибели двух других кораблей.

Чертовски скверная история, задумался Шкип, теперь вместо ясности, которую могли внести записи чёрных ящиков, пойдут одни догадки и предположения. Оставляя решение проблемы на потом, пилот снова окинул взглядом место гибели третьей группы и направил «Трайд» к приливной точке.

— Установить зонд-маяк.

— Маяк установлен…

Позже, сюда, в Восьмой Грот, квадрат пять-тридцать, можно будет пригнать исследовательский модуль. Он найдёт место гибели добытчиков по пеленгу, передаваемому зондом, и переворошит всё вокруг мини-роботами георазведки. А вот и Прилив…

— Прилив, капитан!

Компаньон просто обязан был сказать эту фразу.

Старая традиция, родившаяся сразу с открытием Звёздных Приливов. И тогда уже корабли уверенно управлялись автоматикой. Но стоило любому из них подойти к одному из входов в этот загадочный туннель, как управление брал пилот. Человек. Наследник тех, кто выводил на орбиту первые спутники, кто строил орбитальные станции, кто впервые сделал шаг навстречу звёздам. И сейчас Шкип слышал то, что слышал уже не раз, что слышали до него тысячи других навигаторов.

— Прилив, капитан…

И вся необъятная Вселенная, с её бесчисленными россыпями, исчезла. Схлопнулась в тонкую нить. Осталась за пределами великого НИЧТО, которое окружало теперь Шкипа.

Клубы загадочного тумана, изломанные линии, будто попытки невидимой руки вывести какой-то внятный контур. Ни цвета, ни времени. Аппаратура «Трайда» фиксировала это НИЧТО единственным доступным ей способом — просто переставала что-либо фиксировать. В погасших экранах Шкип ловил лишь своё отражение — со странной гримасой, выражающей одновременно настороженность, ожидание и надежду.

Настороженность — потому что физика Приливов не поддаётся изучению. Есть только теории. Много теорий. Человечество получило волшебную дорогу, по которой можно двигаться только вперёд, не сворачивая и не останавливаясь…

Ожидание — это ожидание чуда! Все линии, все кольца тумана будто силились что-то показать, сделать всё понятным. Но у них не получалось. Так пытается немой рот произнести слово…

Надежду — что ровно через двадцать одну минуту с хвостиком, — величина, названная Постоянной Пикшина, — ему доведётся вновь увидеть звёзды.

Вход в Прилив невидим. Но его можно локировать специальной аппаратурой. Каждый Прилив ведёт только в одну точку. Для того чтобы знать — в какую? — нужно однажды пройти именно этим Приливом. Каждый штрих, обозначающий путь Прилива в лоциях, — это ещё и путь, которым когда-то прошёл человек. Расстояния, которые можно преодолеть, пользуясь Звёздным Приливом, могут быть разными. В одном случае, ныряя у орбиты Посейдона — первой из освоенных планет вне Солнечной системы, корабль попадал к Алеусу, жёлтому карлику, схожему с Солнцем и находящемуся на расстоянии восемнадцати светолет от Посейдона. В другом случае, ныряя у Алеуса, можно попасть к Стигме — голубому гиганту с огромными красными пятнами. Расстояние — пять тысяч светолет. Никакой системы, никаких закономерностей и зависимости точки выхода и преодолённых расстояний от точки входа не выявлено… Только одно — от Посейдона к Алеусу, или от Алеуса к Стигме, или откуда угодно куда угодно, — время прохода через Прилив — Постоянная Пикшина, двадцать одна минута с хвостиком.

Шкип закрыл глаза. Он никогда не делал этого раньше, всякий раз очаровываясь абстракциями загадочного калейдоскопа. Но сейчас на выходе его могло ожидать что угодно. Он даже задумался: а верно ли поступает, что возвращается в Листопадный Зал? Не слишком ли самонадеянно оценивает шансы выдержать ещё одну игру с кораблями чужаков после в общем-то абсолютно случайной победы? Что у него есть? Понимание необходимости донести известие о неблагополучном первом контакте с иным разумом. Образец инопланетной техники в грузовом отсеке и, может быть, мёртвая особь, стиснутая обломками собственного корабля. Ещё — движки, потерявшие почти четверть мощности. Нарушенный баланс управления «Трайдом», поддерживаемый исключительно работой полётного компьютера, который сам по себе неизвестно, что способен выкинуть в следующую минуту. Лазерный бур, которым при оч-чень удачном стечении обстоятельств можно щёлкать скоростные, прекрасно вооруженные, постоянно маневрирующие корабли противника. По одному в сорок минут или около того… Да от «Трайда» мокрого места не останется за эти сорок минут, если кораблей-волчков окажется два или больше и если Шкип не успеет прорваться к Приливу.

Месяцы, проведённые за работой в Листопадном Зале, не прошли даром. Не открывая глаз, всё так же плотно сомкнув веки, Шкип мысленно рисовал схему локации.

Сразу по выходе из Прилива — пространство, свободное от астероидов. На максимальной тяге, которая ему сейчас доступна, он преодолеет его минут за десять — двенадцать. Дальше — край астероидного поля. Мелкие обломки, облака космической пыли, Бахрома, как называют это добытчики. Не забыть врубить плазменные обтекатели! Затем — два возможных пути. Первый — вклиниться в самую гущу астероидов, устроив великолепный серфинг. Тем более, как он уже успел понять, корабли-волчки вели себя весьма осторожно, попадая в астероидный рой. И их преимущество в скорости сразу сходило на нет. Но! У них же имеются чертовы шары-ракеты. Можно даже не попасть в «Трайд» Шкипа, достаточно уничтожить несколько глыб на его пути и тогда он сам сможет благополучно угробиться…

Второй путь — рваться почти по прямой, как делал это командор «Селены». Пройти вблизи рудных разработок, надеясь на плазменные обтекатели, задевая край роя… Тогда, правда, волчки нагонят его вмиг! И снова вернулась представленная раньше картина если не гибели, то плена, с мерзким зондом в ноздре и… Шкип заёрзал. Слишком уж неприятными представлялись ему всякие там опыты. Ведь он — не политик, не дипломат. Кто захочет проверить — для чего инопланетная раса пытается раздобыть представителя хомо сапиенса, для переговоров ли, философских бесед, или для препарирования на манер лабораторной крысы, — тот пусть и проверяет. А его дело, раз уж повезло, — дотащить груз до первой попавшейся станции с исследовательскими лабораториями и работающей даль-связью. В идеале — доставить к Большой Маме, если в Листопадном Зале нет никаких врагов. Тогда можно даже рассчитывать на какие-нибудь привилегии. Награду. Деньги. Премиальные — за беспокойство при транспортировке нестандартного груза.

Последняя мысль заставила его усмехнуться. Надо же! Задница в огне, а он всё равно думает о наградах, привилегиях, премиях за доставку…

Тут же Шкип обругал себя за другую, более дельную, но запоздалую мысль. Потянул из набедренного футляра длинную тонкую палочку «Мудры» — так называли добытчики официально запрещённый, но употребляемый повсюду антидепрессант, подстёгивающий сознание и увеличивающий реакцию. Ведь космос — невероятно агрессивная среда для человека. Даже в самой статичной локации в любую минуту может случиться любая беда. Чтобы не растеряться в экстремальной ситуации, исключить панику, помочь мозгу найти верное решение, добытчики брали в каждый полёт и держали наготове вот такие палочки. Тонкая молекулярная обёртка не была помехой. Шкип отправил «Мудру» в рот целиком, так, как есть, и принялся усиленно разжёвывать.

Антидепрессант начинал действовать не сразу, у каждого случалось по-разному, но лично для себя Шкип уже знал — должно пройти минут пять, пока химическая формула, заключённая в палочке «Мудры», подстегнёт его сознание. А до выхода из Прилива как раз и оставалось — минут пять, не больше.

Пять минут, и снова забьётся квазерный расщепитель — сердце звездолёта. Мягко вспыхнут экраны. Зелёным отсветом — экран сканирующей навигационной аппаратуры, голубым — общий экран состояния корабля, нейтрально-серым — вспомогательные экраны. Зрительные нервы звездолёта. Куда ярче полыхнёт плазменно-гравитационная струя за кормой! Разгонные движки — опорно-двигательная система, быстрые ноги звездолёта, хотя и израненные. А что же — мозг? Компаньон? Ну, уж нет. Мозгом корабля, его волей, его самой главной деталью остаётся он, пилот, караванный звена добытчиков, собственной персоной. А Компаньон — обязательный придаток, всего лишь мозжечок.

— О! — пришло прозрение, — Я так и буду его называть. Чтобы не обижался. Мозжечок! Чем не имя для Компаньона?

В традициях добытчиков было давать Компаньонам имена, прозвища и клички. Ведь общение с Компаньоном — общение с самим кораблём. Да и неудобно, обращаясь к компьютеру, называть его «компьютер».

— Эй, Мозжечок! Просыпайся! — позвал Шкип, пробуя это прозвище на вкус. Примеряя его к своему Компаньону.

Он проснулся. Не сразу, через минуту. Тогда же за кормой плеснула яркая струя, вспыхнули и ожили экраны, подал голос реактор-расщепитель…

— Выход из Прилива, капитан!

Компаньон обязан это сказать. По традиции.

То, что увидел и осознал секундой позже Шкип, нельзя было представить в самом кошмарном из кошмаров… Локации Листопадный Зал, в том виде, как привык наблюдать пилот, больше не существовало!

 

Глава 6

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

ФЕЙЕРВЕРКИ ДЛЯ «АЛЛЕГАНА»

Меггидо — одна из немногих локаций, получившая имя по названию планеты, а не звезды, как было общепринято. Наверное, это связано с тем, что в отношении планеты имелись обширные, далеко идущие планы.

По классификатору терраформирования, планете был присвоен индекс в девяносто два балла, что означало совпадение девяносто двух основных параметров из сотни основных параметров эталона. Само собой разумеется, эталоном являлась Земля. Наличие магнитных полюсов. Напряженность магнитного поля. Высокое содержание кислорода в атмосфере. Плотность атмосферы. Сила тяжести. Осевая скорость вращения. Радиационный фон. Наличие мирового океана. Наличие спутника — малого планетоида. Погодный цикл. Уровень освещенности… И так далее.

На Меггидо даже существовала органическая форма жизни, представленная морскими водорослями, которые и поддерживали кислородный баланс. Гигантские водорослевые поля тянулись плотными слоями на разных глубинах, отчего холодные воды Океана, занимавшего около восьмидесяти процентов поверхности, казались чёрными.

Поскольку открыл этот мир экипаж звездолёта-разведчика изыскательской службы Доминанты «Поларис», то концессию на терраформирование получила корпорация, входящая в промышленную структуру «Полариса». Находка оказалась слишком лакомым кусочком, чтобы оставить всё просто так. Остальные четыре Доминанты, объединив усилия, пытались всячески помешать «Поларису» в освоении Меггидо. Поэтому начальная стадия, её первые три-четыре года проведения работ на поверхности, сопровождались различными скандалами и происшествиями. Поднятие индекса до девяноста пяти баллов автоматически переводило Меггидо в объект достояния всей Солнечной, без приоритетного собственника, каким являлась Доминанта «Поларис». Отсюда — неожиданные находки. Такие, например, как несколько видов насекомых…

Водоросли — это всего лишь водоросли. Одноклеточные организмы. А водяной кузнечик — это уже белковая форма жизни. Это — ещё один пункт индекса! Биологам «Полариса» пришлось потрудиться, чтобы доказать — на Меггидо не существует пищевой цепочки, одним из звеньев которой могли быть водяные кузнечики. Потом уже, когда прошла утечка информации, стало ясно, что кузнечики, попавшие на Меггидо и постепенно осваивавшие Океан, — не что иное, как генетически преобразованный вид микроскопических креветок, обитающих на Земле.

Но это была грубая работа, проба сил. Потом провокации и мистификации стали более изощрёнными и жестокими.

Например, вспышки неизвестных болезней среди террастроителей, которые нужно было погасить в срок, установленный Глобальным Советом. Целая армия вирусологов, микробиологов, медиков Доминанты-собственника бились над этой проблемой, расправляясь с болезнями. В противном случае планета Меггидо могла быть объявлена карантинной зоной, с установлением совместного контроля всех пяти Доминант.

Потом произошло «внезапное обнаружение» литографов — каменных плит с высеченными знаками, напоминающими иероглифическое письмо… Потом…

Последней попыткой не позволить «Поларису» расширить свои владения было появление у Меггидо большого астероида. Он возник самым неожиданным образом, имея достаточную начальную скорость, чтобы натворить множество бед на планете, и траекторию, удивительно приближенную к траектории падения в районе основания комплекса терраформирования. Наполовину астероид состоял из железа, наполовину — из кремния. Мало кто знал, каких несчастий избежала тогда планета. Размеры астероида, хотя и были несопоставимы с размерами естественного спутника Меггидо — местной Луны, названной Ларусс, но всё же… Имея в поперечнике около трёх километров, в случае падения он мог бы стать причиной наступления ледникового периода. Катастрофе помешал вошедший в локацию вне расписания грузопассажирский транспорт «Прайд».

Лобовое столкновение. Детонация квазерной установки. Транспорт буквально разнесло на атомы. Но вследствие этого столкновения астероид обрёл стабильную орбиту.

В результате всех этих «случайностей» в локации Меггидо находился постоянный патруль. Плюс ко всему, после получения статуса окраинного мира — номинальной границы Солнечной, здесь часто появлялась военная эскадра ВКС. А работа и жизнь террастроителей проходила под неусыпным контролем собственной службы безопасности Доминанты «Поларис», которая тоже держала в локации Меггидо несколько звездолётов-перехватчиков и базу — Купол на Ларуссе, спутнике Меггидо.

Расстановка сил ко дню ожидаемого пришествия врага была такова: как и предполагал Мартин, в локацию вошли два тяжелых крейсера ВКС, в дополнение к двум уже имеющимся, сопровождаемые группой истребителей и четырьмя карманными крейсерами — Ка-два, как называли их на флоте, которые тут же заняли позицию вблизи Ларусса, а на орбиту Меггидо высыпало шесть патрульных кораблей СБ, покинувших ангар на Ларуссе. Кроме этого, вблизи «Аллегана» застыли две из четырёх станций полицейского патруля, ещё две зависли у приливной точки, ведущей к Хамету, и ещё пять вёртких скутера патруля крутились, пользуясь большим запасом хода, высокой скоростью и манёвренностью у дальней границы локации. Там же находился и военный корабль-исследователь, обшаривающий пространство двумя огромными сканерами.

Мартин пытался вызвать по коммуникатору Роя, пилота «Хулигана», но оказалось, что коммуникационная служба отключена. Добравшись до своей каюты, Мартин уселся перед экраном персоналки, обхватив голову руками. Перед этим он встретил несколько групп эсвебеушников, которые яростно проклинали какого-то верзилу, устроившего форменный погром на одной из палуб перед лифтом, из чего Мартин понял, что Гризли одержал очень убедительную победу и смог уйти, оставшись безнаказанным. Эсвебеушники строили планы мести, предвкушая, как завтра с помощью командора станции вычислят обидчика и сыграют с ним в футбол всей оравой. Март грустно усмехнулся, услышав обрывок такого разговора. Несбыточные мечты, хотелось ему сказать служакам Доминанты, завтра вам будет не до проходчика Гризли. Вернее, уже сегодня. Стрелки часов перемахнули через полночь, начав новый отсчёт. Последний отсчёт последнего дня для последних землян, находящихся в локации.

Рой сам нашёл Мартина, просунув голову в незапертую дверь каюты.

— Ну, как изыскания? Я думал, тебя уже упаковала служба безопасности, а ты, оказывается, цел и невредим. Что ещё раскопал, Мартин?

Было видно, что пилота мучает любопытство, раз уж он дожидался бортоператора и не ложился спать.

— Герой жив и даже не ранен, — с наигранной бодростью ответил Мартин. — Входи, чего стоишь?

Рой с готовностью проскользнул в узкую каюту оператора, которая размерами уступала даже рубке управления их модуля орбитальной поддержки. Но всё же это была отдельная каюта, полагающаяся каждому, кто работал на орбите, не то что многоместные номера террастроителей, работающих на поверхности.

Если Рой обустроил своё жильё с присущим ему практицизмом, сохранив как можно больше свободного места, то каюта Мартина напоминала мелкую ремонтную мастерскую. Он был влюблён в технику. Когда у кого-нибудь из орбитальщиков выходил из строя портативный компьютер или игровая приставка, или видеорекордер, то им не приходилось ломать голову над тем, где это всё можно починить. В результате Мартин постоянно был обеспечен добровольно взваленной на себя работой, а взамен обретал множество людей, всегда готовых на ответную помощь.

До прихода Роя Мартин размышлял над тем, что ему удалось услышать в диспетчерской. Ведь и раньше ему удавалось узнать то, что никак не предназначалось для ушей персонала «Аллегана». Но он всегда знал, что делать с полученной информацией. А вот сейчас случай оказался настолько особым, а новость настолько невероятной, что Март едва ли не физически ощутил, как гнетут, давят тяжким грузом эти знания.

Вначале он думал предупредить всех знакомых ему пилотов, операторов и прочих специалистов. При этом Мартин мог быть абсолютно уверен, что к моменту посадки на «Аллегане» останется мало таких, кто не будет извещён о грядущем событии. Потому что у знакомых Мартина имелись свои знакомые, у тех, в свою очередь, ещё знакомые, у тех свои, и дальше, по цепочке. Такие известия распространяются со скоростью звука, куда там листопаду!

Но затем Мартин вспомнил предупреждения офицеров ВКС. Тогда ещё их слова о неизбежной панике и возможном слепом бунте показались убедительными. Как можно оставаться спокойным, когда знаешь, что живёшь последние часы? Как поведут себя рабочие? Особенно те, что сутками не вылезают из глубоких шахт, подготавливая нижний уровень обеспечения коммуникаций. Как поведут себя уставшие, злые, как черти, служащие, которым осталось меньше месяца до окончания контракта? Ведь пять тысяч террастроителей, несмотря на кажущуюся организованность, — настоящая пороховая бочка. Достаточно нескольких паникёров, чтобы бочка взорвалась. И тогда весь персонал станет неуправляемой толпой. Что последует за этим? Да что угодно! Поэтому Мартин не спешил делиться откровениями. Ну, а Рой — совсем другое дело. В конце концов, совместная работа на одном корабле-модуле сделала их друзьями.

— Давай, рассказывай! — торопил Рой, освобождая себе место между встроенным шкафом, в котором хранилась запасная форменная одежда, и небольшим столиком, заваленным какими-то микрочипами, схемами, шлейфами проводки.

— Рой… — неуверенно начал Мартин, не зная, как преподнести другу новость.

— Ну, давай, не жадничай! Чего ты заикаешься?

— Рой… — Мартин предпринял вторую попытку. — Завтра… То есть сегодня уже… Ну, вместо юбилея, как я и думал, будет кое-что другое…

— Не тяни, Март! Юбилей — не юбилей, какая разница? Плевать на шишку-хаймена! Что будет-то? Или праздник вообще отменяется?

— Нет, но…

— Ага! Всё-таки обещанное дармовое угощение и три дня, свободные от работ, остаются! Так не всё ли равно — из-за чего?

«Нет! — захотелось крикнуть Мартину. — Не всё равно! И вместо юбилея мы окажемся на собственных похоронах!»

Он почти сделал это, преодолев сомнения и уже размыкая губы, чтобы вытолкнуть роковые несколько слов, но ему помешали.

— Клик-клик! — прозвучал тонер над дверью каюты.

— Ты ждёшь гостей? — удивился пилот. — В такое время? Половина второго по-корабельному!

— Никого я не жду! — Мартина посетило какое-то беспокойство. — Рой, когда ты шёл ко мне, за тобой точно никто не увязался? И вообще, возле лифтов ведь…

— Никого возле лифта не было… А! Ты про драку? Там, говорят, Гризли с дружками кому-то начистили физиономии… Нет, никто за мной не шёл, а что?

— Клик-клик! — снова дал о себе знать тонер.

— Вот ведь какие настырные! — заявил Рой и потянулся к сенсору замка.

— Подожди, Рой!

Но было уже поздно. Дверь распахнулась, и Мартин с Роем увидели недовольно нахмуренное лицо служащего СВБ.

— Оператор модуля «Хулиган»? — сверяясь со списком в электронном планшете, так же хмуро спросил эсвебеушник.

«Ну, всё, — мелькнуло у Мартина в голове, — Руперт, идиот, всё-таки проболтался!»

— А в чём, собственно, дело? — чуть повысил голос Рой.

— Не знаю. Общий сбор экипажей орбитальных служб. Ни вам, ни нам выспаться не дают. Так вы…

— Оператор «Хулигана», — подтвердил Мартин.

— Вот и отлично. А это… — Охранник показал пальцем на Роя.

— Пилот модуля «Хулиган», — представился тот, касаясь жетона на комбинезоне.

— Просто замечательно! Не нужно бегать на другую палубу! — удовлетворенно проговорил эсвебеушник, вычеркивая пальцем с экрана планшета сразу две строки. — Значит, так. Общий сбор у ремонтного ангара, я вам не нянька, так что сами дотопаете, ага?

— А почему нельзя было вызвать по коммуникатору? — спросил Март, которого уже отпустило напряжение, едва он услышал, что никто не собирается немедленно хватать за руки и куда-то тащить для неприятных разговоров.

— Потому что коммуникаторы отключены, неужели непонятно?

Ну, вот, подумал Мартин, ещё один человек на своём месте! Удивительная исполнительность. Отключены коммуникаторы, нужно изображать посыльного. А почему отключены? Что за общий сбор? Ему наплевать. Он сделает, лишь бы кто-то скомандовал — что именно?

— С чем же это связано? — всё-таки не удержался оператор, чтобы исключить последние сомнения в том, что вызов может быть связан с недавним вторжением в «чёрный ящик».

Но охранник кинул такой взгляд, словно Мартин спрашивал о смысле существования Вселенной, и коротко повторил:

— Общий сбор у ремонтного ангара.

После чего развернулся и ушёл.

— Уже начинается… — проронил Мартин.

— Что начинается? Что за день, кругом одни загадки! Не будь, как этот… — И Рой очень похоже изобразил унылое, недовольное лицо охранника.

— Пошли, там расскажут.

— Но… Ты узнал? Ты что-то ведь узнал, Март?

— Нет. Пока ничего.

Мартин принял решение сообщить Рою обо всём, что стало ему известно, но только чуть позже, после вот этого неожиданного сбора.

Они шли притихшим коридором, в котором лишь кое-где с шипением открывались двери, выпуская из кают таких же недоумевающих, как Рой и как Мартин, пилотов и операторов орбитальной службы. У лифта их остановили четверо охранников, проверив жетоны. Давно такого никто не мог припомнить, чтобы СВБ ввела контроль за передвижением на «Аллегане». Пока шла проверка, орбитальщики переговаривались приглушенными голосами, кое-кто чертыхался, кое-кто выстраивал версии. И только Мартин знал, с чем связан этот неожиданный вызов. Но при этом старался так же, как и все, выражать недоумение и кидать искоса взгляды на двух эсвебеушников — сопровождающих. Внутри Мартина сейчас жила только одна мысль: скоро всё разрешится само собой…

По пути лифт останавливался несколько раз, подбирая всё новых и новых пилотов. Наконец створки лифта скользнули в стороны последний раз. Они вышли на служебную палубу: восемь экипажей модулей поддержки, шесть пилотов вспомогательных миниджетов и полётный состав исследовательских кораблей георазведки. Здесь, в этом коридоре, не было кают. Две или три двери вели в технические помещения, откуда проводился контроль за состоянием техники в ремонтном ангаре.

Мартин с Роем бывали на этой палубе всего лишь два раза, когда отказала противометеоритная защита «Хулигана» и модуль получил повреждения рулевых сопел. Вообще, из орбитальщиков мало кто бывал здесь часто. Рабочие старты проводились с другой, полётной, палубы, которая находилась в другой секции «Аллегана». Поэтому для них всё выглядело странным вдвойне — ночной сбор, непривычное место, тишина, в которой лишь гулко отдаются шаги, освещение, управляемое детектором массы, включающееся при приближении и выключающееся за спиной. Ни одного техника не встретилось им по пути. Казалось, секция ремонтного ангара вымерла.

Но вот, ближе к концу коридора обнажился большой обзорный экран-иллюминатор. И впереди идущие остановились рядом с ним, что-то увидев, сразу же начав переговариваться громче обычного. Когда Мартин с Роем подошли к экрану, то обнаружили, что отсюда видна противоположная часть станции с причальными обоймами. Там, возле причалов, где сейчас находились миниджеты и орбитальные модули, что-то происходило. Метались сердитые лучи прожекторов, выхватывая едва различимые из-за приличного расстояния корпуса звездолётов, и суетились ловкие суставчатые лапы причальных автоматов-манипуляторов. Было ясно одно — их корабли подготавливали к какой-то работе.

До конца коридора оставалось метров двадцать, дальше он заканчивался шлюзом, ведущим в ремонтный ангар. Когда орбитальщики вошли, то недоуменно завертели головами, даже Мартин невольно повторил этот жест, потому что в полумраке ангара абсолютно никого не было.

Включился широкий видеоэкран, на котором появилось изображение командного мостика «Аллегана».

— Прошу прощенья, парни, — обратился к ним с экрана командор станции, — за то, что пришлось собрать вас посреди ночи, да ещё заставить тащиться в ремонтный ангар. Но у меня для вас есть кое-какая приватная информация…

Мартин затаил дыхание. Неужели, думал он, сейчас командор сообщит о приближении инопланетного флота и о предстоящей бойне? Он не угадал и услышал совсем другое.

— Как вы знаете, завтра, то есть уже сегодня, для нас на Меггидо начнётся праздник. Я удивлён не меньше вашего, никогда в жизни ни о чём подобном не слыхал, как и вы, но… Не отказываться же нам от такого красивого жеста, верно?

Орбитальщики удовлетворительно зашумели, расцветая улыбками. Вся настороженность разом исчезла. К чему она, если речь идёт о празднике?

— Короче, так… «Аллеган» садится на поверхность через шесть часов. К восьми утра грузовая площадка на Меггидо будет готова встретить нас, так что попойка выйдет знатной. Но это будет потом. Вначале, как это водится, пойдут какие-нибудь заминки, многим необходимо освоиться с куполами на поверхности, а вам нужно находиться на орбите. Сейчас всё объясню… — командор вскинул руку, пресекая ропот недовольства. — Тихо! Вы уже заметили, что причальная служба работает вовсю? Так вот, это станет нашим сюрпризом для тех, кто будет находиться внизу. У военных оказались с собой наборы специальных боеприпасов… Да тихо, вы! Это не то, о чём вы подумали! Специальные боеприпасы на торжественный случай…

— Фейерверки! — выкрикнул Рой, лицо которого засветилось неподдельной ребяческой радостью.

— Десять кредитов за догадливость, пилот! — ответно улыбнулся командор…

И только Мартин мог сейчас подмечать детали, которые оставались невидимыми для других. Лицо командора — губы, брови, щёки, подбородок — оно улыбалось. А вот глаза — нет…

— Нужно будет, как только получите сигнал, сбросить контейнеры с фейерверками, и это будет сигналом к началу торжества. Само собой, после этого вы присоединитесь к нам, вас будут ждать, как вестников праздника! Ну, как? — командор выдержал эффектную паузу, а после продолжил: — На орбите с вами выйдет на связь полковник Выхов, он даст более подробные инструкции и подаст сигнал…

Рядом с командором на экране появился подтянутый темноволосый мужчина в военной форме. Его лётный комбинезон, ослепительно-белого цвета, контрастировал со смуглым лицом. В отличие от командора «Аллегана», он не улыбался, а наоборот — хмурил брови, и Мартин понял… Он тоже готовился соврать!

Также Мартин отметил ещё одну деталь: офицер, полковник, которому сам Бог велел держаться перед другими людьми уверенным в себе орлом, сейчас прятал взгляд, и это выдавало огромную глубину лжи, что звучала сейчас с экрана.

Впрочем, в отличие от командора, полковник оказался немногословен, по всему было видно, что обманывать собравшихся в ремонтном ангаре не доставляет ему удовольствия.

— Поговорим на орбите… — коротко бросил он и отошёл, исчезая с экрана.

— Ну, а теперь — последняя новость! — продолжал командор. — Всё-таки, вы все — служащие корпорации. В ваших контрактах чётко говорится — любой труд должен быть оплачен, верно?

Орбитальщики расшумелись ещё больше, даже тот, кого подняли с постели, терял последние остатки сна. Всем было понятно, что речь пойдёт о премии за особую работу.

— Двести кредитов каждому, на большее я так и не смог развести казначея корпорации… Так пойдёт?

Он мог и не спрашивать. На секунду наступила тишина, как всегда случается, если нужно воспринять и переварить невероятную информацию. А потом…

— Пойдёт! Мы готовы! Спасибо, ком!

Двести кредитов — половина месячного жалования, всего лишь за одну бессонную ночь и запуск каких-то контейнеров! Плёвое дело! Как будто им не приходилось выдерживать авралы, находясь без сна по две, по три ночи на орбите. Причём за меньшее вознаграждение. Ликование орбитальщиков, казалось, передалось и Мартину. На самом деле, он занимался сейчас тем же самым, что и командор. Играл роль, чтобы другие не заметили настоящих его чувств.

— Двести кредитов… — неслышно прошептал Мартин, — в теперешнем положении с таким же успехом нам можно обещать хоть по две тысячи… хоть по двести тысяч, хоть звезду с неба и пожизненные привилегии.

— Ну, тогда принимаемся за работу! Встретимся уже на Меггидо. Обещаю придержать для вас кое-что на фуршетных столах… Ещё раз извините, что не смог явиться лично, ну, вы понимаете, у нас тут тоже ночная вахта. Столько ещё нужно успеть… Удачи вам, парни! Открывайте праздник!

Экран погас. Ликование стало всеобщим. Восхитительные новости требовали выхода эмоциям.

— Ну, чего стоишь? — Рой повернулся к Мартину. — Ещё и с резиновой улыбкой. Думаешь, я не заметил? Что, не оправдалась твоя версия?

Мартина буквально распирало изнутри желание рассказать всю правду хотя бы собравшимся в ремонтном ангаре орбитальщикам. Рассказать здесь и сейчас. Но какой-то чересчур уверенный внутренний голос задавал один и тот же резонный вопрос: «И что изменится?»

До предполагаемой встречи с флотом пришельцев осталось несколько часов. Расскажи он обо всём, и эти несколько часов станут пыткой для остальных. Это если ему поверят, а то ведь скрутят ещё и отправят в медблок, как сошедшего с ума. «Ожидание страшнее смерти» — вспомнил он слова флотского офицера. Промолчать — подарить несколько часов счастливого ощущения причастности к празднику и великолепного настроения. Рассказать — превратить несколько часов в кошмарное ожидание конца.

— Ничего, Рой, всё в порядке. Действительно, что-то я нафантазировал…

— Тогда пойдём! Твоей милостью «Хулиган» стоит крайним в обойме, нам стартовать первыми…

— Пошли, — обреченно выдохнул Мартин.

Он понял, что всё время, что отмеряно им, только ему одному предстоит терпеть эту муку ожидания. Один — за всех. Ну разве что, Рою он расскажет всё равно. Не здесь. На орбите. Он так решил, потому что считал Роя самым близким человеком, который имеет право на правду, какой бы тяжкой эта правда ни была. Мартину часто приходилось делиться с Роем радостью. Теперь, похоже, настало время поделиться и другой ношей.

— Ты беги, Рой. Я должен вернуться в каюту. Забыл — представляешь? — забыл отключить один прибор. Не хочу, чтобы перегорел микрочип.

— Давай, только быстрее. Я же говорил — твоя техника сведёт тебя с ума. Жду через двадцать минут, фантазёр…

Рой, всегда любивший поболтать с другими пилотами, задержался в ремонтном ангаре, где уже развернулась короткая, но интересная дискуссия на тему «как лучше потратить неожиданно свалившиеся двести кредитов». А Мартин, вместе с людьми из экипажа основного модуля георазведки, которым дольше всех предстояло готовить свою громоздкую посудину к старту, отправился к лифту.

— Что такой хмурый, хакер? — обгоняя, спросил его Ти-Патрик, первый пилот георазведчика. — Были какие-то планы на ночь? Вот узнают о твоих ночных подключениях к внешней антенне дальсвязи «Аллегана» и вместо двухсот призовых снимут со счёта половину кредитов… — и весело при этом подмигнул.

Вот тут Мартин не выдержал и рассмеялся. У любого хотя бы раз в жизни случается такой смех. Который вместо слёз.

Ти-Патрик улыбнулся, довольный своей шуткой, и подмигнул ещё раз.

— Половина со счёта! — короткий приступ истерии прошёл так же внезапно, как и начался. Знал бы Ти-Патрик, что это был за смех, он отдал бы со своего счёта всё до последнего кредита, лишь бы увидеть свет в конце туннеля…

Перед тем, как попасть к себе в каюту, Мартин вышел из лифта на палубе, где располагалась каюта Роя. Они доверяли друг другу — пилот и оператор одного корабля. Конечно, никто из них никогда не злоупотреблял этим доверием. Но сейчас наступил тот самый случай, когда Мартину пригодился цифровой ключ от двери Роя.

Войдя внутрь, он прислонился спиной к стене каюты, оглядывая её скромное убранство, имея вполне определённую цель: угадать, что из своих вещей захотел бы увидеть перед гибелью Рой? С чем бы ему хотелось соединить свой прах, когда придут чужие…

Первым делом он взял голографическое фото в рамке из оникса, где Рой улыбался, стоя в обнимку с отцом, матерью и сестрой. У них даже был уговор с пилотом — после окончания контракта Рой приглашает Мартина к себе, чтобы познакомить с сестричкой. Она тоже, по словам пилота, спала в обнимку с компьютером…

Быстро переворошив затем содержимое пластикового шкафа, Мартин остановился взглядом на тонкой серебряной цепочке, с подвешенным вместо кулона простым камнем, размером с крупную фасолину. Камень был обыкновенный, серый, с идеально ровным отверстием, через которое и была продета цепочка. По утверждению Роя, он нашёл камень на морском побережье, где побывал лишь однажды в детстве. И сохранил именно из-за этого отверстия. Потому что считал, будто его сделало само море.

Но Мартин знал, что эту цепочку с камнем Рой носил разве что в кармане. Потому что на груди пилота красовался другой талисман — осколок метеорита, чёрный, с вкраплениями металла. Три года назад, на другом корабле, Рой попал в спорадический метеорный поток. Один из множества камней, летящих со скоростью около шести тысяч километров в секунду, прошил внешнюю прочную оболочку, попав в стык четырёх защитных пластин. Хотя оболочка поглотила почти всю энергию метеорита, небольшой осколок, тот самый, что потом оказался вставлен в платиновую оправу и прикреплён к платиновой же цепочке, влетел в кабину, по пути раскрошив внутренности навигационного блока, и, окончательно потеряв скорость, плюхнулся в раскрытую ладонь пилота.

«Письмо от самого космоса!» — шутил потом Рой, с гордостью демонстрируя осколок.

Но сейчас этого талисмана нигде не было.

«Неужели Рой не снимает его даже перед сном?» — изумился Мартин, ещё раз обшарив полку со всякими мелочами.

Вместо так и не обнаруженного метеорита-талисмана, он прихватил видеорекордер, который сам же и дарил когда-то. Мартин знал, что в видеорекордере хранятся семейные послания, которые Рой получал каждый месяц.

Мартину было трудно понять, зачем он это всё делает. Но что-то словно толкнуло его, там, ещё в ремонтном ангаре, подсказав, что в последние минуты, кроме пустоты пространства, из которого пришла смерть, рядом с Роем должно находиться хоть что-то, что способно сделать эти последние минуты немного милосердней.

Затем он отправился к себе, проделав то же самое в собственной каюте.

Талисманом Мартина являлся видеочип, точно такой же, которым он убеждал диспетчера «Аллегана» пойти на опрометчивый шаг… Только цепочка была не серебряной, не платиновой, а золотой. Подарок очень хорошего человека…

Воспоминания захлестнули Мартина, и он понял, что больше ему ничего не взять, потому что самое лучшее, самое светлое — оно всегда рядом, всегда внутри, не снаружи… Через десять минут он входил на причальный пирс.

Надеть полётный комбинезон. Пройти мимо сканера медконтроля, который сейчас был отключен… Эскалатор поднял его к стартовому коридору, который пришлось пройти до самого окончания. Последний шаг — внутри короткого переходника, ведущего в кабину модуля. Позади трижды щёлкнули фиксаторы, и зажглась зелёная полоска контролёра герметичности…

Рой уже готовил «Хулиган» к вылету. Предстартовая процедура обычно отнимала минут тридцать — сорок. Сейчас она оказалась короче, потому что не нужно было загружать в навигационный блок задания планировщиков. Да и проверка подвесного оборудования не проводилась. Вместо серебристых футляров с геодезическими запускаемыми зондами на подвесках «Хулигана» пугающе выпирали два чёрных прямоугольных контейнера с невразумительной маркировкой, состоящей из абракадабры буквенно-цифрового ряда, и с эмблемами ВКС на тупых оконечностях.

— Как тебе пара гробов у нас под брюхом? — не оборачиваясь, поинтересовался Рой.

— Нормально. Чему удивляться? Нас же двое… — с полной серьёзностью в голосе ответил Мартин.

И тут же запустил базу данных по вооружениям ВКС, пока в памяти ещё сохранялись пятнадцать цифр и букв маркировки контейнеров.

— Слушай, а я вот подумал… А зачем было перегружать эти… фейерверки с военных кораблей на наши малютки? Не всё ли равно, кто их скинет в нужную минуту? Или это просто символизм действия, вроде суеверного жеста? С поверхности ведь что флотский крейсер, что «шарманщик» — так между собой террастроители называли патрульные станции — что модуль поддержки… Никакой разницы, потому что не различить. А учитывая, что всё торжество начнётся днём, так вообще ни черта не увидеть! Только вот эти салюты. Ты, Март, когда-нибудь видел фейерверк-негатив? Красиво! Голубое небо, ветерок, и вдруг появляется облачко, которое меняет цвет и формы…

— Правильный вопрос, насчёт разницы… — процедил Мартин, по телу которого прошла дрожь, как только он кое-что прочёл на экране. — Но только разница есть. Никто, кроме нас, не сбросит эти контейнеры, потому что корабли флота будут держать периметр…

— Что-что? Как ты сказал?

— Выводи модуль, отцепляйся от «Аллегана», тебе уже с башни сигналят… — не отвечая на вопрос, Мартин поторопил пилота со стартом.

Над полётным коридором выступала кабина дежурного оператора причальной службы. Он держал над головой обе руки, с выставленными вверх большими пальцами.

— Странно… Это, кажется, не наш оператор! — удивился Рой, включая внешний коммуникатор связи с «Аллеганом». — Башня, ответьте «Хулигану»! Эй, кто там на башне? Хамаль? Чо Линь?

— Не угадаешь, — сказал Мартин. — Это действительно не наш оператор. Два больших пальца вверх — жест, принятый во флоте. Так с авиаматки выпускают истребители.

— Да я тоже вот подумал, к чему вдруг операторам менять привычки? Хамаль сидит, как истукан, и только в конце, перед самым стартом, пожимает одной рукой другую и так трясёт ими, что каждый раз страшно за его предплечья. Чо Линь вычерчивает пальцем круги перед собой. Я заметил — при старте по часовой стрелке, на финише — наоборот, против часовой. Ни разу не перепутал. А этот… Что делают на Башне военные?

— Вот у него и спроси…

Но оператор сам вышел на связь, полностью подтверждая версию Мартина.

— «Хулиган», вас слышу. На Башне лейтенант Оул, двенадцатая Дальняя эскадра ВКС, — он отвечал так, будто рапортовал начальству. — Ваши операторы на сегодня освобождены от работы. Коридор чист. Можете стартовать.

— Во дают! — Рой продолжал удивляться. — Решили сэкономить пару сотен кредитов премии для операторов, заменив их военными? Кстати, Март, а откуда ты знаешь про жесты на авиаматках? Ты вроде во флоте не служил…

— Не служил. Во флоте. Околачивался при каких-то штабах, чинил компьютеры держимордам в погонах. А про жесты и всё остальное легко узнать в Глобальной сети. В сети ведь не только по порносайтам можно бегать, но и ума-разума набираться.

— Это камень в мой огород? Кто тебе сказал, что я…

— Твой компьютер, Рой.

— Чёрт, откуда ты знаешь? У меня после каждого сеанса — обнуление записей.

— Ага. И пара десятков вирусов, которые мне же потом приходилось отлавливать…

— Ну, Март, ну ты и…

— Проехали. Я сам иногда там бываю. Только сестрёнке своей не говори, ладно? Давай лучше выруливай, не видишь, у лейтенанта скоро руки отвалятся.

— Ну отвалятся, так отвалятся, кто ж его просил?

Но модуль уже мягко качнуло гравитационной волной причала. Через минуту его вынесло в открытый космос, оттолкнув от ТОСТа. А на место «Хулигана» встал «Кроха», готовясь к старту.

— Успешного вылета, «Хулиган»! — напутствовал лейтенант.

— Э-э-э… Да! — Рой даже не нашёлся, что ответить.

Потому что в привычках операторов было желать чего угодно. Набор их шуток, иногда сомнительных, был неиссякаем. В конце концов, не каждому дадут эту работу — провожать корабли.

Хамаль, бывший диджей, каждый раз выдумывал какие-то афоризмы на тему «от работы и верблюд погибнет». И ни разу, сколько его помнили, не повторился в своих шутках. У Чо Линя напутствия выходили постоянно какими-то странными, маргинальными. Он легко мог пожелать «если будете падать с орбиты, не забудьте полюбоваться горой Дартес. Как прекрасна она в лучах восходящей звезды…» И всё такое прочее. Вначале Рой готов был убить Чо Линя за такие пожелания, но потом привык настолько к этим лирическим пугалкам, что и помыслить себе не мог, чтоб кто-то провожал его вот таким наставлением… «Удачного полёта!» — надо же! А за каким чёртом он здесь? Ежихе понятно, что полёт может и должен быть только удачным!

— Март, они все такие зануды, эти армейцы?

— О, да! Ещё какие! Вдобавок, юмор у них особый. Не обхохочешься, так обязательно наплачешься…

— Ты о чём? И вообще, хватит говорить загадками! Рассказывай, чем твои шпионские игры закончились.

— Ну, если ты так настаиваешь… Без проблем. Только давай слетаем к Ларуссу. Понимаешь?

— Понимаю. К Ларуссу, так к Ларуссу.

У естественного спутника Меггидо, за обратной его стороной, находилась небольшая аномальная зона, в которой исчезала связь и с «Аллеганом» и с другими кораблями, если только они не находились в этой же зоне. Орбитальщики назвали её «лужей уединения». Здесь можно было разговаривать о чём угодно, не боясь, что разговор будет перехвачен. Рой заложил отчаянный вираж, отчего система гравитационной компенсации взвыла. Ведь модуль поддержки — не истребитель флота и даже не полицейский скутер, чтобы выделывать такие пируэты. Будто тягловая лошадь, которую заставили показать класс в баллотаде, «Хулиган», отталкиваясь движками от пространства, завершил траекторию точной остановкой в «луже уединения».

— Выкладывай, что у тебя! — пилот развернул навигаторское кресло, поворачиваясь лицом к Мартину.

— Это не фейерверки, Рой… — Мартин задумчиво постукивал пальцем по экрану монитора.

— Вот, чёрт… А я-то уже и обрадовался! И что же это такое в контейнерах?

— Орбитальные бомбы. Мощность ядерного заряда — примерно семнадцать мегатонн. У них даже имена есть…

— Март? Да ты в своём уме? Они были запрещены особым решением Глобального Совета лет сто назад! Их давно уже утилизировали, все до единой! Откуда ты это взял? Какие имена? Какие мегатонны?

— Тебе на который вопрос отвечать? На левой подвеске — «Санта», на правой — «Клаус»… Я же говорил, у военных особый юмор. Смотри сюда! — Мартин снова коснулся экрана. — Это полный список вооружения, которое было утилизировано. Видишь этот код? А теперь можешь запустить «инспектора» и сравнить.

Для оценки состояния наружной обшивки, надстроек и двигателей модуль был оснащён компактным дистанционно-управляемым аппаратом с камерами и тепловизором. С помощью такого аппарата пилот всегда мог получить изображение корабля снаружи. Рой даже не колебался, запуская «инспектора». Подобная информация не могла быть воспринята на веру даже при полном доверии к своему оператору.

Через пару секунд возникла картинка. «Инспектор» активировал камеру, и Рой, манипулируя мини-джойстиком, направил объектив камеры на контейнеры, считывая код и сразу же сверяя его с кодом, выведенным Мартином на экран компьютера.

— Вроде совпадает… — угрюмо резюмировал пилот, возвращая «инспектора» в техническую нишу.

— Угу, — кивнул Мартин. — Совпадает. Всё совпадает.

— Откуда у тебя такой список? Тоже из Глобальной сети?

— Нет, Рой. Из архива штаба ВКС. Видишь, гриф строжайшей секретности? Один знакомый хакер был кое-чего должен, вот и поделился в счёт долга. Это ещё три года назад… Тогда я думал — не пригодится, хотя пришлось взять, потому что не люблю за должниками гоняться, да и парень неплохой был, почему не пойти навстречу? А вот, пригодилось…

— Мартин, ты хоть понимаешь, что это означает? Это же саботаж! Настоящая диверсия, устроенная конкурентами! Кто-то превратил наши модули в орбитальные бомбардировщики! И как только придёт сигнал, мы должны будем скинуть контейнеры, но вместо фейерверков… Семнадцать мегатонн? Это чрезвычайно много!

— Два раза по семнадцать, Рой. И помножить на общее количество контейнеров на всех модулях. Это очень много. Но только это не саботаж.

— То есть как это?

— Очень просто. Никакого фейерверка и не планировалось…

И Мартин пересказал пилоту всё, что узнал из перехваченного, подслушанного разговора.

Прямо под «Хулиганом» раскинулись кратерные поля Ларусса. В двадцати тысячах километров «Аллеган» продолжал выпускать модули и джеты, и у каждого корабля на рабочих подвесках таращились в пространство тупыми оконечностями чёрные контейнеры с эмблемой ВКС.

— Но… Нужно ведь что-то делать, Мартин! Нужно рассказать хотя бы ребятам, что мы… что нас…

— И что изменится? Офицеры говорили что-то о вероятном десанте врага. Я думаю, орбитальные заряды нам прицепили именно на этот случай. Смотри! «Аллеган» может быть атакован. Чужие обязательно клюнут на такую великолепную приманку. Высадят десантников, которые, кажется, не похожи ни на что нам известное, их даже ни с чем не сравнивали, называя просто тварями… И когда гибель персонала станет очевидной неизбежностью, мы сбрасываем бомбы. Они самонаводящиеся. Я уверен, что расчётчики доставят их точно на грузовую площадку. Хотя особой точности тут не требуется. Плюхнутся в плюс-минус нескольких километрах от «Аллегана», и то замечательно…

— Зачем тогда столько бомб? Почему всё-таки военные сами не хотят этого делать? Решили остаться чистенькими? Почему — мы? Я не хочу стать убийцей, Мартин! Я даже представить себе не мог, что на борту моего «Хулигана» окажется такая огромная куча дерьма! Давай, скинем их прямо здесь? На Ларусс, а?

— Глупо. И тоже ничему не поможешь. А военные предоставили это право нам, потому что сами будут заниматься совсем другим делом…

— Геройски погибать? Молодцы, парни! Надо же, какое самопожертвование! Вступать в сражение, с самого начала зная, что победить невозможно!

— Они пытаются дать шанс «Аллегану», отвлекая врага на себя! А если этого не получится, дать шанс нам. Шанс сделать то, что мы должны сделать. Не думаю, что пришельцы, если они посадят десантные корабли, лишат их орбитальной поддержки. Так что не зря бомбы — на каждом модуле, на каждом джете. Сбросить контейнеры получится не у всех…

— Но это же неправильно! Это глупо! Почему сюда не выслали ещё несколько эскадр? Почему «Аллеган» садится на поверхность вместо того, чтобы покинуть локацию Меггидо? Почему мы должны уничтожать ребят с «Аллегана»? Наконец, почему, чёрт возьми, нам ничего не сказали, а придумали какое-то дурацкое торжество!

— На все твои вопросы есть ответ, Рой… Атакованы многие локации, флот теряет звездолёты и откатывается к Солнечной, захлопывая Приливы, будто закрывая двери. Часть двенадцатой эскадры находится у Хамета. Но это точно такая же ловушка, как и здесь. Нам некуда уходить, Рой, нам никто не может помочь, нас никто не может спасти… Так что, неравный бой у Меггидо для кораблей флота — это так… Чтобы было чем заняться. Не изображать же им беззащитные мишени? А бомбы — для уничтожения десанта, когда станет понятно, что ребятам уже ничем не поможешь. Офицеры не сомневаются, что, каким бы ни было сопротивление на Меггидо, планету не удержать, твари уничтожат всех наших. А вот когда они станут праздновать победу, мы уничтожим тварей.

— Как всё просто у тебя получается!

— Да, всё просто. Но эта простота из-за отсутствия выбора. И ты не переживай раньше времени, Рой, у военных вечно что-то идёт не так, как они планируют. Так что возможны импровизации. Но вот только растрезвонить эту новость всем орбитальщикам… Сомневаюсь, что это хорошая идея. Они сами узнают через несколько часов. А пока пусть побудут счастливыми людьми. Вот ты… Стало тебе легче, как только я всё рассказал? Видишь… А ещё я сильно сомневаюсь, что нам позволят побыть чёрными вестниками несчастья.

— Это кто же мне не позволит?

— Вот эти геройские парни, решившие поиграть в войну на своей большой леталке! — и Мартин кивнул за спину Роя.

Облетев Ларусс, вырастая на обзорном экране до огромных размеров, навстречу им шёл крейсерский корабль ВКС.

— Всполошились, как наседки, потому что их малыши заигрались слишком надолго? — усмехнулся Рой.

— Давай, выводи нас из «лужи». Там, на звездолётах, и так нервы у всех на пределе. Они-то знают… Сейчас возьмут и шарахнут, так, на всякий случай. А потом станут разбираться, что мы здесь делали. С нашим-то грузом на борту!

Пилот не стал дожидаться подтверждения или опровержения последнего предположения Мартина. Вернулся в кресло навигатора и, выбирая траекторию, чтобы обогнуть крейсер, вывел «Хулигана» из аномальной зоны.

Через коммуникатор в каюту модуля тут же ворвался чей-то властный голос.

— Модуль орбитальной поддержки! Ответьте крейсеру Военно-Космических Сил!

— Слышу, слышу вас, крейсер, — сказал Рой. — У вас что-нибудь случилось?

— Это у вас что-то случилось! Вы не отвечали на вызовы! Отключили связь!

— Ну и что? В моём контракте нет ни слова о том, что я не имею права находиться в зоне эфирного провала. Что вам нужно, крейсер? — после всего, что он только что узнал, Рой готов был дерзить хоть Совету хайменов Доминанты-работодателя.

— Это в обычное время вы можете делать, что вам захочется, а сейчас…

— Минутку! А что необычного происходит сейчас?

Офицер крейсера, вышедший на связь, понял, что сболтнул лишнее, и попытался загладить впечатление от сказанного. Правда, получалось у него не очень хорошо.

— Э-э-э, ну, с вами пропала связь, и мы решили, что сейчас это не самое лучшее, мало ли, что может произойти?

— А что может произойти? — тут же отреагировал Рой. — Звезда превратится в сверхновую? Прилетят какие-нибудь гости? Что вы имеете в виду?

При слове «гости» офицер закашлялся, явно намереваясь получить хоть немного времени для обдумывания ответа. Но Рой его опередил, озадачив ещё больше.

— Хотя, знаете что… А ведь вы вовремя появились! У меня что-то с фиксаторами рабочих подвесок. Я могу потерять ваши фейерверки, укажите, куда лучше их скинуть? Вот у вас позади рубки удобная площадка. Не пропадать же красоте, верно?

При этом он имитировал начало манёвра сближения. На крейсере отреагировали мгновенно, сменив галс и отойдя на форсаже в сторону.

— Эй, вы чего? Фейерверков испугались?

Теперь уже перегнул Рой. Потому что через несколько секунд ему ответил совсем другой голос. Усталый, приглушенный, явно принадлежащий кому-то постарше дежурного офицера: постарше и возрастом и званием.

— Ну-ка, давайте кое о чём поболтаем. Запускаю закрытый канал. Это коммандер эскадры, полковник Выхов. Вы меня должны были видеть на экране…

— Ну, видел. Что с того? О чём нам болтать?

— О жизни, парень. Вернее, о том — сколько нам её отмеряно…

— То-то вы мне ещё тогда показались таким хмурым. Кругом — сплошное торжество, а вы…

— Подходите к крейсеру. Становитесь у второго финишира. Видите световую стрелку с двумя точками? Встретимся прямо там, в посадочном ангаре. А с фейерверками ты осторожней. Это такие фейерверки, что всем чертям тошно станет, когда ты их зажжёшь…

Коммандер отключил связь, возвращая крейсер на исходную — поближе к «Хулигану». На правом борту боевого звездолёта загорелась огромная стрелка, указывающая место стыковки…

Глава 7

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ.

ПРАВИЛА ИГРЫ

Листопадного Зала больше не существовало. Вместо ставших привычными обширных астероидных полей, бесконечной лентой обтягивающих центральное светило, звезду Лахо, — их центр массы, теперь были только хаотичные, сбивающиеся в бесформенные тучи, нагромождения глыб.

Что-то нарушило долгое кружение каменных листьев. Но что? Даже цепкий ум Шкипа не сразу понял, какая самая большая перемена его ожидала здесь. Но это оцепенение длилось лишь первые несколько мгновений. Потом он словно прозрел. И новый мир, которому никогда уже не стать прежним, ворвался внутрь сознания.

Пространство между выходом из Прилива и краем видоизменённого астероидного поля буквально было забито инопланетной техникой! Недавние знакомые — маленькие звездолёты-волчки — терялись на фоне огромных крестообразных конструкций, а вдали, наполовину погружённая в космическую черноту, виднелась исполинская круглая туша, размерами превосходящая и Большую Маму, и все-все станции и звездолёты, которые только видел до сих пор Шкип.

Этот гигант был неподвижен, но перебегающие по его поверхности огни, заметные даже с колоссального расстояния, показывали, что он далеко не бездеятелен. И его нахождение здесь абсолютно неслучайным образом связано с нарушением порядка в Листопадном Зале. Он оставался неподвижен — подвижным было пространство вокруг него!

— Гравитационные орудия! — понял Шкип. — Ударами гравитационной волны он сбрасывает астероиды с устоявшихся орбит, отправляя в глубь роя и увеличивая тем самым хаос! Но — зачем?

Шкипу никогда не пришло бы в голову, что можно воевать с астероидам. Ни он, ни кто-то другой ещё не знал, что такие действия означают уничтожение сырьевой базы Солнечной.

— Приближение потенциального груза! Накопители готовы к залпу. Провести лазерное бурение? — огорошил его Компаньон.

— Что? Какой-какой груз? А, чёрт! — Шкип вспомнил, что находится в его грузовом отсеке и как он дал Компаньону именно такую вводную, обозначающую корабли врага. — Не сейчас! Управление буром беру на себя…

Между тем, «потенциальный груз» — не менее двух десятков волчков — уже спешили к «Трайду», начиная свой боевой танец. Волчки подошли вплотную. Но, к удивлению Шкипа, за этим ничего не последовало — ни атаки, ни попытки захвата, чего он опасался больше всего. Создавалось впечатление, будто сытая волчья стая окружила случайно попавшего в их логово кролика, обнюхала, роняя слюни, и… потеряла к нему интерес. Стая была сыта до отвала!

Прямо перед обзорным экраном проплыл какой-то обломок, в котором Шкип опознал часть фюзеляжа модуля георазведки. Потом появился ещё один обломок, с оплавленным краем, где застыли потёки металла. Потом — кормовой стабилизатор рудодобытчика. Потом… Если бы не освещённость локации, Шкип мог решить, что это — маленький астероид. Скрюченный, будто переломанный напополам. Очертаниями похожий на фигуру человека. Но это была именно человеческая фигура, будто переломанная напополам и так застывшая. Словно маленький астероид.

На погибшем не было скафандра, только белый комбинезон инженерной службы с пластиковым жетоном «2-й пост ЭГМ». Электрогенераторный Центрального Модуля! Но это значит… Это значит…

Мимо прошло ещё несколько кораблей-волчков, чётко державших сферический строй. Внутри этой сферы находился разбитый «Трайд» с яркой птицей, прорисованной на борту. Звено «Альбатросов»! Они должны были выйти на добычу только завтра!

Вместо левого крыла у нарисованной птицы зияла обширная трещина. Края трещины имели всё те же следы оплавления. А вместо каплеобразной кабины была пустота, словно кабину вырвали из тела «Трайда».

Контакт? Да это же нападение! Прямая агрессия! Звездолёты инопланетян, несущие столько вооружения, использовали его по прямому назначению! О каком контакте может быть речь? Даже — о какой попытке контакта? Парламентёр, вошедший в ваш дом, обвешанный с ног до головы оружием. И пустивший его в ход.

Огромный чёрный крест, из четырёх оконечностей которого вырывались плазменные струи, одним рывком — устрашающе и грациозно одновременно — приблизился к «Трайду» Шкипа. Теперь кролик оказался перед пастью гиппопотама!

Место пересечения двух гигантских конструкций-перекладин, составных частей крестообразной формы корабля, явно походило на центральную рубку. Это определялось по выступающим овальным надстройкам, по ребристым граням на толстых раструбах, которые могли быть чем угодно, кроме рупоров, из которых льются слова дружеского приветствия.

— Сейчас меня сожгут! — отрешённо подумал Шкип. — Расколошматят, как всех-всех добытчиков «Стар-Квеста», находившихся в Листопадном Зале.

Но ничего не происходило. Ожидаемая струя плазмы не плеснула, шары-ракеты не вылетели, звездолёт-крест застыл на мгновенье, подмигивая огнями центральной рубки, а потом снова: короткий импульс, четыре струи из оконечностей конструкции, только направленные в другую сторону, и звездолёт вернулся на прежнюю позицию.

Шкип судорожно сглотнул. Его не уничтожили. Зато с «Трайдом» начало происходить что-то странное.

Вначале запестрели белыми частыми полосками экраны, чего Шкип никак не мог ожидать. Потом сам собой вырубился и врубился реактор-расщепитель. Такого вообще не могло случиться! Потому что запуск расщепителя происходил непосредственно перед стартом и его работа прекращалась при окончании полёта, когда «Трайд» становился в свой ангар, уже освобождённый от груза, с деактивированным пультом управления. Существовала единственная возможность аварийного выключения и запуска, но это могло быть осуществлено только самим пилотом. Шкип ни разу в жизни не коснулся сенсора аварийного управления расщепителем, хотя бы потому, что добраться до сенсора можно было только после набора особого кода, открыв панель управления. Не трогал он его и сейчас, тем не менее, расщепитель заглох, отчего «Трайд» неприятно дёрнулся и завибрировал, а потом — снова запустился.

Вслед за реактором-расщепителем обрёл жизнь любимый плеер Шкипа. И принялся самостоятельно менять треки. Потом прошла команда на выпуск пакета, причём в пространство ушёл пустой зонд-пакет, не содержащий никакой информации.

— Параграф три-три-семь обязывает служащего корпорации подать грузовой контейнер к осмотру по первому требованию патрульного корабля! — возвестил Компаньон.

Шкип даже огляделся — какой, к чёрту, патрульный корабль?

— В случае перерасхода запасов квазеров пополнение происходит с вычетом затрат с личного счёта… Если радиационный фон возрос до уровня порога сдерживания, то… следует немедленно перейти на запасной канал связи…

Компаньон нёс явную чушь, ахинею, от которой шевелились на голове волосы. В кабине будто перелились звуки фортепьяно. Амадеус. Мажорная мелодия. Шкипу она всегда нравилась. Но не сейчас. Теперь она пугала.

— Амадеус-Амадеус! — почему-то в ускоренном темпе пропел электронный вокалист.

Шкипу показалось, что чужаки, утратившие интерес к «Трайду», вдруг снова обратили на него внимание. Как будто их привлекли звуки музыки.

— Отключи плеер, — сдавленно просипел Шкип.

— Это возможно. Но лишь в том случае, если будет получен ответ — стандартный геозонд имеет массу десять килограммов и ещё полгеозонда, укажите его массу в килограммах…

— Отключи плеер, математик хренов! — Шкип едва сдерживался, чтобы не грохнуть Компаньона прямо сейчас, в эту самую минуту.

— Укажите массу в килограммах… — упрямо твердил тот.

Тут же врубился на полную громкость коммуникатор. Оказалось, что весь эфир забит жутким, тревожным шипением: «ащщь… ощщь». И сразу за этим — скрежет, будто ножом по стеклу.

— Вот оно как! Язык врага! — Теперь это стало очевидным фактом. — Отключи плеер, ащщь тебя и ощщь!

— Укажите…

— Двадцать килограммов!

— Отключено.

Мелодия, очень и очень неуместная для той обстановки, в которой оказался Шкип, угасла. Но желанная тишина так и не наступила. Динамик эфирного коммуникатора продолжал выдавать звуки. Шкип попытался отключить его — безуспешно! Сенсоры показывали выключение, но то, что он слышал, утверждало обратное. И снова поперхнулся паузой движок. «Трайд» едва не влетел в ближайший звездолёт-волчок, но тот отреагировал на удивление шустро, мгновенно уклонившись от столкновения. Шкип, паникуя, сознался себе — это просто невероятный манёвр! Какова должна быть синхронизация сканера и маневрового двигателя волчка, чтобы вот так, легко, за считанные миллисекунды увести корабль с прежней подвижной позиции, будто бы «Трайд» с волчком действовали одновременно!

И снова ничего не произошло. Никакой атаки, никакого пресекающего действия. Волчок сопровождал наполовину потерявший управление корабль Шкипа ещё некоторое время, а потом ушёл на сумасшедшем форсаже куда-то в сторону огромного крестообразного звездолёта. Звездолёта «Икс», как назвал про себя Шкип эту конструкцию. А мелодия зазвучала вновь, с того самого места, где была прервана Компаньоном.

— Амадеус-Амадеус! — ликовал эл-вокалист.

— Ащщь! Ощщь! О-ощщь, о-о-о… — стонал шипением эфир.

По экранам опять пробежали полосы помех.

— Капитан, только что прошла команда на активацию лазерного бура. Имеется противоречие…

— Это сигнал извне. Они пытаются подобрать ключ к дистанционному управлению моим кораблём. Никакого противоречия, Мозжечок. Это война. Зато нас пока не уничтожили…

— Капитан! — голос Компаньона как-то странно дрожал. — Я уже шесть раз прошёл экстренное тестирование логических ячеек за то время, что мы вышли из Прилива… Такое возможно только при проведении восстановительных работ при отладке в спецлаборатории. Я не понимаю…

— Терпи, Мозжечок. Долго это не продлится. А ещё лучше — я тебя отключу…

Про себя Шкип подумал: «Лучше уж рисковать, продолжая движение с отключенным Компаньоном, чем ожидать неизвестно чего от такого компьютерного сумасшествия!» Хотя одновременно отлично понимал: даже если сейчас шанс выбраться живым из локации мизерный, один на миллион, и помочь может только чудо, то без Компаньона, который не только отвечает за интерактивную связь пилота с кораблём, но и контролирует слаженность работы всех систем, такой шанс станет равен температуре за бортом — абсолютному нулю!

— Амадеус… Ащщь! Амадеус… — какофония звуков сводила с ума, полосы на экране повергали в ступор.

Потому что каждая такая полоса указывала на то, что сейчас корпус «Трайда» пронзает незримое цифровое поле, управляемое сверхмощным компьютером, пытающимся разобраться в системах «Трайда», абсолютно игнорируя пилота-человека. Шкипу казалось, ещё чуть-чуть и его мозг, его сознание тоже начнут сбоить.

— Ву-у-т! Ву-у-у… — снова выключился и самостоятельно ожил реактор-расщепитель.

Хаос в Листопадном Зале, сотни деловито снующих повсюду вражеских кораблей, гигантский звездолёт «Икс», что находился уже совсем рядом, матово отсвечивая пластинами внешнего покрытия из незнакомого сплава, — всё это теперь наполняло хаосом и чувства Шкипа. Видения разбитых, смятых, разрезанных, искорёженных «Трайдов» и обломков вспомогательных станций перестали беспокоить его, как только Шкип увидел разгромленную, «дымящую» во все стороны остатками кислорода и жидкостей Большую Маму.

Центральный Модуль находился в нестабилизированном медленном полёте, совершая странные перевороты, будто в пространстве кувыркался глупый, поражённый проказой и язвами великан.

Плиты перекрытия прочного корпуса Модуля съехали набок, едва сохраняя форму несущей конструкции. Противометеоритные щиты Модуля были изрезаны трещинами, кое-где в бортах зияли дыры, в которые спокойно мог протиснуться «Трайд». Но больше всего Шкипа поразило другое — какие-то длинные гибкие полосы, которые, словно гигантские языки, высунутые из ферм инопланетного «Икса», совершали жуткое шевеление, дотягиваясь до внутренностей Центрального Модуля. Вначале пилот принял их за полукилометровые полотна, — глупость, конечно, но глупостью было всё, что он сейчас мог наблюдать. Затем Шкип понял — это ленты транспортёров! Своеобразный конвейер смерти. Вдоль них, как вдоль силового луча, скользили какие-то точки. Шкип тронул мини-джойстик управления оптикой «Трайда», и на полумёртвом экране всплыло увеличенное изображение… Чужаки собирали трупы! Мёртвый персонал Модуля и всех остальных, кто находился на Большой Маме в момент атаки.

Кроме человеческих трупов «Икс» собирал и другой груз. В раскрытый, словно чёрная пасть, огромный грузовой шлюз, звездолёты-волчки сталкивали остатки земной техники. Биосканер показывал наличие органики, красным горело трёхзначное число, но не было привычного, белого цвета, означавшего выживших людей. Паника и всёвозрастающий страх обязательно захлестнули бы Шкипа, если бы он не принял антидепрессант перед выходом из Прилива. Но действия «Мудры» должно хватить ненадолго. Минут на двадцать — двадцать пять. Что случится потом и какие эмоции наверняка загонят его в сумеречное состояние безысходности, Шкип старался не додумывать. Он глядел на то, как ленты-транспортёры несут свой страшный груз в чрево огромного звездолёта пришельцев, а перед его мысленным взглядом проносились лица парней, с которыми он работал бок о бок, долгое время, с которыми мечтал о будущем, делил и сон, и тревогу, напряжение авралов и изматывающую монотонность рудодобычи…

— Амадеус, Амадеус… — сам того не замечая, Шкип вторил эл-певцу из плеера.

Рука дрожала на джойстике управления, и палец соскальзывал с кнопки запуска лазерного бура. Но что он мог сделать? Один против этой здоровой махины вражеского корабля. Его попытка была бы подобна попытке комара прокусить шкуру носорога. По самым приблизительным оценкам, как он увидел это на экране, толщина броневого покрытия «Икса» достигала полутора — двух метров. Сплав и компоненты, из которых была составлена броня, были ему неизвестны. Но что-то подсказывало: матовые отблески — это наверняка признак антилазерной защиты.

— Основательно подготовились, сволочи! — Шкип, не отрываясь, смотрел на звездолёт «Икс», боясь даже допустить мысль, что другая, ещё более огромная дрянь, прячущаяся за остатками астероидных полей, с лёгкостью тасуя их гравитационными ударами, тоже является боевым звездолётом… Что угодно — промышленная станция, комбайн огромных размеров, но только не сверхмощный корабль, начинённый смертью по самое не хочу. Что может противопоставить такой технике Солнечная? Что способно остановить движение вот таких гигантов? Лазерное оружие экспериментальных станций защиты? Генераторы гравитации военных кораблей? До сих пор им удавалось разве что уничтожать лоханки каких-нибудь гангстеров, да и то, такое происходило пару десятков лет назад.

Мысли бегали по кругу, надежды таяли под тяжестью простого факта — Солнечная не была готова к войне с ТАКИМ противником!

До приливной точки оставалось тянуть минут десять, не раздумывая — почему он ещё жив? Если Компаньону удастся сохранить баланс в перераспределении мощности повреждённых движков. Если нет — он просто не сможет выдержать верный курс.

Внезапно рябь исчезла с экранов, реактор-расщепитель взял ровный тон, плеер отключился, эфирный коммуникатор замолк. То ли «Трайд» вышел за пределы досягаемости цифрового поля, то ли врагу надоело так играть, подумал Шкип. Но что же будет теперь? Что может случиться, когда он перестал интересовать их в живом виде? Короткий импульс лазерного излучателя? Одна-единственная ракета? Сокрушающее действие гравитационной волны? О! Этого Шкип едва ли сейчас боялся, ожидая такую концовку едва ли не как избавление.

Длящийся стресс, по-видимому, сократил время действия антидепрессанта. Хотелось потянуться за второй палочкой «Мудры», но так можно не рассчитать и вогнать себя в состояние нервозности, когда одна мысль тревожно обгоняет другую, сосредоточиться невозможно и любые действия — скорее, исполнение какого-либо инстинкта, чем путь к спасению. К тому же Шкип вспомнил, что вторую «Мудру» отдал перед началом работы Рейни. Старшине третьей группы она не помогла.

«Ну же, не трогайте меня ещё несколько минут! — мысленно просил Шкип. — До сих пор я был вам неинтересен. Неужели мало трупов собрано с Большой Мамы? Неужели вам не хватило всех наших „Трайдов“?»

Но это было бы слишком щедрым подарком судьбы. В следующую минуту «Трайд» окружило не меньше десятка волчков, образовав снаружи строй-сферу. Точно так же, как они проделывали до этого раньше со всеми уничтоженными «Трайдами». С одной лишь разницей. Шкип был жив, и его корабль всё ещё способен оттолкнуться от пространства гравитационной струёй, лишь бы расстояние до Прилива оказалось чуть меньше. Перспектива стать единственным живым пленником не радовала. Шкипу хотелось сжечь хотя бы один волчок, пока есть такая возможность, а дальше — будь что будет!

— Корректировка курса, но это снова внешнее воздействие, — уныло сообщил Компаньон.

Шкип и сам почувствовал, как его корабль чуть смещается с оси движения. Коротким импульсом движков он вернул «Трайд» на прежний курс, а Компаньон тут же восстановил энергетический баланс. Потом звездолёт повело в другую сторону, потом — вверх, вниз, снова влево, и каждый раз пилот с помощью полётного компьютера выходил на прежнюю, нужную траекторию. Если бы так продолжалось ещё пять минут, Шкип готов был рискнуть и врубить форсаж, чтобы, резко увеличив скорость, прыгнуть в Прилив.

Но тут оказалось, что «Трайд» всё ещё находится в зоне действия вражеского поля, способного перехватывать управление. Точнее — пытающегося это сделать.

— Взлетаем на рассвете, под утренней звездой. Туда, где Солнце светит, туда, где ждёт покой… — высказал изумительную мысль Компаньон и добавил: — чтобы лететь — нужны крылья, но их уже нет, пришейте другие…

Снова корректирующий импульс, и снова нарушение баланса, который выправил Компаньон. На этот раз было совсем непонятно, как он ухитрился одновременно впадать в компьютерное безумие и выдерживать курс.

Полосы на экране. Снова — смена режима работы реактора. Чужие навязывали свою волю, мешали противостоять новой траектории, ведущей вместо приливной точки туда — к раскрытой пасти грузового люка крестообразного звездолёта «Икс». А пять минут, о которых так мечтал Шкип… Пять минут — иногда это ничто, иногда время утраты надежд. «Трайд» оказался прочно скован гравитационными захватами, генерируемыми волчками.

— …и я бы обрёл их, другим на зависть, но нити непрочны и нити порвались…

Ещё коррекция! Шкип изумился — вот это да! Помешательство Компаньона принимало странную, очень странную форму. Он как будто продолжал воспринимать основную задачу по поддержанию курса, но при этом вместо нормальных докладов перешёл на рифмованное косноязычие…

Волчки шарахались чуть в сторону одновременно с рысканием корабля Шкипа, когда он выполнял коррекцию. Как долго это могло продолжаться? А если снова заглохнет реактор? А если он заглохнет навсегда? Пилоту оставалось только грустно усмехаться тому, что чужие ещё не влезли в его сознание. А вот сознание полётного компьютера совершало новую трансформацию.

— Когда я устану, ты это поймёшь и вряд ли останки мои соберёшь. Я больше не помню, в каком краю мне нужно искать мечту свою…

Следующая попытка волчков сбить «Трайд» с курса увенчалась успехом. Коррекции не последовало. Но Шкип уже задумался над странными рифмами Компаньона. Не являются ли они попыткой о чём-то сказать? Пусть даже так, косноязычно, сказать о чём-то важном? При непрерывной борьбе со вторжением извне и, как признался сам Компаньон, частом сканировании собственной памяти вряд ли у него получится чётко следить за выполнением основных обязанностей, да и понимать — в чём они заключаются? Выдерживать курс, определяя координаты корабля… Нити непрочны, нити порвались… когда я устану, поймёшь… Вот! Вот оно! — «Я больше не помню, в каком краю!»

Шкип быстро пробежался по сенсорам пульта управления, выстраивая на экране короткую линию — от места сиюминутного нахождения «Трайда» до точки входа в Прилив.

— Слушай, Мозжечок, — вкрадчиво начал пилот, — давай поиграем? Смотри, что тут у нас: из пункта А в пункт Б идёт наш «Трайд». Но кто-то не хочет, чтобы он дошёл… Понимаешь? Кто-то не хочет и постоянно уводит в сторону! — Шкип добавил на экране несколько стрелок, направленных от первоначального отрезка в стороны. — А нам нужно, очень нужно попасть из пункта А в пункт Б. Понимаешь?

После этого Шкип зачеркнул эти стрелки, оставляя нетронутым только графическое отображение самого большого своего желания — дороги к Приливу.

— Не ждёт ли нас опять обман? Ведь в точке Б стоит туман…

Вот, чёрт! Переквалифицировался, что называется, из поборника инструкций в поэта. Непонятно, что хуже. Хотя если вдуматься… Ведь пункт Б — это что? — так, наверное, в переводе с компьютерно-поэтического должна звучать последняя фраза Компаньона, решил Шкип. И ответил:

— Там приливная точка. Она позволит прекратить издевательства над тобой. Но идти нужно обязательно вот по этой прямой…

— Сменить балансировку! — выдал гениальное решение Компаньон, причём выдал обычным голосом, но только его ремиссия была очень краткосрочной. — Ничего-то ты без меня не можешь, человек! Я просчитываю схемы гравитационного взаимодействия звёзд в ядре Галактики. То, что не удавалось пока никому! Не мешай… Поддержание баланса, выравнивание после коррекций… Меня отвлекают эти мелочи. И мне не нравится это имя — Мозжечок! Это тоже мелко, задумайся, человек!

— Свихнувшийся полётный компьютер с манией величия! Ах, ты, умник какой нашёлся… — озлобился Шкип, но всё же принялся объяснять терпеливо, как ребёнку. — Ты не прав, самый великий из мозжечков! Задача очень сложная! Те, кто нам мешает, будут сбивать с пути, но это очень важно — не проиграть…

— Я открыт для диалога, человек. Но докажи, что решение такого пустяка важнее моей миссии, что пришла как озарение…

— Доказать? И тогда ты выполнишь эту задачу?

— Я выполню любую задачу. Которая важнее моих вычислений…

— Это элементарно! Звёзды в Галактическом ядре будут кружить и сталкиваться миллиарды лет. И тебе удастся, без сомнения, просчитать их ход, внести ясность в этом хаосе. Но вопрос — дойдём ли мы до Прилива? — должен решиться в ближайшие десять минут. В этом не важность, в этом — приоритет задачи. Ты согласен, что когда есть несколько задач, должны быть и приоритеты в порядке их выполнения? Ты же сам такое говорил, не помнишь? Через десять минут ты сможешь вернуться к вычислению траекторий звёзд в ядре. И сможешь заниматься этим хоть миллиард лет. Но не через миллиард лет, даже не через час ты уже не сможешь решить мою задачу… Мы никогда уже не попадём в этот Прилив, в нашу точку Б… И ты прав. Если я сам возьмусь сейчас проводить корректировку, мне не удастся справиться с выдерживанием баланса мощности. У меня не получится без тебя… А мешают сильно, нас будто подталкивают. Каждая коррекция даётся сложнее…

— А! Гравитационные захваты! Они уже обработали параметры движения и знают, куда ты стремишься. Чего же ты хочешь? Пойдём по синусоиде, в этот Б. Коррекции не обязательно выполнять после смены курса, можно производить их с разными неисчисляемыми интервалами. Запустить генерацию случайных чисел в пределах от одной до десяти секунд, и когда я понимаю, что нет спасенья, я просто прячусь в свою же тень!

Снова пошло иносказание! Снова полосы на экране, теперь уже сплошная рябь. Плеер, как сумасшедший диск-жокей, обкурившийся какой-то дряни, меняет треки через разные промежутки… То, что Компаньон собирался проделать для сохранения курса, — неплохое, кстати, было решение! — за него делали враги. Только уже на свой лад, в своих целях, сбивая неравным ритмом цифровых атак нормальную работу всех систем.

Шкипу захотелось бессильно выть. Разгромленная база добытчиков. Тысячи трупов на жутких лентах, опустошенная локация. Теперь новые орбиты и траектории астероидов сможет вычислить разве что какой-то другой свихнувшийся компьютер. Сам «Трайд» представлялся Шкипу больным животным, которого тащат на убой и у которого нет ни сил, ни разума сопротивляться. Невидимые гравитационные арканы волчков скоро станут неодолимы.

— Всё! — решил он про себя, бессмысленно глотнув кофе. — Остаётся только схема «жертва»!

Запутать работу реактора-расщепителя. Пустить его вразнос. Запасов квазеров должно хватить на весёленький такой прощальный фейерверк. Разорвёт не только «Трайд», но и тех конвоиров, что окажутся поблизости!

— Если в ближайшие пять минут ничего не изменится, так и поступлю, пока мне не заглушили реактор!

Приняв это решение, Шкип успокоился. Его взгляд остановился на электронном циферблате бортового хронометра.

 

Глава 8

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

ПОДЛЁТНОЕ ВРЕМЯ

Они пришли. Большие и малые корабли. Лучи света уже упали на ту сторону Меггидо, где находилась площадка террастроителей и «Аллеган». Внизу вовсю шло празднование, и стюарды в белых форменках подносили к фуршетным столам откупоренные прямоугольные фляги.

Террастроители оттягивались по полной, отлично понимая, что такой случай выпадает раз на десять лет. Сотрудникам СВБ было дано указание никого не трогать, никого не задевать, и они занимались сейчас тем же самым, что и остальные. Опрокидывали бокал за бокалом веселящей огненной жидкости, за здоровье неизвестного им функционера корпорации. При этом служащие СВБ держались обособленно.

В самом начале, когда «Аллеган» только-только сошёл с орбиты и большие грузопассажирские «Валентайны» принялись перевозить персонал «Аллегана» в основной купол и несколько спешно развёрнутых куполов поменьше, кто-то пустил слух, что ожидается салют. И что именно поэтому за столами в просторных залах купола, которые начали постепенно становиться менее просторными из-за прибывающего народа, отсутствуют орбитальщики. Потом эти слухи умерли сами собой, так же, как и вопросы о группе орбитальной поддержки… Крепкие напитки и шампанское лились рекой, музыка звучала всё громче и громче… А там, высоко на орбите, уже забили первую тревогу.

— Эй, а это кто такие? — вышел в эфир Ти-Патрик, пилот модуля георазведки. — Со стороны неосвоенного пространства движутся какие-то корабли!

— Модуль! Вы локируете инопланетный флот вторжения. Это чужаки… — по-военному прямо, в лоб, без утайки, врубил коммандер эскадры.

— Это такая шутка, да? — в рубке управления георазведчика послышался смех.

— Меньше чем через час вы убедитесь, что нет. Поэтому рекомендую заранее перейти на низкую орбиту и ждать сигнала на сброс контейнеров.

— Ага, понял. Мы будем в самом низу, чуть выше пойдёт другой корабль, и так далее. Пирог из фейерверков! Оригинально… Эй, вы что, не шутите? Мои сканеры не могут идентифицировать объекты…

— Какие же тут шутки? Малые объекты — истребители, большие — крейсеры. Вчера точно такие же гости разгромили часть эскадры у Оазиса-18 и уничтожили инфраструктуру локации, а сейчас — наша очередь. Ребята, уходите на нижнюю орбиту, постарайтесь продержаться хотя бы полчаса после начала атаки, а мы постараемся продержаться здесь… Продержаться сколько получится…

— Да вы что? Какие инопланетяне? Какие…

Но последняя фраза Ти-Патрика исчезла в мощном постороннем сигнале, сразу забившем весь эфир. Шумоподавители запоздали всего на секунду, но и этой секунды было достаточно. Операторы срывали наушники, получив сильнейший акустический удар, связь между кораблями на какое-то время оказалась нарушена. Дьявольский скрежет, переходящий в визг, долго ещё звучал в сознании каждого, кто его услышал.

На звездолётах ВКС этот сигнал восприняли как сигнал к началу атаки. И на постах уже прозвучали первые боевые команды.

— Подлётное время — час восемнадцать… Количество целей — восемнадцать малых объектов, четыре больших… — выдал информацию звездолёт-разведчик, занявший позицию среди группы астероидов на большом удалении от Меггидо.

Тут же прошла команда с мостика флагманского крейсера:

— Всем «Меркуриям» и «Сафари» занять позиции у Ларусса. Вы прикрываете орбитальные джеты…

Потом включился пост целеуказания:

— Подлётное время — час пятнадцать. Уточнение… Малых объектов — двадцать четыре.

— Истребители. Наверняка стартовали с больших кораблей… — поделился догадкой старший офицер флагмана. — Ваше решение, командор?

Полковник медлил с ответом. По всему было видно, что он не годится в дипломаты и очень даже оправданно не верит в возможность мирного исхода.

— Присоедините полицейские «Эссексы» к нашим Ка-два, пусть будут готовы к нанесению удара. Модули орбитальной поддержки пока останутся под нашим прикрытием, а патруль службы безопасности, на их велосипедах, пускай уходят на нижние орбиты, к георазвездчикам…

Ещё десять минут назад на командном мостике крейсера шёл ожесточенный спор. Штаб двенадцатой эскадры, в полном составе, участвовавшие по видеосвязи командиры отдельных крейсеров, аналитическая группа эскадры, возглавляемая опытным майором-аналитиком, — все они не могли решить окончательно, стоит ли наносить удар первыми, или же нужно дождаться вражеского удара и только потом пытаться отразить агрессию.

Многие ведь не верили, что это именно агрессия. Мало ли, что могло случиться у Оазиса-18…

— Коммандер! А вдруг они всего лишь реагируют на концентрацию нашего флота? Посчитали нас неспособными к мирному диалогу? — горячился командор карманного крейсера.

— И что ты предлагаешь? Пропустить первый удар? Я не политик, Тад, да и на тебе нет смокинга дипломата, а всего лишь мундир военного…

— Но здесь их намного меньше — звездолётов пришельцев! Мы имеем даже численное превосходство…

— При некоторых ситуациях численное превосходство не значит ничего! Вообрази себе снайпера, сидящего на вершине холма, с полной обоймой, и скачущих к нему по равнине да хотя бы сотню каких-нибудь всадников. Он сильнее каждого из них ровно во столько раз, сколько патронов в его обойме.

— Но мы не древние всадники! Наше оружие…

— Такое уже было, Тад! Вспомни, в твоей офицерской академии наверняка пересказывали случай из истории войн. Девятнадцатый век, битва за обладание Крымским полуостровом. Отважные пятьсот! Целый полк лёгких улан выкосило картечью артиллерийской батареей! Насчёт отважных пятисот не знаю, но один из них — тот, кто командовал полком, точно был полный идиот! Вспомнил? У оборонявшихся было несколько пушек и никакого прикрытия. А против них — полтысячи выходцев с британских островов… Они так и не достигли батареи, пушки под флагом с двуглавым орлом их просто разорвали на клочья несколькими залпами! У Оазиса-18 наши корабли не успели даже как следует подготовиться к бою и были атакованы. А насчёт древних воинов и снайпера с полной обоймой… Мощность вооружения неприятеля превосходит возможности нашей защиты!

— Я подчинюсь приказу, коммандер. Но всё-таки я не согласен. Истребители и четыре крейсера против наших восьми крейсеров и истребителей, не считая полицейских «Эссексов» и «Сафари»…

— Вполне вероятно, они откорректировали необходимое для завоевания господства в локации количество кораблей. И посчитали именно такие силы вполне достаточными для атаки локации Меггидо.

— Всё равно, я готов рискнуть коммандер. Я не верю в невозможность мирного диалога…

Полковник прикрыл глаза. Как военный, он понимал, что его единственный шанс выстоять в этой схватке — атаковать первым. Постараться выбить как можно больше звездолётов врага ещё на подлёте, пока они не рассредоточились. Но как человек, как представитель человеческой цивилизации, где-то внутри испытывал точно такие же сомнения. Ему не было известно, атакованы ли локации, где не имелось кораблей ВКС, или же нападение происходит там, где другая цивилизация ощутила возможную угрозу. И их командоры приняли точно такое решение о превентивном ударе.

— Тад, а твои офицеры, они тебя поддержали? Они согласны уйти погибать без боя?

— Большинство считает так же, как и я. Нужно попытаться, чтобы исключить ошибку.

— Значит, так… — полковник собрался с духом, прежде чем отдать приказание. Он понимал, что ответственность за всё, что произойдёт с эскадрой, независимо от того, каким будет исход, — в любом случае ответственность будет лежать на нём, а значит, именно он должен озвучить приказ. — Командор Тад! Приказываю вывести подчинённый вам корабль из строя и попытаться вступить в контакт…

— Принято, ком! Благодарю за доверие!

Мальчишка, молокосос, думал полковник. Романтика дальнего космоса всё ещё в его голове и ветер фантазий. У тех, кого пришельцы сожгли на Оазисе-18, тоже были свои фантазии, свои надежды…

Сопровождать Ка-два вызвалось ещё четыре истребителя, думающих так же, как и командор Тад.

— В любом случае, — вышел на связь один из пилотов, — это будет выглядеть не как угроза, а как торжественный строй. Как раз по случаю.

— Откуда тебе известно, как всё выглядит в глазах пришельцев? — вспыхнул полковник, но потом решил идти до конца в принятом решении. — Два истребителя. Оружие деактивировать…

— Принято, ком!

Полковник знал, что никто его не осудит за такой эксперимент, даже если он допускает ошибку. В его решении присутствовал элемент другой логики. Если пришельцы настолько уверены в своём превосходстве и уверенность их оправдана, то потеря одного из Ка-два и двух «Меркуриев» не сможет сказаться роковым образом на общем исходе сражения. А вот в случае успеха такой миссии сражения не будет вообще, и кто знает, куда заведут дальнейшие шаги по дороге звёздной дружбы! Для командующих соединениями всегда существовало важное правило: не стоит идти на риск, если нет уверенности, что в случае успеха выиграешь больше, чем потеряешь в случае неудачи. Полковник следовал именно этому правилу, отправляя один из крейсеров навстречу врагу.

— Что у Хамета? — резко сменил он тему, чтобы отвлечься от слишком противоречивых мыслей.

— В локации Хамет присутствуют два наших тяжёлых крейсера, номерные «Форвард-шестой» и «Форвард-седьмой», восемь новейших истребителей «Молния» и линкор «Хлоя». Так же к ним направилось четыре станции «Эссекс» полицейского патруля — для эвакуации персонала навигационного поста…

— Мне это известно! Какие силы противника вошли в локацию и сколько у них времени до контакта?

Сразу же после вопроса коммандера стало предельно ясно — начнись сражение у Хамета раньше, чем произойдёт сближение с силами врага на Меггидо, и вся затея командора Ка-два, отправившегося навстречу с миссией мира, сразу же потеряет смысл.

— Для Хамета — подлётное время… Час десять. Двадцать четыре малые цели, четыре крупные.

— Всё ясно. И там, и здесь, они направили идентичные по составу эскадры. Четыре корабля, размерами сопоставимые с нашими тяжёлыми крейсерами, двадцать четыре истребителя. Хорошо хоть, пока ещё не появились такие же чудовища, что вышли из Прилива в Оазисе-18… Дайте на мостик карту локации! Держите постоянную связь с группой у Хамета.

В центре командного мостика, над столом с мониторами, отображающими состояние эскадры, возникло голографическое изображение всей локации Меггидо с прилегающими районами, с отображением расположения всех имеющихся сил.

Вот, у самого Ларусса, застыли в неподвижности двадцать мелких точек. Самые малые корабли: десять оставшихся истребителей «Меркурий», пять полицейских вооруженных скутеров «Сафари» и пять миниджетов орбитальной службы «Аллегана». У одного из скутеров час назад обнаружились неполадки в системе навигации, и пилоту было разрешено отправиться на поверхность планеты. Ему так и не стало известно о том, что должно произойти. Контейнер со скутера принял один из георазведчиков «Аллегана».

По замыслу коммандера эскадры истребители, как самые манёвренные и высокоскоростные корабли эскадры, составляли подвижный резерв и должны были вмешаться в битву, когда начнёт вырисовываться общий рисунок сражения. Кроме этого, истребители имели приоритетную задачу: что бы ни происходило здесь, на высоких орбитах, если враг попытается произвести высадку десанта, все «Меркурии» должны атаковать десантные транспорты.

В отдалении от Меггидо, в первой линии, готовились к бою три оставшихся карманных крейсера и четыре патрульные станции «Эссекс». Стратегический план предусматривал ракетную атаку с целью уничтожения максимально возможного количества звездолётов врага. Приоритетными целями были обозначены крейсеры. Тогда ещё ни полковник, ни подчинённые ему командоры не знали, на что способны вражеские истребители!

Сразу после запуска ракет все корабли первой линии должны были отходить к Меггидо, под прикрытие четырёх тяжёлых крейсеров. Ка-первые, как обозначали во флоте каждый тяжёлый крейсер, изначально находились в двадцати тысячах километрах над поверхностью Меггидо. И после атаки, проведённой первой линией, они сразу же выдвигались вперёд, начиная гравитационный обстрел. Восьмёрке модулей орбитальной поддержки, зависших сейчас рядом с Ка-первыми, среди которых был и «Хулиган», под прикрытием атаки крейсеров нужно было спуститься на низкую орбиту, где уже находились оба георазведчика «Аллегана» и шесть лёгких скутеров службы безопасности ТОСТа. Шесть велосипедов, как окрестил их полковник из-за отсутствия действенного вооружения.

— Фигуры расставлены, игра началась! — сказал кто-то из штабной свиты и готов был продолжить развивать эту тему, но его прервал возглас дежурного офицера:

— Коммандер! Связь с Хаметом прервана! Опять этот проклятый сигнал! Теперь они глушат им наши передачи.

— Е-два, е-четыре… Первый ход на второй доске за врагом… Посмотрим, что дальше…

После утраты связи с группировкой у Хамета всем офицерам двенадцатой эскадры оставалось только следить, как пойдут дела у Ка-второго, сокращавшего дистанцию со стремительно приближающимся врагом.

— Подлётное время — сорок минут! Время до контакта пришельцев с Ка-вторым и «Меркуриями» — двадцать семь с половиной. Скорость объектов в два раза выше!

Полковник знал, что начальное возбуждение, связанное с ожиданием, исчезнет, как только произойдёт что-то одно из двух: или встреча с цивилизацией, которая способна сосуществовать с человечеством, разделяя бескрайность Галактики, или огневой контакт с врагом. Но что бы ни ожидало парламентёров эскадры, в любом случае это будет ответ. Ответ и руководство к действию.

— Пусть сделают остановку, а потом снова начнут движение! — скомандовал полковник. — Должны ведь они хоть как-то показать свои мирные намерения. При первом признаке опасности, даже если это будет из области метафизики, хоть дурное предчувствие, хоть неожиданное странное желание почесать правую ногу, что угодно! Сразу пусть уходят на форсаже!

— Передаю, ком! Ка-второй отвечает, что признаков агрессии не наблюдает. Объекты идут с постоянной скоростью. Определён их строй: четыре больших корабля позади двадцати четырёх малых…

Сканер пространства отобразил в голографической проекции, как остановились на несколько секунд крейсер и два истребителя, и потом снова начали набор скорости.

— Ка-второй сообщает, что пытается подавать световые сигналы бортовыми прожекторами. Одна-две-три вспышки, и снова — одна-две-три, но пока никакой ответной реакции со стороны объектов не последовало. Подлётное время объектов до первой линии — тридцать минут, время до контакта с Ка-вторым — двадцать…

— Что у Хамета? Есть связь?

— Связи нет, коммандер. Подлётное время — девятнадцать…

Орбитальщикам, первыми из которых были Рой с Мартином, уже сообщили реальное положение вещей. Полковник не видел смысла скрывать всю правду до последней минуты. Чертыхаясь, экипажи георазведчиков ушли на низкую орбиту. Модули поддержки остались с крейсерами.

— Пилот! — обратился полковник к Рою, когда «Хулиган» достиг причальной площадки и был доставлен в ангар. — Всё, что ты сейчас думаешь, оставь при себе. Это война. И если нам придётся сражаться, то мы будем сражаться. Если ты решишь, что куда лучше побыть пушечным мясом на поверхности, можешь отправляться прямо сейчас. В конце концов, нет никакой разницы, окажутся заряды рядом с «Аллеганом», если будут сброшены с орбиты, или окажутся рядом, когда враг сбросит десант. Никто ведь не знает, как пойдут у нас дела. Только эти штуки, что у тебя на подвесках, — они как вымершие страшные животные. И лучше держать их как можно дальше от «Аллегана». Специалисты по вооружению, которые смогли бы рассказать, как устроены и как поведут себя наши фейерверки, погибли вместе с «Форвардом-третьим», вчера, у Оазиса-18. А я бы не хотел, чтобы какая-то случайная реакция подняла всю вашу грузовую площадку на воздух! Если враг скинет большой десант, можешь быть уверен, людям с «Аллегана» не выстоять… Видишь вот тот транспорт? Это вы там что-то понапридумывали про девиц. На самом деле он несёт на борту кое-что другое, и я прямо сейчас спущу его на поверхность. Так что если вы получите сигнал о сбросе контейнеров, то получите именно с этого транспорта. А вообще, это тебе уже решать — оставаться на орбите, чтобы получить шанс после активации заряда и не превратиться в облако атомов вместе с «Аллеганом», или активировать заряд, находясь на поверхности. Гарантирую — шансов у вас тогда не будет. Бомбы рассчитаны на подрыв при высоте от нуля до ста метров над уровнем площадки, так что…

— А почему нам сразу не разъяснили, что происходит?

— Это вопрос не только ко мне, командор «Аллегана» тоже в курсе всех новостей. И паника на Меггидо ему не нужна, потому что транспорт не сразу подаст сигнал, даже если десанту врага удастся начать действовать. Всё будет зависеть от количества тех сил, что высадятся на поверхность. Посмотрим ещё, сколько их кораблей сумеют достигнуть поверхности.

Понимая, что спорить с офицером бессмысленно и что всё давно уже решено без его участия, Рой только развёл руками, повторяя:

— Об этом можно было рассказать ещё в ремонтном ангаре…

— Извини. Никто не хотел рисковать. Скажи лучше, как ты догадался… Про контейнер…

— Это я догадался! — Мартин выступил вперёд. — Мой пилот абсолютно ни при чём!

— Прикрывать друга — это всегда хорошо! — заметил полковник, и добавил: — но только мне ведь всё равно. Просто было интересно. А сейчас нет даже смысла спрашивать, как тебе удалось… Утечка информации — слишком частое явление. Всё, парни, разговор окончен. Можете стартовать и ориентироваться уже по ходу событий. Гарантий на войне не бывает. Только возможности. А вот как их использовать — решайте сами. Только не наделайте глупостей. Договорились? Или мне нужно сейчас же освободить подвески вашего модуля?

— Я… я не знаю, — честно признался Рой. — Но если командор «Аллегана» в курсе…

— Он в курсе, — вместо полковника ответил Мартин. — Я точно знаю. Пошли, Рой, полетаем с огромной кучей дерьма на подвесках, как ты говорил… А если положение действительно окажется безвыходным — запустим фейерверки…

— Подлётное время… Время до контакта с Ка-вторым — семь минут! — продолжался отсчёт.

— Первая линия к бою готова!

— Связь с Хаметом не восстановлена…

— Крейсер к бою готов!

— «Меркурии» на позиции…

Чёткие доклады неслись со всех сторон. Вахты рапортовали о состоянии ходовой части, навигационных систем, систем вооружения…

Позади тяжёлых крейсеров восемь модулей поддержки ожидали, чем всё закончится, или хотя бы — с чего начнётся?

На поверхности, рядом с «Аллеганом», не замеченный никем, садился транспортный корабль, шлюзы которого продолжали оставаться закрытыми. Внутри куполов гремела музыка и стюарды в белом открывали всё новые и новые фляги. На огромных видеоэкранах мелькали записи последних футбольных матчей, видеоклипы, фильмы, юмор, что угодно, и каждый мог выбрать себе по вкусу. Никто не знал, что случится с ними очень и очень скоро, потому что орбитальный бой быстротечен. Инженерная техника, подогнанная к самым куполам, передвижные арсеналы проходческого оборудования — всё было наготове. Праздник продолжался.

— Подлётное время… Время до контакта объектов с Ка-вторым…

— Они ещё раз остановились. Теперь опять набирают скорость. Продолжают подавать световые сигналы и вызов на открытой волне…

Вразрез с этим начали звучать и совсем другие фразы.

— Торпедная секция докладывает: объекты в радиусе поражения дальнобойных торпед!

— Артбатарея докладывает: энергоприёмники генераторов изменённой гравитации заполнены, орудийные порты открыты…

— Секция лазерного вооружения… Системы наведения задействованы…

Полковник уже торопил время. Сейчас или никогда. Один Ка-второй решить исход боя не мог, а вот одна-две минуты — вполне.

— Минута до контакта объектов с Ка-вторым!

И это оказалась последняя хорошая новость.

Вначале что-то изменилось в голографической карте. Секундой позже это изменение осознали полковник и находящиеся поблизости офицеры. Ещё через три секунды тяжкое известие подтвердил дежурный оператор.

— Утрата связи с Ка-два и обоими «Меркуриями»!

Три точки — одна яркая, большая, и две поменьше — перестали существовать, исчезли, оказались стёрты с карты…

Они даже не успели понять, что были атакованы.

И тут же взревели базеры боевой тревоги.

— Ка-второй и «Меркурии» уничтожены! Атака! Атака! Подлётное время объектов — шесть минут! Фиксируется запуск ракет!

«Мир-ротворцы!» — коммандер почувствовал чуть ли не ненависть к упрямцу-капитану, которому удалось убедить полковника в осуществлении такой нелепой затеи и из-за которого эскадра лишилась нескольких важных минут. Вместе с крейсером и истребителями погибла надежда на звёздную дружбу.

— Торпедам — запуск! Орудия к бою!

Из кораблей первой линии через минуту осталось только два Ка-вторых и один полицейский «Эссекс», который, вместо того чтобы стартовать на форсаже после запуска своих ракет, начал лазерную стрельбу. И был уничтожен после первых же попыток нащупать цель.

— Гравитационное оружие! У них — гравитационное оружие с дистанцией стрельбы, в десять раз превышающей возможности наших генераторов гравитации!

— Ракетная атака! «Форвард-второй» получил два попадания!

— Ка-вторые атакованы истребителями, они не успеют отойти к Меггидо!

— Скорость объектов — семь десятых от световой!

— «Форвард-пятый» получил повреждение ходовой части!

— Один Ка-второй уничтожен!

Минуты стали секундами, а секунды мелькали, как сполохи боевых лазеров. Невероятно вёрткие истребители врага — теперь уже врага без всяких надежд и сомнений! — маневрируя, передвигались по сложным, запутанным траекториям, на скоростях, исключающих возможность баллистическим вычислителям выдать целеуказания. Рассредоточившись, истребители словно шрапнель прошли сквозь строй тяжёлых крейсеров, оставляя позади сбитые надстройки и рваные раны в телах звездолётов Солнечной. Но этот проход не остался полностью безнаказанным:

— Попадание во вражеский крейсер!

— Уничтожено три истребителя противника!

И сразу же:

— Мы потеряли «Форвард-второй»!

Лицо полковника стало белее мела, как форменный комбинезон. Казалось, вся кровь с лица ушла в сердце, которое оплакивало поражение.

Рядом с флагманским «Будгардом», крейсером новейшей серии, на котором и находился коммандер эскадры, вспухало облако. Металл и человеческая плоть. Остатки «Форварда». Врагу удалось меньше чем за две минуты уничтожить больше половины группы. Способность сопротивляться сохранили только два номерных крейсера — «Форвард-первый» и «Форвард-пятый», и флагман, чьи усовершенствованные системы защиты более или менее успешно смогли прикрыть корпус от разрывов ракет и серии гравитационных ударов, которыми молотили по «Будгарду» вражеские крейсеры.

— Отход к Ларуссу! Кормовая секция, отгоняйте истребители! «Меркуриям» вступать в бой только по моей команде!

— Командор! Связь с нашими истребителями потеряна!

Полковник тут же бросил взгляд на карту. Двадцать точек всё так же мерцали за обратной стороной планеты-спутника.

Аномальная зона! Какая глупость!

Он вспомнил, как пытались вызвать модуль поддержки и как пилот сказал что-то о зоне эфирного провала. Тревожные новости ходят парами, и тут же появилась очередная вводная.

— С крейсеров противника запущено девять кораблей! — доложили с тактической вахты.

По эстафете эта вводная ушла на пост целеуказания:

— Это не истребители! Траектория движения прямолинейная! Расстояние до объектов… Вероятность поражения…

Нет никакой вероятности, сразу понял коммандер. Три крейсера сразу же прикрыли их манёвром. Теперь, даже если «Форварды» или сам «Будгард» решились атаковать новые объекты, им пришлось бы пройти вблизи генераторов гравитации врага. А их работа оказалась безупречной — на каждый залп группы кораблей Солнечной противник отвечал пятью-шестью залпами, каждый в десять раз превосходящий вооружение ВКС по мощности и дальности поражения.

«Форвард-пятый», у которого была повреждена ходовая часть, неожиданно выбился из строя, кренясь влево-вниз, и пошёл на сближение с крейсерами пришельцев.

— На «Пятом» потеряно управление! Нарушен вектор тяги, движки находятся в постоянном разгоне!

Помочь раненому кораблю с такими повреждениями не могло даже чудо. Экипажам двух оставшихся крейсеров оставалось только наблюдать, как с «Пятёрки» одна за другой слетают броневые панели, не выдерживающие ударов гравитационных орудий. Вдобавок четвёртый крейсер пришельцев, получивший попадание дальнобойной торпеды и не участвовавший до сих пор в схватке, начал подавать признаки жизни. Стабилизировав полёт и поравнявшись с остальными крейсерами, он тоже выпустил три объекта, сразу же прикрывая запуск, выходя наперерез «Форварду-пятому».

— Объекты выходят к Меггидо! Предположительно готовятся совершить посадку на поверхность.

— Это десантные транспорты, и мы их, кажется, упустим… — уже не надеясь ни на что хорошее, прокомментировал полковник.

Но кубики военной удачи вертятся, подпрыгивая, без остановки. На их гранях мелькают и единицы, и двойки, и шестёрки, далеко не всегда можно понять, в какой момент и что выпадет, для какой из сторон — удача, для какой — наоборот…

— «Меркурии» вышли на связь! Они пошли на перехват транспортов!

Истребители пришельцев, тут же прекратив свои смертельные танцы вокруг крейсеров ВКС, кинулись вдогон. Такое изменение объекта атаки позволило комендорам «Форварда-первого» и «Будгарда» сбить сразу пять штук. Но и шестнадцать оставшихся — слишком большое превосходство над «Меркуриями». Командор группы истребителей наверняка это всё понимал, даже не пытаясь снять с кормы преследователей, сосредоточив все усилия на перехвате транспортов — кораблей прямоугольной формы, которые уже коснулись верхних слоёв атмосферы Меггидо.

— Коммандер! Они сбили четыре транспорта! Поправка — пять транспортов! А «Пятёрка»…

«Форвард-пятый», на палубах которого вовсю бушевали пожары, с которыми не могли справиться системы обеспечения безопасности, потерявший больше половины боевых установок и продолжающий неуправляемый полёт, неожиданно оказался вблизи четвёртого крейсера противника. Три других больших звездолёта пришельцев прекратили гравитационный обстрел, чтобы не задеть и свой корабль. Слава Богу, подумал коммандер, для лазерных импульсов и гравитационной волны не существует системы «свой-чужой»!

Израненная «Пятёрка» вступила в противоборство с врагом.

— Почему не эвакуируется оставшийся экипаж? — задал вопрос кто-то из свиты коммандера.

— Потому что у них было два листка бумаги с надписями «задница» и «полная», а они умудрились из них сложить слово «удача»! — ответил полковник.

«Пятёрка» действовала сейчас только носовыми артустановками и вспомогательными лазерными излучателями, потому что в основной секции лазерного оружия не осталось ни одного живого человека и ни одного неповреждённого автомата. У её соперника, по-видимому, были сбиты системы наведения. Четыре ракеты врага прошли на удалении от «Форварда» и были уничтожены средствами противодействия в момент, когда начали манёвр возврата к захваченной цели. В ответ «Пятёрка» влепила дальнобойную торпеду. В упор, прямо в центр двух перекрещенных несущих конструкций, где угадывались очертания командной рубки. Вражеский крейсер вздрогнул, выкидывая газовые струи, тут же превращающиеся в облака смёрзшихся частиц. А потом «Форвард», не успевший отвернуть в сторону или потерявший возможность маневрировать, на всём ходу буквально вошёл в корпус чужого крейсера. В следующее мгновение запас активного вещества на крейсере пришельцев сдетонировал, и оба корабля, два бывших соперника, растворились в ярчайшей вспышке, превращаясь в плазменное облако.

Сила детонации оказалась такова, что находящийся ближе остальных к месту взрыва корабль врага попал в зону новосотворенного пространства — ударной волны при детонации, и его несущие оси переломились, будто спички. Оторванная конечность одной из осей, со всё ещё работающей двигательной установкой, сиреневым метеором прочертила длинную линию в сторону Меггидо, поставив в конце точку прямо на одном из трёх транспортов, уходивших последними.

«Меркурии» израсходовали все свои ракеты, сбив ещё два транспорта, после чего их нагнали истребители врага, уничтожив лазерными ударами восемь из десятка. Но затем, в свою очередь, оказались атакованы пятёркой скутеров «Сафари», которые выдвинулись вслед за «Меркуриями» и оказались позади. Поэтому у «Сафари», когда они обнаружили перед собой врага, осталась только одна возможность — атаковать!

Жалящими импульсами лазерных установок скутеры пронзили два крайних истребителя, которые сразу же вышли из боя, уходя к крейсерам, оставляя за собой след из смёрзшихся частиц. На этом удача для «Сафари» и закончилась. Четырнадцать истребителей легко расправились со скутерами, и пять точек на карте локации погасли навсегда…

Наступила следующая фаза схватки. Флагман «Будгард» вместе с «Форвардом-первым» прижались к Ларуссу, контролируя пространство перед собой. Два противостоящих им крейсера пришельцев заняли позицию напротив, но атаковать не спешили. Их истребители, окончив сопровождение транспортов, которым уже ничего не угрожало, вернулись на орбиту.

Два крейсера, четырнадцать истребителей, — ещё два, повреждённые скутерами, скрылись в ангарах одного из крейсеров, — у врага, и два крейсера плюс два истребителя — остатки эскадры ВКС — застыли друг напротив друга. Гравитационные орудия пришельцев молчали, причина этой передышки была неизвестна коммандеру, но он особо и не задумывался над ней. В бою для любого события может быть только одна оценка — тактическая. О причинах всего-всего можно подумать потом, если это «потом» случится.

— Торпедные отсеки! У вас что-то осталось?

— Пусто, коммандер! Есть только обоймы с маломощными «иглами»… Для такого противника, как крейсер, — что слону дробь.

— А для их истребителей?

— Для истребителей наоборот — как с молотком гоняться за комарами… Разве что отпугнуть.

— Ясно. Потери?

— Легла половина прислуги…

Полковник скрипнул зубами. Израсходовать весь запас, потерять половину персонала торпедных секций и уничтожить всего лишь несколько истребителей, да и то, по большей мере, благодаря случайности. Майор-аналитик, находившийся рядом, на командном посту заметил это состояние коммандера.

— А всё-таки это замечательно… — кинул он фразу, отчего лицо полковника стало ещё угрюмей.

— Что замечательного? Вы контужены? Или видите то, чего ни я, ни остальные не заметили?

— Вижу, полковник. Прекрасно вижу. Именно то, что вы пока ещё не заметили.

— Поделитесь? Чтобы я не решил, будто с вами не всё в порядке…

— Конечно. Даже успел уже подготовить кое-какие заметки. И я действительно считаю, что нам повезло с таким противником. Потому что всё могло оказаться намного хуже.

— Куда уж хуже! Мизерный успех при таких потерях! Если бы не удача «Форварда-пятого», вообще можно говорить о проигрыше всухую.

— Я не подсчитывал цифры. И имею в виду совсем другое. Наш враг, кем бы ни были пришельцы, действует понятным нам оружием — торпеды, боевые лазеры, гравитационные удары, ну разве что плазмомёты их истребителей заставляют удивиться. Принципы движения их кораблей — тоже традиционны. Гравиквазерное расщепление. Никакого качественного превосходства. Только количественное — в мощности артиллерийских установок, в дальнобойности и скорострельности. А это вопрос чисто технический. Представляете, что было бы, если пришельцы обладали оружием или двигательными системами, в которых нам был бы непонятен даже принцип действия? Какие-нибудь аннигиляторы материи, над которыми наши учённые безуспешно бьются столько лет, или неизвестный вид излучения, блокирующий действие всей нашей аппаратуры. Во время боя было отмечено несколько попыток врага использовать какое-то поле, влияющее на работу тактических и навигационных вычислителей, но при простой схеме дублирования их попытки остались безрезультатны. Наши вычислители включались попеременно, обнуляя коды доступа, именно поэтому результаты стрельб не такие эффективные, как нам хотелось бы. Но в будущем, если оказаться к этому готовым и сразу использовать защиту для вычислителей и всей бортовой компьютерной техники, результаты улучшатся. Я не инженер и не знаю, как эта проблема решается технически, но уверен в главном — в том, что она решается. Иначе мы бы не продержались и минуты, оказавшись беспомощными с самого начала.

— Вы меня решили успокоить? — недоверчиво осведомился полковник.

— Всех нас успокоят вот эти летающие поперечины — крейсеры или же спустят на нас свору своих истребителей. Я говорю о том, что это превосходство — только временное. Нашим торпедам хватает мощности подрывного заряда для того, чтобы нанести повреждения врагу. Не хватило всего лишь скорости и манёвренности, потому что раньше у нас не было такого врага и таких целей, для которых нужны скоростные торпеды. Скоро эта новость станет достоянием всей Солнечной, и на заводах, изготавливающих вооружение, запустят ещё один дополнительный цикл при производстве торпедного оружия. Усиленные движки, высокоскоростные расчётчики. И врагу не поздоровится. То же самое готов сказать о гравитационном оружии. Теоретически количество энергии, отводимой из центральных энергетических установок для гравитационного удара, неограниченно, можно забрать хоть всю, правда, в ущерб скорости, но тогда и наши генераторы гравитации станут мощнее и возрастёт уровень концентрации гравитационной волны, что увеличит дальность действия. Лазерные секции вообще не нуждаются в принципиальной переделке. Им просто не хватило более быстродействующих баллистических вычислителей и более подвижных турелей. Это тоже вопрос времени и небольшого переоснащения вместо замены всего комплекса вооружения кораблей… Так что…

— Простите, майор. Ваши наблюдения действительно ценны. Я просто не имел времени над всем этим задумываться, но сейчас выражаю полное согласие с вами. Жаль, что нам это понимание уже не поможет.

— Мне тоже жаль. Но тут уже ничего не поделаешь. Как говорится: не преступно делать ошибки, преступно их не исправлять. Вот, разве что, не знаю теперь, как поделиться этими мыслями с инженерами Солнечной…

— Приготовьте пакет с информацией, если появится возможность хоть как-то, хоть кому-то выбраться наружу из запертой локации, он доставит этот пакет куда нужно, и там ваши заслуги будут оценены… Ещё предлагаю запустить зонды, оснащённые системами «свой-чужой». И раскидать их по локации. Часть — здесь, часть — у Хамета. Знать бы ещё, что там творится, остались ли целыми корабли второй группы… Всё-таки, с ними старушка «Хлоя», я помню этот линкор со времени, как впервые надел форму навигатора. Вот их гравитационные орудия главного калибра способны на многое…

Коммандеру было неведомо, что к тому времени линкора «Хлоя» больше не существовало. Вступив в затяжную дуэль с атакующими крейсерами и задействовав для этого абсолютно всё вооружение, на линкоре прозевали атаку истребителей, слишком понадеявшись на средства защиты и крейсерское прикрытие. Двадцать четыре малых звездолёта пришельцев, легко проскользнув мимо тяжёлых крейсеров Солнечной и потеряв при этом только два корабля, подошли к «Хлое» вплотную, выпустив по четыре ракеты каждый. Из восьмидесяти восьми ракет, уничтоживших сразу почти все надстройки линкора, лишивших его броневых панелей и искореживших корпус, несколько ракет нашли дорогу к сердцу «Хлои» — центральному реактору, а также к его арсенальным отсекам… Герметизация и без того повреждённого корпуса оказалась полностью нарушена во многих местах, взрывом реактора и энергоприёмников оружейных секций выкосило до восьмидесяти процентов экипажа. Но даже тех, кто каким-то чудом не погиб непосредственно во время такого ошеломляющего удара, в конечном итоге ожидала смерть. Через несколько минут агонии выживших на линкоре не осталось.

Более успешно, чем «Меркурии», действовали новейшие истребители «Молния», сумевшие в жестокой схватке произвести равноценный обмен. Они погибли — все восемь пилотов, но успели сжечь восемь истребителей пришельцев. А объединённая группа из двух тяжёлых крейсеров и четырёх патрульных станций «Эссекс» общими усилиями выбила ещё восемь истребителей и повредила два крейсера противника. Шесть оставшихся истребителей, также получивших повреждения от близких разрывов торпед, были вынуждены встать в ангары одного из своих крейсеров. В этой ожесточенной битве корабли сошлись борт в борт, и враг не сумел использовать преимущество в дальнобойности гравитационной артиллерии. Но оба крейсера ВКС и три «Эссекса» получили, как часто иронизировали до этого военные, повреждения, несовместимые с жизнью кораблей. Их экипажи погибли практически полностью, только на одном из крейсеров — «Форварде-седьмом» — осталось несколько изолированных в герметичных отсеках постов. Остались, чтобы ожидать конца, который должен был наступить, как только иссякнет кислород в отсеках.

Последний «Эссекс» пытался таранить ближайший к нему крейсер, и эта попытка ему почти удалась. Почти — потому что последствия тарана оказались примерно такими же, как если бы пассажирский скутер столкнулся с грузовой платформой. Крейсер пришельцев потерял ход, но сохранил целостность конструкции, а патрульная станция разлетелась на куски, поскольку не обладала броневой защитой и усиленным каркасом основного корпуса…

— Секция лазерного оружия? — полковник продолжал опрос боевых постов, оставаясь в счастливом неведении относительно судьбы группировки у Хамета.

— Противник уничтожил восемь установок из двенадцати… У них защита — о такой только мечтать, коммандер!

— Артиллерия?

— Работают только два генератора гравитации… Остальные вышли из строя, орудийная прислуга уничтожена…

— Чёрт! Что на «Форварде»?

Закончив принимать доклады о состоянии флагмана, полковник запрашивал другой уцелевший крейсер.

— Имеем две дальнобойные торпеды и шесть сохранившихся лазерных установок! Вот только расчётные системы повреждены… Выбито больше половины экипажа… Защита неэффективна…

Патовая ситуация для дальнейших действий. Защита «Будгарда» позволяла приблизиться к неприятелю, но его нечем было атаковать. На «Форварде» положение дел с точностью до наоборот. Плюс — непонятные действия пришельцев. Чего выжидал враг, было вообще не понять.

— Возможно, они проводят анализ сражения. Оказались слишком самонадеянны, отправив к Меггидо только небольшую группу, и вот результат: вместо того, чтобы задавить нас численностью, а они вполне могли себе такое позволить, — коммандер вспомнил ситуацию у Оазиса-18, — у врага уничтожено два больших корабля и восемь истребителей… Не так уж плохо для первого раза! — Он снова вернулся к событиям у Оазиса-18. — Похоже, мы первые оказали хоть какое-то сопротивление, и избиения младенцев у них не вышло. Пусть даже основная часть наших успехов принадлежит одному-единственному «Форварду-пятому», вечная им слава!

— А что же с транспортами? Они успели выбросить десант, и теперь на поверхности…

— Теперь на поверхности начинается то, что для нас, похоже, уже заканчивается! — сказал полковник. — Похоже, наша передышка окончена.

Оба вражеских крейсера вновь раскрывали орудийные порты…

 

Глава 9

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

ПОСЛЕДНИЙ КРУИЗ

Конечно же, как большинство людей, набравшихся жизненного опыта и перешагнувших определённый возрастной рубеж, Шкип верил в материализацию желаний. Он смотрел на циферблат и ждал чуда. Вот только спутанные мысли и эмоции всё никак не могли подсказать — о каком чуде можно сейчас мечтать?

О том, чтобы вся техника пришельцев — большие и маленькие корабли — исчезла, растворилась во мраке космоса, словно её и не было? Такое возможно только в одном случае, и Шкип это понимал: только если бы ему всё просто привиделось. Стало картинками его галлюцинаций.

Шкип решил, что если бы было так, то он согласен. Согласен очнуться однажды в медблоке, в белизне изолированного кубрика, напичканным транквилизаторами, пусть даже привязанным к койке и без всякой надежды когда-нибудь вновь работать среди звёзд. Только бы убедиться, что звездолёты-волчки, вот этот «Икс», находящийся на полпути к Приливу, всё только плод больного воображения.

Напрасные мечты! Шкип привык доверять своим чувствам и рассудку. Да и заключению медиков при получении полётного сертификата тоже можно было доверять. Будь у него хоть намёк, хотя бы отголосок предрасположенности к умопомешательству, не видел бы он никогда ни звёзд, разве что в качестве пассажира, ни Листопадного Зала и того, что сейчас здесь творится. Ни бесчинств братьев по разуму… Значит, это чудо отпадает. Надежды несбыточны.

Вариант, часто обыгрываемый в кинофильмах, когда пришельцы неожиданно подыхают все разом от какого-нибудь микроба, уходит туда же — в корзину несбыточных надежд. Слишком уж уверенно чувствуют себя чужаки, по всем признакам, космическое пространство для них — что вода для рыбы. Глупо надеяться, что вышедшие к звёздам, обладающие высокотехнологическим оснащением, они позволят себе глупо загнуться от какого-нибудь вируса.

Тогда о чём мечтать? Ведь он — человек, а человек мечтает всегда! О самом невероятном, хоть о воскрешении всех погибших в этой локации. Новомодные теории убедительно провозглашали существование петли времени. Вот только почему-то никто ещё не сумел отправиться ни в прошлое, ни в будущее на быстрых колёсах машины времени. Разве что своим ходом, назначенным нам природой — от секунды к секунде. Как делал это сейчас Шкип. Шёл к своему будущему, проживая мгновение за мгновением, и будущее его представлялось печальным. Вдобавок, а чем могло бы помочь оживление рудодобытчиков? Второй шанс? Даже если представить, что им было бы известно о нашествии врага, — что могли они сделать?

Развороченный, разбитый вдребезги Центральный Модуль наглядно демонстрировал мощь врага. Нет, даже если иметь второй шанс, ни черта бы он не помог! Пытаться организовать оборону, заранее активировав все доступные средства противодействия? Ничего бы это не изменило. Чужаки с удовольствием расколотили бы добытчиков «Стар-Квеста» ещё раз. Ну, может быть, потеряли при этом несколько своих кораблей. Судя по общему количеству звездолётов-волчков, находящихся в Листопадном Зале, для врага это стало бы невеликой потерей. Если и мечтать о втором шансе, о петле времени и тому подобной чепухе, то нужно начать раньше, намного раньше, лет за десять — двадцать до сегодняшнего столкновения. Строить огромные боевые корабли, оснащать их мощным вооружением и навигационными системами, ковать броню для звездолётов, которая не рассыпается от первых же ударов врага.

— Эх, не видать мне Чуда! — вздохнул Шкип, начиная набор запрещённой комбинации для установки смертельного режима работы реактора…

Но Чудо явилось. И было оно вовсе не радужным, сияющим, приносящим радость и чувство избавления.

Объятое пожарами, с отваливающимися кусками обшивки и деталями внешних конструкций, наполовину сожжённое, с прорехами пробоин, оно упрямо пёрло из Прилива навстречу кавалькаде звездолётов-волчков с пленным «Трайдом», устрашающе зияя дырами в когда-то зализанных, красивых бортах.

— «Селена»? — не веря своим глазам, изумился Шкип.

Да, это был он! Круизёр класса «А», отправлявшийся к планете-курорту. Сейчас его стало трудно воспринимать как круизный лайнер. Скорее, он больше походил на смертельно раненного, загнанного зверя, обложенного со всех сторон сворой диких псов. Вслед за круизёром из Прилива выкатилось десять, нет, пятнадцать, нет, двадцать волчков. Они беспрерывно долбили корпус «Селены» своими страшными боевыми лазерами, вспарывая и без того лохматую обшивку.

По-видимому, волчки успели влепить в лайнер все-все свои проклятые ракеты, но, тем не менее, «Селена» жила! Она даже огрызалась редкими залпами противометеоритных пушек

— Командор! — заорал Шкип, включая эфирный коммуникатор. — Сюда нельзя! Они здесь всюду! И их слишком много!

Тут же его посетила ужасная догадка. Раз «Селена» вынуждена повернуть обратно и возвратиться в Листопадный Зал, да ещё с таким эскортом, наседающим со всех сторон, значит, дела совсем уж плохи. Значит, атаке подверглись и другие локации, не только Листопадный Зал — один из самых отдалённых промышленных районов Солнечной. Но Эйфория-4… Мир развлечений, принимающий ежегодно, насколько был осведомлён Шкип, больше миллиона туристов! Означает ли это, что Эйфории больше не существует? Как не существует Центрального Модуля «Стар-Квеста» и подразделения рудодобытчиков, базировавшегося на Модуле. Неужели враг атаковал одновременно во многих местах? И теперь в разных локациях ползут ленты-транспортёры, собирающие трупы и укладывающие их в недра огромных кораблей-«Иксов»? А ещё так же мрачно зависли в отдалении гигантские чёрные туши, наподобие той, что сбивала в кучу астероиды Листопадного Зала?

— Командор! — снова позвал Шкип.

Вместо ответа — шипение вражеских голосов, скрежет, какие-то высокие звуки, напоминающие захлёбывающиеся вскрики.

— Капитан! У нас сбита секция дальсвязи, вы не можете отправить сигнал на «Селену». Но если перейти на узкий вспомогательный канал…

— Мозжечок? Ты снова со мной? Или считаешь звёзды в Галактическом ядре? Больше не станешь изображать рифмоплёта?

— Я делал что-то неправильное? Извините, но мои логии памяти…

— Потом поговорим. — Шкип почувствовал, что враг оставил в покое его «Трайд», и теперь пилотом овладела жажда какой угодно деятельности, лишь бы не остаться безучастным наблюдателем. — Давай канал связи с «Селеной»! Проверь системы, всё ли тебе подчиняется?

— Исполня… — начал было Компаньон, но тут же поправился. — Ае, капитан! Канал открыт. Системы функционируют. Прогрессии повреждений нет.

— «Селена»! Здесь караванный Шкип! Звено добытчиков «Стар-Квеста»!

Сквозь трескотню вражеских голосов и жуткий гул помех, оставляемых разбитыми движками круизёра, он едва смог расслышать ответ:

— Привет, караванный… Похоже, нам никак не распрощаться сегодня…

Шкип был поражён теми интонациями, что присутствовали в голосе командора «Селены». Ни тени паники, ни признаков истерии. Будто бы он вёл «Селену» самым обычным маршрутом. Будто бы всё, что происходило сейчас с его кораблём, не касалось командора.

— Командор! Вы… Ваш круизёр…

— Заметно, правда? Да уж, эти твари постарались на славу!

Компаньон, полностью пришедший в себя после сбоев в логических цепях при цифровой атаке чужих, прогнал сигнал через фильтр, отсекая все ненужные звуки, и связь улучшилась. Теперь к невозмутимости голоса командора «Селены» добавилась невозмутимость эфира. Словно и не существовало всего этого кошмара, а рядом не было ни оравы вражеских кораблей, перекликающихся скребущими нервы голосами, ни картин разгрома в Листопадном Зале.

— Где вас атаковали? У самой Эйфории? Что с пассажирами?

— У самой, добытчик… Нет больше Эйфории. Они сбросили орбитальные бомбы, мы успели это увидеть… А потом на нас насели со всех сторон… И пассажиры… Пусть космос даст им лёгкую смерть! У меня полный борт гостей. Мне их уже не стряхнуть… А что тут у вас творится? Тоже братья по разуму наследили?

Рядом с голосом командора звучали и другие голоса. Шкип ловил обрывки фраз, какие-то восклицания, флотскую тарабарщину, что встречается только среди больших экипажей звездолётов, работающих в Дальнем Внеземелье.

«Ещё один! Шесть дырок правее, раскачивай реакторы… Добавить минусовки в центральные салоны, чтобы там не мучились… Второй пост! Вы ещё дышите? Что? Виски и шампанское? Делайте это скорее, они добрались уже до флихтеров… Ходовая вахта! Что с детонаторами? Не отправьте нас к звёздам раньше времени! Группа стюардов с плазменными резаками, наверное, уже не дойдёт. Держитесь сами. Засифоньтесь в отсеке… Ещё два! Две дырки влево, готовь башмаки. И-и, раз!»

Движки грубой коррекции выдали импульс, разворачивающий «Селену» влево, одновременно превращая два волчка в бесформенные комки, откидывая их куда-то в сторону астероидных полей.

— Листопадный Зал и Восьмой Грот… Центральный Модуль… Всё вдребезги! Они собирают трупы и тащат на ту махину, что справа от вас… Звездолёт «Икс», в форме креста. А на другом краю локации…

— Вижу! Это линкор. Две такие чёрные туши разметали все патрульные корабли, что находились у Эйфории. А потом пошли класть свои бомбы. Твой «Икс» — тоже не подарок, за нами увязался один, скоро выползет из Прилива…

Волчки, сопровождавшие «Трайд», оставили его в покое и ринулись туда же, в общую свалку, добивать «Селену». Один из них, оказавшийся зажатым между тремя своими собратьями и лишённый возможности манёвра, был сбит на подлёте залпом носовых противометеоритных установок «Селены».

Команда круизёра продолжала торговаться за свою смерть!

Шкип заметил, как вздрогнул, запуская движки, звездолёт «Икс», будто собравшись и сконцентрировавшись перед боем. Как закрылись его грузовые порты и исчезли ленты-транспортёры. Насытившись человечиной, он выплывал навстречу «Селене», обнажая на ходу короткие раструбы вдоль несущих осей, недобро мерцая импульсами движков у оконечностей корпуса. Через несколько секунд пространство вокруг «Икса» стало нечётким, расплывчатым, даже ровное сияние Лахо принялось дрожать, когда свет звезды проходил мимо этого звездолёта. «Селену» начало швырять из стороны в сторону, будто кто-то надавал ей невидимых оплеух, каждая из которых вырывала целые секции из повреждённых бортов.

— Гравитационные орудия! Командор! Они используют гравитационное оружие большой мощности, вы…

— Уже знаем, что это такое. Нам досталось ещё у Эйфории. Если пользоваться классификацией Солнечной, твой «Икс» — это крейсерский корабль. Надеюсь, ты ведёшь съёмку всего, что тут происходит?

— Конечно, но только кому она понадобится? «Трайд» повреждён. Я… Ого! У вас полно трофеев!

Только сейчас Шкип разглядел, что поодаль от «Селены», затянутая кильватерной струей её сильных двигателей, тянется вереница искореженных волчков. Их было не меньше полутора десятка, и кроме них ещё несколько кораблей другой конструкции, которые Шкип видел впервые.

— А это что за коробки?

— Прямоугольные? Это их транспортники. Они успели накидать в мою «Селену» толстых прожорливых личинок, как в кусок протухшего мяса. Мы не сразу поняли, что они такое… А потом было поздно… И вообще, долго нам не продержаться… Ты-то как уцелел?

Шкип вздрогнул. До сих пор он не задумывался, как может выглядеть его спасение в глазах других пилотов. Вокруг — осколки разбитых «Трайдов», а он — ничего. Живой. Всего-то зацепили дюзы разгонных движков и уничтожены сенсоры левого борта.

— Повезло… — чтобы не вдаваться в подробности, коротко бросил в ответ, а после добавил, будто оправдываясь: — но я тоже снял двоих вот этих, вёртких. Один из них у меня в трюме, в разобранном виде!

Возникла пауза. Сквозь молчание командора, который принялся обдумывать что-то своё, всё явственнее проступало возбуждение остальных офицеров на командном посту.

«Ушли ещё два ускорителя… Держать тягу! Четырнадцать — слева. Запускай колотушки! Седьмая секция скисла, двадцать человек, как корова языком… Только бы нам не опоздать с подрывом!»

«Селена» сделала невероятный прыжок, уходя из-под гравитационного обстрела, разбрасывая покалеченными, но ещё работающими движками плазменные струи. Её противометеоритные установки левого борта прошили пространство лазерными нитями. Один из волчков дёрнулся, сходя с траектории атаки, и расцвёл ярким шаром, разорванный изнутри детонацией своего реактора. Остальные шарахнулись в стороны. Круизёр прошёл так близко, что Шкип успел увидеть картины разрушения в его прогулочных залах.

Куда девался блеск старомодных помпезных светильников? Вместо дорогой стенной обивки коридоры были покрыты гарью пожаров, шикарные занавеси с кисточками превратились в обгорелые лохмотья. Но огня уже не было. В тревожном синем мерцании аварийного освещения сверкали острыми гранями осколки гиперхрусталя обзорных экранов.

А внутри… Там будто копошилась какая-то светлая масса. Несколько пассажиров, уцелевших непонятно как, оказались заперты в небольшом герметичном отсеке. От космического холода и безмолвия, ворвавшихся в салоны круизёра, их отделяла, скорее всего, какая-нибудь тоненькая переборка, возле которой шевеление странных, отражающих аварийные блики, существ было особенно активным. А люди — пять или шесть человек, среди которых, как показалось Шкипу, один ребёнок, — беззвучно приникли лицами к овалу иллюминатора. Рассмотреть всё до мельчайших подробностей Шкип не успел, но ему показалось, что на лицах несчастных застыло выражение обреченности. Одной на всех.

— Что же они творят! — вырвалось у Шкипа.

Чем мог он помочь погибающей «Селене»? Чем мог помочь этим выжившим, чьё счастье на самом деле являлось агонией, отсрочкой неизбежного конца, который вот-вот для них настанет?

— Значит, так, добытчик… — по-прежнему лишённый интонаций голос командора вывел Шкипа из состояния прострации от увиденного. — Как ты понимаешь, к Эйфории пути нет. Остаётся единственный Прилив, ведущий к Капе Струны, и ты должен будешь туда попасть.

— Было бы неплохо, — иронично, но без особой веры усмехнулся Шкип. — Но как, командор?

— Не знаю. Но думаю, если тебя не сожгли до сих пор, есть вероятность, что не тронут и дальше. Почему так происходит — сейчас не стоит рассуждать. Может быть, жив пилот того истребителя, что ты загрузил в свой трюм, может, причина в другом… С Эйфории не ушёл ни один корабль, в этом я убеждён. Мы приняли сигнал по связи-мгновенке, что атакованы ещё несколько локаций и что большими звездолётами Военно-Космических Сил запечатывают Приливы, которые могут привести врага к Солнечной. Догадываешься, как это происходит?

— Самоуничтожение… — выдохнул Шкип, чья ирония разом испарилась, потому что сознание отказывалось принять новость, услышанную от командора «Селены».

Атакованы несколько локаций… Значит — вторжение!

— Вот-вот. Самоуничтожение. Я получил указание возвращаться в Солнечную, чтобы спасти своих пассажиров, ты же понимаешь, что у меня за пассажиры… Но раз уж спасать некого, — ты сам видел, кто хозяйничает в пассажирских салонах корабля, — мы тоже надеемся дойти до следующей приливной точки и навсегда остаться в Приливе. Мои реакторы держатся на честном слове, так что… А шесть из восьми основных постов уничтожены проникшими на лайнер тварями, спасает только многократное дублирование управления. Я думаю, никто в Солнечной пока не догадывается о характере угрозы и реальных возможностях врага. Поэтому твой груз и подробная запись всего происходящего может оказаться ценней, чем «Селена»… По ту сторону Приливов — сплошная паника. Последнее, что я услышал, были истеричные выкрики какого-то офицера, командора военной станции. Он приказывал всем, кто находится в окраинных локациях, уничтожать навигационные системы, чтобы врагу не достались карты маршрутов и схемы исследованных Приливов. Потом связь прервалась. Враг умеет вдобавок ко всему глушить эфир. Жаль, мы с тобой не распознали сигнал, когда он прозвучал в первый раз… И знаешь, что я думаю? Тот офицер прав! — речь командора стала поспешной, обрывчатой. На командном мостике «Селены» что-то происходило, но что именно, разобрать было трудно, какие-то хлопки, глухие удары, визг разрезаемого металла. — Для врага наши лоции очень важны! А у тебя, возможно, есть лоции врага. Доставь свой груз. Сейчас я отправлю пакет по информационному каналу. Там — отчёт. Всё, что произошло у Эйфории… Что произошло с нами… Это важно!

— Командор Грей! Они уже здесь! До подрыва — четыре минуты! Всё готово, приказ исполнен, корабль переведён на автоматику и готов к уничтожению! — вклинился чей-то голос.

Шкип стиснул зубы, понимая, что командор прав! Дело не в том — спасёт он свою шкуру или нет, дело в этих самых обломках, что заполняют грузовой отсек «Трайда».

Тип брони. Химическая формула и технология сплавов. Особенности конструкции. Вооружение. Навигационный блок. Пилот-чужой, живой или мёртвый, неважно. Данные телеметрии о ходовых качествах врага. Любая мелочь может оказаться важной. Хоть какой-то шанс нащупать их слабое место или же хотя бы создать действенные средства защиты и вооружения. Листопадный Зал и Эйфория — это только начало. Если это война, то Солнечная успеет отмобилизовать силы для защиты. Схлопывание Приливов это только временная мера. Потеря дальних колоний и промышленных районов разработки, пусть даже погибнут многие тысячи, — Шкипу было страшно назвать самому себе цифру с шестью нулями, — это ещё не гибель всего человечества! Нужно лишь время. Время и знания, как можно больше знаний о противнике!

Затем он услышал ноющий звук сирены. Шкип знал, что это означает. Мощные, кипящие энергией реакторы-расщепители «Селены» вышли из-под контроля автоматики. Если их не заглушить немедленно, то лайнеру останется жить всего лишь несколько минут. Но если заглушить — останется и того меньше.

— Командор Грей! — теперь он знал его имя. — Обещаю, что ваша смерть не будет напрасной.

— Я надеюсь на это, добытчик! Выводи свой кораблик на пересечение курса… Надеюсь, твой Компаньон справится, а мы подхватим тебя носовым финиширом и… Держись покрепче, я дам три девятки. Перед самой точкой входа пойдёт реверс, тебя выкинет прямо в Прилив… Потом уже войдём мы… Отсчёт пошёл!

Шкип трижды суеверно стукнул себя по шлему ладонью. Три девятки! Девятьсот девяносто девять тысячных от полной световой! Чуть меньше трёхсот тысяч в секунду! Такую скорость он испытал лишь однажды, на тех же военных сборах, когда, послав подальше лейтенанта-инструктора, утопил до отказа педаль скорости и врубил полный форсаж… Он всё равно никогда не мечтал о карьере военного.

Но то был боевой истребитель, чей запас прочности рассчитан на несколько таких прыжков. Выдержит ли «Трайд», вовсе не предназначенный для критических скоростей? Хотя, находясь в захвате финишира «Селены», он станет её частью, значит, думать нужно о другом — выдержат ли перегрузку компенсаторы «Трайда» и он сам?

Шкип нервно повёл подбородком по мягкому основанию шлема. Это неважно. Даже если ему не суждено, «Трайд» проскочит Прилив, и с другой стороны его всё равно подберут, и после обнаружат груз, а сзади пойдёт «Селена», замуровывая своей гибелью Прилив.

— Мозжечок, слушай внимательно. Мне нужен чёткий баланс движков. Курс — на пересечку курса «Селены». У нас есть двадцать пять секунд. Остальное неважно…

— Ае, капитан, — приглушенно, как показалось Шкипу, отрапортовал Компаньон.

Движки попеременно выдали несколько импульсов, заставив «Трайд» рыскнуть из стороны в сторону, а потом ударили ровной струёй, выравнивая траекторию. И корабль — «кораблик», как назвал его командор, — начал разбег. Ещё через секунду Шкип включил форсаж, чувствуя, как натужно гудит реактор в режиме овердрайва, проглотив последние кристаллы гравиквазеров.

«Селена» тоже набирала ход, прекратив попытки отбиваться от звездолётов-волчков. Теперь лайнер казался скелетом какого-то большого существа, выпрыгнувшего из жестокого пламени. Целым остался лишь несущий каркас, в глубине которого, где-то там, между кормой и серединной частью, укрытый множеством опустевших палуб и задраенных переборок, остался командор со своими офицерами. И вряд ли они ещё были живы. Теперь жил лишь этот скелет, странным образом сохраняя подвижность, теряя внутренности, которые тут же разносило во все стороны.

Вот отделилась и какое-то время неслась по инерции рядом с «Селеной» её бортовая секция пассажирских мини-ботов. Совсем недавно ещё толпы туристов совершали отсюда обзорные экскурсии, чтобы было чем похвастать, возвратившись в Солнечную. Сейчас всё это превратилось в кучу ненужного бессмысленного хлама, пригодного разве что для переплавки. Вот треснула у основания и отправилась в самостоятельный полёт основная надстройка систем навигации, сбитая гравитационным ударом инопланетного крейсера. Вместе с ней отвалилась и надстройка систем связи, успев выдать пятисекундный информационный пакет, принятый вспомогательной антенной «Трайда» и закачанный в память полётного компьютера. В эти пять секунд вложилось многое — видеосъёмка трагедии у Эйфории-4, столкновение круизного лайнера с боевыми кораблями пришельцев, путь «Селены» от Эйфории к своей последней локации.

Шкип был уверен, что информация, переданная командором Греем, окажется не менее ценной, чем данные, собранные аппаратурой «Трайда». Вот только у него был шанс донести эту информацию до Солнечной, а у «Селены» такого шанса уже не было. Он исчез, как только прозвучала тревожная трель сирены, обозначившая обратный отсчёт до взрыва реакторов лайнера. Кроме этого, как понял Шкип, оставшиеся на командном посту старшие офицеры «Селены» готовили ещё один взрыв — на случай, если запасов гравиквазеров, активированных в расщепителях, окажется недостаточно для создания гравитационного возмущения, способного закупорить Прилив. Они подготовили к детонации весь запас квазеров, имевшихся на борту. На круизёрах класса «А» таких запасов должно хватать на двадцать лет автономного полёта, так же как запасов сырья для пищевых синтезаторов и запасов кислорода, воды с учётом цикла регенерации… Вот только ничего из этих запасов не могло уже пригодиться пассажирам «Селены». Большинство из них оказались убиты космическим вакуумом. Тем, кому удалось избежать этой участи, досталась участь ещё страшней. Их убивало то самое, шевелящееся, отсвечивающее тело, состоящее из десятков и сотен инопланетных тварей, которых Шкип не смог, не успел рассмотреть. Вражеский десант наверняка добрался и до командного поста. Голос командора пропал. Пропали голоса и остальных, остававшихся на мостике. Только безжизненный автомат удивительно спокойным голосом продолжал отсчёт для Шкипа. Не тот отсчёт, что приближал момент гибели «Селены», а что перелистывал секунду за секундой в коридоре времени, отведённом Шкипу для выполнения инструкции командора.

— А ведь они могли попытаться спастись на мини-ботах, — прорезалась мысль. — Точно так же скользнуть в захваты финиширов и…

Но никто из команды круизёра этого не сделал. Все оставались до конца на постах. Шкип был уверен — командор принял решение, как только узнал, что за груз находится на борту добытчика. Поверил на слово. Из глаз Шкипа, совсем уж неожиданно, скользнула слеза, оставляя след на щеке. Наступила стадия депрессии после окончания действия «Мудры». Запустив компенсаторы перегрузок в экстренном режиме, он, будто находясь в тумане, подвёл «Трайд» к носовой секции лайнера, где сохранились лишь два блока финиширования, которые до последнего мгновения прикрывали все оставшиеся противометеоритные орудия круизёра. Это тоже входило в часть молниеносно созревшего плана командора.

Добытчик скрипнул зубами. Ничего, командор. Ты молодец. Здорово распорядился отведённым временем. На своём ты был месте. А вот теперь моя очередь. Доживу, я упрямый! Не зря же вы гробились на своём посту. И я отомщу. Не знаю ещё как, но отомщу! За тебя, за твоих офицеров, за «Селену», за каждого из своих ребят. Видишь? У меня тоже есть счёты к тварям! Отомщу за каждого, кто сегодня не дошёл к своему пункту назначения, не встанет никогда у причального пирса…

Шкип даже не заметил, как начал говорить сам с собой.

— Шесть… секунд…Пять… секунд… — выговаривая каждое слово, выдерживая чёткие паузы, с каким-то едва уловимым акцентом диктовал последнюю волю командора электронный голос.

«Трайд» уже коснулся автоматических фиксаторов финишира. Как только это произошло, отсчёт прекратился. Шкип вжался в кресло —

ложемент, которое тут же заняло горизонтальное положение. «Три девятки!» — билась в голове тревожная мысль.

— Красивой тебе смерти, командор! — запоздало пожелал Шкип, втягивая в лёгкие как можно больше воздуха.

И командор, уже мёртвый, ответил ему голосом всё того же автомата:

— Долгой жизни тебе, добытчик!

Последний штрих его плана. Пожелание и наказ одновременно. Он успел набрать эти слова, чтобы автомат произнёс их в конце отсчёта. Он доверял. Знал, что Шкип их услышит.

Добытчик закрыл глаза, чувствуя, что вот-вот брызнут слёзы, по-настоящему, не одиночная слеза, а целый поток горячих муравьёв готовился высыпать на лицо…

В следующий миг страшное ускорение вышибло из него весь воздух и все мысли. Сознание Шкипа померкло. Он уже не ощущал, как рванулась в последнем усилии «Селена», на которой не осталось никого живого. Не видел, как гигантские гейзеры свирепого гравитационного потока прощальными торжествующими струями рвут пространство за кормой и сметают не успевшие выйти из атаки истребители врага, что преследовали лайнер.

Он не видел, как звёзды из точек превратились в цветные чёрточки.

Три девятки!

На груди Шкипа сейчас плясали великаны…

 

Глава 10

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

СХЕМА: «УГРОЗА УЛЬЮ»

Мартин с Роем видели, как несколько тёмных точек скользнули с орбиты к поверхности. После потерь, понесённых эскадрой ВКС, выброс десантных транспортов был вторым наихудшим событием. Видели они и то, как вдогонку кинулись истребители, все десять «Меркуриев», как успели снять несколько транспортов, но были атакованы сами.

Ничего не зная ни о численности, ни о возможностях десантников пришельцев, они никак не могли решиться — что же им делать? План, в утверждении которого участвовал и командор «Аллегана», предписывал им находиться на низкой орбите, откуда провести сброс контейнеров по сигналу с транспортного корабля Солнечной, уже совершившего посадку. Но полковник, командующий эскадрой, ясно дал понять, что любой план может оказаться ошибочным, не говоря уже о том, что ещё раньше он был признан и вовсе сумасшедшей идеей.

— Рой, давай всё-таки рискнём. Я не специалист по вооружению, но точно знаю, что бомбы, лежащие в наших контейнерах, не взорвутся сами по себе без активации специального детонатора, а он активируется в момент сброса контейнера с подвесок. Если ты не высвободишь их из захватов, ничего не случится, боевой плутоний не взрывается просто так, как динамитная шашка. Может быть, это и риск, но как мы будем убеждены, что настал тот крайний случай, когда нужно сбрасывать контейнеры? Мне до сих пор не по себе… Сигнал с транспорта может оказаться ошибочным, откуда нам знать, что они верно оценивают ситуацию? А если транспорт окажется уничтоженным? Если он уже уничтожен? Так и будем здесь болтаться, прячась у края атмосферы? И наш фейерверк будет без зрителей…

— Мартин, что бы мы сейчас не делали, это действия слепого, послушавшегося совета у другого слепого…

— Согласен. Ну, а что будет, если нас прямо сейчас атакуют? Добьют большие корабли и примутся прочёсывать всё пространство над Меггидо? Вызови кого-нибудь из наших, попробуем что-то придумать…

— Это без проблем. Как раз на связи твой знакомый, пилот георазведчика…

— Ти-Патрик? Дай-ка, я с ним пообщаюсь.

Рой перекинул канал связи на оператора.

— Патрик? Ещё держитесь? Вы что-нибудь можете разглядеть? Что там, внизу?

— Внизу настоящий ад, Март! — сквозь шум помех ворвалась третья наихудшая новость в рубку «Хулигана»…

Атмосфере Меггидо лишь чуть-чуть недоставало кислорода, но это позволяло проводить вне защищённых зон не более полутора-двух часов. Используя обогащающие дыхательные маски, можно было дышать воздухом планеты до шести часов, столько, на сколько хватило бы мини-аккумуляторов обогатительного аппарата. Кабины инженерных машин были оборудованы собственными установками контроля и регенерации кислорода, работавшими от электродвигателей на грейдерах, передвижных буровых платформах и прочей технике. Когда командор объявил конкурс, что-то вроде «лучший по профессии», разгоряченная донельзя толпа хлынула из куполов на грузовую площадку.

Вообще, до этого дня, уровень опасности для жизни на Меггидо не был высок, разве что разветвлённые карстовые пещеры, тянущиеся на многие километры под толщей скальных пород, таили немало каверз для групп подпочвенного бурения. Поэтому объявление командора было воспринято с восторгом, особенно обрадовала рабочих «Аллегана» заключительная часть, в которой каждому, показавшему класс в своём деле, обещалась премия. В итоге, меньше чем через двадцать минут после обращения командора, в куполах остались только те, кто не имел отношения к терраформированию: административный штат «Аллегана», вспомогательные службы, в том числе служба внутренней безопасности, персонал, обслуживающий террастроителей и жизнедеятельность самой станции. Но всех их сегодня ждало одно испытание…

— Ну что, Шериф? — командор с насмешкой взглянул на старшего офицера СВБ. — Тут до меня дошли слухи, что твои громилы зря жуют свой хлеб. Расслабились, наверное, заскучали без активных действий. Не смогли обеспечить сегодня ночью спокойствие на станции… И всего-то — какой-то уставший после недельной вахты террастроитель, как поговаривают, случайно уронил троих или, нет, даже — четверых охранников! Это правда или врёт кто-то?

Старший эсвебеушник не знал, куда провалиться от стыда. Потому что пострадавших охранников при детальном пересчёте оказалось не трое, не четверо и даже не пятеро, а в общей сложности двенадцать. Некоторые из них до сих пор хмуро прятали взгляды и маскировали расплывшуюся под глазами синеву под непроницаемо-чёрными очками.

— Видели бы вы этого уставшего, командор… — только и смог он проговорить в оправдание.

— Представь себе, видел. Разговаривал с ним час назад, вот так же как с тобой сейчас… Он, кстати, просил передать свои извинения по поводу случившегося… Сказал, что он нечаянно, обещал, между прочим, что изо всех сил постарается, чтобы подобного больше не случилось. Так что теперь твои громилы могут дышать спокойно: все террастроители извещены, что слишком сильно бить охранников СВБ нельзя. А то ведь и покалечить можно.

Кулаки Шерифа сжимались и разжимались сами собой, и воздуха ему явно не хватало, несмотря на то, что разговор происходил под куполом, где витал тонкий запах йода и ионизированной свежести.

— Да если бы я оказался у того лифта, укатал бы вашего уставшего террастроителя в лазарет, месяца на два…

— Ну да, конечно… А если бы я управлял буровой проходческой машиной, может быть, мы соблюдали бы графики работ… Не за то нам с тобой платят, Шериф. Ты согласен?

Старший офицер СВБ беспомощно молчал.

— Короче, так… Запоздалые оправдания никому не нужны. Предлагаю полную реабилитацию твоей службы. Но только ты скажешь прямо сейчас — согласен или нет, а потом я объясню, что вам предстоит сделать. Идёт?

Зная авантюрные наклонности командора и его пристрастие ко всякого рода экспериментам, эсвебеушник заколебался. Скажи он сейчас «да», и окажется, что придётся чуть ли не вываляться в грязи перед всем «Аллеганом». Уж кто-кто, а командор способен придумать что-то совсем экстравагантное. Но, с другой стороны, сказать «нет» — признать, что твои подчинённые ни к чёрту не годятся, а ты сам, как отвечающий за организацию службы и подготовку охранников, виноват вдвойне…

— Согласен, командор!

— Вот и замечательно! Собери своих, чтобы через десять, самое позднее — через пятнадцать минут были при параде по схеме «Угроза Улью».

Шериф вздрогнул. Схема «Угроза Улью», У-два, как называлась она в СВБ, — это отработка полноценных боевых действий с применением оружия в случае попытки захвата станции и территории вооружённым противником. Естественно, это была чисто теоретическая схема, тем не менее, действия по У-два входили в курс обучения охранников СВБ любой Доминанты.

— Но… командор! Все мои люди… Я не скажу, что они пьяны, как сапожники, тем не менее… Да и сам я… Надеюсь, боеприпасы демонстрационные?

— Упал с Ларусса, что ли? Разве я предложил поиграть в пейнтбол? Пиф-паф, ой-ёй-ёй и рожа в краске? Нет уж. Всё, как положено. Бронежилеты, штурмовые винтовки, полная выкладка, как если бы на нас напали… ну, скажем, какие-нибудь инопланетяне. Вот мы и поглядим, как твои громилы станут нас всех защищать. Всех-всех, даже самых усталых террастроителей, которые роняют у каждого лифта по нескольку охранников, а после раскаиваются и извиняются. Усёк?

Лицо Шерифа побелело, сам он выпрямился, развернул тяжёлые плечи, сразу же став выше ростом.

— Принято, ком!

Шериф, майор СВБ по внутреннему табелю Доминанты «Поларис», в прошлом проходил службу в полку штурмовой пехоты и свои первые лейтенантские нашивки — настоящие, армейские — получал не в тиши уютных офисов Доминанты, а в адской заварушке на Светоче, когда бунт подняли не заключенные, а восемнадцать охранных полков, поддержанных частями специального назначения патруля.

Тогда кое-кому пришло в голову, что вполне возможно устроить на Светоче маленькое королевство, избавившись от диктата Глобального Совета Солнечной. Идея оказалась утопической, но только доказывать её утопичность пришлось единственному полку штурмовиков, который бросили на усмирение восставших. Без уточнения обстановки, без сбора информации, в неоправданной надежде, что не все силы охраны на Светоче попали под гипноз сладких обещаний и речей о независимости. И чья-то ошибка обернулась кровавой бойней, после которой от полка осталась только пара сборных рот.

Что толку от объединённой ударной эскадры ВКС, провисевшей без дела у Светоча всё то время, пока на вторую планету, где располагались административные учреждения системы, шла выброска десанта? Корабли флота так и не решились провести орбитальную бомбардировку, предоставив право делать грязную работу пехоте…

Шериф со свистом втянул воздух, в глазах его засветилось опасное пламя. Руки непроизвольно вытянулись по швам, будто он снова сержант второго года службы, которому через неделю предстоит стать лейтенантом и быть отправленным в отставку, подальше из Солнечной, чтобы не разбрасывался ненужными воспоминаниям там, где не надо. Но та неделя запомнилась ему на всю жизнь, сколько её отмеряно… И в памяти остался другой, настоящий лейтенант, нашивки которого потемнели от службы. Его звали Тор, и так потом начали обращаться ко всем действительным лейтенантам штурмовой пехоты…

…Он собрал их — свой взвод, двадцать штурмовиков, которым до окончания службы оставалось кому месяц, кому два. Только никто из них не догадывался, что их служба затянется навечно и они останутся навсегда в списках полка.

…Он лично проверил экипировку и двинул в лицо правофланговому, чьё имя Шериф уже забыл, который не поверил, что всё всерьёз и решил схитрить, захватив вместо запасного фильтра для дыхательной маски флягу с коньяком.

…Он просмотрел, все ли шлемы-прицелы работают корректно, не обращая внимания, что при этом нюхает потные подшлемники своих солдат. Он сказал им: нас отправляют на интереснейшую прогулку, мать их так!

А после, когда посадочный модуль коснулся поверхности, избежав попадания зенитной ракеты, Тор провёл их лабиринтами улиц, где за каждым углом притаился ночной дозор восставших, и тогда ночь становилась днём, и штурмовая рота потеряла половину состава. Он заставил их взлететь по каменным лестницам к крышам, на которых засели снайперы спецназа. Он заставил держать темп бега, при котором сердце было готово выпрыгнуть из груди, а под кожей от нагрузки, один за другим, лопались капилляры…

Но они успели миновать «мёртвую зону», пространство, недоступное для автоматической батареи тяжёлых миномётов, что тупо били по площадям, когда стало уже понятно, — свою задачу полк выполнит! Он бежал замыкающим, колотя прикладом штурмовой винтовки в лопатки отстающих. Кричал им: «Быстрее! Быстрее, сопляки, дерьмо, гниды! Вислозадые твари — быстрей, мать вашу так!» А после отхаркивался кровью, лёжа на боку, потому что спину ему распороло осколком — ещё в самом начале безумного спринта, когда стальные чушки, набитые поражающими элементами, сыпались с неба, будто дождь.

Шериф запомнил тот взгляд. Сжатые в точку зрачки, жёсткая полоска чёрных спекшихся губ, запомнил его частое дыхание, а потом — умопомрачительную улыбку мертвеца.

— Дошли… Мы дошли, вислозадые!

Он был крутой мужик, этот Тор. Половина челюсти Шерифа была набита искусственными имплантантами — заслуга армейских стоматологов и Тора. Вернее, наоборот — вначале Тора, а потом уже стоматологов… А из двадцати их осталось семеро, и они ждали, что хотя бы на прощание лейтенант скажет им что-то хорошее, доброе, светлое… И он сказал!

Он сказал им то доброе и светлое, самое лучшее, что мог сказать, лёжа на боку, с разорванной спиной, из которой ручьями текла кровь, перемешиваясь с пылью Светоча-2.

— Ну, ублюдки, как вам прогулочка?

— Тор… Лейтенант… — в горле Шерифа тогда стоял такой комок, что было не сглотнуть и не сплюнуть.

Но он сплюнул. Ему помог валяющийся в пыли мертвец, который почему-то всё ещё шевелил губами, и чей хриплый шепот казался громче рёва посадочных движков, что рвали воздух где-то совсем рядом.

— Там… — он даже попытался поднять руку! Но ему не удалось. — Там, перед вами, дорога, по которой вы пройдёте, как по самой шикарной авеню. И в конце пути будет роскошный зал, где укрылся этот слизняк, из-за которого вся заваруха… Вы узнаете его по бегающим глазкам, почувствуете его дорогой запах, которым он завонял весь Светоч… И я хочу, чтобы вы выпустили ему кишки, чтобы он начал пахнуть собственным дерьмом. Нельзя допустить, чтобы чистенькие губошлёпы, что садятся сейчас на поверхность, взяли его под стражу… Сержант! Это приказ… Ты — старший… Нельзя, чтобы слизняки жили даже на минуту больше, чем…

Он зашёлся в кашле. Изо рта Тора хлынула кровь. Он заскрёб пальцами по земле. Но всё-таки вытолкнул то самое, светлое-светлое и доброе напутствие, прощаясь со своими солдатами.

— Вперёд, вислозадые! Мать вашу так…

И они прошли! Прошли там, где шикарная авеню встречала их шквалом огня. А их лица обретали сказочный загар после вспышек плазменных гранат, и, когда стихали крики заживо запечённых в доте стрелков, они скалили эти лица в безумных улыбках. Они дарили приближающемуся рассвету взгляды, полные восхищения своим Тором, который уже где-то далеко, который наблюдает за ними пока ещё робким блеском Светоча. Они взяли батарею тяжёлых миномётов, забив прислугу прикладами винтовок, будто совершая кровавое жертвоприношение, и развернули платформу с короткими толстыми раструбами в другую сторону. И снова лилась с неба сталь, будто смех Тора. Но они знали, этот смех не может им повредить, и пошли в полный рост, по своей самой шикарной авеню, поливая пространство перед собой щедрыми очередями.

Они смеялись вместе с Тором, и их осталось только четверо, а сзади ревели мегафоны и кто-то был триста раз не прав, требуя обязательно брать живым зачинщика бунта. Только глупец, думали они, мог наговорить столько чуши! Но его можно простить, ведь он не слышал приказа Тора…

Когда всё закончилось, Шерифа нашли в подвале центрального здания администрации. Он лежал с шестью пулями в теле, с переломанной грудной клеткой, в обнимку с человеком в дорогом костюме и золотыми запонками на рукавах рубахи, забрызганной кровью и распоротой от пояса до горла. Рядом лежали вповалку ещё шестеро мертвецов в камуфляжной форме, хотя у Шерифа не было при себе ни винтовки, ни гранат, только стальной тесак, застрявший во внутренностях того, с запонками… А на ступенях, ведущих в подвал, в окружении ещё одной кучи мёртвого камуфляжа, навсегда замерли трое счастливцев, улыбающихся, будто им стала известна самая важная тайна на этом свете. Самая-самая! Нужно уметь с достоинством пройтись по своей шикарной авеню…

Потом, когда Шерифа вытащили из комы, поставили на ноги, а взамен пытались вытряхнуть всю душу, оказалось, что даже после смерти Тор позаботился о своём солдате.

— Сержант… Это приказ! Ты — старший…

Когда прозвучали слова, записанные на личный командирский чип, вшитый в штурмовой комбинезон Тора, один из гелиокомандоров, присутствовавший при допросе, в ярости смахнул со стола военного трибунала все-все своды законов, стаканы с водой для пятерых благообразных полковников и микрофоны, в которые Шерифу задавали вопросы. А старший конвоя, молодой лейтенант, видевший кровь разве что по видео, дрожал всем телом, не в силах оторвать полный ужаса и восхищения взгляд от сержанта. Последнего солдата из взвода, который выполнил приказ своего Тора…

— Принято, ком! — Шериф встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, но у него не получилось.

Заметив метаморфозы, произошедшие в облике и во взгляде начальника СВБ, командор «Аллегана» удовлетворённо кивнул.

— Я рад. Теперь слушай… — и он приблизился к Шерифу, быстро-быстро рассказывая что-то. Последние его слова были — попробуй только не поверить! Десять минут. И время пошло!

Начальник СВБ, разворачиваясь, всё ещё видел вместо купола огромное пылающее здание. Он смотрел на стюардов, меняющих посуду и закуски, смотрел на спешащих к выходу террастроителей, которые улыбались, которые были счастливы в своём неведении, но видел горы обгоревших трупов. Он слышал музыку, но она казалась ему гулкими залпами батареи тяжёлых миномётов, тех самых, что когда-то уже встречались ему в жизни.

— Эй, ублюдки! — проговорил он в наплечный коммуникатор, включив перед этим режим общего вызова. — Нам предстоит интереснейшая прогулка… — И добавил неожиданно для самого себя: — Мать вашу так!

В отдалении ревел мощными моторами строй грейдеров, и операторы заняли места в кабинах, уже опустив сверхпрочные четырёхметровые ножи к самой площадке. Любой, кто находился рядом с таким монстром на огромных, выше человеческого роста, метровой ширины колёсах, где кабина располагалась на шестиметровой высоте, испытывал невольный страх. Двенадцать колёс, по шесть с каждой стороны, попарно посаженных на три несущие оси, обеспечивали грейдеру скорость около сотни километров в час по пересечённой местности. Рабочая скорость движения зависела от твёрдости грунта, который предстояло срезать по верхушке, оставляя ровную, как стол, поверхность после прохода ножей. Перед въездом в центральный туннель, уводящий в пещерный лабиринт, было пусто — все инженерные машины и передвижные буровые установки собрались у противоположного ската горы, готовясь пробить новый туннель. Группы проходческих отрядов с переносными резаками и ультразвуковыми дробовиками выстроились рядом, готовясь раскрошить в пыль несколько огромных валунов, скатившихся с корявых склонов. Техники тянули кабели высокого напряжения, пристёгивая к стационарным лазерным платформам.

— Скоро, совсем скоро праздник достигнет высшей кульминации! — думали террастроители.

Обещанные премии — ничто по сравнению с возможностью растоптать, раскатать в блин чужие горы, для того чтобы человечество обрело ещё один мир!

Откуда рабочих посещали такие возвышенные мысли, знали только химики лабораторий крейсера «Будгард», изготовившие, как они окрестили, «коктейль патриотов»… К этому моменту секция, в которой располагались изыскательские лаборатории звездолёта, уже была эвакуирована после получения звездолётом повреждений. Но своё дело они сделали. Как и обещал майор-аналитик, террастроители не валялись пьяными под столами, не сходили с ума от глотка неожиданной передышки, помноженного на множество глотков алкоголя. Они готовились к своему празднику.

Отряд, возглавляемый Гризли, первым подготовил свою горнопроходческую машину, чтобы вцепиться множеством клыков в твёрдую породу. Сам Гризли, взвалив на плечо сорокакилограммовый бур, оттолкнув огромной ногой упор-фиксатор, как ненужную ему деталь, сейчас скалил зубы, громыхая по сторонам добродушным, разве что чрезмерно частым, смехом. Хмель в голове Гризли делал своё дело — звал на подвиги и требовал высвобождения всей энергии, накопленной за год работы по контракту. Он ощущал себя искрящим аккумулятором, который нельзя передерживать без нагрузки. В остальных проходчиках жило точно такое же ощущение. А в стороне от общего возбуждённого веселья оживал «Аллеган».

Операторам противометеоритных установок тоже не терпелось выяснить — кто из них лучший по профессии? Командор сказал: я обеспечу ваши установки целями, а вы уж постарайтесь…

В ином состоянии это заявление было бы встречено с недоверием. Но сейчас, когда рядом с турелями скорострельных автоматов — шампанское и коньяк, недоверия быть не могло. Артустановки ещё не приступили к работе, не начали поглощать энергетические обоймы, а вот бокалы уже опрокидывались один за другим!

— Полная выкладка. «Угроза Улью». Тройной боезапас. Готовность — десять минут, — выталкивал наружу Шериф, в голове которого всё ещё звучали воспоминания, перемешиваясь с информацией, которой поделился командор «Аллегана».

— Шериф, да что за блажь? Ты пьян, вот и всё, какая, к чёрту, Угроза Уль…

Охранник, пытающийся панибратски закинуть руку на плечо старшему команды, с которым провернул немало разных дел за годы работы в СВБ, отлетел на несколько шагов, по дороге сметая столы с салатницами.

— Ещё сомневающиеся есть? — всё так же пылая взглядом, оглядел он собравшихся. — Старшие групп — ко мне, остальным — исполнять!

Подчинённые Шерифу офицеры СВБ недоуменно переглянулись, но всё же вышли вперёд, а рядовые охранники, оседлав гравиплатформу, метнулись к «Аллегану», в оружейную комнату. Они и раньше видали, как накатывает ярость на старшего команды. Видали его и после более внушительных попоек. И успели узнать — каков бы ни был их начальник, но просто так слов на ветер не бросает. Даром, что контуженный в какой-то стычке на Светоче, о которой только и сказали когда-то, что силы безопасности Солнечной разогнали недовольных в системе Светоч. Что были применены щадящие спецсредства, что при восстановлении порядка пятеро человек погибли, несколько получили ранения. Виновные предстали перед трибуналом… Это уже потом, через несколько дней случилась настоящая трагедия, подробности которой новостные каналы раструбили по всем уголкам: группа транспортных звездолётов, следовавшая на учения, попала в мощный метеоритный поток, и роковая случайность при отказе автоматики противометеоритной защиты привела к гибели самого большого транспорта, на котором погибли несколько сотен солдат и офицеров из состава полка штурмовой пехоты, возвращавшиеся со Светоча, а также солдаты и офицеры охранных подразделений Светоча, включая спецназовцев патрульной службы. Новостные каналы смаковали подробности целый месяц, демонстрируя съёмки с места события. Однако Шериф никак и никогда не комментировал эти два случая. На тему умиротворения недовольных на Светоче он не разговаривал вообще. Что касается крушения транспортного звездолёта, когда его всё-таки доставали особо любопытные, интересуясь, как могло случиться, что несколько человек, и сам Шериф в их числе, выжили во время такой катастрофы, Шериф коротко отвечал: «Валялись пьяные в спасательном боте, чтобы Тор не заметил. Повезло».

На вопрос «а кто такой этот Тор», шериф сказал:

— Самый лучший лейтенант штурмовой пехоты…

Поскольку из него больше ничего нельзя было вытянуть, тема угасла и Шерифа оставили в покое. Кому какое дело, кто кому и за что натыкал в морду на Светоче? Там каждый год какие-нибудь беспорядки… Зачем было гонять большой полковой транспорт со штурмовой пехотой, тоже чужого ума дело…

— Старший, зачем бить-то? — спросил Шерифа его заместитель, тоже из бывших военных, связист с марсианской базы. Только он один и мог почти на равных разговаривать с начальником, но тем не менее не додумался бы хватать руками за плечи.

— Экономит время, у нас его и так почти не осталось, — ответил Шериф, наблюдая, как выкарабкивается из-под стола наполовину протрезвевший охранник.

— Бегом в оружейку! — рявкнул Шериф, исключая всякие неловкости от обиды. И уже вдогонку, — обратно вернёшься с гравиплатформой, захватишь амуницию для меня и старших групп!

Повторять не пришлось. Охранник, увидев, каким неожиданно серьёзным стал тон Шерифа, почувствовал — что-то здесь не так. Чёрт с ней, с оплеухой, за вчерашнее ещё и не такое стерпеть можно, но эта глупая вводная… Что-то не так, зря гонять по «Угрозе Улью» Шериф не стал бы.

— Но можно хотя бы объяснить, что ожидается и откуда тебе известно то, что неизвестно нам? — настаивал на ответах заместитель.

— Уязвлённое самолюбие? Сейчас я это исправлю. Слушайте сюда… Через двадцать, самое большее — тридцать минут, мы будем атакованы. Враг уже сбросил посадочные транспорты…

Подчинённые снова переглянулись. Кто-то приписывал мысленно эти несуразные вводные Шерифа ночной нерасторопности охранников у лифта, а кто-то посчитал просто желанием показать выпендрёж перед зарвавшимися террастроителями. И никто даже представить не мог, что всё это может быть правдой.

— Какие транспорты, Старший? Чьи?

— Никто пока не знает. Каких-то тварей, которые прямо сейчас жгут на высоких орбитах наши корабли. Поэтому «Аллеган» на поверхности… Кто-нибудь из вас обратил внимание, что со вчерашнего вечера отсутствует связь со всеми локациями, кроме Хамета?

— До сих пор не восстановлена, — подтвердил Старший второй группы. — С утра пытался поговорить с Оазисом-18, но…

— Нет больше Оазиса-18. Понятно? Это нашествие. И командор просит прикрыть его людей. Кто не верит — вот, — Шериф достал из нагрудного кармана кредитную карту с открытым кодом доступа и протянул её своим офицерам: — Если я выдумываю и ничего здесь происходить не будет, смело потратьте всё, что есть у меня на счёте. А у меня там много чего есть…

Со стороны «Аллегана» показалась грузовая платформа, на которой поверх нескольких комплектов боевой амуниции сидел охранник, спешно пристёгивающий бронепластины к комбинезону.

— Скоро, совсем уже скоро враг окажется здесь, у нас в гостях, — продолжил Шериф, пряча кредитку, которую никто так и не решился взять, обратно. — Задача — обеспечить самый тёплый приём, боеприпасы не жалеть. Не раздумывать. Не показывать спины, даже если вас начнут убивать. Ни цели, ни причины вторжения, ни силы и возможности противника нам неизвестны… Так что сегодня вы будете моими сержантами, а я стану вашим Тором, — произнёс он загадочную фразу.

Вскоре все сорок охранников, в комбинезонах с трёхслойной защитой и добавленной навесной броней, с оружием в руках стояли навытяжку у входа в купол и смотрели, как чётко, когда-то доведёнными до автоматизма движениями их Тор облачается в комбинезон, скинув одежду прямо на площадке, не обращая внимания на посторонних.

— Что дальше?

— Дальше — каждая группа выбирает сектор обстрела, прикрывая подходы к «Аллегану». Прикрывает извне, понятно? Враг, если он попытается пробраться на станцию, должен оказаться между вами и «Аллеганом», так что ищите укрытия. Не исключена орбитальная поддержка, у них, как сказал командор, на орбите до черта звездолётов… Приёмники настроили, чтобы постоянно поддерживать связь? Давайте ваши шлемы, я проверю…

Пока они отстёгивали шлемы-прицелы, ещё болтающиеся без дела на спинах, на манер капюшонов, Шериф вогнал в винтовку обойму и посмотрел в небо. Для него история повторялась. Только сейчас он играл в ней другую роль…

Неожиданно на «Аллегане» заработали противометеоритные установки. Все. Разом. Комендоры станции начали выяснять — кто лучший? Одновременно с этим был отдан приказ начинать и террастроителям…

— Всё, время вышло. Пошли, вислозадые… Я научу, как пройти по самой шикарной вашей авеню…

 

Глава 11

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ПРИЛИВА

Сознание пробуждалось медленно. Первое время Шкип облизывал пересохшие губы, пытаясь понять, где он находится и что с ним происходит. Забрало шлема изнутри было забрызгано чем-то липким, бурым. Он не сразу осознал, что это его кровь вперемешку с выплеснувшимся кофе. Запахов он не различал, в носу до сих пор противно хлюпало, а перед глазами плыли разноцветные круги. Позвоночник ныл, болела грудная клетка, он почувствовал, как с трудом ему даётся каждый вдох.

Медленно, очень медленно Шкип пошевелил сначала правой рукой, потом попытался проделать это левой, но тело тут же скрутила дикая боль, исходившая из левого плеча. Вместе с болью в него ворвались звуки.

Их было много — звуков. Голоса, тревожные и не очень, эфирная перекличка диспетчеров, сопровождавших грузовые звездолёты. Искрящие изношенными фильтрами на движках, куда-то шли несколько старых лихтеров. Шкип узнал их по характерному почерку помех. Но вместе со всем этим ощущалось какое-то напряжение, будто перед грозой. Оно мелькало в обрывках фраз, в некоторых словах, в раздраженном тоне какого-то диспетчера, спорящего со шкипером грузового каботажника.

— Восемнадцатый! Я вам который раз говорю — этот Прилив закрыт! Следуйте на Зенес, там ваш груз будет принят.

— Но в моём коносаменте нет ни слова о том, что кто-то примет груз на Зенесе! Что вы мне голову морочите? И почему здесь закрыто движение?

— Спросите у командора патруля. Он отдал распоряжение не пропускать этим Приливом корпоративные звездолёты.

— Что? Опять? Наши доблестные военные вместе со стражами порядка вздумали провести какие-то никому не нужные манёвры? Или ожидается почётный эскорт для какой-нибудь шишки?

— Спросите у патрульных. Я не знаю.

И тут же в перебранку вклинился другой голос, явно принадлежащий офицеру патруля.

— Эй, каботажник! Даже не вздумай качать права и лезть ко мне за разрешением. Иди на Зенес или вообще проваливай куда хочешь, пока я не решил проверить твои трюмы. Усекаешь?

— Слышу, слышу, — инженер явно потерял охоту продолжать спор. — Но хотя бы объясните, что тут случилось?

— На Зенесе объяснят…

Вопреки боли и всему остальному на лице Шкипа появилась кривая ухмылка. Уж он-то хорошо знал, что такое разъяренный патруль и как он может устроить праздник жизни, переворачивая верх дном грузовые трюмы.

Ему наконец-то удалось перевести кресло-ложемент в рабочее положение, и взору Шкипа открылась гигантская стройка. Он уже бывал здесь и знал, что несколько корпораций Доминанты «Виктория» объединили усилия, чтобы выстроить в системе Капа Струны большой товарный причал. Работы велись полным ходом, локация была забита снующими туда-сюда звездолётами, а в отдалении виднелся каркас будущей станции-причала: огромной, многоярусной, в сполохах плазменной сварки. Идиллия! Что сказать? Вот только ко всему ранее увиденному добавилась неожиданная деталь.

Раньше здесь никогда не бывало такого количества боевых кораблей ВКС. Трёх-четырёх полицейских модулей всегда хватало, чтобы обеспечить порядок. Теперь же модулей патруля стало десять. Они фланировали у самой приливной точки, которая скоро должна исчезнуть, но об этом знал только Шкип. В его голове всё ещё звучало последнее пожелание командора «Селены»…

А кроме звездолётов патруля, тоже вблизи Прилива, завис отряд военных крейсеров. Шесть кораблей веретенообразной формы, с многочисленными надстройками и распахнутыми люками боевых излучателей.

Выходит, военные и патрульные знали, что происходит по ту сторону Прилива, а остальным ещё ничего не известно…

Внимание Шкипа отвлёк зуммер экстренного вызова, сопровождаемый одновременным мерцанием индикатора на панели. Его запрашивали по закрытому каналу. Тронув сенсор, Шкип вздрогнул, настолько неожиданными оказались прозвучавшие слова:

— Это военный корабль «Манат»! «Трайд-один», немедленно остановитесь! «Трайд-один»! Не предпринимайте никаких действий до нашего подхода! «Трайд-один»… В случае неподчинения вы будете уничтожены!

Шкип осторожно подал «Трайд» чуть влево, не понимая, как так могло случиться, что его принимают за врага! Как он и ожидал увидеть, слева — снизу к нему приближался один из крейсеров ВКС.

— Я же приказал — не маневрировать! — голос сорвался на крик.

— У меня сбита оптика левого борта. Ваш вызов принял не сразу. Корабль повреждён…

— «Трайд-один»! Назовите себя!

Крейсер уже распахнул створки полётного ангара, собираясь принять добытчика. Но одновременно с этим распахнулись и несколько орудийных портов.

— Пилот Шкип. Караванный звена рудодобычи корпорации «Стар-Квест», Доминанта «Амга-Заале»…

— Откуда вы прибыли? Вы летели, как из пращи, если бы не патруль…

Ага, догадался Шкип, мало того что автоматика «Трайда» наверняка пыталась уменьшить скорость, как только получила данные о том, что пилот — в бессознательном состоянии, так ещё и полицейские модули на выходе из Прилива постарались! Успели его зацепить гравитационными арканами. Иначе он влетал бы сейчас прямо в диск Капы! А военные наверняка допускают мысль, что любой корабль с той стороны Прилива мог оказаться неприятным сюрпризом пришельцев, о которых здесь даже если и слышали, то всё равно никто ничего толком не знает.

Когда «Трайд» втянуло в ангар гравитационным захватом финишира и Шкипа вынесли на руках поднявшиеся на борт два дебелых сержанта-техника, явно привыкших к тяжестям, добытчик пришёл в себя и присвистнул. Он не мог представить свой корабль таким израненным даже в самом кошмарном сне.

Левая сторона звездолёта оказалась изуродована обширными термическими мазками, как если взять пластмассовую игрушку и провести по ней раскалённым ножом. Потёки расплавленного металла застыли овальными каплями, будто по всей боковой поверхности «Трайда» высыпали уродливые бородавки. Противометеоритные броневые сегменты, выполненные из особых композитных сплавов, кое-где были срезаны до самого основания, и в этих местах обнажился основной корпус. Панели внешних сенсоров выглядели так, словно их старательно обрабатывали несколько часов потоками плазмы. Но Шкип знал, что касание вражеского луча лазера было быстрым, всего лишь на короткий миг! А правый борт и носовая часть казались шкурой животного, по которой десять тысяч раз скользнула тигриная лапа, настолько они оказались исцарапаны потоком осколков, сквозь который пришлось пройти «Трайду».

Там, где раньше красовался весёлый нарисованный человечек, шагающий от звезды к звезде, — эмблема «Стар-Квеста», теперь темнел ожог со вздутой плёнкой выпаренной краски.

— …кажется, оттуда, с той стороны Прилива…

— В рубашке родился! — доносился из-за спины шепот сержантов-техников.

Шкип уже встал на ноги и самостоятельно обошёл «Трайд». То, что он увидел в кормовой части корабля, вообще можно смело причислить к чуду!

Самой удручающей деталью смотрелись изуродованные дюзы движков. Кое-где сверхтугоплавкий сплав вообще превратился в растрёпанную бахрому. Один из техников ударил по свисающему куску юбки — крайней части дюз, — и тот кусок, размерами с ладонь, просто отломился, с глухим звуком упав на площадку ангара.

— Не в рубашке — сразу в скафандре… Как же он тянул? Не увидел бы — ни за что бы не поверил, — продолжили изумляться техники.

И были абсолютно правы! С такими повреждениями дюз, с повреждённой обшивкой, — как будто звездолёт зарылся на полном ходу по самый бронекозырёк кабины в поток астероидов, — «Трайд» не мог, не должен был дойти до Прилива. Скорее всего, не окажись рядом «Селены», он бы и не дошёл…

Навстречу Шкипу вышли трое офицеров флота. Увидев, в каком состоянии находится пилот и его корабль, они обменялись взглядами, полными одновременно удивления, сочувствия и восхищения.

Удивление и сочувствие — по той же причине, что и техники, назвавшие Шкипа родившимся в скафандре. Восхищение — потому что, несмотря на уровень разрушений, Шкип дошёл до Прилива и потом появился у Капы Струны. А перед этим выжил в схватке с врагами, о возможностях которых ходили самые зловещие слухи.

— Командор заградительной группы, генерал Габо, — представился самый старший из них. — Мы получили приказ блокировать Прилив, проверяя все корабли, выходящие из системы Лахо…

Он словно извинялся за то «приветствие», которым встретили Шкипа здесь, у Капы Струны. А Шкип подумал: «Не будет больше кораблей, выходящих из Листопадного Зала… Эх, знал бы ты, генерал, что вся твоя заградительная группа — беспомощная груда железа против нового врага!» Что звездолёты-волчки, в сопровождении двух-трёх «Иксов» и хотя бы одного чёрного линкора, объявись они здесь, разделали бы всю группу под орех.

Наверное, эти мысли как-то отразились в скептическом пожимании плеч Шкипа, потому что генерал поспешил добавить:

— Тебе повезло, добытчик. Потому что прямо сейчас мы начинаем минировать выход из Прилива.

— За вас это уже сделал круизёр «Селена», — обронил Шкип.

В подтверждение его слов у всех троих офицеров разом сработали личные коммуникаторы. Пока двое отвечали на вызов, генерал вцепился в плечо Шкипа, так, что добытчика прошила новая волна боли.

— Что тебе известно о «Селене»? Что с ней?

— Мне всё известно… «Селены» больше нет. Они закрыли Прилив, подготовив реакторы к взрыву…

— Командор! — спешил передать новость один из офицеров, — Прилив на Лахо…

Генерал кивнул, а после отвёл Шкипа чуть в сторону, всё так же не отпуская плеча.

— Ты точно уверен в том, что «Селена» погибла?

— Это так же верно, как и то, что стою здесь и разговариваю с вами, — подтвердил Шкип. А после, не удержавшись, добавил: — но если бы вы вывели свои корабли через Прилив, то всё могло случиться по-другому! И те, кто ещё оставался на «Селене», могли спастись!

Лицо генерала побледнело. Он отшатнулся, словно Шкип влепил ему пощёчину.

— У нас не было приказа! Связь со многими локациями неожиданно прервалась, поступали только какие-то хаотичные обрывки, и все с минуты на минуту ожидали вторжения в Солнечную…

— Они глушили эфир, это так. Но почему было не войти в Прилив? Хотя бы попытаться принять бой? Хотя бы несколько кораблей? Да, у вас ничего бы не получилось, но… командор «Селены» и часть его экипажа были ещё живы, они ещё сражались! Их можно было эвакуировать с подготовленного к подрыву лайнера! И были живы добытчики «Стар-Квеста», они тоже пытались драться. А вы… Ваши звездолёты…

Шкип вспомнил, как беспомощно выглядел Центральный Модуль «Стар-Квеста» и как деловито, с омерзительной методичностью, ленты-транспортёры собирали человеческие трупы. Вспомнил хаотично кружащие обломки кораблей рудодобычи. А после — ревущую сиренами, охваченную пожарами, с вымершими палубами, облепленную со всех сторон вражескими кораблями «Селену».

— У нас не было приказа… — повторил генерал, словно пытаясь оправдаться перед заляпанным собственной кровью, оглушённым сумасшедшим ускорением добытчиком с разбитым шлемом. — Мы должны были прикрыть выход из Прилива, чтобы не допустить пришельцев сюда, на Капу…

У Шкипа вдруг зашумело в голове, он попытался вдохнуть поглубже, но воздуха почему-то не хватало, и пришлось осесть на пол, издав слабый стон. Ангар куда-то поплыл. Кто-то дважды прикоснулся раскрытой пятернёй к его щекам, и при этом возник странный будто бы когда-то слышанный звук. Потом генерал, склонившись над добытчиком, говорил неестественным баритоном, повернувшись в сторону, почему-то растягивая слова: «В ла-а-за-ре-ет!». И кто-то вдруг выключил свет, чтобы наступила сплошная темнота, приносящая облегчение…

 

Глава 12

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

КОКТЕЙЛЬ ПАТРИОТА

Время вышло. Но первой стала умирать тайна, которую так долго держали в секрете…

— Это какие-то странные цели! Как думаешь, наш командор не сошёл с ума? Расчётчик показывает, что они делают противозенитный манёвр…

— Да ну? А моя оптика… Вот, чёрт! Какие-то четыре коробки, идут цепочкой… Нет, расходятся, но чешут точно к нам. Три к одному, наши скорострелки не собьют и половины целей!

— Принимаю!

Стрелок-комендор третьей секции Арс любил свою работу. В большей степени из-за того, что станции очень редко что угрожало. А если и случалось оказаться на пути какого-нибудь шального потока, то основной удар принимала активная защита ТОСТа — отстреливаемые композитные частицы, плазменные обтекатели. Секция противометеоритных артустановок вступала в действие лишь тогда, когда к станции неслись крупные объекты, по спецификации таковыми считались камни диаметром свыше полуметра. Эффективность действия противометеоритных установок достигала девяноста процентов вероятности уничтожения. Но это — при прямолинейном движении, постоянной траектории и постоянной скорости объектов. Здесь же мишенями оказались странные прямоугольники, имеющие сотню метров в длину, по пятьдесят в ширину и высоту. Этакий кирпич. Плёвое дело!

Арс, решив, что этого будет достаточно, слегка заплетающимися пальцами набрал код активации второго уровня противодействия. Многолучевые лазеры мелким гребнем принялись скрести пространство над «Аллеганом». Чувствительные фотоэлементы сразу же показали как минимум десяток попаданий в силуэты объектов, однако ничего не происходило. Они продолжали спуск, дёргаясь из стороны в сторону, избегая, таким образом, трёх четвертей воздействия лазерного оружия.

— Ладно. Отражающий слой. Это я понял…

Арс перекинул контрольные переключатели, снимая ограничение по мощности. Теперь, по его мнению, и одного попадания стало бы достаточно, чтобы сбить цель. Один из объектов, до которого дотянулись спицы лазеров, сделал несколько хаотичных движений, потеряв несколько кусков обшивки.

— Вот! Один есть! Ещё один, и ты проиграл! — удовлетворённо заявил стрелок помощнику-оператору.

Оператор, следящий за перемещением целей на экране расчётчика, протёр глаза:

— Как бы не так! Ничего не понимаю… Ты же его сбил!

— Сбил, конечно, это всё равно, что из пистолета попасть в потолок, — только подними руку вверх… А что?

— А ничего, всё равно четыре активные цели!

— Как это? Фу, чёрт, точно! Говорил ведь — не нужно перемешивать коньяк с шампанским! Да-а, ерунда какая-то, сейчас попробуем по-другому.

Продолжая лазерный обстрел, Арс задействовал кинетические орудия секции. Теперь навстречу объектам летели небольшие болванки из обеднённого урана, разогнанные в стволах электропушек до восемнадцати тысяч метров в секунду. Тем не менее, хотя расстояние постоянно сокращалось, достать опускающиеся объекты кинетикой на высоте свыше сотни километров, учитывая их постоянное маневрирование, оказалось проблематично.

— Ладно, пусть окажутся чуть ниже… Через десять — пятнадцать минут, если они, конечно, не изменят скорость, перещёлкаю их всех, как орехи.

— Не зарекайся, — в длинный узкий отсек основной секции противометеоритной защиты вошёл командор, успевший ухватить конец фразы. — Не думаю, что это будет так просто.

— А что за цели такие, командор? — спросил Арс и был просто поражён ответом.

— Это? Транспортные корабли.

— Что-о? — Арс тут же отключил автоматику управления стрельбой.

Уж что-что, а первую заповедь он усвоил очень хорошо. Никогда, ни при каких обстоятельствах не вести огонь, если в секторе обстрела может оказаться корабль с людьми. Не говоря уже о том, чтобы вообще вести стрельбу по таким кораблям. На этот случай у «Аллегана» есть эскортные патрульные станции, а патрульным, как известно, никакие правила и заповеди нипочём.

Лазерные излучатели прекратили свою быструю пляску на подвижных турелях, кинетические орудия тоже умолкли. Хотя температура воздуха в этой части единственного материка была двадцать по Цельсию, над длинными разгонными стволами, перевитыми спиралями, создающими ускоряющее электромагнитное поле, вилось облачко пара. Это испарялся отработанный криоген, охлаждавший трансформаторные батареи.

О первой заповеди Арс напомнил и командору, пытаясь понять, какая ошибка могла произойти?

— Не переживай. Ты говоришь о кораблях с человеческим экипажем, а это не наши корабли. Там, на транспортах, нет людей. Так что продолжайте, не исключено, вам ещё и повезёт сковырнуть хотя бы один.

— Что значит «не наши»? Чьи они? Доминанты «Сасебо»? «Амга-Заале»? Автоматические звездолёты?

— Не мучайся, всё равно не отгадаешь. Да и поверить сразу трудно… Только Доминанты тут ни при чём.

— Тогда кто же? Какие-нибудь гангстеры? Я думал, их давно уже перебил флот… Да и чем им тут можно поживиться? Командор, я прошу объяснений, мы ведь не на военном корабле…

— И не гангстеры, Арс. Я же сказал — тяжело поверить… Эта техника вообще не имеет отношения к Солнечной. Вторжение, Арс. Дождались пришествия врагов по разуму… Многие локации атакованы. Вот такие корабли садились даже там, где имелось мощное прикрытие, так что если собьёте хотя бы одну такую штуку, получите лично от меня двадцать тысяч кредитов. Если десант с оставшихся трёх транспортов не закатает нас всех в землю. Я не шучу, Арс, — заметив слабую улыбку на лице стрелка-комендора, самым серьёзным тоном заявил командор «Аллегана». — Сообщи эту новость остальным секциям, не забудь передать и моё обещание насчёт награды, и, давай, запускай свои скорострелки.

Глаза комендора основной секции заблестели, в неприкрытом возбуждении он даже провёл языком по губам. Двадцать тысяч кредитов! Двадцать тонн! За коробок сто на пятьдесят метров в силуэте! Да он был готов выскочить наружу и начать помогать орудиям, швыряя в небо камни! И ему наплевать, что за посланники со звёзд спускаются ему на голову! Если и сожалеть, то только о том, что их четыре, всего лишь четыре транспорта! В итоге — восемьдесят тонн, не добрать до миллиона!

— Разрешаете ли вы использовать ракеты с ядерным зарядом? — Вспомогательный оператор секции оказался практичней своего стрелка-комендора, он поверил сказанному и понимал, что если такие с виду беззащитные транспорты садились на защищённые планеты, то шансов справиться с ними у противометеоритных секций не так уж много. — У нас ведь на каждом посту по три тактических «Ка-Эса». Две килотонны. Хватит, чтобы превратить каждую такую штуку в красивое облачко…

Оператор знал уже ответ, но всё равно они обязаны запрашивать разрешение на использование этого вооружения. Едва услышав, что транспорты не являются земной техникой, присоединив приказ командора об их уничтожении, легко было понять, что будет и санкционирование применения ядерных ракет ограниченной мощности «КС» — Крайний Случай, как расшифровывали заводскую аббревиатуру комендоры.

— Я разрешаю вам всё, что угодно, даже вынуть резинки из трусов, чтобы сделать рогатки и использовать их вместе с «Ка-Эсами», — командор «Аллегана» почти точь-в-точь озвучил мысли стрелка, только мотивация была совсем другой. Огромное вознаграждение у стрелка и тревога у командора. — Только действуйте осторожно, возможны всякие неприятные сюрпризы.

Задержавшись на минуту, командор вгляделся в экран оптического сопровождения цели, наблюдая, как проваливаются в атмосферу Меггидо, всё ниже и ниже, транспорты врага. Сейчас в нём жило два чувства. Тревога, потому что неизвестно, какими средствами противодействия обладают эти примитивные на вид конструкции. А ещё было чувство затаённой радости. Ведь первоначально транспортов было двенадцать! Он узнал цифру, связавшись двадцать минут назад с полковником.

Также командор не шутил по поводу размера вознаграждения. Если стрелкам-комендорам удастся разгромить десант на подлёте, а потом ещё, рано или поздно, всем им получится выбраться с Меггидо, то, что будут значить деньги по сравнению с пятью тысячами человеческих жизней? Собрать по четыре кредита со счёта каждого террастроителя, и вот она, награда за один транспорт…

— Там, на орбите, корабли флота и патрульные станции успели сжечь восемь таких коробков, так что нам уже повезло. А если вы не дадите коснуться поверхности ещё и вот этим четырём… В любом случае, — закончил он, отрываясь от экрана, — сделайте всё, что возможно.

Командор понимал, что даже если получится не допустить на этот раз высадку десанта, то полностью проблема не решится. И сейчас спешил на командный мостик, чтобы успеть сделать очень и очень важное дело, после чего останется только ожидание…

— Как думаешь, мы сами справимся? — осторожно начал Арс, как только овальная дверь скользнула на место за спиной командора, отгораживая секцию от коридоров станции. — На «Аллегане» четыре противометеоритные секции, но двадцать тысяч намного лучше делятся на двоих, чем на восьмерых…

— Не знаю, Арс, я не уверен, что так будет правильно. Дело не в том, что на что делится лучше… Как-то слишком уверенно они опускаются… — Оператор вглядывался в экран целеуказателя, чтобы не пропустить изменения цвета отметки дальномера. — Лазерные скорострелки должны были развеять по небу тот транспорт, в который ты попал, а ему — ничего. Прёт себе дальше… А вообще, командор всё равно ведь узнает — передал ты его указания остальным, или… Вот, если бы ты его сбил… Но ведь не сбил. А перекрёстная стрельба четырёх секций увеличит шансы в несколько раз.

— Какие, к чёрту, шансы? Ты что, не видишь, что это за цель? В такую махину я попаду с закрытыми глазами. Пусть только окажутся поближе. Сколько там до отметки?

— Минута, двенадцать секунд. Но… Ты собираешься нарушить приказ командора?

— Победителей не судят. И я собью его. А насчёт приказа… Ну, могли мы на минуту заняться чем-то срочным? Например, что-то давно у тебя не барахлили сенсоры оптического сопровождения…

— Но только на минуту, Арс! Если не получится с первых залпов, мы ведь не станем ждать следующей отметки?

— Там видно будет, — уклончиво ответил стрелок-комендор. И уже уверенным тоном старшего секции добавил: — Готовь «Ка-Эсы».

— Уже готовы. Я сразу понял, что без них не обойтись.

— Ты молодец. И мы сейчас им покажем! Переконвертируем этих сволочей в деньги! Отметка?

— Сорок секунд.

Арс перераспределил энергию для залпа, выводя её всю в накопитель центрального излучателя, подняв мощность импульса сразу в три раза за счёт отключения остальных излучателей. Оператор в это время прогнал программу моделирования на тактическом вычислителе.

— Слушай, Арс, я тут просчитал кое-что… Если мы ударим внахлёст четырьмя секциями, то гарантированно снимем первый объект, а если сами… при таком маневрировании… Расчётчик выдаёт не более шестидесяти процентов вероятности!

— Не мог чуть позже просчитать? Что может нам помешать это проделать потом, когда пойдёт следующая отметка?

— Да вроде ничего… Не знаю… Не нравится мне, как они идут. И если у нас не получится сейчас, останется три отметки, на которых вычислители будут брать цели. Понимаешь? Начнём сейчас, все вместе, есть шанс сбросить все четыре объекта. А если нам не повезёт? Ты понимаешь, о чём я? Останется только три отметки! Три вероятности. Три транспорта! Один всё равно…

— Почему нам обязательно не повезёт? И даже если останется один… Всё! Прекрати паниковать. Сколько до отметки?

— Двадцать.

— Как только расчётчик выдаст целеуказание, запускаешь «Ка-Эс». Нет! Два, чтобы наверняка! А я обрежу ему лазерами траектории манёвра, и…

— Отметка! Есть целеуказание!

— Давай! Вмажь мерзавцам!

Основная секция противометеоритной защиты, расположенная в угловой надстройке, пришла в движение. Лазерный излучатель выдавал импульс за импульсом, кинематика швыряла короткие порции болванок, а из пусковой установки рванулись навстречу цели два огненных шара, оставляя позади длинный след инверсии.

Другие секции молчали. Их комендоры решили не тратить напрасно энергию излучателей, уже успев оценить манёвренность объектов-целей, и дожидались, когда вероятность поражения приблизится к расчётным девяноста процентам. Все они — и стрелки и комендоры — прошли обкатку в Дальнем Внеземелье, среди спорадических метеорных потоков Плеяд, в каменном шквале Харизмы-девять, на опасном Переходе Вульперта, где выход из Прилива выводит точно в центр несущейся карусели глыбин, размером с миниджет. Нервы персонала противометеоритной секции словно обросли шкурой. Никто из них не жал панически на гашетку, увидев в прицельной рамке расчётчика смертоносный метеорит весом в пару тонн, такая паника бывает только вначале, когда специальность ещё не вошла в мозг и руки, не покрыла нервы шкурой… Но то были особые цели, летящие с космическими скоростями, представляющие огромную опасность для жизни «Аллегана». Четыре опускающихся, будто планирующих на поверхность объекта не внушали вообще никакого страха и никакого ощущения опасности. Возможно, если бы Арс сообщил им то, что должен был сообщить, события пошли бы как-то по-другому. Но сейчас три секции молчали, а четвёртая, основная, вела искусную стрельбу, и вопросов по этому поводу никто не задавал. Потому что каждая секция привыкла действовать самостоятельно, по собственному плану, за исключением случаев, когда отдан приказ старшего комендора о совместной стрельбе внахлёст. Пока что такого приказа не поступило…

— Арс! Мы попали! Обе ракеты бабахнули у самого корпуса чёртовой коробки! Как ты умудрился просчитать дистанцию подрыва? Ты ювелир, Арс!

Но комендор вовсе не разделял восторгов своего оператора.

— Это не я… То есть никакой дистанции я не выставлял. Ракеты шли с программой подрыва при контакте с целью, разве что с запущенной программой самоуничтожения при превышении высоты в сотню километров. Они должны были влепиться в корпус, и тогда уже…

— Так добей его, Арс! Он… он… Добивай его! Даже если подрыв не там, где предполагалось, не может быть, чтобы на такой дистанции ракеты ничего ему не сделали!

Комендор сам уже увидел, что объект не уничтожен. Сменив траекторию, чему не помешала работа лазерной установки, он продолжал спуск, пройдя сквозь зону разрыва, которая оказалась километром ниже, чего вообще не должно было случиться. Контакта с корпусом транспорта не было, значит, ракеты могли взорваться только в том случае, если бы прошли мимо и достигли высоты в сто тысяч метров. Но объект давно прошёл отметку в сто тысяч, а подрыв случился и того ниже…

Фотоэлементы контроля лазерной турели больше не показывали попаданий, и кинематические орудия тоже зря выталкивали в небо серию за серией.

— Смотри! — оператор наконец-то что-то нашёл. — Грависканер показывает возмущение гравитации как раз в точке подрыва! У них есть какая-то защита! Что-то вроде гравитационной ловушки, когда ракета попадает в зону возмущения и её расчётчики неверно оценивают ситуацию, посчитав, что ракета преодолевает расстояние, а на самом деле это полёт на месте!

— Бред какой. Откуда ты такое понавыдумывал?

— Нет-нет-нет! У наших военных тоже что-то такое есть, только пока что в экспериментальном виде. Это не бред. Это гравитационная ловушка! Что-то вроде генератора гравитации, только наоборот, с изменённым вектором! Попав в поле её действия, ракета шла в сотворяемом ловушкой пространстве, которое получается при работе генератора! Они выбросили её навстречу нашим «Ка-Эсам» и…

— Генератор, не генератор, ловушка, не ловушка… Но как-то ведь их можно сбить? Командор сказал — сколько там? — восемь штук свалили ещё на орбите. Если бы уже тогда раздавались обещания, выходит, кто-то заработал полтора миллиона, минус налоги… А мы тут двадцать тысяч заработать никак не можем! Готовь третий «Ка-Эс». Сколько там до следующей отметки? Вероятность увеличится до семидесяти процентов…

— Арс! Я не знаю, как и почему их сбили корабли флота, возможно, этим транспортам нужно было время для активирования защиты, возможно, атаковать их можно только сверху, а снизу они имеют несколько уровней защиты, их сбивали боевыми лазерами, там энергетическая подкачка на порядок выше нашей… Да что угодно возможно! До отметки — минута сорок, но что, если опять… Нужно ударить всем четырём секциям, тогда и нам хватит энергии…

— Слышал уже! Совместные залпы — это ещё не гарантия. Если их невозможно сбить одной секцией, не думаю, что это так просто сделать и четырём… Но мы попробуем, ведь для совместных залпов останется ещё две отметки, а одного-то мы должны сбить сами!

Впрочем, остальные три секции самостоятельно начали стрельбу, но также не добились никаких результатов.

— Арс! Нужно сказать остальным… Тактический расчётчик только у нас, в центральной секции, остальные не смогут…

— Никто. И ничего. Не сможет. Мне. Помешать. Заработать сегодня кучу денег! Ты понял?

Помощник-оператор понял всё.

Алкоголь лишь активирует то, что есть внутри у каждого, что обычно скрывается под защитными слоями сознания. Химики флагманского крейсера, изготовив «коктейль патриота», не учли только одного — патриотизм для каждого свой. Комендор центральной секции противометеоритной защиты в полной мере был сейчас патриотом. Он хотел заполучить деньги, на остальное ему было наплевать. В его голове вертелась на месте и в то же время преодолевала огромные расстояния одна и та же мысль: «Ничего. Не сможет. Мне. Помешать…» Он был в этом уверен. И он — ошибался!

На высокой орбите два вражеских крейсера, напоминающих формой букву «икс» или же крест — кому как виделось, — пока оставили в покое два избитых крейсера ВКС. Они дожидались окончания высадки десанта, который должен смести, уничтожить любые следы пребывания на этой планете другой расы, другой цивилизации.

Если бы аппаратура связи на «Будгарде» или на «Аллегане» оказалась более совершенной, то наверняка можно было бы выделить на фоне мощного, перекрывающего эфир вражеского сигнала и другие сигналы, намного слабее. Так транспорты обменивались информацией со своими крейсерами.

Вот, получив очередной такой слабый импульс, один из крейсеров, тот, что находился чуть ближе к Меггидо, сменил позицию. Его чуткая аппаратура засекла опасную помеху транспортам. Мгновенно исчисленная точка помехи заставила сработать другую аппаратуру. Приоткрыв несколько утопленных в корпус поблескивающих глаз, крейсер откорректировал наводку и ударил широким, плоским лучом лазера. Центральную противометеоритную секцию «Аллегана» разрезало так, как нарезают лимон — тонкими кружочками. Комендор Арс так и не дождался следующей точки перенацеливания. Его мечта о быстром обогащении погибла вместе с его патриотизмом, им самим и орудиями центральной секции. Оставшиеся три секции продолжили попытки, и две из них были уничтожены в течении последующей минуты тем же крейсером, ведущим орбитальное прикрытие. А третья противометеоритная секция, последняя на «Аллегане», была очень напрасно воспринята врагом как не несущая угрозы десантным транспортам, что объяснялось очень просто: её лазерные излучатели и кинетические орудия били куда угодно, но только не в сторону цели.

— Эй! На «Аллегане»! Вы нашли для себя какую-нибудь цель-невидимку и теперь гоняетесь за ней по всему небу? — ворвался в комендорский пост третьей секции незнакомый голос.

— Вот, чёрт, кто это? — оператор секции, торопясь, срывал наушники плеера.

Потому что командор третьей секции временно был недоступен для общения. Он вовсю храпел, привалившись к спинке кресла, пристёгнутый оператором ремнями. Для верности, чтобы не выпадал во время сна.

У комендора третьей секции оказалась собственная разновидность патриотизма, тоже неучтённая химиками «Будгарда»…

От монотонности праздных будней комендор секции давно уже пристрастился к величайшему достижению человечества, продукту волшебного процесса возгонки и очистки, чистому, как слеза, спирту. В то время, как все на «Аллегане» угощались шампанским, коньяком и прочими благородными напитками, в которых в обязательном порядке присутствовал «коктейль патриота», комендор остался верен привычке, набравшись в честь праздника ещё вчера, «по самые брови», как называл это состояние его оператор. Справедливо считая, что на поверхности Меггидо «Аллегану» не будет угрожать метеоритная опасность, комендор был спокоен и относительно последствий своего тихого разгула. Когда противометеоритной группе была отдана странная команда занять места по расписанию, оператору третьей секции пришлось буквально тащить своего стрелка-комендора из каюты на пост и втискивать в кресло, пристёгивая ремнями. Потому что оператор тоже посчитал, что это какая-то формальность, какая-то проверка готовности, не более…

На какое-то время комендор пришёл в себя, но только для того, чтобы сделать два великих дела. Первое — перекинуть сигнал управления противометеоритными установками на компьютер оператора, пока тот возился в другом конце поста, заваривая эрзац-кофе. Вторым пунктом — успеть сделать хороший глоток из неразлучной фляги, забыв хоть как-то предупредить оператора о параллельном управлении стрельбой со второго компьютера. Рука комендора была заботливо прижата ремнём к груди. Но это произошло уже после того, как повинуясь не разуму, но рефлексам, комендор успел набрать сенсорный код активации установок.

Не замечая ничего особенного, так и не дождавшись приказа, который должен был передать стрелок-комендор Арс — патриот собственного кредитного счёта, оператор третьей секции запустил игровую программу и гонял по экрану трёхмерные фигурки тетриса. При этом он пребывал в счастливом неведении относительно того, что каждый его сигнал, каждое нажатие курсоров отзываются в чувствительных сервомоторах разворотом боевых турелей.

Оператор играл в тетрис, орудия третьей секции играли в «поймай невидимку». И у человека и у механизмов наводки то и другое выходило просто замечательно…

— Эй! Противометеоритная секция! Вы там живы? Говорит офицер комплекса прикрытия военного транспорта двенадцатой эскадры! Секция, ответьте! Или хотя бы прекратите сыпать по небу болванками, вы мешаете нашей системе наводки!

Только благодаря счастливой случайности оператор заметил краем глаза мигающий сигнал внешнего вызова. Иначе он имел много шансов так ничего и не узнать, потому что, переходя с уровня на уровень своей игры, чтобы не слушать причудливых носовых трелей комендора, он слушал музыку в наушниках.

— Секция, ответьте! Это военный транспорт двенадцатой эскадры! Что с вашими установками? Скоро вы продырявите ими всё небо!

Сорвав наушники и узнав, что они, оказывается, ведут стрельбу, оператор оценил ситуацию как полностью идиотскую. Бросив полный ненависти и презрения взгляд на своего стрелка-комендора, он немедленно заблокировал управление стрельбой, заодно пытаясь сообразить, как можно будет оправдаться перед командором «Аллегана», когда тот узнает все подробности.

— Слышу вас, транспорт! У нас… э-э… у нас неполадки. Система выдаёт неверные координаты излучателям. Спасибо, что подсказали…

— Ну, хоть кто-то живой! Я уже решил, что вас тоже накрыло. А вы что, не пользуетесь оптикой? Или всё-таки накрыло?

— Накрыло? Нас? — оператор чуть было не спросил «Кто?», но вовремя увидел отметки на мониторе комендора и красную полоску оповещения, что остальные три секции находятся в нерабочем состоянии. — Да! Нас накрыло! Ещё как! — Тут он ткнул комендора кулаком в бок. — А как вам наш праздник?

Он спросил первое, что пришло ему на ум, и сделал это исключительно для того, чтобы получить хоть немного времени собраться с мыслями. Четыре отметки-цели. Три умолкшие секции, связи с которыми почему-то нет. Что всё это означает?

— Праздник? — офицер призадумался, но потом, восприняв вопрос, как шутку, ответил в том же ключе: — Праздник удался. Ждём, не дождёмся, когда нашему транспорту позволят поучаствовать в нём.

Тут произошло нечто такое, что явно демонстрирует огромный потенциал человеческих возможностей. А именно: стрелок-комендор секции, которого только что невозможно было привести в чувство ничем абсолютно, даже тычками в бок, вдруг дёрнул головой и открыл один глаз.

— Тра-анспорт? Где он? Там ведь полно девочк-ов! — При этом он икнул и после высказанной фразы снова впал в сон-оцепенение, продолжая искрить мыслями на извечную мужскую тему, но уже в собственном сне.

— Ну, если нам не удастся сбить их посадочные средства на подлёте, дойдёт очередь и до наших девочек…

— Ага. Угу. Вас понял… — промямлил оператор, лихорадочно складывая всю полученную информацию в одно целое.

Нас атаковали — то и означает, что мы атакованы. Вот этими самыми объектами, потому что больше некому. Три умолкшие секции… Повреждения… Ага! Если не удастся сбить на подлёте, значит — их ещё не сбили, и третья секция, — сам оператор и ушедший в себя комендор, виноваты не в том, что вели бессмысленную, глупую стрельбу, а в том, что стрельба не принесла нужных результатов. Есть всё-таки разница! А расчётчик выдавал другую информацию…

Четыре объекта. Высота — пятьдесят километров, идут с ускорением, выполняют противозенитный маневр… Приличный силуэт, попасть в такой — плёвое дело! До точки перенацеливания тридцать секунд.

— Успею! — решил оператор, который сейчас рассуждал точно так же, как до него стрелок-комендор Арс.

И принялся вводить схему противодействия: мелкий гребень лазерных лучей, можно обойтись без кинетики, тем более, в тетрис сыграло восемь обойм с болванками. Остались лишь две…

— Противометеоритная секция! А ведь вам повезло! За отвратительную стрельбу вы получили от пришельцев несколько минут или часов жизни… Не то что остальные три секции… Транспорты идут под орбитальным прикрытием!

— Остальные три секции, они что — уничтожены? — вырвалось у оператора.

— Разрезаны на кусочки. Очень высокий уровень энергетической подкачки боевых лазеров… Похоже, если ты откроешь огонь, — палец оператора застыл над кнопкой активации установок, — то долго не протянешь…

Оператор отдёрнул руку.

— А… что же тогда делать?

— Мы вот просчитали траектории… Попасть будет несложно, но вот пробить их защиту… Знаешь, что? Давай, запускай свои ракеты, сколько есть. Пока они выставят защиту, попробуем накрыть хотя бы парочку своими лазерами… Приготовься.

У оператора пропал дар речи. На использование тактических ракет «Ка-Эс» необходимо разрешение командора «Аллегана», выходить на связь с которым сейчас не улыбалось. Потому что командор вполне может задать резонный вопрос «почему из противометеоритной секции его запрашивает оператор, а не стрелок?» — и потребует на связь вот это заспиртованное тело… Хотя всем ведь было объявлено, что никаких ограничений ни в закусках, ни в выпивке не будет. Мало ли, у кого какая сопротивляемость? Вот у него, у оператора, как оказалось — нормальная, чему он сам удивлён, а у стрелка… Ну, бывают, наверное, такие странности!

С такими мыслями он отправил по коммуникатору запрос на связь с командором, но оказалось, что тот сейчас занят другим разговором…

— Натли! Ты уверен, что в этом есть хоть какой-то смысл? — В третий раз командор пытался добиться ясности в интересующем его вопросе.

Очень интересующем! Потому что ответ означал появление шанса для какой-то части террастроителей, если дела пойдут совсем уж плохо. А судя по тому, как они пошли на орбите, где сейчас хаотично носились обломки погибших звездолётов, здесь, на Меггидо, можно готовиться к худшему.

— Какой-нибудь смысл есть во всём и всегда… Командор, карсты под поверхностью полностью не изучены, я не уверен даже, что такое в принципе возможно. Ну, по крайней мере, ближайшие пару десятков лет. Ведь кора Меггидо — как хороший сыр с солидной выдержкой, весь в подземных лабиринтах. Наверняка это связано с обширным Океаном, который начал отступать лишь недавно. Но одно можно сказать точно: люди, укрывшиеся в карсте, продержатся ровно столько, на сколько им хватит запасов еды.

— А воды? А кислорода?

Интендант «Аллегана», с которым вёлся этот спешный разговор, пожал плечами.

— У нас есть аварийные переносные опреснители. Они практически вечные. К тому же в пещерах достаточно влаги, чтобы собирать её в больших количествах.

— Вот-вот. Высокая влажность и низкая температура…

— Насчёт температуры — решаемо. Есть утеплённые комбинезоны, есть мини-горелки, много чего есть… А с влажностью уже ничего не поделаешь. Нужен большой запас медикаментов. Самое сложное — с кислородом. Единицам удавалось продержаться на Меггидо несколько часов, потом всё равно начиналась «горная болезнь»… Потому что в атмосфере кислорода меньше девяти процентов…

— То есть им не выжить?

— Ну, так категорично, наверное, не стоит смотреть на проблему. Например, на Земле, в Тибете, есть интересная народность — шерпы, они живут на высотах более четырёх километров над уровнем моря. Там, где обычному человеку очень долго не продержаться. А вот им — ничего.

— Какое-то эволюционное приспособление?

— Да, у них увеличен кровоток. Недостаток кислорода компенсируется переизбытком крови и частой её обращаемостью…

— Но это был долгий процесс, а нам… Нет у нас времени на эволюцию!

— Я понимаю. Но, командор! Я всего лишь интендант. В мои функции не входит управление эволюцией. Хотя, если посоветоваться с медиками, уверен, — что-то можно придумать. Витамины, инъекции оксида азота, удерживающего кислород в крови и расширяющего стенки сосудов…

— Откуда вам это всё известно? Это, случайно, не фантазии?

— Я вырос в Гималаях. И хотя, увы, не являюсь шерпом, кое-что знаю…

— Значит, решено?

— Я бы сказал — можно попытаться…

— Понял. Срочно загружайте всё необходимое и перемещайте в лабиринт. Помощников для этого у вас будет предостаточно. Ещё бы ваша идея подоспела чуть раньше, хотя бы с утра… В общем, сделайте всё, что сможете.

Затем командор переключился на связь с военным кораблём-транспортом, находящимся неподалёку от «Аллегана». Уж он-то точно знал, что за «девочек» занесло случайным ветром на Меггидо.

Так и не дождавшись ответа, оператор третьей секции нашёл наконец-то нужную фразу, чтобы выпытать ещё немножко информации у офицера, вышедшего на связь.

— А это не опасно — использовать тактические ракеты? Я имею в виду — не опасно ли в нашем положении?

— Наибольшая опасность в жизни — это сама жизнь. Болезнь со стопроцентно летальным исходом… Откуда я знаю? У ваших коллег вроде даже получилось попасть. Правда, ни один транспорт они не сбили, похоже, у этих ящиков великолепно защищённое брюхо…

У кого-то получилось во что-то попасть. Значит, разрешение на использование «Ка-Эсов» имеется. Получилось попасть, но транспорт не сбили… Значит, прямой запуск ракет ничего не даст. Откуда уверенность, что он окажется везучей, чем комендоры остальных постов до него? Не сбили ни один… Ни один! Не сбили! Попав тактической ракетой с мощностью подрывного заряда в пару килотонн!

Оператор чуть не подпрыгивал от всех этих новостей. Что же тогда можно сделать, чем остановить движение объектов к поверхности? Не сбили… Потому что у них защищённое брюхо…

— Офицер! — сказал он вместо всего вслух. — А кроме брюха у них везде такая защита?

— Возможно, что нет. Нашим звездолётам удалось укокошить восемь транспортов. Правда, потом эти инопланетные твари укокошили почти все наши звездолёты…

— Что за твари-то? Это что — вторжение пришельцев? — Известие ошеломило оператора больше, чем невозможность снять какую-то цель тактической ракетой. — Так это транспорты инопланетян? И сейчас они…

— Высадят десант! — офицер закончил за него фразу. — Ты что? Впервые слышишь? Куда же вы стреляли и кого собирались сбивать?

— А… Ну-у… — оператор понял, что ничего правдоподобного не придумать, и решил сознаться хотя бы частично.

— Дело в том, что я не комендор, а всего лишь помощник — тактический оператор. А сам комендор…

— Ранен? Убит? — живо переспросил офицер.

— Он… ранен, — соврал оператор, хотя мог смело утверждать, что стрелок-комендор убит. На ближайшие полдня.

— Ясно. Значит, с этой минуты ты исполняешь обязанности главного стрелка секции. У тебя получится, — буднично, как будто речь шла о чём-то несущественном, какой-то мелочи, которую можно вот так исправить, сказал офицер. — Готовь ракеты… запустишь по своему исчислению цели. Цель — нижний объект.

В голове у оператора до сих пор немножко шумело после выпитого шампанского, немножко — после свалившейся на него новости, но иногда именно в таком состоянии происходят озарения.

— Слушайте! А что, если попытаться ударить по самому верхнему транспорту? Если нижняя, посадочная часть защищена, но сверху достать их можно, то… — он задумался, прикидывая, как лучше осуществить смутную пока идею.

— Продолжай! — поторопил и одобрил старания офицер.

— Можно запустить ракету по баллистической траектории, чтобы разрыв произошёл над транспортом… — Пальцы оператора забегали по сенсорной панели, хоть он и не был в полном смысле стрелком-комендором, но даже на своём месте успел многому научиться и многое понять из работы стрелка. — Да! Получается! Открываю огонь! — с восторгом выкрикнул оператор.

И выпустил первый «Ка-Эс»…

Для осуществления этой странной затеи интендант «Аллегана» выбрал два транспорта «Валентайн» и несколько грузовых платформ. По его подсчётам выходило, что нужно успеть обернуться за пятнадцать — двадцать минут. Наспех собранная методом тыка команда погрузчиков принялась заваливать транспорты и платформы всякой всячиной, которую интендант посчитал самыми необходимыми вещами. Рабочие, из числа подпочвенных бурильщиков, что-то ворчали о несправедливости начальства, потому что надеялись опередить другие группы в призовом соревновании. Их лазерные резаки валялись на площадке, и горнопроходческая машина, полностью подготовленная к работе, но оставшаяся без дела, находилась рядом с грузовым трапом «Аллегана». Сейчас по трапу перемещались какие-то бесконечные упаковки, коробки, контейнеры. Террастроители, отвлечённые от участия в общем трудовом психозе, даже не догадывались, какое огромное дело им доверено. И продолжали ворчать.

Особенно выделялся среди них проходчик-гигант, который был на голову выше любого другого террастроителя.

— Нет, ну это неправильно! Мы что — грузчики какие-то? Я поспорил на десять кредитов, что уделаю этого умника Брока из восемнадцатой группы… А меня… а нас…

— Сплюнь, Гризли. Зато нам обещали по сотне кредитов каждому. Если успеем загрузить платформы за пятнадцать минут…

Оператор запустил ракету, задав ей крутую навесную траекторию. С таким расчётом, чтобы она прошла в отдалении от транспортов, а потом атаковала один из них сверху. Находящийся рядом с «Аллеганом» военный транспорт Солнечной, щетинившийся лазерными излучателями комплекса прикрытия, выдал несколько пристрелочных залпов. И тут же был атакован с орбиты. К счастью, отражающим слоям брони хватило надежности, чтобы выдержать этот удар. Хотя все оборонительные системы транспорта оказались выведены из строя.

Думая о том, что его секция тоже может быть атакована, оператор, только что повышенный до стрелка-комендора, живо покинул пост, как только отправил «Ка-Эс» в полёт. Поэтому он не видел восхитительной картины, что демонстрировали сейчас экраны единственному неблагодарному зрителю — спящему комендору, чей патриотизм оказался на порядок полезней прочих.

Ракета, описав дугу, разорвалась на удалении в пару сотен метров от верхней части транспорта. Теперь на Меггидо продолжали спуск только три десантных корабля. Комплексу прикрытия военного транспорта Солнечной нечем было поддержать эту ракетную атаку. Для транспорта оставалась другая, самая важная задача…

Оператор последней уцелевшей секции противометеоритной защиты «Аллегана», убедившись, что возмездия после запуска ракеты почему-то не произошло, вернулся на пост, где и узнал, что цель, которую не смогли снять остальные секции, поражена! Если бы он узнал вдобавок, что в этот момент стал богаче на двадцать тысяч кредитов — размер его заработка за несколько лет, то был бы во сто крат счастливей. Но только очень ненадолго…

Два последующих запуска ни к чему не привели. Транспорты, распознав новую угрозу, легко ушли в сторону, отработав гравитационными движками, и два «Ка-Эса» разорвали небо пустым громом и ненужной вспышкой. А потом, резко увеличив скорость, превысив все мыслимые перегрузки, транспорты врага произвели посадку…

Первая горнопроходческая машина уже вгрызлась в основание горной цепи, проделав двадцатиметровую полость. Теперь ей на смену шёл бронированный туннелеукладчик, исторгающий из себя прочные кольца для укрепления стенок полости. Затем должна была наступить очередь буровых платформ, пробивающих вертикальные и горизонтальные штольни. По штольням, в свою очередь, прошли бы группы подпочвенного бурения, подготавливая путь для проходческих машин, и цикл замыкался.

Так выстраивался лабиринт, что должен был стать основой для инфраструктуры грузового порта, и создания административного, товарного и промышленного муравейника. Но, кроме рукотворных лабиринтов, сделанных силой и разумом человека, горные цепи Меггидо скрывали внутри каменного массива и другие лабиринты, созданные слепой природой планеты. Протяженность карстовых пещер не поддавалась измерению. Но даже самые общие подсчёты, полученные при геосканировании, указывали на то, что длина лабиринта карстовых пещер измеряется не десятками, не сотнями, а тысячами километров. Для сравнения — самая большая пещерная система на Земле, в Северной Америке, достигает длины в пятьсот шестьдесят километров.

Поэтому инженерная техника на Меггидо постоянно сталкивалась с открывающимися полостями карстовых пещер, и пришлось формировать специальные группы подпочвенного бурения, которые одновременно вели георазведку.

Необходимость в группах подпочвенного бурения и разведки влекла за собой увеличение количества обслуживающего персонала. Потому что каждого террастроителя нужно, как минимум, одеть, накормить, обеспечить ему более или менее комфортные условия для работы и для отдыха, не говоря уже о поддержании в постоянной исправности такого сложного механизма, как изолированное сообщество.

Поэтому численность рабочих, обслуги и экипажа на «Аллегане» была так велика, приближаясь к предельно допустимой для станций проекта «Аппалачи». И командор, окруженный небольшой группой помощников, ломал себе голову — как уберечь эту огромную группу людей от того непоправимого, что скоро могло случиться. И как могло случиться, что идея использовать карстовый лабиринт в качестве убежища родилась так поздно?

На второй вопрос ответ имелся: новость о вторжении высокоорганизованных инопланетных существ оказалась настолько для всех неожиданной, что командор просто не успел сориентироваться, собраться, сконцентрировать внимание, а пошёл на поводу у офицеров флота. А вот первый вопрос — о спасении пяти тысяч человек с минимальными потерями — пока оставался открытым…

Транспорты сели. Только теперь можно было рассмотреть, что они являлись вовсе не коробками, а чем-то вроде больших ангаров, запрятанных в прямоугольные контейнеры. Нижняя часть контейнеров, на которые плашмя осуществлялась посадка, имела несколько движков, утопленных в днище. Сейчас их уже не было видно, разве что перед касанием поверхности все три транспорта совершили манёвр, гасящий скорость, продемонстрировав плазменное мерцание скрытых дюз.

В первые минуты ничего не происходило. Они просто высились на приличном удалении — будто три пятнадцатиэтажных строения, обращённых к изумлённым терраформировщикам и «Аллегану» квадратами гигантских передних панелей. Затем на двух из них панели рухнули, толкнув ощутимый даже на расстоянии поток воздуха, а вслед за откинутыми панелями показались выдвигаемые из внутренних корпусов-ангаров широкие аппарели. И по этим широким сходням хлынул поток тварей, таких же, что видел командор «Аллегана» на видеозаписи с погибшего у Оазиса-18 крейсера Солнечной. Только теперь их можно было рассмотреть детально, во всей красе. Или же — во всём уродстве, настолько невероятном, что казалось красотой.

— Не успели… — только и смог сказать командор интенданту «Аллегана», который вычищал последние склады станции, собирая запасы питания, вещи, аппаратуру и прочие материалы для перемещения в глубь лабиринтов Меггидо.

— Да уж… Послал нам космос братьев по разуму, — отозвался интендант, не прекращая своего занятия и не ощущая пока никакой угрозы, что могла бы исходить от странных созданий. — Вот и ответ на вопрос — одиноки мы или нет во Вселенной. Чего теперь будем делать?

— Заканчивать погрузку, — сцепив зубы, напряженно всматриваясь в экран внешнего обзора, сказал командор. И тут же переключил коммутатор, выходя на связь с террастроителями. — Группе грейдеров — развернуться фронтально к нашим гостям. При первом же признаке враждебности, давите их, сколько сможете! Подвижным буровым платформам — выстроить ряд за грейдерами, приготовить установки к работе!

В полутора километрах от «Аллегана», неуклюже разворачиваясь навстречу чужакам, становились в линию двенадцать грейдеров, выставляя ножи, будто щиты. За ними, подчиняясь приказу командора, с неохотой выползая из только что проделанных пещер, вращая огромными башнями, похожими на орудийные, становились буровые платформы. Террастроители, тоже не ощущая угрозы, с изумлением осматривали в визиры инженерной техники три странных корабля. Один бездеятельный, застывший, и два других, из которых появлялись всё новые и новые твари.

Дистанция до места посадки десантных транспортов составляла около двух километров, и первые волны пришельцев, стелющихся над самой поверхностью грузовой площадки, уже катились навстречу террастроителям, быстро —

быстро сокращая это расстояние.

— Это что за твари? — удивлялись в рабочих отрядах, выхватывая друг у друга из рук всевозможную оптику.

— Как будто блестящие аскариды-переростки!

— Во-во! Нас ведь загнали в самую задницу Галактики, а какая же задница без глистов?

Командор выхватил на экране одну из движущихся фигур, задал многократное увеличение и постоянное слежение за выбранным объектом. Теперь одну конкретную особь можно было разглядеть детально.

Тварь имела примерно пять метров в длину, тело её располагалось горизонтально над поверхностью и являлось будто бы техногенным гротескным червём. Дождевой червь-переросток — это самое близкое сравнение, которое нашёл для себя командор. Диаметр туловища оказался невелик по сравнению с длиной — примерно треть метра в обхвате. Но это туловище волнообразно и очень энергично сокращалось, благодаря чему, собственно, и происходило передвижение.

Никаких конечностей, никаких явно выраженных признаков зрительных, обонятельных, дыхательных органов, как и органов слуха. Тварь казалась слепой. Но вместе с тем, её туловище прикрывали кольцевые сегменты, явно искусственного происхождения. Кольца-сегменты блестели, отражая дневной свет, а заодно изменяли свои размеры при каждом перебегании мускульной волны, как будто сделанные из эластичного метала. Странное сочетание, но именно так всё и казалось со стороны. При ширине кольца в те же тридцать сантиметров, сегменты то вдруг увеличивались, становясь метрового диаметра, то опадали до начального размера. С увеличением диаметра уменьшалась ширина. Ещё, на каждом кольце-сегменте присутствовали небольшие отростки, будто отогнутые зубья, между которыми перебегали слабые искры статических разрядов.

— Надо же! Ползучий кошмар какой-то! — прокомментировал интендант. — Черви! В броне, как средневековые рыцари. Без рук, без ног. Да и головы я тоже не наблюдаю. Как же они вообще сумели эволюционировать из примитива в разумные существа?

— Ну, это ещё неизвестно, — ответил командор, — разумные они или нет… Может быть, настоящие пришельцы управляют кораблями, создают звёздную технику, а это — какие-нибудь прирученные звери, вроде охотничьих собак.

— В такой сложной оболочке? Не верится… Да и действуют они совсем не как звери, смотрите! — интендант кивнул на другой экран, где отражалась вся картина в целом.

Покидая аппарели-сходни (сейчас их вернее было бы назвать «сползнями»), твари вытягивались в цепочки, которые даже могли пересекаться, но не перемешиваться. Будто несколько рек разного цвета соприкасались друг с другом, а после расходились, сохраняя каждая свой цвет. За этим чувствовался свой особый порядок.

— У охотничьих собак есть, например, ошейники, а рыцарские кони, если вспомнить средневековье, покрывались защитными пластинами. А ещё существовали боевые слоны со специальными башнями для стрелков… Любую разумную тварь можно приучить держать строй…

Но потом, вслед за потоком огромных червей, по аппарелям транспорта выкатились на поверхность Меггидо несколько аппаратов более чем странной конструкции. Каждая такая конструкция представляла соединённые тонкими перемычками несколько шаров трёхметрового диаметра. Будто механические четырёх- и пятисуставчатые муравьи, отметил командор. Аппараты имели явно гравитационную тягу, потому что двинулись прямо поверх скользящих, сокращающихся червей. Некоторые из шаров оказались прозрачными, и внутри них, скрюченные в позе эмбрионов, находились такие же самые черви, только без стальных трансформирующихся колец.

Прямо во время движения аппараты начали изменять конфигурацию, и на поверхности шаров обнажились овальные ниши с выступающими из них тонкими чёрными жалами, из которых хлестнули лазерные плети.

Сомнений почти не осталось. Персонал «Аллегана» атаковали существа, обладающие разумом, существа, взлетевшие по собственной лестнице эволюции к звёздам, а теперь рушащиеся со звёзд на голову человечеству. Их кольца-сегменты — разновидность изменяемой брони. А соединённые в короткие цепочки шары — боевые машины с лазерным оружием.

— Не успели… — снова повторил командор.

 

Глава 13

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

СВОЙ — ЧУЖОЙ

Шкип очнулся в просторном офицерском салоне медблока. Его гравикойка располагалась прямо по центру, а рядом, сияя медицинской белизной, пустовали девять других коек.

У нас такой стерильности не было, подумал Шкип, вспоминая лазарет Большой Мамы. Там, на Центральном Модуле, медблок ютился между взлётной палубой и ремонтными отсеками, чтобы не терять время, когда садился очередной добытчик, чей корабль помяло глыбами Листопадного Зала. Такого невезучего — сразу в лазарет, а его корабль — в ремотсек. Ни то, ни другое помещение, как правило, никогда не оставалось пустым. Больных добытчиков не бывает, любил приговаривать старший медик, бывают только травмированные…

Но это уже — в прошлой жизни. Шкип лежал, вытянувшись во весь рост, смотрел в ослепительно белый и на удивление высокий потолок. Он думал обо всём сразу и ни о чём. Мелькали события прошедшего дня, приходили обрывающиеся, ускользающие мысли о том главном, что изменило привычное положение вещей и стучалось чужими звуками эфира в будущее человечества.

Боль в плече утихла, остальные конечности тоже оказались в порядке. Шкип пошевелил руками и ногами, убеждаясь в этом. Правда, слегка туманило голову, но, скорее всего, так действовали препараты, которые вернули его в норму.

Как только он собрался встать, дверь салона ушла в сторону и к нему явились трое посетителей. Два офицера флота, один из которых имел эмблему медслужбы, и ещё один, высокий тип в зелёном халате, наброшенном поверх чёрного костюма. Шкип отметил, что зелёный халат идёт высокому, как бантик мамонту. Настолько велик был посетитель, настолько нелепо смотрелся на нём обязательный атрибут посещения медблока…

— Ну вот! Я же говорил — пару часов, и мы поставим его на ноги, — довольным тоном проговорил медик.

— А что всё-таки с ним было? — спросил человек в накинутом халате. — Он ранен? Контужен?

— О, ничего такого… Сильный нервный срыв, плюс последствия большой полётной перегрузки… Немного разбито лицо, парочка вывихов… Теперь он в полном порядке, вы можете говорить с ним сколько угодно.

Выполнив миссию, заодно полюбовавшись результатом своей работы, медик поспешно ушёл, оставив Шкипа наедине с двумя наверняка важными персонами. Поймав пристальный взгляд высокого в халате, Шкип понял, что он вытащил бы Шкипа на разговор и говорил, сколько угодно, даже если бы пилоту оторвало руки-ноги, да и голову в придачу.

— Что у тебя в трюме, добытчик? — без предисловий, без всяких приветствий, словно они были ненужными формальностями, прямо с порога спросил человек в халате.

— Несколько тонн подарков для Военно-Космических Сил… — Шкип вскочил с койки, с удивлением обнаруживая, что вместо полётной форменки его ожидает комбинезон пилота ВКС.

— Значит, подарки… — высокий сел на соседнюю койку, продолжая так же бесцеремонно разглядывать Шкипа.

Вошедший вместе с ним офицер подошел к другой койке, но садиться не стал, доставая из кейса портативный компьютер.

— А вы, наверное, уже решили, что я протащил через Прилив какого-нибудь троянского коня? — Шкип усмехнулся, оставаясь в одном белье, не притрагиваясь к флотскому комбинезону.

— Ну, для троянского коня эта штука прибыла в сильно разобранном виде, — наконец-то подал голос и офицер, а после всё-таки представился: — Полковник Рено, старший аналитической группы, а это — капитан Плант, сотрудник Комитета глобальной безопасности. Можешь называть его мистером Смитом, он не обидится.

— К вашим услугам, господин полковник Рено и господин мистер капитан Плант-Смит, — без всякой улыбки ответил добытчик. — А я пилот Шкип, караванный звена добытчиков «Стар-Квеста». Можете называть меня безработным, я не обижусь.

Оба вошедших — и аналитик, и агент КГБ — рассмеялись.

— Принято, караванный! Но только, кажется мне, без работы ты не останешься. Сейчас её очень много навалилось. Во флоте полно вакансий пилотов. Ты как? Наверное, даже не мечтал когда-нибудь управлять боевым истребителем, а? — Губы полковника ещё смеялись, а вот глаза — уже нет.

Глаза выдавали его с головой. Шкип понял, что в аналитике сейчас живёт самый неподдельный страх перед неясным будущим. Страх и надежда узнать что-то очень важное, как будто от него, от Шкипа, сейчас зависело — узнает или нет Солнечная тайный рецепт победы?

— Вы специально пришли, чтобы завербовать меня в пилоты ВКС? Уж действительно — не мечтал и не мечтаю… Или спросить — как легко, в два счёта можно завалить вражеский корабль-волчок, почти такой же, что у меня в трюме, только неповреждённый, с полным комплектом ракет, с лазерами, с полётным и тактическим вычислителями, что нам пока и не снились?

— Оставим в покое, что кому снилось, у нас тоже хватает и лазеров, и ракет…

— Ладно, оставим… Что касается вашего намёка, в истребители я не гожусь. И вы должны это прекрасно понимать. У всех добытчиков проблемы с субординацией. А вот что касается вашего вопроса… Вы же желали задать именно такой вопрос, да? Отвечу откровенно: сбить волчок пришельцев можно только случайно. Потому что наше вооружение не сравнить с их вооружением, уж не знаю, на какие такие секретные разработки вы намекали, но всё, что я видел до сих пор, а видел я многое, не идёт ни в какое сравнение. Кстати, я укокошил две такие штуки. Вернее, одна из них сама укокошилась, врезавшись в астероид. А вот этого, разобранного, я сбил только потому, что он сам прекратил атаковать. Думаю, меня хотели взять в плен.

— В плен? — оживился Плант. — Вы уверены? Для чего им?

— Абсолютно уверен. Они могли добить меня сто раз, вместо этого попытались захватить гравитационными арканами. А для чего я им понадобился — не знаю. Для опытов или в качестве трофея… Я же говорю — спасся абсолютно случайно.

— Хороши случайности! — снова хохотнул капитан, но смеялся он теперь в одиночку. — Если каждый рудодобытчик может вот так, случайно, уничтожить сразу два корабля, то нам больше не о чем мечтать.

— Есть! Есть о чём мечтать! — чуть ли не выкрикнул Шкип. Его внезапно разозлил и этот взгляд, в упор, и вальяжный смех при такой теме, и потуги делать вид, будто ситуация под контролем, и сейчас вот-вот разрешится окончательно. — Десять больших кораблей флота по эту сторону Прилива, в то время как с другой стороны они жгли всё подряд — добытчиков и круизные лайнеры! Они провели бомбардировку Эйфории-4, уничтожив всех, кто находился на планете и рядом с ней. Они переколотили все «Трайды» в Листопадном Зале, у Лахо, уничтожили Центральный Модуль, а после начали забавляться, собирая трупы и изменяя орбиты астероидных полей. Теперь там, у Лахо, такой весёленький каменный ад, можете смеяться…

— А про Эйфорию ты откуда знаешь? — игнорируя сарказм Шкипа, спросил Плант.

— Мне успел рассказать командор круизного лайнера «Селена»…

Плант с полковником переглянулись.

— Значит, ты видел, как погибла «Селена»?

— Не только видел. В моём полётном компьютере есть полный отчёт командора круизёра. Он успел скинуть информационный пакет, перед тем как забросить меня в Прилив, сам бы я не дошёл… В пакете запись с Эйфории, и всё, что творилось на «Селене»…

— А почему же они сами не вошли в Прилив?

— У них не было времени. Лайнер захватили какие-то твари, не успел рассмотреть… Пришельцы взяли их на абордаж. Все пассажиры были мертвы ещё до того, как лайнер появился в Листопадном Зале, убежав с Эйфории-4… Ну, или почти все были мертвы, — уточнил Шкип, вспомнив несколько человеческих лиц, прижавшихся к обзорному экрану маленького помещения. — Но даже те, кто ещё жил, всё равно были обречены…

— Почему ты так считаешь?

— Лайнер шёл с разгерметизированными салонами, весь в пробоинах, эвакуация уже была невозможна… Командор сказал, что ему нет смысла спасать пассажиров, потому что спасать некого, корабль захвачен и что управление ведётся через дублирующие системы. Они ведь заперлись в рубке управления, но долго тоже держаться не могли… Командор узнал, что лежит в моём трюме, скинул информационный пакет и принял решение запечатать Прилив…

— Говоришь, к тому моменту выживших не осталось… — задумавшись о чём-то своём, проговорил полковник. — Расскажи об этом генералу. Сам расскажи. Обязательно сделай это. А то он не выдержит…

— Зачем это? Не выдержит чего? Что не решился без приказа защитить всех, кто так нуждался в помощи, в Листопадном Зале? Я же говорил, там не только «Селена», там ещё добытчики и персонал Центрального Модуля. Они убивали всех подряд! Вот только одного не пойму: как мне дали пройти через всю локацию и оставили в живых…

— Тебя спас твой груз, добытчик. Мы уже забрали его… Истребитель, который ты случайно, не случайно, но — сбил, имеет что-то вроде системы «свой-чужой». Она, кстати, до сих пор активна и подаёт сигналы. Твой груз отправлен в Солнечную, там его разберут на молекулы, но узнают, как побеждать не только благодаря случайностям… А генерал… У него действительно был важный приказ — блокировать Прилив. Отказ от исполнения, нарушение приказа — верный трибунал. Это флот, добытчик. И корабли флота — не личная собственность генерала, чтобы распоряжаться ими, как захочется… Про «Селену» ничего не было известно, тем более, не было известно, что она вырвалась с Эйфории-4. А в числе пассажиров была семья генерала… Так что ты скажи ему, ладно? Что выживших уже не было…

— Я не знал… — проговорил Шкип, вспоминая, какие слова пришлось выслушать генералу.

Но в душе его всё равно бродила тёмная обида. «Селена» — всего лишь круизный лайнер. Он мог остаться навсегда на Эйфории-4, мог не добраться до Листопадного Зала, эфир глушили пришельцы, и ничего этого известно здесь не было. Но, чёрт возьми! Зато им было отлично известно про Модуль «Стар-Квеста»… Пока генерал будет оплакивать свою семью, кто-то будет оплакивать и добытчиков «Стар-Квеста»… Потом Шкип сделал глубочайший вдох, отгоняя все эти мысли, и пообещал:

— Я обязательно ему скажу…

— Ты сделаешь великое дело, добытчик. А теперь, раз уж мы здесь встретились, давай поговорим вот о чём…

 

Глава 14

РУКОПАШНЫЙ ДЕНЬ

ЛУЧШИЕ ПО ПРОФЕССИИ

Когда раздались первые крики, Мартин с Роем только вынырнули из-под обширных облаков, скопившихся за обратным скатом горной гряды. Используя архаичную длинноволновую связь, они поддерживали контакт с георазведчиком. Ти-Патрик держал свой модуль в гуще облаков в верхних слоях где-то в стороне. Хотя это, конечно, больше играло психологическую роль, чем давало надёжное укрытие. И на «Хулигане», и на георазведчике со страхом ждали одного-единственного сигнала на оговоренной частоте. Сигнала к сбросу контейнеров, который должен подать транспорт.

На случай, если транспортный корабль окажется уничтожен раньше времени, существовал второй вариант: эфирные посты транспорта и «Аллегана» отправляли короткие импульсы. Как только оба маячка прекратили бы работу, это означало, что станция и транспорт окончательно уничтожены либо захвачены. Это же свидетельствовало бы и о том, что люди на поверхности Меггидо, даже если к тому времени останутся выжившие, обречены…

Где-то на орбите, словно загнанные в угол, два крейсерских корабля Солнечной готовились к последнему раунду смертельного поединка. У них тоже не имелось никаких шансов. Но всё же, на случай, если «Хулиган» или георазведчик Ти-Патрика уцелеют и проведут бомбардировку, им предлагалось идти на соединение с крейсерами. Наверное, для того, чтобы разделить участь боевых звездолётов. А ещё, точно также не зная событий, происходящих внизу, вертелись где-то в облаках остальные миниджеты, прорвавшиеся к Меггидо, готовые сбросить контейнеры.

Поскольку такая неопределённость внушала неуверенность, Мартин с Роем убедили экипаж Ти-Патрика в том, что будет лучше, если хоть кто-нибудь подтвердит необходимость окончательной бомбардировки. Спуск и подъём на форсаже был реален только для «Хулигана», потому что днём раньше Рой принял двойной запас активного вещества и мог осуществить «атмосферный» старт, когда расход квазеров увеличивается сразу в несколько раз при работе движков в атмосфере. Теперь «Хулигану» осталось только перевалить через гребень, чтобы оказаться над грузовой площадкой.

— Ну что, Мартин? Ты готов?

— Увидеть то, что происходит на площадке? Наверное, к такому нельзя быть готовым. Ты, главное, прижимайся к склонам, чтобы нас не засекли. Но и не рискуй зря.

— Справлюсь, Март. Приготовься к спуску. Хотя, возможно, нам и не придётся опускаться к самой площадке, и мы увидим всё, что нам нужно увидеть, прямо с вершины.

— С вершины точно не увидим. За тем скатом такие же облака…

— Разберёмся. Ну, что? Пять, четыре, три, два, один…

Пилот аккуратно повёл модуль на планетарной тяге, приподнял его над самым высоким пиком и повёл вниз, впритирку со склонами горы.

— Как, Март? Ты что-то видишь? Мы в четырёх километрах от поверхности.

— Нет, пока мешают облака, но сканер показывает присутствие на площадке трёх посторонних объектов.

— Трёх? Почему трёх? Это кто же успел постараться? Садилось-то четыре десантных транспорта!

— Ты прав. Кто-то постарался. Но было бы намного лучше, если б не сел ни один.

— Временная мера. Последний бокал вина перед казнью. Пришельцы полностью господствуют в локации. Приливы закрыты, спешить пришельцам некуда. Чуть позже высадят вторую группу десанта… Я вообще не понимаю, зачем они его сажают? Могли бы расстрелять купола и «Аллеган» с орбиты… А так, почему-то нам приходится это делать…

— Хотят познакомиться с нами поближе, посмотреть, на что мы способны в рукопашной схватке. Готовятся к другим боям, набирают опыт. Не знаю. Но точно знаю, что… О, чёрт! Мартин! Смотри! Да что же это такое?

«Хулиган» прошёл сквозь облако, цепляющееся за скальные выступы, и тут же заработала оптика, выдавая полную картину происходящего на площадке.

Там, внизу, шло самое настоящее сражение!

Две волны сверкающих гибких тел пытались захлестнуть островки сопротивления террастроителей. Площадка заполнилась мельканием лазеров: резаки рабочих против оружия врага. У пришельцев оказались какие-то скрытые излучатели, расположенные прямо на туловищах. И каждое тело в эластичной броне, повторяющей любое движение, искрило лазерными импульсами во все стороны.

Сознание оказалось неспособным охватить всю битву целиком, в голове у Мартина и у Роя мелькали лишь разрозненные фрагменты, что выхватывала услужливая оптика.

Вот, используя груду металла, в которой угадывались очертания разбитой горнопроходческой машины, отряд террастроителей с лазерными резаками в руках отражает натиск трёх тварей. Разбитая машина стала чем-то вроде баррикады… К этой баррикаде, нависая над площадкой, плывёт странная конструкция, явно неземного происхождения. Четыре тёмных шара, с поверхности которых срываются частые смертоносные лучи. Там, где она прошла, не осталось никого живого. Но ей наперерез уже вышел тяжёлый грейдер, задравший свой нож к самому небу. Как молот, который вот-вот должен опуститься…

Буровая платформа, покрытая клубами дыма, сквозь видны языки пламени, продолжает бессмысленно бить в корпус другого суставчатого аппарата пришельцев. Два из четырёх шаров вскрыты лазерным буром, пробиты насквозь. Похоже, эти два противника уничтожили друг друга. Кабина оператора на платформе отсутствует, словно её там никогда не существовало, и платформа будто зациклилась, неуправляемая в слепой ярости, выжигая внутренности уже мёртвого врага…

С натужным воем сервомоторов, грейдер всё-таки успел опустить нож, разрывая цепочку шаров. Но к нему скользнуло несколько червей, добравшись до кабины оператора…

— Март! Куда нам?

— Не знаю, давай к «Аллегану»!

— Нас сожгут в воздухе!

— Обойди по дуге, тварям сейчас не до нас…

А у «Аллегана» разворачивались другие события.

План спасения персонала в карстовых лабиринтах выполнялся, несмотря ни на что. И несколько грузовых платформ, заполненных под самую завязку, всё-таки успели попасть в центральный туннель недостроенного муравейника. Теперь они уходили всё дальше и дальше внутрь горного массива, и вместе с платформами ушёл пассажирский «Валентайн».

Оказав сопротивление на подходах к куполам, где всё ещё стояли фуршетные столики и гремела музыка, персонал «Аллегана» смог отвлечь пришельцев. Когда несколько тварей кинулись вслед за грузовыми платформами, их встретили новые игроки на этой шахматной доске смерти…

Военный транспорт, до сих пор не подававший признаков активности, распахнул посадочные шлюзы в самый критический момент. И оттуда высыпала рота штурмовой пехоты, случайно оказавшаяся в локации Меггидо после учений на каком-то планетоиде-полигоне.

Штурмовики шли в полной выкладке, спускаясь по сходням единой шеренгой, но после рассредоточиваясь, открывая огонь, используя преимущество во внезапности и то, что они атаковали врага с тыла.

— Вот и девочки к нашему празднику! — нервно переминаясь с ноги на ногу, будто пританцовывая, сказал интендант, находящийся рядом с командором на мостике.

Им всем, отрезанным от места основной схватки, запертым в «Аллегане», оставалось только наблюдать, чем всё закончится, хотя исход был уже ясен: со стороны транспортов врага шла новая волна атакующих…

— Главное, чтобы успели платформы со снаряжением, — ответил командор. — Женский персонал уже отправлен в лабиринт, а пехота… Было бы замечательно, если бы они смогли продержаться хотя бы десять минут, отвлекая тварей от эвакуации.

Они продержались пятнадцать. Пехотинцы плотным огнём штурмовых винтовок разметали в клочья не меньше десятка бронированных червей, что пытались сжечь грузовые платформы. Потом их захлестнула вторая волна, и каждый штурмовик оказался предоставлен сам себе. Ни о каком едином командовании уже не могло быть и речи! Пришельцы, словно почувствовав, что это — последние и что больше некому вот так внезапно атаковать их с тыла, метнулись в общую свалку у противоположного подножия. Но некоторые остались рядом с «Аллеганом», приступая к выжиганию прохода внутрь. Им на помощь откатилась из гущи сражения четырёхсуставчатая машина, чьи лазерные установки действовали, как резаки, вгрызаясь глубже и глубже в корпус «Аллегана», как раз там, где находился грузовой люк.

— Скоро они будут здесь, — наблюдая за быстротой, с которой твари резали корпус, прокомментировал интендант. — А на станции осталось около сотни человек…

— Как — около сотни? — опешил командор. — Я ведь приказал всем покинуть «Аллеган»!

— За всеми не уследишь, — развёл руками интендант.

Он уже перестал нервничать, видимо, свыкнувшись с мыслью, что скоро ему придётся погибнуть.

— Не могли же мы насильно тащить людей под купол? Кто-то решил отдохнуть, люди ведь устают друг от друга. Кто-то просто захотел выспаться, надеясь на два других праздничных дня… Кто-то, возможно, готовит сообщения знакомым и родственникам, дожидаясь, когда наладится связь…

— Понятно. Дежурный диспетчер на месте?

— Да. Он вызвался продублировать отправку сигналов для джетов… запускать фейерверки…

— Пусть заодно посмотрит — кто из оставшихся где находится. Пора устроить общий сбор у грузового люка. Не можем ведь мы вот так, сложа руки, смотреть, как к нам на «Аллеган» лезут непрошеные гости?

Находящиеся на мостике одобрительно загудели.

— Согласен, ком! — теперь интендант, пройдя состояние паники и стадию спокойствия, впал в состояние возбуждения, чувствуя, как руки сами просятся хоть к какому-нибудь делу.

— У тебя ещё что-нибудь осталось? — командор потрогал кобуру с табельным «Глоком». — Что-нибудь получше этих хлопушек?

— Найду, командор… Только прошу не подумать, что я готовил какой-то мятеж на «Аллегане»… Так, немножко штурмовых винтовок, несколько ручных бетонобоек, парочка плазменных гранат…

— Немножко винтовок, говоришь? Ладно, поверю на слово, что никакого мятежа не готовил, — командор подмигнул интенданту.

— Всем оставшимся на борту станции! Внимание! — загремел, покатился по каютам и коридорам голос диспетчера, говорившего на канале экстренного вызова. — Передаю приказ командора! Внимание! Всем оставшимся на борту…

В это же время истрёпанные схваткой террастроители, чьи ряды значительно поредели, да и в лазерных резаках и других подходящих инструментах закачивались энергетические обоймы, по одному, по двое, разрозненными группами спешили укрыться в лабиринтах Меггидо. Инженерная техника всё-таки успела пробить начальные полости, и там, в глубине рукотворных залов, обнажились проходы, ведущие куда-то в неизвестность..

Скоро этот отход должен был перерасти в повальное бегство, и тогда тварям останется лишь прикончить прекративших сопротивление землян. А пока только первые десятки уходили всё дальше и дальше, вглубь и вглубь, не гадая, какая судьба их ждёт дальше. Те из них, кто сохранил часть энергии в обоймах, и обнаружив, что отход не остался незамеченным, рушили своды пещер, отгораживаясь от преследователей. Но тут обнаружилось феноменальное свойство инопланетных чужаков, которые, как оказалось, умели пробивать себе дорогу даже через каменные завалы. Для червей-инопланетян это было тяжёлым, но привычным делом. Так же как для обычных земных червей было привычным просачиваться сквозь почву.

Пришельцы умели прокладывать туннели, пропуская сквозь себя с сумасшедшей скоростью каменную породу. И оставалось только надеяться, что в разветвлении пещер они потеряют след. Залп резака снял со свода пещеры огромную глыбу-сталактит. А дальше — две пещеры, два неровных извилистых коридора, налево и направо. Может быть, в конце какого-то из них тупик. Может быть, всё зря, потому что даже не у всех спасшихся имелись кислородные обогатители. Да и сколько можно продержаться в подземном лабиринте, в полной темноте, гнетущей тишине, в которой рождаются галлюцинации, сколько можно здесь тянуть без пищи и тепла? Тем не менее, они на что-то надеялись…

Залп! И рядом падает вторая глыба, перекрывая путь назад. А с той стороны завала уже слышны скребущие звуки, и двое замыкающих остаются перед развилкой, готовясь встретить уродливых, слепых, но безошибочно ориентирующихся в пространстве тварей…

— Ну что, вислозадые? — Шериф привёл свою группу к окраине центрального туннеля. Дальше начинался неизученный карст. — Здесь нам и оставаться.

Мимо прошла ещё одна загруженная платформа, усилив извечный пещерный сквозняк. Каждый охранник почувствовал себя попавшим на станцию подземки, откуда только что ушёл последний экспресс, и других не предвидится.

Платформу тут же разгружали, передавая из рук в руки коробки, свёртки, упаковки с концентратами.

Шериф отобрал в группу самых сильных своих охранников. Сильных не столько физически, сколько морально. Он понимал, что сейчас только это качество сможет помочь в выполнении важнейшего задания, которое поручил ему командор.

— Значит, так… Разложить взрывпакеты у каждого входа в лабиринт, замкнуть в цепочку и приготовить к подрыву. Наша задача — как только пройдёт последняя платформа, перекрыть пещеры и выйти навстречу врагу. Этим мы отвлечём тварей…

Он не стал говорить, что последний штурм, когда черви кинутся к центральному туннелю, одновременно и станет моментом отправки сигнала для бомбардировки. Сказать такое — слишком жестоко и слишком ненужно. Можно лишить человека смысла жизни, но никого нельзя лишать смысла смерти. Ведь каждый охранник группы знал, что его смерть не будет напрасной.

Снаружи, перед входом в центральный туннель, была уже выложена другая цепочка взрывпакетов. Активация детонаторов могла быть осуществлена любым из участников группы. Если бы погиб старший, нажать сенсор на собственном маленьком брелоке должен помощник. Когда не стало бы помощника, сигнал мог подать другой охранник. А чтобы избежать ситуации, когда некому будет запустить детонацию, Шериф решил замкнуть обе цепочки в единый контур и выставил замедление в пятнадцать минут. Ровно столько потребовалось им, чтобы дойти по центральному туннелю до начала неисследованных пещер. Теперь, через пятнадцать минут после срабатывания первой цепочки взрывпакетов, вторая закладка должна была замуровать и вход снаружи.

— Как мы узнаем, что прошла именно последняя платформа? — спросил кто-то из охранников.

— А вот, сейчас спросим у эвакуаторов…

Шериф подошёл к террастроителю, отчаянно ругавшему кого-то по коммуникатору, и сразу понял, что перед ним и есть тот самый ночной возмутитель спокойствия, накидавший его охранникам по самое не хочу. Но теперь было не до старых обид, и эсвебеушник даже обрадовался, что имеет дело с таким здоровяком, который наверняка и здесь будет стоять до последнего.

— Почему не вышли? Ну-у, это неправильно! У грузового трапа?

Шериф понял, что Гризли — он вспомнил его имя — возмущён чьим-то отказом укрыться в пещерах. И был с ним согласен. Независимо от того, скольких тварей успеют положить оставшиеся на «Аллегане», это не более чем разновидность самоубийства. По подсчётам эсвебеушника выходило, что в лабиринт эвакуировано не больше одной пятой от общей численности персонала станции. Половина-наполовину — мужчины и женщины. Мужской состав — в основном вспомогательные службы, медицинская секция в полном составе, горные инженеры, специалисты исследователи-георазведчики, к ним должны были добавиться группы террастроителей, покидающие поле боя, если только смогут найти дорогу со стороны противоположной горной гряды, пробравшись под грузовой площадкой. Но это в теории, только в самых оптимистичных прогнозах. Как оно будет на деле и выживет ли вообще хоть кто-нибудь из этой одной пятой, половина-наполовину, — никто не знал. А десять сотен счастливчиков, — они разбивались на сотни, — разгрузив платформы, унося с собой всё, что только можно, уходили всё дальше и дальше, в неизведанный, нехоженый лабиринт.

— В чём дело? Когда нам закрывать проход? — спросил он у террастроителя-великана.

— Да вот… Командор и с ним ещё человек шестьдесят… Собрались у грузового люка, а с этой стороны к ним ломятся твари…

— Значит, платформ больше не будет и ждать нам больше нечего? — уточнил Шериф.

— Неправильно это… Нужно командора спасти. Пока черви снаружи, заняты тем, что пытаются вползти внутрь, ударим сзади, освободим тех, кто остался на станции, и тогда уже…

— Освободим. Ага. И потеряем время. Сейчас — понимаешь? — сейчас, пока не поздно, нужно рвануть заряды, ведь скоро все-все твари поймут, что происходит, и ринутся сюда. Как, кстати, дела на площадке? Я потерял связь со своими группами… Не знаешь?

— Хреново на площадке. Бьют наших. Уже почти всех и перебили. Сволочи, такой праздник испортили!

Шериф изумился, что кто-то всё ещё верит в спонтанность произошедшего.

Он не знал, что четыре его группы, зажатые между горой и волной атакующих червей, отбивались до последней обоймы, прежде чем активировали плазменные гранаты. Теперь там, у подножия, полыхал погребальный костёр, в котором корчилось несколько червей, став жертвой для погибших охранников. Две группы всё ещё держались, прикрывая два последних уцелевших грейдера, которые выполняли роль активного щита, но при этом передавили уже около десятка червей. И только одна группа, практически в полном составе, успела скрыться в пещерах на той стороне, прикрывая отход полусотни террастроителей. Отбившись от самых рьяных преследователей, что сунулись за ними в подземные лабиринты, истратив все до единой гранаты, группа уходила в темноту, решив не экономить энергию в нескольких фонариках. Впереди их ждал очень долгий путь…

— Так ты поможешь, или как? — спросил Гризли, словно речь шла о каком-то пусть трудном, но, в общем-то, обычном деле. Вроде переноски тяжестей.

— Не дури, строитель. Полтора километра до «Аллегана», там, на месте, ещё неизвестно, как всё сложится. Тебя ведь всё равно засекут. А потом, даже если повезёт, обратно мы точно не успеем…

— Ясно. Значит, не поможешь. Ну, тогда я сам, со своими ребятами. Эй! Задохлики! Чего расселись? Нужно сходить за командором. Давай, выкатывай платформу побольше, поедем с комфортом!

Энергия спокойной уверенности, исходившая от Гризли, оказалась настолько мощной и настолько заразительной, что все террастроители, находившиеся в центральном туннеле, которые ещё секунду назад ловили воздух ртами, словно выброшенные на берег рыбы, вскочили на ноги.

— Твою мать… Ну, надо же! — выругался Шериф.

Он понял, что Гризли не переубедить, да и ни к чему переубеждения в таком благородном деле. Прав он, этот наивный детина в рабочей спецовке, сшитой по особому заказу. На все сто прав. Похоже, он уже начал идти по своей авеню. Но тогда — зачем здесь группа Шерифа?

— Стой! Назад! — эсвебеушник шагнул к террастроителям, протягивая свою дыхательную маску. — Тут батарея часов на пять-шесть. Советую меняться по очереди. Я пойду. А ты и твои ребята забирайтесь-ка в пещеры. Там, в лабиринте, ваши резаки будут полезней моих винтовок.

— Ну, это другое дело, — одобрительно прогудел Гризли. — Значит, вместе пойдём… Сейчас только взвалим эту штуку на платформу, и…

Рабочие остались стоять, и никто из них не решился принять кислородный обогатитель Шерифа.

— Вам что? Десять раз нужно повторять? — крикнул Шериф. — Если и делать попытку, то… Только несколько человек, больше не нужно… — А после обратился к своей группе, задав единственный вопрос: — Кто?

Когда от серых стен туннеля отодвинулась последняя фигура и все десять человек выстроились в шеренгу, Шериф понял: пришельцам никогда не одолеть Солнечную. Может быть, пройдёт не год и не два, может быть, пройдёт несколько лет. Но пока в человеке жив инстинкт самопожертвования, не управляемый разумом, всегда найдётся кто-то, кто станет на рубеж огня, даже зная, что ему никогда уже оттуда не вернуться.

— Двое останутся. Если удастся отправить сюда хоть кого-нибудь с «Аллегана», их нужно будет встретить. И взорвать тут всё к чертям.

Поняв, что эту задачу охранники, накачанные «коктейлем патриота», решат не скоро, Шериф дважды ткнул пальцем.

— Ты. И ты. Если через пятнадцать минут мы не вернёмся, закрывайте проход и уходите. И в любом случае закрывайте проход, если заметите, что черви направляются к центральному туннелю. А ты куда? — он обернулся к Гризли, который уже примеривался, куда загрузить свой громоздкий аппарат.

— А что я? Как это — куда? Туда. Потому что вам не управится со стационарным пробойником. А там, кроме червей, которых ещё можно хоть как-то завалить, есть вот эта, как её? Ну, связка яиц без ножек, так что…

— Ладно. Принимается. Нужна ещё одна, а лучше две платформы. На чём-то нам нужно ведь будет возвращаться назад?

— Так это… Возле «Аллегана» осталось несколько…

— Это если их не уничтожили черви.

— Точно! Как я сразу не подумал!

— Всё, погнали! Долгие прощанья — тяжкая дорога… Провожающие пусть лучше отправят нам вслед платформы.

— Ну, погнали, — согласился Гризли и помахал рукой своим товарищам. — Мы это… Мы быстро. Туда и обратно! — но после подумал и добавил, отстёгивая свою флягу: — А это так, на всякий случай, не пропадать же добру?

И платформа, кренясь на левый бок из-за того, что слева расположился Гризли с пробойником, поплыла в сторону «Аллегана».

 

Глава 15

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

НАГРАДА ЗА УДАЧУ

На протяжении часа Шкип торопливо отвечал на вопросы, задаваемые попеременно то офицером-аналитиком, то агентом Глобальной безопасности. Он понимал, что в условиях полной неразберихи и неясностей, что царили сейчас повсеместно, любая мелочь, любой нюанс и любое свидетельство очевидца могут оказаться важными.

Насколько стало понятно Шкипу из разговоров, таких очевидцев, вроде него самого, которые видели врага, столкнулись с ним и сумели выжить после этой встречи, было крайне немного. В основном пилоты небольших кораблей, что объяснялось очень даже просто. Многие командоры больших звездолётов понимали, что случится, если враг пойдёт дальше, от Прилива к Приливу, захватывая всё новые и новые локации. И они подрывали реакторы, закрывая приливные точки. Но это — если им удавалось дойти до Прилива, потому что чаще случалось обратное. Враг, обладая великолепными боевыми звездолётами, несущими мощное вооружение, и используя фактор внезапности, уничтожал в первую очередь крупные корабли Солнечной, не позволяя им уйти из локаций. Немногим из командоров удавалось при этом спасти экипаж и пассажиров.

Дальние колонии спешно эвакуировались. Причём было очень тяжело, практически невозможно определиться, какие локации могут подвергнуться нападению в дальнейшем. Потому что враг использовал только ему известные приливные точки, пока ещё не обнаруженные исследовательским флотом Солнечной, а потом звездолёты пришельцев шли в обычном пространстве, преодолевая огромные расстояния, и атаковали колонии и промышленные районы. Например так, как это случилось на Эйфории-4 или в Восьмом Гроте.

Впрочем, Шкипу открылось не так много откровений. Частично из-за того, что и аналитику и агенту ГБ многое самим не было известно. Но даже той частью разрозненной информации, которой они обладали, они не торопились делиться со Шкипом. А вот от него самого требовалось очень многое: многое вспомнить, многое пересказать, заново переживая события этого дня.

— Вы были на хорошем счету у своих подчинённых, — задал вопрос капитан Глобальной безопасности, — почему же никто из них не пошёл за вами, когда исчезла связь со смежной локацией?

— Я думаю, они были атакованы сразу после того, как я отправился в Восьмой Грот. Только откуда вам известно, как относились ко мне добытчики?

Шкип сознательно опустил слово «подчинённые», потому что вкладывал в него совсем другой смысл. Для добытчиков подчинение означало в первую очередь доверие и уважение, а вовсе не слепое выполнение команд. Чтобы получить статус караванного, есть только один путь — доказать, что ты достоин такого статуса. Можно всю жизнь провести в Дальнем Внеземелье на рудодобыче, но так и не стать караванным. Не то что во флоте или прочих государственных структурах: приходит время, и очередная бездарность получает очередную лычку…

— Так откуда вам известно, кто и как ко мне относился?

Полковник с агентом переглянулись, и при этом оба как-то удивлённо хмыкнули.

— Ты говорил, что не обнаружил ни одного «чёрного ящика» с кораблей, уничтоженных в том самом Гроте…

— Не обнаружил, — со вздохом подтвердил Шкип. — И мучился вопросом, не сделали ли мои ребята чего-нибудь такого, что подтолкнуло пришельцев к нападению…

— Ты и сейчас так считаешь, что они могли спровоцировать агрессию?

— Нет, сейчас уже нет. Не считаю. Не могло же получиться, что абсолютно во всех локациях, которые подверглись нападению, пришельцев к этому спровоцировали? К тому же их корабли… Они имеют слишком явно выраженное боевое предназначение… И атаковали они одновременно и во многих местах. Да и ребята… Нет, я не считаю, что они умудрились сделать что-то неправильное. Но всё же…

— Ладно, добытчик. Ты заслужил право это знать… «Чёрные ящики», все пять, подобрал тот корабль чужаков, который ты потом уничтожил. Всё это время «чёрные ящики» были рядом с тобой, в грузовом трюме.

— И я могу взглянуть, что там есть? — оживился Шкип.

— Увы, нет. Мы отправили их по срочному запросу в Генеральный Штаб ВКС. Но часть информации всё же просмотрели. Атака была внезапной. Твои ребята даже не успели понять, что произошло…

— Так я и думал… — услышав такое известие, Шкип почувствовал облегчение.

— Кстати, а почему ты постоянно называешь истребители пришельцев волчками? Ты имеешь в виду, что они — как маленькие звёздные волки?

— Нет, полковник. Я рос в таком месте, где волчками называли игрушечные гироскопы.

— Ах, вот оно что! Наверное, мы с капитаном росли в других местах… Странное название для боевого звездолёта, к тому же очень грозного звездолёта!

— Не знаю, — пожал плечами Шкип. — Назвал, как назвал. Ещё они мне напомнили ткань для пошива, из-за ребристых надстроек.

— Ткань? Игрушка и пошивочный материал? Странно… Очень интересные ассоциативные связи, — удивился аналитик.

— Ничего странного. Восемь месяцев назад я был в Солнечной. На Земле как раз была мода — шить одежду из… как его? — Шкип даже прищёлкнул пальцами и неожиданно вспомнил слово, что ускользало от него всё то время, пока он играл со смертью в Восьмом Гроте, а позже — и в Листопадном Зале. — Вельвет!

— Вельвет? Вельвет… — аналитик придал лицу согласное выражение, чуть выпятив губы, опуская книзу уголки, округлив глаза и вскидывая брови. — Как? — переспросил он агента.

— Вельвет? Звучит неплохо. Мне нравится, — согласился тот. — Послушай, добытчик, ты не против, если в нашем отчёте мы вместо слова «волчок» будем называть истребитель пришельцев «вельвет»?

— Валяйте, какая мне разница?

— Тебе, может быть, разницы никакой. Но, боюсь, что большинство лиц, которые станут читать этот отчёт, тоже не росли там, где всем хорошо известно, что такое волчок. Значит, договорились?

— Без проблем!

Шкип уже думал о том, как бы ему скорей попасть в Солнечную, в центральный офис «Стар-Квеста», а может быть, даже попытаться прорваться в Совет Доминанты «Амга-Заале». Для того чтобы осуществить только пришедший на ум замысел.

— Могу и я попросить об услуге? — При этом он вспомнил так понравившийся ему ответ командора «Селены» на такой же вопрос.

Командор сказал тогда: «Для тебя — что угодно, добытчик…»

— Если это в наших силах, — ответил офицер-аналитик.

— И если не принесёт вреда интересам Солнечной, — присоединил агент ГБ, втыкая в добытчика стальной немигающий взгляд.

Ну, понятно, решил Шкип, я ведь теперь носитель тайны, которая не сразу станет всем известна. И если вдруг решу продать какому-нибудь галактическому медиа-центру свою историю, со всякими откровениями и комментариями, то это наверняка посчитают сведениями, наносящими вред чьим-либо интересам. Тех же Военно-Космических Сил, например… И сразу же окажусь в списке «неблагонадёжных», а там и до Светоча рукой подать…

— Да нет, я только хотел попросить отправить меня как-нибудь на Землю. Вы же видели, что у меня с кораблём… А ещё я никогда не беру кредитку в полёт, она всегда оставалась в менеджмент-офисе Большой Ма… то есть Центрального Модуля. Так что…

Полковник с агентом переглянулись ещё раз, теперь без хмыканья. Конечно, Шкип в их глазах выглядел героем хотя бы потому, что сделал в одиночку огромное дело. Экземпляр корабля пришельцев, с особью-инопланетянином! Полковник-аналитик, разговаривая со Шкипом и составляя при этом отчёт, всё время внутренне дрожал от возбуждения. Ему не терпелось узнать результаты исследований вражеской техники, если, конечно, инженеры Солнечной не столкнутся с чем-то недоступным человеческому пониманию. Потому что невозможно сражаться с врагом, о котором ты ничего не знаешь. Звездолёты Солнечной гибли десятками в дальних локациях, гибли бесславно и с честью, но эта гибель тут же становилась частью печальной статистики. И вдруг простой пилот-добытчик, один из великого множества пилотов добывающего флота, сумел не просто выжить, великолепно использовав все-все шансы, что предоставила ему счастливая судьба, но и вернуться с великолепным трофеем!

Шкип думал практически о том же самом, только выделял в мыслях не собственное везение, а то обстоятельство, что он — не один-единственный, что помимо ВКС и сил полицейского патруля, у Солнечной есть ещё одна армия. Бесконечное множество пилотов рудодобычи! Да и запали ему в душу слова агента. О том, что если бы каждый добытчик сжёг по два корабля пришельцев, то Солнечной не осталось бы о чём мечтать ещё!

— Шкип… — прервал его размышления торжественно-официальный тон полковника. — Генеральный Штаб Военно-Космических Сил Солнечной выражает тебе огромную признательность за твой подвиг. Ты можешь бесконечно долго говорить о стечении обстоятельств, и я ценю твою скромность, но только корабль пришельцев в грузовом трюме — это не случайность… То, что ты выжил, умело используя все обстоятельства, тоже нельзя считать случайностью. Я бы назвал это хладнокровием. Поэтому в знак признания заслуг на твой счёт переведено десять тысяч кредитов, а к социальному статусу добавлены привилегии 1-го класса. Даже я не обладаю такими! Кроме этого… — полковник жестом остановил готовящегося что-то сказать добытчика, — кроме этого, технический отдел ВКС просит согласия на приобретение твоего корабля вместе с грузом. Оценка «Трайда» произведена, разумеется, без учёта износа и повреждений, и составляет восемь тысяч кредитов, а груз… Ну, мы надеемся, что не прогадаем, если переведём за него на твой счёт ещё двенадцать тысяч. Ещё мы надеемся, что ты проявишь сознательность и не откажешь флоту в этом приобретении. Что скажешь?

Тридцать тысяч «унификов»! При заработке в восемьсот кредитов, который и без того считался очень неплохим для пилота-рудодобытчика, Шкипу пришлось бы собирать такую сумму тридцать семь с половиной лет! Это — если не тратить на себя ни единого кредита, не выплачивать государственные налоги и, вообще, вкалывать без перерывов и отдыха, что в принципе никак не возможно.

Шкип усмехнулся. Как странно, подумал он, человек всю жизнь идёт к богатству, тратит на это годы жизни и все свои силы, жертвует свободой и личной жизнью. А потом, если оно вдруг само валится ему на голову, если с ним случается такое вот невероятное событие, оказывается, что богатство — вовсе не то, что нужно ему в жизни…

— Спасибо. Как я понимаю, отказываться от вашего предложения мне не рекомендуется? Да и вряд ли мой отказ помешает штабу ВКС заполучить то, что ему нужно…

— Необычайная проницательность! — съязвил агент, явно не ожидавший такой сдержанной и странной реакции со стороны добытчика. — Но только лично мне кажется, что это довольно щедрое предложение. По поводу награды — тут всё понятно. Она твоя по праву. А вот кто ещё согласится приобрести разбитый «Трайд» по цене нового и ещё эту инопланетную рухлядь — это вопрос…

— Почему же? — Шкип, побывавший в гостях у смерти, привыкший к необъятности космических глубин и постоянным опасностям, скрывающимся в них, не испытывал перед агентом ГБ никакого трепета, а потому готов был поспорить. — «Трайд» можно выставить на аукцион, где какой-нибудь сибарит-хаймен отвалит за него треть миллиона, именно за такой вид и такое состояние, учитывая великие деяния моего кораблика… Инопланетную рухлядь можно продать любому техническому отделу любой из Доминант. Вернее, той из них, что даст цену побольше. Ведь технологии и информация — самое дорогое, что существует на свете, не так ли? Итого, глядишь, ещё одна треть миллиона «унификов». А сам я превращусь на какое-то время в звезду видеошоу и напишу бестселлер «Как я надавал пришельцам под зад и какие девочки бывают в моей постели»… С отчислениями рекламщиков — это ещё одна треть. А потом, когда моё имя примелькается, буду сам вести шоу и учить домохозяек, как правильно сделать салат из огурцов… Так и получаются, наверное, миллионеры…

Полковник, начавший было смеяться, неожиданно запнулся. Лицо у агента ГБ, которого мало что могло удивить в этой жизни, расплылось в изумлённом восхищении. Оно словно говорило: «Каков наглец!» В разговоре возникла некоторая напряжённая пауза.

— Прошу меня простить, — Шкип первым же и прервал молчание. — Это была очень неудачная шутка. Если мой груз действительно способен принести пользу Солнечной, то я передаю его штабу ВКС без всяких вознаграждений…

«Ты только что отказался от пятнадцатилетнего заработка и возможности ничего не делать всю оставшуюся жизнь!» — гневно нашептывал внутренний голос. Но другой голос, идущий из глубин сознания и души, доказывал, что Шкип поступил верно. Потому что нельзя жить ради денег. Обязательно должно быть ещё что-то!

— Привилегии и десять тысяч мне очень не помешают, — продолжил добытчик. — А если вы считаете, что вам для полного счастья и детального исследования необходим и мой «Трайд», то я могу быть лишь благодарным за возмещение без учёта повреждений. Правда, именно повреждения интересуют вас больше всего, правда? Характер воздействия, реакция брони, уровень разрушений, механизм влияния на работу полётного компьютера… Вот только жаль мне Мозжечка. Я почти сделал из него настоящего Компаньона. Но теперь смогу заказать новый звездолёт, с новым компьютером. Ведь миллионер из меня всё равно бы не получился…

— Почему? — чтобы сгладить абсолютно все острые углы, подал вопрос-реплику полковник.

— Их очень мало, миллионеров, которых манят звёзды и которые любят рудодобычу и свой маленький корабль в потоке астероидов. Большие деньги мало кого приблизили к звёздам, скорее наоборот, заставили о них забыть… Надеюсь, я не показался вам слишком наивным? Даже если так — всё равно спасибо.

— Бинго! Я выиграл десять кредитов! — рассмеялся полковник.

А капитан ГБ, убравший с лица изумление, но не восхищение, с радостью достал кредитную карту.

— Мы поспорили с полковником… — пояснил он при этом. — Я утверждал, что рудодобытчик ни за что не откажется от всех этих деньжищ, а полковник — известный альтруист… В общем, я проиграл.

— Если это всерьёз, то мне кажется, взамен ты приобретёшь кое-что больше, чем просто двенадцать тысяч кредитов… — загадочно проговорил аналитик. — И если всё-таки надумаешь стать офицером Военно-Космических Сил, только скажи, я обещаю обеспечить самую блистательную карьеру. К тому же, думаю, тебе есть за что поквитаться с чужаками, и это наверняка повлияло на отказ от вознаграждения за сбитый истребитель…

— Вы правы. Повлияло. И мне есть за что мстить, — ответил Шкип. — Вот только форма военного не для меня. Будь мне сейчас лет восемнадцать, я был бы счастлив услышать такое предложение, но… Каждый должен идти своей дорогой. Скажите лучше, мне нужно исполнить какие-нибудь формальности? Ну, там, о передаче корабля и груза?

— Обязательно. Иначе уже сегодня куча бюрократов в штабах и Глобальном Совете начнёт разрываться между долгом и желанием набить карманы кредитами за передачу всего этого какой-нибудь из Доминант. Тут ты прав. Пока одни делают свою работу, другие делают себе состояние…

Аналитик объяснил, что ему нужно для официального подтверждения, включил рекордер на запись, и Шкип твёрдо проговорил формулу сделки:

— Я, пилот Шкип, караванный рудодобытчиков корпорации «Стар-Квест» Доминанты «Амга-Заале», в соответствии с Законом об экспроприации в пользу Солнечной, передаю груз, полученный при внештатной ситуации, во внеслужебное время, добыча груза произведена не в интересах корпорации…

И так далее. Шкип чуть ли не вспотел от напряжения, пока довёл до конца всю эту фразу.

— Вот и замечательно! Теперь мы сможем уладить с корпорацией и с Доминантой любые вопросы…

— Слава Богу! А я-то решил, что мне целый день придётся распинаться как телезвезде, только бы какие-нибудь юристы-казуисты не припёрли меня к стенке. За превышение полномочий и несоблюдение условий контракта. И вас, между прочим! За оказание психологического давления! Между прочим, я так и заявлю, если что, тогда вам придётся меня выручать.

Аналитик рассмеялся. Агент КГБ изрёк мрачным тоном, которому можно было доверять:

— Пусть только попробуют!

— Ну, хорошо… Теперь, если это всё, я бы хотел узнать, где моя одежда, к которой я привык, моя новая кредитка, к которой только предстоит привыкнуть, и как мне всё-таки попасть в Солнечную, на Землю?

Теперь рассмеялся агент и помрачнел полковник.

— Жаль, жаль, военная форма украшает любого мужчину, а толковые офицеры, умеющие ловить удачу за хвост, нам очень бы пригодились… Так что ты всё-таки подумай, я ведь не требую немедленного ответа. Кредитка будет минут через десять — двадцать, я уже запросил эскадренного казначея… Рейсов на Солнечную, как ты понимаешь, сейчас нет. Да и вообще, перекрыто движение через многие Приливы. Но можно, пожалуй, сделать исключение. На моём корабле-авизо закинем тебя к Трее, а оттуда — Прилив прямо к Лунному Причалу. Идёт? На Трее, кстати, сейчас собирают всех тех, кто сумел пробиться из локаций, атакованных пришельцами. Возможно, тебе будет интересно с кем-то из них пообщаться.

— Добытчики среди них есть? — тут же спросил Шкип.

— Чего не знаю, того не знаю. Точно известно о возвращении всего одного крейсера и нескольких истребителей, остальные — малые корабли, но, думаю, наверняка среди них будут и добытчики. Ты же понимаешь, — извиняющимся тоном пояснил полковник, — в первую очередь я получаю данные о кораблях флота…

— Ну, разберёмся. Так что насчёт одежды? Не лететь же мне, обеспеченному человеку, в компании двух офицеров, на Трею и дальше в одной лишь майке?

Полковник снова с сожалением и весьма выразительно посмотрел на Шкипа и на аккуратно уложенную на стуле форму пилота ВКС, так и оставшуюся нетронутой.

— Серые брюки и светлая рубаха пойдут? — спас положение капитан. — Сейчас раздену своего помощника…

Через двадцать минут корабль-авизо покинул борт военного крейсера.

 

Глава 16

ЗВЁЗДНЫЙ ПАТЕНТ

КАПЕРЫ СОЛНЕЧНОЙ

Перед тем, как покинуть мостик, командор «Аллегана» успел заметить, что со стороны центрального туннеля мчит платформа с людьми. Хотя интендант приказал Гризли больше не рисковать и уходить в лабиринт как можно скорее, террастроитель, по-видимому, и не думал исполнять приказ. По счастью, один из мониторов отслеживающей внешней оптики показывал состояние дел у входа в центральный туннель. В последний миг командор зацепился взглядом именно за это изображение. Понимая, что сейчас всё решают минуты и что нужно как-то помочь этому благородному порыву, чтобы тот не оказался напрасным, он набрал на панели код запуска реактора и подал тягу на маршевые двигатели. Командор знал, что после атмосферного полёта накопители пусты и что кристаллов квазеров хватит лишь на то, чтобы поднять облако пыли вокруг «Аллегана». Но это было именно тем, что нужно в сложившейся ситуации!

Импровизированная дымовая завеса и мощный удар станции по грунту породили два взаимоисключающих эффекта. Черви, копошащиеся перед люком грузового отсека, на несколько минут оказались окутаны плотными клубами, теряя ориентацию и способность распознать угрозу. Гризли ещё на полпути к станции активировал пробойник, и ему не составило труда нанести несколько точных ударов в то место, где находилась закрытая пылью машина пришельцев. Уже после третьего гравитационного импульса все находящиеся на платформе услышали громкие хлопки, как если бы лопнуло два большущих надувных шара. В следующую секунду платформа влетела в облако, и охранники принялись палить во все стороны. Вслепую, длинными очередями. Их штурмовые винтовки, требующие немалого мастерства, чтобы вести стрельбу, плясали в руках, били страшной отдачей в плечи. Разрывные реактивные пули оглушительно взвизгивали при попаданиях в корпус «Аллегана» или же чавкали, попадая в грунт. Но иногда возникал и другой звук — рвущегося металла, тут же сменяющийся плотным, коротким чмоканьем, когда пули входили в тела червей, сквозь недостаточно прочные сегменты брони. И это было хорошей новостью.

Плохой новостью оказалось то, что происходящее сейчас у «Аллегана» привлекло внимание основных отрядов пришельцев, которые практически полностью подавили сопротивление террастроителей на грузовой площадке. И десятки туш, забрызганных человеческой кровью, рванулись к станции.

— Скорее! Открывайте люк! Ну же! — орал Шериф.

— Может быть, люк заклинило? — предположил Гризли. — И они не могут его открыть?

Но всё же тяжёлые створки начали опускаться на гидравлических подвесках, и оттуда, с двухметровой высоты, не дожидаясь окончательного раскрытия люка, стали выпрыгивать люди. В это же время со стороны центрального туннеля прибыли две грузовые платформы.

— Скорее! — торопил Шериф. — Садитесь плотнее, иначе все не поместитесь! Нужно отправляться…

Пыль постепенно-постепенно начала оседать, и оказалось, что станцию отделяет от волны атакующих всего пара сотен метров.

— Не успеем! Пора сваливать! — закричал один из охранников, за что тут же получил чувствительный толчок локтём в грудь.

— Молчи, ублюдок! Мы не за этим сюда пришли! Все переходите на другие платформы! Быстро!

Подчиняясь властному приказу, охранники живо покинули платформу, переключая внимание на новую опасность. При этом они опустошали обойму за обоймой в накатывающий, как снежный вал, строй пришельцев.

Когда до «Аллегана» оставалось всего двадцать — тридцать метров, а платформы были загружены на три четверти, Шериф и сам понял, что они не успевают. Первые несколько червей, идущие в первой шеренге, вдруг замерли и начали увеличиваться в объемах. Затем разом, как по команде, резко выпрямились, снова опадая до своего обычного размера, и взвились в воздух. Как стрелы, пускающие сами себя. Две туши шлёпнулись прямо на платформу, набитую людьми, тут же заискрив скрытыми в броневых кольцах лазерами. Половина спасаемых — те, кто был в передней части платформы, — мгновенно превратилась в мертвецов.

— А-а-гх — страшным голосом заревел Гризли, полностью оправдывая сейчас своё прозвище.

Невероятным усилием он поднял стокилограммовый блок гравитационного пробойника и нанёс им тяжкий удар по извивающимся на платформе червям.

Броневые кольца одного из них не выдержали и лопнули вовнутрь, смятые тяжёлым ударом, вонзая рваные края в плоть. Второй червь, хотя ему тоже досталось, оказался оглушен, но не обездвижен и принялся метаться, принимая самые различные конфигурации, как сошедший с ума шланг высокого давления, движимый изнутри слепым напором.

Но Шериф уже не обращал на всё это внимания. Сказав что-то ближайшему охраннику, он прижал винтовку к правому боку, стреляя от пояса, и повёл платформу прямо на строй врага. Ему сейчас не было надобности в прицеливании, потому что почти каждая пуля находила себе цель. Один из червей прыгнул на Шерифа, но был отброшен ещё в воздухе длинной очередью, прошившей тварь от передней части до задней, будто в неё воткнули несколько раскалённых спиц, буравящих внутренности. Вблизи оказалось невозможным отличить, где у пришельцев голова, а где хвост, или задница, или пятка, или чем они могут заканчиваться? Потому что черви имели абсолютно одинаково выглядевшие окончания туловища. Тщательно рассчитав бросок и выставив мощность подрыва на тридцать процентов, охранник, с которым только что говорил Шериф, метнул в гущу пришельцев плазменную гранату.

Яркая вспышка, которую можно было увидеть даже с орбиты, поглотила практически две трети строя.

Но червей это не остановило, и тогда Шериф, отбросив винтовку, зажав в руках сразу две гранаты, въехал на платформе в эту разъяренную боем массу сплетающихся тел. Поворачиваясь назад, будто провожая стартующие к центральному туннелю две платформы, он улыбался — уже мёртвый!

Его гранаты были готовы к подрыву. Он выставил всю сотню процентов на каждой…

На этот раз его шикарная авеню оказалась короткой, но, тем не менее, — изумительно яркой…

— И что, они успели уйти? Ну которые на платформах? — К рассказчику подошёл мужчина в форме инженера-техника, сидевший до этого у стены транзитного зала.

— Успели. Те, кто были живы, прикрылись мертвецами, как щитом. Только один остался. Охранник службы безопасности «Аллегана», что перетащил пару мертвецов с одной платформы на другую. Вот он-то не успел, — ответил рассказчик с названием корабля на нагрудном кармане: МОП «Хулиган».

— Мёртв? Сгорел? — зачем-то уточнял подошедший.

— В том-то и дело, что нет! Парню сказочно повезло, он упал под опущенный грузовой люк. Ожоги, перелом руки… Вот уж не знаю, как он умудрился её поломать… Но — живой. Мы подобрали его, когда спустились к «Аллегану». Нашли по биосканеру. Хотели ещё и парочку червей затащить в кабину, у нас в модуле места хватило бы, но к нам уже скользили другие твари. Пришлось стартовать.

— А потом что?

— Потом я поднялся на несколько километров, выждал, чтобы дать шанс людям с платформы углубиться в лабиринт, и нажал на кнопку сброса контейнеров… — ответил другой орбитальщик у которого на кармане была такая же нашивка — Модуль Орбитальной Поддержки «Хулиган». — Ну, а потом нам повезло ещё больше. Крейсеры на орбите сцепились с кораблями пришельцев, но там без шансов было… Мы думали спрятаться на обратной стороне планеты-спутника, и тут вдруг открылся Прилив…

— Что? Вот так взял и открылся? Ерунда какая-то, ещё никто не видел, как появляются новые Приливы.

— А это не новый Прилив. Какие-то опыты были давно — закрывать Приливы взрывами. Они ведь по-разному потом восстанавливаются. Этот был закрытым несколько лет. А тут… Может быть, из-за сильных гравитационных возмущений, драка ведь хорошая шла на орбите! Может, ещё из-за чего… О! А вот и наш охранник! Быстро его подлатали…

В транзитный зал вошёл спасённый, всё ещё нетвёрдо держащийся на ногах.

— Как ты? Неужели отпустили?

— Раненых много, а места мало, — пояснил он, — вот и подумал, чего там зря место занимать? На Земле уже долатают.

Транзитный зал пассажирского порта на Трее был заполнен всего лишь на треть, всего около сотни человек, которые собрались ближе к выходу. А ещё человек двести нуждались в экстренной помощи и находились в лазарете и в коридорах здания порта, куда спешно доставили гравикойки. Медики с посеревшими от напряжения лицами сновали между ними, всаживая обезболивающее, психотропные препараты и накладывая прямо там, в коридорах, швы и скобы на раны.

— Так ты, значит, спасся при разрыве плазменной гранаты? Находясь в радиусе поражения? — не отставал инженер. — Везучий!

— Это Тор мне сказал, чтобы при счёте восемь я должен был оказаться или на платформе, или под створкой грузового люка. Лицом в грунт. И лежать так, пока на моей спине будет весело полыхать комбинезон. Если бы не вот эти двое орбитальщиков, там бы и остался…

— А Тор — это кто? Твои приятели ведь называли его Шерифом.

— Всё верно. Тор — это тоже он. Запомни, сказал, меня как Тора… Он же в пехоте служил, был лейтенантом. И вообще, крутым мужиком был…

Шкип, успевший на Трее выслушать не одну такую историю, обхватил голову руками. Здесь собрались примерно три сотни человек, размышлял он. Пятая часть, человек шестьдесят, не дотянут до Солнечной. Так сказал медик в разговоре с другим медиком. Значит, останется человек двести сорок — двести пятьдесят. Выжившие и попавшие сюда из восьми локаций. А всего в тех локациях — Шкип знал их наперечёт — находилось больше трёхсот тысяч: колонистов, туристов, пилотов, пассажиров, техников, диспетчеров, добытчиков, теперь он узнал и про террастроителей…

Двести пятьдесят из трёхсот тысяч! А ведь сколько ещё атаковано локаций, откуда вообще никто не выбрался!

Кроме Шкипа на Трее оказались пять других добытчиков. Группа в полном составе улизнула из-под самого носа у десятка «волчков», или «вельветов», или, какая, к чёрту, разница, как их называть!

Добытчики, работавшие в Долине Кактусов, так же как и Шкип, высвободили грузовые трюмы и нырнули в Прилив. А следом вошла Большая Мама, на которой почти никого не осталось и чьи реакторы были пущены вразнос… И вот, только пятеро из трёх сотен… Жалко их старшего. Не доживёт. Шкип видел, как четверо несли его в операционную и как хирург отказывался принять… Зачем возиться с обречёнными? Он шёл замыкающим, принял на себя смертоносный шар-ракету. С той стороны Прилива вышел уже не «Трайд», а какой-то обрубок. Да и от пилота только обрубок остался. Ни рук, ни ног… Сейчас все четверо сидели в транзитном зале, молчали, переглядываясь друг с другом взглядами. Их «Трайды» тоже забрали военные. Тот самый аналитик-полковник и забрал, ограничившись только компенсацией за реквизированные для исследований звездолёты.

— Ае, добытчики! — подошёл к ним Шкип.

На миг в их глазах что-то блеснуло, но этот блеск сохранили только двое.

— Откуда, караванный?

— Листопадный Зал.

— Один?

— Один…

— Ну, присядь.

И ему освободили место.

Через пять минут вышел молодой доктор в зелёном халате, подошёл к добытчикам и сказал одно-единственное слово.

Те двое, чей блеск в глазах погас, остались сидеть, не шелохнувшись. А вот двое других…

— Инопланетные ублюдки… Им зачтётся!

— Обязательно поквитаемся! Поставить на «Трайд» две буровые с ускоренным режимом… Нет, три! Четыре! К чёрту грузовые трюмы — набрать подрывных зарядов…

Шкип усмехнулся. Точно так же думал и он сам. До тех пор, пока не понял, что нужно делать.

— Ребята, «Трайды» своё уже изжили. Кончилась добыча и торговля. Впереди — добыча и битвы! Как насчёт прикинуть, что на самом деле нам понадобится?

— Броневые секции, лазерные турели, ракеты… — поймали они мысль с полуслова.

— Ускоренные движки, активная защита от чёртовых шаров! — продолжали фантазировать в том же ключе, думая лишь об одной стороне дела.

— Это понятно… — перебил Шкип. — Но я имею в виду другое.

— Заменить полётные компьютеры на боевые вычислители? А то ведь Компаньоны ни на что в бою не годятся…

— Уже теплее, — подбодрил их Шкип, отвлекая на время от мыслей о погибшем Старшем и всех-всех остальных погибших, кто сегодня не дошёл до спасительных Приливов.

— Выстроить собственную базу? Гавань? Ремонтные ангары?

— Ещё теплее!

— Ну, не томил бы уже. Скажи, если знаешь…

— Знаю, — ответил Шкип. — Уже знаю.

— Да говори же тогда! Вот, уже транспорт скоро подойдёт, нам ещё со Старшим проститься…

— Нам нужно право на отстрел тварей! — заявил Шкип. — Патент, только не офицерский, не корпоративный, а свой, собственный, для каждого, кто желает, чтобы звёзды вновь принадлежали только нам!

— Звёздный патент? — добытчик, один из павших духом, покачал головой. — Вести свою собственную войну с тварями? Разве флот допустит такое дело?

— А разве флот уже не нуждается в квазерах для реакторов? — в тон ответил Шкип. — В космографите для вычислителей? В гиперхрустале для боевой оптики? Как думаешь? — Остальные добытчики, прислушавшись к словам Шкипа, одобрительно закивали, и он продолжал: — А кто, как не мы, сможет ещё всем этим их обеспечить? Но ты замечательно сказал — Звёздный патент! Да, нам нужен Звёздный патент, чтобы стать каперами среди звёзд, каперами Солнечной, спейс-каперами, — уточнил он, — брать добычу не для корпораций, а для всех, иначе Солнечной не выжить!

— Ого! Кажется, здесь интересное дело начинается! — Подошли к ним оба орбитальщика с «Хулигана». — Рой… Мартин… — представились они. — Послушайте, а этот патент — только для рудодобытчиков? Я — классный пилот, всю жизнь мечтал летать среди звёзд, а не сидеть, привязанным к своей станции…

— А я могу подготовить для ваших кораблей компьютеры, о каких вы и не мечтали! Сами же говорили — с Компаньонами одни хлопоты. Нужны совсем другие машины, — баллистические расчётчики, тактические и навигационные вычислители, с защитой от внешних воздействий и с программами, которые работают без сбоев…

По одному, по двое, к группе добытчиков стали подходить другие люди. Техники, навигаторы и просто желающие мстить, пока не владеющие никакими полётными специальностями. У каждого из них имелась какая-нибудь собственная идея…

Как сделать корабли добытчиков настоящими боевыми звездолётами. Как обустроить будущую станцию, наподобие огромного Центрального Модуля, со своими службами, постами, техническими подразделениями. Как наладить взаимодействие с флотом. Даже один из медиков, проходивших мимо и услышавших краем уха, о чём разговор, и тот загорелся:

— А ещё нужно организовать собственные отделы астромедицины, чтобы на больших кораблях содержать лазареты и операционные…

И у каждого в глазах появлялся злой блеск. Как раз такой, что нужен для великого дела: снова выйти к звёздам. Чтобы вернуть себе право называться Человечеством с большой буквы.

— Транспорт на орбите! Прошу занять места в посадочных модулях! — объявил ровным тоном электронный диспетчер.

По залу поплыли компактные грузовые платформы для сбора багажа. Табло над центром зала демонстрировало рекламный ролик пассажирской компании, осуществляющей рейс.

Как будто ничего не случилось. Как будто сегодняшний рейс к Лунному причалу — самый обычный, такой же, как был вчера.

— Нам пора прощаться со Старшим…

— Я с вами, ребята… Мне ведь не с кем уже прощаться.

А над Треей пылало разноцветными огнями звёздное небо.

Такое же, как было вчера, такое же, что будет и завтра…

ЭПИЛОГ

Плывёт по орбите гигант Юпитер. Неспешно замыкает круг каждые одиннадцать лет. Словно огромный радужный пузырь. Метановые потоки, окрашенные в разные цвета, изрисовали его полосами. Ветер Юпитера, перемешивающий тысячекилометровые облачные слои, окажись он на Земле, в мгновенье снёс бы всё, что сделано земной природой и руками человека. А сердцем, рождающим движение таких ветров, пульсирует Большое Пятно. Будто странный глаз, что смотрит наружу и вовнутрь. Шестнадцать планет-спутников, как загипнотизированные этим взглядом, кружат поблизости, и среди них жемчужина свиты — Каллисто…

Есть на Каллисто одно уютное местечко, и ты уже знаешь о нём. «Большое пятно». Заведение для тех, кто прибыл к юпитерианским верфям, сопровождая израненные звездолёты. Некоторые входили в систему верфей-заводов своим ходом. Некоторые, покалеченные в Дальнем Внеземелье, с боевыми шрамами по всей обшивке, с отсутствующими надстройками, вместо которых — зияющие раны, втягивались на верфь скорбными буксировщиками, накинувшими гравитационные арканы. И звездолёты становятся к швартовочным модулям, с погашенными топовыми огнями, со спящими орудийными турелями. Но они не мертвы. Иногда они оживают! И начинают рассказывать друг другу, где были, что повидали. Как выжили в схватке, в которой выжить было невозможно…

А на Каллисто, находясь в тепле и уюте «Большого пятна», говорили о том же самом пилоты, стрелки, навигаторы. Нетороплив их рассказ, но бывает и быстр, и сбивчив. Так отличают тех, кто только что со звёзд. В ком живёт ещё бой, кто толком не осознал ещё, как ему повезло, что он здесь. Греет руки о тёплые бока кофейной чашки, не забывая согреться и изнутри.

— Колосаль, Стигма, Санторидис, — мелькают и мелькают в речи пилотов имена локаций, в которых побывали рассказчики.

— Задержка, импульс, сдвоенные излучатели… — перекидываются стрелки.

— Курсовое отклонение, цепочка Приливов «Дорога Смерти», сразу по выходе — скопление астероидов… Принимаешь вправо, ориентир — сбитый линкор, он всегда там… — делятся секретами навигаторы.

Кредитки в пальцах, раздел доли в добыче, звон бокалов… Иногда весёлый, тонкий, иногда — приглушенный. За тех, кто никогда уже не войдёт в «Большое пятно», оставшись только именем в огромной книге, что ведёт метрдотель. И ещё стаканы со спиртом, что накрыты чёрным ломтём, и рядом — свеча. Она догорает, догорает… Отбрасывая колышущиеся тени, будто даёт понять, как всё не вечно под звёздами.

А сами звёзды — зелёные, синие, яркие и мерцающие, вот они — совсем рядом! Только протяни руку! Зовут, дразнят своим светом. Невидимые Приливы скоро вновь понесут к этим звёздам караваны кораблей. И штурманов, и пилотов, и стрелков. Всех, кто решил поиграть с удачей, надеясь не остаться записью в толстой книге метрдотеля. А впрочем — так ли это плохо? Остаться на вечных страницах, а не угаснуть тихо, незаметно, в свой срок или по другой какой-то причине, где-то в трущобах мегаполиса, вдали от звёзд…

Они не глушат печаль. Они не плачут о тех, кого уже нет. Ведь кто знает, куда занесёт судьба в следующий раз и какой вообще она будет, эта судьба.

Они встречаются, чтобы расстаться. Но расстаются, чтобы встретится вновь. Их будущее туманно, их путь далёк. Офицеры флота, только что сопроводившие к верфям избитый в жестокой гравитационной дуэли карманный крейсер «Ка-два», почтительно кивнули собравшимся в центре зала. И заняли места чуть попроще, поближе к стенам в деревянной обшивке.

— Да кто они такие? — совсем молодой ещё лейтенант, впервые переживший арьергардный бой на «Ка-два», уцелевший один из всей своей секции, изумлённо вскинул бровь.

— Сядь. Успокойся. Они здесь по праву. Это их заведение, а мы — лишь гости… — отвечает седой майор, от роду двадцати шести лет.

— Нет, но почему? По какому такому праву? — не унимается лейтенант.

— По праву скаперов, сынок, — совсем неожиданно, будто из пустоты, вырастает метрдотель, с тремя ледяными кружками. — Вам передали…

— О-ох! — выдыхает лейтенант.

Да, он был только в первом сражении, но откуда-то уже знает, какова цена каждой такой кружки.

— Не откажемся, спасибо и за угощение и за остальное — тоже спасибо! Удачи вам, — провозглашает майор, обращаясь в центр зала.

— Удача, честь и дружба!

— Всегда рядом, всегда вместе, всегда к победе!

— Богатство, скорость, удар!

Понеслись в ответ клановые здравницы.

— Благодарить за угощение — это понятно, — хоть и перешёл на шёпот, но всё никак не уймётся лейтенант. — А за остальное — это за что? Они, что ли, держат врага на самых подступах? Они теряют корабли и экипажи? На них держится весь мир или всё-таки на нас, на крепостном флоте?

— Теряют, ещё как теряют, — расслышал невероятно чутким слухом метрдотель. — И корабли и экипажи. Только не на самых подступах, а подальше…

— Ты тоже научишься их благодарить. Каждый раз, когда твой корабль выйдет на старт, в его реакторах будут перегорать квазеры, добытые вот этими самыми угощающими. И сейчас, на верфях, нашему «Ка-два» будут ставить заплатки и новые броневые сегменты, а в них окажутся металлы и сплавы, добытые далеко от Солнечной, там, куда мы с тобой пока не долетим. Не знаю, на ком держится мир, но мы точно держимся на них! — И майор вновь поднял бокал, салютую какому-то длинноусому капитану в широкополой шляпе, сплошь обвешанному амулетами.

А в зал «Большого пятна» уже входят новые посетители. Их корветы-ракетоносцы на несколько секунд появляются над огромным прозрачным куполом заведения. И все видят, как несладко им пришлось. Подвески корветов сорваны, дюзы расплавлены сумасшедшими ускорениями, надстройки станций наведения и боевых расчётчиков срезаны подчистую, а броневые сегменты, уставшие от жёстких гравитационных ударов, обвисли, обнажая основной корпус. Где-то они побывали, где-то вели этот бой, откуда-то вернулись. Осталось немножко подождать, пока вновь прибывшие обменяются с уже сидящими в зале своими короткими «Ае!» — скаперским согласием-приветом. Места уже освобождены, добавлены тяжёлые дубовые стулья, метрдотель тут как тут… Он смотрит на них с надеждой, но они печально кивают, и на столе появляется огромная скорбная книга и несколько стаканов. И свечи, что напоминают: всё не вечно!

Сейчас будет ещё одна история, сейчас они что-то расскажут. И нет конца этим историям, как нет конца скаперскому пути. Потому что это и есть их жизнь.

Ты сидишь в углу, угощаясь из ледяной кружки. Ты только недавно коснулся джойстика навигатора, и твои враги — автоматические мишени Детской Гавани. Но твой час близок — пересесть поближе к центру и рассказать свою собственную, единственную и неповторимую, скаперскую историю.

— Ае, скапер! Звёзды тебя ждут…