Теперь здесь все было по-другому. Не так, как два дня назад. Отсутствовала толчея и даже намек на хаос, который поразил Джокта, когда он попал на Лунный причал в первый раз. Но это не означало, что людей здесь убавилось, совсем напротив! Просто сейчас все обрело организованность, четкость и слаженность. Группы! Вот что поразило Джокта. Не было толпы, были группы — большие и малые. Цепкий взгляд уловил движение перемещающихся групп, и все стало ясно. Большинство находившихся на Лунном причале было не чем иным, как направляемым к дальним форпостам пополнением. То здесь, то там мелькала офицерская форма, слышались лаконичные команды, после которых группа меняла направление, двигаясь уже не туда, куда можно, а именно — куда нужно. Армия, флот — единые организмы, которые не могут существовать без порядка и четкости действий. И прав был командир Гонза, назначивший место встречи возле конкретного терминала, потому что очередь на посадку и отправление к Луне оказалась длиннее цепочки минут, что были отмерены каждой группе.

Барон о чем-то беседовал с Гонзой, их окружали остальные пилоты, и Джокт облегченно выдохнул, потому что переживал за друга, так и не включившего свой идентификатор. Гаваец, что до сих пор пребывал в блаженной нирване, сидел на мраморном парапете чуть поодаль, ожидая Джокта, чтобы было с кем поделиться, как мало ему оказалось нужно для счастья.

Они пожали друг другу руки и обменялись многозначительными взглядами, но Барон так и не подошел, издалека помахав в знак приветствия и быстро стрельнув глазами наверх, где под высоченным потолком парили маленькие электронные соглядатаи.

Барон хотел, чтоб его постоянно окружали пилоты Гонзы, понял Джокт. Ну что же, ему виднее, возможно легкая паранойя вполне уместна в его положении.

Потом был подъем в энергетическом луче. Вместо авизо — малый десантный транспорт, подхвативший их всех и стартовавший к Приливу. Один из отсеков транспорта заполнила другая группа — сотня или около того юношей лет девятнадцати-двадцати. На удивление молчаливых юношей. Джокт ошибочно приписал эту странность в поведении растерянности, которая является неизбежной спутницей всех новобранцев. И гадал теперь только об одном — какие курсовые группы пополнят эти новенькие? Пилотов-истребителей или штурмовой пехоты?

Он дважды ошибся в своих рассуждениях, потому что это была не растерянность. А юноши — вовсе не новобранцы... Ни Джокт, ни Гаваец, ни кто-нибудь другой не связали между собой прибытие странной группы и новшество, которое присутствовало вблизи Крепости.

Скопище новых, несколько необычных, как смог рассмотреть в бортовую оптику Джокт, истребителей висело черной гроздью рядом с «Австралией», и несколько космических буксиров перемещали их все ближе и ближе к шлюзам Крепости своими гравитационными полями.

— Ого! Смотрите! Это еще что за чудо? — Один из "илотов показал куда-то в сторону.

Там, в переливании искажающих полей, то появляясь, то вновь выпадая из оптики, мелькала круглая громадина.

— Это же «Кирасир»! Экраны, что ли, вышли из строя?

— Нет. Не вышли. Их снимают, — авторитетно заявил Гонза, — кто-то решил расконсервировать нашего монстра.

Кстати, теперь стало ясно, что буксиры волокут новые машины мимо Крепости. Видимо, полетные испытания уже были закончены. Единственным разумным объяснением было то, что вся «гроздь» направлялась к кораблю — прерывателю блокады.

— Ну вот, — вставил реплику и Джокт, — стоит покинуть «Австралию» на пару дней, как тут сразу начинается что-то интересное!

— Да уж, интересное. — Как в любом сообществе, тут же обнаружился скептик. — Только нужно ли вообще оживлять этого динозавра? Там, наверное, все устарело. Не те скорости, не то навигационное оборудование...

— Истребители-то — новые! — возразили ему. — А динозавру, как ты говоришь, энергоприемники только зарядить как следует, и...

— А это, как старушке — бантик!

Возник оживленный спор, мнения в котором разделились. Одни поддержали скептика, считая, что потраченные на расконсервацию и подготовку к боевому походу средства и силы напрасны.

— Это же чудовище! Прожорливое, просто «черная дыра»! Съедает ресурсы как три-четыре линкора! А вот какой с него будет толк — еще неизвестно!

— Нет! — отвечали другие, Джокт с Гавайцем оказались в их числе, отмалчивался только Барон. — Может быть, он и обходится как три-четыре линкора, но зато совмещает в себе силу тактического крыла! На нем и сверхдальняя артиллерия, и генераторы увеличенного радиуса действия... Это бригада мониторов, большой штурмовой транспорт и верный десяток линкоров в одном корпусе!

— В том то и дело, что — в одном... Бессмертные и станут лупить в этот корпус, пока не развалят! И погибнет все сразу — бригада мониторов, штурмовой транспорт и сколько-то там линкоров! Случится то, что уже случалось.

— Тогда их не прикрывали истребители и крейсера! Теперь все может быть по-другому!

Спор затих сам собой, когда транспорт мягко качнулся в гравитационных захватах финишира. В центральном коридоре, объединяющем все отсеки, возникло движение — прибывшие вместе с пилотами новобранцы, какими они показались не только Джокту, сопровождаемые офицерами с эмблемами медицинской службы, нестройно прошагали к центральным сходням, предназначенным для выезда бронетехники штурмовых отрядов. Вот тогда-то и почудилось что-то неладное в поведении новичков.

Они шли молча, это раз. Не переговаривались ни с сопровождающими офицерами, ни между собой. Несмотря на то что одеты юноши были кто во что, у всех на груди имелось по значку со странной эмблемой. Таких эмблем в Крепости еще никто не видел. Это два. Третьей удивительной особенностью были взгляды. Равнодушные, ничего не выражающие — ни удивления, ни восторга, будто в первую секунду после сна. Вот только секунда эта растянулась до минуты, а потом зависла, сохраняя пустоту во взглядах.

Таких равнодушных взглядов у живых людей Джокт не наблюдал ни разу в своей жизни. Разве что по видео.

— На перевоспитание их к нам прислали, что ли? — вполголоса спросил Гаваец.

С таким же успехом он мог проорать что-нибудь прямо в ухо кому-то из проходящих, они все равно никак бы не отреагировали.

— Кого — на перевоспитание?

— Этих инфонариков, кого же еще?

И тут Джокт вспомнил. Инфонаркоманы, точно! Инфонарики, как называли их в видеопрессе, те, кто ушел в иллюзорную реальность глобальной И-сети, позабыв про настоящую жизнь. Этим могло объясняться и их поведение, и медики в роли сиделок. Но если присутствие медиков хотя бы наполовину можно было объяснить, то чем можно объяснить отправку инфонариков на дальний форпост Солнечной, неужели действительно для перевоспитания? Джокт отбросил такую идею как изначально бредовую. И поделился своими сомнениями с Гавайцем.

— А почему про медиков — только наполовину объяснимо?

— Потому что медики — военные. Что-то тут не так, Гаваец...

Когда пилоты покинули транспорт, последними, между прочим, а перед ними вышла группа штурмовиков, человек в шестьдесят, Джокт кинулся разыскивать Спенсера. Видно, уже привык, что Спенсеру известны любые новости. Гаваец со временем обещал стать таким же всезнающим, по пока понимал ситуацию не лучше Джокта. То есть вообще ничего не понимал. Новые истребители, машины, о которых ни на занятиях, ни по слухам ничего известно не было. Расконсервация «Кирасира» — тяжелого корабля — прерывателя блокады, какие-то воспитуемые, которым самое место где-нибудь на задворках корабельных верфей или просто в больницах и интернатах, но уж никак не в «Австралии».

Однако Спенсера найти не получилось, тот пропадал где-то, не отвечая на вызовы коммуникатора. Пришлось идти к своему новому жилищу. После крещения Первым Боевым бывших курсантов перевели из общих казарменных блоков в пилотские жилые уровни. Теперь каждый попал в новое, непривычное окружение, хотя по возможности пилоты-новички старались устроиться друг к другу поближе — сказывались четыре года обучения, проведенные вместе. Уровень, на котором обитал Джокт, назывался общежитием для пилотов истребительного флота. Еще существовали уровни-общежития для экипажей крейсеров, вспомогательного флота и линейных кораблей. Причем жилые палубы линкоровцев наполовину пустовали, потому что на самих линкорах, базирующихся рядом с Крепостью, постоянно находилась часть экипажа, чтобы в экстренном случае привести корабли в боевую готовность, пока на них доставят остальных.

Особенного резерва мест для постоянно пополняемого истребительного флота не имелось. Часть пилотов разместили на палубе экипажей линейного флота, часть должна была занять места выбывших пилотов. О причинах, по которым такие места освобождались, новичкам вроде Джокта думать не хотелось. К чести старослужащих летунов такие темы, как «сначала в этом номере жил такой-то. Сбит. Потом такой-то. Задет лучом смерти. Третий — сожжен... », никогда не обсуждались.

Джокт, Барон и Гаваец пытались отстоять право обитать по соседству, потому что являлись членами одной полетной тройки. Офицер комендантства, квартирмейстер, ответственный за размещение военнослужащих Крепости, резонно возразил, что это состояние — временное и что вскоре они наверняка будут разведены по разным тройкам, и тогда их аргумент сам по себе отпадет. Ситуацию, как ни странно, разрулил Гаваец. О чем-то пошептавшись с квартирмейстером, он все-таки договорился, что вся троица будет жить на одной палубе, в одном секторе коридора. Почти стенка в стенку, прокомментировал он такой исход переговоров.

Дело в том, что коридоры в Крепости были разные. Имелись замкнутые, те, что находились поближе к поверхностной оболочке и охватывали, словно обручи, шесть раструбов разгонно-маневровых движков «Австралии». Были и незамкнутые. Это те, что располагались у самого ядра Крепости, рядом с основными энергетическими установками. На нижних, незамкнутых ярусах, обитали штурмовики — и офицеры, и новобранцы. Срединные ярусы занимал персонал управления и обслуживания Крепости. Там же, на срединных ярусах, располагались офицерские заведения, включая Эр-Пэ-Вэ и медицинский комплекс. Ну а верхние ярусы занимали экипажи всех кораблей, приписанных к Крепости. Конечно же, самые близкие к поверхности — оболочке Крепости — замкнутые коридоры, шесть, по числу навигационных осей, заселяли пилоты истребителей. Чтобы оказаться быстрее всех на своих стартовых площадках в случае внезапной угрозы.

Первые дни Джокту казалось, будто там, над потолком его жилья начинается космос. Но это было далеко не так. Над самыми верхними коридорами находились палубы управления защитными средствами Крепости, посты гравиметеорологов и ангары с постоянно готовыми к вылету «Зигзагами». Крейсера хоть и не висели на орбитах, за исключением дежурной группы, пристегивались к Крепости захватами специальных, крейсерских финиширов и соединялись с ней коммуникациями снабжения и дозаправки квазеров и боекомплекта, а также переходами-сходнями для экипажей. Таким образом, часть поверхности «Австралии» служила для обслуживания крейсерского флота.

А еще были монолитные броневые слои, и слои с «активной», отстреливаемой броней, и обсерватории станций визуального слежения, и станции связи. В общем, отсюда далеко было Джокту до звезд. Но даль та — не навсегда... Сначала — скоротечный бой за спасение линкора «Инк», в котором тройка Джокта встретилась вовсе не с новичками. Чуть позже опять начались сюрпризы...

Вызвать Спенсера он так и не смог. Не успел. Не прошло и пятнадцати минут с момента, как Джокт оказался в своей каюте, думая, куда удачнее пристроить голограмму с Эстелой, как раздался вызов. Экстренный!

— Группа майора Гонзы! Всем истребителям — вылет! Группа майора Гонзы! Всем истребителям...

Тут же общий вызов по интеркому был продублирован через личный идентификатор, вживленный в предплечье. Теперь, когда Джокт стал действительным пилотом, вызов — нестерпимый зуд под кожей — мог застать его где угодно и когда угодно. Почувствовав такое, пилот должен немедленно мчаться к ангару, потому что все прочие вызовы отдавались лишь легкой щекоткой.

— Группа майора Гонзы!

В коридоре он столкнулся с Бароном и Гавайцем. И где-то, за изгибами коридора, почти километровой змеей свернувшегося вокруг оси двигателя, торопились, слева и справа, еще двадцать шесть пилотов. Сам Гонза жил у противоположного полюса Крепости. Но это не имело значения, эскалаторы боевого дежурства доставили к ангарам всю тридцатку одновременно с их командиром.

Широкая дверь скользнула в сторону, пропуская Джокта к его «Витражу». Дежурный техник, осуществляющий обслуживание и подготовку истребителя к вылету, уже укрылся в герметичной кабине контроля за стартом.

Это был не тот ангар, где Джокту впервые довелось погладить корпус тогда еще безымянной машины, ставшей затем «Витражом». Тогда истребители находились в «общем» стартовом ангаре, предназначенном для использования при обучении курсантов. В Крепости имелось два таких ангара. Подумать только! Когда-то Джокт едва справлялся, и не без помощи индапа, со страхом промахнуться мимо створок учебного ангара, снабженного к тому же двойными гравитационными финиширами. Ему представлялось, что он не рассчитает и влепит учебный истребитель мимо створок, и даже не смерти боялся, а позора. Но это чувство быстро пропало, когда курсанты убедились в надежности навигационного оборудования, позволявшего производить финиш на подлетной скорости до пяти десятитысячных световой. Энергия, погашенная гравитационными захватами, отправлялась в энергетические накопители, а ведь это невообразимо большая цифра! Любой отказ финишира неизбежно привел бы к катастрофе, учитывая даже эти десятитысячные доли от полной световой скорости. Теперь пилотам приходилось вылетать и финишировать через узкий коридор, выделенный под индивидуальный стартовый ангар.

Сейчас в таком ангаре был только Джокт, техник, укрытый в своей кабине, и сам «Зигзаг», в котором уже производилась запущенная техником дистанционно программа предполетной проверки навигационных и стрелковых систем. Боевое снаряжение истребителя, кроме случаев специально подготавливаемых вылетов, разумеется, составлялось по схеме «пополам». Половина лотков на арсенальных подвесках занята торпедами, половина — Имитаторами целей. Некоторые опытные пилоты заранее просили техперсонал снаряжать их машины парочкой гравитационных ловушек, в ущерб остальному вооружению. Ни Джокт, ни Барон с Гавайцем, не считали себя подготовленными к вылетам в неизвестность без достаточного количества торпед и Имов. Тем более что даже того набора наступательного и оборонительного запускаемого оружия — шесть торпед, шесть Имов — не всегда оказывалось достаточно. Постановка ловушек — особое искусство, оттачиваемое практикой. Четверка Монса, несшая только ловушки во время Первого Боевого — это так, импровизация, как оказалось впоследствии. И просто счастье, что эта импровизация тогда удалась.

Для регулярных вылетов с полетным заданием «Альфа», несмотря на то что это — прямолинейная схватка, без всяких там стратегических изысков, лопушки тем не менее тоже были необходимы. Но в небольших количествах. И выставляли их посреди схватки только самые подготовленные пилоты, которые умели различать рисунок боя с первого взгляда, когда пилотам-новичкам еще ни черта не было ясно.

Зеленый свет на табло, прямо над входом в стартовый коридор! Значит — истребитель к старту готов.

СВЗ хранится тут же, в запирающейся нише, и надеть его для обученного пилота — секундное дело. Нужно просто шагнуть в имеющийся на тыльной стороне скафандра раскрытый шов, по-бычьи согнув шею, и попасть в рукава. Потом шов герметично запечатывает пилота внутри скафандра, и остается сделать несколько шагов под брюхо истребителя, где уже раскрыт шлюз. Подъемный стакан доставляет на четырехметровую высоту, и под ногами срабатывают криогенераторы. Компенсация термоперегрузок вследствие работы разгонного движка — это не единственное их предназначение, и вместе с запуском внутренних генераторов холода включались внешние криогенераторы ангара. Вся точная аппаратура «Зигзага», все системы, агрегаты и детали обшивки при этом получали превентивный «термошок», чтобы быть готовыми к попаданию в крайне агрессивную, недружелюбную к людям и технике среду, где властвует космический холод и потоки всевозможных излучений. Всего несколько стартов без соответствующей подготовки развалили бы истребитель вернее гравитационного залпа Бессмертных, потому что мало какой материал способен выдержать мгновенный перепад почти в триста градусов.

Положенное на предстартовую подготовку время истекло, и Джокт плавно коснулся педали ускорения, стронув ее буквально на толщину нескольких человеческих волос, потом так же плавно повел джойстиком управления, сразу устанавливая восходящую траекторию старта. А кислород уже стравлен из ангара, иначе — атмосферный старт и все-все последствия, самое страшное из которых — начало обратной реакции в гравиквазере, космическом веществе, используемом для работы движков и генерирования полей гравитации.

Внешние створки ангара, отделяющие его от стартового коридора, исчезают мгновенно, будто их и не было там, куда нацелен узкий хищный нос истребителя. Теперь вместо них проглядывает вечная чернота космоса и пара синих точек — далекие звезды Галактики. Может быть, к одной из этих точек придется сейчас добираться через Приливы. Может, цель их вылета намного ближе или, напротив, — дальше. Прилив — тысяча двести семьдесят две секунды — игнорирует все прочие длительности.

«Отчаянным человеком был Пикшин! — часто думалось Джокту. — Прыгнуть сломя голову, окунуться на старенькой «Молнии-М» в вязкую муть Прилива, не зная даже, что это такое и что ожидает в нем. А после не потерять голову от страха там, где спасовали все навигационные приборы, так и не нашедшие привязок, а точно, без всяких гравирадаров — их ведь тогда еще не существовало! — войти обратно в приливную точку. По собственным следам. По воспоминаниям об этих следах. На ругани и невероятном везении!

Что там — спасение линкора! Что — Первый Боевой! Это уже рутина. Вот он, всем подвигам подвиг!»

Чернота начала проступать со всех сторон, окружая Джокта. Это включились обзорные экраны. Теперь за спиной громоздилась поверхность Крепости, кажущаяся гигантской тенью какого-то невидимого, загадочного объекта, вызывая фантастические, непередаваемые ощущения. Нет больше «Зигзага». Он — вокруг, но его нет. Синяя стрела позади — след работы движка, СВЗ и навигационная панель. И больше ни-че-го! Ах да! Космос... В нем растворяется силуэт истребителя и все человеческие эмоции. Они ведь — ничто перед вечностью и бесконечностью...

По имеющейся статистике пятая часть всех пилотов-истребителей Солнечной не пользовалась режимом полного сферического обзора. Теряли уверенность, терялись сами в этой бесконечности пространства, таких не спасали даже индапы. Хотя при выключенных экранах или при ограниченном их использовании эти двадцать процентов пилотов действовали так же, как и остальные. Для Джокта полный обзор был чем-то вроде дополнительного допинга. Он чувствовал себя маленьким божком в собственных владениях, то есть абсолютно комфортно. К тому же связь с истребителем, ощущаемая через органы управления и навигационную панель, никуда не исчезала. Напротив, было приятно знать, что помимо скафандра от бездны тебя отделяет еще один — незримый, но постоянно присутствующий рядом друг. Быстрый, маневренный, и очень, очень опасный для твоих врагов!

А вот старт миниджетов с борта линкора происходил совсем не так, по-другому. И Джокт в этом однажды убедился, когда при обучении производились вылеты на «Вариорах» с линкора «Февраль», на время предоставившего свою стартовую палубу курсантам. Не секрет ведь, что многие из тех, кто не смог стать пилотом истребителя, зачислялись именно в «карманный флот» линкоров, то есть на миниджеты. С одной стороны — двадцать вылетов и почетная отставка, потому что у организма не остается биологических ресурсов для дальнейшей работы, с другой — перевод с повышением в экипаж корабля Большого или Вспомогательного флотов. Это — если хоть что-то осталось, что позволяет не застывать по ночам статуей с распахнутым в немом крике, перекошенным ртом и со сведенными судорогой мышцами по всему телу. Но то всего лишь последствия, мучительные, однако не смертельные. Джокт знал, что двадцать вылетов на миниджете — совсем не то же самое, что даже в два раза больше вылетов на «Зигзаге». Он хорошо запомнил присутствовавшую на застольном полупразднике-полупанихиде в «Стокгольме» небольшую группу пилотов миниджетов с «Инка». Сколько их там было? Одиннадцать человек, которые держались обособленно, пряча взгляды, исполненные мрачности. Космос! Да ведь с ними никто из остальных даже словом не перекинулся! Одиннадцать человек... Из восьмидесяти... Им достались награды, но только воспоминания о смерти остальных — подавляющего большинства пилотов «Вариоров» с «Инка», видимо, затмевали радость и без того спорной победы.

Линкор производит запуск миниджетов, когда рядом больше нет никого, кто смог бы прикрыть его от прорвавшегося сквозь заградительные залпы врага. Пусть даже целому соединению «Кнопок» не уничтожить линейный корабль (если это, конечно, не элитары вроде «разрисованных»), но вот нанести существенные повреждения, например вывести из строя все внешнее навигационное оборудование, они могут. И гигантский корабль превращается в циклопа с выколотым глазом — тупая, бьющая через край энергия, пропадающая зря. Такой ослепший, потерявший ориентацию и возможность вести позиционный бой корабль с легкостью добьют крейсера и линкоры противника. Поэтому, когда часть «Кнопок» все же прорывалась к линкору, не прикрытому в силу разных причин крейсерами и истребителями, вот как «Инк», например, на обеспечение сохранности его внешних систем и надстроек вылетали миниджеты. Короткий кинжал, которым приходилось отмахиваться от длинных шпаг! А фехтовал враг умело!

Миниджеты уступали «Кнопкам» и «Вельветам» во всем, от вооружения до скорости и маневренности. Но зато превосходили и, как правило, побеждали врага именно численностью. А вот в условиях, наподобие тех, в которых оказался «Инк», гибли целыми группами. Одиннадцать человек из восьмидесяти — слишком большая цена и слишком тяжелый груз, который каждому из выживших пилотов «Вариоров» придется теперь носить на душе. Нет, это не про страх в бою... Ведь страх стирали из сознания индапы, превращая пилотов в человекоторпеды, как говорил сам себе, и никому больше, командор Беркли. В бою они не могли ничего испытывать, но вот после... Да, теперь это мог быть и страх, и бесконечные депрессии, заканчивающиеся, как был наслышан Джокт, растоптанным индапом и вскрытыми венами. Редко, но все же... Примеривая на себя состояние пилотов «Вариоров» после такого боя, Джокт содрогался. Действительно, впору было вешаться от такого груза! Впрочем, сейчас его мысли были не о том…

Когда линкор вступает в сражение, все пилоты миниджетов готовы занять места в своих крошечных планетолетиках. В случае вражеского прорыва старт производится мгновенно, ведь отсчет идет на секунды. Какие уж тут предстартовые процедуры! Никаких криогенераторов, никаких особых предполетных проверок. Просто рвутся заменяемые герметичные мембраны стартовой палубы, и джеты сразу оказываются нос к носу со смертью. Время такого боя тоже исчисляется секундами, реже — минутами, потому большой запас гравиквазеров для миниджетов и не нужен. Их самих — машины, не людей — заменяют после каждых шести-семи вылетов. Больше не выдерживают композиты, из которых изготовлялась их обшивка, да и вся бортовая электроника. Правда, электроники той было — раз в сто меньше, чем на «Зигзаге», да и классом она пониже. Вот, кстати, как ни парадоксально, в связи с этими особенностями вырисовывается и некоторая выгода использования миниджетов. Массовость и сравнительная дешевизна изготовления!

Гибель джетов — потеря песчинок в пустыне. Если бы при этом не гибли их пилоты...

На тактическом экране высветилось расположение остальных истребителей. Ядро группы находилось по другую сторону Крепости. Но это, впрочем, тоже было не важно. Командир Гонза сообщил номер приливной точки, сквозь которую предстояло осуществить переход к следующему Приливу. Два перехода, сорок минут подлетного времени. Это достаточно далеко от Крепости! Что же случилось там, в удаленном оперативном квадрате? Неужели опять какой-нибудь линкор попал в беду? Джокт думал об этом не один, его мысли разделяли и ведомые, которые вышли на связь.

— Бессмертные, наверное, устроили охоту на линкоры! Опять будут прыгать со всех сторон, сволочи! — убежденно объявил Гаваец.

— Тогда есть шанс получить еще по одной медали, что само по себе неплохо! — Реплика Барона вышла на грани цинизма и оптимизма. Непонятно, чего в ней было больше.

— Поживем — увидим. — Джокт не стал гадать, а командир не спешил с разъяснениями подробностей предстоящего задания.

Истребители группы постепенно втягивались в Прилив. Со стороны это могло стать феерическим зрелищем — видеть, как корпуса истребителей исчезают, один за другим, будто что-то незримое поедает их по частям. Но даже на одной десятой световой уловить момент вхождения «Зигзагов» в Прилив, и уж тем более разглядеть его во всех подробностях — нереальное занятие. Для внешних наблюдателей, например офицеров тактического поста ближнего наблюдения, просто гасли точки на обзорных экранах и с тактических панелей исчезали буквенно-цифровые обозначения единиц истребительной группы.

Для самих пилотов, управляющих истребителями, входящими в Прилив, все происходит и того быстрее. Вот где-то справа монетка Каппы Струны, а слева — черный провал Крепости, к которой зачем-то добавился еще один силуэт — подготавливаемого к боевой службе блокадопрерывателя, чьи размеры частично соотносились с размерами Крепости. А вот уже — нет ни звезд, ни космоса, связь исчезает, и вокруг — только туман с синими искрами. Он наползает со всех сторон, обволакивает, будто желает пробраться внутрь СВЗ и прикоснуться к телу. Никогда не привыкнешь к этому ощущению!

Джокт крутил головой во все стороны, надеясь еще раз увидеть силуэт загадочного звездолета и услышать низкий зов, будто бы произносимый на выдохе каменной гигантской глоткой. Но так ничего и не обнаружил. Потом истребители вывалились из Прилива и оказались рядом с группой мониторов. Связь ожила, Гонза приказал снять ускорение и погасить скорость. Видимо, ему требовалось время для уточнения каких-то данных и для согласования действий с мониторами, которые, на удивление, бездействовали. Значит, гравитационной завесы там, где им вскоре придется работать, не было. Или же пункт назначения находился слишком далеко для этих артиллерийских платформ.

Джокт никогда не наблюдал мониторы вблизи, поэтому, отработав маневровыми движками, приблизил «Витраж» к одному из них. И сразу же почувствовал себя неуютно — прямо над ним раскрылся гигантский зрачок — раструб генератора гравитации. Вернее, это были не совсем генераторы... Одно дело — использование гравитационной волны, возникающей при возобновляемом распаде гравиквазеров. Здесь же использовался другой принцип действия.

Мониторы не направляли энергию расщепления квазеров, они выбрасывали в пространство, разгоняя до субсветовых скоростей, сами частицы, обрабатывая их перед залпом-выбросом таким образом, что выпущенное вещество начинало генерировать гравитационное поле на нужной дистанции. Системы мониторов производили точно рассчитанный катализ, и вся энергия выводилась не в луче, как происходило во всех других случаях со всеми артиллерийскими системами, от истребителей до линкоров, а примерно так же, как используются ловушки. Только в ловушках вектор распространения гравитационного поля направлен внутрь, к центру ловушки, тем самым отдаленно напоминая природный феномен Черных дыр, а при обстреле из орудий монитора, он направлен вовне и происходит микрокатаклизм наподобие взрыва сверхновой. Только вместо вещества за радиус равновесия выходит гравитация. Дальше волна затухает, как ей и положено. Но этого радиуса достаточно, чтобы прикрывать заданные квадраты пространства непроходимой для врага завесой. Самой большой проблемой в использовании мониторов сверхдальнего действия была процедура «прицеливания», Потому что зачастую приходилось давать залп, последствия которого наступят лишь через час, через день, через неделю — какой уровень катализа выставят техники монитора. Но в случае необходимости эти же артиллерийские платформы могли принять и ближний бой, и тогда очень плохо приходилось всякому кораблю Бессмертных, что оказывался в прицелах мониторов. Единственным недостатком в ближнем бою являлся малый конус поражения, а точнее — его отсутствие. В чем-то такой бой походил на стрельбу шрапнелью, при которой важно, чтоб разрыв произошел как можно ближе к поражаемому объекту. Поэтому для истребителей врага, а на средних дистанциях и для крейсеров, страшны были одновременные залпы группы мониторов. Но этот класс боевых станций и так работал только большими группами. Сейчас, например, Джокт насчитал двадцать пять мониторов и четыре прикрывающих их патрульных крейсера, превосходивших размерами крепостные крейсера. Также рядом находилось несколько вспомогательных кораблей, обеспечивающих точность прицеливания, и два звездолета-арсенала, пополняющих запасы квазеров на мониторах. Проходы к обеим приливным точкам здесь были, конечно же, минированы и пристреляны.

— Значит, так! — объявил наконец-то Гонза. — Входим в Прилив на двух десятых, по выходу — рассредоточение тройками, дальше — по обстановке. Идем на поддержку группы новых истребителей, таких же, что мы видели возле «Кирасира». Еще там будут два линкора, несколько крейсеров и наши коллеги — другая группа «Зигзагов», относящихся к базовому флоту Солнечной. Вопросы?

Вопросов не возникло. Они были бессмысленны, потому что вряд ли командир знал больше, чем только что передал своим пилотам.

— Джокт! — Ну вот, он так и знал, что Гонза заставит держаться в конце строя. — Твоя тройка выходит из Прилива последней. Подчиняться в бою будешь только мне и никому больше! Пусть даже это окажется обер-командор. Никаких импровизаций, действовать по своему усмотрению — только если я разрешу или... Ну ты не маленький, понимаешь... В случае чего, — Гонза обратился уже ко всей группе, — за меня остается Вейс. За Вейса — Клим... Дальше — по обстановке. Все понятно? Тогда — вперед! Потрудимся, господа пилоты!

Когда Гонза перечислял схему замещений командования группы, Джокту стало как-то не по себе. Потому что при оказании помощи «Инку» таких распоряжений не было. Выходит, тогда командир не сомневался, что вернется живым, а сейчас сомневается? Великий космос! Что на этот раз? И неужели теперь всегда будет так происходить: кто-то вляпывается в неприятности, а со всех сторон к нему начинают кидаться незадействованные в боевом дежурстве истребители и корабли Большого флота? Это же — путь к хаосу! Энтропия в самом наглядном ее проявлении! Так Бессмертным удастся здорово расшатать пока еще существующую схему обороны Солнечной и ее форпостов. А может быть, именно сейчас, когда истребительный флот «Австралии» оказался неожиданно ослаблен на тридцать единиц, ей самой потребуется помощь? Что тогда? Снимут недостающие для отражения массированной атаки истребители с других Крепостей? Пошлют еще одну группу с Юпитера или Сатурна? А если в это время произойдет атака на Солнечную? И все подобные стычки — детали одного грандиозного плана Бессмертных?

Дальше думать не хотелось. В любом случае это бессмысленное занятие вместе с нарастающей тревогой прервало действие индапа. Ну правильно! Что нужно для дела пилоту истребителя? Холодная, ясная голова, горячее сердце и руки, натренированные «водяными матрешками». Омытые жидкостями из проклятых «матрешек» чистые руки...

Проход в Приливе. Никаких посторонних звездолетов или потусторонних звуков. Туман, какие-то мирные шары и тетраэдры с постоянно увеличивающимся количеством граней, если на них смотреть долго. Как их там? Додекаэдры? Или что-то в этом роде... Выход из Прилива.

— Ого! — вырывается у Джокта.

Сразу срабатывают инъекторы индапа. «Долбанные черви!» — Это Гаваец. «Кошмар!» — Барон. Три лаконизма, три срабатывания индапов. Целое море огней на тактическом терминале, полыхание плазмогенераторов...

Такого Джокт еще не видел и даже не мог представить, что оно случается. Два линкора — Солнечной и Бессмертных — сошлись борт в борт и резали друг-друга лазерами и плазмогенераторами, не имея возможности дать полный бортовой залп гравитационными орудиями.

— Но почему? — Очередь Гавайца изумляться вслух.

— Нельзя бить с такого расстояния. Они стоят вплотную. Возврат гравитационной волны будет ничем не лучше самого удара.

Каким-то непостижимым образом два соперника оказались на расстоянии, не превышающем километра, и наверняка испытывали даже слабые ноля тяготения друг друга — ньютоновский закон в действии! — а теперь боялись разойтись, потому что расхождение даже на одну светосекунду означало немедленный удар противника. Чем-то все напоминало ковбойскую дуэль из старых видеофильмов. Не обязательно тот, кто первым потянется к оружию, окажется победителем. Еще было похоже, что линкоры, влипнув в глупую, смертельно опасную для них обоих ситуацию, сцепились крепче, привязавшись обоюдно использованными гравитационными ловушками. И теперь им оставалось кипеть плазмой, выжигая друг другу шкуру до самых внутренностей. Исходом такого боя могло стать только обоюдное уничтожение. Можно сказать, они шли, обнявшись, дорогой в никуда.

С земного линкора, с его другого, правого борта, полным ходом шла эвакуация экипажа. На палубах левого борта, прижатого к линкору Бессмертных, очевидно, все были уже мертвы. И теперь там действует только сохранившаяся автоматика. Порты гравитационных орудий закрыты, чтобы сохранить генераторы для возможного победного залпа. Сохранять до последней минуты! До срока жизни надежды...

Эвакуацию у правого борта прикрывало три крейсера и десять троек «Зигзагов». Крейсера были ограничены в маневре, принимая спасательные капсулы — одну за другой, и поэтому не вели активный бой.

«Кнопок» было порядка пятидесяти, и «Зигзаги» дрались, что называется, на последнем издыхании. Они уже отработали торпедами — в стороне раскорячилось два уничтоженных «Кросроуда», и кое-где, вокруг сцепившихся линкоров, носились по хаотичным вихревым орбитам обломки нескольких «Кнопок».

Линкор Бессмертных эвакуацию не производил. Вообще возможности эвакуировать членов экипажа больших кораблей были сильно ограничены у Бессмертных. Предполагалось, что звездолет, хоть частично сохранивший целостность, можно эвакуировать полностью, чтобы потом неторопливо воскрешать экипаж. Если, конечно, оставалось из чего воскрешать. Похоже, кое-кому такое счастье не светило. Сейчас своим левым бортом линкор врага отбивался от других четырех крейсеров Солнечной, долбивших его с неимоверной яростью. Крейсера в свою очередь отражали атаки юлившей рядом с ними группы «Кнопок», состоящей из двадцать машин. И получался своеобразный многослойный пирог, начиненный смертью и беззвучным пламенем.

Но не это было кульминацией всей схватки. Впереди, достаточно далеко для запуска торпед, велось еще одно сражение.

Второй линкор Солнечной, находясь в выгодном положении, держал на расстоянии два вражеских линкора.

Командор «Блистательной Порты», так определил его название тактический анализатор, умудрился втиснуть свой звездолет между тремя огромными астероидами и уравновесил скорость со скоростью дрейфа этих астероидов. Прикрываясь тремя пухлыми тучами обломков — видимо, он здесь еще и произвел бомбардировку — «Блистательная Порта» неторопливо, будто из охотничьей засады вела отстрел истребителей, что пытались приблизиться. Одновременно ее батареи главного калибра производили залп за залпом в сторону линкоров. Состояние их командоров можно было смело охарактеризовать как растерянное, будь это люди, а не черви, с их чуждыми землянам логикой, сознанием и мироощущениями. Действительно, как вести обстрел спрятавшегося за планетоидами корабля, если все удары вязнут в этих каменных облаках? С небесными же обломками, градом рушившимися на обшивку из-за гравитационной стрельбы противника, «Порта» справлялась без труда. А два «Кросроуда», сунувшихся было поближе, оказались тут же уничтожены залпами батарей вспомогательного калибра. Вот этому линкору собственные миниджеты на самом деле могли сослужить хорошую службу, не особенно при этом рискуя.

«Вариоры» рассыпались по всем полусферам, сменяясь каждые семь-восемь минут и отпугивая некоторые особо ретивые «Кнопки». Они даже сожгли пять или шесть истребителей. Но и этой частью общая диспозиция боя не заканчивалась.

Рядом с линкором, превращенным в дрейфующую крепость с собственными форпостами — астероидами, развернулось совсем уж странное сражение.

Кучка истребителей, тех самых, новых, как и предупреждал Гонза, врезалась в самую гущу «Кнопок» и теперь играла со смертью на сверхблизких дистанциях. Вплотную!

Соотношение сил было как два к семи — десяток истребителей Солнечной против тридцати пяти вражеских. Но что они творили!

Подобных фигур пилотажа ни Джокт, ни Барон с Гавайцем не видели. Похоже, впервые сталкивался с таким стилем боя и Гонза.

— Сумасшедшие! — услышал Джокт характеристику, что дал командир этим отчаянным пилотам.

Восприятие и осмысление всего происходящего заняло несколько секунд по выходу из Прилива, теперь и для группы Гонзы настало время вступить в бой.

— Джокт! Идете к крейсерам, что проводят эвакуацию. Смотрите не подходите близко к линкорам, пока они занимаются любовью друг с другом. Скоро от этой любви родится сверхновая! Держитесь на удалении, помогайте истребителям прикрытия. Все. Исполнять.

— Принято, ком!

Провал влево-вниз, Барон с Гавайцем идут как привязанные, почему же их обязательно нужно развести по разным тройкам? Потом — форсирование скорости.

— Торпедный залп! Выходим на внешнюю линию прикрытия крейсеров!

И тройка выныривает из глубокого виража, оказываясь между крейсерами и выдохшимися истребителями — с одной стороны и пятьюдесятью «Кнопками» — с другой. Шесть торпед без труда находят цели. Потом Джокт выпускает сразу четыре Има, прикрывая себя и ведомых от ответного торпедного залпа. И чертыхается... Видимо, и у Бессмертных с торпедами тут очень туго... Это становится понятным после того, как все четыре Има выстраиваются в очередь, чтобы принять на себя единственную торпеду.

Жаль, что идем «напополам», подумал Джокт. Восемнадцать торпед вместо Имов, вот бы они сейчас пригодились!

Но сожалеть долго не приходится. Выпустив еще по одной торпеде, тройка уходит с линии атаки. Две «Кнопки» ничего не успевают сделать, буквально нанизываясь на торпеды. Третья торпеда бесславно пропадает в гравитационной ловушке. Кто допустил промах — неважно. В конце концов, это могла оказаться чересчур «невезучая» торпеда. При чем здесь пилот?

Вслед за уходом Джокта и его ведомых в дело вступают другие «Зигзаги», те, которые практически без торпед. Они принимают бой на контркурсах, и Джокт понимает, что это далеко не новички. Пространство наполняется сабельным мельканием лазерных лучей там, где только что находилась его тройка.

— Джокт, ты как?

— В порядке, ком. Уничтожили восемь «Кнопок».

— Понравилось, наверное, медали получать? Смотрите там, осторожнее... Следите за линкорами.

Джокт хотел поинтересоваться, как дела у остальных пилотов группы, но ответ пришел сам собой. Две тройки истребителей Гонзы присоединились к Джокту. Значит, у Гонзы все хорошо, раз уж он отправил сюда шесть «Зигзагов».

— Салим, как там? — спросил Джокт у вновь прибывших, опознавая их с помощью тактического терминала.

— Там полный бардак. К ним даже не сунуться, потому что... Эти новенькие, похоже, и не думают ни о ком. Взаимодействовать не получилось, но они и сами справляются... — Лидер Салим говорил отрывисто, дыхание его было шумным, что могло означать виражирование на критических углах и радиусах, когда СВЗ едва успевает компенсировать все перегрузки.

— Все так же держат ближний бой?

— Еще как... держат... Не выпускают «Кнопок» из ближнего боя!

— Ага, вошли в клинч! — вспомнил боксерский термин Джокт.

— Не знаю, может, у них торпеды закончились, но кажется, без них даже лучше получается... Никогда не видел таких сумасшедших! — повторил характеристику, данную командиром, лидер Салим. — Секунду...

Подошедшие истребители выпустили торпеды. На экране погасло шесть «Кнопок». Ну вот, теперь тридцать девять на тридцать шесть! У нас преимущество, отметил Джокт.

Подсчет вышел несвоевременным. Один из трех крейсеров, на котором, видимо, решили, что в противодействии «Кнопкам» он будет нужнее, внезапно ринулся в атаку, прервав эвакуацию. Ему было несложно застать врасплох истребители Бессмертных, которые не учли возможности такого изменения приоритета действий. Крейсер запустил маневровые движки, намереваясь подобраться поближе к очередному спасботу, а потом врубил ускорение и очутился в самом центре вражеского наспех восстановленного строя. И сразу произвел атаку по всем полусферам, разметав истребители и уничтожив при этом пять «Кнопок».

Вслед за крейсером, развивая успех, рванулись десять изначально находившихся здесь троек. Форсировав скорость сразу до максимальной ( «е! — изумился Джокт. — Это какие же там перегрузки!»), «Зигзаги» сожгли еще несколько машин. Оставшиеся Бессмертные вышли из боя, стремясь укрыться под защитой больших кораблей.

Между тем, на обоих, связанных дуэлью с «Блистательной Портой» линкорах плюнули на такое занятие, посчитав его безнадежным при создавшемся тактическом преимуществе земного линкора, и тоже начали отход. Плюнули — не столько образное выражение, сколько отголоски пилотских баек на тему «что умеют, а что не умеют делать черви».

Насчет «не умеют» в специальном файле информатория общего доступа, куда каждый желающий мог внести свою лепту, фигурировал список из более чем двухсот глаголов. Самые обычные вещи и похабщина — все по соседству. А вот глагол «плеваться» находился в другом файле. Кто-то обозвал Бессмертных «космическими верблюдами», имея в виду огромное количество слизи, выделяемое червями. Опять же исторгаемые нити-тоководы... Короче, способны, значит, Бессмертные к плевкам.

«Порта» тут же выплыла из астероидных обломков и, отработав разгонными и маневровыми движками, приблизилась к месту схватки отчаянной десятки пилотов, дерущихся в ближнем бою.

«Им бы сейчас выйти на форсаже из боя, — понял Джокт намерения командора линкора, — тогда „Порта" одним залпом прихлопнет всю свору!»

Командор, именно так и полагавший, сначала скомандовал истребителям, что продолжали носиться в гуще «Кнопок», отход, а потом обложил их ругательствами за неисполнение.

— Эй, идиоты! Выходите из боя! Упрямые ублюдки! Я сказал — выходите!

Но они не вышли и доиграли до конца, пока «Кнопки» сами не стали покидать место сражения, понимая, какая опасность в лице линкора, подошедшего на дистанцию убойного бортового залпа, им угрожает. Командор «Порты» пытался выяснить, в чьем подчинении состоят непокорные пилоты, но оказалось, что они — словно сами по себе. Ни Гонза, ни командир другой группы истребителей не смогли выйти с ними на связь. И двадцать «Кнопок» им все-таки удалось сжечь, этим сумасшедшим!

Постепенно-постепенно бой затихал. Вопреки имеющимся опасениям рядом не возникло ни одного Прилива с вываливающимися кораблями врага. Десятка не подчиняющихся никому пилотов свалила в приливную точку, как только исчез противник. Словно потеряли интерес к происходящим событиям. Впрочем, здесь все было понятно. Хуже дело обстояло со сцепившимися линкорами. Вот где еще ничего не было ясно!

...Ситуация тут была патовая — ни один ни другой огромный звездолет не имел сил, чтобы покончить с соперником одним решительным ударом. Причем сделать это так, чтобы самому не оказаться уничтоженным. Опасность обоюдного уничтожения заставляла удерживаться на расстоянии все другие корабли Солнечной. В случае одновременного взрыва двух линкоров могло накрыться разом не менее одной десятой оперативного квадрата.

— Какие прогнозы? — с наигранной веселостью спросил Гонза.

— Они продержатся еще минуты три-четыре, потом — бах! — Снова отыскался скептик-пессимист.

— Но ведь у наших линкоров оружие ближнего боя намного лучше! — возразил оптимист.

— Лучше — не лучше, а минут через пять погибнут оба. — Прогноз реалиста не отличался от первого мнения.

Между тем командор линкора так не считал. Убедившись, что им не угрожает атака с остальных полусфер, на линкоре перекинули всю энергию правого, незадействованного борта, на разгонный двигатель. И пространство за кормой корабля прорезали мощные потоки. Наполовину сожженный, лишившийся почти всего навигационного оборудования и потерявший не менее четверти экипажа, линкор начал движение в сторону приливной точки. Вместе с ним, естественно, поплыл и линкор Бессмертных.

— Говорит Локес, командор линейного корабля «Маунтстоун»! Прошу быть готовым отсечь любые силы врага. Освободите подход к Приливу, у нас крайне низкая возможность маневра... Надеюсь, мы не очень испортили этот подарочек...

С подходом к приливной точке все было понятно — командор «Маунтстоуна» решил протащить израненный вражеский корабль на нашу территорию, надеясь как-то справиться с сопротивлением Бессмертных и сохранить хоть что-нибудь в качестве приза. Насчет маневрирования тоже ясно — вся корма, дюзы разгонных и маневровых двигателей были похожи на крупное сито. К тому же Бессмертные, осознав, какая участь их поджидает, врубили собственные двигатели, их разгонные работали сейчас на пределе, на том, естественно, что они могли себе позволить в режиме реверсирования. Но так как первый ход сделал «Маунтстоун», осталось только уравновесить противодействие двигательных установок линкора Бессмертных, и изначально приданный сцепившимся кораблям импульс приведет их туда, куда наметил командир «Маунтстоуна». Ко входу в Прилив. Само собой, точное управление всей сцепкой являлось крайне затрудненным.

Два левиафана пытались побороть друг друга. Для обоих это была борьба на грани жизни и смерти. Стоило Бессмертным хоть чуть-чуть трепыхнуться — как не подходит это слово к громадине их корабля! Но все же... — или ослабить гравитационные захваты, как на «Маунтстоуне» могли вообще снять захват и перевести движки в рейдовый режим. Тогда Бессмертные сами «оттолкнулись» бы, мигом оказавшись на приемлемом и безопасном расстоянии для залпа. А сориентировать линкор вдоль оси движения, перевернувшись к врагу палубами другого борта — вообще мгновенное, пусть и неприятное для экипажа действие. И тогда — полный бортовой! Для верности можно — всеми калибрами! Бессмертные не могли не просчитать такой вариант; и все, что им оставалось делать, — это не дергаться, неважно, подходит такое слово к их звездолету, или нет.

Но вот о каких «любых силах врага» предупреждал командор «Маунтстоуна», Джокт пока не понимал. Все группировки Бессмертных — и крейсерские и истребительные — действовавшие в квадрате, были дезорганизованы. «Блистательная Порта» являлась надежным и достаточным арьергардом, к тому же к линкору присоединились два крейсера и половина группы Гонзы. Отряд пилотов, удививших своим безрассудством и мастерством в той же мере, что и неумением вести коллективное сражение, тоже барражировал на отдалении. Видно, они передумали уходить первыми, справедливо полагая, что их помощь еще может пригодиться здесь. И даже пытались атаковать. Но им мешала работа вражеских линкоров, тех, что не смогли выковырять «Порту» из астероидного прикрытия. Эти линкоры, хоть и не пытались теперь приблизиться к флоту Солнечной, прикрывали оставшихся пилотов «Кнопок». Неужели на «Маунтстоуне» считают, что эти остатки вражеского соединения ринутся в атаку?

Оказалось, командор Локес знал, чего бояться и о чем предупреждать. В течение двух минут было зафиксировано несколько следов финиша — три линкора и «Кросроуды». Победа вот-вот могла обернуться поражением, прими корабли Солнечной бой с новоприбывшей группой.

— Отсекаем! — тут же отдает команду Гонза.

Все истребители — две группы по тридцать машин и, к всеобщему удивлению, сумасшедшая десятка — становятся в «Завесу» — неплотное размещение истребителей в одной плоскости, отсекающей остальных, нуждающихся в такой помощи. Ядро «Завесы» образует «Блистательная Порта» и два крейсера, контролируя подходы к приливной точке. А «Маунтстоун» вместе с линкором Бессмертных уже исчезает в Приливе.

— Все! Уходим! — командует своим пилотам Гонза, поняв, что атаки не последует.

Вообще подобные действия были характерны для Бессмертных. Убедившись, что какому-то звездолету уже ничем нельзя помочь, они или пытались его уничтожить, или, что случалось чаше, вообще бросали, зная, что даже единственную «Кнопку» не так-то легко захватить в качестве приза. В любом случае у попавшего в капкан врага всегда был выход — пойти на самоуничтожение. Или же драться до последнего, пока корабли Солнечной просто не сжигали их.

На что надеялся командор Локес, затащив вражеский линкор в Прилив? На то, что у Бессмертных не хватит духу запустить программу самоуничтожения линкора? Хватит, еще как хватит! Это может оказаться просто глупостью, думал Джокт. Вообще ради чего стоило идти на такой шаг? И заниматься доставкой бомбы замедленного действия на собственную территорию, где она способна взорваться в любую минуту?

Линкор — не истребитель. И даже не крейсер. И если на нем решат заняться ядерным харакири в окрестностях Крепости или куда там хотел его приволочь «Маунтстоун» — это окажется вовсе не подарок. На что же надеется командор Локес?

Ответ должен был отыскаться через тысячу двести семьдесят две секунды. «Витраж» Джокта вошел в Прилив.

...Снова туман. Опять игра иллюзий и раздолье для воображения. Какие-то черные тучи, будто грозовые, с огненной бахромой по краям, плывут под ногами. Вместо молний в пространстве Прилива мелькают загадочные линии: сплошные и идущие пунктиром. Вот они изгибаются, приковывая этим движением взгляд, вот змеятся, перекручиваясь, образуя наглядное изображение струи от плазменно-гравитационного двигателя... Раньше Джокт не вглядывался во все эти метаморфирующие причуды Прилива, но после Первого Боевого, когда Прилив заставил его увидеть то, что не каждому дано увидеть, отношение Джокта к живой акварели пространства изменилось. Прилив притягивал к себе и пугал одновременно. И вот в первый раз, все когда-нибудь происходит впервые, Джокт отключил обзорный экран, отгородившись от геометрических безумств и оставив себе только узкую полоску. Да и то, больше по привычке. Ведь он и представить себе не мог, что чувствует группа каких-нибудь офицеров аналитического поста, которая связана с миром за обшивкой линкора только показаниями приборов, видя отображение реальных событий на тактических вирт-экранах. А еще хуже: каково это — быть штурмовиком, оказаться в непроницаемом брюхе транспорта, сидеть и гадать, что ждет его уже через минуту после сброса... Джокт, как и любой другой пилот истребителя, нуждался, как в воздухе, в прямом визуальном контакте с окружающим пространством. Пускай даже не совсем в реальном контакте, а происходящем через принимающую и передающую оптику, ведь никакой прозрачный материал не выдержит контакта с плазмой и воздействия гравитационного оружия. Только специальные фасетки из кристалликов гиперхрусталя, идущие рядами вдоль всего корпуса «Зигзага». Миллионы крошечных зрачков, передающих одну общую картину с помощью обзорных экранов. Видеть... Как воздух... Вот только в Приливе воздух для него почему-то начинал казаться спертым. От чужого дыхания.

Сейчас зрительная связь с пространством была настолько мала — сужена до ширины каких-нибудь десяти сантиметров, — что Джокт даже не сразу понял, что произошло. Несколько линий на обзорном экране слились в одну, отчетливую, будто наделенную смыслом, самоутвердившуюся грань чего-то реально существующего в хаосе иллюзий. Вслед за ней из других линий, обрывков, пунктиров и кубиков тумана возникла вторая линия — грань. И это были...

— Ом! — бухнул тяжелый молот.

— Ом! — от неожиданности повторил словно ужаленный Джокт.

Индап запоздал на доли секунды, но их хватило, чтобы страх и какой-то внутренний звон пронзили позвоночник. И мгновенно оказалась забытой лекция техника о низкочастотных сигналах и все остальное, дающее более-менее материалистичное пояснение феномену.

— Ом! Ом! Ом! — грохотало пространство.

И четких граней становилось больше и больше в этом пространстве, и Джокт, вновь включая экран в режим полного обзора, почти угадал, что он увидит.

Почти. Даже в самых дурных кошмарах он не думал встретить ЭТО во второй раз. Все походило на встречу с несуществующей потусторонностью. С призраками. С «Летучими голландцами», как называли их штабные офицеры.

Два корабля! Три! Четыре!

— Ом! — неслось отовсюду, и сознание Джокта превратилось в камертон для странного, страшного и гнетущего звука.

Пять кораблей! Четкие надстройки, радиусы огромных окружностей, скрывающихся за пределами видимости. Щетинящиеся конусы, которые не могут быть ничем иным, кроме как оружием. Вот только в каждый конус мог свободно пролезть не то что истребитель — средний крейсер флота КС!

«Великий космос! Какую энергию могут высвобождать эти орудия!» — Мозг, чья работа поддерживалась теперь исключительно беспрерывным действием индапа, буквально захлестывало непередаваемое ощущение грандиозности увиденной картины.

Они чередовались — мысли, образы и ощущения, словно Джокт стоял на пороге постижения огромной пропасти неведомого, которое не смог постичь до него никто другой. Джокт захлебывался странным восторгом, не чувствуя никакой враждебности от гигантов. Но если существует грань между человеческим сознанием и человеческим безумием, то Джокт стоял как раз на ней, на этой грани, не в силах сопротивляться падению...

— Ом! — Губы его разжались, в глазах пробудился странный блеск, будто он получил «адреналиновый всплеск».

И, не отдавая себе отчета, он повторял раз за разом вслед за таинственным голосом.

— Ом! Ом! Ом!

Индап, похоже, понял, что просто так с возникшей проблемой ему не справиться. И то состояние, в котором оказался пилот, несхоже ни с одним, для противодействия которому и был предназначен медицинский прибор. Несхожим, но тем не менее крайне опасным, угрожающим рассудку пилота.

В шоковом коктейле, что получил Джокт в последнюю секунду, прежде чем его сознание шарахнулось не в ту сторону, растворились и линии, и звуки. Первое стало миражом, просто картинками какой-то неземной техники, которую — тра-ля-ля! — он высмотрел в детском калейдоскопчике. Второе — звуки — превратились в шум. Бесконечный шум. Так, наверное, свистит невидимый космический ветер. И нужно только потрясти головой. Тогда он уйдет... Уйдет... Уйдет?

Джокт даже не заметил, как «Витраж» вывалился из Прилива.

— Принудительная эвакуация! — Впервые для него сработала экстренная система «Зигзага».

И истребитель, оповещая все находящиеся рядом корабли, принялся автоматически прокладывать курс к Крепости.

— Ом! — все так же машинально, по инерции, шептали его губы, когда финиширы приняли «Зигзаг» аварийными захватами, и в ангар, после установления нормального давления и температуры, хлынула спасательная команда — медики, техники, два штурмовика корабельной службы...

Просто удивительно, как много людей может вместить в себя индивидуальный ангар с косо застывшим истребителем, пилот которого не смог вернуться на базу самостоятельно.