Вечером в четверг выдалась погода, какая бывает в Питере пару раз в год. С утра дул упорный восточный ветер, железной метлой выметая за море всю слякоть, серость и грязь, все дождевые и снеговые тучи. К вечеру по небу разлилась прозрачная, сияющая, сапфировая синева. Ее отблеск падал на весь город, оставляя ощущение абсолютной чистоты. Как будто наступила странная, космическая весна. Чуть подморозило — точнее, подсушило. Воздух был прозрачным, как в горах. Уходя из института, я понял, что впервые за долгие месяцы иду с работы не в темноте.

Когда начало смеркаться, я вытащил из кармана купленную в «Детском мире» пиратскую нашлепку на резинке — черную, с черепом и костями, — и надел на левый глаз. Это было куда удобнее, чем ходить, зажав глаз ладонью. И действовало не хуже. Возникла шальная мысль заглянуть в ирландский паб, попугать бармена. Жаль, что он не мог увидеть то, что под повязкой.

А там было чем полюбоваться. Трансформация глаза продолжалась. За два дня изменилось веко и бровь. Выпали ресницы, вместо них выросли короткие шипы, которые стучали друг о друга, когда я моргал. Кстати, теперь я мог бы выиграть мировой чемпионат по игре в гляделки: я обнаружил, что могу держать желтый глаз открытым сколько угодно. Белесая чешуя расползлась на висок, бровь и верхнюю часть щеки. Превращение в змею шло полным ходом.

Чем ближе я подходил к метро, тем сильнее волновался. Представлялся наряд милиции, сидящий в пабе в круглосуточной засаде по мою душу. Но в основном я думал о Греге. Кто он, этот крутой мэн? И главное, сможет ли он мне помочь? Я слегка опасался этой встречи и заранее был к нему не расположен.

Но больше всего я боялся, что он окажется пустышкой.

«Надоело, — устало подумал я, переходя улицу. — Просто посмотрю на него. Или сразу спрошу в лоб — может он вылечить мне глаз или нет? Если начнет изворачиваться и нагонять тумана, пошлю его подальше и уйду».

Метров за пятьдесят я заметил в толпе Ники. Она махала мне рукой. Рядом с ней стоял какой-то мужчина. Меня бросило в жар.

— Леша, привет! — воскликнула она и тут же принялась хихикать. — Ты что, решил в пиратов поиграть?

Ее спутник посмотрел на меня со скептическим выражением лица.

— Это и есть твой приятель? — спросил он Ники, протягивая мне руку. — Добрый вечер. Мне сказали, у тебя возникли проблемы со зрением.

— Зрение — для идиотов, — мрачно ответил я. — Я легко обхожусь эхолокацией.

— Сними-ка нашлепку. Так. Быстро надеть обратно. Да, с этим надо что-то делать. Вероника, нам бы найти укромный уголок где-нибудь поблизости…

Она пожала плечами.

— Могильник. Туда сейчас никто не сунется.

— Точно. Пошли.

Пока мы огибали метро, пробираясь сквозь толпу, я искоса разглядывал Грега, пытаясь составить о нем впечатление. На шарлатана, равно как и на супермена или великого мага, он не походил. Худощавый мужчина лет сорока, неопределенно-восточной внешности, пепельноволосый и темноглазый. В отличие от Валенка, в нем на первый взгляд не было ничего необыкновенного, вызывающего или экстравагантного (я даже испытал легкое разочарование). В общем-то, единственной его яркой чертой был странный контраст почти белых волос и совсем темных глаз. И еще — в нем ощущалась уверенность в себе, ровная и доброжелательная, без всяких понтов. Ну, примерно как у врача. Я подумал, что он мне, пожалуй, симпатичен.

Быстро темнело. Небо стало цвета индиго; с каждой минутой в нем загорались новые звезды. Лужи затянуло пленкой льда. Мы прошли вдоль торговой зоны у метро, миновали троллейбусный парк, автозаправку. Людей становилось все меньше, фонари попадались все реже. Вдруг в лицо мне дунул сильный холодный ветер: мы вышли на открытое пространство.

Это была полоса отчуждения шириной метров в пятьсот, оставленная между двумя кварталами новостроек по причине того, что там проходила ЛЭП. Вышки стояли в два ряда, неся гроздья проводов, а между ними шелестел мертвый обледеневший бурьян. Грег повел нас по одному ему видимой тропинке, лавируя среди сухого чертополоха. Вскоре впереди показалось что-то темное, закрывающее небо. Оказалось, что это высокий земляной холм — не то курган, не то бункер старинного бомбоубежища. Мы по очереди взобрались наверх.

Сверху холм был увенчан четырехугольной бетонной плитой. Вдалеке, куда ни глянь, светились окна новостроек. Странный холм и его окрестности были единственным черным пятном в кольце огней. Провода над нашими головами басовито гудели на ветру, и казалось, будто это металлическое гудение издает текущее по ним электричество.

Грег сунул руки в карманы и огляделся.

— Отлично, — сказал он. — Тут нам никто не помешает.

— Вы уверены, что это самое лучшее место для лечения? — с сомнением спросил я.

Курган выглядел весьма некомфортабельно, даже если не брать в расчет ветер и холод. Одинокая возвышенность, которая просматривается со всех сторон, и мы торчим на ее верхушке.

По земле пробежала дрожь. Я бросил взгляд под ноги. Кажется, бетонная плита чуть содрогалась. Дрожь нарастала и затихала, словно где-то внизу проезжал поезд метро. Мне показалось, что я слышу далекий рокот под землей.

— Что это за шум? — спросил я.

Грег поморщился.

— Не обращай внима…

Под землей вдруг загрохотало так громко, словно поезд собирался выехать на поверхность прямо под нашими ногами. Холм вздрогнул. Воздух странно зарябил. Левый глаз сильно зачесался. Я сдвинул нашлепку, почесал глаз и почему-то подумал о Валенке.

Грег посмотрел мне за плечо.

— Ты зачем сюда явился? — со вздохом спросил он. — Тебя звали?

Я резко развернулся и увидел Валенка. Он стоял у меня за спиной в величественной позе, положив лапы на пояс и расставив ноги. Как говорится — подкрался незаметно. Было полное ощущение, что он возник прямо из воздуха.

— Я-то спал, — сообщил он. — А вы меня разбудили. Топаете, разговариваете громко…

— Дверьми хлопаете, музыку включаете, — невинным тоном добавил я.

Валенок посмотрел на меня и прищурился.

— Где-то я тебя уже встречал, красавчик…

— Это точно, — сказал я сквозь зубы. — Приглядись повнимательнее.

Валенок так и сделал. Узнав меня, осклабился.

— Все-таки нашел нас! А ведь тебя предупреждали… Ну что ж, прощайся с жизнью.

— Не смей его трогать! — вмешалась Ники. — Ты и так его покалечил! Вон, смотри, что у него с глазами!

Увидев мой желтый глаз, Валенок откровенно поразился. И даже попытался потыкать в него пальцем.

— А почему только один?

— Отвали! — рявкнул я, быстро пряча от него глаз под повязкой.

— Почему у него один глаз, Грег?

— Это тебя надо спросить.

— Меня?! — искренне удивился Валенок.

— Вероника утверждает, что это сделал ты.

— Я еще и колдовать умею?

Грег махнул рукой.

— Отойди и не мешай.

Валенок пожал плечами и отошел шага на два. На фоне худощавого Грега он выглядел огромным, как танк, но почему-то не казался угрожающим. Я повернулся к нему спиной, пытаясь понять, откуда он возник. Если отбросить все совсем уж невозможные варианты, оставался только один — телепортировался. Или я окончательно ослеп. Все подходы к холму просматривались метров на двести. И, если уж рассматривать и эту версию — я не заметил, чтобы он сюда подлетал. Но кое-что я все-таки отметил: стоило ему материализоваться, как у меня сразу перестал чесаться глаз.

Ники подошла к Грегу и встала рядом с ним, глядя в небо.

— Посмотрите, сколько сегодня звезд, — сказала она мечтательно. — Все небо усыпано. А как сегодня хорошо видны обе спирали Млечного Пути… Смотрите — метеор!

Я тоже уставился наверх. Но не увидел ничего, кроме десятка каких-то крупных звезд, хаотически раскиданных по небу. А при чем тут две спирали и метеор, я вообще не понял. Но спрашивать не стал — вот еще. Не пора ли наконец заняться делами? Я откашлялся, но сказать ничего не успел — ко мне с хитрой улыбкой обратилась Ники:

— Леша, расслабься! Ты чего так нервничаешь? Как будто мы сейчас будем выведывать твои атомные секреты!

— С чего это ты решила, что я имею отношение к атомным секретам? — рефлекторно спросил я.

— А я о тебе много знаю, — ответила Ники. — Кстати, Грег, Леша работает в секретном НИИ. В том, ядерном, которое на набережной. Где проектируют…

— Ники, ну молчи! — не выдержал я. — Это же военная тайна!

— Да ее весь район знает. Спроси любую тетку в магазине!

— Ну и что. Мало ли кто что знает? Пусть весь район знает, а я давал подписку о неразглашении.

— Вероника, прекрати дразниться, — мягко сказал Грег и повернулся ко мне. — Мне нравится этот подход. И твоя специальность — тоже. Не так много людей предпочитают глобальные цели сиюминутным. А уж как источник энергии…

Он неожиданно умолк, словно сболтнул что-то лишнее. Но Ники, явно подлизываясь к Грегу, подхватила:

— Это точно! Высвобождение энергии из низшей материи этого мира и управление ею — что может быть круче? Атомная энергия — это такая невообразимая сила… А ты ею повелеваешь… Наверно, это просто завораживает!

Я почувствовал себя польщенным, но вскоре мне стало стыдно.

— На самом деле, — сказал я откровенно (чему сам слегка удивился), — вначале я именно так и рассуждал. Как дите малое. Вообще не знаю, чем я думал, когда пошел в этот НИИ.

— Сейчас для науки плохой период, — возразила Ники. — Но это же временно.

— Это «временно» может затянуться лет на двадцать!

— Ну и что? — буркнул Валенок за моей спиной. — Подумаешь, каких-то жалких двадцать лет.

— Конечно, я в любой момент могу оттуда уйти, — продолжал я, не реагируя на его подколку. — Но куда? И зачем?

— Забавно, — сказал Грег, слушавший меня очень внимательно. — Выбираешь правильно, но сам себе не можешь объяснить собственный выбор. И начинаешь бестолково суетиться, потеряв направление…

Я с жаром закивал.

— Да, да. В этом все и дело. Отсутствие целей в жизни.

— Все-таки странная эта фраза — «Цель жизни».

— Почему? — удивился я.

— Цель подразумевает достижение результата. Те, кто так ставит вопрос, ничего не знают о том, что такое время. Эта фраза подразумевает, что время линейно.

— А разве нет?

— Конечно, нет.

«Ничего себе заявочки», — подумал я и сказал:

— Это не доказано. И вообще, нам толком ничего не известно о времени. Но мы же говорим о человеческой жизни. Человек рождается, живет и умирает. Это ли не линейность?

Грег помотал головой.

— Чисто человеческий подход. Люди считают, что рождение — начало, смерть — конец. А это не так. Ни рождения, ни смерти на самом деле нет.

— А что есть?

— Превращение.

Я вытаращил на него глаза и затаил дыхание, ожидая продолжения.

— Таким образом, — закончил Грег, — имеет смысл говорить не о цели, а о способе жизни. Иными словами, цель жизни в том, чтобы прожить ее правильно.

— Может, ты еще знаешь, что такое «правильно»? — спросил я язвительно.

Грег кивнул.

— Не для всех, — уточнил он. — Для некоторых.

Я невольно разволновался, потому что и сам об этом немало думал и приходил к примерно таким же выводам, только вот что такое «правильно» — понятия не имел.

— Этому ты и учишь Ники?

— Ну, и этому тоже.

— А меня мог бы? — спросил я неожиданно для себя.

Грег усмехнулся.

Все-таки я попал на собеседование, доперло до меня. Это не просто приятная болтовня. Меня изучают.

Оценивают мою пригодность… к чему?

— Ладно, — сказал Грег, вынимая руки из карманов. — Поговорили, переходим к делам. Показывай глаз.

Я повернулся к нему и снял повязку. В тот же миг темнота вокруг меня пришла в движение, наполнившись тенями. Я резко отступил назад, натолкнувшись на Валенка: почудилось, что за спиной Грега, высоко над его головой, качнулись огромные черные крылья.

— Зажмурься, — резко сказал он.

Я подчинился и почувствовал, как холодные пальцы ощупывают левое веко и бровь.

— Давно это у тебя?

— Почти неделю.

— Надо же, — сказал Грег куда-то в сторону. — И он все еще в здравом уме. К психиатру не обращался?

— Размышлял на эту тему… Грег, это лечится? Я про глаз. Можно ли сделать так, чтобы он снова стал нормальным?

— Он нормальный, — ответил Грег. — Смотря что считать нормой. Проблема же не в цвете или в форме радужки. Гораздо серьезнее, что ты видишь им то, что людям видеть нельзя. Но главная беда — ты привлекаешь к себе внимание. Я имею в виду, конечно, не людей. Так что ты очень мудро делаешь, что носишь повязку.

Я скромно промолчал, гордясь своей мудростью.

— Но, конечно, в таком виде оставлять тебя нельзя. Иначе ты и месяца не проживешь.

— А что будет?

— Съедят, — спокойно сказал Грег. — Еще не пытались?

Я вспомнил белого змея, и по коже пробежала дрожь. До последней минуты я надеялся, что это такой вот замысловатый глюк.

— Ну хорошо. А как можно защититься?

— Хм… — Грег задумался. — Есть два способа. Один простой, другой сложный. Простой — избавиться от глаза.

За спиной послышалось хищное сопение Валенка.

— Это мы запросто. Организовать?

— Нет, — отрезал я, отворачиваясь.

Валенок зашел с другой стороны, лязгнул чем-то металлическим.

— То есть глаз оставить — просто чтобы ты перестал им видеть, да?

— Отвали от меня! — заорал я. — Я хочу назад свой нормальный глаз! И я не хочу больше видеть зеленые глюки в темноте! И каждую ночь просыпаться от кошмаров!

— Что ж, — сказал Грег. — Значит, выбираем простой способ. Я его закрою тебе в любой момент. Глаз останется, но как бы уснет. И мы отправимся каждый своей дорогой и больше не будем докучать друг другу. Ты ведь этого хочешь? — закончил он с надеждой.

У меня чуть не вырвалось «да!». Ведь, собираясь на встречу, я именно об этом и мечтал… Но почему-то промолчал. Точнее, причина была ясна. Тайна и волшебство, которые коснулись меня самым краем. Будто мне в руки случайно попал кончик нити. Куда она меня заведет? Неизвестно. Но если я ее брошу — больше ничего необыкновенного в моей жизни не случится…

Поэтому я сказал:

— На самом деле — если по честному, — я уже и сам не знаю. Этот змеиный глаз не очень мешает. Я к нему уже почти привык. Но мне не нравится, когда со мной что-то происходит, а я даже не понимаю, в чем дело. Вот если бы Валенок, прежде чем бить, спросил бы меня — хочу ли я такой глаз…

Валенок оскорбительно заржал.

— Зачем он? — продолжал я. — Какая от него польза? Каковы его возможности? Короче — если бы превращение можно было контролировать…

— Разумный подход, — спросил Грег. — Вот так?

Черное небо осветилось изнутри мрачной зеленью, звезды превратились в россыпь изумрудов. Глаза Грега вдруг полыхнули желтым в темноте. Какой-то миг он смотрел на меня горящими золотыми глазами, рассеченными надвое щелью зрачка.

Я замер, не понимая, что происходит. Рефлекторно зажмурился — но все равно продолжал видеть, причем обоими глазами! Меня затошнило — тело вспомнило, как его выдавливали в пасть к жуткой змеюке. Разум затуманило совершенно детским страхом: «Нет! Не хочу!!!»

Через секунду Грег погасил взгляд, и зеленая подсветка неба словно отключилась. Мы снова стояли в темноте на вершине кургана. Я испытывал огромное облегчение. Это был не он!

У того змея не было крыльев. И тот был белым, а этот — черным.

— Ну да, примерно так, — ответил я небрежно, надеясь, что не дрожит голос.

Грег вздохнул, глядя в пространство.

— Значит, все-таки сложный способ… И что мы будем с тобой делать?

— Что-что? Возьми его в ученики! — воскликнула Ники, которая давно уже ерзала, стремясь вставить слово. — У него началось превращение — не бросать же его на произвол судьбы! Ты сам сказал: если он его не завершит, то погибнет. Заодно и присмотришь за ним. И мне в компании будет веселее…

— Знаете что, — вмешался я. — Ники права. Если уж я во что-то превращаюсь, то пусть это будет происходить осознанно и под контролем специалиста. Я согласен.

— А тебе пока ничего и не предлагали, — заметил Валенок. — Хотя, Грег, — лично я не против. Он забавный.

— Мое мнение тут кого-то интересует? — проворчал Грег. — Честно скажу, я не хочу брать еще одного ученика. Мне и вас с Вероникой слишком много. Не уверен, что сумею контролировать всех троих.

— Я уже сто лет тебе твержу, что меня не надо контролировать! — оживился Валенок. — Убери гвозди, и я докажу…

— Нет, — оборвал его Грег. — Даже не надейся.

В ответ раздался леденящий звук, похожий на низкое, подавленное рычание. Я обернулся и застыл. На миг лицо Валенка, и так малосимпатичное, показалось мне ужасным, вообще на человеческое лицо не похожим. Я даже не успел понять, что именно так жутко его изменило. Грег хладнокровно поднял руку и шевельнул пальцами. Сдавленное рычание сменилось стоном, и лицо «байкера» стало прежним — только искаженным, словно от боли.

— И это наименьшая из моих забот, — продолжил Грег, будто ничего особенного не произошло. — А есть еще и ты, Вероника, со своими родственниками…

— Ты сам согласился, — обиженно сказала Ники. — Папа тебя не заставлял.

— Не заставлял, — согласился Грег. — Он предложил совершенно свободный выбор. Если я хочу жить на его земле, я должен взять тебя в ученики. Он прекрасно знал, что деваться мне некуда.

— Но… Я же не знала, — растерянно сказала Ники. — Папа мне ничего не говорил. Я думала, вы с ним в сговоре…

Грег устало махнул рукой.

— Теперь ты видишь, — сказал он мне. — Только тебя мне и не хватало. А у тебя есть недостаток, который куда серьезнее проблем Валенка и родственников Вероники…

— Погоди, дай угадаю, — перебил я его злобно. — Свечусь неправильно?

— Кто тебе сказал?

— Да все кому не лень! Хоть объясните, в чем дело! Может, я исправлюсь… починюсь… Лампочку поменяю…

Ники захихикала. Грег смотрел на меня, склонив голову, и размышлял.

— А ты сможешь? — произнес он наконец.

Но я видел, что вопрос этот обращен не ко мне.

— Слишком холодный свет…

— Но такой сильный! — сказала Ники.

— Это только хуже…

— Предлагаю оптимальный вариант, — подал голос Валенок. — Я кокну его прямо сейчас. Когда он превратится, это станет гораздо сложнее. Нет человека — нет проблемы.

Я быстро отодвинулся подальше от Валенка, чтобы между нами оказалась хотя бы бетонная плита. Впрочем, я прекрасно понимал, что против него у меня нет шансов. Тем более в таком уединенном месте… И здесь он не один… Я быстро взглянул на Грега. Задумчивое выражение его лица мне очень не понравилось.

В этот момент Ники тронула Грега за руку и что-то прошептала. Нехорошая задумчивость на его лице тут же сменилась интересом. Он пристально взглянул на меня и спросил:

— Насчет какого знака ты расспрашивал Веронику?

— Какого еще знака? — не понял я.

— Знака, который ты видел у себя на лбу. Я там сейчас ничего не вижу, но, даже если тебе почудилось, это может быть значимо. Так что же ты видел?

Я опустился на корточки и пальцем нарисовал в пыли цветок с четырьмя сдвоенными лепестками. Все трое немедленно склонились над рисунком.

— Что это? — удивленно спросила Ники.

— Вентилятор, — предположил Валенок.

— Вот как! — сказал Грег, выпрямляясь. Как он ни старался держать лицо, а я на этот раз заметил, что он поражен. — Да, пожалуй, это знак… для меня.

— В каком смысле?

— Ну… теперь я представляю, что делать с тобой и твоим светом. Дальше решать тебе. Ты в самом деле хочешь стать моим учеником?

Я сглотнул. Решать? Прямо сейчас?

Ситуация была дурацкая. Я ничего про них не знал — кроме того, что они не такие, как все.

Что они появляются из воздуха, летают, не тонут в воде и видят Млечный Путь невооруженным глазом (если, конечно, не врут).

И вполне может быть, что они вообще не люди.

И что Грег готов на каких-то условиях учить меня неизвестно чему…

Потому что я во что-то превращаюсь, и деваться мне некуда.

— Да, — сказал я. — Я хочу стать таким, как вы.

— Ты даже не понимаешь, о чем просишь, — тихо сказал Грег.

— И все же безопаснее было бы прикончить его, пока он еще ничего не понял, — проворчал Валенок.

Я глубоко вздохнул и оглянулся. Темнота была полна мерцания. Переливчатое сияние новостроек; россыпь звезд, пригашенная городским смогом; огни пробегающих внизу автомобилей… Вокруг шелестел сухой бурьян. Налетел порыв холодного ветра, и провода слаженно загудели, словно басовые струны.

Я принял судьбоносное решение, и ничего в мире не изменилось. Даже странно.

— Ну за что мне это? — услышал я голос Грега. — Столько лет относительного покоя, и тут за полгода сначала Вероника, а теперь еще и ты! Почему вы все на меня валитесь?

— Потому что ты лучший, — ответила Ники преданно.

Я ожидал от Валенка очередного издевательского комментария, но он, кажется, был на этот раз солидарен с девушкой.

— Что ж, я помогу тебе, — сказал Грег. Теперь, выйдя из задумчивости, он стал собран и деловит. — Подготовлю, выберу правильный момент и способ. Но превращаться будешь сам. В это я не имею права вмешиваться. Кстати, сколько тебе лет?

— Двадцать два.

— Возраст подходящий. Ты не женат, надеюсь?

— Нет, — удивленно ответил я.

— Вот и хорошо, не надо будет разводиться.

— При чем тут это?

— Будь морально готов к тому, что семьи у тебя никогда не будет. Но это так, мелочи по сравнению с прочим.

Да, этот тип явно умел вогнать человека в ступор. Пока я молчал, переваривая его слова, Валенок вкрадчиво сказал:

— Да забей. Давай я тебе быстренько вырву глаз, и ступай домой. Зачем тебе это все?

— Зачем? — повторил я. — Знаешь, Валенок, скажу правду: мне просто нечего терять.

— Ты уверен?

В темноте глаза Грега казались двумя черными ямами на бледном лице. Вокруг нас возникло какое-то странное напряжение — мне даже стало на миг трудно дышать.

— Я не обещаю, что в твоей жизни появится что-то замечательное, — заговорил он неспешно. — Даже не могу гарантировать, что все перемены будут к лучшему. И что ты мне потом скажешь спасибо…

— А можете сказать, в кого я превращаюсь? — не выдержал я.

— Нет.

— Почему?

— Потому что сейчас никто не знает, каким ты станешь. Это зависит от случая — или судьбы, как тебе больше нравится… А также от наследственности… Но в основном все-таки от тебя самого. Ты должен идти вперед сам, и то, что ты получишь, — будет только твое. Но одно я обещаю точно — ты изменишься, причем необратимо.

— Это именно то, чего я хочу, — бодро ответил я. — Моя нынешняя личность мне не нравится. Я хочу расти над собой!

— Прекрасно. Чем ты готов пожертвовать ради превращения?

У меня по спине поползли мурашки.

Этот же вопрос он задавал Ники.

Впервые промелькнула мысль — нашла она в итоге ответ?

Я очень хорошо подумал и сказал:

— Я бы рад. Но у меня ничего нет.

Этот ответ показался мне беспроигрышным. И безопасным.

Грег покачал головой.

— Неправда.

Его слова прозвучали равнодушно и почти беспечно, но мне снова стало как-то зябко. И почему-то почудилось, что, так удачно и гладко проведя переговоры и добившись желаемого, я под конец совершил нехорошую ошибку.

А Валенок, словно подтверждая мои опасения, заметил:

— Вот-вот. На крайняк, у тебя есть ты сам.

— Что значит «ты сам»?! — Я недоверчиво посмотрел на Грега.

Но тот больше ничего не сказал, позволяя трактовать свои слова как угодно.

На этой оптимистичной ноте официальная часть переговоров закончилась.

Мы ударили по рукам.

— Подписываться кровью не обязательно? — плоско пошутил я, ежась на холодном ветру.

— Что, очкуешь? — осклабился Валенок.

— Прежде чем мы приступим к подготовке, — сказал Грег, спрыгивая с края бетонной плиты, — я должен узнать, на что ты годен. Поэтому тебе придется пройти ряд испытаний.

— Испытаний? — повторил я. — А, ну да, само собой. Что же это за тайное общество без испытаний-то? Это же не кружок резьбы по дереву!

Ники фыркнула за моей спиной. Грег как ни в чем не бывало продолжал:

— Это может быть неприятно. Страшно. Больно и обидно. Я даже не исключаю небольшой вероятности, что ты умрешь. А если ты струсишь и решишь слиться, не доведя дела до конца, то почти наверняка попадешь в дурдом.

Не могу сказать, что меня это очень вдохновило, но отступать было поздно.

— Риск — дело благородное, — залихватски ответил я. — Что ж, приступим!