Утром меня спозаранку разбудило солнце. Ослепительные лучи били в окно даже не по-весеннему, а по-летнему. Гладкий паркет, на котором я спал, нагрелся так, что почти обжигал кожу. В форточку задувал легкий ветерок, над крышами ярко голубело чистое небо. Я вскочил на ноги и с хрустом потянулся, чувствуя себя медведем, пробудившимся от зимней спячки. Доел последние остатки бабкиной стряпни — эх, опять переходить на пельмени и заморозки! — и, несмотря на это печальное обстоятельство, в отличном настроении отправился на работу.
На улице по всем фронтам наступала весна. Вкусно и разнообразно пахло прогретой пылью и жирной теплой грязью. В воздухе с жужжанием носились мухи. Воробьи в кустах хором пищали как бешеные. Я уже так привык к холодам и сырости, что только сейчас осознал — до майских-то осталась всего неделя!
На черемухе уже раскрылись листья, на всех деревьях проклевывались почки. Распихивая прелые листья, наперегонки с сорняками лезла на свет трава. Все перло из-под земли, жадно впитывая энергию солнца. И я чувствовал в себе тот же порыв — вверх, к небу! Хотелось взлететь и окунуться в жаркое сияние…
Огромное здание НИИ темным массивом поднималось над призрачной зеленью лип и тополей. Все-таки до чего солидно строили в советские времена! Даже недавно возведенный неподалеку бизнес-центр, весь из себя зеркально-хромовый, его не переплюнул. Я поймал себя на том, что снова, как мальчишка, воображаю себя рыцарем, а НИИ — крепостью. Замком, пожалованным мне королем за верную службу в Святой земле. Итак, я вернулся из крестового похода овеянный славой и получил во владение этот старый, обветшалый, но могучий замчище. И если я хочу жить в нем, как положено лорду, на страх всем соседям, дальним и ближним врагам — каким-нибудь саксам или викингам, — то мне надо серьезно заняться его укреплением.
Высота подходящая… Первый этаж облицован камнем — отлично. Второй этаж — никуда не годятся окна. В такие окна вертолет влетит! Или дракон — откуда в рыцарские времена вертолеты! Хорошо хоть они забраны решетками. Надо будет совсем заложить их. Подвалы для припасов… Источник питьевой воды… Тайные выходы… Все это надо будет проверить лично.
Все подходы и подлеты со стороны Невы просматриваются превосходно, а вот со стороны улицы обзор перекрывают деревья. Делаем пометку: деревья вырвать с корнем и укрепить ими ворота или, для скорости, просто поджечь…
И вообще, зачистить окрестности. Вот эти дома стоят слишком близко. Устроить полосу отчуждения этак в километр шириной. А вот тут — вместо никому не нужной парковки — выкопать ров.
Ограда слабовата, ворота вообще держатся на соплях, надо будет навесить другие.
А лучше вообще их забаррикадировать вырванными с корнем деревьями, потому что мне ворота не нужны…
Продолжая увлеченно строить планы, я миновал проходную и поднялся по главной лестнице на третий этаж, высоко неся голову. Народ на меня поглядывал как-то странно. Я бы так сказал — без должного почтения. С которым воспитанная челядь должна встречать хозяина.
— Приветствую вас, ничтожные смертные! Склонитесь перед своим лордом! — дурашливо поздоровался я с тетками, заходя в свой отдел.
Здорового ответного хихиканья почему-то не раздалось. Кто-то промолчал, кто-то растерянно поздоровался. Большинство же таращились на меня, словно увидели в первый раз. Вглядывались, морщась, затуманенными глазами, будто силясь узнать нечто смутно знакомое. Так на меня раньше, до больницы, смотрела соседская бабка…
— Леша, там тебя вызывали… — раздался робкий голос.
Я обернулся.
— Кто?
Сотрудница — черт побери! — смотрела на меня с откровенным страхом! Будто и в самом деле была ничтожной смертной!
— Сама звонила уже три раза, чтобы зашел к ней сразу, как появишься, — словно извиняясь, сказала она.
— Понятно!
В том же отличном настроении я простодушно отправился на второй этаж и без всяких задних мыслей вошел в кабинет непосредственного начальства.
Дверь захлопнулась за моей спиной.
Одного взгляда хватило, чтобы лично для меня солнечный день обернулся грозовой ночью.
Меня здесь уже ждали.
За столом в центре, пытаясь сохранять остатки достоинства, с сердитым и растерянным видом восседала начальница. На экране компьютера перед ней предательски зеленело поле с разложенным пасьянсом. По обе стороны стола, глядя на меня, расположились двое ментов. Третий, впустив меня внутрь, непринужденным движением встал у двери.
Я быстро оглянулся. Мент, перегораживавший дверь, был сам с эту дверь габаритами.
Я бросил взгляд на приоткрытое по случаю теплой погоды окно. Второй этаж — не третий, но решетки… А я-то радовался их наличию…
В голову полезла какая-то чушь из американских фильмов: «Я имею право на звонок адвокату…»
Стоп — а почему это я нервничаю? Какой адвокат? В чем меня обвиняют?!
— Алексей! — официальным тоном обратилась ко мне начальница.
Голос ее слегка дрожал — видно, вторжение ментов радовало ее не больше, чем меня.
— У товарищей из милиции к тебе несколько вопросов. Надеюсь, твои ответы их удовлетворят.
— Я вас слушаю, — сказал я ледяным тоном.
— Да ты садись, — дружелюбно предложил усатый мент, тот, что был постарше и возрастом, и званием. — Не дергайся раньше времени.
Младший мент, белобрысый парень моего возраста, любезно пододвинул ко мне стул. Правда, ухмыльнулся при этом премерзко.
— Что происходит? — спросил я, садясь на предложенный стул. — Меня в чем-то обвиняют?
— Сначала на вопросы ответишь, а там посмотрим, — сказал белобрысый.
Его наглый, неподвижный взгляд был еще противнее, чем улыбка.
— По какому праву… — начал я, обманутый безразлично-вежливым тоном старшего мента.
Он тут же сунул мне под нос пачку исписанных бумаг.
— Что это?
— Свидетельские показания. Тебя видели у Северного завода…
— Вранье!
Передо мной легла еще одна бумага.
— Вот фоторобот, — скучающим тоном продолжал мент. — Девушка, которую ты пытался изнасиловать перед проходной, описала тебя очень подробно. Узнаете? — спросил он начальницу, показывая ей фоторобот.
— Да, — промямлила она, глядя на меня с ужасом и отвращением.
— Ерунда какая-то, — воскликнул я. — Меня там вообще не было.
— Рабочие с вечерней смены, на которых ты напал, тоже тебя опознали.
— Ага, напал! — расхохотался я. — Что я, маньяк — нападать на тридцать человек?
Менты переглянулись.
— Поехали, — сказал старший.
— Никуда я не поеду, пока не увижу ордера!
Я откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу.
— Хотите, можете меня тащить. Но вам это даром не пройдет…
Пока я толкал речь, белобрысый бесшумно подобрался поближе. Глаза у него были неподвижные, как у змеи. Не меняя выражения лица, он вышиб из-под меня стул. Стул с грохотом отлетел к стенке, я брякнулся на пол.
Белобрысый и стоящий у двери мент заржали. Усатый ничего не сказал, но на губах у него мелькнула одобрительная улыбка. У начальницы отпала челюсть и она застыла в глубоком шоке.
В первый миг я испытал точно такой же шок. Встал, механически отряхнул штаны, оглянулся на опрокинутый стул. Поверил, что все это мне не мерещится. А потом у меня перехватило горло, как удавкой. Глубоко в груди заболело так, словно весь воздух превратился в огонь — ни вдохнуть, ни выдохнуть. Теперь я понял, что означает выражение «его душила ярость».
— Что здесь… — пролепетала начальница, выходя из ступора. — Я сейчас вызову…
Сообразив, что вызывать некого — все уже тут, — она заговорила, стискивая руки:
— Знаете что, давайте успокоимся и будем вести себя как нормальные люди, а не зве…
Я наклонился и ударил по столу обеими руками. Лязгнули когти, подскочил компьютер, покатились канцелярские принадлежности. Едва ли кто-то увидел что-нибудь лишнее. Но побледнели все без исключения.
— Алексей, — пролепетала начальница дрожащим голосом. — Не надо портить стол!
— Разве это стол? Да таким столом даже головы не проломишь!
После чего я поднял его и швырнул об стену с легкостью и удовольствием, которые удивили меня самого. Раздался треск досок, монитор разбился об пол, папки с бумагами разлетелись во все стороны. Каким-то шестым чувством я снова поймал волну ужаса — такую же, как та, перед которой разбежались домовые. Только сейчас она была мощнее. Я окинул взглядом искаженные ужасом лица ментов. Такой же внезапный иррациональный страх порой охватывал меня в присутствии Валенка. Теперь я понял. Это тот же самый страх, но на этот раз его источник — я.
— Всем стоять! — прошипел я, увидев что менты зашевелились. — Вы слышите меня, бандерлоги?!
Бандерлоги застыли, как положено. По лицам у обоих стекали капли пота.
Я говорил тихо и медленно — просто потому, что с пылающим в горле огнем иначе просто не мог. Но, судя по лицам ментов, тон был выбран удачно.
— Вы напали на меня на моей территории! Понимаете, что это для вас означает?
На самом деле, я и сам не очень понимал, чем им угрожаю. Но менты дружно закивали. Как бы у них голова от усердия не оторвалась! Мне стало смешно. Даже зла не осталось. Как можно злиться на тараканов?
К сожалению, я напрочь забыл про третьего мента — двухметрового шкафа, что стоял за спиной, охраняя выход. И вспомнил про него, только когда ощутил сзади быстрое движение.
То, что я сделал потом и как я это сделал, еще надолго осталось для меня загадкой.
Какие-то рефлексы из кэндо; экстремальный опыт управления энергией на пороге гибели в Нижнем мире; и главное — огонь, клокотавший в горле, не находящий выхода!
Это было как взрыв внутри меня; вспышка, которая едва не выжгла мне глаза изнутри. А совершенное я осмыслил только тогда, когда мент, воняя палеными волосами, грохнулся передо мной на паркет. Мигнув, умерли лампы дневного света. Из коридора донеслись сердитые голоса.
Кажется, опять вырубилось электричество в НИИ.
Нет — это я его вырубил!
Зато огненный ком больше не стоял в горле. Я глубоко вздохнул, расправив сведенные плечи. Ох, хорошо! Внутри стало свободно и так же темно и пусто, как во всем институте. Я представил себе десятки и сотни погасших мониторов. Сколько работы небось пропало…
Ну ничего, починят. Если я прикажу.
Ведь теперь это мое гнездо. Мое по праву! Я его завоевал!
Менты все еще торчали передо мной в виде двух соляных столбов. Я наклонился к начальнице, застывшей в конторском кресле, и раздельно произнес:
— Я буду приходить сюда, когда захочу, и ты мне ни слова не скажешь. И будешь делать все, что я скажу. А если рыпнешься, увидишь, что будет.
Я почти физически чувствовал, как что-то ломается у нее внутри. Некие барьеры, которые отделяют человека, обладающего самостоятельной волей, управляющего собой и своей жизнью, от зомби, которым управляют другие. Не так ли — только медленнее и другими методами — поступают сектанты? В первый момент мне было неудобно. Примерно так же, как когда впервые бьешь человека по лицу. Зато потом меня охватило опьяняющее чувство свободы. Только не в том смысле, который я раньше ей придавал. Свобода не как независимость, а как вседозволенность. Попросту говоря — я могу все, что захочу!
— А вы убирайтесь, — велел я ментам. — И подберите этого облома с пола… И да, разумеется, забудьте все, что видели.
Менты, как сомнамбулы, подхватили с пола своего коллегу, и их словно выдуло из кабинета. Когда я оттуда вышел через несколько секунд, их и след простыл. Умеют же шевелиться, когда хотят!
В коридоре было темно. Свет нигде не горел, из кабинетов, ругаясь, выходили сотрудники. При виде меня они почему-то замолкали и отступали к стенкам.
На лестнице, где было посветлее, я наткнулся на Ленку. Вспомнил наш последний разговор в столовке. Тогда тоже лопались лампочки…
— Ленка, стой, — я поймал ее за руку и толкнул к стене. — Ты была неправа насчет хищников.
Бывшая смотрела на меня как кролик на удава. Хотя я ей ничего плохого не сделал.
— Точнее, я был неправ. Быть хищником — клево.
— Ах! — протянула вдруг Ленка. — Это ты — клевый!
Я аж попятился — такое безграничное обожание отразилось на ее лице.
Такое обожание я видел только на лице Ники — когда она рассказывала мне про Грега.
Это что же так… с любой девчонкой можно? Ха!
Невольно подражая Грегу, я сделал строгое лицо и велел Ленке вести себя прилично. И чтобы была сегодня с Васькой как штык на парковке ровно в восемь.
Ленка послушно кивала, пожирая меня восхищенным взором. Я внезапно передумал.
— Хотя нет — сегодня не надо. Завтра после работы приведешь Ваську ко мне домой. С вещами. Теперь она будет жить у меня.
И выжидающе уставился ей в лицо. Посмеет возразить?
Не посмела.
Я вышел из НИИ задолго до конца рабочего дня, невероятно гордый собой. Хоть немного и волновался — уж как-то слишком круто все повернулось. Зато решил острую ситуацию по-хорошему и, что особенно приятно, никого при этом не убил и не сожрал, и даже мысли такой не появилось. Впрочем, может, я просто не успел проголодаться. Но это ведь неважно. Главное — результат.
Сейчас приду домой, позвоню Грегу, все ему расскажу, и он меня похвалит.
Все же совсем неплохо быть хищником.