Через несколько дней после налета «моджахедов» капитан Нортон собрал нас в своем кабинете.
— Я рад сообщить, — начал он, — что за успешное отражение атаки террористов весь личный состав нашего участка получает награды. С этой минуты сержант Билл Коули, лично прикончивший опасного боевика Саида, находившегося, между прочим, в международном розыске, становится лейтенантом, а Дик Даркин, героически спасший наши задницы, — соответственно, сержантом. Тебе, Чувак, — он обратился ко мне, — повышение пока не положено — ты еще слишком мало служишь, но я добился, чтобы тебе выдали премию — две сотни долларов. Думаю, неплохая компенсация за пять минут страха. Тебя, Френк, мы также премируем — из фонда нашего участка. Думаю, сотни долларов хватит.
Фишер согласно кивнул, я тоже был доволен: две сотни баксов — действительно хорошие деньги, особенно если учесть, что я не ставил перед собой цели их заработать — просто спасал свою задницу. Так что они мне буквально упали с неба. Что ж, как говорится, один доллар хорошо, а два лучше. А уж сразу две сотни — тем более.
Надо отметить, что результаты нашего небольшого приключения устроили почти всех: Билл и Дик получили повышение и, соответственно, прибавку к жалованью, я и Фишер — просто деньги, а капитан Нортон — славу храброго и мудрого руководителя полицейского участка. Ведь именно под его руководством мы так здорово отразили налет боевиков! Выиграл, что интересно, даже Рон Джереми — свою порцию пиара он получил сполна.
Но главной своей цели он так и не добился — жители Катарсиса дружно признали в качестве спасителей нас, копов, а не его, столь тонко спланировавшего и так ловко провернувшего всю операцию. Должно быть, сей факт здорово расстроил Рона, ибо при встрече с нами он отворачивался и в бессильной ярости скрежетал зубами. Еще бы: так здорово все придумать, договориться, нанять актеров, потратить кучу денег, а в результате — почти вся слава досталась каким-то копам! Кроме того, результаты предстоящих выборов мэра по-прежнему были неясными.
Но еще больше, похоже, его бесило то, что я нисколько не пострадал от налета и даже выиграл — в виде благодарности жителей. Теперь, где бы я с ребятами ни появлялся, к нам подходили, жали руки, говорили «спасибо» за то, что мы спасли любимый город. Разумеется, за этим следовало предложение пропустить по кружке пива, и желающих угостить было так много, что нам часто приходилось отказываться — мы же на работе! А быть «под мухой» строжайше запрещено уставом полицейской службы.
Единственной утратой для города стала статуя Свободы. Она раскололась на несколько частей и восстановлению не подлежала. Но это, согласитесь, совсем небольшая плата по сравнению с тем, что могло произойти. Все это понимали, а потому о памятнике особо не горевали.
Наши любимые экологини, кстати, тоже выиграли — им отпустили все прошлые грехи и разрешили бороться за права животных легально, а значит, получать всевозможные гранты и пособия. Нэнси была просто счастлива.
Вскоре после того, как мы немного разобрались с делами, я позвонил Майклу Дугласу.
— Спасибо тебе и твоим парням, — искренне поблагодарил я его, — если бы не ты, мне бы туго пришлось…
— Да ладно тебе, Чувак, — рассмеялся Майкл, — мы с ребятами слегка размялись, только и всего. Парни просто счастливы — это тебе не с трусливыми мексиканцами махаться! Мы с настоящими террористами сражались! В общем, если что — не стесняйся, обращайся.
— Непременно, — пообещал я.
— Да, вот еще что, — голос Майкла стал серьезным, — я навел кое-какие справки о Роне Джереми. Ты же знаешь, у меня много друзей… Оказалось, это очень опасный тип — подлый, коварный и злопамятный, ради достижения цели способен на все. Так что ты с ним поаккуратней. Держи, как говорится, ухо востро, а то не приведи Господь…
Я, в свою очередь, пообещал быть начеку. На этом мы и закончили разговор.
* * *
Вечером я решил сходить с Люси в кино — была пятница, завтра у нее и у меня намечался выходной, почему бы и не развлечься? Мы собрались на последний сеанс — вспомнить молодость, посидеть на последних рядах, пожевать попкорн, поиграть в темноте в обжималочку и поцелуйчики… Такие маленькие приключения очень оживляют чувства, которые со временем неизбежно начинают притупляться. А уж как способствуют сексу!
В последнее время я все думал — как бы помягче сообщить Люси о своем скором отбытии. Трейлер почти готов, я мог отправиться в путь в любое время, но… Мне казалось неправильным уехать из Катарсиса, ни с кем не попрощавшись. Дело здесь, разумеется, было не в работе (служба в полиции — явление временное), а в отношениях с Люси.
С одной стороны, углублять или тем паче оформлять нашу связь официально я не хотел. И так мы жили, как одна большая, дружная семья — она, я, Чамп, Микки… С другой — нельзя же было бросить девушку без объяснения причины. Люси столько всего для меня сделала, так обо мне заботилась, такими пирожками кормила! Вот я и подумал: надо бы помягче и поаккуратнее намекнуть ей, что все — нам пришла пора расставаться. Я скоро покину гостеприимный (или не очень) Катарсис, чтобы мчаться дальше, навстречу своей судьбе. Но как это сделать поделикатнее?
Занятый этими мыслями, я пропустил вопрос Люси — мы как раз шли по вечерней улице в кинотеатр:
— Куда поедем в воскресенье?
— Что? Прости, задумался…
— Я говорю — куда мы поедем на выходные? Может, опять на озеро Пако? Ты, знаешь, Чувак, мне в прошлый раз очень даже понравилось… И Боб Доули нам теперь не помеха! Я его совсем не боюсь и больше не стесняюсь. Пусть смотрит, получает удовольствие!
При воспоминании о Бобе меня всего передернуло — не хотелось даже думать о нем. А заниматься сексом, зная, что он в эту минуту может за нами подсматривать… Нет уж, увольте! Я не ханжа, конечно, но это как-то уж чересчур даже для меня.
Я собирался придумать какую-нибудь отговорку — типа, дела, внеочередное дежурство, как внезапно ожил мобильник. Пришлось вытащить трубку:
— Да?
— Слушай, Чувак, извини, что беспокою в твой выходной, — узнал я голос капитана Нортона, — но дело такое: у Билла заболел сынишка — что-то с животом, пришлось срочно везти в больницу, так что на дежурство он выйти не сможет. Придется тебе его заменить, а потом уж отгуляешь по полной — дам тебе сразу четыре выходных дня.
— Ладно, — согласился я, — если нужно, то, конечно, заменю Билла. Тем более что он меня столько раз выручал!
На самом деле я даже обрадовался этому звонку — наше объяснение с Люси откладывалось. Пусть на какое-то время, но все же… Ну не люблю я выяснять отношения с женщинами, что поделать! Да и не умею. Вот с бывшей женой один раз попробовал, так что получилось? Жуть, кошмар! Впрочем, вы, наверное, уже знаете…
— Вызывают на службу? — понимающе спросила Люси.
— Да, у Билли сынишка заболел, нужно заменить его в ночь. Зато потом капитан обещал дать сразу четыре выходных дня: за сегодня и за День независимости.
— Отлично! — обрадовалась Люси. — Значит, мы сможем поехать в Мексику. А то из-за этих «моджахедов» я так и не смогла выполнить свое обещание — свозить тебя за границу.
— Хорошо, — кивнул я, — как только получу выходные, сразу с тобой махнем. Посмотрим, что там и как у наших соседей…
Действительно, чего откладывать — скорее всего, это будет наша последняя совместная поездка.
— Пойду, переоденусь, — сказал я Люси, — потом возьму Чампа — и на дежурство. А ты что будешь делать?
— Схожу, пожалуй, в кино, — подумав, ответила Люси. — Одной сидеть дома скучно, телевизор уже надоел. А так хоть развеюсь немного…
— Только быть осторожна, — предупредил я ее, — а то мало ли что…
— Брось, Чувак! — рассмеялась Люси. — Какие преступники в нашем городишке? Максимум, что мне угрожает — встреча с каким-нибудь пьяным недоумком. А с ним я легко разберусь — каждый день с подобными типами сталкиваюсь. Все-таки работа в баре дает такой опыт! Знаешь анекдот? Мама предупреждает Красную Шапочку: «Доченька, будь осторожна: в лесу живет страшный Серый Волк, насильничают разбойники…» А та ей в ответ: «Серого Волка я не боюсь, секс люблю… Чего мне опасаться-то, мама?» Вот и я точно такая же!
И захохотала заливисто. Я погрозил ей пальцем (смотри у меня!), быстро чмокнул в щечку и побежал переодеваться.
* * *
Утром я сдал дежурство Дику с Френком и отправился домой. Люси дома не оказалось — очевидно, уже ушла на работу. Я удивился — что так рано?
Покормив Чампа и Микки, я забрался в спальню — отсыпаться. Кстати, кровать осталась неразобранной, и у меня сложилось впечатление, что Люси вообще дома не ночевала. Странно это… Я набрал номер ее мобильника — длинные гудки, позвонил в бар — то же самое. Ладно, решил я, сначала отосплюсь, а потом разберусь, что к чему. Разделся, завалился в постель и уже стал засыпать, как неожиданно зазвонил телефон.
— Чувак, — раздался в трубке глухой голос Дика Даркина, — ты не мог бы сейчас подъехать на Парк-авеню, к кинотеатру «Колизей»?
— В принципе, могу, а что случилось-то?
— Понимаешь… — голос Дика стал еще тише, — мы нашли Люси… В участок позвонил уборщик из кинотеатра и попросил срочно приехать. Он выносил мусор на помойку и увидел, что в проулке лежит какая-то женщина. Сначала подумал, что просто пьяная, а потом разглядел пятна крови на платье и сообщил нам. Мы с Френком подъехали и увидели, что это Люси. На нее, судя по всему, напал маньяк — тело все искромсано ножом, кровищи — море. Вот я и позвонил тебе…
Через десять минут я уже был у «Колизея» — у того самого кинотеатра, куда мы с Люси собирались пойти вчера вечером и куда она отправилась без меня. У входа стояла полицейская машина, я подошел, посмотрел — наших никого не было. В это время из проулка между кинотеатром и соседним зданием показался Дик Даркин. Он был бледен как полотно и даже, кажется, слегка пошатывался.
— Она там, Чувак, — показал он в сторону проулка. — Мы вызвали врачей, они скоро прибудут. Но, собственно, их помощь не потребуется…
Я вошел в узкий проулок. В конце его, прямо у мусорных баков, лежала моя Люси. Я сразу ее узнал — по красивому зеленому платью, в котором она была в тот вечер. Земля возле нее вся пропиталась кровью, а на теле виднелось множество глубоких ран. Люси лежала на животе, растрепанные волосы прикрывали лицо. Я не стал вглядываться — не хотел, чтобы она запомнилась мне такой — мертвой. Хотел запомнить ее живой и веселой — такой, какой она всегда была.
— Это был точно маньяк, — ко мне подошел Френк Фишер, — нормальный мужик ни за что бы не стал так издеваться. Он, наверное, ее сначала оглушил, а затем затащил в переулок и зарезал. Может, хотел изнасиловать… Но это только врач после осмотра определит.
— Есть свидетели? — спросил я.
— Как всегда, ни одного, — тяжело вздохнул Френк. — Это был последний сеанс, в зале было всего трое: Люси и парочка каких-то малолеток, пришли, видимо, пообжиматься. Постараемся, конечно, их найти и допросить, но, боюсь, толку будет мало — эти сосунки, когда влюбятся, только собой и занимаются, ничего и никого вокруг не видят. Но мы, разумеется, их потрясем, как положено…
В это время показался медицинский фургон, из него вышли врач и фельдшер. Доктор быстро осмотрел Люси, пощупал пульс и отрицательно покачал головой. Фельдшер достал из фургона черный пластиковый мешок и с помощью шофера упаковал тело, потом они вдвоем загрузили его в машину. Автомобиль развернулся, резко рванул с места и скрылся за углом.
Я следил за этим отстраненно, как будто со стороны — как если бы меня это совсем не касалось. С той минуты, как я понял, что Люси мертва, внутри меня что-то оборвалось. Я не мог плакать, ничего не мог делать — просто стоял и смотрел.
— Слушай, Чувак, — обратился ко мне Френк, — тебе бы выпить…
— Нет, сначала — в участок, — вмешался Дик Даркин. — Чувак жил с Люси, значит, он один из подозреваемых и должен дать показания.
Я кивнул — все правильно, таков порядок при любом расследовании. Мы сели в машину Дика и покатили в участок, где нас уже ждали Нортон и Билл.
— Сочувствую тебе, — подошел ко мне капитан, — такой внезапный удар… Я сам, лично возглавлю расследование. Мы непременно поймаем и покараем этого урода. Даю тебе слово!
Я кивнул — спасибо, конечно. Билл тоже произнес слова сочувствия, а потом напомнил, что нужно составить протокол. Я понимал — этого не избежать, а потому решил покончить со всеми формальностями как можно быстрее.
Билл стал записывать мои показания. Я подробно описал вчерашний вечер, не забыв упомянуть, что мы собирались в кино, а потом меня вызвал по телефону Нортон.
— Да, я лично звонил Чуваку, — подтвердил капитан, — и он всю ночь был в участке — это можно увидеть по записям камеры наблюдения. Извини, Чувак, но я уже их посмотрел — чтобы убедиться. Могу теперь с чистой совестью свидетельствовать: Чувак никуда из здания не выходил и ни с кем не встречался. Вначале, примерно до часа ночи, смотрел телевизор, а потом лег спать. Спал здесь же, на диване.
— Чувак, кто знал, что ты пойдешь с Люси в кино? — поинтересовался Билл.
Я пожал плечами:
— Мы никому не говорили, просто собрались и пошли. Кстати, а что говорят кассир кинотеатра и киномеханик?
— Я их уже допросил, — вмешался Дик Даркин. — Кассир — это старая Роуз Паркер, я ее хорошо знаю, еще со школьной скамьи, когда сам бегал с ребятами в эту киношку. Она продала билеты Люси и этим малолеткам, а потом пошла домой. Это был последний сеанс, сидеть в кассе смысла не имело. Механик — Пабло Ривьера — вообще не выходил из своей кабинки. Он сказал, что после фильма проверил зал, чтобы никто не остался, и запер двери. А когда вышел на улицу, то перед кинотеатром уже никого не было — Люси и малолетки ушли. Пабло сел в машину и тоже поехал домой. Ни подозрительного шума, ни криков — ничего не слышал. В проулок за кинотеатром он, разумеется, не заглядывал — зачем? Поэтому тело Люси пролежало до утра — пока его не обнаружил уборщик.
— Улики? — снова поинтересовался я.
— Почти никаких, — продолжил Даркин. — Орудие убийства не найдено, скорее всего, преступник унес его с собой. Судя по ранам, это был большой нож — таким обычно разделывают коровьи туши на скотобойне. Страшная штука — острый, как бритва, и очень тяжелый. Одним ударом можно отрубить человеку руку.
— Может, кто-то из мексиканцев постарался? — предположил Билл. — Из тех, кто работает на скотобойне? Они и к крови привычные, и прирезать кого-нибудь для них — раз плюнуть, постоянно на ножах дерутся, кромсают друг друга почем зря…
— Возможно, — согласился Даркин, — но для мексиканцев это преступление нехарактерно. Если один латинос в пьяной драке пырнет ножом другого — это нормально, ни у кого удивления не вызывает, но чтобы так искромсать жертву, тем более — женщину… Я насчитал на теле более двух десятков ран. К чему такая жестокость? Это прямо садизм какой-то! На такое способен лишь настоящий маньяк — полный отморозок и законченный псих…
— Ладно, версию с мексиканцами сбрасывать со счетов не будем, — решил капитан. — Кто его знает: может, у одного из них крыша поехала? Работа на скотобойне тяжелая, кровавая, вот и свихнулся парень. Но рассмотрим и другие версии. Давай дальше, Дик!
— Следов обуви на земле мы не обнаружили, — продолжил Даркин, — почва в проулке очень сухая, твердая, как асфальт, поэтому и надеяться особенно было не на что. Мы вызвали криминалиста из окружного управления полиции, он снимет отпечатки пальцев с одежды и тела убитой — если, конечно, их найдет. Вот это будут серьезные улики…
— Там могут оказаться и мои пальчики, — вставил я. — Вчера вечером я помогал Люси надевать платье — у него молния сзади, застегивать неудобно. Да и вообще — касался я ее постоянно, причем по всему телу…
— Тогда оставь свои отпечатки для криминалиста, — приказал Нортон, — чтобы не было путаницы, а сейчас постарайся вспомнить все, что было вчера вечером. С подробностями. Может, за вами следили?
— Нет, — помотал я головой, — я бы точно почуял.
— Кстати, из вещей Люси ничего не пропало? Было ли на ней что-то ценное? Украшения, золото?
— Вряд ли, — подумав, ответил я. — Люси не любила ювелирку, говорила, что украшения напоминают ей о прошлом. Ее бывший муж Марк часто дарил цепочки и сережки — заглаживал свои грешки, а после развода она все их продала — чтобы ничто не напоминало о супруге. А новые не покупала.
— Рядом с телом нашли женскую сумочку, — сказал Дик Даркин, — я ее осмотрел. Ничего ценного нет — несколько долларов, мелочь, недорогая косметика.
— Люси всегда говорила, — вспомнил я, — что грабить ее смысла не имеет — слишком мало добычи.
— Значит, — подвел итоги капитан Нортон, — преступление было совершено не из корыстных побуждений, это можно считать доказанным. Похоже, действовал маньяк, возможно — сексуальный. Он, скорее всего, охотился у кинотеатра — хорошее место, тихое. Народу вечером никого не бывает, и рядом пустырь. Поджидал добычу — любую женщину, не важно кого… На малолеток не напал — их двое было, побоялся оставить свидетеля… А потом увидел Люси, набросился, оглушил и затащил в проулок. А там…
— Если нападение было с целью изнасилования, то могут остаться следы спермы, — снова подал голос Дик, — это очень важная улика. Генетический материал индивидуален, мы легко найдем убийцу…
— Интересно, каким образом? — усмехнулся капитан. — Предлагаешь взять образцы спермы у всех мужчин Катарсиса и его окрестностей? Вряд ли это получится. И как ты заставишь сдавать сперму латиносов? Загонишь всех в участок и покажешь, как это делается? На личном примере?
Я скривился, как от зубной боли, но Билл успокаивающе положил руку на плечо — ничего, друг, терпи, такая у нас работа. Сам понимаешь…
Я, конечно, все понимал — ребята, как и я, были подавлены этим преступлением, ничего подобного раньше в Катарсисе не случалось. Они очень старались, делали все, что могли. Но улик действительно было слишком мало.
В это время затренькал телефон, Нортон снял трубку. Несколько минут он напряженно слушал, потом улыбнулся:
— Кажется, ребята, нам повезло, есть еще кое-какие улики. Только что звонил тот самый уборщик из кинотеатра. Он решил утрамбовать мусор в бачках, а внутри нашел костюм Бэтмена — резиновая маска с ушами, перчатки, черный нагрудник, плащ. Ну, знаете, наподобие тех, что надевают на Хэллоуин. На нем есть следы крови — очевидно, преступник перед нападением специально переоделся, а потом выкинул окровавленный костюм на помойку. Боялся, наверное, что останутся следы, вот и решил избавиться. Дик, сгоняй, пожалуйста, к кинотеатру, привези костюм, а заодно еще поройся в бачках — может, что-то еще обнаружишь. Надо собрать как можно больше улик и отдать на экспертизу, глядишь, и появится хоть какая-то зацепка, пусть даже маленькая.
— У нас такие костюмы не продаются, — заявил Билл. — Я для своего сынишки на прошлый Хэллоуин хотел купить, да не нашел. Пришлось мне в Коунсвилль смотаться…
— Значит, надо допросить продавцов магазина — кто и когда покупал у них костюм Бэтмена, — решил капитан. — А также на всякий случай узнаем на почте — не приходила ли кому в последнее время посылка с таким заказом, ведь костюм можно купить и по Интернету. Этим, я думаю, займется Билл — после того как закончит с протоколами.
На этом все закончилось. Дик Даркин уехал за костюмом, Билл занялся протоколами, а Френк Фишер отправился искать малолеток, что были с Люси в кинотеатре. Ко мне подошел капитан Нортон.
— Иди-ка ты домой, Чувак, если нужно, мы тебя вызовем. А если что-нибудь обнаружим — обязательно сообщим. Хотя до окончания экспертизы вряд ли можно рассчитывать на что-то серьезное. Хочешь, я скажу Биллу, чтобы он тебя отвез?
Я отрицательно покачал головой — сам как-нибудь доберусь. Капитан кивнул — ладно, дело твое.
Выйдя из участка, я направился в ближайший бар — мне срочно требовалось выпить. В груди после смерти Люси образовалась какая-та щемящая пустота, и ее надо было немедленно чем-то заполнить. Хоть виски.
* * *
Следующие несколько дней прошли для меня как в тумане. Я занимался похоронами Люси, встречался с людьми — священником, служащим бюро ритуальных услуг, еще с кем-то, но почти ничего не помнил. Для меня время как будто остановилось, я все делал на автомате, как некая машина.
Ребята потом говорили, что я держался молодцом, но это, право, была не моя заслуга — так просто получилось. Я как будто замер, внутренне застыл, не мог ни плакать, ни выражать свои чувства. Дела и заботы спасали меня от одиночества, которое страшным грузом навалилось после смерти Люси. И даже Чамп с Микки почувствовали, что в дом пришло горе — не хулиганили, не требовали внимания, а просто тихо сидели по своим углам.
Странно, я был знаком с Люси всего несколько недель, а она стала для меня самым близким и родным человеком. Наверное, никто из женщин не понимал меня лучше, чем она, и, наверное, уже больше не поймет.
Похоронили Люси на городском кладбище, в его новой части. Пришло довольно много людей — и те, кто учился вместе с ней в школе, и те, кто знал ее позже. Были и просто зеваки: все-таки для Катарсиса такое убийство — да еще столь жестокое! — большая редкость, и некоторые пришли чисто из любопытства. Вдруг что-нибудь да удастся узнать?
Капитан Нортон одолжил мне черный костюм, и я выглядел соответствующе. Что для меня вообще-то большая редкость. Ко мне подходили какие-то люди, жали руку, говорили слова сочувствия. Хотя я и не был официально мужем Люси, но все почему-то полагали, что мы с ней обязательно поженились бы, если б не эта страшная трагедия, а потому относились ко мне, как к законному супругу. Я, разумеется, никому не говорил, что собирался скоро покинуть город…
Родственников Люси в Катарсисе не было. Родители давно умерли, а бывший муж, Марк, находился в бегах. Отыскалась двоюродная сестра, но она жила в Мемфисе и не смогла приехать на похороны — не с кем было оставить детей. Тоже жила, бедняга, одна, без законного супруга. Обещала прибыть через пару недель и то главным образом для того, чтобы распорядиться имуществом.
До ее прибытия я решил пожить в доме Люси. Мой отъезд откладывался на неопределенное время: я не мог покинуть Катарсис, пока не найду и не покараю ее убийцу. Кстати, врач, осмотревший тело Люси, сообщил, что она не была изнасилована — убили сразу же, одним ударом. Так сказать, убийство ради убийства. Это говорило о многом — например, о том, что орудовал действительно маньяк. Его поимка стала для меня личным делом.