Неотправленное письмо

Я зашла в Живой Журнал, набрала пароль. Я давно ничего не писала в своем блоге. Не было темы. Но сегодня я изменю своим правилам — если раньше я упивалась трагизмом ситуации, выплескивая в Сеть эмоции разрушения, то сейчас я наполнена, хотя и боюсь себе признаться, Любовью. Да, я не могу признаться. Потому что не хочу нарушать договор, скрепленный нашими подписями на салфетке. Я могу говорить ему об этом только в блоге. Помните, мы кладем записку в бутылку и бросаем ее в океан, надеясь, что кто-нибудь когда-нибудь прочтет…

Стрелка перекинулась через цифру двенадцать. Тот, кто не спит, становится самим собой.

Но с тобой я почти сразу перестала носить маску. Мне нравится, что ты принимаешь меня такой, какая я есть.

Хочешь, я опишу нашу первую ночь? Все, что было до нее, как ты, наверное, заметил, это был скорее виртуальный секс, прелюдия. Эмоции и чувства, когда обычные слова приводят в трепет двоих, еще не прикоснувшихся друг к другу, были доведены до предела…

Ты не говорил ничего, хотя мне нужно было слышать твой голос. Ты был другим — вторым, не виртуальным, чужим и тем не менее желанным. Нимфоманка. Существо без кожи, сходившее с ума от любого твоего прикосновения. Я голодна так, как будто не ела всю жизнь. Как сон, как наркотическое опьянение, как что-то, что происходит не со мной. Мне хотелось сказать: «Это не я, не я, не я!» Но это мои колени, моя дрожь, мой стон. И я боюсь этого в себе. Как оказалось, я почти не знаю себя.

Неужели всё, что было написано и сказано, только для того, чтобы оказаться в постели? Я с первого твоего звонка уже знала, что это произойдет. Я уже знала, что ты не уйдешь, а я не скажу «нет». Я подчиняюсь тебе, я верю безраздельно. Я хочу, чтобы ты научил меня ЖИТЬ. Научил мое тело и душу танцевать в едином танце, если такое возможно…

Я закрыла страничку блога, не сохраняя сделанной записи. Какой-то поток сознания… Раньше мне удавалось выстраивать сюжет. Сейчас я утратила эту способность. Вот уж действительно, радостное сердце тупо.

Игра

В понедельник меня встречали с радостными новостями — пришел ответ тендерной комиссии. Мы получаем сумасшедший контракт на «Целевую программу по продвижению в обществе семейных ценностей». Здесь, правда, не нужны были митинги и массовые мероприятия. Руководство одного из министерств, выступающего заказчиком, хотело новую национальную идею, объединяющую общество единым порывом братской любви. Идею, которая заставит Россию свернуть с порочного пути сексуальной революции, семена которой привезли с собой участники фестиваля молодежи и студентов в июле 1957 года. Под лозунгом «За мир и дружбу» гости столицы зачинали первых московских мулатов и прочих полукровок.

Итак, пункт первый моей концепции — запретить пропаганду презервативов, потому что она способствует растлению. Пункт второй — показывать по телевизору, в том числе в рекламных роликах, только семейные пары с румяными детьми. Человек должен привыкать к новым стандартам жизни. Пункт третий — убрать всех длинноногих моделей с экрана. Избавив общество от соблазнов, позволительно думать о культивировании в нем морали и духовности. И наконец — это опорный пункт моей программы — показывать по ТВ больше катастроф. Падение самолетов, разбитые автомобили, сошедшие с рельсов поезда. Жанр — натурализм. Слезы, инсценировки, показания свидетелей и репортажи с кладбища. Если больше показывать катастроф, человек инстинктивно будет обращаться к вечным ценностям.

Заказчику моя концепция понравилась, и особенно описание воздействия сюжетов про катастрофы на подсознание масс. Кроме того, я дала значительно большую скидку по сравнению с конкурентами. И этот аргумент, не исключаю, оказался действеннее отказа от рекламы презервативов.

Я постепенно привыкала к этому победительному чувству — вектор удачи действительно менялся и за одной профессиональной победой следовала другая. На меня сваливались новые проекты, клиенты переводили деньги, закрывали акты сдачи-приёмки и подписывали договора. То, что раньше давалось с трудом, сейчас складывалось само собой.

Мой новый босс, вернее начальница, назначенная на место президента Громова, ушедшего председателем совета директоров «Пропаганды Плюс», проникалась ко мне доверием. Угроза, которую я чувствовала от прихода на руководящую позицию известной в пиаровской тусовке Вероники Волк, начала умозрительно блекнуть. Мне даже показалось, что она настроена ко мне дружелюбно — предложила съездить вместо нее на конференцию в Лондон, выступить с докладом на секции по избирательным технологиям в России. Но я манкировала — не мой масштаб, я только перед студентами могу выступать, которые не смогут меня «раскусить».

Все это напоминало «квест»-стратегию World of Warcraft, в которой игроку, чтобы выиграть, нужно было приобрести навыки торговли, дипломатии, овладеть разными видами оружия, найти союзников и объединиться в партии для успешного ведения боевых действий.

«Похоже, я делаю удачную партию», — подумала я и, переполненная эмоциями, взяла «палочку-стилус». Мне захотелось написать моему Черному Принцу.

«Еще один день, наполненный тобой», — короткое послание ушло в эфир.

«У тебя сегодня будут только хорошие новости…» — Он был во мне, рядом, я ощущала его присутствие и защиту.

Моя походка стала легкой, я ощущала танец внутри себя. Азали говорила, что любовь не дается в награду за страдание. И даже если это не любовь, — мне было уже все равно, как это называется, — впервые чувствовала, что дышу свободно. Я перестала гнуться под обстоятельствами как алюминиевая вилка, я теперь могу подстраивать их под себя.

Эйфория

Он достал маленькую круглую коробочку, в которой лежал бурый кусочек «пластилина». Отщипнул небольшой фрагмент, размял пальцами и положил на лист фольги. Где-то на Гоа я видела этот обряд. Да что скрывать, участвовала в нем.

Было это в клубе «Кабана», расположенном на склоне горы в Арпоре, мекке для туристов Северного и Южного Гоа. Мы сидели на огромных диванах и пускали трубочку по кругу. Иногда укладывали «пластилин» на фольгу и грели «дозу» зажигалкой. Под руку шли любые «аксессуары» — шариковая ручка без стержня, свернутая купюра, бутылка из-под кока-колы, которую наполняли сладковатым дымом…

Со времен Гоа я ни разу не курила «дурь». Поскольку вполне разделяла мысли Шарля Бодлера в «Поэме гашиша», когда он сравнивал это с «медленным самоубийством, с всегда отточенным и всегда окровавленным смертоносным оружием». Я считала опасным приобретать еще одну новую зависимость — от тех снадобий, которые могут на мгновение приоткрыть временный, по Бодлеру, рай.

Но я затянулась — с тем, чтобы вспомнить некогда познанное ощущение нирваны. Попробовать один раз и завязать… Хорошая вещь. В голове прояснилось, в теле появилась легкость. Вопросы, которые мучили меня, ушли. Правда, через некоторое время пришли другие.

Странное ощущение приятной пустоты и успокоения. Я пыталась прочувствовать этот момент, «когда тебя накрывает», как экспериментатор, оценивая малейшие изменения состояния. Несколько нерезультативных замеров — не действует, еще вдох, не действует. Потом, через секунду, ощущаешь необъяснимую радость бытия.

— Я буду называть твое Митино «Северный Гоа». Ты не против?

На столе опять были какие-то вкуснейшие яства — биточки в сметане, голубцы, оладьи. Всю эту домашнюю снедь приносили клиентки, и ее было явно больше, чем требуется одному человеку, тем более что завтра принесут новую перемену блюд. Несколько сортов элитного чая — тоже подарки. Хороший алкоголь.

Я тоже поймала себя на неожиданной мысли — помыть посуду, например. Чувство для меня непривычное, поскольку мытье посуды в доме мужчины, как правило, трактуется как утверждение женского влияния, а мужчины сопротивляются, понимая под этим жестом нарушение границ. Мой Принц из вежливости пытался остановить меня, но потом санкционировал мою активность. Спустя некоторое время я осознала, что третий раз мою один и тот же комплект посуды.

— Вот зацепило! — радовался он за меня. — Я все смотрю и думаю, когда тебя отпустит? Ты три раза одну и ту же тарелку помыла. Кладешь ее в сушку, а потом достаешь, и по новой…

— Ничего подобного. На меня это не действует.

Но, вероятно, я наговаривала на себя. Мои чувства, особенно зрение и слух обострились, пространство и течение времени кривлялись по очереди, как только я останавливала внимание на одном из этих измерений. Тени приобретали причудливую форму. Достигнув состояния абсолютного кайфа от созерцания этих трансформаций, я ощутила потребность высказаться, и то, что я хотела поведать, казалось мне невероятно значимым. Учащенный пульс говорил о волнении, которое сопровождало это ощущение существенности моего будущего заявления. Однако фраза не складывалась. Выходили отдельные слова, а между ними растянутые во времени и пространстве паузы. Они были настолько реалистичны, что мне захотелось их ловить руками, как мух, чтобы они не искажали смыслов.

— Истина — она трехлика, как и модель мира…Вся картина мира — три взаимосвязанных потока — материальный, информационный и энергетический… Это Сын, Отец и Святой дух… это йогическое АUМ, где «А» — это мысль, основа, «U» — свет, «М» — сокровенная тайна… Хаос и Ничто, рождающее все… Тело — Душа — Дух…Знак Шамбалы… Знамя Мира Рериха как символ Триединства… в Едином круге Вечности… Ты помнишь притчу о камне, превращенном святым в огонь, — это энергия, воду — это информация и глину?.. Ты все время говорил о двойственности мира — белые и черные, а что между ними — человек? Это твоя модель… Тогда объясни, получается, что мир черных — это сокровенная тайна, а белые — это свет? И кто главнее, то есть сильнее?

— Вспомни у Булгакова то место, где к Волану приходит Левий Матвей с просьбой от Иешуа… И здесь два вопроса. О чем он просит? И почему он просит?

— Он просил покоя для Мастера и его возлюбленной…

— Да, он просил, чтобы Дух Зла соединил их навечно… Он, белый, просил у черных!.. А ты спрашиваешь, кто сильнее…

— Так говорили еретики, которых жгли на костре: «Земля неподвластна Богу и здесь правит Сатана…» «Бог света повелевает горними сферами, а Князь тьмы — землей…» Если Бог бессилен выкорчевать зло, то он не всемогущ… и получается, что миром управляет какая-то иная сила?

— Ты сама отвечаешь на свой вопрос…

Он хитро улыбнулся и положил нож лезвием на огонь зажженной конфорки. Утрамбовал сверху «крапаль» (я уже знала, как это называется) и плотно прижал лезвием второго ножа. Как будто приступал к чудовищному обряду жертвоприношения. Втянув через пустую шариковую ручку облачко сладковато-сырого дыма, он возлег на кресло и откинул голову. Я повторила за ним точь-в-точь.

— Вы все думаете, пытаетесь разгадать загадки… Нет транспарентности, как ты говоришь, во всех ваших учениях и толкованиях. У нас все проще. Сильным не нужна мимикрия. Христианство — религия рабов…

Я вдруг поняла, что стою вплотную к разгадке секретов мироздания, от этого мне стало не по себе, было трудно дышать, я торопилась оформить свою мысль в слова, прежде чем ее забуду. У меня возник страх, что, пока я с трудом выдавливаю из себя первую часть предложения, могу потерять его общий смысл и не закончу фразу…

— У тебя же есть… магический маятник!.. Мы можем узнать что угодно…

— Можно… попробовать… — Он словно подстраивался под мой темп или мне так казалось. Он был то дальше, то ближе, чем находился от меня несколькими минутами раньше.

— Давай разгадаем загадку — куда исчезли тела Мастера из палаты сто восемнадцать и Маргариты Николаевны из готического особняка?

Он начал формулировать вопрос, металлический конус качнулся, через пару минут мой Черный Принц вышел из транса.

— Он хотел сам ответить на этот вопрос. Ноне успел. Он умер, практически закончив работу над книгой.

— То есть то, что мы читаем, не есть последний вариант?

— Они говорят, что да…

Я не верила своим ушам, хотя звуки были необычно яркими. И хотела продолжения чуда.

— А о каком неудачном каламбуре… говорил Воланд… в последней главе? Помнишь, темно-фиолетовый рыцарь… он же Коровьев-Фагот…был жестоко наказан… ибо что-то не то сказал о Свете и Тьме… Историки уже лет сорок ломают голову над «реконструкцией»… этого каламбура…

И еще несколько минут молчания.

— Этот неудачный каламбур — «Бог света сотворился из Князя тьмы»…

Я читала некоторые первоисточники, и это была литературная провокация, проверка, но кажется он (или ОНИ) не врал, l'escurs esclarzic, на одном из романских языков означает: «Из тьмы сотворился свет». Об это говорилось в Поэме об альбигойском крестовом походе, написанной, кажется, в VIII веке… И что такое тьма — это помещение, в котором выключили свет… Свет можно выключить, а темноту нельзя…

Теперь мне стало по-настоящему страшно. После новой «дозы» в голове сгустился туман, и сознание начало куда-то уходить. Вопреки ожиданиям, моя телесная конструкция продолжала двигаться, при этом двигаться кругами, как в хороводе вокруг рождественской елки, тщательно обходя предметы и острые углы. Как тело может двигаться, если сознание утрачено? Мне хотелось вернуть свое сознание приказом, усилием воли, но оно махало мне цветастым платком и выходило вон, я бросалась к двери, рвала дверь на себя, но ситуация «закольцевалась», и я не могла выбраться из нее.

Еще одно усилие. «Выпрыгни из ситуации», — говорил Ян… стрелка рефлексии… Я выпрыгиваю и опять попадаю в нее, но уже на каком-то новом уровне, новом витке. Казалось, что я умерла и попала в мир иной, в котором должна мгновенно завершить этот новый жизненный круг и снова выпасть из только что обретенного пространства. Эти вложенные друг в друга реальности сначала пугали меня, потом начали раздражать.

— Когда отпустит? — взмолилась я.

— О, это вещь! Такую траву курит сам Путин. Его голос доносился как из трубы. Откуда он мог взять трубу? Общаемся по YouTube… To есть как в «Ассе» по коммуникативной трубе. Я в изнеможении села на пол.

Очнулась через мгновение или несколько часов… Все стояло на своих местах. На столике лежал маятник. Он лежал так, как будто его никто не трогал…

Девять грехов

Он лег на диван и подтащил меня за руку к себе.

— Сегодня жутко устал. Девять массажей и три человека на магию.

У нас входило в традицию подводить итоги дня. Я похвасталась новым контрактом, он рассказал очередную историю о «несчастной любви».

— Она говорит: «Хочу, чтобы он меня любили жить без меня не мог». Готово. Потом приходит: «Достал, сделай что-нибудь, просто душит меня своей любовью. Пусть отстанет. Сегодня является: «Он меня на хер посылает и бабу какую-то завел». А мне что? Она платит, я и работаю.

— Сначала приворот, потом отворот. У него же крыша поедет! Я знала одного человека, на которого сделали наговор, — из блестящего банкира он превратился в настоящего зомби. И все после того, как супруга добавляла «женскую» кровь в фарш и жарила ему приворотные котлеты.

— Да, «привязка» — штука опасная. Но для магов — прибыльная. Рано или поздно тому, кто сделал приворот, надоедает это пресмыкающееся. И тогда он опять платит за то, чтобы я снял» привязку».

— Ты не считаешь это грехом, за который придется расплачиваться?

— Есть только девять грехов. И этого нет среди них.

— Смертных грехов — семь, а если считать Печаль, место которой почему-то заняла Зависть, то получится восемь…

— Это в Библии семь, а у нас девять. Первый — это глупость. Маг в отличие от простых людей не имеет права совершать ошибки по глупости, это непростительно. Второй — это претенциозность, то есть пустое позерство.

— То есть, если ты машешь перед моим носом своими «магическими регалиями» — это не пустое позерство?

— С тобой можно. А вообще маг «проявляет» себя только в том случае, если ему это нужно для работы. Третий грех — солипсизм…

— Вот это что-то новенькое. Не слышала такого слова!

Далее он взял с полочки блокнот и начал зачитывать вслух:

— Солипсизм — это «перенесение своих реакций, эмоций и чувств на тех, чье развитие не соответствует вашему». Четвертый — самообман. Допускается только осознанный самообман потехи ради. Пятый грех — стадное соглашательство. Лучше осознанно выбрать себе хозяина, чем быть порабощенным капризами толпы. Шестой и седьмой — отсутствие широты взглядов и забывчивость об ортодоксиях прошлого. Один из самых успешных способов промывания мозгов людям — заставить их принять за «новое» и «неординарное» то, что было известно давным-давно, — просто подав в новой упаковке. И, наконец, гордость, мешающая работе, и отсутствие эстетического начала…

Мне показалось, что стройная система в его презентации отсутствует — достаточно спорная подборка, местами невнятная, особенно про солипсизм и ортодоксии прошлого. Но я не стала дискутировать, просто решила поискать в Интернете первоисточник.

— Прости, а заповеди у вас тоже есть?

— Конечно, есть. Правила жизни на Земле. Но пока тебе хватит информации. Судя по твоему лицу, тебе очень хочется получить самый лучший массаж…

И мы опять отправились на космодром для очередного запуска многоразовой ракеты-носителя. Однако вопросы остались, и, уже уходя домой, я решилась их задать.

— Дамир, ты говорил, что черные не испытывают любви. Тогда скажи, что связывает нас? Почему нас так тянет друг к другу, почему нам так хорошо вместе друг с другом, чем это объяснить?

— Наверное, химической реакцией. Мы же все-таки из плоти и крови. Это так называемый гормон любви. Этим можно объяснить сексуальное влечение мужчины и женщины. Он живет в крови месяца полтора, потом мозг перестает его продуцировать.

— Получается, через полтора месяца люди должны расставаться?

— Не обязательно, включаются другие механизмы — привычка, социальные трафареты, желание создать семью. Но отношения, семья нестроятся на безумной любви или страсти — они должны строиться на общности интересов, на понимании, на верности. Я мечтал найти умную красивую женщину, которая будет со мной. И я…похоже, нашел такую…

Мы на прощание затянулись «плюшкой».

— Плохая трава, опять не подействовало…

Я ехала домой, и меня неотступно преследовала одна и та же мысль — почему не подействовало? Почему меня не накрыло? Почему меня не накрыло? Почему не накрыло?.. Ответ на этот вопрос я нашла только утром. Именно так и «накрывает с головой».

Люди в штатском

Во вторник «накрыло» весь офис. Придя на работу, я лицезрела следующую картину, никак не соответствующую моим представлениям об удачном начале дня: вся бухгалтерия стояла на рогах и махала копытами в воздухе. Все сотрудники, близкие к финансам, как муравьи, тащили огромные папки с бумагами в «переговорную», временно оборудованную под комнату для аудита. За ними следовали люди в штатском, с трудом передвигаясь под тяжестью изъятых «вещ-доков» — процессоров, вынутых жестких дисков и портативных накопителей информации.

Такие же люди в штатском заняли «переговорку» и под сбивчивые объяснения финансового директора листали договора и акты закрытия, сверяли данные о приходах и расходах, штудировали проектную отчетность. Их интересовали все договора, подписанные клиентами и подрядчиками в течение последнего полугодия. Под всеми этими бумагами стояла подпись — В.А. Волк.

Я вспомнила первые опыты Дамира с маятником. Он говорил: «Хочешь, ты станешь президентом, а ее посадят в тюрьму?».

Я бросилась звонить ему по мобильному, стараясь сделать так, чтобы никто из «штатских» не слышал нашего диалога.

— Скажи, только честно, ты что-нибудь делал против нее, ну ты знаешь, о ком я говорю?

— Про твою Волчицу? Нет, конечно.

— Я не верю.

— Ну так, самую малость, просто пошалил.

— Это называется «пошалил»! Быстро сделай так, чтобы к вечеру тут никого не было! — Я практически уже верила, что он может как пригнать вампиров в мою обитель, так и по заказу зачистить от них офисное помещение.

— Всё, больше не буду. Это только для тебя. Я хотел помочь.

— Милый, хотя бы спрашивай, прежде чем что-то сделать.

Не знаю, исполнил ли он мою просьбу, но вечером порядок в офисе восстановился, и вся эта история быстро забылась. Только пропало несколько новеньких ноутбуков.

Похоже, он тоже умеет менять реальность, только делает это с помощью каких-то более эффективных технологий, чем те, которым учил меня мой «суфий». Я уже почти признавалась себе, что мне нравится вся эта игра, которая начиналась с мистики, но из виртуального квеста переросла в действительное управление обстоятельствами, и в этой новой реальности мне явно отводилась одна из ведущих ролей.