Высокие, лесистые берега незаметно отступили, и река растеклась по широкой долине несколькими мелкими бурливыми рукавами. Выбирая где поглубже, катер все больше отклонялся вправо. Протока, по которой он шел, казалась вполне надежной. Вода неслась в ней ровным прозрачным слоем. На дне была видна пестрая мозаика отшлифованных камней.

На крыше каюты сидели дядя Гриша и дядя Саша. Миша прислушивался к их разговору и легонько улыбался.

— Такая уж у меня кровь, видимо, привлекательная, — вздыхал дядя Саша. — Или кожа тонкая. Скорей всего дело тут в коже. Прокусить легче.

— Где тонко, там и рвется, — вставил дядя Гриша.

— Да-да. Вот, смотри, прилетел «мессершмитт», — дядя Саша кивнул в сторону большого овода, метавшегося вокруг них. — Ты без рубахи сидишь, а я одетый. Однако он обязательно на меня сядет. Об заклад могу биться.

Дядя Гриша хмыкнул, но спорить не стал. С минуту оба сидели молча.

— Ага! Что я говорил! — торжествующе воскликнул дядя Саша, ожесточенно хлопая себя по плечу, на которое уселся-таки «мессершмитт». — Я для них — лакомый кусок!

В это время Иван Александрович крикнул что-то мотористу. Катер, разворачиваясь поперек течения, пошел к берегу. Когда он вылез носом на песчаную отмель, мотор замолк. Сразу же стало тихо.

Катер вплотную подошел к знаменитому перекату, который здесь называли Меленки. Что значило это название, никто не знал. Оставалось догадываться, что оно связано со словом «молоть». Перекат, действительно, основательно «молол» воду.

Отец признался, что вначале немного потерял ориентировку, забыл, можно ли плыть по той протоке, по которой они направились. А сейчас он ясно видел свою ошибку: катер пошел по неверному пути. Всем хороша эта протока, но на выходе из нее была в свое время насыпана каменная гряда, чтобы направить основную массу воды в другую протоку, сделать ее глубже. Давно это было сделано, лет шестьдесят назад, но остатки гряды не давали возможности плавать по этой протоке. Отец советовал вернуться назад и подниматься затем вдоль противоположного берега.

Голоса разделились. Иван Александрович и дядя Саша поддерживали отца. Дядя Гриша и моторист Николай настаивали на том, чтобы плыть вперед, попытаться форсировать горловину протоки.

В конце концов дядя Гриша сумел переспросить всех. Тыча пальцем в грудь то одному, то другому, он грозно спрашивал:

— Где же катер испытывать, а? Может быть, в идеальных условиях? Может быть, нам в Пермь вернуться и там поплавать?

Возражений дядя Гриша не слушал. Что бы ему ни говорили, он только с досадой отмахивался.

Когда судно вновь тронулось вперед, дядя Гриша подмигнул Мише и весело спросил:

— Ну, пройдем или нет?

Миша только плечами пожал: кто его знает…

Однако дядя Гриша продолжал настаивать:

— Тут, говорят, глубины тридцать сантиметров. Полуглиссер прошел бы?

Миша ответил, что вряд ли. И тут же ему был задан вопрос: а почему?

Вспомнив жалобы худого моториста у костра, Миша ответил:

— Винт сломает.

Этот ответ, видимо, понравился дяде Грише. Он снова подмигнул и озорно вскинул голову:

— А мы не сломаем! Почему?

Миша в первый момент удивился этому нелепому вопросу. Потом понял, что дядя Гриша шутит. И действительно, как можно сломать винт, если его совсем нет? Чепуха!

— И руль не повредим! — продолжал дядя Гриша. — У нас днище плоское, ничего на нем не выступает. В чайном блюдце проплывем.

Катер входил на перекат. То, что водный поток устремляется здесь по наклонной плоскости, было видно на глаз. Вода уже не скатывалась ровным слоем, а рябила. Эта рябь — свидетельница мелководья — тянулась далеко.

Отец стал по носу и, полосатым шестиком измеряя глубину, каждый раз сообщал о ней мотористу в открытое окно каюты.

Вот катер наткнулся на преграду, на минуту остановился и задрожал всем корпусом. Мотор начал работать тише, и катер сразу понесло назад. Но вновь взвыл мотор, и вновь катер пошел вперед, на этот раз чуть левей.

Миша услышал какое-то громкое щелканье. Казалось, что внутри катера кто-то резко бьет молотком по железной трубе. Дядя Гриша, слегка склонив голову, тоже внимательно прислушивался к этим звукам. Поймав недоуменный Мишин взгляд, он чуть-чуть, одними губами, улыбнулся. Глаза и лицо оставались серьезными.

— Опасная штука, — вздохнув, произнес он после особенно сильного щелчка. — Лопасти у насоса может поломать…

Посередине палубы, по всей ее длине, тянулась большая, в Мишин обхват, труба. Над палубой горбом возвышалась лишь часть ее. В одном месте в трубу был врезан колодец, прикрытый массивной крышкой, укрепленной на болтах. Из этого колодца и доносились удары.

Дядя Гриша присел около колодца на корточки и, поглаживая головки болтов, словно уговаривая кого-то потерпеть, обратился к Мише:

— Мы с тобой тогда что выяснили? Что у нас вместо винта другой движитель. А какой? Водометный. В днище катера есть щель, отверстие. Через него при помощи насоса в трубу засасывается вода. Насос гонит воду по трубе и выбрасывает наружу через отверстия в корме. Вода бьет в одну сторону, судно движется в другую. Потому и зовут его водометным, потому что оно воду выбрасывает, мечет.

Энергично хлопнув ладонью по крышке колодца, дядя Гриша выпрямился. Внимательно посмотрев вперед, он снова повернулся к Мише.

— Но тут, между прочим, есть один фокус. Водометный движитель будет толкать судно вперед лишь при одном условии. Надо, чтобы вода из него вылетала с большей скоростью, чем засасывается. Понял? Иначе катер на месте будет стоять. Такой уж тут закон физики действует. Какое ускорение придадим воде, такое и сами получим. Баш на баш. Мы вам, вы нам.

— Здесь, — он снова хлопнул рукой по колодцу в трубе, — помещается пропеллерный насос. Вращается этот пропеллер, засасывает воду. Проходит она насос и дальше по трубе течет. В конце, на выходе, труба суживается. В этом большой смысл. Воде надо быстрей выскочить из трубы, ведь сзади на нее все новые порции давят. Приходится волей-неволей поторапливаться. Здесь и возникает ускорение.

Схема устройства водометного катера: 1 — двигатель; 2 — приемный канал; 3 — пропеллерный насос; 4 — дефлектор.

— А что это так щелкает? — задал Миша вопрос, который давно уже занимал его.

— Камни, — односложно бросил дядя Гриша. Потом пояснил: — Насос на мелких местах вместе с водой всасывает в трубу довольно крупные гальки. Они и бьют по лопастям пропеллера. Я боюсь, как бы не сломило лопасти.

Катер двигался вперед с трудом. Бешеное течение норовило отбросить его обратно, плотно посадить на каменистые отмели. В одном месте он так и не мог пробиться. Стоило включить мотор, как судно «подлипало» ко дну — слишком тонок был слой воды. Если же мотор останавливался, бурный поток подхватывал катер и начинал вертеть его, как щепку.

Взрослые взялись за шесты. Мотор работал на малых оборотах, а четверо мужчин, краснея от натуги, помогали ему, упираясь шестами в дно.

И легкое суденышко пошло вперед. Сначала почти незаметно, потом все уверенней и уверенней.

Когда вошли в довольно глубокую протоку, дядя Гриша не выдержал, чтобы не похвастать.

— Перемололи Меленки! — шумел он на всю реку. — Ай да катер!

Когда ему напомнили, что судну пришлось помогать шестами, он тут же возразил:

— Подумаешь, четыре мужичишки толкали этакий дредноут! Он и не заметил этого.

«Мужичишки» пообещали вздуть его на ближайшем же привале за такой презрительный отзыв о них.

За поворотом открылся большой плес. В конце его на обоих берегах реки стали видны группы домов. Среди деревянных строений и зелени резко выделялось большое красное кирпичное здание.

— Усть-Улс! — объявил отец.

На катере поднялась суета. Срочно извлекались брюки, которых днем обычно никто не носил, обходясь трусами. Дядя Саша начал бриться. Иван Александрович заклеивал объемистые пакеты и писал на них адреса. Дядя Гриша извлек два больших мешка и приготовился к походу в магазины.

Поддаваясь общему настроению, Миша натянул сапоги. Надо помочь дяде Грише закупить продукты. Остановка в Усть-Улсе будет короткой. Пополнят запасы — и дальше в путь.