Деньги пока были, но имели свойство заканчиваться, и я снова взялась за поиски работы. В один из тоскливых дней штурма рабочих объявлений позвонила Наталья Зубец и сообщила, что есть работа, и нужно обратиться к тетке по имени Гертруда Карловна. Наташка не знала, что за деятельность, но предупредила, что оплата хорошая. Вот бы вновь получить развратную, но финансово-перспективную работу «домины»! Однако мечты, как правило, крайне редко совпадают с реалиями.
Гертруда Карловна Фишер – суровая русская немка, приняв в расчет новые мировые психически-нездоровые тенденции, организовала успешно развивающуюся фирму, в которую и требовались работники. Гертруда работала исключительно с русскоязычным контингентом и, когда ее спрашивали:
– А почему среди ваших работников нет местных немцев?
Правдиво отвечала:
– Потому что они с другой планеты, а я руководить инопланетянами не умею.
В общем, достаточно ясно давала понять, что полное взаимопонимание между людьми может быть только у выходцев из одной страны и говорящих на одном языке.
Очень надеясь, в первую очередь, на отличную зарплату, я связалась с работодательницей. Госпожа Фишер назначила мне аудиенцию, которая называется здесь словом «термин». Здоровая крепкая тетка с суровым, но простодушным лицом приняла меня строго, оглядела с ног до головы и, недовольно поморщившись, грубо и, я бы даже сказала, бесцеремонно поинтересовалась:
– Ты чё такая худая? Денег нет или жрешь мало?
Я неопределенно пожала плечами: не объяснять же ей, что в результате анорексичного питания в период финансовой катастрофы я стала похожа на «тень отца Гамлета» и с успехом влезала в тридцать четвертый размер брюк своей дочери! Пришлось врать.
– Конституция такая, а так… жру-то я много!
Она почесала взъерошенную макушку.
– Вообще-то мне нужны сильные девчонки, не знаю, справишься или нет?
– Конечно, справлюсь! – с энтузиазмом успокоила я ее, молясь богу, чтобы она меня не отшила, и полюбопытствовала: – А что за работа? Что делать-то надо?
– А вот что… – и она приступила к разъяснению сути моей новой работы.
По мере поступления информации у меня подскочило давление и никак не мог закрыться разинутый от изумления рот. О такой деятельности я слышала впервые!
Фирма госпожи Фишер обслуживала очень состоятельных людей, бизнесменов и банкиров, которые в часы пребывания тут окунались, в прямом смысле этого слова, в детство. В общем, из преуспевающих взрослых превращались в……младенцев! Как объяснила хозяйка странного, извращенного бизнеса таким образом снимали стресс трудовой недели. Вместо мелькающих перед глазами цифр с бесконечным количеством нулей, желали видеть погремушки. Взамен сигареты – сосать соску. И не сидеть в роскошном особняке или же за рулем шикарной «тачки», а валяться в кроватке с задранными ножонками и справлять свои естественные надобности прямо под себя!
Ясный перец, работа с такими топовыми клиентами приносила Фишер очень даже приличный доход. Я была просто ошеломлена, чего только не придумает эта вконец зажравшаяся заграница! Представить банкира Фридмана в памперсах, с соской во рту и погремушкой в руках мне почему-то сложно! Хотя лучше все-таки быть младенцем, а не гоняться за конкурентами с оружием в руках. Когда фрау озвучила гонорар няни великовозрастных младенцев, я очень обрадовалась: он был на порядок выше гонорара «развратной медсестры», но появился страх, что, возможно, это будет совершенно голый оклад, не сдобренный чаевыми. Находясь в младенческом статусе, они, может, и вовсе позабудут о моем поощрении! Еще одна тревожная мысль ворвалась в мои размышления, и я спросила у Гертруды Карловны:
– А грудью их кормить надо? Тогда я не смогу, молока нет!
– Ты дура, что ли? – удивилась она и постаралась меня успокоить. – Тебя же в няни нанимают, а не в кормилицы! Просто даешь им бутылочку с кашей или молочком, а если будут орать, то соску, хотя… можешь и грудь воткнуть!
– А памп… – договорить я не успела, потому что она, как опытный телепат, сама ответила на мой вопрос.
– И памперсы с собой приносить не нужно, а вот говно за ними убирать придется. За такие-то деньжищи, – усмехнулась мать всех банкиров, – можно даже патологоанатомом поработать, а не только сраные памперсы менять! Ну, согласна? Только вот меня одно волнует, справишься ли? – усомнилась она в моих силенках.
На что я поспешно, испугавшись, что меня отлучат от такого доходного места, произнесла:
– Да вы что, если нужно, могу даже их качать, таскать на руках и петь, как Арина Родионовна, колыбельную!
– Вот и ладненько, – улыбнулась начальница, – завтра и приступай. По списку у тебя четверо. Сначала один банкир-миллионер, затем два близнеца-политика, а потом еще известный футболист. Если справишься, поставлю работать с русскими!
– Они тоже ваши клиенты? – изумилась я.
– А то! – с гордостью ответила бизнесменша. – Давно уже Москву-матушку и окрестности освоили. Некоторые летают сюда и на обеденный перерыв!
Внешний вид няни, в сравнении с портретом «развратной медсестры», отличался редким аскетизмом и был не просто простецким, а прямо-таки колхозным. На голове платок, какая-то крестьянская юбка и, о ужас, белые тапочки на ногах. Никакого маникюра и длинных ногтей, чтобы, не дай бог, не поцарапать звездную попу. Фирма «Бэби-бой» имела в городе с десяток особняков, где очередные миллионеры-извращенцы на время охотно перевоплощались в беспомощных младенцев.
Наступил мой первый рабочий день. В дверь раздался звонок и на пороге замаячил лысый упитанный дядька с портфелем из крокодиловой кожи в руках, по словам хозяйки, настоящий миллионер! Строго оглядев свою Арину Родионовну, едва кивнув, направился в комнату для переодевания, а через некоторое время оттуда послышалось зычное: «Уааа!»
Я тихонечко подошла к двери. От открывшейся панорамы меня бросило в дрожь! Новоиспеченный «младенец» влез в здоровую такую коляску, больше похожую на тачку, и трубно завывал, требуя соску. Жуть! Зачем так опрометчиво пообещала хозяйке качать их и таскать на руках?! Проблемой было уже переложить его в кроватку, сделанную по подобию детской, но превышающую ее по размерам раз в десять. Лысый «карапуз» всё вопил. Хорошо еще соску искать не пришлось, потому что я предусмотрительно повесила ее себе на грудь, а то этот вой довел бы меня до ручки! Банкир аппетитно зачмокал, а я, с трудом дотолкав тележку с этим боровом до кроватки, с невероятным усилием спихнула засранца в памперсах в постель. Он задрал ноги и начал изображать из себя младенца. Ну… скажу я вам, зрелище не для слабонервной няни! Увидев жирные волосатые ноги, торчащие из гигантского памперса, и старческую морду с соской в зубах, Арина Родионовна уже отправилась бы на небеса, а мне чуть ли не полдня предстояло ухаживать за этим толстопузым пенсионером!
Когда соска выпадала изо рта, он, напрочь позабыв человеческий язык, начинал по-младенчески лопотать, что-то вроде: «Ня, ня, ню, ню, ся, сю…». Потом стал активно хныкать, давая понять, что памперс уже полный. Меняя памперс, я поняла, что работа эта очень вредная, как на химическом заводе, и решила в следующий раз принести с собой противогаз!
В общем, в конце дня после четырех клиентов я уже не понимала, на каком свете нахожусь. В ушах бился дикий крик басом, перед глазами проплывали грязные памперсы, в носу стоял ужасный запах взрослой неожиданности, а руки и ноги объявили итальянскую забастовку! Несмотря ни на что, мне показалось, что клиенты все же остались довольны, об этом говорили, правда, жалкие, чаевые. Первый дал одну марку, близнецы-политики на двоих – пять марок и лишь последний сделал вид, что вообще не понял, чего ждет от него «няня». «Хорошо, я тебя запомнила, – подумала злопамятно, – в следующий раз надеру тебе задницу, однозначно!» И, несмотря на приличную зарплату, я вдруг с тоской вспомнила свою такую благородную деятельность уборщицы на заводе. Размер чаевых удивил и обидел, а в сердце поселилась надежда, что скоро у меня будут не эти иностранные сквалыги, а щедрые русские парни!
С ненавистником всех моих экстремально-экспериментальных рабочих мест – Левкой – разговор получился коротким. За ужином он брезгливо сморщился и с раздражением заметил:
– От тебя, моя милая, дерьмом несет!
Вот собака! А надо сказать, что и по гороскопу Левка был псом.
На что я ответила:
– Пошел ты на х… хутор бабочек ловить!
Дерьмом, видите ли, воняет! Зато денежки, которые я за это дерьмо получаю, очень даже замечательно пахнут! Циник несчастный!
Через две недели ударно-кошмарного труда «няней», когда мой почти полупарализованный организм был уже не в состоянии менять памперсы этим засранцам, меня перевели в русский блок.
Первый же российский клиент поверг меня в изумление. Нарисовавшаяся импозантная личность (с очень знакомой почему-то физиономией!) прямо с порога заявила:
– Скажи-ка, няня, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?!
Вообще-то у Михаила Лермонтова в стихотворении «Бородино» никакая няня не участвовала, был дядя, но желание клиента – закон, и я тактично промолчала, чтобы расположить его к себе.
– Я Сеня, – представился он, довольный произведенным им интеллектуальным эффектом, и добавил: – Дернем, бедная, по кружке, сердцу станет веселей! – продолжая цитировать классиков, Сеня пошел переодеваться.
Я осталась ждать сигнального гуканья и подумала, что ослышалась, когда из комнаты вполне разумным голосом крикнули:
– Лифчик застегни!
Не понимая, что за метаморфозы происходят за закрытой дверью, сунула нос в образовавшуюся щель. Полуголый «младенец» вместо того, чтобы натягивать на себя памперсы, пытался застегнуть бюстгальтер! В глазах потемнело. В голову закралась страшная мысль, что жизнь свою я закончу в дурдоме! Узрев мой любопытный нос, Сеня махнул рукой и поторопил:
– Ну сколько можно ждать! Давай уже, шевели помидорами, а то я эти блядские крючочки нащупать не могу! А потом, тетка, поталдычем с тобой за жисть!
Ну… что делать?! Пришлось не только застегнуть лифчик, но и натянуть на него чулки, туфли, платье, парик, накрасить морду и принести коктейли.
«Младенцем» Сеня быть не собирался, ему нравилась роль женщины.
– У тебя есть чувак? – кокетливо спросил он меня.
– А у тебя? – как армянское радио вопросом на вопрос ответила я.
– А у меня еще нет! – погрустнел Сеня. – Может, уже и не будет совсем… Где их взять-то, мужиков этих сраных? Даже у нас в Думе все на фиг женатые…
Точно! Это же политик и депутат! Вот сколько его помню, всю жизнь бил женщин в прямом эфире, теперь мне понятно, почему!
Я осторожно отодвинулась от закомплексованного парламентария: а вдруг еще набросится на меня, хотя… нет, вряд ли. Это он только в мужской одежде женоненавистник, а в женской – просто душка!
Два часа мы болтали о наших бабских штучках-дрючках, а в конце сеанса вместо ожидаемых чаевых Сеня вручил мне свою роскошную визитную карточку и напоследок сказал:
– Если нужно будет какой-нибудь бабе рожу начистить, звони!
На мой подробный отчет о вызывающем поведении Сени Гертруда вздохнула и произнесла:
– Вот сучонок, имидж наш рушит, но платит, подлец, исправно!
Меня хватило ровно на полтора месяца этой, в прямом смысле, засраной работы и безбедной жизни, и, как ни уговаривала меня фрау Фишер остаться в этом бизнесе, я не согласилась. После каторжной работы с памперсами не в силах была удержать в руках даже килограмм картошки.
Пока зализывала раны, нашла балетную школу, которой требовался педагог. Но когда после проведенного мною урока древняя бабка, ровесница балерины Анны Павловой, возглавлявшая школу, мне, педагогу с пятнадцатилетним стажем и дипломом Петербургской академии балета, заявила: «А что это вы им ноги выворачиваете, ведь они же еще дети, им всего-то по двадцать лет?!», совершенно разочаровавшись, плюнула на свою основную специальность и, присоединившись к Левке, стала думать, чем заняться, да так, чтобы на всё про всё хватало!
Пока мы витали в размышлениях, подвернулась еще одна работенка: уход за девяностолетней бабусей, которую надо было кормить и, опять же, менять ей памперсы. Ну что же мне теперь, так всю жизнь и выносить дерьмо?! В горле застрял комок. Судя по всему, на моей могиле установят памятник с горшком в одной руке и памперсом в другой!
Бабулька, несмотря на годы, оказалась очень даже живучей и агрессивной. В первый же день мы с ней подрались, а еще через две недели такой сумасшедшей жизнеопасной работы я сама, сверкая пятками, сбежала прочь. Денежки, заработанные на дерьме, потихоньку уплывали, и надо было срочно решать вопрос с трудоустройством.
– Что, тетенька, надоело горшки выносить да жопы вытирать? – злорадно ухмыльнулась злая душевная половинка.
Надо же, кого мы слышим, а то я прямо перепугалась, думая, что потеряла их навсегда!
– И надо было сюда ехать, чтобы этим заниматься?! – продолжила она. – В прошлом уважаемый педагог, а кто теперь? Потерявшая человеческий облик сущность!
– И вправду, Ольга, – обиженно вклинилась в общую беседу моя, когда-то, сторонница, – не зря говорят: где родился, там и сгодился! А то погналась за этим пилигримом Левой за хорошей и сытой жизнью в Европе, а теперь из дерьма выкарабкаться не можешь. Может, тебе фамилию сменить? Со Штерн (звезда) на Шайзе (говно)? – и они дружно захохотали.
– Это вы зря, – обозлилась я, – потом ведь, когда разбогатею, будет очень совестно и я даже могу вас не простить!
– А ты сначала разбогатей попробуй, а то будешь потом, как твоя подружка Инесса, за любое дерьмо хвататься!
Что правда, то правда. Моя приятельница Инесса, как и наша бывшая знакомая Елена, по рассказам, была очень успешной и имела такое количество разнообразных профессий, освоить которые нормальному человеку и всей жизни не хватило бы. Ее нам представили как топ-менеджера. Но за беседой она поведала, что сама, ученая-физик, правда, с химическим уклоном, занималась антиквариатом, была политиком, врачом, финансистом, косметологом, менеджером, бизнесменшей и еще попутно профессионально пела и плясала, как когда-то Ленка. Несмотря на невероятный опыт, найти работу «специалистке» сейчас почему-то оказалось сложно, и, однажды, в сердцах Инесса заявила:
– Я готова заниматься, чем угодно, да хоть наркотики распространять!
Помню, как мы с Левкой удивились, но очень порадовались, что говорит она это нормальным людям, а не переодетым наркополицейским, и тем более, американским! Уже очень давно «мастерица» на все руки Инесса не появляется в нашей жизни. Может, сделала карьеру в наркобизнесе или дожидается суда в США? Не дай бог, конечно! С другой стороны, отчаяние загоняет людей и не в такие ситуации и в этом мы убедились на собственной шкуре.
Не успела я очухаться от своей умопомрачительной профессиональной деятельности, как на связь вышел наш приятель – униженный и обиженный преподаватель Эдуард – и напросился в гости. Прибыв к нам, первым делом похвастался, что получил постоянное место работы в школе, с чем мы его искренне поздравили, потому как теперь, что бы он ни делал и ни вытворял, уволить его уже будет невозможно. Потом выразил желание поесть мой очень вкусный, прямо-таки незабываемый, грибной суп. Наконец, весьма настойчиво потребовал познакомить его с какой-нибудь бабой.
Пришлось призадуматься. Одна кандидатура в наличии имелась – это Ирка, развратная дочь гинеколога, а другая… другая… точно, Майя Максимович, наша однокурсница, еврейская колхозница из Украины, правда, очень спокойная и флегматичная. Ей тоже нужен мужчина, но не как Ирке, приходящий блядун, а именно муж. Как-то Майя рассказала нам, что развелась, потому что блудливый супруг ей постоянно изменял. Перебравшись с малолетней дочерью и отцом в Германию, она даже позабыла имя негодяя. Зато он ее хорошо запомнил и, не ужившись с новой избранницей, срочно захотел вернуться к Майе и теперь ловко забрасывал ее любовными письмами. Да! Это самая подходящая кандидатура, может, тогда Эдик разведется со своей «Горгоной».
Сначала я позвонила Ирине. Убедившись, что на ее личном фронте без перемен, предложила познакомить с учителем. На следующий день мы с Эдиком отправились к потенциальной любовнице в гости. Едва Ирка открыла дверь, как от постоянного воздержания и сексуального влечения у приятеля началось обильное потоотделение, и после пяти минут церемонии знакомства меня буквально вытолкали за дверь. Вот и хорошо, вот и договорились!
Только не зря говорят: «Если не хочешь зла, не делай добра!» Вечером на меня обрушился шквал жалоб и упреков. Сначала позвонила Ирка и на вопрос: «Ну, как?» разразилась гневной тирадой, что Эдик жирный, потный, похотливый козел и, между прочим, очень жадный! Напоследок она в сердцах бросила: «Сраный учитель!».
Эдуард в долгу не остался и позвонил следом. По его словам, эта самка вообще без тормозов, чуть не сделала из него инвалида и теперь ему придется взять больничный, а это обязательно негативно отразится на его зарплате и отношениях с женой! В конце разговора он поставил Ирке свой диагноз, так и сказал: «Сучка инженерная!»
Ирка по профессии инженер, и я моментально вспомнила один анекдот перестроечных времен.
«Ругаются муж и жена.
Она мужу:
– Скотина, сволочь, инженер!
Он жене:
– Сучка, тварь, учительница!»
Оказывается, и в наши времена эти замечательные профессии могут стать ругательствами!
Левка, увидев печальные плоды моих усилий, философски заметил:
– И тебе это надо?!
Надо не надо, а раз обещала, то обязательно сделаю, и, сговорившись с Майей и заручившись ее согласием, еще раз попыталась познакомить Эдьку.
Едва мы с приятелем очутились перед очами Майи, как земля ушла у меня из-под ног. Перед нами предстала, сверкая роскошными украшениями и бриллиантами, одетая в дорогущую соболиную шубку, нимфа. И я в своей убогой, кургузой, облезлой шубейке из драного кролика показалась себе бомжихой из подворотни! Настроение, разумеется, испортилось. Кроме того, эти двое кинули в бочку меда целый половник дегтя, потому как, оказывается, знали друг друга раньше! Откровенно говоря, никто из нас и понятия не имел, что отец Майи – крупный бизнесмен, владеющий несколькими фабриками, а если бы я была в курсе, то ни за что не потащилась бы на это дурацкое свидание и не дала бы себя так унизить! С величайшим трудом подавив в себе нарастающую черную зависть и неприязнь от того, что она величаво, как королева, шагает в соболиной шубке впереди, а я, как рабыня Изаура и последняя дура в облезлом полупердинчике плетусь следом, все же отправилась с ними на прогулку.
Узкими улочками старого города мы вышли к каналу, и тут в Эдьке проснулся въедливый учитель-экскурсовод. Он строго сказал нам:
– Стоп! – и начал рассказывать историю образования Германии.
На мой возглас: «Да ладно, пошли дальше!» – ни он, ни она внимания не обратили.
Эдуард вещал, а Майя, застенчиво улыбнувшись, сказала:
– Пусть говорит!
– Одно из упоминаний о германцах относится к девяносто восьмому году. Вся территория современной Германии до десятого века была заселена славянскими племенами. Все эти земли постепенно вошли в состав тех или иных немецких государственных образований…
Стоять на зимней стуже было уже просто невыносимо, особенно в моем сдохшем от старости кролике, и, махнув рукой, я сделала несмелую попытку вырваться из леденящих объятий германской истории, но в спину, как нож древних германцев, воткнулся резкий окрик:
– Ни с места!
Мы с однокурсницей застыли на месте. Я даже не ожидала от Эдика такой прыти и очень пожалела, что не взяла с собой сковородку! Когда, наконец, история переместилась к старой Ратуше, где, к своему ужасу, по всему периметру гигантского здания мы увидели штук двести барельефов со сценами библейской жизни, Эдька многообещающе сказал:
– Сейчас я расскажу вам подробно историю каждого из них!
Мы с Майей, вцепившись друг в друга и дрожа от холода, терялись в догадках, не зная, как оторвать от нашего сообщества этот приставучий репей по имени Эдуард. В конце концов, мне в голову пришла дельная мысль.
– Я забыла свои очки и ничего не вижу, – заявила в надежде отвертеться, прекрасно зная, что очки преспокойно лежат в сумочке, но оголтелый экскурсовод-маньяк не растерялся.
– Очки тебе не нужны, – сурово опустил он меня, – тебе нужны только уши, вот и слушай!
И тут попытку побега предприняла Майя.
– А где твой слуховой аппарат? – подыграла она мне.
– Ась? – сделала я вид, что ничего не слышу. – Вот, зараза, дома забыла!
– И мне нездоровится, – пожаловалась Майя, – что-то протез пятку натирает!
Эдик от изумления раскрыл рот, не зная, что ему делать с двумя убогими нимфами дальше, а мы поспешно, пока «профессор» истории не очухался, распрощавшись, рванули в метро. Напоследок Майя шепнула:
– Какой болтун!
Больше в судьбу учителя я не вмешивалась, как он ни просил (не знаю, как сложилась его личная жизнь, с тех самых пор мы не встречались), но шальная мысль организовать фирму знакомств прочно застряла в моей голове, хоть первые попытки и были неудачными.