И где только сегодня не живут наши сограждане, как горох, рассыпавшись по миру. Мои одноклассницы прекрасно устроились в Америке, Италии, Испании, Словении. Немногочисленные родственники Левки обжили Канаду, Америку, Израиль, Германию, но всем нам временами снится один и тот же страшный сон: пребывание на исторической родине, с полным отсутствием денег в карманах! Деньги, благосостояние – вот фактор, гонящий нас по миру в поисках лучшей доли. Кто-то ее находит, а кто-то вроде нас так и блуждает по замысловатым страницам жизни, не в силах отыскать ту самую, заветную!
Для развития проектов был необходим толковый менеджер, и на нашем бизнес-пути появился израильский профессор Флярковский. Его рекомендовал еще один давний приятель Левы, Юлик Маршак, прочно обосновавшийся в Нью-Йорке. Как сообщил Маршак, профессор являлся крутым менеджером с приставкой «топ»! Договорились встретиться в Берлине. В конце разговора Левкин дружок ненавязчиво заявил:
– Флярковскому надо оплатить дорогу и отель, иначе он не приедет! И покрыть мои расходы. Я собираюсь участвовать в научной конференции, а заодно представлю и его. Каждая работа, сами понимаете, должна оплачиваться!
Условия знакомства с топ-менеджером мне категорически не понравились, о чем я и сообщила Левке.
– Мы так и будем всю жизнь содержать всех, кого нам представляют?! Этот профессор еще ничего не сделал, мы его в глаза не видели, а дорогу и отель оплати! Еще и этот наглый Юлик рядом пристроился!
– Чего ты хочешь? – показал свое недовольство моим выступлением Лев. – Они же оба профессоры, люди известные и амбициозные, к тому же евреи и этим все сказано!
– Если они евреи, дорогой, тогда ты чукча!
Лев, разумеется, обиделся. Ну и пошел к черту! Можно быть добрым, можно быть щедрым, но нельзя быть мягкотелым и сажать на шею всех, кто желает поживиться за твой счет! Зачем нам менеджер, который, не показав себя в деле, уже берет деньги?! А будет ли от него толк – вилами по воде писано!
Один такой случай произошел у нас в Питере. Я обратилась к своему давнему приятелю, между прочим, офицеру МВД и не какому-то там лейтенанту, а полковнику, и тот дал мне своего друга менеджера.
Главными чертами этого менеджера – мальчика на побегушках в одной фирме – были наглость и умопомрачительная алчность. Михаил Багуров под видом, что будет заниматься продвижением продукта на рынок, взял пять тысяч долларов прямо в конверте наличными. Месяц продинамил нас и снова выманил деньги, на сей раз для своего приятеля – между прочим, чистокровного иудея. Еще через месяц потребовал вновь позолотить ему ручку пятерочкой тысяч долларов и простимулировать его рабочие порывы! Результатов, правда, никаких, и я уверена, что мы были не единственными, кого обула эта парочка. Какой сумасшедший будет выступать против представителя МВД?! После этого случая мы договорились с Левкой никогда не оплачивать услуги до получения положительного результата и вот снова идем на поводу своей гребаной деликатности!
Через несколько дней встретились в Берлине с амбициозными и жаждущими денег учеными из Израиля и Америки. Профессор Флярковский оказался пожилым человеком и бывшим москвичом. Он имел множество изобретений и массу патентов. Кроме того, возглавлял сообщество изобретателей, владел фирмами в Израиле и Америке и был завсегдатаем различных промышленных выставок, где в составе жюри распределял награды между соревнующимися. Всё это мы услышали только с его слов, а так оно или нет, кто ж его знает? Деловую встречу Флярковский начал с меню. В этом ресторане подавали блюда из экзотических морепродуктов: трепангов, морских ежей и гребешков, и профессор, разумеется, выбрал самые дорогие! А чего церемониться, если обед, как отель и дорога, за чужой счет! Маршак от него не отставал! Мы же ограничились салатом из огурцов. Весь вечер, вместо того, чтобы сосредоточиться на беседе, я, как калькулятор, подсчитывала, хватит ли нам денег на этот незапланированный роскошный обед. К счастью, денег хватило, но с трудом. Все два часа общения важные гости на все лады расхваливали друг друга. Напоследок Флярковский пообещал ежемесячно высылать нам какие-то информационные материалы, но не бесплатно, а за сто марок, потому что иудеи и бесплатно – вещи несовместимые! Получив от нас деньги за отель и дорогу, они отчалили по своим делам. Никаких топ-качеств за профессором я не заметила. Обычный бывший советский москвич, видимо, не забывший лозунг «говорите и вы»!
Приближался Левкин юбилей – катастрофа, с привкусом праздника! В Германии дни рождения мы никогда широко не отмечали: как правило, скромный междусобойчик с бутылочкой вина и только! Однако грядущий юбилей Лев Рафаилович решил отметить с невиданным размахом. На торжество мы пригласили еврейских родственников из Канады, России, Германии, Израиля, Америки и наших немногочисленных друзей и партнеров. Свое желание отметить событие Левка аргументировал тем, что до следующего с такими «успехами», возможно, и не доживет, поэтому хочет заранее попрощаться с близкими.
Что же, последняя воля мужа – закон для жены! Юбилей, так юбилей. Подобрать ресторан поручили нашему приятелю Йоське, владельцу русского магазинчика, у которого иногда покупали продукты. Прошла неделя, другая, месяц, а ответа от торговца не было. Оставалось всего несколько дней до знаменательной даты, а заведения, где мы могли бы отметить торжество, и не наблюдалось!
– Вот паразит, просил же помочь! – с досадой в адрес магазинщика произнес Лев. – Что будем делать? – озадаченно добавил он.
– Может, дома отпразднуем? – робко спросила я, не желая расстраивать именинника. – Приготовлю пельмени или пиро…
– Ты что, совсем уже?! – взорвался муж. – Какие, к черту, пельмени?! Люди приезжают из Израиля и Канады, а ты лезешь со своими пирогами! Давай, придумай что-нибудь!
Вот это по-нашему! Родственники его, а придумать что-то должна я! Пришлось заняться еще и организацией торжества. К счастью, подвернулся уютный итальянский ресторанчик, с которым я и договорилась о предстоящей вечеринке. Если не сделаешь сам, кто за тебя что-то сделает?!
Как же я ненавижу все эти культурно-массовые мероприятия! Популярное выражение одного киногероя «твой дом – тюрьма» можно было применить теперь и ко мне. На время мероприятия моим домом, к счастью, стала не тюрьма, а кухня. Когда прибыли многочисленные гости, большая часть из которых поселилась у нас, я не могла высунуть из пищеблока даже нос, находясь в круглосуточной осаде – в плену у кухонной утвари и различных продуктов: сосисок, картошки, мяса, хлеба, баклажанов… Чтобы накормить такое количество народа, вынуждена была здесь прописаться.
Однажды в момент приготовления сто первого голубца от усердия коленом продавила сиденье пластикового стула, застряв в нем ногой и потеряв равновесие, вдобавок брякнулась лбом о стол, на несколько минут выйдя из сознания! В общем, на войне, как на войне! Череда тарелок и кастрюль, ножей и вилок, чашек и ложек может навсегда отбить любое желание заниматься кухонным хозяйством. Ну почему не принято приходить в гости со своей посудой? Поел, попил и неси к себе домой на помывку! Впрочем, было бы неплохо, если бы гости приходили и со своими продуктами. Раньше такой процесс назывался «складчина». Я тащу свой холодец, а ты ветчину – и мы оба сыты и довольны. А что сейчас? Все расходы несет на себе закоперщик мероприятия. С другой стороны, не может же приехать со своим холодцом Аллочка из Канады или с куриным супом с кнейдлахами Лерочка из Израиля. Это тоже надо понимать!
Большинство прибывших родственников были людьми пожилыми. Самым дряхлым гостем, прилетевшим из-за океана, стал шестой сын троюродной сестры тети Хаи из Барнаула от ее четвертого брака с дядей Яшей, пятиюродным кузеном папаши тети Зуси двоюродной племянницы дяди Эфраима, того самого, что был до революции 1917 года раввином в Конотопе. Старику стукнуло сто два года и звали его Гад Исаакович Ёшкин. Всю свою сознательную жизнь дед прожил в США, в Чикаго. Жизнь дяди Гада сложилась благополучно и соответствовала значению его имени, которое переводится как «счастье», «удача». Счастьем было уже то, что, хоть и не совсем в своем уме, старик умудрился дожить до столетия и приехать сюда на юбилей престарелого родственника. Едва дядя Гад очутился в ганноверском аэропорту, как, услышав повсюду немецкую речь, а она очень похожа на идиш, спросил:
– Это Тель-Авив?
– Нет, – ответили ему родственники, – Германия!
– Тогда пусть на явку придет Штирлиц, – приказал старик, – пароль…
– Знаем, – поспешили успокоить его близкие. – У вас есть кошерная фаршированная шейка? Ответ: «Нет, уже всё съели, остались только яйца».
Надо сказать, после своего девяностовосьмилетия дядя Гад решил, что он служил со Штирлицем в третьем рейхе и строил козни командованию вермахта! Особой популярностью пользовалась история, в которой храбрый «разведчик» Ёшкин вместе со своим подельником Штирлицем чуть не заманили шефа берлинского гестапо в ловушку и не отправили его в Москву, но Мюллеру, как всегда, удалось выкрутиться! В общем, старик плохо видел и неважно слышал, однако нес себя по жизни очень достойно. Иногда, правда, лез не туда, куда надо. В одну из ночей зачем-то пришел на кухню, где я временно вела половую жизнь. Чуть не наступив во время вторжения мне на голову, напоследок отдавил ноги! Когда же я попросила присмотреть за старичком, его дочь тетя Суламифь, самая cтаршая из всех родственников, объяснила:
– Ну шо вы, Олечка, он же не нарочно! Просто подумал, шо это немецкая столовая, и хотел подсыпать в борщ крысиного яда!
После этих слов пришлось закрывать дверь кухни на замок, а на дверях повесить красноречивое объявление, что связь с шеф-поваром, то есть со мной, только по мобильному телефону. В вечерних посиделках, когда разговор шел о чем угодно, ни к месту встревал со своими мыслями и старик.
– До чего уже додумались, – возмущалась тетя Лера, – шо у нас в Тель-Авиве делают парад геев и каких-то там трансгендеров!
– А самолеты-то летят, – пространно отозвался дед, задумчиво глядя в потолок, – и корабли плывут…..
– Вообще уже стыд потеряли! – продолжала нервничать Валерия Иосифовна. – Это всё Америка воду мутит!
– Наш Ленин жив, живее всех живых!
Головной болью оказалось не только все это хлопотное мероприятие, но и дядя Ёшкин.
За этой крутовертью я совершенно позабыла, что у меня нет вечернего платья! Раньше в этом предмете туалета необходимости не было, потому как мы с Левкой в этой Германии стали уже дикарями, не посещая светские рауты и культурные мероприятия, а шатаясь по всему миру в поисках инвестиций. Что делать? Пришлось порыться в скудных «закромах». Аллочка, Лерочка и дядя Гад Исаакович отклоняли каждый наряд, который я им демонстрировала.
– Коротко!
– Длинно!
– Мюллер сюда не приходил?
– Широко!
– Узко!
– А где Штирлиц?
– Вульгарно!
– Красиво!
– Мы где? В Караганде?
Из нарядов остались только лифчик и шорты! Черт побери, придется бежать к Фаинке за платьем. Дядя Гад хотел идти вместе со мной, думал, в разведку, еле уговорили остаться.
Наконец настал торжественный день серьезного мероприятия. С самого утра Левка никак не мог сосредоточиться на выборе наряда и со злостью пригрозил:
– Вот если не поможешь мне, тогда я буду тебя позорить!
Благодарность, вообще-то, штука неблагодарная, как говорится, никогда не дождетесь! За мои мытарства, кулинарные подвиги и дядю Гада меня, оказывается, собираются еще и позорить! Дожила! После юбилея обязательно поищу себе «отдушину» в штанах. Фаинка шепнула, что познакомилась с итальянским поваром, может, и для меня найдется какой-нибудь «макаронник». Начало вечеринки назначили на шестнадцать часов. Юбиляр же надел свой наряд в шесть утра! До одиннадцати посадил четыре пятна на рубашку, до четырнадцати два пятна на костюм, и к шестнадцати часам пришлось переодеть его заново.
Как и положено, со всеми зарубежными гостями мы прибыли в ресторан первыми. Обозрев зал заведения, старик Ёшкин строго спросил:
– Эта столовая кошерная?
– Разумеется, – успокоил старика Левка, а я побежала раздавать работникам ресторана кипы, которые они тут же нацепили на макушки.
– А где Штирлиц? Почему я его тут не вижу?!
Господи, достал уже всех со своим Штирлицем! И вдруг меня осенила гениальная мысль и я подвела к старику одного приятеля.
– А вот и Штирлиц, дядя Гад, специально приехал с вами повидаться!
– Где твой мундир, Макс Отто? – подозрительно спросил Ёшкин.
– Дома… в Москве, – растерялся «Штирлиц».
– Почему в Москве, а не в Рейхстаге?
– Потому что я в отпуске!
– А в VI отделе РСХА об этом знают?
– Конечно! – успокоил старика «разведчик». – Сам Вальтер Шелленберг дал разрешение, прямо так и сказал: «Поезжай-ка ты в Москву, Отто, отдохни от этой нацистской Германии!»
Больше недоразумений между «разведчиками» не возникло. Подарков для юбиляра – тьма, но, как я заметила, одинаковых чайников набралось уже целых восемь штук. Ну точно, это наши, ганноверские! Неделю назад на них как раз была скидка и вместо двадцати марок, они стали стоить пять. Я тоже купила шесть штук на подарки. Придется, наверное, открыть ларек по их продаже!
Неожиданно в дверях ресторана появились пчеловод-хулиган Пауль и его визгливая словоохотливая муттер. Увидев их, первым делом подумала, что они пришли нас бить, оказалось, поздравить и помириться! Если бы пришли без подарка, я бы никогда не помирилась. Ну, а поскольку принесли открытку в конверте и скворечник (на кой он Левке, интересно?), пришлось этого паразита простить.
Самыми последними в зал проскользнули Курочкины. Василий Иванович и его жена Вероника для юбилея выглядели довольно странно. Он был в черном костюме, такой же мрачной рубашке и галстуке. Вероника же облачилась в траурное платье и черную шляпку с вуалью. В руках они держали букетик гвоздик и…. похоронный венок с надписью: «Безвременно ушедшему Льву Штерну от безутешных кредиторов». Узрев Левку живым и здоровым, Курочкин очень обрадовался и объяснил, что не знал точно, на какое мероприятие идет, поэтому и прихватил, на всякий случай, венок. Зная, что у Василия Ивановича «не все дома», возмущаться не стали, а проводили гостей за стол. Зато, когда время придет, не нужно будет тратиться на покупку венка, спасибо Курочкину, позаботился.
А потом понеслось веселье! Ели до отвала, плясали от души! И только дед Гад и «Штирлиц» сидели в углу, разрабатывая план нападения на Рейхстаг. Валерия Иосифовна, двоюродная сестра Левки из Израиля, веселая и шустрая тетка восьмидесяти лет, закрутила роман с тридцатилетним официантом, а поскольку ресторан был итальянским, они вместе танцевали «тарантеллу». Лера обожала, несмотря на диабет и возраст, мужчин, которые, впрочем, отвечали ей тем же. Самое интересное, что ни с одним мужем тетя Лера не разводилась. Они умирали сами, освобождая место для очередного хорошего мужа. Не обошлось и без инцидента. В зале, где проходила наша веселая вечеринка, стенка была стеклянной. Мы, словно в аквариуме, находясь на всеобщем обозрении, привлекли внимание жителей нашего городка, оккупировавших окрестности ресторана. Зрелищ у нас в Германии не так уж много, поэтому на созерцание интернациональной тусовки собралось почти полгородка. Пришлось выйти и вместо полиции разогнать толпу. Каждый веселился, как хотел, и лишь Василий Иванович что-то поспешно записывал в заветную книжечку.
«30 августа 19… года, 19:30. Сижу с Вероникой на юбилее Штерна. Зрелище не для слабонервных! Один этот древний хрыч Гад чего стоит! Подкрался потихоньку и как гаркнул: «Вот ты и попался, Мюллер, руки вверх!», я чуть концы не отдал! Откуда только узнал фамилию моего деда? Может, я под колпаком американской разведки? Руки, конечно, поднял, при этом уронив на брюки, я их ношу уже пятнадцать лет, кусок жирного торта. Теперь хрен отстираешь, а мог бы еще лет двадцать носить! Был уверен, что пришла полиция. Мы же в прошлом месяце по моей фирме ушли от налогов, думал, выследили или кто-нибудь заложил, слава богу, нет! Да разве ж можно пускать таких сумасшедших на праздник, где находятся нормальные люди вроде меня?! И вообще, странно все это… Откуда у этих нищих Штернов такие деньги, чтобы юбилеи справлять?! Надо бы написать в налоговую, пусть их проверят. Что-то совсем нет настроения. А почему бы ему быть на этом чужом празднике жизни? Еще эта дура обмишулилась. Сказал ей: «Вероника, надень обязательно декольте, мини и бриллианты, все два, тебе всего-то восемьдесят шесть! Пусть эти Штерны от зависти удавятся!» Так нет, заладила, как попугай: «Мы же не знаем, зачем идем, может, на поминки!» Вот тебе и поминки! Из-за этой глухой хрычовки так опозорились! Кстати, венок надо забрать, он мне и самому пригодится. Да…этого кривоногого Штерна… ишь как выплясывает… и бревном не перешибешь! Скорее уж он на мои похороны придет, чем я дождусь его! А вообще-то ничего хорошего тут нет. Эх, какие же вечеринки были у Лужка, московского мэра, есть что вспомнить! Однажды мы с его Ленкой плавали наперегонки в бассейне с черной икрой. Первым доплыть не смог: икрой, зараза, захлебнулся, рот слишком широко разевал! Хотя… что в жизни ни делается – все к лучшему, хорошо, что не доплыл. Юрка мне тогда за Ленкину победу государственное финансирование выделил. Вот это была жизнь! А здесь что? Ни выпить, ни закусить, дураки кругом… только и осталось, что плясать до упаду!»
После юбилейного вечера не только не разъехались старые гости, но и приехали новые! Из Израиля, опять же за наш счет, примчался профессор Флярковский, а из Украины изобретатели Гена Иванченко и Игорь Суслин. В первый же день пребывания «топ-менеджера» наш питерский партнер Иван, которого мы поселили рядом с израильтянином в качестве агента, доложил, что профессор очень ругался. Не смог со своими габаритами пролезть в ванную комнату и сказал, что с «топ-менеджерами» так не обращаются. Он не привык жить в каких-то ганноверских «трущобах», по 200 марок за ночь, а желает переселиться в пятизвёздочный отель Оффенбаха.
Разгуляться профессору не дали, оставив его на прежнем месте. Если желает жить в пятизвездочном отеле Оффенбаха, пусть платит за себя сам!
Наш «агент» Иван Иванович сообщил еще и о том, что Флярковский никакой не «топ-менеджер». В свое время, как и Павлович, что-то один раз продал, предположительно изобретение, и на эти деньги неплохо устроился в Израиле, подыскивая всё новые источники дохода вроде нас. Впрочем, так мы и думали.
На следующий день после приезда гостей мы с Левкой организовали роскошный стол и собрали ученую братию на обед. Гена и Игорь потихоньку, как и Кондрашов в свое время, начали трансформироваться из обычных инженеров-экспериментаторов в великих ученых, очень дорогих и незаменимых, но вели себя пока тихо. Зато Ефим Борисович Флярковский своим негламурным поведением за столом просто потряс наше воображение! Для начала, самолично умял пятьдесят фаршированных икрой яиц. Потом сделал тактически хитрый ход, чтобы отлучить других гостей от стола. Просто взял и облизал раздаточные ложки из общих блюд, положив их обратно в закуски. После такого хамского маневра притронуться к еде гости были уже не в состоянии. Напоследок двумя порциями опустошил огромное блюдо с тушеными куриными желудками со шпинатом. Сначала без зазрения совести спихнул на свою тарелку одну половину, а через несколько минут – другую.
Гене и Игорю только и осталось, что хлопать глазами. Как говорится: «Око видит, да зуб неймет!». Зато, несколько захмелев, объевшийся профессор начал откровенничать и делиться секретами работы в выставочных комиссиях.
– Я слышал, вы собираетесь участвовать в выставках? – спросил он, желая рассказать нам что-то интересное.
– Да, – подтвердил Левка предположения Борисовича, – вот сделаем первые образцы и покажем.
– Тогда вы должны будете мне сообщить, в какой выставке собираетесь участвовать.
– Зачем? – не поняли мы его замысла.
– А затем, что я войду в состав комиссии и уже тогда, считайте, получение медалей – это дело техники, – и он озвучил стоимость той или иной награды, которые, оказывается, можно просто заказать и оплатить!
А мы-то, наивные люди, точно не от науки, а от сохи, были уверены, что все эти присуждения престижных наград – результат честной борьбы между изобретателями! Впрочем, вскоре и сами столкнулись с таким своеобразным, но отнюдь не редким явлением.
В ганноверской энергетической выставке, например, участвовали фирмы из шестидесяти стран мира. Часть из них приняла участие в конкурсе, но в финале соревнований оказались только пять… немецких фирм, одна из которых и стала победительницей, получив наградной чек на сто тысяч евро! До сих пор помню недовольное роптание представителей других стран, удивленных таким странным распределением наград.
На выставке в Нюрнберге мы демонстрировали в действии промышленное оборудование. Очищали сточные воды без применения химических реагентов. Буквально через десять минут совершенно грязная вода превращалась в питьевую и любой желающий мог ее попробовать. Так нам за наше изобретение, решающее глобальную проблему нехватки питьевой воды, вручили серебряную медаль. А кто получил золотую? Местный немец, даже не изобретатель, а «самоделкин», пристроивший к своему велосипеду ящик для перевозки пива! Вот они, «достижения» научно-технического прогресса сегодняшнего дня и их оценка. Кроме того, рассаживаясь в зале, где вручали награды, мы устроились за спинами представителей одной московской фирмы. Я была крайне удивлена, когда их руководительница тихо сказала: «Ребята, приготовьтесь, сейчас вам будут вручать золотые медали». Мы еще не знали, получим ли вообще какую-нибудь награду, а они уже были в курсе того, какие медали их ждут! Откуда? Остается только догадываться!
На выставке в Индии та же картина. Поскольку выставку организовывали совместно с немцами, победила одна-единственная немецкая фирма. К нам члены комиссии даже не подходили, как делается обычно на конкурсах. Насколько же продажный этот мир! О какой справедливой оценке может идти речь, когда всё решают деньги, и чем их больше, тем выше гарантия того, что с того или иного конкурса, выставки вы не уедете без награды!
Теперь я уже удивляюсь тому, как мы, без всякой протекции, не привлекая к делу профессора Флярковского, умудрились получить серебряную медаль! Выставки и награды будут потом, а пока предстояла грандиозная работа и мы рассчитывали на успешное сотрудничество с Иванченко и Суслиным. Сложности в общении с ними уже начали проявляться, но мы всё еще надеялись…