В назначенный день и час, боясь нечистоплотной конкуренции, я примчалась в офис компании, прикрывающейся вывеской ночного клуба. Вернее, он существовал, но за кулисами клубной жизни текла своим чередом совершенно другая деятельность, о которой я и не догадывалась. Меня встретил сам хозяин заведения – таинственный Макс – и прямо с порога, бесцеремонно окинув профессиональным взглядом сутенера, спросил:
– И чё, бабанька, дружить будем?!
При слове «бабанька» все мои ответные приветствия застряли в горле, но поскольку меня интересовал лишь финансовый вопрос, пришлось кивнуть. Не ссориться же сразу с будущими коллегами. Без лишних китайских церемоний Макс начал объяснять мои обязанности на новой работе:
– В общем, так. Клиенты у нас особенные, бабы им не нужны, а ты… и подавно! Они любят боль, и твоя задача им ее причинить. Поняла?
– Зачем? – растерялась я.
Мне часто хотелось причинить боль, еще и какую! Правда, кандидат был один, Левка, и в руки так просто он не давался.
– Ну ты чё…тупая, что ли? – обозлился начальник. – Садо-мазохисты они. Зато зарплата у тебя… крутая!
– Сколько?
Макс подошел ко мне вплотную и озвучил на ухо количество монет, которые я буду получать за истязания клиентов. От счастья получать такую сумму на моем лице заиграла широкая улыбка и даже появилась инициатива.
– Да я… да это… запросто! А орудия пыток с собой приносить? Ну… скалку там… сковородку, у меня еще гантели есть и топор!
– У нас тут истязают, – строго заметил начальник, – а не убивают! Verstanden?
Истязать – это все-таки не полы мыть, стоя раком в заводской столовой или в поте лица обтирать вонючие унитазы.
– Кстати, чуть не забыл, – Макс стал объяснять мне нюансы новой работы, – обливание шампанским для приведения в чувство стоит сто марок за бутылку, коньяком – сто пятьдесят, а водку даешь бесплатно, вместо анестезии. Твое прозвище будет… – он на секунду задумался, – «развратная медсестра»…
Моя сумочка со стуком упала на плиточный пол.
– А почему именно медсестра? И почему развратная?
Директор нахмурился и отшил меня:
– Почему, почему, что кончается на «у», а закончится на «и», ты сюда не приходи!
Поэт, блин, нашелся!
Что ж, развратная, так развратная! В конце месяца надо внести очередной платеж за аренду, телефон, электричество, отопление и так далее, и для оплаты всех этих расходов станешь не только развратной медсестрой, но и монашкой-маньяком! Главное, чтобы сдачи не дали, когда я начну их пытать, а то так всю дальнейшую жизнь и буду ходить с разукрашенной физиономией.
Левка, узнав от меня о роде занятий, с помощью которых я собиралась содержать семью, плюнул, хорошо не в морду, и сказал:
– Проститутка ты конченая! Лучше уж в центре города милостыню просить, чем продаваться шизанутым мужикам!
– А… вон оно как?! Может, сам пойдешь по миру с протянутой рукой? Тебе бы тоже не мешало подсуетиться. Я устала, как ишак, везти повозку с тобой! Хотя… кто тебе подаст-то? Может, и подадут, конечно, но только камень в твою протянутую руку! Альфонс несчастный!
Сдержаться Левка уже не мог и хотел дать мне по шее, но в моих руках в мгновение ока появилась разделочная доска. Отлично, вот и тренировочка перед первым сеансом садо-мазохизма. Против лома нет приема, и Лев отступил. Ушел и заперся в комнате (кстати, сидел там три дня!)… ну и пошел к черту! И тут я подумала о том, что Машка-то, возможно, и права. Вот так корячимся всю жизнь, распинаемся перед этими дурацкими мужьями, что особенно обидно, перед бедными и старыми, не изменяем им и все равно проститутки. Вот, твою мать, жизнь, а?! Я так разозлилась на мужа, что решила: если подвернется какой-нибудь хлопец – своего не упущу. А то не изменяешь – проститутка, изменяешь – тоже, разумеется, проститутка. Как-то несправедливо получается!
Мой рабочий день, вернее, вечер на новом месте начался с костюмерной. Развратной медсестре следовало выглядеть непристойно, поэтому меня облачили в микроскопическую юбочку и лакированные, на бесконечном каблуке, сапоги. Из откровенного декольте вылезала несколько поникшая от устойчивого безденежья грудь. И как я ни заталкивала ее обратно, как ни старалась, сидеть в своем новом «домике» она и не собиралась! Когда ты носишь бюстгальтер седьмого размера, а тебя запихивают в нулевой, то бюст, естественно, как дрожжевое тесто, выползает со всех сторон. О том, что я медсестра, говорил передник с красным крестом, по форме напоминающий фартук Малюты Скуратова, и белая шапочка на макушке, нелепо сидящая на мне, как головной убор буфетчицы. Не знаю, какие могут быть истязания, когда я едва держалась на высоченной неустойчивой шпильке. Разбитная коллега Оксана, подбиравшая наряд, напомнила мне, что этот каблук используется еще и как орудие производства, так и сказала:
– Если будут выть, воткни прямо в пузо! Сразу заткнутся!
В руки мне всучили кнут и огромную восковую свечу, предупредив, что раскаленный воск, вылитый на тело, это одна из самых любимых примочек клиентов.
– С богом! – напутствовал меня Макс и добавил: – Думай о зарплате, милашка!
Хм… милашка! Тут и пытать-то никого не надо. Как предстану перед извращенцами в таком виде, так сами сразу разбегутся! Да…дорогой же ценой достается мне побег с родины! Сейчас, шарахаясь в темноте, спокойно возвращалась бы с занятий кружка Дома творчества, а здесь приходится осваивать развратную профессию «домины», как назвал Макс мою должность. Главное, чтобы не сняли на видео мою нынешнюю развратно-маниакальную деятельность, а то представляю, как «обрадуются» мои родители, увидев единственную дочь в таком позорно-безобразном виде! Хотя… если узнают размер месячного заработка, может, еще и гордиться начнут. Кто знает?! А еще начальник сообщил, что если я буду хорошо работать, то меня внесут в список порноактеров для получения кинопремии в номинации «Лучшая домина Европы и окрестностей». Интересно, почему на кинопремию? Я же не снимаюсь в фильмах для взрослых?! А вообще, было бы круто стать великой «доминой», богатой и знаменитой, хотела бы я тогда взглянуть на Левкину постную физиономию.
Заблудившись в своих мечтах, едва не рухнула с сапог-ходуль, пришлось плестись до камеры пыток, цепляясь за стенки бесконечного коридора.
Добравшись до двери, осторожненько заглянула в маленькое окошечко и обомлела. Посреди камеры на карачках, с ошейником на шее стоял исполин с совершенно круглой рязанской веснушчатой мордой, и я очень пожалела о том, что не взяла с собой гантели или молоток! Черт, да он меня одним щелчком прикончит! Что делать? Может, ну ее, эту желанную фантастическую зарплату? Меня одолевали сомнения… Но тут перед глазами всплыла разъяренная харя хозяина нашего жилья, и я на полусогнутых вползла на свое рабочее место. Едва нарисовалась в поле зрения клиента, как этот гоблин с криком кинулся к моим ногам и уцепился за мою неустойчивую порнографическую обувь. Я, словно электрик, балансирующий на стремянке, зашаталась, пытаясь вырваться из лап мазохистского маньяка, и, заплетаясь, на таком же, как у него, неважном немецком произнесла:
– Айн момент… битте… херр…
И тут клиент заголосил по-русски:
– Я Толик Кемеровский, систер, сделай мне больно!
Сердце рухнуло в пятки. С немцами еще можно справиться, они все-таки неагрессивны, а что делать с этим? «Кемеровский», «Магаданский», «Южно-Колымский»… Если сделаю ему больно, от меня ничего, кроме этой дурацкой шапки, передника и сапог, не останется! «Эх, братан, – хотела я сказать ему, – в твоем Кемерово тебе могут доставить такую боль, что взвоешь, чего ты сюда-то приперся?!» На выручку пришла мысль о зарплате, и я, кое-как взяв себя в руки и надев зверское выражение прожженной «домины», хрипло сказала:
– Ну что, бразерс, покувыркаемся?
В общем, Толик получил свою порцию боли и кайфа, да так, что унесли его на носилках. Правда, улыбнувшись напоследок, он успел вынуть из трусов пятисотенную бумажку, которую сунул в мою трудовую ладошку и прошептал:
– Теперь, систер, только к тебе! Мерсибо!
Вот молодец! С таким и работать приятно, всё же наш пацан!
Из чаевых, в качестве премии, Макс оставил мне целых три сотни, и я уже обрадовалась, что если дело и далее пойдет так легко и играючи, то денег будет валом, но… не тут-то было. Вслед за добрым и щедрым Толиком Кемеровским потянулись зануды-иностранцы, и как из ящика Пандоры посыпались бесконечные жалобы. Один идиот не смог после сеанса отскрести от воска свою лысину, хотя сам просил меня о таком кайфе; другой нечаянно долбанулся башкой о пол, когда я не очень аккуратно снимала его с дыбы; третьему показалось, что «госпожа», то бишь я, не очень благосклонно посмотрела на него, когда он притащил мне в зубах свои грязные ботинки. А уж о чаевых оставалось только мечтать! Я уже начала подумывать о том, чтобы взять их в заложники и не выпускать до тех пор, пока они не вознаградят свою «госпожу»! Эх, хоть бы пара таких «Кемеровских» – и о финансовых проблемах можно было бы позабыть навсегда, но…
Через неделю меня вызвал к себе Макс и с большим сожалением сказал:
– Ты, Олька, молодец, проявила себя, конечно! Однако есть проблемка. Клиенты тебя боятся и не очень хотят идти на сеанс. Перестаралась чуток, так что не обессудь, подруга, придется с тобой попрощаться. Если будут новички, позвоню, а пока… возьми это, – он протянул пухлый конверт.
Денег за недельную работу хватило на то, чтобы оплатить три аренды и два месяца прожить без потрясений и с наполненным холодильником. Откровенно говоря, работа мне очень понравилась, «развратная медсестра» отомстила за Вторую мировую и всех наших обиженных девчат! Мне даже захотелось самой открыть такой специфический салон, но вспомнив отношение Левки к подобной деятельности, пришлось с мечтой расстаться навсегда!
Всё бы хорошо, вот только эти проклятые неприятности имеют привычку ходить то парами, а то и вовсе толпой.
Когда в нашей квартире сняли показания счетчиков по отоплению, мы чуть не потеряли сознание! В счетах фигурировала прямо-таки астрономическая сумма, погасить которую никакой возможности не было! Мы недоумевали. Как так? Нас целыми днями нет, а такое впечатление, что не только безвылазно сидим дома, но еще и устроили там сауну. Провели собственное расследование и поняли, откуда взялись такие фантастические цифры. Прямо под нами находилась парикмахерская жены арендодателя, и нашим теплом и электричеством этот мерзавец отапливал салон супруги (понятно, ведь сам был тепловым мастером!). Этот негодяй имел украинские корни, а если был бы чистым немцем, то, скорей, всего, до этого даже бы и не додумался.
В сфере коммунального хозяйства в Германии царит железный порядок, никакого жульничества или приписок в счетах, как у наших управляющих компаний. Такие вороватые паразиты – тут явление исключительное! Доказать ничего не удалось, и в разгар зимы нам отключили тепло и горячую воду. А когда коммунальные службы увидели состояние электрических коммуникаций, которые арендодатель обязан содержать в полном порядке, заодно отключили и электричество! И мы вспомнили ленинградскую блокаду! Работа никак не подворачивалась, и холодильник теперь частенько пустовал, оказывая нам огромную услугу по беспроблемному похудению. Идти на поклон к социальным службам, тем не менее, не поднималась нога.
Наша соседка Эдит, сама немка, как могла, помогала нам, давая доступ к своей электрической розетке, чтобы мы могли что-нибудь приготовить или хотя бы согреть чай. К счастью, Элечка жила уже отдельно. Эдит проживала вместе со своими обожаемыми кроликами, но злобный хозяин постоянно обижал ее и регулярно угрожал выкинуть вместе с питомцами на улицу. Ничто так не объединяет людей, как тотальное безденежье! Мы с Эдит поддерживали друг друга и как же были поражены, когда узнали, что на самом деле она единственная дочь известного ювелира-миллионера, человека чрезвычайно богатого и влиятельного.
Соседка обучалась в Великобритании и окончила Оксфордский университет! На вопрос, почему же она живет одна в этой старой каморке, ответила, что сильно поссорилась с отцом, который пригрозил ей за непослушание лишением наследства. Имея всё, жить как бомжиха? Да я бы приползла к отцу на коленях! Но Эдит имела свою принципиальную позицию и менять ее не собиралась. Меж тем наше противостояние продолжалось, и за то, что мы обратились в суд, хозяин сделал еще один жест «доброй воли» – просто отключил нам холодную воду, и теперь, как партизаны, в туалет мы бегали в ближайший лесок, регулярно удобряя немецкую почву.
Этот кошмар продолжался долгих восемь месяцев! Не каждому русскому в России, хотя мы и привычны к такой неустроенной жизни, выпадут на долю подобные испытания, не то что немцу, но мы не сдавались!
Спустя много-много лет узнали, что зло, причиненное нам, вернулось к хозяину жилья со сторицей. Ушла из жизни его еще не старая, ей было всего шестьдесят два года, любимая жена. Умерла внезапно, никто и не ожидал! Чужому горю не радуюсь, но хочу, чтобы услышали все: «Никому и никогда не причиняйте зла!»
Моя интеграция проходила довольно безобразно, зато наша приятельница Наташка Зубец сделала свои первые интеграционные шаги в совершенно правильном направлении. Во-первых, она подтвердила свой медицинский диплом, а потом срочно закончила здесь курсы повышения квалификации и устроилась в больницу в качестве медсестры. Зарплата медсестры обычной, конечно, резко отличалась от заработка медсестры развратной, но была стабильной и, я бы даже сказала, благородной.
Основная часть сокурсников еврейского происхождения сидела все так же на пособиях, а русские немцы почти все работали, кто где мог. Мы же по-прежнему думали, чем заняться. Найти здесь работу Левке было из разряда фантастики, так как он пребывал уже в тех пожилых годах, когда биологический возраст определяется в мире одним печальным словом – «старик». Ну и полное отсутствие хоть какого-либо иностранного языка делало его заложником домашнего плена. А мужу, благодаря его гиперактивному характеру, хотелось что-то делать, созидать. Левка, правда, имел отличную возможность носить за мной, уборщицей, ведро, но столь негламурная деятельность была ему не по душе.
Вот, например, наши знакомые Галина и Михаил Кац, люди довольно пожилого возраста, ходили мыть окна, по-черному, разумеется, а были в свое время в Питере бизнесменами. Галя, обладая отличным еврейским нюхом, даже из выброшенного мусора могла выжать немалые финансовые средства. Народ с восхищением рассказывал, как однажды, случайно оказавшись на дворе российского мясокомбината, она увидела кучу шкур животных, приготовленных для выброса на свалку, и быстро пораскинув иудейскими мозгами, связалась со своими турецкими друзьями. Те, примчавшись, забрали всё это никому ненужное добро, щедро одарив Галину зелеными тугриками! Сын же Гали и Миши, по профессии актер, зарабатывал очень даже приличные средства на улице, изображая из себя ту или иную безмолвную статую! Каждый старался пристроиться, приноровиться к этой жизни, хотя, особенно для людей возрастных, она была просто безоблачной.
Но…наши ведь всегда чем-то недовольны, и вместо того, чтобы молиться на райские условия жизни, созданные для еврейцев немцами, всё скулили и скулили. Придирались к пустякам, поливая социаламт грязью, и время от времени при посещении несчастного ведомства кидались банками со сметаной, появляясь там порой и в норковых манто!
Как-то летом, когда к нам в гости приехала моя мама, мы случайно столкнулись с четой Кац на рынке, и я на всю жизнь запомнила вопрос Галины, адресованный маме.
– Ну… как вам наша помойка? – цинично заявила она.
Нас с мамой от такой наглости просто передернуло. Страну, создавшую прекрасные и главное, бесплатные условия жизни для этих людей, некоторые, оказывается, считают помойкой! Никакой благодарности! Уже забыли, по какой причине убежали сюда, и теперь с вдохновением поливают новую родину. Может, за это нас, евреев, так не любят? Кто знает…
Наконец, Левке удалось связаться с нашими друзьями в России, вернее, они вышли на нас сами и протянули руку помощи, попросив оказать посредническую услугу, за что заплатили приличные «бабки».
Судьба, как ни противилась, вынуждена была повернуться к нам лицом. Больше ни одной минуты мы не собирались оставаться в этой враждебной дыре, принесшей нам кучу проблем и неприятностей, поэтому кинулись на поиски жилья, благо деньги на руках имелись. В Германии арендовать дом или квартиру непросто. Хозяин может потребовать выписку из вашего банковского счета или проверить на наличие долгов. Если на счете по нулям, а долги опутали вас с головы до ног непробиваемым панцирем, вам откажут. Но мы, во что бы то ни стало решив вырваться из этого ада, поехали смотреть новое жилье.
Чудесная двухэтажная квартира влюбила нас в себя сразу и бесповоротно, и мы тотчас подружились с хозяином, почти моим ровесником, странным холостым мужичонкой Паулем. Сам он имел профессию садовника и был практически раритетом среди мужского населения этой страны. Девственник со стажем, жил вместе с престарелой мамашей в своем доме через две улицы. Кроме того, как мы узнали позднее, весьма успешно занимался пчеловодством. Неправильные пчелы Пауля, носящиеся по саду и периодически нахально залетающие на территорию соседей, держали окружающих в страхе и приносили ощутимые неприятности в виде судебных исков, но мед был отличный и продавался с большим успехом! В общем, Пауль слыл завидным женихом, потому что имел не только маму и пчел, но и несколько жилых домов, отель на побережье, кусок леса, роскошный автомобиль, коллекцию старинных монет и живые купюры. Единственное, чего у него не было, так это подружки-жены и, соответственно, детей, и по этому поводу он очень переживал. Несмотря на такое богатство, немки как-то не спешили бросаться в объятия садовника, поскольку Пауль все же был немного с приветом и некоторыми психическими отклонениями. Он, как и мы, все время пытался похудеть и обожал собирать грибы. На этой почве мы и сошлись и, не задумываясь, подписали договор аренды.
Новой квартире требовался ремонт, и один малознакомый, но очень алчный врач, представил нам двух ребят – супружескую пару из Украины. В Германии эти несчастные жили и работали нелегально. Натерпевшись в своей Украине, они пытались хоть что-нибудь заработать за рубежом, трудясь в почти беспросветном рабстве. Чем только Люда и Саша не занимались на родине! Шили бантики и выпекали булочки, торгуя ими на рынке, делали ремонты и прислуживали в богатых домах, но тщетно: заработать им так и не удавалось. Кстати, именно Людмила научила меня печь очень вкусный белый хлеб. Частенько у них не было совсем никакой еды и они питались просроченными продуктами с помойки. В общем, брались за любые дела, потому как руки имели золотые. Однако во многих местах их просто кидали, так и не оплачивая сделанную ими работу.
Наш знакомый, человек небедный, но патологически жадный, не мог просто так дать ребятам заработать, а требовал с них свою долю – пятьдесят процентов от заработка. Сам, как мы поняли, ничего за их работу не платил, но обирал их, как мог, предоставляя время от времени неофициальные заказы. На время ремонта ребята поселились у нас и впервые обрели относительное спокойствие, нормальные условия проживания, обильную еду и, прежде всего, человеческое к себе отношение.
В Украине у них остался сынишка, который должен был пойти в первый класс и с нетерпением ожидал своих родителей с гостинцами. Мы их не обманули, заплатив с лихвой озвученную ими сумму, и, как сказал Саша, такое случилось за все время их пребывания тут впервые! Это было много лет назад, а что говорить о многострадальной Украине сейчас?! Все те, кто успел ее вовремя покинуть и поселиться навсегда за рубежом, должны ежедневно ставить свечи за свое спасение! Где сейчас эти украинские трудяги Люда и Саша, мне неизвестно, но я очень надеюсь, что страшная ситуация на родине не проехалась танком по их судьбе!