На следующий день мы с Левкой и Вовкой прошлись по местному рынку. Практически всё тоже, что и в Гане, минимум цивилизации. Торговки в огромных котлах варили что-то не слишком аппетитное. На вопрос, что там, ответили, что летучие мыши – местный деликатес. Хотели даже угостить, но мы, конечно же, отказались. Я и живых-то мышей, тем более летучих, видеть не могу, не говоря уже о вареных!

В сувенирных лавках было полно прекрасных работ. Именно Танзания (оказывается, на всю Африку и не только) славится своими талантливыми резчиками по дереву, но вот платежеспособность клиентов оценивается исключительно по цвету кожи, и чем она светлей, тем меньше шансов заплатить небольшие деньги. Цены взмывают, как птицы, очень высоко! Я хотела прикупить для коллекции худосочного микроскопического бегемотика, но Левка сказал, что сегодня это не наша цель, и если я смогу вернуться живой и невредимой, тогда и сделаем эту дешевую покупку на обратном пути. Что же, будем надеяться на успешное возвращение. Золотые лавки мы прошли мимоходом, даже не заглядывая в них, чтобы не расслабляться. Не время прибарахляться, не для того приехали. Вот когда разбогатеем, будем шляться по магазинам день и ночь и хватать абсолютно всё, что попадется под руку!

Никольский с друзьями владел двумя нехилыми рудниками по добыче изумрудов и рубинов, а сам Никитос, профессиональный художник, открыл ювелирные лавки, где и производили необыкновенные украшения из натуральных и поделочных камней и драгоценных металлов. Изделия косили под туземные поделки и пользовались в Европе бешеным успехом и невероятным спросом и имели своих поклонников из числа состоятельных людей, а Кит – твердый доход в валюте, который позволял ему жить с королевским размахом. Кстати, и россиянам безумно нравились изделия Никиткиного ювелирного дома, вернее, хижины. Теперь в самых разных странах он имел дилеров и дистрибьюторов, и никаких головных болей со сбытом. От экскурсии на рудники, правда, отказался, сказал, что смотреть там особо нечего, зато повел нас в один из самых популярных своих магазинов в Дар-эс-Саламе.

Здесь в ювелирных изделиях была представлена вся африканская фауна. Вот, например, платиновый перстень в форме крокодила с очаровательным тельцем из сказочного танзанийского изумруда весом где-то один карат и глазками из бриллиантов. Он причудливо и кокетливо изгибался, но выглядел не изящным, а несколько топорным, как будто только вышел из-под рук первобытного дикаря, и уверенно косил под туземца, но вместе с тем это была именно та вещица, мимо которой без внимания не пройдешь. Не заметить такую яркую экзотику невозможно, и если вы страстно желаете выделиться из толпы – это то самое украшение, которое вам просто необходимо!

Кроме аллигаторов, яркими разноцветными огнями сверкали змеи и пауки-тарантулы, драгоценные тельца которых были выполнены из роскошных рубинов «цвета голубиной крови», и представьте… гроза африканского континента – муха-убийца цеце с ажурными платиновыми крылышками и рубиновыми глазками.

– Кстати, – предупредил Кит, – если вдруг на вас сядет муха цеце, просто сгоните ее, но никогда не прихлопывайте на себе, иначе все может закончиться печально!

После слов Никитоса я вспомнила про одну деревню в России, мимо которой мы с мужем однажды проезжали. Она носила странное для Тюменского края название – «Кура-цеце», и я подумала тогда: «Хорошо еще, что куры не летают!» Боже мой, ничего-то мы об Африке толком не знаем и не ведаем! Сколько же страшных опасностей подстерегает здесь путешественников! Просто зашибись!

Мне очень понравился кулон из розового кварца в виде фламинго. Великолепное украшение было настолько искусно выполнено, что, казалось, еще мгновение – и гордая птица, взмахнув крыльями, взлетит с моей груди… Но цена кусалась, как крокодил! Я с вопросительной, вернее, просительной миной взглянула на Левку, но он сразу же сделал морду ящиком, всем своим видом показывая, что мы с ним вообще не знакомы. Вот паразит, а еще муж называется! Как ему стирать, гладить, готовить, с ним спать, таскаться по больницам и Африкам и добывать с боевым оружием в руках, рискуя жизнью, «бабки» – тут Рублева необходима, как воздух, а как купить что-то путное и ценное – ее вроде тут и не стояло вовсе! Увидев на моем лице горькое разочарование, отчаяние и тоску, в печальный процесс вмешался Олег.

– Сколько такой? – деловито спросил он у Никиты.

– Сейчас гляну, – поспешно заявил хозяин ювелирного рая и через минуту озвучил стоимость, – шестьсот пятьдесят долларов.

Ну ничего себе! Левка триумфально обернулся ко мне, всем своим видом констатируя факт: «Ну, что я говорил! Это нам не по карману и не по зубам!», но Олег твердо сказал:

– Вот деньги, давай сюда!

Никита передал ему чудного фламинго, и Викентьевич, не проронив ни единого слова, надел мне на шею этот обалденный кулон! В моей голове сразу зазвучал голос замечательной польской певицы Анны Герман: «А он мне нравится, нравится, нравится, и для меня на свете друга лучше нет…» Вот это жест, я понимаю! Ну, а если бы каждый из них захотел подарить мне что-нибудь из Никиткиных произведений, то из туземной Танзании я бы уехала девушкой небедной. После великолепной «выходки» Олега всем стало стыдно, и… дело пошло! Иван купил мне роскошные сережки из рубинов, дороже подарка Олега, но поскольку Олежка был первопроходцем, спихнуть его с Олимпа щедрости не смог уже никто.

Потом и Левка решил «умыть» всех и подарил мне платиновый браслет с фигурками слонов, инкрустированный мелкими бриллиантами. Правда, по древней еврейской традиции где-то около часа отчаянно, до хрипоты и с пеной у рта, торговался с Китом, но цену все же скинул!

В свое время муж занимался антиквариатом и драгоценностями, валютными камнями и конкретно бриллиантами, и в этом вопросе был асом. Даже «скупому рыцарю» Никитосу, чтобы не остаться изгоем в дружном обществе щедрых дарителей, пришлось пройтись по своим обширным закромам, где он нарыл чудесный подарок – бусы из цоизита. Я впервые слышала о таком минерале, оказывается, его добывают только в Танзании. Роскошные бусы зеленоватого оттенка с интенсивными вкраплениями розового цвета смотрелись очень и очень красиво. Лишь Володька проявил скромность и подарил мне тряпичный шнурок для украшений. Ну его можно понять, ведь наши новые спонсоры не снабдили приятеля даже хотя бы туземными тугриками, и в плане платежеспособности он, конечно, был весьма стеснен.

– Везет же некоторым! – не остались в стороне от такого душещипательного и приятнейшего мероприятия душевные половинки, и в голосе «добрячки» зазвучала неприкрытая зависть. – Богатой невестой вернется! Еще бы сюда этого Абдуллу пригнать, а то ведь он ей только шубку подарил…

– Мафусаил… то есть Мустафа… нет… Магомет свой подарок уже сделал, – припечатала злая оппонентка, – можно подумать, – проявила она завидную, просто неимоверную вредность, – что, кроме этой старой мямли, ему некому больше делать презенты!

«Ну и нахалка!» – возмутилась я.

– Ты не права, – заартачилась моя сторонница, – шубка – это шубка, а цацки – это цацки, не нужно путать мух с котлетами! С мужика по подарочку – Рублевке приданое!

– Какое приданое?! У нее же, между прочим, еще муж имеется и жениха пока нет, а ты ее замуж отдаешь, не рановато ли?

– В самый раз! Любая тетушка, одинокая или замужняя, просто обязана иметь личного спонсора! И Катерине он нужен! Должен же кто-то ее одевать и кормить?!

– А она что, без головы и рук? Пусть сама себя кормит, тогда ей никто не нужен: ни любовник, ни спонсор и ни бессмысленный муж!

Ну, как тут не вспомнить: «…ни бог, ни царь и ни герой, добьемся мы освобождения своею собственной рукой». Эжен Потье, «Интернационал».

– Кстати, ей уже о душе пора думать, а не о спонсорах и любовных забавах с ними!

– А о подарках можно?

– Не стоит, спонсоры – ненадежные люди!

– И правда, – пришли они к консенсусу, – сначала пусть семью приданым обеспечит, а потом думает, о чем угодно, хотя бы и о душе!

Вот значит, как?! Не меня, оказывается, должны обеспечивать члены семьи, а я их! Тогда действительно, не нужен ни муж, ни любовник, ни сват, ни брат. В этом случае лучше всего оставаться одной, чтобы на всё про всё моей добычи хватило! В общем, всё хорошо, что хорошо кончается.

Мое пребывание в Танзании заканчивалось сегодняшним вечером, а завтра… мне даже страшно было подумать о том, что ждет нас завтра. Днем созвонилась с Ричардом и сообщила ему номер рейса. Он сказал, что встретит нас в аэропорту Ломе – Токоин столицы Того. А вечером мы устроили проводы, проверили свою боеготовность и, как говорится, с богом!

Наступила финальная фаза операции «Африканский беспредел», но я назвала бы ее «Нигерийский синдром». Ведь именно с нигерийских писем началось массовое мошенничество и обман доверчивых людей во всем мире. Тысячу раз попросила у Господа защиты и поддержки и была уверена, что он про нас не забудет! На следующий день мы попрощались с остающимися пока тут Левкой и Вовой, и Никита отвез нас в международный аэропорт Дар-эс-Салам, где мы сели на рейс, следующий транзитом из Танзании через Нигерию в Того.

В самолете находились одни африканцы. Публика шумная, достаточно беспардонная, чувствующая себя здесь на правах хозяев. Когда я возвращалась из туалета на свое место, какой-то Кинг-Конг в погонах умудрился нагло ущипнуть меня за попу (вот козел!), между прочим, довольно чувствительно. Очень хотелось дать ему в глаз или крепко пожать руку, предварительно надев на палец перстень Борджиа, или даже пустить в ход смертельную ручку, но… пришлось взять себя в руки и пройти мимо этого чудовища с гордым и неприступным видом.

Во избежание стычки, за которой обязательно последовало бы грубое и рукоприкладное выяснение отношений, чуть не подавившись, молча проглотила нанесенное оскорбление. Мои друзья в этом случае, разумеется, не остались бы в стороне, а о последствиях такой вражды даже страшно было подумать! Больше выйти в туалет я не решилась в страхе, что в следующий раз может случиться не просто членовредительство, а вообще поругание изредка почитаемой мною чести, например, изнасилование! Пришлось терпеть до самой Нигерии.

После приземления пару часов провели в транзитной зоне.

Мы и африканцы – люди с разных планет, и пути наши никогда не пересекутся! Толпа чернокожих словоохотливых соседей порядком нас извела. Они, совсем не заморачиваясь правилами приличия, вели себя, как хотели. Совершенно не смущаясь, во все горло болтали на своем гортанном и крайне неприятном наречии, громко хохотали и отчаянно жестикулировали. Все это нас так достало и утомило, что у меня закружилась голова и даже показалось, еще чуть-чуть – и я потеряю сознание. Пришлось притулиться к мощному Олегу, который, быстро сообразив в чем дело, сунул мне под нос какой-то порошок, от которого я пришла в чувство и по-настоящему взбодрилась. Наркота, что ли?! Да не дай бог!

Наконец объявили наш рейс. Мы бодренько поскакали на посадку. До самолета пришлось тащиться пешком и… о ужас! Перед нашими глазами предстала какая-то древняя местная рухлядь, которую и самолетом-то назвать трудно. Посадочных мест штук пятьдесят, не более. На трапе нас ожидала не первой молодости толстозадая разбитная стюардесса в майке и юбке, прикрывающей лишь пах, откуда начинались жирные, трясущиеся, как студень, ляжки. Мама дорогая! Но это были еще цветочки. Еле-еле разместившись на тесных, грязных, ободранных сидениях, мы в испуге уставились на вздрюченную потную толстуху-бортпроводницу, но мадам, как слонопотам, пробежала дальше по проходу, в конец салона, а на ее место заступил вышедший из кабины пилотов… мне показалось, что я сплю и вижу ужасный сон…

– Ваня, – прошептала на ухо Ивану, – ты его видишь или это мираж?

Иван кивнул, а я решительно начала подниматься с места, чтобы покинуть самолет, но меня за край рубашки крепко ухватил Олег. Перед нами во всей своей дикой красе и полном туземном одеянии – травяной юбке, с головы до ног увешанный амулетами и перьями в кучерявой башке – стоял полуголый мужик! Он с невероятным вдохновением исполнил незамысловатый ритуальный танец и сообщил, что является пилотом первого класса Оскаром Макчумой, затем, лучезарно улыбнувшись, исчез за дверью кабины!

Господи, да есть ли ты на свете?! Если есть, помоги! На этой жалкой просительной ноте совершенно ослабевшее от такого нереально кошмарного зрелища сознание покинуло мою замороченную головушку…

Пришла я в себя от интенсивной тряски, в тумане слышался лишь гул голосов. Мои глаза медленно открылись, и ополоумевший взгляд тут же наткнулся на чей-то широченный шоколадный нос, проткнутый насквозь черной палочкой! О, нет!!! Только я вновь собралась отправиться в небытие, как мой попутчик Олег, буквально влив в меня приличную порцию коньяка из фляжки, строго сказал:

– Без паники! Командир, ну тот, в туземном костюме, между прочим, ас и учился не где-нибудь в Конотопе, а как раз в Германии. А пребывает в столь экзотическом виде для того, чтобы поднять у туристов интерес к полетам на местных авиалиниях. Давай уже, очухайся, как-нибудь долетим!

«Эх, Олежка, – подумала я про себя, – твои бы слова, дорогой, да богу в уши!» Тем временем самолет начал свой разбег, и прыгать из него на ходу было уже слишком поздно! К величайшему счастью, толковый пилот первого класса Оскар Макчума не подвел, и мы нормально долетели до Того, но дух я перевела лишь тогда, когда нам разрешили покинуть салон. В том, что таможенные процедуры пройдут успешно, я и не сомневалась. Никто ничего не заподозрил и не обнаружил. Вот что значит подготовка операции профессионалами из спецслужб!

Первым в крайне убогом, как и в большинстве африканских аэропортов, зале прибытия мы увидели нашего нового друга Ричарда. В том, что он не просто знакомый или приятель, а самый настоящий, верный и преданный друг, со всеми вытекающими последствиями, я и не сомневалась, делая на доктора серьезную ставку. На него, как и на нас, ложилась огромная ответственность за успешное проведение сложной и весьма опасной операции, и сегодня мы обязаны раскрыть перед ним все карты и предупредить о тех неприятностях, которые, возможно, если что-то вдруг пойдет не так, за этой операцией могут последовать!