В один из дней раздался телефонный звонок, я взяла трубку.

– Добрый день, – на проводе был незнакомый мужчина, – будьте любезны, Ефима Григорьевича Ефимова, – попросил он.

– А кто его спрашивает? Представьтесь, пожалуйста, – меня просто бесит такая манера общения, характерная именно для наших людей.

На Западе, когда звонишь кому-нибудь, в первую очередь после приветствия четко называешь свое имя. Наши же люди проявлением культуры никогда не заморачиваются и сразу же безапелляционно и по-хамски заявляют: «А можно такого-то!» Ни приветствия, ни имени, ни понятия о правилах этикета. То же самое с неожиданным приходом в гости. Никто никогда не интересовался тем, готов ли ты к общению, в состоянии ли уделить сегодня внимание, не занят ли ты и можешь ли принять гостей. Просто раздавался звонок в дверь, и на пороге стояли желающие провести время в твоем обществе. Еще интереснее было, когда незваные гости, не предупреждая, всей семьей, включая детей, приезжали из какого-нибудь неближнего городка. О гостинице никто и не заикался, желая бесплатно и с комфортом пожить в твоих нормальных условиях и только за твой счет.

На Западе прежде чем встретиться с человеком, надо заранее договориться о дне, времени и месте встречи, а если кто-нибудь приперся к тебе без предупреждения, можно вообще не открывать двери, и это в порядке вещей. Именно поэтому я всегда старалась ставить на место тех, кто действовал столь бесцеремонно. На другом конце провода вздохнули:

– Старший лейтенант Головко Андрей Валентинович, 42 отделение полиции Приморского района.

Мне стало страшно. Любое общение с правоохранительными органами, что здесь, что за рубежом, даже если нет основания, всегда вызывает весьма неприятные ощущения, прежде всего, предчувствие беды.

– Простите, Андрей Валентинович, а по какому вопросу? Я супруга Ефима Григорьевича, Ольга Рафаиловна.

– Очень приятно, – проявил он любезность, – и все же, – продолжил уклончиво, – я бы хотел переговорить с ним лично, вот мой телефон, – он продиктовал цифры. – Я жду сегодня его звонка.

– Хорошо, передам.

После вторжения в нашу жизнь полиции срочно связалась с Фимой и передала координаты. Почувствовав, что я сама не своя, он сказал:

– Успокойся. Не думаю, чтобы что-то случилось по работе. Меня бы сразу предупредили, там точно всё в порядке, а другого ничего не вижу. Как переговорю, сразу же сообщу тебе, жди звонка.

Сердце было не на месте. Ощущение беды стало почти осязаемым. Интуиция меня никогда не подводила. Что-то с кем-то произошло, но с кем? От страха меня охватило такое волнение, что я уже не знала, куда себя девать, ожидая звонка от Фимы, и молилась, чтобы ни с кем ничего плохого не случилось. Мои молитвы не помогли или не были услышаны.

Через час позвонил Ефим. Я даже не узнала его голос, настолько он был подавлен, и сообщил, что Ларису и Игоря убили при ограблении их квартиры и у них осталась годовалая дочь…

Шок! Потрясение! Как такое могло случиться, как? Что происходит в этой стране? Когда же закончится этот беспредел?! Никакой уверенности в сохранности собственной жизни и здоровья нет, не существует никакой защищенности. В какой-то момент подумалось, что нам с детьми надо уехать за границу, но как я могу покинуть Фиму, зная, что он никогда не согласится оставить свой бизнес! А и черт бы с ними, с этими деньгами, у нас их и так достаточно, главное – сохранить жизнь свою и ребенка. Меня охватил животный страх за судьбу моих близких, проживающих в этой стране. Несчастная Ларочка! Разве заслужила она такой страшный конец, когда и так жизнь ее не баловала?! Перед моими глазами она стояла живая, красивая, полная сил и такая счастливая, что начинает новую жизнь с любимым человеком. Слезы душили меня. Ларочка была мне как дочь, и я вспомнила, как она обняла и поцеловала меня со словами: «Спасибо тебе!» Радовалась тому, что за такую недолгую и трудную жизнь у нее впервые появилась близкая подруга, готовая помочь.

Мы и не знали с Фимой, что у них есть ребенок, видимо, не хотела она возвращаться в старую жизнь, поэтому в последнее время почти не общалась с нами. Завтра же пойду в храм и закажу панихиду. Вернулся Фима. Он пребывал в таком же жутком состоянии, что и я.

– Надо поговорить, – начал муж. – Получается так… у ребят никого из родных, кроме нас, нет. Я и не знал, что Игорь воспитывался в детском доме. Даже похоронить некому, поэтому и разыскали меня.

Я молча слушала.

– Похороны возьмем на себя. Как это произошло, не знаю, выясним на месте, хотя их уже этим не вернешь, – он надолго замолчал, затем, как будто очнувшись, продолжил: – Теперь должен решиться вопрос с ребенком. Его хотят забрать в детский дом, вернее, она уже находится в доме малютки…

– Ничего решать не надо, – прервала я его, с абсолютной уверенностью в том, что говорю, – это наша девочка, и воспитывать ее будем мы!

Он поднял голову, взял мои руки в свои, поцеловал их и сказал:

– Спасибо тебе, родная, ты и сама не знаешь, что ты за человек!

Через несколько дней мы вылетели на Дальний Восток. Какой же это кошмар – похороны, особенно таких молодых ребят, у которых вся жизнь была впереди. Фима сделал все, чтобы достойно проводить их в последний путь. В полиции нам сообщили, что следственные мероприятия проведены, но разыскать убийц весьма проблематично. Посоветовали нанять частного детектива, чтобы иметь как можно больше материала для передачи следственным органам. Ефим сказал, что сделает все возможное, чтобы довели дело до конца и нашли этих нелюдей. Счастье, что хоть ребенка эти твари не тронули.

С утра мы с огромным волнением отправились в дом малютки, опасаясь препятствий для удочерения, однако надеялись и радовались тому, что девочка, не имеющая по крови к нам никакого отношения, будет жить в семье вместе со своей сестренкой и не достанется детскому дому или каким-то чужим людям. Ожидание в приемной несколько затянулось. Наконец, дверь открылась, и на пороге появилась нянечка с годовалой малышкой на руках. Это была крошечная девочка с взъерошенным светлым пушком на голове, испуганными голубыми глазками и капельками слезинок на ресничках.

– А вот и наша Олечка, – сказала нянечка.

Я вздрогнула, значит, покойная Ларочка назвала дочку моим именем в мою честь, ведь с моей легкой руки она получила путевку в свою новую, счастливую, хотя и очень короткую, жизнь.

Маленькое худенькое тельце очутилось у меня на руках, и глаза мои наполнились слезами. Бережно прижала малышку к себе, ощутив неповторимый детский молочный запах, и уже не могла сдержать слез, не могла успокоиться. Вспомнилось мое несостоявшееся желание родить Алешке ребенка, которого вот так же могла бы держать на руках. Я поняла, что эта девочка моя и никому я ее не отдам.

Маленькая Олечка почувствовала мое неспокойствие и тоже заплакала, как я когда-то в детстве со своей мамой. Нежно погладила кроху по головке, чтобы успокоить. Она повернула ко мне свое личико. Я улыбнулась ей, а она мне, показав четыре верхних и два нижних зубика, потом маленькими ручками стала изучать мое еще незнакомое ей лицо. Вошла заведующая.

– Ефим Григорьевич, пройдемте в кабинет, нам надо оформить документы.

Фима ушел вместе с ней, а мы пошли с нянечкой одевать мою доченьку Олечку. Через час появился муж и сообщил, что для полного оформления удочерения от нас необходимы еще некоторые документы, но никаких сложностей не предвидится. Я облегченно вздохнула. Вот так у нас появилась еще одна дочурка. Мы решили не оставлять ей фамилию и отчество столь трагически погибших родителей, и наша малышка Олечка стала Ефимовой Ольгой Ефимовной. Лизок очень обрадовалась внезапно появившейся сестренке – давно просила нас с папой купить ей кого-нибудь в магазине, – поэтому сразу же, с первого дня, начала вместе со мной нянчить малышку.

Никогда не думала, что дети могут принести мне столько радости! Первые шаги и первые слова Олечки. Первые уроки и первая школьная жизнь Лизочки. Теперь я понимаю: детей надо рожать ну никак не в раннем возрасте, а когда тебе за тридцать, или еще позже, потому что именно с возрастом чувство материнства становится не только обдуманным, но и осознанным, приносящим настоящее удовольствие и радость.

Лешка нас не забывал. Он сообщил, что в очередной раз стал отцом. Радость была большая, но чувствовалось, что в семье у него не всё гладко, очевидно, проблемы заключались в его странной супруге. Однажды во сне я увидела покойную Ларису. Она стояла почти у самой моей кровати, слегка окутанная белой дымкой, улыбнувшись, протянула руку и коснулась моей руки, даже во сне я ощутила это леденящее прикосновение, а затем сказала: «Спасибо тебе!» и через пару минут добавила: «Жди». Когда я проснулась, подушка промокла от слез, а на руке на месте ее прикосновения появилось небольшое белое пятнышко, и я уже не могла понять: это было во сне или наяву, но знала одно – она благодарила меня за Олечку, за то, что мы не оставили ее в детском доме, а забрали к себе. Вот слово «жди» расшифровать не могла. Чего мне следовало ожидать, хорошего или плохого? Оставалась надежда, что ничего негативного уже не случится.

Чтобы прийти в себя после всего пережитого в последнее время, мы решили с мужем съездить в санаторий, оставив детей на попечение Фиминой мамы и первоклассной няньки, которую знали долгое время.

Не знаю, что со мной случилось, но в последнее время удерживать свой привычный вес мне стало сложно, и даже часто закрытый рот не приносил, как ранее, положительных результатов. С того момента, как я похудела для встречи с Алексеем, прошло несколько лет, но я держалась, стойко сохраняя прекрасную, я бы даже сказала, идеальную фигуру. Груди стояли как у девушки, тонкая талия, подтянутый живот – мне было чем гордиться, учитывая мой уже совсем не юный возраст, даже несмотря на то, что здесь присутствовала рука опытного пластического хирурга. Но сейчас ситуация изменилась. Каждый день к моему весу прилипали то 100, то 200, а то и 300 граммов, и что делать с этой напастью, я не знала. Может, я толстею от стресса или от неправильной пищи, однако все было, как всегда. Меня это пугало. Если не смогу удержать свою красоту, то, возможно, потеряю мужа. Ведь практически все мужчины хотят видеть рядом с собой если и не молодых, так моложавых, красивых женщин, которые вызывали бы у других особей их же пола зависть и желание. Я очень надеялась на отдых в санатории, но сначала требовалось собрать справки о состоянии здоровья, чем я срочно и занялась.

Поход к гинекологу расставил все точки над «i». В это верилось с трудом. Я находилась уже на пятом месяце беременности! Событие невероятное, неожидаемое и непонятно как произошедшее! Никаких признаков, кроме прибавляющегося веса, но тем не менее, как и надеялся Фима, это все же произошло. Только сейчас я поняла, о чем предупредила меня Ларочка, когда сказала во сне: «Жди». И вот теперь я ожидала такого желанного ребенка от любимого мужчины! Врач Марк Борисович, очень известный специалист, сразу же сделал акцент на мой возраст и решил положить меня на сохранение.

– Подождите, доктор, я должна сообщить об этом мужу, и мы примем решение, – хотя точно знала: решение будет одно – рожать!

УЗИ показало – будет мальчишка. Первый сын в нашей совместной с Фимой жизни! Ведь и у него, и у меня девочки, а тут вдруг общий ребенок – и сын!!! Представляя реакцию своего мужа на эту новость, решила сказать ему об этом вечером в постели.

Я обняла Фиму и спросила:

– Фимочка, а чего тебе в этой жизни не хватает? Чего бы ты еще хотел?

– С чего это ты спрашиваешь, мать? – он чуть отодвинулся и внимательно посмотрел на меня.

– Ну… может, хочу сделать подарок на день рождения.

– Да всё у меня есть… почти всё, – он на минуту задумался, – дом построил, дерево посадил и не одно, только вот сына не хватает.

Я взяла его руку, приложила к своему животу, и он все понял. Под его рукой впервые зашевелился, заворочался наш маленький человечек.

– Познакомься, это наш сынок, ему уже пять месяцев!

Ефим не смог сдержать слез, осыпая меня поцелуями. Наконец, немного успокоившись, бережно обнял меня и сказал:

– Я знал, был уверен, что ты родишь мне ребенка и обязательно сынишку, даже в храме молился!

Его признание стало для меня неожиданностью, значит, выпросил у Господа! Богом данный сыночек!

– Как же я люблю тебя, родная моя, какой же я счастливый мужик, представляешь, сын и две дочери! Это же просто классно, здорово! А что говорит врач? – вдруг с тревогой спросил он. – Можно ли рожать в твоем возрасте? Ничего не случится? Это не опасно?

– Рожать в любом возрасте опасно, да и мой возраст его не устраивает. Я, наверное, самая старородящая мама в нашей стране, которая собирается выносить и произвести на свет младенца своими маломощными старческими, но собственными силами, а не с меркантильной помощью суррогатной матери или пробирки. Мне предлагается лечь на сохранение, но я не хочу, потому что впервые за все свои беременности чувствую себя просто прекрасно! Слушай, а как мы его назовем?

Он подумал несколько минут.

– Давай Алешкой, в честь Алексея, ведь он нас познакомил.

Я возразила:

– Нет, не нужно, или хочешь, чтобы он вырос таким же ловеласом? Давай в честь твоего отца – Гришей, и будет у нас Ефимов Григорий Ефимович!

– А давай! – с радостью согласился Фима. – Как хорошо звучит: Григорий Ефимович! Олюшка, а любовью тебе заниматься можно? Если нет, скажи. Главное, чтобы не навредило ребенку.

И любовью мы занимались практически до самых моих родов. Ефим всегда говорил, что особенно сексуально женщина выглядит на поздних сроках беременности. Груди, конечно, изменили свою форму: стали большими и тяжелыми, живот огромным, но мой муж любил меня, как никогда, и это доставляло нам ни с чем не сравнимое колоссальное удовольствие. Он был нежен в постели и относился ко мне весьма бережно, все так же доставляя мне неземное наслаждение. Оргазмы, получаемые мной, стали во много раз чувствительнее и мощнее, чем когда я не была в положении. От созерцания обнаженного тела беременной женщины Фима возбуждался мгновенно, и я старалась доставить ему максимум удовольствия, лаская его и позволяя ласкать себя. Мы оба пребывали на вершине блаженства. Старались не пропустить ни одного дня того состояния, в котором я находилась. Схватки начались в момент нашей близости. Хоть это и была сильнейшая родовая боль, но смешиваясь с сексуальным кайфом, она приносила особое удовольствие.

Фима сам отвез меня в роддом, где заранее оплатил отдельную палату с целым штатом персонала, обслуживающего роды. Заранее договорились, что рожать я буду традиционным способом. Можно представить мое состояние, женщины, которая в последний раз рожала почти тридцать лет назад! Я не хотела, чтобы Фима присутствовал при родах и видел этот кошмар. Я вообще против того, чтобы мужчины наблюдали весь этот страшный трудоемкий процесс появления на белый свет нового человека. Никакой моральной и психологической помощи стоящий рядом мужчина оказать не может, потому что, когда кричит от боли каждая клеточка твоего организма, есть только одно желание – избавиться от невыносимых страданий, которые словами не описать! Но упрямец Фима все-таки снял на видео рождение нашего сына. На удивление, роды прошли легко, несмотря на мой возраст, и, наверное, еще потому, что это желанный ребенок.

После очередных потуг между ног появилась головка, покрытая темными волосиками… еще одно мгновение… и в руках опытного акушера оказалось крошечное тельце нашего мальчика. Его сразу же положили мне на грудь, еще не разрезав пуповину и не отделив нас друг от друга. Он должен почувствовать свою маму – женщину, подарившую ему жизнь. И как по мановению волшебной палочки исчезла боль, остались только огромное счастье и безграничная нежность к этому крошечному человечку. Наш маленький сыночек лежал, как лягушонок, раскинув свои малюсенькие ручки и ножки, у меня на груди, как бы отстаивая свое право на собственность и доказывая окружающим, что это именно его мама и принадлежит она только ему!

Фима осторожно, боясь причинить боль, одним лишь пальцем нежно погладил его головку, ручки и тельце, а затем, взяв протянутые доктором ножницы, перерезал пуповину, отделив нас друг от друга. Вот теперь наш сыночек стал личностью, пришедшим в этот мир новым человеком! Мы взобрались с Фимой на вершину счастья! Гришенька родился абсолютно здоровым мальчонкой.

Его искупали, завернули в пеленку и принесли в палату. Рассмотрев его как следует, поняли: он – маменькин сынок, поскольку больше похож на меня. Это означало одно: наш мальчик будет счастливым, потому что есть такая примета!

После рождения сына Фима бросил к моим ногам весь мир. Он завалил меня дорогими подарками, которых у меня и так было достаточно. Любое мое желание исполнялось мгновенно! Никогда не думала, что в грустном предпенсионном возрасте стану многодетной матерью. Детей у меня теперь было на одного больше, чем у одной знаменитой певицы, правда, она опередила меня по количеству внуков. Но ничего, возможность догнать и перегнать еще имеется! За малышами я смотрела сама, и, как могла, старалась не упустить ни одной мелочи в их воспитании. Ефим уговаривал меня продать мой бизнес за границей, чтобы я целиком и полностью посвятила себя семье, но я пока не хотела сжигать за собой мосты, хотя финансовых средств было более чем достаточно, так как бизнес Фимы процветал, да и мой был не в убыток.

Через год после рождения сына к нам снова приехал Алешка. Он очень изменился. Это был уже совсем не тот щеголеватый красавец Алексей, который посещал нас совсем недавно. Грустный и поникший, словно уставший от жизни. Не узнать! Его семейные отношения в очередной раз потерпели крах. Таня оказалась очень изобретательной. Почти год она готовила свой побег (и об этом знали Лешкины друзья, которые ему и словом не обмолвились. Вот это я понимаю «дружба»!) Эта больная на всю голову, облив Лешку грязью и обвинив нашего друга в домашнем насилии, обратилась в полицию, и неприятности, конечно же, не заставили себя ждать. С ребенком он мог теперь встречаться только в присутствии правоохранительных органов. Лешка хотел с ней примириться, договориться, предлагал различные варианты урегулирования отношений и всё для того, чтобы не потерять сына, но эта стерва ни в какую не шла навстречу. В очередной раз запахло разводом, ну, собственно, ему не привыкать.

– Ты что, действительно поднимал на нее руку? – спросила я его, когда мы остались наедине.

– Да нет же! Как ты вообще себе это представляешь? – он с недоумением посмотрел на меня.

– Никак не представляю, просто спросила, а что все-таки случилось между вами?

– Понимаешь, Оля, – начал он свой невеселый рассказ, – я так устал от нее. Она же сумасшедшая! Деньги зарабатывать просто не успевал, благодаря ей не оставалось ни копейки. Все, абсолютно все средства тратила на свои шмотки и разгульную жизнь, и этого ей было мало. Периодически, а точнее, практически ежедневно устраивала мне истерики и скандалы. Чтобы сделать что-то по дому – ни за что и никогда! Потом ее стали видеть с разными мужиками, несмотря на то, что она еще кормящая мама. Теперь вот готовлюсь к разводу, хочу отсудить у нее Максимку, и если получится, сам смогу его воспитывать.

– Не получится, Леша, не фантазируй, – охладила я его пыл, – где-нибудь во Франции отсудил бы, ребенок остался бы с тобой, но не в России. Здесь приоритет почти всегда на стороне матери.

– Неужели шансов нет? – растерянно спросил он.

– Не знаю, Леха, не знаю, – вмешался в разговор подошедший Фима. – Одно могу сделать – нанять первоклассного адвоката. Не беспокойся, мы оплатим, тогда сможем узнать, могут быть шансы или нет.

Лешкино и без того плохое настроение после разговора испортилось окончательно, но мои дети не дали ему пребывать в унынии. Им очень нравился дядя Леша, с которым они с удовольствием играли и проводили время, а я постаралась окружить его заботой и вниманием. В один из дней, когда Фимы не было дома, он сказал мне:

– Олюшка, мне так хорошо с тобой и детьми! Я и сейчас тебя люблю и как мне тяжело, когда понимаю, что навсегда упустил шанс построить с тобой свое счастье. Ну почему я такой неудачник, а? Почему?!

Что я могла ему ответить? Нужно ценить того, кто рядом, и искренне любит, а не гоняться в поисках лучшего… Все равно не найдешь! Не играть чувствами любящего человека в полной уверенности, что он никуда не денется и будет, несмотря ни на что, всегда рядом… Большинство мужчин этого не понимает, легко разрушая свою жизнь и жизнь единственного, по-настоящему близкого человека. Свои ошибки Лешка в конечном итоге осознал, но слишком поздно. Увы, поезд ушел.

А в моей жизни все было прекрасно! Дети росли. Мы их не баловали, и они понимали свою ответственность друг за друга. Были, конечно, детские ссоры: «Мам, а чего она обзывается. Мам, а скажи ему, чтобы не мешал. Мама, а он забрал мои игрушки…» Снова и снова: «мам, мам, мам…», но это была для меня очень интересная, давно позабытая жизнь. Иногда приезжала Элька с дочкой, и тогда наш дом превращался в дурдом. С шумом носилась по дому ватага ребятишек, но это только прибавляло мне молодости и жизненных сил.