Время тянулось как жвачка, прилипшая к подошве туфель. С Фимой мы не общались. Он не звонил, не писал и не приезжал. Дети, Оленька и Гриша, вернувшись из лагеря, влились в школьную жизнь, сразу же обретя многочисленных друзей и большой авторитет в их среде, а Лиза поступила в университет. В моем огромном доме хватало места для всех. Учились они прекрасно. У всех, даже у Олечки, были светлые, как у Ефима, головы, да и еврейская кровь напоминала о себе глубокими и обширными знаниями, прекрасными оценками и блестящим интеллектом. На беспрестанные их вопросы о том, когда приедет папочка и почему им не звонит, приходилось выворачиваться и врать, что он занят, звонит, когда они в школе, и очень скоро приедет. Если младшие еще верили, то Лизу уже невозможно было провести.

Однажды вечером она пришла ко мне.

– Ма, можно? У тебя есть пара минут?

– Да, доченька, конечно, – ответила я, будучи абсолютно уверенной в том, что Лиза хочет посекретничать о своих чувствах к Флориану, с которым общалась в лагере, но разговор пошел совсем о другом.

– Мам, а почему папа не приезжает и не звонит? Вы разошлись? – озабоченно спросила дочь.

– Нет, родная, просто папа занят. Ты же знаешь, у него очень много дел, он управляет серьезным бизнесом.

– Мам, мне кажется, что он просто тебя обманывает, – без обиняков заявила Лиза.

Сердце екнуло. Что она может знать, когда уже несколько месяцев находится за границей?

– Почему ты так решила? – поинтересовалась я как можно спокойнее.

– Не решила, а получила информацию.

– От кого, если не секрет?

– Не секрет. От Светки Кузнецовой, помнишь, моей одноклассницы, мы же с ней общаемся.

– И что же такое она тебе сообщила? – страх заполнил душу. Господи, не дай бог, что-нибудь об отце, то, что знаю я, но еще не знают они.

– А сообщила Светка вот что, – моя дочь сделала паузу, глубоко вздохнула и выдала: – Она видела папу с молодой беременной женщиной на приличном сроке. Он шел с ней под руку, а потом обнимал ее, – и она уставилась прямо на меня.

Я была застигнута врасплох. Лизина новость меня ошеломила. То, чего я больше всего опасалась, произошло! Теперь о примирении речи не могло быть в принципе. Но с величайшим трудом взяв себя в руки, сказала первое, что пришло в голову:

– Ну и что же здесь такого? Возможно, это просто знакомая, и, видя ее положение, он помог и поддержал ее…

Лиза с сочувствием посмотрела на меня. Так обычно смотрят на психически больных в лечебнице или одиноких маразматических старух в доме престарелых.

– Ма, а ты сама-то веришь в то, что говоришь мне? Не нужно обращаться со мной, как с маленькой. Я же все вижу! У него новая тетка и будет ребенок, так я понимаю ситуацию?!

Я молчала, сказать мне было нечего. Дочь уложила меня на обе лопатки. Вот и всё, Оля, осталась ты без мужа! К горлу подкатил ком. Боже, какой мерзавец, а я уже хотела с ним помириться и даже готова была сделать первый шаг! Надо побыть одной! Видимо, Лиза поняла мое состояние:

– Мамочка, может, это еще и неправда, – она пыталась внушить мне хоть каплю оптимизма, – не переживай ты так, мы же с тобой рядом и никогда тебя не бросим! Ольке и Гришке ничего не скажу, для них папа просто занят. Прошу тебя, главное – не волнуйся, береги себя, ты так нам нужна, мы все тебя очень любим.

Я обняла ее.

– И я вас всех очень люблю, Лизочка, и никому не отдам! Доченька, сделай так, чтобы ребята ничего не узнали.

Оставшись одна, не знала, куда себя деть и что делать. Впервые в жизни я, женщина, моментально принимающая решения и в большинстве своем правильные, окончательно растерялась. После слов его подружки, когда я стала невольной свидетельницей их любовной сцены: «А если я забеременею, ты женишься на мне? Разведешься с ней?», думала об этом постоянно. Это был самый крепкий крючок, чтобы прочно подцепить любимого, а главное, богатого мужчину, нормального, а не подонка, который, едва услышав признание: «Я жду от тебя ребенка», моментально умчится на край света, чтобы никогда больше в своей жизни не видеть недавний объект своей страстной любви и ее плода. К моему несчастью, в данном случае Фима был порядочным мужиком, ведь и ей в ту ночь ответил: «Вот когда забеременеешь, тогда подумаю…» Он умел кататься, но умел и саночки возить, говоря словами русской поговорки. А мне-то что делать? Как быть?

В первый раз в жизни я находилась в состоянии, близком к панике! Я, которая более двадцати лет крутилась в бизнесе и пережила такие моменты, от воспоминаний о которых волосы на голове и сейчас становятся дыбом! Я, успешно справлявшаяся с мужьями и любовниками, принимавшая решения с холодным сердцем и трезвой головой, теперь не могла представить, как смогу пережить его отстутствие в моей жизни!!! Если бы он никого не имел, это было бы не так страшно. Тогда оставался бы шанс соединиться с ним вновь, а теперь, когда его сожительница должна была не сегодня-завтра родить, развод начинал принимать уже абсолютно реальные очертания.

«Черт побери», – ругала я себя последними словами, – зачем я послушалась Валентину и затеяла эту игру под названием «Ревность»?! Зачем?! Ведь она человек и тоже может ошибаться! Так, глядишь, и помирились бы уже, а теперь придется разводиться». Но ведь главное заключалось в том, как жить без него теперь?! И я заплакала от обиды и унижения. Точно так же плакала и тогда в далекой северной гостинице после нежданной жуткой встречи с Алешкиной беременной почти женой. Нет! Мне, идиотке, мужики, наверное, вообще противопоказаны, потому как удержать ни одного из них я не в состоянии!

Надо как-то успокоиться и, плеснув в стакан виски, но не чувствуя вкуса, я одним махом влила в себя этот обжигающий напиток. Отличный прием, чтобы на какое-то время вышибить из башки все напрочь, но только вот горе, к сожалению, залить алкоголем, увы, невозможно. Может, кто-то мне и не поверит, но я была буквально раздавлена «перспективой» потерять человека, которого любила и боготворила, а не богача, жизнь с которым была настоящим праздником. Мне нужен мой Фима, дорогой и любимый муж, а не серьезный и очень богатый бизнесмен Ефим Григорьевич.

Шок от Лизиного известия начал постепенно проходить. Следует разведать обстановку, но через кого? Надо подумать. Я сотню раз в день проверяла свои мобильные телефоны, электронку и скайп в надежде получить от него хоть какое-то известие, но тщетно, хотя с момента нашей ссоры прошло уже достаточно времени. Такое впечатление, что для него я перестала существовать, как, впрочем, и его дети.

Первый звонок раздался от нашего давнего хорошего друга – крестного Гриши Марка Борисовича, прекрасного человека и первоклассного специалиста в области акушерства и гинекологии, владельца клиники планирования семьи. Именно Марк принимал у меня роды и был первым человеком, в чьих надежных руках оказался новый житель нашей планеты – мой любимый Гришенька. Будучи весьма интеллигентным, порядочным и даже застенчивым, несмотря на свою специфическую, совершенно не мужскую профессию, никогда не распространялся о том, что знал. А владел он достаточно серьезной информацией, которая, если бы хоть раз ушла по назначению, разрушила бы не одну крепкую семью.

Он был в курсе всего, что видел и слышал за закрытой дверью своего кабинета: кто втайне от мужа сделал аборт от любовника; кто зачал и родил ребенка по тем или иным причинам не от супруга; кто чем болел и кто прихватил что-то неприятное от очередного случайного партнера. Наши дамы молились на него. Кроме того, что был врачом от бога, для многих и многих душевно расстроенных женщин неизменно становился психотерапевтом. Он любил нас всех, именно поэтому, наверное, и не был женат, несмотря на свой уже солидный возраст, ну и специальность, думаю, вносила свои коррективы в его жизненные планы. Быть врачом-гинекологом, несмотря на благородную миссию, для мужчины, по-моему, противоестественно. Если они и женятся, то у них получаются странные семьи и не менее странные дети.

В Германии у меня была знакомая – дочь известного врача-гинеколога – особа распущенная и развращенная до такой степени, что ложилась под любого, кто оказывал ей хоть малейшее внимание. Так вот, без зазрения совести она рассказывала, что почти всю жизнь наблюдалась и осматривалась… у собственного отца, даже тогда, когда он уже ушел на пенсию! Признаться, ее рассказ поверг меня и нескольких моих приятельниц в шок. Для нас пойти к мужчине-врачу естественно, потому как это совершенно чужой человек, которого видишь раз в полгода, но раскладываться перед собственным отцом – это уже слишком!

Радостно поприветствовав Марка, поинтересовалась:

– Чем обязана вашему звонку, дорогой?

– Я даже не знаю, как начать, Олечка, – начал он осторожно, – но у меня для вас есть информация. А как, кстати, мой крестник? – неожиданно спросил он о Грише.

– Да вот влюбился уже, представляете, как время бежит! На свадьбе будете почетным гостем. Ну а теперь слушаю вас, Марк.

– Боюсь, то, что хочу вам сказать, вас совершенно не обрадует, но я должен это сделать. Вы же знаете, как хорошо я отношусь к вам и вашей семье! – он помолчал и продолжил: – У меня наблюдается, как я понял, возлюбленная Ефима Григорьевича. Срок около 20 недель, примерно 5 месяцев. Плод развивается нормально, без патологий, – перешел он на свой понятный медицинский язык, – роды сложными не будут, проведем их естественным путем, ожидается мальчик. Я подумал, что вам об этом надо знать. Девушку зовут Валерия Золотовская, если вы не в курсе. Почему позвонил именно вам, потому что не слышал, чтобы вы разводились. Ефим Григорьевич очень озабочен предстоящими родами, будет на них присутствовать и уже оплатил персональную палату. К ней относится прекрасно, похоже, любит ее. Простите… наверное, сделал вам больно, – добавил он растерянно.

Я постаралась взять себя в руки и без истерик выслушать его до конца.

– Спасибо за новость, Марк, я в курсе. Мы в состоянии развода. Вы первый, кому я сообщаю эту информацию. Мое заявление уже лежит у адвоката.

– Честно говоря, Олечка, мне трудно в это поверить! У вас такая прекрасная семья, чудесные дети. Что случилось?

Он был четвертым, кто за последнее время задал мне этот «замечательный» вопрос.

– Просто не сошлись характерами. Ребята остаются со мной и будут теперь жить и учиться за границей.

– Вот оно как… – он совсем растерялся, – если хотите, я сообщу вам, как пройдут роды и состояние новорожденного…

– Нет, благодарю, – подавила я на корню его инициативу, – меня это совсем не интересует! Думаю, эти сведения будут нелишними для господина Ефимова.

– Олечка, не обижайтесь на меня, пожалуйста, – окончательно расстроился Марк, – если что, звоните.

– Ну что вы! Спасибо, дорогой, обязательно позвоню. Удачи вам!

Информация подтвердилась. На смену горьким слезам и соплям пришла решительность и злоба. Надо его опередить и срочно переговорить с адвокатом. Да, надо опередить, чтобы все знали, что не он меня бросил, а я его! Я не могу, не имею права остаться на глазах у всех в столь жалком и унизительном статусе «брошенной жены»! Не буду посмешищем в этом городе! Вот когда я тысячу раз вспомнила Леву, своего второго мужа, который не изменил мне ни разу! Господи, бедные женщины, всем вам, пережившим в жизни такие семейные драмы, надо поставить памятник на вечные времена. Я набрала номер.

– Слушаю вас, – пропела секретарша Розенфельда.

– Добрый день, моя фамилия Ефимова. Могу я переговорить с Леонидом Андреевичем?

– Здравствуйте, Ольга Рафаиловна, – голос сменил тональность. Еще бы! Она сразу узнала меня, жену одного из самых богатых людей города, – как поживаете?

– Спасибо, хорошо. У вас, надеюсь, тоже все в порядке.

– Да, конечно. Сейчас попробую вас соединить.

В трубке раздались бодрые звуки «Болеро» Равеля, и через пару минут послышался голос Розенфельда:

– Ольга Рафаиловна, добрый день, дорогая! Чем могу быть вам полезен? – с ходу без лишних разговоров спросил он.

– Кое-чем можете. В двух словах: мы с Ефимом Григорьевичем разводимся, поэтому я хочу, чтобы мои интересы представляли вы.

На том конце была тишина.

– Леонид Андреевич, вы меня слышите?

– Да-да, – поспешно ответил он, – это так неожиданно для меня!

Для меня тоже, подумала я, но «ехать» надо!

– Сама я приехать не смогу, поэтому прошу вас подъехать ко мне в Германию. Все ваши расходы оплачу, – поставила я условие.

– Конечно… только мне необходимо посмотреть свой график. Я могу перезвонить вам через пару часов?

– Разумеется, по этому телефону.

– И еще у меня к вам есть пару вопросов. Первый: причина, на основе чего будем строить наш бракоразводный процесс? И второй: между вами заключен брачный контракт?

– На эти вопросы я отвечу вам через пару часов.

– Договорились, ждите звонка.

На второй его вопрос ответ простой: контракта не было, но я и не претендовала на имущество и деньги мужа, выгодно отличаясь этим от многих других жен богатых мужчин, которые пытались откусить от состояния супруга максимально огромный кусок, хотя у совсем не бедных мужичков получить что-либо добровольно удавалось крайне редко. С деньгами и имуществом они всегда расставались, как с жизнью! Моим подругам, как правило, приходилось правдами и неправдами с помощью нехилых финансовых средств, ушлых адвокатов, беспросветной лжи (в арсенале есть много приемов) отбирать и отвоевывать то, что они считали своим кровным.

Это раньше мужчине, кроме своих «цепей», терять было нечего, и он, оставив все нехитрое состояние, уходил от жены с одним чемоданом. Старые добрые времена прошли безвозвратно, и теперь за имущество, недвижимость, нажитые «непосильным» трудом, и детей, за которыми тянутся нехилые алименты, между супругами идут тяжелые затяжные, а порой и кровопролитные, бои. Никто никому не собирается уступать!

Мне достаточно того, что имею, а детей Фима без поддержки не оставит, в этом я совершенно уверена, но даже если так и не произойдет, моих денег вполне хватит на всех. Как же ему повезло со мной! Вот теперь пусть локти кусает, потому как все другие его жены при разводе разберут по кирпичику всё его состояние, однозначно!

Завтра у мамы и Фимы дни рождения. Ей я позвоню. Родители собирались приехать ко мне через две недели. Я хотела, чтобы они сменили обстановку и немного отдохнули. А вот как быть с Ефимом? После длительного молчания в сложившейся ситуации я не хотела ни звонить, ни писать и уж тем более приезжать к нему. Надо же, так запарился со своей новоиспеченной беременной подружкой, теперь уже без пяти минут супругой, что даже собственные дети перестали интересовать! Если он так себя ведет, значит, ему компостируют мозги с другой стороны (уверенность в этом меня не покидала). Это удивляло, потому что, будучи человеком деловым, никому и никогда Фима не позволял манипулировать собой, тем более женщине. Мои советы, например, он выслушивал и далее, четко проанализировав, принимал собственное решение: последовать им или нет. Я никогда на него не давила, и он был благодарен мне за это.