Внизу в гостиной уже был накрыт шикарный стол. Аннушка постаралась. Сама, деликатно удалившись, оставила нас наедине. На столе шампанское и фужеры. Фима открыл бутылку, разлил пенящийся напиток и, подняв свой бокал, произнес тост:

– За нас! Чтобы никогда больше не расставались. Только смерть сможет разлучить нас!

«Дай бог, – подумала я, – но я не хочу, чтобы между нами встала смерть, хочу жить с ним долго-предолго и умереть в один день и в один час». Опустошив свои фужеры, мы обнялись и простояли бы так неизвестно сколько, если бы Фима жалобно и робко не заметил, что «кушать сильно хоцца». С голодухи оба буквально накинулись на еду. Не отрываясь от завтрака, плавно перешедшего в обед, я вернулась к «больной» теме.

– Фима, а как ты решил вопрос с ребенком? – спросила осторожно, заметив, как при упоминании о грехе у него сразу же упало настроение.

– А что с ним решать? Пусть живет с матерью. Алименты платить буду. Это единственное, что я могу для него сделать.

Вот и замечательно, облегченно вздохнула я про себя. Слава богу, что этот мальчишка никогда не войдет в мою семью! Мы замолчали и вновь уткнулись в свои тарелки, каждый думая о своем.

– Позвони Алексею и обязательно извинись, а то неудобно получилось. Я бы не хотела, чтобы вот так глупо и нелепо закончилась ваша многолетняя дружба.

– Прямо сейчас и позвоню, дай-ка телефон, – попросил он.

Не повезло Лешке, сейчас услышит очень «радостную» для себя новость!

Фима набрал номер.

– Привет, старик! – бодро и весело произнес он, слушая, что говорит ему друг. – Ты извини меня, наговорил всякой ерунды, не бери в голову, давай забудем… ну и прекрасно!.. Нет-нет, у нас все хорошо, мы опять с моей любимой женушкой вместе, можешь поздравить…

«Да уж, у Алешки как раз такое настроение, чтобы поздравлять нас с новым началом нашей совместной жизни», – посочувствовала я приятелю. Он, наверное, молился, чтобы случилось обратное, но… ничего не поделаешь, не повезло, дружок.

Беседа продолжалась.

– Когда к нам приедешь? – Фима внимательно слушал Алешку. – …Только летом? А раньше… никак? Съездили бы куда-нибудь, можешь и ребят с собой взять… жалко, – на лице мужа отразилось разочарование, – хорошо, братишка, не пропадай. На днях уезжаем в Германию, дети ждут. Оттуда и позвоним. Обнимаем тебя, пока.

– Расстроился Лешка, – сказал он после окончания разговора, обращаясь ко мне, – до сих пор тебя любит! Надеялся, наверное, что разведемся и ты опять будешь с ним!

«Проницательный дяденька», – подумала я, а Фимка пропел слова из песни «Алешкина любовь», популярной в семидесятые:

– Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок у друзей своих. Это так, но ты с Алешкой несчастлива, несчастлива, а судьба связала крепко нас троих…

Такое впечатление, что автор слов, поэт Онегин Гаджикасимов, написал эти строчки о нас. Надо же, как удивительно, может, он был ясновидящим?!

– Нет, моя родная, – произнес Ефим твердо, – никому я тебя не отдам, ты мне и самому нужна! Боже мой, как же я люблю тебя, никогда и никого в своей жизни так не любил! – он обнял меня.

Я стояла, крепко прижавшись к нему. Очень этого хотела, но безграничного доверия, как прежде, уже не было. Правильно сказала Розалия, мне еще надо заново научиться верить мужчинам.

А потом был сумасшедший секс во всех его видах, умопомрачительное действие! Марафон продолжался всю ночь. Под утро, вконец обессиленные, мы лежали обнявшись.

– А за это время у тебя были мужчины? – вдруг спросил Ефим. – Только скажи честно, не спрашивал бы, если бы не знал твой темперамент. Кроме того, ты ведь обещала, что в твоей жизни появится другой человек. Так как, был кто-нибудь?

– Нет, Фима… никого, – снова солгала я (меньше болтаешь, дольше живешь!), – мне было не до мужчин, я сильно переживала. Произошедшие события просто выбили меня из колеи. И потом, я же тебя люблю, а раз так, не могу променять ни на кого другого, тем более вот так, сразу.

Он промолчал. Теперь наступил мой черед задавать вопросы.

– А как получилось, что она забеременела? Вы что, не предохранялись?

– Я не хочу об этом ни вспоминать, ни говорить, – сказал он едва слышно, – зачем обсуждать то, что уже произошло и закончилось? Ведь ты сама сказала, что ничего не хочешь слышать об этих событиях.

– Когда уезжаем? – переменила я тему.

– Давай послезавтра. Ребятам надо еще подарки купить.

– Вот об этом я уже позаботилась, – доложила мужу, припоминая, какая внушительная куча лежит дома у Розалии, – еще надо попытаться довезти их до места назначения.

– Эти подарки от тебя, а от меня что? Тем более, я так давно их не видел.

– А от тебя, дорогой, деньги. Дай каждому столько, сколько считаешь нужным. Пусть сами купят себе, что захотят, вот и будет подарок от папы.

– Хорошо, – обрадовался Фима, – давай я дам им по 1000 евро каждому.

– Думаю, это слишком много. Не надо баловать. Дай по 500 евро, это тоже очень большая сумма, но в честь такого радостного события можно. Вот Эльке чисто символически, как старшему ребенку, дай 1000 и не забудь про своих внуков. Как приедем, сразу же соберемся всей семьей. – Фима согласно кивал.

– Да, кстати, твой сын влюбился, – обрадовала я его такой потрясающей новостью. – Одна немецкая девочка ему очень нравится.

– Бог мой! – воскликнул Ефим. – Как время бежит! Не успеем оглянуться, как Гришка женится. Что, мать, может, еще одного сыночка заделаем? Ты как… сможешь еще родить? Уж больно замечательные детки у нас с тобой получаются!

– Да нет, Фимочка, – охладила я его пыл, – давай уж этих до ума доведем.

Разговоры закончились, и мы дружно рука об руку вошли в прекрасное царство Морфея.

На следующий день посетили Розу. Ефим познакомился с Олегом, и они сразу же стали друзьями. Как я заметила, многие мужчины с именем Олег имеют воинственный характер и в большинстве своем отношение к службам разведки, безопасности или военным структурам (об этом даже говорит русская литература, в частности «Песнь о вещем Олеге»: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хозарам…»). В моей жизни всегда присутствовала теория имен. По характеристике имени уже можно сказать, что за человек находится перед тобой. Так, например, почти все Андреи, которых я знала, включая моего первого мужа, бабники. Я еще не встречала ни одного Андрея, который бы не обладал этим отвратительным качеством. Викторы имеют жесткий характер, но, как правило, успешны в бизнесе. Почти такие же Елены, ну и так далее. В Олегах, видимо, есть какая-то военная жилка, поэтому из них и получаются генералы. До знакомства с одним Олегом, бывшим офицером разведки, с которым мы участвовали в одной очень опасной операции в Африке, это имя имело для меня негативный оттенок, поскольку с ним было связано предательство, с которым я впервые столкнулась в детстве. В нашей школе учился мальчик Олег, старше меня на год. Этот парень был «переходящим знаменем», то есть постоянно ходил по рукам девочек, которым нравился. Сначала он дружил с одноклассницей, потом оставил ее и быстро переметнулся ко мне. Собственно, кроме гляделок и разговоров, ничего в столь нежном возрасте быть не могло, но влюбленность и страдания мы испытывали самые настоящие! Через некоторое время бросил и меня, моментально переключившись на мою подругу Иру, которая отнеслась к нему очень благосклонно, чем вызвала тогда мой искренний гнев! Мы с ней даже поссорились, а когда он прекратил дружбу и с ней, сразу же помирились. Делить было больше некого, мы обе очутились в положении «брошенок» – любовных жертв коварного и любвеобильного Олега. Освободившись от чувств к изменщику, в знак примирения пекли в золе картошку и с удовольствием ее ели, изредка вспоминая свою недавнюю симпатию к школьному ловеласу.

Жених Розалии оказался очень приятным во всем отношениях дядькой, несмотря на то что носил такое же имя, как мой неверный Олег из юности. Как мне показалось, и чувства Розы к нему были намного сильнее, чем к предыдущим мужьям. Вот здорово, если бы Олег стал ее спутником на всю оставшуюся жизнь, потому как эта замечательная женщина после случившейся в ее жизни огромной трагедии должна обрести, наконец, свое женское счастье, тем более она его заслужила. Я так этого хотела! Свадьбу решили сыграть через полгода, и мы с Фимой должны были стать главными гостями на этом прекрасном торжестве.

Ефим оставил все свои дела и объявил мне, что взял отпуск, чтобы побыть с нами, то бишь с семьей.

– Я бы хотела после Германии съездить с тобой к родителям, а потом вместе с ребятами куда-нибудь, куда захотим, – выразила свою просьбу.

Фимка замялся, и мне стало понятно, что он испытывает за свой проступок неудобство перед тещей и тестем. Однако надо иметь мужество, дорогой, подумала я, ничего не говоря вслух, наломал дров без страха, а теперь наберись храбрости и отвечай.

– Давай сначала съездим к маме, а то она тоже очень расстроена нашим разрывом, – высказал в ответ свое предложение Ефим.

Я вспомнила наш последний с Софьей Семеновной разговор. Ладно, сделаю вид, что у меня потеря памяти и я ничего не помню. Это самое правильное решение, а может, она и сама уже все забыла по причине преклонного возраста. Но не тут-то было!

– Вернулась, наконец, сбежавшая от моего царевича лягушка-странница?! – именно такими словами встретила меня свекровь, но все же обняла и поцеловала свою, как ей казалось, «заблудшую овцу».

«Сынуля, разумеется, царевич, невестка – непременно жаба, а ты сама – кочерыжка старая», – мысленно ответила я на ее приветствие. Не могла уж что-то приличное сказать в мой адрес! Хотя чего на нее обижаться-то, одним словом божий одуванчик!

Тем не менее, мы замечательно посидели, ни словом не обмолвившись о Фимкиных похождениях.

– Гришенька так вырос! – восхитилась внуком бабуля.

Я удивилась, откуда она может знать это? Но ларчик открывался просто. Наша продвинутая бабуся общалась с Гришей и другими внуками по скайпу, что ловко и продемонстрировала нам. На дисплее возникло лицо нашего бесконечно любимого сыночка, который радостно заулыбался, увидев нас с отцом вместе. Доложив, что они ждут нас с нетерпением и на выходные приедет Эля всей семьей, пожелал счастливого пути. Дома ожидалось серьезное мероприятие! Свекровь поинтересовалась, когда приедут ребята. Пришлось ей объяснить, что только к Рождеству. Бабушка была разочарована, и мне вдруг стало ее жаль. В голове созрела идея.

– Софья Семеновна, собирайтесь, дорогая, завтра вылетаем. Паспорт и виза у вас есть, поедем вместе.

Бабуля и сынуля остолбенели. Первым пришел в себя Фима.

– А что, мам, гулять, так гулять, а через несколько дней к нам присоединятся и Олечкины родители.

Теперь настала пора удивляться мне. Вот так сабантуй (мусульманский праздник с большим количеством участвующих) намечается! Кто там у нас еще? Остается только безответно влюбленный Алешка, тогда будет полный комплект. Я бы и Аню взяла, но у нее не было визы, а на получение требовалось время. Дам ей денег, это лучшее, что я могу для нее сделать. Аня была счастлива, хотя и усиленно отказывалась от конверта с внушительной суммой, но под моим давлением ей ничего не оставалось, как взять его. Пока дом оставался на ней, я не сомневалась, что всё будет в порядке.

В среду в полном составе, прихватив еще и мою свекровь, мы вылетели в Германию. В самолете случился незначительный, но неприятный инцидент, который заставил меня задуматься. Через проход от нас сидел респектабельный симпатичный мужчина, который, как только я вошла в салон, начал усиленно оказывать мне знаки внимания. Фимке это сильно не понравилось, хотя раньше он никогда не отличался ревностью.

– Слышь ты, – грубо обратился он к пассажиру, – вообще-то это моя жена, понял, поэтому нечего ее клеить!

Мужчина смутился.

– Ну что вы, – пробормотал он. – Ваша жена – красивая женщина, и я просто ею любуюсь.

– Своей любуйся, – зло произнес Ефим, – а иначе…

Завершить фразу я ему не дала, жестко указав на место. Затем обратилась к оскорбленному соседу:

– Вы извините, пожалуйста, просто у мужа нет настроения: проблемы на работе, а за комплимент спасибо, мне было очень приятно!

Гражданин с пониманием улыбнулся и произнес:

– Ничего, всё в порядке, не беспокойтесь.

Почти весь полет Фимка дулся на меня, как мышь на крупу, но мои упорные попытки привести его в чувство все-таки достигли цели. Он пришел в себя к концу полета и из психованного ревнивца снова превратился в уравновешенного любящего мужа. Интересно, подумала я, что с ним такое случилось? Откуда взялись эти приступы ревности с элементами истерии, или характер с возрастом меняется?

Я знала, что такое жить с отелло, таким был мой первый муж. Скандалы на почве дикой ревности устраивал регулярно, и основания, как правило, высасывал из пальца: почему улыбнулась тому-то, почему говорила с тем-то, почему этот так смотрит на тебя, почему задержалась на работе и так бесконечно. Этого следовало ожидать, потому что сам, как говорит народ, гулял по-черному! Однажды очередной приступ ревностного безумия завершился вполне конкретной потасовкой с ощутимым болезненным рукоприкладством, в которой он весьма злобно пообещал мне продолжение экзекуции, заметив при этом, что это только начало. После его многообещающих слов я, естественно, не стала дожидаться дальнейших кровавых разборок, моментально приняв для себя теперь уже окончательное решение уйти от постылого муженька, хотя собиралась сделать это давно. Помог случай, а если бы не поднял на меня руку, может, еще и мучилась бы какое-то время, не решаясь на более радикальные действия.

Ревность – страшная штука! До сих пор помню, как в пятом классе всей школой хоронили учительницу, которую зарезал ее муж-ревнивец. Она лежала в гробу такая молодая и красивая, ей бы жить да жить, тем более, что остался маленький ребенок, но этот подонок не дал ей такого шанса, распорядившись ее жизнью по-своему. Мой добрый и великодушный Фима не мог в одно мгновение превратиться в ревнивца, ведь ревность – это лишь черта характера, а не состояние души.

Такое сильное собственническое чувство, конечно, имеет место в нашей жизни, ведь и я ревновала (да еще как!) и Алешку, и Ефима, но мысль убить кого-то из них даже после увиденных мною воочию сцен сексуальных отношений с другими женщинами не пришла мне в голову ни на минуту. Ну зачем, скажите, портить жизнь себе и другим? И кому бы сделала лучше? Себе бы точно нет. Во-первых, до конца жизни на душе лежал бы страшный грех, что лишила жизни близкого человека, и отмолить его было бы невозможно, а во-вторых, сидела бы где-нибудь на зоне лет эдак десять или больше и шила рукавицы, в то время как дети росли бы под присмотром чужих людей. Родного отца у них бы уже не было, а мать отсутствовала бы в самый необходимый для них жизненный период.

Ревность, увы, оставляет после себя лишь руины, не подлежащие восстановлению. Неужели нельзя, подавив в себе ярость, спокойно уйти из жизни человека, который тебя не любит, тобой не дорожит и предает. Но, к сожалению, все зависит от мозгов, а они у каждого свои и работают по-своему. Кто-то, застав за изменой свою половину, впадает в невменяемое состояние и, уже ничего не соображая и не в силах совладать со своим ревнивым характером, идет на крайние меры, а кто-то, тихо и заботливо прикрыв дверь, за которой резвятся любовники, сразу же отправится к адвокату, чтобы подать на развод. Выпад Фимы был мне непонятен, и если он собирается так реагировать на любого мужчину, оказывающего мне хоть какие-то знаки внимания, то для меня это будет уже не жизнь, а мука. После всего пережитого мучения в мои дальнейшие планы уже не входили.