В один прекрасный день Ефим-старший сообщил, что у нас будут гости. Приехал наш партнер и товарищ Никита Никольский, до недавнего времени проживавший в Великобритании, но в последние годы перебравшийся в одну из африканских стран, Танзанию, где имел прибыльный бизнес: рудники по добыче драгоценных камней и ювелирные магазины. Вместе с Китом прибыли и его деловые партнеры. Ну что же, нам не привыкать! Я быстро включилась в крайне «увлекательную» кулинарную работу по встрече «дорогих» гостей. В большинстве своем это были проходные дружеские и совсем неделовые визиты. Вечер прошел прилично. Гости интересовались нашей жизнью и семьей больше, чем бизнесом. Ясное дело: хотели понять загадочную русскую душу. На вопрос: «А у вас есть дети?» пришлось объяснять, что они учатся в Германии. И тут Фимка гордо объявил, что с нами младший сын, чем взбесил меня до крайности! Надо же, младший сын! Спросил бы меня для приличия, хочу ли я этого! Гостям не терпелось взглянуть на младенца, и я, стиснув от злости зубы, пошла наверх к Дарье.

– Прошу вас через 15 минут спуститься с ребенком вниз. И оденьте его красиво в голубенький комбинезончик с мишками.

Фима-младший лежал тихо, делая вид, что он – это не он и поэтому наши разговоры его не касаются. Хорошо, приятель, сегодня выйдешь в «свет», но, надеюсь, в первый и последний раз, потому как я не собираюсь представлять тебя всем в качестве своего родного сына.

Нас ожидал ошеломляющий успех! Малыш совсем не испугался такого количества народа и, бесстрашно сидя в красивом прикиде на заботливых руках Дарьи Васильевны, таращил свои необыкновенные глазки и смешно улыбался, демонстрируя два первых своих зубика. Безумно гордый своим творением отец, не скрывал огромного удовольствия, чего нельзя было сказать обо мне. Иностранные гости искренне восторгались юным красавчиком. Пришлось сделать вид, что и я имею отношение к этому чудику, потому что меня представили гостям в качестве его матери. И тут произошло невероятное. Едва я подошла к нему, как он, засучив ножками и изо всех еще маломощных силенок вытянув ручки, потянулся ко мне, показывая гостям свою маму. Ну и хитрец, знает, кто в доме хозяин! Ничего не оставалось, как взять его на руки и прижать к себе.

Боже, какой сладенький, чудный мальчик! Я давно не испытывала материнских чувств к младенцу, да, собственно, и в этот момент не дала бы себе такого шанса, как вдруг из-под стола выскочила собака одного из гостей – незлобливый шарпей. Малыш от неожиданности испугался, пискнул и… спрятался от нее, уткнувшись мне в шею и зарывшись в складках блузки у меня на плече. Только я прижала его дрожащее тельце, погладила по головке, пытаясь успокоить, как неожиданно отчетливо поняла: это мой ребенок и другой мамы, кроме меня, у него никогда не будет! Его отец обо всем догадался и, морально поддерживая меня, улыбнувшись, одобрительно кивнул. Вместе с ребенком я присела перед собакой, объясняя малышу, что бояться ее не надо. Добродушный пес лизнул мальчонке ручку, и Фимочка засмеялся. Мир между человеком и животным был восстановлен.

С этого самого момента я практически не расставалась со своим новым сынулей. Перед Дарьей извинилась и, чтобы как-то загладить свою вину, повысила ей зарплату, а она рассказала мне о первых месяцах страшной жизни ребенка с его биологической матерью. Она за ним не смотрела, грудь не давала, и младенца сразу же перевели на искусственное вскармливание. Иногда в своей ненависти к нему поднимала на крошку руку. Храбрые попытки няни заступиться за грудничка приносили ей только неприятности. Эта дрянь предупредила: если Дарья скажет Ефиму-старшему хоть слово, то с ней расправятся ее дружки. Если бы мерзавка была поблизости, я бы ее просто искалечила!

Теперь мне следовало загладить свою вину перед ребенком. Его привязанность ко мне росла с каждым днем, и в моем сердце наконец-то проснулась дремавшая любовь к этому мальчишке. Порой я думала о своей необоснованной жестокости к нему и ужасалась своим мыслям и поступкам. Как могла так ненавидеть и игнорировать ни в чем не повинного малыша?! Полностью окунувшись в заботы о нем, я начала сама им заниматься. Даже по ночам, вызывая недовольство мужа, поднималась в детскую, чтобы посмотреть, всё ли в порядке.

А ещё следовало сделать так, чтобы его принял отец. Я хотела, чтобы у Ефима проснулись чувства к этому маленькому мальчику, и мне удалось этого добиться! И вот уже мы вдвоем крутились вокруг него. Этого малышонка нельзя было не любить! Он нисколько не походил на свою дрянную мать и покорил нас своим добродушием и чрезвычайно доброжелательным и легким характером.

Как-то вечером позвонил Гришенька. По его судорожным вздохам я поняла: что-то произошло.

– Сыночек, – спросила испуганно, потому что еще не было случая, чтобы Григорий при мне плакал, – что такое, что случилось?

В ответ он лишь всхлипывал.

– Мамочка, когда ты приедешь? – у ребенка была почти истерика.

Я попыталась его успокоить.

– Сыночек, успокойся и расскажи мне, что произошло, надеюсь, ничего страшного!

В голову полезли самые разные ужасные мысли.

Судорожно сглотнув, мой мальчик начал рассказывать про свою беду. Оказывается, его коварная немецкая подружка Дженифер покинула несчастного влюбленного и быстро переметнулась к его вечному сопернику. Услышав истинную причину страданий горемычного «Ромео», я облегченно вздохнула: «Господи, все живы и здоровы, какое счастье!», но у любимого сыночка было настоящее горе. Я подумала о своей судьбе, о том, какой же тернистый путь лежит к Любви, к Любви настоящей, и Грише еще придется все это испытать на себе сполна. Бедный мой мальчик!

Надо срочно поехать к нему и поддержать, хотя рождественские каникулы почти на носу. С Фимой-младшим расстаться не могла, поэтому взяла его с собой вместе с няней. Этот пацан производил на всех только одно впечатление – восторг! Не плакал даже в самолете, уплетая за обе пухленькие щечки пюре и играя со своими игрушками. Я везла к своим ребятишкам еще одного их братца, которого они должны были принять в свою семью. За Гришеньку не беспокоилась, он сразу выразил свою доброжелательность к новому родственнику, а Лизавета и Ольга вполне могли приревновать его к нам с отцом, тем более что Лизок до сих пор не могла простить Ефиму-старшему его измену. Вот я и попросила нашего зайчика:

– Сыночек, ты должен понравиться сестренкам и перетянуть их на свою сторону, ты понял?

Он как будто сообразил, о чем я говорю, и после моего обращения к нему начал что-то лопотать на своем малышовом языке, вероятно, соглашаясь с моими доводами. Умненький будет пацанчик, как же я его люблю!

Перед отъездом, лежа в постели после любовных баталий, решила задать Фиме-старшему единственный вопрос, который после встречи с его бывшей возлюбленной постоянно мучил меня.

– Фима, скажи, только честно, а у тебя и до Валерии были женщины?

Он растерялся, не зная, что ответить, и мне стало все ясно… Понятно, что Лера не единственная его любовница, и тогда, в кафе, она сказала правду. Да и Розалия упоминала, что в течение года его видели с разными женщинами. Он не смел мне признаться. Единственное, на что ему хватило мужества, так это спросить:

– Откуда у тебя такая информация?

– От твоей бывшей. Она сказала, что ты ей сам рассказывал, – раздражение и злость начали заполнять душу.

– Она тебя обманула, – соврал он, как и я о моих отношениях с Алексеем, – хотела нас с тобой окончательно рассорить.

Может, я его идеализирую? Может, он такой же нечистоплотный в отношениях и лживый перец, как и все мужчины в этом мире, и его настоящую личную жизнь я вообще не знаю? Возможно, и сейчас у него кто-нибудь есть, только теперь он стал осторожнее. Кто знает? Чужая душа – потемки. Чем дольше я думала о его изменах, тем сильнее портилось настроение. Не могу я ему теперь доверять, хоть убейте!

– Фима, а когда меня не будет, ты заведешь себе очередную даму сердца? – храбро спросила я, искоса наблюдая за ним.

– Слушай, мать, зачем ты так?! – обиделся он.

Раньше была дорогая, теперь вот перешла в разряд «мать»!

– Хорошо, я тебе верю, – сильно покривила душой, не желая ссориться перед разлукой.

Аэропорт встретил нас моими детьми.

– Ой, какой хорошенький! – накинулись с двух сторон Лиза и Ольга.

– Ма, а можно я возьму его на ручки?

– Нет я! Дай мне его!

Но мой новоиспеченный сыночек так испугался, что вцепился в меня мертвой хваткой. Наверное, подумал, что какие-то тетки хотят его отобрать.

– Подождите, – остудила я пыл торопыг, – успеете еще! Видите, он боится. Надо, чтобы он к вам привык, – и я осторожно передала малыша Дарье.

В этот момент ко мне подбежал мой сыночек Гришенька и, обняв меня крепко, прижался к моей груди. Почему наши девчонки не такие ласковые, подумала я, может, и вправду наличие родной крови влияет на отношения между близкими?

Ночью мы разговаривали с сыночком о жизни. Его головка пышной копной роскошных вьющихся волос лежала у меня на коленях.

– Ма, – спросил он с печалью, – а почему люди не могут нравиться друг другу вечно, как вы с папой?

– Ну… во-первых, у нас с папой любовь, а не симпатия, – внесла я коррективы, – а во-вторых, не так часто бывает, сынок, когда это чувство продолжается всю жизнь. Знаешь, мы ведь сначала дружили с дядей Лешей, и между прочим, с первого класса, – разочарованный в любви тихо, как мышонок, лежал и внимательно слушал меня, – а когда я встретила нашего папу, то поняла, что люблю его больше, чем дядю Лешу, вот поэтому мы столько лет и вместе. Однако и у нас были разногласия. Ты же знаешь, одно время папе нравилась другая девушка, но потом он понял, что мы лучше, и не захотел с нами расставаться.

– А как же дядя Леша? – спросил сострадательный Гришенька. – Он же тоже очень расстроился, когда тебе понравился папа?

– Конечно, сыночек, расстроился, – согласилась я с ним, – но все постепенно забывается, и у дяди Леши появилась подружка, с которой ему хорошо, – ложь во имя оправдания никогда не считала чем-то предосудительным.

– Мамочка, – попросил совета мой отвергнутый сын, – что мне делать? Я ведь Дженифер и сейчас люблю!

«Эх, Григорий, – подумала я, – мне бы, сынок, твои заботы», но продолжала своими советами увещевать пережившего свою первую любовную драму мальчишку.

– Сыночек, вот что я тебе скажу, дорогой, – я погладила его шелковистые локоны, – лучшее средство от прежней любви – любовь новая. Ты должен срочно влюбиться в другую девчонку. Вообще-то, это обязательно заденет твою Дженифер. Ей станет очень обидно, что тебе нравится не она, а другая девочка, особенно если симпатия между вами будет взаимной. Тогда твоя бывшая подружка поймет, что была не права.

Давая такой совет, сразу же вспомнила творчество знаменитого датского карикатуриста Херлуфа Бидструпа. У него есть работы, освещающие эту тему. Мужчина упорно ухаживал за женщиной, дарил цветы, делал подарки, пел серенады, а эта дура постоянно отказывала ему и воротила нос, ослепленная своей дурацкой гордостью, и кавалер пошел вразнос, найдя утешение в объятиях доступных женщин. Вот тогда высокомерие вмиг покинуло свою незадачливую хозяйку и исчезло, как «ежик в тумане». Она быстро, как миленькая, примчалась к отвергнутому влюбленному, чтобы окончательно его не потерять, поскольку других таких внимательных и щедрых женихов на горизонте, увы, не наблюдалось, зато баб, готовых биться за него смертным боем, оказалось более чем достаточно!

– А у нас в классе есть русская девочка Вика, может мне в нее влюбиться? – в задумчивости произнес сын.

– А она красивая, веселая, добрая? – оживилась я.

– Не знаю, – растерянно ответил он, – я ведь с ней не дружил. Вот только нос у нее здоровенный, а так – ничего, но Дженифер-то все равно лучше!

Гриша еще никак не мог забыть свою коварную подружку, почти как я Лешку в свое время.

– Э нет, дружок, – мне не хотелось, чтобы мой мальчик завел себе какую-нибудь длинноносую обоже, – тебе нужна девочка, у которой с внешностью все в порядке. Ну зачем нам буратины или чебурашки?!

Мой сынок засмеялся, и я разделила его веселье. Гриша немного успокоился и обрел некоторую уверенность в себе.

– В общем, ты осмотрись в школе, классе и обязательно найдешь девочку, которая тебе понравится, как и ты ей, договорились? А  Дженифер забудь. Если девчонка уходит к другому, то неизвестно, кому повезло. А как тебе братишка? – решила я сменить тему.

– Да они мне его не дают, – с досадой сказал Гриша, – хотел поиграть с ним, а Лизка меня выгнала, сказала, что для игр он еще маленький, а сами по очереди таскают его на руках, – пожаловался он на сестер. – А вообще-то он хорошенький, и щечки, как у хомячка. Правда, на меня похож?

– Если щечки, как у хомячка, то определенно похож, – пошутила я. – Завтра можешь с ним поиграть. Скажу бессовестным девчонкам, чтобы оставили Фимку в покое, и он будет в полном твоем распоряжении. Ты же мужчина, вот и воспитывай его по-мужски.

– Мамулечка, – Гришенька встал за моей спиной и обнял меня за шею, – я так тебя люблю! А ты не можешь жить здесь? Я по тебе скучаю! Лизка с Олькой такие вредные, что я уже с ними прямо замучился! – с надеждой спросил он.

– Пока нет, сыночек. Папу я тоже не хочу оставлять одного, – не могла же я открыться ребенку, что не в силах оставить его лишь по одной причине: боюсь фимкиных походов «налево». И мне уже будет не по силам борьба с его возможными любовницами, поэтому сказала то, что должен был услышать сын: – У него много работы, он устает, и ему нужна моя помощь. Подожди, скоро рождественские каникулы, а потом и летние не за горами, и мы обязательно поедем все вместе, куда захотите.

– Честно-пречестно?! – мой сыночек обнял меня еще крепче и поцеловал.

– Заметано, – бодро ответила я, – так и будет! – я также нежно поцеловала его в ответ.

Мой родной, любимый мальчик! Конечно, я хотела, чтобы Гришенька жил со мной постоянно, но не желала сейчас менять страну и школу, к которым он уже привык.

Накануне Рождества позвонила Розалия и назвала дату своего бракосочетания.

– Олечка, мы не будем устраивать сумасшедший сабантуй, – заверила она. – Только самые близкие, а потом вчетвером едем на десять дней в Турцию, в Стамбул. Это будет «медовый месяц» для нас обеих. Путевки я уже выкупила.

До торжества оставалось еще немного времени, и я подумала, что нам с Фимой нужно съездить к Алексею, а заодно решить вопрос с жилплощадью для доктора Александра Анатольевича.

Обратно из Германии в Россию вернулась со всеми своими детьми, прихватив с собой и Юлию Сергеевну. Наш малыш Фимочка уже привык к нам, но из разнокалиберной толпы домочадцев меня выделял всегда. Стоило мне появиться в поле его зрения, как он делал все возможное, чтобы очутиться у меня на руках. Даже Ефим-старший начал меня к нему ревновать. Отметив Новый год и посетив на новогодних каникулах бабушку и дедушку в Санкт-Петербурге, мы провели там незабываемые дни, но, к сожалению, все проходит, причем очень быстро. Через две недели снова вернулись к повседневности. Радостные и довольные путешествием, с многочисленными подарками, дети вместе с Юлией Сергеевной отправились в Германию, а мы с Фимой-старшим, оставив Фиму-младшего на попечении Дарьи, Анны и Софьи Семеновны, вылетели в Якутию к нашему другу Алексею.