Поездку на Север запланировали через неделю. Зная, что едем в детский дом, решили на месте приобрести подарки детям-сиротам и узнать, в чем они еще нуждаются. Конечно, эти дети нуждались лишь в одном: чтобы у них появились родители и семья. Какое же страшное название «детский дом», не семейный, не родительский, и звучит так же жутко, как и «дом престарелых». От них исходит невыносимый запах одиночества, горя и трагедии каждого отдельно взятого человека. За каждой историей стоит драма человеческой жизни. От некоторых детей отказываются еще в роддоме, вычеркивая из собственной биографии ненужного, больного и даже здорового ребенка и не вспоминая об этой «ошибке молодости». На здоровых младенцев из нормальных семей (если можно дать такое определение людям, бросившим на произвол судьбы своих малышей) быстро находятся новые приемные родители, а дети-инвалиды в конечном итоге доживают свой век в домах престарелых.

Среди моих родственников тоже есть женщина-инвалид. Ей уже за шестьдесят, но всю свою жизнь она прожила с мамой, моей уже умершей тетей, и младшей сестрой. Диля плохо двигается, практически не говорит, с большим трудом извлекая из себя почти нечленораздельные звуки. Отец ее ненавидел, и поэтому все детство Дили прошло под столом, где она пряталась от жестокого родителя. Когда повзрослела, ей выделили «хоромы» – темную двухметровую кладовку с узкой лежанкой, наверное потому, что сама квартирка представляла из себя микроскопическую «хрущобу» со смежными комнатками, в каждой из которых мог поместиться лишь один человек. Сколько себя помню, моя несчастная больная кузина проводила лето, сидя на балконе и разглядывая проходящих мимо людей. Правда, изредка мать брала ее с собой на садовый участок, где росли ягодные кусты и фруктовые деревья. Там она могла хоть немного подвигаться. Младшая сестра Дили была еще не замужем (хотя тоже уже имела возраст не девичий), как Дилярку посватал один такой же больной полоумный жених, который, однако, прекрасно разговаривал и активно трудился на своем участке по соседству.

– Тетя, – обратился он к матери потенциальной невесты, – отдайте мне в жены вашу дочку!

На что, очень удивившись, моя тетка сказала:

– Да ты что, сынок, она ведь больная, не может ходить, не может говорить и ничего не умеет делать!

– И не надо! Пусть просто в домике сидит, – не смутился жених, но тетя все же не рискнула повесить себе на шею «молодоженов» и еще, не дай бог, их будущих детей.

Так Дилярка осталась без жениха. Этот человек оказался единственным, кто заинтересовался ею, а нам до нее не было никакого дела. Каждый занимался только собой. Для младшей сестры она была дурой. Та всегда очень стеснялась, когда приходилось бывать с ней на людях, но ведь моя кузина не виновата, что переболела в раннем детстве менингитом, который и сделал ее такой.

О медицинской помощи и постоянном наблюдении и говорить не приходилось, это случалось крайне редко. Как-то раз на плановый осмотр у психиатра (один раз в год!) ее повела моя мама. Она и рассказала нам, как прошло это смехотворное мероприятие. Когда они вошли в кабинет, после пары дежурных вопросов о состоянии здоровья пациентки доктор вдруг обратилась к больной с глупейшим вопросом:

– Диля, а ты ходишь в школу?

На что больная, тогда еще пятидесятилетняя женщина, почему-то ответила:

– Да.

Ответ на вопрос заинтересовал «специалиста» и она спросила:

– А в какой класс?

– В третий, – «нашлась» моя несчастная родственница.

Узрев в ответе явную ложь, врачиха жестко припечатала:

– Зачем же ты врешь? Ты ведь не ходишь в школу!

Ну что сказать. И смех, и грех! Как такие «специалисты» могут помочь психически больным инвалидам, если они сами нуждаются в безотлагательной психиатрической помощи?! Через несколько лет умерла тетя, и больная кузина осталась во власти своей младшей сестры. Зная стойкую нелюбовь к неполноценной родственнице, мы были уверены, что она сдаст ее в дом инвалидов, но… Диля осталась дома, и у ее сестренки даже не возникло мысли избавиться от такой обузы. Более того, она, чтобы как-то разнообразить жизнь несчастной, купила ей куклу, с которой Диляра с удовольствием играет, а мы не можем понять, почему раньше не додумались подарить ей хоть какие-нибудь игрушки! Какое равнодушие! Ведь, как правило, до чужой беды никому никогда нет дела!

В Германии, например, вообще нет такого понятия, как «детский дом» и тут никогда не отказываются ни от больного, ни тем более здорового ребенка. Здесь не стыдятся инвалидов. Напротив, для них созданы все условия, чтобы они нормально жили и развивались. Есть специальные учебные заведения, где с ними с невероятным энтузиазмом занимаются педагоги и где, кроме всего прочего, они учатся играть на музыкальных инструментах, танцевать, рисовать и так далее. Для них есть специальный транспорт – автобусы, которые возят их по городу и на экскурсии, и какой бы тяжелой форма инвалидности ни была, эти очень особенные люди живут насыщенной полноценной жизнью. Никто не тычет в них пальцем, как это делается у нас в России, никто не высмеивает их и не издевается, так что можно считать, им просто повезло родиться в Германии, иначе бы их ожидала незавидная судьба.

Многие наши ребятишки, и это совсем не секрет, поступают в детские дома из неблагополучных семей алкоголиков и наркоманов. Желающих взять ребенка с такой страшной наследственностью немного, и это небеспочвенно, поскольку все самые жуткие патологические пристрастия и генетические отклонения биологических «предков» рано или поздно проявляются в них, доставляя приемным родителям массу неприятностей и проблем. Реже в детских домах появляются ребятишки из нормальных семей после случившихся трагедий: гибели близких, родителей, когда нет родственников или они настолько престарелые, что не в состоянии оформить опеку. Для несчастных ребятишек, привыкших к любви и ласке в семье, это самый ужасный выход из положения. В такой же страшной ситуации оказалась и маленькая Марта, которая уже три месяца жила без любящей мамы в непривычной для нее обстановке среди чужих и не всегда лояльно настроенных людей. Мое сердце просто разрывалось от боли за судьбу девочки! Необходимо срочно забрать ее оттуда! Она должна расти только в домашних условиях. Перед так рано ушедшей Евой я испытывала чувство ответственности за дальнейшую судьбу девочки, и теперь мне надо сделать всё, чтобы быстро решить вопрос с удочерением. В нашем городе тоже был детский дом, и, предварительно узнав, какие документы нужны, я за неделю собрала необходимые справки, и в выходные во всеоружии мы вылетели с Розалией на Север.

В зале прибытия увидели Алешку. Он опирался на трость, как в том давнем моем сне, но оставался таким же импозантным красавцем. Розалия шепнула мне на ухо:

– Однако хорош! Если бы не мой Олежка, хотела бы я познакомиться с ним поближе!

Ишь, раскатала губёшки! Придется, тетя, закатать обратно, он мне и самой нужен, а вот зачем нужен, я и сама не смогла бы дать ответ. Просто огромное собственническое чувство не давало мне возможности полностью освободиться от него, передав насовсем в руки хорошей женщины. Более того, я не хотела, чтобы он в кого-нибудь, кроме меня, влюбился, и очень боялась, что в конце концов это произойдет. Прямо как «собака на сене» – ни себе, ни людям. После всего, что между нами было, мы не могли оставаться просто друзьями, но соединиться, как и расстаться окончательно, тоже не имели возможности. Существует какая-то необъяснимая привязка друг к другу, и я абсолютно уверена, случись так, что я вдруг исчезну из его жизни, это больно отразится на всем его дальнейшем существовании.

Вот такая же странная связь случилась и у одной моей приятельницы и ее возлюбленного. Моя знакомая старше меня на одиннадцать лет. В молодости была красавицей, женихов имела море, но пробросалась: один маленького роста, другой не очень красивый, третий не очень умный… Годы шли. Бывшие женихи один за другим женились, выбирая девушек более простых и менее интересных, но без претензий. Скоро их не осталось совсем. Наконец, она влюбилась в одного парня и встретила взаимность. Решили пожениться. Дважды он откладывал свадьбу. На третий раз, когда свадебное торжество уже стояло на пороге реализации: всё приготовлено, приглашены гости, оповещена родня, вскрылось одно очень неприятное обстоятельство – жених на тот момент состоял в официальном браке и имел двух малолетних детей! Какой это был сокрушительный удар, знает лишь сама облапошенная невеста, но всю чудовищность произошедшего даже трудно себе представить!

Моя бедная приятельница долгие годы оставалась совершенно одна. Потом несколько лет у нее был приходящий сожитель, не век же ей оставаться в девушках, но жениться на ней он не планировал. От него она забеременела, но рожать без мужа, как и воспитывать ребенка в одиночестве не захотела, и сделала аборт. К слову, я и сама великая грешница. У меня, в свое время, их было восемь, большую часть из которых делали без наркоза. Резали по живому, поскольку в Советском Союзе делать аборты под наркозом считали роскошью, а может, таким жестоким путем пытались наказывать «преступниц» – потенциальных матерей, не желающих по тем или иным причинам обременять себя детьми, обрекая несчастных на боль, унижения и страдания не только физические, но и моральные. Сейчас об этом жалею. Была молодой и глупой, и очень может быть, родила бы всех восьмерых, но не случилось! Не знаю, пожалела ли о несостоявшемся материнстве моя приятельница, но пройдя эту жуткую процедуру, сразу же рассталась со своим интимным другом. Спустя десять лет нежданно-негаданно раздался звонок от бывшего жениха, так и не ставшего мужем. К этому моменту обманщик развелся, дети выросли, и он вспомнил о ней, своей давней возлюбленной, но думаю, никогда ее и не забывал, как мы с Алешкой друг друга. На мой вопрос:

– Ты его простишь?

Она ответила:

– Посмотрим…

И вот уже восемнадцать лет они живут вместе. Приятельница довольна жизнью. Детей, правда, нет, но это ее не печалит и выглядит она гораздо лучше многих своих сверстниц! Удивительные сценарии пишет для нас жизнь, и что бы в них ни было, пусть и через много лет любящие люди всегда возвращаются друг к другу! Вместе с Лешкой мы не будем никогда, потому что у меня есть любимый муж, но то чувство, которое я долгое время испытывала к нему, всё равно где-то в глубине души еще живет во мне.

Мы обнялись. Я познакомила его с Розалией, и он галантно поцеловал ей ручку (о существовании подруги Лешка знал из моих рассказов, но увидел только сейчас).

Отвез нас в гостиницу, где забронировал номер.

Вечером поговорили с подругой по душам:

– А он интересный! Как же ты его на Ефима-то променяла? Хотя… Фимка пусть и не красавец, но мужчинка богатый, так что хочешь-не хочешь, а за такого зацепишься!

– Ты не права, – ответила я. – Фимкина состоятельность не играет никакой роли. Я и сама не беднее его, но для меня он – человек с большой буквы, и я его обожаю, а Лешка по жизни – предатель. Вполне вероятно, он тоже меня любит по-своему какой-то ему одному понятной любовью, а вот слова «преданность» и «верность» ему не знакомы.

– Но ведь и Фимка не безгрешен, изменял тебе и даже ребенка сделал на стороне, – возразила Розалия.

– Все в жизни бывает. Мне не изменял только Лева, мой второй муж, но я же не знала его молодым. Он женился на мне, когда ему стукнуло шестьдесят, а если бы был моложе, возможно, тоже не обошлось бы без любовных похождений. И вообще, Розалия, все мужики, по-моему, одинаковы, если есть вариант, никогда своего не упустят, вот так они устроены! Однолюбов среди них мизер, а может, и вовсе нет. Думаю, не изменяют лишь покойники, хотя кто его знает?! А ты как считаешь, будет твой ненаглядный Олежка поглядывать на сторону? – спросила я ее.

– Не знаю, – призадумалась она, – что же касается меня, не собираюсь, но знаешь, после гибели Гены и Игорька – это единственный мужчина, к которому я испытываю искренние чувства.

Я улыбнулась.

– Очень рада за тебя, подруга! Желаю обрести наконец настоящее счастье.

– Спасибо, дорогая, жаль только, что родить уже не смогу, я бы хотела иметь от него ребенка!

– А почему бы и нет, какие наши годы?! – бодро заявила я, отлично понимая, что этот чудный поезд под названием «беременность» от нашей станции уже давно отошел и догнать его, как ни старайся, вряд ли получится…

Помолчали, думая о своем. Завтра следовало быть в форме. Предстоял ответственный день – первое посещение детдома.