В своей жизни я давала взятку лишь однажды, когда собиралась замуж за своего второго мужа Леву. Это произошло в одном из загсов славного города Санкт-Петербурга, куда мы подали с ним заявление. Так получилось, что я потеряла документ о разводе с первым мужем, необходимый при регистрации нового брака, и обратилась к работнице данного учреждения с вопросом о возможности получить дубликат, на что она начала пугать меня страшными сроками для получения обычной копии. На мой очередной вопрос, можно ли ускорить процесс, сообщила, что за 3000 рублей (а зарплата моя тогда равнялась 130 рублям!) она сможет сделать это прямо завтра. Я не хотела упускать потенциального приличного жениха и без пяти минут мужа и… взяв у Левки деньги, заплатила этой мрази запрашиваемую сумму, причем в руки она их не взяла, проявив редкую бдительность, а просто открыла ящик своего стола, и я сама положила туда внушительную по тем временам пачку. А потом в день регистрации как ни в чем не бывало рассыпалась в пожеланиях нам счастья и безоблачной семейной жизни! На свадебных фото тех лет остался образ этой редкостной дряни!

«В этот раз всё будет по-другому, – подумала я со злостью, – и здесь ты, сволочь, работать больше не будешь никогда!»

– Мы что, ей заплатим? – с испугом спросила Розалия, не потому, что у нее не было таких денег, нет, а потому что не хотела, переступая закон, покупать себе сына, как вещь на базаре.

– Глупая ты, Розка! Конечно, не будем! Вернее, заплатим, чтобы схватить ее за коррупционную лапу. Больше эти несчастные дети не будут прикрытием для личного обогащения этой гниды!

Роза с интересом посмотрела на меня.

– Думаешь, получится?

– Думаю, да, но нужна помощь твоего Олега.

– Что ж, попробуем, – мужественно ответила подруга, – а нас не замочат? Вдруг у нее есть какие-нибудь криминальные дружки? Где деньги, там и бандиты, ты же знаешь.

– Да ты что! – выступила я храбро, хотя столь откровенный вопрос меня смутил и насторожил. – Еще не выросла та рука, которая смогла бы нас вот так запросто замочить! Если уж выжили в 90-х, выкручиваясь из самых кошмарных ситуаций, то здесь вообще делать нечего! – на самом деле я, конечно, так не думала, поскольку привыкла по жизни просчитывать шаги и озираться по сторонам, но мне не хотелось пугать подругу, а согласиться с предложением вымогательницы, имея принципы и совесть, не могла. «Вор должен сидеть в тюрьме» – эта фраза запомнилась мне на всю жизнь.

Беседуя между собой, мы шли по улице в направлении гостиницы, когда услышали чей-то окрик:

– Подождите, пожалуйста!

За нами со всех ног мчалась Василиса Васильевна. Пришлось остановиться.

– Простите, я могу с вами поговорить? – задыхаясь от быстрого бега, спросила она.

– Разумеется! А где?

– Тут в двух шагах кафе, зайдем туда, хорошо?

И мы втроем зашли в заведение. Разговор состоялся и должен был помочь нам в разоблачении директрисы. Кое-что новое для себя мы узнали из рассказа Василисы.

– Вы даже себе не представляете, какая гадина эта Потапова, – с яростью и нескрываемой ненавистью сказала женщина, – сил уже нет смотреть на то, что она творит. Воровка, взяточница, настоящая садистка! Поверите ли, дети даже яблок не видят, не говоря уже о мясе или рыбе. У нас в ходу только каши на воде. Зато на этих несчастных ребятишках себе состояние сколотила! Видели бы вы ее домик и его содержимое!

– Правда? А я думала, мы первые спонсоры, она ведь даже джакузи «джакузей» называет! – удивилась я.

– Дурочку валяет! Всё у нее в наличии, просто перед вами надо показать, что детский дом находится в страшно бедственном состоянии, ничего нет и поэтому необходимо дать. Спонсоры к нам частенько приезжают, только все их финансовые и материальные вливания идут мимо детей и приюта прямо в лапы Потаповой. То, что ей не нужно, реализуется на стороне. Вы же видели, что тут творится, прямо душа за ребят болит! Дошло уже до того, что мы, воспитатели, приносим втихаря еду из дома и подкармливаем малышей!

– Что же вы не обратитесь в полицию или прокуратуру? Нельзя же и дальше терпеть эту сволочь!

– Без толку, – опустила нас на грешную землю Василиса. – Между прочим, у нее муж – заместитель прокурора города, а родной брат – начальник отделения полиции. Прикрывают эту сучку своими должностями. Были тут некоторые, пытавшиеся вывести ее на чистую воду, теперь вот сами бедолаги тянут нехилые сроки по ложным обвинениям, и никому до этих сфабрикованных дел интереса нет. Никакой справедливости!

Для нашей разоблачительной контроперации эта информация была очень даже кстати. С этим жутким безобразием следовало покончить! Мы должны были провернуть операцию в обход городской полиции и прокуратуры, а заодно и себя подстраховать. Поблагодарив честную воспитательницу, болеющую душой за маленьких человечков, мы рванули в гостиницу, чтобы обсудить план действий и позвонить мужьям. Ни единого слова возражения по поводу усыновления и удочерения детей ни от одного, ни от другого не последовало. Нас вместе с новыми членами нашей семьи с нетерпением ожидали дома. Розка попросила Олега собрать необходимые для этого мероприятия документы и поделилась с ним грандиозными планами в отношении стервы Потаповой, подробно описав ситуацию. Олег просил перезвонить вечером, и мы успокоились, зная, что нам помогут.

– Слышь, Олька, давай-ка сходим с тобой в баню, – неожиданно предложила Роза, обрадованная реакцией мужа на появление в их семье ребенка.

– В сауну, что ли? – не поняла я.

– Да нет же, в обычную баню. До звонка еще полно времени, так проведем его с пользой для тела.

– А где ты видела эту баню-то? – удивилась я. – Их уже, наверное, во всей матушке России и в помине нет. Если только знаменитые московские «Сандуны», но это, дорогая, уже совершенно другой мир.

– Мы проходили мимо, и я заметила вывеску. Ну что, идем?

– Хорошо, идем! – согласилась я.

Многие из нас, родившихся в прошлом веке, хорошо помнят городские бани, которые посещали в основном те, у кого не было в наличии ни ванной, ни вообще водопровода. У моей бабушки, например, мы таскали воду с колонки – единственного источника влаги на всю округу. Нелегкий это труд, скажу вам, тащить примерно с километр до дома два полных ведра воды. Иногда, крайне редко, мы пользовались коромыслом – деревянным приспособлением, которое надевалось прямо на плечи, а по бокам на крючки вешались ведра. Искусство нести ведра на коромысле мне не давалось, потому что таким способом я никак не могла донести их полными, обязательно расплескав часть по дороге. Вся наша улица, да и половина города, ходила в баню, как правило, один раз в неделю вечером после работы. Не одни мы были такие умные, поэтому желающих помыться всегда собиралось полный зал. Нуждающиеся в банных процедурах (в основном со своим движимым имуществом – тазами и вениками) терпеливо ожидали, когда предыдущие счастливчики закончат помывку. Никто из них не стеснялся обнажаться перед остальными моющимися. В предбаннике размещались шкафчики, где можно было оставить свою одежду и вещи под присмотром банщицы – тетки, дежурившей в отделении.

Однажды со мной приключилась такая история. В свои два годика я была очень подвижной и активной девочкой. В тот день набралось огромное количество народу. Мы стояли в самом конце длиннющей очереди, а перед нами человек сорок, не меньше. Пока мои мама и тетя сидели, с ангельским терпением ожидая свой черед, я беспрепятственно разгуливала в небольшом предбаннике, где одевались и раздевались многочисленные клиенты помывочного заведения, с невероятным удовольствием разглядывая грудничков, с которыми мамы приходили в баню. И вот случайно заметила, что освободился один шкафчик. Будучи от рождения «девушкой» шустрой и очень предприимчивой, недолго думая, быстренько разделась догола и срочно заняла опустевший объект, повесив туда свою одежду, таким образом пометив принадлежащую мне «недвижимость». Банщица ничего не заметила, а я абсолютно голая смело отправилась за своими родственниками и с радостным криком: «Мама, пошли скорее мыться!» выбежала в общий зал под дружный хохот ожидающих. Маме и тете было крайне неловко за такую наглость со стороны малолетней хулиганки, но очередь мой героический поступок поняла и высоко оценила, пропустив вперед загрязненных родственников столь находчивой особы. Я эту историю не помню, но мама часто и с удовольствием ее рассказывает.

Баня, в которую повела меня Розалия, ничем не отличалась от той бани из моего детства. Надо же, еще сохранились в России подобные раритетные заведения. В темном предбаннике витал знакомый приятный аромат мочала, веников и «семейного» мыла, точно такого же, каким мы с удовольствием пользовались в те времена. В кассе нас спросили:

– Вам в общий или отдельный?

– Давайте в общий, – попросила Розка и весело подмигнула мне, – вспомним детство!

За полвека в бане ничего не изменилось, лишь в нас самих появилась непонятная стыдливость. Едва мы вошли в помывочный зал, прикрываясь тазами, которыми нас снабдила щедрая банщица, как все моющиеся бабы на несколько минут задержали взгляды на наших обнаженных бесстыжих телах, и стало отчего-то неловко. Складывалось впечатление, что мы находимся в каком-то огромном лесбийском сообществе и нам предстоит стать объектами женской любви, не дай бог, конечно! Я бисексуалка, и поэтому для меня пол объекта симпатий и любви принципиального значения не имеет, были бы только чувства. Правда, до сих пор влюбляться в тетенек не приходилось, но, кто знает, может, все еще впереди, и если они не изменяют партнершам, как дяденьки, наверное, есть смысл в таком общении! Здесь полоскались сударыни всех возрастов, включая девочек, старательно моющих в тазиках, как я когда-то, своих любимых кукол. Были девушки, сверкающие своими безупречными, абсолютно гладкими, без единой складки молодыми телами; были и старушки с изуродованными жизнью фигурами; были толстые, худые, короче, море женских тел на любой вкус и размер.

Все помещение, как в тумане, плавало в клубах густого белого пара, поднимающегося от кранов с горячей водой, которая лилась повсюду. Тетки мылись, терли друг другу спины и разговаривали. Этакий клуб по интересам. Но я не сомневалась, что среди этого контингента мы единственные, кто имел отношение к другой, незнакомой им, весьма состоятельной жизни. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь из жен миллионеров пошел бы в обычную общественную баню, потому что богатство диктует стандартные условия существования, а мы с Розкой и Фимкой, будучи людьми богатыми, без страха ломали эту стандартизацию: как сейчас, пребывая в общественной бане, совершая пешие походы, частенько за рубежом да и в России передвигаясь на общественном транспорте, практически не посещая светских тусовок, не гоняясь за модными коллекциями и брендами, не собирая ненужные произведения искусства, дворцы, яхты, автомобили и запросто, а не сверху вниз, общаясь с самыми обычными людьми. Деньги ведь даются в жизни не для того, чтобы ими кичиться перед другими, как принято считать во всем мире и особенно в Америке и России, а чувствовать себя свободным, решая с их помощью свои и чужие задачи и проблемы.

Мы с любопытством глазели по сторонам. Звуки тонули в общем гуле голосов. Черт побери, да это настоящая экзотика! Как жаль, что здесь нет мужчин! Тогда мыться было бы гораздо веселее! И как по взмаху волшебной палочки появился он, в спецовке и кирзачах. Бесцеремонно ввалился в зал и смело прошел к неработающему крану, ущипнув по дороге за ягодицы пару подвернувшихся под руку баб. Ущипленные вовсе не обиделись, а наоборот, радостно засмеявшись, поприветствовали кавалера словами: «Эй, Петрович, здорово! Давно, милый, не виделись! Где так долго пропадал?» Остальные же, выражая полное равнодушие к нежданному посетителю, продолжали мыться, как вроде вошла обезьяна, а не мужик, и лишь одна пожилая женщина, очень похожая на школьную учительницу, попыталась пристыдить нахала, на что получила в ответ: «Не гавкай, тоже мне секретный объект! Я за всю свою жизнь наяву столько этого голозадого добра и перевидел, и перещупал, сколько тебе, кочерыжка, мужиков и во сне не приснилось!» Вот придурок! Ему и баба такая же дурная нужна!

А вообще, если бы тут мылись представители сильного пола, то можно было бы познакомиться и хорошо провести время. Жаль, конечно, что мы не в Швеции и не можем плескаться все вместе, а то, глядишь, в бане действовал бы клуб знакомств, и каждая тетка после помывки уходила бы с любым понравившимся ей избранником. Это, несомненно, пошло бы на пользу и подняло настроение, потому как принимать водные процедуры со своим занюханным и объеденным «пряником» (в смысле мужем) глупо и негламурно, ведь чужие «пряники» даже зачерствевшие все равно в тысячу раз аппетитнее и слаще!

Мы быстро освоились и помылись на славу – это же русская баня, и слава богу, что она еще существует!

Вернувшись в отель, почувствовали себя кристально чистыми и готовыми к борьбе со злом. Позвонил Олег и предупредил, что обо всем договорился и с нами свяжутся. Вечером раздался звонок.

– Добрый вечер, меня зовут Кирилл Матвеевич, – представились приятным мужским голосом, – я от Олега Евгеньевича из отдела по борьбе с коррупцией управления внутренних дел. Подъеду к вам завтра с утра и дам инструкции по поводу предстоящей операции, – сказал он. – Вас устроит в 11:00?

– Разумеется, – согласились мы, – будем ждать.

Всё, Денисовна, доигралась! Уже почти под колпаком, и завтра эта проблема окончательно исчезнет с горизонта. На повестке дня оставалось еще два важнейших вопроса: оформление усыновления наших ребятишек и заказ на изготовление памятника для Евы. Поскольку мне требовалась помощь Алешки, я связалась с ним и попросила отвезти на кладбище. В разговоре он намекнул, что хочет встретиться со мной наедине. Я точно знала, какое желание стоит за этим, но иметь с ним интимные отношения ни настроения, ни желания у меня совершенно не было. Я же не бабушка по вызову, прибегающая к нему тогда, когда ему необходимо женское тело! Достаточно! Уже набегалась, пора и честь знать!

Всю ночь снился детдомовский Ванечка. Он то и дело приносил мне в подарок разнообразные предметы, а потом напоследок спросил: «А ты возьмешь меня к себе? Возьмешь?» И даже во сне я почувствовала, как безмерная жалость заполняет мое сердце…

К утру мы были полностью готовы к предстоящей операции. Ровно в 11:00 в дверь постучали. Кирилл Матвеевич, весьма симпатичный мужчина лет сорока, пришел не один. За его спиной маячил молодой крепкий парень с небольшой спортивной сумкой в руках. Мы пригласили их в номер. В объемной сумке находилась такая желаемая Натальей Денисовной сумма в пять миллионов рублей.

– Деньги помечены. Ваша задача сделать так, чтобы она взяла пачки в руки и пересчитала, – инструктировал нас Кирилл, – на вас будет микрофон и камера. В нужный момент, когда купюры окажутся у нее в руках, громко скажете: «Всё в порядке!», это и будет сигнал к действию, и не забудьте высыпать содержимое сумки на стол!

– А если она деньги в руки не возьмет, а попросит положить их в ящик стола, например? – спросила я, вспомнив хитрую взяточницу из загса.

– А если не бабушка, то будет дедушка, – усмехнулся оперативник, услышав мой вопрос, – все зависит только от вас! – строго закончил он.

– А нас потом ее сообщники не убьют? – неожиданно поинтересовалась Розалия.

– Не успеют, – улыбнулся Кирилл.

– А если успеют? – никак не могла успокоиться Розка.

– А если успеют, то принесу вам цветы на могилку!

Да… юморок у наших доблестных ментов что надо! Нашел, как успокоить бедную женщину. А может, ну ее эту разоблачительную операцию, просто заплатим этой сучке, сколько просит, нехай подавится нашими деньгами, как те жадные ненасытные суслики из анекдота, да и разойдемся как в море корабли. Мне стало откровенно страшно, тем более, брательник у нее полицейский, а муж – заместитель прокурора, вообще не выпустят из города, а у меня совершенно нет желания пропасть в этой богом забытой дыре! Есть еще планы на эту жизнь! Кирилл, заметив смятение на моем лице, очевидно, понял, что с шуткой переборщил, и решил реабилитироваться.

– Да не волнуйтесь вы! Никто вас в обиду не даст! Кое-кого мы уже успели нейтрализовать. Кроме того, здесь в гостинице до самого вашего отъезда останется наш оперативник Муса, – он кивнул на своего спутника, – так что повода для волнений нет и не будет!

Хорошо бы! Однако полиция любой страны почему-то всегда опаздывает к месту происшествия, промелькнула предательская мысль. Есть надежда, что все пройдет нормально, а там кто же его знает?! В такой операции мы ведь участвовали впервые! Ладно, как говорится, с богом, смелого пуля боится, смелого штык не берет! На моей одежде закрепили аппаратуру, а на Розкиной на всякий пожарный случай дополнительную камеру и мы, перекрестившись, трижды переплюнув через плечо, постучав по дереву и послав Кирилла и Мусу к черту на их пожелание «Ни пуха, ни пера», отправились в детский дом на встречу с Потаповой. Да поможет нам Господь! С богом!