В среду днем, 13 апреля, 1988.

Дебора Унрих согласилась встретиться со мной на пляже, перед отелем Эйджуотер. Место, которое она посоветовала, было напротив входа, у подножия бетонной лестницы, которая вела к пляжу. Эту точку она проходила во время ежедневной прогулки, петли, которая простиралась от ее кондоминимума в Монтебелло до пристани в центре города.

Эвис Джент позвонила ей по моей просьбе, и после предварительного чириканья изложила ей мою миссию, так кратко, как я могла бы на ее месте. Дебору не пришлось уговаривать слишком долго.

Я приехала на пятнадцать минут раньше и припарковалась на узкой улочке позади отеля. Закрыла свою сумку в багажнике и прошла наискосок по территории отеля. Перешла через дорогу и спустилась по лестнице. Надвигался туман. Апрельский воздух, мягкий поначалу, менял свой характер. Порывистый ветер гнал волны, создавая белые гребешки. Уже было почти три часа, и я чувствовала себя перегруженной событиями. Мне нужно было время продышаться, и я надеялась, что свежий океанский воздух прочистит мою голову.

Я не забегала так далеко во время обычной утренней пробежки. Мой маршрут начинался и заканчивался у пристани, с ее сложной историей хороших намерений, которые пошли не так.

Береговая линия Санта-Терезы, несмотря на многие достоинства, никогда не была благославлена природной гаванью. Сначала морская торговля была запрещена, потому что судовые компании не хотели рисковать своим грузом у скалистого берега. В 1872 году наконец был построен причал, длиной 500 метров, позволявший выгружать грузы и пассажиров. В течение следующих пятидесяти лет землетрясения, зимние шторма и пожары взяли причал в осаду, и хотя его восстанавливали время от времени, он не решал проблему безопасной швартовки растущего количества яхт и катеров, которыми владели богатые местные граждане и иногда более богатые приезжие.

В начале 1920-х неформальное инженерное исследование (которое состояло в запускании пустых банок и мешочков с опилками с пляжа в Хортон Рэвин и наблюдении, куда они поплывут) показало, что располагать искусственную гавань к западу от города будет глупостью, потому что преобладающие течения смоют песок с пляжей и принесут его прямо в предполагаемое место для швартовки яхт, создав наносы на входе и выходе.

В поддержку этого бредового проекта была предложена закладная в 200000 долларов, и избиратели одобрили начинание 4 мая 1927 года. Тонны камня были привезены с островов и вывалены в море, формируя трехсотметровый волнолом. После этого, как и было предсказано, 700 кубометров песка в день переносилось к внутренней стороне барьера, создавая бар достаточной массы, чтобы закупорить вход в гавань. Прошло немного времени, после чего налогоплательщики были вынуждены покупать землечерпалку за 250000 долларов и тендер за 127000, в постоянных попытках держать гавань открытой, с ежегодными затратами в 100000. С тех пор сумма росла по экспоненте, без видимого постоянного решения. Все для развития и улучшения.

Я сделала несколько растяжек, наблюдая за пляжем. Через десять минут я увидела Дебору Унрих, приближавшуюся с левой стороны. Описание, которое дала мне Эвис Джент, не приготовило меня к тому, какой привлекательной она была. Дебора была босиком и ветер поднял ее серебряные волосы, как нимб. Ей должно было быть под семьдесят, и она выглядела подтянутой и спортивной в черных велюровых брюках и такой же куртке, которую она оставила расстегнутой и открывающей красную футболку. Ее глаза были карими, а лицо моложавым, несмотря на мелкие морщинки.

— Кинси?

— Здравствуйте, Дебора.

Я протянула руку и мы обменялись рукопожатием.

— Спасибо, что сразу согласились встретиться со мной.

— Нет проблем. Я только рада, что мне не пришлось отказываться от прогулки. Я обычно иду до пристани и обратно, если это удобно для вас.

— Совершенно. Сколько это, километров шесть, туда и обратно?

— Примерно.

Я сняла кроссовки и носки. Носки я рассовала по карманам. Связала шнурки и повесила кроссовки на шею, позволив им болтаться сзади. Я не была в восторге от постоянного стука между лопатками, когда мы шли по песку, но это было лучше, чем идти обутой.

Дебора уже двигалась к кромке воды, со скоростью, которую я бы назвала чрезмерной, если бы не была верна своей привычке к пробежкам. Океанская волна рассыпалась в нескольких метрах, и когда мы ступили на влажный твердый песок, наши ноги захлестнуло ледяной водой и пеной, прежде, чем отхлынуть обратно.

Тихий океан холодный и непрощающий. Обычно можно заметить парочку храбрецов, плавающих в его глубинах, но сегодня никто не осмелился. Две лодки держали курс к островам, параллельно берегу на полной скорости тарахтел катер, таща за собой водного лыжника на тросе, едва заметном на фоне бледно- голубого неба.

Полет на дельтаплане и водные лыжи идут вторым и третьим пунктами в моем списке из тысячи вещей, которые я не хочу делать никогда в жизни. Первый — это еще одна прививка от столбняка.

Дебора сказала:

— Я так поняла, что все началось с Майкла Саттона. Какие у вас с ним отношения?

— Я бы не стала называть это отношениями. Я впервые встретила его неделю назад, и он нанял меня на однодневную работу.

Я обрисовала ситуацию, начав с его появления в моем офисе и его истории о двух пиратах, которых он видел в роще.

— Они сказали, что откапывают сокровище, но он заметил сверток на земле неподалеку.

Несколько недель назад он наткнулся на упоминание о похищении Фицжу, и до него дошло.

Теперь он убежден, что видел тело Мэри Клэр, завернутое для похорон. Единственная загвоздка в том, что когда полиция произвела раскопки, они нашли мертвую собаку. Согласно бирке на ошейнике, пса звали Улф.

Дебора удивилась:

— Ну, это странно. Могу заверить, собака не наша.

— Я знаю. Я ездила в Пуэрто и говорила с владельцем. Он рассказал, что отвез Улфа к доктору Макнэлли с подозрением на дисплазию бедра. Рентген показал вместо этого злокачественную опухоль и ветеринар рекомендовал эвтаназию. Кто-то забрал труп собаки из сарайчика около клиники и привез на ваш участок, чтобы закопать.

Дебора посмотрела на меня с недоумением.

— Извините за скептицизм, но получается, что все основано на утверждении, что он видел именно тело Мэри Клэр. Почему вы так уверены? Кажется глупым оперировать идеей, когда все, что у вас есть — это его слова.

— Согласна. Я даже не уверена, что мы можем сказать, что у нас есть его слово. Назовем это подсказкой.

— Зовите как хотите, все равно это странно. Если в похищении что-то пошло не так и им надо было избавиться от тела, зачем им закапывать ее на нашем участке, когда в Хортон Рэвин полно леса?

— Я задавала себе тот же вопрос. Если повезет, мы найдем ответы. С другой стороны, мы можем никогда не узнать.

— Во всем этом есть определенная ирония. Я не слышала имени Майкла много лет. Его родители, Кип и Аннабель, были нашими лучшими друзьями.

Я посмотрела на нее с интересом.

— Правда? Родители Майкла? Когда это было?

— В то самое время. Мы познакомились в загородном клубе, когда Аннабель была на шестом месяце беременности им. Они были милейшими в мире людьми. Я потеряла Аннабель, Кипа и Патрика в течение пары лет.

— Эвис говорила мне, что ваш муж погиб в авиакатастрофе.

Мне не хотелось заговаривать о его смерти, но казалось, что разговор, который мы вели, лучше сохранять ближе к реальности. Тот факт, что мы шли, и наше внимание было направлено на окружающее, создавал возможность для более откровенного общения, чем если бы мы беседовали глаза-в-глаза за чашкой чая.

— В некоторые дни мне кажется, что я смирилась, что боль ушла и все кончено. В другие дни горе так свежо, как в первый момент, когда я услышала.

— Как это случилось?

— Рейн должна была начать учебу в университете в Висконсине, работать над получением степени магистра социальных наук. Это было осенью 1985. Они с Патриком поехали на ее машине, со всеми ее вещами в прицепе. Патрик планировал помочь ей устроиться, а потом вылететь в Атланту на деловую встречу. Я бы поехала с ними, но мне казалось, что лучше остаться охранять домашний очаг и дать им возможность побыть вдвоем.

Самолет в Атланту упал после взлета. Отказал правый двигатель, а потом развалилось все остальное. Я была здесь, в Калифорнии и совершенно ничего не предчувствовала.

Трудно себе представить, что жизнь может полностью измениться без предупреждения.

Когда позвонила Рейн, она даже не могла говорить. Я думала, что кто-то хулиганит и едва не повесила трубку.

— Я не знаю, как можно пережить что-нибудь подобное.

— Вы просто переживаете. Потому что у вас нет выбора. У меня была Рейн. Я отложила свою боль в сторону и сосредоточилась на помощи ей.

— Я слышала о том, как Майкл обвинял своих родителей. Вы помните, когда это было?

— Они пришли к соглашению по делу в 1981. К этому времени Кип и Аннабель были искалечены напряжением. Они были полностью раздавлены публичным шумом и собственными эмоциями. Давайте даже не будем говорить о тысячах долларов, которые они потратили на адвокатов. Аннабель умерла летом 1983, а Кип — через шесть месяцев.

— Наверное, они были в плохом состоянии после того, через что он их заставил пройти.

— Вы себе не представляете. Мы вчетвером говорили об этом часами, и казалось, что выхода нет. Подать в суд на его психотерапевта казалось единственной надеждой положить всему конец. Даже когда все кончилось, плохие чувства остались. Некоторые люди были убеждены, что над ним действительно издевались, даже после того, как Марти Осборн соизволила признаться, что это ее работа. Общее мнение было такое, что, если Кипа и Аннабель обвиняли, в этом должно быть зернышко правды. Оба пили. Я не говорю, что они были алкоголиками, но иногда прикладывались к бутылке здорово. Мы с Патриком, в общем-то, тоже. Мы называли это «социальным» питьем, но мы социализировались при любой возможности. Когда все случилось, они не могли остановиться в употреблении мартини, что дало повод к сплетням, в придачу к всему остальному. В клубе чувства так бурлили, что нам четверым пришлось оттуда уйти. Вот до чего дошло. Я до сих пор натыкаюсь на людей, которые не хотят встречаться со мной взглядом. Они знают, что мы с Патриком продолжали дружить с ними, что, видимо, помещает нас в ту же навозную кучу, что и Саттонов, как будто мы тоже виноваты.

— Диана говорила, что Майкл отказался от обвинений.

Дебора с отвращением помотала головой.

— Это было последней каплей. Мне хотелось убить этого паразита. Мы с Патриком были просто вне себя. Но это ничего не меняло. Кипа и Аннабель обоих уже не было.

— Диана говорила, что ее мама утонула.

Дебора махнула рукой в сторону океана.

— Она плавала в паре сотен метров от берега и попала в подводное течение. Она, наверное, потратила все силы, пытаясь вернуться. В конце концов, океан забрал ее.

Она замолчала, и все, что я слышала, был скрип песка под нашими ногами.

— Я бы не возражала, чтобы Майкл получил по заслугам. Я смотрю на все жизни, которые он разрушил, и кажется нечестным, что он наслаждается тем же солнцем, которое светит на всех нас. Может, это звучит жестоко, но мне наплевать.

— Я могу понять ваши чувства. Это не месть. Это баланс, ощущение, что добро и зло находятся в равновесии. В то же время, должна признаться, что парень мне понравился.

Я думаю, что он должен отвечать за зло, которое причинил, но он тоже заплатил свою цену, как и другие.

— Недостаточную.

Дебора закусила губу.

— Давайте сменим тему, а то не договоримся ни до чего хорошего.

Она взглянула на меня.

— Вам нужна информация о похищении Рейн. Что вам рассказала Эвис?

— Ничего. Она говорила, что вы сами все расскажете, поэтому и организовала нашу встречу.

Я знаю, что у вас был сын, а потом вы вырастили его ребенка.

— Рэйн — это прекрасная часть моей жизни, моя любимица. Когда мы ее удочерили, мне было сорок четыре, уже поздно иметь ребенка, и тут она появилась. Роды были тяжелые и Шелли сделали кесарево сечение. Она совершенно не интересовалась ребенком. Рейн была капризным младенцем и плохо ела. Я думаю, что у Шелли была послеродовая депрессия.

Не то, чтобы я ей не сочувствовала, но я серьезно опасалась, что она причинит вред ребенку.

Оказалось, мои опасения были напрасными. Она, Грег и мальчик исчезли, как дым, бросив Рейн.

— Сколько ей было?

— Пять дней. После того, как прошел шок, мы поняли, какое это было благословение. Мне до сих пор смешно, когда вспоминаю родительские собрания. Другим мамам не было и тридцати. Я возглавляла родительский комитет годами.

Это была еще одна причина, по которой мы так сблизились с Кипом и Аннабель. У них было четверо детей, и вдруг мы тоже обзавелись ребенком.

Дебора улыбнулась.

— Извините, что отвлекаюсь.

— Не беспокойтесь. Сколько времени прошло до того, как вы снова увидели Грега и Шелли?

— Четыре года. Июнь 1967. Я думала, они исчезли навсегда. Я должна была знать лучше.

— Почему они вернулись?

— Ну, точно не из-за любви к Рейн или к нам двоим. Отец Патрика оставил сорок тысяч долларов для Грега в трастовом фонде. Он не должен был получить деньги до тридцати лет, но он хотел их прямо тогда. Мы с Патриком отказались подчиниться его требованиям.

Они с Шелли были в ярости, и я боялась, что они отомстят, забрав Рейн.

— Почему Грег так настаивал на получении денег?

— Я сама не могла понять, что за срочность. Они говорили, что хотят купить ферму и организовать коммуну. Они заявили, что заплатили тысячу долларов залога, и должны заплатить всю сумму до конца месяца. Патрик попросил показать контракт, но Грег ответил, что контракта не было, это было джентльменское соглашение. Патрик думал, что это чепуха, и я тоже.

— Они жили в коммуне?

— Нет, насколько я слышала, хотя тогда они стали полноценными хиппи. Грег называл себя Кредо, она была Судьбой. Шон был Небесным Танцором. План был стать самодостаточными, обрабатывая землю. Остальные к ним присоединятся, по крайней мере, в их воспаленном воображении. Они будут вместе работать и складывать деньги в общий котел.

Они рассчитывали, что Патрик пополнит фонды, но он отказался. Ни одному из нас Шелли не нравилась все равно. Это была дрянь низкого пошиба, к тому же, высокомерная и неблагодарная. Шон был внебрачным ребенком, как и Рейн.

— Когда похитили Рейн?

— Во вторник, 11 июля. До этого была серия скандалов. Много криков и истерик. Скандалы, в конце концов стихли, и мы думали, что они успокоились. Потом вдруг, шестого числа, они исчезли. Это было так же, как в первый раз — ни записки, ни прощания, ни информации, куда они собрались. Через пять дней Рейн была «похищена». Я ставлю это слово в кавычки, потому что мы знали, что это они.

— Вы говорите, что они забрали Рейн, чтобы заставить вас отдать деньги?

— Скорее, для того, чтобы отплатить, заставить нас страдать, потому что мы не сделали того, о чем они просили. Это не был особенно сложный план, потому что они все время были обкурены, и так работали их мозги. В любом случае, они не потребовали все сорок тысяч.

Они просили пятнадцать, что, наверное, считали умным ходом. Извините за лишнее. Я, наверное, должна придерживаться фактов.

— Вообще, мне полезно знать, что вы тогда думали. Как они все проделали?

— По большому счету, это было дурацкое везенье. Рейн играла во дворе в песочнице. Я дала ей формочки для печенья и скалку. У нее было ведерко и совок, она поливала песок водой, разравнивала и вырезала его формочками. Зазвонил телефон. Какой-то мужчина проводил опрос. Он задал десять или пятнадцать вопросов, на которые я ответила. Мне было не очень интересно, но это казалось достаточно безобидным. Когда я выглянула через заднюю дверь, Рейн не было. Потом она говорила, что пришел дядя с рыжим котенком и сказал, что она может поиграть с ним у него в доме. Не заставляйте меня рассказывать подробности. Это было ужасно, когда случилось, и это ужасно каждый раз, когда я об этом думаю. Эти первые часы я думала, что умру. У меня даже сейчас начинается сердцебиение.

Посмотрите, у меня даже руки вспотели.

— Понимаю. Наверное, мужчина на телефоне не был Грегом, иначе вы узнали бы его голос.

— Я не совсем уверена. Он уже уехал и уехал навсегда, насколько я знала. Я не ожидала, что он позвонит, так что это был не его голос.

— Если это не был Грег, значит в похищение был вовлечен кто-то еще. Еще какой-то парень.

— Так кажется. Грег точно мог забрать и увести ее без шума.

— Когда вы поняли, что ее похитили?

— Когда позвонили еще раз.

— Тот же мужчина или кто-то еще?

— По мне, голос был тот же. Я позвонила Патрику в Лос-Анджелес, и он приехал через девяносто минут, нарушив все дорожные правила. Я была как ненормальная. Мне было все равно, кто ее забрал и сколько это будет стоить, только бы Рейн вернулась к нам живой.

— Вы позвонили в полицию?

— Позже. Не в тот момент.

— Почему?

— Потому что мужчина по телефону сказал, что они убьют ее, если мы это сделаем.

— Они убьют? Во множественном числе?

— Может, это была фигура речи. Может быть, они хотели, чтобы мы представляли себе целую банду. Кто знает?

— Но вы были убеждены, что ее жизни угрожают?

— Давайте скажем так: мы были не в том положении, чтобы спорить. Я не собиралась рисковать и Патрик тоже. Он был убежден, что за всем стоят Шелли и Грег, но это не значит, что Рейн была в безопасности. Мы не знали, как далеко они могут зайти. Патрик забрал деньги из четырех разных банков. Он сумел задержать доставку, пока съездил на завод и сделал фотокопии купюр. Это была отнимающая время работа и он должен был сделать ее, когда все ушли домой. В это же время он пометил купюры флуоресцентным маркером.

Они выглядели нормально, но похитители могли что-то заподозрить.

— Пометки были видимыми?

— Под черным светом, конечно. Сейчас такой есть у каждого ребенка. Если я правильно дагадываюсь, они боялись пустить все эти деньги сразу в оборот.

— Разве они не могли тратить их маленькими порциями? Может быть, не здесь, а где-нибудь еще? Кажется, Лос-Анджелес был бы хорошим выбором.

— Да. Но что за удовольствие потратить пятнадцать тысяч маленькими порциями? Патрик уведомил все банки о помеченных купюрах, когда была похищена Мэри Клэр. Они так и не появились, насколько нам известно.

— Эвис назвала Рейн «экспериментальным ребенком».

— Конечно. Это была их репетиция перед Мэри Клэр. Если вы знаете что-нибудь о ее исчезновении, вы узнаете… как они это называют… modus operandi.

Мы не верили, что они причинят зло Рейн, но мы с ума сходили, потому что боялись, что они откажутся вернуть ее. Она была наша. Мы официально удочерили ее, но если бы они скрылись с ней, мы бы никогда ее больше не увидели. У них не было ни адреса, ни телефона, ни работы.

Мы сделали то, что нам велели. Был еще один звонок и нам сказали, где оставить выкуп.

— И где это было?

— Около заднего въезда в Рэвин. Один из них держал меня на телефоне, пока Патрик поехал туда со спортивной сумкой и оставил ее у края дороги. Потом он вернулся домой. Другой похититель должен был забрать деньги и пересчитать их. Они велели нам подождать час, а потом мы нашли ее в парке около Литтл Пони роуд. Она спала на столе для пикника, укрытая одеялом, так что они были не совсем бессердечными. Не знаю, что бы случилось, если бы они обнаружили, что Патрик пометил деньги, до того, как мы забрали Рейн.

— Они дали ей снотворное?

— Точно. Она не совсем спала, но была сонной. Когда действие снотворного прошло, с ней было все в порядке. За ней ухаживали как положено, она была накормленная и чистенькая.

Ее проверили, не было никаких следов сексуального насилия, слава богу.

— Она рассказала вам о том, что произошло?

— Ничего связного, только кусочки. Ей было четыре года — не очень надежный свидетель.

Единственное, что ее расстроило, это то, что ей не разрешили забрать котенка. Кроме этого, она не была травмирована. Никаких кошмаров или психологических проблем. Мы были счастливы, что она вышла из этого невредимой. Патрик думал, что это еще одно подтверждение его версии о том, что у делу приложили руку Грег и Шелли.

— Если это они ее забрали, разве Рейн не сказала бы об этом?

Дебора покачала головой.

— На одном из похитителей были фальшивые очки с приделанным к ним большим пластиковым носом, а другой был одет как Санта Клаус. Мы раньше водили ее посмотреть на Санту, так что она привыкла видеть его. Она обещала быть хорошей девочкой и она была.

— Вот чего я не понимаю. Если они уже получили пятнадцать тысяч, зачем было похищать другого ребенка?

— Могу рассказать вам теорию Патрика. Похитители Мэри Клэр потребовали выкуп двадцать пять тысяч долларов. Прибавьте двадцать пять к тем пятнадцати, которые мы заплатили за возвращение Рейн, и получится сорок тысяч, столько, сколько Грег и Шелли хотели с самого начала. Это трудно доказать, но я не могу поверить, что эта сумма — просто совпадение.

— Да, это кажется странным. Очень плохо, что им не хватило первого раза.

Я дала повиснуть небольшой паузе, пока обдумывала сказанное Деборой.

— Сколько времени прошло между похищениями?

— Около недели. За это время мы выставили наш дом на продажу и искали жилье на юге.

Как только мы услышали о Мэри Клэр, мы пошли в полицию и рассказали все, что знали.

К тому времени вызвали ФБР. Мы дали им имена Грега и Шелли, их описание и описание школьного автобуса, вместе с номерами. Их включили в списки для розыска, но так и не нашли.

— Вы так ничего от них и не слышали?

— Ни звука. Я видела Шона, когда умер Патрик. Он увидел некролог в газете и приехал на похороны.

— Откуда приехал?

— Из Белисии, — сказала она, имея в виду маленький городок в полутора часах езды к северу от нас. — Он опять называл себя Шоном, используя Дэнсер как фамилию. Он выглядел прекрасно. Высокий и красивый. У него есть мастерская, где он делает мебель. Он показывал фотографии, она очень красивая.

— Как вы думаете, он согласится поговорить со мной?

— Не вижу, почему нет. Можете сослаться на меня, или я сама ему позвоню, если хотите.

— Когда вы видели его на похоронах, вы спрашивали о Греге и Шелли?

— Кратко. Он сказал, что обоих уже нет. Честно говоря, меня это не особенно волновало.

Мне кажется, Грег умер для меня летом 1967. Мы плохо расстались, и все, что с ними случилось потом, не имело к нам отношения. Кроме случая с Рейн, конечно.

Меня беспокоило, что ее рассказ шел вразрез с тем, что подсказывала моя интуиция.

— Извините, что опять возвращаюсь к Мэри Клэр, но мне трудно поверить, что они решились ее забрать. Это слишком для людей, которые не были преступниками.

— Послушайте. Я знаю, к чему вы ведете, и я согласна. Я не могу представить, чтобы Грег сделал что-то подобное, даже под влиянием Шелли. Но Патрик чувствовал, что если они были в таком отчаянном положении, что забрали Рейн, они не были бы слишком щепетильны, чтобы не попробовать еще раз. Мы заплатили без колебаний. Если план сработал однажды, почему не дважды?

— Интересно, почему они выбрали Мэри Клэр? Вы были знакомы с Фицжу?

— Шапочно. Мы не общались, но мы все были членами загородного клуба Хортон Рэвин.

— Но Фицжу говорили, что они заплатили, правда? То-есть, они согласились на выкуп, так же, как и вы.

— Они еще уведомили полицию, чего им говорили не делать. Похитители, должно быть, узнали об этом.

— Но как?

— Понятия не имею. Может, они почувствовали, что удача от них отвернулась. Каким-то образом они поняли, что если заберут деньги, их поймают, так что оставили выкуп на месте.

— Если они решили не забирать выкуп, почему бы просто не сбежать? Зачем убивать ребенка?

— Я не могу поверить, что они хотели причинить ей зло. Может быть, Грег был глупым и жадным, но он никогда не обидел бы ребенка. Даже Шелли не уговорила бы его зайти так далеко. Я даже не уверена, что она сама была способна на нечто настолько отвратительное.

Патрик думал, что это вполне в ее характере.

Что касается ямы, выкопанной на нашем участке… каким бы ни было намерение… Грег и Шелли могли выбрать место, думая, что оно безопасно.

Я думаю, что сходство между похищением Рейн и Мэри Клэр слишком очевидно, чтобы им пренебрегать.

— Есть разница в требовании выкупа. Как я поняла, когда забрали Рейн, контакт был только по телефону.

Дебора замедлила шаги, и я удивилась, увидев, что мы почти подошли к причалу. Я так сосредоточилась на разговоре, что не замечала ничего вокруг. Сейчас туман окутал нас, и воздух был так пропитан влагой, что моя толстовка промокла. Я видела капельки на волосах Деборы, как бриллиантовое покрывало.

Я помолчала, прогоняя полученную информацию, и почувствовала, что у меня все чешется от плохих предчувствий.

— Что-то здесь не так. Вы дружили с Саттонами. Если бы Грег был одним из парней, которые копали яму, Майкл бы его узнал.

— Это правда. С другой стороны, у Грега с Шелли были приятели, которые снабжали их травкой. Они сидели в автобусе и курили столько, что я сама ловила кайф.

Теперь я понимаю, что должна была сдать их полиции, но я все надеялась, что проблема уйдет сама собой.

— Вы знали их друзей?

— Я никогда их не видела. Они парковались за углом и шли пешком, что позволяло им обходить дом и идти сразу к бассейну, у которого стоял автобус. У одного из них был скутер.

Я помню это потому, что каждый раз, когда они уходили, я слышала, как он ехал по улице.

— Хотелось бы мне понять, что все это значит.

— Нам с вами обеим. Ой, пока я не забыла. Рейн приезжает из Лос-Анджелеса на несколько дней. Она управляет семейным бизнесом после смерти Патрика. Я уверена, она захочет рассказать вам, что она помнит. Это немного, но вы можете что-нибудь извлечь.

— Это прекрасно. Я позвоню, и мы договоримся.