1

Дом на Олд-Резервуар-роуд был уже почти достроен. Увидев его сразу за поворотом, я тут же его узнала – дом полностью соответствовал описанию, данному мне Фионой Перселл. Справа я разглядела и краешек того самого водоема, давшего название шоссе. На дне небольшой впадины, где бьет несколько ключей, образовалось Брунсвикское озеро, которое долгие годы снабжало город питьевой водой. В 1953 году было вырыто еще одно водохранилище, побольше. Плавать и кататься на лодках в нем запрещено, но водоплавающие птицы отдыхают здесь, отправляясь осенью на юг. Местность вокруг холмистая, а вдалеке виднеются настоящие горы, обступившие Санта-Терезу с севера.

Я оставила свой «фольксваген» на обочине и, перейдя шоссе, направилась к дому. Участок располагался на возвышенности, и растительности пока что не было никакой, всюду только камни да грязь. Перед домом я заметила несколько табличек с именами подрядчика и архитектора, что меня удивило, поскольку миссис Перселл в телефонном разговоре не преминула сообщить, что дом проектировала сама. На склоне в беспорядке громоздились несколько бетонных кубов – такой проект, на мой взгляд, непременно одобрило бы Министерство обороны. По-видимому, дорога к гаражам и местам для парковки проходила где-то за домом, но я направилась к парадной лестнице. В шесть утра я, как обычно, пробежала свои пять километров, но занятия на тренажерах, чтобы успеть на встречу, пришлось пропустить. Сейчас было восемь – самое время размяться.

Где-то сзади залаяла собака. Женский голос позвал: «Труди! Труди!» – но собака не унималась. Женщина пронзительно свистнула, и по склону пулей пронеслась молодая немецкая овчарка. Пока я добиралась до верхней террасы с мраморным портиком, за которым располагался вход в дом, мне пришлось дважды остановиться. На вершине я обернулась и, сделав вид, что любуюсь пейзажем, наконец перевела дух. Далеко внизу виднелась серая лента Тихого океана – побережье было отсюда километрах в десяти.

В звонок я позвонила лишь после того, как отдышалась окончательно и вспомнила обстоятельства дела, по которому меня вызвали. Девять недель назад, 12 сентября, пропал доктор Дауэн Перселл, бывший муж Фионы Перселл. Посыльный доставил мне от Фионы пакет с газетными вырезками, где были изложены события, предшествовавшие его исчезновению. Я уже знала о случившемся из газет, но не предполагала, что заниматься мне придется этим делом.

Доктору Перселлу было шестьдесят девять лет, с 1944 года он работал в Санта-Терезе семейным врачом, последние пятнадцать лет занимался в основном геронтологией, а полгода назад получил должность администратора в «Пасифик Медоуз», частном доме престарелых. В ту пятницу он задержался на работе допоздна.

Свидетели сообщили, что ушел он, попрощавшись с дежурной сестрой, около девяти вечера. В этот час большинство обитателей пансионата уже готовились ко сну и в коридорах было пусто. В вестибюле доктор Перселл остановился поболтать со старушкой, сидевшей в инвалидной коляске, – по ее словам, разговор длился не более минуты, – после чего вышел на улицу, сел в машину, припаркованную, как всегда, с северной стороны комплекса, выехал со стоянки и словно растворился в ночной тьме. Полицейское управление Санта-Терезы, равно как и полицейское управление округа, потратило на поиски Перселла немало времени, и я даже не могла предположить, какие версии остались неотработанными.

Я позвонила еще раз. Фиона Перселл говорила мне, что собирается на пять дней съездить в Сан-Франциско по делам своей дизайнерской фирмы: закупать для одного из клиентов мебель и предметы антиквариата. Фиона и доктор уже несколько лет были в разводе. Любопытно, подумала я, почему ко мне обратилась она, а не его нынешняя жена Кристал.

Наконец она открыла дверь. Одета Фиона была уже по-дорожному: на ней был строгий двубортный костюм в тонюсенькую полоску.

– Мисс Миллоун? Я Фиона Перселл. – Она протянула руку. – Извините, что не сразу открыла – я была в дальних комнатах. Прошу вас.

– Благодарю вас. Можете называть меня просто Кинси.

Мы пожали друг другу руки, и я вошла в дом. Фионе, как и доктору Перселлу, было под семьдесят. У нее были тонкие изогнутые брови, темные глаза, от которых разбегалась густая сеточка морщин. Прическа в стиле кинодив сороковых: зачесанные на пробор крашеные каштановые волосы, все в кудельках и локонах, а по бокам заколки – бижутерия с разноцветными камешками.

– Проходите в гостиную, – сказала она. – Извините за беспорядок.

Посреди холла до самого потока высились строительные леса. Лестница и коридор, ведший в заднюю часть дома, были занавешены.

– У вас рейс в десять? – спросила я.

– Да вы не беспокойтесь. Отсюда до аэропорта восемь минут. У нас с вами почти час. Кофе хотите?

– Нет, спасибо. Я утром уже выпила две чашки, так что мой лимит исчерпан.

Фиона повернула направо, я последовала за ней.

– А полы скоро настелют? – спросила я, глядя на бетон у себя под ногами.

– Это и есть полы.

– А-а, – сказала я, а про себя отметила: больше вопросов, не относящихся к делу, не задавать.

В доме было прохладно, пахло сырой штукатуркой и свежей краской. Стены сверкали белизной, на высоких окнах пока что не было ни жалюзи, ни занавесок.

В гостиной Фиона указала мне на одно из двух громоздких кресел, обитых неприметной серой тканью, почти сливавшейся по цвету с бетонным полом. На огромном ковре узор тоже был неприметный, черные полосы по серому. Я села. На стеклянном журнальном столике стоял серебряный поднос, а на нем – серебряный кофейник и такие же молочник с сахарницей. Она налила себе кофе, закурила.

– Кажется, я об этом не упоминала, – сказала она, – но обратиться к вам мне посоветовала Дана Джафф.

– Правда? А откуда вы ее знаете?

– Она замужем за одним из коллег Дау, за Джоулом Глейзером. Вы с Джоулом не знакомы? Он один из владельцев компании «Сенчури компрехенсив», владеющей сетью домов престарелых.

– Имя Глейзера я знаю из газет, но лично с ним не встречалась, – сказала я.

Теперь ясно, почему она позвонила мне, впрочем, я по-прежнему не была уверена, что смогу ей помочь. Первый муж Даны Джафф Уэнделл исчез в 1979 году, но совершенно при иных обстоятельствах. Уэнделл Джафф был владельцем крупной компании, занимавшейся недвижимостью. Он инсценировал собственную смерть, а вскоре после того, как «вдова» получила по страховке полмиллиона долларов, объявился в Мексике. Там его случайно встретил кто-то из знакомых, и меня наняла страховая компания, мечтавшая вернуть свои денежки. Интересно, подумала я, не решила ли Фиона, что ее муженек разыграл тот же сценарий?

Она поставила чашку на столик и спросила:

– Вы получили газетные вырезки, которые я вам послала?

– Мне их доставили вчера. И вечером я все прочла. Полиция вела расследование весьма тщательно…

– Или делала вид.

– Вы недовольны их работой?

– Работой?! Да что они, собственно, сделали? Дауэна так и не нашли. Они ничего не выяснили. Абсолютно.

Ее настрой мне не понравился, но пока что я решила воздержаться от возражений. По-моему, копы делают все, что могут, и часто просто творят чудеса, но отстаивать свою точку зрения я не стала. Она собиралась меня нанять, я приехала для того, чтобы определить, могу ли я ей хоть чем-то помочь.

– Есть какие-нибудь новости? – спросила я.

– От него – ни слуху, ни духу. Во всяком случае, мне так сказали. – Она опустила глаза. – Вам ведь известно, что мы разведены?

– В одной из заметок об этом упоминалось. А что его нынешняя жена?

– После того как все это случилось, я разговаривала с Кристал только однажды. Она всячески старается держаться от меня подальше. Все новости я узнаю от дочерей – они поддерживают с ней контакт.

– У вас две девочки?

– Да. Младшая, Бланш, живет с мужем через две улицы отсюда. Старшая, Мелани, – в Сан-Франциско. До вторника я буду у нее.

– У вас и внуки есть?

– Мел так и не вышла замуж, а Бланш ожидает пятого.

– Ого!

– Материнство для нее – предлог, чтобы не работать по-настоящему.

– «По-настоящему», кажется, проще. Я бы не могла, как она…

– Да и она едва справляется. К счастью, у детей очень опытная няня.

– Ваши дочери ладят с Кристал?

– Вроде да. Впрочем, у них нет выбора. Если они не будут плясать под ее дудку, она сделает все, чтобы они больше не увидели ни отца, ни сводного брата. Вы знаете, что у Дау с Кристал есть сын? Его зовут Гриффит. Ему только что исполнилось два года.

– Да, я помню, о мальчике тоже писали. Вы позволите называть вас Фионой?

Она снова затянулась.

– Я бы предпочла «миссис Перселл». Если не возражаете.

– Да, конечно. Скажите, а у вас есть какие-нибудь предположения? Насчет исчезновения вашего бывшего мужа?

– Вы одна из немногих, кто удосужился об этом спросить. Очевидно, мое мнение никого не интересует. Я подозреваю, что он в Европе или Южной Америке, выжидает время, когда можно будет вернуться домой. Кристал же считает, что он мертв – во всяком случае, мне так говорили.

– Вполне возможно. В газетах писали, что его кредитной карточкой никто не пользовался. Никто не видел ни его машины, ни его самого.

– Вот это не совсем так. Поступило несколько сообщений. Кто-то вроде встретил его в Новом Орлеане и Сиэтле. Некий человек, по описанию похожий на Дау, пытался выехать в Канаду, но исчез, как только полицейский попросил его предъявить паспорт, который, кстати говоря, тоже пропал.

– Да? Очень интересно. В газетах об этом не было ни слова. Значит, полиция продолжает расследование?

– На это остается только надеяться.

– Так вы убеждены в том, что он жив?

– Других вариантов я не вижу. У него нет врагов, и я не могу поверить, что он стал «жертвой насилия». – Кавычки она обозначила интонацией и жестом. – Это абсурд.

– Почему?

– Дау вполне может за себя постоять – физически он достаточно силен. Чего он совершенно не умеет, так это решать проблемы. Он человек пассивный. Ни за что не ринется в бой, предпочтет залечь и выждать. Он на что угодно пойдет, лишь бы избежать конфликта, особенно если дело касается женщин. Таким его мать воспитала… Впрочем, это долгая история.

– Вы хотите сказать, он и прежде так поступал?

– Признаться, да. Дважды. Первый раз это случилось, когда Мелани и Бланш было… наверное, одной – шесть, другой – три. Дауэн исчез на три недели. Уехал без предупреждения, а потом так же внезапно вернулся.

– Где же он был?

– Понятия не имею. Во второй раз все повторилось много лет спустя, незадолго до того, как мы расстались. Он вдруг уехал. Вернулся через несколько недель – ни объяснений, ни извинений. Естественно, я предположила, что на сей раз случилось нечто в том же роде.

– А что его к этому вынуждало в те предыдущие разы?

Она пожала плечами:

– Ну, у нас были проблемы. Их всегда хватало. И однажды он просто не явился домой. Не сказав ни слова ни мне, ни кому-либо еще, он отменил все дела, все встречи. Я что-то заподозрила, когда он не пришел к ужину. Во второй раз все было точно так же, только я уже не сходила с ума от беспокойства.

– То есть в обоих случаях он вел себя так же, как теперь?

– Совершенно верно. Когда это произошло впервые, я только через несколько часов поняла, что он уехал. Он же врач – бывает, что задерживается. К полуночи я была на грани истерики.

– Вы позвонили в полицию?

– Я обзвонила всех и вся. С утренней почтой пришло письмо. Он написал, что со временем вернется домой; так и случилось. Я, дурочка, его простила, и мы зажили по-прежнему. Брак у нас был удачный, во всяком случае, мне так казалось. Я думала, что он счастлив, но потом началась эта история с Кристал. Насколько мне известно, он несколько лет встречался с ней тайком.

– Что же заставило вас остаться?

– Я считала его хорошим мужем. А о своих претензиях к нему вспомнила, лишь когда он попросил развод. Оглядываясь назад, я понимаю: есть много способов исчезнуть.

– Например?

Она потушила сигарету.

– Телевизор, сон, алкоголь, книги, успокоительное…

– А в его случае?

– Дау с головой погружался в работу. Уходил рано, приходил поздно вечером.

– Вы долго были женаты?

– Почти сорок лет. Мы познакомились в Сиракьюсе. Я училась на истории искусств, а он – на подготовительных курсах в медицинском колледже. После университета мы поженились. Я сидела дома, с девочками, пока они не пошли в школу, потом стала учиться дальше, получила степень магистра. Интерьеры дома в Хортон-Рэвин, который мы вскоре купили, делала я сама.

– Дом так и принадлежит ему?

– Да. Но, насколько мне известно, Кристал там не слишком нравится.

– Вы не пытались при разводе оставить дом себе?

– У меня не было денег на ипотеку и на его содержание. Дау вечно твердил, что дом его разоряет. Но, уверяю вас, он только выиграл.

Она явно пыталась сбить меня с толку. Хотела представить себя в выгодном свете. И это меня немного удивляло: ведь я явилась для того, чтобы помочь найти ее бывшего мужа. Может, она все еще любит его?

– Должно быть, разводиться всегда тяжело, – пробормотала я.

– Это так унизительно! Банальнейшая история: у мужчины кризис среднего возраста, он бросает пожилую супругу и женится на какой-то шлюхе.

Газеты взахлеб писали о том, что Кристал раньше была стриптизершей. Однако на месте Фионы я бы не стала называть ее «шлюхой». Стриптизом занимаются для заработка, и далеко не все стриптизерши – проститутки.

– Как он с ней встретился?

– Об этом вы у нее спрашивайте. Понимаете, у Дау проснулся аппетит к… пикантным сексуальным удовольствиям. То ли игра гормонов, то ли возраст. Короче, как только ему исполнилось шестьдесят, он занервничал. Он не мог… ну, скажем так: чтобы почувствовать себя полноценным мужчиной, ему нужен был стимул. Порнография, различные… извращения, о которых я даже говорить отказывалась. В конце концов он от меня отстал.

– Потому что встретился с ней?

– Очевидно, да. Он в этом не сознавался, но я уверена, что он стал поглядывать на сторону. Я догадывалась, что в конце концов он, возможно, найдет ту, которая будет согласна выполнять его непристойные требования.

В глубине души я жаждала примеров, но сочла, что на сей раз будет умнее попридержать свое любопытство. Порой лучше не знать, что люди делают или отказываются делать наедине.

– Развод предложили вы? Или он?

– Он. Меня это застало врасплох. Я-то думала, что он будет удовлетворять свои нужды на стороне, но семью сохранит. Мне и в голову не могло прийти, что в таком почтенном возрасте он решится на развод. Я не учла того, что Дауэн по натуре человек слабый. Никому не нравится признавать собственные ошибки, а Дауэн терпеть не мог даже намеков на свои неудачи.

– Что вы имеете в виду?

– Я подозреваю, что его отношения с Кристал – это вовсе не союз двух родственных душ, каким Дауэн хотел его представить. Несколько месяцев назад он узнал, что она изменяет ему налево и направо. Так уж лучше исчезнуть, чем признать себя рогоносцем.

– А он догадывался, кто его соперник?

– Нет, но пытался узнать. Когда Дау исчез, Дана призналась мне, что с самого начала все знала. Это – тренер Кристал. Его зовут Клинт Огастин.

Я определенно уже слышала это имя, возможно, в тренажерном зале, куда сама ходила.

– И вы считаете, что он исчез именно поэтому?

– Да. Десятого сентября мы с Дауэном имели долгую беседу. Это было за два дня до того, как он пропал. Он был совершенно разбит.

– Так и сказал?

– Не то чтобы сказал, но я прожила с ним сорок лет и научилась читать между строк.

– А как случился этот разговор?

– Он приехал ко мне.

– Вы с ним встречались? – уточнила я.

– Да. В последнее время он частенько заезжал вечером пропустить со мной стаканчик. В тот день он был в ужасном состоянии. На нем просто лица не было. Я спросила, что стряслось, и он ответил, что у него на работе неприятности. А от Кристал мало толку – она интересуется только собой.

– Вы не удивились тому, что он с вами откровенен – после всего, что он вам сделал?

– У него больше никого нет. Собственно говоря, о ней он не сказал ни слова, но я по глазам видела, как он встревожен.

– Вы сказали, что у него были проблемы не только дома, но и на работе.

– Были. Он не вдавался в подробности, только признался, что хочет уйти оттуда. И когда я узнала о его исчезновении, первым делом подумала об этом.

– Полагаю, вы сообщили о его проблемах полиции?

– Не сразу. Я подумала, что он нарочно скрылся и вернется, когда придет в себя. Мне не хотелось ставить его в неловкое положение. Кристал бы устроила целое шоу для журналистов.

Меня это разозлило.

– Миссис Перселл, он известный врач, его знают и любят. И его исчезновение не могло не привлечь внимания прессы. Если вы думали, что он сделал это намеренно, то надо было об этом заявить прямо.

– Мне казалось, что лучше предоставить ему возможность действовать так, как он пожелает.

– Но на расследование было потрачено столько времени, сил и денег! Вас это совсем не волновало?

– Разумеется, волновало. Поэтому я и обратилась в полицию. Через шесть недель я забеспокоилась всерьез. Я ждала, что он позвонит или напишет: даст знать, что он в порядке. Но когда прошло девять недель, я поняла: надо брать дело в свои руки.

– И теперь вы боитесь, что с ним что-то случилось.

– Пожалуй что так. Поэтому я и решила встретиться со следователем. Одесса был очень вежлив, все за мной записывал. Сказал, что еще приедет, однако так больше и не появился. В полиции, наверное, десятки таких дел, и, следовательно, у них нет ни времени, ни людей заниматься Дауэном. Я сказала об этом Дане, она со мной согласилась. И порекомендовала обратиться к вам.

– Не знаю, что и ответить. Даже если мы с вами договоримся, я не смогу тратить на это все свое время. У меня есть другие клиенты.

– Я и не предлагаю вам заниматься исключительно этим делом.

– Кроме того, я работаю одна. Вам лучше обратиться в Лос-Анджелес, в какое-нибудь крупное агентство, у них много оперативников, они могут и по стране поездить, и за границу.

– Мне большое агентство ни к чему. Мне нужен человек из местных, который будет докладывать обо всем непосредственно мне.

– Но я же буду заново делать все то, что уже делала полиция.

– Вам может прийти в голову то, о чем они не додумались. Вы же обнаружили Уэнделла Джаффа спустя годы после того, как все решили, что он умер. Что, если существует версия, которую полиция проглядела?

Я, задумавшись, уставилась в пол.

– Хорошо. Я сделаю все, что смогу. Но гарантий никаких не даю.

– Договорились. Встретимся во вторник. Вы отмечайте, сколько времени потратили, и, когда я вернусь, представите мне счет. – Она взглянула на часы и встала.

Я тоже встала.

– Мне нужен задаток.

– Задаток? – Фиона сделала вид, что удивлена, хотя сама наверняка не приступает к работе, пока не заключен договор и не выплачена часть денег вперед. – И на сколько же вы рассчитывали?

– Я беру пятьдесят долларов в час или четыреста в день плюс накладные расходы, так что полутора тысяч на первое время будет вполне достаточно. Если вы дадите мне адрес Мелани, я сегодня же пошлю вам в Сан-Франциско контракт.

Она озадаченно заморгала:

– А если вы его не найдете?

– Об этом я и говорила. Если я не выясню ничего нового, вы же можете решить, что я не отработала своих денег. Но если уж я берусь за дело, то довожу его до конца.

– Очень на это надеюсь, – сказала Фиона и, подойдя к инкрустированному черным деревом шкафчику, достала оттуда чековую книжку, после чего снова вернулась к столу. – На кого выписать чек?

– На «Миллоун инвестигейшнз».

Она заполнила чек, вырвала его из книжки и, не скрывая раздражения, протянула мне. Я заметила, что мы с ней обе клиенты Городского банка Санта-Терезы.

– Вы расстроены? – спросила я.

– Я привыкла доверять людям. Вы, по-видимому, нет.

– У меня бывали в жизни разные случаи. Не принимайте на свой счет. – Я протянула ей чек. – Если хотите, можете забрать обратно.

– Вы, главное, его найдите. И будьте добры, подготовьте к моему возвращению подробный отчет.

По дороге в город у меня от волнения скрутило живот. И я решила разобраться, что же меня беспокоит.

1. Фиона мне не понравилась и доверия у меня не вызвала. Она не была откровенна с полицейскими и вряд ли была до конца откровенна со мной.

2. Я не уверена, что сумею добиться результатов. С тех пор как исчез доктор Перселл, прошло девять недель. Какие бы обстоятельства ни сопутствовали исчезновению, время обычно работает против нас. Я слишком поздно вступила в игру, поэтому крайне маловероятно, что мне удастся это дело раскрыть. Фиона считает, что свежий взгляд может изменить ход расследования. Но интуиция мне подсказывает, что распутать случившееся поможет только озарение, оно же – слепой случай.

Я заехала в «Макдональдс», заказала кофе и пару чизбургеров. Мне нужно было подкрепиться, к тому же еда из этих забегаловок почему-то действует успокаивающе. Жевала я свои чизбургеры за рулем.

Пожалуй, настал момент рассказать немного о себе. Меня зовут Кинси Миллоун. У меня есть лицензия на ведение частных расследований, работаю я в Санта-Терезе, городке в ста пятидесяти километрах от Лос-Анджелеса. Пол женский, возраст – тридцать шесть лет, дважды разведена, детей не имею. Кроме машины, никакой особенной собственностью не обладаю. Мое агентство, «Миллоун инвестигейшнз», состоит из меня одной. Лет пятнадцать назад я два года проработала в полиции, но в силу ряда обстоятельств, которыми я предпочла бы никого не утомлять, решила, что работа в правоохранительных органах не для меня. Я не проявляла должной сдержанности и понимания, поэтому не сумела приспособиться к общепринятым правилам и заработала репутацию человека, их нарушающего. К тому же полицейская форма меня полнит.

Оставив доходную должность, я поступила в детективное агентство, состоявшее из двух человек, где и отработала часы, необходимые для того, чтобы получить собственную лицензию. И уже добрых десять лет тружусь сама по себе. В основном я расследовала дела о поджогах и мнимых смертях для страховой компании «Калифорния фиделити», которая заключила со мной контракт. Но три года назад по причинам, которые в краткой автобиографии не объяснишь, мы расстались. С тех пор я арендую офис в адвокатской конторе «Кингман энд Ивз», но боюсь, скоро придется подыскивать новое место.

Целый год Лонни Кингман жалуется на нехватку места. Однажды он уже расширялся и занял целиком третий этаж здания, которое вообще-то целиком принадлежит ему. А теперь он прикупил еще одно, на Стейт-стрит, куда и собирается переезжать. Он уже нашел арендатора для нашего здания, и вопрос только в том, перееду ли я вместе с ним или найду себе другое помещение. Требования у меня скромные: мне нужна комната, чтобы поставить стол, вращающееся кресло, шкаф с картотекой и пару-тройку искусственных растений. Но те помещения, что мне нравятся, либо велики, либо дороги, а те, что позволяет мой бюджет, либо совсем крохотные, либо находятся далеко от центра. Я много времени провожу в архивах и поэтому люблю работать поблизости от здания суда, полицейского участка и городской библиотеки.

Доехав до Ист-Капилло, где находится контора Лонни, я, как обычно, занялась поисками места для парковки. Единственный недостаток этого здания – крохотная стоянка, всего на двенадцать машин. Постоянные места есть у Лонни и его партнера, а также у их секретарш – Иды Рут Кеннер и Джил Стал. Остальные восемь мест предоставляются другим арендаторам, так что большинство из нас вынуждено каждый день искать, куда бы приткнуться.

Пять кварталов до конторы я прошла пешком, потом поднялась по лестнице на второй этаж и зашла в дверь, на которой не было никакой таблички. Прошла по холлу к своему кабинету, отперла дверь и проскользнула к себе, постаравшись не попасться на глаза Иде Рут и Джил – они сидели неподалеку, поглощенные беседой. Наверняка обсуждали то, что обсуждают последние два месяца. По просьбе партнера Лонни Джона Ивза на работу взяли его восемнадцатилетнюю племянницу Дженифер, которая только что окончила школу. Это ее первая работа, и, несмотря на то что ей был выдан подробный перечень ее должностных обязанностей, она, похоже, так и не поняла, что от нее требуется. Является на работу в футболках и мини-юбках, ходит в сабо на деревянной подошве. По телефону не говорит, а щебечет, с орфографией у нее нелады, и она никак не может научиться приходить вовремя.

Я позвонила в полицейское управление Санта-Терезы и попросила соединить меня с детективом Одессой. Оказалось, детектив на совещании, но секретарша сказала, что скоро он освободится. Я записалась на прием на 10.30. Потом заполнила стандартный бланк договора, сунула его в конверт и адресовала письмо Мелани в Сан-Франциско, для Фионы.

В 10.25 я заперла свой кабинет, заглянула на почту и отправилась в полицейский участок, расположенный в четырех кварталах от моей конторы. На улице было прохладно, небо затянуло тучами – похоже, собирался дождь.

Вестибюль полицейского участка был небольшой и почти уютный. Я подошла к столу дежурного, сообщила, что у меня назначена встреча, и он позвонил по телефону детективу Одессе.

– Он сейчас подойдет.

Детектив Одесса открыл дверь и, увидев меня, спросил:

– Вы мисс Миллоун?

– Да.

– Я Винс Одесса, – сказал он, и мы пожали друг другу руки. – Проходите сюда.

– Благодарю.

Придержав дверь, он пропустил меня вперед. Детектив был в голубой рубашке с темным галстуком, хлопчатобумажных брюках и начищенных черных полуботинках. Темноволосый, с плоским затылком: похоже, в младенчестве спал он исключительно на спине. Он был выше меня – у меня метр семьдесят, а у него, наверное, метр семьдесят пять. Он шел впереди, я за ним. Мы вошли в дверь с табличкой «Отдел расследований».

– Шелли говорила, что вы, кажется, по делу Перселла, – бросил он через плечо.

– Да. Меня наняла его бывшая жена.

Одесса сдержанно сказал:

– Я подозревал, что она что-нибудь предпримет. На прошлой неделе она сюда приходила.

– И каково ваше мнение о ней?

– Согласно Пятой поправке я обязан блюсти права граждан.

Его кабинет оказался крохотной комнатушкой: стены выкрашены в серый цвет, на полу дешевый ковролин. Он уселся на стол, предоставив мне единственный имеющийся стул. На столе стояла фотография его семейства: жена, три дочери и сын. Брови у Одессы были густые и темные, а глаза голубые.

– Итак, чем могу вам помочь?

– Точно не знаю. Я бы с удовольствием послушала вас. Если вы, конечно, не возражаете.

– Да ради бога. – Он потянулся к стопке дел, лежавших тут же, вытащил снизу пухлую папку, пролистал ее. – Я только что получил эту должность. Здесь я новичок, и это дело – первое из мне порученных. Ну что ж, посмотрим, что у нас имеется. – Он пробежал глазами страницу. – Кристал Перселл заявила об исчезновении супруга во вторник шестнадцатого сентября, через семьдесят два часа после того, как доктор не явился домой. Насколько мы поняли, ничего подозрительного в обстоятельствах исчезновения Перселла не было. – Он взглянул на меня. – Сказать по правде, мы поначалу решили, что он просто сбежал. Сами знаете, как это бывает. В половине случаев человек объявляется сам. Оказывается, что завел себе подружку или загулял с приятелями.

Он устроился поудобнее и продолжал:

– Я позвонил нынешней миссис Перселл и договорился о встрече на пятницу, девятнадцатое сентября. Честно говоря, я специально тянул время, надеялся, что что-нибудь прояснится.

– Однако ничего не прояснилось.

– Ни тогда, ни потом. Судя по ее словам, никакими заболеваниями он не страдал, так что опасаться скоропостижной смерти оснований не было. Она сказала, что днем в пятницу, двенадцатого, звонила ему на работу. Перселл предупредил ее, что задержится, но ни слова не сказал о том, что вообще не придет. К утру субботы она уже не находила себе места, обзвонила всех – друзей, родственников, коллег. Больницы, дорожный патруль, морг – всё. Безрезультатно. Я провел в ее доме в Хортон-Рэвин час. У них есть еще дом на берегу, там она проводит выходные. Я расспрашивал о его увлечениях, привычках, работе, о загородных клубах, которые он посещает. Осмотрел его спальню, просмотрел телефонные счета, квитанции по его кредиткам. Проверил, сколько денег он снимал в последнее время с кредитной карточки, заглянул в записную книжку, в ежедневник. После чего мы недели две проверяли всю почту в доме и клинике, я разговаривал с его сослуживцами, ввел сведения о нем в базу данных Министерства юстиции, где собрана информация по исчезнувшим людям, дорожной полиции было дано указание искать его машину. Однако, вы же понимаете, речь идет не о преступлении, это просто розыск пропавшего. Мы делаем все, что в наших силах, но у нас нет оснований считать, что дело действительно серьезное.

– Фиона говорит, его паспорт тоже пропал.

– И мой пропал, – мрачно усмехнулся Одесса. – То, что жена не может его найти, вовсе не значит, что он пропал. Мы просмотрели данные о его сбережениях в банке «Мид-Сити». Наше внимание привлек следующий факт: за последние два го да он несколько раз брал деньги наличными, всего на сумму около тридцати тысяч долларов. Только за последние десять месяцев счет сократился с тринадцати тысяч до трех. Последний раз деньги снимали двадцать девятого августа. Жене, похоже, об этом ничего не известно.

– Думаете, он готовился к отъезду?

– Вполне вероятно. Конечно, тридцать тысяч в наше время – ничто, но для начала достаточно. Возможно, он снимал деньги и с других счетов, о которых нам неизвестно.

– Давайте вернемся к паспорту. Если бы Перселл выехал из страны, на таможне бы об этом знали?

– Должны были бы знать. При условии, что он воспользовался собственным паспортом. Но он вполне мог обменять свои водительские права, свидетельство о рождении и паспорт на поддельные документы и улететь в Европу или Южную Америку под чужим именем. Или же поехать на машине в Канаду и улететь оттуда.

– Или где-то залечь, – продолжила я.

– Вот именно.

– Но тогда кто-нибудь должен был засечь его машину.

– Совершенно необязательно. Он мог сбросить ее в пропасть или уехать в Мексику и там продать.

– А что у него за машина?

– «Мерседес»-седан. Серебристого цвета. С номерным знаком «Доктор П».

– Вы не думаете, что это убийство?

– Нет основания. На стоянке перед домом престарелых следов крови не обнаружено. Никаких следов борьбы, ничто не указывает на нападение, нет никаких причин предполагать, что его увезли насильно.

– Фиона считает, что он мог просто уехать. Вам как кажется?

– Лично я в это не очень верю. За девять недель он так и не дал о себе знать. Скорее, можно подозревать, что есть некие неизвестные нам обстоятельства. Мы сейчас проверяем все за ново – возможно, мы упустили нечто существенное.

– А вы поверили тому, что рассказала Фиона?

– Она говорила, что он и раньше исчезал. Очень может быть. Отлично понимаю, прочему он ушел от нее. И остается только предполагать, что за проблемы у него были с нынешней миссис П. – Выдержав паузу, он спросил: – Вы с ней уже встречались?

Я покачала головой. Одесса вскинул брови и потряс рукой, словно обжегся.

– Таких обычно не бросают.

– У вас есть какие-нибудь предположения?

– У меня? Никаких.

– Можно взглянуть? – показала я на папку.

– К сожалению, нет. Дело ведет Палья, а он просто помешан на секретности. Если считает нужным, сам все сообщает. Наша задача – найти человека, так что давайте по мере сил сотрудничать.

– Он не будет возражать, если я побеседую с родственниками и знакомыми Перселла?

– Вы вольны делать все, что пожелаете.

Провожая меня, он сказал:

– Удастся его найти – известите нас. Нравится ему, пусть скрывается, но мне не хотелось бы попусту тратить свое время, пока он прожигает жизнь в Лас-Вегасе.

– Вы же в это сами не верите!

– Не верю, – согласился он.

По дороге в контору я заглянула в банк. Заполнила поручение, расписалась на обороте чека Фионы и стала ждать своей очереди. Подойдя к окошечку, я показала на номер счета, указанный на чеке, и попросила:

– Будьте добры, проверьте состояние этого счета. Я хочу удостовериться, что деньги будут мне переведены.

Этому я научилась на горьком опыте. И никогда не приступаю к работе, пока не узнаю наверняка, что чек будет оплачен.

Эту кассиршу я знаю уже несколько лет. Она набрала номер счета, посмотрела на монитор, нажала на кнопку ввода.

– Денег на счету немного, но пока хватает. Может, возьмете наличными?

– Нет, положите на депозит, но лучше прямо сейчас.

 

2

Вернувшись к себе, я позвонила Кристал Перселл. Экономка сказала, что она уехала в домик на побережье. Она назвала номер, и я тут же позвонила туда. Кристал взяла трубку, я представилась, очень надеясь на то, что известие о новом детективе ее не рассердит. Я ей сказала, что встречалась с Фионой.

– Я знаю, с вами уже несколько раз беседовали, но, если вы не возражаете, я бы хотела сама вас расспросить.

– Сколько она вам платит? – спросила она после короткой паузы.

– Фиона? Пятьдесят долларов в час.

– Приезжайте сегодня в пять. Я живу на Палома-лейн. – Она назвала номер дома. – Вы знаете, где это?

– Найду. Постараюсь долго вас не задерживать.

– Можете не торопиться. Платит же Фиона.

Из офиса я ушла в четыре и по дороге к Кристал заскочила домой. В воздухе пахло дождем. А я оставила окна нараспашку и, опасаясь грозы, хотела все как следует закрыть. Открыв калитку, которая как всегда протяжно скрипнула, я по узенькой бетонной дорожке прошла на задний двор.

Обитаю я в бывшем гараже, переделанном под жилье. Моя так называемая студия состоит из небольшой гостиной с кушеткой для гостей в эркере, кухоньки и ванной. Сплю я на антресолях, куда из гостиной ведет винтовая лесенка, там у меня широкая тахта и вторая ванная. Обитель моя очень напоминает крепкое морское суденышко – картину дополняют круглое окошко-иллюминатор над дверью и обитые тиковым деревом стены. Но самое замечательное здесь – домохозяин Генри Питтс, добрая душа. Ему восемьдесят шесть лет, он весьма хорош собой, остроумен, энергичен, деятелен. Работал он пекарем и даже на пенсии не только продолжает этим заниматься, но еще устраивает обеды и чаепития для всех пожилых дам в округе. А еще за то, что он поставляет в соседнее кафе свежий хлеб и булочки, Генри там три-четыре раза в неделю ужинает бесплатно.

Я свернула налево, во внутренний дворик, и увидела Генри – он залез на лестницу и вставлял в окно своей спальни дополнительные рамы. Температура в Санта-Терезе редко опускается ниже плюс десяти, но Генри родом из Мичигана и смену времен года отмечает тем, что поздней весной ставит на окна жалюзи, а поздней осенью – вторые рамы.

Генри помахал мне рукой и легко слез с лестницы.

– Что-то ты сегодня рано, – заметил он.

– Да вот решила окна закрыть, пока дождь не начался.

– Что ж не позвонила? Я бы сам закрыл.

– Да я все равно мимо ехала. У меня в пять встреча на Палома-лейн. Новый клиент. В чем я уверена на девяносто девять процентов.

– В чем причина сомнений?

– Дело меня заинтересовало, но я сомневаюсь, что смогу чем-нибудь помочь. Мне предлагают найти того самого доктора, который недавно пропал.

– Помню, читал. Что, о нем по-прежнему никаких известий?

– Угу. Его бывшая жена считает, что полиция не проявляет должной инициативы.

– У тебя получится. – Сказав это, он вернулся к лестнице, сложил ее и понес через дворик к гаражу, ловко обошел свой «шевроле» 1932 года и повесил лестницу на стену. – Есть время чайку попить? – спросил он, вернувшись.

– Лучше не сейчас. Встретимся вечером у Рози.

Рози – владелица венгерской таверны, где Уильям, старший брат Генри, служит теперь управляющим. Уильям с Рози поженились в прошлом году на День Благодарения и живут в ее квартирке над рестораном в ста метрах отсюда. Уильяму восемьдесят семь лет, а Рози, раньше клявшаяся, что ей идет седьмой десяток, сейчас признает, что уже пошел восьмой.

Я зашла к себе, положила сумку на табуретку и закрыла все окна. Поднявшись наверх, я надела чистый белый свитер и джинсы, к ним – твидовый пиджак, туфли сменила на ботинки и погляделась в зеркало в ванной. Получилось ровно то, чего я и ожидала от джинсов с пиджаком. Ладно, сойдет.

Палома-лейн – тенистая улица, идущая от 101-го шоссе к океану. Дома на ней в основном из тех, что продаются за несколько миллионов долларов, и построены они в самых разнообразных стилях, начиная от подделок под эпоху Тюдоров до якобы средиземноморских вилл и образчиков современной архитектуры.

Дом Кристал располагался на узком участке земли. Это было трехэтажное строение из дерева и стекла метров двенадцать высотой. Слева под навесом я заметила серебристый «ауди» с откидным верхом и новый белый «вольво», на номерном знаке которого было написано: «КРИСТАЛ». Еще одно место было свободно – наверное, здесь раньше стоял «мерседес» Дау Перселла. Справа находилась посыпанная гравием площадка, куда вполне могло поместиться еще три машины и куда я поставила свой слегка побитый «фольксваген» 1974 года.

Я прошла по дорожке и позвонила. Женщина, открывшая мне дверь, держала в руке бокал с мартини.

– Вы, должно быть, Кинси, – сказала она. – Я Аника Блэкберн. Обычно меня называют просто Никой. Входите. Кристал только что вернулась с пробежки. Она сейчас выйдет. Я собираюсь домой, но пообещала ей, что дождусь вас.

Ее темно-каштановые волосы были зачесаны назад и блестели, словно она только что вышла из душа. Аника была стройна и изящна. Одета она была в черную шелковую блузку и отутюженные джинсы, но босиком.

Я вошла в холл, переходивший в огромную гостиную, занимавшую весь первый этаж. Полы из светлого дерева, на них светлых тонов плетеные циновки. Все остальное, включая стены, двери, окна и льняные чехлы на мебели, было молочно-белым.

За террасой виднелся лоскуток пожухлого газона метров десять шириной. А за ним начинался суровый и неприветливый океан.

Откуда-то сверху послышался сердитый голос:

– Заткнись! Хватит нести чушь! Что же ты за сука такая! Ненавижу тебя!

Хлопнула дверь. Я обернулась к Анике, которая безмятежно разглядывала потолок.

– Лейла приехала домой на выходные. Это единственная дочь Кристал, ей четырнадцать. Сейчас идут первые бои, к воскресенью разгорится настоящая война, но ей пора будет возвращаться в школу. В следующие выходные все начнется заново. – Аника жестом пригласила меня следовать за ней и, пройдя в гостиную, уселась на диван.

– Она в интернате? – спросила я.

– В академии Фитча. Это в Малибу. Я там работаю воспитательницей и привожу девочку домой, а потом опять отвожу в школу. В мои обязанности это не входит. Просто я снимаю дом неподалеку. – У нее были брови дугой, высокие скулы, широкий рот и ослепительно белые зубы. – У них сейчас разборки по поводу того, останется ли Лейла на ночь у отца. Четыре месяца назад она по нему с ума сходила. Если ей не удавалось провести с ним выходные, она визжала как резаная и на всех бросалась с кулаками. Сейчас она с отцом в контрах и наотрез отказывается с ним общаться. Девочки ее возраста вообще склонны к аффектам, а Лейла очень нервная.

– В академии учатся только девочки?

– Слава богу, да. Страшно представить, что пришлось бы общаться с мальчишками-подростками. Давайте я вам смешаю коктейль.

– Не стоит. Но за предложение спасибо.

Она допила свой мартини и поставила бокал на столик светлого дерева.

– Как я понимаю, вы здесь по поводу Дауэна?

– Да, и мне очень неловко, что пришлось снова побеспокоить Кристал. Думаю, ей и так досталось. Как она?

– По-моему, держится. Естественно, вся в напряжении. Кидается на каждый телефонный звонок, смотрит, не едет ли его машина.

– Да, это все очень нелегко.

– Просто невыносимо. Силы у нее на исходе. Мне порой кажется, если бы не Грифф, она бы совсем свихнулась.

– Где она была той ночью – в этом доме или в другом?

– Выходные они обычно проводят здесь. Этот стиль, – Аника обвела взглядом комнату, – Кристал больше по душе, чем то помпезное жилище, которое обустроила Фиона.

– А вы когда узнали, что Дау пропал?

– Я в первый же вечер поняла, что что-то не так. Я привезла Лейлу из Малибу – мы приехали около пяти, – и она отправилась к отцу. Собственно говоря, он ее отчим, но воспитывал девочку с младенчества. Появились мы уже после того, как Кристал поговорила по телефону с Дау. Он предупредил, что к ужину не приедет, и мы были втроем: Кристал, Рэнд и я.

– А кто такой Рэнд?

– Он работает няней Гриффа. Совершенно потрясающий парень. С мальчиком он со дня его рождения. Так вот, двенадцатого мы ужинали на террасе. Погода была изумительная – очень теплая для этого времени года. Без пятнадцати восемь Рэнд взял Гриффа и отправился в другой дом.

– Рэнд с малышом живут в Хортон-Рэвин?

– Обычно – нет. По-моему, Кристал с Дау просто хотели немного побыть наедине. Я оставалась здесь часов до десяти.

– А в котором часу она ожидала Дау?

– После девяти. Он, когда задерживался, обычно приезжал в это время. Но в три часа ночи Кристал проснулась и, поняв, что его до сих пор нет, позвонила мне. Она спустилась вниз, зажгла свет во дворе и не увидела его машины. Тогда она позвонила в клинику, и ей сообщили, что он давно уехал. Тут-то она мне и позвонила, а я посоветовала обратиться в полицию.

– Что она тогда подумала? Вы помните, о чем она говорила?

– Боялась, что он попал в аварию или с ним случился сердечный приступ. Еще думала, вдруг его задержала полиция.

– За что?

– За вождение автомобиля в нетрезвом виде.

– Он пьет?

– Дау, когда задерживался в клинике, обычно пропускал пару стаканчиков виски. Сколько раз она ему говорила, что в таком состоянии садиться за руль опасно, но он ее не слушал. Она боялась, что он заблудился.

– Он принимал какие-нибудь лекарства?

– Кто в шестьдесят девять лет без них обходится?

– А вы сами что тогда подумали?

По ее лицу скользнула улыбка.

– Я подумала про Фиону.

– То есть?

– Решила, что она таки победила. С того самого дня, как он ушел, Фиона мечтала только об одном: как бы заполучить его обратно.

Мне показалось, что Аника хочет еще что-то добавить, но она встала и направилась к выходу на террасу.

– Передайте Кристал, что я буду дома. Пусть позвонит, когда вы переговорите.

Она спустилась с террасы и исчезла.

Я услышала наверху шаги, и через тридцать секунд по лестнице спустилась Кристал Перселл в коротенькой футболке и линялых джинсах. Роскошные белокурые волосы до плеч мягкой волной обрамляли ее лицо. Она протянула руку и сказала:

– Здравствуйте, Кинси. Извините, что заставила вас ждать. – Рукопожатие у нее было крепкое, голос нежный, манеры приятные. – А где Аника?

– Только что ушла. Просила вас позвонить, когда освободитесь.

Кристал заглянула на кухню, открыла холодильник и достала бутылку белого вина.

– Она мой друг. Одна из немногих. Приятели Дау из Хортон-Рэвин не считают меня достойной их общества.

Как ответить, я не знала, поэтому предпочла промолчать.

– Вы давно ее знаете?

– Не очень. Мы познакомились прошлой весной. Сначала я увидела ее на пляже, а потом в академии.

Она достала штопор, откупорила бутылку, взяла из шкафчика стакан.

– Выпьете вина?

– Пожалуй, нет. Я же здесь по делу.

Она все-таки взяла второй стакан.

– Не бойтесь, вашей репутации это не повредит. Мы с вами сядем на террасе, будем попивать вино и любоваться закатом.

– Ну хорошо. Считайте, уговорили.

– Вот и отлично. Терпеть не могу пить в одиночку. Давайте вы возьмете стаканы и бутылку, а я прихвачу тарелку с закуской. Чтобы мы с вами не слишком опьянели или хотя бы могли регулировать этот процесс.

Стаканы я взяла в одну руку, а бутылку в другую. На террасе я все это поставила на деревянный столик, рядом с которым уже стояло два шезлонга. С океана дул сырой ветер, пахнувший почему-то устрицами.

Я села и скрестила на груди руки: оказалось, что здесь довольно прохладно. Хорошо, что я надела под пиджак свитер.

Появилась Кристал, неся на блюде сыр с крекерами, переложенными виноградинами и ломтиками яблок. Она надела толстый ярко-синий свитер.

– Вы мерзнете? – спросила она, взглянув на меня. – Я к океану привыкла, а вам, наверное, холодно? Я включу обогреватели, а вы пока наливайте вино.

Я занялась вином, а она, развернув обогреватели в нашу сторону, включила их, и тут же на нас заструилось тепло.

– Так лучше?

– Намного.

Мы молча прихлебывали вино, и я все думала, с чего лучше начать.

– Спасибо, что согласились со мной побеседовать. Я хочу вас сразу предупредить: все, о чем вы расскажете, останется между нами. Если у вас есть какие-то важные сведения, я сообщу о них Фионе, но лишнего говорить не буду.

– Спасибо. Меня именно это и волновало.

– Как я понимаю, особой любви между вами нет.

– Мягко сказано. Фиона прилагала все усилия, чтобы превратить мою жизнь в ад.

У нее было худое лицо, глаза серые, брови светлые, а ресницы густые и темные. Кажется, кроме туши, никакой другой косметики она не использовала. Я догадалась, что Кристал делала пластические операции: подтяжку у глаз и, похоже, меняла форму носа.

Она усмехнулась:

– Я отлично знаю, что она строит из себя жертву – рассказывает, как ее предали. Но все дело в том, что она Дау никогда ничего не давала. Только брала, брала, брала. И в конце концов у Дау ничего не осталось. Фиона вечно носилась с какими-нибудь нелепыми идеями, одна из них – это ее нынешнее предприятие. Дизайн интерьера! Кого она хочет обмануть? У нее один-единственный клиент – ее собственная подружка Дана…

– Та, которая вышла замуж за партнера Дау?

– За Джоула Глейзера. А вы откуда его знаете?

– Его я не знаю. Знала когда-то ее, она тогда была замужем за другим.

– По-видимому, особым умом Дана не отличается. Фиона весьма успешно тянет из нее деньги.

– А какие у вас отношения с дочерьми Дау?

Кристал пожала плечами:

– Вроде нормальные. Они, возможно, тихо меня ненавидят, но, будучи воспитанными женщинами, хорошо это скрывают. Наверняка опасаются, что их папочка умрет и оставит все деньги нам с Гриффитом.

Она отрезала кусок сыра бри, положила его на крекер и протянула мне.

– Сейчас, когда Дау нет, все это кажется таким неважным. И наши ссоры с Фионой никакого значения не имеют.

– Так вы думаете, он жив?

– Боюсь, что нет. Но точно не знаю.

– В полиции мне сообщили, что за последние два года с его счета было снято около тридцати тысяч долларов.

– Да, мне говорили. Я об этом ничего не знала. Я знала только, что он где-то держит значительную сумму денег, но больше он ничего мне не рассказывал. Банковские отчеты посылали на абонированный почтовый ящик, который я когда-то завела. Пару месяцев назад Дау спросил меня о нем, и я сказала, что больше его не арендую. Но, похоже, все это время он им и пользовался.

– Зачем же он вас спрашивал? Ведь он знал ответ.

Кристал снова пожала плечами:

– Наверное, хотел выяснить, что именно мне известно.

– Не мог его кто-нибудь шантажировать?

– Если бы его шантажировали, Дау бы мне рассказал. Он мне все рассказывал.

– А если дело касалось вас самой? Может, он выплачивал деньги, чтобы обезопасить вас?

– Не думаю. – Я готова была поклясться, что она покраснела, но в сумерках наверняка не скажешь.

Решив, что лучше не уводить разговор в сторону, я сменила тактику.

– Не случилось ли в тот день, когда он исчез, чего-нибудь необычного? Не было ли в его поведении чего-то, что теперь кажется странным?

Кристал покачала головой:

– Совершенно рядовая пятница. Он ждал выходных. В субботу он собирался участвовать в теннисном турнире в загородном клубе, а потом мы хотели поужинать с друзьями.

– Вы можете назвать их имена?

– Естественно. Я вам перед уходом напишу список.

– На работе у него были проблемы?

– На работе всегда проблемы. Дау очень серьезно относится к делам. Недавно он долго проверял бухгалтерскую отчетность. Финансовый год в клинике заканчивается тридцатого ноября, и Дау любит все держать под контролем.

– А чем он больше занимался… занимается – лечением или административными делами?

– И тем и другим. Он очень заботится о своих подопечных. Нет, не лечит – к каждому из них прикреплен личный терапевт, – но Дау каждый день следит за их состоянием.

– А может быть такое, что он вас бросил?

– Нет. И знаете почему? Из-за Гриффа. Сын для него – свет в окошке. По собственной воле он ни за что бы не оставил Гриффита.

– Понятно, – кивнула я. – А вы с ним? Какие у вас были отношения?

– Мы были очень близки. Даже поговаривали о еще одном ребенке. Гриффиту ведь уже два года.

– Значит, вы убеждены: что-то случилось.

– Да. Что-то страшное. Даже боюсь подумать что.

– А что вы можете сказать о его партнерах?

– Я мало что про них знаю. Насколько я понимаю, Джоул Глейзер и Харви Бродус сколотили состояние на строительстве поселков для пенсионеров на юго-востоке. Еще они владеют сетью домов престарелых и несколькими клиниками. Когда Дау оставил практику, они предложили ему заняться административной работой в «Пасифик Медоуз».

– Они хорошо ладят?

– Насколько мне известно, да. Собственно говоря, они почти не встречаются. Джоул и Харви занимаются своими делами, а Дау – своими.

– Когда они приобрели это заведение?

– В восьмидесятом. Находится оно на Дейв-Левин-стрит, на углу с Недра-лейн. Вы наверняка проезжали мимо.

– А как вы с Дау познакомились?

– Мам!

Кристал обернулась и крикнула:

– Мы здесь! – По-видимому, она успела разглядеть Лейлу: лицо у Кристал вдруг стало злым и раздраженным.

Я взглянула в сторону гостиной.

По лестнице спускалась Лейла в черных туфлях на таких высоченных каблуках, что, бедняжка, с трудом сохраняла равновесие. На ней был черный кожаный пиджак, под ним – прозрачная шифоновая блузка с кружевами и узкая вязаная юбка-макси. Фигурка у нее была пока что подростковая – груди никакой, узкие бедра, длинные тощие ноги. Коротко стриженные крашеные волосы торчали во все стороны. Несколько прядей было заплетено в тонюсенькие косички. Она подошла к двери и уставилась на нас.

– Что за идиотский наряд, – фыркнула Кристал. – Будь добра, поднимись наверх и оденься поприличнее.

– Я имею право носить, что захочу!

– Лейла, в таком виде ты из дому не выйдешь.

– Супер! Тогда я вообще никуда не пойду.

– Ты в прошлый раз с ним не виделась, и я пообещала, что сегодня ты придешь обязательно.

– Ты еще обещала, что я смогу повидаться с Поли.

– Ничего подобного! И не надо менять тему. Поли к этому никакого отношения не имеет. Он – твой отец.

– Он мне никакой не родственник. Просто один из твоих бывших мужей.

– У меня всего один бывший муж, – сказала она. – Откуда в тебе столько агрессии? Ллойд тебя обожает.

– Если ты считаешь, что Ллойд такой замечательный, то почему сама с ним не общаешься?

Кристал прикрыла глаза:

– Давай не будем обсуждать это при посторонних. Ты же прекрасно знаешь, у него право на опеку. Он собирался забрать тебя в семь, значит, приедет с минуты на минуту. Я за тобой приеду в воскресенье к десяти. Прошу тебя, поднимись наверх, переоденься и собери вещи.

– Это нечестно! – крикнула Лейла и заковыляла к лестнице.

Кристал тут же вернулась к нашему разговору:

– Мы с Дау познакомились в Вегасе, у общих знакомых. Как только я его увидела, сразу решила: когда-нибудь выйду за него замуж.

– Но он же был женат!

– Да, но брак этот счастливым не назовешь. Вы же видели Фиону. Она всего на полгода моложе его, а выглядит столетней старухой. Она пьет. Курит по две пачки в день. Плюс к тому сидит на валиуме. Дау весной исполнилось шестьдесят девять, а по виду ни за что не скажешь. Вы видели его фотографии?

– Только в газете.

– Нет, это ужасный снимок. У меня есть гораздо лучше. Погодите-ка.

Она прошла в гостиную и мгновение спустя вернулась с цветной фотографией в рамке. Я внимательно рассмотрела лицо Дау Перселла. Снимок был сделан на площадке для гольфа. Седая короткая стрижка, худое лицо. Загорелый подтянутый мужчина.

– Где это снимали?

– В Лас-Вегасе, в восемьдесят втором. Год спустя мы поженились.

Я отдала ей фотографию.

– Вы играете в гольф?

– Очень плохо. – Она поставила снимок на стол.

– А вот и мама, – сказал появившийся в дверях мужчина.

На руках мужчина держал Гриффита, уже одетого в пижаму. У него была очаровательная мордашка, розовые щечки, пухлый ротик. Он молча протянул руки, и Кристал взяла его, усадила на колени и сказала громко и весело:

– Гриффи, это Кинси.

Она взяла его ручонку и помахала мне:

– Пока-пока, я иду спатеньки.

– Пока-пока, Гриффит, – ответила я в тон и обернулась к мужчине: – Вы, наверное, Рэнд? Я Кинси Миллоун.

– Очень приятно, – ответил Рэнд. На вид лет сорок, темноволосый, худой, в белой футболке.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала я. – Не буду вам мешать, укладывайте малыша.

Рэнд взял Гриффита у матери и удалился. Я подождала, пока Кристал запишет имена и телефоны деловых партнеров мужа и его лучшего друга Джейкоба Тригга. На прощание она любезно предложила мне звонить, если что-то понадобится.

Выйдя из дому, я столкнулась с отчимом Лейлы Ллойдом. У него был старый белый «шевроле» с откидным верхом. Стрижка «под ежик», очки в роговой оправе, фигура бегуна или велосипедиста, длинные мускулистые ноги, ни грамма жира. Мне показалось, что ему лет тридцать восемь – тридцать девять, впрочем, видела я его только мельком. Он кивнул, поздоровался и направился к двери. Когда я завела машину, на землю упали первые крупные капли дождя.

В таверне Рози, куда я приехала в самом начале восьмого, кроме Генри, других посетителей не было. Час скидок уже закончился, толпа схлынула, а жители соседних домов, имевшие обыкновение заглядывать сюда после ужина, еще не подошли. Генри сидел слева от входа за пластиковым столиком на стальных ножках. Я села рядом.

– Где Рози?

– На кухне. Готовит запеканку из телячьей печенки под соусом с анчоусами.

– Звучит заманчиво.

Дверь кухни распахнулась, и на пороге возник с газетой под мышкой Уильям, одетый в полосатую тройку. Он, как и Генри, был высок и сухощав, с такими же пронзительно-голубыми глазами и копной седых волос. Уильям подошел к столику, попросил позволения к нам присоединиться, и Генри указал ему на свободный стул.

– Добрый вечер, Кинси. – Уильям открыл газету на второй странице и просмотрел некрологи.

– О ком-нибудь из знакомых пишут? – поинтересовался Генри.

– Да нет, – покачал головой Уильям. – Только пара молокососов лет по семьдесят.

Уильям пролистал газету до отдела объявлений.

– А тут есть кое-что любопытное, – обратился он ко мне. – Ты так и не нашла место для конторы? Вот, обрати внимание. Пятьдесят квадратных метров, в центре, двести пятьдесят в месяц, свободна.

– Шутишь? – встрепенулась я. – Дай-ка взглянуть.

Уильям протянул мне газету. Объявление гласило:

Сдается: 50 кв. м., после ремонта, в центре, рядом со зданием суда. Имеется туалет, вход отдельный. 250 долларов в месяц. Звонить Ричарду после 6 вечера.

И номер телефона.

– Наверняка вранье. В этих объявлениях вечно все распишут, а на самом деле…

– Позвонить-то можно. – Уильям достал из жилетного кармана монетку. – Ну, давай!

Я взяла монету и газету и отправилась в вестибюль к телефону-автомату. Набрала номер и, когда трубку взял какой-то мужчина, попросила позвать Ричарда.

– Я вас слушаю.

– Я звоню по объявлению, насчет офисного помещения. Скажите, на какой это улице?

– Флореста. Седьмой дом от полицейского участка.

– Вы хотите двести пятьдесят в месяц?

– Там только одна комната плюс удобства.

– А сегодня вечером можно посмотреть?

– Мой брат кладет там ковролин, и я как раз сам туда еду. Можем встретиться на месте минут через пятнадцать.

Мои часы показывали половину восьмого.

– Отлично. Диктуйте адрес.

Он рассказал, куда ехать.

– Моего брата зовут Томми. Фамилия Хевенер.

– Я Кинси Миллоун. Через пятнадцать минут буду.

В 19.42 я притормозила у названного Ричардом дома и огляделась. Местоположение идеальное – в одном квартале от моей старой конторы, – да и цена подходящая. На площадке за домом я насчитала десять мест для парковки.

Я поднялась по пандусу для колясок и оказалась в небольшой прихожей. Дверь справа была приоткрыта. Я заглянула в нее.

Комната четыре на четыре с окнами по двум стенам. У дальней стены две двери: одна в туалет, вторая в большой чулан. На полу сидел рыжий парень в джинсах и зеленой футболке и засовывал под плинтус ковровое покрытие. Телефонный аппарат стоял на картонной коробке.

– Привет, меня зовут Кинси, – представилась я. – Ваш брат договорился встретиться со мной в семь сорок пять. А вы, наверное, Томми?

– Ага. Ричард вечно опаздывает. Я примерный мальчик, прихожу вовремя. Погодите минутку. Я уже заканчиваю. – Он улыбнулся, обнажив белоснежные зубы и сверкнув зелеными глазами.

Его рыжая шевелюра и цветущая физиономия смотрелись удивительно эффектно: знаете, как в черно-белых фильмах вдруг идет несколько кадров, снятых в цвете. Я смущенно вздрогнула и отвела взгляд. Он отложил деревянный молоток и встал.

– Так как вас зовут? – спросил он, протянув мне руку.

– Кинси. Фамилия моя – Миллоун, через два «л».

Томми было лет под тридцать, рост – метр восемьдесят, вес – килограммов восемьдесят. Я два года прослужила в полиции и до сих пор в каждом человеке вижу подозреваемого, которого, возможно, придется впоследствии опознавать.

– Можно посмотреть помещение?

– Ради бога, – кивнул он. – А вы чем занимаетесь?

Я заглянула в ванную.

– Частным сыском.

Унитаз, раковина-тюльпан, над ней – встроенный шкафчик с зеркалом. Душевая кабинка из полупрозрачного пластика со стеклянной дверцей в алюминиевой раме. На полу – белая керамическая плитка.

Я вернулась в комнату. Если поставить стол у окна, будет видна терраса.

– Термитов нет? Крыша не течет? – спросила я, облокотясь на подоконник.

– Ну что вы, мэм! Стопроцентная гарантия – я все своими руками делал. – У Томми был легкий южный выговор. – Дом нам достался в довольно плачевном состоянии. Мы заменили водопровод и электропроводку, перекрыли крышу.

– На вид очень симпатично. А давно вы им владеете?

– Меньше года. Мы здесь недавно. Несколько лет назад наши родители умерли. – Он подошел к сумке-холодильнику, открыл крышку. – Позвольте предложить вам пива.

– Нет, спасибо.

– За рулем ни грамма? – улыбнулся он.

– И это тоже.

Он вытащил баночку диетической пепси, откупорил ее. Я замахала рукой, но было уже поздно.

– Серьезно, я ничего не хочу.

– Все равно уже открыл, – усмехнулся Томми. – Не побрезгуйте.

И мне пришлось взять банку.

Себе он достал бутылку пива и уселся на пол, прислонившись к стене и вытянув ноги. Ботинки у него были здоровущие.

– Присаживайтесь, – предложил Томми.

– Благодарю. – Я уселась напротив него и, сделав из вежливости глоток, отставила пепси в сторону.

Томми отпил не меньше трети бутылки зараз.

– Вы откуда?

– Местная. Выросла в Санта-Терезе.

– А мы с братом из Хатчета, штат Техас. Это неподалеку от Хьюстона. Отец занимался недвижимостью. Торговые центры, офисные здания и тому подобное. – Он снова отхлебнул пива. – Частный детектив, говорите? Интересно. Вы с собой оружие носите?

– Изредка.

Терпеть не могу, когда меня об этом спрашивают, впрочем, возможно, он просто решил поболтать о том о сем, пока брат не подъехал.

Томми улыбнулся – похоже, понял, что на подобные темы я распространяться не люблю.

– Ну, а парней вы каких предпочитаете? Постарше вас или помладше?

– Никогда об этом не задумывалась.

Он погрозил мне пальцем:

– Ага! Значит, постарше.

Я почувствовала, что краснею. Дитц, с которым я встречаюсь от случая к случаю, действительно старше меня.

– Мне нравятся женщины вашего возраста, – сказал он. – У вас есть кто-нибудь постоянный?

– Более-менее.

– Более-менее? Очень любопытно. Но все-таки – белее или менее?

– Ну, скорее, более.

– На романтическое чувство не похоже – уж очень вы не уверенно отвечаете. – Он вскинул голову, прислушался, взглянул на часы. – Вот и братец. Опоздал на пятнадцать минут. В чем я и не сомневался.

Хлопнула дверца машины, и мгновение спустя в комнату вошел Ричард Хевенер с папкой в руке. На нем были джинсы и черная футболка, сверху – черная кожаная куртка. Он оказался выше и крупнее Томми, к тому же не рыжим, а брюнетом. Похоже, из тех, кто относится к себе очень серьезно. Я встала.

– Ричард Хевенер, – сказал он, пожимая мне руку, и обернулся к Томми: – Неплохо получилось.

– Спасибо. Осталось только убраться, и я свободен. – Томми взял мусорное ведро с обрезками ковролина и понес выкидывать во двор.

– Ну, как, вам нравится? – спросил Ричард.

И выговор, и манеры у него были совсем не такие техасские, как у Томми. Он и выглядел старше, и вел себя по-деловому.

– Думаю, да, – сказала я, изо всех сил стараясь скрыть свое горячее желание заполучить это помещение.

Он протянул мне папку и ручку.

– Мы платим за воду и вывоз мусора. Вы – за электричество и телефон. В доме еще один жилец, он бухгалтер.

Я пристроилась на подоконнике и стала заполнять бланк контракта. Когда с этим было покончено, Томми уже ушел. Я слышала, как его грузовик выехал со двора. Я отдала заявление Ричарду, и он углубился в чтение.

– Я позвоню вашим предыдущим арендаторам и проверю состояние вашего счета. После этого тут же с вами свяжусь.

– Хорошо. Если понадобится, я могу заплатить вперед за шесть месяцев, – предложила я.

– Да? – Ричард внимательно на меня посмотрел. – Это полторы тысячи плюс сто семьдесят пять долларов залога.

А у меня как раз чек от Фионы на полторы тысячи.

– Без проблем. Могу дать их прямо сейчас.

 

3

В субботу я по привычке проснулась без одной минуты шесть. Взглянула на небо и обнаружила, что идет дождь. Я человек обязательный, но нет ничего слаще, чем счастливая возможность избежать утренней пробежки. Я натянула одеяло на голову и до половины девятого погрузилась в глубокий сон.

Приняв душ и одевшись, я сделала себе кофе, сварила овсянку и открыла утреннюю газету. После чего сменила постельное белье, загрузила грязное в машину и принялась за уборку. В детстве тетя Джин требовала от меня, чтобы по субботам, прежде чем отправиться играть, я вылизывала все помещение. Поскольку жили мы в трейлере, задание было несложным, но привычка осталась.

В одиннадцать я достала телефонный справочник и нашла раздел, где были указаны дома престарелых. Оказалось их, по моим подсчетам, около двадцати. Многие тут же публиковали рекламные объявления с перечислением предоставляемых услуг. «Пасифик Медоуз» мог похвастаться двадцатью четырьмя дипломированными медсестрами и наличием часовни, что, безусловно, было весьма кстати. Кроме того, имелась лицензия на обслуживание по программам «Медикэр» и «Медикэйд», и в этом было еще одно его неоспоримое преимущество перед другими подобными учреждениями, работающими только с частными страховыми компаниями. Я решила съездить и посмотреть на все это собственными глазами.

Я сунула в сумку пачку чистых каталожных карточек, натянула ботинки, взяла желтый плащ и зонтик. Заперев дверь, я зашагала по лужам к машине, села за руль, завела мотор и отправилась в путь.

Когда я подъехала к «Пасифик Медоуз», небо было все в мрачных тучах, и свет в окнах показался мне очень приветливым и гостеприимным. Я пробралась по залитой водой бетонной площадке к входу, открыла дверь. В вестибюле рядами висели мокрые плащи. Я повесила и свой, а зонтик пристроила в углу.

У дальней стены в инвалидных колясках сидели шестеро стариков и старух. Кто-то крепко спал, кто-то с отрешенным видом рассматривал пол.

Справа я заметила составленные в ряд алюминиевые ходунки. На стене за стеклом висело меню на сегодня. В субботу на ленч предлагались пирожки с куриным фаршем, протертая кукуруза, салат-латук, помидоры, фруктовый салат и овсяное печенье. Мне тут же так захотелось жареной картошки с бифштексом, что я готова была опрометью бежать прочь.

Двери в столовую были открыты, и я могла лицезреть обитателей дома за едой. Кое-кто был одет вполне цивильно, но многие так и пришли в халате и тапочках. Несколько человек обернулись ко мне. Во взглядах их светилась надежда. Может, я приехала в гости? Или заберу их домой? Я смущенно помахала им рукой. И мне в ответ потянулись кверху костлявые руки. Улыбались старики так тепло и ласково, что даже стало как-то неловко.

Я ретировалась из столовой и направилась дальше по коридору, мимо кабинетов диетолога, старшей медсестры, физиотерапевта, логопеда. Двери были открыты, но в самих кабинетах никого не было. Я увидела табличку «Приемная», а рядом – «Архив». Пожалуй, начинать надо отсюда.

Я вошла, но и там было пусто. Я остановилась у стола и, заметив лоток с почтой, принялась перебирать письма. В основном это были счета, и еще – две депеши из больницы Санта-Терезы.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Я вздрогнула от неожиданности.

– Ой, здравствуйте!

В двери, соединявшей администрацию и архив, стояла девушка лет двадцати с небольшим, в очках с красной пластмассовой оправой. На нагрудном кармане ее зеленого халата было вышито «Мерри», а чуть пониже – «Пасифик Медоуз».

Она прошла в комнату и села за стол.

– Вы приехали кого-то навестить? – спросила она.

– Я здесь по делу. – Достав из сумки бумажник, я открыла его и показала ей удостоверение частного детектива. – Меня наняли в связи с исчезновением доктора Перселла.

Мерри покосилась на удостоверение.

– Вы здешний начальник канцелярии? – поинтересовалась я.

Она замотала головой:

– Я тут временно, только по выходным, замещаю сотрудницу, которая ушла в декретный отпуск. А в будни я работаю секретаршей миссис Стеглер.

– Ах, вот оно что… И в чем же заключается ваша работа?

– Печатаю, разбираю документы. Отвечаю на звонки, раз ношу почту. Что придется.

– Значит, мне надо обратиться к миссис Стеглер?

– Наверное. Но она будет только в понедельник.

– А мистер Глейзер и мистер Бродус здесь бывают?

– У них офис в городе. У вас есть визитная карточка? Я могу попросить миссис Стеглер вам позвонить.

– Спасибо огромное. – Я порылась в сумке и выудила визитку. – Вы здесь давно?

– Первого декабря будет три месяца. У меня еще испытательный срок не кончился.

Я положила карточку на стол.

– Ну, как, нравится вам работа?

– Скучновато, а так ничего. Но я здесь ненадолго. Мне осталось два семестра в колледже, я буду учительницей младших классов. С миссис Стеглер трудно работать. То она вроде милая, а то вдруг на всех кидается.

– И чего это она?

– Да обижается, что ее не повышают. Говорит, ездят на ней все кому не лень.

– А на чье место она метит?

– На место миссис Делакорт. Той, которую уволили.

Она здесь не только скучает, она еще, оказывается, не усвоила главного правила: не доверять секретов личностям вроде меня.

– Что вы говорите! – сокрушенно покачала головой я. – И за что же ее уволили?

– Ее не то чтобы уволили. Скорее, отстранили от дел.

– Вот оно как… И когда же это случилось?

– Тогда же, когда ушла мисс Барт. Она здесь с незапамятных времен была бухгалтером. Когда я сюда устраивалась, как раз подбирали подходящую кандидатуру на ее место.

– Как же так случилось, что одновременно уволились и администратор, и бухгалтер? Это что, совпадение?

– Никакое не совпадение. Мисс Барт просто убрали, а миссис Делакорт возмутилась и подняла шум. Мистер Харрингтон ей говорит: может, вам тоже подыскать другую работу? Она и ушла. Во всяком случае, мне так рассказывали. – Мерри вдруг замолчала и испуганно уставилась на меня: – Вы ничего не записываете? Не положено мне сплетничать.

– Я просто болтаю с вами, жду, когда дождь закончится.

– Фу! – выдохнула она с облегчением. – А то мне прямо не по себе стало. Знаете, не люблю совать нос в чужие дела. Не в моем это характере.

– Как я вас понимаю! А кто такой мистер Харрингтон?

– Он работает в аудиторской компании в Санта-Марии.

– Это он вас нанял?

– Вроде как. Он беседовал со мной по телефону, но уже после того, как миссис Стеглер одобрила мою кандидатуру.

– Я думала, персонал подбирал доктор Перселл.

– Об этом я совсем ничего не знаю. Я же здесь только две недели проработала, когда он, ну, сами знаете, сбежал или еще что… Думаю, поэтому мистеру Харрингтону и пришлось вмешаться.

– Вам никто не говорил, где сейчас работает миссис Делакорт?

– Она в Санта-Терезе. Я об этом случайно узнала: она на прошлой неделе заезжала повидаться с миссис Стеглер. Она отлично устроилась.

– А мисс Барт?

– Вот про нее не скажу.

– Вы знали доктора Перселла?

– Я знала, кто он. Что работает здесь. А потом он… ну, исчез. – Мерри понизила голос. – Миссис Стеглер считает, что он вообще уехал из страны.

Я тоже понизила голос:

– Потому что…

– Из-за «Медикэр». Зимой РУ…

– РУ?

– Ну, Ревизионное управление. Это подразделение Министерства здравоохранения. Так вот, пришел факс из РУ; они просили выслать медицинские карты некоторых больных и счета за услуги. Причем лет за десять. Миссис Стеглер говорит, если «Пасифик Медоуз» лишится государственных субсидий, его закроют. А еще – штрафы, возмещение убытков и все такое. Может и до суда дойти, тут уж вообще стыда не оберешься. И все это вроде как должно свалиться на доктора Перселла. Все шишки на него – это она так сказала.

– А его партнеры?

– Они к здешним делам никакого отношения не имеют. Они по всему штату разъезжают – у них объектов-то много.

– Когда все это началось?

– Кажется, чуть ли не в январе, меня тут тогда не было. В марте без предупреждения заявились двое из «Медикэр», из отдела борьбы со злоупотреблениями. Всех расспрашивали, карты изымали. Ну, доктору Перселлу и предъявили целый список нарушений. По меньшей мере, на полмиллиона долларов, и это только то, что было на поверхности. Короче, выходило так, будто он – мошенник из мошенников.

– Значит, миссис Стеглер считает, он скрылся, чтобы избежать наказания?

– Я бы на его месте так и сделала.

Я обернулась и увидела в дверях медсестру в белом халате. Она пристально смотрела на нас. Я откашлялась и сказала:

– Ну, Мерри, не буду вас больше отвлекать. Я заскочу в понедельник, побеседую с миссис Стеглер.

– Я ей передам, что вы заезжали.

В машине я достала каталожные карточки и записала все, что узнала – каждый факт на отдельную карточку.

Из «Пасифик Медоуз» я отправилась в свой офис. Повесила плащ на вешалку, вытащила свой «смит-корона» и положила его на стол. Усевшись в вертящееся кресло, я достала папку по делу Перселла и принялась перекладывать карточки, добавляя в нужном порядке новые.

При этом у меня из головы не шла Фиона. Я все представляла себе, как она во вторник вернется, вызовет меня и будет сидеть, сложа руки на груди и нетерпеливо постукивая ногой, а я буду перед ней отчитываться. А она будет слушать, явно недоумевая, зачем выкладывать по пятьдесят долларов в час за такую ерунду. Моя задача – ее перехитрить, предоставить безукоризненно составленный и аккуратно напечатанный на машинке отчет, постараться убедить, что я работала в поте лица, а не просто ездила поболтать с народом.

Наконец я привела все в надлежащий вид, после чего взяла калькулятор и подсчитала, сколько часов у меня на это ушло. Пока что из полученных полутора тысяч я отработала только сто семьдесят пять долларов и оставалась должна ей тысячу триста двадцать пять. Напечатав на отдельном листке счет, я присовокупила его к отчету.

Отчет вроде получился вполне пристойный, но надо будет добавить к нему еще несколько интервью. Так, с кем же теперь побеседовать? Первыми в списке стояли партнеры доктора Перселла и его лучший друг. Я проверила, все ли телефоны у меня есть, после чего решила, что на сегодня достаточно и можно идти домой.

Я приготовила себе поесть – томатный супчик и горячие тосты с сыром. Макая золотистые тосты в алую жижу, я вспоминала детство. Впервые тетя Джин накормила меня этим, когда мне было пять лет, оплакивая моих родителей, только что погибших в автомобильной катастрофе. С тех пор вкус расплавленного сыра странным образом ассоциируется у меня с удовольствием, к которому подмешано немного грусти. Должна признаться, что это блюдо – апофеоз моего выходного дня, главная услада одинокой жизни.

Затем я уселась на диван, закуталась в пушистый плед и взяла в руки книжку. Через пять минут я уже погрузилась в пучину сна.

Зазвонил телефон, и его пронзительные переливы вынудили меня вынырнуть на поверхность. Я протянула руку и нащупала трубку: аппарат стоял на столике у меня за спиной.

– Мисс Миллоун? Это Бланш Макки.

Мне это имя ничего не говорило.

– Кто? – сонно переспросила я.

– Дочь Фионы Перселл. Как я поняла, мама вас наняла. Я просто хотела сказать, что мы этому рады. Как только папа исчез, мы сразу начали уговаривать ее обратиться к частному детективу.

– Ой, извините. Я не сразу сообразила, кто вы.

– Не знаю, что вам рассказала мама, но вы, наверное, захотите и меня выслушать. Если у вас найдется время сегодня днем, мы могли бы встретиться.

Я колебалась. Фиона относилась к своей младшей дочери, матери четверых детей, собиравшейся родить пятого, с плохо скрываемым презрением. Впрочем, возможно, Фиона сама рассказала Бланш обо мне – решила проверить, насколько тщательно я работаю.

– Увы, сегодня я занята. Как насчет завтра? Я могу подъехать к вам в десять.

– Нет, завтра не получится. Может, все-таки заскочите? Мне очень надо с вами поговорить.

У меня это ничего, кроме раздражения, не вызвало. Я так и представила себе Фиону, выговаривающую мне за то, что я не удосужилась побеседовать с Бланш.

– Могу приехать в пять тридцать, но только на полчаса.

– Замечательно! Мы живем на Иденсайд-роуд, на углу с Монтерей-террас. Номер тысяча двести тридцать шесть. Двухэтажный дом в испанском стиле.

Дом на углу Иденсайд-роуд и Монтерей-террас действительно оказался двухэтажной испанской гасиендой. Я остановилась на обочине, заперла машину и направилась по вымощенному плиткой дворику к дому.

Едва я позвонила, как послышались крики, собачий лай и топот детских ног. Дверь открылась, девочка лет пяти обернулась и дала тумака мальчику помладше, стоявшему у нее за спиной. Малыш лет двух, ковылявший сзади, шлепнулся, сбитый с ног двумя терьерами, и отчаянно завыл. Другая девчушка направилась вглубь дома, громко крича:

– Ма-ам! Мама! Хедер Джоша бьет!

Появилась и сама Бланш: она шла вразвалку, и ее огромный живот был как полная луна. Она схватила Хедер за руку и оттащила от брата.

– Дети, ступайте во двор!

– Мы хотим мультики смотреть!

– Без разговоров! А ну, марш отсюда! И не носитесь как угорелые, – велела Бланш.

Я взглянула на часы, и она это заметила.

– Я знаю, что вы спешите, поэтому давайте сразу к делу. Мама рассказала вам о прошлом Кристал?

– Я знаю, что она когда-то была стриптизершей.

– Да я не про это. Вам известно, что ее дочь, которой сейчас четырнадцать, внебрачный ребенок? По-моему, сама Кристал не знает, кто отец.

– И вы полагаете, что это как-то связано с исчезновением вашего отца?

Она в изумлении уставилась на меня:

– Нет, конечно. Но я решила, вам лучше знать, с кем вы имеете дело.

– В каком это смысле?

– Вам поведение Кристал странным не показалось? Она словно и не расстроена случившимся. К тому же, – продолжала Бланш, – Кристал не делала никаких публичных заявлений, не предлагала награды тому, кто найдет папу. По-моему, он из клиники поехал в их дом на побережье. И тут произошло что-то страшное. Естественно, Кристал все отрицает. Она утверждает, что дома он так и не появился, но слов ее проверить нельзя.

– Значит, вы думаете, она знает, где он, и скрывает это?

– Ну да, – ответила Бланш таким тоном, словно мой вопрос ее удивил. – Она могла, к примеру, усыпить его и увезти куда-нибудь.

– Тогда куда же она дела машину?

– Их вполне могло быть двое. Она могла нанять себе помощника. Вы понимаете, что ей было на руку от него изба виться?

– Почему?

Бланш наклонилась ко мне:

– Она подписала с папой брачный контракт, по которому, если Кристал разведется с ним раньше чем через пять лет, она не получит ничего.

– Погодите-ка! Вы так и не объяснили, что она могла выиграть, похитив его.

– Я не говорила, что она его похитила. Я сказала только, что она знает, где он.

– А какое это имеет отношение к брачному контракту?

– У нее появился любовник.

– Об этом ваша мать упомянула. Вы имеете в виду Клинта Огастина?

– Разумеется. Теперь Кристал понадобилась свобода, но и от денег отказываться не хочется. Если она с ним разведется, то останется ни с чем. Выиграет она только в случае папиной смерти.

– Как вы об этом узнали?

– Мне рассказала мамина приятельница, Дана Глейзер. У них с мужем дом в Хортон-Рэвин. Их участки рядом, между ними только заборчик. У Глейзеров есть небольшой флигель, и Кристал попросила сдать его какому-то ее знакомому. Это было еще в январе. Глейзеры флигелем не пользуются и согласились. Естественно, Дана, поняв, что происходит, пришла в ужас. Она сочла все это омерзительным. Кстати, поэтому она и не стала ничего рассказывать моей маме – не хотела ее огорчать.

– А вам почему рассказала?

– И мне не рассказывала. Я все узнала от другой приятельницы. Дана все это подтвердила, но только после того, как я к ней пристала с расспросами. Бедная мама по-прежнему надеется, что папа вернется. Мало того, что он оставил ее из-за… шлюхи… Кристал так себя вела, что папа оказался совсем в идиотском положении.

– И к какому же выводу вы пришли?

– Кристал хочет от него избавиться. Если папа умрет, она унаследует почти все. Если разведется – не получит ни гроша.

– Хорошо, посмотрим, что я сумею выяснить. То, что вы рассказали, – всего лишь предположения, но я понимаю ваше беспокойство. Спасибо за помощь.

Оказавшись дома, я тут же записала возможные варианты. Версию похищения я отвергла, хотя, возможно, зря. Он мог уехать добровольно, сбежать или просто спрятаться. Или же, будучи пьян, попал в аварию. И если он лежит сейчас на дне пропасти, то понятно, почему его «мерседес» так и не обнаружили.

Он мог завести тайную жизнь и из одного человека превратился в совершенно другого. Что еще? Мог, чтобы избежать позора, покончить с собой. Или, как предположила Бланш, кто-то его убил – ради выгоды или желая что-то скрыть.

У меня был один выход: методично проверять всех и каждого, друзей, коллег, партнеров, бывшую жену и нынешнюю, дочерей – а вдруг потянется какая-нибудь ниточка. В ткани его жизни должна быть хоть одна зацепка, которая поможет мне распутать клубок и узнать, где он находится.

Следующий день, воскресенье, ничем знаменателен не был. Я устроила себе выходной: никуда не ходила, занималась домашними делами.

Утро понедельника я начала с пятикилометровой пробежки, после чего, прихватив форму, отправилась в спортзал. У администратора Кейта, бритоголового юноши лет двадцати, я спросила, знает ли он Клинта Огастина.

– Клинта? Конечно, знаю. Вы должны его помнить. Такой высокий блондин. Он раньше сюда ходил постоянно, раз восемь-десять в неделю, с клиентками – он предпочитал замужних дамочек. Только вот уже несколько месяцев вообще не показывается. Может, зал сменил.

– Он вроде работал с Кристал Перселл?

– Работал. Они приходили ближе к вечеру по понедельникам, средам и пятницам. Это она жена того мужика, который пропал? Что-то там нечисто.

– Может быть, – сказала я. – Ну ладно, пойду позанимаюсь. Спасибо за информацию.

После тренировки я вернулась домой, приняла душ, надела свитер и джинсы, наскоро перекусила и взяла пару сандвичей с собой. В свой офис я прибыла ровно в 9.00 и тут же позвонила в полицию, детективу Одессе, который пообещал еще раз проверить по компьютеру, не появилось ли каких-то следов Дау Перселла.

Я вкратце рассказала ему о том, с кем мне удалось побеседовать, и поймала себя на мысли, что выгораживаю Кристал. Могла ведь рассказать, что ходят сплетни о ее романе, но решила сначала все проверить. К концу разговора стало окончательно ясно: оба мы бродим в потемках.

Я позвонила Джейкобу Триггу и договорилась подъехать к нему во вторник к 10.00. Затем я набрала номер конторы Джоула Глейзера. Секретарша сказала, что он работает дома и дала мне телефон. Я позвонила, объяснила, кто я такая. Он был весьма любезен и выразил желание помочь. С ним мы договорились на час дня. Потом я позвонила в больницу Санта-Терезы и выяснила, что Пенелопа Делакорт командует теперь средним медицинским персоналом. Я решила побеседовать с ней после встречи с Глейзером. Следующим был звонок Ричарду Хевенеру. Я оставила сообщение на автоответчике, поинтересовалась, как обстоят дела с моим контрактом. Тон я выбрала самый уверенный, подумав, что это склонит братьев остановиться на моей кандидатуре.

На обед я съела сандвич с арахисовым маслом, который прихватила из дому. В 12.30 я направилась к машине.

Хортон-Рэвин, куда я направлялась, был районом богачей. До Ла-Куэсты я ехала по 101-му шоссе, затем свернула налево, и дорога привела меня к главному входу – двум массивным колоннам, над которыми аркой изгибалась чугунная надпись «Хортон-Рэвин».

Глейзеры обитали на Виа-Буэно. Дом был из современных, построенный в шестидесятые. Три этажа, а посредине высокая узкая башня. Когда я познакомилась с Даной Джафф, она жила в небольшом домике в Пердидо – от города километров пятьдесят к югу. Да, далеко шагнула дамочка.

Я оставила машину во дворе и пошла по широкой лестнице, ведшей к парадному входу. Дверь мне открыли только через несколько минут. Я готова была поклясться, что одета Дана точно так же, как когда мы познакомились: в узкие потертые джинсы и белую футболку. Волосы у нее были все того же медового оттенка, только теперь в них посверкивали серебристые нити. У Даны были карие глаза и пушистые брови. Но самым примечательным в ее внешности был рот: из-за неправильного прикуса передние зубы чуть выступали вперед, и поэтому губы казались особенно пухлыми.

– Привет, Кинси! – сказала она. – Джоул предупредил, что вы заглянете. Прошу вас, проходите.

– Какая здесь красота! – сказала я, зайдя внутрь.

Пока Дана вешала мой плащ, я огляделась. Ну, просто собор – огромное пространство, высоченный, метров десять, сводчатый потолок. И переходы от уровня к уровню – мостики и подиумы.

Подошла Дана:

– Фиона вам, наверное, рассказывала, что мы здесь все переделываем.

– Да, говорила. А еще она сказала, что это вы меня порекомендовали. Благодарю. Скажите, вы хорошо знали Дау?

– Мы изредка встречались – из-за Джоула, но друзьями не были. С Фионой я познакомилась, когда они уже развелись, так что я, скорее, ее приятельница. Джоул у себя в кабинете. Я провожу вас к лифту.

Кабинет Джоула Глейзера, просторный, с окнами на четыре стороны, находился на третьем этаже башни. Вид оттуда открывался потрясающий: океан, пляжи, горы, западная часть Хортон-Рэвин. Тучи, затянувшие небо, оттеняли синеву гор и темную зелень лесов.

Джоул Глейзер поднялся из-за массивного письменного стола, и мы пожали друг другу руки. Его внешность меня поразила. Я была очарована красотой Даны и думала, что ее спутник жизни так же хорош собой. Джоул оказался лысоватым мужчиной лет за шестьдесят. Когда он встал, чтобы меня поприветствовать, я поняла, что он ниже меня – метр шестьдесят или около того. Он был довольно тучен и сутулился так, что я невольно задумалась: а достаточно ли в моем рационе кальция.

– Рад вас видеть, мисс Миллоун. Присаживайтесь.

Я опустилась в коричневое кожаное кресло. Он тоже сел.

– Фиона сказала, что наняла вас, чтобы вы отыскали Дау. Я расскажу все, что смогу, но боюсь, толку от этого будет не много.

– Понятно, – кивнула я. – Не могли бы мы начать с «Пасифик Медоуз»? Как я поняла, там были проблемы со счетами для «Медикэр».

– Это целиком моя вина. Как я мог такое проглядеть? Надо было самому все проверять. Мы с Харви Бродусом… Вы с ним не знакомы? Это мой партнер…

Я покачала головой – мол, еще не знакома, и он продолжал:

– У нас последние полгода проект за проектом. Мы работаем вместе уже много лет. Я отвечаю за финансы, он – за недвижимость и строительство; идеальный тандем. Познакомились мы пятнадцать лет назад – вместе играли в гольф – и решили заняться совместным бизнесом: строить поселки для пенсионеров и дома престарелых. Как выяснилось, мы оба давно интересовались этим направлением, но конкретных шагов не предпринимали. Короче, нам удалось создать целую сеть клиник и пансионатов. «Пасифик Медоуз» мы приобрели в восьмидесятом году. В то время это было довольно убогое заведение. В ремонт и переоборудование мы вложили около миллиона долларов. Вскоре после этого мы заключили договор с финансовой компанией «Дженезис». Кто-то – кто именно, не помню, предложил «Дженезису» на должность администратора Дау. Я был с ним знаком и мог поручиться за его безупречную репутацию в медицинских кругах. Казалось, это должно было устроить все стороны.

– И что же произошло?

– Если б я знал! Мы с Харви часто отлучаемся из города, колесим по всему штату. Слишком уж мы много на себя взвалили…

Зазвонил телефон. Джоул покосился на аппарат.

– Это вас?

– Дана подойдет. Я вам попробую объяснить, как все устроено. Существует три отдельных предприятия. Мы с Харви владеем собственностью – она принадлежит компании «Сенчури компрехенсив», которую мы с ним основали в семьдесят первом году. Под собственностью в данном случае подразумеваются земля и строения «Пасифик Медоуз». Самим домом престарелых заправляет «Дженезис». Они его у нас арендуют. Они же ведут всю бухгалтерию: занимаются всеми счетами, в том числе и счетами «Медикэр» и «Медикэйд», расходами на покупку оборудования. «Дженезис» – подразделение еще одной компании, «Миллениум хелс кэр». Акции «Миллениум» котируются на бирже, и по закону она должна представлять службе социального обеспечения всю финансовую информацию. Представленные ею данные проверяет аудитор.

– А в чем состояли обязанности доктора Перселла?

– Дау – врач-администратор, он принимал решения на месте, и, по-видимому, здесь и были допущены ошибки.

– Вы трое – партнеры?

– Не совсем. Мы не могли вступать в партнерские отношения ни с Дау, ни с компанией, управляющей «Пасифик Медоуз». Правительство очень придирчиво относится к подобным союзам. Если бы Дау участвовал в прибылях, он не мог бы принимать объективных решений по финансовым вопросам. Мы с Харви думали, что эта должность идеально подходит для человека с таким опытом и репутацией. Теперь я понимаю, что Дау плохо разбирался в бизнесе. О проблемах с «Медикэр» мы узнали в мае. Тогда я подумал и по-прежнему считаю, что причина всех неувязок в канцелярских ошибках. Ни секунды не верю, что Дау стал бы обманывать правительство.

– Но если это и так, все равно неясно, какая бы ему была от этого выгода. Даже если «Медикэр» или «Медикэйд» оплачивали липовые счета, деньги-то все равно поступали компании, предоставлявшей услуги. Так что ответственность лежит на них.

– Безусловно. Станции «скорой помощи» или поставщики медикаментов могут получать тысячи долларов за услуги, которых они не предоставляли, за товары, которых не поставляли или поставляли по завышенным ценам. Если бы человек, занимающий должность Дау, вступил с ними в сговор, это приносило бы компаниям значительную прибыль. А он бы получал вознаграждение. Теперь Администрация по финансированию здравоохранения, которая контролирует деятельность «Медикэр» и «Медикэйд», требует документацию по каждой такой сделке, в том числе и по договору аренды. Что касается уже непосредственно нас.

– Но вы его виновным не считаете?

– Не считаю. Но выглядит все весьма подозрительно.

– Вы полагаете, что он скрылся, чтобы избежать позора?

– Возможно, – ответил Джоул. – У него серьезные проблемы.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Двенадцатого сентября, в день, когда он исчез. Мы вместе обедали.

– А по чьей инициативе состоялась встреча? По его или по вашей?

– По его. Он позвонил и предложил повидаться. Естественно, я согласился. Я уже знал о его трудностях. Мы встретились неподалеку от «Пасифик Медоуз», в небольшом пабе «Диккенс». Там тихо, можно спокойно поговорить.

– Он рассказывал о проблемах с «Медикэр»?

– Он надеялся, что мы с Харви его защитим. Я его, как мог, успокоил, но объяснил, что покрывать никого не буду. Если обвинения будут доказаны, я при всем желании не смогу ему помочь.

– Но зачем ему было так рисковать? Тем более в таком возрасте, с таким положением. Денег же ему хватало.

– В этом я не уверен. Дау всегда зарабатывал достаточно, но содержание Кристал обходилось недешево.

Снова зазвонил телефон, но Джоул даже бровью не повел, поэтому я продолжила:

– Вы считаете, Кристал вышла за Дауэна ради денег?

– Я бы так не сказал, – покачал головой Джоул. – Думаю, она его искренне любит, но она всю жизнь жила в бедности. Она хочет быть уверенной, что, даже если с ним что-то случится, она не пострадает.

– Не намекал ли доктор Перселл на то, что, возможно, скроется?

Он снова покачал головой:

– Ничего такого я не заметил. Но если он скрылся, то ему придется скрываться всю жизнь.

Я заметила, как у Джоула изменилось выражение лица.

– О чем вы сейчас подумали?

– Мне пришло в голову, что он, возможно, подумывал о самоубийстве. Он сомневался в том, что Кристал, если скандал выйдет наружу, останется с ним. А вот насколько он был подавлен и как далеко мог зайти, предстоит выяснить вам.

– Джоул!

Мы оба обернулись и увидели стоящую в дверях Дану.

– Харви на второй линии. Он уже один раз звонил.

– Прошу прощения. Мне придется отвлечься.

– Да, разумеется. Спасибо, что уделили мне время. Возможно, я буду вынуждена еще раз обратиться к вам.

– Когда вам будет угодно. – Мы оба встали, пожали друг другу руки.

Дана проводила меня к лифту. В кабине я спросила:

– А что это за история с Клинтом Огастином?

– Все очень просто. Все шесть месяцев, пока он снимал у нас флигель, как только Дау уезжал на работу, Кристал незаметно пробиралась во флигель к Клинту. Проводила там около часа и возвращалась к себе. Об этом пошли сплетни по всей округе.

– Может, этому есть какое-нибудь другое объяснение?

Дана грустно улыбнулась и, подав мне плащ, сказала:

– О да, наверное, они просто пили чай.

 

4

В вестибюль больницы Сайта-Терезы я вошла около двух часов дня. В справочной мне сказали, где находится кабинет старшей медсестры.

Кабинет у Пенелопы Делакорт был небольшой. Я постучалась, она взглянула на меня поверх очков в роговой оправе. Ей было лет пятьдесят, и она, по-видимому, никак не могла решить – уже пора красить волосы или можно еще подождать.

– Вы миссис Делакорт?

– Да, – ответила она настороженно.

– Я Кинси Миллоун, частный детектив. Меня наняли рас следовать дело об исчезновении доктора Перселла. Могу я с вами побеседовать?

Не дожидаясь приглашения, я вошла в кабинет и села на стул. Пенелопа Делакорт встала и закрыла дверь.

– Собственно, мне нечего вам сообщить… – сказала она, усевшись и сложив руки на коленях. – Когда он… пропал, меня там уже не было.

– Вы долго проработали в «Пасифик Медоуз»?

– Я восемь лет была там администратором – до двадцать третьего августа. С доктором Перселлом я проработала неполных четыре года.

– Я думала, это он был администратором.

– Его должность называлась «директор по лечебной части тире администратор». Я была помощником администратора, так что, по сути, вы правы.

– Скажите, а почему вы оттуда ушли?

– «Дженезис», компания, которая руководит «Пасифик Медоуз», получила уведомление о том, что «Медикэр» намерен провести тщательную проверку нашей документации.

– А что их к этому подтолкнуло? – поинтересовалась я.

– Наверное, поступила жалоба.

– От кого?

– От одного из пациентов, или от опекуна, или от недовольно го сотрудника. Точно я не знаю, но они, похоже, понимали, что делают. Клинику подозревали в ряде нарушений: оказалось, что мы переплачивали поставщикам, выписывали счета за услуги, которых нам не предоставляли. Доктор Перселл перепугался и бросился обвинять во всем бухгалтера, Тину Барт. Я возмутилась и встала на ее защиту. Она никаких решений не принимала. Тина даже счета не оплачивала. Всем этим занималась «Дженезис».

– Если счета оплачивала «Дженезис», почему же ответственность не возложили на нее?

– Информацию им предоставляем мы. Обычно они не проверяют данные. Мисс Барт тоже этого не делала.

– Однако ее все-таки уволили.

– Да, и в тот же день я подала заявление об уходе. Я собиралась жаловаться в комиссию по трудовым спорам.

– И как они прореагировали?

– Я так и не подала жалобу. Поразмыслила как следует и решила не лезть. Тина Барт не хотела поднимать шум. Мы обе понимали, что не стоит привлекать внимание к тому, в каком положении оказался доктор Перселл.

– И в каком же он оказался положении?

– Понимаете, он нам всем очень нравился. Милейший человек и врач замечательный. Просто он совершенно не разбирался в правилах «Медикэр», не знал, какие услуги оплачивают, какие нет, что компенсируют частично, за что платит сам пациент. В этом действительно разобраться трудно. Одна ошибка – код не туда вписан или одна графа не заполнена, и вам безо всяких объяснений возвращают заявку.

– Вы полагаете, доктор Перселл намеренно обманывал правительство?

– Сомневаюсь. Не понимаю, какая ему от этого была выгода, разве что у него было тайное соглашение с «Дженезис» и фирмами-поставщиками. Но ответственность была возложена на мистера Перселла, он и должен был держать ответ.

– Как вы думаете, что с ним случилось?

– Не знаю. Меня там уже не было.

– Позвольте еще один вопрос. Какова судьба Тины Барт?

– Вы – детектив, вы и выясняйте.

Вернувшись в контору, я увидела записку от Дженифер. «Звонил Ричард Хевенер, просил перезвонить». Сердце у меня радостно забилось, я побежала к своему кабинету, отперла дверь, швырнула сумку на стол и схватила телефон. Трубку снял Ричард.

– Я переговорил с остальными претендентами, но ни один меня не устроил. Бездельник на бездельнике. Так что, если пожелаете, можем подписать контракт.

– Отлично! Когда я могу въехать?

– Я как раз собираюсь туда. Если вы сейчас свободны, можете завезти мне чек. Тысячу шестьсот семьдесят пять долларов, включая залог, на имя «Хевенер пропертиз».

– Конечно. Я сейчас здесь, через дорогу.

– Да ну? А я и не знал. Тогда подходите, подпишем контракт, и я отдам вам ключи.

Похоже, ему было неловко говорить о деньгах, из чего я сделала вывод, что хозяин он неопытный.

– Сейчас буду. Спасибо вам.

Едва повесив трубку, я исполнила победный танец, а в уме уже прикидывала, как буду переезжать. Я сунула в сумку рулетку, прихватила блокнот и карандаш, проверила, включен ли автоответчик, и направилась в свою новую обитель.

Я шла к дому и уже чувствовала себя здесь хозяйкой. Войдя, я тщательно вытерла ноги о коврик, положенный именно для этой цели. Дверь в мой новый офис была открыта, и оттуда доносился запах краски. Я заглянула внутрь и обнаружила Томми, который, ползая на карачках, красил белой краской плинтусы. Он улыбнулся мне и продолжил работу.

– Привет, – сказала я. – Как дела?

– Все в норме. Я слышал, вы наша новая жиличка?

– Похоже, да. Мы с Ричардом договорились встретиться здесь, подписать контракт.

Томми был поглощен работой, поэтому я могла спокойно полюбоваться его широкими плечами, рыжеватыми волосками на мускулистых руках.

– Как ваш дружок? – спросил он, обернувшись ко мне.

– В полном порядке. – Интересно, подумала я, а у Томми есть девушка?

– Надеюсь, он к вам хорошо относится?

– Его сейчас нет в городе. – Сказав это, я вздрогнула – это прозвучало как приглашение.

– А чем он занимается? Небось, из этих, из пижонов адвокатов?

– Он, как и я, частный детектив. Но работает сейчас мало. Ему пришлось поваляться в больнице – операция на колено.

Я аж вздрогнула. Надо же было так описать Дитца: он получился инвалидом, который едва ноги передвигает. Но, честно говоря, Дитца я не видела так давно, что называть его своим близким другом было не вполне уместно.

– Так он пожилой?

– Вовсе нет. Ему всего пятьдесят три.

Томми усмехнулся:

– Ну вот, я же говорил, вы из тех, кто любит мужчин постарше. Вам самой сколько? Тридцать пять?

– Тридцать шесть.

– Мне двадцать восемь, и, по-моему, для мужчины это лучший возраст. – Он прислушался. – А вот и Ричард.

– Откуда вы знаете? Я не слышала машины.

– У меня радар, – ответил он, закупоривая банку с краской.

Вошел Ричард в черном плаще. Он был не столь обаятелен, как брат, и не столь дружелюбен: мне он едва кивнул.

– Я думал, у тебя сегодня другие дела, – обратился он к Томми.

– Да я решил сначала здесь закончить.

У них, похоже, шла разборка, но из-за чего, я не поняла. Томми отправился мыть кисть, затем вернулся и начал собирать инструменты.

– Давайте я выпишу чек, – предложила я, решив разрядить обстановку. Я вынула из сумки чековую книжку и ручку и, пристроившись на подоконнике, поставила дату. – «Хевенер пропертиз»?

– Да.

Ричард смотрел, как я вписываю сумму. Томми направился к двери, и я заметила, что они переглянулись. Затем Томми перевел взгляд на меня, улыбнулся и вышел.

Я вырвала из книжки листок и протянула его Ричарду, а он вытащил из внутреннего кармана плаща договор аренды. Я внимательно прочла текст, набранный мелким шрифтом. Похоже, договор был стандартный: ни подвохов, ни дополнительных условий, ни чрезмерных ограничений.

Ричард ждал, пока я дочитаю.

– А какими делами вы занимаетесь? – спросил он.

– Самыми разными. Сейчас, например, разыскиваю одного врача – его уже десятую неделю не могут найти.

– Вы в основном здесь работаете?

– По большей части – да. Иногда выезжаю за пределы штата, но клиентам обычно выгоднее нанимать местных детективов. Тогда им не приходится оплачивать транспортные рас ходы. – Я поставила на контракте свою подпись. – Знаете, я уже устала всем объяснять, что моя работа гораздо скучнее, чем кажется. Проверка фактов, работа с архивами.

– Ну, вот ваш ключ, – сказал Ричард, вытащил ключ из кармана и сунул мне.

– Благодарю. – Я нацепила ключ на свою связку.

Когда он ушел, я достала рулетку и принялась обмерять комнату. Набросав в блокнот приблизительный план, я уселась на пол и огляделась. За окном был серый унылый день, но здесь на меня веяло ветром новых начинаний.

Я уже собиралась уходить, когда вдруг зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности и уставилась на стоявший на картонной коробке аппарат. Наверное, кто-то ищет Ричарда или Томми. Но точно не меня. Я нерешительно сняла трубку.

– Привет, это я, – произнес, растягивая гласные, мужской голос. – Братец мой еще здесь?

– Только что ушел.

– Я вот подумал, а может, нам с вами сходить куда-нибудь выпить? – Голос был игрив.

– Зачем это?

– Зачем? – расхохотался Томми. – А вы как думаете?

– Сейчас только четыре. У меня еще полно работы.

– И когда вы освободитесь?

– Часам к шести.

– Отлично. Тогда, значит, поужинаем.

– Никакого ужина. Я согласна выпить с вами по рюмке. Но только по одной.

– Как прикажете. Назовите место, я там буду.

Я задумалась. Наверное, лучше всего – у Рози, подальше от людских глаз. Почему-то мне показалось, что лучше будет, если Ричард не увидит нас вместе. Впрочем, одна рюмка – это же не преступление.

– Есть одно заведение неподалеку от пляжа, – сказала я и дала ему адрес Рози. – Знаете, где это?

– Найду.

Повесив трубку, я подумала, не допустила ли я ошибки? Очень неумно путать профессиональное с личным. С другой стороны, мысль о предстоящей встрече приятно щекотала нервы. Вполне возможно, он окажется хамом и наглецом, и я вежливо прекращу наши отношения.

А пока что надо было заниматься делом – делом Дау Перселла. Придется вернуться на исходную позицию и начать с «Пасифик Медоуз» и той ночи, когда он исчез с лица земли.

Стоянка перед «Пасифик Медоуз» была забита. Я впихнула свой «фольксваген» на единственное свободное место, заперла машину и поскакала через лужи к главному входу. Зонтик я поставила у стены, дождевик повесила на крючок. День был будний, и в холле, как мне показалось, людей было больше, чем в субботу.

Я сразу направилась в администрацию, где обнаружила раскладывавшую пасьянс Мерри. Она подняла голову и сказала:

– Добрый день!

По ее глазам я поняла, что узнать меня она узнала, а имени вспомнить не может.

– Кинси Миллоун, – напомнила я. – Я заглянула побеседовать с миссис Стеглер. Надеюсь, она еще не ушла?

Мерри показала куда-то вправо, и тут из дальнего кабинета вышла женщина с короткой стрижкой, в коричневом блейзере, рубашке с галстуком и почти мужских брюках.

– Миссис Стеглер? Меня зовут Кинси Миллоун. Я бы хотела получить информацию о докторе Перселле. Меня наняла его первая жена, Фиона. Она надеется, что я смогу что-нибудь выяснить. Она посоветовала мне начать с беседы с вами.

Миссис Стеглер покачала головой.

– Увы, в тот вечер я ушла раньше доктора Перселла, – сказала она.

– А в течение дня вы с ним разговаривали?

Миссис Стеглер показала глазами на Мерри, которая ловила каждое наше слово.

– Может, вы хотите осмотреть его кабинет? Там мы можем и поговорить.

Кабинет у доктора Перселла был небольшой. Стол, вращающееся кресло, два стула и шкаф с книгами по медицине. Я бы многое отдала за возможность порыться в ящиках его стола, но надежды на это было мало.

Миссис Стеглер сочла неприличным садиться в его кресло. Она села на стул, мне достался второй, и мы едва не соприкасались коленями.

– Я была бы вам очень признательна, если бы вы согласились как можно подробнее описать его последний рабочий день, – сказала я. – Детектив Одесса говорил, что вы оказали большую помощь следствию.

– А вы потом не будете приводить мои высказывания вне контекста?

– Я вообще не буду вас цитировать.

– Я уже много лет в разводе… – Миссис Стеглер говорила хрипло, явно через силу, и я с трудом разбирала слова. – Доктор Перселл… он был самым близким мне человеком… можно сказать, другом… Не могу поверить, что его больше нет. – Она тяжело вздохнула.

И вдруг я поймала себя на мысли, что впервые вижу человека, который переживает исчезновение доктора. Я наклонилась к ней, взяла ее за руки.

– Понимаю, вам сейчас очень нелегко. Не торопитесь. Я приехала вам помочь. Вы можете мне доверять.

– Что вам нужно?

– Просто расскажите мне все, что знаете.

И она, похоже, решила мне довериться. Глубоко вздохнув, миссис Стеглер начала свой рассказ:

– В тот день он был чем-то озабочен, даже обеспокоен. На верное, не без причины. Миссис Перселл – первая, Фиона, – заехала к нему, но он как раз ушел на обед. Она подождала не много, потом написала ему записку и ушла. Вернувшись с обеда, он работал у себя в кабинете. Выпил стаканчик виски. Но это было уже вечером.

– А ужинать он уходил?

– Кажется, нет. Когда я заглянула к нему попрощаться, он был на месте.

– Кто-нибудь звонил? Или заходил?

– Нет, ничего такого я не помню.

– В газете писали, что перед уходом он вроде бы остановился поболтать с какой-то старушкой в вестибюле.

– С миссис Куртсингер. Ее зовут Руби. Она здесь с семьдесят пятого года. Мерри вас к ней проводит.

Мы с Мерри прошли по длинному коридору, свернули налево, где начинались комнаты пансионеров. Большинство дверей было закрыто. В тех, которые оставались приоткрытыми, я разглядела широкие кровати, застеленные цветастыми покрывалами, фотографии родственников на комодах. Все комнаты выходили окнами во дворик.

Руби Куртсингер сидела в кресле около раздвижных стеклянных дверей. Она оказалась крошечной сморщенной старушкой с маленьким сухоньким лицом и тонкими, как ветви, конечностями. Руби подняла на нас свои пронзительно-голубые глаза и улыбнулась, обнажив почти беззубую нижнюю челюсть. Мерри познакомила нас, объяснила, что мне надо, и удалилась.

– Вам надо побеседовать с Чарлзом, – сказала Руби. – Он говорил с доктором Перселлом после меня.

– Я, к сожалению, не знаю, кто такой Чарлз.

– Ночной дежурный. Когда меня мучает бессонница, я звоню ему, и он катает меня в коляске по коридорам. Той ночью – когда я видела доктора в последний раз – я как обычно приняла таблетки, но они не помогали. Я позвонила Чарлзу, и он пообещал устроить мне «жабьи гонки», как он их называет. Ему захотелось покурить, и он оставил меня в вестибюле, а сам вышел на улицу – доктор Перселл не разрешает курить в здании. Говорит, здесь у всех и так проблемы с дыханием.

– В котором часу это было?

– Приблизительно без пяти девять. Мы совсем недолго раз говаривали. Поболтали о погоде. Воздух пах совершенно по-весеннему, и, по-моему, было полнолуние. Он вышел на улицу, и больше я его не видела.

В комнату вошла латиноамериканка в халате.

– Миссис Куртсингер, я принесла вам ужин. – Она поставила поднос на столик и пододвинула его к креслу Руби.

– Благодарю, – сказала Руби и улыбнулась мне: – Вы еще придете? Мне понравилось с вами беседовать.

– Постараюсь.

Я дошла до комнаты отдыха персонала, просунула голову в дверь и сказала:

– Извините, как мне найти Чарлза?

За столом сидел сухопарый мужчина лет пятидесяти. Он отложил в сторону газету и встал.

– Чарлз Бидлер, – представился он. – Чем я могу вам помочь, мисс?

Я объяснила, кто я такая и что мне нужно.

– Я была бы очень признательна, если бы вы рассказали то, что помните.

– Хотите посмотреть, где в тот вечер стояла его машина?

– Да, конечно!

Я взяла зонтик и дождевик, Чарлз прикрыл голову газетой, и мы вышли. Чарлз показал в сторону машин:

– Видите вон тот голубой «фольксваген»? Там и стояла машина доктора. Я видел, как он подошел, сел за руль и уехал.

– Больше вы никого не заметили?

– Нет. Но в девять часов уже почти темно, и дальний угол стоянки виден плохо.

– Итак, он отпер машину. В салоне зажегся свет?

– Вроде да. Потом он посидел немного, завел мотор и повернул вон туда.

– Он всегда так делал?

Чарлз озадаченно заморгал.

– В основном.

– Пойдемте, пока вы совсем не промокли, – сказала я. Мы направились ко входу, у двери остановились.

– В машине с ним никого не было? Чарлз покачал головой.

– Ну что ж, спасибо, что уделили мне время. Если еще что-нибудь вспомните, позвоните, хорошо? Вот мой номер. – Я дала ему визитную карточку и пошла к машине.

Я сидела за рулем и думала о том, что я припарковалась на том самом месте, где вечером двенадцатого сентября стоял автомобиль доктора Перселла. Что с ним произошло? На него никто не нападал. Он дошел до машины, посидел немного… Почему не уехал сразу? Я завела мотор и направилась по маршруту доктора Перселла – в сторону Дейв-Левин-стрит.

Я свернула направо. Это был район особняков. Ни бара, ни ресторана, куда он мог заглянуть. Тут я доехала до первого перекрестка: куда в тот вечер свернул доктор Перселл, мне было неизвестно.

Машину я оставила около дома, а сама побежала к Рози. Народу там было полно. И телевизор, и музыкальный автомат работали на полную мощность. Я огляделась: неужели мне удалось прийти раньше Томми Хевенера? И тут кто-то потянул меня за рукав, я обернулась и увидела его за столиком в кабинке справа.

Ого! Он побрился, надел белоснежную рубашку, поверх – небесно-голубой пуловер. Он что-то сказал, но я не расслышала и наклонилась к нему поближе. И от звука его голоса у меня побежал холодок по спине.

– Пошли отсюда! – сказал он, встал и взял плащ, лежавший на соседнем стуле.

Я кивнула и стала пробираться к выходу. Он шел за мной, легонько подталкивая меня в спину. Я взяла дождевик и зонтик, он накинул плащ.

– Куда отправимся? – спросил он.

– В ресторан «Эмилия», это всего в квартале отсюда. Пешком дойдем.

Зонтик у него был больше моего, он раскрыл его и поднял над моей головой. Мы вышли под дождь. Лило как из ведра, мельчайшие капли просачивались сквозь ткань зонта.

Томми остановился.

– Нет, это безумие. У меня же тут машина. – Он вытащил ключи, отпер дверцу новенького «порше», выкрашенного в ярко-розовый цвет. Я забралась внутрь, он закрыл за мной дверцу и, обойдя машину спереди, сел за руль.

– А где ваш пикап? – спросила я.

– Он для работы. А эта – для удовольствий. Вы выглядите сногсшибательно.

Болтая о всякой ерунде, мы доехали до «Эмилии», где уселись за столик на двоих. Тишина, уют – из-за дождя посетителей было совсем немного. Официант принес нам два меню, и мы остановили свой выбор на бутылке калифорнийского шардонне.

– Дома я посмотрел ваши документы, приложенные к контракту. Так вы, оказывается, разведены?

Я показала два пальца – дважды.

– Я вообще не был женат. К оседлой жизни не приучен.

– Я почему-то нравлюсь всяким летунам, – сказала я.

– Не исключительно, что мне удастся вас удивить. У вас есть родственники?

– Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет. Меня воспитывала тетя Джин, сестра мамы. Она тоже умерла.

– Ни братьев, ни сестер?

Я помотала головой.

– А мужья чем занимались?

– Первый был полицейским. Я тогда была стажером…

– Вы и в полиции служили?

– Два года. Но государственная служба не по мне. Второй был музыкантом. Очень способный парень. Он, правда, мне из менял, но в остальном был очень мил. Отличный кулинар и хороший пианист.

– Таланты я уважаю. И где он теперь?

– Понятия не имею. Вы вроде бы говорили, что ваши родители умерли?

– Да. Странно ощущать себя сиротой – даже в таком возрасте. Хотя, конечно, с вашей ситуацией не сравнить. А чем занимался ваш отец?

– Служил почтальоном. Я родилась через пятнадцать лет после их с мамой свадьбы.

– Значит, в семье вы только пять лет прожили?

– Выходит, да. Я раньше об этом как-то не задумывалась.

Вернулся официант с шардонне, разлил вино по бокалам, и мы углубились в меню. В конце концов, я заказала жареную курицу, а Томми – спагетти. За едой Томми попросил:

– Расскажите мне о вашем друге.

Мне вдруг стало жалко Дитца.

– С чего это я буду вам о кем рассказывать?

– Я хочу понять, что происходит. Между нами.

– Ничего не происходит. Мы просто ужинаем.

– Мне кажется, в этом есть нечто большее.

– Мы что, собрались отношения выяснять? Я вас почти не знаю. И вообще, вы для меня слишком молоды.

Он вскинул брови, и я поняла, что краснею.

– Почему вы решили переехать в Санта-Терезу? – спросила я.

– Хотите сменить тему?

– Терпеть не могу, когда на меня давят.

– Вы любите готовить?

– Нет. Зато люблю убираться.

– Я тоже. А вот братец мой – настоящая свинья. С виду и не скажешь. Одевается прилично, но в машине у него вечно помойка.

Мы продолжали болтать в том же духе, и я поняла вдруг, что мне нравится его лицо. Да и тело – сильное, мускулистое. Меня мужчины мало интересуют, но не потому, что я такая уж разборчивая. Я просто себя оберегаю, вот и отметаю всех, кроме… И тут я задумалась: а каким же именно мужчинам удается прорвать мою оборону? Наверное, тут все дело в химии. Я сосредоточилась на курице, попробовала картофельного пюре, которое ценю почти так же высоко, как арахисовое масло.

Томми коснулся моей руки:

– Ты куда исчезла?

Я подняла глаза и поймала его пристальный взгляд.

– Это что, свидание?

– Да.

– Я на свидания не хожу. Ни черта в этом не смыслю.

– У тебя отлично получается. Ну, расслабься!

– Ладно, – смущенно буркнула я.

Из ресторана мы ушли в девять. Дождь уже кончился, но в воздухе было сыро. Я подождала, пока он откроет свой «порше». Включив зажигание, он обернулся ко мне:

– Я хочу тебе кое-что показать. Ты не против?

Он поехал на запад, за пристань. Я сразу догадалась, что мы едем в Хортон-Рэвин.

– Хочу показать тебе наш дом, – улыбнулся он.

– А Ричард не будет возражать?

– Он уехал в Белл-Гарден, играть в покер. А играет он до самого утра.

Показались две каменные колонны – это был еще один въезд в Хортон-Рэвин. Вскоре Томми свернул на дорожку, заканчивавшуюся небольшим полукруглым двориком. Дом в полумраке был почти не виден. Но я разглядела оштукатуренные стены, красную черепичную крышу. Он нажал на кнопку, створки гаража – просторного, на четыре машины – открылись, и мы въехали внутрь. Я вышла, и Томми провел меня в подсобку, где была дверь в кухню. Огонек на щитке сигнализации не горел. По всей кухне были разбросаны рекламные проспекты, каталоги, листовки – то, что суют во все почтовые ящики. Отдельной стопкой лежали руководства для автоответчика, микроволновки и кухонного комбайна – последним, судя по всему, ни разу не пользовались. Томми бросил ключи на выложенный кафелем стол.

– Ну, что скажешь?

– Такой большой дом, а сигнализация не работает? Странно…

– Это в тебе полицейский заговорил? Вообще-то она есть, просто мы ею не пользуемся. Когда мы сюда переехали, Ричард так часто забывал ее вовремя отключать, что компания начала штрафовать нас: по пятьдесят баксов за каждый ложный вызов, а полицейские вообще отказались приезжать. Вот мы и подумали: какой смысл?

– Остается надеяться, что домушники про это еще не пронюхали.

– Мы застрахованы. Ну, иди сюда, я проведу экскурсию.

Томми показал мне весь дом. На первом этаже всюду – и в гостиной, и в столовой, и в обеих спальнях для гостей – были настелены дубовые полы. Наверху полы были затянуты шерстяным ковровым покрытием чудесного бежевого оттенка. Кроме двух огромных спален и кабинета места там еще было на десятерых. Некоторые комнаты оказались вообще пустыми. Судя по спальням, мебель братья закупали целыми комплектами, прямо из демонстрационного зала.

Обойдя дом, мы вернулись на кухню. Оба мы понимали, что уже поздно. Томми держался непринужденно, но, похоже, побаивался: а вдруг заявится братец?

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил он.

– Пожалуй, нет, но все равно спасибо. Мне еще надо поработать. И благодарю за экскурсию. Дом великолепен.

– Тебе надо его днем посмотреть. Здесь потрясающие виды. – Он взглянул на часы. – Давай я тебя отвезу.

В «порше» я почувствовала некоторую напряженность в атмосфере. По дороге мы болтали о всякой ерунде, но я понимала, что меня тянет к нему все больше и больше. Томми остановил машину неподалеку от Рози, в пятидесяти метрах от моего дома. Выйдя из машины, он открыл мне дверцу.

Мы постояли в нерешительности, не зная, как прощаться. Он поправил застежку на моем дождевике.

– Смотри не промокни. Можно я тебя провожу?

– Да я совсем рядом живу. Отсюда видно.

– Я знаю, – улыбнулся Томми. – Узнал твой адрес из контракта и уже побывал там. Очень миленькое местечко.

– Ты такой любопытный?

– Когда дело касается тебя.

«Ну…» мы сказали одновременно и хором расхохотались. Я пошла в сторону дома, а он сел в машину и секунду спустя умчался.

 

5

Утро вторника тонуло в густом тумане. После пробежки и завтрака я поработала дома – дописывала отчет для Фионы.

Из дому я вышла в 9.35. На 10.00 у меня была назначена встреча с лучшим другом Дау Перселла Джейкобом Триггом. Он жил в самом центре Хортон-Рэвин. Я свернула налево, въехала в задние ворота Хортон-Рэвин. Тут я подумала о Томми и расплылась в такой идиотской улыбке, что мне даже стало немножко стыдно.

Километра через полтора я увидел нужный мне дом. Я поставила машину и вышла. На первом этаже не горело ни одно окно. Дверной звонок отсутствовал, на мой стук никто не отвечал. Неужели Тригга нет?

В надежде отыскать кого-нибудь, кто бы знал, дома Тригг или нет, я пошла вниз по лужайке. За грушевыми деревьями я заметила оранжерею, рядом с которой притулился сарайчик.

В сарайчике я увидела человека, склонившегося над высокой скамейкой. Несмотря на прохладу, он был в шортах. На обеих ногах у него были металлические шины. Рядом я заметила костыли. Густые седые волосы прикрывала кепка. На скамейке перед ним стояло штук пять-шесть растений в горшках.

Я остановилась в дверях:

– Добрый день! Извините, что отрываю вас. Вы, видимо, мистер Тригг?

– Что вам угодно?

– Я Кинси Миллоун.

Тригг обернулся и недоуменно уставился на меня. Ему было лет шестьдесят с хвостиком, нос красный, лицо мясистое, да и сам довольно упитанный.

– Я приехала задать вам несколько вопросов о докторе Перселле.

Наконец он понял, в чем дело.

– Прошу прощения. Я забыл, что вы должны приехать.

– А нет, это я должна была позвонить и напомнить. Благодарю, что согласились со мной побеседовать.

– Надеюсь, я хоть чем-то смогу вам помочь.

– Как я понимаю, вы старинный друг доктора Перселла?

– Да уж лет двадцать, не меньше. Я у него лечился. Когда на меня после автокатастрофы подали в суд, он давал свидетельские показания.

Я улыбнулась:

– А чем вы занимались?

– Продавал лекарства, медицинское оборудование.

– У вас, похоже, дела шли неплохо. Владения у вас впечатляющие.

– Мне выплатили неплохую компенсацию. Впрочем, здоровья деньгами не вернуть. Я раньше бегал, играл в теннис. Знаете, тело воспринимаешь как данность, а потом раз – и ты калека. Впрочем, мне повезло больше, чем другим. – Он окинул меня пристальным взглядом. – Ну как, дело продвигается?

– Пока на мертвой точке. Я переговорила со множеством людей, и у каждого – своя теория, а мне нужны факты.

Тригг нахмурился:

– Боюсь, я вам тоже ничего определенного не скажу. Меня это и самого огорошило.

– Вы с ним часто виделись?

– Раза два в неделю. Он заезжал ко мне по дороге на работу попить кофейку. Я мог рассказать ему буквально обо всем. И он мне тоже доверял. Кристал сказала, вас наняла Фиона.

– Да. Сейчас она в Сан-Франциско, но днем должна вернуться. Я тут землю носом рою, разговариваю со всеми подряд: надеюсь убедить ее, что она не бросает деньги на ветер.

– И кто у вас в списке?

– Ну, я поговорила с одним из его партнеров – с Джоулом Глейзером. С Харви Бродусом я еще не общалась. Я расспрашивала людей в клинике, была у его дочери Бланш.

– А с бывшим мужем Кристал вы не разговаривали?

– Это мне в голову не пришло, но могу и его расспросить. Только он-то здесь при чем?

– Может, и при чем. Месяца четыре назад Дау встречался с Ллойдом. Я понял, что это насчет Лейлы, впрочем, точно не скажу. Вы, наверное, знаете, Лейла некоторое время жила у Ллойда. Кристал устала с ней ругаться, и Лейла переехала к отцу. Она пошла здесь в частную школу, в восьмой класс. А через пару месяцев совершенно отбилась от рук. Начала прогуливать, пошли наркотики, вино. Тут уж Дау вмешался и записал ее в Фитч. Там правила строгие, и она этого Дау простить не может.

– Я так поняла, что Ллойд с Кристал общаются нормально?

– Более-менее. Она все еще перед ним стелется. Кристал всегда была у Ллойда под каблуком.

– Неужели?

– Она была стриптизершей в Лас-Вегасе, а он проматывал все, что она зарабатывала. У них были совершенно безумные отношения – пьянство, скандалы. А потом она познакомилась с Дау и переехала с дочкой в Санта-Терезу. Думаю, решила, что Дау – ее выигрышный билет; так оно и оказалось. Но Ллойд отправился за ней следом. Он был вне себя.

– Откуда вы все это знаете?

– Дау рассказывал, – ответил Тригг. – По-моему, он боялся, что Ллойд найдет способ утвердить свое влияние. А еще его очень огорчала Фиона, которая постоянно требовала денег. Она была убеждена, что он к ней вернется, и это тоже его удручало. Поэтому он туда и поехал.

– Куда это туда?

– Он собирался поговорить с Фионой, выяснить отношения раз и навсегда.

– В тот день, когда исчез?

– Во всяком случае, мне он так говорил. В ту пятницу мы вместе завтракали, и он сказал, что она настаивает на встрече. Она вечно на чем-нибудь настаивала. Удержать его она не могла, но хотела, чтобы он за это заплатил.

– Фиона рассказывала, что Дау уже дважды исчезал. Вы не знаете куда?

– Восстанавливался. Говорил, что ездил на ферму, где такое лечат.

– Вы имеете в виду алкоголизм?

– Ну да. Он это скрывал, боялся, что пациенты, узнав, что он алкоголик, перестанут ему доверять.

– Я слышала, Дауэн снова начал пить.

– Возможно, из-за Фионы. Она любого доведет до запоя.

– А не мог он опять отправиться в какую-нибудь лечебницу?

– Я очень на это надеюсь, но в таком случае он все-таки дал бы о себе знать.

– Фиона говорит, что в прошлые разы он никого не предупреждал.

– Неправда. Мне он говорил.

– Что вам известно о проблемах в «Пасифик Медоуз»?

– Немногое, – покачал головой Тригг. – Знаю только, что ситуация сомнительная. Я посоветовал Дау нанять адвоката, а он сказал, что пока рано. У него были кое-какие подозрения, но он хотел сначала сам все проверить.

– Кто-то мне говорил, будто он боялся, что в случае публичного скандала Кристал от него уйдет.

– Возможно, Фиона на это и рассчитывала, – сказал он.

В контору я пришла в 11.25 и увидела Дженифер, склонившуюся над каталожными ящиками. Ее ультракороткая юбка почти не прикрывала зад.

– Дженифер, – сказала я, – пожалуй, тебе все-таки лучше носить юбки подлиннее.

Она поспешно выпрямилась и одернула подол.

– Мне что-нибудь передавали? – спросила я.

– Звонила только миссис Перселл, сказала, что вернулась и ждет вас к двум.

– Когда? Сегодня или завтра?

– Ой!

– Ладно, не паникуй. Я сама выясню. Еще что?

– К вам пришли. Какая-то Мерайя. Я ее проводила в ваш кабинет.

– И оставила там одну?

– У меня работа. Не могла же я с ней сидеть.

У меня потемнело в глазах.

– И давно она там?

– Минут двадцать. Или немного дольше.

– Дженифер, за это время она могла лишить меня всего, чем я владею.

– Ну, извините.

– Да ты не извиняйся. Только больше так не делай. – Я направилась к коридору, но на полпути не удержалась и добавила: – И еще – купи себе колготки!

Дверь в мой кабинет была прикрыта. Распахнув ее, я обнаружила там сидящую на стуле женщину. Я взглянула на свой стол и заметила, что папки кто-то трогал. Я вопросительно посмотрела на посетительницу, но ее взгляд был открыт и безоблачен.

Ей было не больше двадцати шести, но волосы успели стать серебристо-седыми. Короткая юбка серого делового костюма обнажала колени, выгодно подчеркнутые черными чулками. Слева от стула стоял черный портфель. Больше всего она походила на преуспевающего адвоката. Может, кто-то подал на меня в суд?

Я обошла стол и села.

– Меня зовут Мерайя Толбот, – сказала она, подав мне руку.

– Мы с вами договаривались о встрече? – спросила я, не в силах скрыть раздражение.

– Нет, но я пришла по делу, которое, думаю, вас заинтересует. – Она протянула мне визитку, на которой было написано: «Мерайя Толбот, отдел специальных расследований, надзор по делам страхования», а ниже телефон и адрес, которых я читать не стала. – Я бы хотела побеседовать с вами о вашем домохозяине.

– О Генри?

– О Ричарде Хевенере.

Уж не знаю, чего я ожидала, но, во всяком случае, не этого.

– А в чем дело?

– Возможно, вы этого не знаете, но в восемьдесят третьем Ричард с Томми убили собственных родителей.

Она выдержала паузу и продолжила сухим деловым тоном:

– Они наняли человека, чтобы тот забрался к ним в дом. Насколько мы понимаем, план был таков: вор должен был вскрыть сейф и унести оттуда наличность и драгоценности приблизительно на миллион долларов. Мать молодых людей, Бренда, получила по наследству уникальную коллекцию ювелирных украшений, которые, кстати сказать, завещала своей единственной сестре Карен.

Мерайя достала из портфеля папку и протянула ее мне:

– Здесь газетные вырезки. И копии двух завещаний.

Я раскрыла папку. Первые вырезки были датированы 15, 22 и 29 января 1983 года. И в каждой – фотографии Ричарда и Томми, строгих и печальных. В заголовках сообщалось, что их обоих допрашивают по поводу убийства Джареда и Бренды Хевенеров.

Мерайя Толбот продолжала:

– Грабитель – подонок по имени Кейси Стоунхарт, успевший шесть раз отсидеть в тюрьме за различные преступления – от мелких краж до поджога. Мы полагаем, что сейф он открыл, использовав шифр, который ему сообщили братья. За тем он отключил дымоуловители и поджег дом, чтобы скрыть следы преступления. По-видимому (впрочем, это всего лишь наши предположения), по уговору он должен был забрать себе драгоценности. Братьям доставались деньги и несколько самых ценных украшений, а кроме того, они надеялись получить от страховой компании компенсацию за дом со всем его содержимым. Мистера и миссис Хевенер нашли в спальне, в шкафу, связанными по рукам и ногам и с кляпами во рту. Они задохнулись в дыму. Братьев в городе не было, у них железное алиби. А Стоунхарт исчез – возможно, его убили. Никто его с тех пор не видел – сто к одному, что они же от него и избавились.

– Может, он где-то скрывается?

– Тогда бы он послал весточку семье. Полиция проверяет почту, прослушивает телефон. Этот парень был очень привязан к своим родным. И разлуки бы не вынес.

– Напомните еще раз, когда это произошло?

– В восемьдесят третьем году, в Хэтчете, штат Техас. Подозрение почти сразу же пало на братьев, но они ведут себя крайне умно.

Мой интерес к Томми словно испарился.

– А почему полиция заподозрила их?

– Во-первых, актеры из них обоих никудышные. Они старались вовсю, но получалось насквозь фальшиво – сплошные крокодиловы слезы. В то время они оба жили дома. Томми был вечным студентом. Ричард называл себя «антрепренером», и деятельность его заключалась в том, что он занимал деньги и тут же пускал их по ветру. Джаред полностью разочаровался в обоих. Да и Бренда тоже. Это нам потом рассказали их друзья.

– Как я понимаю, братьям было предъявлено обвинение?

Мерайя покачала головой:

– Следователи не смогли собрать достаточно улик, и окружной прокурор обвинения не выдвинул. Страховая компания, естественно, выплачивать ничего не хотела, но братья подали в суд. Поскольку арестованы они не были и обвинения им не предъявляли, пришлось заплатить.

– И сколько же?

– Каждому по двести пятьдесят тысяч по страхованию жизни. За дом и имущество – более семисот пятидесяти тысяч. Прибавьте к этому наличность из сейфа – около ста тысяч – и драгоценности: получается кругленькая сумма. Страховая компания и Карен Атчесон, тетя близнецов, собираются подать гражданский иск о возмещении убытков. Мы убеждены, что украшения все еще у них.

– Даже сейчас, через три года?

– Поступила кое-какая информация. Есть один специалист по поджогам, профессионал. Кейси с ним советовался: работа была сложная, не мелочевка, которой он занимался раньше.

– А этот профессионал тоже должен был что-то получить?

– Часть гонорара Кейси. Но когда он узнал про убийство, решил в это не лезть. А теперь в нем, наконец, заговорила совесть.

– Но почему же он не пошел в полицию?

– Пойдет, если страховая компания обнаружит доказательства.

Я отодвинула папку:

– А зачем вы пришли сюда?

Мерайя усмехнулась:

– Я братьев из виду не выпускаю. Похоже, деньги у них на исходе, да и отношения портятся. Мы очень рассчитываем на то, что у них появятся проблемы с наличностью. Поэтому-то Ричард и решил сдать помещение именно вам. Вы заплатили за полгода вперед, а ему доллары ой как нужны.

– Как вы это выяснили?

– Мы подсылали к нему еще одного клиента. Ричард ему отказал, объяснив, что нашелся человек, который заплатил вперед. Так или иначе, если братья окончательно разругаются, нам это будет только на руку. Я все жду, когда один, наконец, кинет другого.

– А от меня-то вам что понадобилось?

– Мы хотим, чтобы вы случайно упомянули в разговоре имя одного перекупщика. Он по профессии ювелир, живет в Лос-Анджелесе. Деньги кончатся, и братья наверняка решат толкнуть драгоценности.

– Ну, скажу я про ювелира, а дальше что?

– Подождем, посмотрим, не заглотят ли они наживку. Нам бы только убедиться, что драгоценности у них, и тогда уж мы запросим ордер на обыск.

– На каком основании?

– У перекупщика же будет часть украшений. И мальчикам придется долго объяснять, откуда они их взяли.

– А если они не станут к нему обращаться?

– У нас имеется еще один план.

– Почему вы так уверены, что драгоценности все еще у них?

– Нам известно, что они купили сейф. Но все упирается в то, что у нас нет легальных оснований на обыск.

– Вот смешно: я вчера как раз там была. Ричард куда-то уходил, и Томми показывал мне дом.

– Но сейфа вы, по-видимому, не заметили.

– Увы. У них почти нет мебели, на стенах ни ковров, ни картин.

– Когда вы с ним снова увидитесь?

– Не собираюсь я с ним видеться! Тем более после того, что вы мне рассказали.

– Очень жаль. Мы рассчитывали на вашу помощь.

– У меня нет повода еще раз осматривать дом. К тому же, даже если бы я и нашла сейф, все равно не смогла бы его открыть.

– Мы вас об этом и не просим. Нужно только узнать, где он. Если мы получим ордер, нам очень не хотелось бы, чтобы парни успели избавиться от улик.

Я на мгновение задумалась:

– Ни на что противозаконное я не пойду.

Мерайя улыбнулась:

– Да ладно вам! Насколько нам известно, когда вам удобно, вы не задумываясь переходите границы дозволенного.

Я в изумлении уставилась на нее:

– Вы что, изучали мое досье?

– Надо же было узнать, с кем мы имеем дело. У нас к вам одна просьба – передайте информацию о перекупщике. – Она положила мне на стол листок бумаги с именем и адресом. – Это фамилия ювелира. Вы уж сами решите, как все это подать.

Я взяла листок, прочла фамилию.

– А по какому телефону я могу с вами связаться?

– Меня трудно застать. В случае необходимости звоните по номеру, который указан на моей карточке, но лучше я сама буду вам звонить. Я свяжусь с вами через пару дней. Но я бы очень не хотела, чтобы братья узнали о моем визите. Если им станет известно о нашей беседе, у вас могут возникнуть неприятности. Так что вы уж будьте поосторожнее.

В 13.45 я снова ехала по Олд-Резервуар-роуд – на встречу с Фионой. Предстоящая беседа не вызывала у меня особой радости, но все лучше, чем думать о Ричарде и Томми Хевенерах. Эти братцы были мне как кость в горле. Моим первым желанием было забрать назад аванс и порвать с ними отношения, но теперь сделать это было не так-то просто. К тому же, если бы я разорвала контракт, получилось бы, что я отказываюсь помочь Мерайе Толбот. А я не из тех, кто бежит от опасности.

Фиона, похоже, меня поджидала: не успела я нажать на кнопку звонка, как она уже открыла дверь. На сей раз на ней была креповая блузка в талию, сшитая по моде конца сороковых, и черная прямая юбка.

Она посторонилась, пропуская меня в дом, и я с порога протянула ей большой конверт.

– Это что такое? – спросила она с подозрением.

– Вы говорили, вам нужен отчет.

Она открыла конверт и перелистала мое творение.

– Благодарю, – сказала она. Я столько трудилась, а она едва взглянула! – Если вы не против, давайте поговорим в моей спальне. Я хочу разобрать вещи.

– Как вам будет угодно. – Честно говоря, мне ужасно хоте лось осмотреть дом поподробнее.

Фиона взяла сумочку-косметичку, а на чемодан едва взглянула.

– Вы мне поможете?

Я подняла тяжеленный чемодан, и, чувствуя себя послушным осликом, потащилась за ней наверх. Там мы повернули направо и проследовали в хозяйскую спальню. Я поставила чемодан на пол.

Фиона подошла к кровати с пологом, где на белоснежном покрывале уже лежал один открытый чемодан, и стала вынимать из него одежду.

– Начните все сначала и введите меня в курс дела.

Рассказ я начала с пересказа бесед и кратко изложила то, что уже описала в отчете. Сперва – разговор с Одессой, затем визит к Кристал, далее – поездка в «Пасифик Медоуз» (тут я остановилась на трудностях, с которыми столкнулся доктор Перселл), после чего я описала свое посещение Бланш.

– Вы ездили к Бланш? – обернулась ко мне Фиона. – С чего это?

– Она позвонила мне домой. Я так поняла, вы с ней перед этим разговаривали.

– Ничего подобного! Поверить не могу, что вы пошли на это, не посоветовавшись со мной! Если бы я хотела, чтобы вы расспросили Бланш, я бы дала вам номер ее телефона. Что вы ей рассказали?

– Даже не помню. Извините, конечно, но она вела себя так, словно ей все про меня известно, и я решила, что она говорила с вами или с Мелани.

– Я сама сообщу девочкам все, что сочту нужным, но считаю неуместным, чтобы они узнавали что-то от вас. Вам это понятно?

– Да, – пробормотала я.

– Что вы собираетесь предпринять, чтобы его найти?

– Видите ли, я хочу побеседовать еще с несколькими людьми, чтобы лучше разобраться в ситуации. – На самом деле я была в полной растерянности.

Фиона сверкнула глазами, и я уж подумала, что сейчас она устроит мне разгон, но обошлось.

– У меня к вам вопрос, – сказала я. – Почему вы не сообщили, что в тот вечер он ехал сюда?

– Он так и не приехал. Я решила, что мы неточно договорились, на следующий день звонила ему в клинику, но его уже не было.

– А зачем он должен был приехать?

– Какое это имеет значение? Ведь он все равно не появился.

– В тот вечер в доме был кто-нибудь кроме вас?

– Кто-нибудь, кто мог бы подтвердить мои слова?

– Это бы не помешало.

– Боюсь, ничем не могу вам помочь. Город у нас слишком маленький. Сплетни расползаются мгновенно. Я даже не раз решала ему оставлять машину во дворе. Просила загонять ее в гараж. О его приездах не знал никто.

– Во всяком случае, от вас.

– Он клялся, что не будет рассказывать Кристал.

– Я имела в виду не Кристал.

– Тригг?

– Да, – кивнула я. В конце концов, платит мне она. – А что насчет Ллойда Маскоу? Вы о нем когда-нибудь беседовали?

– Немного. Они с Дау друг друга не любили и по возможности избегали. Сначала по личным мотивам. Затем – по поводу отношений Лейлы с Ллойдом. Думаю, Ллойду не нравилось, что Дау в это вмешивается. Вместо того чтобы тратить время на Бланш, вам с ним надо было побеседовать.

Оставив Фиону в спальне, я спустилась вниз, к машине, по пути обдумывая тактику. Проще всего попросить у Кристал адрес Ллойда. Поскольку они оба опекуны Лейлы, адрес она наверняка знает. Я завела мотор и отправилась в Хортон-Рэвин.

Дом доктора Перселла стоял на зеленом лесистом холме, с которого был виден океан. Само строение, хотя Фиона и хвасталась своими дизайнерскими талантами, особого впечатления не производило. Бетонные кубы, громоздящиеся один на другом, явно были не во вкусе Кристал, и я понимала, почему она не рвется здесь жить. Во дворе стояли белый «вольво» и «ауди» с откидным верхом, а рядом – пижонский «ягуар» черного цвета.

Я позвонила, дверь открыла Кристал. На ней были ботинки, черные шерстяные брючки и толстый черный свитер.

– Очень кстати! Вы нам и поможете. Ника, это Кинси! Проходите же, – поторопила она меня.

– А что происходит? – спросила я, войдя в дом.

– Аника приехала из Фитча, – объяснила она. – Лейла ушла без разрешения из школы, и мы пытаемся ее отыскать, пока не поднялся скандал. Если узнают, что она смылась, ее выгонят.

Из кухни вышла Аника в синих брюках и красном блейзере, на нагрудном кармане которого было вышито золотыми буквами: «Академия Фитч». В отличие от паникующей Кристал она даже улыбнулась.

– Привет, Кинси! Как поживаете?

– Благодарю, все отлично. Вы думаете, Лейла отправилась сюда?

– Очень надеюсь, – сказала Кристал и пошла на кухню. – Я сварю кофе, и мы пытаемся сообразить, что нам делать. Она знает, что ездить автостопом ей строжайше запрещено. Если бы я так на нее не злилась, я бы с ума сошла от беспокойства. Кинси, вы как предпочитаете?

– Без молока.

Мы с Аникой проследовали за ней на кухню. Аника уселась на один из высоких табуретов, стоявших вдоль стойки, а Кристал достала из шкафчика чашки и блюдца.

– Теперь она полгода никуда не выйдет! Во сколько она исчезла?

– Она должна была появиться у меня в десять, – сказала Аника. – Не дождавшись, я отыскала ее соседку по комнате, и та сказала, что видела, как Лейла с рюкзаком вышла за ворота кампуса.

– А можно мне посмотреть ее комнату? – спросила я.

– Разумеется, – ответила Кристал. – Это наверху, вторая дверь справа.

Комната была яркая и пестрая. Девочка в том возрасте, когда плакаты с полуобнаженными рок-звездами соседствуют с плюшевыми игрушками. На полу, равно как и на двух стульях и подоконнике, валялись кучи одежды.

Комнату я осмотрела быстро, но тщательно. Единственной интересной находкой была запертая на ключ маленькая металлическая шкатулка, которую я обнаружила под матрацем. Я ее потрясла и услышала только тихое шуршание. Возможно, это ее склад наркотиков. Времени вскрывать замок у меня не было, и я сунула коробочку на место.

По дороге обратно на кухню я изучила стоявший на столе семейный календарь. Судя по всему, записи о назначенных встречах делали трое. По почерку и по содержанию записей я догадалась, что крупно и размашисто – с косыми «т» и пузатыми «а» – писала Лейла. Элегантные пометки красными чернилами – наверняка Кристал, а Рэнд писал совсем неразборчиво. Каждую вторую пятницу отмечалось, во сколько Лейла вернулась из школы. Я пролистала несколько страниц назад, нашла июль и август и увидела четвертый почерк – крупные буквы, черные чернила. Это, как я предположила, писал доктор Перселл, и последняя запись была напротив 8 сентября – за четыре дня до его исчезновения. Он отметил два собрания комиссии, медицинский симпозиум в Калифорнийском университете и игру в гольф в загородном клубе.

– С меня хватит! – говорила Кристал.

– Она, скорее всего, поехала к Ллойду, – сказала Аника.

– Прекрасно! Пусть он с ней и разбирается. Я сыта по горло. Руку даю на отсечение – это все Поли.

– Поли – это ее друг? – спросила я.

– Подруга, – уточнила Аника. – Ее зовут Полин.

Я взяла календарь и подошла к стойке, где меня ждала чашка кофе.

– Можно задать вопрос?

Кристал обернулась ко мне:

– Что такое?

Я поставила календарь на стойку.

– Как я поняла, Лейла приезжает сюда не каждые выходные?

– Почти каждые. Мы с Ллойдом обычно чередуемся, но возникают всякие обстоятельства.

– Например?

Кристал показала на вторые выходные июля:

– В тот раз Лейлу пригласили домой к ее подруге Шерри, в Малибу. У нее отец занимается кино, водит девочек на все крупные премьеры.

Я показала на пятницу 12 сентября, день, когда исчез Дау:

– А тут?

– То же самое, только подружка другая. Семья Эмили держит лошадей. Но, по-моему, Эмили тогда заболела, и Лейла отправилась к Ллойду. Почему вас это интересует?

Я пожала плечами и снова пролистала календарь. Похоже, Лейла уезжала к подружкам каждый месяц.

– А не могла она уйти с кем-нибудь из школьных приятельниц?

Кристал обернулась к Анике:

– Ты как считаешь?

– Нетрудно проверить.

Кристал сказала:

– Погодите, давайте я еще раз позвоню Ллойду. – Она взяла телефон, набрала номер, подождала немного и положила трубку. – Нет, опять никто не подходит. Но он там, я точно знаю. Ему вечно звонят из банка, и он боится брать трубку.

– Мне все равно нужен был предлог с ним повидаться, – сказала я. – Давайте я съезжу, посмотрю, нет ли там Лейлы.

– А что, неплохая мысль! Мы с Никой останемся здесь – вдруг она заявится? – Кристал взяла ручку, написала что-то в блокноте, вырвала листок и протянула мне. – Здесь мой телефон, телефон Ллойда и его адрес. Если найдете Ллойда, передайте, что ему пора бы взять часть забот на себя.

Я шла к машине и думала о том, как же удается детям разведенных родителей все это выдерживать.

Ллойд жил на улице под названием Грамерси-лейн, у подножия холма. Я выехала из главных ворот Хортон-Рэвин и свернула направо. На первом перекрестке я развернула карту. Грамерси-лейн находилась в трех километрах от дома Перселлов, это если напрямик, через лощину. Может, Лейла поймала в Малибу попутку и поехала на север по 101-му шоссе. Тогда бы она наверняка попросила высадить ее на Литл-Пони-роуд, которая сворачивала на юг.

Я отправилась на Литл-Пони. На вершине холма я свернула налево, к горам, и поехала, внимательно глядя на обочины шоссе. Я обогнала парочку под зонтиком и, только взглянув в зеркало заднего вида, опознала по белобрысой прическе и голенастым ногам Лейлу. Рядом шел кто-то высокий и худой, с рюкзаком. Я съехала на обочину и притормозила прямо перед ними. Когда они поравнялись со мной, я опустила стекло и спросила:

– Вас подвезти?

Лейла наклонилась к машине. Она поняла, что откуда-то меня знает, но откуда, вспомнить не могла. Ее спутница смерила меня враждебно-презрительным взглядом. Наверное, это и была Поли.

– Привет! – обратилась я к Лейле. – Меня зовут Кинси Миллоун. Мы виделись в пятницу в доме на побережье. Я только что от твоей мамы. Она очень волнуется. Ты бы хоть ее предупредила, что сбежала из школы.

– Со мной все в порядке, но все равно, поблагодарите ее за беспокойство.

– Сама и поблагодари.

Поли что-то сказала Лейле вполголоса, сняла рюкзак, отдала Лейле и зашагала вперед. Лейла обернулась ко мне:

– Вы не можете заставить меня ехать домой!

– Я вообще не собираюсь тебя заставлять, – сказала я. – Ладно, залезай, я подброшу тебя к отцу.

Она открыла дверцу, села, рюкзак поставила в ноги.

– Как вы узнали, куда я направляюсь? – спросила она.

– Это твоя мама вычислила. Доберемся до телефона, ты уж будь добра, позвони ей. Она с ума сходит от беспокойства.

– Может, вы позвоните? Все равно вы с ней будете разговаривать.

– Естественно, буду. – Мы некоторое время ехали молча, а потом я сказала: – Не могу понять, что тебя так раздражает.

– Ненавижу Фитч. Там все девицы только и знают, что выпендриваются.

– Я думала, у тебя есть подруги.

– Нету.

– А Шерри?

– Что – Шерри? – насторожилась Лейла.

– Я просто хотела спросить, как ты развлеклась в Малибу.

– Нормально. Весело было.

– А Эмили? Твоя мама говорила, тебе нравится кататься у нее дома на лошадях?

– Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Знаешь, есть у меня одно предположение. Ты ведь ни туда, ни туда не ездила, а проводила выходные с Поли, да?

– Ну и что? Мне уж и с Поли побыть нельзя?

– Где вы познакомились?

– В суде для несовершеннолетних.

– Ты попала под суд? Когда?

– Год назад, в июле. Нас там много было.

– За что?

– Копы утверждали, что мы вторглись в чужие владения и безобразничали, но это полная чушь. Мы просто гуляли около старого заколоченного дома.

– И в котором часу это было?

– Вы что, окружной прокурор? Ну, ночью, часа в два. Половина наших смылась, а остальных копы сцапали.

Я повернула налево, на Грамерси-лейн, и Лейла показала на обшарпанный дом с высокой крышей. Я подъехала к крыльцу и выключила мотор.

– Может, ты посмотришь, дома ли он? Я хотела с ним побеседовать.

– Это еще о чем?

– О докторе Перселле, если не возражаешь, – сказала я.

Лейла открыла дверцу, потянулась за рюкзаком, но я его перехватила.

– Пусть пока тут полежит. Если он дома, я рюкзак сама принесу. Не хотелось бы, чтобы ты от меня сбежала.

Она мрачно вздохнула, но послушалась. Хлопнула дверью и, сунув руки в карманы, зашагала к дому. Похоже, там никого не было. Она постучала раз, другой, развернулась и пошла назад к машине.

– Он, наверное, скоро придет. Я знаю, где ключ, так что могу просто его подождать.

– Очень хорошо. Подождем вместе.

Я вышла из машины и пошла, прихватив рюкзак, за ней. На крыльце Лейла приподняла горшок с засохшей геранью – на редкость оригинальное место – и достала ключ. Она отперла дверь, и мы вошли.

– Он здесь снимает?

– Да нет. Сторожит дом, пока приятель в отъезде.

Внутри дом представлял собой одну огромную комнату с потолком под самой крышей. Справа – лестница на антресоли, где была устроена спальня. А в самой комнате – грубая деревянная мебель, на стульях и диванах – пестрые индейские коврики. На небольшом столике в углу я заметила телефон.

– Ты сама маме позвонишь или мне звонить?

– Лучше вы. Я пойду в туалет.

Она удалилась, а я набрала номер Кристал:

– Я побуду здесь, пока Ллойд не вернется. Если он задержится, попробую уговорить Лейлу поехать домой.

– Если честно, я на нее ужасно злюсь и вообще не хочу с ней разговаривать. Аника сейчас позвонит в школу. Даже не знаю, что она им скажет.

– Ну, хорошо. Я буду держать вас в курсе.

Вернулась Лейла и пристроилась на диване.

– Что она сказала?

– Ничего особенного. По-моему, ты, Лейла, ее очень огорчаешь.

Она, даже не взглянув на меня, вытащила из рюкзака пудреницу и стала изучать свое лицо. Подтерла размазавшуюся тушь, снова посмотрелась в зеркальце.

– Расскажи-ка мне про Дау, – попросила я. – И не строй из себя бог знает что. Мне это начинает надоедать.

– А что вас интересует?

– Когда ты видела его в последний раз?

– Вот уж не помню.

– Ну, давай я тебе помогу. Двенадцатого сентября была пятница. Эмили заболела, и ты к ней не поехала. Значит, ты поехала в дом на побережье?

– Не-а. Я тут была.

– Как ты думаешь, где Дау?

– В Канаде.

– Интересно. А почему ты так решила?

– Я слышала, как он разговаривал по телефону с одной женщиной. Полгода назад в клинику пришли какие-то люди, забрали финансовые отчеты и карты большинства пациентов. Уж не знаю, в чем там дело, но его наверняка могли за это посадить, вот он и сбежал.

– А с кем он говорил?

– Понятия не имею. По имени он ее не называл, и голос я не узнала. Потом он понял, что я тоже сняла трубку, и ждал, пока я ее положу.

– Ты подслушивала?

– Я сидела у себя в комнате. Хотела позвонить. Откуда мне было знать, что телефон занят?

– Когда это случилось?

– Недели за две до того, как он смылся.

– Ты рассказала об этом полиции?

– А меня никто не спрашивал. Можно телевизор посмотреть?

– Разумеется.

Она взяла пульт, включила MTV и как загипнотизированная уставилась на экран. Начинало темнеть. Я зажгла свет и, поскольку Лейла не обращала на меня ни малейшего внимания, воспользовавшись моментом, заглянула в ящики письменного стола. Там лежали в основном бумаги хозяина. Нашла я и пачку счетов Ллойда – все просроченные.

Я поднялась на антресоли. Проверила комод – там не обнаружилось ничего, кроме огромного количества трусов кричащих расцветок. Я огляделась. У окна на треножнике стоял телескоп, и это меня заинтересовало. Сначала я оглядела окрестности из окна и, к своему несказанному удивлению, обнаружила, что Ллойд живет почти прямо напротив Фионы, через пруд.

Я узнала мрачные очертания ее дома. В телескоп дальний берег пруда просматривался прекрасно, я даже разглядела выбоины на валуне. Шел дождь, и на поверхности пруда расходились круги от капель. Я заметила какое-то движение справа и навела телескоп туда.

Это оказалась Труди, немецкая овчарка, которую я видела у Фионы. Она исступленно облаивала какую-то палку. Неподалеку я заметила примятые кусты, разглядела пригнутые до земли молодые деревца. Похоже, здесь протащили лодку, чтобы спустить на воду.

Я обратила свой взор на дальний конец пруда, где трава росла у самого берега. На столбе висело объявление: «Плавать и кататься на лодках запрещено». Быстро темнело. Я отошла от телескопа и уставилась вдаль. Что же такое я сейчас видела?

Я спустилась вниз. Лейла оторвалась от экрана и взглянула на меня.

– Мне надо ненадолго уехать, – сказала я. – Ты посиди тут одна, ладно?

– Ага. – И она снова вперилась в телевизор.

Я прикрыла за собой дверь и пошла по мокрой дорожке к машине. Дождь был не сильный, но противный. Сев за руль, я открыла бардачок, достала фонарик и положила его на сиденье, а затем завела машину и задом выехала со двора. Повернув направо, метров через восемьсот – еще раз направо, я поехала вверх по Олд-Резервуар-роуд.

Показался дом Фионы, и я свернула на обочину. Прихватив фонарик, я вышла из машины. Сумерки уже сгущались, но тропинку разглядеть было можно. Я полезла вверх по холму, мокрая трава скользила под ногами.

Спускаться оказалось еще сложнее. У берега я включила фонарик. Вода была почти черная, стоячая. Я навела луч фонарика на валун, на примятые кусты, а потом – снова на воду, ища отмель. Похоже, пруд был довольно глубоким, но под водой, как запрятанное сокровище, тускло поблескивал изгиб бампера. Надпись на номерном знаке я разобрать не могла, но все равно знала наверняка: там, под водой, – серебристый «мерседес» Дау Перселла.

 

6

Ночью на месте происшествия обычно возникает ощущение, что ты попала на какое-то мрачное и таинственное празднество. На обочине выстроились машина следователя, передвижная лаборатория и «форд»-седан плюс две патрульные машины с включенными мигалками.

Через пять минут после того, как я увидела затонувший «мерседес», я уже была на шоссе. Пулей понеслась к дому Фионы, взлетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и забарабанила в дверь, одновременно нажимая на кнопку звонка. Но, увы, дома ее не было.

Ближайшие соседи Фионы жили напротив. Я звонила в звонок, бормоча про себя: «Ну, пожалуйста! Ну, откройте же! Помогите мне!» Вглядываясь в стекло на двери, я рассмотрела прихожую. Наконец кто-то появился, дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет в свитере и брюках. Она включила свет на крыльце и настороженно уставилась на меня.

– Я приятельница Фионы, – сказала я громко. – Ее нет дома, а мне очень нужно позвонить.

Она взглянула на дом Фионы, удостоверилась, что там темно, после чего впустила меня и проводила к телефону.

Несколько минут спустя на шоссе показалась первая черно-белая патрульная машина. А через два часа у дороги собрались почти все соседи. Они стояли кучками под зонтиками и тихонько переговаривались, а дождь лил и лил. По-видимому, слухи о том, что нашлась машина доктора, уже распространились по округе.

Я сидела в своей машине и стучала зубами от холода. Время от времени приходилось заводить мотор – чтобы включить печку и дворники. В свете установленных на берегу прожекторов даже силуэты кустов выглядели зловеще. Мелькали тени суетившихся полицейских. Когда прибыл Одесса, я перекинулась с ним парой фраз. Он попросил меня никуда не уезжать и сказал, что они сначала пошлют водолаза – проверить, что в машине, а потом уже будут вытаскивать автомобиль на берег.

В какой-то момент появились Лейла и ее отчим Ллойд – он вернулся, когда я отправилась к пруду. Наверное, они заметили огни и приехали сюда на машине Ллойда. На шоссе я заметила две группы телевизионщиков – из КВСТ-ТВ и КЕСТ-ТВ. Блондинка с КЕСТ-ТВ уже брала интервью и готовила сюжет для одиннадцатичасового выпуска новостей. Сейчас, стоя под огромным черным зонтом, она беседовала с кем-то из соседей.

В зеркало заднего вида я разглядела фары – машина выехала из-за поворота и остановилась на обочине передо мной. Я рассчитывала увидеть Фиону, но это был белый «вольво» Кристал.

Похоже, одевалась она впопыхах: натянула джинсы и серый свитер.

– Я уже была в халате и тапочках, – сказала Кристал, – и тут заявился полицейский. Он хотел отвезти меня в патрульной машине, но я предпочла ехать на своей. Что происходит?

– Да ничего особенного. Где Аника?

– Ей надо было вернуться в школу. Залезайте.

– Спасибо. – Я открыла дверцу и села с ней рядом. – Вы как?

– В шоке.

– Он мог просто спихнуть машину в пруд, – сказала я.

– Будем надеяться. Вы давно здесь?

– Уже несколько часов. С шести.

– Они сказали, можно не торопиться. Полицейский пришел, когда я смотрела телевизор.

– Вам повезло. Я умираю от голода.

Кристал потянулась к бардачку, открыла его и вытащила шоколадку «херши».

– Вот, подкрепитесь. А как они обнаружили машину?

– Ее увидела я и позвонила по девять-один-один.

Мы помолчали. Потом Кристал сказала:

– Вроде ее еще не вытащили.

– Ждут тягача.

Кристал устало вздохнула:

– Я знала, что он мертв. Это единственное разумное объяснение. Говорила я вам, он никогда бы не бросил Гриффа.

– Кристал, машину же еще не подняли со дна. Неизвестно, там ли он.

– Там. Лейла будет страшно переживать.

– С чего это? Она же его не любила.

– Не любила. Относилась к нему как к куску дерьма. Представляете, как теперь ее будет мучить совесть? Даже не знаю, как ей об этом сказать.

– Она здесь. Вы не видели? В машине Ллойда.

Кристал встрепенулась:

– Где?

– Машинах в трех за нами.

– Пойду проверю, как она, – сказала Кристал, беря зонтик.

– Спасибо за «херши». Вы спасли мне жизнь.

– Пустяки.

На дороге появился тягач. Я пересела к себе и наблюдала, как он задом заползает на холм. Интересно, как им удастся вытащить «мерседес» из воды, а потом еще проволочь вверх-вниз по холму?

Я обернулась, поискала глазами Кристал. Она успела подойти к Лейле, стоявшей на обочине рядом с Ллойдом. Ллойд обнимал девочку за плечи, но Лейла, как только увидела мать, тут же кинулась к ней.

На вершине холма показался детектив Одесса в непромокаемой куртке с капюшоном. Заметив мой «фольксваген», он направился ко мне. Я опустила правое стекло. Подойдя к машине, он заглянул внутрь и сказал:

– Я хочу познакомить вас с детективом Пальей. Он ведет это дело.

– Иду. – Я закрыла окно, влезла в дождевик и пошла за Одессой на холм.

– О Фионе ничего не слышно?

– Нет. Мы говорили с ее дочерью. Она сказала, что попробует ее отыскать. Впрочем, может, она сама вернется домой.

Мы стояли на вершине и смотрели вниз. Прожектора освещали часть берега и воду, в которой виднелся задний бампер «мерседеса».

– Он там?

– Еще не знаем. Водолаз работает. Там глубина шесть метров. Машина просто зацепилась за валун у берега, иначе бы ее никто уже не обнаружил.

Водолаз вынырнул на поверхность, снял маску. На берегу его уже ждали коронер и еще какой-то мужчина, которым он и доложил обстановку.

– Рядом с коронером – Палья, – объяснил Одесса.

– Я уже догадалась.

Второй мужчина, словно услышав наши слова, обернулся и посмотрел на нас. Извинившись перед собеседниками, он подошел к нам.

– Мисс Миллоун? – спросил он, протягивая мне руку. – Я Джим Палья.

Голос у него был низкий и спокойный. На вид – лет пятьдесят, голова бритая, лоб изрезан морщинами. На нем были овальные очки в тонкой металлической оправе.

Мы пожали друг другу руки и обменялись соответствующими любезностями.

– Мы теперь ваши должники. Как вам удалось обнаружить «мерседес»?

Одесса тронул меня за рукав:

– Вы тут пока побеседуйте. Я скоро вернусь.

Он спустился на берег, к водолазу. Я обернулась к детективу Палья, который не сводил с меня глаз.

– Даже не знаю, с чего начать. Я была в доме Ллойда. Это бывший муж Кристал.

– Знаю. Отчим Лейлы.

– Ну да. Утром она без разрешения ушла из школы, и Кристал решила, что она отправилась к нему. Я пообещала Кристал попробовать найти девочку и поехала на Литл-Пони-роуд. Лейла, должно быть, хотела поймать машину: я увидела ее на обочине. И уговорила поехать со мной к Ллойду. Его дома не было, но она знала, где ключ. Его дом вон тот, с высокой крышей, – показала я на тот берег озера. – Лейла села смотреть телевизор, а я поднялась на антресоли. Там я увидела телескоп и из любопытства в него посмотрела. И с удивлением обнаружила, что эта часть Грамерси-лейн расположена как раз напротив дома Фионы. А еще я заметила в телескоп собаку – немецкую овчарку Труди. Я ее уже встречала, когда приезжала к Фионе. Так вот, собака стояла на берегу и лаяла как сумасшедшая. Я догадалась, что она чем-то встревожена, но чем – понять не могла. А еще я разглядела выбоины на валуне у берега, примятые кусты, поломанные деревца. Сначала я подумала, что кто-то спускал на воду лодку, но потом увидела на столбе объявление и вспомнила, что купаться и кататься на лодках в этом пруду запрещено.

Палья задумчиво смотрел на меня:

– Я все-таки не понимаю, как вы все это связали воедино.

– Мне вдруг все стало ясно. Доктора Перселла последний раз видели в клинике. Мне говорили, что он собирался вечером заехать к Фионе, и я…

– Кто говорил?

– Друг Перселла, некий Джейкоб Тригг. Дау ему сказал, что договорился вечером с ней увидеться.

– А с Фионой вы об этом беседовали?

– Ну да, я ее спросила. Что естественно – я же на нее работаю. Она сама должна была все рассказать, когда меня нанимала.

– И что она ответила?

– Утверждает, что он так и не появился. Я решила, что он не захотел с ней видеться, а ей гордость не позволяет это признать.

– Жаль, Фиона нам про это не сказала. Мы бы опросили соседей – вдруг кто-то слышал, как подъехала машина.

И тут я услышала гул мотора и скрежет – трос, на котором тянули «мерседес», наматывался на барабан. Машина шла носом вниз, три из четырех окон были открыты. Из каждого отверстия, из каждой щели лилась вода. Со стороны водителя окно было закрыто, нижняя часть стекла в трещинах, верхняя отсутствовала. На переднем сиденье я разглядела бесформенную человеческую фигуру, страшную, распухшую. Лицо было повернуто к окну – словно человек смотрел наружу. Тело столько недель пролежало под водой, что кожа стала совершенно белой. Я невольно вскрикнула. Рот мертвеца был открыт, губы вытянуты – как будто он кричал, то ли удивляясь чему-то, то ли негодуя.

– Я буду в машине, – сказала я.

Палья меня уже не слышал – он шел к «мерседесу». Неподалеку стояли санитары. Краем глаз я увидела вспышку – полицейский фотограф приступил к работе. У меня не было сил за этим наблюдать. Обычно мне удается преодолеть отвращение и работать на месте преступления с нужной долей отстраненности. Но сейчас я ничего не могла с собой поделать: слишком уж мрачно все выглядело. Перселл – если тело действительно его – либо покончил с собой, либо был убит. Не мог он случайно съехать с холма в пруд.

Домой я вернулась в одиннадцатом часу. Криминалисты все еще оставались у пруда, хотя я лично и не понимаю, что им там делать. Я там походила-походила и отправилась домой. Я так и не ужинала. И не обедала. Дважды за вечер меня обуревал голод, но теперь он рассосался, осталась только головная боль, грозившая перейти в мигрень.

Слава богу, хоть дождь кончился, начинало потихоньку теплеть. Улицы словно дымились – испарялась влага. Дороги были еще мокрые, с листвы капала вода. Поднимался туман, и все вокруг казалось зыбким и неясным. Даже соседние дома выглядели странными и незнакомыми. Пространство стало двумерным, и ветви деревьев походили на рисунок тушью. Я вставила ключ в замок. Окошко Генри светилось – это было единственное яркое пятно. Сунув ключ в карман, я зашагала через двор.

Заглянув в окошко на задней двери, я увидела его за столом со стаканом виски.

– Генри! – позвала я и постучала в стекло.

Он открыл дверь. Я стряхнула дождевик и повесила его на спинку стула, а Генри открыл холодильник, достал пригоршню кубиков льда и ссыпал их себе в стакан, залив сверху новой порцией виски.

– Что стряслось? Ты какая-то измученная, – сказал он.

– Угу.

Он протянул мне стакан.

– Спасибо, – кивнула я и отхлебнула виски.

Только теперь я поняла, что устала смертельно. Я вернула стакан Генри и откинулась на спинку стула.

– Так что случилось? – спросил он.

– Мы нашли машину доктора Перселла и тело – предположительно его же.

Я коротко пересказала Генри события дня.

– Понятно. И что теперь?

– Утром доктор Уи будет делать вскрытие. Уж не знаю, что удастся выяснить, тело в таком состоянии…

Генри взял стакан, вымыл его и поставил на сушку.

– Да, кстати, я сегодня видел твоего приятеля.

– Это какого же?

– Томми Хевенера. Он заходил к Рози. Разумеется, искал тебя, но мы с ним славно поболтали. Похоже, милый парень и сражен тобой наповал. Все о тебе расспрашивал.

– Мне бы кого о нем расспросить. Выяснилось, что Томми с братом наняли в Техасе одного подонка, чтобы тот залез в дом их родителей и выкрал оттуда все ценности, включая ювелирные украшения почти на миллион долларов. Тот все сделал, как было велено, а потом поджег дом, чтобы замести следы. Только братья забыли его предупредить, что папа с мамой, связанные и с кляпами во рту, сидят в шкафу. Они умерли от удушья во время пожара.

– Не может такого быть! – изумился Генри.

– Может. Следователь из страховой компании – некая Мерайя Толбот – сегодня утром заявилась ко мне в контору и показала вырезки из «Дейли ньюс газетт», которая издается в Хэтчете.

– Так почему же они не за решеткой?

– Нет доказательств, а поскольку обвинение мальчикам предъявлено не было, они еще и получили деньги по страховке. В сумме набралась пара миллионов баксов. Их тетка и страховая компания собираются подавать гражданский иск, надеются получить назад хотя бы то, что осталось.

– Откуда же им известно, что это не вор убил папу с мамой? Может, он сам их и связал?

– К сожалению, о воре с тех пор ничего не слышно. Есть подозрение, что братья и его порешили.

– Зачем же ты с ними связалась?

– Вот к этому я и веду. Я подписала договор аренды, заплатила вперед за полгода. Теперь ума не приложу, как из этого выпутаться.

– Попроси Лонни разобраться. Он сообразит, что делать.

– Отличная мысль, – сказала я. – Только и это еще не все.

– А что такое?

– Мерайя считает, что драгоценности все еще спрятаны у них в доме. Она хочет, чтобы я нашла сейф – тогда полиция даст ордер на обыск. Она говорит, деньги у Хевенеров на исходе. И думает, что они попытаются продать хотя бы часть драгоценностей. А поскольку они заявили об их пропаже, выглядеть это будет не лучшим образом. Если она поймает их за руку, полиция получит ордер на арест.

– И как она собирается их уговаривать?

– Никак. Она хочет, чтобы это сделала я. – Я вытащила из кармана джинсов листок бумаги. – Она дала мне имя одного перекупщика в Лос-Анджелесе и хочет, чтобы я сообщила его братьям.

Генри взглянул на листок:

– Сирил Ламбру держит ломбард?

– Он ювелир. Мерайя говорит, у него вполне легальный бизнес. Но иногда он занимается и скупкой краденого.

– А почему она сама им о нем не расскажет?

– Потому что они знают, кто она, и на эту удочку ни за что не попадутся.

– Но почему она выбрала тебя?

Тон у Генри стал агрессивным, и я почувствовала, что краснею.

– Потому что я нравлюсь Томми.

– Нет, они обязательно почуют неладное. Ты называешь им имя ювелира. Они закладывают свои побрякушки, а потом их арестовывают и сажают за решетку. Даже не думай соваться.

– Да ладно тебе. Они все поймут только за решеткой.

Генри с тоской уставился на меня:

– Не делай этого! Не вмешивайся. Тебя это совершенно не касается.

– Я и не говорила, что собираюсь вмешиваться.

– Ну как ты будешь искать сейф? Тебе же для этого надо попасть к ним в дом.

– Томми однажды меня туда уже возил. Осталось уговорить его сделать это еще разок.

– Зачем рисковать? Тебе нельзя оставаться наедине ни с одним из братьев.

– Генри, обещаю, я не буду торопиться. Я еще даже не придумала, что сказать… В том случае, если соглашусь.

– Куда ты лезешь? Тебе же не нужны деньги.

– Не в деньгах дело. Ладно, хватит. Ты что-то уж очень забеспокоился.

– А ты совершенно не беспокоишься. И зря!

Большую часть среды я приводила в порядок недоделанные дела. В шесть утра, в перерыве между дождями, я совершила пятикилометровую пробежку, после чего отправилась в спортзал. Потом вернулась домой, приняла душ, позавтракала и в 9.15 явилась в офис, где занималась бумагами, в том числе и счетами, которые я оплатила с особой гордостью.

Из офиса я ушла около трех и направилась в банк. Чек, который я выписала на «Хевенер пропертиз», еще не успели перевести. Я приостановила платеж, вернулась на работу и написала Ричарду письмо, где извинялась за то, что по непредвиденным обстоятельствам не буду снимать у него помещение. Он, конечно, мог обратиться в суд, но я надеялась, что делать этого он не станет. В его положении лучше в мелкие тяжбы не ввязываться. В 17.30 я ушла. По дороге домой заехала на почтамт, опустила письмо в ящик. Через двенадцать минут я уже добралась до дома, и на душе у меня было удивительно легко.

Не заходя к себе, я постучала в окно Генри, но его на месте не оказалось. Из кухни доносились сладостные ароматы тушеного мяса, и я решила, что он где-то поблизости.

Я отперла свою дверь, зашла. Огонек на автоответчике весело мигал. Я включила запись.

Томми Хевенер: «Привет, это я! Все время о тебе думаю. Может, застану попозже. Придешь – позвони».

Я стерла сообщение, и как же мне хотелось сделать то же самое с Томми!

Я отправилась на кухню. В субботу я съела последнюю банку томатного супа, а другой еды в доме не было. Прихватив сумку, я пошла к двери. Ужин у Рози – какое приятное разнообразие.

На улице пахло сыростью. Дождь шел уже шесть дней. Земля была мокрая, повсюду, весело журча, текли ручьи. Если хотя бы несколько дней не будет ясной погоды, эти потоки выйдут из берегов и затопят все низины.

За барной стойкой у Рози собралась целая толпа. И вместо привычного гула – раздраженный рокот: люди устали от плащей, мокрых ботинок и сырости, из-за которой у кого-то начался аллергический насморк, у кого-то – обычная простуда.

Я поставила зонтик у стены, повесила дождевик на вешалку. Зайдя в зал, я сразу увидела Томми Хевенера, сидевшего за ближним ко мне столиком. Так, раздраженно подумала я, меня загоняют в угол. Как же от него избавиться? Он оторвался от своего мартини и посмотрел на меня. И тут я замерла в нерешительности, поскольку заметила Мерайю Толбот, сидевшую в кабинке в уголке. Свои седые локоны она упрятала под черный парик, голубые глаза прикрыла темными очками в оправе со стразами. В широком плаще она казалась вполне упитанной дамочкой. Как только мы с Мерайей обменялись взглядами, она встала и пересела спиной к залу. Я решительно направилась к столику Томми.

Он взял мою руку и поцеловал. Я внутренне содрогнулась – но на сей раз не от удовольствия, а от страха. То, что еще недавно казалось милым флиртом, обернулось дешевой игрой.

Я успела заметить, что Мерайя направилась в дамскую комнату. Я оперлась подбородком на руку.

– Ты не занят? Можем пойти поужинать в «Эмилию» или еще куда-нибудь.

– Купи-ка мне для начала выпить, и мы все обсудим, – сказал он.

– Ты что пьешь?

– Мартини с водкой.

Я взяла его пустой бокал и направилась к бару, где Уильям, брат Генри, в поте лица разливал пиво и смешивал коктейли. Я заказала два мартини с водкой и сказала:

– Будь добр, отнеси заказ вон за тот столик, где сидит парень в сером свитере. Скажи ему, я пошла в уборную и через минуту вернусь.

– Всегда рад тебе услужить, – кивнул Уильям.

Я направилась в дамскую комнату. Мерайя поправляла у зеркала парик.

– Ну, что скажете? – обратилась она ко мне.

– Убогая маскировочка. Я вас сразу засекла, как только вошла. И вообще, что вы здесь делаете? Вы же все провалите.

– Я пыталась до вас дозвониться, но попадала на автоответчик. А сообщение мне оставлять не хотелось. Кто его знает, вдруг вы не одна будете прослушивать запись. Вот я и решила, что проще всего поискать вас здесь. Я вхожу, а он уже сидит за столиком. Вы сумеете его увести?

– Сделаю, что смогу, но мне все это не нравится. Я думаю, как бы его отшить, а теперь придется к нему подлизываться.

– Жизнь – штука непростая, – улыбнулась Мерайя. – У меня хорошие новости. На кредитных карточках у братьев осталась какая-то мелочь. Они теперь вынуждены экономить каждый цент.

– Так они разорены?

– Разорятся, если не предпримут решительных действий. – Наши взгляды встретились в зеркале. – Как я понимаю, у вас еще не было возможности рассказать Томми о перекупщике.

– Я этого делать не собираюсь. Извините, но тут я ничем помочь не могу.

– Ну и не переживайте. С вашей помощью, без вашей помощи, я все равно их достану.

– А что вы так бьетесь? Лично вас же это не касается.

– Убийство всех касается. Мне противно смотреть, как подлецам все сходит с рук.

Я вышла из дамской комнаты, пробралась через толпу к столику Томми. К нему успел присоединиться Генри, который, как обычно, пил виски со льдом.

Я села.

– Привет, Генри! Я к тебе стучалась, но ты не отзывался.

– Заскочил на рынок. Купил пучок петрушки к тушеному мясу.

– Генри потрясающе тушит мясо, – обратилась я к Томми, не глядя ему в глаза.

Я поднесла к губам бокал с мартини, сделала глоток и дрожащей рукой поставила обратно на столик.

Мы с Генри переглянулись. Я отлично понимала, что он не хочет оставлять меня один на один с врагом.

– Кстати, – сказал Генри, – насчет твоей просьбы. Я все выяснил.

– Да? – промямлила я. Какая еще просьба?

– Тебе надо обратиться к Сирилу Ламбру, он живет в Лос-Анджелесе. Женщина, с которой я беседовал, продала ему драгоценности, оставшиеся от матери. Она их почти не носила, и ей надоело платить огромную страховку.

Я готова была сквозь землю провалиться. Только что я отказалась от плана Мерайи, а тут Генри сам забрасывает наживку. Я сразу догадалась, зачем он это делает. Если сведения о ювелире поступят от него, то с меня и взятки гладки. Генри с Томми провели прошлый вечер вместе. И Томми проникся к нему доверием.

– Как я ее понимаю! – сказала я. – Мне самой эта страховка поперек горла. Предпочитаю наличные.

Генри держался как опытный шулер – легко и непринужденно.

– Я сам позвонил этому мужику, и мы чудесно поболтали. Я описал ему бриллиант, и он, похоже, заинтересовался. Я понимаю, тебе жаль расставаться с кольцом, но надо реально смотреть на вещи.

Во рту у меня пересохло.

– А он не сказал, сколько приблизительно можно выручить?

– От восьми до десяти тысяч. Он говорит, надо посмотреть камень, узнать насчет вторичного рынка, но клялся, что все будет по-честному.

– Да кольцо стоит раз в пять дороже! – воскликнула я возмущенно.

– Проверь сама, если хочешь, – пожал плечами Генри. – Есть и другие ювелиры, но, как говорится, старый черт лучше нового.

– Ладно, посмотрим.

На лице у Томми не дрогнул ни один мускул. Он вежливо слушал нас, не проявляя особого интереса. Генри сказал:

– Пора мне домой, а то мясо подгорит.

Я понимала, что ему не хочется меня оставлять, но излишняя назойливость тоже ни к чему. Генри мило распрощался с Томми и исчез. Пора было и мне сматываться.

– Ты уж извини, но меня ждет работа. Поужинаем в другой раз, хорошо?

Я не могла заставить себя провести вечер с ним вдвоем. Мерайя, должно быть, уже ушла, а нет – пусть пеняет на себя.

– Что за резкая смена настроения? – изумился Томми. – Может, тебе каких-нибудь гадостей про меня наговорили?

Я внутренне напряглась.

– А что, есть за тобой грешки? Ты что-нибудь скрываешь?

– Нет, конечно. Но мало ли чего люди не напридумывают.

– А я вот никогда ничего не придумываю. Если я говорю, что у меня работа, можешь мне верить.

– Ну, тогда я тебя отпускаю. Завтра позвоню. Или лучше ты сама звони.

– Договорились.

Мы встали одновременно. Томми надел плащ, взял зонтик. У выхода я подхватила свой дождевик с зонтиком. Томми придержал мне дверь. Я коротко с ним попрощалась и пошла к дому, а он зашагал в другую сторону. Я заставляла себя идти помедленнее, хотя ноги так и несли меня от него подальше.

Дома я заперлась на ключ, села за стол и достала визитку Мерайи Толбот. Меня очень беспокоила наша с ней игра. Томми, похоже, что-то заподозрил. Как это свойственно психопатам, он тут же почувствовал, что я его боюсь. И теперь наверняка захочет выяснить, из-за чего или из-за кого мое отношение к нему так переменилось.

Я набрала техасский номер Мерайи Толбот. Конечно, я до нее не дозвонюсь, но хотя бы оставлю сообщение, попрошу со мной связаться. Как же ловко, подумала я, Генри ввернул в разговор этого ювелира. Лгал он не хуже меня и так же складно. Вопрос в том, как Томми отреагирует на эту информацию.

На следующий день в девять утра я позвонила Фионе. Естественно, дома ее не оказалось. Я оставила сообщение: сказала, что постараюсь отыскать исчезнувшие со счета Перселла тридцать тысяч, и высказала предположение, что виновного в краже надо искать в доме Кристал. И добавила, что могу поработать еще несколько часов, если ее эти расходы не слишком обременят. Я надеялась, что она не откажет себе в удовольствии вывести на чистую воду Кристал или кого-то из близких ей людей.

К полудню я разобралась со всеми текущими делами и сделала несколько звонков, после чего отправилась в полицейский участок, рассчитывая застать детектива Одессу. Но, как выяснилось, он с приятелем ушел за пять минут до моего прихода. Я спросила у дежурного, не знает ли он, куда они пошли.

– Скорее всего, в «Дель Map». Если там их нет, загляните в «Аркаду».

Я положила на конторку свою визитную карточку.

– Спасибо. Если я его не найду, будьте добры, попросите его мне позвонить.

– Конечно.

В «Дель Map» Одессы не оказалось, и я пошла в «Аркаду» – крохотную кафешку на три столика. Детектив Одесса сидел, склонившись над пластиковой корзинкой с гамбургером и жареной картошкой. Напротив сидел детектив Джона Робб.

С Джоной Роббом я познакомилась четыре года назад, он занимался пропавшими без вести, а меня как раз один такой и интересовал. Затем его перевели в отдел расследования убийств, дали лейтенанта и назначили заведующим сектором – то есть он стал непосредственным начальником Пальи. Когда мы познакомились, Джона, который то сходился, то расходился с женой, в очередной раз с ней разошелся, и мы несколько месяцев сладко проводили время в моей квартирке. Затем его супруга Камилла с двумя дочками снова вернулась.

Винс Одесса, заметив меня, помахал рукой.

– Всем привет! – сказала я.

– Присаживайтесь, – предложил Одесса. – Есть будете?

Джона тут же пододвинул мне свою корзиночку:

– Готов поделиться. Камилла посадила меня на диету.

Я уселась с ним рядом и осмотрела его сандвич: бекон, салат и помидоры с майонезом. Все это я обильно посыпала солью. Обожаю будоражить почки.

– Мы как раз говорили о Перселле, – сообщил Одесса. – Джона только что ознакомился с результатами вскрытия.

– Доктор Уи сказал, что из-за состояния тела ни биохимических, ни биофизических анализов он сделать не может. Но, похоже, умер Дауэн Перселл от выстрела в голову. На перед нем сиденье мы обнаружили ствол. Револьвер «Чартер Армз» тридцать пятого калибра. Одной пули не хватает. Гильза осталась в барабане. Уи считает, что, скорее всего, утопили его уже мертвым.

– Револьвер его? – спросила я. Джона вытер салфеткой рот.

– Перселл купил его перед разводом с Фионой. Кристал запрещала держать оружие дома – из-за ребенка. Она думает, что он хранил его либо у себя в столе в клинике, либо в бардачке машины.

– Мы пытаемся понять, как он оказался у пруда, – сказал Одесса.

– Перселл собирался встретиться с Фионой, – напомнила я. – Она говорит, что он не появлялся, но, возможно, лжет.

Одесса кивнул:

– Да уж мы обратили внимание на то, что мужика нашли мертвым почти что у нее во дворе.

– А она – единственная, кто получает в случае его смерти страховку. Это было оговорено при разводе, – сказал Джона.

– И сколько же?

– Миллион.

– Рискованно убивать человека так близко от собственного дома, – заметила я.

– Вдруг в этом и состояла вся прелесть плана, – сказал Джона. – А может, кто-то другой заманил его туда и продырявил бедняге башку.

– Да как бы ты его туда затащил? – фыркнул Одесса.

– Убийца мог сесть к нему в машину, – сказал Джона. – Назначаешь встречу, говоришь, что хочешь побеседовать в укромном месте, заодно просишь подвезти.

– А как потом в темноте оттуда выбираться?

– Хотя бы на попутке. Это недалеко, – сказал Джона.

– А если кто тебя увидит? – предположила я.

– Их могло быть двое, – сказал Одесса. – Один встречается с ним и делает свое дело, а второй ждет в машине где-нибудь неподалеку.

– С напарником риска вдвое больше.

– Это зависит от того, кого берешь в напарники. – Джона отхлебнул кока-колы.

– Но, с другой стороны, у Перселла были проблемы с властями, – сказала я. – Дело шло к скандалу. Он мог подумывать и о самоубийстве. Вы бы на его месте как поступили?

– Может, и так же, – мрачно кивнул Джона. – Ребята еще возятся с «мерседесом». У него на коленях лежал мохеровый плед, на полу валялась бутылка из-под виски. Фары потушены. Судя по положению ключа, зажигание было включено. Права и бумажник остались при нем.

– Что еще? – спросил Одесса.

– Немногое. Стекло со стороны водителя разбито – оттуда вылетела пуля. Я послал двух ребят с металлодетектором, вдруг они ее найдут. Остальные стекла – со стороны пассажира и сзади – опущены, чтобы машину быстрее затопило.

Одесса скомкал салфетку.

– Не верю я в самоубийство.

– Давайте предположим, что он застрелился, – сказал Джона. – Как он ухитрился спихнуть машину в воду? Да и за чем было это делать?

– А стекло со стороны водителя? Почему оно поднято, а остальные опущены?

– Чтобы приглушить звук выстрела, – сказала я.

– Это понятно, но ему-то что до того, услышат выстрел или нет?

– Если остальные три стекла были опущены, все равно шуму было достаточно, – отметил Одесса.

– Вот именно, – кивнул Джона. – И вообще, к чему столько усилий? Зачем стреляться, когда хочешь утопиться?

– Так часто делают, – сказал Одесса. – Принимают кучу снотворного и суют голову в пластиковый мешок. Напиваются водки с валиумом и режут себе вены. Не одно, так другое сработает.

– Вот еще что. Меня смущает бутылка из-под виски. Если собрался покончить с собой, зачем напиваться?

– Может, чтобы нервы успокоить? – предположила я. – Перселл вообще много пил. Его друг рассказывал: он, когда раньше исчезал, отправлялся в клинику, лечился от алкоголизма. Полгода назад он, кажется, опять сорвался.

Джона все еще сомневался.

– Меня насторожило отсутствие записки. Может, он действительно впал в депрессию, но ведь злым человеком его не назовешь. А если бы «мерседес» вообще не нашли? Так никто бы и не знал, где он и что он. И для чего понадобилось топить машину в пруду?

– Точно, – сказал Джона. – Выходит, это сделал кто-то другой. Пристрелил его, вышел из машины и спокойно столкнул ее в пруд.

– Да, если считать это убийством, тогда понятно, зачем утопили машину, – согласился Одесса.

– Убийца решил, что машину уже не отыщут, – сказала я.

– Вот именно. Но сюжет разворачивается совсем по-другому. Вы машину нашли, и теперь преступнику придется столкнуться с новыми обстоятельствами, а он к ним не готов.

– Если ищете мотив, могу подсказать: ходят сплетни, что Кристал завела роман.

– И с кем?

– Со своим тренером. Она с ним занималась месяцев восемь-десять назад.

Одесса взглянул на часы.

– Мне пора бежать. – Он встал. – Джона, встретимся в участке.

– Я, пожалуй, тоже пойду. Вы сейчас туда?

– Да.

Я взяла сумку, и мы вышли.

– Вы правда думаете, что его убили? – спросила я.

– Полагаю, пока нет других данных, мы будем придерживаться этой версии.

Я вернулась к себе на работу. Фиона оставила мне сообщение: разрешила потратить еще два часа, не больше. Я уселась в кресло и уставилась на телефон. С Кристал мне сейчас беседовать очень не хотелось, но я все-таки позвонила в дом на берегу. Трубку сняла Аника.

– Аника, это Кинси. Как она там?

– Ужасно. Ее это совершенно доконало. Да, она твердила, что с ним случилось что-то страшное, но в глубине души все надеялась.

– А Лейла? Она как это восприняла?

– Ну, вы же ее знаете. Сидела у себя в комнате, врубив музыку на всю катушку. Всех довела. В конце концов я позвонила Ллойду, попросила забрать ее хотя бы на день.

– А что насчет похорон?

– Кристал хочет в субботу, если сможет взять себя в руки. Ей надо опубликовать в газете некролог, договориться со священником. Я только что звонила в похоронное бюро, они пообещали его забрать. Его будут кремировать, впрочем, других вариантов, похоже, нет.

– Пожалуй.

– А что произошло? Детектив Палья ничего не сказал, но, как я поняла, он утонул, да?

Я вздрогнула.

– Толком и не знаю. Обстоятельства все еще выясняют. Могу я вам чем-нибудь помочь? – Прозвучало это довольно фальшиво, но мне было необходимо сменить тему.

– Да нет, пока не нужно, но все равно спасибо. Мне пора к Кристал. Я ей передам, что вы звонили.

– Знаете, я хотела еще кое-что уточнить. Кристал говорила, что у нее где-то в городе есть абонентский ящик. Мне надо знать где.

– Подождите минутку. – Аника, прикрыв трубку рукой, что-то спросила. – Номер пятьсот пять. Компания «Мейл энд Мор» в «Лагуна плаза». Если что-нибудь обнаружите, сообщите ей, хорошо?

– Непременно.

Только я повесила трубку, как телефон зазвонил.

– Привет, – сказала Мерайя Толбот. – Что случилось?

– Вот какое дело… – Я сообщила ей, что вчера Генри сам рассказал Томми о ювелире из Лос-Анджелеса.

– Думаете, Томми купился?

– Понятия не имею, – сказала я. – Ужин я отменила, и ему это не понравилось. Он, конечно, виду не подал, но, по-моему, страшно разозлился. Теперь я ломаю голову, как бы от него избавиться.

– Желаю удачи. Только он вас так просто не отпустит. Томми – эгоист до мозга костей. Таких не бросают, они сами бросают, когда захотят.

– Спасибо за поддержку. Впрочем, я все равно с этим завязываю. А вам звонила, чтобы предупредить. Вдруг братья действительно предпримут какие-то шаги.

– Да вы что? Не бросите же вы меня на полпути! А как же сейф? Вы уж сначала его найдите.

– Нет, спасибо. Приятно было иметь с вами дело, – сказала я и повесила трубку.

И тут, подняв глаза, увидела в дверях Ричарда Хевенера. Я понятия не имела, сколько времени он там стоит, и не помнила, называла ли его имя или имя Томми в конце беседы. К Мерайе я, кажется, по имени не обращалась.

– Добрый день, – сказала я как могла приветливо.

– Это что такое? – Он швырнул на стол мое письмо. У меня застучало в висках.

– Мне очень жаль, что так получилось. Но помещение мне не понадобится. Так уж вышло.

– Но вы подписали договор аренды!

– Да, знаю и приношу извинения за неудобства…

– Речь не о неудобстве. Мы заключили контракт.

– Что вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы соблюдали условия вами же подписанного контракта.

– Знаете что? Об этом вы лучше побеседуйте с моим поверенным. Его зовут Лонни Кингман. Его кабинет здесь рядом.

За спиной Ричарда возникла Ида Рут.

– Все в порядке?

– Все просто замечательно, – ответил Ричард. – Думаю, мы сами решим все наши проблемы.

Он вышел, аккуратно обойдя Иду.

– Что это с ним? – спросила она. – Псих, что ли?

– Хуже. Если он снова появится, вызывай полицию.

 

7

Свой «фольксваген» я поставила на стоянке торгового центра «Лагуна плаза», как раз напротив «Мейл энд Мор», компании, которая предоставляет в аренду абонентские ящики, пересылает по необходимости почту, оказывает нотариальные услуги, занимается изготовлением визитных карточек, печатей и штампов и при всем при том работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Зал был разделен на две части стеклянной перегородкой с дверью. Справа находился прилавок, за ним – служащий, который должен был помогать клиентам паковать и отправлять посылки. Только служащего на месте не оказалось. В «Мейл энд Мор» вообще не было ни души.

Я подошла к стеклянной перегородке и заглянула в соседнее помещение, где увидела ряды пронумерованных почтовых ящиков с прозрачными дверцами, а на дальней стене – прорезь, куда опускали письма и небольшие бандероли. Я дошла до ящика под номером 505, наклонилась и присмотрелась повнимательнее. Никакой корреспонденции внутри я не разглядела, зато заметила парня, который шел вдоль ящиков и раскладывал письма. Когда он приблизился, я постучала в окошко ящика номер 505. Он наклонился, и лицо его оказалось вровень с моим.

– Можно вас? – сказала я. – Мне нужна помощь.

Он махнул рукой вправо:

– Подойдите к прорези для писем.

Мы оба направились туда. Прорезь находилась на высоте груди.

– В чем дело? – спросил парень.

Я просунула ему свою визитку, чтобы он понял, с кем имеет дело.

– Мне нужны сведения о том, кто арендует ящик под номером пятьсот пять.

Он взял визитку и внимательно ее изучил.

– Зачем это?

– Расследуется убийство. Мне необходимо взглянуть на за явление арендатора.

– То есть как?

– Мне надо только узнать, кто написал заявление.

– Не положено.

– А нельзя ли в порядке исключения? Понимаете, это очень важно.

Он уставился в пол. Ему было уже лет сорок, для такой работы староват. Я отлично понимала, что его мучает. Правила есть правила, впрочем, я лично сомневалась, что ему никак нельзя выполнить мою просьбу. Если он и получает на пятьдесят центов в час больше минимальной ставки, уже хорошо.

– Я только что беседовала со следователями, – сказала я, – и предупредила их. Они дали добро.

Ответа не последовало.

– Предлагаю двадцать баксов, – добавила я.

– Подождите здесь.

Исчез он надолго. Я достала из бумажника двадцатку, согнула ее вдоль и положила на край прорези. Ждала я, повернувшись лицом ко входу. Почему-то воображение нарисовало мне Ричарда Хевенера, который на своей спортивной машине въезжает в витрину и катит прямиком на меня.

– Мадам!

Мужчина появился снова, а двадцатка исчезла. Он принес заявление, но держал его за спиной. Я решила его порасспрашивать – чтобы наладить контакт.

– А как это делается? Человек приходит и вносит абонентскую плату за год?

– Можно и так. А можно по почте. Когда наступает пора нового взноса, мы кладем в ящик записку.

– Платить надо наличными?

– Или чеком. Все равно.

– Значит, вы иногда и вовсе не видите человека, который арендует ящик?

– Чаще всего не видим. Нам без разницы, кто они такие, лишь бы платили вовремя.

– А вы не могли бы просунуть заявление вот сюда? Я хочу его получше рассмотреть.

– Нет. В руки не дам. Я вам его покажу, но на тридцать секунд, не больше.

Он поднес бланк к стеклу. Форма заявления была самая примитивная. Я увидела внизу подпись Дау, но заполняла бланк Лейла. Я узнала почерк – косые «т» и пузатые «а». Так, очень интересно!

– М-да… – хмыкнул он.

– Огромное спасибо! Вы мне очень помогли.

Я вышла, села в машину и задумалась. Вот какие выводы я сделала: по-видимому, Лейла перехватила извещение с просьбой внести ежегодную плату. Кристал мне говорила, что сообщения о счете в банке «Мид-Сити» приходили на абонентский ящик. Скорее всего, Лейла сама написала, возможно, на бланке «Пасифик Медоуз», письмо в банк с просьбой пересылать сообщения о счете на ящик 505, а подпись Перселла подделала или сделала фотокопию. А в «Мейл энд Мор» она могла заезжать, например, по дороге из школы.

Я завела мотор и выехала со стоянки. На улице я вдруг сообразила: отделение «Мид-Сити» в «Лагуна плаза» находится рядом, на углу. Я даже увидела банкомат, из которого Лейла брала деньги. Для этого ей были нужны кредитная карточка и пин-код, который наверняка был записан где-то у Дау дома.

Вернувшись к себе в контору, я позвонила Джоне:

– Это Кинси. Если не будешь меня ругать за примененные методы, я тебе кое-что расскажу.

Я сообщила ему о своем визите в почтовое агентство. Джона выслушал молча, но я знала, он все записывает.

– Ты мне лучше скажи, где этот абонентский ящик.

– «Мейл энд Мор» в «Лагуна плаза». Номер пятьсот пять.

– Я проверю, – сказал он. – Не знаешь, где она сейчас?

– Вроде у Ллойда, но это надо проверить. У Лейлы есть подружка по имени Поли, они с ней познакомились в суде для несовершеннолетних. Возможно, они планируют побег. Интересно бы почитать досье Поли, выяснить, какие за ней числятся подвиги.

Джона пообещал это узнать, на чем разговор закончился. Я чувствовала себя немного виноватой. Бедная Кристал – на нее и так столько свалилось, а тут еще и дочку могут обвинить в крупной краже.

Подъехав к дому Ллойда, я увидела, что свет горит. Я въехала во двор, поставила машину и вышла. Ллойд возился в гараже, стоявшем отдельно от дома. Капот его кабриолета был поднят, руки у Ллойда были в машинном масле. Он взглянул на меня совершенно равнодушно – будто я каждый день к нему заявляюсь.

– Вы Миллоун, – не спросил, а констатировал он.

– А вы Ллойд Маскоу. Лейла здесь?

Он усмехнулся:

– В зависимости от того, что вам надо.

Я заглянула под капот.

– Что-то с машиной?

– Да нет. Просто меняю масло, ставлю новые свечи.

– Значит, профилактика?

– Вроде того. Я через пару дней уезжаю.

– И далеко?

– В Вегас. Хочу попросить Кристал отпустить со мной Лейлу. Вы как думаете, она согласится?

– По-моему, вряд ли.

– Она устала от Лейлы и от ее проблем.

– Но это не означает, что она ее отпустит, – сказала я. – Вы думаете, еще один переезд Лейле не повредит?

– В Вегасе она хотя бы вела себя нормально. Она ненавидит свою школу. Всех этих богатеньких дочек.

– Она, похоже, все ненавидит.

– Да с ней просто надо уметь обращаться. – Он мрачно усмехнулся. – Может, вы скажете наконец, зачем пожаловали?

– Разумеется. Насколько мне известно, месяца четыре назад Перселл приходил с вами побеседовать. Мне хотелось бы узнать, о чем.

– До него дошли слухи, что у Кристал роман. Он решил, что со мной. Жаль, мне не в чем было признаваться. С каким бы наслаждением я бросил ему это в лицо.

– Значит, роман был не с вами.

– Увы, нет.

– А какие вообще у вас были отношения с Дау?

– Учитывая, что он увел у меня жену, вполне приличные.

– Вы помните, что делали в тот вечер?

– Когда он решил немного понырять? – хмыкнул Ллойд. – Я работал. Подвернулась халтура – кое-кого надо было подвезти. Можете проверить по учетной книге фирмы. А Лейла была здесь со своей подружкой Поли, они смотрели видик.

– Почему вы решили вернуться в Лас-Вегас?

– Есть у меня одна теория. Дела плохи? Вспомни, где тебе последний раз было хорошо, и езжай туда.

Меня мучило чувство вины, и поэтому всю пятницу я посвятила другим клиентам. Ничего захватывающего, но ведь и счета надо оплачивать. В субботу днем позвонил Томми Хевенер.

– Привет, крошка! Это я, – сказал он уверенным и одновременно задушевным тоном: будто я весь день ждала его звонка.

Я как услышала Томми, меня аж передернуло. Пришлось напомнить себе, что хоть видеть я его и не хочу, он может помочь успокоить Ричарда.

– Привет. Как дела? – довольно сухо ответила я.

– Что ты такое устроила Ричарду? Что случилось?

– А-а-а, ты об этом… Ну… – Думай, думай, думай! Ложь родилась сама собой. – Лонни хочет, чтобы я осталась в его офисе, и предложил мне пятидесятипроцентную скидку.

– Почему ты сразу не сказала? Ричард бы все понял.

– Он весь трясся от злости. Я просто не успела и слова вставить.

– А мне почему не рассказала? Мы бы что-нибудь придумали. А он еще в довершение ко всему обнаружил, что ты пошла в банк и приостановила платеж. Визжал как резаный. Ты даже не представляешь, на что он в таком состоянии способен.

– Может, ты сам ему все объяснишь?

– Вот я и решил узнать твою версию, чтобы понять, как его утихомирить. Да, наделала ты делов.

– И что теперь будет?

– Никогда не знаешь, чего от него ждать. Может, все и рассосется. Ну ладно, хватит о Ричарде. Когда мы увидимся?

Я старалась говорить как можно ласковее, но догадывалась, что это вряд ли поможет:

– Знаешь, думаю, у нас с тобой ничего не получится. Видеться нам ни к чему.

Наступила мертвая тишина. Я слышала его дыхание на другом конце провода. Наконец он сказал:

– Это твоя любимая игра, да? Держишь дистанцию. Никого к себе близко не подпускаешь.

– Может, и так.

– Я понимаю, ты обижена, и мне очень тебя жалко, но дай мне шанс. Не вычеркивай меня. Я этого не заслужил.

– Согласна. Ты заслуживаешь лучшего. Честно, я желаю тебе только добра, и прости, если я давала повод…

– Да кто ты такая, чтобы так со мной разговаривать? Ты же сама на меня накинулась!

– Все, я прекращаю разговор. Всего доброго. – Я положила трубку. Сердце у меня колотилось так, словно кто-то решил поиграть им в вышибалы.

Я села за стол и сделала несколько глубоких вдохов. Нет, я не позволю этому типу над собой издеваться. Я взяла стопку каталожных карточек, вытащила ту, на которой было написано про Тину Барт, уволенного бухгалтера из «Пасифик Медоуз». Где она теперь? Пенелопе Делакорт это наверняка известно, но она не скажет. Я взяла телефонную книгу и открыла ее на «Б». Там значилось пять человек по фамилии Барт, но никого по имени Тина или с инициалом Т. Была некая К. Барт, адрес не указан, а К. – это, может быть, Кристин или Кристина. Я набрала номер К. Барт. Включился автоответчик, заговоривший совершенно искусственным, механическим голосом: «Оставьте, пожалуйста, свое сообщение». Одинокие женщины часто используют такие псевдомужские голоса, чтобы создать впечатление, будто в доме присутствует мужик. Я взяла указатель и проверила, по какому адресу зарегистрирован этот телефон. Оказалось, на Дейв-Левин-стрит, неподалеку от «Пасифик Медоуз». Пора было узнать, что именно ей известно.

Перед тем как уйти, я нашла свой старенький «дэвис» тридцать второго калибра и сунула его в сумку. Я очень сомневалась, что Ричард или Томми придут выяснять отношения, но на всякий случай решила принять меры предосторожности.

Часов около пяти я ехала по Дейв-Левин-стрит, высматривая нужный мне дом. Находился он всего в одном квартале от «Пасифик Медоуз». Я оставила машину у тротуара, а к подъезду добежала под дождем.

Это было скромное двухэтажное здание, две квартиры внизу, две – наверху. Фамилия «Барт» была написана черным фломастером на почтовом ящике третьей квартиры. Я поднялась по лестнице, постучала в дверь.

– Кто там?

– Это мисс Барт?

Я услышала, как накинули цепочку, и дверь открылась.

– В чем дело?

– Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив, работаю на бывшую жену доктора Перселла. Могу я с вами поговорить?

– Я ничего не знаю. Не видела его уже несколько месяцев.

– Вы, наверное, знаете, что его тело нашли?

– Да, читала. А что произошло? В газетах толком не написали.

– Вас это действительно интересует?

– Я не верю, что он покончил с собой.

– Я склонна с вами согласиться, но мы, возможно, так и не узнаем правды. Я сейчас как раз пробую восстановить события, предшествовавшие его смерти.

– Откуда мне знать, та ли вы, за кого себя выдаете?

Я достала из сумки бумажник, вытащила удостоверение и сунула его в щель. Тина его посмотрела и вернула, после чего впустила меня.

Я вошла, сняла плащ, повесила его у двери. Тина указала мне на стул, а сама села на диван. Она была моложе, чем я ожидала. Пенелопе Делакорт было чуть за пятьдесят, и я думала, они ровесницы. Тине же оказалось лет тридцать пять, и она была такая вялая и унылая, что я подумала, уж не пьет ли она транквилизаторы. Волосы у нее были темно-русые – оттенка мореного дуба. На ней был серый спортивный костюм.

– Почему вы пришли именно ко мне?

– В понедельник я заезжала в Санта-Терезу, беседовала с Пенелопой Делакорт. В разговоре всплыло ваше имя, и я подумала, вдруг вам есть что добавить. Можно называть вас Тиной?

Она безразлично пожала плечами, что я приняла за согласие.

– Вы долго проработали в «Пасифик Медоуз»?

– Пятнадцать лет. Наняли меня делопроизводителем, дослужилась до бухгалтера.

– Кто владел клиникой до Глейзера и Бродуса?

– Компания под названием «Силвер эйдж энтерпрайзиз». Имя владельца мне неизвестно. Возможно, их было несколько. А еще раньше была другая фирма, «Эндевор груп».

Я вытащила из сумки блокнотик и записала оба названия.

– При мне «Пасифик Медоуз» трижды продавали, и всякий раз цена возрастала почти вдвое, – добавила она.

– А когда вы стали вести бухгалтерию?

– После прихода «Эндевор груп». Но я почти уверена, что «Силвер эйдж» был подразделением «Эндевор». «Эндевор» возглавляла некая Пибоди. Она проводила по нашим счетам все свои личные траты. Например, ремонтировала свой дом, а списывала это на ремонт «Пасифик Медоуз». Продукты, коммунальные услуги, путешествия, развлечения – все за счет фирмы.

– Но это же противозаконно?

– Вообще-то – да. Я указывала на это администратору, но он мне посоветовал не совать нос куда не следует.

– С появлением доктора Перселла что-нибудь изменилось?

– Пару месяцев все шло по-старому. Потом я заметила, что увеличилось количество счетов за услуги «скорой помощи», за физиотерапию, передвижной рентген и так далее. Я это отмечала, а затем написала докладную мистеру Харрингтону, который возглавляет аудиторский отдел в «Дженезис». Как выяснилось, это было ошибкой. Харрингтон прямо этого не сказал, но мое усердие ему не понравилось.

– Значит, еще до проверки вы им мешали.

Она кивнула:

– Очень. Они выждали некоторое время, а потом меня уволили. Доктор Перселл пытался вмешаться, но его не послушали. Пенелопа была этим так расстроена, что тут же сама уволилась, что им было только на руку. Выглядело все так, будто это мы виноваты в злоупотреблениях, а «Дженезис» наводит порядок. На случай продолжения расследования у них оставался в качестве мишени доктор Перселл.

– Джоул, кажется, говорил, что «Дженезис» – подразделение компании под названием «Миллениум хелс кэр».

– Так оно и есть, но я подозреваю, что часть этих фирм, а возможно, и все существуют только для виду, чтобы скрыть истинных владельцев.

– Погодите-ка! – подняла я руку. Когда я только подходила к дверям Тины, мне кое-что пришло в голову. – В тот вечер, когда доктор Перселл исчез, из «Пасифик Медоуз» он уехал в девять. Он случайно не заезжал поговорить с вами?

Она молчала так долго, что я уже и не надеялась на ответ.

– Да.

– О чем?

– Он сказал, что у него назначена встреча с людьми из ФБР. Он кое-что раскопал сам. Как он предполагал, за злоупотреблениями стоят Харви и Джоул.

– Но эти двое ведь ничем не рисковали, да? Как мне объясняли, они не имели никакого отношения к тому, что происходило непосредственно в «Пасифик Медоуз». Мошенничеством, скорее всего, занималась «Дженезис», поскольку деньги от «Медикэр» переводились туда.

– Тут все могло быть гораздо сложнее. Возможно, доктор Перселл, который подписывал заведомо фальшивые счета, стал жадничать. Ему, скорее всего, заткнули рот взяткой. ФБР его прижало, поэтому-то он и согласился помочь.

– Но какой смысл затыкать рот именно Перселлу? Ведь об аферах знали многие – вы в том числе.

– У меня не было никакого авторитета. Теперь, когда доктора Перселла не стало, все можно свалить на него.

– Как вы думаете, сказал он Джоулу и Харви, что собирается делать?

– Если ума хватило, не сказал. Я знаю, что за ленчем он встречался с Джоулом, но больше он ничего о той встрече не говорил.

– Никак не пойму, почему же их до сих пор не поймали?

Она пожала плечами:

– Их деятельность по большей части законна, только цифры дутые, а с виду все нормально: ставят распространенные диагнозы, назначают стандартное лечение.

– А вы рассказали об этом следователю?

– Я с ним беседовала на прошлой неделе, но он уже знал большую часть того, что я ему сообщила.

 

8

Воскресенье выдалось дождливым и унылым. Я весь день провалялась на диване под пледом. Прочла одну книжонку в бумажной обложке, взялась за следующую. В пять зазвонил телефон.

– Бланш вчера родила, – сообщила Фиона.

– Поздравляю. И кто у нее?

– Девочка. Назвали Хлоей. Вес – три пятьсот. Сегодня мы их забираем домой. Но звоню я по другому поводу. Вчера вечером я ездила к Бланш в больницу и около одного дома на Бэй-стрит увидела белый «вольво» Кристал. Мне стало любопытно, и сегодня утром я опять туда поехала, гляжу, а машина-то стоит. Полагаю, вы сумеете выяснить, чей это дом.

– Конечно. Давайте адрес. – Фиона мне его продиктовала. – А почему вас это заинтересовало?

– Я думаю, она наконец проявила свою истинную сущность. Вы же знаете, ходили сплетни, что у Кристал роман с ее тренером, Клинтом Огастином. Я об этом почти забыла, но тут заметила машину, и меня разобрало любопытство. Уж не знаю, что у нее на уме, но за ней стоит проследить.

– В том случае, если это действительно была она.

– На номерном знаке аршинными буквами написано: «КРИСТАЛ». Я позвонила детективу Палье и предупредила, что вы будете этим заниматься.

Повесив трубку, я достала адресную книгу, нашла Бэй-стрит и интересующий меня номер дома. Как я ни надеялась вопреки всему, что Фиона ошибается, но проживал по этому адресу некий Дж. Огастин. Неужели Кристал отправилась на свидание с Клинтом в день похорон Дау? Я сняла трубку и позвонила в дом на Бэй-стрит.

Мужчина, подошедший к телефону, был почти груб.

– Слушаю, – резко сказал он.

– Я бы хотела поговорить с Клинтом.

– Он не может подойди к телефону. Что передать?

– Да ничего. Я перезвоню позже.

Дом на Бэй-стрит оказался старой каркасной двухэтажкой в викторианском стиле с широкой террасой по фасаду. Двор был огорожен белым заборчиком. «Вольво» Кристал я не заметила.

Я проехала мимо дома, на углу развернулась и поехала назад. Остановилась на противоположной стороне улицы и решила подождать. Даже за пеленой дождя я чувствовала себя одна в машине неуютно и все время поглядывала в зеркало заднего вида. У меня не шел из головы Томми Хевенер. Если я его не вижу, это никак не означает, что его нет поблизости.

В 18.25 я решила, что Кристал не появится, и уже собиралась уезжать, когда увидела белый «вольво». За рулем была она.

Кристал остановилась у дома. Взяв зонтик, я вышла из машины одновременно с ней. Это был один из тех случаев, когда лучше всего задать вопрос напрямую. Не буду же я заглядывать в окна.

– Кристал! – крикнула я.

Она уже входила в калитку, но, услышав мой голос, обернулась. На ней была куртка с капюшоном, ковбойские сапоги и джинсы. К груди она прижимала стопку чистых рубашек. Волосы у нее были собраны в пучок. Она озадаченно смотрела на меня.

– Можно вас на минутку?

– Зачем? – спросила Кристал, помедлив мгновение.

– Я хотела спросить о Клинте. Мы с вами ходили в один спортзал.

– Что вам нужно?

– Кое-кто увидел тут вашу машину и решил, что вы появитесь снова.

Она устало прикрыла глаза:

– Фиона…

Отрицать это было бессмысленно. Она же знает, что я работаю на Фиону, да и кто другой будет ее выслеживать?

– Вам, думаю, следует знать, что она беседовала с детективом Пальей.

– Она что, теперь будет вечно за мной следить?

– Это не моя идея. Вы уж с ней сами разбирайтесь.

– Ну, ладно… – Кристал постаралась взять себя в руки, и, когда заговорила снова, в голосе уже не было злобы. – Что ж мы стоим под дождем?

Мы поднялись на веранду.

– Знаете, все время, пока мы с Дау были женаты, она всячески старалась испортить мне жизнь.

– Она не единственная, до кого дошли слухи о Клинте.

– Полная чушь! По какому такому закону я не могу повидать друга? Клинт был моим тренером. У нас никогда не было интимных отношений. Если не верите, сами его спросите. Я здесь подожду.

– А что это докажет? Я уверена, он, как джентльмен, не поставит под удар даму.

– У вас самой нет друзей мужчин? Вы считаете, что женщину с мужчиной может связывать только секс?

– Я вас ни в чем не обвиняю. Я просто сказала, как это выглядит со стороны. Пошли сплетни. Вчера Фиона видела вашу машину здесь, сегодня вы снова появились.

Кристал искоса взглянула на меня и, по-видимому, приняла решение:

– Пойдемте со мной, я вас представлю как полагается.

– Зачем это?

– А что такого? Кстати, я тут разбирала вещи Дау и нашла его паспорт. Во внутреннем кармане пальто, которое он надевал, когда мы прошлой осенью ездили в Европу.

– Так, один вопрос снят. А это его? – показала я на рубашки.

– Они кому-нибудь могут пригодиться.

Она отперла дверь ключом с собственной связки и пропустила меня вперед.

Нижняя комната представляла собой старомодную гостиную: диван с гнутой спинкой, столики, разномастные стулья в стиле королевы Анны. Повсюду лежали вышитые салфеточки. Кристал прошла через кухню на застекленную веранду. Клинт сидел в шезлонге и смотрел во двор. Положив рубашки на столик, она поцеловала его в макушку.

– Я привезла тебе рубашки, а еще приятельницу, Кинси. Она ходит в твой спортзал.

Нет, это ошибка, подумала я, это не Клинт. Кто-то другой. Но это был Клинт. Руки безвольно лежали на коленях, он едва мог повернуть голову. Похудел он вполовину, кожа обвисла. Из окна я увидела тучного старика, возившегося в саду, – наверное, отец Клинта, с которым я говорила по телефону.

– Мы случайно встретились, – продолжала Кристал, – и она спросила о тебе.

– Привет, – сказала я, чувствуя себя полной идиоткой.

– У Клинта заболевание, которое называется дерматомиозит. Возможно, это аутоиммунное расстройство, но точно никто сказать не может. Началось все в конце января. Врачи надеялись на ремиссию, но нужно было время.

– Поэтому вы и сняли флигель у Глейзеров?

– Да. Я хотела поселить его поближе. А когда договор аренды закончился, мы решили, что лучше ему пока пожить у родителей.

– Почему вы никому ничего не объяснили?

– Меня попросил об этом Клинт, и я не могла его подвести.

– Мне придется рассказать все Фионе.

– Разумеется, – усмехнулась Кристал. – Она же платит.

Кристал улыбнулась Клинту, смотревшему на нее с собачьей преданностью.

– Тайное становится явным, – сказала она. – Помнишь бывшую жену Дау? Она наконец вычислила, что у нас с тобой бурный роман. Кинси застала нас с поличным.

Я густо покраснела. Клинту, похоже, шутка понравилась.

– Ну, пожалуй, пойду, – промямлила я.

– Я вас провожу.

Я чувствовала идущие от нее волны раздражения.

– Вы уж меня простите. Дау про это знал?

– Кто-нибудь ему наверняка сообщил. Но точно не я.

Шоссе было забито. Чтобы не попасть в пробку, я поехала домой в объезд. В свете фонарей мокрый асфальт казался бархатистым. Поставив машину прямо перед домом Генри, я вошла в калитку, которая, по обыкновению, скрипнула, завернула за угол. На кухне у Генри свет не горел. Должно быть, он ушел к Рози.

Я отперла дверь, вошла. Но когда я ее закрывала, кто-то с размаху врезал мне по голове. Сумка с глухим стуком упала на пол, ключи шмякнулись на ковер. Я рухнула следом, и тут же Томми Хевенер схватил меня за волосы, поднял на ноги и потянул на себя. Я подалась вперед. Схватив меня за горло, Томми наклонился поближе:

– Генри называл тебе имя ювелира в Лос-Анджелесе. Оказывается, нет там такого человека. Что все это значит?

Дверь распахнулась и стукнулась о стену. Я завизжала. В проеме стоял Ричард в черном плаще. Он с равнодушным видом прикрыл дверь.

– А ну отвечай!

– Не знаю я ничего. Я с ним никакого дела не имела. Кто-то сказал Генри. Он мне передал. Ты сидел рядом.

– Врешь! – Томми со всей силы дернул меня за волосы. Я вцепилась зубами ему в руку.

– Пусти меня! Пусти! Я больше ничего не знаю. И сама ему не звонила. Клянусь!

– Скажи еще, что ты и сейфа не находила.

– Какого сейфа?

– В офисе. Не прикидывайся дурочкой. Ты залезла туда и нас обчистила. Теперь мы хотим получить все назад.

Томми так крепко держал меня за волосы, что казалось, еще движение, и мой скальп останется у него в руке. Меня мутило от страха. Что там устроила Мерайя? Неужели она меня подставила?

Вдруг Томми разжал хватку, и я полетела на пол. Поднявшись на карачки, я глотала ртом воздух.

– Ничего я про сейф не знаю. И зачем мне было залезать в офис тайком? У меня же есть ключ. Вон, на связке.

Я дотянулась до ключей и подняла их. Ричард взял связку, нашел ключ от офиса и снял его с кольца, а остальные швырнул Томми.

Он сидел, уронив голову на колени.

– Ты даже не представляешь, в какой мы заднице. Все пропало. До единого…

– Томми, заткнись! Ей это знать ни к чему. Надо уводить ее отсюда, пока никто не пришел.

– Мне жаль, что вас обокрали, но я здесь ни при чем.

– Все кончено. Мы погибли.

– Не ной. – Ричард поднял меня и поволок к двери.

– Дайте хоть сумочку взять!

Томми нагнулся и поднял с пола сумку. Обыскал ее, нашел «дэвис», проверил патроны и сунул его себе в карман, а сумку отшвырнул в сторону. Мои надежды рухнули. Я обернулась: он погасил свет, закрыл дверь и вслед за нами вышел во двор.

Они зажали меня с обоих боков и повели к пикапу Томми. Ричард открыл дверцу, откинул пассажирское сиденье и затолкал меня назад, стукнув обо что-то головой.

– Эй! – злобно вскрикнула я.

Томми сел за руль. Дверцы хлопнули. Томми включил зажигание и тронулся так резко, что меня отшвырнуло назад. Он сосредоточенно вел машину, не обращая на меня ни малейшего внимания. Дождь шел стеной.

– А где у вас сейф? – спросила я.

– Не строй из себя идиотку, – устало кинул Ричард.

– В подсобке, под ковром, – сказал Томми.

– И кто, кроме вас, об этом знал?

– Никто, – ответил Томми.

– Ты что, решила поиграть в «горячо-холодно»? – фыркнул Ричард.

– А кто из вас открывал его последним?

– Томми, она нас разводит. Не покупайся.

– Последним – Ричард. Мы хотели кое-что продать. Он в пятницу потащился в Лос-Анджелес, а там этого козла не оказалось.

– Он когда вернулся? Поздно?

– Вовсе не поздно, – раздраженно сказал Ричард. – В пять. Я приехал и положил все обратно в сейф.

– Больше в офисе ничего не тронули?

– Естественно. Ты заткнешься наконец?

– Может, за тобой проследили. Кто-то увидел, где сейф, дождался, пока ты свалишь, и обчистил вас.

– Я тебе велел заткнуться!

Он развернулся и залепил мне оплеуху. Удар был не слишком сильный, но болезненный. Я схватилась за нос – только бы не сломал!

– Эй! Давай полегче! – сказал Томми.

– Ты что, главный здесь?

– Да оставь ты ее.

Они наконец умолкли. И тут заговорила я:

– А как же грабитель вскрыл сейф? Высверлил замок?

– Ты вообще не умеешь молчать?

Хороший вопрос, подумала я и отодвинулась подальше от переднего сиденья. Я пошарила вокруг себя – а вдруг найду хоть какое-нибудь орудие, но обнаружила только шариковую ручку. Я стиснула ее в кулаке и представила себе, что будет, если я ткну ею Ричарду в ухо.

До дома в Хортон-Рэвин мы добрались за семь минут. Свернув к нему, Томми взял пульт дистанционного управления, нажал на кнопку, и ворота гаража открылись. Зажегся свет, и Томми въехал в гараж. Там уже стояли красный «порше» Томми и еще черный «порше» – наверное, Ричарда. Ричард вылез, открыл багажник и стал рыться в чемоданчике с инструментами.

– Кто знал шифр? – обратилась я к Томми. – Только вы двое, да?

Вернулся Ричард с мотком веревки.

– Не твое дело. Вылезай.

– Томми, прошу тебя, подумай об этом.

Томми вышел, обошел машину.

– Ричард, а это, черт возьми, зачем тебе понадобилось?

– Сейчас свяжу ее и буду бить, пока не признается, куда спрятала добычу, – сказал Ричард. – Говорил я тебе, не путайся с ней. Это ты во всем виноват.

– Ах вот как! Значит, я? – Выражение лица у Томми изменилось. Он сунул руку в тот карман, в который положил пистолет. – А ведь она дело говорит. Откуда мне знать, может, это ты и обчистил сейф.

– Да зачем? – фыркнул Ричард. – Ты же прекрасно знаешь, мне некому это сбыть.

– Это ты сейчас так говоришь. А если ты еще в пятницу отвез все в Лос-Анджелес, продал и денежки припрятал? Про то, что ты положил побрякушки обратно в сейф, я знаю только с твоих слов. Сам я после твоего возвращения их не видел.

– Полная чушь!

– Сейф не взламывали. Шифр известен только нам с тобой. Я этого не делал, остаешься ты.

– Да пошел ты в задницу! – Ричард потянулся ко мне.

Я со всей силы вонзила ручку ему в ладонь. Он попытался меня ухватить, но я отскочила в угол. Он откинул переднее сиденье и полез за мной. Я лягнула ногой, размозжив ему каблуком три пальца. Он отдернул руку и обернулся к Томми:

– Помоги ее вытащить!

– Сначала ответь на мой вопрос.

– Ничего я не брал. Давай вытащим ее из машины.

– Знали про сейф только мы двое. Никакого вора не было.

Ричард захлопнул дверцу:

– Не брал я ничего, понятно? Я бы так с тобой никогда не поступил, а вот ты – ты поступил бы, тем более что такое уже случалось. Почем я знаю, может, это ты сделал.

– Я сейфа не открывал. А ты открывал. И в Лос-Анджелес специально один поехал. Теперь драгоценностей нет…

Ричард метнулся к Томми, схватил его за грудки и ударил. Томми закачался, но устоял. Я увидела, как взметнулся кулак Ричарда: он заехал Томми в зубы. Тот полетел на землю. Я наклонилась к рычагу, отодвигающему сиденье, пробралась вперед, открыла дверцу со стороны водителя и тихонько вылезла. Я слышала глухие звуки ударов, слышала тяжелое дыхание. Выглянув из-за машины, я увидела, как Томми, с трудом подымаясь на ноги, лезет в карман за «дэвисом». Устоять он не сумел и снова упал. Из носа у него ручьем лилась кровь. Он застонал и в изумлении уставился на брата. Ричард наклонился над Томми и забрал у него из руки пистолет. А затем, отступив на шаг назад, направил оружие на брата. Томми пробормотал:

– Ричи, не надо…

Ричард выстрелил. Пуля попала Томми в грудь. Ричард тупо уставился на тело брата, пнул его и сказал:

– И поделом тебе. Нечего было меня оскорблять.

Он отшвырнул пистолет, тот с металлическим стуком упал на пол гаража и закатился под грузовик. Ричард деловито нажал на кнопку, открылись вторые ворота, он обошел красный «порше», сел в черный, завел мотор и выехал на улицу.

Я подползла к Томми, пощупала пульс, но он уже был мертв. Разглядев пистолет, я хотела было его подобрать, но сдержалась. Нет уж, не стоит смазывать отпечатки Ричарда. Я встала и пошла к двери в дом, дрожа от холода и страха – я боялась, что Ричард вернется.

Набрав 911, я сообщила диспетчеру об убийстве. Описала ей Ричарда и его «порше», назвала номер машины и адрес. Она велела мне оставаться на месте до приезда полиции.

– Да, конечно, – сказала я, а затем позвонила Лонни.

К себе я доползла к полуночи. Палья с Одессой приехали к Хевенерам вскоре после Лонни. Ко мне они относились не как к подозреваемой, а как к свидетелю, и это чувствовалось. Лонни все равно был начеку и прерывал их всякий раз, когда считал, что они переходят грань. «Дэвис» положили в пластиковый пакет – как вещественное доказательство. Да, теперь мне раньше чем через год своего пистолета не видать. Ричарда Хевенера задержали через час на дороге в Лос-Анджелес. Я все еще предполагала, что драгоценности у него, но наверняка не знала. Домой меня отвез Лонни.

В понедельник утром я пропустила пробежку, а вместо этого сразу отправилась к себе в офис. Ида Рут и Джил болтали о чем-то в коридоре. Заметив меня, они замолчали и посмотрели на меня с состраданием.

Я отправилась к себе в кабинет и набрала номер Фионы. Она сняла трубку, мы обменялись положенными любезностями. Она, по-видимому, ничего про убийство не слыхала.

– Я нашла ответ на ваш вопрос относительно хозяина дома на Бэй-стрит. Он оказался отцом Клинта Огастина, и Клинт сейчас живет у него.

– Я же говорила, у них роман!

– Не совсем.

И я сообщила ей, в каком состоянии находится Клинт.

– Весь этот год для сексуальных утех он годился плохо.

– Возможно, я была к ней несправедлива, – процедила сквозь зубы Фиона.

– Кто знает, – ответила я уклончиво – лезть в это мне совсем не хотелось.

– А что насчет пропавших денег?

– Ими занимается полиция.

Она не подала виду, что разочарована.

– Что ж, в таком случае, полагаю, у нас с вами все. Можете посчитать, что я вам должна, и вычесть это из суммы залога.

– Да, конечно. Я сегодня же пошлю вам чек.

Она замялась, но все-таки спросила:

– Можно попросить вас привезти деньги наличными?

– Как вам угодно. Они у меня будут после обеда.

Час я сидела за столом и разбирала бумаги. Работать совершенно не хотелось, но это тупое занятие меня несколько успокоило. В конце концов я сняла трубку и набрала 713 – код Хьюстона, штат Техас, а затем 555-1212, телефон справочной, и спросила у телефонистки номер полицейского управления округа, в котором находится город Хэтчет. Затем я открыла папку, которую принесла Мерайя Толбот, просмотрела вырезки и нашла имя шерифа, занимавшегося делом Хевенеров. Но сначала я набрала номер Мерайи, и снова услышала на автоответчике: «Добрый день! Вы позвонили Мерайе Толбот. Это „Гардиан кэжуалти иншуренс“ в Хьюстоне, штат Техас…» Я нажала на рычаг. На автоответчик любой может что угодно наговорить, и любой может напечатать себе какие угодно визитные карточки.

Я набрала номер полицейского управления и попросила к телефону шерифа Холлиса Кейо. Представившись, я сказала:

– Я по поводу двойного убийства, которое вы расследовали в восемьдесят третьем году. Джаред и Бренда Хевенер.

– Отлично их помню, – ответил он. – Они оба были прекрасными людьми и заслуживали лучшей участи. Чем могу помочь?

– Я подумала, вам интересно будет узнать, что сегодня ночью Томми Хевенера убили. Его застрелил родной брат.

Последовала пауза: он переваривал информацию.

– Не могу сказать, что меня это удивило. Надеюсь, Ричард не направился в наши края?

– Нет-нет, полиция его поймала. Он сидит в окружной тюрьме. Я хотела узнать у вас про Кейси Стоунхарта. Его так и не нашли?

– Увы, мадам. Он исчез. Пропал сразу после убийства, и вполне возможно, это тоже дело рук братьев Хевенеров. Мы полагаем, что он мертв, но наверняка не знаем.

– Как я поняла, сестра Бренды Хевенер и «Гардиан кэжуалти иншуренс» собираются подать иск. Вы об этом слышали?

– Да, мадам. Сейчас они собирают информацию. А почему вас это интересует?

– Неделю назад ко мне пришла следователь из страховой компании. Вы ее случайно не знаете? Зовут ее Мерайя Толбот.

По голосу я поняла, что он улыбается.

– Да, знаем. Рост – сто семьдесят два, вес – шестьдесят пять килограммов, двадцать шесть лет. Рано поседела.

– Рада слышать. Я уж решила, что она выдала себя за кого-то другого. Давно Мерайя работает на «Гардиан кэжуалти»?

– Я не говорил, что она там работает. Толботом зовут старшего брата Кейси. Есть еще младший брат, Флинн. Неблагополучная семейка. Вечно за решеткой. Настоящие социопаты.

У меня глаза полезли на лоб.

– А она им кем приходится?

– Она сестра Кейси, Мерайя Стоунхарт.

– А-а, – протянула я.

Все понятно, меня надули.

В 10.30 я пошла в суд, посидеть в архивах. Меня весьма интересовала деятельность Джоула Глейзера, особенно его отношения с фирмой «Дженезис».

Начала я с офиса налогового инспектора, сидевшего в здании окружной администрации, и там проверила сводки о налогах, заплаченных «Пасифик Медоуз». Как я и подозревала, его владельцами числились Глейзер и Бродус. Затем я отправилась в окружной архив. Там я целый час рылась в договорах о купле-продаже, дарственных, доверенностях. Здание и участок «Пасифик Медоуз» за последние десять лет трижды меняли владельца, и всякий раз цена значительно возрастала. В 1970 году заведение купила Морин Пибоди за 485 тысяч долларов. В 1974 году она продала его «Эндевор груп», но уже за 775 тысяч. В 1976 году «Пасифик Медоуз» был продан «Силвер эйдж» за кругленькую сумму в полтора миллиона, и в конце концов в 1980-м его приобрела компания Глейзера и Бродуса аж за три миллиона.

Я пошла в публичную библиотеку – благо она через дорогу – и там выяснила, что Морин Пибоди – вдова Сэнфорда Пибоди, который с 1952 года до самой смерти, последовавшей весной 1976 года, был членом правления Городского банка Санта-Терезы. Вероятно, для покупки дома престарелых Морин использовала деньги, полученные в наследство.

Интуиция подсказала мне, что надо вернуться в архив. Там я проверила записи актов гражданского состояния за 1976–1977 годы. В феврале 1977 года был зарегистрирован брак Морин Пибоди с Фредериком Глейзером. Ей в ту пору было пятьдесят семь лет, а ему шестьдесят два. Я довольно быстро вычислила, что Морин стала мачехой Джоула. И готова была держать пари, что имя Морин еще не раз встретится мне среди членов правления «Эндевор» и «Силвер эйдж». Оставалось выяснить, кому принадлежит «Дженезис», компания, работающая с «Пасифик Медоуз». Владелицей значилась Дана Джафф. По-видимому, Джоул Глейзер перед свадьбой уговорил ее подписать кое-какие бумаги. Уж не знаю, до конца ли она понимала, на что идет. На первый взгляд «Дженезис» существовал отдельно от «Пасифик Медоуз» и никак не был с ним связан. На самом же деле Глейзер контролировал оба предприятия и, следовательно, имел замечательную возможность извлекать выгоду из приписок для «Медикэр».

Из здания суда я вышла около полудня. Мне было любопытно, далеко ли продвинулась в своем расследовании полиция. Проходя мимо банка, я сняла деньги, которые должна была Фионе, и направилась в кафе «Аркада». В витрину я увидела одиноко сидящего за столиком Одессу. Я помахала ему рукой, вошла и села напротив. Перед ним в красной пластмассовой корзиночке лежал очередной гамбургер и жареная картошка.

– Я сейчас рылась в архиве. Похоже, аферу с «Медикэр» провернул один из владельцев «Пасифик Медоуз», который и хотел все свалить на доктора Перселла.

– Это вы о Глейзере?

– Да, а Харви Бродус ему помогал. Перселл это вычислил и договорился о встрече с агентами ФБР. Кто знает, на что были готовы эти двое, лишь бы заткнуть ему рот. Что говорит коронер?

– Он нашел на правом виске Перселла следы пороха. И считает, что стреляли хоть и с близкого расстояния, но не в упор. То есть дуло виска не касалось. Перселл мог бы сделать это сам, будь у него рука сантиметров на пятнадцать длиннее. Мы обыскали у пруда все, но пулю не нашли. Возможно, застрели ли его где-то еще, а потом подогнали машину к пруду.

– Рискованно. За рулем же сидел он.

– Джону это тоже насторожило. И он подумал о мохеровом пледе, которым были укрыты колени Перселла. Он спросил Кристал, и та объяснила, что с год назад положила Дауэну в багажник самое необходимое – фонарик, бутылку с водой, медикаменты, еду – на случай, если машина вдруг застрянет. Среди прочего был и плед. Джона считает, что убийца мог накрыть уже мертвого Перселла пледом, сесть к нему на колени и доехать до пруда. А плед был нужен, чтобы не испачкать кровью одежду.

– Так у него на брюках могли остаться ворсинки мохера.

– Естественно. И следы крови. Но у убийцы было достаточно времени, чтобы избавиться от улик.

Я взяла у Одессы ломтик картофеля, обмакнула его в кетчуп и отложила в сторону.

– Вчера вечером я беседовала с Кристал. Она нашла в кармане пальто паспорт Перселла – он там лежал с их последней поездки в Европу. Да, что там насчет Поли? Есть подробности?

– Джона после вашего с ним разговора попросил меня все проверить. Впервые ее задержали в тринадцать лет. Бабушка Полин решила, что ее машину украли, и обратилась в полицию. Оказалось, тачку взяла внучка. Еще ее забирали за бродяжничество, за умышленную порчу чужого имущества. У этой малышки слишком много свободного времени, и за ней некому присмотреть.

– Да, они с Лейлой могут натворить дел.

– Мы ведем работу. Послали к ней в школу узнать, в какие дни она прогуливала школу – не тогда ли, когда снимали деньги с карточки. Мы запросили банковские отчеты и бумаги почтового агентства, в котором был абонентский ящик Перселла. Окружной прокурор беседует с судьей. Надеемся все выяснить сегодня к вечеру.

– Вот еще что! Позавчера я заезжала в дом в Хортон-Рэвин. В тот день Лейла покинула школу без разрешения. Кристал была вне себя от злости, и я попросила позволения осмотреть комнату девочки. У нее под матрацем я обнаружила запертую металлическую шкатулку. Возможно, там наркотики, но кто знает – вдруг пропавшие деньги. Есть вероятность, что они с Поли планируют побег. Вы уж за ними приглядывайте.

– Постараемся, – кивнул он.

В контору я вернулась в 13.15. Снова заморосил этот противный дождь.

Я напечатала все, что мне удалось узнать про «Дженезис», и задумалась, почему Фиона попросила наличные. Не могла же она испугаться, что мой чек не примут в банке. Нет, тут что-то другое. Я все время вспоминала ее дом в лесах.

А еще я размышляла о мохеровом пледе, о том, как кто-то сидел на коленях у уже мертвого Дау. Скорее всего, ехали недалеко. И вряд ли по шоссе – встречный водитель мог запросто разглядеть, что ты сидишь в объятиях мертвеца. Любой на месте убийцы подумал бы о пруде – очень удобное место, избавляешься и от жертвы, и от его автомобиля. Джона предположил, что убийца допустил ошибку: не учел, что у берега лежит валун, и машина, зацепившись за него, не упала на самое дно. Но, возможно, убийца рассчитывал на то, что машину найдут. Если он хотел представить смерть Дау как самоубийство, то эта ошибка была преднамеренной. Убийца знал про валун и понимал, что при дневном свете машину заметят. Не учел он как раз того, что машина может слишком глубоко уйти под воду.

Уже под вечер я достала телефонный справочник, открыла на разделе строительных фирм. Я помнила одну фамилию на табличке у дома Фионы. Ага, вот оно! Ралф Триплет. Адрес не указан.

Я набрала номер Ралфа Триплета. Трубку сняли сразу же.

– Фирма Ралфа Триплета.

– Добрый день, мистер Триплет. Меня зовут Кинси Миллоун. Я только что закончила работу для Фионы Перселл, это на Олд-Резервуар…

– Надеюсь, вам заплатили вперед?

– Вот поэтому-то я и звоню. Скажите, она не задерживает выплат?

– Я бы назвал это иначе – она вообще не платит. Уже сколько недель жду. Архитектор обратился в суд с требованием наложить арест на имущество, и я собираюсь сделать то же самое. Я совсем недавно проверил ее платежеспособность. Надо было с этого начинать, но я и предположить такого не мог. С виду дама вполне обеспеченная, но, как выяснилось, она использует одну кредитную карточку, чтобы заплатить по другой. Как, вы сказали, вас зовут?

– Это не имеет значения, – буркнула я и повесила трубку.

Вытащив пачку каталожных карточек, я снова их перебрала – проверяла информацию, которую мне удалось собрать за неделю, особенно ту, что касалась последнего дня Дау. И тут обратила внимание на факт, который в свете последних событий меня весьма заинтересовал. Миссис Стеглер говорила, что, когда Дау был на обеде, в клинику заезжала Фиона. Она подождала в его кабинете, а потом уехала, оставив записку. Я была у него в кабинете и понимала: ей ничего не стоило открыть ящик стола и взять револьвер.

По Олд-Резервуар-роуд я ехала уже в сумерках. У меня появилось одно предположение, которое я решила сначала проверить, а уж потом рассказывать о нем Джоне Роббу. Я свернула на дорожку, ведшую к дому Фионы, и остановила машину на заднем дворе.

Затем я подошла к парадной двери и позвонила. Открыла мне Фиона, одетая в черный шерстяной костюм в талию. На голове у нее был пятнистый платок, намотанный как тюрбан.

– Я подготовила счет. Распишитесь, пожалуйста, что получили остаток наличными.

– Ради бога. Проходите.

Я вошла в холл. Фиона поставила на счете свою подпись.

– Вы позволите воспользоваться уборной?

– Конечно. Это там, за кухней.

Я прошла на кухню и открыла дверь, которая вела в гараж на три машины. Там стоял только БМВ. Фиона рассказывала, что, когда Дау к ней приезжал, она заставляла его загонять машину в гараж, чтобы не давать повода для сплетен. Я включила лампочку над входом, но это мне мало помогло.

Достав из сумки фонарь, я направилась к дальней стене и представила себе, что сижу в «мерседесе» Дау. Пуля, пущенная с переднего сиденья в голову водителя, должна была угодить в стену гаража. Где-то здесь. Я готова была биться об заклад, что Фиона не догадалась вынуть пулю из стены. Кому придет в голову искать ее здесь?

Я провела ладонью по оштукатуренной стене, ожидая нащупать выбоину. Но стена была совершенно гладкая. Я обыскала все кругом, но ничто не указывало на то, что Дау был убит именно здесь. Ни осколков стекла, ни капель масла там, где стояла его машина. Я чуть не взвыла от обиды. Ну, не может такого быть! Я же была абсолютно уверена…

В дверях появилась Фиона:

– Здесь уже побывал детектив Палья. Он делал то же самое: проверял, нет ли в стене пули, и ничего не обнаружил.

Я подняла на нее глаза. Во рту у меня внезапно пересохло.

– Извините, Фиона. Мне очень неловко.

– Да уж наверное. – Помедлив немного, она сказала: – У меня к вам один вопрос. Если бы Дау убила я, зачем бы мне было вас нанимать?

У меня запылали щеки, но оставить этот вопрос без ответа я не могла.

– Я решила, вам нужно найти тело, чтобы получить страховку. Заодно вы снимали с себя все подозрения.

– Вы очень наглая молодая особа. А теперь – убирайтесь из моего дома.

Я вышла, села в машину и поехала вниз по холму. Меня мучил стыд. Насчет Фионы я ошиблась. Насчет Кристал и Клинта Огастина – тоже. Мерайя обвела меня вокруг пальца.

На перекрестке я свернула налево и вскоре увидела на обочине знакомую фигуру. Это была Поли.

Я притормозила, и она подбежала к машине.

– Давай прыгай, – сказала я, открыв ей дверцу. – Ты к Лейле?

– Ага. Она там, у океана. – Поли села и захлопнула дверцу. От нее пахло табаком и травкой. – Можете высадить меня в городе. Оттуда я без проблем доберусь.

– Да мне нетрудно тебя подвезти. Заодно свежим воздухом подышу. – Машина тронулась. – Ты была у Ллойда?

– Была, только его нету, и ключа я не нашла. А ждать на холоде неохота.

– Вы с ним дружите?

– Вроде того. Из-за Лейлы.

– А как она относится к его переезду в Лас-Вегас? Будет о нем скучать?

– Она жутко распсиховалась.

– Ну, может, как Ллойд обустроится, приедет его навестить, – сказала я. – Он когда уезжает? Вроде говорил, через пару дней.

– Похоже, да. Я его уговариваю взять меня с собой.

– Твоя семья ведь здесь живет, да?

– У меня только бабуля, а ей плевать.

У дома Кристал Поли вышла. Кристал вряд ли будет рада ее видеть, но, скорее всего, постарается вести себя вежливо. Я была убеждена процентов на девяносто, что через несколько часов и Поли, и Лейла окажутся в полицейском участке.

Я подождала, пока Поли откроют дверь. На пороге появилась Кристал. Увидев меня, она помахала рукой. Я помахала ей в ответ, подала машину назад, и фары высветили стоянку, где я заметила «вольво» и кабриолет. Крайнее левое место было свободно, и я догадалась, что здесь обычно стояла машина Дау. И тут меня будто током ударило. Я выехала обратно на Палома-лейн, проехала полквартала и, съехав на обочину, остановила «фольксваген». К дому я вернулась пешком.

Кристал уже успела закрыть дверь, и во дворе было темно.

Как и у Фионы, я прикинула, где бы находилось водительское место «мерседеса», если бы Дау в тот вечер оказался дома. А если Кристал, к примеру, пообещала ему таких сексуальных утех, что он отменил свой визит к Фионе и приехал домой? «Магнум» она могла забрать и раньше. Кристал достаточно было лишь выйти ему навстречу, открыть дверцу и выстрелить – легко и непринужденно. А отогнав машину к пруду, она подводила под подозрение Фиону. Учитывая то, какую страховку должна была получить Фиона, полиция решила бы, что это она убила бывшего муженька.

Я посмотрела налево, прикинула траекторию пули. Если выстрел был произведен из «магнума» тридцать пятого калибра, пуля, продырявив голову доктора, пролетела бы еще метров пять и застряла бы в обшивке стоявшего неподалеку сарая.

Я прошла по лужайке к сараю. Возможно, некогда он служил гаражом. Включив фонарик, я раздвинула кусты и посветила на дощатую стену. Дыра от пули была огромная и черная, она напоминала сидящего в паутине паука.

По посыпанной гравием площадке, где стояли машины, я вернулась к дому Кристал и позвонила. Когда она открыла, на лице у нее было выражение, с каким обычно встречают коммивояжеров.

– Никак не ожидала вас увидеть, – сказала она. – Что случилось?

– Вы мне позволите от вас позвонить?

Кристал была несколько озадачена, но шагнула в сторону и впустила меня.

– А где ваша машина? – спросила она, бросив взгляд на улицу.

– Я ее оставила на дороге. Мотор заглох, а мне как-то надо отсюда выбраться.

– Давайте помогу, – сказал она. – Только ключи возьму.

– Да нет, что вы! Не хочу вас утруждать. У меня тут неподалеку живет приятель, отличный механик. Я попрошу его подойти посмотреть. Может, он прямо на месте починит.

– Ну, если не получится, я с удовольствием отвезу вас домой.

Сверху доносилась громкая музыка. Лейла и Поли явно составляли план побега. Хорошо бы полиция приехала до того, как они смоются.

Кристал проводила меня в комнату и встала в дверях, а я села за стол. Сняв трубку, я набрала домашний телефон Джоны. Подошел он сам.

– Привет! – сказала я. – Это я.

– Кинси? – озадаченно спросил он. – В чем дело?

– Я у Кристал, в доме на побережье. У меня тут возникла проблема, может, приедешь, посмотришь?

– Хорошо, – сказал он осторожно. – Дело серьезное?

– Достаточно. Адрес дать?

– Я знаю, где это. Ты в опасности?

– Пока что нет, но кто знает…

Я положила трубку и, обернувшись, увидела в дверях присоединившуюся к Кристал Анику. Они стояли рядом – Кристал чуть впереди. Рука Аники лежала у Кристал на плече, и я вдруг поняла то, о чем могла бы догадаться уже давно.

– Что-то случилось? – спросила Аника.

– Да нет. Я просто жду приятеля, он приедет мне помочь. У меня мотор заглох.

– Понятно. Может, пока он не приехал, выпьете с нами шардонне?

– С удовольствием.

Я вышла за ними на террасу. Было темно, волны тихо бились о берег. Мы сидели втроем, попивали вино и болтали. Вскоре подъехал Джона.

Через два дня я получила по почте письмо.

Кинси,

Извините, что я так с вами поступила, но у меня не было выбора. Мы с вами не похожи друг на друга: вы человек порядочный и совестливый, а я нет.

 

Мерайя Стоунхарт

Сью Графтон

Сочинять детективы по алфавиту Сью Графтон начала в 80-х годах. У нее тогда был непростой период. Тяжелый развод, тяжба о правах на ребенка… Ночами она лежала без сна и придумывала, как бы отомстить бывшему супругу. Но она знала, что этого, увы, не осуществить. «И тогда я подумала: а может, написать книгу и заработать на этом деньги?» И в результате появился «„А“ значит „Алиби“», бестселлер, в котором читатели впервые познакомились с частным детективом Кинси Миллоун.

Сейчас вышел в свет шестнадцатый роман, и писательнице, которой исполнился шестьдесят один год, по-прежнему нравится писать книги, главная героиня которых – неугомонная Кинси. Хотя Графтон и считает ее своим альтер эго, эти две женщины похожи мало. В отличие от своей героини, предпочитающей одиночество, Сью Графтон замужем за преподавателем философии, у нее трое детей и двое внуков. Кинси – не большая любительница природы, а есть она предпочитает на скорую руку; Графтон же отменно готовит и разводит цветы. «Она всегда будет стройнее, смелее, моложе меня, – говорит писательница. – У нее совсем другая биография, но мы многое воспринимаем одинаково. Я живу двумя жизнями – своей и ее. И порой не могу решить, какая мне нравится больше».