Мы выехали в отель в шесть. Диц уже привел себя в порядок и оделся для события в обычные брюки, приличную рубашку и галстук и темную спортивную куртку в стиле вестерн: широкую в плечах и сужающуюся в талии. На нем были черные ботинки, начищенные до зеркального блеска. Под курткой, конечно, на нем был бронежилет, способный остановить а.357 Магнум в трех метрах. Я еще видела, как он надел кобуру, которую он носил справа у бедра, и положил в нее свой.45.

Я приняла душ и снова влезла в свои джинсы, водолазку и тенниски, собираясь надеть шелковый комбинезон у Веры в комнате. Перед уходом я его быстренько примерила. Брюки были слегка длинноваты, но я подтянула их на талии и все стало в порядке. Упаковала черные лодочки, колготки, черные трусы и несколько мелочей. Диц избавил меня от бронежилета, который выглядел бы абсурдно под полосками-спагетти. «Дэвис» лежал в наружном кармане моей большой кожаной сумки, которая больше походила на мешок с дипломатической почтой, чем на вечернюю дамскую сумочку.

И без того большая сумка раздулась еще сильнее из-за наличия в ней прибора ночного видения, который Диц попросил положить туда. Он весил не больше полкило, но был резмером с линзу для 35-миллиметровой камеры и заставлял меня крениться на один бок.

— Зачем нам эта штука?

— Это моя последняя игрушка. Я обычно держу его в машине, но не хочу оставлять на стоянке отеля. Стоит больше трех тысяч.

— Ого.

Диц поехал окольным путем, почти не разговаривая. Несмотря на собственные заверения, что Марк Мессинджер оставит меня на пару дней в покое, он, кажется, нервничал, заставляя мой желудок сжиматься в ответ. Он был сосредоточен, напряжен и бдителен. Включил в машине свет, машинально потянулся за сигаретами и потряс головой, сердясь на себя.

— Черт!

Диц свернул за угол, снизив скорость.

— В такие времена я завидую ребятам, которые работают на правительство. У них есть бригада телохранителей. У них неограниченное количество людей, доступ к разведывательной информации и официальное разрешение бить морды…

Я не могла придумать, что ответить на это, поэтому держала рот зарытым. Мы остановились на широкой, выложенной кирпичом дорожке перед отелем. Диц вышел из машины, сунув дежурному на стоянке обычную свернутую купюру и проинструктировав держать машину на виду. Было еще светло, и ландшафт был залит лучами низкого солнца. Ярко-зеленая трава была коротко подстрижена, газон окаймляли розовый и белый бальзамин и лобелия, которая светилась интенсивной, электрической синевой. В дальнем конце дороги прибой бился в стену, наполняя воздух соленым запахом океана.

Вдобавок к растянутому главному зданию Эйджуотер, в дальнем конце участка выстроились бунгало, каждое размером со средний дом в районе, где жила я. Архитектура в испанском стиле, белая штукатурка, тяжелые балки, красные черепичные крыши, внутренние дворики.

Под аркой, которая вела в сад, готовилась свадьба: пять подружек невесты в розовом и маниакально ходившая туда-сюда девочка с корзинкой розовых лепестков. Два молодых человека в смокингах, наверное, шаферы, наблюдали, размышляя об эффективности противозачаточных средств.

Как обычно, Диц взял меня за локоть, держась немного впереди, и повел ко входу.

Я помала себя на том, что, как он, внимательно осматриваю людей, находящихся поблизости. Мы вошли в просторный холл с двумя огромными стойками из импортного розового мрамора по бокам. Подошли к консьержу, и Диц с ним коротко переговорил.

Видимо, он еще заблаговременно договорился с менеджером, потому что очень скоро появился Чарльз Эббот, директор охраны. Мы представились друг другу. Эбботу было под семьдесят, и он выглядел, как ушедший на покой исполнительный директор крупной компании, в костюме-тройке, с маникюром и часами Ролекс. Такого человека вы никогда не назовете Чарли или Чак. Его серебристые волосы были того же оттенка, что костюм, а с галстука подмигивала бриллиантовая булавка. У меня было ощущение, что он получает гораздо больше удовольствия от того, чем занимается сейчас, чем от того, что делал раньше.

Он отвел нас в уголок, где стояли три больших кожаных кресла, под защитой трехметрового фикуса.

Диц захватил с собой фотокопии снимков Марка Мессинджера.

— Вот это парень, который нас волнует. Я бы хотел распространить их среди людей, которые будут сегодня обслуживать банкет.

Эббот бросил взгляд на фотографии и вернул их. У него были ясные голубые глаза, и он часто заглядывал в глаза другим.

— Мистер Диц, я должен вам напомнить, что мы не обладаем достаточными возможностями, чтобы предпринимать меры охраны высокого уровня для частных лиц. Мы работаем с Секретной Службой, когда возникает необходимость, но отель не может принять никакой ответственности в случае нежелательного инцидента. Мы здесь, в основном, для того, чтобы обеспечить безопасность наших зарегистрированных гостей. Мы будем рады сделать все, что можем, но больше этого я не могу ничего обещать.

Диц улыбнулся.

— Я понимаю. С нашей стороны это чистая предосторожность. Мы не ожидаем никаких проблем, но будет полезным обозначить некоторые вопросы, просто чтобы убедиться, что все идет как надо.

— Конечно.

Диц держался очень хорошо, непринужден, расслаблен. Должно быть, ему была действительно нужна помощь этого человека.

Эббот выглядел смущенным. Похоже, ему хотелось прикурить свою сигарету в мундштуке от золотой зажигалки Данхилл.

— Чем еще я могу помочь? Могу выделить одного своего человека.

— Не думаю, что это необходимо, но спасибо. У нас есть служащая Калифорния Фиделити, которая является на сегодня зарегистрированным гостем, Вера Липтон. Я бы хотел узнать номер ее комнаты и имена людей, занимающие две соседние комнаты. Вы можете что-нибудь для этого сделать?

Эббот обдумывал ответ. Под мягкими любезными манерами это был лед и кремень.

— Не вижу, почему нет.

Он встал и отправился к главной стойке. После короткого разговора со служащим, он записал что-то в маленькую кожаную записную книжку, которую достал из кармана.

Он вернулся, вырвал из книжки листок и протянул Дицу.

— Вы знаете какую-нибудь из этих пар? — спросил Диц.

— Я знаю обе. Кларки останавливались здесь много раз. Мистер и миссис Тайдерман — мои тетя и дядя.

Диц убрал бумажку и пожал Эбботу руку.

— Спасибо. Мы очень признательны.

— Рад был помочь.

Мы свернули в коридор справа, следуя за номерами комнат в убывающем порядке. Диц следил за коридором позади нас, не убирая руки с моего локтя.

Верина комната находилась в том же крыле, что и банкетный зал.

— Ты все это подстроил? — спросила я, когда увидела, как это близко.

— Я не хотел, чтобы ты разгуливала туда-сюда по всему отелю.

Он постучал. Последовала пауза. Я предполагала, что Вера подглядывает в дверной глазок.

Мы услышали звук отодвигаемой задвижки, и вот она, смотрит на нас в щель двери, закрытой на цепочку. На ней было зеленое шелковое кимоно, довольно широко распахнувшееся спереди.

Она глянула вниз и стянула разошедшиеся полы одной рукой.

— Я заперлась на цепочку. Правильно сделала?

Диц ответил.

— Ты умничка, Вера. А теперь впусти нас.

Она наклонила голову, пытаясь выглянуть в коридор.

— Откуда я знаю, что кто-нибудь не держит вас под дулом пистолета?

Диц засмеялся. Я озадаченно посмотрела на него. Я только один раз слышала, как он смеется.

— Тоже правильно, — сказал он.

Мне лично это не казалось таким уж правильным, но меня никто не спрашивал, не так ли?

Вера прикрыла дверь, сняла цепочку и впустила нас. Комната была огромной: кровать королевского размера, комод королевского размера, и королевского размера телевизор.

Доминирующим цветом был бледно-желтый: толстый бледно-желтый ковер, обои, с разбросанными по ним нежно-белыми японскими ирисами. Узор обоев повторялся на атласном покрывале и на шторах, раздвинутых и забранных бронзовыми держателями.

Прозрачные занавески были задернуты, свет за окном показывал, что комната выходит на подъездную дорожку. Два стула были обтянуты бледно-зеленой материей. Через дверь я заглянула в ванную, в которой продолжался цветовой замысел: ваза с белыми шелковыми цветами, толстые желтые полотенца, свернутые в плетеной корзинке.

Вера обозначила личное влияние на всех возможных поверхностях: сброшенная одежда валялась на кровати, вещи на вешалках висели на распахнутой дверце шкафа.

На комоде лежала косметика, возле раковины — термобигуди и щипцы для завивки, а на туалетном сиденье — мокрое полотенце. Раскрытый чемодан обнародовал пенистый беспорядок шифонового белья. Пара колготок была заброшена на один из стульев, и разлеглась там, с раздвинутыми ногами и хлопковой ромбовидной ластовицей, похожей на стрелу, указывающую вверх.

Диц сразу прошел к двери в соседнюю комнату, чтобы убедиться, что она заперта. Потом задернул шторы. Вера подошла к кофейному столику. Там стояла бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом и четыре бокала на подносе. Она взяла бутылку за горлышко и начала снимать фольгу.

— Садитесь. Мы можем выпить.

— Спасибо, я не буду. Я на работе, — сказал Диц. И обратился ко мне.

— Держи дверь запертой. Если телефон зазвонит, можешь ответить, но себя не называй. Если это кто-то знакомый, долго не разговаривай. Не сообщай никому никакую информацию.

Если кто-то ошибется номером, скажешь мне. Возможно, это проверка, есть ли кто-нибудь в комнате.

Он взглянул на часы.

— Вернусь ровно в семь, чтобы проводить вас в банкетный зал.

Когда Диц вышел из комнаты, Вера подняла руки и потрясла ими.

— Давай приступим!

Она сняла с бутылки проволоку и обмотала горлышко полотенцем, трудясь туда-сюда над пробкой обоими большими пальцами, пока она не выскочила. Она наполнила два бокала и протянула один мне.

— Я уже сделала макияж. Почему бы тебе не заскочить быстренько в душ, пока я одеваюсь.

Потом займемся твоими волосами и лицом.

— Я уже приняла душ. Все, что мне нужно, это надеть комбинезон, и я готова.

Вера одарила меня взглядом, чтобы дать понять, насколько я ошибаюсь.

Под ее критическим наблюдением я вылезла из джинсов и влезла в комбинезон. Она только слегка поморщилась при виде моих синяков. В то время как мое выражение лица, наверное, напоминало больную собаку, которую ведут к ветеринару. Бр-р. Макияж.

Я надела костюм и попыталась подтянуть брюки на талии. Вера хлопнула меня по руке.

— Не делай этого.

Она встала на колени, подвернула мои штанины до нужной длины и закрепила специальной лентой, которую принесла с собой.

— Ты подумала обо всем.

— Будь готов — мое второе имя, зайка.

Затем она принялась за остальную часть меня.

Я сидела на крышке унитаза с полотенцем вокруг шеи, верино тело размещалось между мной и большим зеркалом во всю стену.

— Что ты собираешься делать с моими синяками на лице?

— Доверься мне, детка.

У нее были бутылочки и пудреницы, лосьоны, кремы и какая-то клейкая масса в баночках, щеточки, аппликаторы, губки, ватные палочки. Она трудилась, придвинув лицо очень близко к моему, изрекая инструкции.

— Закрой глаза. Теперь посмотри вверх… Господи, перестань моргать! Ты все портишь.

Она наносила помаду кисточкой, сложив свои губы в ту форму, в которую я должна была сложить свои.

Через сорок минут она отступила, обозревая свою работу. Завентила помаду в тюбик.

— Да, мне нравится. А ты что думаешь?

Она отодвинулась, и я смогла увидеть свое отражение.

Я смотрела на себя. Неожиданно у меня оказались эффектные глаза, румянец девушки в первом расцвете юности, свежий рот, волосы лежали темной волной.

Я засмеялась.

— Ну давай, посмейся, — сказала Вера ядовито. — Ты выглядишь обалденно.

Диц вернулся в семь, взглянув нас обеих без комментариев. Вера привела себя в порядок ровно за шесть минут, ее рекорд, как она сказала. На ней было черное платье с глубоким вырезом, наполненным до краев выпуклостями груди, черные колготки со швом и черные туфли на шпильках. Она остановилась и уперла руки в бока.

— Ну, что скажешь, Диц? Давай, не стесняйся.

— Ты выглядишь замечательно. Серьезно. Вы обе выглядите просто здорово.

— Мог бы придумать что-нибудь получше, — сказала Вера и обратилась ко мне:

— Спорю, он до сих пор называет женщин «девчата».

— Пока что не называл.

Диц улыбнулся, но промолчал. Он провел нас через холл и три двери в безопасность банкетного зала, который был маленьким и элегантным: люстра, белое дерево, стены обтянуты кремовым шелком. Было накрыто шесть столов на шесть персон, украшенных в центре орхидеями. Каждый стол был пронумерован, и я видела разложенные карточки с именами гостей. Многие служащие КФ уже были там, стоя группами по три-четыре человека, с напитками в руках. Я заметила Мака Вуриса с женой Мэри, Джуел и ее мужа (которого я видела только дважды), Дарси Паско и ее бойфренда, почтальона, якобы приторговывающего травкой.

Вера взяла Дица под руку, и мы втроем обошли зал, знакомясь со всеми и тут же забывая, кто есть кто. Я видела, что Вера ищет глазами Нелла Хесса. Я надеялась, что он достаточно высок, чтобы она его заметила.

Диц купил всем напитки. Он пил содовую с лаймом, я- белое вино, а Вера — коктейль с текилой. Она быстро его высосала и купила себе еще один. Я наблюдала за ней с интересом.

Никогда не видела Веру такой напряженной. Она повернулась к Дицу.

— Господи, как ты можешь пить и не курить?

— Это не алкоголь.

Она округлила глаза.

— Это еще хуже. Я, пожалуй, закурю. Нет. Ну, может, одну. Одну затяжку.

— Это не Нелл? — спросила я.

Человек, похожий на доктора, появился в дверях, оглядываясь в поисках знакомых лиц. Прямо сейчас было невозможно определить, насколько он маленький, но, по мне, он выглядел нормально. Приятное лицо, темные, стильно подстриженные волосы. На нем был темно-синий костюм, бледно-голубая рубашка, могу поспорить, с монограммой на манжетах.

Неожиданным был галстук-бабочка, я их не видела годами.

Вера подняла руку. Его лицо осветилось, когда он заметил ее. Он направился через зал, а она двинулась к нему навстречу и взяла его под руку. Ей пришлось немного наклониться, чтобы разговаривать с ним, но их разница в росте не показалась мне выдающейся.

Я попыталась представить его голову на своей подушке, но ничего не получилось.