Они все были там. В этом было что-то зловещее — Шарлотта, Эмили и Энн, их могилы по порядку, от первой до последней. Их родители, старшие Бронфены были похоронены рядом: Мод и Герберт, за ними — могилы еще двух дочерей, которые, видимо, умерли в детстве.

Там было одно пустое место, наверное, предназначенное для Патрика, когда придет время.

Шарлотта, родилась в 1894, умерла в 1917; Эмили, родилась в 1897, умерла в 1926; и Энн, которая родилась в 1900 и умерла в 1940.

Я оглядела кладбище. Маунт Калвари представляло собой серию покрытых травой площадок, окаймленных вечнозелеными кустами и эвкалиптами. Большинство могильных камней плоско лежало на земле, но были и другие секции, с возвышающимися монументами, в основном, датированными девятнадцатым веком. Дневная жара начинала спадать. Еще не стемнеет несколько часов, но уже наступит прохлада, как это бывает каждый день. Птичка пропела мне ноту с какого-то дерева.

Я потрясла головой, стараясь усвоить информацию.

Диц тактично молчал, но его взгляд красноречиво вопрошал: — Что?

— В этом просто нет никакого смысла. Если Шейла Бронфен и Агнес Грей — одно и то же лицо, почему их возраст настолько не сходится? Агнес не могло быть семьдесят, когда она умерла. Ей было восемьдесят с чем-то. Я это знаю.

— Значит, они не одно и то же. И что? Ты придумала теорию, и она не подтвердилась.

— Может быть.

— Черт возьми, Миллоун, брось это. Ты не можешь манипулировать фактами, чтобы доказать свои гипотезы. Начни с того, что тебе известно и дай правде шанс проявиться. Не торопись с выводами, просто для того, чтобы потешить свое честолюбие.

— Я ни с чем не тороплюсь.

— Торопишься. Ты ненавидишь быть неправой…

— Нет!

— Да. Нечего морочить мне голову…

— Это все совсем ни при чем! Если они не одно и то же, пусть так. Но тогда, кто такая Агнес Грей, и как к ней попала Айрин Бронфен?

— Агнес могла быть дальней родственницей или подругой. Она могла быть служанкой…

— Ладно, прекрасно. Допустим, это была служанка, которая сбежала с ребенком. Но почему он не сказал нам об этом? Зачем притворяться, что это была его жена? Он убежден, что Шейла забрала ребенка, или он беззастенчиво врет, правильно?

— Да ладно. Ты цепляешься за соломинку.

Я села на пятки, машинально водя рукой по траве. Мое разочарование было огромным. Казалось, что разгадка так близко. Я сердито фыркнула. Я была убеждена, что Агнес Грей и Энн Бронфен — одно и то же лицо. Мне хотелось, чтобы Бронфен лгал о смерти Энн, но, похоже, он говорил правду, скотина. Краем глаза я увидела, как Диц взглянул на часы.

— Черт возьми. Не делай этого. Ненавижу, когда меня торопят.

Я постаралась загнать обратно свою раздражительность.

— Который час? — спросила я, уступая.

— Почти четыре. Не хочу тебя торопить, но нам надо двигаться.

— Оушен Вью недалеко.

Он поднялся и начал спускаться с холма, возможно, тоже сдерживая свое раздражение.

Он был нетерпелив, человек действия, более заинтересованный в Марке Мессинджере, чем в Агнес Грей. Он наклонился, подобрал комок земли и запустил вниз, наблюдая за ним, как будто он мог скользить по траве, как галька — по поверхности воды. Засунул руки в карманы.

— Я жду тебя в машине, — сказал он коротко и зашагал вниз.

Я наблюдала за ним какое-то время. Потом пробормотала «О, черт» и последовала за ним.

Я чувствовала себя, как подросток, без собственной машины. Диц настаивал, чтобы я была с ним почти все время, поэтому мне приходилось таскаться за ним, упрашивать подвезти меня куда-то, застревать в местах, где мне не хотелось находиться, и не иметь возможности разрабатывать версии, которые меня интересовали. Я убыстрила шаги, догнав его у дороги.

— Эй, Диц! Можешь отвезти меня домой? Я одолжу машину у Генри, а с Рошель ты поговоришь сам.

Он впустил меня в машину.

— Нет.

Я уставилась на него с яростью.

— Нет? — Мне пришлось подождать, пока он обойдет машину. — Что это значит — нет?

— Я не допущу, чтобы ты где-то болталась одна. Это небезопасно.

— Брось. У меня есть дела.

Он не ответил. Как будто я вообще не сказала ни слова. Он выехал с кладбища и свернул на бульвар Кабана, направляясь к ряду мотелей, стоявших вдоль берега. Я смотрела в окно, мрачно размышляя о побеге.

— И не делай глупостей, — добавил он.

Я не высказала того, что пришло мне в голову, но это было кратким и в точку.

Оушен Вью был одним из неопределенного вида одноэтажных мотелей, в квартале от широкого бульвара, который идет параллельно пляжу. Туристический сезон пока не наступил, и цены все еще были низкими, красные неоновые табло, сообщающие о свободных местах, горели по всей улице. В Оушен Вью на самом деле не было вью (вида) ни на что, кроме задней части мотеля через дорогу. Базовая шлакоблочная конструкция была замаскирована под стареющий оштукатуренный дом, но форма и цвет красной черепицы на крыше говорили о новоделе.

Диц остановил машину перед офисом, и, не выключая мотор, зашел внутрь. Я сидела, уставившись на оставленные в зажигании ключи. Была ли это проверка моего характера, который, как всем известно, является плохим? Диц приглашал меня угнать «порше»?

Меня интересовала конкретная дата смерти Энн Бронфен, и мне не терпелось это проверить.

Мне нужна машина. Это машина. Значит…

Я посмотрела на дверь офиса и увидела выходящего из нее Дица. Он сел, захлопнул дверцу, и дал задний ход.

— Номер шестнадцать, в конце.

Он улыбнулся.

— Удивляюсь, что ты не уехала. Я оставил тебе ключи.

Я решила не отвечать. Удачные ответы всегда приходят мне в голову слишком поздно.

Мы припарковались перед комнатой 18, единственное свободное место в ряду. Диц постучал. Машинально, я почувствовала пистолет в своей сумке, успокоенная его весом.

Дверь открылась. Диц загораживал Рошель, и достоинство не позволяло мне подпрыгнуть или встать на цыпочки, чтобы ее увидеть.

— Рошель? Я Роберт Диц. Это Кинси Миллоун.

— Здравствуйте. Заходите.

Я получила возможность взглянуть на Рошель Мессинджер, когда мы вошли в комнату мотеля.

— Спасибо, что приехали так быстро, — говорил Диц.

Не знаю, чего я ожидала. Признаюсь, я подвержена стереотипам, как любой человек. Мое представление о дамах, работающих в массажном салоне, сводится к определению неуклюжие, неопрятные и даже вульгарные. Татуировки меня бы не удивили… тяжелый зад, упакованный в джинсы, шпильки, неухоженные темные волосы, схваченые аптечной резинкой.

Рошель Мессинджер была моего роста, очень тоненькая. У нее были легкие светлые волосы, небрежная копна, которая, наверное, стоила ей 125 долларов. Ее лицо было идеальным овалом, с картин художников Возрождения. Безупречный цвет лица и светлые серо-зеленые глаза. Длинные пальцы унизаны серебряными кольцами, дорогими на вид.

Она была одета в светло-голубую шелковую блузку, подходящий по цвету шелковый блейзер и светло-голубые слаксы, подчеркивающие ее тонкую талию и узкие бедра.

От нее пахло нежной смесью жасмина и ландышей. В ее присутствии я чувствовала себя настолько же утонченной и женственной, как говяжий бок. Открыв рот, я боялась замычать.

Вместо этого, я выпалила:

— Господи, как вас угораздило связаться с таким куском дерьма, как Марк Мессинджер?

Она не ответила, но Диц повернулся и послал мне суровый взгляд.

— Но я правда хочу знать, — сказала я ему, защищаясь.

Рошель вступилась:

— Это ничего. Я понимаю ваше любопытство. Я встретила его на вечеринке в Палм Спрингз. В то время он работал телохранителем у одного известного артиста, и мне показалось, что у него есть класс. Как выяснилось, я ошибалась, но мы уже провели вместе выходные, и я была беременна…

— Эрик, — сказала я.

Она кивнула, почти незаметно.

— Это было шесть лет назад. Мне говорили, что я не могу иметь детей, так что, для меня это было чудом. Марк настаивал на женитьбе, но я не хотела становиться жертвой своей первоначальной ошибки. Когда Эрик родился, я даже не хотела, чтобы он увидел сына.

Тогда я уже знала, что это за тип. Он нанял авторитетного адвоката и вызвал меня в суд.

Суд разрешил ему навещать ребенка. Потом, это был только вопрос времени. Я знала, что он постарается забрать Эрика, но ничего не могла сделать.

Пока что, она оставила больше вопросов, чем дала ответов, но я решила, что пора отступить и дать возможность действовать Дицу. По молчаливому соглашению, это было его представление, в то время, как разговор с Бронфеном был моим. Диц пришел в рабочее состояние, его энергия возросла. Он начал щелкать пальцами правой руки по левой ладони.

— Когда вы с ним в последний раз разговаривали? — спросил он.

— С Марком? Восемь месяцев назад. В октябре он забрал Эрика из детского сада и повез его в Колорадо, предположительно, на неделю. Вскоре он позвонил и сказал, что не вернет его.

Он разрешает мальчику звонить мне время от времени, но обычно из телефонов-автоматов, и контакт слишком короткий, чтобы его можно было вычислить. Это первый раз, когда я знаю, где он. Я хочу вернуть своего ребенка.

Диц сказал, — Я уважаю ваше желание. Мы знаем, что у Марка есть здесь родственники. Они могут знать, где он?

Она презрительно усмехнулась.

— Это вряд ли. Отец отказался от него много лет назад, а мать умерла. Еще есть сестра, но мне не верится, что они общаются. Она сдала его полиции прошлый раз, когда он с ней связался.

— Других родственников нет? Друзей, к которым он мог обратиться?

Она покачала головой.

— Он всегда один. Не доверяет ни единой душе.

— Вы можете посоветовать, как на него выйти?

— Просто. Обзвоните большие отели. Полицейские меня допрашивали после того, как он ограбил ювелирный магазин. У него есть деньги, и поверьте мне, это человек, который умеет получать удовольствия от жизни. Он поселится в самой первоклассной гостинице в городе.

Диц спросил: — У вас есть телефонная книга?

Рошель подошла к тумбочке и открыла ящик. Диц уселся на край кровати и начал перелистывать страницы. Я могла сказать, что он умирает от желания закурить. Вообще, если бы я курила, то хотела бы закурить сама. Это была та самая кровать, где я застукала своего бывшего мужа с любовницей, во время рождественских праздников. Веселенькие получились праздники…

Диц посмотрел на меня.

— Сколько здесь больших отелей?

Я немного подумала.

— Только три или четыре, которые ему бы понравились.

Потом спросила Рошель:

— Он бы зарегистрировался под своим именем?

— Сомневаюсь. Обычно он использует псевдонимы. Его любимые Марк Дариан или Дариан Дэвидсон, если только не придумал другое, в этом случае я не знаю.

Диц листал страницы со списком отелей и мотелей.

— Эй, Диц?

Он посмотрел на меня.

— Я бы попробовала сначала Эйджуотер. Может, его вчерашне появление на банкете было просто идиотской случайностью.

Он помолчал немного, пока до него дошло. Потом рассмеялся.

— Это хорошо. Мне нравится.

Он нашел номер и набрал его, его внимание сосредоточилось на человеке, который взял трубку.

— Могу я поговорить с Чарльзом Эбботом, из охраны? Да, спасибо. Я подожду.

Диц прикрыл ладонью трубку и использовал паузу, чтобы посвятить Рошель в события вчерашнего вечера. Он прервал свой рассказ.

— Мистер Эббот? Роберт Диц. Мы разговаривали с вами вчера, по поводу охраны банкета….

Правильно. Извините, что беспокою вас снова, но хочу попросить об одолжении. Вы можете проверить, нет ли у вас постояльца по имени Марк Дариан или Дариан Дэвидсон… возможны вариации. Тот же человек. Мы думаем, что с ним маленький мальчик. Конечно…

Видимо, Диц теперь ждал, пока Чарльз Эббот сверится с книгой регистрации постояльцев.

Он повернулся к Рошель и продолжил рассказ с того места, где остановился. Казалось, у нее не было никаких проблем следовать за ним.

Наблюдая за Рошель, я начинала понимать, насколько она была взвинчена, несмотря на уравновешенный фасад. Это была женщина, которая, наверное, ничего не ела под воздействием стресса, которая жила на постоянной диете из кофе и транквилизаторов.

Я встречала таких матерей, как она, обычно, ходивших туда-сюда в клетках зоопарка.

Никакие признаки приручения не перевесят свирепости и ярости. Лично я была счастлива, что никогда не дотрагивалась до ее детеныша.

Когда Диц закончил, выражение ее лица было мрачным.

— Вы понятия не имеете, насколько он жесток. Марк очень, очень умен и у него сверхъестественная интуиция психопата. Вам приходилось сталкиваться с такими? Это почти чтение мыслей…

Диц собирался ответить, когда вернулся Чарльз Эббот.

— Да. Правильно, мальчику пять.

Он немного послушал.

— Большое спасибо. Конечно.

Он положил трубку с преувеличенной осторожностью.

— Он там, с мальчиком. Они в одном из коттеджей. Видимо, только что отправились в бассейн поплавать. Я сказал мистеру Эбботу, что неприятностей не будет.

Рошель ответила, — Конечно, нет.

— Вы хотите позвонить в полицию?

— Нет, а вы?

По взгляду, которым они обменялись, было ясно, что они полностью поняли друг друга.

Она взяла с кровати сумочку и вынула маленький никелированный деррингер. Два выстрела.

Я ухмыльнулась, но выражение Дица было нейтральным. Боже, он критиковал мой пистолет.

— Что вы собираетесь делать, если мы заберем Эрика? Вам нельзя возвращаться домой.

— Я взяла напрокат машину, которую оставлю в аэропорту. Мой брат — пилот, и он заберет нас на площадке, которая называется Нептун Эйр. Мы с Марком однажды ею пользовались.

Диц повернулся ко мне.

— Ты знаешь это место?

— Более-менее. Это часть аэродрома на Рокрид роуд.

Он обратился к Рошель.

— Во сколько он прилетит?

— В девять, что дает нам достаточно времени, правда?

— Да. А что потом?

— У меня есть место, где мы можем прятаться столько, сколько захотим.

Диц кивнул.

— Ладно. Это звучит хорошо. Давайте так и сделаем.

Я помахала рукой, чтобы привлечь внимание Дица, и кивнула на дверь.

— Можно тебя на пару слов?

Он взглянул на меня, но не пошевелился, так что мне пришлось продолжать.

— Мне нужно кое-что проверить, и мне понадобятся колеса. Давайте, я возьму машину из проката, а вы возьмете «порше». Вы знаете, где Мессинджер, и что вам делать. Я там буду не нужна.

Последовало молчание. Я сдерживала себя, чтобы не завести бессмысленный диалог. Я слишком стара, чтобы умолять и хныкать. Я просто не могла представить нас, двигающихся в виде процессии через город, чтобы похитить мальчика или завязать перестрелку с Марком Мессинджером. Мое присутствие было излишним. У меня была другая рыбка для поджаривания. Рошель заряжала свой пистолет — оба патронника. Странно, но что-то в этом заставило меня ощутить тяжесть в желудке.

Я видела, что Диц колеблется, как ответить на мою просьбу. Шестым чувством я чуяла, что ему было бы легче, если б я была с ним. Не глядя мне в глаза, он достал ключи от машины.

— Возьми мою. Есть шанс, что Мессинджер может заметить нас на стоянке. Мы возьмем машину из проката. Помни, о чем я говорил. Никаких глупостей.

— И тебе того же желаю, — ответила я, может быть, резче, чем хотела. — Встретимся на аэродроме.

— Будь осторожна.

— Ты тоже.