Когда я привезла Тони домой, он был спокоен, замкнут, как будто ничего необычного не произошло. Я остановилась перед домом. Он вышел из машины, хлопнул дверью и направился вверх по дорожке, не сказав ни слова. Я была уверена, что он не расскажет о своем взрыве тете и дяде, что было к счастью для меня, так как я поклялась говорить с ним так, чтобы не расстраивать его. Чек Даггетта был по-прежнему у меня, интересно, придется ли мне возиться с ним всю жизнь, тщетно пытаясь заставить кого-нибудь забрать его из моих рук.

Когда я вернулась домой, я потратила двадцать минут, чтобы разгрузить свой «Фольксваген». Я всегда старалась поддерживать в квартире порядок, достойный восхищения, но мои организаторские способности никогда не распространялись на машину. Заднее сидение обычно было завалено папками, книгами по законодательству, там же был мой кейс и груда разного барахла — туфли, колготки, куртки, шляпы,— кое-что из этого я использовала в качестве «маскировки» в своей работе.

Я упаковала все в картонную коробку и прошла на задний двор, где располагался вход в мою квартиру. Я открыла висячий замок на сарае, примыкавшем к служебному крыльцу и засунула туда коробку, затем защелкнула замок.

Когда я подошла к моей двери, темная тень возникла из темноты.

— Кинзи?

Я подпрыгнула, с опозданием поняв, что это был Билли Поло. Я не могла рассмотреть его в темноте, но голос был определенно его.

— О господи, что ты здесь делаешь? — сказала я.

— О, извини. Я не хотел напугать тебя. Просто хотел поговорить с тобой.

Я все еще пыталась оправиться от встряски, которую он устроил мне, мое раздражение запоздало росло.

— Как ты узнал, где меня найти?

— Я нашел твой адрес в телефонной книге.

— Моего адреса там нет.

— Да, я знаю. Сначала я зашел к тебе в офис, но тебя там не было. И я спросил о тебе в соседней страховой конторе.

— «Калифорния Фиделити» дала тебе мой адрес? — спросила я.— С кем ты там говорил? — Я ни на минуту не могла поверить, что фирма может выдать такую информацию ему.

— Я не знаю ее имени. Сказал ей, что я твой клиент и что у меня срочное дело.

— Брехня.

— Нет, это правда. Она только потому дала мне адрес, что я надавил на нее.

Я могла поклясться, что он не собирался отступиться от своей версии, и я это оставила.

— Хорошо, в чем дело? — сказала я. Я знала, что говорю раздраженно, но мне не нравилось, что он пришел ко мне домой, и я не верила его сказке о том, как он нашел мой адрес.

— Мы так и будем стоять здесь на улице?

— Совершенно верно, Билли. Теперь рассказывай.

— Ну, тебе не надо так раздражаться.

— Раздражаться! Какого черта ты это говоришь? Ты появляешься из темноты, пугаешь меня до полусмерти! Я ничего о тебе не знаю, почему я должна приглашать тебя домой?

— Хорошо, хорошо.

— Говори, что хотел. Я устала.

Он сделал несколько беспокойных движений — для эффекта, подумала я. Наконец он сказал:

— Я говорил с моей сестрой, Корал, и она сказала мне, что я должен поговорить с тобой откровенно.

— О, вот так сюрприз. Откровенно о чем?

— О Даггетте,— пробормотал он.— Он связывался со мной.

— Когда это было?

— В прошлый понедельник, когда он вернулся в город.

Он звонил тебе?

— Совершенно верно.

— Как он узнал, где тебя найти?

— Он звонил моей матери и говорил с ней. Меня не было тогда дома, поэтому она записала его номер телефона и я перезвонил ему.

— Откуда он говорил с тобой?

— Я не знаю точно. Из какого-то подвальчика. Я слышал в трубке шум. Он был пьян, и я понял, что он, должно быть, припарковался в первом попавшем баре.

— В котором часу это было?

— Вероятно, в восемь вечера. Или около того.

— Продолжай.

— Он сказал, что очень напуган и ему нужна помощь. Кто-то звонил ему в Лос-Анджелесе и сказал ему, что он мертвец из-за тех денег, которые он прихватил в тюрьме как раз перед освобождением.

— Каких денег?

— Я не знаю подробностей. Все, что я слышал,— это что его сосед по камере сыграл в ящик и Даггетт забрал приличную сумму наличными, которые тот парень прятал в своей койке.

— Сколько там было?

— Около тридцати косых. Там случился какой-то провал с наркотиками, вот почему парня и убили. Даггетт же ушел со всей казной и кто-то решил ее вернуть. Они шли за ним. По крайней мере, это то, что они сказали ему.

— Кто они?

— Я не хочу называть имена. У меня есть идея, и я мог бы выяснить это точно, если бы захотел, но мне не нравится совать голову в петлю, если в этом нет необходимости. Вообще-то я сочувствовал ему. Но я не собирался помогать этому старому простаку. Никаким образом. Он сам влип, сам пускай и выбирается. Я не хотел быть замешан в это дело. Тем более из-за этих парней, которые его выслеживали. Я слишком забочусь о своем здоровье.

— Итак, что произошло дальше? Вы поговорили по телефону и все?

— Ну, нет. Мы встретились с ним и выпили пару стаканчиков. Корал сказала, что я должен рассказать тебе об этом.

— Действительно,— сказала я.— А зачем?

— На случай, если потом что-то произойдет. Она не хотела, чтобы это выглядело так, как будто я что-то скрываю.

— Итак, ты думаешь, что они выследили его?

— Он ведь мертв, не так ли?

— Что это доказывает?

— Не спрашивай меня. Все, что я знаю,— это то, что сказал Даггетт. Он был в бегах и думал, что я ему помогу.

— Каким образом?

— Спрячу его.

— Когда ты встретился с ним?

— В четверг. До четверга я был очень занят.

— Был завален общественными делами, несомненно.

— Эй, я ищу работу. Я освобожден под залог и мне нужно было встретиться с людьми.

— Ты не видел его в пятницу?

— Нет. Я виделся с ним один раз и это было в четверг вечером.

— Что он делал до этого времени?

— Я не знаю. Он не говорил.

— Где ты с ним встретился?

— В баре, где работает Корал.

— О, теперь я понимаю. Она забеспокоилась, что я буду расспрашивать, и кто-нибудь скажет, что видел тебя с ним.

— Ну, да. Корал не хочет, чтобы у меня были неприятности с законом, особенно сейчас, когда я освобожден на определенных условиях.

— Как могло случиться, что этим парням потребовалось так много времени, чтобы разделаться с ним? Он ведь вышел из тюрьмы шесть недель назад.

— Может, они не сразу поняли, что это был он. Даггетт не был особенно сообразительным, ты же знаешь. Он не сделал в своей жизни ничего хорошего. Они, вероятно, полагали, что он слишком глуп, чтобы засунуть руку в матрац и уйти с кассой.

— Деньги были у Даггетта, когда ты говорил с ним?

— Смеешься? Он пытался занять у меня десять баксов,— сказал Билли обиженно.

— Не было ли между ними соглашения? — спросила я.— Если он им возвращает деньги, они снимают его с крючка?

— Вероятно, нет. Сомневаюсь в этом.

— Я тоже,— сказала я.— А что ты думаешь о том, каким образом Ловелла замешана в этом деле?

— Она не замешана. К ней это не имеет никакого отношения.

— Я не была бы в этом так уверена. Кто-то видел Даггетта на пристани ночью в прошлую пятницу смертельно пьяным в компании ужасно выглядевшей блондинки.

Даже в темноте я могла увидеть, как Билли Поло изумленно уставился на меня.

— Блондинка?

— Совершенно верно. Мне сказали, что она была молода. Он выписывал зигзаги, а она изо всех сил старалась удержать его на ногах.

— Я ничего не знаю об этом.

— Я тоже, но это очень похоже на Ловеллу.

— Тогда спроси ее об этом.

— Я собираюсь это сделать,— сказала я.— Что случится потом?

— С чем?

— С тридцатью тысячами, для начала. Даггетт мертв, и деньги вернутся к парням, которые его выследили?

— Если они найдут их, то думаю, что да,— сказал он, испытывая неловкость.

— А что, если не найдут?

Билли колебался.

— Ну, я думаю, если они где-то спрятаны, то они принадлежат его вдове, ведь так? Это часть ее имущества?

Я начинала понимать, в чем тут дело. Интересно, понимал ли он.

— Ты имеешь в виду Эсси?

— Кого?

— Вдову Даггетта, Эсси.

— Он развелся с ней,— сказал Билли.

— Я так не думаю. По крайней мере, законодательно это не оформлено.

— Он женился на Ловелле,— сказал он.

— Незаконно.

— Ты дуришь меня.

— Приходи завтра на похороны и увидишь сам.

— Деньги у этой Эсси?

— Нет, но я знаю, где они. По крайней мере, двадцать пять тысяч из них.

— Где? — спросил он с недоверием.

— В моем кармане, сладкий, в виде банковского чека на имя Тони Гаэна. Ты ведь помнишь Тони?

Гробовое молчание.

Я понизила голос.

— Ты хочешь сказать мне, кто такой Даг Полоковский?

Билли Поло повернулся и ушел.

Я простояла там еще минуту, а затем последовала за ним с неохотой, все еще раздумывая над тем, как он достал мой домашний адрес.

В последний раз, когда я разговаривала с ним, он даже не купился на тот факт, что я частный детектив. А теперь вдруг он ищет меня для конфиденциального разговора о Даггетте у дверей моего дома. Что-то здесь не складывалось.

Когда я вышла на улицу, то услышала, как хлопнула дверца его машины. Я отошла в тень, наблюдая, как он разворачивал со стоянки «Шевроле», все четыре дверцы которого были помяты. Он прибавил газу и быстро поехал по направлению к побережью. Я раздумывала, стоит ли мне поехать за ним, но мне была невыносима мысль о том, чтобы снова сидеть в засаде около трейлера Корал. Достаточно этой гадости. Я повернулась и пошла домой. Я продолжала думать о моей разбитой машине, похищенной сумке и удостоверении личности, которое было в ней. Не сделал ли это Билли Поло? Может, именно так он узнал мой адрес? Я не могла понять, как он выследил меня на побережье, но это могло бы объяснить, как он узнал, где найти меня сейчас.

Я была уверена, что он крутит, но не могла понять, чего он хочет добиться. К чему эта сказка о Даггетте и тех парнях в тюрьме?

Она совпадала с некоторыми фактами, но не давала полной и правдивой картины.

Я вытащила пачку алфавитных карточек и на всякий случай все записала. Может, это приобретет какой-то смысл потом, когда появится другая информация. Когда я закончила, было уже 10.00. Я вытащила бутылку белого вина из холодильника, отвинтила пробку и налила себе. Я разделась, выключила свет и, взяв стакан с вином, пошла в ванную комнату, устроилась на подоконнике и стала смотреть на темную улицу. Уличный фонарь был погребен под ветками джакарандового дерева, значительно оголенного непогодой. Окно было наполовину открыто, и струя холодного и влажного ночного ветра ворвалась в помещение. Я могла слышать, как дождь сильно застучал по крыше. Я испытывала беспокойство. Когда я была девочкой лет двенадцати, в такие ночи я бродила по улицам, босоногая, в плаще, испытывая тревогу и томление. Я не думаю, что моя тетя знала о моих ночных экскурсиях, но, может быть, и знала. Ей самой было присуще беспокойство, и, может быть, она уважала мое. Я много о ней думала в последнее время, возможно, из-за Тони. Его семья сгинула в дорожной аварии, так же, как и моя, и сейчас его воспитывала тетя. Иногда мне приходилось признаться самой себе — особенно в такие ночи, как эта — что смерть моих родителей не была столь трагична, как казалось. Моя тетя, несмотря на все ее слабости, была для меня великолепным воспитателем — бесстыдным, ненавязчивым, эксцентричным, независимым. Если бы мои родители были живы, моя жизнь пошла бы по другому руслу. В этом у меня сомнений не было. Мне нравилась моя жизнь такой, какой она есть, но было что-то еще, что должно было произойти.

Возвращаясь к событиям этого вечера, я поняла, как много я связывала с тем фактом, что Тони выбил стекло в моей машине. Его ярость и вызов гипнотизировали меня и затронули меня глубоко. На следующий день должны были состояться похороны Даггетта. И это тоже что-то затронуло во мне — прежние печали, хорошие друзья, сошедшие в землю… Иногда смерть рисовалась мне, как широкая каменная лестница, заполненная молчаливой процессией тех, кто ушел. Я вижу смерть так часто, что не очень беспокоюсь о ней, но мне не достает тех людей, с которыми пришлось расстаться, и интересно знать, буду ли я смиренна, когда придет мой черед.

Я допила вино и отправилась в постель, проскользнув обнаженной в теплые складки одеяла.