Прошел декабрь, за ним январь. Зима обрушилась на Чикаго сильными снегопадами. Снежные хлопья, подхваченные ветром, неслись по городу и ложились на улицы заносами, расчистить которые было не под силу людям.

Разрушенные во время Великого Пожара кварталы с приводом зимы приобрели неизъяснимое, сказочное очарование: полуразвалившиеся здания, остатки кирпичных стен и одиноко торчащие посреди пепелища каминные трубы приоделись в белые пуховые шапки и накидки, переливающиеся алмазами в солнечных лучах, – зрелище, способное заворожить любого.

Элиза любила зиму, ей нравилось гулять по заснеженному городу, любоваться причудливыми арабесками на стеклах витрин, дышать морозным колючим воздухом. Но особенное удовольствие ей доставляли пешие прогулки по Ласаль-стрит и улице Вашингтона. Она с гордостью взирала на внушительное здание Торговой палаты; строительные работы уже близились к завершению, и ей было приятно сознавать, что кирпич для кладки поставляется с завода Пэтса Огдена.

Неоднократно Риордан предпринимал осторожные попытки заключить перемирие с Элизой и приглашал ее посетить любительские бега. И вот сегодня наконец они отправились посмотреть на состязания. Их роскошные сани с головокружительной скоростью с шиком подъехали к ипподрому.

Элиза с нетерпением предвкушала начало бегов. Воодушевление, витающее над толпой жокеев и зрителей, зябко поеживающихся от порывов колючего ветра, передалось и ей. Неожиданно для себя она весело крикнула, обращаясь к Рйордану:

– Ставлю свой недельный заработок, что обгоню вас!

– Я удваиваю ставку, – улыбнулся Риордан. – Но вот в чем сложность: ведь мы приехали сюда в одной коляске. Так как же мы будем состязаться друг с другом?

– Очень просто. Я возьму коляску напрокат у одного из этих джентльменов. Уверена, среди них найдется человек, который за хорошую плату уступит мне свою двуколку на время.

– Да, но в таком случае вы окажетесь в заведомо проигрышном положении. Чужая коляска, лошадь с неизвестным норовом… Так не пойдет. Берите мою коляску, а я найду себе другую.

– Нет, я не согласна. – Элиза упрямо посмотрела в глаза Рйордану, всем своим видом показывая, что не намерена уступить. – Тем радостнее будет победа, если я сумею одержать ее, несмотря на все трудности.

– Ну, как знаете… А что вы думаете вон о той коляске, у дверей магазина? По-моему, каурый мерин, который впряжен в нее, совсем неплох. Как вы считаете?

Через четверть часа, предварительно поторговавшись и в конечном итоге довольно выгодно договорившись с владельцем приглянувшейся ей коляски, Элиза заняла свое место на мягком сиденье среди вороха шерстяных пледов.

Каурый мерин с белой звездой на лбу нетерпеливо бил копытом по снегу, отчего серебряный колокольчик под дугой мелодично позвякивал. Вокруг их колясок мгновенно собралась толпа зевак, привлеченных необычным зрелищем: женщина собралась состязаться с мужчиной!

Это вызвало настоящий ажиотаж. Все оживились, кричали, спорили, делали ставки.

– Я хочу вас предупредить, – заметил Риордан. – Не ждите от меня пощады. И учтите, возможность появления мальчишки-газетчика полностью исключена. Одним словом – вы обречены. Результат заезда можно считать предрешенным.

– Посмотрим, – сквозь зубы процедила Элиза. – Вы готовы? Где же стартер?

Раздался гулкий хлопок пистолетного выстрела, и обе коляски сорвались с места под крики и свист зрителей. Элиза наклонилась вперед, крепко сжав поводья. Борьба поглотила ее целиком. Все мысли, все чувства, кроме желания во что бы то ни стало победить, отступили куда-то назад, и это придало Элизе ощущение радостной легкости, полной свободы. Перед ее глазами со стремительной быстротой замелькали копыта лошади, разбрасывающие комья снега, тень коляски Риордана, лица зрителей.

Трассу обступала плотная стена болельщиков, подбадривающих жокеев жестами и криками.

В висках гулко застучала кровь. Борьба, риск, скорость – как раз то, что она любит больше всего на свете! Элиза тяжело дышала, сердце в ее груди колотилось со страшной силой. Теперь она выиграет вчистую, без форы, без случайных помех, и даже более того – на чужой, взятой напрокат лошади.

– Вперед! Давай! – кричала Элиза, подгоняя мерина, выжимая из него всю силу, всю мощь, всю скорость, на которую он был способен.

Быстрее, еще быстрее! Казалось, лошади летят по воздуху, не касаясь земли. Они шли голова к голове. Элиза боковым зрением видела сосредоточенное лицо Риордана, его застывшую, напряженную позу. Но в умении править лошадью она ему не уступает! Она…

Упряжки стали заходить на поворот. Вдруг Элиза заметила, что ее коляску повело вбок. Она закричала и постаралась отвести лошадь влево, чтобы избежать столкновения. Но упряжка Риордана оказалась слишком близко, мерин испугался, и его бросило в сторону.

Элиза потеряла поводья и вылетела из коляски прямо в огромный сугроб. От сильного удара она глубоко ушла под снег. Мокрые снежинки плотно облепили ее лицо, забились в нос, уши. Элиза была сильно обескуражена и, что греха таить, испугана падением.

Ей с большим трудом удалось вылезти из сугроба и сесть на снег. И в тот же миг… О ужас! Она услышала чей-то грубый хохот. И этот хохот, и сопровождавший его довольно пошлый комментарий явно были направлены в ее адрес.

Из толпы зевак подошли двое мужчин и попытались поставить горе-наездницу на ноги. Но Элиза, красная от досады и смущения, яростно отмахнулась от доброжелателей. Господи! Если бы она сломала себе руку, ей было бы гораздо легче, было бы легче не думать о том, как она сейчас выглядит.

А сидеть вот так в сугробе, со снегом, во рту… Что может быть унизительнее?!

Элиза выплюнула талую воду и протерла глаза.

– С вами все в порядке? – Остановив коляску, Риордан бросился к Элизе и, растолкав зевак, поставил ее на ноги.

– Я в полном порядке и могу сама о себе позаботиться! – еще больше краснея, пробурчала Элиза.

Но морозный ледяной ветер продувал ее насквозь, и она непроизвольно начала дрожать.

– Не говорите глупостей! На таком ветру ничего не стоит обморозиться! – С этими словами Риордан, не обращая внимания на протесты, принялся вытирать ей лицо своим мягким шарфом. – Пойдемте. Слава Богу, ни вы, ни ваша лошадь не пострадали. Сейчас мы все уладим здесь, а потом я отвезу вас домой. Немного горячего шоколада вам не повредит.

– Не нужен мне ваш чертов шоколад! Не смейте обращаться со мной как с ребенком! – обрушила на Риордана всю свою досаду Элиза.

– Нельзя же быть такой грубиянкой! И потом, если вы не хотите горячего шоколада, то я не откажусь.

Они возвращались обратно. Элиза, закутанная в пледы, за всю дорогу не произнесла ни слова. И только на подъезде к дому, все-таки не выдержав, упрямо пробормотала:

– Все равно рано или поздно я обгоню вас.

– Не сомневаюсь, что так оно и будет. Но только не сегодня. Я не могу позволить вам подхватить воспаление легких.

Дома Риордан приказал принести шоколад, ростбиф, тосты, сыр. Они уселись на полу в библиотеке, напротив жарко натопленного камина, и устроили настоящий пир. Элиза завернулась в толстое одеяло и, с удовольствием Вдыхая аромат горящих яблоневых поленьев, слушала, как шумит пламя и потрескивают угли в камине.

– Нет, так не пойдет, – засмеялся Риордан, видя, как она тянется за бутербродом и при этом с ее плеч соскальзывает одеяло. – Во-первых, вы все уроните, а во-вторых, заморозите себя. Открывайте-ка рот.

– Поесть я пока в состоянии и сама.

– В состоянии? Что-то не похоже. По крайней мере пока вы в коконе из одеяла, вам явно не хватает третьей руки. И потом, делай, как я говорю, женщина!

Они рассмеялись и, продолжая непринужденно, по-дружески болтать о пустяках, время от времени подбрасывали в огонь поленья.

Элизе нравилась легкость их отношений, возникшая благодаря предельной честности Риордана, твердо соблюдавшего все условия их недавнего соглашения.

Постепенно беседа перетекла в иное русло. Как все работающие вместе люди, они умудрялись почти любой разговор в конце концов свести к обсуждению деловых проблем. Вот и сейчас они заговорили о фондовой бирже. И мысли Элизы невольно переключились на завод Пэтса Огдена.

В последнее время Элиза все чаще подумывала о том, чтобы стать совладелицей предприятия мистера Огдена. Но для того чтобы разобраться во всех тонкостях дела, ей было необходимо самой поехать на завод: одной перепиской тут явно не обойдешься. Она уже несколько дней пыталась придумать причину для своего срочного отъезда. Сегодняшнее хорошее настроение Риордана придало Элизе смелости, и она решилась обратиться к нему с просьбой о небольшом отпуске.

Когда они допивали уже по третьей чашке шоколада, Элиза собралась с духом и заявила, что ей нужно на несколько дней съездить в Детройт, навестить тяжело больную родственницу.

– Кто-нибудь близкий? – поинтересовался Риордан.

– Да, тетя, – солгала Элиза. – Она давно страдает серьезной болезнью сердца, и я боюсь, что она… – Элиза осеклась, ей с трудом давалось вранье, – …к несчастью, не протянет долго.

Риордан очень странно посмотрел на нее. Казалось, он не верил ни единому слову. Но Элиза решила не обращать на это внимания, ведь Дэниелс любую новость встречал настороженно.

– В таком случае я закажу в оранжерее цветов, и вы возьмете их с собой для тети. Какие она предпочитает? Розы или лилии?

Элиза почувствовала, как раскрасневшиеся и обветренные на морозе щеки от стыда становятся пунцовыми.

– Вы очень добры, но в этом нет необходимости.

– Глупости. Цветы оказывают благотворное влияние на болеющих тетушек. Так что, пожалуйста, закажите от моего имени пять дюжин белых роз у Томпсена, а счет пришлите мне. И пусть упакуют их для перевозки.

Элиза мысленно усмехнулась: «Ну вот, сначала алые розы для Линетт Маркис, которая благополучно отбыла в Нью-Йорк, а теперь охапку белых для больной тетушки. Похоже, Риордан на все случаи жизни дарит женщинам цветы».

Форт Уэйн оказался маленьким, грязным городишком, в котором жилые дома ютились среди необъятных промышленных кварталов: заводов, фабрик, железных дорог. Но Элизе он понравился с первого взгляда; она любила обстановку предпринимательства и кипения деловой жизни. Еще на вокзале Элиза распорядилась доставить корзину с цветами в местную больницу, потом наняла извозчика и отправилась на кирпичный завод Пэтса Огдена.

– Мисс Эмсел! Господи Боже, я не верю своим глазам…

Пэте Огден остолбенел, увидев Элизу, решительно переступившую порог его конторы. На нем был все тот же поношенный сюртучишко, весь в жирных пятнах, как и при первой встрече.

– Мистер Дэниелс просил меня приехать и посмотреть ваш завод, – улыбаясь сказала Элиза. – Вы ведь не откажетесь показать мне его?

– Да, но это вовсе не пристало даме… – Пэте Огден выглядел сконфуженным. – Здесь грязно, пыльно. Кроме того, все мои рабочие – мужчины, они…

– Вы забываете, я служащая мистера Дэниелса. И потом, я вовсе не боюсь испачкаться. У меня с собой прорезиненный плащ и башмаки.

– Ну что ж, ладно. – Мистер Огден недолго колебался между правилами приличия и интересами дела.

Они вышли на улицу и вскоре оказались на территории завода.

– Осторожней, милочка! Не то вас зашибут ненароком! – вскричал мистер Огден, оттаскивая Элизу от едва не наскочившей на нее тачки, груженной кирпичом. – И как только мистеру Дэниелсу пришло в голову прислать вас сюда. Ведь вы еще совсем девочка. Посмотрите, у вас вон весь подол испачкан.

Они оба уставились на подол черного дорожного платья Элизы, действительно заляпанный брызгами рыжей глины.

– Ничего страшного, – поспешила успокоить Пэтса Элиза.

– Вот как? А моя Итта чуть не падает в обморок от одной только мысли, что ее драгоценные юбки могут быть испачканы. Она ни за что на свете и шагу не сделает на завод. Итта уверяет, будто ни одна порядочная женщина не вправе испачкать эту часть своего туалета.

Они вошли в цех с печами для обжига. С самого порога на них дохнуло адской жарой и едким дымом. Казалось, они очутились в чреве огнедышащего дракона. Пэте провел Элизу вдоль ряда печей и объяснил их устройство, стараясь перекричать оглушительный скрежет механизмов и гул пламени, бушующего в печах.

Элиза была зачарована представшим ей зрелищем.

– Готовую продукцию мы грузим на железнодорожные платформы и отправляем вам, – сказал Пэте, выводя Элизу из цеха. – Вернее, мистеру Дэниелсу.

Вечером хозяин кирпичного завода пригласил Элизу на ужин, и она познакомилась с пышнотелой высокомерной Иттой. Узнав, что Элиза носит фамилию Эмсел, Итта расплылась в приторной улыбке и принялась нудно знакомить Элизу с проектом дома, фундамент которого уже заложил ее любящий супруг.

– Мы не собираемся делать внутреннюю отделку из кирпича, – заявила Итта Огден. – Это слишком банально и низкопробно. Я хочу мрамор. Белый итальянский мрамор, и ничего больше.

Возвращаясь в отель, Элиза представила себе, как было бы хорошо, если бы хозяйкой завода стала она! Именно кирпичи помогут Чикаго возродиться из пепла, помогут ей самой вернуть отцовский завод, и…

Элиза приехала в Чикаго переполненная планами и мечтами. Теперь ей принадлежала большая доля завода Огдена. Но это только начало. Со временем она попытается выкупить остальное или на худой конец купит какой-нибудь другой завод.

Весь февраль, продолжая работать на Риордана, Элиза провела у себя дома за картотекой и конторскими книгами завода Огдена. Пока ей удавалось виртуозно скрывать свое самостоятельное дело, правда, с каждым днем это становилось все труднее.

Теперь уже приходилось подписывать счета и заключать контракты с людьми, которые, как и мистер Огден, думали, что она действует от имени Риордана.

Ясным февральским утром под окном библиотеки мелодично прозвенел колокольчик, возвещая о прибытии посетителя. Через несколько минут, так же неожиданно и стремительно, как и в первый раз, у дверей кабинета Дэниелса возникла Линетт Маркис.

– Мне нужно видеть Риордана, – властно заявила актриса.

Линетт, как всегда, выглядела великолепно: бордовое платье со шлейфом, соболья накидка и маленькая меховая шляпка. Снежинки мелкой алмазной пылью сверкали на ее кудряшках, соперничая с блеском настоящих бриллиантов, украшавших мочки ушей.

– Извините, но он занят и просил никого к себе не пускать, – как можно более хладнокровно ответила Элиза.

– Ну меня-то он примет, милочка, – в точности как и прежде, ответила Линетт.

Вздернув носик, она молча прошла мимо Элизы, по своему обыкновению делая вид, что не замечает ее.

Тяжелая дубовая дверь кабинета Риордана плавно закрылась за ней.

Элиза беспомощно опустилась на стул. Она ничего не могла поделать с собой; все повторялось, как в кошмарном сне. Ее опять мучили ненависть и ревность.

Наверное, Риордан сейчас целует Линетт. Держит ее в объятиях, говорит, как он соскучился без нее, как ждал ее. Может быть, приглашает ее на ужин.

Но что бы там ни происходило, Элиза не сомневалась в одном – эта дамочка добьется своего.

Прошли долгие сорок минут. Наконец в дверях появилась Линетт. Она снова окинула Элизу своим коронным торжествующим взглядом, улыбнулась и кокетливр повела плечами. За ней вышел Риордан.

– Вот, – сказал он Элизе, протягивая пачку бумаг. – Будьте добры, оплатите эти счета.

Элиза просмотрела их: миссис Капециано, ювелир, модистка, скорняк. Так значит, Линетт в городе уже несколько недель!..

Судя по всему, она цепко держит в своих коготках Дэниелса. Но почему? Откуда такая покорность?!

– Платите сами! – Внезапный гнев обуял Элизу, она швырнула счета на стол.

– Мисс Эмсел, я вас не понимаю. Я прошу вас сделать это.

– Не впутывайте меня в ваши грязные дела. Я ваша служащая, а не… – Элиза замялась, подыскивая слова порезче, – …а не сводня!

– Сводня? – Риордан дерзко усмехнулся, – Помилуйте, в своих сердечных делах я давно уже обхожусь без посредников. Не смешите меня, Элиза.

Еще секунда, и они испепелили бы друг друга яростными взглядами. Наконец полные чувственные губы Риордана исказила ядовитая усмешка.

– Черт побери! Я нанял вас, чтобы вы освободили меня от обременительных мелочей, забивающих голову и мешающих заниматься делом. Ваш предшественник всегда беспрекословно оплачивал любые мои счета. Он был очень старательным…

Как же она ненавидит его! Какое он имеет право заставлять ее оплачивать счета своей любовницы! Как он смеет выставлять перед ней напоказ свои грязные отношения с этой несносной Линетт! Она ненавидит эту актриску и всех подобных ей женщин!

– Ну что ж, ладно! – Элиза сгребла все счета в кучу. – Если это входит в мои обязанности, я оплачу их. Я оплачу счета всех ваших любовниц. Так что давайте. Неужели больше нет? А как же счета от других актрис, вдовушек, чужих жен? Нисколько не удивлюсь, если миссис Капециано тоже присылает вам счета для оплаты! Она очень хорошенькая, не так ли?

– Перестаньте, Элиза. Вы роняете свое достоинство и вмешиваетесь в дела, в которых ничего не смыслите.

– Не делайте из меня дурочку. Я все прекрасно понимаю! Вы дамский угодник и не можете обойтись без любовниц. Только. при чем тут я?! Иди вам хочется по-бравировать передо мной своими поклонницами? Наверняка вам доставляет удовольствие ставить меня в идиотское положение!

– Элиза! Я прошу вас прекратить истерику, – процедил сквозь зубы Риордан. – Разве не вы сами всего несколько месяцев назад решили порвать наши с вами отношения? И уже только поэтому вы не имеете никакого права разговаривать со мной подобным образом.

Элиза, покраснев, с трудом пробормотала:

– Я… я прошу прощения. У меня действительно нет никакого права сердиться на вас. Я… я не знаю, что на меня нашло вдруг.

Риордан нахмурился и взял у Элизы счета:

– Я возьму их и оплачу сам. Вы правы, мне не следовало просить вас об этом.

Он казался взволнованным, его губы сжались в строгую прямую линию, и Элиза почувствовала сильнейшее желание дотянуться до них пальцами, разгладить глубокие суровые морщины, снять напряжение с его лица. Она с ужасом поймала себя на том, что ее рука помимо воли тянется к нему и вот-вот коснется его. Элиза резко отдернула руку, как будто дотронулась до огня. В ту же секунду между ними пробежала искра взаимного понимания.

– Элиза. Ради Бога… – воскликнул, почти закричал Риордан. Прежде чем Элиза могла что-либо понять, он схватил ее и сжал в своих объятиях. Она пыталась бороться, но через секунду ослабела и отдалась во власть его ласковых рук и требовательных губ.

Она любила его! Ей нужны его поцелуи, его нежность, его запах, его близость. Он нужен ей весь целиком и безраздельно. Ей не важно, скольких женщин он любил до нее и любит сейчас!

О Господи! Сохрани ее от дьявольского наваждения! Как это могло произойти? Как далеко это чувство может завести ее? Она не должна поддаваться искушению! Ни за что не должна!

– Элиза… Элиза, – шептал Риордан. – Пойми, любовь не для меня. У меня есть обязательства, о которых ты не знаешь. Господи, как бы я хотел, чтобы ты поняла меня.

Элиза отрицательно покачала головой. Как она ненавидела, в эту минуту то общепризнанное различие между полами, которое, сковывая женщин представлениями о добропорядочности и морали, позволяет мужчинам беспечно кружить среди них, словно шмелям среди цветов.

– Нет, Риордан. Я не могу этого понять. И никогда не смогу.