Глава 1

Ошибка майора Казаряна

Настал, наконец, день, когда и дядя Жора, и майор Казарян проснулись абсолютно трезвыми: пьянка пьянкой, но дела-то важнее!

— Баста! — заявил майор решительно. — Вот поймаю этого Грунского, потом обтяпаю одно дельце — а затем клянусь, Жора, я тебя все-таки перепью!

— Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати! — тот, с трудом передвигаясь после месячного запоя — символического «отпуска», который он позволял себе ежегодно в одно и то же время, перегружал в объемистый холодильник проигранный майором ящик французского коньяка. — Дядю Жору в свое время все одесские кичманы признавали лидером в этом деле! Но если тебе очень хочется попытать судьбу еще раз — приезжай через полгода: так и быть, устроим соревнования по-новой! А сейчас извини — дела!

А у Казаряна разве их не было? Только они напрочь вылетели у него из головы за этот месяц непрекращающихся возлияний и бесконечного «траха» с очередной «племянницей». Хорошо, хоть дядя Жора имел старую, но проверенную годами практику выхода из таких вот затяжных запоев: последние две недели постепенно снижал дозу «пойла», сведя ее, в конце концов, до минимума. А недостаток калорий в организме компенсировал великолепными блюдами, избегая слишком острых и соленых. И — фрукты, фрукты, фрукты… Так что сейчас они оба выглядели если не заядлыми трезвенниками, то уж никак не покойниками, на которых походят вконец спившиеся люди. А выпили приятели немало — весь подвальный запас алкоголя, который презентовали дяде Жоре за полгода некоторые оптовики в благодарность за удачные сделки.

— Ничего, за полгода еще накоплю! — утешал себя и майора комбинатор местного масштаба и его окрестностей. — Это удовольствие для того и коллекционируется, чтобы выпить его потом под хорошее настроение!

Итак, он занялся своей коммерцией, а Казарян первым делом отправился на поиски помощников, которых он оставил на окраинной улице почти месяц назад. Твердой уверенности, что он их найдет в том же месте и в тех же позах — на мешках с лаврушкой, у майора не было, однако он все же психанул не на шутку, когда узнал у всеведущих соседок, что Шнифт с Батоном исчезли в тот же день вместе с хозяином дома, который продали его местному АО.

— А куда — не знаете? — Казарян задал этот вопрос безнадежно.

— В Сочи, енто точно! — высунулась вдруг одна из старушек-соседок.

— Ну-ка, ну-ка? — обрадованный майор сунул ей пятидесятитысячную.

— Телок они поехали туды якихось оприходовать, сама чула краем уха! — обрадовалась надбавке к пенсии старуха. — Не иначе, в хвермеры подались! — козырнула тут же своей версией.

— Что-то в этом роде! — не стал разочаровывать ее Казарян, с тем и отвалив. Больше все равно не узнать, даже у новых хозяев дома.

Ситуация становилась аховой: помощники куда-то провалились, а без оных, в одиночку, он работать не привык. Ни покомандовать тебе некем, ни поорать не на кого — согнать зло. Выхода было два: либо возвращаться назад в Эчмиадзин за подкреплением, но не попадаться на глаза вышестоящему начальству, которое, конечно же, слету заинтересуется развитием операции по экспроприации долларов у похитителей; либо заехать в Сочи к старому приятелю Гарику, с которым майора связывали многочисленные «левые» сделки. Кстати — у него, в случае чего, можно будет попросить взаймы пару лбов-охранников. А может, и Шнифт с Батоном отыщутся. Пропивают, небось, благополучно с хозяином вырученные за дом деньги да занимаются по кустам «хвермерством», как выразилась та бабулька!

С такими вот мыслями начальник эчмиадзинской контрразведки майор Казарян отбыл поздно ночью в прекрасный город Сочи.

Гарик, в отличие от майора, за прошедший месяц ни разу не напился — некогда было. Ему развязали руки: мадам Нинель как будто сквозь землю провалилась — ни слуху ни духу. Айса он переправил в Нагорный Карабах через свои дополнительные каналы, причем уже отнюдь не в качестве рядового добровольца.

— Послужи еще немного, притрись к армии, а армия пусть привыкнет к тебе! — поучал Гарик Айса перед отправкой. — Иначе ход к спрятанным деньгам для тебя закрыт: или поймают и расстреляют, как шпиона, или сочтут за дезертира, что еще хуже! — что может быть хуже пули в лоб, он не объяснил, — Будешь командиром — сможешь побывать в любой точке Аястана, даже под Гукасяном или Аштараком.

— Где-где? — Айс подпрыгнул на стуле.

— А ты что, был уже там? — подозрительно уставился на него Гарик.

— Проездом! — успокоил его Айс. — А что, доллары там?

— Видишь ли, у кладовщика Аро было небольшое хобби: выезжать иногда с девочками «на природу», как он любил выражаться: шашлык на воздухе, запеченная на камнях рыба, — в общем, дышать день-два свежим горным воздухом. Причем, выбирал он такие глухие местечки, где редко ступала человеческая нога, — чтобы никто не мешал уединению. Одно из таких мест показал ему парнишка из Эчмиадзина. Он потом его срочно на позиции сплавил, где парня через две недели благополучно щелкнул снайпер. Так что об этом уголке мало кто знает. Смотри сюда! — он раскрыл карту, — От этого шоссе на Гукасян отходит едва заметная грунтовая дорога, которая в конце концов заканчивается тупиком…

— Ты к чему мне это объясняешь? — прервал его Айс.

— Да к тому, что там деньги лежат! — разозлился Гарик, — А ты перебиваешь меня!

— Ты лучше давай ближе к делу! — хитро усмехнулся Айс. — Где они конкретно — в речушке той, под шалашом или в кустах где-то закопаны?..

Гарик смотрел на него в смятении. Наконец открыл рот.

— Ты курсы этих… экстрасенсов или колдунов не заканчивал, случайно?

— Да был я там, был! Воды забегал напиться! Там двор проходной, а ты — глухое место, белое пятно на карте!.. — передразнил он Гарика.

— Натрепался, значит, онанист хренов? — Гарик аж покраснел от злости, — Я-то там ни разу не был… — признался он Айсу, — Там водопад есть хоть?

— Существует! И что?

— Деньги под ним — в запаянном контейнере, заваленные сверху гравием.

— Ха, значит, Сонька хариусов над долларами ловила! — воскликнул пораженный Айс, — Знала бы она, какие золотые рыбки пониже прячутся! — он рассказал Гарику и этот эпизод.

— Ну, тогда тебе и карты в руки! — Гарик облегченно вздохнул. — А то я думал — три дня еще дорогу объяснять придется!

— Забрать их из воды — не проблема! Вывезти еще нужно из Армении — вот это смерти подобно!

— Ты только забери и найди возможность сообщить мне! А уж остальное — моя забота! — Гарик подмигнул.

— Действуй через Толика и Лешку — с контрразведкой сам черт не страшен! — подсказал ему Айс.

— Именно! — согласился с ним Гарик, — Ну, давай, ни пуха!

И, хоть послал его тогда Айс «к черту», Гарик начинал тревожиться: прошел уже месяц с его отъезда «туда» — пока не поступило даже привета!

Остальные дела шли благополучно. Юлька и Инеска — башковитые девочки! — натолкнули его на мысль открыть магазин «Интим», или секс-шоп, как хотите, — и дела с самого открытия пошли блестяще. А Лину он поставил управляющей казино, в котором Болт занял место старшего крупье. И сразу резко подскочила выручка. Не только благодаря ловкости рук Юры Казанцова — Гарик давно уже подозревал, что прежний управляющий ворует, и очень по-крупному. Сейчас он в этом убедился воочию: доход от казино пошел такой внушительный, что он однажды спросил у Лины:

— Вы что там, и на конфеты себе не оставляете?

— Ты что? — вытаращилась та на него, — А твое доверие?

После этого он с легким сердцем переписал на нее казино, а на сестричек — секс-шоп, во избежание недоразумений при заполнении декларации о доходах. Но людей своих оттуда не убрал — на всякий случай!

Казаряна Гарик встретил с распростертыми объятиями. Еще бы, тот был главным поставщиком надежных документов для подставных «родственников».

— Ты где запропал, джан? Больше месяца о тебе никаких вестей, я уже всерьез беспокоиться начал! — спросил он после обильной еды (от коньяка майор с отвращением отвернулся).

— Мне он еще с неделю отрыгиваться будет! А документы я тебе привез! — он многозначительно похлопал по кейсу с бумагами, — Баксы вперед!

— О чем разговор? — согласился Гарик, отсчитывая порцию «зеленых», — Столько квартир хороших вхолостую гуляет (о людях, живущих пока в них, вспоминать здесь было не принято: их уже не существовало, по крайней мере — в понятии Гарика), а у меня пошел на них сезон заказов!

— Слушай, а может, ты и мне сделаешь квартирку, а? — загорелся майор, — А то приезжаю к вам в гости, как бедный родственник!

— Обижаешь, майор! — надулся Гарик, — Разве у меня ты хоть раз испытывал неудобства?

— Да это я так, к слову! Но все-таки — своя дача на побережье еще никому не помешала!

— О чем разговор, дорогой! Через две недели будет тебе квартира! Двухкомнатной хватит?

— Трех, — поставил точку Казарян, — и с видом на море!

— Сложный заказ! — задумался Гарик, — Очень сложный!

— Нашел сложности! — ухмыльнулся майор, — Возвращайся на родину, я тебе дворец сделаю — пошикарнее твоего!

— Нет уж! — отшатнулся Гарик, — Я лучше пока здесь перекантуюсь, в своей конуре! А квартира тебе будет! Еще есть проблемы?

— Имеются! — и Казарян рассказал ему об исчезновении своих помощников — Шнифта и Батона, затем добавил сюда же историю охоты за Айсом. — Ты понимаешь — тех не найду, и этот будто испарился.

— Ну, это семечки! — расхохотался Гарик, — Хочешь, я эти проблемы решу не отходя от стола? Во-первых, помощнички твои уже месяц как вернулись на работу в Управление. А о тебе помалкивают по моей просьбе — я знал, что ты в какую-нибудь авантюру влезешь с этим лавровым листом. И, как видишь, не ошибся! Так что на своих людей тебе дуться нечего!.. Теперь насчет Грунского. Он месяц назад гостил у меня, так же вот, как ты!

— Ты что, — рванулся к нему Казарян, — преступника пригрел? Убийцу моего сына?

— Во-первых, откуда мне знать, кого он убил? — покривил душой Гарик. — А во-вторых, я его не только пригрел, но еще и за долларами отправил: помнишь, те — из сейфа дивизиона?

— Что?! — майор от неожиданности сунул сигарету в рот зажженным концом. Отплевавшись, попытался ухватить Гарика за глотку, но тот, вовремя разгадав его намерения, прыгнул на другую сторону стола. — Я уже полгода пытаюсь раскрыть это ограбление, а ты знал о нем, да что знал — был его соучастником, и молчал себе в тряпочку?

— А что толку, если бы я выложил тебе эти сведения полгода назад? — презрительно скривился Гарик, — Ну нашел бы ты эти денежки, сдал их правительству… Какому? Где, скажи мне, это правительство? И куда деваются деньги, которые поступали якобы в казну в виде гуманитарной помощи сперва для ликвидации последствий спитакской катастрофы, а теперь — на медикаменты и жратву? Нет их, этих денег! Расползлись, прилипли к рукам, испарились, исчезли… Зато как грибы после дождя выросли частные сказочные дворцы и виллы! Этого ты хотел для своей родины? Пожалуйста, получи! Развалины, кровь, бойня, а над всем этим — розовый мрамор отделки… Очень экзотично! Но сегодня ты поумнел! Понял, что, если не хапнешь ты, — тебя опередят более проворные, а ты останешься в дураках. Поэтому и доллары у меня берешь вперед, хотя раньше за те же бумажки довольствовался ящиком водки. И именно поэтому я говорю тебе о местонахождении долларов сегодня! Хотя что это я — просто говорю, что знаю о них и послал за ними надежного человека! Да, надежного, в этом я уже успел убедиться! Другое дело, когда он принесет денежки сюда, чтобы поделить их. Вот тогда мне нужен будешь ты и твои люди. Бери его, мсти за убитого сына, режь его на куски — я даже не почешусь! И с удовольствием поделюсь с тобой этими долларами, один к трем, если ты, конечно, поможешь мне избавиться еще от одной проблемы, — он рассказал Казаряну о бесчинствах Нинель. — Кстати, это и твоя проблема: она, оказывается, отлично знает и тебя, и Аро, и все наши совместные дела. А оставлять в живых такого свидетеля на будущее… но крайней мере, глупо. Теперь сядь, и давай спокойно обсудим наши дела!

— Во-первых, где лежат деньги? — Казарян вновь уселся в кресло.

— Этого, извини, я тебе не скажу, мне пока еще помирать рановато!

— Ладно, хрен с тобой, а почему это мне с долларов причитается лишь третья часть, тогда как я за тебя должен сделать всю черновую работу?

— Не жадничай, майор, это полтора миллиарда «деревянных»! Бросишь свою контрразведку, купишь бордельчик и — наслаждайся жизнью! Остальные бабки — под проценты! На них тоже можно прожить безбедно, кстати! И потом — ты их получаешь готовенькими, на тарелочке, а мне предстоят еще затраты и затраты, пока я их увижу. Да и увижу ли — риск ведь тоже никуда не спишешь.

— Ладно! — махнул рукой майор, — Договорились! — про себя решив внести существенную коррективу в распределение долларов по их прибытии. Не такой он дурак, в конце концов, чтоб упускать дармовые денежки! А трупы — что трупы? Одним больше, одним меньше… кто их теперь будет пересчитывать на майоровой совести? — Но Соньку, эту сявку, я все же достану, нравится тебе это или нет! Из-за нее погиб мой сын, из-за нее же сорвались две удачно задуманные операции. Она посмеялась надо мной — теперь мой черед!

— Ну что ж, с Богом! — напутствовал его Гарик, — По правде сказать, она мне тоже осточертела своими выбрыками. Потом, когда используешь, привези ее мне! — попросил он майора. — У меня есть заказ из Арабских Эмиратов — пальчики оближешь! Доход — пополам!

— Заметано! Только мне точный адрес не помешает.

Гарик продиктовал его, забыв на прощанье предупредить Казаряна об одной очень существенной детали. А может быть — и не забыл, разве поймешь, что в следующую минуту взбредет на ум этим бизнесменам?..

Майор приехал в Ростов, когда уже смеркалось. Устроившись в гостиницу, рассовал по тумбочке нехитрые пожитки и вышел подышать свежим воздухом. Таковой в наличии имелся: с Дона несло коктейлем сырости, а из летнего бара напротив — ароматом шашлыка и уксуса. Как раз то, что надо! Усевшись за столик, он заказал шампур полностью, а так как аллергия на выпивку уже прошла — триста граммов водки, салат из помидоров и пачку «Кента» — зековских сигарет. Сидел, посасывая водочку и зажевывая ее салатом вперемешку с шашлыком…

— Папаша, угости помидоркой! — голос за спиной — сиплый, с придыхом.

Обернулся — как раз тот тип, на который рассчитывал, собираясь просидеть здесь как можно дольше: трехдневная щетина, «шаловливые», слегка подрагивающие пальчики… Но одет чистенько, с претензией на изящество. Только вот похмельный синдром и пустой карман не скроешь, особенно от глаза контрразведчика!

— Присаживайся и сразу давай познакомимся! — Казарян хотел было плеснуть в стопочку водки, но, взглянув в мутно-просящие глаза парня, отдернул руку и протянул тому графинчик.

— Из горла — осилишь?

— Сэнкью, батя! — глотка парня впитала водку быстрее, чем песок пустыни — воду. — Андрюха я! Ух ты, вот это пошла! Шашлычку можно на загрызку?

— Угощайся, отчего же! Шеф, еще две бутылки и три шашлыка!..

Через два часа начальник контрразведки Эчмиадзина знал всю подноготную Андрюхи: жил с матерью, позавчера мать не дала денег на очередной «пузырек». Скандал, угрозы, столовый нож у сердца…

— И тут она мне, понимаешь, говорит: «Чем с таким сыном жить, лучше вообще не жить!» И сама, понимаешь, сама — грудью на нож! — Андрюха тихонько плакал, размазывая по лицу пьяные слезы, — Лежит сейчас на кухне с ножом в груди!

Тогда же, позавчера, увидев, что натворил, он сбежал из дому и больше туда не появлялся. А денег нет и жрать охота…

— Ладно, не ной, выручу! — похлопал его по плечу Казарян. Увидев недоумение в Андрюхиных глазах, достал свое удостоверение. — Знаешь, что это за «корочки»?

Тот взял, почитал и… расхохотался.

— Да срали менты Ростова на армянские «корочки»! Ты и сам загудишь, и меня подсадишь!

— Это здесь вы срали на все армянское! — злобно зашипел Казарян, ухватив Андрюху за грудки, — Зато в Армении я ложил большую кучу на российские законы, понял? Я переправлю тебя в Армению, в освободительную армию, а там тебя не достанут ни прокурор, ни менты, все вместе взятые!

— А что за это? — слез на глазах парня уже как не бывало.

— Деловой! — одобрительно покачал головой Казарян. — А за это ты должен будешь одну сучку трахнуть и притащить ее потом куда-нибудь на пустырь! А уж дальше — моя забота! Хочешь — сам справляйся с этим делом, хочешь — дружков понадежнее зови, но учти: к твоей переправке в Армению я плюсую пятьсот баксов — дели их на сколько хочешь рыл! На все про все даю тебе три дня: отследить ее, застать одну и захомутать. Где встречаемся?

— На чеках! — Андрюха на обрывке салфетки нарисовал примерный план участка чеков и как на них доехать, — А… телка мощная? — спросил напоследок с опаской.

— Какой там! — захохотал майор. — Пятнадцать лет и полтора метра ростом!

— Несовершеннолетняя?

— А тебе теперь не один хрен — один грех или два? — рассвирепел Казарян. — За убийство ведь тоже не кофе пить пригласят!

— Дай аванс! — хмуро попросил парень.

— За что?

— Жрать-то надо что-то? И потом — чем затравить хмырей?

— Резонно! — майор сунул ему стодолларовую бумажку, — На, хвались!

…Сонька заметила этих двоих еще вчера, когда вечером возвращалась с установочной сессии. Прилипли как банные листы к одному месту! Сначала приняла их сопровождение — сзади на почтительном расстоянии — за обыкновенное желание полюбоваться ее точеными ножками — предмет зависти будущих сокурсниц. Затем это начало надоедать, а потом Сонька встревожилась: на их угрюмых рожах не было и тени обожания.

Сегодня она возвращалась из университета в приподнятом расположении духа, весело размахивая небольшим дипломатом: удалось убедить приемную комиссию в том, что ей семнадцать лет (согласно паспорту, купленному Айсом на толчке), и ее-таки допустили к собеседованию. Ну, а там она уж показала класс!

В свои пятнадцать лет она ухитрилась пройти полную программу одиннадцати классов — экстерном. Выданный школой диплом, в котором присутствовала маленькая подчистка (год рождения), подтверждал это. Собеседование прошло на «ять», и Сонька с полным правом могла уже считать себя абитуриенткой. Так что причин для хорошего настроения было предостаточно, но была одна плохая — месяц нет вестей от Айса. Хоть он и предупреждал перед отъездом «туда», что писать бесполезно, все равно, сердце щемило, будто беду чуяло…

— Прокатиться не желаешь, кошечка? — мысли ее были внезапно прерваны.

Оглянулась и обмерла: те двое, что преследовали вчера! А она еще, дура, чтобы срезать путь, пошла проходными дворами. Вот и доходилась — вокруг никого, лишь впереди, у выхода на следующую улицу, маячит такси. К нему она и рванула что было сил. Добежав, упала на заднее сиденье.

— Поехали, быстрее!

— Не спеши, красавица! — таксист повернул улыбающееся лицо. — Подождем еще двух пассажиров! А вот и они!

К машине подходили те, двое.

— Ну что, Андрюха, о'кей?

— Как и предполагалось по сценарию — птичка в клетке! — торжественно заявил водитель, — Да ты не бойся, тут с тобой один хмырь поговорить собирался — всех делов-то! Съездим?

— А что, у меня есть право выбора?

— Умная деваха! — восхитился таксист. — Тогда сиди и не брыкайся, чтобы не одеколонить тебя из баллончика!

Выехали за город и, не доезжая до кладбища, свернули на проселочную дорогу. Затем машина зарыскала влево, вправо и наконец стала, заехав в непроходимые заросли на берегу какого-то канала.

— Выходи, покурим! — заржал один из парней, — Можешь прихватить и свой чемоданчик. Ты что в университете делала?

— Учиться я там буду! — спокойно ответила Сонька.

— Уже не будешь! — засмеялся и второй. — Ты что, не поняла, зачем тебя сюда привезли?

— Заткнись, Мурый! — бросил таксист. — Вон заказчик топает!

Затрещала осока и на берег вылез… майор Казарян. Вот уж кого Сонька не ожидала увидеть! Она невольно зажмурилась.

— Боишься? — майор хихикнул. — Молодец, продолжай бояться, это только начало! Все чисто? — это уже к похитителям.

— Так точно, ваше превосходительство! — шутовски гаркнул Андрюха. — Вокруг никого, а такси мы от желдорвокзала угнали, — как раз обеденный перерыв. И вот еще что, шеф: оплату придется увеличить — по пятьсот баксов на рыло.

— А как же договор?

— Мы тебе ее чистенькую и нетронутую привезли, так что…

— Плачу! — прервал его майор, доставая деньги. — За это — без разговоров!

— Майор! — послышался сбоку Сонькин голос, — А сколько бы ты отдал за свою жизнь?

Оглянулись и остолбенели, а из рук в застоявшуюся гниль канала выпали зеленоватые бумажки: на них уставилось дуло маленького автомата, а раскрытый дипломат валялся рядом с Сонькой. Вот о чем забыл предупредить Казаряна провожавший его Гарик — о своем презенте! Так все-таки: забыл или не захотел?

Андрюха метнул ненавидящий взгляд на Казаряна, потом на Соньку.

— Ах ты сука!

И, пригнув голову, попер на ствол, как на красную тряпку. Кому адресовались эти слова — теперь уж не узнать: автоматная очередь из «Кедра» снесла ему полчерепушки, и он, пробежав по инерции еще пару метров, завалился в вонючую воду. А пули уже в клочья рвали козырные штатовские майки на груди его корешков, затем ствол автомата переместился на Казаряна… вернее — на то место, где он стоял до этого. Сонька убрала палец со спуска и прислушалась — наступившая тишина не нарушалась ничем. «В контрразведке дураков не держат», — это было любимое изречение майора.

— Слышишь, ты, козел вонючий, говно эчмиадзинское! — закричала Сонька в осоку. — Знаю, ты меня слышишь! Это я угрохала твоего прыщавого ублюдка, а ты уже два раза ушел от меня! Так вот, запомни — третьего раза не будет!

Конечно, майор Казарян слышал ее, но мер против оскорблений не принимал никаких: пусть — козел, пусть — говно. Зато живой!

…Через час Сонька выбралась на полотно трассы Ростов — Баку. Выбрав паутину из волос и стряхнув пыль со своего дипломата, тормознула первого же частника, охотно раскрывшего перед ней дверцу салона, и спустя немного времени была в Ростове. А майор Казарян спешно очищал карманы несостоявшихся добровольцев в фидаины, прежде чем утопить их в вонючей воде канала. Затем туда же спустил такси — славный улов будет у какого-нибудь случайно забредшего в это глухое место рыбака!..

 

Глава 2

Пуля — дура

…В Лачине спящего пассажира разбудили карабахские таможенники, проверяющие документы. Вертя в руках паспорт Айса и внимательно рассматривая выписку о ранении, один из них спросил:

— Так, значит, не навоевался еще? У Вачо хочешь служить, в Шуши? Правильно, наш командир хороший, справедливый мужик! Есть хочешь? Пошли с нами, поужинаем!

Таможенный контроль на въезде в Шушинский район был выставлен хозяином этой местности — Ишханяном Вачаганом Аршаковичем, и, насколько Айс понял по качеству и количеству выставленных к угощению блюд, таможенники не бедствовали. Хозяева осматриваемого транспорта щедро «делились» с ними провозимыми деликатесами. Особенно усердствовали «маляры» — выходцы из Аястана, приезжающие в Арцах кто за чем: стройматериалами из разбитых турецких селений, металлоломом, фруктами, дровами на зиму…

— А почему «маляры»? — спросил Айс у Давида — таможенника.

— Ты еще увидишь, как аястанцы могут перекрасить простую черепаху под камуфляж, штампануть ей номер 651 и продать кому угодно как новую модель БМП! — смеясь, ответил тот. Вечером в штабе Шушинского полка состоялась первая встреча Айса со знаменитым Вачо. Хозяин кабинета встретил его приветствием на чисто русском, без малейшего акцента, языке:

— Ну, присаживайся, и будем знакомиться…

Через двадцать минут разговора туманное раньше будущее Айса казалось уже безоблачным. Как бы ему хотелось верить словам этого человека с мужественным лицом, по разговору — умного, а по количеству золотых изделий на нем — вполне обеспеченного! В конце разговора Ишханян подвел черту:

— Будешь служить у меня! Мне нужен свой спецназ — ты мне его подготовишь! Квартиру бери любую пустующую — какая понравится. Война будет — вместе в атаку пойдем! И вообще, живи среди нас — как все, так и ты!

Через пару дней в Шуши прибыл французский армянин Врегиа Абрамян и предложил Вачо помощь в создании школы коммандос: оплата инструкторов, питание, снаряжение и медикаменты — за счет армянской диаспоры Парижа. Командир, насмотревшийся цветных буклетов из жизни коммандос, сразу же загорелся этой идеей, а для Айса определилась новая должность — инструктор по оружию, рукопашной подготовке и еще нескольким дисциплинам. Поселили его в двухкомнатной квартире, даже мебелью трофейной снабдили. А когда на следующий день зачитали приказ о присвоении ему звания лейтенанта вооруженных сил армии обороны Нагорно-Карабахской республики, он вообще повеселел: жить можно!

В подчинение ему дали шестнадцатилетних парней, коренных жителей и беженцев из Баку, выросших на войне и не знавших других «игр», кроме этой. И они-таки многое уже знали об оружии. Вот только со здоровьем у молодого пополнения было не ахти: сказывались многомесячное недоедание, подвальная сырость под бомбежками и расшатывание детской еще психики зрелищами трупов, похорон, развалин… Но всех ведь не отбракуешь — других просто нет, а Арцаху нужна защита.

Айс до того быстро втянулся в новую должность, что начал «фонареть» — в день до пятнадцати часов занятий. Но и карабахцы — народ особенный: выучат все, что скажешь, но — покажи, по принципу «делай, как я!».

Заработай и поддержи свой авторитет — будут уважать и слушаться беспрекословно!

С питанием получилось так, как и предполагал Айс: «француз» Врегиа кормил одними обещаниями. Пришлось обратиться за помощью лично к Вачо.

С легкой руки Ишханяна дело моментально пошло: зампотылу был отдан приказ — обеспечить! Председатели поселковых советов отныне обязывались по очереди, раз в неделю, снабжать спецназовцев свежим молоком и яйцами, а мед и свинину для своих любимцев Вачо раздобывал одному ему известными путями. И ребята терпели все: разбитые в кровь кулаки и многочасовые ночные занятия по спецтактике. Сознание того, что они будут первым спецназом Карабаха, придавало им силы духа.

А на фронтах Арцаха продолжалось длительное «временное прекращение огня» — такого еще не было за всю историю конфликта. Объяснялось это довольно просто: обе стороны понесли огромные потери, и продолжать войну в полуравнинных условиях — зря терять людей и технику. Для возобновления боевых действий в таких условиях необходим значительный перевес. А возможностей для его создания не было пока ни у армян, ни у азеров.

Вскоре для будущих «коммандос» был устроен зачет с видеосъемкой: они должны были показать, чему научились и заработали ли право носить красные береты, привезенные «французом» Врегиа. Ребята Айса показали: стрельбу и работу со всеми видами вооружений — от пистолета до минометов и установки «Фагот», вождение любой техники, способной двигаться (кроме вертолетов и самолетов, их не было в армии Карабаха), скалолазание без страховки, работы с минами, включая сюрпризные, захват многоэтажного здания, медподготовку и уровень работы штык-ножом… На съемке спаррингов рукопашного боя дошло даже до выбитых зубов. По количеству разбитых бутылок из-под шампанского, изуродованного шифера и ломаных кирпичей у присутствующих офицеров полка вопросов не было. В конце зачета группа во главе с Айсом ушла в марш-бросок по азимуту через горы, с полной боевой выкладкой, на дальность сто километров. Проверяющие приготовились зафиксировать появление группы через сорок восемь часов, но карабахские «коммандос» отличились и здесь: они вломились на контрольный пункт через тридцать пять.

Когда видеозапись смонтировали и показали командующему армией генералу Бабаяну, ребятам вручили их мечту — красные береты. Айс надолго запомнил этот день: в строю стояли почти пацаны, но в каждом из них он чувствовал частицу себя. Сержант Давид Симонян — лучше всех метающий штык чуть ли не с пятнадцати метров; сержант Валера Огаджанян — стреляет из любого оружия и положения; рядовой Маис Айрапетян — феномен на СВД; Арсен Тапрян по кличке «Тампо» — размолачивает за день до ящика бутылок и груду кирпичей, а по жесткости спарринга способен идти в атаку на любого противника… Все они были его питомцами.

После зачетов подразделению предоставили отдых, и Айс решил поближе узнать жизнь города, который Алиев когда-то назвал «жемчужиной Азербайджана». Это знакомство впоследствии привело Айса к новым размышлениям над парадоксами Карабахского конфликта. Первое: в мае 92-го армяне, напав неожиданно, захватили Шуши целым и невредимым. А через несколько дней после штурма поползли упорные слухи о последующей сдаче, и город практически разрушили и сожгли, хотя ни один из командиров не взял на себя ответственности за издание такого приказа. И сейчас приходится отстраивать все заново самим же армянам.

Второе: каждый освобожденный от азеров район Карабаха представлен на линии фронта отдельным полком, и главный распорядитель здесь — командир полка. Только он может дать дом или не дать, резко изменить жизнь пленного азера или своего солдата Шушинской тюрьмой, послать или нет «на шмон» пару боевых взводов в село, жители которого, по его личному мнению, слабовато стали выполнять продразверстку, им же установленную… Он же принимает единоличное решение: служить призывнику или нет, дать инвалиду войны группу или подождать, отпустить кого-то на перевозку товара из Еревана в Степанакерт или, наоборот, прикрыть чей-то ларек, а то и магазин — с изъятием товара; кому и сколько выдать вещей и продуктов из груза гуманитарной помощи, а может — вообще ее не выдавать… Довольно оригинальная схема устройства нового независимого государства армян…

Он и не предполагал, что вскоре и ему придется столкнуться с теми, кто здесь реально стоит у власти… По телевидению Арцаха и Армении несколько раз прошел видеофильм о шушинских «коммандос». Айс был против.

— Подразделение подготовлено, но необходим еще период тренажей и практической работы — только после этого можно будет говорить о его боеготовности и делать из сержантов инструкторов! Сейчас они еще «зеленые»! — доказывал он командиру.

— Что ты понимаешь? Пусть азеры в Баку, турки в Стамбуле, а иранцы в Тегеране смотрят телевизор, думают и боятся! И вообще — не твое это дело! — резко оборвал разговор с подчиненным Ишханян.

Разве тут поспоришь? А в напарники Айсу после этого «разговора» выделили дополнительного инструктора — Аветиса… скульптора из Лиона. Впрочем, тот быстро понял, что ничему новому или особенному научить ребят он уже не сможет. А на его попытку стать замполитом карабахцы ответили полным непониманием варианта патриотизма армян заграничной диаспоры. «Творить» тоже не получилось: в Арцахе, по его словам, не нашлось для лепки качественной глины. Но француз есть француз, пусть он и армянской национальности, — Аво начал по вечерам исчезать в гости к тем красавицам Шуши и Степанакерта, которые отличались не слишком высокой нравственностью. А днем спокойно отсыпался в медпункте полка. Это устраивало всех: как инструктор, Аветис, конечно, был дерьмо.

Однажды Ишханян вызвал к себе Айса уже поздней ночью. Дело было вот в чем: в полк из Таллина прибыл русский доброволец, но какой-то необычный, поэтому командир и просит Айса взять прибалта в свой взвод и присмотреться к нему повнимательнее — а может, шпион какой или агент ГРУ?

Новенького звали Вениамин Никулин. В оружейной комнате, где находился кабинет Айса, они и пробеседовали почти до утра. Сразу же Никулин заявил, что оружия не знает, он-де филателист. Но в нем проснулись чувства крестоносца — христианского воина, поэтому просит быстрее научить его обращаться с ним. А сержанты после первой же бани доложили Айсу, что на теле новичка — шрамы, явно от пуль или осколков, и, по всей вероятности, он отлично понимает армянский диалект, внимательно прислушиваясь к разговорам сослуживцев.

Айс решил провести личный эксперимент: в конце занятий в спортзале он предложил Вениамину спарринг на «полный контакт». Вначале тот «тормозил», изображая полное невежество, но, когда инструктор провел несколько жестких ударов в пах и по затылку, проснулся, и бой изменился так резко, что весь взвод ссыпался к их площадке. По физическим данным противники не уступали друг другу: в углу Айс, отбиваясь от атаки прибалта, умудрился жестким носком «шнуровки» достать его в ребро; этот довольно неприятный удар Вениамин выдержал, ухмыльнувшись, а через несколько секунд провел точно такой же — на поражение, по ребрам Айса. Полковой хирург впоследствии дал заключение: накол двух ребер.

— Неплохой «филателист» попался! — выразился Ишханян, — Такому оружие достать — что два пальца обмочить! Точно — шпион! А ну, в подвал его!

Айсу были известны истории об этом подвале под тюрьмой: попавшие туда живыми не возвращались, иногда признавая на жестоких допросах «то, что надо», иногда — нет. На этот раз командир не ошибся: Никулин, бывший офицер советского ОМОНа, в 91-м, при выводе, добровольно остался у азеров в контрразведке. Служил помощником майора Казаряна (ба, старые знакомые), потом мамеды его «кинули» и под конвоем вывезли в Грузию — вроде пинка под зад! Приехал забрать из тайника пистолеты — спрятал их при отступлении из Шуши в подвале заброшенного санатория. Ну откуда ему было знать, что тайник «вычистили» уже на третий день после взятия любимого курорта Алиева: армяне обычно очень усердно обыскивают все скрытные уголки в поисках чего-нибудь съестного!

Приговор Вачо был краток:

— В подвал — крыс кормить!

Больше бедолагу на этом свете не встречали…

А вскоре Айсу представился случай понять — почему в Карабахе такой низкий уровень преступности при таком правлении. Командир полка решил «объяснить» жителям ближайшего села Кариптак необходимость сбора средств для ремонта дорог в Шуши и что помощь армии защитников Родины должна быть выражена более активно. С этой целью поднятые по тревоге комендантская рота и взвод «красных беретов» в сумерках окружили село, перекрыв постами все дороги, запрещая въезд и выезд. Горцам был предъявлен ультиматум: к шести часам утра сдать все незарегистрированное оружие, боеприпасы, автотехнику и тракторы.

Айс за свой взвод переживал не очень, ребята были приучены беспрекословно выполнять приказ командира полка. Так оно и вышло: несмотря на то, что у его парней в этом селе было много родственников, через посты «беретов» не вышел никто, как показала спецпроверка.

К восьми утра комендатура получила приказ: проверить каждый подвал, сарай, дом. Изымать все — от покрышек до электромоторов. Пункт сбора — сельский клуб. Вообще-то, к таким «мероприятиям» в горных селах Арцаха люди уже привыкли за годы войны, но этот рейд сильно отличался от остальных тщательностью подготовки, четкостью выполнения и широкомасштабностью.

Во время этой операции и произошло убийство: офицер комендантской роты застрелил инвалида второй группы по ранению, полученному при обороне своего же села от азеров. А скандал разгорелся из-за старенького УАЗа-инвалида, который ретивый офицер решил конфисковать как трофей. Убийца не убегал — пришел и сдался коменданту Сурену, старшему операции, который заседал в клубе. Вокруг клуба тотчас же собралось население, требуя выдать виновника смерти их односельчанина. В солдат оцепления полетели камни, а старики принялись молотить их палками. Создавшаяся обстановка накалилась и грозила перейти в перестрелку. Ее разрядил приехавший на своем джипе «Cherokee» сам командир полка Ишханян, вызванный перепуганным комендантом. Следом за ним подъехали сопровождающие его лица: прокурор района и начальник милиции.

— Смерть, смерть убийце! Или мы начинаем войну против Шуши! — кричали во дворе.

Вачо приказал Айсу взять своих сержантов, привести прячущегося в председательской «Волге» убийцу в клуб, на сцену, привязать к стулу и лишь после этого впустить в здание кариптаковцев. Приказ был выполнен: люди — в зале, убийца — на сцене, а перед ней — цепь «красных беретов». Айс в ожидании суда ощупывал ушиб на руке: старушка из толпы все же достала палкой. Появившийся у входа Вачо отдал неожиданный приказ:

— Лейтенант! Выводи караул из зала!..

Айс выходил последним и невольно оглянулся на дикий крик. Люди из зала рванулись на сцену. Первым к убийце подбежал бывший солдат Айса — Мхитар, отчисленный из «беретов» по язве желудка. Погибший инвалид был его двоюродным братом. В ход пошли голландские шнуровки Мухо…

Позже Айс узнал, что растерзанное тело вынесли из клуба на то место, где произошла трагедия, облили бензином и подожгли. Жгли долго, заботливо подливая горючее, а позже обугленный скелет выбросили за село на кучу навоза. Суда и следствия по этому делу не проводилось…

Колонну грузовиков, въезжающих в ворота полка, замыкал тот самый УАЗ, из-за которого погибло два человека.

«Все-таки изъяли! Нет здесь никаких законов! — мелькнула мысль. — Как, впрочем, и преступников тоже!»

Айсом заинтересовались в штабе армии — пришел приказ о переводе его в разведотдел к земляку, генералу Зиневичу.

— Смотри, морпех, высоко взлетаешь, как бы падать больно не было! — шутил Вачо.

А «дома» ждал еще один сюрприз — встреча с Рашидом. Татарин узнал, где служит Айс, совершенно случайно, от лачинских таможенников. Служил там же — в батальоне Маляна, а теперь вообще уволен в запас: без денег и гражданской одежды, в грязной оборванной форме времен последней весенней операции.

— Олег, они все одинаковы здесь: Григоряны, Ишханяны и Бабаяны! У них война все человеческое сожрала, им бы только прокидывать кого-то или людей пачками в бойню совать из-за каких-то сраных трофеев, помнишь, как в Тапе? Я у них почти два года провоевал, а что имею? А ничего: ни дома, ни денег, ни Родины! Даже обещанную медальку — и ту не дали! Все, что здесь творится, — для полутора-двух десятков типов, которые до войны были НИКЕМ, а бойня эта чертова сделала их ВСЕМ! У них джипы, «мерсы», огромные дома, по две-три жены. А на семьи погибших парней им наплевать! Как-нибудь вырастут пацаны-сироты — вот и новое мясо для бойни! Вот за эти разговоры меня и уволили, хорошо хоть пулю в спину не загнали! Отпустили — и на том спасибо! Еду в Ленинакан, бомжевать, как когда-то Светлов покойный. Довоевался, твою мать!

Айс отвел бывшего однополчанина к себе домой, достал для него комплект новенькой формы и обуви, вещмешок с запасом консервов и разной мелочью военного быта — в благодарность своему спасителю. Затем взял в полку УАЗ и отвез Рашида в Лачин. Там и попрощались.

— Спасибо, Олег! И будь осторожен с этим зверьем, а то, сдается мне, больше не увидимся! Судьба раскидывает…

Айс был переведен в разведотдел штаба армии обороны НКР на малопонятную ему должность — старший офицер планирования боевой подготовки войск, с повышением в звании до старшего лейтенанта. И на следующий день представлен его непосредственному командиру генерал-майору Зиневичу, а после этого — начальнику разведотдела майору Аветисяну, который и объяснил суть новых служебных обязанностей Айса: подготовить группу «коммандос», теперь уже для главкома.

— А зачем новых делать? — удивился Айс. — Есть же шушинцы, перевести их приказом…

— Ты что, дурак? Твои «красные береты» принадлежат клану Вачо Ишханяна, а не всей армии! Сколько служишь в Арцахе, а так ни хрена еще и не понял, морпех!

Айс понял и подал генералу Зиневичу рапорт с просьбой о предоставлении отпуска на пять дней: за это время он надеялся побывать под Аштараком и перевезти поближе спрятанные там доллары. Но начальник разведотдела отказался ставить свою визу.

— Ты что, старлей, отдохнуть желаешь? Денег тебе на дорогу подавай! В Москву, небось, собрался, здесь дерьмом запахло? Ты что, генерал или такой крупный человек для нас, как Зиневич? Кстати, и он ездит не в отпуск, а только по делам! Ты что, лучше армян жить хочешь? Иди, готовь новую группу и не дергайся!

Айс пошел вечером к десантникам, с горя напился и спросил у комбата Саркисяна:

— Слушай, почему мной помыкают все, кто хочет, в этой дерьмовой стране? Стараешься, стараешься…

— Ну, ты же русский, а не армянин! А армяне — «хайки», что значит — избранники богов! Ведь вас, русских, не поймешь — то вы за азеров, то за армян! — ответил капитан и, помолчав, добавил: — В наших диаспорах внутри вашей сраной России денег столько, что можно половину твоей Родины купить, а не только оружие для Арцаха. Да и русские сейчас за доллар любому задницу готовы поде…

— Еще одно слово, мурло вонючее, и я не пожалею для твоей пасти всей обоймы! — к носу Саркисяна прилип холодный ствол пистолета Айса.

Тот побелел с испуга, а его друзья бросились оттаскивать и успокаивать одуревшего от обиды русака. Айс плюнул и вышел, а Саркисян зашипел ему вслед сквозь зубы:

— Ах ты чмо русское, перья еще подымать будешь? Думаешь: штабник — большая птица? Ну-ну, посмотрим, как ты на позиции полетаешь? А уж в задницу я тебе найду что воткнуть!..

Через три дня Степанакерт решил провести психическую атаку на Баку: шикарный военный парад на центральной площади с бронетехникой, ракетами и даже тройкой вертолетов. Зрелище посвящалось… трехлетию взятия Шуши. А усиление постов проводилось только на опасных направлениях.

«Нашли же ценность для охраны — плантации наркоты! — думал Айс, расставляя своих людей по постам, — Нет, здесь не придурки собрались, здесь все государство, похоже, уголовно-криминального характера!»

А вечером приехал комбат Саркисян и, собрав своих подчиненных, долго им рассказывал о ценности и стратегической важности района Мартуни, который собирались брать штурмом для Арцаха. Затем поставил задачу: не допускать малейшей активности азеров в нейтральной зоне, используя все возможности дневной и ночной оптики комплекта СВД. В конце этой беседы он говорил о чем-то еще с каждым из солдат в отдельности как с братом, отводя его в сторону. Суть этих «интимных» бесед Айсу так и не довелось узнать. Позже он получил ориентировку технической разведки о планируемом выходе группы азеров в нейтральную зону. Спешно выдвинул трех снайперов с ночной оптикой, четвертую винтовку снарядил для себя и тоже ушел на позицию, оставив позади пятого солдата в резерве с последней СВД: у нее барахлила оптика — «размывало» изображение.

Около двух часов ночи в зоне огня один из снайперов зафиксировал группу противника и по «Alinco» доложил Айсу. Тот мгновенно скорректировал цели для остальных винтовок и вызвал резерв. После его команды в ночной тишине прогремел залп из четырех винтовок, и четверо азеров упали на землю. А остальные, отстреливаясь из автоматов, бросились врассыпную по полю, подрываясь на своих же минах.

В грохоте взрывов никто не обратил внимания на одиночный, характерный хлопок СВД с линии армянских постов… Олег Грунский, по кличке Айс, лежал на земле с кровавой раной в затылке, а чьи-то сильные руки оттаскивали его тело подальше от винтовки — чтобы никто не понял, откуда прилетела пуля.

— Ну что, отлетался, русачок? — раздался в темноте злорадный голос.

Через час тело Айса на штабном УАЗе отвезли в морг Степанакерта, а через два — генерал-майор Зиневич лично подписал сообщение его родителям в далекий город Ростов:

«Ваш сын, Олег Николаевич Грунский, пропал без вести при обороне границ Нагорно-Карабахской республики…» — это чтобы не выплачивать посмертную страховку…

 

Глава 3

Объявленная война

Казарян появился в комнате Гарика в измятом костюме, весь какой-то дерганый, с осунувшимся лицом.

— Ты откуда? — встретил его приветствием хозяин виллы.

— С самолета, откуда же еще! — огрызнулся майор.

— А это… Сонька где?

— В Ростове, наверное, — майор взглянул на часы, — вечерние чаи гоняет с родителями этого… Айса! Или телевизор смотрит!

— Что случилось? — подскочил в кресле Гарик.

— Дожила Россия долбаная! — взорвался, наконец, Казарян, выплескивая всю обиду и злость, накопившиеся у него после столь неудачно закончившейся операции. — Если уж пятнадцатилетние соплячки начали ходить здесь по улицам, весело размахивая чемоданчиком с автоматом внутри, то что говорить о взрослых? А русские еще армян за что-то ругают! Нет, но мне оч-чень интересно, где же она могла откопать этот автомат, да еще «Кедр» — дорогую спецназовскую «игрушку»?

— А хрен ее знает, — непонимающе пожал плечами Гарик. — Может, спонсора нашла богатенького — подарил, а может, купила на толчке для самозащиты? А может, «крыша» у нее.

— Да какой группировке нужна эта сикушка? — сморщился майор. — Чтобы еще задницу за нее подставлять?

— Ну не скажи! — не сдавался Гарик. — Айс одной такой задолжал двенадцать тысяч баксов. Вполне мог попросить, чтобы Соньку прикрыли, пока не расплатится!

— А что, вполне резонно! — задумался Казарян, — То-то она нисколько не перепугалась четверых мужиков в безлюдном месте!

— И вы что, вчетвером не смогли заделать ей одного ребеночка? — Гарик даже рот открыл в изумлении.

— Те трое уже никогда никому ничего не заделают! — мрачно сообщил ему майор. — В живых один я остался, — и он вкратце поведал Гарику историю похищения Соньки.

— Н-да-а! — протянул тот, уже жалея о собственном подарке. — А ведь это даже лучше, что она нетронутой осталась: шах Эмиратов за такую обещал тройную цену! А? — взглянул он на майора.

— Нет-нет! — Казарян отрицательно замотал головой, — Пусть с ней черти связываются… или ты, мне эта Сонька сто лет не приснилась!

— Ну хорошо… — начал было Гарик, но его прервал вошедший снаружи охранник. Наклонившись к уху шефа, он прошептал ему что-то.

— Угу! — согласился Гарик, с интересом косясь на майора. — Ну что ж, зови их сюда!

И через несколько минут на пороге нарисовались… Шнифт и Батон. Увидя Казаряна, они вновь было попятились за дверь.

— Ку-у-да, шалавы! — тот вскочил с кресла. — Стоять!

Те вытянулись было по стойке, затем Шнифт расслабился.

— Да пошел ты, дядя! Здесь тебе не Армения! Правильно я говорю? — обратился он за поддержкой к Гарику.

— Нет, неправильно! — покачал тот головой. — Вы пока еще свой срок не домотали. Знаем об этом я и майор!

— Тьфу ты! — сплюнул Батон, — Там — как собака, и здесь не лучше! Остается единственный выход, — он оглянулся на Шнифта, затем оба выхватили из-за пазух по пистолету, — грохнуть вас и линять отсюда куда-нибудь поближе к Северному полюсу!

— Э-э-эй, так не пойдет! — запротестовал Гарик, — Вы же еще одно дело не доделали! Забыли?

— Не с кем его доделывать! — с горечью проговорил Шнифт, — Айса убили!

— Что-о-о?! — в один голос протянули майор и Гарик.

— То, что слышали! Козел его какой-то из винтовки пристрелил. Прямо на позиции, сзади! Не иначе — из своих кто-то!

— Это точно? — засомневался майор, — Я так лично его два раза уже поминал!

— Точнее не бывает: мне один парень из его взвода рассказал — сам видел, как его с простреленным затылком грузили в штабной УАЗ.

— Та-а-ак! — протянул Гарик, ну идите отдохните пока с дороги. Накормить! — приказал охраннику.

— Нашел кого посылать! — майор был полон презрения, — Да там русака ни днем ни ночью одного не оставят — а вдруг азеровский шпион? Так что в любом случае не светило твоему посланнику добраться до денег, если только они не лежали под его задницей! Давай координаты, я привезу!

— Счас, так и разогнался! — Гарик шаркнул ножкой, — Потом тебя обратно никакой дачей не заманишь! Нет, дорогой майор, поедем вместе, да и то я с тебя надежные гарантии потребую!

— А что ты с меня можешь взять? — злорадно захохотал Казарян, — Жена меня бросила, сына убили… У меня даже костюма выходного нет, всю жизнь в мундире да «камуфляжке» прощеголял! Что, выкусил?

— А жизнь? — спокойно спросил Гарик. — Разве она тебе больше не нужна?

— Да на территории Армении твоя жизнь будет в моих руках, а не наоборот, дурак! Там каждая собака знает начальника эчмиадзинской контрразведки и запросто поможет ему — хотя бы из страха за собственную шкуру!

— Ты мне собственным голосом надиктуешь вот на эту штучку, — Гарик достал из ящика стола компактный диктофон, — все дела, которые за спиной правительства обтяпывал со мной и кладовщиком Аро! Естественно, опуская мою фамилию. Как, ты думаешь, оценит твое начальство такую информацию? — насмешливо спросил он у сникшего сразу контрразведчика. — Учти, игра пошла в открытую, безо всяких там шуточек — баш на баш! Я, конечно, и сам смогу надиктовать сюда много кое-чего, — слава Богу, у меня все это заархивировано и подшито, но твой голос — это твой голос, ты согласен со мной? А хочешь, поступим по-другому: я тебе вообще никогда ничего не говорил об этих долларах, ты о них, естественно, не слышал и до сих пор так ничего и не знаешь. И разойдемся, как в море корабли, по-прежнему оставаясь друзьями. Но в этом случае — я один, или при помощи кого-то (тебя это не будет касаться), привожу доллары сюда и распоряжаюсь ими по своему усмотрению! Устраивает тебя второй вариант?

— Хрен тебе с луком! — заорал Казарян, тыча под нос Гарику толстый кукиш, — Я уже полгода гоняюсь за этими долларами, а ты их хочешь сразу хапнуть? Да я костьми лягу, всю Армению заслонами перекрою, но ты оттуда, клянусь, живым не выберешься!

— Тогда бери диктофон и выбирай любую комнату для уединения! Хочешь — с девочкой?

— Нет уж, после этой комнаты ее пристрелить придется, мне лишние свидетели не нужны! Дай хоть шпаргалку какую-нибудь! — попросил Казарян, сгребая со стола диктофон. — Ведь сам сказал — имеются!

— Только учти — это копии! — предупредил его Гарик, доставая из стола папку. — Так что если они сгорят или порвутся вдруг — не стесняйся, спрашивай, я тебе еще наклепаю!

— Ах ты сволочь! — перелистав пару страниц, вскрикнул майор. — Да у тебя, оказывается, все загодя уже приготовлено было?

— А ты как думал? — засмеялся Гарик, — Я человек дальновидный! Да и у тебя, насколько я заметил в прошлую встречу, относительно меня возник кое-какой план! Или я не прав?

— Змеюка! — процедил контрразведчик, удаляясь с папкой и диктофоном в спальню. И это было признанием Гариковой проницательности.

А тот, довольно потирая руки, направился в другую комнату — где отдыхали Шнифт и Батон. Они оторвались от созерцания видика и вопрошающе уставились на Гарика.

— Пока я определю для вас работу — примерно такую, как у Болта, — я вам предлагаю маленькую сделку!

— Денежную? — повеселел Батон.

— Ну, а какая сделка не скрепляется деньгами? Вы недели полторы-две поживете в двух квартирах, которые в данное время занимают старички, под видом их родственников. Поможете им по хозяйству, прикормите, — в общем, сделаете все, чтобы им понравиться. Понятно?

— А что потом? — поинтересовался Шнифт.

— Потом они пропишут вас к себе — вы, надеюсь, для этого приложите максимум усилий.

— А потом? — любопытство Батона было неиссякаемым.

— Суп с котом! — психанул Гарик, — Потом я вам скажу, что делать дальше, а пока и этого хватит! Получите на текущие расходы! — предупредил он их дальнейшие расспросы и сунул каждому по пачке купюр, — По миллиону каждому, не хватит — звоните, подброшу еще! Но ни в чем, повторяю — ни в чем не отказывайте этим престарелым людям!

— И давно ты на соцзащиту работать начал? — хмыкнул Шнифт, пересчитывая деньги. — Можно подумать — это твои родители!

— Не твое дело! Получите документы и сваливайте с моей дачи на свое место будущей прописки! По окончании нашей сделки получите каждый по пять «лимонов».

— Фью! — присвистнул Батон, — Надеюсь, мочить никого не придется за такие бабки? С детства ненавижу «мокруху»!

— Вполне законный гешефт! — утешил его Гарик. Забыв, конечно, предупредить, что действует он по своим законам, примеряя их к российским.

— Сегодня, кстати, можете расслабиться у своих подруг, — сказал, уже выходя, — но завтра после обеда чтоб были как огурчики!

— Квашеные! — хихикнул Батон, с удовольствием запихивая деньги в карман, и… наткнувшись на похолодевший Гариков взгляд, захлопнул рот.

— Это дело серьезное! — предупредил их Гарик, — Гораздо серьезнее, чем вы себе представляете! И проколов в нем я не потерплю! Как свеженькие огурчики, я хотел выразиться! Кстати, казенные деньги брать с собой не обязательно, — предупредил он Батона, — там, куда вы идете, они вам не понадобятся!

— Ну, от коммунизма наша страна почему-то вдруг отказалась, — пробормотал Батон, когда за Гариком закрылась дверь, — а к развитому капитализму с нынешним правительством мы вряд ли скоро доковыляем, так что я на всякий случай отмусолю тонн двести, а? — обернулся он к Шнифту.

— Я пас! — ответил тот, выкладывая деньги в ящик стола. — А ты можешь сыграть на мизере.

— Козырей нет, все у Гарика! — ответил с тяжелым вздохом Батон, суя туда же и свои «казенные». — Ладно, пошли просто подышим морским воздухом!

И они направили свои стопы в вечерний «Интим»…

Едва завидя их, Юлька и Инеска выскочили из-за прилавка и с визгом повисли у них на шеях, целуя куда попало. Одна посетительница, в летах, с интересом изучающая гонконгский презерватив с винтообразной присадкой, шарахнулась в сторону, шокированная таким проявлением сексапильных чувств. Затем вцепилась в Инескин рукав.

— Сколько стоит этот… — замялась и нашлась, наконец, — …вещь?

— Дорого, бабушка, но ради наших друзей… — Инеска схватила с полки яркую коробочку, — на, трахайся бесплатно на здоровье!

Дама хотела было обидеться на «бабушку», но, сопоставив в уме стоимость обиды и целой упаковки «вещей», предпочла последнее — молча вышла, изо всех сил стараясь походкой показать свою полную еще пригодность к «этому делу».

— Ей-Богу, стоило провести в каком-то дерьме месяц, чтобы тебя потом так встретили! — растроганный Батон с трудом отодрал от себя прилипшую Юльку, затем легко поднял ее и поставил, словно фарфоровую статуэтку, на прилавок. Остальные посетители «Интима» дружно зааплодировали: зрелище было действительно необычным.

— Господа! — обратилась к ним Инеска. — Может быть, вы на сегодняшний вечер зажмете в кулак свои сексуальные наклонности? Магазин закрывается ввиду торжественного приема наших долгожданных гостей!

И все дружно повалили наружу.

— А как же выручка? — спросил у Юльки Батон, помогая ей опустить на витрину металлическую штору.

— Гарик звонил, приказал вас встретить! — ответила та. Этим было сказано многое.

Лина, в отличие от Юльки и Инески, встретила гостей сдержанно-приветливо: не пристало заведующему солидным казино на людях облизываться с мужиками, — и, лишь заведя их в свой кабинет, дала волю чувствам.

— А где Айс? — отдышавшись после затяжного поцелуя со Шнифтом, спросила она.

И тихо, без криков, заплакала, когда ей рассказали о его гибели. К ней дружно присоединились сестры.

— Ну почему хороших людей убивают в первую очередь? — горько спросила она затем у Шнифта.

— Потому что они стараются облегчить жизнь таким вот, как мы, а кое-кому эта уравниловка очень не по душе! — он бережно обнял ее. — Ты тут без меня не скучала?

— Еще чего! — фыркнула Юлька. — Тут ее спонсор уже всем мозги задолбал: три раза приезжал уговаривать вернуться. Обещал купить точно такое же заведение в Краснодаре и подарить ей на день рождения! Сказал — четвертый раз заберет силой! О, а вот и наш спонсор-старичок!

— Линочка! — тот уже разогнался по пути ко входной двери к кабинету, раскрыв пошире объятия. В них угодил Шнифт, вставший перед Линой.

— Дедушка, тебе кого?

— Отойди, не мешай! — «спонсор» отодвинул его и… наткнулся на Батона, который стоял сзади. Тот взял его под мышки, приподнял и легонько потряс, словно куклу, у которой вдруг сломалась пищалка «мама!».

— Тебе, старая кочерыжка, мой друг вопрос задал или нет? Так отвечай!

— Не буду я тебе здесь отвечать! — запетушился «спонсор». — Пошли выйдем на улицу!

— Не выходи, Леша! — предупредила Инеска. — У него там четыре рыла возле машины, я посмотрела!

— И только-то? — удивился Батон. — С такими вот силами ты приехал покорять Сочи? — презрительно глянул он на старичка. — А ну, пошли!

Он пошире расправил плечи и двинулся к выходу. Остальные — за ним.

На улице они увидели картину, от которой спонсор заматерился во всю катушку, а девчата покатились со смеху: шикарный «мерседес» зверовода стоял без единого колеса — на подставленных под оси шлакоблоках, а четверо амбалов, упакованные в веревки, валялись в заднем отделении салона штабелем — один на одном. Шнифт обернулся и встретился взглядом с хитрющими глазами Лины.

— Гарик? — спросил он ее. Та кивнула головой.

— Я только попросила, чтобы их не били очень сильно! И не калечили старичка! К прошлому надо тоже относиться с уважением.

Директор зверофирмы уже понял, что здесь ему ничего не светит.

— Лина, я тебя вычеркну из своего завещания! — выбросил он последний козырь.

— Сделай одолжение! — она насмешливо поклонилась. — Этим ты только продлишь мне жизнь. Твои родственнички-хапуги все уши прожужжали предположениями, что со мной может произойти в случае признания мной доли в твоем завещании. Так что вали-ка ты, дедушка, обратно в Армавир, с такими бабками, как у тебя, ты всегда найдешь мне достойную замену! А мне, извини, требуется кое-что посущественнее твоих подарков и слюнявых поцелуйчиков! Кстати, хочешь поцелуй на прощанье? Настоящий?

И она, нисколько не стесняясь собравшихся вокруг зевак, влепила «новому русскому» оглушительный поцелуй.

— Извини, старичок, но мне и вправду пора заводить семью и детей!

— Отдай колеса! — потребовал тот отвердевшим вдруг голосом.

Лина кивнула стоящему у входа парню. Через десять минут колеса «мерса» поблескивали на машине хромированными колпаками, а с одного из телохранителей сняли веревки.

— Лина! — позвал спонсор от машины. Она обернулась уже от входа в казино: по морщинистым щекам пожилого человека текли слезы, а сам он вдруг ссутулился, сжался, словно из него вынули какой-то поддерживающий стержень, — Я ведь люблю тебя, Линочка! По-настоящему!

— Да знаю я, знаю! — она тоже всхлипнула и, разревевшись, бросилась ему на грудь, — Ты хороший, добрый, но…

— Понимаю, все понимаю! — бормотал он, ласково поглаживая ее по спине. — Я бы сейчас за полчаса проката Машины Времени отдал все накопленное! Но молодость не купишь! А жаль! Ты будешь хоть изредка навещать меня… со своими детьми? Пожалуйста!

— Конечно, буду! И каждый раз дарить тебе такой поцелуй!..

— В общем, пришли к консенсусу, как сказал бы наш недавний вершитель перестройки! — подвел черту Батон, глядя вслед отъезжающему «мерсу».

— А мне его действительно жаль! — вздохнула Лина. — У него жена парализованная, пять лет уже с кровати не подымается!

— А мне тебя не жаль? — надулся Шнифт.

— И тебя жаль, и Айса! — еще глубже вздохнула Лина, — А жизнь катится! Ладно, пошли к Юре, а то ему от стола не оторваться никак!

Болт действительно был что называется в своей тарелке: карты из его рук порхали, словно бабочки по зеленому сукну стола. Увидя друзей, он лишь на секунду приветственно вскинул руку и подмигнул им, словно расстались только утром, и вновь продолжал сосредоточенно метать банк, показывая всем своим видом: ну некогда мне, смотрите сами! В банке, действительно, лежала внушительная гора жетонов, а играющие то и дело срывались к кассе — менять деньги на такие же цветные кружочки. Внезапно разномастный гомон казино прервался резким оглушительным хлопком. Все как по команде оглянулись на дверь — у входа стоял улыбающийся молодой человек с дымящейся хлопушкой в руке. Разноцветное конфетти плавно опускалось на пол.

— Это что еще за шуточки? Кто вас сюда впустил? — Лина дернулась к парню и тут же попятилась — тот расстегнул кожанку и перебросил сбоку наперед маленький короткоствольный автомат. По бокам его выросли еще двое — с таким же точно вооружением. Четвертый маячил снаружи — видно было через стекло двери.

— Спокойно, уважаемые дамы и господа! — начал речь парень. — Это я вас поздравил с наступающим Новым годом! Ничего, что почти на полгода раньше? А за поздравление полагается платить. Так что сядьте, пожалуйста, кто где стоит, пока мы побеседуем с кассиром! Учтите, волшебное слово «пожалуйста» я говорю для понятливых людей и очень надеюсь, что здесь сегодня собрались отнюдь не дураки! Итак, кто понял?

Все мгновенно опустились на пол. Шнифт с Батоном, чуть помедлив, тоже сели: у них есть пистолеты, но попробуй их вытащи — крови будет больше, чем на скотобойне. Четыре автомата по тридцать патронов — это уже не шуточки!

— Вот и ладушки! — парень подошел к остекленной кассе и сунул кассиру небольшой кейс. — Сложите-ка, молодой человек, сюда выручку! Только крупные купюры, меньше полтинника не класть! Да перестань ты, дурень, на кнопку давить, — сорвался он, — сигнализация обрезана еще пятнадцать минут назад! Так что займись лучше делом!..

Спустя десять минут парень сделал всем ручкой — уже от выхода.

— Вы, конечно, можете не поверить, но с такими понятливыми и послушными гражданами я встречаюсь первый раз в жизни! Теперь еще одно, — он вытащил из кармана куртки гранату и показал ее всем, — вот эту штучку я повешу на запоре входной двери, так что выходить из казино после нашего ухода — опасно для здоровья. Позвоните лучше из кабинета заведующего, все остальные телефоны также обрезаны, и спокойно ожидайте помощи. Засим — чао!

Втроем они вышли, повозились у входной двери и отошли. Взревел двигатель машины, затем все стихло. Но лишь на секунду — все присутствующие враз заговорили, перебивая друг друга.

— Тихо-о-о! — заорал Батон во всю глотку и во вновь наступившей тишине объяснил посетителям. — Заведующий звонить будет!

Гарика охранник нашел в бассейне, — тот с королевами занимался обязательной ежевечерней «оздоровительной гимнастикой». И тревожить его разрешалось только в экстренных случаях. Сейчас произошел как раз такой, и поэтому малый в камуфляже безо всяких вступительных церемоний протянул ему сотовый телефон. Выслушав Лину, Гарик как ужаленный выскочил из воды.

— А где же охрана находилась? — заорал он в трубку. — Я ведь тебе дал троих своих лучших парней с автоматами! Крошить их, крошить надо было без разговоров!

— Это ты своим парням скажи! — Лина передала трубку.

— Шеф! — послышался в ней голос Вэлза — самого надежного из людей, с ним Гарик когда-то начинал свою эпопею еще на улицах Армении. — Шеф, это не люди, это какие-то призраки: мы даже шевельнуться не успели, как нам влупили по порции парализанта. Откуда они, сволочи, знали, кто где стоит, ума не приложу! Только появились одновременно в трех точках. У меня черный пояс по каратэ, но можешь поверить — такой уровень подготовки я встретил впервые — реакция молниеносная! Эти парни, я думаю, побывали в очень крутой заварушке, и притом не один раз!

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Войну! Не ту, где исход сражения решают танки или самолеты, а где человек охотится на человека со штык-ножом в руке. И охота оканчивается обязательно смертью одного из них. Это парни из спецкоманды наемников с определенным стажем войны в условиях горной местности. Мне о таких рассказывали, но столкнуться с ними довелось впервые.

— Ты что же, хочешь сказать, что в нашем районе орудует банда неуловимых? Так я тебя понял?

— Понимай, как хочешь, Гарик, но уверяю тебя — эти парни не подарок! Да, вот еще что: прежде, чем завалиться в угол после того дерьма из баллончика, я случайно взглянул через стекло двери на улицу: недалеко стояла песочного цвета «семерка», а за баранкой кто бы, ты думал, сидел?

— Баба?! — выдохнул Гарик.

— Совершенно в тютельку! Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Это мне обо всем говорит: опять сучка вылезла из подворотни и начинает кусаться! Пора, по-моему, ей обламывать зубы! — Гарик со злостью вдавил кнопку отключения и щелкнул крышкой телефона, который тут же вновь стал захлебываться булькающим звонком. Он вновь откинул крышку.

— Какого хрена, ты что, не слышал — я дал отбой!

— Это ты кому-то дал отбой, а со мной поговоришь как миленький! — послышался женский голос.

— Нинель?!

— Она самая! Месяц прошел, Гарик, даже больше, поэтому я и потревожила твое казино!

— Двенадцать тысяч баксов из кассы, не считая «деревянных», — это ты называешь «потревожить»? — захлебнулся злостью Гарик.

— Ты же не позвонил вовремя по телефону, что я продиктовала!

— Ты не живешь по этому адресу, там старуха полуслепая обитает!

— Уже проверил! А твое какое дело, кто там обитает, ты должен был просто позвонить и сказать…

— Ничего я тебе не должен, слышишь, ты, шваль подзаборная! — сорвался уже Гарик, и его понесло: — Долю свою с тех долларов ты давно уже вытянула из моих заведений, так что хрен тебе негритянский теперь под нос, а не денег! Трусиха, боишься выйти на открытый бой, привыкли там, в горах, людей из-за кустов по-шпионски, в спину стрелять! — орал он в трубку, не соображая уже, что кричит.

— Так ты, выходит, хочешь открытой войны, подонок? Ну что ж, готовься, ты ее получишь!

 

Глава 4

Обходной маневр

Когда Казарян с папкой и диктофоном в руках вошел в комнату Гарика, тот сидел в глубокой задумчивости.

— На, живоглот! — майор швырнул принесенное с собой на диван. — Это мой смертный приговор. Чего не сделаешь ради денег!

— Ради больших денег! — поправил его Гарик. — А теперь осталось последнее перед отъездом дело, майор! — и он рассказал ему о звонке Нинель, не забыв добавить об ограблении казино. — Ты понимаешь, я не смогу себя спокойно чувствовать там, в Армении, зная, что оставляю за спиной такую гадюку! Ну почему эта стерва ополчилась именно на меня? Ей что, других объектов на побережье мало?

— Видать, ты ей здорово чем-то насолил! Но ты прав, она опасна хотя бы тем, что претендует на часть денег, а я терпеть не могу лишних расходов! Выход один — воевать! Сколько у тебя надежных людей?

— Человек пятнадцать наберется! Но в одиночку нам с ней не справиться. Неизвестно даже ее местонахождение. Да и парни у этой Нинель — из какого-то горного спецподразделения… Знаешь, пока ты в спальне беседовал с диктофоном, мне в голову пришла отличная мысль: нужно натравить на нее остальные группировки!

— Ага, как же! — презрительно фыркнул майор. — Так они тебе и побежали воевать, покуда им в заднице не засвербило!

— Засвербит, не волнуйся! Кроме того, решение о нейтрализации деятельности группы Нинель уже принято на общем сходе. Осталось только расшевелить весь муравейник. И мы его расшевелим! Ты будешь командовать моим отрядом…

— А ты — снова отсиживаться за моей спиной?

— А я пущу в ход еще одно действенное средство!

В этот вечер тусовка рокеров обещала быть особенно многолюдной: ее предводитель Санька Жаров, по кличке Жан, объявил общий сбор на одной из равнин в окрестностях города. Суть проводимого митинга сводилась к следующему: милиции и ГАИ давно уже осточертели еженощные столпотворения на улицах города-курорта мотоциклов всех типов и модификаций. На очередном заседании мэрии было со всей очевидностью доказано отрицательное влияние рокерства в городе и его окрестностях на туристический бизнес: мало того, что чад от выхлопов не рассеивается из-за чашеобразного расположения местности и утром город дышит им, но и постоянные наезды на зазевавшихся отдыхающих, воровство, насилие, грабежи коммерческих ларьков и припозднившихся прохожих тоже приписывали рокерам, что вызывало большую обиду последних, так как они привыкли считать себя самыми честными гражданами России. И на сегодняшнем митинге Жан доказывал это, взобравшись на импровизированную трибуну из составленных, сиденье к сиденью, мотоциклов. Кому доказывал? Да себе, всем собравшимся и отсутствующим по уважительным причинам членам администрации города.

Наоравшись до хрипоты, он выдохся и, не имея что сказать дальше, спрыгнул с трибуны, продумывая очередное ночное шоу-мероприятие, ибо предводитель должен им оставаться в любой сфере, даже в разработке конкретных планов на всю последующую ночь. Рев бешено носившихся по кругу мотоциклов отвлекал от мыслей, в голову, как назло, ничего не лезло. И тут его подвыручил Гарик-авторитет, которого Санька знал не понаслышке: его ребята и были теми самыми распространителями в дневное время «пяточек», «доз» и «косячков» с наркотой — еще одним подпольным бизнесом Гарика.

— Привет, Гарик! — обрадовался Жан как брату родному. — Шмали принес?

— Держи! — тот передал заклеенный скотчем полиэтиленовый пакет. — Отчитаешься за каждый грамм!

— Что мы — первый раз замужем? — обиделся Жан.

— А можешь и не отчитываться! — загадочно добавил Гарик.

— Как это? — не понял Санька. — Здесь же товару на…

— Знаю, у меня все подсчитано! — перебил его Гарик, — Но если услуга за услугу…

И он рассказал ему о бабе в «семерке» песочного цвета, которая со своими орлами разъезжает по его заведениям, шантажируя и запугивая директоров, управляющих и его самого.

— Понимаешь, я с ее дочкой походил, потрахался, а вот жениться не захотел! И главное дочка тоже согласна с идеей свободной любви, зато мамаша уперлась рогом: женись, и баста! Ты знаешь, — доверительно наклонился Гарик к Санькиному уху, — я думаю, что не так моя особа ей потребовалась, как мои скромные накопления! Вот она и наняла фраеров, чтобы пощипать меня!

Жан покатился со смеху, услышав про «скромные накопления», но твердо пообещал разобраться «с этой сучкой» сегодняшней же ночью.

— Сколько, ты говоришь, она наняла?

— Четверо их! Но дерутся, говорят, за десятерых!

— Пфи! — презрительно сказал Жан. — У меня такие ребята есть — доску «сороковку» кулаком ломают и сальто с мотоцикла на ходу крутят! Так что с твоей шантажисткой и ее хахалями им разобраться — раз плюнуть! Да и покруче кое-что имеется, чем кулаки! — он задрал на поясе рубашку — тускло высветилась рукоять ТТ.

— В таком случае — забудь, что я тебе сегодня что-нибудь давал! — обрадовал его Гарик.

— Вот это да! Да за такой «кусочек» мои орлы сегодня ночью все желтые «семерки» в городе вверх колесами поставят!

— А зачем вам весь город объезжать? Расположение всех моих предприятий ты знаешь — расставь своих людей возле каждого из них, и пусть катаются себе на здоровье поблизости. Кстати, сотовые телефоны есть у вас?

— А как же! — осклабился Жан, — У некоторых моих бэби папашки так круто забрались…

— Ну вот и договорились! — подытожил разговор Гарик, — Веселой вам ночи! — и повернулся уходить.

— Эй! — окликнул его Жан, — А с бабцом что делать?

— А что пожелаешь! Можешь даже на круг пустить! Но лучше бы она совсем исчезла!

— Ого, круто! — присвистнул Жан, задумавшись, — Ладно, это я возьму на себя лично. Но — придется доплатить!

— О чем разговор! После выполнения — сразу ко мне! В любое время суток.

Вскоре по городу и пригородам вовсю раскатывали обкуренные мальчики на своих двухколесных «телегах». У некоторых за спинами примостились такие же «обдолбленные» девочки. Так рьяно рыскали они не даром: группе, которая первой обнаружит песочного цвета «семерку» с женщиной за рулем и четырьмя парнями в салоне, была обещана великолепная премия — спичечный коробок «дури». Подфартило группе Чалого: в полночь они засекли такую тачку у ночного бара «Русалочка», принадлежавшего, естественно, Гарику. Жан тотчас же направил туда подкрепление.

Едва парни вышли из салона и направились к бару, из-за угла ближайшей многоэтажки на полной скорости вывернулись четыре мотоцикла и понеслись к ним. Реакция у бойцов мадам Нинель, что и говорить, была отличная: мгновенно обернувшись на звук ревущих двигателей, они отпрыгнули в сторону и рванули на тротуар, на ходу расстегивая замки курток. Жан это предвидел — следом за первой волной шла еще четверка гремящих моторами чудовищ, а за ней — третья, для подстраховки. Но она уже не понадобилась — мотоциклы влетели вслед за парнями на тротуар, с маху врезались в живую плоть и завалились вбок вместе с седоками. А те, привычные уже и готовые к таким падениям, ловко соскочили с них. Зато боевикам Нинель не повезло: их тела, словно тряпичные куклы, подбросило вверх и со всего маха ударило о каменную стену бара.

Все произошло в секунды — и вот уже одни рокеры оттаскивают безжизненные тела за заднюю стену бара, а другие подбирают выпавшее из их рук оружие. Через несколько минут у бара не было ни рокеров, ни желтого «жигуленка»: женщина за рулем, увидев столь быстрый исход нападения мотоциклистов, включила зажигание и на полной скорости рванула с места происшествия. Наивная, она хотела удрать от рокеров! Да для них было развлечением догнать машину, зажать ее между двух шеренг мотоциклов и вывести на один из пустынных ночных пляжей.

Жан на своей «Ямахе» появился здесь же через несколько минут. Окинув взглядом доставшиеся «трофеи» и, по-видимому, оставшись весьма ими довольным, с ходу отдал распоряжение:

— Тачку отогнать к кинотеатру «Россия» и бросить, стволы — оставить в салоне, — затем, внимательно оглядев красивую молодую женщину, которую выволокли из машины и держали за руки двое рокеров, добавил: — Эту оставьте здесь!

И, щедрой горстью сыпанув из пакета, презентованного Гариком, в подставленный целлофановый кулек, скомандовал:

— А теперь гуляйте отсюда!

Моторизованная орда, завидя полкулька «дури», радостно взвыла на все голоса, и через несколько минут разномастный треск моторов затих вдали.

Жан подошел к молодой женщине и в свете фары мотоцикла принялся вглядываться в ее лицо.

— Как твое имя?

— Вас Гарик подослал? — вопросом на вопрос ответила она.

— Гарик! — согласился с ней Жан, — Но как тебя зовут?

— Подонки! — она с ненавистью плюнула ему в лицо. Жан вытер лицо ее «газовым» шарфом и подтолкнул к мотоциклу.

— Садись сзади!

Она молча взобралась в выгнутое сиденье, и он, врубив газ, вырулил с пляжа на трассу. Проехав по ней немного, свернул на тропу, узкой змеей уходящую вверх. Фара мотоцикла освещала лишь каменистую тропку да кусты по бокам, ветки которых цеплялись за одежду, будто не пуская их туда, вверх, но, по-видимому, Жану хорошо было известно, куда рулить, мотоцикл вскоре вырвался из цепких колючих лап на небольшую поляну, в конце которой высилось вертикальное сооружение.

— Это маяк! — объяснил Жан, хотя его никто не спрашивал. — Пока неработающий. Слазь!

Женщина слезла с сиденья, не проронив ни слова.

— Раздевайся!

Тут она повернулась и бросилась к ближайшим кустам. Жан в два прыжка догнал ее, подставил ногу, а когда она упала, помог подняться и влепил ей оглушительную пощечину.

— Я сказал — раздевайся!

— Выключи свет! — попросила она, всхлипывая, и указала на фару.

— Обойдешься! Я хочу видеть товар лицом! — сам он был уже в одних плавках. Последние детали нижней одежды Жан срывал с нее сам, возбуждаясь все больше и больше. После этого повалил на кучу смешанной одежды — своей и ее. Женщина закричала от боли, когда он грубо, без подготовки, с маху вошел в нее. Она продолжала кричать, царапаться и биться под ним еще долго, пока он насиловал ее — зверски, во все, что хотел. Затем только хрипло стонала, безвольно дергаясь в его ритме, а потом и вовсе затихла, только глаз не закрывала ни на долю секунды, словно хотела навсегда запомнить своего насильника, и ее расширенные то ли от боли, то ли от ненависти зрачки в упор расстреливали его глаза. Наконец он зарычал, завыл, задергался… потом отвалился от нее и некоторое время лежал молча. Затем встал и начал натягивать штаны.

— Одевайся! — она выполнила приказ, как заведенная кукла, — Этот маяк расположен на высоте шестьдесят метров над уровнем моря, — продолжал объяснять Жан как ни в чем не бывало, попутно одеваясь, — Расположен он над крутым обрывом — если грохнешься, точно косточек не соберешь! Ты почему молчишь? — он подошел к ней и заглянул в глаза — они светились все той же непокоренной ненавистью.

— Ты знаешь, куда я тебя сейчас повезу? — спросил он ее, — Туда, в кодляк обкуренного мужичья, охочего сейчас до всяких извращений. И то, что проделал с тобой я, покажется тебе верхом наслаждения по сравнению с «ласками» этих жеребцов. Впрочем, у тебя еще есть выбор…

Жан отвернулся от веющего с моря ветерка и прикурил сигарету, а услышав за спиной легкий женский вскрик, оглянулся. Женщины на поляне не было, и только легкий «газовый» шарфик реял, словно флажок, зацепившись за колючий куст… Значит, она поняла его намек…

Жан завел мотоцикл, в последний раз осветил поляну и маяк. Что-то он все же забыл здесь! Но что…

— Вот черт, имя свое она мне так и не назвала! — и с маяка поехал уже с легкой душой и спокойной совестью за отлично выполненную работу.

…Уже под утро наряд патрульно-постовой службы на милицейском «вольво» тормознет перед выползшим на дорогу окровавленным человеком. Потом, за баром «Русалочка», найдут еще троих. В реанимационном отделении местной больницы один из парней скончается, так и не приходя в сознание. Документов ни при одном не обнаружат.

А на стол начальника краевого ГУВД ляжет рапорт командира гарнизона одной из пограничных служб охраны побережья:

«Сегодня утром, в 4 часа 38 минут, пограничный наряд солдат срочной службы во главе с командиром отделения сержантом Коркия Д. М., совершая обход вверенной им территории прибрежной полосы, под обрывом, на верху которого расположен не сданный пока в эксплуатацию маяк „Ашталук“, обнаружили труп молодой женщины лет 25–28 без явных признаков насильственной смерти. При осмотре территории, прилегающей к маяку, обнаружен шарф „газовый“ женский, зацепившийся за ветку кустарника у самой кромки обрыва. Первичная предположительная версия: несчастный случай во время ночной прогулки».

Но это будет на следующий день, когда местная милиция, посбивав свои ноги и покрышки служебных автомобилей, устав от многочисленных событий этой кровавой «варфоломеевской» ночи, тупо и равнодушно пока будет складировать этот и ему подобные рапорты в особую папку, чтобы выспавшись, на свежую голову разобраться в них и с удивлением зафиксировать нечто, их объединяющее. А пока…

Телефонный звонок сорвал Гарика с постели, да он и спал-то вполглаза.

Выхватив сотовый из-под подушки, нетерпеливо откинул нижнюю крышку.

— Да-да, я у телефона!

— Бабки приготовил? — раздался в трубке хрипловатый знакомый и долгожданный сейчас голос. — Гони монету!

Гарик взглянул на часы — без четверти два пополуночи.

— Все в порядке?

— Фирма веников не вяжет! — хохотнула трубка. — А если и вяжет, то только фирменные!

— Тогда подъезжай за обещанным!

И снова взглянул Гарик на часы — время еще было. Подойдя к встроенному в стену шкафу, открыл дверцу и, нащупав в середине потайную кнопочку, нажал. Задняя стенка шкафа бесшумно поехала в сторону, одновременно в нише за ней вспыхнул свет, отразившийся в зрачках восхищенного Гарика. Сколько бы он ни заглядывал сюда, это чувство никогда не покидало его: в открывшейся нише на четырех ее полках были разложены великолепные образцы современнейшего оружия. Внизу — различные системы мин: на основе пластиковой взрывчатки, магнитные, дистанционки, «долгоиграющие», «прыгунцы», детонирующие… Чуть выше — пистолеты, поражающие мощью и изяществом: «Ругер МК-2» с прицелами разных вариантов, 9-зарядный «Аутомаг-2», карманный «беретта» 22 калибра — такими орудовали агенты израильского «Моссада» в ряде «актов возмездия» при операции «Черный сентябрь»… На самом верху — мини-автоматы: российский, малоизвестный пока полуторакилограммовый ПП-93, австрийский ТМП, чешский «скорпион», израильский «Микро-Узи» и бельгийский П90.

Но главное… Гарик бережно вынул из правого вертикального отделения ниши длинный, оклеенный дерматином футляр — как у кларнета. После этого задвинул заднюю стенку шкафа на место, положил футляр на стол и щелкнул замками. «Кларнет» тускло блеснул из глубины коробки воронением деталей и высококачественной смазкой — снайперская винтовка М90 и к ней оптический прицел «Леупольд Ультра Скаут М11» десятикратного увеличения. Прицельная дальность стрельбы — до двух тысяч метров. Эту дорогую вещицу Гарик выменял на пятисотую модель «мерседеса», кстати — угнанного его ребятами у перекупщиков в Бресте.

Такому оружию был необходим понимающий хозяин. И Гарик выписал его для себя — через того же майора Казаряна. Отличный снайпер — он получал у Гарика зарплату, о которой мечтать не мог иной депутат Госдумы… Хотя и «работал» до этого на своего нынешнего хозяина всего три раза. Но какая работа — три «крутых авторитета», мешавшие Гарику в свое время, слетели в мир иной, не успев даже лапками дрыгнуть! Поиски стрелка в радиусе километра ничего не дали. А стреляли-то с двух!..

Гарик погладил прохладный металл: пришла пора четвертой «работы»! Снял трубку телефона, набрал шестизначный номер.

— Зайди, ты мне нужен! — этого человека он вызвал к себе еще вечером.

…Жан ввалился в комнату Гарика, словно к себе домой. Пройдя сразу же к столу, бесцеремонно плеснул в хрустальный фужер виски «Black Horse» из высокой бутылки, опрокинул его в свою глотку, и, развалившись в кресле напротив хозяина, прикурил «забитую» «Беломорканал».

— Не многовато ли? — заметил Гарик, поморщившись от его бесцеремонности.

— В самый раз! — заверил его Жан. — Мы люди привычные! Итак, где моя зарплата?

— Расскажи сперва! — потребовал заказчик.

Жан принялся расписывать в красках удачно проведенную операцию. Когда закончил свой рассказ, Гарик некоторое время посидел молча, переваривая и анализируя происшедшее. Наконец поднял испытующий взгляд на Жана.

— Это точно, что Нинель мертва?

— Не знаю, Нинель это или форель, — захохотал Жан: пара затяжек уже подействовала на его мозги, — но все было точно так, как ты описал: желтый «жигуль», баба за рулем и четверо мальчиков с автоматами в салоне! А насчет того, мертва она или нет, — можешь проверить сам. Повтори ее прыжок с обрыва, и если останешься жив, то я готов рискнуть своей будущей зарплатой! Не птичка же она, в конце концов, чтобы воспарить в небеса?

— Хорошо, я тебе верю! — Гарик при нем отодвинул картину на стене, открыл потайной сейф и достал оттуда две пачки стотысячных.

— Держи за качественную работу!

— Ого! — Жан любовно понюхал новенькие купюры. — И какой это дурень сказал, что деньги не пахнут? Еще как пахнут! А ты не боишься, Гарик, показывать мне свою заначку?

— Нет, не боюсь! — ответил тот, — Еще виски глотнешь на дорожку?

— Ни в коем разе, — понял намек Жан, — я же за рулем! А вот дома дерну с удовольствием! — он бесцеремонно сгреб бутылку со стола и запихнул ее в боковой карман куртки.

— Чао, хозяин!

— Счастливого пути! — напутствовал его Гарик. — Следи за дорогой!

— Не учи папку трахаться!

Жан хрястнул входной дверью и пошел к «Ямахе» Он обожал свой мотоцикл, на который копил пять лет, собирая деньги любыми доступными и недоступными путями: шантажом, вымогательством и рэкетом. Но уже сегодня он загонит его за двойную цену Сявке — сынку отставного генерал-лейтенанта, который ходил у него в «шестерках». Что для его папашки каких-то пятьдесят лимонов! А ему, Саньке Жакову, хватит как раз вместе с сегодняшней «получкой» на «Дядюшку Харви» — не совсем новый, но достаточно красивый мощный «Харлей Дэвидсон».

От этих мыслей Жан пришел в отличное состояние духа, дососал «косяк», сплюнул его в сторону входной двери этого хлюпика Гарика и, решительно давнув на стартер, рванул в плавно раскрывшиеся перед мотоциклом ворота, горланя песню ковбоев. Ему бы сейчас и в голову не пришла одна хорошая цитата из Библии: «За все грехи воздается судом единым»…

Его судья уже замаскировал свою машину в придорожных кустах и теперь подыскивал место для засады. Выбрав относительно ровный, без поворотов участок трассы длиной метров в двести, примостился за одним из валунов, поудобнее пристроив винтовку, и принялся терпеливо ждать. Ему не пришлось долго испытывать неудобства, вскоре из-за дальнего поворота донесся рокот мотора «Ямахи», а затем и сама она вынеслась прямо в перекрестие светящегося зеленоватым светом прицела, неся на себе четвертую «работу».

Снайпер перевел прицел под сердце Жана и плавно потянул спуск. Хлопнуло — будто откупорили бутылку шампанского. Бронебойно-зажигательная пуля «APEI» калибра 12,7 прошивает на расстоянии пятьсот метров тридцатимиллиметровую броню, что уж тут говорить о теле Жана с расстояния в какую-то сотню метров. Так что до места засады снайпера мотоцикл вместе с седоком подсунулись уже юзом, а Жан был мертв на сто десять процентов.

Снайпер аккуратно убрал винтовку в футляр, перед этим стерев с нее отпечатки пальцев, затем точно такой же процедуре подвергся оптический прибор. После этих манипуляций убийца вышел из-за камня и прислушался. Ответом ему была полнейшая тишина: ночью по горным дорогам не многие рискуют ездить. Тогда он подошел к трупу и, ловко охлопав куртку, вынул из левого кармана две пачки денег. Ощутив сильный запах виски, отогнул лацкан куртки и, завидя разбитую пулей по пути к сердцу бутылку, сожалеюще поцокал языком.

— Надо же — не повезло! — не став уточнять — бутылке или Жану, вынул из своего кармана предмет величиной с мыльницу, потыкал пальцем в кнопочки на нем и поднес его к бензобаку. Предмет с глухим стуком прилип к металлу. После этого снайпер сел в свою машину и уехал. А через несколько минут ярчайшая вспышка разорвала тьму: и «Ямаху», и тело Жана разнесло в клочья. Остальное доделал бензин (Жан всегда заправлял полный бак перед ночным выездом)…

А его судья и палач в одном лице был уже на вилле Гарика. Зайдя в небольшую сторожку на заднем дворе, запер за собой дверь, задернул занавески на единственном окне и только после этого зажег свет. Затем вновь вынул винтовку из футляра и, мгновенно разобрав ее на составные части, занялся чисткой и смазкой оружия. И только после того, как упаковал чистую, без единого лишнего пятнышка М90 в футляр, прошел к Гарику в комнату. Тот так и не спал. Молча выложив на диван футляр и две пачки денег, снайпер прошел к столу, аккуратно взял одну из стоящих на нем стопок, накрытую долькой лимона, выпил содержимое стопки и, посмаковав его с закрытыми глазами, зажевал лимоном. Это был давно установленный ритуал — после сделанной работы.

— А у того запах был все же резче! — вспомнил он о разбитой бутылке.

Гарик его понял. Прошел к дивану, взял винтовку и отнес ее в шкаф, затем взвесил на ладони деньги.

— За вычетом тридцати процентов премиальных! — объяснил снайпер причину похудения одной из пачек.

Гарик кивнул — понял, мол, и пожал протянутую на прощанье руку. И вскоре вновь остался один в комнате. Снайпер уехал до следующего вызова. Гарик невольно позавидовал его легким деньгам.

— Раз в полгода работает, а зарплату получает регулярно! А что если поставить его от выработки?

И тут же, поежившись невольно, отогнал подальше от себя эту мысль: а вдруг до полного комплекта «выработки» не хватит как раз его трупа?

Внезапно его пронзила все время крутившаяся вокруг да около мысль: «Если нет уже на этом свете Нинель и ее ребят, тогда зачем нужна вторая часть плана, которую должен выполнить Казарян? Это же лишнее! Отменить, сейчас же отменить!»

Он рванулся к телефону и, взглянув на часы, опустил руки: майор, по времени, уже должен был справиться почти со всем порученным ему. Ах, время, время, что же ты с нами делаешь?

 

Глава 5

Операция «Нинель»

А команда Гарика, которую он на эту ночь отдал под начало майора Казаряна, весь вечер усердно прочесывала город в поисках «Жигулей» подходящего к будущему «делу» цвета…

Водитель городского таксопарка, Миша Сычев, заканчивал свою смену со спокойной совестью и полным выполнением сменного плана. Взяток Мишаня не брал никогда в жизни, считая — чем больше тебе сует кто-нибудь «барашка в бумажке», тем больше ты впоследствии будешь зависеть от этого человека. Но чаевые принимал благосклонно, они ни к чему не обязывали. Допустим, сегодня у человека все хорошо: выиграл в лотерею, помирился с любовницей, сгорел сарай у ведьмы-соседки, даже похвалил шеф на работе — и он рад сделать что-нибудь хорошее первому встречному. А первый встречный у вечно спешащих — это и есть таксист, такой вот, как Миша Сычев — веселый, общительный собеседник, знающий к тому же, массу анекдотов на любую заказанную вами тему. Вы довольны — значит, Миша доволен вдвойне: сохранил человеку хорошее настроение да еще отхватил полторы-две тысчонки сверху. Мало, скажете? Ну, если постараться, за хорошую смену можно до сотни человек перебросить по городу… А некоторые еще и баксами шикуют.

Так вот, сегодня у Мишани, как его называла Ленка, было на что сводить ее в какую-нибудь шикарную забегаловку. Кто такая Ленка? Обыкновенный человек женского пола, с руками и ногами, семнадцати лет от роду, но по поведению — третьеклашка! Хоть и симпатичная до жути, но и вреднющая временами до такой же степени. Захотелось ей, к примеру, однажды с утра куклу. Да-да, игрушечную такую, за шестьдесят тысяч! А откуда, скажите, у таксиста деньги с утра? Но Ленка, если ей чего-то в голову втемяшится…

Короче, влезла она в «тачку» за маршрутного гида: новая-де сервисная служба открывается при таксопарке — и давай всем пассажирам описывать по пути красоты города-курорта и его прошлое. А так как сама она — студентка второго курса историко-географического факультета, то даже местные жители слушали ее с интересом. К тому же, она носила самые короткие, наверное, в городе мини-юбки, и пассажиры мужского пола прям аж на спинку переднего сиденья карабкались — чтобы лучше ее слышать, не иначе! А когда в конце пути интересовались оплатой этого самого «сервиса», она ненароком задирала юбку еще выше (хотя выше-то — уже пояс) и скромно так отвечала: проезд, мол, экспериментальный, так что… В общем, поездила она с Мишаней два часа, а «заработок» ее составил почти полсменных его выручки. Куклу она, конечно, купила, но Мише теперь икается этот «эксперимент»: пассажиры-мужики до сих пор ищут симпатичного «гида» по всем такси города в надежде… Из-за этого Миша с Ленкой тогда поругались.

Оторвавшись от этих мыслей, он полез в пачку «Винстона» за сигаретой и обнаружил, что она пуста, как турецкий бубен. Требовалась подпитка. Подкатив к ближе всех расположенному комку, он вылез из салона и встал в конец маленькой очереди, ибо, хоть и думает наше правительство, что уничтожило их, эти очереди, изобилием продуктов и тряпок, на самом деле они кое-где сохранились.

— Шеф, к аэропорту не подбросишь?

Оглянулся — двое парней примерно его года, веселые такие.

— Извините, старички, в парк качу, на пересменку!

— А если — вдвойне?

— Вдвойне — это уже взятка, а взяток я не беру! — объяснил им Миша.

С тем они и отвалили. А через минуты две, услышав рев мотора, он резко обернулся и увидел свое такси уже возле второго светофора — с зеленым глазком как назло. Рванулся из очереди туда, сюда — нет знакомых таксистов, хоть застрелись! Пришлось бежать за два квартала к постовому.

Всем постам ГАИ на выездах из города сообщили номер машины и ее отличительные приметы, в течение двух часов просеяли весь город — такси как сквозь землю провалилось!

Не спалось в этот вечер и бухгалтеру одной из многочисленных фирм города Юрию Борисовичу Бергману. Ничего, вроде, еврейского в своей наружности он не замечал: фамилия досталась ему от прадеда, но, несомненно, какие-то гены присутствовали, позволив ему сначала стать бухгалтером, а затем, удачно сопутствуя в различного рода сделках, которые на языке Уголовного кодекса именуются аферами. Вот за одну из таких очень удачных афер, принесшую фирме доход, исчисляемый чуть ли не девятью нулями, и получил Юрий Борисович в подарок от шефа мечту всей своей прежней жизни — «Жигули» седьмой модели желтого цвета (его еще песочным называют). Подарок шефа «обмыли», как полагается, еще три дня назад, и с тех пор заболел бухгалтер бессонницей: гаража-то не предусмотрели под подарок! Ну прикупил он на нее чехол по сходной цене, но чехол-то ведь от грабителей не защитит! Спасибо начальнику ЖКК — дал кусочек земли, а шеф в придачу к машине посулил и сборно-металлический домик под нее, но все это удовольствие — через пару дней.

И сегодня, как и четыре дня назад, Юрию Борисовичу не спалось: ворочался, вздыхал так, что даже сопевшая было под боком жена, разбуженная вскоре его акробатическими этюдами, ушла досыпать на диван, обозвав его на прощанье «собственником-придурком». Наконец он задремал, прежние бессонные ночи взяли-таки свое. Но и во сне ему приснилось: его новенькие «Жигули» воруют, а милиция возвращает вместо машины какой-то раздолбанный фермерский трактор.

Очнулся он от шума заводимого мотора недалеко, вроде бы как в их дворе. Нащупал у изголовья халат, сунул ноги в домашние тапочки, дошлепав до балконной двери, вышел, и уставился во двор с высоты четвертого этажа. Машину его хорошо было видно: она стояла недалеко от фонарного столба, по-прежнему заботливо укутанная в чехол с пропиткой из высококачественной олифы, и он, успокоившись, тут же забылся крепким сном праведника.

А надо бы, ох надо было бы заглянуть ему под этот самый чехол! Потому что его песочного цвета «семеркой» там уже и не пахло. Вместо нее под высококачественной олифой скромно примостился «Москвич-412М» городского таксопарка, который в данное время столь безуспешно разыскивала вся милиция города! А на машине бухгалтера с транзитками на лобовом стекле катил один из парней майора Казаряна — предводителя на сегодняшнюю ночь.

Одна подходящая машина была найдена. Вторую пригнали рокеры Жана. А для предстоящей операции нужно было, как минимум, три. Время поджимало, и майор принял единственно правильное, на его взгляд, решение: трое «мальчиков» просто зашли на одну из многочисленных платных стоянок города-курорта, выбрали там подходящую по цвету и модели машину и уехали на ней, оставив в залог двум связанным охранникам одного из своих приятелей с портативным автоматом. Клятвенно пообещав, естественно, вернуть ее целехонькой через пару часов с хорошей платой за прокат. Охранники, наверное, согласились с их решением, а как бы вы, интересно, поступили на их месте?

Итак, три машины нашлись. Три «королевы» из гарема авторитета, умеющие водить их поскольку постольку, тоже. Оставалось быстро скомплектовать по четверке бойцов на каждую, и — операция началась…

Прогулочная шестнадцатиместная шоу-яхта «Нептун» была в этот вечер забита желающими что называется до отказа: у дяди Аркадия, по кличке «Крутой Босс», сватал дочку не менее известный воротила — молодой, но быстро «выбившийся в люди» аферист по продаже несуществующих коттеджей на Черноморском побережье — Ленчик Золотко, получивший прозвище за пристрастие к золотым вещицам. И сейчас будущий жених был до того перегружен ими, что его будущий тесть позволил себе пошутить по этому поводу:

— Тебе бы, Лень, еще в нос кольцо, а в задницу хрен — вот бы классная птица какаду вышла!

Все приглашенные на сватовство угодливо заржали, дружно поддержав сомнительного пошиба шутку, а жених побледнел от обиды, но сдержался: в случае подтверждения его кандидатуры на этот пост он не только приобретал в жены симпатюлю Виолу — восемнадцатилетнее взбалмошное создание дяди Аркадия и его красавицы-жены Кристины, но из разряда простых аферистов переходил в клан мафиози и воротил тайного бизнеса, о котором знал пока лишь понаслышке, так как в сферу этой деятельности допускаются близкие родственники, коим он и намеревался стать.

«Дайте мне только туда войти! — думал себе он. — А потом…» Что будет потом — он пока тоже слабо представлял, но очень надеялся на свой острый ум и изворотливость в делах. Впрочем, при наличии такого наставника и спонсора, конечно, как дядя Аркадий, Ленчик надеялся взлететь очень высоко, не повторяя, естественно, ошибки Икара, а для этого пока необходимо было терпеть все похабные выходки будущего тестя. И Золотко захихикал вместе со всеми, «оценив» по достоинству его остроту.

— Но, Босс, если сравнить меня со всеми остальными, то на этом фоне я еще неплохо смотрюсь, а?

Действительно, на приглашенных драгоценностей было не меньше, а некоторые так даже были перегружены ими: каждый из приглашенных был заметной фигурой в сфере своей деятельности, иначе бы они не находились здесь, и, естественно, каждый постарался не ударить в грязь лицом в смысле одежды — своей, а особенно — своей половины: в ушах женщин, на их пальцах и изящно подтянутых декольтированных грудях переливалась, казалось, половина алмазного фонда России. А о подарках и говорить не приходится: громоздких вещей вроде телевизоров или мещанских гарнитуров никто и не мыслил дарить — только резные шкатулочки, изящные замшевые коробочки, да убранные в чеканку кожаные футлярчики, а что в них — скажет впоследствии ювелир дяди Аркадия при оценке. Факт тот, что у Виолы и ее мамы уже текли слюнки при виде сжимаемых в руках презентов.

— Ну что же, уважаемые коллеги и дорогие гости, прошу к столу! — «Крутой Босс» на правах хозяина широким жестом повел приглашенных в сторону накрытых прямо на палубе столов.

— А нас вы что же, не приглашаете? — раздался с причала насмешливый голос.

Ринувшиеся было к столу гости притормозили и с интересом воззрились на подошедших к трапу, перекинутому с причала на борт яхты. Пятеро человек в черных чулках на физиономиях… Все находящиеся в данный момент на палубе имели дома видеотехнику, не раз смотрели боевики, поэтому каждый из гостей угадал, что это за наряд, в толпе кто-то из женщин взвизгнул. Между тем, незваные гости уже ступили на борт судна. Дядя Аркадий, возмущенный до глубины души их бесцеремонностью, пошел навстречу.

— Вы что же это, говнюки, такой вечер перегаживаете? — спросил он тихо с побелевшим от гнева лицом, — И кому — хоть догадываетесь?!

И тут же резво отпрыгнул назад: пришедшие, кроме одного (майор Казарян решил лично возглавить первый удар), синхронными движениями раздернули молнии на черных кожанках, и из-под них на приглашенных насмешливо уставились черные дырочки автоматных стволов.

— Крутой Босс? — майор вышел из-за стволов и вплотную подошел к хозяину яхты, — Ты-то нам и нужен, мурло жирное! Почему нашей хозяйке налог с прибыли не платишь?

И чтобы вопрос быстрее дошел до сознания Босса, подкрепил его мощной зуботычиной, от которой тот завалился на толпу гостей. Те резко отпрянули и с ужасом уставились на бившего: сейчас должны были, по идее, разверзнуться небеса, а его — поразить слепящая молния! Ибо не было еще на побережье человека, которому простилась бы самая безобидная шутка в отношении Крутого Босса. Обычно такого смелого потом находили с перерезанным горлом в каком-нибудь полузатопленном гроте. А то и вовсе нигде не находили. А тут — кулаком, да в харю! Было от чего остолбенеть! А майору — хоть бы хны! Поднял за грудки тушу Босса, поставил крепко на ноги и снова заехал ему в зубы.

— Вопрос повторить или ты его запомнил?

Все, дядя Аркадий был полностью деморализован.

— К-к-какой хозяйке? — ему мешала говорить стекающая по разбитым губам кровь.

Казарян небрежно показал большим пальцем за свое плечо. Все оглянулись на причал: почти рядом со шхуной стояла желтая семерка, а сидящая за рулем женщина с видимым удовольствием разглядывала происходящее на палубе в небольшой театральный бинокль.

— Мадам Нинель! — представил ее майор. — Что, не знаешь такую?

Крутой Босс отрицательно завертел головой.

— Ну так теперь будешь знать! — успокоил его майор. — Итак, первый взнос назначается в сумме… — он в глубокой задумчивости взглянул на «мадам Нинель». Та отложила в сторону бинокль и высунула из окошка обе растопыренные пятерни. Затем сжала их в кулаки и снова разжала.

— Двадцать миллионов! — перевел этот жест Казарян. — Я думаю — это вполне справедливо по отношению к твоим крутым оборотам. А так как наличка у тебя на данный момент, по всей вероятности, отсутствует, то мы займем эту сумму у твоих гостей — вот этими побрякушками, что на них. А ты потом с ними рассчитаешься по какому-нибудь курсу. Живенько, дамы и господа, — облегчайтесь! — обратился он к гостям, — Нам еще в три места заскочить надо!

Один из четверых парней, приехавших с ним, пошел по кругу, собирая золото и драгоценности в раскрытый саквояж.

— Подонки! — сорвалась вдруг на крик Виола. — Мой папа кастрирует вас, как диких собак!

— Успокойся, дочь! — Кристина бросилась к ней. — Этим хамам сейчас ничего не докажешь!

— Я заявляю протест! — подал голос и Ленчик Золотко, становясь рядом с ними, — Это… это нечестно!

— Да? — с интересом спросил его Казарян, — А что, эти цацки куплены на честно заработанное? Это что еще за хмырь? — поинтересовался он у Босса.

— Жених Виолы! — процедил тот с ненавистью, опасаясь новой зуботычины за игнорирование вопроса.

— Да что ты говоришь? — воскликнул майор. — Это получается — тут вся будущая семейка собралась? А ты знаешь хоть, что надо делать с невестой в первую брачную ночь? — обратился он к Ленчику. Тот промолчал.

— Не знаешь, значит! — констатировал Казарян. — Ну так мы тебе сейчас покажем! А ну-ка, мальчики, попробуйте невесту на верность жениху?

Те не заставили себя долго упрашивать: двое подскочили к закричавшей от неожиданности Виоле и, обведя ее руки вокруг мачты, связали их. Затем один из них рывком сдернул с нее юбку, разодрал паутинки-колготки и сорвал их вместе с ажурными трусиками невесты.

— Не-е-ет! — рванулась вперед Кристина. — Возьмите меня вместо нее! — ухватила она Казаряна за рукав. Тот оценивающе оглядел упругое холеное тело совсем не старой еще женщины.

— А что, это мысль! — и толкнул ее в направлении каютного люка. — А ну, пошли вниз, разберемся! — и, скрываясь уже в каюте, дружески подмигнул тому, возле Виолы, — давай, мол, продолжай!

И крик дочери, тотчас же заглушённый грубой ладонью, смешался с криком матери, которую насиловал в каюте Казарян.

Крутой Босс был в отчаянии, но что он мог сделать? Оружия на яхте не держали, да и к чему оно, если до сих пор приглашенные сюда — и те заходили с некоторой опаской, как бы не прогневить Босса. Откуда взялись эти наглые придурки, нанесшие сейчас ему оскорбление, которые он смоет (а в этом Босс был уверен на все сто) даже не их кровью, а мозгами из их сволочных черепушек? За дочь он особо не беспокоился, та за последнее время не перетрахалась, наверное, лишь с обезьянами в дендрарии, и то потому, что их охраняют! Кристина тоже изменяла ему напропалую с парой-тройкой любовников. Но чтоб вот так, принародно опозорить его семью — на это надо или вообще не иметь мозгов, или иметь очень надежную «крышу»! Надежнее, по крайней мере, чем у него!

Так вот раздумывая под вопли не очень любимой дочери, на которой сменился уже третий насильник, он машинально сунул в рот кончик сигареты и потянул из кармана зажигалку. Зря, конечно, потому что его зажигалка была в форме пистолета — точная копия «Ремингтон 95». Правда, и один из парней майора среагировал именно на пистолет, а не на самого Босса — из глушителя автомата вырвались короткие всплески пламени вперемешку с треском разрываемой материи, и руку дяди Аркадия отбросило от сигареты. Пистолетик покатился по чисто выдраенной палубе, на которую закапала кровь из пробитой руки Босса.

На звук выстрелов снизу выскочил Казарян, натягивая па ходу… черный чулок на голову. Разобравшись, что случилось, он поднял пистолет.

— И правда — зажигалка! Что же ты раньше, дурень, молчал? Ну как, разобрались тут с девственницей? — спросил он у последнего «клиента» Виолы.

— Да она, по-моему, из детского садика уже женщиной вышла! — хмыкнул тот, отходя к группе «своих», — Не знаю, что этот нашел в ней?

— Попрошу без оскорблений! — угрюмо огрызнулся Ленчик.

— Дубина, тебе просто советуют подыскать более тесную квартиру для своего мужского достоинства, только и всего! — популярнее объяснил ему Казарян.

— Собрали все? — спросил у группы. Те молча кивнули в ответ.

— Тогда — по коням! — скомандовал майор и обернулся к гостям:

— А всем остающимся — приятного аппетита!

…Они смотрели, как пятерка только что ограбивших и унизивших их пришельцев загружается в «Жигули», затем проводили взглядами задок машины без номеров…

— Тихо! — предупредил гостей Крутой Босс, отвязывая от мачты всхлипывающую Виолу. — Если сейчас кто-нибудь вякнет хоть слово — оно будет последним в его жизни! А сейчас — по домам! И я надеюсь на ваше молчание! Всем понятно?

Дважды спрашивать не пришлось, Босс тоже очень не уважал непонятливых…

— Майор, а как там жена этого… Крутого — сильно брыкалась? — спросил один из парней после того, как они отмахали пару кварталов от причала.

— Кристина-то? — мечтательно переспросил он, давая понять, что уже знает ее имя, затем внезапно посмурнел, вспомнив, что он сегодня их командир. — А какое вам, собственно говоря, дело?

Не будет же он, в самом деле, объяснять им, почему спустя некоторое время после их уединения в каюте жена Босса раздевала его, а не наоборот, — вряд ли поймут! И кричала-то она не от испуга, а от страсти!..

— Эх! — мечтательно вздохнул он, ощупывая саквояж с «экспроприированным», — Дай Бог чтобы те операции прошли так же, как и эта!

Нет, не дал Бог! «Не все коту Масленица» — говорят в народе, и эта поговорка сработала эдаким законом подлости во второй операции, которая по времени ее проведения всего на немного отстала от первой. Без трупов здесь не обошлось.

Дискотека на летней танцплощадке была в полном разгаре: ансамбль молодых патлатых музыкантов на сцене, вперемешку с полуголыми ассистентками, выдавал что-то несусветное, вроде поп-рок-твиста. Выползающие из баллонов клубы сжиженного водорода, смешиваясь с разноцветными вспышками светомузыки, создавали у пришедших сюда побеситься полную иллюзию присутствия в аду. И, видимо, чтобы как-то скрасить эту иллюзию — смешать ад с раем, в толпе ломающихся в танце тел мелькали тенями мальчики Рапса — единственного и всевластного на этом участке горпарка короля наркоты. Мальчики продавали «дозы» всем желающим: плати червонец, веселись и кайфуй! Милиция на этот «пятачок» наведывалась очень редко: попробуй угадай, откуда тебе сунут под ребро «перышко» в этой душной, тесной полутьме, насыщенной запахом пота, секса и сладковатого дымка «травки».

Здесь можно было танцевать, как хочешь и сколько хочешь. Музыка гремела беспрерывно, певцы сменялись каждые пять минут. Здесь даже трахнуться можно было во время танца — тесно, в облипку притеревшись друг к другу. Никто ни на кого не обращал внимания, никому не было дела до соседа, потому что на этом пятачке девочки искали себе партнеров, меняя до пяти за вечер, — и ничего, все были довольны. А недовольных, «подымающих перья», а значит — нарушителей общего кайфа, били смертным боем всей дискотекой и без жалости вышвыривали за ограждающую площадку арматуру. И больше они не имели права появляться здесь: могли запросто прирезать!

Матери от всей души проклинали эту площадку — царство Рапса, прозванную РАД, что значит рай и ад в сокращении. Милиция, скооперировавшись с ППС и платной дружиной, несколько раз до единого разгоняла и самодеятельных музыкантов, и прокуренных, пропитых и просексованных ее посетителей. Но РАД, словно феникс из пепла, воскресал моментально — на следующий же вечер. Это была погибель для молодежи — в нравственном и физическом отношении. Но они называли РАД эпохой нового возрождения молодежи.

Сюда и подъехали после двенадцати ночи люди Казаряна. В задачу этой группы входило конфисковать склад наркоты Рапса, именно склад, а не те жалкие крохи по червонцу за понюшку, которые разносили танцующим его люди. Оставив в салоне машины «королеву» Гарика, парни принялись отлавливать доставщиков в надежде выпытать у них местонахождение склада. Выловили двоих и повели к машине допрашивать, но на полпути бросили их и поспешили на помощь «мадам Нинель». Ее держали двое — распятую на капоте, — в то время как третий отчаянно удовлетворял свою страсть, пристроившись меж разведенных в стороны ног. Эти постоянные посетители дискотеки недоумевали: чего девчонка дергается и царапается? Раз ты сюда пришла и тебя захотели — ложись и получай удовольствие — «снимай очередную пробу»! Здесь было так заведено, но «королева»-то этих обычаев не знала! Поэтому и извивалась под вторым уже «апробистом», рыча что-то нечленораздельное: рот ей на всякий случай перевязали грязным носовым платком — чтобы не кусалась, наверное.

Первый подбежавший с ходу заехал в ухо дергающемуся на «королеве», и тот слетел на землю. А те, что держали ее, обиделись и вытащили ножи. И вдруг раздался выстрел с танцплощадки, и один из парней Казаряна упал, обливаясь кровью. Стрелял Рапс: двое доставщиков, которых так неосторожно отпустили ребята, «стуканули» ему, что на его территорию влезли «чужие» с оружием, которые ищут склад наркоты. Это и побудило его схватиться за пистолет…

Между тем, парень, которого ранил Рапс, дернулся еще пару раз и затих.

Остальные психанули и, перекинув автоматы в боевое положение, расстреляли сперва тех, которые насиловали королеву, а затем, озверев от вида крови, перевели стволы на танцплощадку. А парни Казаряна, расстреляв по одному магазину, выщелкнули их и вставили новые. Стреляли двое, в это время третий загружал в машину мертвое тело товарища и помогал королеве влезть за руль. После этого машина на полном газу скрылась с места побоища. И как раз вовремя: танцплощадку окружили вызванные неизвестно кем силы милиции и местного ОМОН. Затем приехали сразу три «скорые» — работы хватило всем…

Таким образом, вторую операцию, как показалось бы на первый взгляд, можно было с полным на то основанием считать неудачной. Однако именно она и принесла печальную славу мадам Нинель (это имя назвали Рапсу его доставщики, которые услышали его от парней, когда их вели к машине на допрос). Майор же Казарян по этому поводу выразился более точно:

— Нет добра без худа!..

 

Глава 6

За возвращение!

Город Ростов жил в этот сентябрьский день своей обычной городской жизнью: вовсю бурлил центральный рынок, мимо него деловито сновали работяги-трамваи, распугивая переливчатой трелью путающийся под колесами базарный люд, а дорожники вновь ремонтировали Ворошиловский мост через реку Дон.

Сонька возвращалась с рынка в квартиру Грунских отнюдь не в хорошем расположении духа, хоть и выторговала только что у частника отличный кусок свиной вырезки по божеской цене. Волновало и тревожило отсутствие вестей от Айса. Она, конечно, знала о положении дел с почтой в Армении и Азербайджане, но знала и то, что границы Нагорного Карабаха «прозрачны» для торгашей, перекупщиков и добровольцев — с кем-нибудь из них можно было бы уже передать весточку если не ей, то хотя бы родителям. От Айса же больше месяца уже — ничего. От Гарика, кстати, тоже. Ну, этому-то она ни за что не позвонит: унижаться еще расспросами перед недоростком, возомнившим себя Голиафом! А вот съездить в Сочи не помешало бы: на месте всегда легче узнать то, что хочешь. Установочную сессию она прошла на «отлично», следующая — только под Новый год, деньги у нее имеются — остатки «лимонов» Камо, так что вроде бы ничего ее здесь не удерживает. Как это ничего, а родители Айса? За этот месяц она с ними сжилась душа в душу. И то сказать, ежедневно бок о бок — поневоле сроднишься, если делить нечего! Сонька подошла к двери квартиры, нажала на кнопку звонка и принялась терпеливо ждать: старики — что вы хотите! Пока халат, пока тапочки… Но сегодня пауза показалась особенно долгой. Может, из-за расстроенных чувств?

Наконец звякнула отпираемая щеколда, дверь отворилась, и Сонька, взглянув в серое, осунувшееся как-то вдруг лицо мамы Айса поняла: беда пришла в дом!

— Ой, Сонечка! — пожилая женщина в прихожей упала на Сонькино плечо. — Нет нашего Олежки…

Проплакав почти два часа с его родителями, она решила — теперь необходимость ехать в Сочи назрела вдвойне: чертов Гарик наверняка знает, что произошло там, в Армении.

— Не надо плакать, пока ничего точно не выясним! — убеждала она отца и мать, хотя у самой глаза не просыхали. — Вы ведь получали уже похоронку и знаете, как иногда ошибаются писари! Тем более — пропал без вести! Это может обозначать что угодно: ранен и лежит в каком-нибудь госпитале, попал в плен или даже отбился от части! Так что давайте надеяться на лучшее!

— Я поеду с тобой! — решительно заявил Грунский-старший — Знаешь, сколько там сейчас разных аферистов развелось?

— Мне ли не знать! — грустно улыбнулась Сонька. Действительно, с кем, кроме этих самых «аферистов», они имели дело на курорте? — А насчет защиты не беспокойтесь — есть у меня маленький друг… Знаете что? — загорелась она, — Давайте этот вечер перед моим отъездом посидим втроем в каком-нибудь хорошем кафе!

Однако благим намерениям не всегда суждено сбываться. В этот вечер квартиру Грунских посетили не совсем обычные гости… Сонька как раз вынесла ведро с мусором и, опрокинув его над контейнером, замерла, открыв рот: к их подъезду подкатил шикарный «мерседес-600». Совершенно новый, черного цвета, который и насторожил ее: хоть и небогатым был Сонькин опыт вращения в мафиозных кругах, однако знала понаслышке: черный цвет — самый престижный. А когда трое презентабельно одетых мужчин в солнечных очках стали интересоваться у бабуль в скверике, как найти квартиру Грунских, она поняла: пришли сообщить что-то насчет Айса. И не совсем хорошее — сердце вновь заныло тревожно. А может быть… сердце ведь тоже иногда ошибается! Она решительно перехватила ведро и подбежала к ним.

— Вы… насчет Олега?

Те кивнули подтверждающе, с интересом разглядывая ее фигурку. Но Сонька не страдала комплексом неполноценности.

— Чего ж вы стали, пошли провожу!

В квартиру она прошла впереди них. Один из пришедших, по всей вероятности старший этой троицы, с изумлением уставился на Соньку.

— По нашим сведениям, кроме сына у стариков больше никого не рождалось!

— Невестка это наша будущая! — вышедшая из кухни мать Айса любовно погладила Сонькины пышные волосы. Та вспыхнула до корней волос.

— Скажете тоже! — и сквозанула в другую комнату.

— Вы не из ЖЭКа? — Николай Иванович тоже вышел в прихожую.

— Да нет, мы насчет Олега. Нам бы поговорить… без невестки! — старший уже засек любопытное Сонькино ухо в чуть приоткрытой двери. Дверь тут же захлопнулась.

— Да вы проходите, проходите! — засуетилась Марья Андреевна. — Вот сюда, в зал! А хотите — на кухню, там балкон — можно покурить.

— На кухню! — решил старший. Дверь за ними закрылась.

Сонька тут же очутилась перед ней. Если бы разговор не касался Айса… — и она прилипла ухом к замочной скважине. Вначале почти ничего не было слышно — так себе, обрывки слов, затем он перешел на повышенные тона.

— Вы что же это, а? — негодовал Николай Иванович. — У нас сын пропал, а вы пришли какой-то долг требовать!

— Не «какой-то», уважаемый, а двенадцать тысяч долларов! А это по нынешнему курсу — более пятидесяти миллионов. У вас, например, есть такие деньги?

— Нет у нас таких денег! — вмешалась Мария Андреевна, — Да и никогда не было!

— Вот и у нас нет! — закричал старший, — Во всяком случае — лишних, чтобы разводить благотворительность! Нет бабок — выметайтесь из квартиры, мы ее быстро толкнем за приличную цену.

— А нам куда же? — спросил Николай Иванович.

— А для вас у нас есть однокомнатная, в бараках! Хватит на старость!

— А вдруг Олежка найдется! — заплакала Марья Андреевна. — Ведь жениться парню надо, квартирку какую-никакую…

— Не найдется твой Олежка! — перебил ее сиплый голос второго пришельца. — С этой войны после такой бумажки не возвращаются. Сам побывал там, таких вот «без вести» загребал бульдозером в общей траншее! Так что напрасно, старушка, ждешь сына домой! — издевательски запел он.

Сонька, заслыша стремительные шаги, еле успела отскочить к своей комнате — дверь кухни распахнулась.

— А ну, выметайтесь из этой квартиры! — Николай Иванович указал на входную дверь. — Вон отсюда!

— Заглохни, старый пень! — сиплый вынул из кармана пиджака пистолет, — Время уговоров прошло! Хочешь получить пулю в лоб? Или сперва попрощаться со своей старухой? — он перевел пистолет на Марию Андреевну.

— Что вам нужно? — устало и обреченно спросил отец Айса.

— А ну, всем вынуть оружие и положить его на стол! — скомандовала сзади Сонька. Все обернулись и ошарашенно уставились на автомат в ее руках.

— Разве я неясно выразилась? — она передернула затвор.

— Вот это ни хрена себе! — сказал сиплый и положил пистолет на клеенку стола. Остальные, вынув оружие, последовали его примеру.

— Мария Андреевна, принесите их сюда! — попросила Сонька. — А вы, Николай Иванович, обыщите на всякий случай этих «квартиросъемщиков»!

— Мафия, ребята? — обратилась она к ним с вопросом.

Старший утвердительно кивнул и вновь уставился на Соньку со все возрастающим интересом.

— Мы лишь парламентеры, так сказать договаривающаяся сторона. Следом за нами придут покруче — те вообще не церемонятся. Так что видишь сама. — он развел руками, показывая, что выхода у родителей Айса действительно нет.

— А если я вам подскажу выход, компромиссный для обеих сторон?

— Будем очень рады! — наклонил голову старший. — Это только в боевиках мордобойных мафиози не показывают на экране без пистолетов в обеих руках и ножа в зубах. А вообще, мы люди безобидные — мозгами работать привыкли больше, чем оружием.

— А я вам поверила и сразу растаяла! — шаркнула ножкой Сонька. — Ладно, слушайте условия договора: во-первых, с этой квартиры вы шиш с маком получите, она давно уже переписана на АйСа… то есть, я хотела сказать — на Олега. А поскольку он числится в без вести пропавших, то сами понимаете… — она развела руками точно так же, как это до нее только что проделал старший группы.

— И какой же компромиссный выход ты предлагаешь? — усмехнулся тот.

— Я еду завтра утром в одно место, где надеюсь достать нужную вам сумму. Если я не отдаю вам ее через две недели…

— Это большой срок! — прервал ее старший.

— Ничего, ждали полгода, подождете еще полмесяца. Иначе вы рискуете вообще остаться с носом. Итак, если я не привожу денег… — она вопросительно уставилась на старшего — диктуй, мол, теперь ты свои условия!

— То жизнь этих двух стариков будет целиком и полностью на твоей совести! Мы ментам записку оставим! — подхватил тот. — И можешь не сомневаться — их убьют! — заверил он Соньку. — Но в этом случае есть еще один вариант.

— Можно узнать — какой?

— На здоровье. Ты нам отработаешь эти деньги! — он вновь бросил такой взгляд на ее фигуру и лицо, что она порозовела. — И старики в этом случае останутся живы!

— Согласна! — Сонька опустила ствол автомата. — Забирайте свои пушки!

— Ну и добро! Да, вот еще что! — обернулся он уже от входной двери, — Можно напоследок один несущественный вопрос: где ты достаешь такие вот штучки? — показал на «Кедр» в ее руке.

— Вопрос действительно не по существу! — засмеялась Сонька. — Ну, если я скажу тебе, что выращиваю их в цветочном горшке на подоконнике — ты же мне не поверишь? Тогда до свиданья!

— Через две недели! — напомнил мафиози, скрываясь за дверью…

На следующий день, к вечеру, Сонька выходила из поезда в городе-курорте, помахивая своим неразлучным дипломатом. Здесь ей предстояла пересадка на Гукасян. Да, Сонька решила обратиться к единственным людям, которые хоть что-то посоветуют ей в создавшейся, казалось, безвыходной ситуации, к отцу с матерью. Камо до сей поры был хорошим отцом — никогда в жизни пальцем не тронул Соньку, хотя и поблажек особых не давал. И, вопреки всем законам житейской логики, в самую трудную минуту своей жизни она бежала к отцу, а не к матери. Вот и сейчас пришла такая минута. Что он сможет ей посоветовать, ведь Айс для него совершенно чужой человек, не то, что для нее — Соньки…

Поймав себя на этой мысли, она вдруг поняла то, в чем боялась признаться с самого начала. Еще там, в Эчмиадзине, в комнате у телевизора, Айс поразил ее воображение, заставил в смятении забиться сердце, — да, он понравился ей еще там! Она отчаянно ругала его за ту кассету, а выходит — просто заигрывала, помимо своего желания, бессознательно. Язвила постоянно в его адрес, отпускала различные колкости — любя, что ли? Ей весь этот месяц постоянно не хватало кого-то рядом, на чье плечо она могла бы опереться без боязни упасть! Кого — Айса?..

— Скорый поезд Баку-Москва прибывает на первый путь ко второй платформе! — проголосил вокзальный оповещатель, — Повторяю…

Сонька встрепенулась на лавочке и тут же вновь села, ей в обратную сторону. Одна-одинешенька среди незнакомых, снующих вокруг людей. И никого вокруг, кто бы подсказал: где взять эти проклятые деньги для уплаты долга? И, хорошо бы, еще посоветовал: ехать ей — не ехать к отцу!

— Где ты, Айс? — второй раз в жизни вырвался этот вопрос из самой глубины ее сейчас мятущейся души. Никто на этот душевный стон не отозвался. Самый верный для женщины выход из подобной ситуации — слезы! И Сонька, закрыв лицо ладонями, отчаянно зарыдала.

— Прекрати сейчас же, дурочка! — вплыл в ее сознание до жути знакомый голос. — Ну стоит ли расстраиваться из-за каких-то пустяков?

Она мотнула головой, отгоняя это видение, и заревела в полный голос.

— Ну перестань, слышишь! — и на ее пушистые волосы опустилась крепкая теплая ладонь. Сонька враз прервала рыдания и осторожно выглянула в щелочку между своим мизинцем и безымянным пальцем. Но щелочка была слишком маленькой — ее застлала пелена слез, наплаканных Сонькой в ладошки. Тогда она раздвинула пальцы пошире, выглянула… Над ней склонилось лицо Айса, милее которого для нее сейчас ничего не было.

— Ты не… не привидение? — Сонька осторожно провела пальцем по его губам, боясь, что все это в конце концов окажется лишь дымкой, сном.

— А ты хочешь доказательств? — Айс за плечи приподнял ее с лавочки и нежно прикоснулся своими губами к ее.

— Не верю! — счастливо улыбнулась она, — Ты — призрак!

Тогда он властно привлек ее к себе и впился в раскрытые Сонькины губы долгим-долгим поцелуем. Это был он, тот самый взрывоопасный поцелуй, которым когда-то в бассейне оглушила ее одна из «королев» Гарика! Но одной меркой их мерить было все равно нельзя. Почему — в этом Сонька пока еще не разобралась, но ей хотелось, ой как хотелось повторять этот эксперимент вновь и вновь!

— Теперь верю! — прошептала она Айсу на ухо и… потеряла сознание. Он побаюкал ее немножко, затем бережно опустил на лавочку. Сел рядом и впервые за столько времени расправил широкие плечи и с наслаждением потянулся. Отныне они с Сонькой снова были вместе…

— Эй, браток, — проходящий мимо молоденький сержант привокзальной милиции, заметив побледневшее Сонькино лицо с прикрытыми глазами, завернул к их лавочке, — твоей жене что, плохо?

— Ей хорошо, парень! — успокоил его Айс, счастливо улыбаясь, — Ей сегодня хорошо, как никогда в жизни, можешь мне поверить!

— Да? — с сомнением в голосе спросил тот, — А я вон смотрю — без сознания вроде!

— Это от счастья, понимаешь — от счастья!

— От счастья балдеть положено, а не хлопаться в обморок! — учительским тоном произнес этот салага в сержантских погонах и, козырнув, пошел дальше.

— Он прав! — не открывая глаз, произнесла Сонька. — Я сейчас балдею на всю катушку! Теперь я понимаю чувства колхозника, которому наконец-то удалось купить автомобиль на честно накопленные рубли.

— Ну ты и сравнение нашла! — засмеялся Айс. — Пошли лучше поужинаем где-нибудь, пока я тебя не съел!

— Подавишься! — подхватила Сонька. — Я за месяц знаешь какая костлявая стала?

— Да? — не поверил ей Айс, оглядывая с ног до головы. — Но аппетитная до невозможности!

— Пошляк! — хлопнула его Сонька по руке. — Пошли в кафе — я угощаю!

— Деньги есть! — догадался Айс. — Тогда выбираем самое шикарное!

Они нашли такое — в самом центре города. Швейцар у входа благосклонно принял Сонькину подачку — десятитысячную бумажку и пошире распахнул перед ними дверь, неодобрительно, правда, смерив взглядом Айсову экипировку — простые джинсы и рубашка х/б.

— Ребята в госпитале приодели на доро… — начал было он оправдываться перед Сонькой и вдруг, прервав сам себя, заорал на весь зал:

— Ба, кого я вижу — весь цвет Сочи и его окрестностей!

Батон чуть не подавился котлетой по-киевски, которую он только что сунул в рот целиком, дабы не облажаться с ножом и вилкой: он не знал, что в какую руку взять. А Лина вылила себе на выходное платье фужер шампанского, который только что поднесла к губам. Зато Юлька с Инеской не терялись в любой ситуации: взвизгнув по-щенячьи, они сорвались из-за стола, перевернув но ходу дела тарелку с харчо на штаны Болта и Шнифта, и, пулями пронесясь по проходу, повисли на Олеге, пятная лицо губной помадой.

— Вот это да-а-а! — Шнифт трясущимися руками наливал себе водки в фужер, не отрывая расширенных глаз от Айса, — жидкость лилась в стоящую рядом солонку. — Воскрешение из мертвых, картина третья! А мы ведь тебя похоронили! — обрадовал он подошедшего к столу.

— Не одни вы! — Айс поправил его руку над фужером, подождал, пока набежит граммов сто и залпом выпил.

— А это Соня! — представил затем подошедшую Соньку, — Ну, та самая, о которой я вам рассказывал! Не обижайте ее, хорошо? Она одна такая!

— И другой не может быть? — Лина уже расчмокивалась с новой подругой, затем передала ее Юльке с Инеской.

— Я эту слишком долго искал! — Айс произнес это с таким нажимом, что все враз посерьезнели.

— Ладно! — Шнифт плюнул на вконец перепоганенные харчо брюки. — Садитесь за стол, а ты, Айс, давай полный отчет о возвращении с того света!

— Меня ведь вправду хотели убить! — начал Айс, когда все расселись и приготовились слушать. — Только вот винтовка подвела Саркисяна, оптика у нее «плавала» — ну, расплывчатое изображение — да, может, ночь еще была на моей стороне. Пуля содрала хороший кусок кожи у меня на затылке и вдобавок, шоковое состояние… В общем, выглядел я как стопроцентный труп! И, как труп, меня загрузили в УАЗ и вывалили в морге Степанакерта, не назвав даже фамилии. А зачем трупу фамилия, тем более, если она кому-то мешает? Провалялся я среди покойничков около двух часов. Если бы на часок дольше — засыпали бы в общей яме вместе с остальными неопознанными. Спасибо моему хорошему здоровью за то, что быстро с шоковым состоянием справился, а еще большее — пьянчужке-санитару, который полез обшаривать трупы перед последним «прости». Он-то и услышал мои жиденькие стоны и доложил об этом главному хирургу. Ну а тот уже просто из интереса вытащил меня из подвала, а потом еще шесть часов пришивал на место шкуру и пару нервов, задетых пулей. Потом я, конечно, продал свой «Ориент» и сполна расплатился с моими спасителями!

Провалялся я бесфамильным в госпитале почти неделю. Рана почти зажила, головные боли, которые поначалу мучили меня ужасно, прекратились, и можно было бы вполне выписывать меня снова на позиции… А зачем? Чтобы меня при первой же возможности, как потенциального обвинителя, шлепнули, теперь уже подобрав более качественную оптику? Еле упросил хирурга с очередной партией тяжелораненых переправить меня на Родину! Что он там написал в сопроводительной — не ведаю, но сопровождающие всю дорогу старались держаться от меня подальше.

— А как же доллары? — спросил Шнифт.

— А никак пока! Только я получил было возможность вырваться из-под опеки Зиневича — под видом марш-броска с новобранцами, — как меня Саркисян подловил! Ну, ему-то это зачтется с процентами!

— За что же он тебя? — поинтересовался Болт.

— А ни за что, считай — вступился за русскую нацию! Ух как нас не любят все-таки в странах ближнего зарубежья! С дерьмом сожрать готовы!

— А за что нас любить-то? — влез Батон. — Во все дырки затычка!

— И то правда! — согласился с ним Айс. — Да черт с ними, давайте выпьем за сегодняшний вечер! — поднял он бокал, — Вечер неожиданных встреч!

— Хороший вечер, — подтвердила Сонька, чокаясь с ним… — вернее — ночь!

А к центру города вереницей пробирались трое «Жигулей» — близнецов одинакового песочного цвета. Это красивое кафе стояло третьим в списке Казаряна. Приближалась заключительная часть операции «Нинель». Для нее майор собрал в кулак все оставшиеся силы, это должен быть самый главный удар по самолюбию мафии: элитное кафе было местом собраний авторитетов всего побережья (небольшой уютный зал, вход с обратной стороны).

Хозяин его, по общему решению, никому ничего не платил. Зато и ему никто из посетителей малого зала не давал ни цента, ни рубля. Это устраивало обе стороны, особенно хозяина: «крыша» у него была стопроцентная, рэкет пятой улицей обходил его заведение. Самоубийцы они, что ли?

Казарян тоже не относил себя к этой категории, весь расчет его был построен на внезапности. Нанести оскорбление и смыться! А там пусть гнев всесильных обрушится на мадам Нинель. Или на того же Гарика, ему-то какое дело до их дел? Главное — хапнуть сейчас то, что само идет в руки, как в случае с яхтой, а затем скромно отойти в сторону, прихватив вдобавок часть положенных ему долларов! Вот тогда хватит на обеспеченную старость — в смысле девочек, выпивки и прочего культурного досуга! А пока — рискуем в последний раз!

— Ночуем сегодня у меня! — объявила Лина, когда все уже напились, наелись, а на десерт заказали торт-мороженое и Сэма — хозяина заведения, хорошего друга Лины. Торт-мороженое собирались съесть, а с Сэмом — выпить на брудершафт, чтобы не потерять на будущее полезное знакомство.

— Где это — у тебя? — насторожено покосилась на нее Юлька одним глазом (второй прикрыла, чтобы Лина не двоилась). Выпили, конечно, все крепко. Да за дружбу только так и пьют!

— А на меня Гарик дачу в Лоо переписал! — похвасталась Лина.

— Эт-то за какие такие грехи? — невинно поинтересовалась у нее Инеска, которой сейчас все было — по барабану.

— За Гариковы, наверное! — пожала плечами Лина. — За него в последнее время мэрия взялась не на шутку, вот и приходится срочно распихивать по хорошим знакомым частную собственность!

— А как же он после всего шухера ее назад забрать собирается? — спросил Болт, — Какой же идиот отдаст назад подарок?

— У него два договора составлены. Один для мэрии, а другой — в двух экземплярах — у него и у меня. Так вот, во втором договоре написано, что он сдает мне дачу в аренду сроком всего на один месяц. После всего этого шухера — как ты, Юра, выразился — он преспокойненько рвет первый договор, и все — дача снова его! Понял?

— Не-а! — честно признался Болт, — Да оно мне до фонаря — спросил лишь бы спросить! Во, Сэм пришел! С мороженым! Давай, Сэм, с тобой выпьем?

— Нельзя мне сегодня, — здоровяк-хозяин сокрушенно вздохнул, — но с хорошими друзьями — так и быть, по капельке! — он налил себе эту «капельку» — большущий фужер водки и, с каждым чокнувшись, выпил. После этого замахнулся запулить в рот маринованный огурчик, и… вдруг рука его застыла на полдороге, а широкое лицо побледнело.

— Смотрите на входную дверь!

Отсюда, из самого дальнего угла зала, обзор был идеальным. В дверь гуськом втянулось больше десятка парней с автоматами в руках. А впереди всех…

— Казарян! — ахнула Сонька, хватая свой дипломат. Мгновение — и у нее в руках было точно такое же оружие, как и у тех парней.

— Стой, чертовка! — Айс ухватил ее за руки. — Из нас же за секунды дуршлагов понаделают!

Между тем, майор встал в позу и закатил речь переполненному посетителями залу:

— Мадам Нинель, уважаемые, желает вам приятного вечера…

— Слушайте, это добром не кончится! — Сэм начал переживать.

— А где твоя охрана? — спросил его Айс.

— А зачем она мне? — искренне удивился тот. — У меня…

В это время стеклянно осыпались окна, снаружи их вдуло внутрь автоматными очередями. Пока — по верхним стеклам. Посетители кафе все враз грохнулись на пол.

— Вот вам и охрана! — невесело усмехнулся Сэм, — Только не моя, а боссов, которые собрались с той стороны кафе. Их-то я и имел в виду, когда сказал, что мне пить сегодня много нельзя! До машин после каждого заседания провожаю их я — лично. Что же это за чужаки? Ну, сейчас начнется потеха!

— Ты как будто и не жалеешь о разбитых окнах? — спросила Юлька.

— За все потом будет уплачено втройне — таков договор. Так что берите ноги в руки и айда за мной, пока тут не началось светопреставление: эти-то в ловушку попали! Пошли, пока не перекрыт боковой выход!

Они успели вовремя. Только вышли, как автоматы загрохотали с обеих сторон.

— Соня! — вдруг позвали откуда-то сбоку. Все оглянулись на голос — в одном из окошек стоящих рядком автомобилей виднелось женское лицо.

— Ба, да это одна из «королев», которым я по морде в бассейне надавала! Ну, чего тебе?

— Сонь, это наши мальчики стреляют?

— Постой, постой! — Айс подошел ближе. — Чьи это машины?

— Гариковы, по всей видимости! — пожала плечами «королева».

— Это Казарян на них приехал! — догадался Айс. — А ну, ребята, загружайтесь в две тачки, ему и одной после такой бойни многовато будет!

— А я как же? — заявила королева.

— А ты можешь их дожидаться! Если, конечно, дождешься, в чем я сильно сомневаюсь! — высказал свое предположение Айс.

— Я боюсь! А можно — с вами?

— Там места хватит всем с избытком! — разрешила Лина.

Когда все загрузились, она взглянула на Сэма.

— А ты?

— Хозяину заведения место в заведении! — усмехнулся тот, — Дуйте быстрее, а то — слышите?

Вдали слышался многоголосый вой милицейских сирен…

В салоне Сонька долго умащивалась на заднем сиденье прямо за Айсом, который вел машину. Наконец его терпение лопнуло.

— Ты долго меня в спину коленями пихать будешь?

— Да тут какой-то портфель под ногами путается!

— Ну так выбрось его — всех делов-то!

— Сейчас! — она последний раз двинула коленями по спинке, затем затихла. Но ненадолго.

— Айс! — голос ее звенел от напряжения. — Мы далеко от центра отъехали?

— Порядочно! — отозвалась за него Лина.

— Тогда остановитесь на минутку!

— Сейчас, выедем за город к тем вон деревьям!

Через пару километров он тормознул.

— Ну, давайте, кому по-быстрому?

— Айс, включи свет в салоне и посмотри сюда! — настаивала Сонька.

— Ну чего тебе еще? — он врубил плафон, повернулся назад, к раскрытому Сонькой саквояжу, и зажмурился: изнутри его плеснуло оранжево-белое сияние.

 

Глава 7

Засада

После второго автоматного залпа — прицельного — пятеро парней из команды Казаряна завалились на пол уже не по своей воле, а остальные бросились искать укрытие в зале, вслепую паля по окнам. Майор понял — здесь им вообще ничего не светит взять, а вот отдать свои жизни они смогут запросто. И еще он заметил одну деталь: группа молодых людей за самым дальним угловым столиком после начавшейся стрельбы проворно поднялась и исчезла в боковом проходе. Значит, там есть запасной выход! Ну конечно же, есть, он приказал своим парням припарковать машины с правой стороны кафе — чтобы перед входом не светились, и машины стали почти у самой двери в здание… Поэтому, отбросив в сторону собственные амбиции, майор шлепнулся на пузо и начал по-пластунски преодолевать расстояние от стойки бара до бокового выхода, маскируясь по пути за расставленными по залу пластиковыми столиками.

— Ты куда? — один из его группы перезаряжал за колонной автомат, — Линяешь, сука! — тут же понял по испуганному взгляду Казаряна.

Тот тоже почувствовал, что произойдет, — закатился под стол и заслонил голову пластиковым стулом, хорошо осознавая, что это — лишь тоненький промежуток между жизнью и смертью. Парень вскинул автомат, высунулся из-за колонны и… покатился на пол с дыркой во лбу: мафиози в личную охрану кого попало не берут!

— Счастливого пути! — пожелал майор душе бывшего напарника, порхнувшей сейчас к небу, и дальше продолжил свой путь уже без приключений. Заполз в коридор, поднялся на ноги и во весь дух ломанулся в его дальний конец, чуть не сбив попавшегося по пути человека.

— Черт возьми, — буркнул Сэм, отряхивая стенную известь с рукава пиджака, — разбегаются, как тараканы!

Впрочем, в такие дела он тоже предпочитал не вмешиваться. Кто его знает, что это за придурок с пистолетом в руке? А может — босс какой-нибудь группировки? И назавтра придет сводить счеты? «Пусть себе молотят друг друга, мое дело — накормить и напоить оставшихся в живых!» — рассуждал Сэм, проходя в боковую каморку. Плеснув себе рома, он только собрался опрокинуть рюмку, как дверь — хрясь! — распахнулась вовсю, и в каморке сразу стало тесно от нескольких «шкафов» из личной охраны руководителей мафиозных кланов. У некоторых в руках были автоматы, а у Сени Весельчака — гранатомет.

— Привет, Сэм! — Весельчак взмахнул свободной рукой. — В зал — прямо по курсу?

Хозяин заведения кивнул. Через три секунды каморка опустела. Сэм допил-таки свой ром, затем шумно вздохнул.

«Приступим, что ли?» — достал из ящика стола калькулятор и принялся подсчитывать будущие расходы по ремонту, прикидывая сюда же двести процентов за нанесенный моральный ущерб. Это была будущая смета, которую он должен предоставить в бухгалтерию ближайшей группировки. А уж деньги выплатят из общей кассы.

Тем временем группа телохранителей под предводительством Сени Весельчака зашла в тыл обороняющимся, и Сеня направил на оставшихся в живых свою артиллерию.

— Сдавайтесь, а то сейчас разнесу вас к чертовой матери вместе с этой хатой! Кладите оружие по-хорошему, может, и останетесь в живых!

Против такого аргумента, как гранатомет, не попрешь, поэтому шестеро живых еще казаряновцев покорно сложили оружие. Собрав его, Весельчак скомандовал всем:

— Быстро — на задний двор и по машинам!

Пленных затрамбовали в один из «мерседесов», остальные расселись кто куда, и четыре машины, вырвавшись из тесноты заднего дворика на простор трассы, рванули за город. Милиция подъехала только тогда, когда за ближайшим поворотом скрылись стоп-сигналы последней.

За городом свернули с трассы на гравийку и довольно скоро выехали на ту самую поляну, заканчивающуюся отвесным обрывом, где когда-то Гарик «пробовал на крепость» будущего добровольца Айса. Вывели шестерых оставшихся из команды Казаряна, поставили спиной к обрыву и отошли, щелкая затворами автоматов.

— Вы же обещали оставить нас в живых! — робко напомнил один из смертников.

— Неправда! — возразил, улыбаясь, Сеня Весельчак, — Я сказал «может быть», а это вовсе не одно и то же!

И дружный огонь нескольких автоматов смел в пропасть последних из старой, спаянной команды телохранителей Гарика…

— Стойте, стойте, идиоты! — из подъехавшего следом шикарного автомобиля выпрыгнул шеф Весельчака. Подбежав на свет фар четырех выстроившихся в ряд машин, он понял: не на много, но опоздал! Заглянул даже зачем-то в пропасть, затем, разъяренный, подскочил к Сене.

— Всех постреляли?

— Согласно нашему Уставу, шеф! — дружески улыбнулся ему Весельчак. — «При малейшей угрозе жизни охраняемого мной объекта расстреливать покушавшихся на месте без всякого суда и следствия!» Или я не прав?

— Прав на все сто, черт тебя побери, но у кого мы теперь узнаем, что представляет из себя эта самая Нинель? Ты же всех свидетелей угрохал!

— Шеф! — лицо Сени не выразило ни малейшего беспокойства. — И вы из-за такой мелочи рисковали своей жизнью на горной дороге ночью? Ну, если вам уж очень понадобится эта самая Нинель — дайте приказ, и мы ее с Луны снимем специально для вас! А как искать и где — наши заботы! Зато я теперь абсолютно уверен, что эти, — он небрежно махнул автоматом в сторону обрыва, — уже никогда не выстрелят вам в спину!

— И вновь ты прав! — шеф приятельски хлопнул его по спине. — Зайди завтра с утречка в кассу — получишь для своей команды премиальные за работу в ночных условиях! Ну, а ты выбирай любую из этих машин!

— Спасибо, шеф! — растроганный Сеня подошел к черному «фольксвагену», ласково похлопал его по капоту. — Мне вот эту, если можно?

— Владей! — великодушно разрешил тот, садясь в свой автомобиль.

— Вот так и растем, ребята, — пошутил Весельчак, когда машина шефа скрылась из поля зрения, — на удобрении из покойничков! И знаете, за что мы выпьем сразу же при обмывании этой машины? За то, чтобы нам не стать для кого-то удобрением!..

Казарян вовремя выскочил на улицу — милиция еще не подъехала, а парни Весельчака только-только напяливали на себя бронежилеты, готовясь к решительному штурму. И маты, которые изрыгнул майор, обнаружив вместо трех «Жигулей» одну-единственную машину, ушли в пустоту. Но, ругайся не ругайся, нужно было спешить, поджимал приближающийся звук милицейских сирен. И он, запрыгнув в салон, помчался на фазенду Гарика, оставив на потом разборки по этому делу. Чудно все же устроен человек: еще минуту назад Казарян за сохранение в целости своей жизни готов был отдать все сокровища мира, зато сейчас, вырвавшись из этого ада, плакал из-за потери побрякушек — драгоценностей и золота, награбленных на яхте!

…Увидя столько ценностей в саквояже, Айс на минуту даже остолбенел. Откуда у Казаряна эти сокровища? Что не драгоценности его любимой прабабушки — это точно! Значит, снова кого-нибудь ограбил! Кого?

Судя по сегодняшнему нападению на мафиозное кафе — таких же «бедняков», какие «гудели» в потайном зале! Значит, эти бриллианты и золото можно со спокойной совестью присвоить — как трофей сегодняшней ночи! А кому их потом «загнать»? Ведь каждый камешек, кольцо или сережка будут, без сомнения, объявлены в негласный розыск, который работает быстрее милицейского во много раз. И результат этого розыска для похитителя — смерть! Так стоит ли рисковать?

Сзади, из второй машины, подошел Шнифт.

— Ну, что тут у вас?

— Да ничего пока! — Айс поспешно захлопнул саквояж, — Мы возвращаемся!

— Как это возвращаемся? — возмутилась было Лина, — А куда?

— К Гарику! Чувствую — эта ночь просто так не закончится!..

А Гарик в это время сидел в своей штаб-квартире и по сотовому телефону разыскивал подчиненных, последние из которых уже лежали на дне пропасти. Естественно, шефу никто не отвечал, и он, зевая в одиночестве, решил уже разбудить кого-нибудь из оставшихся «королев», когда дверь его кабинета отворилась и в нем сразу как бы сократилась площадь: все-таки восемь человек (Айс пока остался за дверью).

— Соня, какими судьбами? — Гарик как бы игнорировал остальных — так было легче сосредоточиться.

— Да так, мимоходом! — Сонька беспечно махнула рукой, вроде путь от Ростова до Сочи для нее — обычная вечерняя прогулка.

— Ты что, ничего еще не знаешь? — попытался сбить ее Гарик, — Айса ведь убили!

— Да что ты говоришь? — сделала она широкие глаза. — И кто же, если не секрет?

— Есть там один… — начал было распространяться Гарик и шмякнулся назад в кресло, из которого было вылез, чтобы в полной мере выразить Соньке свое сочувствие: в его кабинете стоял Айс собственной персоной.

— А-а-а… это… — попытался произнести он что-нибудь вразумительное.

— Ладно, Гарик, давай только без обмороков и сантиментов! — предупредил его Айс, — У нас и так времени маловато! Лучше сыграем с тобой сейчас в «Поле Чудес»!

Он, широко улыбаясь, тряхнул саквояжем.

— Да живой я, живой, успокойся, чего и тебе покуда желаю! Так сыграем?

— Послушай, Айс, это уж слишком! — Гарик ошарашено мотал головой, — Приперлись почти утром, какие-то игры предлагают…

— Где доллары? — вспомнил он вдруг, за чем ездил Айс. — Нашел денежки или нет?

— Да не успел я до них добраться! — успокоил его тот, — Подстрелили меня, в госпитале провалялся… то-се, другое-третье… В общем, давай все-таки сыграем? Уверяю — не пожалеешь!

— Это что еще за хреновина? — Гарик с подозрением уставился все еще полустеклянным взглядом на саквояж, которым потрясал Айс.

— Я же тебе говорю — «черный ящик», как в «Поле Чудес» у Якубовича, или в «Что? Где? Когда?» у Ворошилова! Сейчас ты его будешь покупать!

— Кота в мешке? — презрительно усмехнулся отошедший уже от шока Гарик. — Да я в такие игры давно уже не играю!

— А придется! — подзадорил его Айс. — Я тебе сейчас одну вещицу из этого «ящика» покажу, а потом начнем торговаться. Гляди! — и он бросил на колени Гарику алмазное колье. Оно не долетело до коленей — Гарик, как заправский вратарь, перехватил его на лету. На драгоценности у него был собачий нюх. Повертел, поскреб, подышал на него…

— Ну, убедился в подлинности? Так что, торгуемся? Давай, чтобы не заглядывать внутрь, как говорит ведущий, отстегивай мне семьдесят миллионов и забирай то, что лежит здесь?

У Гарика алчно заблестели глаза — заколебался.

— Ну не могу я так! — взвыл он наконец перед любопытными взглядами присутствующих. — А вдруг там больше ни хрена нет!

— Гарик! — подала голос Сонька, которая с лету ухватила мысль Айса. — Ты знаешь, что я не вру в серьезных случаях?

— Хотелось бы на это надеяться! — криво ухмыльнулся тот.

— Так вот, я говорю тебе — бери эту сумку не раздумывая! Бери, я отвечаю за свои слова!

Заглянув в серьезные как никогда сейчас глаза Соньки, Гарик больше не колебался: вышел из кабинета, а когда вернулся, в одной руке держал пачку зеленоватых бумажек, а в другой — свой любимый маузер.

— Долларами возьмешь?

Он положил пистолет на стол между собой и остальными, сгрудившимися сейчас за спиной Айса. А в приоткрытую дверь осторожно заглянул ствол автомата.

— Страхуешься? — Айс насмешливо улыбался.

— Скажем так — не люблю проигрывать! — возразил Гарик, — Так что насчет баксов?

— Беру, по сегодняшнему курсу!

— Со вчерашнего дня он подскочил — ровно пять тысяч! Итого — четырнадцать тысяч долларов, — Гарик бросил на стол одну запечатанную пачку, затем вторую — меньше половины, — видишь, я тебя не обманываю!

— Я тебя тоже! — Айс перебросил через стол саквояж, одновременно собрав деньги. Едва раскрыв его трясущимися руками, Гарик тут же захлопнул его, облегченно обмяк в кресле и презрительно поглядел на Айса.

— Ты не умеешь торговаться!

— Знаю, — спокойно ответил тот, — поэтому и не лезу в торговлю! Каждый должен заниматься своим делом! Ну, теперь ты нас выпустишь, надеюсь?

— Летите, пташки, на все четыре! — почти пропел Гарик. Ему уже не терпелось их выпроводить по вполне понятной причине. — И все-таки куда, если не секрет?

— Переночуем у Лины, на твоей даче в Лоо, а завтра поедем долг ростовским мафиози отдавать! — честно признался Айс. — Опасно дольше тянуть.

— И снова вы с Сонькой — без денег! — осторожно намекнул Гарик.

— Да поедем мы за долларами этими! — успокоил его Айс, — После того, как подержишь в руках «крутые» бабки, их хочется иметь все больше!

— Ага, и тебя зацепило! — торжествовал Гарик.

— А он всегда будет существовать — принцип материальной заинтересованности! — пожал плечами Айс. — Просто методы обогащения у разных людей — разные!

— Ну что, пошли? — повернулся он к друзьям.

В это время зазвонил телефон на тумбочке в углу.

— Наконец-то! — Гарик, почти подбежав, схватил трубку в надежде услышать хоть что-то о проведенных операциях.

— Живой еще, авторитет? — послышался в ней такой знакомый женский голос.

Гарик побелел и затрясся, ведь Жан еще три часа назад доложил о ее смерти.

— Что молчишь, или не узнал?

— Н-нинель? — переспросил он на всякий случай. Все в комнате затихли.

— Она самая! А ты, никак, похоронил меня?

— С того света не возвращаются! — заорал в трубку Гарик. — Тебя с обрыва сбросили! Шестьдесят метров — ты же не птица?

— В машине была не я, — жестко перебила его Нинель, — а моя лучшая подруга, с которой мы благополучно прошли весь ад Карабаха, чтобы на родной земле уже она наткнулась на такого подонка, как ты!

— Не я ее убивал! — пытался оправдаться Гарик.

— Убийство произошло при твоем прямом содействии, если не хуже того! — вновь перебила его Нинель. — И ты, наравне с остальными, ответишь за ее смерть. Это уже решено, но произойдет чуть позже, а пока — где моя доля из сейфа дивизиона?

— Не получается пока! — ухватился за эту соломинку Гарик, — Я посылал туда, в Армению, одного надежного человека — Айса, но его…

— Стой, подожди! — голос в трубке задрожал. — Кого ты, говоришь, посылал? Повтори имя!

— Айс! Только это кличка!

— А фамилия, фамилия как?

— Грунский, Олег Грунский! Алле, алле, ты где запропала?

— Дай ему трубку! — после некоторого молчания послышался вновь голос Нинель, — Я хочу с ним говорить!

— Пожалуйста! На, — протянул Гарик трубку Айсу, — мадам Нинель желает с тобой говорить!

— Да, я вас слушаю, — в трубке было слышно лишь учащенное дыхание, — что, так и будем играть в молчанку?

— Здравствуй, Айс!

— Здравствуйте! А кто вы, мадам Нинель?

— Человек, женщина! Подойди, пожалуйста, поближе к окну!

— Пожалуйста! — Айс подошел к полураскрытому из-за духоты окну. В трубке — вновь тишина.

— Эй, что вы там делаете?

— Разглядываю тебя в оптический прицел!

— Что? — он не хуже горного козла скакнул за стену с телефоном в руке.

— Боишься! — рассмеялась Нинель. — А я тебя по Карабаху знаю как не знающего страха! Помнишь склад Аро и восьмое марта?

— Нина! — прошептал пораженный Айс, — Пензенская казачка! Не может быть! Нинка! — заорал он уже в полный голос. — Тебя же при мне убили!

— Выжила, как слышишь! Янка, подруга, выходила! Если б не она… А этот гад ее — с обрыва! — Нинка заплакала.

— Это не он! Говорит, никуда за всю ночь не отлучался!

— Знаю, тут за ним наблюдали! И все же — это его люди! Нанятые или нет — мне все равно, «авторитету» этому не жить!

— Не трожь его, Нин, — попросил Айс. — У него база и… в общем, он нужен!

— Ну пусть живет! — расщедрилась Нинка. — Пока живет! — добавила затем с нажимом и, помолчав немного, спросила: — Олег, рядом с тобой девушка… кто она?

— Невеста! — Айс не стал врать, — Нина, нам надо встретиться!

— Не надо, Олег, пока не надо! Я сама тебя найду, когда будет трудно: тебе, мне или нам обоим…

В трубке запищали гудки отбоя. Все!

Айс положил трубку. Все смотрели на него, особенно — Гарик.

— А тебе разрешили жить! — сказал ему Айс, — При условии, что ты перестанешь пакостить!.. Ребята, посмотрите в окно!

За стеклами окружающий ландшафт постепенно проявлялся, как на черно-белой фотопленке, — наступало утро следующего дня.

— Ну, теперь можешь забирать свои авто! Мы и на рейсовом доберемся!

Лина на правах хозяйки кусочка побережья в районе Лоо все же потащила их к себе — отдохнуть хоть немного. «Королеву» тоже оставили Гарику.

А Казаряну, вспомнившему о бодрствующем на платной стоянке боевике, пришлось отгонять туда позаимствованный вечером «жигуленок». Никаких обещанных денег сторожа, разумеется, не получили.

— Скажите спасибо и за это! — сказал им на прощанье Казарян, имея в виду нормальное состояние автомобиля. А боевик даже прослезился от радости после рассказа майора о попавших в засаду остальных из группы.

— Пойду с утра свечку поставлю Николаю Угоднику, — объявил он майору, — за то, что беду отвел от меня!

— Ты мне лучше литруху поставь, что тебя назначил сюда в сторожа! — мрачно ответил ему тот.

К Гарику они доехали на первом утреннем такси.

И первое, что увидел Казарян, войдя во двор, — два авто песочного цвета, мирно стоявших у Гарикового гаража.

 

Глава 8

С приветом, Люся!

Он влетел в кабинет Гарика, когда тот задвигал на место картину, маскировавшую сейф. Едва взглянув в квадратные глаза майора, Гарик почувствовал — случилось что-то неприятное.

— Где они?

— Ну, во-первых, воспитанные люди сперва здороваются, все-таки день новый начался, — Гарик после осмотра содержимого саквояжа был в приподнятом настроении, а потому расположен к шуткам, — а во-вторых, мне очень интересно было бы узнать, кто — они?

— Ну, те, которые на «Жигулях» приехали!

— А ты хоть догадываешься, кто приехал-то?

— Слушай, Гарик, если бы я догадывался — какого бы хрена у тебя спрашивал, скажи на милость? Эти сволочи сперли у меня не только машины — они забрали драгоценностей и золота сотни на три миллионов, дошло до тебя или нет?

— Нет, послушай ты меня! Как это, интересно, получается: совсем недавно человек жаловался, что ему не хватает на пачку сигарет, и вдруг у него появляются золото и бриллианты! Откуда они у тебя, милый?

— Забрал у Крутого Босса на яхте!

— Что-о-о? — Гарик пулей вылетел из кресла, — ты хочешь сказать, что ограбил Крутого Босса?

— А что тут такого? Я ему еще и морду набил, и жену его трахнул! — майор решил пока промолчать про Виолу. Однако и того, что он сказал, хватило за глаза: Гарик побледнел, схватился за сердце и рухнул в кресло.

— Что же ты, идиот, натворил? А ну, рассказывай, как все было?

— А что рассказывать-то, ты же сам направил меня на эту прогулочную яхту! Все было так, как мы и рассчитывали: сборище на палубе, капитан — Крутой Босс…

— Ой, мамочки! — Гарик закрыл лицо руками, — Ну откуда было знать, о Боже, что мне попадется такой недалекий по уму напарник, — не гневайся на меня за это, пожалуйста! Тебе какую яхту нужно было ограбить?

— «Орфей»! — майор сверился с записной книжкой.

— А теперь вспомни, куда занесло тебя?

Казарян заворочал мозгами, затем в некотором смятении уставился на Гарика.

— «Нептун», по-моему… А не все ли равно какую, главное — навар я классный снял оттуда!

— Дело в том, что «Орфей» — это прогулочная яхта для простых отдыхающих, ну, которых за бабки возят в часовой круиз вдоль побережья, — терпеливо объяснил ему Гарик, — «Нептун» же — личное судно крупнейшего воротилы побережья! Крутой Босс — капитан! — хмыкнул он. — И надо ж до такого додуматься? Да у него любой прокурор за секретаря работать не откажется, потому что зарплата — не мереная!

Гарик подскочил к сейфу в стене, по-быстрому открыл его и шваркнул на стол саквояж с драгоценностями.

— Твоя добыча, экспроприатор долбаный?

Майор схватил сумку, заглянул вовнутрь.

— Она самая и есть! Вот это я и собирался привезти к тебе после окончания операции, а какой-то хмырь сбондил эти цацки из машины вместе с одной из твоих потаскушек!

— Вот сволочь! — Гарик вновь побелел от ярости, — Это что ж получается — Айс продал мне мои же бриллианты?

— Подожди, подожди! Во-первых — наши бриллианты, ты хотел сказать! А во-вторых — что это еще за Айс? Знал я одного, но его благополучно убрали под Мартуни…

— Ожил, чтобы тебе привет передать! — перебил его Гарик, — Значит, он догадывался, что все это — награбленное!

— Ну и хрен с ним — догадывался, не догадывался… Главное — это у нас! Сегодня же ты продашь цацки по своим каналам, а денежки спокойно поделим!

— Дурак! — Гарик уничтожающе глянул на майора, — Да теперь этим цацкам — грош цена в базарный день! Они ничего не стоят, понимаешь?

— Как это? — не понял Казарян. — Фальшивые, что ли?

— В том-то и дело, что настоящие! Но их ищут! Все ювелиры предупреждены, все скупочные магазины взяты на учет, ни один ломбард на пятьсот километров в округе не оставлен без внимания! Многочисленным «стукачам» обещана огромная награда за любые сведения об этих цацках, как ты выразился. Это мафия, а не государство, запомни! Здесь нет никакой бюрократической волокиты, а поэтому дела проворачиваются с сумасшедшей скоростью! Не-е-ет, я не самоубийца, чтобы предлагать в продажу эти драгоценности! И тебе не советую — по крайней мере в ближайшие двадцать лет!

— Но мне нужны деньги сейчас, сегодня! — взорвался майор.

— Мы их достанем! Собирайся, едем на нашу родину за дивизионными долларами! Здесь нам все равно пока оставаться опасно! Если хоть один из наших людей там, в кафе, после твоего неудачного нападения был ранен, а не убит, поверь мне: они ему создадут все условия для лечения, поставят на ноги, а потом деньгами или пытками вытянут из него — кто их посылал на эти дела. И ни на какую Нинель все это уже не сопрешь! Кстати, она жива и приговорила нас с тобой! Это вторая угроза нашим жизням. Да за глаза хватит и первой! Так что на время нам нужно, так или иначе, сматываться, пока здесь все не утихомирится.

— А что же все-таки делать с этим? — майор пихнул кулаком саквояж, — Может, отвезем в Армению: уж там-то никакие Боссы нам не указ?

— Э-э-э нет, дорогой! — Гарик проворно сгреб сумку со стола. — Ты слишком много хочешь! Пусть они лучше уж лежат здесь, в сейфе, это будет моей дополнительной гарантией того, что я вернусь оттуда живой, невредимый, и с деньгами в придачу! Да и потом, ты уверен, что, как только эти вещички где-нибудь всплывут, по ним не выйдут на продавца? А сунуть мину в твой автомобиль или из снайперки подстрелить — раз плюнуть где угодно, а в Армении так даже и легче, чем здесь. Резонно?

— Твоя взяла! — майор думал недолго. — А сколько с тебя, интересно, за них Айс содрал?

— Семьдесят! Но это ему с рук не сойдет, я доберусь до него, вернувшись из Карабаха! И заплатит он мне за все сполна! А Соньку его продам шейху в Арабские Эмираты! — хихикнул, развеселившись, Гарик. — Как, поддержишь меня в этом деле? — испытующе глянул на Казаряна.

— Да с нашим толстым удовольствием! — воскликнул тот, пожимая руку Гарика. — Кого я сейчас ненавижу больше всех — так это их! Слушай, а где они, кстати, сейчас? Может, пока утро, мы их и прихватим, а? Сонными, тепленькими… Ух, как бы я ее!..

— Остынь, размечтался! Ты почти всех моих самых надежных людей угробил за эту ночь! — прервал его Гарик. — Осталась одна только охрана. Теперь снова нужно подбирать смелых, отчаянных парней.

— Да я тебе за такую зарплату, которую ты платишь своим, из Армении привезу этого добра сколько пожелаешь! — успокоил его Казарян, — Там такие оторвилы есть — любого Чикатило за пояс заткнут!

— Мне еще и соображающие нужны!

— А дураки там просто не выживают! Так что команду тебе подберем, не волнуйся. И знаешь, мне кажется — она пригодится еще там, в Карабахе! После того, как ты рассказал Айсу о месторасположении тайника с деньгами, можешь быть уверен — он там появится!

— Мне тоже так кажется, — Гарик на минуту задумался. — Ну ничего, мы ему на месте встречу подготовим. А насчет того, чтобы захватить их в постели, — он взглянул на часы, — тут ты, майор, пожалуй, опоздал. Они с Сонькой уже на полпути к Ростову!..

— Тебе не кажется, Айс, что мы с тобой слишком много в последнее время путешествуем? — Сонька, с ногами устроившись на мягкой полке СВ, вовсю наворачивала огромное красное яблоко.

— Ну, что касается меня — я давно уже собираюсь остепениться, но, как видишь сама, — то одно, то другое… А ты что же — так и будешь мотаться с места на место, или… все же останешься в нашей семье? — неожиданно для себя выпалил Айс и покраснел.

— Это что же — предложение? — она подпрыгнула, а яблоко покатилось по постели. — Ты признаешься мне в любви?

— А тебе что, оно очень необходимо — признание?

— Во всех любовных романах так пишется: сначала следует признание в любви, а потом уже… — Сонька вдруг споткнулась на полуслове, затем слезла с дивана, подошла к Айсу и положила ему руки на плечи. — Знаешь, не нужны мне твои признания, и клятвы не нужны никакие! Просто — поцелуй меня, как там, на вокзале, помнишь?

Еще бы не помнить! Айс осторожно обнял ее за хрупкие плечи и нежно-нежно обцеловал милое личико, легкими, почти воздушными поцелуями касаясь щек, губ и закрытых сейчас глаз.

— Ой, как приятно! — прошептала она, — Еще!

Он смелее начал трогать губами ее губы. Внезапно Сонька сама прижалась к ним еще сильнее и вернула Айсу вокзальный поцелуй, но еще более страстный и затяжной, от которого он задохнулся.

— Да где ты этому научиться успела? — отдышавшись, изумился он.

— Глупый ты! — засмеялась Сонька. — Женщины этому не учатся, все любовные гены заложены в них от рождения. Природа позаботилась! Иди сюда!

Она рванула рубашку и спрятала голову Айса на своей девичьей упругой груди с маленькими, остро торчащими сосками. Он ошалел от запаха ее кожи и прильнул к ним губами. А Сонька вдруг с нечеловеческой силой повернула его и бросила на мягкую полку, упав следом. Теперь она взялась за него: ошметки батника полетели на пол, за ними — джинсы…

— Сонька, Сонька, что же мы с тобой делаем? — шептал Айс, не в силах сопротивляться ее маленьким рукам. — Ведь ты еще несовер…

— Замри! — прижала она палец к его губам, — По паспорту, мне уже скоро восемнадцать, и потом — за последнее время меня столько раз пытались изнасиловать, что, я боюсь, в конце концов тебе ничего не достанется! Поэтому — бери меня и сохрани в памяти такой, как есть! Да я сама тебя хочу, Айсик, миленький!

Сонька заплакала и, сорвав последнюю защиту своей девственности — белые трусики, прильнула к Айсу горячим обнаженным телом. Больше никаких аргументов у него не нашлось, да и не нужны они были больше, он собирался любить эту девочку всю свою жизнь! И даже после нее!..

— А замуж я за тебя не пойду все-таки! — объявила она спустя час, лежа у него на груди.

Айс встрепенулся, больно сжал ее плечи и заглянул в глаза. Глубоко-глубоко.

— Пока не получу папкиного благословения, — продолжила Сонька как ни в чем не бывало. — А для этого нужно съездить как минимум в Гукасян. Так что, Айсик, хочешь не хочешь, а табу на путешествия тебе придется временно снять!

Он продолжал вглядываться в ее глаза.

— Иными словами, ты хочешь сказать, что нам придется вернуться в Карабах и находиться в гостях совсем рядом с деньгами из этого проклятого сейфа?

— Какой ты догадливый! — она чмокнула его в щеку.

— Если уж целуешь, так целуй по-человечески! — сделал он сердитое лицо.

— Какой ты грозный, — пропела Сонька, вновь заваливая его на полку, — ну прям как жук навозный!..

Экипировка Гарика и майора заняла почти полдня: подбирали одежду и снаряжение. Гарик хотел было захватить с собой оружие, но майор решительно воспротивился.

— Таможня — хоть русская, хоть армянская — конфискует даже при наличии разрешения, так что не советую. А у себя я тебе даже гаубицу смогу подарить из личного сейфа! — пошутил он. — Кстати, о сейфе: ты так небрежно распахиваешь его передо мной… Не боишься грабителей в будущем?

— Мне уже один человек задавал этот вопрос! — Гарик не стал уточнять — кто, — И я ему ответил так же, как сейчас отвечаю тебе: не боюсь! Видишь щели под потолком по углам кабинета? Пулеметы с фотоулавливателями — нажмешь не на ту кнопочку, и — прощай, Маруся! Так что выбрось дурные мысли из головы, и поехали в гости к Лине — на дачу в Лоо. А вдруг мои предположения неверны и Айс еще там!

Айса там, конечно, не оказалось, зато остальные присутствовали.

— Собирайтесь, — приказал Казарян Шнифту и Батону, — еще разок прошвырнетесь с нами в Армению, и будем на этом считать вашу службу законченной!

— Как же ты мне осточертел со своей службой, майор! — высказал Шнифт свое отношение к нему. — Знаешь, у меня есть встречное предложение: собирай-ка ты манатки и дергай в свою гребаную Армению! А мы тебе, так и быть, ручкой вослед помашем!

— Вон вы как заговорили? — зло зашипел майор, — А если я прямо отсюда иду в Управление КГБ?

— А если мы с Батоном отсюда идем к Мальчику? — ласково спросил его Шнифт, — «Мальчик» — это один из «крутяков», которые вчера сидели в маленьком зальчике кафе, пока ты собирался грабить большой. И ему оч-чень интересно, кто был предводителем тех парней с автоматами, которых они размочили наглухо! Ну что, выйдем вместе?

— Нет, мне с вами с сегодняшнего дня не по пути! — отрезал майор.

— Ну и слава Богу — меньше вони будет! А теперь, — Шнифт с Батоном синхронно потянули из карманов пистолеты, — вас проводить или вы найдете дорогу?..

— С чего бы эти гады так осмелели? — бушевал Казарян по пути к дому Гарика.

— А они новые паспорта получили! — словоохотливо объяснил ему Гарик. — И со вчерашнего вечера работают в моей охране!

— Тьфу! — зло сплюнул майор. — Вечно ты влезешь — не в дерьмо, так в комсомол!

Через два часа они «челночным» рейсом вылетели на Степанакерт, а оттуда начиналась уже зона влияния майора Казаряна — шефа эчмиадзинской контрразведки. Попав в свою стихию, он преобразился на глазах: ну как же — из бесправного в России он стал почти всесильным здесь, в Армении, где перед контрразведкой тряслись даже высшие чины власти. Машину — штабной УАЗ — им выдали по первому требованию майора, и в Эчмиадзин они покатили, прошивая все контрольные посты сквозняком: Казаряна здесь все знали в лицо. Видя, с каким подобострастием вытягиваются перед капотом машины постовики, майор расцветал с каждым новым километром эчмиадзинской территории все больше и больше и к своему дому подъезжал уже чванливым начальником-сатрапом — таким же, каким уезжал отсюда месяц назад. Убедившись, что в его отсутствие домовладение содержалось в надлежащем порядке, он разогнал прислугу до завтрашнего утра.

— Ну что, авторитет, уразумел, что значит в Эчмиадзине и его окрестностях имя майора Казаряна? А не желаешь ознакомиться с моими рабочими подвалами? Кстати, там у меня находятся такие специалисты, которые любую тайну из тебя сумеют вытрясти в течение часа! Хочешь, поспорим, авторитет? — майор пьяно покачивался на стуле. Он уже второй час нес примерно такую вот белиберду, пытаясь то ли сразу запугать Гарика, то ли возвысить свое здешнее влияние над его сочинским. В конце концов это Гарику надоело.

— Послушай, дружище, если ты собираешься меня запугивать и дальше, предупреждаю заранее: бросай свои тюремные замашки! Не хотелось бы сразу напоминать о хранящейся у меня дома кассете и кожаном саквояже, но боюсь — придется! И потом, работая столько времени с таким хапугой и лисом, как ты, — неужели, думаешь, я не поставил своих людей в твоей конторе? И аудиозаписи твоего рабочего дня, вплоть до того, когда ты выходишь в туалет и трахаешь секретаршу на рабочем столе, тоже хранятся в одном надежном месте! Так что в случае острой необходимости мои люди всегда смогут продублировать твое самобичевание там, в моей спальне! Этого ты добиваешься, скажи?

Услышав о «своих» людях в своей конторе, Казарян враз умерил пыл.

— Ну что ты как маленький — сразу в амбицию? Ничего я не добиваюсь, просто хочу теоретически показать мое положение здесь! А вечером докажу его на практике!

И он доказал-таки его! Вывернул перед Гариком все эчмиадзинское дно, поволок его по таким злачным местам, о которых гость мог только догадываться!..

Отовсюду несло — как из выгребной ямы. Гарик огляделся: он и стоял в ней — по самый подбородок в дерьме. Внезапно над головой послышался зловещий хохот. Он задрал голову вверх, насколько позволял уровень дерьма в яме, на небольшом выступе какого-то утеса над ним сидел карлик с головой Айса, держа в руках огромный деревянный молоток. Прекратив хохотать, карлик-Айс внезапно взмахнул молотком и треснул Гарика по голове. От испуга и боли авторитет присел, с головой погрузившись в дерьмо. А голос Айса уже приказывал сверху:

— Вста-вай! Вста-вай!

Гарик вынырнул, и тут же на его голову вновь обрушилась деревянная кувалда, и вновь Айс прокаркал нырнувшему в дерьмо:

— Вста-вай!..

Он проснулся в холодном поту, голый, на чьей-то широченной кровати. Трещавшую с похмелья голову не повернуть: она была намертво зажата между бедер молоденькой симпатичной мулатки. Тоже абсолютно голой. А в дверь продолжали настойчиво стучать.

— Вставайте, пожалуйста, вы просили разбудить в шесть утра!

Гарик вытащил-таки голову из живых тисков и огляделся в полумраке. На этом огромном сексодроме, оказывается, свободно разместились шесть человек: он, майор и четыре девчушки лет по тринадцать-четырнадцать. И все — в чем мама родила, в разных позах! Вновь послышался стук в дверь. Гарик бесцеремонно дотянулся ногой до Казаряновой задницы.

— Вставай, мафия за саквояжем пришла!

Такой реакции он не ожидал от тучного, в общем-то, тела: майора подбросило на кровати, и он принялся, не открывая глаз, размахивать руками во все стороны, вопя при этом:

— Пошли на хрен, не брал я ваше золото, не брал!

Затем, продрав глаза, мрачно глянул на хохочущего Гарика:

— Приснится же такая гадость: яйца мне отрезала Кристина — ну, жена этого Крутого Босса! Да еще таким тупым тесаком, бр-р-р! — он передернулся и, как был голый, так и пошел открывать.

— Ну, чего вопишь, осел?

На пороге стоял хозяин борделя, последнего вчера на их пути, из которого самостоятельно выбраться они уже не сумели.

— Вы же сами приказали…

— Помню! — кратко прервал его майор. — Холодного айрана — живо!

Хозяин исчез и вскоре появился вновь, держа в руках запотевшую эмалированную кастрюльку. Казарян прямо через край напился из нее и передал Гарику.

— На, опохмелись! Пей, не бойся, проверено практикой!

Тот хватанул через край ледяного овечьего молока и ахнул, перекосившись: рот свело невыносимой кислятиной. Однако желудок принял ее с превеликим удовольствием, и Гарик приложился еще, еще… Из тела уходила вялость, похмельный синдром постепенно улетучивался, и, вдобавок, исчезла головная боль. Организм приходил в нормальное рабочее состояние.

— Вот так-то! — хлопнул его по плечу майор, — Теперь можно и в путь-дорожку! Что с собой берем?

— Взрывчатку, лопаты и… никого из людей!..

УАЗ свернул с трассы под Аштараком и легко пошел по грунтовой дороге, которая в конце концов закончилась лесной зарослью.

— Дальше пойдем пешком!

Гарик ломанулся через кусты и вскоре вывел майора на зеленую лужайку с горной речушкой и маленьким водопадом. Все осталось нетронутым, даже шалаш был на месте.

Гарик, бросив вещмешок на землю, подбежал к водопаду.

— Здесь! — он указывал на небольшой котлованчик под ним, в который с шумом падала вода. В ней то и дело мелькали серебристые верткие тела — резвились хариусы.

Майор постоял немного, задрав голову, затем подхватил с земли принесенный с собой ломик и начал карабкаться вверх.

— Воду надо отвести, давай сюда взрывчатку!

Через пару часов продолбили шпуры, заложили пластикат и вставили детонаторы. Майор, как специалист по подрыву, отвел Гарика за огромные валуны, возле которых Сонька когда-то пекла рыбу, и нажал кнопку «подрыв». Резко ахнул взрыв, вокруг них посыпались сверху камни и камешки, перемешанные с землей, и… в наступившей затем тишине исчез шум водопада: вода, уйдя в другое русло, стала растекаться по скале маленькими ручейками. Разом иссякла вода в речушке, а в обмелевшем бочажке бились несколько рыбин, не успевших уйти вниз по течению.

— Бери лопату!

Майор схватил свою и ринулся в атаку на гравийное дно бывшего водоема. Гарик не отставал от него. Некоторое время слышался лишь скрежет лопат по гравию да отчаянное сопение кладоискателей. Наконец металл соприкоснулся с металлом — лопаты их одновременно скользнули по оцинкованной поверхности.

— Уф-ф-ф, перекурить надо! — майор взглянул на часы, вылез из ямы и пошел к своему рюкзаку.

— Какой там, к черту, перекур? — заорал Гарик. — Надо быстрее… — и осекся, увидев, что вытаскивает Казарян из рюкзака — маленький израильский «Узи».

— Ну ладно, хватит надрываться, авторитет, дальше я, пожалуй, и сам справлюсь! Вылазь, отдохни, сейчас мои люди подойдут и отвезут тебя куда надо!

Гарик, не выказывая особого удивления, вылез из ямы по другую ее сторону, сел на камень и покачал головой.

— Я предполагал что-либо в этом роде! Эх, Казарян, Казарян, тупорылый ты служака! Не подойдут твои люди, не дождешься!

— А это мы посмотрим!

Майор достал из кармана свисток и дунул в него — переливчатая трель разнеслась по окружающему лесу. И — никого, и — ничего, даже веточка не треснула нигде. Он вновь дунул…

— Можешь пыжиться, пока не лопнешь! — злорадно захохотал Гарик, — Ты что думаешь — зря я агентуру свою здесь держу? Мне еще вчера доложили о твоих намерениях, пришлось принимать некоторые контрмеры! Твои люди, придурок, уже развешаны сушиться на ветках! А теперь посмотри, какую я себе новую команду навербовал! Ребята, выходите! — приподнявшись, крикнул он.

Со стороны оставленной машины из леса вышли пятеро вооруженных автоматами дюжих парней и не спеша стали приближаться к ним. Казарян мельком глянул на Гарика и поразился произошедшей с ним перемене: лицо сочинского авторитета перекосилось, а глаза стали квадратными. Он явно не желал узнавать приближающихся.

— Брось автомат! — над головой майора прошелестела длинная очередь, и он поспешно швырнул «Узи» в сторону.

— Кто вы? — осевшим голосом спросил подошедших Гарик, — И какого хрена…

— Нинель просила передать вам обоим привет! — оборвал его стоявший ближе всех. — А меня Радиком зовут! Давайте, мужички, заканчивайте работу, раз уж начали!

— А где же… это?.. — замялся Гарик.

— Твои люди, что ли? — догадался Радик и небрежно махнул рукой в сторону леса. — Там, связанные лежат. Мы не столь кровожадны, как некоторые! — с неприязнью взглянул он на авторитета, — Ну что, закончили диспут? Тогда — за лопаты и вперед!

С зубовным скрежетом недавним компаньонам и соперникам пришлось вновь приступить к работе. Наконец из ямы под бывшим водопадом был извлечен небольшой цинковый контейнер, стянутый болтами с консервационной смазкой на них.

— Извините! — Радик плечом оттер Гарика и майора от добычи. — Остальное мы попробуем доделать сами.

Двое его ребят быстренько сбегали за ключами в штабной УАЗ, и через несколько минут болты были удалены. Наступил решающий момент, Казарян и Гарик вслед за остальными сгрудились у контейнера. Им сейчас ничто не помешало бы удрать, но куда удерешь от конечной цели, к которой стремился более полугода?

Радик штык-ножом подцепил верхнюю половину крышки, она со звоном отскочила, и… дружный вздох разочарования вырвался у всех вокруг стоящих: в контейнере вместо вожделенных долларов лежали две кипы старых газет. Радик в недоумении вытряхнул их на землю — вместе с газетами выпала всего одна новехонькая стодолларовая банкнота и еще какая-то записка на тетрадочном листке. Он поднял ее и прочел вслух:

«Это вам за работу! С приветом, Люся!»

— Ничего не понимаю! — пожал плечами Радик. — Какая еще Люся?

Зато очень хорошо поняли майор Казарян и Гарик. Гарик с подступившей горечью припомнил сон, приснившийся прошлой ночью, а майор поднял сжатые кулаки к небу.

— И здесь опередил нас! Будь ты проклят, «дикий гусь»! Но запомни — еще не вечер! Я доберусь до тебя, Айс!..

На лестничной площадке, перед дверью родительской квартиры, Айс опустил руку, протянутую было к кнопке звонка.

— Звони ты, Сонь! Не могу я вот так, сразу — как кирпичом по голове!

— Я что твоим родителям — труп привезла, что ли? — тут же возмутилась Сонька. — Не может он, видишь ли! — передразнила она Айса и внезапно всхлипнула, — А я, думаешь, могу? Марья Андреевна иссохла вся от этих дурацких известий!

Внезапно клацнула щеколда, и дверь распахнулась. В проеме стояла мать и расширенными глазами вглядывалась в лицо Олега Грунского.

— Я вернулся, мама! — прошептал он, бережно обняв ее. — Я живой!

— А я ждала тебя, сынок! — просто ответила мать. — Проходите в дом — обед остывает!

— Ты знала?.. — пораженный Олег даже отступил.

— Сердце мое знало, сынок! А сердце матери никогда не обманет! Что же вы стали на пороге?

— Подожди, мам! И папа! — Олег заметил за спиной матери Николая Ивановича. — Я еще одно хотел вам сказать, сразу и на всю оставшуюся жизнь! Помнишь, мама, в прошлый свой отъезд я попросил вас, чтобы Соня у нас жила?

— Конечно, помню! — подтвердила мать.

— Я забыл тогда добавить — в качестве кого она будет жить!

— И ты думал — я не признаю свою будущую невестку? — упрекнула его мать и, обняв за плечи засмущавшуюся донельзя Соньку, повела ее в комнату.

— Пошли, я тебе его детские фотографии покажу! Ну и сопливый, скажу тебе, бутуз был!..