Николай Соколов пришел со службы домой в девятом часу вечера. Настроение было поганым. Бывает так, вроде плохого ничего не случилось, даже наоборот – отличился на работе, задержал опасного преступника, а вот, поди ж ты… Сердце точила смутная тревога. Николай чувствовал, да что там чувствовал – видел: в городе творится что-то странное и очень нехорошее. Скверное что-то творится.
- Черт знает что! – сквозь зубы выругался Николай, когда не смог провернуть в скважине ключ.
Дверь была заперта изнутри. Он надавил на кнопку звонка снова – уже в четвертый раз – и больше не отпускал. Клацнула щеколда. Дверь со слабым скрипом приоткрылась. Николай со злостью распахнул ее до отказа, шагнул в квартиру.
- Что, дрыхнете что ли?! – накинулся он на жену. – Времени-то сколько? Звоню, звоню уже минут пять! Что молчишь?
- А я не знаю, ты это или не ты! – огрызнулась супруга. – И вообще…
Что «вообще» она не договорила, повернулась к мужу спиной, подхватила на руки стоявшую за ней дочь и прижала девочку к себе. Они даже одеты были необычно – обе в ночных рубашках, видно и впрямь спали.
Николай от столь неожиданного приема на несколько секунд даже потерял дар речи. Он затворил дверь, разулся. Супруга ушла на кухню, он проследовал за ней.
«Что за вожжа ей под хвост попала? Совсем свихнулась что ли? Ну, сейчас я ей устрою…»
- Оль, ты чего? Что значит «ты или не ты»?! В глазок-то посмотреть не судьба, что ли? Я с тобой разговариваю!
Ольга развернулась, на глазах у нее были слезы. Дочь она по-прежнему прижимала к себе. Николай заметил, что на шее у дочки висит на шелковом шнурке крестик, который они купили новорожденной пять лет назад для обряда крещения, и который с тех пор неизменно лежал в шкатулке с Ольгиными украшениями.
- Зачем удавку эту на Ларису надела? Ведь говорили же об этом – во сне может запутаться и, мало ли что, задохнуться!
- О, Господи! Придумал: задохнуться… А то, что каждую минуту убить могут, это тебя не заботит! – в голосе супруги явственно слышались истерические нотки.
- Да что с тобой, мать твою! – взорвался Николай, - Кого убить, что ты несешь?!
- Того! Посмотри, что вокруг творится! Разуй глаза! Фирстовы где?! Пропали! И Савлуковы тоже, мне Елена Викторовна рассказала. Мама должна была сегодня днем придти – нету-у, - нервный, озлобленный тон сменился рыданиями. Сквозь всхлипывания женщина пробормотала: - телефон не отвечает.
- Мамочка не плачь, ну не плачь мамочка, - сама на грани слез приговаривала пятилетняя Лариса, обнимая родительницу.
- Иди ко мне, - взял на руки дочь Николай.
Он прижал девочку к себе, в плечо ему ткнулась и жена. Время от времени ее тело сотрясали судорожные всхлипы. Николай обнял супругу. Так они стояли, посреди кухни, несколько минут. Потом, несколько успокоившись, Ольга прошептала:
- Елена Викторовна сказала: - это вампиры.
Услышав такое, Николай усомнился, правильно ли он все расслышал. Если бы Ольга сказала это в другое время и другим тоном, он бы не сомневался, что она пошутила. Но в эти минуты было не до смеха. Супруга, тем временем, продолжала:
- Это правда?
Николай опешил.
- Что правда?
- Это вампиры? Это правда? Ты-то должен знать. Что у вас в милиции говорят?
- Да какие, нахрен, вампиры?! – взорвался Николай. Он опустил дочь на пол. – Давай, Лариса, иди-ка в комнату. Давай-давай…
Он проводил глазами девочку до двери, потом повернулся к жене. Набычившись, как перед дракой, вонзился бешеным взглядом ей в лицо.
- Ты что, совсем свихнулась?! Сама-то подумай, что ты несешь! И эта бабка еще твоя, Елена как-там-ее? Давно из ума уже выжила! Какие вампиры? Она что, клыки сама видела?! Или, может к ней приходили кровь ночью пить?!
- Ты чего так орешь-то? Дурак! Ребенка напугал…
- Да ты ее запугала уже больше! Со своими загрёбами! Вампиры! Надо же! У страха глаза велики - ты поговорку такую слышала? Да, кое-что в городе не в порядке… Маньяки орудуют, я тебе говорил. Вернее орудовали. Вон - взяли двоих. Я, между прочим, лично одного сегодня повязал. Он под видом попа шуровал. А может и в самом деле поп – не разберешь. Одного вчера, еще одного – сегодня! Может еще есть, не знаю. Надеюсь, что нет! А значит, все кончилось. Надо просто быть осторожнее! Не впускать в дом кого попало. Не садиться к кому попало в машину!
Выкрикивая эти, азбучные для любого сотрудника милиции истины, Николай и сам уже вроде верил в то, что все именно так, а не иначе. Ольга смотрела в сторону. Было ясно, что ее он не убедил, но и спорить женщина больше не стала. Проговорила дипломатично:
- Ладно, Коль, не сердись… Давай будем ужинать. Я курицу пожарила, сейчас разогрею…
Николай, тяжело дыша, открыл кран. Наполнил водой стакан, жадно выпил. Жена, зажигая газ, проворчала:
- Телефоны все, тоже что ли, маньяки поотключали?
- Нет. Вампиры! – с досадой воскликнул Николай и прошел в комнату, к дочери.
Лариса стояла у двери и напряженно прислушивалась к разговору родителей. На глазах ее были слезы.
- Ну, тихо-тихо, что ты? Не плачь.
Николай подхватил дочь на руки, вместе с ней прошел к окну. На улице сгущались ранние, туманные сумерки. Николай вспомнил, как авторитетнейший лично для него человек, тренер по дзюдо Владимир Михайлович предупреждал на последней тренировке: «Ни в коем случае не выходите ночью на улицу и в дом к себе никого не впускайте. НИ-КО-ГО! Хоть даже мать родная к вам в дверь постучится…» На душе стало муторно. Он достал мобильник, набрал номер Баринова. Тишина. Попробовал позвонить теще – с тем же результатом. Тогда Николай стремительно прошел в кухню.
- Собирайся, пойдем, мать навестим!
- Какую? – опешила Ольга.
- Твою, какую. Давай только быстро, пока не совсем стемнело.
- Так давай поужинаем сначала. У меня все готово.
- Потом пожрем. Давай, говорю, пошли быстрее. До полной темноты нужно вернуться.
Мама Ольги жила в частном доме в десяти минутах ходьбы от их пятиэтажки. У нее все было в порядке. Правда в дом она семью дочери не впустила, поговорили через дверь. Но все равно, расположение духа и у Ольги и у Николая заметно улучшилось. Хорошее настроение сразу передалось и дочурке. Домой возвращались уже в полной темноте, хотя по времени было еще не так поздно – проклятый туман делал вечер темнее любой ночи. К счастью обошлось без эксцессов. Николай повеселел еще больше, на ужин накинулся с аппетитом. Успокоилась и Ольга. После ужина Николай чмокнул жену в щеку, умылся, почистил зубы и, с телевизионным пультом в руках, завалился в постель. Лариса, покуда мамино место пустовало, забралась к нему.
- Пап, давай кино какое-нибудь посмотрим?
- Нет, малыш, все устали. Сейчас будем спать.
Тем временем, повинуясь нажатию пальца, программы на экране послушно сменяли одна другую.
«Реклама, реклама, какой-то сериал, концерт – опять пидоры одни, - мысленно комментировал Николай, - еще сериал, посмотреть снова нечего, а это что такое?»
Во весь экран возникла мрачная физиономия бледного, черноволосого мужчины. Камера отъехала. Стало ясно – черноволосый, вопреки закону тяготения, висит под потолком. Вот в комнату вошли мужчина и женщина, похоже влюбленные. Распластавшийся спиной на потолке мачо довольно оскалился, оператор задержался лишнюю секунду на неимоверно удлинившихся клыках. Вампир спрыгнул. Динамики взорвались истошным женским визгом, животным рычанием. В экран щедро брызнула кровь.
Николай вырубил телевизор.
- Оставь, давай посмотрим! – воскликнула Лариса. – Ну пап, ну пожалуйста!
- Нет! – отрезал отец. – Давай, ложись спать.
В голосе Николая от добродушия не осталось и следа. Он встал, бросил пульт на комод и вышел из спальни.
«Боже мой! Куда мы катимся? Немудрено, что все кругом с ума посходили» – думал он.
Но при этом перед глазами снова встало лицо Владимира Михайловича. Вот уж кого заподозрить в сумасшествии Николай не мог никак. Тревога вернулась. Николай прошел к входной двери, проверил замки. Потом, качнув из стороны в сторону головой, как бы сам себе удивляясь, достал из кладовки и поставил у входа плотницкий топор.
Выспаться той ночью им не удалось.
Ближе к полуночи – Николай только-только заснул – раздался звонок. Сон слетел мигом. Николай замер в постели, напряженно прислушиваясь. За спиной – он чувствовал это – застыла в немой тревоге жена.
Звонок повторился.
- Мля, кого это там принесло? – проворчал он и поднялся.
- Никому не открывай! – вслед ему крикнула Ольга.
В ее голосе дрожал испуг.
- Не открою, - раздраженно бросил Николай.
Он подошел к двери, посмотрел в глазок. За порогом стоял Серега Баринов.
«Фу ты, черт» – облегченно выдохнул Николай.
Протянув руку к запору, спросил:
- Кто там?
- Впусти меня, Коля, - всхлипнул за дверью товарищ.
Что-то в его голосе насторожило Николая. Сердце екнуло.
«Неужто пристукнул свою? Дурачок. С него станется…» – думал он, отпирая замки.
- Ты что делаешь?! Не открывай!! – взвизгнула из глубины квартиры жена.
- Да это Серега! Серега, Баринов.
Николай распахнул дверь. Серега выглядел – швах.
- Что случилось? На тебе лица нет…
Гость криво ухмыльнулся и бросился на хозяина.
Николая спасли рефлексы борца. Он упал на спину, одновременно потянув бывшего друга за плечи и, упершись ногой в живот, перебросил его через себя. Не теряя ни мгновения, Николай кувырнулся через голову и оказался на противнике верхом. «Серега» оскалился и попытался ухватить хозяина зубами за руку. Николай увидел невероятно удлинившиеся клыки, уперся врагу в горло предплечьем и навалился на него всем телом. Тут произошло невероятное – худосочный, вечно пренебрегавший спортом и не дурак выпить, «Серега» дюжего борца отшвырнул от себя с легкостью. Николай шмякнулся спиной в стену, выпрямился и начал медленно пятиться к распахнутой на лестничную площадку двери. Ночной гость вскочил и, продолжая довольно скалиться, шагнул вперед.
Николай нашарил у стены топор.
Гость бросился.
Николай встретил его ударом ноги в живот и опустил на шею лезвие топора. Потом еще и еще. Скоро у него под ногами, на залитом черной кровью полу, лежали отдельно мертвое тело и голова.
Едва дождавшись хмурого, туманного рассвета, Николай сунул голову с торчащими, словно напоказ, клыками в мешок и отправился к Владимиру Михайловичу. Заспанный тренер впустил его с опаской. Поздоровался, напряженно всматриваясь в лицо. Николай ходить вокруг да около не стал. Раскрыл мешок и сказал:
- Нужно что-то делать!
* * *
Жанна проснулась рано. Первое, что она почувствовала – это рука Александра под ее головой. Борецкий лежал на спине, он еще спал. Девушка счастливо улыбнулась, повернулась к любимому лицом, прижалась всем телом. Определенно, сегодняшний день – счастливейший в ее жизни. Вот и разрешилась, причем самым желанным образом, столь тяготившая девушку ситуация. Жанна всмотрелась в скраденные полумраком черты дорогого лица. Александр во сне хмурился. Легкая тень набежала и на лицо девушки. Она на мгновение вспомнила о том, что у ее любимого есть семья, но в ту же секунду улыбнулась снова – главное, что Александр ответил ей взаимностью. А значит, со всем остальным он разберется.
«Или МЫ разберемся. Вместе»
Вскоре затрезвонил сотовый – включился будильник. Жанна спешно, пока не проснулся Александр, встала. Будильник выключила. Но тотчас включился другой – в кармане Сашиной куртки. Борецкий продрал глаза, спустил с кровати ноги. Встать не успел – Жанна протянула ему трезвонящий телефон. Сказала с улыбкой:
- Доброе утро.
Александр отключил звук, поднял на девушку взгляд. Тепло улыбнулся, кивнул.
- Доброе…
Поднявшись, привлек Жанну к себе, крепко поцеловал. Потом сказал:
- Ладно, малыш, нужно одеваться.
Борецкий прошел в «мужскую» половину приежки. Поставил кипятиться воду. Распахнул жалобно звякнувшую раму, вдохнул пропитанный туманом воздух. Закурил. Крепко задумался.
Прошедшая ночь многое расставила по своим местам. Прежде всего: Александр понял окончательно, что любит Жанну. Любит и все! И ничего с этим поделать нельзя… и это здорово, черт возьми!
Поднялся Кукушкин. Буркнул хмуро:
- Привет.
И прошлепал в туалет.
Борецкий кивнул ему в след. О том, что произошло между Кукушкиным и Жанной накануне после его ухода, Александр не знал. Он швырнул окурок за окошко и принялся расталкивать Костю. Разбудить водителя оказалось не так просто – спал он воистину как младенец.
Жанна от завтрака отказалась. Налила себе чай и опять ушла к себе. Завтракали втроем, в натянутой тишине. Александр принял возникшую неловкость на свой счет.
Позже, по пути от крыльца приежки до главного входа в РУВД, Кукушкин нашел возможность перекинуться с Жанной парой слов. Он отозвал девушку в сторону и, глядя в землю, сказал:
- Жан, ты, пожалуйста, меня прости. Дурак пьяный. Понимаю, что это не оправдание конечно, но… - он поднял голову, но смотрел мимо девушки, - Прости, короче. Больше не повторится.
Жана стояла, плотно сжав губы. Она помолчала, потом выдавила из себя:
- Ладно.
Костя остался на улице – прошел к своему одинокому уазику. Опера направились в РУВД на традиционное утреннее совещание.
Зареченское управление внутренних дел было в то туманное, седое утро безлюдным. В пустой дежурке сидел один как перст немолодой старший лейтенант. Больше по пути к кабинету Михайлова им не попалось ни единой живой души. Кабинет был заперт.
- Интересно… - озадаченно проговорил Борецкий. – Пойду-ка я до Иван Иваныча дойду. Может он там?
- Я с тобой, - торопливо проговорила Жанна и припустила за Александром следом.
Когда они отошли от оставшегося у кабинета Михайлова Кукушкина на приличное расстояние, Жанна попросила Борецкого:
- Саш, если куда поедем, сядь в машине, пожалуйста, рядом со мной, сзади.
- Да ты чего? – удивился Александр.
В голосе его слышались смешанные удивление и протест. Но, внимательно вглядевшись в лицо девушки, он смягчился. Замедлил шаг, тихо спросил:
- Случилось что?
- Нет, - помотала головой Жанна. – Но я тебя очень прошу.
Александр недоуменно дернул плечами.
- Ну хорошо…
И стремительно пошагал дальше.
Следователя областной прокуратуры у начальника РУВД они не нашли. Не оказалось на месте и самого Ивана Ивановича – его кабинет тоже был заперт. Борецкий хмыкнул, оглянулся. Подошел к первой попавшейся двери в коридоре, потянул за ручку – безрезультатно. Александр мотнул головой:
- Пойдем.
Он еще трижды делал попытки открыть попадающиеся по пути двери. Наконец ему повезло – один из кабинетов открылся. В нем не было ни души.
- Да-а, дела! – удивленно воскликнул Борецкий, когда они вернулись к тому, с чего начали – к двери кабинета, выделенного следователю областной прокуратуры Алексею Михайловичу Михайлову. – Пойдем хоть у дежурного, что ли разузнаем, что к чему.
Дежурный ничего толкового сообщить не мог – он только утром пришел на службу и сам в недоумении, почему отсутствует все остальные.
Старший лейтенант был растерян и заметно нервничал.
- Ну ладно, - сказал Борецкий, выслушав его путаный рассказ. - Но кого-то же ты менял? Или так вот пришел, и никого нет?
- Были. Ночная смена была… Видите ли, понимаете ли, дело в том, что Малахов… э-э… капитан Малахов вчера просил меня подменить его пораньше. Ну, я и пришел. Он, значится, сразу убег, а моих все нет и нет…
- Твоих нет, а ночную смену, почему отпустил?! Они не имели права никуда уходить без замены, так?! – строго спросил Кукушкин.
Дежурный дернул плечом и отвернулся.
- Ладно, пойдем, - сказал Александр.
Когда они втроем вышли на крыльцо, проговорил: - зря ты на него наехал. Этот старлей единственный из всей местной милиции на работе, и то того гляди убежит…
Он помолчал, глядя в туман. Поежился. Повернувшись к Жанне, увидел, что девушка дрожит. Она под самое горло застегнула молнию куртки, обхватила себя руками. Проговорила:
- Холодно-то как! Зуб на зуб не попадает.
Александр шагнул к ней, поднял руки, чтобы обнять, согреть. Вспомнил, что они не одни и руки опустил. Достал сигареты.
- Да, похолодало здорово, - согласился Кукушкин.
Щегольское кожаное пальто на нем тоже было застегнуто наглухо. Воротник поднят.
Александр посмотрел в сторону их уазика. Различить в мутном мареве, что одето на стоящем около машины водителе трудно, но похоже на зимний бушлат.
- Эй, мужчина! Ты там в бушлате, что ли?! – окликнул он Костю.
Тот крикнул в ответ:
- Так точно! А что?!
- Ну ты хитер!
- В армиях служили, знаем-с!
- У тебя сотовый телефон есть?!
- Есть!
- Работает?!
- Работает! Только дозвониться никому не могу! Уже пробовал!
- Ладно!
Борецкий вздохнул, глубоко затянулся. Выпустив в туман густую струю дыма, спросил:
- Чего делать-то дальше будем?
- Давай все-таки попытаемся до Вознесенска дозвониться, – предложил Кукушкин. – С городского. Может нас вообще отсюда уже отобьют… А что?
Борецкий задумчиво помотал головой.
- Нет. Поехали в прокуратуру, там все узнаем. Хотя… Ладно, сейчас попробуем.
Он вернулся в РУВД, спросил у дежурного:
- Телефон работает?
Старший лейтенант помотал головой.
- Никак нет. Связи вообще никакой нет. Ничего не работает, ни телефоны, ни радиостанция.
Туман был так силен, что, пока добирались до здания Зареченской прокуратуры, в одном месте Александр с Вадимом были вынуждены выйти из машины и идти перед ней. Костя ориентировался по их нечетким фигурам впереди – из машины не было видно даже дороги.
- Фу. Ну и туманище! – выдохнул Кукушкин, - мне такого видывать еще не доводилось. Просто катаклизм какой-то!
- Это точно, - согласился Александр. – Кстати, однажды был случай. Не помню точно где, по-моему, в Англии. Короче тоже был очень сильный туман, так вот: два джентльмена ехали навстречу друг другу. И, чтобы лучше видеть, каждый из них высунул голову в окошко. И они столкнулись лбами, представляешь?! Оба наглушняк!
- Да иди ты!
- Точно тебе говорю. А что – реально. Вот сейчас, например, видимость – метров пять, не больше. Если ехать со скоростью хотя бы километров двадцать в час, да столько же встречный – удар будет неслабый.
- Да уж…
В прокуратуре их ждал новый сюрприз. Вернее сюрпризом стало само здание Зареченской прокуратуры – оно было заперто!
- Что за черт?! – возмущенно воскликнул Александр. – Глазам своим не верю! Да что здесь такое творится-то?!
Отчаявшись достучаться хоть до кого-нибудь из служащих учреждения кулаками, он развернулся к двери спиной и начал пинать ее каблуком - безрезультатно. Кукушкин спустился с крыльца. Подошел к ближайшему окну, забарабанил в стекло – с тем же успехом.
- Ну, я уже не знаю! – развел руками Борецкий.
Стоявшая на широких каменных ступенях, Жанна спросила:
- А где он остановился, этот Михайлов? При прокуратуре есть какая-нибудь гостиница?
- Гостиница, точно! – ткнул в направлении девушки указательным пальцем Борецкий. – Я его спрашивал, он говорил, что поселился в «Заречье» – это обычная гостиница. Единственная, кстати, в этом городе. Я знаю где. Поехали!
Безлюдье в здании гостиницы их уже не удивило.
- Ау! Дома есть кто-нибудь?! – прокричал Вадим, не обнаружив на положенном месте портье.
Ответом ему было лишь слабое эхо.
- Пошли, посмотрим. Тут всего-то два этажа.
Дверь первого же номера оказалась не заперта. В комнате было темно. Борецкий нашарил на стене выключатель, щелкнул. Бледно-желтый свет электрической лампы озарил скромное убранство полупустого помещения: шкаф у входа, на тумбочке в дальнем углу огромный старый телевизор, небольшой обшарпанный стол под окном – окошко было наглухо зашторено, - и кровать. В кровати кто-то лежал. Человек был завернут с головой в одеяло, но Александр сразу понял, что это тот, кого они ищут – поверх одеяла были наброшены покрывало и пальто. Пальто Александру было знакомо – оно принадлежало Михайлову.
- Алексей Михайлович, - позвал Александр. – Алексей Михайлови-ич…
Он подошел к кровати, аккуратно отогнул с головы одеяло. Следователь лежал белый, как лист бумаги. Он здорово осунулся, черты лица заострились.
- Что за черт? – пробормотал Борецкий и потряс его за плечо. Сказал тихо: - Что за херня? Вчера же вечером нормальный был.
В голосе майора слышался испуг. Следователь открыл глаза.
- Алексей Михайлович, как вы себя чувствуете? Вы меня узнаете?
Михайлов долго, не меньше минуты молча смотрел на нависшего над ним Александра. Потом губы его разомкнулись. Борецкий услышал:
- Помогите… Мне очень плохо.
Вадим распахнул шторы. Нельзя сказать, чтобы в комнату хлынул свет, но стало заметно светлее. Следователь дернулся.
- Что вы делаете?! – зло выкрикнул он. – Закройте сейчас же! Неужели не видите, как мне плохо? - и снова закрылся одеялом.
Голос Михайлова был очень сиплым, он почти шипел.
- Закрой, - сказал Борецкий Вадиму. Потом спросил Михайлова громко: - Чем мы вам можем помочь, Алексей Михайлович?
- Ничем, уходите. Я отлежусь, и все будет нормально, - глухо прошипел тот.
- Давайте мы найдем вам врача, а лучше – поехали с нами. В больницу.
- Нет! – в доносившемся из-под одеяла сипе послышалось отчаяние. – Как вы не понимаете, я не могу. Уходите!
- Хорошо, мы уйдем. Но что нам делать? Какие будут указания?
- Никаких. Уходите. Оставьте же меня в покое, наконец!
Александр пожал плечами, кивнул не сводящим с него глаз Вадиму и Жанне на дверь. Уходя, погасил свет.
- Ну, и что вы об этом думаете? – поинтересовалась Жанна, когда они следовали к выходу из гостиницы.
Кукушкин пожал плечами. Борецкий спросил:
- А вы?
- А вам не кажется, что происходящее все больше и больше напоминает дурной сон? Я все чаще и чаще думаю: вдруг бабушка Маша права? Вдруг, это и правда вампиры? Того, что случилось с Михайловым, маньяками не объяснишь, правда?
Борецкий хмуро кивнул. Они вышли на улицу, пошагали к стоящему на обочине уазику.
- Да просто заболел человек, - проворчал Кукушкин. И, вдруг оживившись, воскликнул: - Так это же, скорее всего, и правда эпидемия какая-то! Помнишь, эксперт на совещании рассказывал?! Слушай, Васильич, сматываться отсюда надо, пока не поздно! Поехали, а? А то заразимся!
- Да куда мы поедем? Через Волгу в такую погоду не перебраться – ни паром, ни пароходики не ходят. Вплавь, что ли, поплывешь?
- Да зачем же вплавь? Через Волгу же не единственная дорога! Поедем через Кострому, здесь где-то точно на нее дорога есть, путь объездная, но все-таки!
- Ага. И пойдем мы с тобой перед машиной пешедралом до самой Костромы… Ерунда это все.
Не дожидаясь, пока оперативники подойдут к машине, Костя вышел им навстречу. Приблизившись, вполголоса, но очень возбужденно сказал:
- Пока вы там были, здесь такая толпа провалила – ужас! Бандюки натуральные, человек десять. Все как на подбор молодые, спортивные. С топорами, с колами какими-то, у одного – нунчаки. Не иначе разборки какие-то тут намечаются…
- Так, стоп, - оживился Борецкий. – В какую сторону они говоришь пошли?
- Вон туда, - поднял руку Костя.
- Поехали. Давай, за ними.
Александр быстро забрался в машину, остальные последовали его примеру. Лица стали серьезны, сосредоточены. Взревел и тихо заурчал на малых оборотах мотор. Уазик тронулся, выкатился на дорогу. Борецкий, а глядя на него и Вадим с Жанной, приготовили оружие. Александр снял пистолет с предохранителя, сунул в карман. Проговорил:
- Давно прошли-то? Может, они уже куда завернули?
И в этот момент в белесом мареве впереди появились темные силуэты. Постепенно из тумана выступили широкие спины, спортивные костюмы, короткие кожаные куртки, бритые затылки.
- Глуши мотор, накатом давай, - тихо, будто опасаясь, что снаружи его услышат, прошептал Александр.
Милицейский уазик подкатился к подозрительной группе почти вплотную. Двое парней, что шли последними, увидели его только тогда, когда Борецкий и Кукушкин хлопнули дверями, уже выпрыгнув на дорогу. Жанна, повинуясь приказу, осталась с Костей в машине. Вопреки ожиданиям Александра, от них никто не побежал. Напротив, все, кто шел впереди, а их, и правда, было не меньше десяти, встали и развернулись. Костя не обманул, парни действительно были спортсменами – это Борецкий понял сразу. Над дорогой повисла напряженная, недобрая тишина.
- Майор уголовного розыска Борецкий! – отчеканил Александр, подняв на уровень головы раскрытое удостоверение. – Позвольте узнать, кто вы такие и куда направляетесь… с такой экипировкой?
- Саша?!
Из середины группы вперед вышел человек. Сквозь пелену тумана проступили широкие, покатые плечи. Седой ежик волос, приплюснутый нос.
- Володя?! – изумился Борецкий. – Ты что здесь делаешь?
Еще больше Александр удивился, когда рядом с Владимиром Михайловичем вырос Николай Соколов. Прапорщик был в черной форменной милицейской куртке, без головного убора. Стальной расцветки «омоновские» камуфлированные штаны были заправлены в ботинки с высоким берцем. В правой руке богатырь держал среднего размера плотницкий топор, в левой - картофельный мешок. Мешок был грязным, на дне его что-то лежало.
- Коля? И ты здесь? Вы куда такой компанией собрались-то?
Блондин не ответил, лишь кивнул в знак приветствия и отвел взгляд. Владимир Михайлович угрюмо сказал:
- Ты, Александр Васильич, не в свое дело лучше не лезь. Тут наши, Зареченские проблемы и нам их решать. Остановить ты нас все равно не остановишь, только до греха доведешь.
Голова тренера была упрямо наклонена, серые глаза отсвечивали сталью. Он развернулся, решительно скомандовал:
- Пошли!
И, не оборачиваясь, пошагал вперед. Ватага тронулась за ним. Задержался лишь Николай. Он, помявшись, проговорил:
- Тут такое дело, Васильич, смотри!
И раскрыл мешок. Борецкий и Кукушкин склонились над ним. В мешке была голова.
- Не понял… - растерянно произнес Борецкий. – Что это?
- Это? Башка вампира, - буднично, словно делал такие заявления ежедневно, сказал блондин и вывалил содержимое мешка на асфальт.
Голова покатилась. Николай остановил ее, наступив ногой. Перекатил, словно футбольный мяч.
- Смотри. Видишь?!
Борецкий кивнул. Он видел: из плотного ряда крепких, кипенно-белых зубов на добрый дюйм выпирают острые, как иглы, клыки.
- Ночью на меня бросился, - комментировал Николай. – Я его при жизни знал, служили вместе. Силой никогда не отличался, даже можно сказать хлюпенький был. А сегодня меня швырял как котенка, я еле-еле с ним справился. Повезло – топор под руку попался.
Слова Николая доносились до слуха Александра глухо, словно сквозь вату. Он не мог оторвать взора от жуткого, вымазанного в крови и грязи вещественного доказательства существования потусторонних существ. Кукушкин, похоже, испытывал те же чувства. Подошла Жанна.
- Слушай, а чего это с ней? – потрясенно проговорил Вадим.
Отрубленная голова почернела и начала дымиться. Сначала еле заметно, потом все сильнее и сильнее.
- Чего это с ней?! – повторил Кукушкин.
- Разлагается на свету, - устало сказал Николай. Он наклонился и, помогая втиснутой в армейский ботинок ногой, запихнул голову обратно в мешок. – Думаю, если бы она попала под прямые солнечные лучи, вообще вспыхнула бы, как порох.
* * *
Николай пошел догонять своих. Мешок со зловещей уликой он забрал с собой. Вознесенские опера вместе с выбравшимся из-за баранки Костей долго курили возле машины. Вадим посвятил Костю в то, что им довелось только что увидеть своими глазами. Из его уст рассказ об огромных клыках и дымящейся на свету плоти прозвучал неубедительно даже для него самого. Костя спорить не стал, а поверил ли – непонятно. Но это особо никого не волновало. Кукушкин зло щелкнул окурок в туман. Повернулся к Борецкому, спросил:
- Куда они направились, как думаешь?
- Не иначе дело того попа, что вчера нас по «гнездам» таскал, продолжать, - ответил Александр. – Ну, а мы чего будем делать? Какие соображения? Только не говори в Кострому уезжать, это не вариант, - предупредил он Вадима.
- А ведь все, что мы видим сейчас своими глазами, повторяет то, что мне бабушка Маша рассказывала, - звонким, ломающимся голосом проговорила Жанна. – А я тогда еще решила, что она умом тронулась… Давайте съездим к ней, а? А то я волнуюсь, мало ли что с ней могло случиться?
- Правильно, - поддержал девушку Борецкий. – И потолковать с ней надо. Сдается мне, что от бабки твоей мы самую ценную информацию получить и сможем.
Нужный дом в таком тумане отыскать оказалось не так-то просто. Первый раз они вообще проехали мимо нужной улицы, пришлось разворачиваться. Когда свернули на улицу Мира, оставили Костю с машиной и пешком пошли читать номера домов. Спустя четверть часа искомый дом был обнаружен. Вадим отправился за Костей, а Жанна с Александром вошли в подъезд.
Когда они поднялись на второй этаж, за дверью бабушкиных соседей, как и в прошлый раз, злобно залаяла собака. Бог знает почему, но лай этот подействовал на девушку успокаивающе. Она улыбнулась и надавила на кнопку звонка. Сердце замерло в груди.
«Что если бабы Маши нет дома? Ерунда, куда ей деться? А вдруг до нее добрались вампиры? И она сейчас в том же состоянии, что Михайлов?!»
Жанна позвонила снова. Наконец из-за двери послышались шаркающие шаги. Дверной глазок на несколько секунд потемнел, лязгнул запор. Дверь приоткрылась. Жанну на мгновение охватила паника: вдруг бабка сейчас снова, как и в прошлый раз начнет требовать, чтобы они трогали крест? Тогда Саша решит, что она просто сумасшедшая старуха и ничему уже не поверит.
Опасения оказались напрасны. Бабушка внимательно посмотрела на них в ограниченную дверной цепочкой щель, улыбнулась:
- Здравствуйте, гости дорогие.
Она сняла цепочку, широко распахнула дверь.
- Проходите, проходите, милости просим.
Бабушка Маша была в темно-синем фланелевом халате. Седые волосы аккуратно зачесаны назад и заколоты гребенкой. Увидев это, Жанна вздохнула свободнее. В глубине души она готовилась к тому, что дверь им откроет растрепанная фурия в ночной рубашке.
Жанна и Александр вошли в прихожую.
- Ну, что встали? – с радушной улыбкой спросила Мария Михайловна. - Раздевайтесь, разувайтесь, проходите. Сейчас чай будем пить…
Жанна чуть помедлила, сказала:
- Познакомься, бабушка, это Саша… Александр Васильевич, майор уголовного розыска, мой начальник. А это моя прабабушка, Мария Михайловна.
- Очень приятно, Саша. - Мария Михайловна внимательно и несколько лукаво посмотрела снизу вверх Александру в лицо. Улыбнулась.
Борецкий неуклюже кивнул.
- Взаимно.
– Что же вы, так в дверях и будете стоять? Вешайте куртки-то, вон - на вешалку. Холодно сегодня на воле-то?
- Холодно, - подтвердила Жанна. – Баб, мы не одни, сейчас еще ребята подойдут. Нам с тобой поговорить надо.
- Что ж? Пусть приходят. Проходите в комнату, я покамест самовар поставлю.
Из-за двери донесся топот – Вадим и Костя поднимались по лестнице. Теперь обязанности хозяйки взяла на себя Жанна. Она впустила сослуживцев. Показала, где повесить одежду, провела в комнату.
Горячий чай был очень кстати – все за это утро намерзлись. Уезжая в командировку, никто и предположить не мог, что в конце мая завернет такая холодина. Под чай да с несколькими сортами варенья не жалующиеся на аппетит милиционеры умяли и весь имевшийся у бабы Маши запас белого хлеба, пряников и печенья. Чуть позже, когда все согрелись и допивали уже по третьей чашке, а самовар кипятился второй раз, Жанна, поторапливаемая выразительным взглядом Борецкого, попросила:
- Баб, слушай, тут такое дело… В общем, расскажи нам про вампиров. Все что знаешь. Ты, кстати, чего нас сегодня так легко впустила? Не боишься уже?
- Так ведь божий день на дворе, чего мне бояться-то? – ответила старушка. – Днем упыри не страшные, это ночью их опасаться надо… А вы что, уже значит не сомневаетесь?
- Трудно сомневаться, когда своими глазами увидишь, - проговорил Александр. – Мария Михайловна, Жанна рассказала, что вы были свидетельницей событий, которые здесь уже когда-то происходили. ПОДОБНЫХ событий. И еще один человек мне про них… э-э… намекал. Расскажите.
- Так а чего рассказывать-то? Что вас именно-то интересует?
- С чего все началось. И, самое главное, как эту беду остановить. Ведь остановили же когда-то?
- Остановили, - согласилась Мария Михайловна.
Она вздохнула.
- Ох, давно это было… Не думала не гадала я, что на старости лет доведется снова такой страх переживать. А рассказать… я ведь ребенком еще была, может, чего напутаю.
- Ничего, - приободрил ее Александр. – Вы расскажите, а уж мы постараемся разобраться.
- Что ж, слушайте. Говорят, еще до революции жил в наших краях один граф… - начала Мария Михайловна.
Она подробно поведала все, что помнила о тех кровавых временах сама и все, что знала понаслышке. Самовар к тому времени давно вскипел и уже наполовину был опустошен.
- Да-а, дела… - задумчиво проговорил в конце бабушкиного повествования Александр.
Особо он заинтересовался информацией о стихийно образованных для истребления упырей народных дружинах и об уничтожении главаря.
- Так значит, Мария Михайловна, выходит, если убить… э-э… умертвить, уничтожить, как правильно?
- Да какая разница? – бросил Вадим.
- Действительно, - согласился Борецкий. – Так вот, ежели у… уничтожить главаря, то все остальные вампиры что, погибнут, что ли?
- Нет. Чегой-то они погибнут? Останутся бродить по белу свету. – Бабка невесело улыбнулась и поправилась: - вернее, по черной ночи.
- В чем тогда смысл?
- А в том, что без него они – каждый сам по себе. Как дикие звери. И такие же неразумные. Справиться с ними тогда несложно будет. А с главарем они – страшная сила. Это сейчас он еще видно в силу не вошел, а может мало их пока. Но вот туман такой как раз тогда был – это я помню. Туман – это плохо.
Мария Михайловна замолчала, задумалась. Александр негромко проговорил:
- Выходит спортсмены, которых мы встретили сегодня, как раз и есть такая же, как встарь, народная дружина. Только без священника. Что же, выходит, все повторяется? Но кто этот самый вампирский главарь и откуда он взялся?
- Не добили его тогда! – прервала молчание хозяйка. – Это тот самый граф опять куролесит.
- Как это так? – повернулся к ней Александр. – Вы же сами сказали только сейчас, что ЧОНовцы его уничтожили. И что после этого все и наладилось.
- Сказала, - согласилась бабушка Маша. – Сказала, потому что все так говорили. Но еще был слушок, что не покончили с ним тогда… Поговаривали, будто комиссар, у которого упырь всю семью извел, не дал его совсем изничтожить.
Все вознесенские гости, с неослабным вниманием ловящие каждое слово хозяйки, посмотрели друг на друга. Общий вопрос озвучил Кукушкин:
- Так что он ему, благодарен, что ли был? Нет, я понимаю конечно, между родственниками всякое бывает…
- Наоборот, - перебила Мария Михайловна. – Наоборот, он так был зол, что просто убить упыря ему было мало!
- И что же с ним сделали?
- Его заточили в серебряный гроб и запечатали святым крестом.
- Да ну, это ерунда, - сказал Вадим. – Сказки какие-то.
- А вот и не сказки, - надула губы бабка.
- Ну, это же наверняка не известно, вы сами сказали, что это сплетни, - поддержал Кукушкина Александр.
Он в сотый раз за день достал сотовый телефон, набрал номер Бориса. Трубка отозвалась лишь шорохом помех.
- Э-эх! Если бы связь была…
- А вот и не сказки, - упрямо повторила Мария Михайловна. – Теперь это стало известно точно.
Глаза всех присутствующих снова впились в ее морщинистое лицо.
- Откуда? – задал вопрос Борецкий.
Он в эту минуту глядел на старушку так, как обычно рассматривал на допросах подозреваемых.
- Вчера я в храм ходила, - сообщила Мария Михайловна. – Поговорила там с одним человеком. Так вот он сам видел тот гроб! Тот самый - серебряный.
- Священник что ли?
- Нет, не священник. Бродяга один, или, по-совремённому, бомж. Василий Кузьмич его зовут. Он теперь при храме живет, никуда с территории не выходит – боится очень. Это он вместе с другими бродягами тот гроб нашел. Они же его и открыли…
Мария Михайловна замолчала. Молчали и все остальные. Кукушкин скривился, давая понять, что в бабкины россказни не верит. Костя смотрел на бабушку Машу зачарованно, словно ребенок, услышавший самую интересную и самую страшную сказку в своей жизни. Жанна напряженно вглядывалась в лицо Александра, ожидая его решения.
Борецкий откинулся на спинку стула, невидящий взгляд его был направлен в середину стола. Так он сидел не меньше минуты, потом медленно проговорил:
- Ну что ж, все сходится. И Дмитриевское, и жертва в церкви… При каком храме, вы говорите живет этот, э-э… как его? Кузьмич?
- Василий Кузьмич. В Никольском соборе.
- Это где? Далеко?
- Да рядышком совсем. Кабы не туман, так я бы вам его сейчас в окошко показала. Вы наверняка мимо него проезжали, когда в милицию от пристани ехали.
- Это белая такая небольшая церковь? – уточнил Борецкий.
- Да, - кивнула Мария Михайловна. – В сторону Волги от нее старая Панская улица – там старые купеческие дома, а в другую сторону Центральный проспект.
- Я понял, понял, - быстро сказал Борецкий. Он обвел товарищей взглядом, повысил голос: - Ну что, поехали?!