Империя, созданная Генрихом II и сохраненная Ричардом, не просуществовала и пяти лет после смерти последнего. Если Англия приняла восхождение на престол Иоанна без возражений, то на материке было по-другому. Бретань выступила за Артура. Без промедления Артура поддержал Филипп, увидев в этом прекрасный повод для вмешательства и агрессии. Анжу, Мэн и Турень также признали Артура, и он принес за эти провинции и за Бретань вассальную присягу Филиппу. За Иоанном остались Нормандия и Аквитания. Нормандия находилась под постоянным военным давлением Филиппа.

По требованию папского легата короли съехались у Шато-Гайара и согласились заключить мир. По этому миру (1200) Иоанн выдал племянницу Бланку, дочь короля Кастилии, замуж за сына Филиппа Людовика, дал ей в приданое, в связи со смертью бездетного Ричарда и ухудшившейся военной ситуацией, кроме нормандского Вексена, графство Эврё, а также земли в Берри и 30 тысяч марок, которые еще должен был собрать.

Кроме того, он вынужден был отказаться от союзов с графом Фландрским и королем Оттоном и признал себя ленником французского короля. В ответ Филипп признал его королем Англии и сеньором материковых владений, включая Бретань.

При содействии папы Иоанн расторг из-за близкого родства свой брак с троюродной сестрой Изабеллой Глостерской. Немного позднее он отнял двенадцатилетнюю красавицу-дочь и единственную наследницу графа Аймара Ангулемского Изабеллу у жениха, ее ровесника, сына Гуго IX де Лузиньяна и женился на ней.

Король Иоанн. С миниатюры XIV в.

Лузиньяны восстали, вся Аквитания их поддержала. Они потребовали у короля Филиппа суда над Иоанном. Это был долгожданный повод, и Филипп вызвал Иоанна, как вассала, на суд пэров. Когда тот отказался явиться, суд пэров объявил Иоанна виновным в измене и лишил всех земель во Франции (1202).

Филипп вторгся в Нормандию и захватил многие города и замки. Он произвел шестнадцатилетнего Артура в рыцари, пожаловал ему земли, которых был лишен Иоанн, за исключением Нормандии и Аквитании, и пообещал отдать в жены дочь. Артур с двумястами молодых рыцарей из Аквитании отправился добывать пожалованные земли. Он должен был соединиться с главными силами Филиппа, но по дороге осадил в замке города Мирбо старую королеву Алиенору, герцогиню Аквитанскую, свою бабушку.

В «Истории герцогов Нормандских» рассказывается: «Артур говорил со своей бабушкой и потребовал, чтобы она вышла из замка со всем имуществом и затем мирно по своему выбору уехала в другое место, так как он не хочет ничего другого, как только принести ей свое уважение. Королева возражала, она не станет выходить из замка. Однако, если бы он вел себя как вежливый рыцарь, каков он есть, он бы покинул это место. Потому что он нашел бы много замков, на которые мог бы напасть, только не этот, в котором она находится. Она выказала свое удивление тому, что он и пуатевинцы, ее вассалы, осмелились осадить замок, хотя знали, что в нем их госпожа».

Замок вот-вот должен был пасть, когда подоспевшие войска Иоанна напали врасплох на осаждавших. Артур и его рыцари были взяты в плен, все остальные перебиты. (Тогда-то и попал в плен к Иоанну и погиб затем в его тюрьме Андре де Шовиньи.)

Вся Бретань поднялась на защиту принца, требуя его освобождения. Иоанн прекрасно понимал, какую угрозу представлял для него Артур. В начале 1203 года в замке Руана Артур был убит, по некоторым утверждениям, собственноручно пьяным Иоанном. У Иоанна не хватило силы воли и духа защищать Нормандию. В конце 1203 года он навсегда покинул Нормандию, перебравшись в Англию.

Донжон замка Шато-Гайар

В марте 1204 года после восьмимесячной осады пал Шато-Гайар, «любимое дитя» Ричарда. Четыре французских рыцаря проникли на средний двор замка со стены через открытое и неохраняемое окно часовни, построенной год назад по приказу Иоанна, и открыли ворота осаждающим.

Три месяца спустя сдался Руан, и Нормандия стала французской. Были потеряны Нормандия, Анжу, Мэн, Турень и часть Аквитании, отделилась Бретань. Блестящие военачальники Ричарда оказались или не у дел, или разучились одерживать победы.

В 1204 году умерла королева Алиенора, пользовавшаяся большим влиянием на материке и много помогавшая сыну. Мать, несомненно, ясно видела разницу между двумя своими сыновьями. Интересная деталь - во всех подписанных ею посланиях Ричард всегда именуется carissimum (дражайший), в то время как Иоанн - всегда только dilectum (любезный).

В 1205 году умер Хьюберт Уолтер, архиепископ Кентерберийский, и Иоанн лишился талантливого помощника и поддержки церкви. Окончательную победу король Филипп одержал в 1214 году в сражении при Бувине, наголову разгромив англо-германо-фландрскую коалицию. Следует отметить, что значительную часть армии Филиппа составили воинские контингенты из Бретани и Нормандии.

Почему же так быстро пала могущественная империя? Трудно ответить на этот вопрос. Некоторые исследователи видят в победе Франции предопределение истории. Ведь победили же французы в Столетней войне, несмотря на все победы англичан, и Франция объединилась под властью французского короля. Можно говорить и об отсутствии непреклонной твердости характера и несгибаемой воли к победе у короля Англии. Еще сильнее сказался, видимо, дурной характер Иоанна, не умевшего и не желавшего строить отношения с людьми, не доверявшего им и не пользовавшегося их доверием, отталкивавшего от себя не только людей, но и целые народы.

 Схватка рыцарей в XII в. По миниатюре из рукописи «Саксонское зерцало», Гейдельберг

Можно с уверенностью сказать, что если бы был жив Ричард, то этого бы не произошло. Если сравнить Ричарда с Филиппом, король Львиное Сердце несомненно был лучшим на поле битвы. Филипп не рисковал встретиться с Ричардом в открытом сражении, в то время как Ричард всегда искал таких встреч. На его стороне, кроме выдающихся военных, политических и административных талантов, было еще значительное преимущество в средствах, позволявшее в гораздо большем размере, чем Филиппу, нанимать солдат, строить крепости и находить союзников. Лучшим Ричард был и в дипломатической борьбе. Проживи Ричард подольше, Филипп не получил бы прозвище «Август», и история Франции, да и всего западного мира, в XIII веке сложилась бы по-другому.

Еще при жизни Ричард вошел в легенду. За железную решимость и львиную неустрашимость он получил свое прозвище. Солдаты боготворили его и готовы были не раздумывая идти за ним на смерть. Это происходило еще и потому, что он никогда не требовал от солдат больше, чем от себя самого. Его солдаты сражались лучше, когда он был рядом с ними. В «История Уильяма Маршала» говорится, что 30 «английских» рыцарей вместе с Ричардом, не колеблясь, нападали на 40 французских и побеждали их. К Ричарду полностью применимы слова Наполеона: «Армия баранов под водительством льва сильнее армии львов под водительством барана», хотя ни Салах ад-Дин, ни Филипп II, ни воины английского короля отнюдь не были баранами.

Дымкой веков скрыты от нас труды Ричарда по организации побед, но можно быть уверенным, что он выигрывал сражения не только решительностью, смелостью, твердой волей и физической силой на поле боя, во всяком случае, из дошедшего до нас видно, какое большое значение придавал Ричард подготовке предстоящей войны, поиску союзников, мобилизации сил и средств, быстроте маневра, неожиданности удара, отвлекающим действиям, широкому применению пехоты против вражеской кавалерии, охране своих и разрушению вражеских коммуникаций, разведке и сторожевому охранению.

Ричарду принадлежит заслуга по строительству и широкому применению флота для транспортировки крестоносной армии, блокирования и захвата вражеских портов, поддержки сухопутной армии христиан.

Последние пять лет своей жизни Ричард был полководцем на службе у себя самого, полководцем, обладающим полнотой власти. Если в бытность его герцогом Аквитанским им управляла воля отца, а в Святой Земле - он должен был прислушиваться к настроениям армии и мнению французской части военного совета, то после возвращения из плена его талант полководца не ограничивался сверху ничем - ни приказами, ни выдачей средств, ни завистью. Такая необыкновенная удача выпадала на долю не многим великим полководцам - Александру Македонскому, Карлу Великому, королю Фридриху, Наполеону. И Ричард доказал, что он достоин такой удачи.

Стратегические и дипломатические идеи Ричарда продолжали жить на протяжении многих лет после его смерти. Здесь и захват Кипра, и его использование в качестве опорной базы для поддержки христианских государств Святой Земли, и намерение проделать то же самое с Византией. Здесь и желание перевести войну из Палестины в Египет — сердце вражеского государства. Здесь и союз с графами Фландрским и Тулузским, а также с германскими князьями, позволивший ему вести победную войну с французским королем и добиться избрания племянника королем Германии.

Хроники рисуют Ричарда живым человеком, не похожим, например, на благочестивого рыцаря Первого крестового похода Божьего воина Готфрида Бульонского. Гийом из Бретани в эпосе о Филиппе «Philippidos» («Филиппиада») изображает Ричарда, графа Пуату, возвышающегося верхом на коне, подобно железной башне, со львом на щите, впереди боевого строя воинов, извергающего на врагов потоки франкских богохульств.

Намекая на Ричарда, Джиральд из Уэльса рассказывает, как в отличие от благочестивых французских королей ругаются другие государи: «В своей речи они непрерывно прибегают к ужасным заклятиям, клянутся Божьей смертью, Божьими глазами, ногами, руками, зубами, Божьей глоткой и зобом Божьим».

С Ричардом связывают много «исторических» анекдотов, видимо, не имевших к нему никакого отношения. Когда знаменитый проповедник Фульк из Нёйи упрекнул короля в наличии у него трех дочерей - Гордости, Жадности и Сладострастия, Ричард ответил, что он отдает Гордость тамплиерам, Жадность цистерцианцам, а Сладострастие священникам.

Без сомнения, Ричард был искренне верующим человеком. Благочестие, религиозное воодушевление повело его в крестовый поход. Святого Томаса Бекета он делает своим заступником на Небесах, может быть, таким образом противопоставляя себя отцу, обвиненному в его смерти. Это не мешает ему конфисковывать на нужды войны церковную утварь, уважать Салах ад-Дина и почти что любить его брата, обмениваться с ними подарками. Хронист Джиральд из Уэльса, одобряя его религиозный порыв, отмечает, что у Ричарда нет ни капли смирения, и что ему нужно больше полагаться на Бога и меньше на свои силы, сдерживать желания и надменность.

 Печати Ричарда I Львиное Сердце. Париж, Национальный архив

Главным двигателем Ричарда было рыцарское желание славы. Американский историк Пэйнтер, исследователь крестовых походов, писал о Ричарде: «Немногие военачальники в истории столь трудны для понимания, как Ричард Львиное Сердце. В качестве воина он был близок к безрассудству, отличался невероятной отвагой и был исполнен храбрости, а как командир он был умным, осторожным и расчетливым. Он совершенно беззаботно мог рискнуть собственной жизнью, но ничто не могло заставить его подвергнуть риску войска больше того, чем это было абсолютно необходимо».

У И.В. Гёте это не вызвало бы недоумения: «Прочь! Вперед! Прежде чем мы сломим себе шею, нам нужно покрыть себя славой». Все очень просто: как профессиональный воин, Ричард привык к виду смерти, верил, что жизнь преходяща, а смерть неизбежна, что воин живет, пока живет в памяти людей его слава. Слава - это главное. В качестве военачальника он не мог позволить себе проиграть хоть одно сражение, не мог позволить себе нанести хоть малейший ущерб репутации полководца. Слава полководца и воина была для него неизмеримо важнее жизни.

Нужно помнить, что не все хронисты были благожелательно настроены по отношению к нему. Многие из них, Джиральд из Уэльса называет их «лающими собаками», отражают в писаниях зависть своих господ к его таланту полководца, силе, щедрости, уверенности в себе, их ненависть к нему. В первую очередь это относится к хронистам французского короля. Поток пропагандистской клеветы, начавшийся во время крестового похода и агрессии Филиппа в Нормандии, временно стих после побед Ричарда и вновь возродился после его смерти.

Слава Ричарда не умерла после его смерти, более того, она росла из века в век, овеянная подвигами в Европе и на Святой Земле, несчастьем плена и предательством французского короля.

«Слава - солнце мертвых», - говорил Наполеон. Ричард остался самым любимым в народе королем Англии, хотя правил менее десяти лет, не говорил по-английски и пробыл в стране, будучи королем, не более полугода - четыре месяца в 1189 году и два месяца в 1194 году после возвращения из плена. Вначале его слава противопоставлялась деятельности королей-неудачников, его брата Иоанна и племянника Генриха III, затем ее сравнивали с победной славой Эдуарда I, Эдуарда III, Черного Принца и Генриха V.

Собственно, легенды о Ричарде начались с легенд о его родителях и предках. Они не были благожелательными. Мрачная слава убийцы Бекета и потомка феи Мелузины, колдуньи из преданий Пуату, веяла над отцом. Легенды сопровождали и жизнь матери Ричарда. Оба ее брака были в глазах современников скандальными, и вся ее жизнь казалась цепью скандалов. Она сама была Мелузиной, дочерью дьявола, обольстительной и легкомысленной, возмутительницей государственного спокойствия. Историю о Мелузине, своей отдаленной бабке, любил рассказывать сам Ричард. Эта женщина удивительной красоты вышла замуж за графа Анжуйского и родила ему четырех сыновей. Окружающие заметили, однако, что во время обедни она никогда не оставалась на освящении даров и уходила сразу же после чтения Евангелия. Однажды, во время службы, когда она хотела покинуть церковь, четыре рыцаря, по приказу графа, пытались ее задержать. Тогда она скинула с плеч плащ, обняла двух из своих детей и улетела с ними, чтобы уже никогда не возвращаться к графу и оставшимся сыновьям. «Неудивительно, - говорил Ричард, - что в такой семье отцы и дети, а также братья не перестают преследовать друг друга, потому что мы все пришли от дьявола и к нему возвратимся».

Ричард становится любимым героем устных и письменных легенд. Здесь рассказы о том, как он храбро сражается с сарацинами на Святой Земле и на турнирах с французами, о том, как щедро дарит друзьям государства, графства, острова и города. В одной германской поэме XIII века рассказывалось о том, как он был пленен германским королем Модредом, когда возвращался из крестового похода, и заключен в темницу. В него влюбилась дочь Модреда, и ночи он проводил у нее, но был застигнут отцом. Его бросили в клетку к голодному льву. Ричард обмотал правую руку сорока шелковыми платками, подаренными королевской дочерью, засунул руку льву в пасть и вырвал из него сердце, после чего на глазах пришедшего в ужас короля посыпал сердце солью и с удовольствием съел.

Вообще легенды уделяют значительное внимание гастрономическим вкусам английского короля. Большое распространение в Англии в качестве названия харчевни получила «Голова сарацина» в честь «любимого» блюда Ричарда, как рассказывалось в продолжении поэмы «Песнь убогих», появившемся после его смерти. Король якобы разделял вкус Тафура, легендарного Короля Нищих, в Первом крестовом походе: «Мясо турок вкуснее, чем павлин под соусом». Помимо всего, Ричард отнял у одного из английских королей Эдуардов славу общения с другой легендарной личностью - Робин Гудом.

Король Ричард сражается со львом. С миниатюры XIV в.

В XIX и XX веках легенды о Ричарде стали сочинять ученые историки. Ричард рисовался воякой, который если и  хорош был на поле боя, то ничего не смыслил в стратегии, политике и искусстве управления. Знаменитый английский историк XIX века Уильям Стаббс называл его «кровожадным человеком, чьи преступления объясняются долгой привычкой военачальника к потокам крови».

оль

 Ричард I в поединке поражает Саладина. Из манускрипта XIV века. (Это еще один пример легенды о Ричарде, который, конечно же, никогда не встречался с Саладином)

Американский историк XX века Джеймс Брандейдж говорит о нем: «В стычке он был блестящ и смел, в совете — полный неудачник». Далее Брандейдж повторяет приговор Стаббса: «Он был плохим сыном, плохим мужем, себялюбивым властителем и порочным человеком». Читатель может сам разобраться, насколько все это соответствует действительности.

Историки всегда с большей любовью относились к королям-«бюрократам», нежели к королям-воинам. С усмешкой говорит о них русский историк Ольга Добиаш-Рождественская: «Смысл большинства оценок Ричарда, разбросанных в новой историографии, если свести их к краткому и резкому выражению, таков, что даже для своего нетребовательного времени он был никуда не годным государем. Он никогда не сидел дома, но вечно носился по суше и морям, он ограбил Лондон, разорил Англию для своих крестоносных предприятий, запутал управление, растратил невероятное количество денег, запасов и живых человеческих сил, в свой замечательный век, уже начинавший жить интенсивной жизнью организованного мирного труда, он развил и поощрял войну авантюристов».

Нельзя с меркой дня сегодняшнего подходить к оценке дня вчерашнего. Воинские способности в те времена непрерывных войн были главным достоинством короля, а они включали в себя не только и не столько мужество и физическую силу на поле боя, сколько талант полководца. Общественное мнение просто не позволяло королям не участвовать в крестовых походах, да и в подавляющем большинстве случаев это было искренним их желанием. Необходимо отметить и то, что в бытность Ричарда герцогом и королем его владения всегда находились под ударом врага, будь то мятежные вассалы, родные братья и отец, соседи или король Франции.

Вот и все, что мы хотели рассказать о «бодром, верном, доблестном и бесподобном», по определению Амбруаза, и жестоком, как его век, короле Ричарде Львиное Сердце.