Адам стоял на корме, когда «Морской Конь» огибал остров Уайт, зеленые холмы которого отражались в спокойных водах Ла-Манша. Впереди виднелась гавань Портсмута. Путешествие подходило к концу, если не считать, что еще нужно было добраться до Лондона, разгадать тайну покушения Тэлбота на Каролину, предварительно устроив ее и Эмили в безопасном месте. Дьюард считал себя обязанным опекать ее и дальше, несмотря на то, что все между ними было кончено. На какое-то мгновение, на долю секунды, двенадцать дней назад, когда они стояли на этой палубе, и Каролина сказала ему, что смогла забыть о прошлом, он позволил себе размечтаться, будто сможет стать для нее не просто другом, а кем-то большим, но сейчас он уже не имел на этот счет никаких иллюзий. Несколько неосторожных фраз помогли Адаму понять, что она не доверяла ему.

Вдруг он почувствовал, что кто-то дергал его за брюки. Взглянув вниз, он увидел Эмили, обвившую руками его ногу. Его ребенок, частичка его плоти и крови, его надежда! Девочка смеялась и указывала пальцем на парящих над кораблем белоснежных чаек. Затем, заметив на палубе что-то еще более интересное, убежала. Она была похожа на сказочного солнечного зайчика – легкого, непоседливого, сияющего. Адам мало общался с нею во время плавания. Зато за две эти недели малышка полностью освоилась на корабле и побывала в каждом его отсеке. Она перезнакомилась с большинством пассажиров и со всеми членами экипажа. Эмили даже знала каждого по имени. И всем было известно, что она – дочь Джереда Раули.

Дьюарду была понятна озабоченность Каролины – ребенок не должен носить на себе клеймо внебрачного. И Адам не был бы против того, чтобы девочка носила фамилию Джереда. Он даже согласился бы на то, чтобы все считали его отчимом, но для своего ребенка он должен быть настоящим отцом – об этом он пытался поговорить с Каролиной еще в Лиссабоне, но она ясно дала ему понять, что не намеревается прожить с ним все оставшееся время. И если тогда он отказывался верить ее словам до конца, то теперь у него не было никаких сомнений. Ему достаточно было увидеть ее в компании Шеритона, чтобы понять, какая жизнь и какие мужчины ее привлекали. Но Адам никогда не принадлежал и никогда не будет принадлежать к этому миру.

– Дьюард! – услышал он и, обернувшись, увидел Каролину под руку с Шеритоном.

Она старалась не смотреть на Адама и отводила глаза в сторону. И он, в свою очередь, тоже не хотел смотреть на нее. Как глупо они вели себя в последние две недели! Если и разговаривали, то только в случае крайней необходимости, но и в этих редких беседах не было даже следа от былой доверительности и чуткости. По правде говоря, он избегал встреч с Каролиной, потому что чувствовал себя неловко в ее присутствии, так же как и она – в его.

Шеритон же, наоборот, был всегда любезен и приветлив. И это Адаму не нравилось. Он мог бы понять настороженность или даже неприязнь этого человека. Тогда бы его можно было обвинить в недобрых намерениях: несколько неприятных сцен – и разрыв всех отношений с ним был бы неминуем.

Но эта его приветливость была более чем подозрительной, так же как и его неожиданное появление на этом корабле. Адам не верил в случайности и совпадения. Нет, неспроста этот Шеритон, один из бывших компаньонов Джереда, вдруг оказался здесь, да еще именно в тот момент, когда Каролина собралась покинуть Лиссабон.

Зато ей самой не было никакого дела до опасений Дьюарда. Она считала Шеритона другом и была уверена, что человек, все это время находившийся далеко от Испании, никакого отношения к заговору о ее убийстве иметь не мог.

Адам делал вид, что согласен с этими аргументами, так как помимо опасений и подозрений у него имелось и еще кое-что. Он ревновал Каролину к Шеритону, а это не всегда давало возможность рассуждать объективно. Поэтому и сейчас он лишь сдержанно поприветствовал высокого стройного блондина и отошел в сторону, не желая мешать парочке голубков разговаривать. Наверное, у них было много тем для разговоров. Он стоял и делал вид, что ничего кроме раскинувшегося впереди пейзажа его не интересует, а сам, между тем, старался не упускать этих двоих из поля зрения и слуха.

Гавань к северу от острова была заполнена стоявшими на якоре торговыми судами, военными фрегатами и шлюпками. «Морской Конь» медленно прокладывал себе путь, лавируя между судами и направляясь к узкому проходу в гавань Портсмута.

– Англия! – выдохнула Каролина. Ее охватило смешанное чувство грусти и ожидания чего-то неизвестного.

Шеритон нежно взял ее за руку.

– Все закончилось, – сказал он. – Не вспоминай о прошлом.

Она вздрогнула, вспомнив, что точно такие же слова произнес Адам в ту ночь, когда они окончательно поссорились. Заметив, что Дьюард искоса за ними наблюдает, она нарочно улыбнулась Шеритону. И не выдержала, посмотрела в сторону наблюдателя, проверяя его реакцию. В этот миг словно какая-то искра пробежала между ними, напомнив обоим все, что ими было пережито вместе с того самого момента, когда он разыскал ее в Аскуэре. Каролина поспешила отвести глаза в сторону.

Дьюард смутился. Из всех женщин в мире эта навсегда останется для него самой желанной. Она была для него самой красивой даже тогда, когда он вынес ее, бледную и промокшую, из Карриона, а сейчас она была просто прекрасна. Уже не было страха в ее глазах, не было изможденного вида и кругов под глазами. На лице ее играл легкий румянец, за время морского путешествия она посвежела и немного поправилась. Ветер весело трепал несколько выбившихся из прически прядей, и это маленькое несовершенство делало эту женщину еще совершеннее. Судя по всему, Шеритон тоже был очарован ею, он тоже все видел и все понимал.

Размышления Адама резко были оборваны – на верхнюю палубу высыпали все члены команды. Матросы принялись убирать паруса, а офицерам не терпелось поскорее увидеть родную землю.

Прогуливаясь по палубе, Дьюард увидел, как Энди и Джек несли тяжелый сундук. Когда появились Каролина и Эмили, Адам попросил одного из матросов вынести из их каюты вещи. Женщина поблагодарила его за заботу, натянуто улыбнувшись, и сказала дочери, чтобы та пошла попрощаться со всеми на корабле. Девочка тут же со всех ног побежала разыскивать Норриса, своего самого любимого матроса.

Адам спустился в свою каюту, ему тоже нужно было собрать вещи. Наверху слышны были крики и беготня. Почти все члены команды были в приподнятом настроении, для них Портсмут прежде всего ассоциировался с выпивкой, женщинами и твердой землей под ногами. Дьюарду тоже не терпелось поскорее ощутить под своими ногами твердую землю. Ему нравилось море, но он предпочитал любоваться им с берега, прекрасно понимая, что рожден был не для профессии моряка.

Когда он снова поднялся на палубу, пассажиры уже начали высаживаться. Баржа, нагруженная вещами, отплывала от «Морского Коня». Адам сразу же заметил золотистые волосы Елены. Рядом с нею сидели Каролина и Эмили. Хокинс, которому было приказано не упускать их из виду, когда они причалят, стоял тут же. Дьюард наблюдал за ними, пока они не оказались у берега.

Причал был окружен толстой, крытой дерном, стеной, в которой имелись ворота, ведущие в город.

Вдоль стены стояли сотни мортир и пушек, а рядом с ними лежали горы ядер. Причал был заполонен множеством солдат, матросов и рабочих, а также бесчисленным количеством бочек, повозок, тачек – словом, всем необходимым для разгрузки и погрузки военных кораблей, заходивших в гавань. Тут же толпились и горожане, среди которых были даже дети, бегавшие по причалу и взбиравшиеся на пушки верхом.

Оказавшись на причале, Адам в первую очередь увидел Эмили, сидевшую у Хокинса на плечах.

– Только так я мог уследить за ней, – сказал оседланный ребенком приятель. – Сиди тихо, малышка.

Но девочка все время подпрыгивала, вертелась и во все глаза смотрела по сторонам.

– Адам! А Хокинс сказал, что в Лондон мы поедем в экипаже. Можно я поскачу верхом на лошади?

Дьюард улыбнулся. Эмили была всеобщей любимицей.

– Боюсь, что нет. На лошадях, запряженных в карету, не ездят верхом. Но ты можешь погладить их, если захочешь.

Глаза малышки недоверчиво распахнулись, но тут же ее внимание привлекли мальчишки, с визгом и криком бегавшие по причалу.

Адам повернулся к Каролине с Еленой, которые в этот момент как раз прощались с Энди и Джеком. Тут же рядом стоял и Шеритон, не спускавший пристального взгляда с вдовы Раули.

– Вы едете в Лондон? – поинтересовался у него Дьюард, сам себя презирая за собственное любопытство.

– Думаю, что нет, – весело ответил Шеритон. – Мы остановимся в Пемпшире. Мне нужно навестить свою мать, пусть она убедится, что длительное путешествие не изменило ее дорогого Джека. Но мы отправимся в Лондон через несколько дней – мальчикам нужно познакомиться со столичной жизнью.

Значит, была отсрочка. И хотя, как сказал себе Адам, это не должно его волновать, он, тем не менее, был очень рад, что, по крайней мере, на несколько дней этот тип оставит Каролину. За это время Дьюард надеялся избавиться от ревности, смириться с тем, что Каро с дочерью для него потеряны, разобраться с делом Тэлбота Раули, и затем вернуться обратно в Лиссабон. В Португалию, в Испанию, в тот мир, в котором не было места женщинам.

После той ужасной ссоры с Адамом на корабле Каролина решила было, что ей лучше поехать к сестре в Суссекс, нежели останавливаться у тетушки Дьюарда в Лондоне. У сестры она будет в такой же безопасности, что и в Лондоне, возможно, даже в большей. А если у нее возникнет необходимость отправиться в столицу, хотя бы для выяснения вопроса о состоянии финансовых дел Джереда после его смерти, то она сможет оставить Эмили под присмотром Джейн. И больше не будет беспокоить Адама. А то они причиняют друг другу слишком много страданий.

Но как только это решение созрело, Каролина поняла, что все-таки ей придется остановиться в Лондоне. Там, в столице, жил и отец Тэлбота, лорд Гренби, и его старший брат Эдвард с женой Долли, которая когда-то была самой близкой подругой Каролины. Именно в их доме она и выяснит, как помешать исполнению плана Тэлбота, как отвести угрозу собственной жизни и жизни Эмили.

Что же касается ее нежелания жить под одной крышей с Адамом, то это было не что иное, как малодушие. Что бы там Адам ни думал о ее поведении, но он больше всех заботился о ее безопасности. И не только ее, но еще и Эмили. Каролина видела, как он украдкой смотрел на девочку все эти две недели. Его глаза были полны любви, нежности и невыносимой боли. Нет, она не могла, не имела права сбежать от него. Нельзя было усугублять его боль. Должен же быть способ залечить эту душевную рану, которую она ему нанесла.

В полдень следующего дня они оказались на площади Ред Лайон, недалеко от лондонской корпорации юристов. Адам не знал, ждала ли их тетушка или нет. Он писал ей из Лиссабона, но письма вполне могли еще не дойти.

Он вышел из экипажа, взбежал по ступенькам крыльца и постучал в дверь тетушкиного дома, которую тут же отворила высокая стройная женщина средних лет. Ее строгое, чуть надменное лицо вдруг озарилось радостной улыбкой.

Тетушка Маргарет! Маргарет Дьюард, в юности вышедшая замуж за некоего мистера Сандерса и переехавшая в Финли-Эббат. Детей у этой пары не было, а когда десятилетний Адам Дьюард приехал в Англию из Индии, тетушка уже овдовела. Эта женщина сыграла немалую роль и в жизни Каролины, дружившей в детстве с ее племянником.

Второй муж Маргарет, Чарльз Уэлстон, был известным адвокатом и многоуважаемым человеком в Лондоне. Он тоже после первого брака овдовел, оставшись с тремя детьми, которые теперь уже были все взрослые. Маргарет, выйдя замуж во второй раз, переехала жить в лондонский дом мужа. Недаром Адам говорил, что здесь для всех хватит места – дом был очень большой, а из детей Чарльза тут жил только самый младший сын, он учился в университете.

Высокий худощавый мужчина с седыми, редеющими волосами появился рядом с Маргарет и пожал Адаму руку. Судя по всему, это и был Чарльз Уэлстон. Потом все втроем они вышли на улицу и направились к экипажу.

Каролина стояла на тротуаре и держала за руку Эмили, но как только она увидела тетю Адама, сразу почувствовала себя семилетней девочкой. Маргарет поседела, но оставалась такою же стройной, как и прежде, а глаза ее сияли так же молодо, как и тогда, много лет назад. Каролина всегда немножко побаивалась этой женщины. И не потому, что та была злой или неприветливой, но, исповедуя строгие нравственные правила, она не выносила глупости, шалостей и капризов. Еще будучи ребенком Каролина не всегда соответствовала требованиям суровой тетушки Маргарет, а потом, наверное, и подавно.

Но сейчас миссис Уэлстон выглядела радушной, гостеприимной хозяйкой. Она приветливо улыбалась, и в глазах ее не было ни тени недовольства.

– Каролина, я рада тебя видеть в Лондоне, – сказала она. – Уверена, что здесь с тобой ничего страшного не случится. А это, наверное, Эмили? Как дела, малышка? Ты хорошо доехала?

Девочка оценивающе посмотрела на встречавшую их женщину и заулыбалась. Значит, Маргарет выдержала испытание и понравилась своей внучатной племяннице, старая женщина даже и не подозревала, что Эмили приходилась ей родственницей. При этой мысли у Каролины перехватило дыхание, она машинально начала искать сходство между ними.

– Мы приехали в экипаже, запряженном лошадьми! – сообщила девочка.

– Ты любишь лошадей, крошка? – умилилась Маргарет. – Лошади – и моя слабость!

– Я ехала верхом на лошади сначала с Адамом, а потом с Хокинсом.

– С Хокинсом? – Тетушка обернулась и протянула ему руку.

Тот, в свою очередь, обнял ее и поцеловал в щеку.

– Ты всегда был дамским угодником, Хокинс Пламб, – ласково проворчала она. – Но я надеюсь, что ты мало изменился. – Маргарет подошла к его спутнице. – А вы, должно быть, миссис Мурос?

После того как все перезнакомились и были представлены мистеру Уэлстону, Каролина подумала, что именно этому человеку они с Адамом могли бы довериться, поведав ему свою невероятную историю.

Это был худощавый, среднего роста, скромного вида человек, но взгляд его голубых глаз был проницательным, умным и добрым.

– Я очень рада познакомиться с вами, – искренне сказала ему молодая женщина, а потом, обращаясь к его жене, добавила: – Тетя Маргарет, надеюсь, мы с Эмили не очень стесним вас?

– Нет, нет, что вы! Мы будем только рады вашему обществу. Дети разъехались, а нам, старикам, так необходимо общение с молодежью. Я получила письмо Адама вчера вечером и успела приготовить всем комнаты. Одну – для Адама и Хокинса, другую – для вас с Эмили и еще одну – для миссис Мурос.

Каролина отметила про себя, что Хокинс был в этом доме любимчиком. Также она поняла, что строгой Маргарет известно о характере отношений между ним и Еленой, но та все равно даже не допускала возможности совместного проведения ночей этой парочкой в ее доме.

Только войдя в дом, который был так же, как и прежний в Финли-Эббате, полон цветочных запахов и обставлен старой мебелью, Каролина почувствовала, что она действительно снова в Англии, и что поездка, начавшаяся, когда она последовала за Джередом в Лиссабон, наконец-то, закончилась. Но все это не произвело на нее того радостного впечатления, которого она ожидала. Как будто бы связь с этим миром была уже утрачена, а тот мир, который она приобрела, остался где-то позади. Она скучала по солнечной Аскуэре и разрушенному войной Лиссабону. Ей казалось, что она уже отвыкла от английской еды, а тяжелое серое небо Лондона угнетало ее. И хотя в доме Уэлстонов было тепло и уютно, он все же символизировал собой всю Англию, являя собой маленький ее уголок. Строгую, чопорную Англию, опутанную правилами и условностями. В Испании Каролина чувствовала себя свободной, но стоило ей оказаться здесь, как она сразу же утратила ощущение своей независимости.

Зато Эмили чувствовала себя здесь совсем по-другому. Ей было всего лишь несколько месяцев, когда мать увезла ее в Португалию, и она совсем не помнила Англию. Поэтому девочка поражалась и восхищалась здесь всем, так же, как и Елена, которая плохо говорила по-английски и мало что понимала. Для них обеих все было в новинку, все было в диковинку. Каролине же, наоборот, все казалось здесь знакомым, обыденным и привычным – и люди, и мебель, и язык, и традиции.

Весь день прошел за разговорами, пересудами, обменом новостями, и только вечером Каролина и Адам решились рассказать Уэлстонам обо всем, что произошло с ними в Испании и Португалии. Эмили в это время уже крепко спала в комнате наверху, а остальные разговаривали, усевшись в глубине гостиной возле камина.

Маргарет расположилась в кресле лицом к камину, держась, как всегда прямо, рядом с ней сидел Чарльз Уэлстон. Оба выглядели обеспокоенными, слушая рассказ Адама и Каролины.

Когда история, наконец, была поведана, в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и потрескиванием дров к камине.

Первым заговорил мистер Уэлстон.

– Вы можете что-нибудь добавить, Хокинс? Тот глубоко вздохнул и выдохнул:

– Нет. – Потом добавил: – Все было именно так, как они вам рассказали. Мы все были страшно напуганы.

– Ваш испуг понятен, – сказала Маргарет, с сочувствием глядевшая на Каролину. – Ужасно даже подумать, что ты могла лишиться ребенка.

– Вы правы, – Елена смахнула слезу. – Я хоть и знала о происшедшем, но не все. – Он, – она указала на Хокинса, сидевшего рядом, – никогда ничего мне не рассказывает!

– Ну теперь ты все знаешь. И это неправда, что я тебе ничего не рассказывал.

– Да, конечно, ты говорил мне, что вы ходили туда, сюда, в одно место, в другое, но о чувствах, Матерь Божья, о них я услышала только сейчас. И даже сейчас вы мало говорили.

– Для этого существует воображение, – сказала Маргарет.

Елена посмотрела на нее так, словно, наконец, распознала в ней родственную душу.

– Да-да, именно так я и поступаю, когда чего-то не знаю. Как вы догадливы, миссис Уэлстон!

– Кое-что в моей голове еще имеется, – согласилась тетушка.

– Моя жена необыкновенно умна, – с любовью произнес Чарльз.

Адам поднялся и подбросил дров в камин.

– Это правда, моя тетя – замечательный человек. Но что вы нам посоветуете? Как следует поступить, чтобы обезопасить миссис Раули и ее ребенка?

– Быть может, стоит сделать какое-нибудь заявление в печати?

Адам отошел от камина и, садясь в свое кресло, обратился к тетиному мужу:

– Миссис Раули в опасности, но известно ей не очень много.

– Но если она заявит о том, что ей известно, то, возможно, опасность уменьшится.

Дьюард нахмурился.

– Возможно, и так.

– Я не вижу ничего другого. – Уэлстон уставился в огонь. – Будет лучше, если она снимет с себя тяжесть всего известного ей. Я убежден, что только это и может обезопасить ее. Миссис Раули, прошу прощения, но нет ли другой причины, вызвавшей всю эту опасную ситуацию, в которую вы попали? Вы уверены, что все произошло именно из-за сведений, известных вам?

Каролина кивнула, хотя сама на раз сомневалась в этом.

– Тогда ваш рассказ содержит много неясного, – продолжил Чарльз Уэлстон тоном, каким привык говорить в суде. – Выстрелы, скандал. Все это впечатляет, но… Видимо, причины похищения вашей дочери гораздо серьезнее, чем вы полагаете. Однако, что вам все-таки известно? И кто? Мужчина, которого вы видели ночью на темной аллее. Он же разговаривал с денщиком кузена вашего покойного мужа. Из чего вытекает, что главный обвиняемый – полковник Раули. Но это только предположение, не так ли? И показания Хокинса, выяснившего, что именно этот человек преследует вас. Немного. – Он поудобнее устроился в кресле. – Миссис Раули, Адам, и все же я вам скажу, что случай не безнадежен. Я сделаю все, что смогу. Но сведений у вас маловато, чтобы привлечь кого-либо к ответственности.

Каролина не думала, что все окажется настолько сложным, но она была полна решимости не останавливаться перед трудностями.

– Адам, я хочу поехать в Суссекс. Завтра, – сказала она. – Мистер Уэлстон, я забыла кое-какие вещи у сестры. Бумаги моего мужа, личные и деловые. После того, как он поступил на службу в армию, я все упаковала в коробки, но не могла заставить себя просмотреть содержание бумаг. Однако, мне кажется, это следует сделать сейчас. Быть может, именно в тех бумагах мы найдем ответ на интересующие нас вопросы. Думаю, тогда нам станет понятно, почему Тэлбот Раули считает меня опасной.

Каролина почувствовала облегчение. Она смогла разрядить обстановку, приняв свое решение. Но все же она понимала, что этого все равно недостаточно для разрешения всех проблем в целом. Однако же надо было что-то делать!

– Хокинс, вы поедете со мной?

Тот сказал, что она может полностью располагать его временем, а потом повернулся к Елене.

– Не хотите ли прокатиться с нами? Там такая замечательная природа!

– Если сестра Каролины не будет против… – засмущалась та.

– Ни в коем случае не будет против, – заверила ее Каролина. – Она, наоборот, будет очень рада познакомиться с вами обоими.

Вскоре Уэлстоны отправились наверх, а еще через несколько минут Елена, сопровождаемая Хокинсом, тоже удалилась в свою комнату. Только Адам и Каролина остались сидеть у камина.

Впервые после последней ссоры они остались наедине. В комнате воцарилась напряженная тишина.

– Я думаю, ничего страшного не произойдет, если я завтра увезу Хокинса с собой, – нарушила она молчание.

Дьюард удивленно произнес:

– Конечно, тебе не следует ехать одной. Я бы и сам вызвался сопровождать тебя, но мне нужно передать бумаги Стюарта в министерство иностранных дел, затем я хочу встретиться с Малгрейвом из артиллерийского ведомства.

– С Малгрейвом?

– Да. Он возглавляет это ведомство.

– Адам…

Он прислонился к стене возле камина и с интересом посмотрел ей в глаза.

– Это будет нелегко.

– Я знаю. – Но она хотела сказать совсем другое. Ей вовсе не хотелось говорить о Тэлботе с его интригами. Больше всего она испытывала необходимость говорить о них самих, об Эмили. Каролина вспомнила первый вечер их поездки из Аскуэры, когда они так же сидели вдвоем у огня, и Адам впервые задал ей вопрос об отце девочки. Но она утаила от него тогда правду, которую он имел полное право знать.

– Прости меня, – сказала она, осознавая беспомощность своих слов. – Я была неправа. И кажется, все бы отдала, чтобы повернуть время вспять, чтобы все изменить.

Он не стал возражать и не стал соглашаться. Ни разу со дня их ссоры они не говорили друг с другом без натянутости, стеснения и раздражения.

– Это не имеет значения, Каро. Ты поступила так, как сочла нужным. Не надо снова возвращаться к этому разговору.

Каролину охватило знакомое чувство разочарования.

– Адам, не поступай так со мной, – разрыдалась она, бросившись к нему. – Не поступай так с нами. Не уходи! Послушай меня.

Он отошел от нее. В глазах его был ледяной холод.

– Поздно, Каро. Завтра у нас обоих очень тяжелый день. Ты возьмешь с собой наверх свечу?

Он не разозлился, не растрогался. Он сделал вид, будто вообще не слышал ее слов. Между ними была стена, за которой он хотел скрыть свои чувства. Ей хорошо было знакомо такое его состояние. Но она понятия не имела, как разрушить эту стену. Оставалось только ждать. И становилось страшно от мысли, что ожидание это может оказаться вечным. Она потеряла его, своего друга, любовника, отца своего ребенка, самого главного человека в ее жизни. Она почувствовала себя такой одинокой, как никогда в жизни. Не произнеся больше ни слова, женщина взяла свечу и отправилась в свою комнату.

Эмили спала на большой кровати, ее светлые кудряшки рассыпались по подушке. От нее веяло покоем. Самой Каролине спать еще не хотелось. Она подошла к письменному столу, стоявшему у стены, и села писать письма, которые необходимо было отправить.

Сначала она написала письмо матери, где сообщала о своем возвращении в Англию. Мать, возможно, будет рада получить от дочери известие, но повидаться вряд ли захочет. К старости она стала слишком сварливой и раздражительной, а после истории с Джередом вообще заявила, что не желает даже видеть их семейку, в том числе и собственную дочь. В который раз Каролине захотелось, чтобы они с мамой больше любили друг друга. Ведь Эмили даже ни разу не видела свою бабушку. Так как в семье Беннетов было пятеро детей, внуков у матери Каролины было предостаточно.

Запечатав письмо в конверт, она отложила его в сторону.

Затем, пока еще не успела передумать, положила перед собой чистый лист бумаги и начала писать письмо отцу Джереда, лорду Анандейлу. Это было еще более тяжелым делом, чем письмо к матери. Каролина осуждала Анандейла за то, что он так жестоко обошелся со своим сыном. Джеред, разумеется, был глупым человеком, но не преступником. Лорд Анандейл отказался поддержать своего слабого сына, отказался протянуть ему руку помощи, как должен был поступить отец – он только лишь осуждал его, пытаясь, как можно больнее задеть. После таких бесед Джеред всегда был подавленным и абсолютно разбитым. Каролина подумала, что никогда не сможет простить старика. Но все же лорд Анандейл был отцом Джереда, и он должен был знать, как умер его сын.

Она еще раз перечитала написанное и снова взялась за ручку. Его сын умер как герой, сражаясь за интересы Ее Величества, и лорд должен гордиться Джередом. Возможно, эти слова хоть немного изменят мнение Анандейла о своем младшем сыне.

Второе письмо было закончено. Каролина легла в кровать, обняла свою дочь и крепко заснула.

* * *

Утром следующего дня Адам отправился в серое здание на Даунинг Стрит, где находилось министерство иностранных дел, поднялся по винтовой лестнице и остановился перед кабинетом министра. Часы показывали одиннадцать. Лорд Кастлери обычно был у себя с одиннадцати утра до трех-четырех часов дня. Министр принял Дьюарда без промедления.

Лорд Кастлери встретил вошедшего не очень радушно, совсем не так, как во время их предыдущих встреч. Это был очень серьезный человек, посвятивший всего себя работе. Он был непреклонно уверен в том, что дело, которым он занимался, было очень важным и от него зависело будущее всей страны. Адам предположил, что, возможно, за такой неприветливый прием он должен благодарить сэра Чарльза Стюарта, считавшегося человеком довольно легкомысленным, из-за чего Кастлери не рассыпался в любезностях, принимая у себя одного из его помощников.

Министр, нахмурившись, быстро просмотрел все бумаги, которые передал ему Адам от сэра Чарльза. Затем с таким же выражением лица встал из-за стола и сказал:

– Я буду вам очень признателен, если вы пройдете со мной.

Кастлери привел его в темную, мрачную комнату. Там стоял стол и несколько стульев, два из которых были уже заняты. На одном сидел человек, которого Дьюард сразу узнал, хотя они не встречались уже более пятнадцати лет. Это был Эл Гренби, отец Тэлбота Раули. Этот человек иногда навещал своего брата лорда Анандейла в то время, когда Адам жил в Финли-Эббате, но едва ли Гренби даже подозревал о существовании маленького Дьюарда, который, в свою очередь, хорошо помнил его. Гренби тогда производил впечатление очень спокойного и вежливого человека. Годы мало изменили его, лишь слегка посеребрили волосы сединой.

Другой человек был представлен как лорд Палмерстон, министр обороны. Это был красивый, кареглазый мужчина, примерно одного возраста с Адамом. Он улыбнулся и сразу же расположил к себе Дьюарда, который почувствовал, что может хотя бы рассчитывать на чью-то поддержку из присутствующих здесь. Не понимая, для чего его привели в эту комнату, он, как только вошел сюда, сразу же почувствовал, что приглашен был к этим людям не для дружеской беседы.

– Дьюард отправился на полуостров вместе с сэром Чарльзом Стюартом, – начал Кастлери, будто бы напоминая остальным о том, что им было уже известно. – Несколько последних лет он помогал лорду Веллингтону. – Затем он обратился к Адаму: – Вы действуете, как правило, по своей инициативе, насколько мне известно?

– Действительно, у меня не бывает конкретных поручении. Моя основная задача – добывать информацию, полезную для армии, – ответил Дьюард.

– Британской армии?

– Конечно же, сэр. Какой же еще?!

Кастлери был невозмутим.

– Я слышал, вы владеете языками?

– Я говорю по-испански и португальски.

– И по-французски?

– Да, я также владею и французским. Кроме того, я говорю на хинди и еще на нескольких языках, распространенных в Индии. Также могу читать на итальянском и немного знаком с немецким. Но, к сожалению, ни русского, ни других восточно-европейских языков не знаю.

Лорд Кастлери нахмурился, как будто Дьюард был слишком дерзок, впрочем, таковым он и являлся в действительности. Адам уже понял, почему ему задавались подобные вопросы, но не собирался сразу же раскрывать свои карта.

Настала очередь лорда Гренби подать свой голос:

– Разыскивая, э-э, нужную вам информацию, вы познакомились со многими испанцами?

– Да, – ответил Адам, не увидев сочувствия на лице Гренби. – Я провел много времени на юге Испании, где завел знакомства с герильерос – бойцами испанского сопротивления.

– Ясно. Но также вы встречались и с французами? – продолжил свой допрос отец Тэлбота.

– Конечно.

Гренби поднял брови.

– Как это понимать?

– Французы наши враги, как вам известно, – спокойно пояснил Дьюард. – И очень часто наше командование нуждается в достоверных сведениях об их маневрах. А, по моему мнению, самую достоверную информацию можно получить только из первых рук.

– Как именно?

– Путем расспросов. – Адам улыбнулся. Лорд Памерстон улыбнулся ему в ответ.

– Я думаю, – сказал лорд Кастлери, снова взяв контроль над ситуацией в свои руки, – вам следует выражаться яснее, Дьюард.

Адам изучающе оглядел всех, сидевших вокруг него.

– Многоуважаемые джентльмены, – произнес он. – Возможно, вы не очень понимаете обстановку на войне. Британские офицеры хорошо знакомы со своими коллегами из французской армии, и когда военные действия прекращаются, то отношения между недавними врагами устанавливаются далекие от ненависти. Уверяю вас, хотя эти люди и воюют с нами, они – всего лишь обычные люди, а не звери. А теперь, может быть, вы объясните, в чем вы меня обвиняете?

Гренби хотел было что-то сказать, но Кастлери опередил его.

– Вы ни в чем не обвиняетесь, Дьюард. Пока нет. Но у меня есть письмо, которое лорд Гренби получил от своего сына, полковника Раули. Оно касается ваших действий в Саламанке.

На минуту в кабинете воцарилась напряженная тишина.

Адам не переживал за себя, но не мог не тревожиться за Каролину. Он не предполагал, что Тэлбот начнет действовать так быстро.

– Следует сказать, что мой сын не стал бы вмешиваться в это дело, если бы его не беспокоила безопасность вдовы его кузена миссис Раули, – сказал Гренби, подчеркивая, что он лишь хотел прояснить дело. – Насколько я понимаю, вы ее сопровождали.

– Да, я сопровождал ее, – подтвердил Адам, но его интересовало, что именно написал об этом Раули в своем письме. – Мы поехали в Саламанку, чтобы разыскать ее дочь, которая была похищена. Там нас арестовали. Но полковник Леко проникся сочувствием к несчастной женщине и оказал неоценимое содействие, помогая нам отыскать ребенка.

Кастлери произнес:

– Да, полковник Раули писал об этом происшествии. Вы хорошо знакомы с Леко?

– Я знал его раньше, – осторожно сказал Дьюард. Он не хотел говорить сейчас о причинах похищения Эмили и покушения на Каролину.

– Мне кажется, вы знакомы с ним очень хорошо. – Кастлери взял один из двух документов, лежавших перед ним. – Полковник Раули переслал нам показания одного испанца по имени Лаймон, который утверждает, что вы очень тесно сотрудничали с Леко, и французский полковник вместе со своими людьми подчинялся вам.

Адам почувствовал, как в нем закипала ярость.

– Этот ваш Лаймон, кем бы он там ни был, ошибается!

– Простите, – заговорил Памерстон, – а этот Лаймон, он – британский шпион? И если нет, то почему он все докладывает полковнику Раули, который служит в артиллерии? И даже если он просто бедный человек, торгующий информацией за деньги, почему он в первую очередь обратился к полковнику Раули?

В комнате воцарилась тишина. Кастлери, почувствовавший себя неспокойно, сказал:

– Существует много вещей, о которых мы не знаем. Полковник Раули должен скоро приехать в отпуск, и когда он будет здесь, то, несомненно, сможет разъяснить нам эти вопросы. – Затем он обратился к Адаму: – Мы продолжим нашу беседу в другой раз, Дьюард. А пока вы не должны выезжать из Лондона.

Внутри у Адама все кипело. Тэлбот подстроил все это специально, чтобы помешать ему поехать к Малгрейву. И как теперь он сможет обвинить полковника Раули в причастности к преступлению, если тот уже опередил своего противника, перекрыв ему все ходы и выходы? Ведь выдвинутое им обвинение, предъявляемое Адаму, было намного серьезнее, чем можно было предполагать. Кастлери нахмурился.

– Вы понимаете, о чем идет речь?

– Да, конечно. – Дьюард прекрасно знал, на что они намекали. – Речь идет об измене.