Я безучастным взглядом уткнулась в меню, не в силах понять, как позволила Максу уговорить себя пойти в ресторан. После изнуряющего перелета, всей этой суматохи в аэропорту, после заселения, в конце концов - я чертовски устала.

Исподлобья глянула на Макса – хоть бы хны. Свеж и бодр, как советский лыжник! Уж конечно, для него самолеты - дело привычное.

– Выбрала? – Макс почувствовал мой взгляд и вопросительно посмотрел на меня. – Или помочь?

– Я не сильно голодна, – ответила я, почему-то покраснев. – Буду только салат.

– Брось, ты сегодня почти ничего не ела, – он вскинул брови. – Возьми лазанью, она тут бесподобна.

– Ты бывал тут раньше?

– Ездил с отцом пару лет назад, – ответил Макс, жестом подзывая официантку. Та, расплывшись в улыбке, направилась к нам.

Макс говорил по английски свободно, без малейшего намека на акцент. Заказал бутылку вина, графин свежевыжатого апельсинового сока, две лазаньи, какую-то закуску. Потом дал слово мне, чтобы я определилась еще и с салатом. Я же несмотря на долгое и упорное дистанционное обучение в живом разговоре чувствовала себя неловко.

– У тебя неплохой английский, – произнес он без намека на издевку.

– Онлайн-курсы, – пробормотала я.

– Насть, расскажи мне о своем детстве? – он подался вперед, положив руки на стол.

– О детстве? Да… Нечего рассказывать.

– Не верю. Всем есть, что вспомнить о детстве.

– Ну, – протянула я. – Я всю жизнь жила в нашем небольшом городе. Ходила в садик, потом в школу. Когда мне было десять, мамы не стало, и мы с отцом стали жить вдвоем.

Я замолчала. И правда – что еще я могу ему рассказать о своей жизни?

– Школу окончила с золотой медалью, потом дистанционно поступила в институт, отучилась. Параллельно добирала разные курсы.

– Почему ты решила учиться удаленно? Твоих знаний бы хватило, чтобы поступить в любой вуз страны, – спросил он.

– Я не могла оставить отца, – пожала плечами. – Просто… Просто он тоже очень тяжело перенес смерть матери. Встречал меня из школы вплоть до одиннадцатого класса, все боялся, что со мной может что-то произойти. Если я ходила куда-то гулять с подружками, то обязана была отзваниваться каждый час…

– Теперь понятно, почему ты не пьешь, – улыбнулся Макс. – Но как он тебя вообще в Москву отпустил, в таком случае?

– Дорогостоящее лечение, – мне было неловко об этом говорить представителю «золотой молодежи». Но Макс не стал удивленно хмуриться и спрашивать, только понимающе кивнул. – Он и не хотел отпускать, если честно. Я убеждала его неделю, обещала, что буду под четким надзором твоего отца, что буду постоянно на связи. Ему пришлось сдаться.

– А почему ты не хочешь забрать отца в Москву? Тут и врачи лучше, и вообще…

– Ехать довольно далеко, отцу будет сложно. За ним требуется постоянный медицинский уход, – пояснила я, наблюдая как Макс наливает мне сок, принесенный официанткой. Вновь задержала внимание на его руках. Неловко сглотнула.

– Но потом ты его заберешь?

– Думаю, да.

– Отлично. Мне было бы интересно с ним познакомиться. В смысле, снова встретиться… С того раза, как мы ездили к вам в гости, я запомнил только тебя.

– А твое детство? – спросила я, пригубив сок – холодный и кисловатый. Вкуснота.

– Мое? Ну, мне грех жаловаться. У меня были пикники, кино и парки по выходным. Воскресные ужины… Правда, родителей я особо не видел. Папа работал, мама… Как позже выяснилось, развлекалась с любовниками. Когда мне было пять, она от нас ушла. К другому мужчине. А потом еще к одному, и еще… Если честно, я уже со счета сбился, – Макс хрипло засмеялся. – Воспитывала меня в основном няня. Стал постарше - меня предоставили самому себе. Так, репетиторы время от времени... Отец был по уши в бизнесе. А я отучился, поступил в престижный университет… и вот, собственно говоря, только пытаюсь взяться за ум.

Повисла неловкая тишина.

Макс

Мне нравилось на нее смотреть. Наблюдать за тем, как она смущается, как задумчиво смотрит в меню, как украдкой изучает мои руки. Мне хотелось узнать ее получше, но мучила мысль – а что, если Эдик не соврал? Что, если они и правда переспали?

Мне хотелось спросить, но вместо этого я задавал вопросы о детстве, о мечтах, о желаниях. Сперва диалог шел туго, но потом Настя разговорилась. Разговорился и я. И не заметил, как пролетел ужин. Цепляясь за нее, как за спасательный круг, предложил ей прогуляться. Она согласилась.

– Я тебе говорю, попробуй! – со смехом убеждал ее я, откусить кусочек местной сладости.

– Не хочу, эта штука выглядит не очень.

– Зато вкусная, – показательно зачавкал. – Кусай, говорю!

Я поднес к ее губам ломтик. Она захихикала и помотала головой.

– Или брезгуешь? – театрально прошипел я и прищурился.

Ее глаза удивленно распахнулись, она глянула на меня виновато.

– Не брезгую я! – возмутилась. И… откусила.

Интересно, что творится у нее в голове. Неужели она подумала, что я всерьез? Но вместо этого произнес:

– Ну и правильно, если верить нашим отцам, мы с тобой один горшок делили!

– Знаешь, с учетом наших гендерных особенностей, делить, – жуя, произнесла она, – горшок мы никак не могли.

– Это, Настя, метафора! – возвышенно ответил я, вновь кусая от батончика. – Вкусно?

-    Вкусно, - кивнула она, снова расплывшись в улыбке. - Только теперь я хочу пить.

-    Сейчас, - я махнул ей рукой, чтобы подождала на скамейке, а сам подбежал к потку за водой. Глянул на экран смартфона. Время.

Когда я вернулся, из телефона полилась трель звонка. Будильник не подвел, главное было не подать виду.

-    Да, - сухо бросил в трубку. - Да, - повторил, боясь недоиграть. - Да, конечно. - Перенести? Хорошо. Приедет в Москву? Ладно.

-    Что-то случилось? - спросила Настя, когда я закончил.

-    У меня для тебя грустная и хорошая новость, - с важным видом ответил я, понимая, что спектакль удался. Настя нахмурила брови.

-    Сперва плохую или хорошую?

-    Давай плохую.

-    Встреча с клиентом переносится. Его секретарь сообщила, что через две недели он будет пролетом в Москве. - Та-а-ак... - озадаченно протянула Настя. - А хорошая?

- А хорошая в том, что мы все равно тут еще на день задержимся и сможем хорошенько отдохнуть.

– В принципе, новость и правда не самая плохая, – улыбнулась Настя, глубоко вдыхая и довольно жмурясь. – Тут и правда очень здорово!

– Рад, что тебе нравится, – я невольно залюбовался. – Пойдем дальше…

Она с готовностью вскочила с лавочки, но зацепилась подолом длинного летнего платья за выпирающую часть. Чуть не споткнулась, но я среагировал мгновенно – поймал. Такая хрупкая, легкая – и смотрит на меня испуганным взглядом.

– Все хорошо, – выдохнул я прямо ей в лицо, – поймал.

Черт, что со мной? Почему тело реагирует так, будто бы я качаюсь на качелях? Легкость, подъем, адреналин…

Настя приоткрыла губы и выдохнула, ее зрачки расширились. Я крепче притянул ее к себе. Она не сопротивлялась, только странно смотрела – я не мог понять этого взгляда. О чем она думает? Почему закусывает губу? Почему я не могу отвести от этого, казалось бы, невинного движения глаз.

Подался вперед. Ее губы теплые, приятные… вкус-ны-е.

На мгновение девушка вздрогнула, хотела отстраниться. Но я не отпустил. Прошелся языком по ее нижней губе, и она поддалась. Ответила.

Все мысли спутались в несвязный комок. Была только она и ее губы. Сперва такие неловкие, смущенные… В следующую секунду уже более требовательные и ласковые. Рукой прошелся по ее спине, погладил поясницу, спустился ниже. Чуть сжал.

– Макс, стой, – прошептала она. Ее дыхание сбилось, голос стал сиплым. – Макс, нам надо прекратить… Это… неправильно. Пожалуйста.

Она говорила почти жалобно, испуганно. И я не мог не отступить.

– Да, хорошо, – хрипло выдал я, с трудом выпуская ее из объятий.

В отель мы вернулись молча. Шли, опасаясь смотреть друг на друга, вдыхали ночные ароматы прогретых за день южных цветов. Сладкие, медовые, чуть дурманящие.

Она пыталась завести светский разговор, но ее голос звучал так натянуто…  Я не смог должным образом поддержать. Потом я пытался – не ответила она.

Я ловил ее взгляды украдкой – задумчивые, смущенные. Даже в слабом свете садовых фонариков видел, как горят ее щеки.

У лифта отступил, пропуская ее вперед. Вошел следом. Кабина, дернувшись, поплыла наверх.

– Насть, я… – шагнул вперед, хотел извиниться. Наверное, не стоило ее так внезапно целовать.

Она подалась вперед, будто бы тоже хотела что-то сказать.

Или стоило?..

Положил руки на ее талию и снова притянул к себе. Она поцеловала первой. Сдержанно, будто бы боялась, что я оттолкну. А я дорвался. Запустил руку в ее волосы – мягкие, пушистые и пахнущие персиком – сжал. Боже, сколько раз я себе это представлял, ворочаясь в кровати от неудовлетворенного желания! Она едва слышно застонала.

Кабина лифта остановилась, и я, не отрываясь от поцелуя, увлек ее за собой. Благо, дверь в наш номер была прямо напротив. Настя сжала пальцы на моей груди, когда я прислонил ее к стенке, пытаясь свободной рукой нашарить электронный ключ.

Пластиковая карточка оказалась в заднем левом кармане. Кое-как ее вытащив, пихнул в дверь. Та поддалась с тихим писком.

Увлек Настю внутрь, губами спускаясь к шее. Сладкий запах парфюма сводил с ума, в брюках уже давно было слишком тесно. Но я боялся ее спугнуть, памятуя, как она отреагировала на безобидную ладонь на заднице. Мягко увлек ее к дивану, вернулся к губам и усадил на край.

– Макс, – прошептала она, но я только жарче ее поцеловал. Нельзя давать ей и шанса на сомнения.

Проверяя реакцию, пальцами прошелся по ее выпирающим ключицам. Осторожно спустился ниже, к груди.

– Макс, я…

– Давай потом поговорим? – прозвучало грубее, чем я хотел.

– Макс, у меня еще не было… В смысле, ни разу… С мужчиной... – бормотала она, уворачиваясь от моего поцелуя. – Я не могу так… Черт, Макс! Я девственница!

Девственница…

Значит… Значит, Эдик нагло соврал!

Я улыбнулся. Широко.

– Макс, это не повод для шуток, – обиженно выдохнула Настя.

– Я и не смеюсь, – во все тридцать два ответил я. – Все хорошо, милая…

Поцеловал ее в висок. По телу разлилось уютное тепло, словно моя жизнь, наконец, встала на нужные рельсы.

– Я вернусь к этому, – легко поцеловал ее в губы. – И к этому, – спустился к шее. – И к этому, – прошелся по ключице, не обращая внимания на ее хихиканье. – Тогда, когда ты будешь готова.

– Макс, еще Эдик…

Черт! Захрена вообще его вспоминать?

– Это все как-то неправильно, – девушка отвела взгляд и вжалась в спинку дивана. Улыбка пропала. – Мне надо с ним все обсудить. Поставить точки…

– Как скажешь, – выплюнул я, присаживаясь рядом и откидываясь назад.

Серьезно?! Эдик? Именно сейчас? Как же, черт побери, “приятно”, когда в самый ответственный момент девушка вспоминает твоего друга!