Ни для кого не секрет, что утро после бурной вечеринки— это просто полный отстой. Стоило мне открыть глаза, как я пожалел, что родился в принципе.

Комната плыла перед глазами. Родители, видя, что их тихий и примерный сын как минимум чувствует себя плохо (думаю, запах перегара от меня дополнил картину) просто сделали вид, что ничего не заметили (ибо им тоже было ой как фигово).

К вечеру мне стало малость лучше и я позвонил Крису.

— Привет.

— Джеймс? Знаешь, я просто поражен, ты не только остался в живых после этой ночи, ты еще и не потерял способность говорить.

— Ох, Крис… Это первый раз когда я пьяный в стельку.

— Был, да?.. Я надеюсь, ты не глушишь похмелье бухлом? А то смотри, так и до запоя не далеко.

Я глушил похмелье минералкой и таблетками, так что запой мне не грозил.

— Был. Просто… Не знаю, это все Америка.

— Ага. Ты еще скажи, что она тебя связала, открыла твой рот и насильно вливала туда виски.

— Нет, но это из-за нее я так нажрался.

— Ты не обижайся, но тебя никто не заставлял.

— Я знаю. И все же. В ней что-то такое есть… Что я крышу теряю, когда ее вижу.

— Сиськи третьего размера?

— Да нет, тупица. Не в этом смысле. Смысле, что она… Не знаю. Необыкновенная.

— Вот ты сам в это веришь?

— Во что?

— Что она необыкновенная. Джеми, милый, она обычная девушка. Где-то я читал… «Особенными бывают только альбиносы и шизофреники.»

— Не знаю. Но она отличается.

— Ты установил это за каких-то десять дней знакомства?

— Да. Потому что я не разглядывал ее задницу, а думал о…

— О чем ты думал?

— Я не могу сформулировать. Я думал… Что она просто не может быть такой, какой кажется. Я чувствовал это. Я увидел за ее улыбкой грусть, за смехом— слезы…

— Ой, лучше бы ты разглядывал ее задницу.

Мы еще немного поговорили, но я был мыслями слишком далеко, чтобы диалог получился более-менее связный. Крис распрощался и положил трубку.

И тогда я решил прийти к Америке домой.

Уже у двери ее дома я начал осознавать, что у меня просто нет видимой причины идти сюда. Зато есть прекрасная возможность показаться полным идиотом. Особенно если здесь этот чертов Локи.

Но я позвонил. Музыки было неслышно. Дверь распахнулась. Я вздохнул глубоко и ясно, увидев Америку. Она выглядела вполне свеженькой, от нее пахло полоскателем для рта и зубной пастой.

— Джеймс? — она широко открыла глаза. Я сглотнул.

— Привет, — и сделал неловкое движение вперед.

Она меня пустила. Проходя мимо я почувствовал рукой ее мягкий махровый халат и все мои нервные окончания сжались в клубок— до того это было нежное и прекрасное прикосновение.

— Ты… Пришел за дисками? Извини, я еще не сделала…

— Ничего, — сама того не зная, она подала мне идею. Я усердно сделал вид, что пришел именно за диском.

— Как ты себя чувствуешь?

Она усмехнулась, облокачиваясь бедром о длинную барную стойку.

— О, это была великолепная вечеринка. Уснуть в ванной… Это что-то новенькое.

Я весь затрепетал. Вдруг она скажет сейчас что-то такое…

— Ты, наверное, долго думал, почему я плакала тогда? — она не переставала усмехаться, ее голос не изменил тембра и ни разу не вздрогнул— словно это было всего лишь продолжение обсуждения вечеринки.

— Да как тебе сказать… Перед сном я был слишком пьян, спал крепко, утром тоже было не до этого… Но я бы не пришел, если бы не думал об этом.

Она кивнула— так кивают самые строгие и опытные экзаменаторы когда ты попадаешь своим ответом в точку, в яблочко, в десятку.

— Ты знаешь, очень странно выделяться из своей родной семьи…

— Ты говорила.

— Правда?.. Черт, я и не знаю, что бы сейчас еще сказать…

— Не надо ничего. Не знаешь— не говори. Пусть тогда это останется тайной.

Она наклонила голову набок, а я облизал губы. Я представил себя на месте Локи и всех этих парней из близкого окружения Америки— представил, как я целую ее в губы, представил свои руки на ее тонкой талии и ее на своих плечах. Представил, как она шепчет мое имя мне на ухо.

Это влюбленность или мимолетное желание? Кто мне объяснит?

— А я думала, ты все стремишься познать мой внутренний мир…

Она вдруг сделала очень резкое движение в мою сторону— я вздрогнул, — но она просто положила руку мне на плечо и слегка его сжала.

— Ты, безусловно, отличаешься от всех этих козлов вокруг меня, мечтающих только о том, чтобы схватить меня за зад. У тебя… Более высокие цели, что ли. Но каким бы умным ты ни был, ты никогда не поймешь без моих подсказок, почему я плачу.

Я замер. Ее лицо было очень близко. Я видел малейшую трещинку на губе, все эти узоры в роговице глаза, каждую ресничку. Она дышала мне в лицо, и ее легкое дыхание было лучше любого весеннего ветра.

Она отпустила мое плечо, вновь отошла к барной стойке.

— Будешь курить? — как ни в чем не бывало спросила Америка.

— Нет… Спасибо… Я пойду.

И я ушел, негромко хлопнув дверью. Я ведь не знал, что посещаю этот дом далеко не в последний раз.

У себя в комнате я чувствовал себя некомфортно, хотя я до смерти люблю свою комнату и в порывах любви отказываюсь из нее выходить. Может, это и объясняет тот факт, что у меня очень мало друзей.

Мамы с папой не было. День близился к концу— солнце начало чувствительно раньше садится. Я лежал на кровати и мысленно рисовал на потолке глазами. Вот было бы классно, если бы родители разрешили бы мне самолично сделать ремонт!.. Я хоть и люблю комнату, но в ней также есть много устаревших деталей. Но нет— если я заикнусь про ремонт, то они сразу же наймут дорого дизайнера. Моего мнения никто не спросит.

Я зашел в социальную сеть и написал Крису:

«Привет.»

Ответ пришел незамедлительно, что довольно странно— Крис использует интернет исключительно для знакомства с девушками, я и не думал, что ему до меня.

Крис: «Привет. Чувак, да ты влип.»

Я: «Во что?»

Крис: «Локи был просто в бешенстве. Когда узнал, что вы с Америкой всю вечеринку были вместе.»

Я: «Черт! Я полчаса назад был у нее дома!»

Крис: «Чувак, тебе нереально повезло. Америка с ним вдрызг поругалась— мол, как встречаться, так ты в минус, зато как ревновать так с полоборота завелся.»

У меня потеплело в груди.

Я: «Мда…»

Крис: «Это твой шанс.»

Я: «Стоп. Откуда ты знаешь?»

Крис: «Ты что, Америка сейчас рвет и мечет. Она позвонила своей подружке Ларе и так дико орала в трубку, что эта милая Ларочка тут же оповестила меня. Они едва не подрались там!»

Я: «Лучше мне не выходить из дома сейчас, да?»

Крис: «Весь ближайший месяц. Хотя… Если Ларочкин язычок не нуждается в подкорачивании… Другими словами, если она не врет, то Америка пообещала Локи глаза выколоть, пусть он только тронет тебя.»

Я совсем разнежился от этих слов и даже засмеялся.

Я: «Крис, это действительно шанс!»

Крис: «А я о чем?!»

И ни один из нас даже не подозревал о том, что будет ночью.

Я очень крепко спал— примерно до часу я лежал и размышлял о том, какие чувства питаю к Америке— люблю ли я ее, или просто симпатия…

Я проснулся от того, что кто-то резко постучал ко мне в окно. Сначала я испытал лишь удивление и шок— пока не вспомнил, что живу на втором этаже.

Спасибо всем просмотренным фильмам ужаса, Стивену Кингу, ночным рассказам и хоррор-картинкам из интернета за тот непередаваемый ужас, который я испытал, сидя в кровати и неподвижно глядя в зашторенное окно.

Мозг усиленно заработал. Итак, мы имеем стучание в окно, располагающееся на втором этаже.

И тут постучались снова.

Я решительно вскочил, но не пошел к окну— машинально продумывал план действий.

И тут сквозь штору пробрался яркий свет фонарика. Он ударил мне в грудь. Тем не менее я смог сообразить— это, по крайней мере, человек.

Я все-таки отдернул штору. Представьте теперь мое удивление, когда я увидел сидящую на толстом суку дерева Америку Джонс с фонариком.

Я вздохнул так громко, что, наверное, услышала даже Америка. Так или иначе, она отбросила огромную ветку, которой стучала в окно и активно замахала руками.

Я открыл раму. Америка сидела в метре от меня.

— Почему так долго, черт возьми?! — шикнула она на меня. Я вгляделся в ее лицо— снова размытая тушь на щеках, красные глаза— ревела.

— Давай так. Ты ответишь мне на все следующие вопросы, а я не стану тебя спрашивать, почему ты плакала.

Она немного посмеялась. Но тут же снова стала серьезной.

— Для начала оденься и вылези сюда.

Я и в правду был без футболки. Я схватил первую попавшуюся и как мог быстро надел. Мельком бросил взгляд на часы— половина второго. Спустя полчаса после того, как я заснул.

— Вылезти сюда? Ты серьезно?

— У тебя двадцать секунд. Время пошло.

— Америка…

— Восемнадцать.

— Подожди…

— Шестнадцать.

— Черт!

Я вылез в окно, вздохнул и перепрыгнул на сук. Стоило мне коснуться земли ногами, Америка важно кивнула.

— Теперь спускаемся.

И мы слезли— она быстро и легко, я осторожно, но не менее проворно.

— У тебя меньше двух минут, чтобы задать мне все вопросы.

— Что мы сейчас будем делать?

— Поедем в бар.

— Как мы туда поедем?

— На джипе друзей Локи.

— Откуда у тебя ключи от него?

— На зло Локи я поцеловалась в засос с его другом Канье, владельцем машины, и незаметно вытащила ключи у него из кармана.

— Кто поведет машину?

— Я.

— Чтож, хорошо. Сколько у меня осталось времени?

— Двадцать секунд.

— Успею. Почему именно я?

— Ну а кто, если не ты?

— Это ничего не обья…

— Время вышло. Пошли быстрее.

И я пошел. Ночами было уже довольно прохладно, хотя здесь, в Индианополисе, вообще почти нет зимы. И осень тут тоже небольно чувствуется.

Америка шла очень быстро. Вот мы пролетели мимо ее дома. Она даже не взглянула на него— также, как не взглянула на кучу других домов вокруг.

— Вот и цель.

Мы остановились. Напротив— огромный дом с кучей пристроек, наворотами и прочим. Я знал этот дом, знал и Канье. Он поставлял дурь в нашу школу после двух лет выпуска, но потом перестал.

— Ты думаешь, у нас получится угнать машину?

— На самом деле, я подготовилась. Я была у него дома, эм, в комнате всего пару минут назад и уходя выгнала машину задницей прямо к черному ходу, а дверь оставила открытой. И отключила всю сигнализацию, конечно же.

— Восхищен.

— Когда я хочу нажраться я становлюсь самой пронырливой и умной девушкой штата.

Она подошла к забору и подтянулась. Я не спешил лезть за ней— ждал, когда позовет. Она оседлала непроницаемую стену забора (что вызвало у меня пошлые ассоциации) и взглянула на меня вниз.

— Стой здесь. Сейчас я начну отгонять машину, ты откроешь вон ту дверь и мы улетим на встречу закату.

— Скорее рассвету, — пробурчал я, направляясь к довольно узким воротам.

Я услышал, как тихо заводится двигатель и рванул на себя железную ручку. Тяжелые двери с непередаваемым скрипом распахнулись. Мне казалось, что производимый нами шум слышен даже в Белом Доме.

— Джеймс! — Америка резко вырулила на улицу. Джип был просто огромен. Я задрал голову вверх, глядя на ее лицо, высунувшееся из окна.

Я залез на сиденье рядом с водительским. В джипе было полно крутых наворотов. Америка рывком распахнула бардачок.

— Твою мать! — воскликнул я, когда мне на колени посыпался расфасованный по пакетикам героин.

— Нигга уже три года на наркотиках, — пояснила Америка, бесстрашно шаря рукой в кучах героина.

— Это понятно… Что ты ищешь?

— Деньги.

В следующую секунду в ее тонких пальчиках с длинными ногтями уже покачивалась увесистая пачка баксов.

— Здесь— половина твоей почки, — она ткнула пальцем сначала в пачку, потом в бардачок, а затем обвела рукой всю машину. — Это не считая денег, которые можно было получить за геру, — она вновь показала на бардачок.

— Черт возьми!

— И поэтому в наш небольшой ночной тур входит посещение самого дорого бара города.

— «Гранд Хотел»?

— Умница.

Мы ехали по пустым улицам города. Жилой район медленно перетекал в центр— здесь жизнь велась круглосуточно, двадцать четыре часа в сутки здесь горели огни и семь дней в неделю здесь можно было спускать деньги на казино, выпивку, наркотики и проституток.

— Америка?

— Что?

— И все же. Почему именно я?

— На вечеринке у Тони мне чертовски понравилось с тобой бухать. Ты отличный собутыльник!

— Но я не буду сегодня пить!

— Я тебя и не прощу. Просто когда я напьюсь твоя задача будет состоять в том, чтобы отвезти меня домой.

— Ага, то есть нужен просто как спасатель?

— Нужен— ключевое слово. Услышь только его и спокойно смотри на вещи.

И я решил, что нужно послушаться ее совета.

Мы вылезли. Вокруг стояли машины марок «Порше», «Мерседес», «Бентли», «Феррари»— словом, мажоры и дети мажоров вели полуночный образ жизни.

Бар представлял собой громадное здание— высокая постройка (внизу располагался бар, а выше— сам отель), выполненная в античном стиле. Стены украшали резные колонны, у слишком модернизированных для такого стиля раздвижных дверей стояли две большие статуи (одинаковые девушки с длинными косами и ветвями винограда в ладонях).

— Америка! Стой.

— Ну что опять?

— Мы взяли деньги Канье. Мы их украли!

— Позволь объяснить тебе одну вещь, — она придвинула свое лицо очень близко к моему и практически зашипела мне в лицо. — Видишь ли, мной сейчас двигают два факта. Первый: мы потратим одну тысячную от состояния Канье. Он даже не узнает о пропаже. И второй: все эти деньги идут на покупку наркотиков, которые он потом поставляет в школы. Если ты не считаешь крутым то обстоятельство, что сейчас даже средняя школа колется и глотает таблетки, то ты должен быть за меня.

И я плюнул на это все.

Мы зашли в бар. Два огромных амбала в костюмах встали плечом к плечу.

— Кто вы такие? — механическим голосом спросил один из них.

На что Америка красноречиво ответила, швырнув две тысячные бумажки на пол.

Амбалы расступились, но не отстали.

— Откуда у вас столько денег? Выглядите вы не как обычные посетители.

Обычные посетители были одеты в дорогущие костюмы и платья, из ушей жен богачей длиннющими гроздьями свисали бриллиантовые серьги. Все сверкало и переливалось— шик.

— Я— девушка Канье Копта, а это— наш общий друг. Вы, должно быть, знаете, что все это здание построено на деньги его родителей?

Америка врала, я чувствовал. Но молчал, делая как и она— презрительный и высокомерный вид.

Секьюрити смутились и пропустили нас.

— Бутылку самого дорого коньяка, который у вас есть, и мы уходим.

Публика молча смотрела на нас— обычных подростков в обычной одежде, но с пачкой денег. Последнее решало все.

Официант в белоснежной рубашке принес нам среднего размера бутылку светло-янтарной жидкости. Америка кинула на прилавок всю пачку, взяла бутылку и пошла на выход. На ходу она обернулась и небрежно кинула официанту:

— Сдачу оставьте на чай.

И величественно удалилась.

Я пошел за ней следом. Она запрыгнула в огромный кузов джипа и откупорила бутылку.

— Твое здоровье, — я не успел и рта открыть, а она уже сделала мощный глоток.

Я решил, что все вопросы нужно задавать сейчас, пока она еще трезвая.

— Ты не думала о том, что вредно так каждый день напиваться?

— Думала.

— И все равно продолжаешь?

— Подростковый алкоголизм. Либо ты пьян, либо ты в депрессии. Я выбираю первое.

— Что-то я не заметил, чтобы ты в школе выглядела депрессивной.

— Потому что у меня есть фляжка с виски, которая всегда со мной.

— Хорошо. Ладно. Но почему не все должны пить, чтобы не впадать в депрессию? Я вот, например, чувствую себя гораздо лучше на трезвую голову.

— Потому, что кто-то нормальный, а кто-то нет.

— Объясни.

— Знаешь что? Из-за тебя я эту бутылку до утра не прикончу. Так что давай так: ты вопрос, я ответ, я делаю глоток.

— Ок'ей.

Она сделала щедрый глоток.

— Ты хоть понимаешь, что портишь свою жизнь?

— Понимаю. Я делаю это потому, что хочу ее укоротить.

Она еще раз отпила.

— Укоротить?..

— Ну да. Я хочу умереть.

Она сказала это так легко и просто, словно я спросил ее о погоде. Я сглотнул. Мне стало страшно.

— Но зачем тебе умирать? У тебя есть все! Ты красивая, умная, с классным чувством юмора, живешь не бедно, у тебя есть родители…

Я запнулся, осознав свою ошибку. Америка усмехнулась— она хотела, чтобы это выглядело также легко и просто, но я уже увидел блеск слез в ее глазах.

— Родитель, Джеми. Родитель. Отец. И в этом вся загвоздка.

Я облизал губы. Я знал, что можно сейчас сказать, но это был ужасный риск испортить отношения с Америкой навсегда.

И все же я попробовал.

— А ты… Не думала, что если поделиться горем с другим, тебе может стать легче?..

Она больше не отпивала из шикарной граненой бутылки. Америка равнодушно помотала кистью руки, в которой сжимала горлышко бутылки— создалось впечатление, что ее ничего в мире больше не интересовало, даже алкоголь.

— Нет. Не думала. Поэтому…

Она все-таки снова приложилась к бутылке, но уже не так. Америка не запрокидывала вверх голову, не залихвацки переворачивала бутылку, не закрывала глаза от удовольствия когда обжигающий напиток скользил ей в горло. Просто наклонилась к горлышку и чуть-чуть отхлебнула.

— …поэтому выслушай меня. Пожалуйста.