Одиннадцать

Бекс отстала от меня на полшага, когда я остановился в конце «Осьминожьего прохода». Перед моими глазами предстало следующее зрелище. Келли сидела на складном стуле, сжав кулаки с такой силой, что костяшки пальцев у нее побелели. Аларих расположился напротив нее и наблюдал за Конноли с невозмутимым видом. Удачи тебе, парень. Мегги и доктор Эбби стояли спиной к окну с бронированным стеклом и внимательно смотрели на Келли и Алариха. Похоже, только Джо не занимала мрачная атмосфера, сгустившаяся в лаборатории. Он разлегся на полу у ног доктора Эбби и глодал здоровенную кость.

Шеннон поприветствовала меня кивком.

— С возвращением. Вам лучше?

— Нет, но думаю — выживу. Не каждому дано сказать такое.

Келли бросила на меня выразительный взгляд. Не обращая на нее внимания, я заявил:

— Доктор Эбби, как у вас тут с безопасностью связи? Если мы сделаем звонок, его могут засечь?

— Куда? В ЦКЗ? — Доктор Эбби выпрямилась. — У меня есть несколько паленых телефонов. Я их берегла как раз для такого случая. Подождите минуту.

Она показала Джо какой-то замысловатый жест. Пес привстал — наверное, собрался следовать за хозяйкой, но, повинуясь команде, снова улегся на пол. Доктор Эбби ушла.

— Шон? Что вы собрались делать? — с тревогой спросила Келли.

— Я вам челюсть сломаю, если вы не заткнетесь прямо сейчас, — проговорил я довольно дружелюбно. — Я еще не готов к тому, чтобы вы ко мне обращались.

— Это означает, что тебе надо сидеть тише воды ниже травы, — перевела мои слова Мегги.

Еще вчера я попросил бы ее не мучить Келли. Но это время уже прошло. Что было, то сплыло.

— Бекс, позаботься, пожалуйста, чтобы Конноли помалкивала, пока я буду заниматься делом. Мне совсем ни к чему, чтобы у нее возникли разные забавные мысли — например, взять и сказать «здрасьте».

— С радостью.

Бекс достала пистолет и встала у Келли за спиной в небрежной позе. Если бы понадобилось — она могла бы так простоять сутки напролет. Я видел, как она делала подобное, просматривая полевые записи.

Келли вытаращила глаза и уставилась в одну точку не мигая. Если бы я не был так зол на нее, меня бы это впечатлило. Но я с трудом удерживался от желания заехать ей по физиономии.

Шеннон быстро вернулась к нам и вложила мне в руку мобильник.

— Реагирует на голос. Первые пять минут его запеленговать невозможно. Назовите любой номер и велите набрать. Пожалуйста, перейдите на громкую связь, поскольку мне хотелось бы знать, с какой целью используются мои ресурсы.

— С превеликим удовольствием. — Я вынул из кармана свой телефон и нашел в адресной книге номер доктора Уинна. Затем я медленно и внятно произнес цифры и сказал: — Набери и перейди на громкую связь.

Он заработал. Три гудка — и ответил секретарь из ЦКЗ. Как обычно, настроенный чопорно и строптиво.

— Кабинет доктора Уинна. Как вас представить?

— Говорит Шон Мейсон. Соедините меня с доктором Уинном.

— Могу я спросить о причине вашего звонка?

— К сожалению, нет. Срочно соедините меня с доктором Уинном.

— Сэр, боюсь, я не…

— Срочно!

Что-то в моем тоне подсказало секретарю, что я не шучу. Он забормотал извинения, в трубке послышался щелчок, а потом полилась музыка. Впрочем, мелодия длилась всего пару секунд. Еще один щелчок, и доктор Уинн произнес:

— Шон, слава богу. Но что происходит? Вы беднягу Кевина чуть до инфаркта не довели.

— Обязательно отправлю ему симпатичную открытку и букет цветов. — Мой голос прозвучал так едко, что даже я сам удивился. Я считал, что успел натренировать в себе сдержанность. — Я в Окленде оставил несколько человек до вспышки… Вы уж меня извините — настроение сейчас не самое лучшее.

Последовала пауза. Он осмысливал услышанное. Мои слова являлись ложью, ясное дело — ведь погиб только Дейв. Но у доктора Уинна не было причин мне не верить.

— О, — произнес он наконец тихим голосом. — Понятно. Очень жаль.

— Ничего не поделаешь. Послушайте, доктор Уинн, я провожу расследование, и мне бы хотелось получить подтверждение полученных мной результатов. У вас найдется несколько минут, чтобы ответить на мои вопросы?

— Я всегда буду рад вам помочь.

— Они могут оказаться для вас не слишком приятными.

Я посмотрел на Келли. У нее по щекам текли слезы. Она по-прежнему смотрела в одну точку на стене, но лицо ее оставалось бесстрастным. Мне было все равно. Эта дрянь заслужила слезы.

— Доктор Уинн, — спросил я, — локализованные вирусные поражения — это иммунные реакции?

Он явно растерялся. После паузы он заговорил очень медленно и осторожно, с более выраженным акцентом.

— Что ж… Думаю… На этот счет нет единого мнения. Некоторые считают, что имеется некоторая вероятность.

— А вы?

— Не уверен, что это имеет значение.

— Не соглашусь. Как вы считаете? Являются локализованные поражения иммунными реакциями или нет?

— Шон… — Уинн тяжело вздохнул. — Да. Полагаю, что являются.

— Предположим, Дейву удалось отсканировать и переслать мне электронной почтой кое-какие документы до того, как Окленд взлетел на воздух. Что бы стал делать я? Разумеется, я бы пошел к знающим людям. Они бы подтвердили, что Джорджия могла бы поправиться, если бы я не решил ее пристрелить. Как же быть дальше?

Доктор Уинн молчал.

— Отлично. Ну и ладно, — каким-то образом я смог говорить непринужденно. — Пожалуй, я просто опубликую все, что мне удалось раздобыть. Пусть теперь ученые ломают свои головы. Они ведь соображают в научных вопросах лучше меня. Я прав?

— Шон… — Уинн снова тяжко вздохнул. — Да, она могла поправиться. Результаты ее анализа крови однозначного ответа не дали.

Поле моего зрения заволокло пеленой. Кровь Джорджии в ЦКЗ исследовали несколько недель после ее смерти. Логически я понимал, что они были заняты анализами и дезинфекцией, но я никогда не позволял себе задумываться обо всем всерьез. Мысль о том, что с кровью Джорджии вытворяют неизвестно что, вызывала во мне ужас.

— Вы — поганец, — проговорил я без особого пафоса. — Мы вам доверяли.

— Шон…

— Шли бы вы… — Я прервал разговор и швырнул телефон доктору Эбби. — Спасибо.

— Пожалуйста, — ответила она и спрятала мобильник в карман белого халата. — Вы удовлетворены?

— Нет. Это — только начало. — Я повернулся к Келли. — Ваша очередь, док. Советую постараться.

— Я…

— Говорите! — рявкнул я.

Она послушалась.

При этом Келли не отрывала глаз от пола. Голос ее звучал напряженно, почти монотонно. Она словно бы убеждала себя в том, что читает лекцию, а не сидит на допросе под дулом пистолета. Лишь несколько раз она решилась поднять голову, и ее глаза были наполнены чувством вины. В эти моменты взгляд Келли метался между нами, за ним трудно было проследить. Потом она продолжала свой заунывный монолог. Слушать Келли оказалось тяжело, и вдобавок доктор Эбби смотрела на нее как расчетливый хищник. Еще неприятнее было то, что Бекс все время держала пистолет у виска Конноли.

— Первые локализованные вирусные поражения были зарегистрированы в 2018 году. Четыре года — не слишком большой срок по человеческим меркам, но для поколений вируса он равнозначен нескольким столетиям. Вирус Келлис-Эмберли реплицировал. Распространялся. Изменялся. Я хочу сказать, что первые инфицированные не проявляли склонности к тому, чтобы собираться в толпы. Подобный феномен возник через два года. И это не была адаптация со стороны инфицированных. Наоборот — все дело было в субштаммах вируса. Они руководили зараженными людьми. На тот момент нам удалось выявить способность вызывать инстинкт стаи у шести из пятнадцати штаммов Келлис-Эмберли. Девять штаммов оставались на прежнем уровне. Десять лет спустя мы сумели выделить только два штамма вируса, не вызывавших инстинкт заражения и поедания здоровых людей. То есть за исключением тех штаммов, которые хранились у нас в морозильных установках. — Келли растерялась, на секунду ее плечи напряглись. А потом она, видимо, приняла для себя очень трудное решение и продолжала: — Мы провели эксперименты с перекрестным инфицированием. Когда я говорю «мы», я имею в виду ученых, работавших в ЦКЗ и Армейском центре изучения инфекционных заболеваний. Я не работала с… Я не участвовала в этом проекте. — Келли подняла голову, в отчаянии надеялась на сочувствие с нашей стороны. — Я этим не занималась.

— Тогда уволился доктор Шоджи, — вмешалась доктор Эбби. — Он терпел, сколько мог, но эксперименты ЦКЗ стали последней каплей. — Она говорила спокойно и деловито. — Желаете побеседовать о перекрестном инфицировании? В чем именно заключались исследования ЦКЗ? Уверена, окружающим не терпится узнать кровавые подробности.

Келли сделала глубокий вдох и потупилась.

— Они… набирали добровольцев…

— Заключенных, — уточнила доктор Эбби.

— Они соглашались добровольно, — упрямо возразила Конноли. — У них не было никаких шансов пересмотра приговора и шансов на освобождение, а исследования с участием людей имеют… занимают давнее и почетное место в медицинской науке. Порой только таким путем и можно добиться результатов. Именно так установили, что желтая лихорадка переносится москитами. Ну, вы же помните! А еще было доказано, что прививки от оспы действуют. За счет экспериментов на людях спасли много жизней. Ведь иного выбора не было.

— И сколько жизней вы сохранили теперь? — осведомилась доктор Эбби.

— И что именно вы делали? — спросил Аларих.

Келли предпочла ответить на его вопрос. Она произнесла:

— Ряду заключенных, чей вирусный профиль удовлетворял критериям исследования, был предложен выбор. Мы вводим им потенциальную вакцину, и если они останутся в живых, то будут включены в программу защиты свидетелей. Они получат документы на новое имя и могут все начать заново.

— Если бы они выжили, — подчеркнул Аларих.

Келли вздрогнула.

— Давай, принцесса, — поторопила Бекс. — Рассказ еще не окончен. Как насчет продолжения?

— Добровольцам вводили сыворотку, содержащую деактивированные частицы штамма вируса противоположного типа. Согласно теории, один штамм мог уничтожить другой. При самом лучшем раскладе штаммы могли уничтожить друг друга, и тогда мы наконец обрели бы лекарство от болезни Келлис-Эмберли. При худшем…

Голос Келли сорвался.

Стало ясно, что она уже не в силах говорить. Эстафету приняла доктор Эбби.

— В ЦКЗ сработал именно этот расклад. Как только два штамма встретились, началась спонтанная активация вирусного процесса у всех «добровольцев». И появился новый штамм — тот самый, который усиливал инстинкт стаи у инфицированных. Словом, эксперимент с треском провалился. Но неудачу, как и прочие фиаско, они предпочли спрятать подальше от чужих глаз.

— А что нам было делать? — прохрипела Келли, вскинула голову и уставилась на доктора Эбби, сузив глаза. — Вас бы устроило, чтобы мы сидели сложа руки и смотрели, как вирус делает свое дело? Мы пытались найти решение. Да, люди погибли. Действительно, мы совершали ошибки, и они еще будут происходить. Но в один прекрасный день — возможно, именно благодаря этим провалам — мы получим лекарство от вируса. Разве вы против? Вы не хотите, чтобы пришел конец всем нашим страхам? А мне кажется, перед нами реальная цель. Поэтому, если мне снова придется сотрудничать с ЦКЗ, я соглашусь.

— Но, к сожалению, все это — напрасные мечты.

Мы разом обернулись на голос Мегги. Она сидела на полу рядом с Джо, положив руку ему на спину. Вид у Мегги был безмятежный, хотя она устроилась возле зверя, который мог запросто оттяпать ей голову.

— Надо мной некоторые посмеиваются — ведь я смотрю слишком много ужастиков. Но они познавательны, особенно если знаешь, на что следует обращать внимание. Они рассказывают о разных социальных тенденциях и о том, чего люди боятся больше всего на свете. Пока не наступило Пробуждение, мы могли испытывать страх. Это здорово показано в фильмах. Теперь ничего подобного и в помине нет.

Келли фыркнула:

— Их вообще перестали снимать.

— Отнюдь, — возразила Мегги. — Сейчас любое кино — ужастик.

— Давайте вернемся к нашей теме, — предложил Аларих. — Прежде чем мы выслушали милое и весьма информативное лирическое отступление, вы кое-что упомянули. Оказывается, у вируса происходила адаптация. — Он наклонился вперед — прирожденный новостник учуял кровь в воде. Я это понял по взгляду Алариха. — Инстинкт стаи отсутствовал, а потом он вдруг возник. Что же делают с организмом локализованные вирусные поражения?

— В целом неизвестно, — ответила Келли. Голос у нее зазвучал иначе. Она перестала читать лекцию. Теперь она явно хотела, чтобы мы ее поняли. — Мы считаем, что поражения возникают при контакте с живым вирусом, который почему-то не активируется полностью. Они наблюдаются в основном у тех людей, чей контакт с Келлис-Эмберли произошел в то время, когда их вес еще не достиг критической величины. Но были исключения, и мы до сих пор пытаемся понять причину. Почему с одними взрослыми это происходит, а с другими — нет. Ответ пока неясен, и проверить подобные явления не очень просто.

— Ну-ка, погодите, — вмешалась Бекс. — Вы имеете в виду, что у тех, кто заразился вирусом в раннем детстве, развиваются локализованные поражения и они не становятся членами шайки зомби?

Келли кивнула.

— Да.

У меня с глазами все было в порядке, пока я вплотную не приблизилась к тому весу, при котором бурно активируется вирус, — задумчиво вымолвила Джорджия. — До того момента моя сетчатка была в норме.

— Я помню, — прошептал я. Не хотелось напоминать команде, что я ненормальный. И я громко спросил: — Можно поконкретней?

— Люди контактировали с живым вирусом Келлис-Эмберли в то время, когда еще не могли пострадать от него в полной мере, — объяснила доктор Эбби с долей веселого цинизма. Она будто беззаботно радовалась возможности сказать именно эти слова. — Вы про ветрянку когда-нибудь слышали?

— Ну конечно, — кивнула Бекс. — Всех прививают от ветрянки, когда предстоит полевая работа.

— Долгое время вакцины от ветряной оспы не существовало — она считалась детской болезнью, и очень многие ею заражались. Но большинство детей переносило недуг сравнительно легко. Пару недель почесывались, а потом организм приходил в норму. Кроме того, однажды контактировав с этим вирусом, они приобретали устойчивость к нему. А вот для взрослого ветрянка — не шутка. Она способна вызвать необратимое поражение нервной системы, оставить на коже обширные рубцы. Короче, побочных эффектов — масса. — Шеннон миролюбиво посмотрела на Келли. — Некоторые люди даже устраивали «ветряночные вечеринки», чтобы детишки могли заразиться от уже заболевших.

— Фу, гадость, — поморщилась Бекс.

— Теперь, когда у нас есть вакцина, можно сказать и так. А тогда это был неплохой способ уберечь своих детей от гораздо более серьезных недомоганий во взрослом возрасте. Но опасность подстерегает нас везде. Случалось, что дети погибали от ветрянки, но это было лучше, чем заболеть, будучи взрослым.

— Не понимаю, — признался я.

А я понимаю, — шепнула Джорджия.

— А я понимаю, — эхом прозвучал голос Алариха, после паузы он продолжил: — Когда дети заражаются живым вирусом Келлис-Эмберли, у них не происходит бурной активации, хотя они заболевают. Но они могут поправиться, верно? Они в силах перебороть болезнь.

— Бинго! — улыбнулась доктор Эбби и хлопнула в ладоши. — Мисс ЦКЗ, скажите этому приятному молодому человеку, каков его выигрыш!

Келли промолчала.

Во рту у меня пересохло. Я сглотнул слюну и спокойно произнес:

— Пожалуйста.

Мой голос в замкнутом пространстве лаборатории прозвучал оглушительно громко. Келли ответила:

— Да, иногда ранний контакт с вирусом приводит к тому, что некоторым индивидуумам удается успешно побороть вирус Келлис-Эмберли. Стандартный анализ крови младенцу сделать невозможно, поскольку у детей раннего возраста активации процесса не бывает. В таких случаях даже не обнаруживаются обычные маркеры, указывающие на активацию. Но дети все же заболевают. А потом, спустя некоторое время, болезнь отступает. — Келли умолкла и снова заговорила, старательно подбирая слова: — У большинства лиц, подвергшихся потенциально опасному контакту с инфекцией в младенчестве, во взрослом возрасте развиваются локализованные вирусные поражения, потому что их иммунная система уже подготовлена.

— Их организм помнит, что вирус — это нечто плохое. Поэтому он запускает маленькие снаряды, начиненные маленькими стайками доморощенных вирусных телец, — сообщила доктор Эбби, наклонилась и погладила бок Джо. Пес устремил на нее любовный взгляд и вывесил розовый язык. — Так поступают люди, когда встречаются с волками. Мы их ловим, приручаем и учим нас защищать.

— Да, — подтвердила Келли. — Локализованные поражения являются маркерами того, что иммунная система научилась всему, что нужно. При атаке Келлис-Эмберли организм начинает борьбу и выигрывает.

— Так вот почему вы сказали, что ей могло стать лучше?

Келли не ответила.

Я в сердцах заехал кулаком по бронированному стеклу. Все вздрогнули, кроме Шеннон. У нее был такой вид, будто она окутана коконом удовлетворения.

— Дальше, док.

— Хорошо. — Келли посмотрела на меня. За последние часы она заметно осунулась. — Мы с доктором Уинном просмотрели результаты анализов вашей сестры. Ее иммунная система уже начала реагировать на новую инфекцию в то время, когда были взяты пробы крови. Вероятность того, что она смогла бы перебороть инфекцию, высока. Более 80 процентов.

— Спонтанная ремиссия, — выдохнул Аларих восторженно.

— Объясните, — произнес я.

— По идее, это такая… городская легенда. Предполагается, что существуют люди, которые были заражены — то есть полномасштабно заражены и готовы накинуться на соседей… Но они чудесным образом исцелились до того, как их успели убить. Никто ни разу в глаза не видел хоть кого-нибудь со спонтанной ремиссией. Всегда находится парень, у которого есть друг, а у этого друга — знакомый, который… и так далее. Но такие истории иногда появляются в Сети. Тогда ЦКЗ напоминает населению, что лекарство еще не изобрели.

— Но ведь это не просто байки, док? Мы ведь именно поэтому здесь собрались?

— Об одном ЦКЗ говорит чистую правду: лекарства от болезни Келлис-Эмберли нет. Если меня начнут уверять, что оно существует, я не поверю. По целому ряду причин… — Теперь в разговор вступила доктор Эбби. — Но в некоторых вещах сотрудники ЦКЗ лгут. Известно, что можно жить с вирусом в организме с момента рождения и он впоследствии способен проснуться. Но значит, есть вероятность, что Келлис-Эмберли способен снова заснуть. Разве не здорово?

— Похоже на инфаркт, — пробормотал я.

— Двое из десяти тысяч, — резко проговорила Келли.

— Что? — удивился я.

— Двое из десяти тысяч. — Келли встала, не обращая внимания на пистолет Бекс. — Не больше и не меньше. Столько человек с зарегистрированными локализованными поражениями могут поправиться после контакта с живой вирусной культурой. Двое. Это — частота выздоровления. Судя по всему, она связана с плотностью вирусных частиц в отдельных локальных очагах, но точного подтверждения гипотезы у нас еще нет, и вряд ли найдется возможность провести такие исследования. Добровольцев нам не набрать.

— Даже за тюремной решеткой, — мрачно изрекла Мегги.

Келли снова вздрогнула. А мне было наплевать. Если она мучилась угрызениями совести, то вполне их заслужила.

— Не думаю, — пролепетала она.

— Чепуха, — процедила сквозь зубы доктор Эбби. — Есть множество способов тестирования. Взять хотя бы Джо. Я ввела ему Келлис-Эмберли, когда он был щенком. Он заболел, но поправился, и у него развилось первое локализованное поражение. Я вновь подвергла Джо воздействию вируса, когда он достиг веса, при котором происходит бурная активация процесса. И он снова выздоровел. Тогда же у собаки возникло второе локализованное поражение. Я могла бы купать Джо в воде, зараженной вирусом, — активация была исключена. Временами появлялось незначительное обезвоживание, боль в груди, но симптомы быстро проходили. Эксперимент удался.

— Сколько щенков у вас было в самом начале? — осведомилась Келли.

Доктор Эбби даже смутилась.

— Джо был не первой подопытной собакой. Но результаты оказались самые успешные.

— Погодите секундочку, — вмешалась Бекс. — Это — правда?

— Вроде да, — хмыкнул я. — Получается, что человек с достаточно сильно развитым локализованным вирусным поражением способен вернуться из состояния зомби. А еще можно намеренно вызывать у маленьких детей эти поражения, чтобы у них выработался иммунитет в раннем возрасте. Но не забывайте: я — просто здоровенный тупой ирвин. — Я снова заехал кулаком по стеклу. — Джорджия была умницей. Жаль, погибла она, а не я.

— Двое из десяти тысяч, — повторила Келли как заклинание. — Вы бы нажали на курок, знай вы эти цифры? Смогли бы вы сделать такое, если бы были уверены, что есть крошечный шанс — и ваша сестра поправится?

Нет, — сказала Джорджия.

— Да, — заявил я не слишком уверенно. Похоже, все поняли: я соврал. Но не думаю, что кто-то имел право обвинять меня.

Келли покачала головой.

— Обществу пришел бы конец. Все сразу бы решили, что они особенные. Якобы только они, их родители или дети могут исцелиться. И каждый стал бы медлить в крайней ситуации.

— Сначала стреляй, вопросы будешь задавать потом, — пробормотала Бекс едва слышно. — Жутко не хочется признаваться, Шон, но она права. Вот тогда точно разлилось бы море крови. Началось бы нашествие зомби. Никто не пожелал бы рисковать, убивая того, кто мог бы выздороветь.

— А пока эти люди действительно больны, — заметила Келли. — Вирус в отношении их организма не милосерднее, чем был бы к вашему или моему. И они сохраняют способность заражать других до той поры, как заболевание не пойдет на убыль. Представляете? Покусать пару-тройку человек, потом поправиться и узнать о том, что вы убили и съели самых близких людей? А что произойдет, если ваше семейство не погибнет? Как только вы перестанете быть частью толпы зомби, ваши родственники разорвут вас на части. Мы одержали победу во время Пробуждения, потому что научились стрелять сразу — как только один зараженный бросался на нас. Иначе нам бы всем давно пришел конец.

— Прекрасная речь, док, но вы забыли кое-что упомянуть, — мягко произнес я.

— Что?

— Шеннон удалось создать у собаки локализованное поражение, — сказал я. — Так почему же нам не начать программу, в рамках которой эти поражения вызывались бы у людей? Почему мы просто сидим сложа руки… и не пытаемся что-то изменить?

— Спросите у нее, сколько щенков погибло в ходе экспериментов? — парировала Келли.

— О, черт, — вырвалось у Алариха. — Ребенок Рика.

— Ты о чем? — удивилась Бекс.

— У Рика был сын. И жена с локализованным вирусным поражением яичников. Он написал для нашего сайта статью — перед тем как стать вице-президентом. У их сына активация процесса произошла, как только он набрал критический вес. Он родился с живым вирусом в крови, и его организм не смог справиться. — Аларих перевел взгляд на Келли. — Вы это пытаетесь до нас донести?

— Именно, — Конноли вздернула подбородок, пытаясь придать себе уверенный вид. Тем не менее все поняли, что она очень испугана. — Мы не можем начать программу вакцинации, не будучи уверенными в том, что превращаем каждого ребенка в бомбу с часовым механизмом. Наверное, кому-нибудь удастся перебороть инфекцию, и тогда у пациентов просто ухудшится зрение или начнутся сильные головные боли. Но есть вероятность, что они на всю жизнь останутся больными. Тогда в один ужасный день они бросятся на вас, пытаясь перегрызть вам глотку. Мы не слишком успешно держим вирус под контролем, чтобы позволить себе расслабиться. И мы не можем рассказать обо всем, потому что многое сразу изменится. — Келли бросила на меня умоляющий взгляд. — Ваша сестра страстно относилась к правде, Шон, но мир не всегда готов узнать и принять такую правду.

— Кто дал вам право об этом судить? — спросил я тихо.

— Никто. — Келли вздохнула. — Мы сами ни в чем не уверены.

— Ой-ой-ой, — язвительно произнесла доктор Эбби. — Вам еще надо подрасти. А мы пока ищем ответы. Мы бы с радостью получили доступ к вашему лабораторному оборудованию.

— Вы хотите сказать: «Пополняйте ряды сумасшедших ученых», — сердито бросила Келли. Ее чувство вины мгновенно сменилось гневом.

— Я ей — про одно, а она — про другое, — хмыкнула Шеннон.

Аларих вступил в разговор:

— Вы сказали, что доктор Шоджи покинул официальное медицинское сообщество после опытов по перекрестному инфицированию. А как насчет вас? Почему вы не сотрудничаете с ЦКЗ, не пытаетесь одолеть их изнутри?

— Университет имени Саймона Фрейзера, — произнесла доктор Эбби.

Келли вздрогнула, а потому опустилась на стул и закрыла лицо руками. Реакция Алариха была далеко не такой драматичной. Он просто сочувственно кивнул.

— Вот кого вы потеряли.

Шеннон молча посмотрела на мастифа Джо. Мегги гладила его уши, и пес, судя по всему, был на вершине блаженства.

— Да, моего мужа, — тихо произнесла Шеннон. Джозефа Эбби. Он был инженером-программистом. Я тогда еще работала в провинциальном филиале ЦКЗ и хотела найти решение проблемы через «безопасные» каналы. Я следовала протоколу, в моей лаборатории все соответствовало профессиональным стандартам, и я по глупости считала, что все делаю правильно.

Название университета показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где я его уже слышал. А Джорджия безмолвствовала.

— Будьте так добры, просветите меня, — попросил я.

— Джо читал лекции по инженерному программированию. В администрации считали, что студентам полезны встречи с человеком, обладающим «реальным практическим опытом». Я полагала, что отчасти лекции Джо напоминают ребятам о том, что за пределами кампуса существует реальный мир. — Доктор Эбби внимательно посмотрела на меня. — Университет имени Саймона Фрейзера был закрытым учебным заведением. Ни один человек не покидал его стены в течение семестра. Ты приезжал чистым, оставался чистым и уезжал в том же безупречном состоянии. Практически единственный риск инфекции исходил от приходящих преподавателей и обслуги, но их постоянно обследовали. Джо часто рассказывал мне, что, прочитав лекцию, он на стул сесть не в состоянии.

Она оборвала речь на полуслове.

— Произошла вспышка инфекции, — догадался Аларих. — Почти все записи с камер наблюдения охраны уничтожили, но, судя по уцелевшим кадрам, все началось в спортивном зале. Наверное, кто-то перетренировался и получил инфаркт. Мы никогда не узнаем.

— О, черт, — выругался я.

— Точно, — согласилась доктор Эбби.

Вспышка инфекции — это всегда ужасно, а уж в кампусе закрытого учебного заведения и подавно. Здоровые люди оказываются в замкнутом пространстве вместе с зараженными. Остается лишь ждать, пока хоть кто-нибудь не придет и не выпустит их наружу. Последующая дезинфекция обычно занимает недели, если не месяцы. После вспышки такую организацию, конечно, закрывают на несколько лет — в ожидании, пока уровень опасности не спадет окончательно.

— И какова была масса тел заболевших студентов?

— Около одиннадцати тысяч фунтов, — ответила Шеннон. — Университет был намного крупнее, поскольку тогда он еще принимал студентов из других штатов. Прибавьте также три сотни фунтов преподавателей и обслуги.

— Скольким удалось спастись? — спросила Мегги.

— Никому, — прошептала Келли.

— Никому, — эхом отозвалась доктор Эбби. — Понимаете… вспышка началась неподалеку от забора кампуса. А университет находится на возвышенности, и добраться до кампуса можно было только по главной дороге. Неважно, кто дежурил в тот день — гений или простой служащий. Он решил, что попытка эвакуации будет слишком опасна, а инфекция, того и гляди, вырвется наружу. Поэтому весь гнев господень обрушился на маленький кампус.

— Я помню, — проговорила Бекс с затаенным ужасом. — Мы этот эпизод проходили в курсе обучения. Действительно, почти все записи с камер наблюдения исчезли — даже те, которые должны были напрямую транслироваться в базы данных министерства здравоохранения Канады и в ЦКЗ.

— За исключением обрывков, которые появились на частных серверах, — заметил Аларих. — Я видел кое-что. Явная вспышка, но выглядит не так…

— Не так плохо, — закончила фразу доктор Эбби. Она, похоже, сумела немного совладать с собой. Она с вызовом обвела взглядом нашу компанию и продолжила: — В принципе ситуацию можно было урегулировать с помощью группы спасателей и общего карантина. Но не приказом бомбить участок территории Канады. В том университете находился мой муж. Он звонил мне за пятнадцать минут до выпуска новостей. Джозеф смеялся. Он сказал, что возле стадиона произошла «заварушка», и он успеет вернуться домой к ужину. Попросил меня приготовить пакет со льдом, чтобы свести синяки, которые у него остались от множества проб крови. Ситуация казалась абсолютно нормальной. А ведь он разговаривал со мной уже после вспышки. Но остальные решили, что в университете наступил конец света.

— И вы ударились в бега? — спросил я.

— Вы теперь так это называете? — Доктор Эбби покачала головой. — Я немедленно подала заявление об уходе. Мне отказали. Трижды. Говорили, что я — «особо ценный сотрудник» и они просто предоставят мне отпуск. Пусть я приду в себя после перенесенной травмы и приведу дела в порядок. И я решилась. Я уложила вещи, опустошила свою лабораторию и уехала, оставив начальство в счастливом неведении.

— Вы все бросили, — пробормотала Келли.

— А вы и не начинали, — парировала Шеннон. — И не смотрите на меня так, малышка Барби, мисс Всезнайка с великими моральными идеалами, которые могут в любой миг улетучиться. Мой муж погиб, поскольку бомба оказалась дешевле отряда зачистки. Вот вам простая правда. Джо умер, потому что кое-кому не захотелось платить по счетам. А его сестра, — доктор Эбби указала на меня пальцем, — погибла из-за того, что вы не пожелали изучать локализованные вирусные поражения. Но это — гораздо важнее, чем другие исследования. Неужели мы не хотим побороть вирус? В таком случае, мы не выживем — ни как вид, ни как общество. Вы считаете себя правой. Возможно, так и есть. Но когда вы все скрываете, то, как, черт побери, остальные могут о чем-то узнать?

Келли медленно и глубоко вдохнула, постаралась успокоиться, а потом произнесла:

— Я не была бы здесь, если бы по-прежнему хотела играть по их правилам.

— И снова — чушь собачья. — Шеннон соскользнула с письменного стола и быстро шагнула вперед. — Вы эти правила не создаете, но вы их защищаете. Пора вам хорошенько подумать и остановиться. Ведь вы покинули государственную структуру и даже оказались в моей биолаборатории. Вам не позволят вернуться в ЦКЗ. Дешевле сбросить бомбу, чем оказать медицинскую помощь, помните? — Она наклонилась так, что ее лицо оказалось напротив лица Келли, и вдруг тихо вымолвила: — Раньше я была такой же, как вы. А потом та самая организация, в которую вы до сих пор истово верите, разрушила мою жизнь. И я стала другой. Скоро ваша очередь. Советую вам поумнеть в самое ближайшее время.

Келли молча уставилась на нее. Мы, не решаясь что-либо сказать, последовали примеру Конноли. Доктор Эбби резко развернулась и пошла прочь по узкому проходу. Джо поднялся и затрусил за хозяйкой, чуть не сбив с ног Мегги.

Внезапно раздался громкий голос доктора Эбби:

— Я хочу, чтобы вы покинули мою лабораторию через десять минут!

И она исчезла.

— А мне она понравилась, — пробормотал я.

И мне тоже, — подхватила Джорджия.

Бекс нетерпеливо потопталась на месте.

— Ну? — спросила она. — И что мы, черт возьми, будем делать?

— Все просто, — произнес я, улыбнувшись. — Имеется заговор. Давайте раскроем его и поглядим, что скрыто в этой коробочке.

Официально заявляю, что я по горло сыта кемпингом. Мне надоело есть рыбу день-деньской и наблюдать, как парни ходят вокруг, почесываются и притворяются, будто мы «отдыхаем на природе». На самом деле рядом припаркован наш микроавтобус, оборудованный покруче многих трейлеров. Мне наскучило стрелять по оленям-зомби, пересекающим нашу границу безопасности. Ну, ладно. Если честно, это занятие меня не утомило. Наоборот, охота на зомби — это захватывающе и круто. Ты уж извини, Бэмби.

Из блога Ребекки Этертон «Неискренняя милашка», 16 апреля 2041 года.

В общем, сегодня я придумала кое-что новенькое. Нет, я вам пока ничего не скажу. Попробуйте-ка угадать сами. Но гарантирую — будет интересно.

 

Двенадцать

В большинстве крупных городов есть собственные филиалы ЦКЗ. В действительности три из четырех существуют лишь для проформы, чтобы народу было спокойнее. Реальные представительства встречаются реже. Именно они обладают ценными ресурсами, и только в них вершатся дела. Ближайший филиал находился в центре Портленда. Удобно для нас — меньше часа езды от лаборатории доктора Эбби.

Но гораздо менее приятным оказалось то, что мы не могли рисковать. К сожалению, нам нельзя было вламываться в ЦКЗ и трясти сотрудников, требуя от них ответов.

— Это — государственная организация, — напомнила мне Бекс. — Их работа состоит в том, чтобы пудрить народу мозги.

— А если мы заявимся к ним в офис, то точно погибнем, — заметил Аларих.

— Вы оба сражаете меня своей логикой. Я даже спорить с вами не стану, — буркнул я.

Солнце успело проделать немалый путь по небу к тому времени, когда мы отъехали от бизнес-парка «Каспел». Длинные тени выглядели угрожающе. До Пробуждения закатами любовались, а теперь они означали только одно — приближение ночи. Хочешь лишиться жизни — оставайся под открытым небом после наступления темноты.

— Но нам нужно туда попасть. Следует установить в филиале пару «жучков» и посмотреть, не сумеем ли мы расшатать почву под ногами ЦКЗ. Пора вывести их на чистую воду.

— Плохая идея, — решительно подала голос Келли. — Сотрудники ЦКЗ имеют право стрелять без предупреждения. Потом им придется только более или менее достоверно сформулировать, почему вы представляли собой угрозу.

— Ну, может, тогда нам лучше сменить линию поведения? — Я усмехнулся. — Мы туда пойдем, док. Обязательно.

Заметив, что Келли меня не понимает, Аларих пояснил:

— Это то же самое, что защита научной работы. Порой нужно предугадать не только положительные отзывы, но и отрицательные. Если мы сейчас не докопаемся до нужных фактов, то все равно получим документальную видеозапись из ЦКЗ. Мы выложим данные в Сеть. А если мы что-то узнаем из первых рук, то также продвинемся вперед.

— А мне, — добавил я, — важно узнать, все ли в ЦКЗ действуют заодно.

Келли устремила взгляд в пространство между мной и Аларихом. Едва заметно сдвинув брови, она произнесла:

— Вы — безумцы.

— Точно. — Я отпер дверцу микроавтобуса. — Но, между прочим, вам не надо бросаться в самое пекло.

Келли фыркнула и вошла в салон микроавтобуса.

Как ни печально, я сказал правду. Как ни зол я был на Келли, она умела говорить на том языке, который котировался в стенах ЦКЗ. С ее помощью нам было бы намного легче добраться до важнейших источников. Но я уже сумел убедить доктора Уинна в том, что она погибла в Окленде. Остальные не сомневались в ее смерти в мемфисском филиале ЦКЗ. Именно поэтому мы не могли взять ее с собой в портлендское представительство. В противном случае мы бы получили пулю в лоб. Ответы — вряд ли.

Аларих предложил новый вариант.

— Сегодня все равно поздно. Почему бы нам не снять несколько номеров в гостинице? Потом мы с Мегги постережем доктора Конноли, а вы с Бекс проберетесь в ЦКЗ и наведете там шороху.

— Вообще-то я не любительница разделять группу, но, должна сказать, план Алариха хорош, — высказалась Мегги. — Кроме того, он дает возможность тем из нас, кто не имеет особого опыта в полевой работе, оставаться подальше от линии огня. Я, кстати, себя имею в виду. Я бы предпочла, чтобы из ЦКЗ не стали звонить моим родителям и сообщать, что я бросилась на баррикады.

Я кивнул.

— Отлично. Давайте выбираться отсюда. Конечно, если кто-то не желает воспользоваться купленным на последние деньги билетом на безумный поезд, то, пожалуйста, пусть остается здесь. Но перспектива будет не очень веселая. Можно вернуться в лабораторию к доктору Эбби и уповать на то, что она не превратит вас в своего личного Франкенштейна. А можно оставаться в опасной зоне и молиться, чтобы первый встречный вас пристрелил, а не съел живьем.

— Вообще-то Франкенштейн был ученым, а не чудовищем, — внесла ясность Мегги, когда я подошел к мотоциклу. — Почему-то все путают.

— Умеешь ты испортить момент, — проворчал я, надевая шлем. — Ну как?

— Я по-прежнему считаю, что идея на редкость неудачная, — сказала Келли. — То есть… возможно, вам повезет и выберетесь из ЦКЗ. Но я не стала бы делать на это ставку.

— А вдруг повезет вам. Подумайте, — поправил я ее мягко. — Бекс у нас любительница приставить пистолет к чьей-нибудь голове просто ради шутки, а вот Мегги…

— Тела не найдут никогда, — заявила Мегги таким голосом, словно речь шла о последних благотворительных сборах для Ассоциации спасения бульдогов. В результате ее слова прозвучали очень зловеще. — Да и разыскивать Келли Конноли никто не станет, поскольку официально ты мертва, милочка. У меня есть еще кое-что интересное в запасе. Мне нужно-то просто позвонить отцу и сказать ему, что у меня наконец появилась проблема. Он решит ее за одну секунду. Ты станешь самым лучшим подарком ему на День Отца. Знаешь, ему трудно угодить.

В глазах Келли заблестели искорки страха.

— Она это серьезно?

— Почти, в паре футов от истины, — изрек я. — Команда, вперед — на поиски гостиницы.

В итоге мы выбрали первый попавшийся отель в центре Портленда — неприметный «Холидей Инн». Парадная дверь явно пережила очередной апгрейд системы безопасности. Но мой мобильник с трудом ловил беспроводные сети, так что техническое обновление случилось лет десять тому назад. Пропускная система была суперсовременная, а отзывы сообщали, что в номерах для гостей чисто и даже уютно. Пятизвездочный отель нам был ни к чему. Мы не хотели лишний раз «светиться». Нам было необходимо неприметное место, чтобы разместить нашу полузаложницу и перегруппироваться, не будучи при этом атакованными зомби.

В итоге мы сняли два номера. Один для парней, второй — для девушек. Думаю, Аларих предпочел бы одиночество вместо компании безумного босса и его мертвой сестры. К его чести, он не выказал никакого неудовольствия. Он молча расставил свое оборудование и подключил аппаратуру для подзарядки. Бекс провела Келли и Мегги в номер напротив нашего с нежностью сержанта на учениях. Мегги принимала рявканье Бекс спокойно, а Келли вздрагивала каждый раз, когда слышала очередную команду. Я поймал себя на мысли о том, что мне ее жалко. Она мне даже нравилась, — пока не сказала всю правду о локализованных поражениях. Но, в конце концов, не она же создала этот зомби-вирус.

Она вырвана из привычной среды, — прошептала Джорджия.

— Как и все мы, — заявил я.

Аларих только бросил взгляд в мою сторону. Он продолжал подсоединять провода и готовить передвижной офис «Известий постапокалипсиса» к работе в режиме онлайн.

Пока мы колесили по северо-западному побережью Тихого океана, шантажировали безумных ученых и раскрывали коррупцию в ЦКЗ, форумы жили привычной жизнью. В ожидании, пока загрузится мой электронный почтовый ящик, я пробежал глазами ленты комментариев. Обычный набор троллей, разнообразных поганцев и пользователей, помешанных на теории заговора. Комментарии более сдержанных участников потонули в этом океане резких высказываний и ругательств. Махир и остальные новостники старательно держали хулиганье под контролем. Теоретически сайт возглавляю я, но при том, сколько народа теперь у нас работает, легко потерять нить руководства. Когда-то нас было трое — Джорджия, Баффи и я. Теперь — несколько десятков людей. Половины из сотрудников я и в глаза не видел. Спасибо господу за Махира. Без него мы бы развалились, превратившись в жалкий периферийный сайт. Махир управляется с маркетингом и мерчандайзингом. Раньше этим занималась Джорджия. Все счета у нас своевременно оплачены, включая те, которые связаны с приобретением боеприпасов для ирвинов (а они стоят немалых денег, это я по собственному опыту знаю).

— Что-нибудь горит? — осведомился Аларих.

— Пока нет, но это нормально. Не сомневаюсь, завтрашний выход «в свет» обеспечит нас массой спичек. — Я положил свой ноутбук на прикроватную тумбочку и потянулся с такой силой, что хрустнули плечевые суставы. — А сейчас я попытаюсь немного поспать, прежде чем начну профессионально рисковать жизнью. Как у тебя обстоят дела?

— Все под контролем. Напишу несколько статеек о медицинской этике и недостатке прогнозирования на высоком уровне. Думаю, Махир уже встанет к тому времени, как я закончу. Хочу обговорить с ним свои публикации, а потом завалюсь в кровать.

Будучи главой новостного отдела, Махир являлся непосредственным начальником Алариха. Они хорошо работали в паре, что меня радовало. Не представляю, что бы я делал, если бы они друг друга ненавидели. Наверное, колотил бы кулаками по стенам, пока они не пообещали бы мне вести себя примерно.

У тебя никогда не получалось делать то, в чем другие — настоящие мастера, — заметила Джорджия, ухитрившись вложить в свое высказывание язвительность и любовь одновременно.

— Кто бы говорил, — пробормотал я и закрыл глаза, устраиваясь поудобнее на слишком мягком матрасе.

Негромкое постукивание клавиш под пальцами Алариха убаюкивало и помогало расслабиться. Мы с Джорджией много раз делили гостиничные номера подобным образом. Один дремал, а другой работал. Стаккато клавиатуры служило белым шумом, означавшим — все в порядке, можно отдохнуть.

Поспи, — прошептала Джорджия. — Ты себя перегружаешь.

— У меня были замечательные учителя, — вздохнул я и сделал медленный, блаженный выдох. Спустя мгновение мир ускользнул от меня, и я отключился.

Ночью мне приснилась Джорджия с глазами цвета меди. Их не нужно было прятать за темными очками. Мы гуляли солнечным днем. Опасность миновала, а зомби испарились. Идеальная реальность. Такие сны — самые ужасные, потому что приходится просыпаться.

Меня разбудил резкий, сладковатый запах оружейной смазки. Им пропиталась вся комната, он сумел заглушить запах поджаренного хлеба и жирного гостиничного бекона из индейки. Я протер глаза кулаком, а потом сел и, прищурившись, уставился на фигуру, стоявшую возле кровати.

— Я думала, что ты проспишь до тех пор, пока на нас снова не нападут, — прозвучал женский голос. Лишь на краткое мгновение я подумал о Джорджии, и у меня остановилось сердце. Но наваждение исчезло. Бекс, подняв брови, поглядела на меня и спросила: — Кошмар приснился, Мейсон? Или ты просто злишься на меня за то, что я тебя разбудила, красавец ты наш спящий?

— Некоторые из нас могут бодрствовать сутками, Этертон, — в тон Бекс ответил я, рывком сел и потянулся к столику на колесах, который кто-то милостиво поставил рядом с тумбочкой. — Как обстановка?

— Аларих в нашем номере, присматривает за принцессой. Мегги побежала по магазинам за продуктами, по дороге она беседует по телефону со своей обслугой. Переживает — боится, что ее дорогих собачек вовремя не накормят, если не напомнить.

Сообщая новости, Бекс продолжала полировать силиконовой салфеткой свой арсенал, стирая следы от пальцев. Все оружие она разложила на столике — вот откуда взялся запах смазки.

— А принцесса?

Я начал делать себе сэндвич из подсушенного хлеба и бекона. Выглядела еда не слишком аппетитно, но я так проголодался, что было все равно.

— Проснулась и психует, как обычно. — Бекс начала убирать все в ранец. — Конечно, она славная девочка, но при этом — обуза. Надо бы подыскать для нее конспиративную квартиру, и пусть она перестанет быть нашей проблемой.

— Но она вдобавок полезная обуза. И почему «девочка»? Она уже взрослая. И она нам нужна. По крайней мере, пока.

— Жаль, но я с тобой не соглашусь.

— А мне казалось, что из нас двоих новостником начинала ты, — съязвил я, откусил кусок сэндвича и добавил: — Она знает такое ужасное. У нас в руках — настоящая сенсация. Я готов побиться об заклад, что Конноли знаком план помещений филиала ЦКЗ в Мемфисе. Кто бы ни следил за ней до Окленда, вряд ли они додумались перепрограммировать биометрические датчики и убрать из них данные сканирования ее глазной сетчатки и отпечатки пальцев. Ведь все считают, что она мертва, верно? Тогда зачем тратить деньги на перепрограммирование?

Бекс задумчиво поморгала и призналась:

— Надо же, я об этом даже не думала.

— Поэтому начальник — я, — ухмыльнулся я.

Капля горячего жира упала мне на кожу между ключицами. Я сердито зашипел и вытер жир ладонью. И я понял, что каким-то образом ухитрился перед сном снять рубашку. Эта мысль навела меня на неприятный, но ставший неожиданно важным вопрос: а есть ли на мне джинсы?

— Келли еще может многое нам рассказать. Уверен. Нужно время, чтобы она осознала. Что другого выбора у нее нет.

— Мне это не слишком нравится.

— А кто спрашивал твое мнение? Послушай, я почти уверен, что доктору Уинну доверять нельзя. Хотя, вынужден признать, он чертовски хороший доктор. Келли с ним работала. Возможно, она — не самый лучший информатор на свете. Между прочим, она сильно рисковала, явившись к нам и пытаясь помочь. Она — реальный «ходячий мертвец». Келли уже нечего терять. Поэтому из нее может получиться прекрасный союзник.

— И именно поэтому она может стать причиной нашей общей гибели. — Бекс встала и взяла ранец с оружейным набором. — Когда будешь готов к выходу?

— Дай мне двадцать минут — принять душ и одеться поприличнее. Мы же хотим, чтобы нас с тобой впустили в ЦКЗ?

Я одарил Бекс самой широкой фирменной улыбкой, на какую только был способен. Она сделала вид, что ей все безразлично, и армейским шагом покинула номер.

Дверь захлопнулась. Я сдернул с себя простыню и с облегчением увидел, что ночь проспал в джинсах. Оказаться голым перед сотрудницами — не в моих правилах.

Гостиница была средненькой, но в номере я обнаружил дезинфекционный душ, оборудованный по последнему слову техники. Даже стерилизатор одежды имелся. Отлично подойдет тем, у кого недостаточно запасной одежды для выходов в опасную зону. Он был совсем новенький — наверное, им редко пользовались. Я разделся, засунул одежду в стерилизатор, а сам шагнул в ванну и включил душ. На меня полилась вода с различными дезинфицирующими химикатами. В этот раз мне попались антисептики на основе хлорки и дешевая отдушка с лимонным запахом. Я крепко зажмурился и принялся отмываться.

Обычно водопроводная вода содержит настолько высокую концентрацию хлорки, что волосы у многих стали похожими на мелированные. Для некоторых из нас меры предосторожности превратились в фирменный знак. «Видите, я дезинфицировался столько раз, что прямо-таки обесцветился». Джорджия ненавидела подобные вещи. Она дважды в месяц подкрашивала волосы, сохраняя их темно-каштановый цвет, и огрызалась, если кто-нибудь заявлял, что эти приемы — слишком уж дамские. А мне, кстати, нравилось, как пахнет ее краска для волос — одновременно едко и сладко. Так похоже на Джорджию.

Вода перестала литься через несколько секунд после того, как пискнул стерилизатор. Сигнал возвестил о том, что моя одежда снова чиста и ее даже могут надеть на себя другие люди. Я включил режим обсушивания, оделся и вышел в гостиную нашего номера. Там меня ждал Аларих. Он выглядел как призрачная, нерешительная копия Бекс.

— Готов идти? — спросил он.

— Готов остаться? — в тон ему спросил я.

К моему изумлению, Аларих покачал головой и ответил:

— Нет. Мы с Мегги потолковали… Хотим взять машину… и уехать с доком домой к Мегги, пока вы с Бекс будете в ЦКЗ.

— Почему? — удивился я. Я шагнул к тумбочке, выключил ноутбук и начал укладывать вещи.

— Мегги начинает психовать. И я бы предпочел быть в другом месте — подальше отсюда, пока вы будете штурмовать ЦКЗ. — Аларих пожал плечами. — Наверное, я параноик. Вдруг дела пойдут худо? Тогда доктору Конноли не следует находиться вблизи представительства ЦКЗ.

— Боишься, что она рванет в родные пенаты в поисках убежища? Не сомневайся: корабль уже отчалил.

— Боюсь, что они явятся и заберут ее.

Я застегивал молнию на чехле для ноутбука и замер.

— Черт, совсем не подумал. Ты действительно считаешь, что такой риск есть — даже после того, как мы сожгли ее первое удостоверение личности?

— Все зависит от того, почему она здесь. Например, она подсадная утка, и ее подослали, чтобы мы вместе с ней угодили в серьезную заварушку. Но, возможно, ее отправили к нам из-за того, что ученых из ЦКЗ убивают и некоторые всерьез испугались. — Аларих пожал плечами. — В любом подобном учреждении с кучей филиалов легко может начаться нечто вроде гражданской войны. Я лично не считаю, что док здесь для того, чтобы нанести нам удар в спину. Пока она в Портленде, ей будет грозить опасность, а значит — всем нам.

— Черт побери, — выругался я, качая головой и пряча ноутбук в дорожную сумку. — Снимаю шляпу перед твоей логикой. Забирай Мегги с доком, и стартуйте домой к мини-бульдогам. Мы с Бекс приедем к вам, когда закончим переговоры в ЦКЗ. Надеюсь, нас не пристрелят на месте. Если к пяти часам вечера вы нас не дождетесь… — Я замолчал. — Тогда бегите. Ясно?

— Да. — Аларих встал и добавил: — Почти совсем как в старые добрые времена, верно, босс?

— Ты о чем? О том, чтобы лезть на рожон с широко открытыми глазами, держа в одной руке диктофон, а в другой — пистолет? — Я одарил Алариха краткой улыбкой. — Точно.

— Мне бы хотелось… — Он застенчиво опустил глаза. — В общем, вы там с Бекс поосторожнее, ладно?

Я кивнул.

— Постараюсь. А вам — доехать без проблем.

— Договорились.

Мегги, Бекс и Келли ждали в коридоре. Келли робко улыбнулась.

— Так вы… согласились на этот план?

— Между прочим, ребятки, вам не стоит сговариваться против меня, — сообщил я, покачав головой. — Я ценю хорошие идеи. Мегги, сделай мне одолжение. Отправляй Махиру сообщения каждые двадцать миль, пока вы не доберетесь до дома.

— Без проблем, — отозвалась Мегги, взяв Келли под руку, и добавила: — Давайте уберемся отсюда поскорее, пока целы.

— Да, веселья маловато, — хмыкнула Бекс, отвернулась и зашагала по коридору.

Спустя минуту, я уже наблюдал, как от тротуара отъезжает микроавтобус с Аларихом за рулем. Удивительно, но я просто оцепенел. У меня возникло четкое ощущение, что я их больше никогда не увижу. Казалось, что наша история неумолимо приближается к концу, а выяснение истинной причины гибели Джорджии так и останется тайной. Я стоял на парковке, смотрел вслед микроавтобусу, и ком сдавил мне горло.

— Эй, — Бекс прикоснулась к моему плечу.

Я повернулся к ней.

— Ты в порядке?

Я вымученно улыбнулся.

— Как всегда. А ты готова завалиться в ЦКЗ и припугнуть их как следует?

— Еще бы, Шон! — воскликнула Бекс и кокетливо взмахнула ресницами. — А я все думала, когда же ты спросишь.

Она развернулась и бодрым шагом направилась к мотоциклу. После краткой паузы я последовал ее примеру.

Филиал ЦКЗ в Портленде располагался в отдельном комплексе. Он состоял из приземистых, безукоризненно белых зданий, которые было легко перепрофилировать в больницу или медицинский колледж. Издалека представительство выглядело вполне дружелюбным и гостеприимным. Филиал напоминал обычную клинику, в которой приятно пройти обследование. Однако первое впечатление рассеялось, когда мы подъехали ближе. Мы увидели колючую проволоку наверху забора и черно-желтые знаки, указывающие, что ограда находится под напряжением. До Пробуждения здесь наверняка пускали бы ток низкой мощности, да еще держали бы злых собак.

А после Пробуждения… мощность тока была доведена до смертельного уровня при малейших сомнениях в здоровье непрошеных «гостей».

Бекс крепко обвивала руками мою талию, когда я подвел байк к посту охраны — небольшой будке из бронированной стали. Было непонятно, автоматизирована она или нам предстоит встреча с охранником. Я протянул к стеклу наши удостоверения личности, стараясь, чтобы хорошо просматривались обе руки, и проговорил:

— Шон Мейсон, руководитель сайта «Известия постапокалипсиса», и Ребекка Этертон — сотрудник сайта.

— Пожалуйста, вставьте ваши карточки в специальное отверстие, — ответил механический голос. Раздался тихий шелест, и на стене возле динамика открылась щель для сканирования документов. Началась проверка наших данных, и снова прозвучал искусственный голос: — Пожалуйста, подождите.

— Если честно, я собирался прорваться без этой волокиты.

Шон, — предупреждающе прошептала Джорджия, а Бекс ущипнула меня за шею.

— Ваши удостоверения приняты, — возвестил робот. Щель приоткрылась, и я смог забрать две пластиковые карточки.

Начали открываться створки первых ворот.

— Пожалуйста, двигайтесь вперед, чтобы пройти анализ крови и осмотр.

— Обожаю ЦКЗ, — пробормотал я, нажав на газ.

Дальше все происходило именно так, как нам пригрозил голос из будки (пардон, как известил наш «механический друг»). Мы подъехали ко вторым воротам, которые отстояли от первых ярдов на десять. Нас поджидали мужчины в кевларовых бронежилетах, вооруженные штурмовыми винтовками. Помимо оружия они держали наготове анализаторы крови. Мы с Бекс успешно прошли обследование и лишили охранников шанса пристрелить нас. Теперь нам предстояла третья проверка — исследование глазной сетчатки.

— Я бы сказал, это — чересчур, если бы только что не побывал дома у Мегги, — прошептал я, а Бекс прыснула, с трудом сдерживая смех.

Я вовсе не шутил. Я бы не удивился, узнай, что наш сочинитель и ЦКЗ получают свои системы безопасности из одной фирмы. Известно, что у родителей Мегги денег куры не клюют. Они не жалели нескольких тысяч лишних долларов ради дополнительной безопасности.

Наконец, пройдя все препоны секьюрити, мы получили разрешение проехать на парковку ЦКЗ. Я поставил мотоцикл на стоянке — прямо на слове «ПОСЕТИТЕЛЬ», написанном на асфальте крупными желтыми буквами. Бекс слезла с мотоцикла, сняла шлем и достала из рюкзака щетку для волос. Я тем временем выдвинул подставку. Бекс начала быстро причесывать и поправлять волосы в соответствии с какими-то тайными женскими правилами, которыми со мной не желала делиться даже Джорджия.

— Отлично выглядишь, — заметил я. — Особенно для такого визита. — Я повесил шлем на ручку мотоцикла. — Никто не будет разглядывать твои волосы.

Бекс одарила меня ледяным взглядом.

— Ты ничего не понимаешь, — буркнула она. — А я выяснила, что женщина-репортер с элегантной прической может запросто открыть много потайных дверей. Между прочим, мы проводим журналистское расследование. И моему рейтингу ничуть не повредит, если я буду выглядеть хорошо, а не так, словно только что вылезла из постели.

Я был вынужден согласиться. Никто из моих знакомых ирвинов — ни мужчины, ни женщины — не обращали внимания на свой внешний вид. Но только не Бекс. А рейтинги продаж ее репортажей — даже выше моих. Стрижка у девушки была чуть длиннее, чем полагается в целях безопасности при полевой работе. Ее темно-русые волосы отливали каштановым цветом у корней, а мелированные пряди добавляли некоторую экзотичность. Да и профессиональное освещение играло свою роль. В сочетании с зелеными глазами и любовью к обтягивающим белым топам… короче, факт оставался фактом: 80 процентов зрительской аудитории Бекс составляли мужчины. Странно, но ей, похоже, хотелось, чтобы я это одобрял. Зря она так.

Пусть причешется, а потом пойдем, — успокоила меня Джорджия.

— Ладно, — проворчал я и нервно вытащил аппаратуру из пристегнутой к седлу мотоцикла сумки.

— Что? — спросила Бекс.

— Ничего.

— Все, — наконец сообщила она, спрятав щетку в рюкзак.

— Неужели? — Я одарил ее оценивающим взглядом. — И тебе не нужно подкраситься?

Бекс ответила мне солнечной улыбкой и насмешливо ответила:

— Нет. Тушь для ресниц держится двадцать четыре часа и способна выдержать грозовой ливень и боевые условия. Мои тени для век можно смыть разве что кислотой, а помада настолько долгоиграющая, что я уже не помню натурального цвета своих губ. Я полностью готова.

— Не сомневаюсь, в ЦКЗ будут в полном восторге, когда увидят, как ты для них постаралась, — сказал я и зашагал в направлении указателя «ВХОД». Да уж, эти громадные желтые буквы нельзя было не заметить. Бекс совсем не по-женски фыркнула и направилась следом.

После всех проверок вход в здание показался мне ерундой. Створки дверей сделаны из прозрачного стекла — явно не бронированного. Ребята из ЦКЗ будто намекали, что если зараженным удастся добраться до этого пункта «X», значит, город (в нашем случае Портленд) уже потерян. Зачем тратить деньги на бронированное стекло, если их можно спустить на что-нибудь более важное? Настоящие ученые. Они не хотели тратить суммы из общественного бюджета на подобные «глупости».

Дизайн холла в точности соответствовал этой идее. Ничего лишнего. Волна приятно охлажденного кондиционированного воздуха нахлынула на нас, едва мы переступили порог. Вестибюль был абсолютно безликий — прямо-таки киношная декорация. Пол из черного мрамора и белые стены. Стерильность нарушала лишь стальная вывеска, извещавшая нас, что мы находимся в портлендском отделении Центра по контролю заболеваний.

— Ну, это-то, слава богу, понятно, — прошептал я. Мы направились к единственному предмету мебели в вестибюле — стойке приема посетителей, имевшей футуристическую, обтекаемую форму.

Девушка — дежурный администратор — тоже выглядела вполне обтекаемо и чуть сюрреалистично. Наверное, она вжилась в свое рабочее место. Ее волосы были стянуты в такой тугой пучок, что он казался припаянным к голове. Пиджак сидел на ней безупречно, глаза из-под очков в тонкой черной оправе глядели холодно.

— Ваши имена, род занятий, цель визита? — спросила она, как только мы поравнялись со стойкой.

При этом ее пальцы продолжали порхать по клавишам даже тогда, когда она подняла голову. Девушка смерила нас ледяным взглядом с головы до ног и явно сделала вывод, что мы вовсе не важные шишки.

— Мы из новостного сайта «Известия постапокалипсиса», — сказал я мягко и любезно, облокотившись о стойку. — Нам хотелось бы поговорить с директором данного отделения ЦКЗ. — Я продемонстрировал девушке свое удостоверение, Бекс сделала то же самое. — Не волнуйтесь. Мы можем подождать.

Администратор пронзительно на нас посмотрела и произнесла:

— Какова цель вашего визита, сэр?

Слово «сэр» прозвучало ворчливо, исключительно для формальности, по протоколу.

— Это мы обсудим с вашим директором, — сказала Бекс.

— Понятно. — Девушка втянула воздух носом. — Если вы желаете договориться о встрече, думаю, нам удастся найти для вас время на неделе. В другой день. А пока…

— Вот как? Просто потрясающе. — Для пущего впечатления я смачно хлопнул ладонью по стойке и выпрямился. Не без удовольствия я отметил, что администратор вздрогнула. — Бекс, расставляй камеры, а я проверю, как тут со светом. Поищем место для съемки.

— Прошу прощения? — Девчонка привстала, и я увидел ее юбку-«карандаш», столь же безукоризненно скроенную, как пиджак.

«Уж не крахмалит ли она свои трусики, — подумал я, — чтобы они не расслабляли настроение излишней мягкостью?»

— Что вы собираетесь делать? — воскликнула она возмущенно.

— Ведь мы в государственном учреждении? — беспечно поинтересовался я. — А это означает, что мы, как граждане своей страны, имеем право находиться здесь, исходя исключительно из собственных желаний. Кроме того, мы не совершаем никаких актов вандализма и не мешаем нормальной деятельности вашей организации. Насколько мне известно, если не объявлено чрезвычайное положение, предварительная запись на прием вообще не требуется.

— Да, но…

— Поэтому мы начнем репортаж из холла и будем продолжать прямой эфир до тех пор, пока не попадем к вашему директору. Пусть добропорядочные жители Портленда — и, кстати, все люди на нашей планете… Простите, забыл упомянуть об одной мелочи. Мы представляем всемирный новостной сайт с высочайшим рейтингом. Так вот — пусть все видят, как гостеприимно встречают посетителей в портлендском филиале ЦКЗ.

— Думаю, можно поставить камеры здесь, — объявила Бекс, ткнув пальцем в стену.

— Нельзя! — завопила администратор. Она явно занервничала. Бедняжка. Наверное, ей трудно менять выражение лица — ведь волосы на затылке стянуты слишком туго. — Извините, произошло небольшое… недоразумение, дайте мне минуту, и я свяжу вас с директором Свенсоном.

— Благодарю вас, — ответил я, одарив ее широкой улыбкой. — Погоди, Бекс.

— Ясно, — кивнула она и забросила рюкзак за спину.

У нас на глазах психующая сотрудница ЦКЗ набрала нужный номер. Она даже прикрыла трубку ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей чудесным образом скрыть свой голос. Она оказалась права, но лишь отчасти. Девчонка так быстро тараторила, что я половины не понял. Но я легко уловил слова «сумасшедшие», «репортеры» и «угрожают». Для публикации — очень даже неплохо. Директор наверняка осознал, с кем ему придется иметь дело.

К встрече с тобой он все равно не сумеет подготовиться, — подытожила Джорджия.

— Ты мне льстишь, — пробормотал я.

Администратор бросила на меня испуганный взгляд, продолжая прикрывать трубку ладонью. Я снова ей улыбнулся. Ослепительно. Она отвела взгляд.

— Да, сэр. Конечно, сэр, — пролепетала она, положила трубку и, не глядя на нас, сообщила: — Директор Свенсон сейчас спустится. Он просит прощения за причиненные неудобства и за долгое ожидание.

— Отлично, — кивнул я.

Девушка промолчала. Она немного наклонилась вперед, ссутулила плечи и вперила взгляд в монитор своего компьютера. Теперь-то она не сможет забыть о нашем присутствии, как о дурном сне, — мы ведь маячили перед ее глазами. Я понял, что она применяла по отношению к нам старую студенческую тактику: ноль внимания на преподавателя. Я начал раскачиваться с носка на пятку, позволяя ей тренировать свою выдержку. Можно нацепить маску благопристойного поведения, чтобы добиться желаемого, а потом скатиться на грубость. Я стараюсь эту границу не пересекать.

Примерно пять минут спустя послышалась уверенная поступь и из-за угла появился мужчина в белом халате и с безукоризненной стрижкой. Он был одет как потомственный бюрократ среднего звена в любой корпорации в нашей стране — если снять с чиновника медицинский халат, разумеется. Серые брюки, сшитые из безумно дорогой натуральной ткани, белая рубашка на пуговицах, сине-зеленый галстук, безупречно отполированные черные туфли. Халат смотрелся так, словно был сшит на заказ, специально для директора. Если в ЦКЗ сократили финансирование, на гардеробе начальника портлендского филиала это вообще не отразилось.

Пластический хирург директора тоже не бедствовал. Волосы у Свенсона были хоть и седые, но очень густые, а гладкая кожа лица сильно натянута. Нам с Бекс сразу стало ясно: перед нами мужчина лет пятидесяти, отваливающий немалые деньги за то, чтобы выглядеть на тридцать семь. Он подошел к стойке администратора со спокойной уверенностью человека, который полностью владеет ситуацией, и протянул мне руку.

— Шон Мейсон, я полагаю?

— Он самый. — Я пожал руку директора Свенсона. У меня имелся богатый опыт общения с совершенно незнакомыми людьми, и его жест показался мне неправильным. По идее, прикасаться к незнакомцам не полагается. Если же они подтвердили состояние своего здоровья положительным анализом крови, то от былых формальностей можно вообще отказаться. — Моя сотрудница, Ребекка Этертон. Она работает в отделе срочных новостей.

— А, ирвин, — понимающе проговорил Свенсон и вперил изучающий взор в Бекс. Он начал с лица, пробежался глазами по ее фигуре и вновь вернулся к ее лицу без малейшей растерянности и смущения. — Знаете, мне всегда нравился этот термин. Прекрасно звучит и отсылает нас к великому Стиву Ирвину, погибшему на работе. Вы, конечно, знаете. Именно так он хотел умереть.

— Ну, ты и поганец, — еле слышно пробормотала Бекс.

— Вообще-то, сэр, — вмешался я, — я почти уверен, что Стив мечтал умереть во сне, достигнув девяноста лет, но это неважно. — Он начал меня ужасно злить. Возможно, из-за того, как он таращился на Бекс. Или все дело было в его голосе — настолько маслянистом, что хоть ржавую бензопилу смазывай. — Вы, разумеется, директор Свенсон.

— Именно. Простите, что заставил вас ждать. В следующий раз обязательно позвоните заранее. Тогда мы избежим неприятных задержек.

Ага, потому что больше мы никогда не будем проходить через охрану.

Стараясь не меняться в лице, я ответил:

— Спасибо. Но мы с коллегой просто находились поблизости и, если вы не возражаете, хотели бы задать вам пару вопросов. Наедине. Ведь в ЦКЗ найдется укромное место?

Тень недовольства скользнула по лицу Свенсона, но исчезла молниеносно — я и глазом моргнуть не успел.

— Конечно, — ответил он непринужденно. — Кажется, одна из переговорных комнат свободна. Пройдемте со мной. Мисс Лэссен, всего доброго.

Администратор кивнула. Она явно обрадовалась, что директор не остался в холле. Девчонке не удалось удержать нас, но теперь мы перестали быть ее проблемой. Мы с Бекс переглянулись, пожали плечами и последовали за Свенсоном. Повернув за угол, мы оказались в безликом коридоре, тянувшемся вперед не меньше чем на полмили.

Директор миновал три совершенно одинаковые двери, а перед четвертой остановился и прижал большой палец к маленькой сенсорной панели. Красный огонек над дверью сменился зеленым, и она открылась.

— С этого момента, — разъяснил он, — перед каждой дверью вам придется сдавать анализы крови, кстати, включая туалеты. — В его голосе прозвучало чуть нагловатое самодовольство. — Не советую разгуливать без сопровождения.

— Запомню, если захочу попудрить носик, — пробормотала Бекс.

Я пытливо на нее посмотрел, а она ответила мне гневным взглядом.

Странно. Обычно людей до белого каления доводишь ты, — заметила Джорджия.

Я прикусил губу и сдержался. Мы перешагнули порог и оказались в очередном белом коридоре — одном из тех, которые можно встретить в любом филиале ЦКЗ. Похоже, тут боятся тратить деньги на декорирование помещений — опасались вспышки Келлис-Эмберли. Тогда без хлорки не обойтись — и прощай прежний дизайн. По пути нам не встретилось ни одного врача, хотя мы миновали несколько больших окон, за которыми находились больничные палаты. Все было белым — стены, койки, полы. Однажды я очнулся в такой же палате, после того как бригада из ЦКЗ подобрала нас неподалеку от Мемфиса. В тот раз я решил, что умер и попал на тот свет. Только он оказался каким-то стерильным.

Наконец Свенсон остановился перед дверью, рядом с которой было вмонтировано более крупное и сложное тестовое устройство.

— Цикл занимает приблизительно пятнадцать секунд, — объяснил он и прижал ладонь к панели. — Как только я войду, дверь закроется, и прибор перепрограммируется. Пожалуйста, не пытайтесь избежать проверки. Честно говоря, не хотелось бы держать весь коллектив филиала на карантине.

— Понятно, — согласился я. — Мы свою работу знаем.

Загорелся зеленый огонек, послышалось шипение гидравлического механизма. Свенсону не пришлось мне отвечать. Он только поднял брови и шагнул за порог. Дверь захлопнулась.

— По шкале от одного до десяти, насколько все глупо? — спросила Бекс, прижав ладонь к панели.

Десять, — ответила Джорджия.

— О, максимум пять. — Я весело улыбнулся. — Не переживай. Мы всего лишь зададим ему пару-тройку научных вопросов. Ученые такую дребедень обожают.

— Ладно, — кивнула Бекс с нескрываемым сомнением.

Наконец зажегся зеленый огонек, снова зашипела гидравлика. Бекс была чиста.

— Эй, Джорджи, — пробормотал я, прикоснувшись ладонью к панели, — ты уж последи за результатами.

Когда правда превращается в угрозу? В какой момент ложь становится актом милосердия? Жестоко ли сказать родителям, что их ребенок умрет? Есть ли здесь доброта? Можно ли обнадеживать жертв аварии тем, что они выживут, хотя в действительности это ложь? Где линия, отделяющая честность от вреда, лукавство от сострадания, вранье от зла? У меня нет ответа. И все самые умные словоплеты в мире не одарят меня этим знанием. Простите меня. Мне очень жаль.

Из блога Алариха Куонга «Куонгософия», 16 апреля 2041 года.

Но давно я понял одну вещь. Ложь, с какими бы распрекрасными намерениями она ни произносилась, не подготовит вас к беспощадной реальности. Сказать правду — значит вооружиться против мира, в котором слишком много жестокости. Зло не победить притворством. Да уж, здесь не слишком приятно, но правда — не такая высокая цена.

Мне кажется, что мы в долгу перед самими собой. Стоит попробовать сменить удобство самообмана.

Только тогда мы обретем свободу.

Сегодня мы еще раз встретились с сенатором. Мы скоро вырвемся вперед, и он хочет быть уверенным в том, что мы понимаем нашу роль в избирательной кампании. Я не считаю, что он нам стопроцентно доверяет. Думаю, он еще не готов полностью включить нас в игру. И, честно говоря, я не уверена в наших силах. Шон почти ни с кем не разговаривает (включая и меня), да и Баффи молчит. Я постоянно просматриваю видеозапись нападений. Я ищу то, что мы могли упустить, мизерную зацепку, которая подсказала бы мне ответ.

Из «Открыток со Стены» — неопубликованные файлы Джорджии Мейсон, впервые размещены в Сети 18 апреля 2041 года.

Когда я послала свое резюме в надежде, что меня возьмут на эту работу, я полагала, что оказываю услугу нашей команде. Я не сомневалась, что предоставляю каждому из нас возможность сделать себе имя и мы сумеем изменить мир. Я думала, что поступаю правильно. Но когда я вижу, как Шон колотит кулаком в стену, а я просыпаюсь такой же измученной, будто вовсе не ложилась спать… тогда мне хочется вернуть все назад. Жаль, но я не могу этого сделать. Я устала, я хочу домой.

Но господи, как же я боюсь, что не все мы останемся в живых.

 

Тринадцать

Комната для переговоров в портлендском отделении ЦКЗ с точки зрения эстетического дизайна оказалась именно такой, как я и ожидал увидеть. Сплошная белизна. Наверное, здесь взяли за пример одежду американских медсестер времен Второй мировой войны. А может, помещения ЦКЗ просто регулярно мыли хлоркой и не хотели лишний раз платить за покраску мебели. Каковы бы ни были соображения, но обстановка меня озадачила. Сочетание молочно-белых стен с белоснежным ковролином, конференц-столом со стеклянной поверхностью и стульями, обтянутыми прямо-таки сияющим кожзаменителем, сразу заставило меня почувствовать себя грубым и немытым. Готов поспорить, сотрудники ЦКЗ часто принимают душ для того, чтобы избавиться от комплекса неполноценности.

Директор Свенсон сразу сел во главе стола. «Альфа-самец во всей красе», — подумал я. Жест предназначался для того, чтобы сказать: «Все мне принадлежит, я — самый главный». Я даже удивился, что он не задрал ногу и не помочился. Ведь моча — это природное отбеливающее вещество, верно? Кроме того, сразу становится понятно, почему в филиале все белым-бело.

Мы с Бекс прошествовали за Свенсоном, как послушные крестьяне за хозяином, и присели рядышком с левой стороны. Бекс — ближе к директору. Конечно, с технической точки зрения нашу маленькую экспедицию по поиску фактов возглавлял я… Но я мог броситься на «большого босса» с желанием разорвать его глотку, а этого мы хотели всеми силами избежать. Нападение на высокопоставленных сотрудников ЦКЗ — не самый лучший способ получить то, чего хочешь.

— Что ж… — проговорил директор, одарив нас отеческой улыбкой — теплой и искусственной одновременно. — Чем могу вам помочь? Признаюсь, я немного удивлен, что вы предварительно не позвонили. Большинство представителей массмедиа поступают именно таким образом.

— О, да, просим нас извинить, — заявил я без тени смущения. — Понимаете, я умудрился оставить свой телефонный справочник… Бекс, не подскажешь где?

— В своем кабинете, — без запинки произнесла она.

Она свое дело знает. Конечно, ведь мы столько лет работаем вместе.

— Совершенно верно.

Я оскалил зубы в некоем подобии улыбки. Уголки губ Свенсона опустились вниз, в глазах прочиталось смятение. Пока ситуация под контролем. Я очень хотел сбить директора с толку.

— Понимаете, вот в чем проблема… Мой офис находится… вернее, находился в Окленде, в самом центре зоны, которую бомбили. В момент объявления карантина мы отдыхали на природе. К сожалению, не всем нашим сотрудникам удалось спастись.

— Понимаю. — Свенсон откинулся на спинку стула с равнодушным видом. Его испуг сменился усталостью. — Вам очень повезло. Вспышка была действительно ужасна.

— Но как она могла произойти. Почему настолько быстро? Разве ЦКЗ не должен предугадывать подобные катастрофы или предупреждать жителей об опасности? — спросила Бекс.

Я бросил на нее резкий взгляд. Она сделала вид, что ничего не заметила. Девушка смотрела на директора Свенсона, как снайпер на свою цель.

Ее друзья оказались в зоне бомбежки, — подсказала Джорджия. — Не только Дейв. Обычные люди.

Мне пришлось сильно сдержаться, чтобы не вздрогнуть. После смерти Джорджии я был сам не свой. Мне и в голову не приходило знакомиться с соседями, обитавшими в нашей пасторальной части Окленда. Бекс была гораздо более общительной. Она знала почти всех, кто жил в нашем квартале. Она могла называть имена умерших, не обращаясь к Стене за подсказкой. Но теперь мы могли быть уверены: ЦКЗ замешан в чем-то жутком. В принципе я мог предоставить Бекс возможность разбираться со Свенсоном. Вопрос заключался в тактике. У нас имелось два варианта — сразу бить в «яблочко» или немного повременить.

— Похоже, кто-то в Окленде разводил питбультерьеров для собачьих боев, — произнес директор, не задумавшись ни на секунду. — Судя по тем событиям, которые нам удалось воссоздать, одна из собак заразилась и напала на остальных. Стая атаковала заводчика, когда он пришел посмотреть, что за шум. Животным удалось вырваться на волю. Собаки, чей вес был достаточен для активации процесса, начали заражать людей по всему району. Вскоре распространение инфекции оказалось невозможно сдержать.

Он выдал нам абсолютно хрестоматийный пример. Но вот в чем беда. Такое почти никогда не случается в реальной жизни. Бекс разжала губы — видимо, собралась именно об этом напомнить Свенсону. Я положил руку на ее колено под столом и чувствительно сжал. Одного жеста хватило, чтобы Бекс промолчала, кинув удивленный взгляд в мою сторону. Я постарался принять спокойный вид и кашлянул.

— А все-таки было бы неплохо, если бы вы отправили… например… спасательный вертолет, чтобы вывезти население из зоны бомбежки, — проговорил я гладко, продолжая крепко сжимать колено Бекс. — В общем, вы поняли, почему мы не могли позвонить вам заранее. Книга с вашим номером сгорела, как и все остальное.

Конечно, информация из Интернета никуда не исчезла, но это не играло большой роли. Причина, указанная мной, была настолько вопиюща, что директор не мог назвать меня лжецом. С другой стороны, моя речь была очень надуманной. Мы оба прекрасно понимали, что я соврал. Краешки ноздрей Свенсона едва заметно покраснели. Ему было трудно оставаться невозмутимым. Я улыбнулся.

— Очень жаль, — проговорил он. — А теперь объясните, чем мы обязаны чести вашего визита?

— Нам бы хотелось убедиться, что мы трактуем некие события одинаково… Вы помните мою сестру, Джорджию Кэролин Мейсон?

При звуке этого имени Бекс вздрогнула. Наверное, испугалась, как бы я не сорвался с цепи, что со мной происходило при любом упоминании о сестре. Внутри моей головы Джорджия негромко удивленно фыркнула, но промолчала. Но это была моя вечеринка. Думаю, сестра позволит мне рассылать приглашения самостоятельно и тому, кому я пожелаю.

Директор Свенсон кивнул.

— Я видел ее файл. Ее смерть была… собственно, любая смерть — это трагедия… Но то, что совершила ваша сестра, — даже после начала активации процесса… Просто поразительно. Наверное, вы очень ею гордитесь.

— Она погибла на работе, — сказал я, пытаясь сохранять спокойствие. — Именно так, как и хотела.

— Уверен, вас это утешает, — произнес директор.

Похоже, он действительно так думал. Я крепче сжал коленку Бекс. Мне понадобилось все самообладание, чтобы я смог разжать пальцы. Бекс не издала ни звука, хотя ей наверняка пришлось несладко.

— Если честно, я бы предпочел видеть ее живой и сердитой, а не мертвой и счастливой, — выговорил я наконец, положив ладони на стол. — Если вы смотрели ее файл, то должны знать: Джорджия страдала от поражения глазной сетчатки вирусом Келлис-Эмберли.

— Да. Удивительно — она столь многого добилась при таком серьезном заболевании.

Странно, но мне даже удалось улыбнуться.

— Вы правы, но теперь мне необходимо закончить одно ее важное дело.

— Вот как? — Свенсон пытливо на меня поглядел. — И над чем же работала ваша сестра?

— Над локализованными вирусными поражениями. Понимаете, через группы поддержки и переписку она была знакома с множеством людей…

Группы поддержки? — в ужасе произнесла Джорджия. — Я ни разу в жизни не вступала в подобные сообщества.

Не обращая внимания на голос сестры, звучащий в моей голове, я продолжал:

— …и она начала обращать внимание на некоторые тревожные факты.

То ли у меня разыгралось воображение, то ли директор действительно оцепенел.

— У нее сложилось впечатление, что ее друзья умирают чаще, чем другие люди. И даже чаще, чем мои знакомые, а они, кстати, ирвины. Джорджия почувствовала, что здесь кроется реальная угроза. И она начала докапываться до истины.

— Но я не заметил в ее файле никаких зарегистрированных запросов, — вымолвил Свенсон бесцветным голосом. Директор не выказал ни удивления, ни гнева. Он словно потерял нить разговора.

— Она не посылала запросов в ЦКЗ, — вдруг отрапортовала Бекс.

Я позволил ей взять инициативу в свои руки. К блефу она подготовлена получше, чем я.

— Джорджия решила, что если не найдет никакой закономерности, то не станет вас беспокоить, а если обнаружит… — Неоконченная фраза Бекс повисла в воздухе. Она пожала плечами и сказала: — Ведь это — настоящая сенсация. Локализованные поражения опасны. Мир должен был обо всем узнать… с ее помощью. Если не она, то кто?

— Полагаю, ее записи погибли вместе с вашим телефонным справочником? — спросил директор, переведя взгляд на меня.

— О, нет, — ответил я. — На самом деле я просматривал их совсем недавно. То есть я в научных вопросах не большой специалист, но кое в чем разбираюсь. И моя сестра оказалась права. Показатели смертности просто безумные. Некоторые из пациентов статистически должны были прожить до старости и успеть понянчить своих правнуков. В итоге нужно пересчитать общие показатели смертности по стране, поскольку мы говорим об очень серьезных погрешностях. Но есть и другая гипотеза. Получается, что люди, страдающие локализованными вирусными поражениями, действительно умирают значительно чаще и в намного более раннем возрасте. — Я скорчил рожу в лучших традициях «большого тупого ирвина» и спросил: — А вы как считаете?

— Раз уж вы об этом упомянули, у нас есть ряд документов, подтверждающих выводы, сделанные вашей сестрой. Жаль, она не успела поделиться с нами своими наработками. Было бы очень приятно вместе посотрудничать. — Директор встал, а нам с Бекс дал знак оставаться на местах. — Простите, я отлучусь на пару минут — схожу за материалами по данному вопросу. Думаю, вам будет интересно с ними ознакомиться.

— Спасибо, — сказал я, махнув Свенсону рукой на прощание.

Он кисло улыбнулся, развернулся и проворно выскочил из переговорной комнаты, захлопнув дверь. Видимо, его действия были очередной из мер предосторожности, принятых в стенах ЦКЗ… или он просто хотел нас попугать.

Откинувшись на спинку стула, я вытащил из кармана мобильник и стал вертеть его в руках. Я беспечно усмехнулся:

— Здорово, что он готов поделиться данными своих исследований.

Одновременно с этим я написал Бекс смс: «Он что-то замыслил. Осторожнее».

Девушка ни чуточки не удивилась, когда зазвонил ее телефон. Отцепив его от ремня, она посмотрела на дисплей, начала набирать ответ и непринужденно говорить:

— Конечно, ЦКЗ нам поможет. У них найдутся все записи до единой. А Джорджия была чересчур упряма.

«Ты так думаешь? Директор умчался с такой скоростью, словно его электрошокером саданули. Наше присутствие его совсем не радует, а разговор только напрягает» — таков был вердикт Бекс.

— Ну, ты же знаешь Джорджи. Настырная, как баран, — согласился я, набивая новое сообщение: «По крайней мере, теперь ясно, что задействован не только Мемфис. Ты по дороге в ЦКЗ пути отступления продумала?»

— Но это было ее самое лучшее качество, — резюмировала Бекс, занявшись клавиатурой мобильника.

«Никаких путей отступления нет. Можно уйти только туда, откуда мы пришли. Здания устроены как гигантские ловушки. Если происходит вспышка, персонал должен оставаться на своих местах и ждать прихода помощи», — прочел я.

— Точно, — согласился я и послал ответ: «Просто восторг».

Пока Бекс возилась с телефоном, я достал из кармана один из «жучков» — безупречное изделие Баффи. Приобрести подслушивающие устройства можно легально или на черном рынке. Выбор очень большой. Кстати, удобнее всего пользоваться почтой — тогда заказчика будет крайне сложно обнаружить. Я полюбовался «жучком» — Баффи была настоящим профессионалом. У меня снова пискнул мобильник.

«Эй, ты сам решил заявиться в ЦКЗ без предупреждения. Но у меня есть одна идея. Может, стоит немного разведать местность, пока директор не вернулся и не сцапал нас?»

«Прийти сюда — хуже не придумаешь, это факт», — написал я.

Я прикрепил «жучок» к нижней раме стола и расправил краешки крошечного приспособления, чтобы они хорошенько прилипли. Сотрудникам ЦКЗ придется очень долго искать и приглядываться, если они захотят его найти.

Тем временем поступил ответ от Бекс: «Ясно».

И она поинтересовалась вслух:

— Как думаешь, Свенсон скоро вернется? Мне бы надо сходить на минутку в туалет, а я даже не знаю, где он расположен.

Я прикусил губу, чтобы не расхохотаться. В экстремальных ситуациях иногда становится жутко смешно. Тем более фраза Бекс довела бы меня до истерики и в гораздо более благоприятных обстоятельствах. В конце концов, именно она, однажды спасаясь от ватаги зомби, спокойно помочилась, распахнув дверцу мчащегося на бешеной скорости трейлера. Причем сделала все при включенной камере. В тот день эти кадры загрузило себе множество пользователей — хотя мы включили фильтры скромности.

— Ну… когда мы в последний раз были в офисе ЦКЗ, туалеты я видел… Думаю, директор не станет возражать, если я тебе покажу. Так будет быстрее.

Я встал и сунул телефон в карман.

— Спасибо, Шон.

Бекс пошла за мной. Она изо всех сил старалась выглядеть смущенно — и весьма преуспела. Будь я охранником, отслеживающим нашу «прогулку» на своем мониторе, — ни на секунду не заподозрил бы ничего дурного.

— Я быстро, — проговорила Бекс.

— Вот и славно.

Но, дойдя до двери, я растерялся. С Бекс творилось что-то неладное, но я никак не мог толком сообразить, в чем дело. Это было похоже на то, как если бы вы проснулись утром и увидели, что ваши волосы изменили цвет. Ведь такое в принципе невозможно — и поэтому в первый момент легко впасть в ступор.

И я уставился на огонек над дверью. Я не сомневался, сейчас он должен стать зеленым и тем самым сигнализировать о том, что стандартная система безопасности действовала безотказно. Вот-вот будет сделан успешный анализ крови… Но огонек был желтым. Я кивком указал на лампочку. Бекс побледнела. Зеленый свет означает, что все в порядке и системы работают отлично. Красный свет — изоляция и прямая опасность. К примеру, в здание, где вы находитесь, проник Келлис-Эмберли или живой вирус обнаружен в соседнем помещении — совсем близко от вас. Короче, в любом случае вам надо просто ждать. Проблема так или иначе решится сама собой. А вот желтый… Загадка, да и только. Может, он означает: «Дверь не была закрыта должным образом»?

Не глядя на тестовую панель, к которой следовало приложить ладонь, я протянул руку и осторожно сжал пальцами дверную ручку. Током меня не ударило. Цвет огонька не изменился. Я едва заметно потянул дверь на себя. Она чуть приоткрылась. Гидравлическое шипение не послышалось. Техника была отключена.

— Не думаю, что на нашей планете найдется место, где такой сигнал воспримут с надеждой, — пробормотала Бекс и, сунув руку под ветровку, сжала рукоятку пистолета. — Есть идеи?

— Предлагаю разыскать Свенсона. Должен же он знать, что у него случилась проблема с безопасностью. Я не имею в виду двух репортеров, болтающихся по филиалу без привязи. К сожалению, тебе придется потерпеть.

— Ладно, — уныло отозвалась Бекс.

— Умничка.

Мы вышли из белоснежной переговорной комнаты в безликий коридор. Тишина и пустота. Впечатление такое, словно мы — последние люди на Земле.

Что-то здесь не так, — заметила Джорджия.

— Я уже понял, — пробормотал я, вытащил пистолет и снял с предохранителя.

Бекс пристально смотрела на меня. Она ждала уточнений: с ней я говорю или с Джорджией. А я указал в ту сторону, откуда мы пришли.

— Пожалуй, я сумею нас вывести. Но уверен: наш милый директор отправился в другую сторону.

— Значит, и нам туда, — заявила Бекс, развернулась и исследовала взглядом незнакомую территорию. — Кажется, все чисто.

— Думаю, в этом-то и проблема.

Я зашагал по коридору, держа пистолет низко, в оборонительной позиции. Теоретически я имею право приходить вооруженным куда пожелаю, поскольку лицензия на ношение оружия у меня постоянно обновляется. Но полагаю, не слишком хорошо разгуливать по государственному учреждению, размахивая пушкой, будь ты блогер или президент Соединенных Штатов. У окружающих быстро возникнет безумная мысль, что ты можешь выстрелить. Последствия будут крайне неприятны.

С каждым шагом нам становилось все очевиднее — в филиале что-то стряслось. Мы проходили мимо лабораторий, комнат отдыха, мы миновали несколько окон, за которыми находились больничные палаты. Нам попадались на глаза доски объявлений, таблички и даже туалеты. Но охранники исчезли. Никто не требовал у нас документы и не спрашивал, почему мы свободно разгуливаем по зданию без сопровождения. У меня появилось подозрение, что сотрудники портлендского отделения ЦКЗ тихо и незаметно ретировались. Все напоминало сцену из ужастика — не хватало мрачного минорного саундтрека. Джорджия у меня в голове помалкивала, даже не делала отвлекающих замечаний. Спасибо ей. Я и так был взвинчен до предела.

— Вообще-то мы должны уже нагнать директора, если только не пропустили поворот, где он свернул, — предположил я. — Будем надеяться, что поблизости есть аварийный выход.

— Пессимизм тебе не к лицу.

— Зато я в нем большой мастер.

Мы потопали дальше. Бекс держалась на три фута позади меня. Сделав несколько шагов, она оборачивалась и проверяла коридор. Если бы за нами вслед кто-то бросился, она бы мгновенно его пристрелила.

— Слушай, ты видела хоть одну из тех «стрелялок», которые все обожали до Пробуждения? Такие компьютерные игры, в которых за тобой по разным конторам и жутким старым домам гоняются зомби?

— Заткнись, Шон.

— А я себя чувствую прямо как в «стрелялке». Здоровенный лабиринт, а мы с тобой — две крысы-неудачницы, которые в него угодили.

К счастью, над одной из дверей впереди я разглядел знак выхода, а рядом — ровный свет зеленого огонька. Я уже готов был подумать, что у происходящего есть невинное объяснение. Например, случилось короткое замыкание, потребовавшее срочной эвакуации персонала из опасной зоны. Возможно, директор вернется в переговорную.

Точно. А еще свиньи умеют летать. Я с силой прижал ладонь к тестовой панели. Холодный металл не реагировал на мое прикосновение. Не появились иглы анализатора крови, не брызнули капли обезболивающего. Огонек над дверью оставался зеленым.

— Черт.

— Что такое? — Бекс подошла ближе, продолжая держать под прицелом коридор. — Что с панелью? Как она себя ведет?

— Никак, — сообщил я и опустил руку.

Внезапно огонек погас. В следующее мгновение выключились все светильники в коридоре. Мы с Бекс остались в кромешной темноте.

Черт, — выругалась Джорджия.

— Лучше не скажешь, — буркнул я и подергал ручку двери. Она оказалась заперта, что меня нисколько не удивило. Меня не ударило током, в ладонь мне не вонзились иглы с успокоительным лекарством (именно таковы стандартные меры защиты запертых дверей в государственных учреждениях). Больше я ни о чем судить не мог. Я стал рыться по карманам в поисках фонарика. — Как бы нам сейчас пригодились твои глаза. Ты еще мертва, Джорджи?

Увы. Прости.

— Шон?

Слева от меня вспыхнул янтарный огонек — Бекс вытащила из рюкзака небольшой фонарик. В другой руке она по-прежнему сжимала пистолет. Я мог ее только похвалить.

— Извини, что вмешиваюсь… Но, может, ты на минутку сосредоточишься и перенесешься в мир живых людей? Очень хотелось бы дожить до того момента, когда я смогу сорвать на тебе зло за эту дерьмовую идею.

— Ты, кстати, согласилась с моей затеей.

Кончики моих пальцев скользнули по металлическому корпусу моего фонарика. Я включил его, направив луч на пол. Он годился лишь для подсветки в темноте. Нам не помешало бы дополнительное освещение, чтобы не запнуться.

— Я ни разу не сказала, что идея — хорошая. Мысли есть?

— Здания спроектированы как гигантские сачки. Все задумано так, чтобы загнать тебя поглубже. Таким образом, зомби можно будет без труда выловить, а незараженные получат шанс выбраться в безопасное место. — Я указал пистолетом в сторону переговорной комнаты. — Вернемся туда и переждем. Будем надеяться, что наткнемся на кого-нибудь из обслуги.

— А если нет?

— Тогда поищем выход.

— Тошнит меня от твоего плана.

— Понимаю.

Мы повернули назад. Я шел первым, а Бекс кралась так близко позади меня, что задевала меня плечом каждый раз, когда оборачивалась и просматривала коридор у нас за спиной. Джорджия снова умолкла, что радовало. Я мог сосредоточиться на главном. Пока не было ничего важнее шороха наших медленных шагов. Обучение полевой работе включает отработку бесшумной ходьбы и медленного дыхания. Размножение вируса не наделяет зомби суперспособностями, но лучше не рисковать. Порой кажется, что зомби наделены невероятным чутьем. В действительности они потрясающе наблюдательны к мелочам. Но люди гибнут именно из-за мелочей и пустяков.

Мы повернули за первый угол. Я мгновенно поднял фонарик и осветил отрезок коридора, лежавший впереди. Умение видеть в темноте могло бы послужить нам хорошую службу. Болезненное поражение сетчатки, из-за которого Джорджия большую часть жизни была вынуждена носить защитные очки, имеет место почти у всех инфицированных. В принципе зомби могут приспособиться к тому, чтобы действовать при свете дня. Но нам повезло, поскольку они предпочитают темноту. Посветить им фонариком прямо в глаза — для зомби развлечение не из приятных.

Луч света озарил пустой коридор.

— Чисто, — заметил я, и мы последовали дальше, повинуясь планировке здания ЦКЗ.

Мы шли в глубь «сачка». К сожалению, ничего более умного мы не придумали. Если бы мы выбрали противоположную сторону — знаю точно, не дождались бы помощи. Конечно, слово «помощь» здесь не очень уместно.

Мы повторили подобную тактику, сделав еще три поворота. Я резко сворачивал за угол и светил вперед фонариком, а Бекс прикрывала меня сзади и была готова открыть огонь. Всякий раз луч выхватывал из темноты только белые стены. Когда мы проходили мимо, они призрачно мерцали в полумраке. По коже у меня бегали мурашки, из-за клаустрофобии и паранойи сердце билось все чаще. Я пока не паниковал, но чувствовал, что волна ужаса может накрыть меня в любую минуту. Судя по учащенному дыханию Бекс, она была в таком же состоянии. Не действие убивает, а ожидание.

Но вдруг ситуация изменилась.

Сначала все было, как обычно. Бекс заняла позицию для стрельбы, а я резко повернул за угол и быстро провел лучом по очередному отрезку нашего пути. Коридор тянулся всего на пять футов вперед, а потом разделялся под прямым углом… и внезапно послышался стон зомби. Если вы хоть раз в жизни услышали вой зараженных, вы его точно никогда не забудете. Этот жуткий звук навсегда запечатлеется в вашем сознании, а потом мозг пошлет вам самую примитивную команду: беги.

Я поспешно попятился назад, посветив фонариком в сторону стона. Луч не отпугнул бы зомби. Мертвяки не останавливаются, почуяв дармовую закуску, но боль может замедлить продвижение к добыче.

— Бекс?

— Что?

— Позади чисто?

— Думаю, да.

— Отлично. Бекс?

— Да?

— Бежим.

В нашей гонке не было ни изящества, ни артистизма. Бекс сорвалась с места почти в то же мгновение, как только слово «бежим» слетело с моих губ. Она сразу поняла, что другого выхода нет. Я отстал от нее на одну секунду. Мы мчались так быстро, как могли. Эхо отдавалось во всем коридоре и невозможно было понять, то ли мы бежим к своему спасению, то ли в «объятия» к зомби. А вой не утихал. Сначала он был далеко, но скоро начал нас нагонять. У нас буквально кровь стыла в жилах. Вот в чем ошибаются старые фильмы ужасов. Настоящие зомби — особенно те, которые заразились недавно, — умеют бегать.

Вызывай подмогу!

— Что? — непонимающе переспросил я на бегу.

Бекс искоса на меня глянула. Я покачал головой, и она прибавила скорость.

У тебя мобильник есть! Головой думай, Шон! — воскликнула Джорджия.

Размышлять и бежать во всю прыть оказалось не слишком просто. Сестра всегда была умнее меня — независимо от своего состояния. Я силился уловить смысл ее слов и едва не оступился, когда меня наконец осенило.

— Ох, мать твою… — пробормотал я, вынудив Бекс бросить на меня свирепый взгляд. — Выиграй для нас немного времени. Насчет интернет-рейтинга не переживай.

— Ясно, — отозвалась она.

Субординация возобладала над непониманием. Она обернулась, продолжая отступать следом за мной. Если бы она сейчас споткнулась — все было бы кончено. Но Бекс, не дрогнув, отцепила от ремня предмет шарообразной формы. За этим последовал знакомый звук (она выдернула чеку) и швырнула гранату назад — прямо ту в сторону, откуда доносился вой. Затем она развернулась и схватила меня за руку. Настала ее очередь возглавить бег, что она сделала с поразительной скоростью и силой.

Давай! — услышал я голос Джорджии.

И я рванул за Бекс.

Граната взорвалась через шесть секунд. Ударная волна оказалась не очень сильной — в отличие от ослепительно-яркой вспышки, озарившей коридор. Я рискнул оглянуться. Стены загорелись. Взрыв должен задержать зомби хотя бы ненадолго.

— Прикрой меня, — попросил я.

Бекс кивнула и замедлила бег, дав мне возможность перегнать ее. Теперь она держалась примерно в полутора футах позади. Вообще-то делать из Бекс прикрытие — большое свинство, но мне нужна была маленькая фора. Только это и могло нас спасти.

Достать из кармана куртки беспроводной наушник и не выронить фонарик оказалось сложным делом, если принять во внимание нашу бешеную скорость. Но все же я ухитрился это сделать. Я сунул наушник в ухо и, нажав на кнопку вызова, выдохнул:

— Закрытое соединение, командная линия. «Привет, милая, я дома». Открыть канал связи с Аларихом Куонгом.

Раздался сигнал. Бесконечно долгое время я слышал только наш топот, изможденное дыхание, вой зомби и напряженные удары собственного сердца. Я знал, что рано или поздно «сачок» закончится тупиком, а если к этому моменту мы окажемся в неправильном месте…

Наушник снова пискнул. Я услышал голос Алариха.

— Закрытое соединение подтверждено. Пожалуйста, назовите пароль, иначе я повешу трубку.

— Черт бы тебя побрал, нет у меня времени вспоминал тупое кодовое слово. — В действительности я как раз назвал Алариху наш нынешний пароль: «тупое кодовое слово». Если ЦКЗ записывали наши переговоры, то сотрудники филиала могли подумать, что с системой безопасности у нас слабовато. Я, кстати, на это надеялся. — У нас тут небольшие неприятности. Док рядом?

— Шон? Ты почему так дышишь? Что проис…

— Дай доку трубку немедленно, мать твою, Аларих, иначе ты у меня получишь то еще повышение для полевой работы! Я непонятно выражаюсь или тебе надо на видео веселых зомби показать, которые только и мечтают нас покусать?

— Сейчас я ее позову, — сказал Аларих.

Наушник пискнул и затих.

Бекс меня почти нагнала. От пота ее щеки блестели, как новенькие монетки.

— Что ты делаешь?

— Все здания ЦКЗ выстроены по одному проекту?

Впереди нас ожидала новая Т-образная развилка.

Луч моего фонарика еле успел ее осветить — иначе мы бы неминуемо врезались в стену.

— Правильно, но…

— Или док нас выведет, или нам крышка, Бекс.

Вой все приближался.

— Не останавливайся! — крикнул я.

Раздался сигнал. Я услышал взволнованный голос Келли.

— Шон? Это вправду вы?

— Нет, на связи маринованный огурчик! По портлендскому филиалу ЦКЗ за нами гонятся зомби! Нам надо выбраться отсюда, покуда нас не сожрали! Впереди Т-образная развилка. В какую сторону свернуть?

Следовало отдать Келли должное. Она взяла себя в руки потрясающе быстро.

— Вам уже встречалась Т-образная развилка?

— Да! И мы повернули направо.

— Вы повернули… Черт. Так. На следующей такой развилке сверните влево и подергайте третью дверь по ходу. Здание изолировано?

— Если вы хотите спросить, выключен ли свет и все ли огоньки над дверями стали желтыми? Да. Если это означает изоляцию — так и есть. — Я схватил Бекс за руку и рванул, резко свернув влево. — Что за дверь?

— Она в точности, как остальные, но должна открыться, если вы ее толкнете.

Справа от нас промелькнула первая дверь, а примерно через шесть футов — вторая, но уже слева. Я немного замедлил бег, чтобы не пропустить третью, и наконец ухватился за дверную ручку. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, какие преимущества дарю врагам, если Келли ошиблась. Зомби на «ничью» не согласятся.

Дверь распахнулась без малейшего сопротивления, и мы с Бекс едва не упали через порог. Мы оказались в комнатушке едва больше кладовой. По периметру потолка горели янтарным светом светильники в виде тонких трубочек. Я устоял на ногах, втащил Бекс внутрь и захлопнул дверь. Изнутри она запиралась на три старорежимных замка с засовами. Они не подведут никогда — даже если отключат электричество. Я, еще плоховато соображая, что делаю, быстро, почти автоматически, запер дверь на все три замка.

— Шон? — громко прозвучал голос Келли. Я вздрогнул. — Где вы? Вы в порядке?

— Мы в какой-то странной кладовке.

Я отступил на пару шагов назад, целясь из пистолета чуть повыше дверной ручки. Если зараженные попытаются прорваться, я заставлю их заплатить за каждый дюйм нашего пробега.

— Какой свет?

— Желтый.

Это было близко к правде. Во всяком случае, янтарный цвет не походил ни на красный, ни на зеленый.

Келли с нескрываемым облегчением вздохнула.

— Система безопасности действует, но вы находитесь в одном из тех секторов, которые еще не изолированы. Дверь звуконепроницаемая, запахонепроницаемая и бронированная. Пока вам нечего бояться.

— Иначе говоря, если мы не против того, чтобы сдохнуть, как крысы в ловушке. Как нам выбраться, док?

— Прямо напротив той двери, через которую вы вошли, должна находиться другая.

Я уставился на белую стену. Ни выступа, ни щелочки. Абсолютно ровная поверхность.

— Не вижу.

— Прикоснитесь к стене.

— Что?

— Давайте.

Если Келли хотела нас прикончить, она бы не подсказала нам, как спрятаться от ватаги зомби в ЦКЗ. Я указал кивком на дальнюю стену.

— Док хочет, чтобы мы к ней прикоснулись.

— Точно? — спросила Бекс.

— Ага.

— Уж лучше так, чем возвращаться в коридор.

После своего философского высказывания Бекс прижала к стене левую ладонь. Поверхность замерцала и стала прозрачной, а за ней оказалась следующая стена, в центре которой находилась дверь — близнец первой и тоже с тремя замками.

Бекс отдернула руку и громко выругалась. В наушнике зазвучал голос Келли.

— Я услышала крик. Теперь порядок?

— Могли бы предупредить!

В новой стене явственно виднелись три тестовые панели. Рядом с каждой из них утешительно горели зеленые огоньки.

— Я не была уверена, что она действительно есть, — искренне сообщила Келли. Возможно, она действительно этого не знала или была слишком хорошей актрисой. — Приложите ладони к тестовым панелям. Чтобы стекло поднялось, вам нужно доказать, что вы чисты. Иначе…

Тогда мы останемся в каморке навсегда. Предельная ясность.

— А вы уверены, что анализаторы включены?

— Это вторичная система с другим источником питания. Если ширма на месте и огоньки горят, то все должно работать.

— Поверю вам на слово, док. Смотрите, не надуйте нас.

Я зачехлил пистолет и прижал ладонь к одной из трех панелей. Бекс мрачно молчала. Я кивнул ей, и она последовала моему примеру. Судя по тому, как она скривилась, иголки вонзились в наши пальцы одновременно. Анализаторы были рассчитаны на грубую эффективность. Они не предусматривали нежностей вроде обезболивающей пены или предварительной стерилизации. Ощущение такое, словно я провел ладонью по поверхности кактуса. Уколов было много, и все они сразу жутко зачесались.

— Отойдите от анализаторов, — произнес приятный женский голос.

Мы с Бекс переглянулись и сделали солидный шаг назад.

— Док, комната разговаривает, — сообщил я.

— Нормально, — ответила Келли.

Но я почему-то не обрадовался.

Огоньки тем временем начали мигать то красным, то зеленым светом. Анализаторы проверяли нашу кровь на наличие живых вирусных телец. Из-за внешней двери не доносилось ни звука, но мне не полегчало. Конечно, мы понимали, что в ближайшие тридцать секунд нас не сожрут, но по коридору запросто мог бродить весь инфицированный персонал портлендского отделения ЦКЗ. Хотя кто знает? Не сказал бы, что мне нестерпимо хотелось гадать, что там творится.

Дыши, — велела Джорджия.

Я сделал глубокий вдох, и в то же мгновение огоньки зажглись ровным зеленым светом.

— Благодарю вас, — произнес голос. — Можете пройти.

Стеклянная перегородка сдвинулась в сторону и исчезла в пазу стены.

— Между прочим, ты во всем виноват, Мейсон, черт бы тебя побрал, — прорычала Бекс.

— Как ты пришла к подобному выводу?

— Сам говорил, что мы попали в старую компьютерную «стрелялку».

Пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться. Нельзя было дать Келли повод усомниться в нашем инфекционном статусе. На нее — одна надежда. И пока Келли нас не подвела.

— О'кей, док. Прозрачная стенка улетучилась. Вижу дверь. Что прикажете делать?

— Слушайте внимательно, — произнесла она. — Вы сейчас находитесь в одном из аварийных коридоров, которые предназначены для эвакуации сотрудников высшего звена в случае вспышки инфекции. Они, как говорится, не для простых смертных, и ими никогда не пользовались для транспортировки биологических материалов — исключительно для эвакуации. Вы меня понимаете?

По спине у меня побежали мурашки.

— Если будут малейшие признаки загрязнения среды, начнется автоматическая стерилизация?

— Точно. Что я предлагаю? — Келли немного помолчала и невесело добавила: — Бегите изо всех сил. Следуйте в направлении, обозначенном желтыми огоньками. Они выведут вас наружу. Если только ваш инфекционный статус не изменится, вы выберетесь.

— А в обратном случае?

— Если при нахождении в коридоре у кого-то произойдет активация процесса, сразу начнется стерилизация.

— Информация просто окрыляет. Ладно. Скажите Алариху, что я ему перезвоню, если мы выживем. — Я прервал связь, не слушая пылких возражений Келли, выдернул из уха наушник и сунул в карман. — У нас остался последний шанс. Как только дверь откроется, мчись во весь дух. Ну, а если на нас там обрушится поток лавы — я рад, что мы с тобой были знакомы.

— Ясно, — откликнулась Бекс и едва заметно, очень сдержанно кивнула.

Конечно, «горящая лава» была просто метафорой. Очередность очистки здесь, скорее всего, самая простая: химический душ, облучение и еще один химический душ — и так до тех пор, пока вся органика в коридоре не превратится в инертную слизь. Подобная дезинфекция не происходит в местах, где регулярно бывают люди, ведь после такой обработки эта среда на веки вечные становится токсичной. Хотя для редко используемого и предназначенного для самой крайней ситуации туннеля — идеально, но и жутковато.

Я помедлил и протянул Бекс руку.

— Я рад, что был знаком с тобой, Ребекка.

— Я тоже, Шон. Правда. — Она сплела свои пальцы с моими и печально улыбнулась. — Может, когда мы выберемся отсюда живыми, сходим куда-нибудь попить кофе…

— Конечно, — кивнул я.

Бекс не отпустила мою руку. Наши пальцы остались соединенными, словно компьютерные кабели. Я потянул дверь на себя. Прямо напротив нас в коридоре горел янтарный огонек. Мы с Бекс в последний раз переглянулись и, переступив порог, оказались в полумраке.

И дверь за нами закрылась с громким шипением гидравлического механизма. Меня порадовал этот звук. Он означал, что контрольные системы работают. Даже если они растворят нас с Бекс без остатка, то сделают все наилучшим образом. Новый янтарный огонек вспыхнул слева от первого. Вскоре их стала целая вереница, уходящая далеко в темноту.

Идти нам больше было некуда. Согласно инструкциям Келли, мы должны ориентироваться на эти светящиеся метки. До сих пор мы слушались Конноли. И пока были живы. Сейчас наша проблема заключалась в том, что на последнем отрезке пути мы можем погибнуть и без зомби. Или прорваться.

— Вперед, — процедил я сквозь зубы, и мы с Бекс сорвались с места в карьер.

В темноте расстояние всегда кажется больше, чем на самом деле. Янтарные огоньки еле теплились. Даже луча моего фонарика не хватало, чтобы рассеять мрак. Мы успели одолеть всего несколько сотен ярдов, но мне казалось, будто мы промчались пару миль. В тесном пространстве туннеля наше дыхание звучало оглушительно громко. Я старался не оступиться — поверхность не была идеально ровной. Когда я едва не потерял равновесие в третий раз подряд, то наконец-то догадался. Мы неслись словно по полу гигантской душевой кабины с отверстиями для стока воды, проделанными через каждые десять футов. Разумеется, их проделали не зря. Они пригодятся, например, в случае авральной ситуации. Тогда уж точно ЦКЗ применит процедуру промывки тоннеля — и пара-тройка незваных гостей испарится. Я ускорил бег и потянул за собой Бекс. Она не возражала. Она — девушка неглупая и не меньше меня хотела поскорее оказаться снаружи.

Янтарные огоньки гасли приблизительно тридцать секунд спустя после того, как мы пробегали мимо. Впереди загорались новые. Я дважды оглядывался, но потом заставил сдерживаться. Толку от этих действий — чуть, а нервы поберечь стоило. Впадать в панику здесь нельзя.

Я с тобой, — услышал я голос сестры.

Я крепче сжал руку Бекс и снова рванул.

Огоньки увели нас за угол. Мы оказались в узком коридоре, где они горели вдоль обеих стен. Лампочки по-прежнему были тусклые, но их оказалось достаточно, чтобы я смог различить лицо и плечи Бекс. У меня на сердце сразу стало спокойнее. Она повернула ко мне голову, и я понял, что она тоже испытала облегчение. Возможно, мы выберемся из переделки.

Внезапно из тьмы проступила рама двери. Мы, не сговариваясь, перешли на спринтерский бег. Я поравнялся с дверью на полшага раньше Бекс (просто у меня ноги длиннее) и ухватился за ручку. В мою ладонь глубоко, с болью вонзились иглы. Еще ни разу мне не доводилось сдавать кровь на ходу. Иглы не убрались сразу. Огоньки над дверью начали мигать попеременно то красным, то зеленым светом. Наконец остался ровный зеленый свет. Но дверь не открылась.

— Вот ведь ушлые ублюдки, — пробормотал я. — Твоя очередь, Бекс. Нас не выпустят отсюда, пока не убедятся, что мы оба чисты.

— Умники, — процедила Бекс и шагнула на мое место. Как только она сжала в пальцах дверную ручку, процедура повторилась. Затем рядом с первой зеленой лампочкой зажглась вторая. Сработал механизм замка. Дверь открылась изнутри, заставив нас с Бекс отступить на шаг. В туннель хлынула благодатная прохлада. Я сделал глубокий вдох, радуясь вкусу свежего воздуха. Бекс потащила меня вперед, к дневному свету.

Аварийный выход, указанный Келли, вывел нас на край служебной парковки. Там уже собралось около десятка людей, и большинство из них — в белых халатах… Чуть поодаль от основной группы мы увидели директора Свенсона. Он стоял возле двух сотрудников и мисс Лассен. Девушка первой нас заметила, напряглась и что-то быстро прошептала на ухо директору. Тот обернулся и вытаращил глаза, не успев совладать с собой.

Бекс сжала мою ладонь. А я и забыл, что мы еще держимся за руки.

— Не надо, — шепнула она. — У нас есть все, что нужно. Запись не прерывалась. Наш сюжет его прикончит. Все, что нужно, — повторила Бекс.

Я почти незаметно кивнул и освободил руку. А потом улыбнулся.

— Директор Свенсон! — воскликнул я и приветственно помахал, словно помогал посадке самолета. — Как здорово! Вы здесь! А что случилось, дружище?

— Мистер Мейсон… Мисс Этертон, — проговорил директор.

Дар речи он обрел, но в его голосе явственно слышалась дрожь. Поганец и вправду не ожидал, что мы выкарабкаемся.

— Я очень рад видеть вас обоих. Я боялся, что вы не сообразите вовремя, что надо делать, и не успеете… — Его взгляд резко метнулся к той двери, через которую мы с Бекс вышли. — Не думал, что вам известно об эвакуационных туннелях.

Вот почему он не приказал запустить механизм стерилизации, когда вы там находились, — гневно подсказала Джорджия. Никто не имел права угрожать моей жизни или жизни Бекс.

— Мы выполнили домашнее задание, — весело произнес я. Я мог продолжать язвить дальше или заехать Свенсону по физиономии. Хотя от последнего действия толку мало. Поэтому я снова спросил: — Серьезно, дружище, в чем дело? Опять питбули? Еще одна незаконная программа разведения, как в Окленде?

— Я… мы пока точно не знаем, — пробормотал Свенсон. Оправдательную историю он явно не сочинил. А зачем? Он и не предполагал, что мы уцелеем. — Как только мы разберемся, появится пресс-релиз.

— Шикарно. Не забудьте сделать для нас копию. О, и вот еще… Вы говорили, что у вас имеются документы, имеющие отношение к проблеме, которой занималась Джорджия? Буду ждать от вас также копий этих бумаг. Нам с вами так и не удалось посидеть над ними в спокойной обстановке. И знаете, если я их не получу, мне остается сделать один интересный вывод: вероятно, вы кое-что скрываете.

Продолжая улыбаться, я развернулся и размашисто зашагал к парковке для посетителей.

— Погодите… вы куда?

Я обернулся и смотрел на директора довольно долго, одаривая его самой мерзкой ухмылкой, на какую только был способен. Наверное, она напоминала звериный оскал, потому что Свенсон невольно попятился назад и выпучил глаза.

— Мы просто делаем свою работу и получаем за это деньги, — крикнул я на ходу. — Мы обязательно расскажем новости всем остальным.

Я помахал сотрудникам портлендского отделения ЦКЗ, оставшимся в живых. Бекс шла за мной по пятам. Не оглядываясь, мы с ней добрались до байка, уложили аппаратуру в сумки, надели шлемы, а потом нас и след простыл.

Шли бы вы все. Если вы так хотите играть… Если вы действительно этого жаждете… Тогда шли бы все куда подальше. Вы не представляете, на что напоролись и на что способен я. Мне нечего терять.

Из блога Шона Мейсона «Приспособительный иммунитет», 18 апреля 2041 года. Не опубликовано.

Вы даже поверить не в состоянии, как сильно пожалеете о содеянном. А я буду хохотать, помочившись на ваши могилы.

 

Четырнадцать

Судя по навигатору, поездка от портлендского отделения ЦКЗ до дома Мегги должна была занять чуть больше пяти часов, если ехать по главному шоссе. Но мы сделали лишний крюк, и мотоцикл был в пути почти восемь часов. Поскольку вероятность того, что шпики из ЦКЗ будут следить за нами, сильно возросла, мы предпочли объездные дороги. Конечно, мы не включали видеокамеры и избегали пунктов досмотра, если имелась такая возможность. Дважды нам пришлось остановиться и избавиться от оленей-зомби, которые пытались прогрызть живую изгородь, отделявшую лес от дороги.

— Господи, какая жалость, что я не могу это запостить, — стонала Бекс, выстрелив очередному травоядному между рогов.

— Я не могу прямо сейчас хлебнуть кофе, — вторя ей, усмехнулся я и снова завел мотор мотоцикла. — Вперед.

Раньше мне казалось, что моя сестра страдает паранойей. Например, однажды Джорджия попросила Баффи встроить глушилку в систему трекинга ее байка. Но теперь-то я изменил свое мнение. Именно глушилка позволила нам три раза выехать на главное шоссе и три раза заправиться. Вдобавок мы смогли выпить кофе. Я вел байк, а Бекс просматривала новостные ленты и слушала сообщения о вспышке инфекции в Портленде.

— Лучше перестраховаться, — заявила она, когда мы остановились перекусить на скорую руку, чтобы от голода не разбиться прямо возле ограды дома Мегги.

Я согласился. Мы проделали слишком большой путь, чтобы погибнуть почем зря.

Кстати, ни в одном из самых первых сообщений не было сказано ни слова о нашем присутствии в здании ЦКЗ. «Вычищенные» новости звучали плоско и трагично. Мы были в дороге уже два часа, и только тогда в «официальном отчете» признались в нашем присутствии. «Некие журналисты оказались в эпицентре событий и не пострадали». Пока нас еще ни в чем не обвинили. Уже неплохо. И они не назвали наших имен. Еще один хороший знак. По крайней мере, в ближайшие дни мы сможет набраться сил.

Джорджия вела себя очень непривычно — затаилась и помалкивала. Ну, она не исчезла совсем. Если бы так случилось, то я бы не справился с байком. Сестра была внутри меня, но не разговаривала. Она просто тихо сидела у меня в голове и размышляла бог знает о чем. Я надеялся, Джорджия вскоре поделится со мной своими идеями. Пусть пока хорошенько все обдумает. Мне такой расклад вовсе не казался странным. Наверняка это кое-что говорит о моем психическом состоянии. Но когда мир находится за гранью нормы, ничего уже не имеет большого значения.

Солнце низко висело над горизонтом, окрашенным в цвет манго, когда я повернул на подъездную дорогу, ведущую к дому Мегги. Пока мы проезжали через многочисленные охраняемые ворота, мне приходилось касаться одной ногой земли, чтобы держать мотоцикл в вертикальном положении. В итоге правая рука онемела, и я уже начал жалеть о том, что не оставил байк за первыми воротами. Бекс явно разделяла мое раздражение. Добравшись до сканера, исследовавшего сетчатку, она просто была вне себя от нетерпения. Ей ужасно хотелось поскорее оказаться под крышей дружелюбного жилища нашей Мегги.

Пятые по счету ворота были открыты нараспашку — в точности, как в тот день, когда мы сюда заявились, словно беженцы с оклендского пепелища. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Мегги и не закрывала ворота, и ошибся бы. Едва я остановил мотоцикл, створки мгновенно скользнули друг к другу. Я не слышал звука слаще, чем щелчки и жужжание сработавших механизмов замков.

Бекс еле дождалась, пока байк остановится. Моя нога еще стояла на подставке, а девушка уже спрыгнула на землю. Несколько секунд она не двигалась с места, а потом начала разминаться, чтобы вернуть телу чувствительность. Потом сняла с мотоцикла рюкзак и сказала:

— Пойду приму душ.

И она быстро направилась к входной двери кухни. Я молча посмотрел ей вслед. Она не пожелала рассказать в прямом эфире о приключении с зомби в ЦКЗ. Поскольку боссом был я, Бекс предоставила мне эту маленькую роскошь.

— Она такая милая, — сухо выговорил я.

Будь осторожнее, — встревоженно сказала Джорджия.

Я вздрогнул. В ее голосе была не только озабоченность. Она молчала так долго, что я практически забыл о ее присутствии. Странное ощущение. Я будто много часов подряд просидел в комнате с людьми, не сказавшими ни слова, и вдруг они разом собрались уходить.

Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что с ней происходит.

— Что? Ты хочешь сказать, что она может работать на ЦКЗ? Не думаю. Обычно я в людях лучше разбираюсь.

Шон…

Я почти воочию увидел, как Джорджия отчаянно качает головой и сердито смотрит на меня через темные очки.

Я не считаю Бекс изменницей, но ты должен быть с ней осторожен. Договорились? Сделаешь это для меня?

— Конечно, Джорджи. — Я слез с мотоцикла и потянулся. Мышцы икр и бедер жутко затекли, но намного хуже дело обстояло с ягодицами. Я сильно сомневался, что вообще смогу сесть. — Как скажешь.

Приятно все-таки работать с людьми, которые знают, какой я псих. Когда я появился на кухне, то увидел Мегги, Алариха и Келли. Трое расположились так, что могли прекрасно наблюдать за мной из окна. Но никто и вида не подал, что их босс бормотал нечто невнятное себе под нос. Это хорошо.

— Бекс умчалась в ванную, — сказала Мегги вместо приветствия. Она вытирала чистые тарелки. Видимо, здесь недавно поужинали. На кухне пахло печеньем с чабрецом и жареной курицей. В животе у меня заурчало, и я вспомнил, что у меня весь день ни крошки во рту не было. Ну, за исключением пресного соевого жаркого, полпакета картофельных чипсов и шоколадного батончика. Уголки губ Мегги тронула улыбка. — В духовке — по порции запеканки для тебя и Бекс. Оставили там, чтобы не остыло.

— Потрясающе. Спасибо.

Джорджия порхала на задворках моего сознания, и поэтому на все вокруг ложилась вуаль волнения. Я подошел к холодильнику и открыл дверцу. Пока нас с Бекс не было, кто-то побывал в магазине. На нижней полке стояла упаковка из дюжины банок колы. А вообще-то холодильник был забит под завязку. Мы вполне могли пережить длительную осаду, если, конечно, не отключится электричество.

Я взял колу, повернулся к столу и откупорил банку.

— Привет, народ, — поздоровался я наконец, изо всех сил стараясь говорить непринужденно и весело. — Ну, как вы тут поживали, пока мы с Бекс трудились?

— Махир объявил о приеме на работу «Барбары Тинни» и помог Келли подготовить ее первый пост, а я следил за материалами, которые вы передавали из ЦКЗ, — сообщил Аларих.

— Правда? Круто. И чему же посвящен пост нашей новой сотрудницы?

— Психологическому воздействию изоляционизма на развитие человеческих взаимоотношений, — ответила Келли.

Я равнодушно глянул на нее. Она объяснила.

— Повышенная раздражительность, вызванная длительным пребыванием взаперти, делает людей неуживчивыми.

— Наверняка рейтинг будет сумасшедший, — заключил я после вежливой паузы. — Аларих?

Он мою издевку перенес стоически и произнес:

— Мне удалось собрать воедино около десятка сообщений после того, как все пошло кувырком. Мы все запустили в онлайн и опередили остальных. У Махира половина новостников следит за откликами и просмотрами. Представители ЦКЗ пока называют происшедшее «трагедией, которой можно было избежать». Еще они утверждают, что занимаются поисками какой-то поломки шлюзовых камер, которые должны отделять лечебные зоны от раздевалки для персонала.

— Чушь собачья, — вмешалась Келли. — Шлюзовые камеры устроены таким образом, что способны пережить ядерную войну. Для них нереально испортиться.

— Приятно слышать, — подытожил я, отхлебнув колы.

Спроси, упоминается ли в сообщениях комната для переговоров, — подсказала Джорджия с неожиданным, странным волнением.

— Ладно, — пробормотал я, а громче спросил: — Слушай, Аларих? В тех сообщениях, которые собрал Махир, есть съемка, где мы с Бекс сидим в комнате для переговоров и ждем возвращения директора?

Аларих часто заморгал и кивнул.

— Откуда ты знаешь? Это как раз второй фрагмент записи, который он запустил. Сказал, что тайм-код крайне важен для формирования общественного мнения.

Джорджия быстро затараторила что-то уже на сверхзвуковой скорости, но я прервал ее.

— Тайм-код означает одно: вспышку инфекции на нас не повесят. Невозможно, чтобы мы столько времени там просидели и были виновниками поломки шлюзовых камер.

А ты кое-чему научился, — одобрительно произнесла сестра.

— Тайм-код легко подделать, — заметила Мегги.

Аларих, Келли и я резко повернулись к ней. Она пожала плечами.

— Не надо чересчур уповать на цифры и даты. Они вас не спасут. Вот поэтому-то у моей семьи есть адвокаты.

— Спасибо за маленький солнечный лучик надежды, Мегги, — произнес я и обратился к Келли. — Док, вы считаете, был ли какой-то способ понять, что мы идем в смертельно опасную ловушку? Кстати, на сегодняшний день я любому сотруднику ЦКЗ верю не больше, чем Джорджия вам… Но мне кажется, что это уже слишком — спалить целый комплекс зданий, чтобы убрать двух репортеров.

Келли нахмурилась.

— Но Джорджия… — Она не договорила и произнесла возмущенно: — Нет, я действительно не знаю. Я начинаю понимать, что мои… бывшие работодатели… — Слово «бывшие» она практически выплюнула, будто оно было гадким на вкус, — способны на жуткие вещи. Но я не предполагала, что они могут сделать нечто подобное. Если бы я была в курсе, то никогда не позволила вам пойти в ЦКЗ.

— Самое печальное, и я могу об заклад побиться, — у них для нас заготовлено еще немало мерзких сюрпризов. Осталось только ждать.

Я сделал глоток колы, внимательно наблюдая за лицом Келли — не выдаст ли она себя какой-нибудь гримасой. Но она держалась лучше, чем я ожидал. В ее глазах я видел только изнеможение — физическое и умственное. Нам самим было к такому не привыкать.

— Ладно. Мы выбрались оттуда целыми и невредимыми. Неплохой результат. Аларих, как наши рыночные дела?

— Подскок на пять пунктов, судя по последним данным, что вызвало жуткое возмущение у наших ближайших конкурентов. Трое из них вопят о фальшивке. Еще двое утверждают, что мы рискуем своими лицензиями — ведем себя слишком смело, желая повысить свой рейтинг.

Я фыркнул.

— Интересно… «Вести себя слишком смело» — теперь уже не признак профессионализма? Дилетанты. Пусть сами поищут для себя потенциально смертельные заговоры в коридорах власти.

— Именно, — кивнула Мегги и принялась убирать тарелки в буфет. — Думаю, одного заговора более чем достаточно, а они, между прочим, множатся с каждым днем. Я практически уверена, что во второй раз нам повезет гораздо меньше.

— Справедливо. — Я бросил опустевшую банку в бак для переработки мусора. — Ты говорила о запеканке?

— Да. А ты обещал нам все рассказать.

Мегги убрала последние тарелки, надела кухонные варежки и открыла дверцу духовки. Оттуда она достала керамическую форму с крышкой, из-под которой исходил поистине райский аромат. Мегги водрузила горячее блюдо на стол.

— Первым делом — кофеин, потом еда, а в конце — сказки на ночь.

Я взял вилку из сушилки для посуды и уселся за стол. Вблизи запеканка благоухала еще более аппетитно. Бульдожки были со мной солидарны. Двое мгновенно прибежали из соседней комнаты и уселись у моих ног в позе профессиональных попрошаек.

— Напомни мне, — произнес я, прожевав первый кусок, — почему мы раньше к тебе не переселились?

— Потому что я обитаю в захолустье, а такое место жительства годится только для сочинителей. — Мегги продолжала убирать посуду. — А сейчас мы все тебя внимательно слушаем. Давай же, а то смотри — заберу у тебя ужин.

— Ни за что. — Я решительно воткнул вилку в свою порцию. — Вы много наших записей просмотрели?

— Достаточно, — мрачно ответил Аларих.

Я кивнул.

— Отлично.

Я подцепил вилкой очередной кусок, проглотил и приступил к рассказу — начиная с того момента, когда мы с Бекс отъехали от «Холидей Инн». Большая часть пребывания в ЦКЗ была отлично документирована нашими видеокамерами. К сожалению, нам пришлось взять примитивные записывающие устройства, а не настоящую полевую аппаратуру. Эти маленькие камеры многое упускали — к примеру, мимику и ужимки директора Свенсона. Кроме того, нам ничего не удалось заснять во время пробега по эвакуационным туннелям.

— Запись обрывается после того, как вы прошли через дверь после стеклянной перегородки, — пояснил Аларих. — И возобновляется, когда вы выбрались наружу.

— Правда? — Я бросил взгляд на Келли. — Вы знали, что так случится?

— Нет, но я предполагала. Туннели солидно экранированы, чтобы не произошло загрязнение окружающей среды, если действительно понадобится стерилизация. Во время учений мы не должны были задерживаться там надолго.

— Радиация? — спросил Аларих.

Келли пожала плечами.

— Если честно, я не в курсе. Извините.

Пока они переговаривались, я успел проглотить еще несколько кусков, почти не жуя. А затем я вымолвил:

— Ясно. Значит, записей с воем зомби у нас нет. В любом случае там было довольно темно, но если только экраны не поджарили нашу электронику…

Келли покачала головой. Она дала понять, что такого в принципе случиться было не должно. Верно — ведь в ЦКЗ могли установить везде собственные записывающие устройства. Логично. Случись аварийная стерилизация — им сперва нужно было бы понять, почему произошла авральная ситуация.

— Ну, тогда хотя бы звуковую дорожку можно было вычленить.

— Не забудьте про красивые янтарные огоньки. Они, пожалуй, стоят парочки скриншотов.

Мы все обернулись на звук голоса Бекс. На ней был один из банных халатов Мегги, запахнутый на талии. Волосы у Бекс были взъерошенные и немного влажные.

— А где запеканка? — спросила она. — Я такая голодная, что могу собаку съесть.

— Не стоит, — ответила Мегги. — Их станет сложно воспитывать, если они почуют, что люди собираются ими закусывать. Твоя порция в духовке.

— Ты просто ангел.

Бекс стрелой метнулась к духовке, напрочь забыв обо всем в преддверии вкусного ужина.

Я снова запустил вилку в еду на своей тарелке и, подцепив кусок курицы из запеканки, вернулся взглядом к Келли.

— Итак, док, вы славно потрудились, вытащив нас через туннели ЦКЗ. И сообразили быстро.

— У нас каждый месяц проводят учения с эвакуацией и имитацией вспышек инфекции. Таким образом в реальных условиях можно снизить число жертв до минимума, — объяснила она. — Между помещениями существуют некоторые различия, но они невелики. К тому же планировка главного здания всегда одинаковая. Кроме того, раз в год сотрудников переводят из одних кабинетов в другие и снова проводят тренировки, чтобы мы не зацикливались на знакомых ориентирах.

— Например, белая дверь, еще одна белая дверь… а вот и самая любимая белая дверь?

Келли позволила себе едва заметно улыбнуться.

— Что-то в этом роде. Но одинаковые коридоры не являются проблемой. Главное здесь — сноровка.

— Получается, вы запоминаете наизусть планировку каждого здания? — спросил Аларих с неподдельным интересом.

Келли кивнула.

— А вы могли бы нарисовать план, если я снабжу вас несложной компьютерной программой?

— Думаю, да. Почему вы спрашиваете?

— Потому что, вероятно, это был не последний наш визит в ЦКЗ. В следующий раз я бы предпочел не рассчитывать на переговоры по открытой телефонной линии, — ответил я вместо Алариха.

Келли кивнула.

— Аларих, — добавил я, — найди в открытых базах данных информацию, чтобы проверить рисунки дока.

— В открытых базах аварийные туннели на чертежах обозначены не будут, — заметила Келли.

— Лишняя информация никогда не помешает, — сказал я и одарил ее широкой улыбкой. — Уверен, в открытом доступе обязательно будут подробные планы тех зон, куда может пройти простой смертный. А вы, в свою очередь, освежите память. Дело не в том, что я вам не верю. Просто нужно все предусмотреть. И, между прочим, после встречи с доктором Эбби у меня появилось ощущение… вы явно что-то не договариваете. Наверное, считаете, что мы будем переживать.

Черты лица Келли посуровели. Я было подумал: сейчас она возмутится и оскорбит меня. Остальные тоже заметили ее реакцию. Аларих резко отодвинулся на стуле от стола. Бекс и Мегги замерли. Казалось, весь дом затаил дыхание. Наконец Келли недовольно покачала головой.

— Вполне справедливо. Теперь я с вами заодно, нравится вам или нет. Полагаю, нам всем придется научиться доверять друг другу.

— Согласен, — подтвердил я.

— У меня только один вопрос, — вмешался Аларих. — Откуда нам знать, что в ЦКЗ не проведут исследование аудиозаписи наших разговоров по мобильному? И вообще, вдруг они поймут, что Келли жива? Меньше всего нам нужна еще одна бомбардировка.

— Поэтому нам надо научиться от них скрываться. — Я отодвинул от себя недоеденную запеканку и встал. — Стоит внимательно следить за новостными лентами — не обвинит ли нас кто-нибудь в краже личности.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Келли.

— Похоже, скоро мы узнаем. — Я отошел от стола и обратился к Бекс: — Как только поешь, обнови сайт. А я выгружу на сервер видеоматериал, который мы еще не передавали. Аларих, пожалуйста, за час управься с чисткой и скриншотами.

— Задачу понял, — ответил Аларих.

— А у меня есть несколько стишков и подборка садовых фоток, — сообщила Мегги. — Официально я все еще оплакиваю Дейва, поэтому сижу одна в своем большущем старом доме с привидениями.

— Отлично, — произнес я. — Док, поработайте с Махиром. Начните еще одну статью по психологии — черт его знает, какие темы вы себе выбираете. И постарайтесь придумать вразумительное объяснение, если спросят, почему в блоге нет вашей фотографии. Мне бы не хотелось, чтобы у кого-то появилось желание поискать вас в записях публичных трансляций.

— Ладно.

Я взял из холодильника новую банку колы и отправился в гостиную. Там стоял навороченный компьютер. Техника с людьми не спорит, вопросов не задает. А мне хотелось основательно прочистить мозги. Джорджия снова притихла, и ее молчаливое присутствие превратилось в тупую головную боль в затылке. Все было пугающе и очень странно.

Компьютер проснулся, стоило мне только прикоснуться одним пальцем к клавиатуре. Я прошелся по меню компании, чтобы попасть в свой почтовый ящик, который порадовал меня обилием спама, приглашений на свидания и порнографических картинок. Еще пришла пара файлов, из которых могли бы получиться неплохие сюжеты. В конце скопились сообщения с туманными намеками, где мне непременно надо побывать по своему роду деятельности. Порой кажется, что весь мир пылко мечтает вернуть меня к полевой работе. Любопытные доброхоты не понимают главного, а я не могу им даже ответить, но себе я скажу. Я утратил одно из неотъемлемых качеств хорошего ирвина. Я больше не получаю от этого удовольствия. Когда я оказываюсь в опасной зоне, то просто терпеливо тяну свою лямку. Радостные приключения уже в прошлом. Без маленькой веселой искорки, которая ведет меня за собой, я в принципе «ходячий мертвец». Только не думайте, что я не вижу здесь иронии. Дышать перестала Джорджия, а жить отказался я.

На форумах, как я и ожидал, царила чехарда. Модераторы пытались находиться в шести местах сразу и весьма зрелищно с треском все проваливали. Несколько минут я сидел, потягивал колу и поглядывал на сообщения, выскакивающие то на одной теме, то на другой. В данный момент на дежурстве находилась команда бета-блогеров, старательно доказывающих свою профпригодность. Они делали грязную работу, которой мы с Джорджией обычно занимались, будучи никому не известными авторами на сайте «Мостостроители». В те дни нам безумно хотелось обрести самостоятельность, рассказывать свои собственные истории и ни перед кем не отчитываться.

— И вот куда это нас привело, — пробормотал я, наклонившись к столу и потянувшись к мыши. — Сидите на своих местах, ребятки. Со временем будете гораздо счастливее.

Джорджия молчала, пока я просматривал свой почтовый ящик в поисках посланий, которые заслуживали моего внимания. Мне следовало приступить к редактированию видеозаписей. Нужно было опубликовать пост и сообщить о том, что я еще жив. А вообще-то мне надо было успокоиться. Сердце то и дело начинало учащенно биться, хотя я точно знал, что зомби из ЦКЗ нас точно не догонят. Но ведь лучше бояться в безопасности, верно?

Пальцы, которыми я держал мышь, начали дрожать. Я замер и стал ждать, пока пройдет тремор. У меня не было времени для очередного нервного срыва. Одного раза в месяц вполне достаточно. Приемлемый лимит. Я предположил, что сейчас вряд ли получу бонус в виде объемных зрительных галлюцинаций. Так что решил не поддаваться. Наконец дрожь отступила, и я снова принялся за работу.

Просмотрев половину содержимого почтового ящика, я щелкнул значок «Важное». Эти сообщения были похоронены в куче свежих тем из самых разных форумов, личных писем от модераторов и избранных постов от пользователей, с которыми я регулярно переписывался. Один из адресов сразу бросился мне в глаза.

— Интересно, — пробурчал я, — кому пришло в голову взять себе ник «Раздраженный Осьминог»?

Вопрос не являлся риторическим. Я надеялся, что из-за дурацкого псевдонима Джорджия встрепенется и подаст голос.

Но послание заинтриговало и меня. Я выругался и решил открыть его. Кому принадлежит этот странный ник, скажите на милость? И тут я вспомнил доктора Эбби в белом халате и футболке «Не дразни осьминога». Я оказался прав — письмо было от нее.

От кого: [email protected]

доктор Шеннон Л. Эбби.

Кому: [email protected]

Тема: Разве ты не деловой парень?

Признаться, я была удивлена, узнав, что портлендское отделение ЦКЗ атаковали инфицированные — практически сразу после вашего отъезда из моей лаборатории. Ведь прошло не более суток! Вы не теряете времени даром, а я это уважаю. Но вам надо быть осторожнее. Другие тоже умеют пользоваться видеокамерами. Я готова побиться об заклад (доллары против пончиков) — кто-то снимал всю вашу маленькую пиратскую шайку по дороге в «Каспел» и в Портленд. Имейте это в виду — иначе вы увязнете в таком дерьме, по сравнению с которым нынешнее покажется вам шоколадным пудингом. Не возвращайтесь ко мне. Как только вы уехали, мы сразу же принялись разбирать нашу мобильную лабораторию. Когда вы получите мое письмо (если, конечно, будете живы, чего гарантировать никак нельзя), мы уже будем далеко от «прежнего дома». Хочу предупредить вас. Мой маленький «уговор» с ЦКЗ зависит от определенного status quo, а вы играете в слишком опасные игры. Пока я не готова к вам присоединиться. Поэтому советую поторопиться и как можно скорее найти ответы на свои вопросы, пока не стало слишком поздно.

В приложенных файлах содержится информация по всем моим исследованиям. Также вы найдете сведения о структуре вируса Келлис-Эмберли на фоне аутоиммунных аномалий, приводящих к формированию устойчивых локализованных вирусных поражений. Я не нашла механизма ликвидации этих поражений и не обнаружила надежного способа вызывать их у взрослых людей. Но я имею реальные доказательства того, что поражения такого рода являются результатом приспособительных реакций организма в поистине невыносимых для него условиях. Большая часть моих материалов вам будет непонятна, но зато в них прекрасно разберется та мелкая сошка из ЦКЗ, которую вы прихватили с собой. Обязательно все ей покажите. Если вы ей не доверяете, просто напомните ей, что мои наработки могут стать достоянием общественности.

Вы — храбрый дурачок, Шон Мейсон. Мне очень жаль, что я не была знакома с вашей сестрой, а вы — с Джозефом — моим мужем. Передайте от меня привет всей пиратской шайке. Пусть держат ушки на макушке. Вы можете сильно разозлить очень важных шишек. Удачи вам. Делайте свое дело. Если не вы, то кто?

С наилучшими пожеланиями, и держитесь, черт бы вас побрал, от меня подальше,

Значит, после встречи с нами доктору Эбби пришлось отправиться в бега. При мысли об этом на меня нахлынула волна угрызений совести — и отступила. Шеннон понимала, на что идет, впустив нас к себе. Оказывается, она была нам искренне рада и с нескрываемым удовольствием поделилась с нами своими секретами. Она не собиралась винить нас в том, что мы заявились к ней «в гости», а я не собирался мучиться чувством вины за наш визит.

Приложения к письму загрузились без всяких проблем. Открыв их, я увидел подробные медицинские таблицы и графики, смысла в которых для меня было не больше, чем в абстрактных картинах. Но у нас была Келли. Это — ее стезя. Пусть она хорошенько проглядит материалы. Учитывая серьезность нашей ситуации, важной могла оказаться любая мелочь.

Я переслал письмо доктора Эбби Алариху и Махиру, снабдив флажком «Важное». Затем я распечатал на принтере приложения и вернулся к чистке почтового ящика. Ничего более интересного, нежели послание от «Раздраженного Осьминога», я не обнаружил. Неудивительно. «Вот вам результаты исследований вируса Келлис-Эмберли, читайте на здоровье». От такого предложения трудно отказаться.

Судя по статусу на сайте, Махир был в онлайне. Значит, он пребывал в нормальном рабочем состоянии. Отлично. У меня имелась веская причина ему позвонить. Откинувшись на спинку стула, я выудил из кармана мобильник и резко откинул крышку.

Удача меня не обманула. Трубку снял Махир, а не его супруга.

— Шон. Слава богу.

— Привет, Махир. Тебе всегда надо обязательно говорить о божественном, когда я тебе звоню? Так теперь в Лондоне принято здороваться?

— Сейчас четыре утра, чтоб тебе пусто было, Шон. Я вообще не ложился. Надеюсь, ты поймешь, как я волновался. — Судя по звуку, закрылась дверь. Стал слышен далекий шум лондонской улицы. — Постарайся не забывать о том, что разница во времени — восемь часов. В следующий раз сообщай мне о том, что все в порядке, хотя бы чуть пораньше. Договорились?

— Ох, прости, старина. Я думал, Аларих держит тебя в курсе.

Один лондонский журнал после избрания Римана опубликовал фотографию Махира в профиль. Ведь он был парнем, замешанным в грандиозном американском политическом скандале. На этой фотке Махир стоял на широком балконе и смотрел на Темзу с крайне серьезным выражением лица. Он словно давал всем понять: «Я — интеллектуал и художник». Мы с Джорджией всегда смеялись, когда Махир так выглядел. Вот и теперь я представил себе эту сцену: балкон, Махир и груз лондонской ночи, лежащий на его плечах. А внизу с визгом проносятся машины, забитые пассажирами-параноиками.

— Аларих и Магдалена были на связи. Но только ты, Шон, можешь честно сказать мне все о своем состоянии.

— Ты мне льстишь. Наверняка думал, что я погиб?

— А разве ты к этому не стремишься?

Я на миг замер, особенно остро ощутив безмолвное присутствие Джорджии у себя в голове. Лгать Махиру было немыслимо. Даже если бы сестра позволила мне такое, я бы не стал пытаться.

— Со временем — да. Но не раньше, чем найду убийц Джорджии. Ты получил файлы, которые я тебе послал?

— Да, — ответил он. — Ты в них разобрался?

— Только в слове «Келлис-Эмберли». Догадываюсь, что ты понял несколько больше.

— Достаточно. Боюсь, что я никогда уже не смогу спать спокойно.

— Хороший знак. Махир, сделай мне одолжение.

— Слушаю.

— Найди вирусолога, которому нечего терять, и посади изучать материалы доктора Эбби.

Махир на какое-то время умолк, а потом опасливо спросил:

— Ты понимаешь, о чем меня просишь?

— Да. Я чувствую себя поганцем, но это — необходимо.

Махир снова замолчал. Но я его ни в чем не винил.

Северная Америка многое потеряла во время Пробуждения. Крупные районы Канады и южные области Мексики так и не были очищены от зараженных. Мы, как могли, удерживали границу зоны на Аляске, но в итоге инфекция оказалась слишком сильна. Мы были вынуждены отказаться от целого штата. Теперь почти на всей территории Соединенных Штатов найдутся маленькие мертвые зоны — места, которые чертовски опасно отвоевывать у инфекции. Но ничто не способно сравниться с потерями, пережитыми Индией. Эта страна потеряла… все.

Условия, сложившиеся в Индии до Пробуждения, оказались идеальной моделью для пандемического распространения вируса Келлис-Эмберли. Мы проходили это в школе по программе эпидемиологии. Соедините высочайшую плотность населения с огромными пространствами сельскохозяйственных земель, загрязнением воды и наличием большого числа крупных бродячих животных — и вы фактически создадите идеальные условия для часа «X». Судя по сообщениям тех, кому удалось выбраться из Индии (а их было немного), вирус впервые начал проявлять себя в Мумбай. Все длилось тридцать шесть часов и закончилось полным хаосом. Индия бросила мощные ресурсы на попытку спасения мегаполиса, но инфекция уже завладевала страной, превращая деревни и небольшие города в поселения зомби. Ни у кого не хватало времени поднять тревогу. Когда стало ясно, что карантином делу не поможешь, было уже слишком поздно. Оставалось одно — эвакуация.

Первый портативный анализатор крови изобрел индийский ученый Киран Патель. Доктор изолировал свою семью, как только появились первые признаки беды. Благодаря своей сообразительности и готовности бороться с зараженными оружием, он сумел выдержать атаку живого вируса в многоквартирном доме на протяжении шести дней. А по идее, все должны были погибнуть. Доктор Патель страдал от диабета, но именно это заболевание привело его к гениальному ноу-хау. Когда доктор не находился на дежурстве, он модифицировал свои глюкометры, чтобы с их помощью можно было определить нечто более важное, чем сахар в крови. К тому моменту, когда в район Мумбай, где обитал Патель, пробились солдаты войск ООН, у него имелся примитивный, но надежный прибор. Анализатор позволял за несколько минут определить инфекционный статус человека. Все жители дома остались в живых. Погибли только двое из солдат, пришедших их спасти. Приемлемые потери для того, чтобы обрести уникальное устройство, до которого никто не мог даже додуматься во время зомби-атаки по всей Земле.

Вертолет уже уносил все семейство из Мумбай в безопасное место. Но внезапно состояние доктора ухудшилось. Он впал в диабетическую кому и не успел покинуть Индию живым. Вдова отправилась в ООН и потребовала убежища для беженцев из Индии в обмен на записки мужа. Она получила все, о чем просила. Людям, выбравшимся из страны, позволили селиться, где они пожелают, — в обход всех формальностей получения гражданства. Консульства оставались открытыми, там выдавали паспорта уцелевшим детям. Насколько мне известно, это делают до сих пор. Говорят, когда болезнь отступит, все смогут вернуться домой.

Считается, что в Лондоне — самая большая индийская община в мире. По численности она уступает только общине в Силиконовой долине. Третье место держит Торонто. Махир родился в Лондоне. Он никогда не бывал в Индии и, насколько мне известно, вовсе не мечтал увидеть свою родину. Но очень многие думают по-другому и жаждут вернуться на родную землю. Возможно, беженцев устраивает их новый статус и условия жизни, но они бы предпочли сделать собственный выбор, а не коротать время в вынужденной ссылке. В общине есть врачи и ученые, которые ответственны только перед правительством страны, на данный момент уже не существующей. Они проводят бесконечные исследования только с одной целью — «вернуться в Индию». Но расизм не погибает только из-за того, что зомби появляются тут и там. Находятся типы, которые приглядываются к общинам и утверждают, что беженцы могут «ополчиться против нас».

Вот почему Махир медлил. Если бы он пошел к частному вирусологу и попросил бы его разъяснить суть присланных материалов, он мог бы подвести и этого врача, и доктора Эбби под обвинение в терроризме.

Наконец Махир сказал:

— Шон, я задам вопрос, но он покажется тебе безумным. Можешь не отвечать. Тогда я просто завершу вызов, и мы с тобой оба сделаем вид, что разговора не было.

Он знал, что я соглашусь. Как только становишься старше пяти лет, начинаешь поступать именно таким образом — сгораешь от любопытства при любой недосказанности.

— Конечно, — произнес я. — Давай.

— Отлично. — Махир неуверенно рассмеялся и сказал: — А что об этом думает Джорджия?

Махир никогда не пытался убедить меня, что разговаривать с мертвой сестрой — противоестественно, но сам он никогда не обращался к ней через меня. Вдруг мое безумие тоже заразно?

— Подожди секунду.

«Джорджи, — подумал я, — если ты молчишь только из-за того, что злишься на меня, то мне сейчас не помешала бы твоя помощь…»

Прости, я задумалась… — Она растерялась и помедлила. — Скажи ему, что мир имеет право знать, а без исследования мы будем бессильны. И это касается каждого из нас.

— Ладно. — Я прокашлялся. — Она говорит, что мир имеет право знать, а без исследования мы будем бессильны. И еще — это касается каждого из нас. — Я добавил: — Подозреваю, они могли уничтожить Окленд и инфицировать все тамошнее отделение ЦКЗ — лишь бы к нам не просочилась ценная весточка. Мне бы очень хотелось спасти хоть кого-нибудь из нашей команды. Кто-то же должен действовать после того, как на дом Мегги сбросят бомбу.

— Клянусь, перееду в Сан-Франциско, но только перестаньте использовать меня в качестве внештатного запасного игрока. — Махир глубоко вздохнул. — Договорились.

— То есть ты выполнишь мою просьбу?

— Я явно сошел с ума и буду жалеть о своем поступке до конца своих дней, и меня, наверное, бросит жена… но да, я все сделаю. Если не я, то кто? Надо пообщаться с местными бета-блогерами. Проект серьезный.

— Пожалуйста, ограничься надежными людьми? Нельзя допустить незапланированный слив информации.

— Молчание стоит недешево.

— Без проблем. Уверен, если хорошенько встряхнуть мешок мерчандайзинга, купюры из него так и посыплются.

В конце концов, я мог согласиться издать книгу, скомпонованную из постов Джорджии времен избирательной кампании. Я долго отказывался. Почему-то мне казалось, что это будет обычным зарабатыванием денег на смерти сестры, а не продолжением ее блога. Однако это был неплохой способ быстро получить наличные. Кроме того, существовал трастовый фонд Мегги. В обычных обстоятельствах я бы туда ни за что не обратился. Но теперь — особый случай.

— Поверь, я не собирался раздувать бюджет. Если к тому моменту я еще буду женат, ты субсидируешь мой второй медовый месяц.

— Абсолютно справедливо. Спасибо тебе. Правда, спасибо. Ты — славный парень.

— У твоей сестры был хороший вкус насчет мужчин. А теперь обнови-ка свой блог, Шон. Половина читателей думает, что ты давно мертв, а у меня не хватает духа опровергать теории заговора.

Приглушенный звук лондонских машин исчез. Махир отключился. Я остался в одиночестве. Я закрыл крышку мобильника и сунул его в карман, задумчиво глядя на экран. Передо мной были все материалы доктора Эбби, но для меня они были просто набором из букв и цифр. Я просидел так несколько минут, и, как ни странно, строчки этой абракадабры начали действовать на меня успокаивающе. Они напомнили мне едва заметные следы радужки вокруг зрачков Джорджии — тонкие карие линии. Их можно было разглядеть лишь с очень близкого расстояния. Но я видел их даже сквозь темные очки Джорджии.

Я протянул руки к клавиатуре и начал набирать текст.

Я предпочитаю думать о себе как о человеке здравомыслящем. Полагаю, так можно сказать о каждом. Даже люди, которые кажутся нам законченными злодеями, без сомнения, назвали бы себя здравомыслящими. Такова человеческая психика. Кстати, потребности у меня скромные. У меня есть оплачиваемая квартира. Работа, которую я люблю и делаю довольно неплохо. Красавица жена, которая терпит мой странный режим дня и еще более странных людей, с которыми я общаюсь. Мне нравится город, в котором я живу: его здания, звуки и восхитительная культура, сумевшая не только уцелеть, но и процветать в тяжелейшие годы. Лондон — единственное место на Земле, о котором я когда-либо мечтал. Мне невероятно повезло, что я могу называть его своей родиной, своим домом.

Из блога Махира Гоуды «Рыба, чипсы, новости», 20 апреля 2041 года.

Действительно, я считаю себя человеком здравомыслящим. Но в недавнем прошлом я похоронил слишком много друзей. А еще я видел ложь, оставшуюся безнаказанной, и слышал вопросы, которые никто не задавал в открытую. Приходит время, когда даже самый благоразумный человек вынужден начать совершать безрассудные поступки. А для тех, кто предпочел бы безопасность бездействия опасности вступления в бой, я скажу одно:

Трусы вы поганые. Живите в мире, который вы заслуживаете.

 

Пятнадцать

Описание событий дня меня жутко утомило. Хотелось только одного: подняться наверх, принять душ, пройти подобающий цикл дезинфекции и вырубиться часов на шесть-восемь. Но если бы я поступил так, мой пост остался бы чисто текстовым, и тогда жадные до работы бета-блогеры закидали бы мой почтовый ящик «дельными предложениями». Их «помощь», пожалуй, закончилась бы слезами. Только плакать пришлось бы им, а не мне. Я бы точно разозлился и прогнал их с нашего сайта. Проще заставить себя сидеть за компьютером и прочесывать отснятый за день материал в поисках подходящих клипов и скриншотов.

Иногда я скучаю по Баффи. Хотя нет — постоянно. Джорджетта была одним из моих лучших друзей, вплоть до того дня, когда она продала нас. Но порой мне ее действительно не хватает. Я мог передать Баффи свой отчет и велеть хорошенько его причесать, и спустя миг у нее уже был готов экстравагантный мультимедийный продукт. В своем деле она была гением. И она была лучшей во всем, чем бы ни занималась. Но именно это стало проблемой, поскольку в итоге Баффи нас предала. Тогда погибло немало людей. Потом она просто сказала, что ей очень жаль. Так уж вышло. Тогда я ей поверил, верю и теперь. Порой ты совершаешь ошибку, которая не дает тебе второго шанса.

Баффи мертва, и мне ее не хватает.

Наконец я выбрал три коротких отрывка видеозаписи и десять отдельных кадров. Материалы я вставил в статью в тех местах, чтобы пост выглядел круто и эффектно (или, по крайней мере, казался таким). Еще я оставил сообщение на форуме модераторов, предупредив их, что несколько часов меня в онлайне не будет. Пусть беспокоят меня, если только произойдет конец света. Но даже в этом случае им следует получить разрешение Махира. Гарантии стопроцентного отдыха, конечно, не предвиделось, но мое послание должно заставить их поостеречься. Я словно перевел реальность в спящий режим.

Встав из-за стола, я понял, как сильно затекли у меня мышцы. Я постоял на месте и пару раз потянулся, пока у меня что-то не хрустнуло в плече. После такой «разминки» половина моих мышц начала жаловаться, а вторая превратилась в желе.

— Черт, — ругнулся я. — Годы берут свое.

И направился на кухню.

Аларих ушел. Видимо, «завис» в форумах. Пусть уж лучше он, чем я. Я столько раз этим занимался, что и не сосчитать. Врагу не пожелаю. Бекс и Мегги сидели за столом и смотрели на неловко ерзающую на стуле Келли, как кошки на мышь. Когда я переступил порог, Келли устремила на меня взгляд, полный нескрываемого облегчения. Если теперь она считала меня своим спасителем, значит, здесь — за время моего отсутствия — случился серьезный «девичник».

— Привет, — сказал я всем. — Хочу подняться наверх и принять душ.

Надежда в глазах Келли растаяла.

— Разве вы не хотите доесть запеканку?

— Нет, я сыт. Мегги, ты не могла бы проследить за комментариями, которые будут мне приходить в ближайшие часы? Надо поспать, иначе от меня завтра не будет никакого толка.

— Без проблем. — Она улыбнулась. — Ты себя совсем измотал.

— Пожалуй, ты права. — Я помедлил. Мне вдруг пришла в голову одна мысль. — Мегги, передай Алариху, чтобы он проверил «жучок», который мы с Бекс установили в переговорной комнате. По идее, он давно работает. Как только он что-нибудь поймает, сразу дайте мне знать.

— Дезинфекция продлится несколько дней, — заметила Келли. Полагаю, она оставила при себе свое мнение насчет легальности установки подслушивающего устройства в отделении ЦКЗ. — Вы не получите никаких сведений, пока она не закончится.

— Зато я могу спокойно погрузиться в сон спящей красавицы. Всем доброй ночи, и постарайтесь отдохнуть.

— Обязательно, — ответила Бекс и задумчиво на меня посмотрела.

Подниматься по лестнице оказалось труднее, чем обычно. Я чертовски устал. Хотелось плюнуть на все, сесть на ступеньку и отключиться. Но мне обязательно нужно было принять душ. Согласно строгому протоколу полевой работы я должен был вымыться в ту же секунду, когда вошел в дом, последовав примеру Бекс.

Вообще-то если после каждого зарегистрированного выхода в опасную зону не будешь проходить дезинфекцию, возникнут проблемы со страховкой. К счастью, в законе всегда найдутся лазейки — нужно только уметь ими пользоваться. Поездку в лабораторию доктора Эбби мы официально не заявляли, а здания ЦКЗ являются одними из немногих общественных заведений, которые считаются чистыми. То, что я не вымылся, как следовало хорошему мальчику, было абсолютно легально. Я прекрасно знал о всех рисках, которым подвергался за день. Но я даже не был вблизи от источника инфекции. Зомби ЦКЗ — не в счет. Сейчас же мне просто хотелось лечь чистым в кровать.

Душевые кабины в доме Мегги — еще одно чудо техники. Поразительный пример того, что можно купить за большие деньги. Кабины в наших оклендских квартирах были самые примитивные — шлюзовая камера, форсунки, напор воды в которых контролировался компьютером, и простенькие панели анализаторов крови. Там нас будто отмывали промышленные роботы, которым в высшей степени было плевать на то, приятен нам процесс или нет. Конечно, они обходились без принудительной клизмы… А здесь у Мегги можно было ни о чем не беспокоиться. Когда ее родители передали в распоряжение дочери огромный дом, формулировку «не жалеть денег» они применили совершенно серьезно. Многие вещи в ее обители я раньше видел только в журнальных статьях о толстосумах.

Просторную ванную комнату целиком отделали керамической плиткой былых времен. Некоторые детали были изготовлены из настоящего фарфора, а значит, могли разбиться или треснуть. Это привело бы к потенциальному риску инфекции и срочным ремонтным работам. Но они прямо-таки радовали глаз. Само помещение было поделено на две части. В первой находились унитаз, большая раковина и старинная ванна на ножках в виде когтистых лап. Чтобы войти, следовало всего-навсего открыть дверь — анализы крови не требовались. Если бы вы не обращали внимания на плотную штору вдоль стены, то могли бы поверить в то, что попали в настоящую ванную комнату прошлого века. Тогда уж точно суеты с зомби не было и в помине.

Наконец-то я добрел до раковины. Остановившись, я выложил содержимое карманов в одну из корзинок для мелочей, которые Мегги держит на полочке именно для этой цели. Убедившись, что по случайности не отправлю на стерилизацию журналистский сертификат или нечто подобное, я разделся и уложил одежду и обувь в корзину стерилизатора. Теперь оставалось включить душ — тогда в днище корзины откроется люк, и весь мой скарб отправится на автоматическую стерилизацию. Человеческие руки не прикоснутся к ним до тех пор, пока не будут полностью дезинфицированы. Я посмотрел на свое отражение в зеркале и негромко ругнулся. Вид — изможденный, под глазами начали набухать мешки. Хорошо, что я уже не ирвин. Усталый ирвин теряет пункты продаж с каждым опубликованным кадром видеосъемки.

Отдернув штору, я обнаружил за ней герметически закрытую дверь шлюзовой камеры, отделявшей душевую кабину от остального помещения. Там же располагалась тестовая панель. Я прижал к ней ладонь и почувствовал, как в пальцы вонзились иглы. Огонек привычно замигал то красным, то зеленым светом. Я кашлянул и произнес:

— Шон Мейсон, гость, прошу стандартной процедуры дезинфекции.

Последовала пауза. Компьютер исследовал пробу моей крови и проверил образец голоса. Огоньки перестали мигать, остался непрерывно горящий зеленый. Прозвучал мелодичный сигнал, и приятный женский голос, подозрительно напоминающий тембр Мегги, сказал:

— Добро пожаловать, Шон. Прошу входить.

Послышалось шипение. Дверь медленно открылась.

Поежившись, я вошел в кабину. Наверное, гидравлика еще долго будет меня пугать, пока я не окончательно забуду о событиях в портлендском отделении ЦКЗ.

Дверь тотчас закрылась, вновь издав шипение — на сей раз более громкое. Как только цикл дезинфекции начинался, прервать процедуру было невозможно.

— Какой душ вы предпочитаете?

Искусственный голос донесся из динамика, вмонтированного в дальнюю стену под самым потолком. Все вокруг, кроме двери, отделали керамической плиткой — пол и потолок были белыми, а стены — умиротворяюще голубыми. Душ имел четыре форсунки, установленные на разной высоте — от уровня плеч и выше. В нише на левой стене я нашел шампунь, кондиционер и коллекцию гелей.

— Горячий, короткий, сильный напор, — ответил я, подумал и добавил: — Пожалуйста.

Никогда не стоит обижать компьютеры, достаточно сообразительные для того, чтобы формировать связные фразы. Не стоит, поскольку они заведуют замками на дверях и способны вскипятить вас в хлорке.

— Принято, — ответил голос. — Пожалуйста, закройте глаза.

Только это предупреждение я получил как раз перед тем, как на меня мстительно хлынули потоки воды из всех четырех форсунок. Глаза я закрыл на полсекунды позже, чем следовало. Я попытался их протереть и начал отплевываться. В одном повезло: цикл начался с обычной воды. Некоторые кабины сразу переходят к хлорке.

Первый водяной удар продолжался тридцать секунд. Я успел согреться, а затем голос учтиво возвестил:

— На счет «три» начинаю стерилизацию. Пожалуйста, подготовьтесь.

— Понял, — отозвался я и крепко зажмурился.

Жидкость, падавшая на меня, стала прохладнее и приобрела резкий запах хлорки промышленной крепости. Я старался дышать не слишком глубоко, втирая воду в кожу. Она, как обычно, чертовски щипалась, но ощущение было скорее приятным. Скоро я буду совершенно чист и останусь живым еще на один день.

Обработка хлоркой длилась всего на пару секунд дольше, чем предыдущая процедура. Снова раздался голос:

— Начинается нормальный цикл купания. У вас четыре минуты. Пожалуйста, скажите, если захотите продлить время цикла.

Резкий запах мгновенно исчез, на меня полилась быстро нагревающаяся вода. Я торопливо отмыл от хлорки лицо и вымолвил:

— Четырех минут хватит, спасибо.

— Пожалуйста, Шон, — отозвалась душевая кабина.

У меня пробежал мороз по коже. Терпеть не могу, когда техника начинает фамильярничать. Я открыл глаза и потянулся за шампунем. Когда-то мы с Джорджией устраивали в душе поочередные соревнования на скорость. Парни из нашей школы утверждали, что их сестры и подружки торчат в ванной целую вечность, но Джорджия меня всегда побеждала. Если она торопилась, то могла успеть вымыться меньше чем за три минуты. Хлорка добавляла лишнее время к нашим результатам, поэтому мы вычитали эти секунды из общего показателя. Все было по-честному. Конечно, примерно раз в месяц Джорджия оккупировала ванную комнату на целый вечер, чтобы вернуть волосам изначальный цвет. Это неизбежно приводило к тому, что она начинала звать меня, чтобы я подкрасил ей корни волос. К тому времени, когда нам исполнилось шестнадцать, раковина успела приобрести стойкий коричневый цвет. А сколько полотенец мы испортили…

Вода резко перестала литься. Я не успел смыть пену за одним ухом и замер с расстроенным выражением лица. Никак не ожидал, что четыре минуты уже пролетели.

— Спасибо, что воспользовался мной сегодня, Шон, — поблагодарила кабина. Дверь с шипением отворилась. — Было приятно обслужить тебя.

— М-м-м, спасибо, — промычал я, переступив порог. — Взаимно.

Возле раковины были сложены стопкой чистые полотенца. Я взял два. Одно обернул вокруг пояса, а вторым вытер волосы и набросил его на плечи. Меня тянуло в сон. Корзина с моими продезинфицированными вещами спокойно простоит в ванной до утра.

Я шагнул к двери, протянул руку к дверной ручке и замер.

— Черт.

Когда мы приехали, Мегги извинилась перед нами за то, что гостевых комнат у нее только три. В них разместились Аларих, Бекс и Келли. Мне пришлось довольствоваться диваном в гостиной, и я ничего не имел против — только сейчас я был… не одет. Если я лягу там, моя нагота могла стать проблемой. В Окленде я собирался впопыхах, и у меня даже не было лишней пары джинсов.

Нужно было что-нибудь придумать, но я слишком сильно устал. И я стоял как дурак, уставившись на стену. Вдруг в дверь постучали. Я облегченно вздохнул. Меня спасли. Наверняка Мегги поняла, что у меня возникнут сложности, и принесла мне халат — а возможно, и штаны, оставленные кем-нибудь из гостей-сочинителей.

— Ты не представляешь, как я тебе рад, — произнес я и распахнул дверь.

На пороге стояла Бекс. Она смотрела на меня широко открытыми и очень серьезными глазами.

— Я надеялась, что так и будет, — ответила она и, не дав мне вымолвить ни слова, шагнула в ванную комнату.

Пару секунд она стояла неподвижно с рукой, прижатой к бедру чуть ниже талии. Ее поза… Пауза… Что это могло значить?

— М-м-м… — Я попятился назад. — Слушай, Бекс, ты в порядке? Я как раз собрался уходить, так что если тебе нужна кабина…

— Заткнись, Шон. — Она шагнула ко мне. Затем сняла полотенце с моих плеч и небрежно отшвырнула его в сторону. — Раз в жизни, хотя бы раз в жизни можешь ты это сделать? Взять. И. Заткнуться.

Она подошла еще ближе, встала на цыпочки и поцеловала меня.

Я не ожидал поцелуя. Я не успел уйти в сторону. В общем, я никак не мог помешать… хотя нет, я мог просто отстраниться. Точно, я мог прекратить все сразу.

Но я ответил на ее поцелуй.

Бекс крепко прижалась ко мне и обвила руками мои плечи. Я обнял ее за талию и почти непроизвольно притянул к себе. Ее поцелуй становился все более страстным… Не помню, как мы вышли из ванной, как спустились вниз, в ее гостевую комнату.

Помню только блаженное ощущение, охватившее меня потом. Казалось, меня покинуло все напряжение, которое мучило меня до сих пор. Я лежал и одновременно парил в восхитительном пространстве между полусном и небытием.

Нежные пальцы Бекс пробежались по моей груди и замерли чуть выше пупка.

— Доброй ночи, Шон, — послышался шепот у меня над ухом.

Боже. Впервые за жутко долгое время я ощутил мир таким, каким он должен быть. Я приподнял руку и провел костяшками пальцев по щеке Бекс. Я ощутил солоноватый запах секса и улыбнулся.

— Доброй ночи, Джорджия, — пробормотал я и скользнул в сон.

История человечества полна исключительными моментами, которые изменили буквально все — хотя эти случаи и невозможно было предсказать. Возьмем, к примеру, изобретение антибиотиков. До той поры женщины очень часто умирали от послеродового сепсиса — банальной стафилококковой инфекции, приводившей к долгой и мучительной агонии. Антибиотики изменили ситуацию, и спустя четверть века люди уже не представляли без них свою жизнь.

Из гостевого блога Барбары Тинни «Сон взаперти».

Промышленная революция тоже стала подобным ключевым моментом. Представьте себе, что раньше электрическое освещение считалось роскошью, а многие сомневались, что оно привьется во всемирном масштабе. Мысль о том, что однажды миром начнут управлять машины, казалась безумной, из области научной фантастики… но это действительно произошло.

Пробуждение также стало исключительным моментом. Мы оказались в чужеродном мире. Наша парадигма сместилась, и назад ее не вернуть. Все изменилось. Вот почему основные законы психологии устарели. Когда мертвецы начинают ходить, остается только сойти с ума.

Сегодня вечером мы вместе посмотрим фильм, являющийся классикой жанра — «Зловещие мертвецы», [13] где сладенькому душке Брюсу Кэмпбеллу [14] угрожают демоны, злобные деревья и даже собственная рука. Чат я открою в восемь вечера по Тихоокеанскому времени. На протяжении всего просмотра можно будет писать в блоги прямо в онлайне — это замечание для тех, кому захочется поделиться с нами своими впечатлениями.

Из блога Магдалены Грейс Гарсиа «Залежи одуванчиков», 20 апреля 2041 года.

Надеюсь встретиться с вами позже, и помните: кто придет на сайт последним, будет должен мне выпивку.

 

Шестнадцать

Я проснулся на кровати в гостевой комнате, окруженный мягкими мордами спящих бульдогов. Я лежал абсолютно обнаженный. Застонав, я приподнялся на локтях. Дверь была приоткрыта на фут — ровно настолько, чтобы сюда смогли проникнуть мои незваные гости. Я потер лицо рукой, пытаясь прогнать сонливость и задумался об одежде.

— Похоже, пора разобраться с новым кислым утром, а, Джорджи?

Мне ответила звенящая тишина. Я резко сел.

— Джорджи?

Ответа не последовало.

— Ты начинаешь меня пугать. Что я такого сделал, чтобы заработать наказание безмолвием? Я согласился с тобой. Я взял на себя ответственность. Может, и ты перестанешь ерундой заниматься?

Но моя сестра затаилась. Она находилась на своем обычном месте — я же помнил, как чувствовал себя, пока был нормальным. А сейчас я знал, что Джорджия сидит у меня в голове, ближе к затылку. Но она явно не желала со мной разговаривать. Я тихо выругался.

— Отлично. Хочешь играть в молчанку — продолжай. Посмотрим, насколько тебе это понравится.

Я соскользнул по кровати, и мои ступни коснулись пола. Мышцы у меня нестерпимо ныли. Видимо, придется весь день глотать аспирин, как конфеты, и прикладывать гелевые компрессы. Вот что бывает, когда со всех ног улепетываешь от вспышки инфекции.

— Но так лучше, чем наоборот, — пробормотал я и осмотрелся.

Ответ на вопрос насчет одежды я получил в следующую секунду. На полке стеллажа лежали мои вещи, сложенные в стопку. Я мысленно возблагодарил стиральную систему дома Мегги, решив не делать это вслух. Особняк был напичкан сенсорными датчиками и прочими новшествами. Скажи я ей спасибо громким голосом, она, чего доброго, могла мне ответить. Потом я начал одеваться. Все, что я оставил в ванной, оказалось чистым — даже ржавчина с моего старинного швейцарского армейского ножа исчезла. Я покачал головой. Порой сервис бывает чересчур эффективным. Страшновато представить себе, как «умный дом» отдает команды разным крошечным устройствам, чтобы те отполировали до блеска мою флешку или мелочь.

По крайней мере, ничего не пропало. Я рассовал вещи по карманам, застегнул ремень и натянул ботинки. Только в этот момент в моей сонной голове, покинутой Джорджией, появилась четкая мысль, что я в комнате — один.

А куда подевалась Бекс? Я обернулся и обвел взглядом кровать. Ни единого признака того, что рядом со мной кто-то спал. Я слегка встревожился. Если мое безумие начало прогрессировать и у меня была долгоиграющая галлюцинация, в которой меня совратила сотрудница, значит, очень скоро я окончательно сойду с ума.

С этой радостной мыслью я попытался надеть ботинки. Но питомцы Мегги постоянно мне мешали. Очевидно, они решили, что нападение на мои шнурки — просто потрясающая игра. Видимо, здесь крылось главное различие между собаками и кошками. Я никогда не встречал глупых кошек, а вот собаки, похоже, теряют разум в процессе уменьшения.

— Приятно найти соплеменников, — пробурчал я, еще разок потянулся и вышел из комнаты. Дверь я оставил открытой. Не хотелось лишать бульдожек возможности поваляться на мягкой теплой кровати.

Аларих сидел в кухне, уткнувшись в лэптоп, и увлеченно барабанил по клавишам. На столе перед ним стоял наполовину опустошенный кофейник. Я остановился и блаженно вдохнул восхитительный аромат, чем привлек внимание Алариха. Он поднял голову, торопливо кивнул и вернулся взглядом к экрану.

— Привет.

— Привет, — отозвался я, взял со стойки кружку и налил себе горячего черного кофе.

Утро — единственное время суток, когда я могу глотнуть любимый напиток без жалоб с «психологической галерки». Если Джорджия решила отмалчиваться, я даже сумею позволить себе вторую порцию, а уж потом перейду на колу.

Эта мысль вызвала у меня чувство вины, но не помешала мне сделать большой глоток обжигающей глотку жидкости. Конечно, я бы предпочел Джорджию самому лучшему кофе на свете. Но если радость потребления кофеина отвлекала меня от странного молчания сестры, мне следовало задуматься. Я уселся напротив Алариха. Он продолжал печатать и не обращал на меня никакого внимания. Я стал прихлебывать кофе. Он печатал. Джорджия не произносила ни слова.

Так продолжалось несколько минут, а потом я кашлянул и спросил:

— Что я пропустил? Помимо восхода солнца и завтрака?

Аларих поднял голову.

— Мегги взяла с собой Бекс и дока. Они поехали в город за продуктами. Мегги заявила, что мы слопали ее стратегический запас.

Образ нашей троицы, явившейся в супермаркет городка Уид, меня заворожил. Я видел фотографии магазинов из времен до Пробуждения. Странные, тесные помещения с узкими проходами, заполненными толпами покупателей. Конечно, когда появились зомби, помещения превратились в весьма эффективные смертельные ловушки с обилием мест, где могли укрыться зараженные. Даже системы обрызгивания свежих овощей помогли распространению инфекции — ведь стоит хотя бы капле крови попасть в воду — и конец. Фактически люди начинали рассеивать живую вирусную культуру по проходам между полками. Мало помогало делу и то, что при первых вспышках все начинали паниковать, метаться и искали укрытие в ближайшем гипермаркете. А попадали бедняги в лапы к зомби. Количество жертв в «Wal-Mart» и «Costco» достигло космических масштабов.

И тогда все разом перешли на систему интернет-доставки продуктов. Это длилось несколько лет, затем волна спала. Но некоторые до сих пор предпочитают немного переплатить, чем пойти в магазин и контактировать с окружающими. К сожалению, не все продукты питания можно найти через Сеть. Свежие фрукты и овощи, разрешенное мясо (только рыбу и птицу) и еще куча всего, что обычно продается на развес, лучше покупать «живьем». После первых атак зомби мы поумнели. И мы тоже хотим есть. Так вот, планировка современных магазинов напоминает прежние супермаркеты, но покупателей впускают внутрь небольшими группами и через определенные промежутки времени. В самом магазине можно перемещаться только в соответствии с четким маршрутом. Перед каждым крупным отделом расставлены шлюзовые камеры и анализаторы крови. Шопинг в итоге отнимает несколько часов. Короче, поход за покупками — занятие не для слабонервных.

Я удивился:

— А Мегги не боится, что их заметят?

— Почти не сомневаюсь, что «точка» принадлежит ее родителям.

— Тогда я спокоен. А док… Она хоть раз посещала магазин? — поинтересовался я.

Мой кофе начал остывать. Я сделал новый глоток и порадовался горечи. Все-таки странно — пить кофе вдоволь, и не извиняться перед Джорджией. Сегодня даже разрешения не потребовалось. Мне захотелось, чтобы сестра хоть как-то отреагировала.

В голове царила тишина.

— Не уверен, — ответил Аларих. — Когда Мегги объявила, куда они отправятся, Келли стала белая как мел.

— Господи, надеюсь, кто-нибудь из них сообразит включить камеру. Четыре, пять, десяток камер! Конечно, материалы съемки мы выложить не сможем, но увидеть дока перед настоящим рыбным прилавком — это была бы премиальная комедия!

— Полагаю, обе леди прихватили технику, — усмехнулся Аларих. — Они свое дело знают.

— Точно. — Я подлил себе кофе. — Есть что-нибудь новенькое?

— Ничего особенного.

— Понятно. Суточные показатели?

— Хорошие.

— Не великолепные?

— Очень хорошие. — Аларих понял, что я не собираюсь уходить. Он отодвинул лэптоп в сторону и тоже придвинул к себе кружку. — У твоего репортажа — странное количество закачек. Каждый раз, когда ты совершаешь нечто наподобие выхода в опасную зону, рейтинг возрастает в безумных пропорциях.

— Ясно. Вообще-то после таких приключений у меня бессонница — целый месяц, так что с пользователями мы квиты. От ЦКЗ есть какие-нибудь высказывания по поводу филиала в Портленде?

— Официального заявления пока нет, но «Аргументам» удалось взять интервью у директора Свенсона…

Я презрительно фыркнул. «Аргументы» — паршивенький сайт. Известно, что они редактируют свои репортажи по запросу тех, кто им больше заплатит. Дать им эксклюзивное интервью — все равно что купить время для рекламы в прайм-тайм. Фантастическое вложение средств, но колоссальное извращение правды.

Аларих прищурился.

— Не возражаешь, если я продолжу?

— Извини. — Я кивнул. — Я тебя внимательно слушаю. Больше прерывать не буду, честное слово.

— Поверю, когда увижу, — проворчал Аларих и продолжал: — Свенсон повторил рассказ о происшествии и добавил одну хитрую деталь. Дескать, если бы вы не забрели каким-то образом в помещения, предназначенные для служебного пользования, вам бы не пришлось воспользоваться аварийными туннелями. Он хочет все вывернуть наизнанку, словно вы проявили халатность или, хуже того, проникли в запретную зону.

— У нас есть достойный ответ?

— Махир загрузил твой материал, начиная с того момента, когда директор оставляет вас в комнате для переговоров и до выключения освещения в коридоре. На протяжении съемки виден тайм-код. Значит, вы просто отправились на поиски выхода, а Свенсон вас бросил и убрался восвояси.

— Напомни, чтобы я Махира повысил в должности.

— Как насчет того, чтобы ты всех нас увел подальше от линии огня? — воскликнул Аларих грубовато, почти дерзко.

Я раньше никогда не слышал, чтобы он разговаривал с кем-нибудь подобным тоном. Нет, лишь один раз. В тот день я расквасил Алариху нос за его слова, что мое общение с Джорджией — признак психического заболевания. Я сам это прекрасно знаю. Просто я считаю, что альтернатива гораздо хуже.

Я присмотрелся к Алариху. Вид у него был изможденный, что, конечно, неудивительно. Мы все очень устали, и не без причины.

— Старина, как ты? Кто-то решил испортить твою утреннюю кашу?

— Я просто не уверен, что ты по-прежнему способен расставлять приоритеты. Вот и все. — Он напрягся и взглянул на меня в упор. — Уволиться теперь никто из нас не может. Каждый день на воздух взлетают здания, а их, между прочим, взрывают, чтобы мы туда нос не совали.

— Ты считаешь, что виноват я? — ответил я, махнув рукой в сторону входной двери. — Я дока в гости не звал, а по нас начали палить, как только выяснили, где она находится, помнишь? На меня ты это не повесишь, Аларих. Если тебе непременно нужно на кого-то злиться, рекомендую орать на нее.

— Она принесла нам зацепку, благодаря которой мы узнали о самом крупном заговоре после Пробуждения! А тебе нужна месть! Мир крутится не только вокруг тебя, Шон. И ты сам все понимаешь. Ты — не единственный, кому солгали, и не ты один потерял близкого человека. Мне, признаться, начинает надоедать, что ты так себя ведешь.

Я удивленно заморгал.

— Я… что ты имеешь в виду?

— Ты слышал.

— Я ни разу не говорил, что это — наша общая война.

— Значит, ты меня обманул.

Я шарахнул кулаком по столу, и из моей кружки выплеснулся кофе. Аларих вздрогнул.

— Проклятье, Аларих, сейчас не время играть в обиженных стервочек. Что с тобой? Тролли напали на форумы? Твоя доля в доходах упала? Тебе не нравится комната, в которую тебя поселила Мегги? Объясни?

— А почему Ребекка утром появилась в таком виде, словно не спала ни минуты? Почему она пулей выскочила из дома? — Голос Алариха звучал настолько жестко, что им, казалось, можно было резать сталь. Закрыв лэптоп, он продолжал: — А ты спал. Видимо, поэтому она так торопилась. Хотела избежать неприятной встречи.

— О, черт. — Похоже, мое безумие прогрессировало. Значит, секс у нас с Бекс действительно был, но каким-то образом я ухитрился ее огорчить. Меня это убило. Я закрыл лицо ладонями и оперся локтями о стол.

— Я так и знал.

— Аларих, дружище… — Я поднял голову. Он не сводил с меня возмущенного взгляда. Я не имел ничего против его гнева. Я чувствовал себя отвратительно. — Она была сильно расстроена?

— Если честно, не в курсе. Она подробностями не делилась.

Одно очко в пользу Бекс. «Нужно основательно перед ней извиниться, — решил я, — как только она вернется».

— Понятно. Послушай, я вовсе не думал, что так случится, слово даю. Я не пытался затащить ее в постель и уж тем более не хотел ее огорчать.

— Ага. — Он вздохнул, потупился и стал похож на спущенный воздушный шарик. — Я знаю, ты ей нравишься. Я просто надеялся, вдруг она поймет, что ты ею не интересуешься. Ведь есть другой человек… Но она ничего не замечала, кроме твоей неприступности…

— Я с ней не играл, — негромко возразил я. С подобными делами легко справлялась Джорджия. Она всегда первой замечала, когда на меня начинали охотиться девчонки, и быстренько их разгоняла. Раньше мне никогда не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. — Правда.

Аларих рассмеялся. Коротким, сухим смехом, начисто лишенным юмора.

— Можешь не продолжать. Если бы ты с ней играл, она бы, пожалуй, тебя раньше совратила.

— Я перед ней извинюсь.

— Да уж. — Он встал и взял лэптоп. — Мы не можем себе позволить кидаться друг на друга, чтобы перегрызть глотку.

— Верно, — уныло отозвался я и проводил взглядом Алариха.

А когда он вышел из кухни, я уронил голову на стол. Мой лоб ударился о деревянную поверхность.

— Черт бы меня побрал, Джорджи. И как меня угораздило вляпаться в такую историю?

Ты сначала делаешь, а думаешь потом. Это всегда было твоим слабым местом.

Смех моей сестры напоминал недавнее «веселье» Алариха. Он звучал резко и хрипло. Но еще в нем была нотка удивления, которое обычно предваряет экзекуцию.

И конечно, не забывай обо мне.

— Ох, слава богу, — вымолвил я, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. — Ты меня просто жутко напугала.

Тебе нужно было время подумать.

— Но погляди, чего я добился. Теперь Бекс психует, а значит, и Мегги не отстает. Аларих вообще считает меня поганцем.

Ну… в некотором роде ты поганец и есть. Я тебе говорила: будь с ней осторожен.

— Откуда я мог знать, что она набросится на меня в ванной?

Я тебя люблю, но иногда я абсолютно не понимаю, как работает твой мозг. Она уже давно готовилась на тебя напасть. Все к тому шло. Признаки были налицо.

— Откуда мне было знать, Джорджи? Я здесь новичок.

Она вздохнула.

Верно, Шон. Но не стоило называть ее моим именем. Теперь все осложнится.

— Понимаю. Но что мне делать?

На этот вопрос ответа у сестры не нашлось.

Через полчаса я услышал, как затормозил мини-вэн Мегги. Я услышал, как хлопнули дверцы, а затем, как по волшебству, кухня преобразилась. Бекс, Мегги и Келли практически завалили ее коричневыми бумажными пакетами с продуктами. Я еще сидел за столом, хотя и сменил кофе на банку колу. Кисло-сладкий вкус газировки вдруг показался мне приятным. Если я принялся за колу — значит, Джорджия снова со мной. Ради этого стоило нанести небольшой вред зубной эмали.

Бекс, укладывая покупки на тумбу рядом с плитой, бросила на меня обиженный взгляд, после чего выскочила через заднюю дверь и устремилась к машине. Я поморщился и встал.

— А-а-а… послушай, Бекс, погоди секундочку…

— Замри, — дружелюбно посоветовала Мегги.

Я послушался.

— Келли, позови Алариха. Скажи ему, пусть поможет выгрузить остальное. — Голос Мегги был дружелюбным и строгим одновременно. Та кивнула и выскочила из кухни еще проворнее Бекс. Она даже унесла с собой последний пакет с продуктами.

Я опасливо посмотрел на Мегги. Она молча шагнула ко мне, остановилась в нескольких футах и стала сверлить меня глазами. Наконец она покачала головой и вздохнула:

— Ты совсем чокнутый, Шон?

Это было словно эхо вопроса, который задала мне Джорджия, — тогда, в микроавтобусе, возле лаборатории доктора Эбби. Я сразу вспомнил и свою галлюцинацию, и убийственную фразу Келли о локализованных вирусных поражениях. Мегги не могла услышать то, что мне говорила Джорджия. Но я вздрогнул от неожиданности и произнес, не раздумывая:

— Вполне. Но это, пожалуй, не самый лучший ответ. Можно еще разок попробовать?

— Ты не соврал, и меня это устраивает. Ты знал, чем будешь заниматься с Ребеккой, когда позволил ей уложить себя в кровать?

— Господи, нет. Мегги, я даже не подозревал… Ну, что я ей интересен. В этом смысле.

— Я так и думала, — вздохнула Мэгги. — У тебя когда-нибудь подружка была?

Она застала меня врасплох. Я постарался ответить как можно более честно:

— Не так чтобы… Нет.

И снова — медленный оценивающий взгляд.

— Я так и думала, — повторила она. — Ты позволишь дать тебе совет?

— Сейчас? — Я коротко и горько рассмеялся. — Я бы даже от рекомендаций твоих бульдогов не отказался. Я совсем не хотел, чтобы с Бекс так вышло.

Виноват только я. Бекс была рядом, и этого хотела… Она и предложила мне все, в конце концов. Тогда я думал, что и сам хочу. А ведь она пришла ко мне совершенно открыто. Просто я… очень давно скрывал, что далеко зашел, слишком далеко… Она понятия не имела, во что вляпалась. Мне следовало вести себя иначе.

— Ты ее винишь.

— Я виню себя.

— Хорошо. — Мегги кивнула. Наверное, мой ответ ее удовлетворил. — Вы оба — взрослые люди, не мое дело вмешиваться. Лишь бы только никому не было больно. А Бекс — больно. Вероятно, ей стоило вести себя более осторожно и не рисковать, но теперь — уже не важно. Ты должен перед ней извиниться. Прямо сейчас. Не жди, что она справится сама. Иначе вы больше не сможете вместе работать.

— Да, я попрошу у нее прощения.

Я готов был все сделать не просто формально. Бекс заслуживала лучшего обращения — независимо от того, как я с ней обошелся.

Она заслуживала кого-то намного лучше меня.

— Я рада.

Мегги шагнула ко мне и обняла меня. Ее волосы пахли ванилью и клубникой. Мы с ней простояли, не шевелясь, довольно долго. Мне даже стало как-то не по себе. Затем она отстранилась и принялась вынимать продукты из пакетов. Я молча наблюдал за ней. Внезапно она подняла брови и проговорила:

— Ну? Чего ждешь? Давай. Ступай.

И я послушался.

Трава была сырая. Наверное, ночью шел дождь, и, пока я добрел до мини-вэна, ботинки у меня промокли. Машина стояла на подъездной дорожке. Дверцы были распахнуты, на переднем сиденье лежала еще пара бумажных пакетов. Я повернулся, огляделся по сторонам и не удивился, заметив на мокрой траве следы, уходившие в сторону огорода.

Через минуту я добрался до ухоженного участка земли, на котором Мегги выращивала овощи и зелень. По краю огорода расположилось несколько скамеек из прежней, «чистой» эпохи до Пробуждения, что придавало месту декоративный ретрошик. На самой дальней скамейке спиной ко мне сидела Бекс. Я направился к ней, стараясь не ступать бесшумно, но она не обернулась. Думаю, она меня ждала.

— Привет, — поздоровался я. — Не возражаешь, если я присяду?

— Отнюдь.

Она повернулась ко мне, вздернув подбородок. Ее глаза чуть-чуть покраснели. Она явно преуспела в искусстве ирвина — плакать и одновременно классно выглядеть перед камерой. А мне стало еще хуже.

— Но нам все же надо поговорить, поэтому садись.

Бекс подвинулась, освобождая мне место.

— Спасибо.

Я опустился на скамейку и положил руки на колени. В воздухе повисла пауза. Я не знал, с чего начать.

Попроси прощения, — подсказала Джорджия.

Сестра никогда не давала мне плохих советов.

— Прости меня, Бекс. То есть… Господи, я так чертовски виноват, что даже сказать не могу. Я повел себя глупо, эгоистично, и мне ужасно жаль.

Бекс судорожно втянула ртом воздух. А когда заговорила, в ее голосе я услышал смешливые нотки — она словно не могла поверить в происходящее.

— Неужели? Тебе жаль? Да, у тебя проблемы, Шон. Я — взрослая девочка и думала, что сумею справиться. Похоже, я ошиблась. И я не должна винить тебя.

«Но виню». Подтекст был очевиден. Даже я его почувствовал.

— Возможно… Но все равно мне должно было хватить ума сказать тебе, что нам не стоит… доходить до такой близости.

— Хочешь сказать, мы не должны были трахаться, как кролики?

Я нервно кашлянул — отчасти от изумления, а также чтобы заглушить призрачное эхо смеха Джорджии.

— Ну… и это тоже. Я просто… Пожалуй, я не ожидал. Наверное, страшно глупо прозвучит, но я действительно не ожидал.

Бекс медленно сдвинула брови.

— Правда? Ты ничего не замечал?

— Что ты имеешь в виду?

Она опустила подбородок и пробормотала:

— О, боже. Ты точно ни о чем не догадывался.

Мне стало не по себе. Одно дело — попросить прощения за то, что сделал. Пусть у меня нет особого опыта в общении с девушками. Но я уверен, нет ничего хорошего в том, чтобы назвать одну именем другой (в особенности если та, другая, — мертва и была моей сестрой). Но совсем другое — когда надо извиняться за нечто непонятное.

— М-м-м… Бекс, извини, но я теряюсь в догадках. Я готов просить у тебя прощения до бесконечности, но мне хотелось бы узнать, за что.

Вдруг Бекс рассмеялась весело и звонко. Словно осколки разбитого стекла сверкнули на солнце.

— Я несколько месяцев к тебе клеюсь, Шон. Весь мой флирт, топы с оборочками, просьбы вдвоем почистить мои репортажи — ты сам думаешь, на черта мне это было нужно?

— Даже не представляю, — откровенно ответил я. — Я считал, ты хочешь, чтобы твои сюжеты приобрели солидный вид, прежде чем ты их запостишь. А оборочки… Ну, обычные дамские штучки. У тебя и прическа затейливая.

— Одежда большого рейтинга мне не прибавляет, — буркнула Бекс.

Я пожал плечами.

Она вздохнула.

— Отлично. Будем считать, отговорился. А как насчет флирта? Тоже «дамские штучки»?

Если я собрался говорить правду, то отступать поздно. Хуже уже не будет.

— Пока ты не вошла ванную и не сдернула с меня полотенце, я ничего не замечал. Я не вру.

— Если бы Дейв был жив, мне пришлось бы выложить ему десять баксов. — Бекс отвела взгляд и устремила его на лес за забором. Территория казалась совершенно дикой. Все элементы системы безопасности были прекрасно замаскированы. — Он говорил, что тебя ничем не проймешь. А я-то думала, ты играешь в неприкасаемого.

— И Аларих тоже так сказал. Мне очень жаль. Я ведь никогда ни за кем не ухаживал.

— Да уж. — Бекс изучающе на меня посмотрела. — Тебе такое не нужно.

Я подумал: не солгать ли ей, но не увидел в этом смысла.

— Верно. Пожалуй, ты права.

Бекс кивнула и попыталась улыбнуться, а потом вновь уставилась на лес. Я терпеть не мог этого взгляда. Он появлялся то у одного, то у другого и означал: «Но она же твоя просто сестра!» Однако только Джорджии я был небезразличен.

Наконец Бекс тихо и почти сочувственно произнесла:

— Я догадывалась — в глубине души. Вот почему к тебе было бесполезно клеиться. Похоже, у меня не было ни единого шанса тебя заполучить.

Теперь я решил ограничиться самой безопасной фразой:

— Прости.

— И ты меня прости, Шон. Мне тоже жаль. Поверь мне… Я понимаю, теперь все уже не будет, как раньше. И я виновата не меньше тебя. Я просто не знаю…

— Как теперь себя вести? — подсказал я.

Бекс кивнула. Я подавил желание рассмеяться — боялся, что не смогу остановиться.

— Ох, Бекс. Этот вопрос я себе задавал почти каждый день с тех пор, как погибла Джорджия.

— Ты нашел ответ?

— Его не существует. — Я откинулся на спинку скамейки и запрокинул голову так, чтобы видеть только небо. Вдруг я захотел сидеть здесь, на скамейке, целую вечность. — Наверное, я буду жить, как всегда, пока что-то не прояснится.

— А если ничего не изменится?

— Тогда, пожалуй, стану думать, что некоторые чудаки правы и действительно существует некий Высший Разум, который обращается с нами, как с подопытными белыми мышками.

Ткань джинсов Бекс зашуршала. Она развернулась в мою сторону. Даже не видя ее лица, я прекрасно представлял себе его выражение: изумление и опасливое подозрение. Она явно считала, сейчас я заявлю что-то совсем несусветное. Бекс выговорила:

— Почему ты собираешься отправиться на поиски Бога?

— Я так не говорил. Если Бог есть, то существует немало людей, осведомленных получше, чем я. — Я пожал плечами, продолжая смотреть на небо. — Вообще-то я бы мог умереть спокойно, если бы знал, кто там — на другой стороне.

Бекс рассмеялась. У меня словно груз с плеч свалился. Я по глупости причинил Бекс ужасную боль. А сейчас я будто услышал, что, возможно, мы снова станем друзьями. Не такими, конечно, как прежде, но ведь и во врагов не превратимся. Все лучше, чем ничего.

Неоправданная жестокость — не единственное решение, — прошептала Джорджия.

Кажется, она также испытала облегчение.

— Порой самое уместное, — отозвался я, не раздумывая.

Смех Бекс оборвался. Я напрягся и опустил голову. Я подумал, что мы снова начнем выяснять отношения.

Но Бекс молчала. Глаза у нее были цвета лесного ореха. А раньше я их никогда не замечал. И мне стало еще хуже. Я не должен был с ней спать, если даже толком не мог вспомнить, какие у нее глаза.

— А тебе здорово повезло, между прочим, — сказала она.

Я удивленно заморгал.

— Что?

— Большинство людей теряют своих близких. Они просто исчезают и никогда к нам не возвращаются. А ты… — Бекс подняла руку и провела прохладными кончиками пальцев по моему лбу. — Она всегда будет там, с тобой, верно?

— Я не знаю, как жить в мире, где ее нет, — пробормотал я.

В моем голосе прозвучала такая тоска, что даже я сам удивился. Я не допускаю мысли о том, что привыкну к потере Джорджии. Порой мне становится страшно от того, насколько сильно мне ее не хватает.

— Будем надеяться на лучшее. — Бекс встала. — У нас с тобой все хорошо, Шон. По крайней мере, я — в норме. Мне бы хотелось, чтобы и ты не переживал.

Я кивнул.

— Мне тоже.

— Ладно. Пойду скажу Мегги, что мы все обсудили. — Бекс немного растерялась и добавила: — Оставайся в гостевой комнате. Я сегодня посплю на диване.

Она сунула руки в карманы и ушла, тяжело ступая по сырой садовой земле. Я не успел больше вымолвить ни слова. Я проводил ее взглядом, опустил плечи и закрыл глаза.

— Когда же все станет проще, Джорджи? — прошептал я.

Все с самого начала было непросто, — ответила сестра.

Ответить мне было нечего, поэтому я продолжал сидеть на садовой скамейке. Я вдыхал запах мокрой травы и ждал, пока мир замедлит вращение. Пусть мы успеем отдохнуть до следующей грозы. Неужели я прошу слишком многого? Я просто хочу отдохнуть.

Хотя бы чуть-чуть.

Темы, которые считается невежливым обсуждать за ужином: политика, религия и ходячие мертвецы. Но именно к этому мы возвращаемся каждый вечер за ужином: политика, религия и ходячие мертвецы. А еще мы спорим, каким оружием лучше пользоваться при полевой работе в поле — мелкокалиберным или крупнокалиберным, и какие бронежилеты надежнее. Конечно, мы болтаем об огороде Мегги, наших рейтингах, об уходе за машинами. Все носит нарочитый и клаустрофобический характер. Мы словно наступаем друг другу на пятки. Настоящей свободы личной жизни нет, а дом представляет собой огромную систему безопасности. Выйти отсюда почти так же непросто, как и войти. Адская комбинация тюрьмы и кемпинга.

Из блога Ребекки Этертон «Неискренняя милашка», 9 мая 2041 года. Не опубликовано.

Странно, но я всегда мечтала, чтобы новости были именно такими. Потому что, господи, наверное, я — сумасшедшая, но чувствую себя просто прекрасно. Хорошо бы еще не терять контроль над ситуацией.

Внимание, народ! Теперь к своему посту я могу добавить: «осталась жива при незапланированном столкновении с зомби во время визита в ЦКЗ с целью обсудить вспышку инфекции в Окленде»! Я не хвастаюсь… но почему бы вам не скачать мои репортажи и не внести мое имя в ежегодный список номинантов на премию «Золотой Стив»? Я буду вашей лучшей подружкой…

Из блога Ребекки Этертон «Неискренняя милашка», 9 мая 2041 года.

 

Семнадцать

Пять дней прошло без особых происшествий. Мы с Бекс как-то выбрались в лес за городом, постреляли в компанию зомби, состоящую из людей и коров. Как только болезнь захватывает организм, о различии видов говорить не приходится. Мегги увлеченно сочиняла стихи, пропалывала грядки и старалась держаться подальше от Келли. Та, в свою очередь, оккупировала стол в столовой, завалила его бумагами с научными выкладками доктора Эбби и рассеянно бормотала себе под нос медицинскую абракадабру. Аларих сидел рядом, слушал и делал какие-то записи, то и дело кивая. Их совместные занятия жутко действовали мне на нервы.

Но эти пять дней, пожалуй, стали последними островками спокойствия для всех нас. Может, вселенная меня услышала, когда я произнес свое желание, сидя на садовой скамейке… Не знаю. Короче, так получилось, что мы просто чудом получили время для отдыха. Ничего не взрывалось. Ни вспышек инфекции, ни чрезвычайных положений — словом, ничего такого, что могло оторвать нас от непростой задачи — вновь почувствовать себя командой. Часы превращались в сутки, которые сливались друг с другом и отличались только активностью на форумах и частотой публикаций наших репортажей.

Келли продолжала вести серию гостевых статей под псевдонимом Барбара Тинни. Не сказал бы, что это был убойный хит, но ее посты пользовались популярностью. Удивительно. Правда, я постоянно забываю о том, как сильно люди любят находить оправдание своему безумию. Прибыль от колонки Келли отправлялась прямиком к Мегги — в уплату за наше проживание. Мегги фыркала и отмахивалась — дескать, подумаешь, ерунда какая. Но деньги брала, и поэтому я чувствовал себя чуть менее виноватым в нашем «вторжении».

Бекс перебралась в кабинет. Она заявила, что надувной матрас для ее спины полезнее, чем диван — для моей. Теперь я мог обосноваться в гостевой комнате, что меня только радовало. В гостиной я мучился бессонницей. А мне нужно было набраться сил. Каждую ночь я укладывался в кровать, а моя голова тем временем перерабатывала заумные научные познания о Келлис-Эмберли. Утром я просыпался готовый воспринять новую информацию. Я должен был вникнуть в смысл исследования доктора Эбби. И нельзя было забывать о Махире и моей просьбе насчет все тех же материалов «Раздраженного Осьминога». Если уж мне предстояло повести моих соратников на смерть, мне хотелось знать, за что мы сражаемся. Это было единственное обещание, которое я мог сдержать.

Я продолжал делать важные звонки. Людей в моей маленькой бригаде репортеров было немного, но у нас имелись связи, и настала пора ими воспользоваться. Новостник Рик превратился в вице-президента Соединенных Штатов. Да уж, необычная карьера как для журналиста, так и для политика. Но, черт побери, у него отлично получилось. Я стал ему названивать. Сначала — раз в день, потом — два… Наконец стало ясно, что он меня игнорирует. Странно, совсем не похоже на Рика. Ни капельки. И это меня встревожило.

Дни шли своим чередом. Аларих затеял серию публикаций о модернизации цифровых профилей и их применении в области медицины. Бекс смоталась в Вашингтон в поисках зомби, которых можно раздразнить под камеру. Она вернулась с пороховыми ожогами, синяками и кучей статей о своих приключениях. Когда я начал читать первый пост, у меня горло сжалось от тех эмоций, которые невозможно выразить словами. Раньше я сам бегал по лесам, играл в салки с оленями-зомби и собирал истории вроде «кроме шуток, я там был» у водителей-дальнобойщиков, которые помнили, что творилось на дорогах в разгар Пробуждения. Когда-то я хотел только одного и больше ничего меня не волновало. Гибель Джорджии все изменила. Иногда я просматриваю заметки Бекс и гадаю, узнал бы я прежний себя самого теперешнего? Вряд ли я бы ему сильно понравился.

И я бы с ним согласился.

В конце концов я рассказал Махиру и Мегги о звонках в кабинет Рика. Они сразу решили, что пока надо помалкивать и «затаиться». Все и так напуганы предостаточно, и не стоило подливать масла в огонь. Кстати, не слишком помогали делу сочинители — приятели Мегги. На некоторое время она доброй половине из них отказала от дома. Но постепенно они вернулись — даже приглашения не потребовалось. Едва переступив порог, сочинители кидались на кухню или в гостиную. Они, правда, приносили с собой пиццу, пирожные, самсу, но сами все и съедали. Большинство из них я раньше и в глаза не видел, хотя ребята номинально являлись сотрудниками сайта. Нас они сторонились, и мы стали пользоваться нежданными визитами в качестве оправдания для отлучек — то оборудование починить, то продуктами в Уиде затариться. Если уж у сочинителей начиналась вечеринка, она могла длиться часами. Они смотрели старые дерьмовые ужастики прошлого века и галлонами пожирали попкорн. Настоящее нашествие саранчи. Хотя до зомби им, конечно, далеко. До появления этих ребят я даже не догадывался о том, каким стал асоциальным типом. Теперь я мечтал только о том, чтобы побыстрее сбежать из их компании.

«Жучок» в портлендском отделении ЦКЗ никаких сведений так и не передал. То ли его обнаружили и уничтожили, то ли он не выдержал дезинфекции. Очередной источник информации — псу под хвост. «Черви», которых Аларих активировал еще в Окленде, вели себя получше. Они регулярно находили в дебрях то одного, то другого сервера разнообразные научные бумаги и проекты-однодневки. Мы добавляли сетевые материалы к тем, которыми уже располагали.

Махир разыскал несколько местных ученых, которые выразили готовность обсудить с ним ситуацию. Он не назвал их имен, а я не стал на него давить. Следовало соблюдать осторожность. Мне казалось, что ситуация разворачивается в нашу пользу — но после второго дня Махир перестал звонить и присылать сообщения. Его репортажи появлялись на сайте вовремя, он по-прежнему уделял время форумам. Действительно, внешне все выглядело отлично, за исключением того, что Махир резко прекратил обычные контакты.

Не дави на него, — сказала Джорджия. Я последовал ее совету — скорее по привычке, чем из согласия. Обычно она не ошибалась, когда нужно подождать, а когда можно нестись вперед во весь опор. Но я просто не знал, надолго ли мне хватит терпения.

Ожидание закончилось, когда миновало чуть больше двух недель после бомбежки в Окленде и нашего прибытия в Уид. Зазвонил домашний телефон. Никто не стал брать трубку, хотя рядом находились мы с Мегги. Келли тоже была неподалеку. Она старательно сочиняла статью о различных «за» и «против» знакомства детей с реальностью за стенами дома. Махир перестал ей помогать, и девушке было намного труднее укладываться в сроки.

После второго гудка сработал автоответчик. Пару мгновений царила тишина, затем голос домашнего компьютера вежливо осведомился:

— Прошу прощения, Шон, нет ли у вас минуты?

Ненавижу машины, разговаривающие человеческими голосами.

— Тихо, — пробормотал я. Когда я говорил почти шепотом, домашний компьютер на меня внимания не обращал. Наверное, даже машины могут научиться отличать нормальных людей от безумцев. Компьютер терпеливо ждал моего ответа, пока я не ответил: — Да, конечно. В чем дело?

— Вам звонят.

— Уже понял. Кто именно?

— Абонент отказался представиться. Судя по акценту, с вероятностью 87 процентов можно заключить, что по происхождению он британец. Тем не менее не берусь четко назвать место его рождения. Звонок поступил с местного номера, который полностью не определился. Запросить дополнительную информацию?

Я резко вскочил и перевернул банку колы. Газировка разлилась по столу и выплеснулась на ковер. Не обращая ни на что внимания, я бросился к телефону рядом с кухонной дверью. Мегги поспешила за мной и громко спросила у системы:

— Дом, линия защищена?

— Конец линии защищен согласно четвертому протоколу. Это должно блокировать что угодно за исключением физического повреждения провода. Стандарт безопасности другого конца линии мне неизвестен. Желаете снять трубку?

Искусственный голос звучал с бесконечным терпением. Механическое спокойствие не поколебалось ни на йоту, хотя мы были близки к истерике.

— Да, черт побери, — процедил я сквозь зубы и взял трубку с аппарата, прикрепленного к стене. Меня встретило гробовое молчание. Я в панике уставился на телефон. — Где он?

— Дом, соедини, — распорядилась Мегги. Послышался щелчок, и вдруг — о чудо! — я услышал голос Махира, немного приглушенный, словно он прикрывал трубку ладонью.

— …даю вам слово, сэр, я звоню своему водителю. Приношу свои извинения за то, что прошел в зону изоляции, но мой рейс отложили. К сожалению, у меня не было другого выхода.

Махир разговаривал подчеркнуто вежливо, но очень устало. А у меня едва ноги не подкосились — я почувствовал, что дела плохи.

— Махир! — прокричал я.

Послышалось шуршание. Наконец он сказал:

— Давно пора, Мейсон. Приезжай и забери меня.

— Ох, простите. Не совсем понял, откуда?

Звонят с местного номера, — сердито произнесла Джорджия. — Он здесь. Махир где-то поблизости.

— Я в аэропорту города Уид.

Я замер, тупо уставившись на стену. Мегги поддела меня локтем. И я произнес первое, что пришло в голову:

— В Уиде есть аэропорт?

Мегги театрально хлопнула себя по лбу.

— Ты гостишь у меня столько времени и даже не удосужился заглянуть в телефонную книгу… — простонала она.

— Было бы неплохо, если ты мне поверишь, — сообщил Махир и мне стало ясно: он слишком устал для шуток. — Через двадцать минут меня отсюда выставят. Не мог бы ты поторопиться?

— Я… — Я бросил взгляд на Мегги. Она стояла, прикрыв лицо рукой. — Сейчас приеду. Стой, где стоишь.

— Без проблем, — ответил Махир.

Снова раздался щелчок, после чего приятный, спокойный голос возвестил:

— На другом конце связь прервалась. Желаете, чтобы я попытался восстановить соединение?

— Нет, он повесил трубку, — сказал я и сделал то же самое. Кончики пальцев онемели — полагаю, от испытанного шока. — Мегги, ты знаешь, как туда добраться?

— Я могу тебя туда отвезти.

— Отлично. Док, обувайтесь! Вы с нами.

Келли вышла из гостиной, прижимая к груди блокнот.

— Правда? — с интересом спросила она. — Куда вы собираетесь? — После небольшой паузы она добавила: — И почему вместе со мной?

— Мы поедем в аэропорт, чтобы забрать нашего друга, а вам нужно изучить дорогу.

По всеобщей договоренности, мы никогда не оставляли Келли дома одну ни под каким предлогом. Единственное, что мы себе позволяли, — это передать ее на попечение кому-нибудь из сочинителей, но не дольше чем на час. Мы не боялись, что Келли сбежит, но всегда оставалась вероятность того, что ЦКЗ все-таки ее выследит. А без нас она будет совершенно беззащитна.

Надо отдать Келли должное: после первой недели проживания у Мегги она перестала с нами спорить. Конечно, теперь она тоже не стала упираться. Девушка кивнула и, прежде чем скрыться в гостиной, произнесла:

— Пойду возьму пальто.

Мы с Мегги переглянулись.

— Не ожидала такого от Махира, — призналась она. — Я с ним встречалась только раз… ну, когда он приезжал в Калифорнию.

Она не упомянула о причине его прибытия. Махир прилетал на похороны Джорджии. Я кивнул в знак согласия и безмолвно поблагодарил ее за то, что она не произнесла слово «похороны» вслух.

— Он — хороший парень. Если он здесь, значит, обнаружил нечто грандиозное.

— Или удрал от чего-то не менее грандиозного.

— Не исключено.

Махир ни словом не обмолвился, с ним ли его жена. Я был уверен, что она одобрила выходку Махира, имея на то вескую причину.

— Давай выясним.

— Выбора у нас нет, — вздохнула Мегги, легонько погладила мою руку и направилась к двери.

Я взял лэптоп, ремень с кобурой и последовал за ней.

— Отпуск закончился, — пробормотал я.

Думаю, ты прав.

Мегги и Келли ждали меня около мини-вэна. У их ног прыгали крошечные бульдожки. Мегги устало улыбнулась.

— Они считают: раз мы оказались в саду, то исключительно для того, чтобы с ними поиграть.

— Как только закончим нашу операцию, я целый час буду швырять им теннисный мячик, — пообещал я, торжественно подняв руку. — Ключи?

— Ты поведешь? — спросила Мегги и бросила мне ключи.

— По крайней мере, тогда мы доберемся до аэропорта целыми и невредимыми.

Мегги рассмеялась, и ей начала вторить Джорджия. Перекличку их голосов слышал лишь я один. Сестра терпеть не могла, когда за руль садился я. Каждый раз, когда я делал крутой поворот, не сбавляя скорости, она говорила, что я мечтаю пораньше свести нас обоих в могилу. Теперь мне деваться некуда — я вожу машину за двоих. Как правило, Джорджи чаще помалкивает, но не упустит случая похихикать.

Когда она была жива, то признавала, что я более осторожный водитель, чем Мегги. Я, к примеру, никогда не заставлял автомобиль бешено вертеться на месте, чтобы просто посмотреть, что из этого выйдет. И, разумеется, в дождливые дни я не летаю на гидроплане. Допустим, я ненормальный, но думаю, нельзя исключать, что у Мегги — суицидальные наклонности.

Келли забралась на заднее сиденье. Мы с Мегги расположились впереди — она сразу ввела в навигатор адрес. Я завел мотор. Я медленно проехал по подъездной дорожке и остановился только на пропускном пункте, где нам зачитали инструкцию о том, как опасно покидать границы частной собственности. Затем я свернул на одну из извилистых двухполосных дорог, которые в городке габаритов Уида считаются главными улицами. Колдобин встретилось не так уж много. Местные власти не особо заботились о защите от потенциальных вспышек инфекции. В городах типа Окленда и Портленда существуют оборонительные заставы, пропускные пункты с анализаторами крови и множество турникетов. А в Уиде — двери с надежными замками, окна из бронированного стекла и открытое пространство, где можно спокойно дышать. Я никогда раньше не проводил много времени в небольших городках, где царит стабильность. Мне всегда казалось, что люди, ведущие такой образ жизни, слегка не в себе. А сейчас мне их причуды даже нравились.

Когда эта история закончится, я позабочусь о том, чтобы ты поселился на ферме, где ты сможешь резвиться и играть с щенками, — сухо заметила Джорджия.

Я ухитрился замаскировать смех под негромкий кашель и повернул голову к стеклу, не дав Келли и Мегги заметить, что я улыбаюсь. Не хотелось напоминать им о своих отношениях с Джорджией. Одно дело знать, что ваш босс — чокнутый. Но видеть это воочию каждый день — не очень весело.

— Еще далеко? — спросила Келли, наклонившись вперед в просвете между спинками сидений, чтобы рассмотреть дорогу.

Волосы у нее начали отрастать и повисли над глазами каштановой челкой. Теперь она стала выглядеть как обычно, что радовало. Да и общаться с ней было проще, чем раньше, — особенно потому, что она до сих пор расхаживала в одежках Баффи. Вообще-то лично мне одного призрака выше крыши хватало.

— Примерно десять миль, — сообщила Мегги, взяла пульт от радиоприемника и начала перебирать каналы.

Автомобиль был оборудован довольно хитрой антенной, способной ловить полицейские и военные частоты. Устройство появилось благодаря золотым рукам Баффи и бескрайней готовности Мегги вкладывать деньги ради расширения доступа к информации. Кроме того, в мини-вэне имелось 600 каналов спутникового радио. Прежде я и не представлял, что существует такое количество музыки в стиле кельтского подросткового серф-рока. Оказывается, этими треками можно забить даже целую радиостанцию. Век живи — век учись.

Мегги выбрала станцию, передававшую пронзительный, крикливый гранж-поп старых времен и прибавила громкость. Потом она положила пульт на сиденье и откинулась на спинку.

— Вот так-то лучше.

— Лучше, чем как?

— Чем без музыки. — Она развернулась ко мне лицом и резко ткнула меня пальцем в бок. — А теперь признавайся. Ты знал, что он приедет?

— Понятия не имел, Мегги. Клянусь. — Я замедлил скорость перед знаком «Стоп», но полностью не остановился, а затем вновь погнал машину по узкой трехполосной улице. — Он получил от меня одно задание, но его звонок из аэропорта стал для меня полной неожиданностью.

Для меня тоже, и это — пугает, — сказала Джорджия.

— О ком вы говорите? — спросила Келли обеспокоенно. — Мне уже не по себе из-за того, что в доме бывает много незнакомых людей. Этот человек надолго приехал?

— Вероятно, — ответил я. — Его зовут Махир Гоуда. Вы с ним познакомились на похоронах.

Не думаю, что у Келли и Махира было время на разговоры, да и особых причин для общения тогда не имелось. Келли присутствовала на похоронах моей сестры только по долгу службы. Для ФБР тело Джорджии послужило вещественным доказательством в деле против губернатора Тейта, а ЦКЗ не позволяет перевозить человеческие останки без сопровождения. Поэтому на похоронах появились двое лишних гостей, которых я бы предпочел никогда в жизни не встречать — Келли и ее начальник, доктор Уинн. Я оставил мертвую Джорджию в автобусе и отправился к ее реальному убийце (да, застрелил ее я, но Тейт приказал ее заразить, и виновным в случившемся я считаю именно его). Больше я свою сестру не видел, а затем от нее осталась лишь кучка стерильного пепла.

Спокойно, — прошептала Джорджи и не дала мрачному настрою захватить меня окончательно.

— Ты права, извини, — еле слышно выговорил я.

Неожиданный визит Махира вывел меня из равновесия. Я был близок к панике. Любая мелочь — вроде воспоминаний о том, при каких обстоятельствах познакомились Келли и Махир, — могла сильно испортить мне настроение. А сейчас мне нельзя допускать такого, не говоря уж о нервном срыве.

Мегги искоса посмотрела на меня. Взгляд у нее был задумчивый и, что удивительно, спокойный.

— Он был в дурацких коричневых брюках, — произнесла Мегги, обращаясь к Келли.

— Он прилетел из Лондона, верно? — Келли замолчала и широко раскрыла глаза. — Погодите… Он что, опять оттуда?

— Ну да, — буркнул я.

В этот момент мы подъехали к большому зеленому знаку с надписью «АЭРОПОРТ ГОРОДА УИД (МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПОЛЕ 046)».

Я убавил скорость в соответствии с правилами и свернул на дорогу, которая должна была привести нас в карантинную зону.

Авиаперелеты после Пробуждения сильно изменились. Если верить учебникам истории, в прошлом веке с этим делом все обстояло просто. В старых фильмах аэропорты предстают в виде огромных ангаров, по которым снуют толпы народа — причем во всех мыслимых направлениях. А еще более старые фильмы включают просто безумные сцены. Например, там появляются какие-то парни, которые даже не являются пассажирами. При этом они без конца гоняются за своими подружками, прорываясь через посты охраны. А некоторые люди покупают билеты за наличные.

Но сейчас у нас другая жизнь. Все стюардессы и стюарды, с которыми мне доводилось сталкиваться, вооружены до зубов — покруче любого ирвина! Если кто-то вздумает явиться в аэропорт без соответствующих медицинских документов и не получит зеленого огонька от анализатора крови у стойки регистрации, его пристрелят на месте. Работа в системе воздушного транспорта учит одному простому правилу: сначала стрелять, а вопросы задавать потом (если, конечно, придется).

Люди, не сумевшие пробиться в ирвины из-за излишней жестокости, поступают на работу в индустрию авиационных перевозок. Похоже, такой отбор делается для того, чтобы многие из нас предпочли безвылазно сидеть дома.

Перелет из одного крупного аэропорта в другой требует наличия заключения о безупречном состоянии здоровья от аккредитованного врача. Затем пассажира обследуют медики в аэропорту. Только после этой процедуры он допускается к билетной зоне. Тех, кто пассажиром не является, не пускают дальше первой шлюзовой камеры. Оказавшись внутри здания, надо сдать несколько анализов крови в присутствии самых суровых охранников. Кстати, еще один момент, который меня просто потрясает в этих старых киношках: почему-то вооружены лишь полицейские и сотрудники службы по обеспечению безопасности авиаперелетов. И эти люди говорили про опасность угонов самолетов! А теперь все так боятся зомби, что любой человек, даже если он не пользуется пушкой в обычной жизни, непременно прихватит ее с собой в аэропорт. А когда вы наконец-то попадаете на борт самолета, вы занимаете свое место и сидите там практически не шевелясь. Ну, конечно, можно попросить стюардессу препроводить вас в туалет. Но в таком случае следует сдать еще один анализ крови. Даже, чтобы расстегнуть ремень безопасности, когда самолет уже в воздухе, требуется сделать анализ крови. Ну как насчет того, чтобы слетать за океан или в другой город? Непросто, невесело. Короче, с тяжелым сердцем люди на это решаются.

Аэропорт Уида оказался крошечным. Три здания и взлетно-посадочная полоса. Необходимый минимум безопасности обеспечивался шлюзовой камерой и карантинной зоной между терминалом и краем тротуара. Неподалеку стояло несколько машин охраны. В принципе многовато для крошечного аэропорта, но, пожалуй, этих кордонов едва хватит, если здесь приземлится самолет, битком набитый зомби. Вот беда, когда живешь в постоянном страхе. Со временем он притупляется.

Я остановил мини-вэн на парковке для пассажиров и дважды нажал на клаксон. Келли вздрогнула, но вопросов задавать не стала. Даже в самых захолустных аэропортах никто из машины без разрешения не выходит.

Долго ждать не пришлось. Едва стихло эхо моих гудков, открылась дверь шлюзовой камеры, и к нам порывисто зашагал Махир. Он вез за собой небольшой потрепанный чемодан на колесиках. Некогда черный нейлон изрядно вытерся, порвался, а в некоторых местах был заклеен скотчем. По крайней мере, такой чемодан трудно перепутать с чужим багажом на конвейерной ленте — хотя я сомневался, что в аэропорту Уида есть подобный сервис. Махир явно прилетел не коммерческим рейсом — ясно и без слов.

Он быстро открыл заднюю дверцу мини-вэна, сунул чемодан внутрь, а потом молча расположился на сиденье. Затем Махир пристегнул ремень безопасности и встретился со мной взглядом в зеркальце заднего вида.

Я включил мотор.

Махир помалкивал, пока мы не отъехали на полмили от аэропорта. Мы последовали его примеру и терпеливо ждали, пока он что-нибудь скажет. Наконец, закрыв глаза, он прикоснулся кончиками пальцев к переносице и произнес:

— Магдалена, далеко ли отсюда до твоего дома?

— Примерно десять миль, — ответила Мегги, обернулась и встревоженно посмотрела на Махира. — Милый, тебе нехорошо?

— Да. Мне легче долететь до Парижа, чем снова почувствовать себя хорошо. Наверное, прямо сейчас моя жена подает на развод. В этой стране я присутствую под самым хлипким из всех возможных легальных прикрытий. Я понятия не имею, в каком часовом поясе нахожусь. И почему я не могу перемотать свою жизнь в обратную сторону? Зачем я вообще позволил некоей мисс Джорджии Мейсон нанять меня на работу? — Махир, не открывая глаз, откинулся на спинку сиденья. — Мне кажется, что следующий этап после такой усталости — смерть, и я бы счел ее благодатью. Привет, Шон. Здравствуйте, мисс Конноли. Сказал бы, что рад вновь видеть вас, но в сложившихся обстоятельствах покривил бы душой.

— Здравствуйте, мистер Гоуда, — вымолвила Келли.

Я не ответил на приветствие. Я продолжал вести мини-вэн и слушать громкое сквернословие Джорджии. Если у меня и возник вопрос насчет того, преуспел ли Махир в своих поисках или нет, то он отпадал сам собой. Махир был на грани нервного истощения. Я начал подозревать, что конец света — это и есть Гоуда.

Мегги медленно обвела салон взглядом. Между ее бровей залегла морщина. Тогда она взяла пульт и включила музыку на полную громкость. Почему-то это показалось мне самым правильным решением. Всю обратную дорогу мы ехали, храня молчание. Зато подарили другим автовладельцам возможность слушать развеселые нигилистические поп-песни ушедшего поколения.

Махир открыл глаза, лишь когда мы покатили по подъездной дорожке. Он с интересом наблюдал за окрестностями, пока мы проезжали первые и вторые ворота. А когда подъехали к третьим, то поинтересовался:

— Неужели ворота знают, сколько пассажиров в машине?

Я нажал на клавишу, чтобы опустить стекла в дверцах и вопросительно посмотрел на Мегги. Из-за кустов выдвинулись металлические шесты, верхушки которых раскрылись и превратились в маленькие анализаторы крови с засверкавшими на солнце тестовыми панелями, из которых торчали тонкие иглы.

— Система безопасности работает по принципу биометрического выявления источников тепла, и оборудована низкочастотным сонаром, — пояснила Мегги четким и равнодушным голосом. Хозяйка дома явно не очень понимала, как именно работает ее автоматика, и просто цитировала руководство. Ну хотя бы удосужилась инструкции просмотреть. А некоторые вверяют свои жизни искусственному интеллекту без лишних мыслей. — Система всегда знает, сколько людей нужно проверить. Как-то раз мы приехали сюда на автобусе после поездки в Диснейленд. Ворота не открылись до тех пор, пока все 38 человек не прошли обследование.

— Пришлось проверить всю ораву сочинителей? — удивился я, сопроводив вопрос негромким свистом. — Впечатляюще.

Этот факт даже пугал. Я не сомневался, разработчики данной модели почти наверняка упустили какую-нибудь важную деталь. Действительно, система безопасности поместья заставляла нас высовываться из окна машины для анализа крови. Но пассажиры не могли покинуть салон и поочередно проходить через шлюзовую камеру, пока не обследуются все остальные. А вдруг кто-то пройдет обследование, будет признан чистым, но у него спонтанно вспыхнет инфекционный процесс? Конечно, исследование сетчатки выявило бы наличие вируса, но к этому моменту число потенциально зараженных возросло бы от одного до всех членов группы.

Мегги безмятежно улыбнулась, не уловив намека в моем высказывании. Ну и ладно.

— Лучшая система, которая продается на закрытом рынке.

И она выставила руку из окна мини-вэна, прижав пальцы к тестовой панели.

— Неправда, — заметила Келли.

Я обернулся, уставился на нее и одновременно прижал ладонь к своей тестовой панели. Келли пожала плечами и произнесла:

— Такая техника, по идее, не должна быть доступна для граждан за пределами государственных организаций еще в течение двух лет.

— Ого, — изумилась Мегги, улыбнулась Келли и удовлетворенно взглянула на зеленый огонек. — Видимо, папуля подергал за ниточки.

Опять, — добавила Джорджия сухо. Я с трудом сдержал смех.

— Он превосходно поработал, — отметил Махир. Огонек рядом с его тестовой панелью тоже стал зеленым. Он уселся поудобнее и снова закрыл глаза. — Боже милостивый, какая огромная страна… Разбудите меня, когда будет готов кофе.

— Через минуту тебе придется открыть глаза для исследования сетчатки, — сказала Мегги.

Махир застонал.

Я посмотрел на него в зеркальце заднего вида и заметил тонкие морщинки вокруг его глаз. Год назад ничего подобного не было. Смерть Джорджии далась ему почти так же тяжело, как и мне. Он был бета-блогером Джорджии, ее соратником и лучшим другом. Мне даже порой казалось, что он решился бы на нечто большее, не живи они на разных континентах. Для меня Махир являлся постоянным подтверждением моего безумия. Но о своих переживаниях он молчал. А теперь благодаря мне он выяснил нечто такое, что заставило его срочно покинуть Англию.

— Надеюсь, что я это узнаю, — пробормотал я и снова завел двигатель.

Глазные сканеры предназначались для проверки двух человек одновременно. На то чтобы преодолеть пункт проверки, нам понадобилось почти пять минут. Мы с Махиром были первыми. Протокол безопасности рекомендует сначала обследоваться водителю. Кроме того, я опасался, что Махир заснет в любую минуту. Его усталость слишком сильно бросалась в глаза. Я не собирался мучить его расспросами, но время поджимало. Пусть он введет нас в курс дела. Ведь нас мог ждать очередной Окленд. Когда к нам в последний раз явился неожиданный гость, и мы дали ему пару часов прийти в себя, наш дом разбомбили и погиб Дейв. Мы были вынуждены улепетывать во весь опор. Если от меня что-то и зависело, мне бы хотелось не допустить новой трагедии.

На лужайке перед домом нас поджидали бульдожки. Они кинулись нам навстречу, как только мы выбрались из мини-вэна. Махир испуганно попятился и скрылся в салоне, перебросив ноги через подлокотник, прячась подальше от любопытных мокрых носов. Но мини-бульдогов было не остановить. Они принялись напрыгивать на туфли Махира и тявкать смешными писклявыми голосами.

— Господи боже, почему они без поводков?

— Они же дома, — ответила Мегги. — Силач, Мачо, Кити — ко мне.

Все три собачки, старательно пытавшиеся добраться до Махира, послушно затрусили к ней, вывесив языки.

— Ты им приглянулся, — заявил я, наклонившись и вытащив из машины чемодан Махира. Он оказался предательски тяжелым. Я думал — фунтов двадцать, но покачнулся, взяв чемодан за ручку. — Господи, дружище, что у тебя там? Кирпичи?

— В основном компьютерная аппаратура. Надеюсь, у тебя найдется пара-тройка рубашек взаймы. Я решил, что не стоит отправляться в путь с лишним багажом.

Махир, опасливо поглядывая на питомцев Мегги, вылез из мини-вэна и направился к дому. Собаки остались рядом с хозяйкой. Они глядели на нее глазами, полными обожания.

— Рубашки я тебе одолжу, но на трусы не рассчитывай. — Я обнял Махира за плечи и повел к двери, ведущей в кухню. — Кофе на столе, если ты, конечно, не предпочитаешь чай. Кстати, выглядишь ты паршиво.

— Догадываюсь, — кивнул он. — Чай — это было бы великолепно.

Я оглянулся. Келли уже стояла рядом с Мегги, задумчиво сдвинув брови. Наш сочинитель безмолвно, понимающе мне кивнула. Я улыбнулся ей в ответ. Мне нужно было побыть с Махиром несколько минут наедине. Затем он впадет в восьмичасовую кому. Мегги дала мне понять, что возьмет дока на себя.

В кухне было пусто. Аларих и Бекс по-прежнему отсутствовали, а весь выводок бульдожек находился на лужайке. Думаю, уговаривали Мегги с ними поиграть.

— Ты больше любишь чай? — уточнил я. — Тут почти пять сотен сортов. По мне, они на вкус одинаковы, словно ты газонокосилку полизал, поэтому я тебе не советчик.

— Любой подойдет, кроме травяного. — Махир рухнул на стул и уронил голову на грудь. — И еще — соевого молока и сахара, пожалуйста.

— Сию минуту.

Я быстро наполнил водой электрический чайник, включил его и взял с полки кружку.

Он совсем без сил.

— Уже понял, — еле слышно вымолвил я.

Махир приподнял голову и моргнул, глядя на меня.

Я ему неискренне улыбнулся.

— Извини. Я просто…

— Понимаю. Привет, Джорджия. Надеюсь, хоть ты и призрак, твой брат еще не окончательно лишился рассудка, и я приехал не зря.

Призраков не существует, — капризно произнесла Джорджи.

В спор вступать не стоило — в особенности учитывая мое положение. Я достал из холодильника пакет соевого молока и сообщил:

— Джорджия с тобой поздоровалась. Чай будет готов через минуту. Не расскажешь, почему ты решил устроить нам сюрприз? Мы могли хотя бы ложе для тебя приготовить, если бы ты предупредил нас заранее.

— Я не хотел ни о чем распространяться, — ответил он спокойно, но у меня от его голоса мурашки по спине побежали. Значит, это было не скоропалительное решение. В принципе я обо всем догадывался. Просто тон Махира и его изможденное лицо так на меня подействовали, что я был готов бросить заниматься чаем и откупорить бутылку чего-нибудь покрепче.

— Я купил билет от Хитроу до Нью-Йорка через самое настоящее туристическое агентство. Оттуда я долетел до Сиэтла. Затем воспользовался паспортом своего отца и взял билет до Портленда. А из Портленда до Уида я добрался на частном самолете. Я расплачивался наличными с владельцем самолета. Кстати, в декларации написано, что он вез молодую канадку, собравшуюся посетить в Калифорнии цветочное шоу.

— Дорого стоило?

— Достаточно. Можешь дико радоваться тому, что я получаю проценты от общего дохода сайта, а не зарплату. Иначе ты был бы мне должен уйму денег. — Он снял очки и потер глаза тыльной стороной ладони. — Боюсь, от меня сейчас — никакого толку. Я не спал больше суток.

— Ясно.

Чайник засвистел. Я выключил его, достал пакетик из пугающе обширной чайной коллекции Мегги, положил в кружку и залил кипятком.

— Расскажи вкратце. Насколько все худо?

— Честно? — Махир помешал чай, подлил соевого молока и, пристально глядя на меня, проговорил: — Я передал те данные, которые ты мне прислал, трем медикам, в положительной репутации которых более чем уверен. Первый расхохотался и прогнал меня из своего кабинета. Он заявил, что если бы подобный феномен и вправду существовал, он бы уже давно обо всем услышал. Еще он упомянул, что эти показатели отразились бы на данных национальной переписи. Я от него не отставал.

— А он?

— Перестал отвечать на мои звонки три дня спустя. Готов поклясться, данные национальной переписи показались ему слишком странными, но он испугался. — Махир сделал глоток, поморщился и продолжал: — Когда я пошел к нему, чтобы побеседовать лично, я его не застал. Он исчез и не оставил нового адреса.

Да, паршиво, — произнесла Джорджи.

— Со вторым доктором, к которому я обратился, мне повезло больше… Он оказался австралийцем, и ему в общем-то было наплевать, что думают местные власти о его работе. Он сразу сказал, что исследование серьезное, хотя и излишне драматичное. Ему хотелось бы применить выводы автора на практике. На живых особях.

— А там есть такие выводы?

— Ну, да… Понимаешь, это напоминает эксперименты, которые в начале века проводили на паразитах. Тогда обнаружили довольно много иммунных расстройств, которые можно было бы сдерживать введением специализированных паразитов, поскольку они практически целиком отвлекают иммунную систему на себя. Организм перестает атаковать сам себя. Вирус Келлис-Эмберли отчасти эффективен именно по этой причине — он ведет себя как часть организма. Он постоянно с нами, поэтому наша иммунная система «молчит». В попытках уничтожить вирус убьешь себя. Беда в том, что когда Келлис-Эмберли переходит из одного состояния в другое, организм все равно не желает считать его врагом. Вирус становится дружественным компонентом.

Я сдвинул брови.

— Не совсем понимаю.

— Если организм расценивает спящий вирус как часть себя, он не готов побороть Келлис-Эмберли, когда тот пробуждается. Но есть люди, которые каким-то образом выживают в схватке с активировавшимся вирусом. Например, те, кто впервые контактировал с инфекцией в раннем возрасте, или те, кто наделен природной устойчивостью. Они могут «хранить» в себе определенный запас живых вирусов — словно паразитов. Одновременно с этим организм обучается, с чем ему нужно бороться.

— Значит, этот парень хочет заразить детенышей, скажем, кенгуру и посмотреть, что будет, когда они подрастут?

— В принципе да.

— Что же стало с австралийцем?

— Депортировали по обвинению в уклонении от уплаты налогов и неправильном оформлении разрешения на работу.

Я начал обдумывать сказанное Махиром. И то, о чем он молчал. Даже Джорджия притихла — давала мне возможность поразмышлять. Наконец я спросил:

— А как насчет третьего медика?

— Его записки у меня в чемодане. — Прихлебывая чай, Махир мрачно на меня посмотрел. — Файлы он прочел. Три раза. Потом он позвонил, и мы немного поговорили. Он сообщил, куда переслал свои записи, повесил трубку и застрелился. Если честно, я не могу его осуждать.

Махир сделал новый глоток, а потом продолжил:

— Он заявил, что если бы мы все были храбрее и не так сильно хотели пойти по пути наименьшего сопротивления, то вернули бы Индию еще десять лет назад. — Он поставил чашку на стол и поднялся. — Я устал, Шон. Пожалуйста, покажи мне какое-нибудь спальное место. А пока ты можешь почитать все материалы. Позже обсудим.

— Пойдем. — Я направился к выходу. — Моя комната в твоем распоряжении. Она небольшая, но тихая. Дверь запирается, и тебя не разбудят никакие неожиданные вторжения.

— Это радует, — произнес Махир, поднимаясь следом за мной по лестнице.

И меня почему-то уже не удивляло его присутствие в доме Мегги. Все шло своим чередом. Именно это и должно было случиться. Скоро мы завершим начатое.

Теперь мы стали беженцами. И никто из нас не остановится, пока не придет время.