Мост в Исланд начинался в местечке Хана, на северном побережье Скотланда. Он шёл через какие-то острова, а потом сворачивал. Анна с Брысь добрались до него в середине июля.
— Хорошо, что лето, — сказала Анна. — Зимой мы бы тут околели.
— Мы будем забираться всё севернее, — возразила кошка.
— Так ведь лето. Повезёт — проскочим Гринланд в августе-сентябре, а там уже всё южнее.
На подходе к Хане весь прошедший день их пытался напугать зловещий голос. Он раздавался то с неба, то из прилегающих к дороге скал, то шёл, казалось, из-под земли.
— Умрите, рабы! — ярился голос. — Здесь моя власть! Вы сдохнете омерзительной смертью!
— Не пугайся, — сказала кошка. — Ещё один свихнувшийся. Сверхразум, скорее всего. Несколько человек объединяли сознания и воображали себя богами. Надо просто выйти из его области.
— А где он прячется? — спросила Анна.
— Везде, — сказала Брысь. — Они распылили себя над местностью. Оцифровались и нанокристаллизовались. Но сейчас уже явно подвыдохлись. Помнишь чудище, что напало на вас в Ландне? Тот с Кольца проецировался, голобесм, но тоже уже был никакущий.
— Про какое Кольцо ты всё говоришь? — спросила Анна.
— Так Мост бессмертных — это же кольцо вокруг Земли, — ответила кошка. — Выглядит на небе как арка, вот и назвали.
— Оба-на, — сказала Анна. — А я чего-то и не додумалась.
Голос нагонял тучи, поливал путников дождём и даже вызвал несколько молний.
— Он себе в пупок не попадёт, не то что в нас, — резюмировала Брысь.
Напоследок голос закрутил два слабеньких смерча, но не смог навести их на Анну с кошкой. Громкость его слабела, и вскоре он совсем утих.
— Вот тут уже можно будет спокойно переночевать, — сказала кошка.
В Хане они вместо привычного моста обнаружили белую ажурную конструкцию, вздымающуюся к небесам. Верх её скрывался в тумане.
— Тут явно работал другой архитектор, — сказала Анна.
Винтажную лестницу сорвало ветрами. Они тут дули нешуточные даже летом. Лифт внутри конструкции не работал.
— Придется лезть, — сказала Анна.
— Высоко, — сказала Брысь, глянув наверх.
— Так мы под это и заточены, — засмеялась девочка. — Ты только рюкзак возьми. Она ловко ухватилась за тонкие поперечные балки и принялась карабкаться наверх.
— По бам-бим-бом-тилибом-брамселям! — доносился до Брысь её голос. — Шпангоут на леер! Сарынь на кичку! Вперёд, канальи, на абордаж!
Кошка подхватила рюкзак манипулятором и аккуратно полезла следом.
— Проверить готовность! — слышала она сверху. — Задраить анальные клапаны! Выход в глубокий вакуум! Да здравствует Лысая борода!
Неожиданно для Брысь, они забрались наверх довольно быстро.
— Спасибо, — Анна подхватила рюкзак, — ты мне очень помогла.
И она, спустив шарф, чмокнула кошку в мокрый нос.
Помост наверху тянулся в туман, который вдруг окончился двумя вагонами фуникулёра, украшенными «юнион-джеком». Двери были открыты. В просторном вагоне разместились бы человек двадцать, были и кресла, и лавки вдоль стен.
Анна вошла в ближний.
— Добрый день, пассажиры, — сказал приятный мужской голос на чинглише. — Вагон активируется голосом. Назовите, пожалуйста, ваш пункт назначения.
Кошка осторожно обнюхивала вагоны.
— Рысь, иди сюда, здесь всё работает! — завопила Анна.
— Система работает от энергии солнца, ветра и морских приливов, — благожелательно заверил её голос. — Наши омнибусы абсолютно надёжны и проходят тестирование перед каждым рейсом.
— Ну ничего себе, — присвистнула Анна. — Не всё ещё сломалось. Поедем с комфортом!
— Назовите, пожалуйста, ваш пункт назначения, — повторил вагон.
— Эээ… Рейкьявик? — наобум брякнула Анна.
— К сожалению, омнибус следует только до Фагюрхоульсмири. Оттуда вы сможете добраться до Рейкьявика наземным транспортом.
— Отлично! Едем в Фагюр-как-то-там!
— Уважаемые пассажиры, — предупредил голос, — внимание! Двери закрываются! Пункт назначения — Фагюрхоульсмири, Исланд. Время в пути — семнадцать часов. Приятного путешествия!
— Ничего себе! — снова сказала Анна. — Да мы полетим, как ракета! Ты видела, сколько тут по карте пилить?
Кошка подключилась к панели омнибуса.
— Да тут и музыка есть, — сказала она. — Включить?
— Включай, — оживилась Анна. — А что там?
— Классика в основном. Шопена поставлю, «Траурный марш».
— Почему траурный?
— Есть у меня к нему склонность, — призналась Брысь. — Торжественно и трагично. К тому же соответствует целям нашего путешествия. И если доберёмся, и если не доберёмся… Понимаешь, — она сделала вид, что задумалась, — тут такая тонкая ирония… Английский юмор, короче. За смертью ведь едем.
— Да чего за ней ехать? — удивилась Анна. — Вон она, кругом. Мы едем за жизнью.
Она вытащила Библию из рюкзака и показала кошке корешок с вытесненным на нём золотым крестом.
— Вот крест. Символ смерти и символ воскрешения. А ещё в Древнем Египте, мне Ян рассказывал, у креста вверху такая петелька была, и это вообще был символ вечной жизни. Так что большой вопрос, за чем мы едем, — она улыбнулась и посмотрела в окно.
Омнибус выплыл из тумана и летел над морем. Внизу кружили чайки. Солнце красило небо и воду в невероятные цвета жидкого пламени.
— Красотища! — Анна выглянула в окно. — Слушай, а с Кольца на Землю спуск есть?
— Есть, — сказала Брысь. — Во Флориде один, как минимум.
— Я вот думаю, может, это и есть сход с Моста? Не зря же его называют «Мост бессмертных».
— Возможно, — согласилась кошка. — В своё время там много бесмов обосновалось.
Они долго молча смотрели в окна. Омнибус проскочил над скалами одних островов и сообщил, что они приближаются к другим, Шетландским.
— Почему люди боятся смерти? — задумчиво сказала Анна. — Ведь это так естественно — появиться на свет и уйти из него. Я умру в двадцать семь лет. Так сделали чинжи, чтобы мы не стремились к бессмертию. Но мы и не стремились. Внутри Марка моё тело послужило бы питательной средой для роста других тел. Ведь в «Сильмариллионе» сказано, что смерть — великий дар. Как можно быть настолько глупыми, чтобы отказаться от него?
— Всегда есть тот, кому нужно больше других, — сказала Брысь. — Посмотри на эти Мосты. Когда появилась возможность, кто-то создал их, хотя они были не очень-то и нужны до того. А ведь это были бесмы, Мосты строила корпорация.
— Нет, тут другое, — возразила Анна. — Те, кто строили Мосты, — создатели. Они соединяли берега. А что создал этот, из сингулярности? Только всё развалил. Все рехнулись, самоубились, протухли в своих этих виртах.
— Так гибли великие царства, — согласилась кошка.
— Я вообще подумала, — сказала Анна. — Мы ведь никого не встретили в космосе. А вдруг это из-за того, что цивилизации открывают бессмертие раньше, чем начинают серьёзно осваивать глубокий космос? Закукливаются и вымирают.
— Так кончился мир — не взрыв, но всхлип, - сказала Брысь.
— Я бы сказала, не всхлип, но пук, — Анна улеглась на мягкую лавку, засунув рюкзак под голову. — Это из кого-то?
— У меня всё из кого-то, — кошка пристроилась у неё в ногах. — Я поражаюсь твоей способности смеяться, когда нет ничего смешного, — проскрипела она голосом скучной учительницы.
— О, у меня нахваталась, — засмеялась девочка.
— Ваш поход — не просто поход, — сказала Брысь задумчиво.
— А что же? — удивилась Анна.
— Пока не знаю. Может, притча. Может, геройская песнь…
— Точно! Я сочиню для Яна песнь! Или стихи хотя бы… Я пока не умею.
— Я могу поучить, — намекнула кошка. — Я ещё и сказительница. «Слушайте же песнь о деяниях героев…» — затянула она, но Анна её перебила:
— Отлично! Когда выполним задачу — научишь обязательно. Ведь Ян учил меня, что natura abhorret vacuum — природа не терпит пустоты. И мы обязаны её заполнить!
Вскоре девочка уснула. Омнибус нёсся по мосту через вечную бездну, и зрелище ярящихся внизу волн отразилось в её снах свирепым бурлением фотосферы неведомой звезды, и идущими над ней кораблями Человека. И во сне она встретила вечных валаров, и были они смуглые и золотоглазые, и она сказала им: «Высокие, я пришла просить, чтобы вы вернули людям смерть. Верните и больше не забирайте, чтобы мы могли умирать и чтобы мы могли жить вечно». И валары помогли вернуться ей в дальний космос, на хрустальные пристани Альгиебы и бирюзовые берега Ориона, где кошка сможет дико махать своим диким хвостом среди диких-диких, таких вечных и таких первобытных звёзд.
— Не думаю, что у нас что-то выйдет, — пробурчала кошка себе под нос сквозь сон.
Но в этом вопросе она всегда была пессимисткой.