Стоял теплый погожий сентябрь. Листья на деревьях переливались всеми оттенками красного, желтого и оранжевого; стоя у окна в своем кабинете, Джон Сен-Жермен думал о том, что эта осень отличается от всех прошлых: теперь у него есть два ангела, Изабель и Лили, и они играют друг с другом в его саду, не ведая ни о каких опасностях мира…

Он вспомнил о том, что его жена беременна. В тысячный раз задавал Джон себе один и тот же вопрос: могла ли Изабель действительно узнать об этом заранее от ангела-хранителя? Она сказала, что весной появится ребенок, — и вот она беременна. Изабель сияла от счастья, и Джон поневоле вспомнил Ленору. Он и не думал, что ожидание ребенка может доставить женщине такую радость.

Они любили друг друга, и любовь Изабель наполнила всю жизнь Джона, весь его мир. Да и она сама жила только его любовью: ей было необходимо каждый день слышать от него волшебные слова. Каждую ночь, после того как Джунипер уводила Лили наверх, они уединялись в спальне, и Джон доказывал, как сильна его любовь.

«Радость навсегда»… Надпись, выгравированная на обручальном кольце, освещала каждый день их жизни.

— Доброе утро, ваша светлость, — оторвал Джона от размышлений голос Росса.

Джон критически оглядел брата: Росс явно не ночевал дома и теперь очень напоминал помятого, но весьма довольного кота. Пиджак был чем-то испачкан, рубашка была застегнута кое-как, галстука не было вовсе…

— Надеюсь, леди стоит того, — сказал Джон с иронией.

— О да! Она заставляет забыть обо всем на свете! — воскликнул Росс. Он налил себе виски из графина и, приветственно подняв стакан, залпом опорожнил его.

— Не рановато ли — в такой час? — с сомнением спросил Джон.

— Нет, — ответил Росс с озорной улыбкой. — Скорее уж поздно — учитывая, что я сегодня не ложился… То есть нет, — поправился он, — ложился. Но вот глаз не сомкнул!

Джона рассмешили эти слова.

— Как ты узнал, что мы вернулись в Лондон? — спросил он.

— Вчера вечером я встретил в клубе лорда Пенника. Он проезжал мимо нашего особняка и видел, как слуги разгружают экипаж.

— Не было никаких вестей от Джейми и Майлза?

— Нет. Я думаю, они уже в пути, поэтому и нет писем.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Джон. — Вот интересно, как отреагирует Монтгомери на известие о моей женитьбе…

— Примет тебя в свою семью с распростертыми объятиями, я полагаю, — ответил Росс.

— Да уж, иного выхода у него не будет. Ведь скоро я стану отцом его племянника!

Росс в изумлении уставился на старшего брата.

— Прими мои поздравления! — наконец воскликнул он и снова налил виски — в два стакана, один взял себе, а другой протянул Джону. — Выпьем же за твоего будущего ребенка. От всей души я желаю ему — или ей — здоровья, богатства и счастья!

Они выпили, и Джон спросил:

— Скажи мне, брат, ты узнал что-нибудь о том происшествии? Уже известно, кто покушался на мою жизнь?

— Сегодня вечером я жду сообщения от одного человека, — ответил Росс. — Я дам тебе знать сразу же.

— Хорошо… Расскажи, что происходило в Лондоне, пока меня не было.

— Начну с дел семейных. Лобелия выходит замуж. А вот намерения Хэнкока заставляют меня сомневаться…

— Я пригласил его к себе сегодня, — вставил Джон. — Уверен, что он сделает предложение мисс Рут уже вечером.

— Николас де Джуэл живет в доме у Монтгомери с самой твоей свадьбы и не собирается уезжать оттуда, — продолжал рассказывать Росс.

— Николас де Джуэл — идиот, — заметил Джон.

— …И у него теперь есть новый друг. Я их видел вместе с Уильямом Гримсби в клубе на Сент-Джеймс-стрит.

— А, клуб одиноких страдальцев? — усмехнулся Джон.

— Я бы на твоем месте не стал смеяться. Уверен, они что-то замышляют против нас!

Джон пренебрежительно махнул рукой, но следующая фраза брата заставила его посерьезнеть.

— Лизетта вернулась в Лондон, — сообщил Росс.

— И что?

— Я заплатил этой ведьме пятьсот фунтов, чтобы она дала мне взглянуть на свидетельство о рождении. Так вот, в графе «отец» Лизетта не вписала никого. Там пусто.

— Отлично! Значит, все в порядке!

— Не понимаю… — Росс действительно не понимал, что так обрадовало Джона.

— Я решил удочерить Лили, и то, что Лизетта не вписала в свидетельство имени отца, мне на руку. Я дам ей денег и заберу Лили к себе навсегда.

— Но ты же не знаешь, кто ее отец! — запротестовал Росс.

— Лили — моя дочь, и не важно, кто зачал ее. — Взгляд Джона потемнел.

— Я целиком и полностью одобряю твое решение. Придется мне, пожалуй, половину нежных чувств к будущим племянникам отдать Лили!

— Спасибо тебе. — Джон встал с кресла. — Теперь иди к себе и ложись спать. А я обещал своим прогулку в Гайд-парк… Так Изабель надеется приучить всех к мысли, что Лили — член нашей семьи.

Братья подошли к двери. Росс сказал:

— Так я вернусь после обеда и расскажу, что удастся узнать.

Джон кивнул головой, и они вместе спустились вниз. Там уже ждали Изабель и Лили — обе принарядились, и им не терпелось отправиться на прогулку.

— Доброе утро, — сказала Изабель.

— Доброе утро, — повторила за ней Лили.

— Поздравляю вас, — сказал Росс, целуя руку Изабель. — Брат рассказал мне о ребенке.

— Благодарю вас, милорд, — улыбнулась Изабель.

Росс наклонился к Лили:

— Ты помнишь, кто я?

Девочка отрицательно покачала головой.

— Я — твой дядя Росс!

— Как здорово! Значит, у меня есть и дядя! — воскликнула Лили.

— Целых два дяди, — с улыбкой сказал ей Росс.

— Три, — поправила его Изабель.

— А еще у тебя есть две тетушки, мамина мачеха, бабушка, бабушкина сестра — и еще много-много двоюродных и троюродных родственников! — добавил Джон.

— Ну и толпа! Что-то тесновато становится! — засмеялся Росс.

Лили тоже засмеялась и сообщила:

— А весной у меня еще будут братик и сестричка!

— Братик или сестричка, детка, — поправила ее Изабель.

— Какая разница? — простодушно спросила Лили. Все рассмеялись. Лили добавила: — И еще есть Джунипер и Доббс!

— А как же я?…

К удивлению братьев, Лили и Изабель одновременно повернулись к лестнице, словно их кто-то позвал.

— И еще Гизела! — сказала Лили. — Только вы ее не видите, потому что она ангел, а она сидит ступеньке лестницы!

— Вот так-то лучше, — довольно сказала Гизела.

Джон вздохнул: Лили, к сожалению, передались все странности Изабель. Но ей придется отучиться от бесед с невидимыми ангелами, если она хочет стать членом его семьи, а впоследствии войти в высший свет.

— Ты готова? — спросила Изабель у девочки. Та кивнула.

— Ловко, сестрица, — одобрительно прошептал Росс и обратился к Лили: — Я был очень рад увидеться с тобой. Обещаю, что скоро снова приду в гости!

— А как мне вас называть? — спросила Лили.

— Дядя Росс, конечно. — С этими словами он вышел.

— Галлахер уже ждет нас, — сказал Джон. — Пойдем?

— Как хорошо, что у меня такая большая семья! — сказала Лили, когда они вышли. — Вот только жаль… — она замялась.

— Что жаль, милая? — тут же спросил Джон.

— Жаль, что пони нету!

— Сказать тебе один секрет? — Джон улыбался.

— Я очень люблю секреты! — воскликнула Лили.

— Как и все женщины, — заметил Джон, покосившись на Изабель. — Слушай: как только мы вернулись в Лондон, я приказал привезти для тебя пони в Эйвон-Парк. Так что он уже ждет тебя там!

— Поедем туда! — попросила Лили.

— Нет, — сказал Джон, — у меня еще есть дела в городе. Ты сможешь подождать несколько дней?

Лили кивнула в знак согласия, и они сели в экипаж.

В Гайд-парке было очень красиво: по яркому синему небу проплывали облачка, под ногами шуршали опавшие листья. Солнце светило ярко, и было еще тепло.

На одной из аллей Джон обратил внимание Лили и Изабель на ряд фонарей.

— Эти фонари приказал повесить король Вильгельм Третий. Он любил прогуливаться по этой дорожке, и на «route du roi», то есть «королевской дороге», появилось первое в Англии уличное освещение.

— Я не знала этого, — сказала Изабель.

— Я тоже, — добавила Лили.

— Король говорил, что на освещенной дороге можно будет не опасаться грабителей, — продолжал Джон. Лили тут же потребовала объяснить, что такое грабители, и, растолковав ей новое слово, Джон сказал: — А еще в этом месте прошли сотни дуэлей.

— Дуэлей? Это что? — снова не поняла Лили.

— Иногда, — начал объяснять Джон, — два джентльмена, поспорив о чем-то, никак не могут прийти к согласию, и тогда они берут пистолеты, и…

— По-моему, Лили это не очень интересно, — перебила его Изабель. — Господи, ну почему вы, мужчины, только так умеете решать свои споры? Почему у женщин никогда до этого не доходит?

— Потому что вы…

— Умнее мужчин! — подхватила Изабель и осеклась: рядом с ними появился, словно материализовавшись из ниоткуда, Уильям Гримсби.

— Доброе утро, ваша светлость, — насмешливо протянул он. — Как приятно видеть единение семьи!

Джон обернулся: Уильям ехал верхом рядом с их экипажем. Изабель побелела от гнева, но ничего не сказала.

— А это кто у нас? — спросил Гримсби, бесцеремонно заглядывая в экипаж и уставившись на Лили.

— Доброе утро, Уильям, — сказал Джон, с трудом изображая улыбку. — Это Лили, моя дочь.

Насмешка исчезла с лица Гримсби. Он был в ярости — так непереносимо было для него зрелище чужого счастья.

— Когда мы приедем домой, папа подарит мне пони! — закричала Лили, которой и невдомек было, что чувствуют сейчас взрослые. — А весной мама родит мне братика и сестричку!

— Братика или сестричку, солнышко, — снова поправила ее Изабель. — Запомнила?

— Мои поздравления, ваша светлость, — сказал Гримсби, обращаясь к Изабель. — Точно так же он убил мою сестру! — И, не дав им опомниться, Гримсби ускакал прочь.

— Я убью его, — прошипел Джон.

— Успокойся, успокойся, — говорила Изабель, перегибаясь к Джону через плечо девочки и поглаживая его по руке. — Гримсби просто несчастный человек и завидует нам. Вот он и говорит разные гадости, но бояться его не нужно.

Джону потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Наконец он обернулся к жене и кивнул ей.

— Граф мне не понравился, — объявила Лили.

— Это он привез тебя в Эйвон-Парк? — спросил Джон.

— Он привез меня к тебе, папа! — ответила девочка, и Джон рассмеялся.

— Ты — большая оригиналка! — сказал он, обняв и поцеловав ее.

— Спасибо, папа, — ответила Лили, весьма довольная собой.

— А я? — спросила Изабель.

— А ты, любимая, — вообще вне конкуренции!

— Спасибо, муженек, — засмеялась Изабель.

— Не за что, женушка!

Джон ожидал посетителя у себя в кабинете.

— Садитесь, барон, — пригласил он вошедшего Чарлза Хэнкока.

— Спасибо. — Тот явно нервничал и не понимал, о чем Джон хочет с ним говорить.

— Не хотите ли виски? — предложил Джон, доставая бутылку и два стакана.

— Спасибо, ваша светлость.

Джон налил две порции и протянул стакан гостю.

— За ваше процветание! — сказал Джон.

— И за ваше, — добавил барон.

Они выпили, и Джон приступил к разговору, ради которого пригласил Хэнкока к себе.

— Я хотел бы знать, каковы ваши намерения по отношению к мисс Рут, — сказал он, своим пронзительным взглядом словно пригвоздив Хэнкока к стулу.

— Я… я очень ув-важаю мисс Рут… — пробормотал Хэнкок.

— Тот, кто женится на ней, получит хорошее приданое. Кроме приличной суммы денег, в него входит и доля в моем бизнесе, — сказал Джон, не сводя глаз с барона. — Так как я давно знаю вас и считаю глубоко порядочным человеком…

— Вы? — в изумлении воскликнул Чарлз Хэнкок. Услышать такие слова из уст первого герцога в Англии — не шутка, и он невероятно обрадовался.

Джон с трудом сдерживал смех, наблюдая за поведением Хэнкока.

— Я бы очень хотел, чтобы вы стали ее мужем, — продолжал он. — Возможно, по нынешним меркам Рут нельзя назвать красавицей, но…

— Мисс Рут — само совершенство! — с энтузиазмом воскликнул Хэнкок. — Если вы позволите, я буду просить ее руки сегодня же!

— Я не только позволяю, но и целиком одобряю это намерение. Скажите, какие чувства испытывает девушка к вам?

— Она… она уважает меня и ценит. Я сделаю ей предложение этим же вечером!

Джон удовлетворенно улыбнулся: выйдя замуж, Лобелия и Рут перестанут наконец завидовать сестре и оставят ее в покое! Но даже если что-то и сорвется, Джон сумеет заставить их молчать.

Он поднялся, давая гостю понять, что прием окончен. Барон тоже встал, и они пожали друг другу руки.

— Мне приятно думать, что скоро мы станем родственниками, — сказал Джон, провожая гостя до дверей.

— Ваша светлость, обещаю, что вам никогда не придется сожалеть о своем выборе! — С этими словами Чарлз Хэнкок вышел из кабинета и почти бегом направился к выходу.

«Вот подонок, — подумал Джон, снова садясь в кресло. — Ради денег и связей семьи Сен-Жер-мен этот барон готов немедленно жениться на любой девице, которую ему подсунут!»

Джон выглянул в окно. В саду Лили весело скакала, изображая лошадку, а Изабель устроилась на скамье поодаль. Рядом с ней сидела какая-то пожилая женщина.

Джон не поверил своим глазам, зажмурился, тряхнул головой и снова посмотрел в сад. Теперь на скамье рядом с его женой никого не было, а Изабель разговаривала с пустотой…

Да нет, нет, убеждал себя Джон, чепуха, нет у Изабель никакого ангела-хранителя! Нет и быть не может!

Вошел Доббс.

— Ваша светлость… — Джон с усилием отвернулся от окна, и Доббс доложил: — Пришли ваш брат и мистер Мэтьюз.

— Пригласите их.

Мистер Мэтьюз, один из адвокатов Джона, и Росс не замедлили явиться. Они сели в кресла, напротив письменного стола.

— Ты узнал что-нибудь новое о покушении? — спросил Джон брата. Тот отрицательно покачал головой, и Джон повернулся к адвокату. — Мистер Мэтьюз, я пригласил вас сюда потому, что хочу удочерить свою родную дочь. Но проблема в том, что в свидетельстве о рождении ее мать не указала имени отца.

— Откуда вы знаете, что это ваша дочь? — спросил Мэтьюз.

— Лили — моя дочь, я уверен в этом. — В голосе Джона зазвенел металл.

— Что ж, вы скорее всего правы, — согласился адвокат. — Вы хотите, чтобы я составил бумагу для представления в суд?

Джон наклонил голову.

— Также я хотел бы, чтобы вы составили бумагу на имя ее матери с требованием предоставления временной опеки…

Вдруг дверь резко открылась. На пороге стоял смущенный Доббс.

— Лизетта Дюпре желает немедленно видеть вас, — обратился он к Джону.

Тот постарался не выдать удивления и тревоги. Может быть, удастся уговорить ее подписать бумаги прямо сегодня.

— Проводите ее сюда, Доббс. А вы, джентльмены, подождите, пожалуйста, в малой гостиной. Разговор с этой дамой не займет много времени.

Доббс вышел, за ним последовали Росс и мистер Мэтьюз. Через несколько секунд в кабинет вошла Лизетта Дюпре.

Она сняла плащ — без всякого приглашения — и осталась в платье самого смелого покроя. Это платье из полупрозрачной материи, с низким вырезом, напоминало скорее ночную рубашку…

Джон с удивлением и горечью вспомнил, что когда-то считал эту женщину самой красивой в мире… Теперь же он смотрел на нее с презрением и отвращением. Он взглянул ей прямо в глаза; у Лили были такие же глаза, но мать и дочь казались совершенной противоположностью друг другу, словно дьявол и ангел. Джон подумал — интересно, была ли сама Лизетта хоть когда-нибудь таким же чистым, невинным существом?..

— О, Джон, как я рада снова видеть тебя, — с хрипотцой прошептала Лизетта, наклоняясь к нему. — Не правда ли, я сегодня неплохо выгляжу…

— Мадам, я не давал вам позволения называть меня по имени, — холодно сказал он. — Что вам нужно?

— Как — что? Я пришла за своей дочерью! — Лизетта мгновенно поняла, что ее номер не пройдет, и заговорила по-другому: — Немедленно позовите Лили!

— Ее воспитываю я.

— Воспитываете чужого ребенка?

— Она моя дочь! — взорвался Джон. — И более того, две сотни свидетелей готовы подтвердить, что вы бросили ее в моем доме!

— Она не ваша дочь!

— Мне не важно, кто ее зачал! Я все равно удочерю ее!

— Лили должна жить со своей матерью, — не сдавалась Лизетта.

— Она нашла другую мать, которая любит ее и заботится о ней.

— Никто не заменит ребенку настоящую мать. Она обожает меня!

— Не сказал бы, — сквозь зубы ответил Джон.

— Что ж… Я оставлю ее у вас, если вы заплатите мне тысячу фунтов.

— Она уже живет у меня!

— Закон на моей стороне! — взвизгнула Лизетта.

— Убирайтесь из моего дома, мадам, пока я сам вас не вышвырнул!

Этого Лизетта уже не могла вынести. Она бросила уничтожающий взгляд на Джона и выбежала из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Джон некоторое время смотрел на дверь, пытаясь понять: что он мог найти когда-то в этой ведьме? Герцог проклял бы их недолгий союз, если он не дал жизнь малышке Лили…

Все это время Лили и Изабель были в саду. Хоть окна кабинета и были прямо над ними, они не видели и не слышали ничего из того, что там творилось: Изабель играла на флейте, а Лили танцевала под музыку. Когда танец закончился, Лили подобрала с земли несколько ярких опавших листьев и подбросила их в воздух. Ветерок закружил листья, и девочка в восторге закричала: «Ура-а!»

Тут что-то привлекло ее внимание, и она спросила у Изабель:

— Что это?

— Это? — Изабель проследила направление ее взгляда. — Это плоды клена. Они обычно растут по два. Внутри у них клейкая жидкость, и, если раскрыть стручок, можно приклеить его к носу — вот так! — Изабель показала Лили, как это делается, приклеив к носу большой зеленый стручок.

— Я тоже так хочу, — сказала Лили. Изабель раскрыла второй и наклеила его девочке на носик. Обе весело засмеялись.

— Я сейчас обойду дом и позвоню в парадную дверь, — придумала Лили. — То-то Доббс удивится, когда меня увидит!

— Иди, — разрешила Изабель. — Я подожду тебя здесь. Только не заговаривай по дороге с незнакомыми людьми.

— Не буду, — пообещала Лили и убежала.

Изабель села на скамью и о чем-то задумалась.

— Беги за ней! — рядом с ней появилась Гизела.

— Что-что? Куда бежать? — не поняла Изабель.

— Беги, Лили в опасности, — повторила Гизе-ла и исчезла.

Изабель вскочила со скамьи и бросилась в дом. Приблизившись к парадному подъезду, она услышала голос Лили:

— Мама, мама, помоги!

Она обернулась к воротам. Поздно! Лизетта уже заталкивала девочку в экипаж, не обращая внимания на ее плач.

— Помогите! — закричала Изабель, бросаясь к экипажу. — На помощь! Надо догнать ее!

Но экипаж уже тронулся, и бедная Изабель осталась стоять на дороге.

Джон, Росс и мистер Мэтьюз сбежали по лестнице почти сразу же, как услышали крик Изабель.

— Лизетта похитила Лили!

— Мэтьюз, — сказал Джон, не замедляя шага, — помогите моей жене! — Он увидел удаляющийся экипаж и бросился за ним, но Росс удержал его.

— Отпусти меня! — прорычал Джон, вырываясь. Но Росс держал его крепко. — Что ты делаешь, идиот! Эта тварь увезла моего ребенка!

— Ты что, хотел гнаться за ней бегом? Хочешь, чтобы тебя признали помешанным? — поинтересовался Росс. — Тогда тебе точно не дадут опеки над Лили!

У Изабель вырвался вздох облегчения, когда Джон перестал вырываться и Росс ослабил хватку. Как ни было ей сейчас страшно, как ни хотелось скорее забрать Лили у этой ужасной женщины она понимала: Джону нельзя сейчас никуда идти Если бы он догнал Лизетту, он мог бы в порыве гнева ранить ее или даже убить. И что они тогда стали бы делать?..

— Она ударила тебя? — Джон уже совладал с собой и теперь тревожился за Изабель.

— Нет-нет, со мной все в порядке, — заверила она его.

Все четверо вошли в дом и остановились, чтобы обсудить дальнейшие действия.

— Мы должны руководствоваться только законом, — внушительно сказал мистер Мэтьюз.

— Плевать я хотел на все законы! — вскипел Джон. — Лучше уж я заплачу этой шлюхе, чтобы ни я, ни Лили ее больше не видели!

— В таком случае Лизетта придет еще раз и снова будет требовать денег, — сказал Росс.

— Двести человек на свадьбе слышали, как Лизетта назвала Лили вашей дочерью, и были свидетелями того, как она отказалась от нее, — сказал адвокат. — Мы заявим об этом в суде и на этом основании будем ходатайствовать о предоставлении вам, ваша светлость, опеки над девочкой. Я почти уверен, что уже к вечеру ваша дочь будет здесь. Что касается Лизетты, то я буду настаивать на тюремном заключении для нее.

Джон коротко кивнул.

— Мы скоро вернемся, любимая, и привезем Лили домой, — сказал он Изабель и поцеловал ее в лоб.

Мужчины вышли. Изабель несколько секунд стояла, закусив губу, а потом резко повернулась и, не обращая внимания на Доббса и Джунипер, которые вышли в холл, привлеченные криками, побежала наверх. Она вошла в спальню, заперла дверь и без сил рухнула в кресло.

Ее мысли были самыми мрачными. Что, если суд отклонит ходатайство? Если судья будет занят и вообще не сможет рассмотреть иск сегодня? Неужели Лили придется ночевать где-то в другом месте?

Внезапно Изабель словно услышала голос: «Когда я буду тебе нужна, лишь позови — и я явлюсь…»

— Гизела, — негромко сказала она. — Ты здесь?

Ответа не было.

— Гизела! — Изабель уже кричала. — Гизела, ты нужна мне!