Холодным ноябрьским днем Гленда играла в саду. Листья уже облетели, и ветер постукивал голыми ветками, напоминая, что уже глубокая осень. Бросив мячик Хитрецу, Гленда смотрела, как лисенок ловко поймал его в пасть. Потом он засеменил к девочке и ткнулся ей в руку мокрым носом, приглашая повеселиться вместе. Бригитта со смехом захлопала в ладоши, радуясь этому новому трюку своего любимца.

– Время игры почти кончилось, – печально сообщила ей Гленда.

– Я знаю, – ответила Бригитта. – А не хотелось бы тебе поиграть подольше?

– Конечно, но мама рассердится.

Бригитта лукаво улыбнулась.

– Я придумала способ, как всегда делать то, что я хочу, и никогда не иметь из-за этого неприятностей.

– А как? – Глаза девочки заблестели от возбуждения.

Прежде чем заговорить, Бригитта таинственно оглянулась кругом, словно боясь, что их подслушают.

– В жизни есть два пути, которым можно следовать: длинный путь и короткий, – сказала она маленькой девочке. – Когда я сталкиваюсь с чем-то, чего я не хочу делать, то всегда выбираю длинный путь. Вот, например, когда пора кончать игру, то короткий путь домой – это прямо в ту садовую дверь. А длинный – это вокруг всего дома и через двор.

– А если мама или дедушка рассердятся на меня?

– И на этот случай есть подходящий способ действия. Если это мужчина, как, например, твой дедушка, ты должна захлопать ресницами, вот так.

И Бригитта демонстративно захлопала длинными ресницами, а Гленда, смеясь, повторила за ней.

– Превосходно! – воскликнула Бригитта. – Никогда не забывай, что красивая женщина, которая вот так мило хлопает ресницами перед мужчиной, неотразима. Это глупо, но это так.

– А что, если рассердится мама?

– Если это женщина, вроде твоей матери, – отвечала Бригитта, – ты должна сделать то же самое, что сделаешь после того, как похлопаешь ресницами перед мужчиной.

– А что именно?

– Разумеется, соврать.

– Но врать – это страшный грех! – воскликнула девочка. – Это ведь ужасно!

– Чепуха! Как есть два пути, которыми можно следовать, так есть и два рода лжи, – пояснила Бригитта. – Дурная ложь причиняет человеку боль. А добрая ложь – она для того, чтобы не рассердить или не огорчить любимого человека. Другими словами, дурная ложь приносит беду, а добрая ложь предотвращает ее.

– Я поняла, – кивнула Гленда. – Когда Мойра спросит, съела ли я кашу, надо сказать «да», даже если я отдала ее Хитрецу. Ведь, узнав правду, Мойра бы рассердилась, а мы ведь не хотим, чтобы это случилось.

– Вот и умница, – Бригитта обняла девочку. – А теперь выбор за тобой. Пойдем мы домой длинной дорогой или короткой?

Гленда хитро улыбнулась.

– Конечно, длинной.

И следом за лисенком рука об руку они с Бригиттой пошли вокруг дома. Выйдя во двор, они увидели графа, который встречал Йена и Перси, сходящих с коней.

– Ну, как все прошло? – обратился Черный Джек к старшему сыну.

Йен собрался ответить, но тут увидел жену. Улыбаясь, он смотрел, как она подходит к ним.

– Не отвлекайся от дела, черт побери! – выругался Черный Джек. – Я спрашиваю, как все прошло.

– Лучше, чем мы надеялись, – рассмеялся Йен, как видно, очень довольный вылазкой. – Мы угнали у Менци около тридцати голов скота.

– Славно. Это отучит их соваться к нам, – потер руки отец.

– А число наших стражей и пастухов я удвоил до первого снега.

Граф удовлетворенно улыбнулся.

– Правильно сделал. Я доволен тобой.

– Нет, Кевин, – послышался вдруг рассерженный голос Мойры. – Не смей беспокоить хозяина по таким пустякам. Отправляйся обратно, тебе говорю!

Граф и двое его сыновей обернулись на этот голос. По двору с насупленным видом шествовал один из помощников повара, а следом за ним шла Мойра, гневно честя его на все лады. Подойдя к графу, Кевин высоко поднял окровавленного цыпленка, чтобы все могли увидеть его.

– Уже третий за эту неделю, – объявил он. – И ни один не съеден, а просто убит.

– Извините, – вмешалась Мойра. – Я говорила, чтобы он не лез к хозяину с этими глупостями, но он упрям как осел.

– Ничего, ничего, – успокоил экономку Черный Джек. Потом перевел взгляд на Кевина. – Ну, парень, и кто же, по-твоему, мог это сделать?

– Я не смог выследить его, как ни старался, – ответил юноша. – Видно, тот, кто этим занимается, хитер, как лиса.

При этих словах все смолкли. Каждый бросил тревожный взгляд на Хитреца, а потом на его хозяйку.

– Ты что-нибудь знаешь об этом? – спросил Йен жену.

– Я?.. – возмутилась Бригитта. – Зачем мне убивать цыпленка?

– Не притворяйся, я имел в виду не тебя лично, – с мрачным видом возразил муж. – А кое-кого, кто тебе хорошо знаком.

На мгновение Бригитта задумалась, словно озадаченная таким вопросом, но потом до нее дошел смысл этих слов.

– Как ты осмелился подумать об этом! – вскричала она. – Хитрец не станет убивать просто так, а голоден он, слава Богу, никогда не бывает.

– Разве ты можешь поручиться, что тебе в любую минуту известно, где он находится? – спросил Йен.

– Могу.

– Бригитта!

– Ну ладно! – вскричала она. – Допустим, не могу, но это еще не означает…

– Хватит! – прервал он ее. – Я сразу был против того, чтобы везти его сюда, но потом уступил твоим просьбам. Вижу, что напрасно. Сейчас я исправлю свою оплошность.

Йен хотел было взять лисенка, но Бригитта оказалась проворней. Она подхватила Хитреца на руки и бросилась бежать. Йен кинулся за ней. Бригитта бежала к воротам, он преследовал ее по пятам.

– Беги, Хитрец! – закричала Бригитта и у самых ворот замка выпустила лисенка из рук.

Испуганный Хитрец проскочил мимо опешившего часового и тут же исчез в зарослях кустарника, росшего возле стен.

Бригитта остановилась и повернулась к мужу. Нет, она ни за что не смирится, она буквально дрожала от ярости. Пощечина обожгла ее щеку. Йен молча подхватил ее на руки и потащил обратно во двор. Не говоря ни слова, он пронес жену мимо графа и всех остальных, наблюдавших эту сцену.

– Не трогайте ее! – завизжала вдруг Гленда, бросаясь к Йену, но Перси перехватил непрошеную защитницу, удержав ее возле себя.

Втащив жену в дом, Йен поставил ее на ноги возле лестницы и грубо тряхнул за плечи.

– Отправляйся наверх, – сурово сказал он. – Я разберусь с тобой позже.

Ничего не ответив, с гордо поднятой головой, Бригитта взошла по лестнице и исчезла в коридоре. А Йен, проводив ее взглядом, резкими шагами направился в отцовский кабинет. Он весь кипел от гнева. Если бы он сразу прошел наверх, то не удержался бы и снова ударил ее. Ему нужно было время, чтобы немного успокоиться.

В кабинете он налил себе виски и одним глотком выпил его. Потом налил еще. Как она осмелилась прилюдно не повиноваться ему! Скрипнув зубами от ярости, он опрокинул и эту порцию и вышел из кабинета.

Как только Йен начал подниматься по лестнице к своей комнате, появились Перси и Черный Джек.

– Йен, – позвал брата Перси, надеясь замолвить пару слов в защиту своей невестки.

– Заткнись! – осадил младшего сына Черный Джек. – Пускай сам разбирается – это только его дело.

Не обращая на них внимания, Йен поднялся по ступенькам к себе в спальню. Он повернул ручку, но дверь не открылась. Жена заперлась изнутри, подлив этим масла в огонь. В раздражении Йен пнул дверь ногой. Ответом ему была тишина. Этого еще не хватало.

– Бригитта! – гаркнул он. – Открой дверь.

– Иди откуда пришел! Бессердечное чудовище! – крикнула она.

Разозлившись, Йен свирепо заколотил в дверь.

– Учти, если мне придется выломать дверь, ты пожалеешь об этом.

Подождав немного, Йен решил уже выполнить свою угрозу, но звук отодвигаемого засова охладил его пыл. Однако дверь оставалась закрытой.

Он нетерпеливо распахнул ее и вошел, но тут же резко остановился, с удивлением глядя на свою жену. Бригитта стояла посреди комнаты, в руке ее сверкал кинжал. Это был один из его собственных кинжалов. Йен грозно нахмурился и шагнул вперед.

– Не подходи, – приказала Бригитта, замахнувшись на него. – Держись от меня подальше, или я проделаю изрядную дыру в твоем теле.

Йен властно протянул руку.

– Быстро дай сюда!

– Как бы не так! Не слишком ли многого хотите, милорд?

– Я не шучу, голубушка.

– И я не шучу, голубчик, – сказала она, передразнивая его шотландский выговор. – Говори, что надо, и уходи.

«Как только я доберусь до нее, – подумал Йен, – отколочу так, что живого места не останется».

– Я не мог поступить иначе там, во дворе, – заговорил он, медленно приближаясь к ней. – Во всем виноват Хитрец. Вот что получается, дорогая, когда держат дома дикого зверя.

– Хитрец здесь ни при чем, – гневно возразила Бригитта. – И, кроме того, ты ударил меня.

– Ты не исполнила моей воли, да еще прилюдно. Ты заслужила куда большего наказания. Но я готов выслушать тебя. – Голос Йена становился все мягче и вкрадчивей, по мере того как шаг за шагом он приближался к ней. – Перестань злиться. Давай поговорим.

Внезапно он бросился вперед и ловким ударом выбил кинжал из ее руки. Бригитта взвизгнула и хотела поднять его, но Йен дернул ее назад, предупредив:

– Не размахивай зря оружием, если не умеешь пользоваться им.

В ответ Бригитта ударила его в лицо кулаком. Скорее от досады, чем от боли, Йен швырнул ее на кровать и всем телом навалился на нее сверху. В исступлении она извивалась и брыкалась под ним, изо всех сил пытаясь вырваться, но он просто держал ее и ждал, пока она устанет от этой бессмысленной борьбы. Потом, склонившись совсем близко к ее лицу, он стал поучать ее:

– Ты должна вынашивать моих сыновей и удовлетворять все мои прихоти. Если ты не понимаешь этого, то пеняй на себя – твоя жизнь будет адом и только смерть станет от него избавлением. Помни, что муж отдает приказания, а жена обязана повиноваться ему.

Йен встал, кинул с высоты своего роста суровый взгляд на лежавшую на кровати Бригитту, резко повернулся и вышел.

Оказавшись в коридоре, он остановился, прислонясь к двери, чтобы успокоиться. Из комнаты до него донеслись приглушенные рыдания жены. Угрызения совести и недопустимая для настоящего мужчины жалость с такой силой охватили его, что, стиснув зубы, он застонал, как от боли. «Господи Боже! Как я мог ударить ее? – корил он себя. – Пусть гнев мой был справедлив, но мои действия – нет. Ах, если бы Бригитта хоть немного задумывалась о последствиях, прежде чем открыть рот!»

Прислуживать за ужином в тот вечер за главным столом было неблагодарным занятием. Стул Бригитты пустовал, а Йен сидел мрачнее тучи. Черный Джек и Перси угрюмо переговаривались друг с другом тихими голосами. Отсутствие Бригитты словно набросило тень на весь зал, подействовав даже на простых воинов. Только леди Антония пребывала в прекрасном расположении духа и ела свой ужин с отменным аппетитом.

Расстроенная событиями этого дня, Мойра решительно направилась в кухню. Схватив Кевина за ухо, она потащила его к двери большого зала.

– Олух! Недоумок! – кипела она. – Взгляни, что ты натворил. Что значат несколько дохлых цыплят, когда под угрозой оказывается счастье нашей госпожи? Теперь ты понимаешь?

Кевин угрюмо взглянул на главный стол. Увидев пустой стул Бригитты и грозное лицо Йена, он еще больше помрачнел.

– Ну что, дошло, наконец? – продолжала распекать парня экономка. – Леди Бригитта плачет наверху из-за того, что лорд Йен ее ударил. В несчастливый день родила тебя мать!

– Я не виноват, – оправдывался Кевин. – Меня заставили… ой… – запоздало спохватился он.

– Ну-ка, ну-ка… Что замолчал, – наступала на него Мойра. – Заставили?! Кто заставил? Что ты плетешь, парень?

– Я боюсь, что нас подслушают, – прошептал Кевин и оглянулся кругом.

Презрительно скривив губы, Мойра поволокла его во двор.

– Ну! – угрожающе произнесла она.

– Но вы не выдадите меня, нет?

– Давай, давай, выкладывай, да поживее, – пригрозила ему Мойра. – Или я продырявлю твою шкуру кухонным ножом.

– Это все леди Антония! – Насмерть перепуганный Кевин заговорил быстро-быстро: – Она велела мне, чтобы я сам убил цыпленка, а потом свалил все на лису. Я не хотел этого делать, но она сказала, что прогонит меня. Она ведь может. Это чистая правда, поверьте мне.

– Я тебе верю, – задумчиво произнесла экономка.

– Если лорд Йен узнает правду, – простонал Кевин, – он сразу меня прогонит. Или еще хуже, до полусмерти изобьет.

– Теперь правда не поправит дела, а только внесет еще больший разлад в семью, – сказала Мойра. – Дай-ка мне подумать. – И она принялась расхаживать взад-вперед перед Кевином, словно обдумывая план сражения. – Есть у меня одна идея, но боюсь, тебе не справиться. Струсишь и испортишь все дело. Жди пока здесь, а я схожу за своим Джеми.

– Джеми? – тревожно вскинулся Кевин. Он знал, насколько тот бывал скор на расправу.

– Мой сын ухаживает за камеристкой леди Бригитты и уж помочь никак не откажется.

Несколько минут спустя Мойра вернулась вместе с Джеми и Сприн.

– Ну-ка, Кевин, расскажи еще разок свою историю.

– Леди Антония приказала мне убить цыпленка и свалить все на лису. Она пригрозила, что прогонит меня, если я этого не сделаю.

– Черт! – выругался Джеми. – Будь она проклята!

– И дважды, и трижды, – в тон ему подхватила Сприн.

– Я придумала, как поправить дело, – сказала Мойра. – Ты поможешь своей мамочке, сынок?

Джеми ухмыльнулся.

– Что за вопрос? Конечно.

Мойра удовлетворенно улыбнулась. Похоже, она в этом и не сомневалась.

– Ты должен убить какую-нибудь лису и принести ее сюда. Кевин отнесет ее лорду Йену и скажет, что выследил и поймал ту самую лису, что душила наших цыплят. Сделаешь?

– Непременно.

– Только будь внимателен, – предупредила она. – У Хитреца на шее желтый ошейник. Не спутай его с дикой лисой.

– Стоит ли все это затевать? – заметила Сприн. – Что, разве это вернет Бригитте ее Хитреца?

– Ты права, тут уж ничего не поделаешь, – согласилась Мойра, – но все же это улучшит их отношения.

– Однако не изменит того факта, что лорд Йен жестоко обошелся с ней.

– Это было его право, – горячо вмешался Джеми. – Миледи вызывающе вела себя со своим мужем и получила по заслугам!

– Ого! – Сприн была ошеломлена его словами. Губы ее сжались и побелели от гнева.

– А ну, тихо! – приказала Мойра. – Наши споры не помогут хозяину и его жене. Что ты думаешь об этом плане, Сприн?

– Ну-у, – протянула та, – по-моему, хуже не будет. И есть даже кое-какой шанс, что это поможет их помирить.

– В таком случае договорились, – заключила Мойра. – А ты, Джеми, займись этим завтра же с утра.

Следующая неделя прошла ужасно. Это осознавали и сам Йен, и его жена. Они почти не разговаривали друг с другом, и в отношениях между супругами царил холод горных ледников.

Заговорщики тоже чувствовали себя не слишком-то хорошо. Убить лисицу оказалось не таким простым делом, как они поначалу предполагали. Единственным человеком в Данридже, который был счастлив в эти дни, оставалась лишь леди Антония. Она просто сияла от удовольствия все то время, пока Йен и Бригитта были в ссоре. А поссорились они не на шутку.

Когда первый гнев все же прошел, Йен попытался помириться с женой. К несчастью, у Бригитты были другие намерения. Она невозмутимо отвергла все его попытки сблизиться вновь. Непривыкший иметь дело с неуступчивыми женщинами, Йен был порядком обескуражен: ему очень не понравилось, что его отвергли – это было для него внове, и он чувствовал себя прескверно. Однако в неповиновении Бригитту было бы трудно обвинить.

Чего не было, того не было. В один из невеселых дней Йен вынужден был признать: «Моя жена подчиняется малейшим моим приказам и готова исполнять любые мои прихоти». В самом деле, она вела себя с ним с той ледяной вежливостью, которая уже начинала выводить его из себя, не говоря уж о том, что это задевало его гордость. Теперь находиться рядом с Бригиттой было все равно что оказаться посреди снежной бури в горах.

Однажды утром он окликнул жену, когда она проходила через двор:

– Бригитта, постой.

– Да, милорд? Слушаю вас.

– Не хочешь ли прокатиться сегодня со мной верхом, дорогая? – спросил он с мягкой улыбкой.

– Нет, благодарю, – отказалась она, но тут же добавила: – Но если это приказ, я, естественно, повинуюсь.

У Йена вытянулось лицо от разочарования.

– Нет, это всего лишь приглашение.

– В таком случае прошу меня извинить.

И с этими словами Бригитта удалилась, оставив его в полной растерянности посреди почти пустого двора.

Проходя как-то днем через сад, Йен вспомнил, что в это время там обычно играет Гленда. Но с тех самых пор, как из Данриджа исчез Хитрец, веселый смех и беготня взапуски в саду прекратились. Сад был тих, словно вымер, однако Йен все же заметил там две фигуры. Выглядевшие словно два ангела, заброшенные в этот мир несправедливости и скорби, Бригитта и Гленда сидели в самом дальнем уголке зимнего сада. Именно тогда Йен и решил, что отчаянные обстоятельства требуют и отчаянных мер. Только одна вещь на свете может вернуть улыбку его жене. А пока что…

Хотя Йен поклялся себе, что не будет принуждать ее к любви насильно, спать рядом с Бригиттой и не касаться ее оказалось самым мучительным из всех испытаний. Раздражение его все усиливалось, а терпение подходило к концу. Если уж его жена решила повиноваться ему во всем, соблаговолит ли она признать и его супружеские права? Пришло время вновь испытать на ней искусство обольщения – один из многих его талантов.

Улегшись в постель, Йен решил поначалу просто поговорить. Бригитта лежала, повернувшись к нему спиной. Он приподнялся над ней и коснулся ее плеча. Удивленная, она повернулась и с недоумением взглянула на него. Йен мгновенно прижал ее спиной к подушке и в отчаянном, жадном поцелуе приник к губам Бригитты. Никакого ответа. Целовать ее было все равно что целовать камень, хотя и очень приятный на ощупь. Отпрянув, Йен встретил ледяной взгляд ее зеленых глаз.

– Мне что, теперь раздвинуть ноги? – холодно спросила она. – Как прикажешь?

У Йена тут же пропало всякое желание. Выругавшись про себя, он откатился в сторону и повернулся к ней спиной.

А Бригитта, глядя на широкие плечи мужа, терзалась болью и отчаянием. Она любила его, но могла ли она простить грубое обращение с ней и жестокость по отношению к безобидному лисенку?

Заговорщики наконец добились успеха, и зверь был пойман. Теперь оставалось только сделать это свершение общим достоянием. Действовать решили, как только подадут ужин. Находясь в разных местах большого зала, заговорщики с тревогой наблюдали за теми, кто сидел за главным столом. Бригитта безмолвствовала между свекром и мужем.

– С наступлением весны, – говорил Йен отцу, – я бы хотел прокатиться с Бри в Эдинбург. Если ты не возражаешь, конечно.

Взгляд Бригитты тотчас же обратился к Йену. А Черный Джек вопросительно поднял бровь, спрашивая себя, что за игру затеял его сын.

– Не вижу, почему бы и нет.

– Я подумал, что тебе не помешали бы несколько новых платьев и безделушек, – сказал Йен Бригитте. – А в Эдинбурге прекрасные модные лавки. Возможно, ты бы захотела приобрести для нашей спальни несколько восточных ковров?

«Подкуп», – подумала она, бесстрастно глядя на мужа. Это была совсем не та реакция, которой он ожидал.

– Как прикажете, милорд.

– Черт побери! – воскликнул Йен, хлопнув кулаком по столу. – А тебе-то самой этого хочется?

Бригитта ответила так же невозмутимо:

– Я желаю только услужить вам, милорд. Как вы соблаговолили мне объяснить, муж командует, а жена повинуется. – Она невесело улыбнулась. – И я не собираюсь оспаривать этот закон.

Черный Джек поперхнулся вином, Перси прыснул, а лицо Йена потемнело от гнева.

– Не напоминай мне об этом, – прошипел он и отвернулся.

– Как пожелаете, милорд.

В этот момент к ним и приблизилась Мойра.

– Лорд Йен, наш Кевин просит разрешения поговорить с вами. Дело срочное.

Воспользовавшись, случаем, чтобы уйти, Йен двинулся к выходу, где его дожидался Кевин. Бригитта проследила за ним взглядом, стараясь понять, о чем он разговаривает с молодым человеком. А когда Кевин высоко поднял в правой руке лису, чтобы Йен мог получше рассмотреть ее, Бригитта в ужасе едва не задохнулась и резко поднялась со своего места. Не сводя взгляда с мертвого зверька в руке Кевина, она быстро пересекла зал и подошла к мужу.

– Вот лиса, которая убивала цыплят, – сказал Йен, взглянув на нее.

– Но на Хитреце был желтый ошейник.

– Хитрец не виноват, – сказал муж, кивком отпустив Кевина. – Ну, ты довольна?

– Довольна? – Бригитта грустно усмехнулась. – Но ведь Хитреца больше нет рядом со мной. Он один в лесу – если еще жив. Я никогда не прощу тебе этого.

– Не будь смешной, – бросил Йен, схватив ее за руку. – Хитрец зверь, и относиться к нему следует соответственно. Зверь, он и есть зверь. Если тебе хочется кого-то нянчить, я сделаю тебе ребенка, твоего собственного.

Бригитта выдернула руку.

– Ты можешь распоряжаться мной во всем, но ты не можешь распоряжаться моей любовью. Я не хочу ребенка от тебя.

И с этими словами она вылетела из зала.

Следующие недели были еще более мрачными. Невыносимая тоска затянула замок как паутиной. Заговорщики были обескуражены провалом своей затеи. Мойра хотела придумать что-нибудь еще, но ей воспротивился Джеми. Они сделали, что могли, и пора Йену и Бригитте самим научиться разрешать свои супружеские проблемы. Сприн поддержала его, и Мойра неохотно уступила.

Так был упущен Йеном и Бригиттой этот маленький шанс помириться. Теперь и он отвечал жене такой же холодностью. Каждое утро, прежде чем она просыпалась, Йен уезжал из Данриджа и возвращался только к ужину. А ночью не входил в комнату, пока не был вполне уверен, что Бригитта уже спит.

После нескольких дней такого отчуждения гордость Бригитты взбунтовалась. Она все чаще спрашивала себя, куда это ее муж уезжает и с кем он проводит время. Но не доставлять же ему удовольствие, начав расспрашивать об этом. «Ведь, в конце концов, Йен оставил меня в покое, – утешала она себя, – а именно этого я и добивалась. Разве нет?..»

Зато леди Антония выглядела очень довольной и была единственным членом семьи Макартур, который с нетерпением предвкушал наступление Рождества. Казалось, ничто уже не раздражало ее. Она перестала бранить слуг, и даже время от времени улыбалась Бригитте, что еще больше настораживало ту. Неужели улыбки Антонии и исчезновения Йена как-то связаны между собой?

До Рождества оставалась всего неделя. В тот вечер Йен вернулся домой прямо к ужину, и, сидя рядом с ним, Бригитта ощущала какую-то перемену в его настроении. Он казался более расслабленным, чем бывал в последнее время, иногда на лице его даже появлялась довольная улыбка.

Это взбесило Бригитту. «Мой муж завел себе любовницу, – кипела она от злости, сердито передвигая тарелки. – Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Ведь от этой своей красотки он не сможет иметь законного наследника».

Покончив с едой, Йен развалился, вытянул ноги. Он прихлебывал вино и искоса поглядывал на Бригитту, которая чувствовала себя очень неуютно под его пристальными взглядами.

– Я устала, – заявила она, почувствовав, что больше не может этого выносить. – И пожалуй, пойду к себе.

– Блестящая мысль. – Йен зевнул и сладко потянулся. – Я, пожалуй, присоединюсь к тебе.

Он взял жену за руку и пожелал доброй ночи Черному Джеку и Перси, которые, пряча улыбки, наблюдали за испуганным выражением, которое появилось у Бригитты на лице.

Рука об руку, супруги молча поднялись по лестнице. Ощущение его крепкой горячей ладони вызвало у Бригитты жар во всем теле, и сердце ее забилось быстрее. Не желая помириться с мужем, она все же отчаянно хотела его. «Боже милосердный, – мысленно взмолилась она, – насколько же проще была девичья жизнь!»

Войдя в комнату, Бригитта, собираясь раздеваться, положила рядом свою сорочку, которую надевала на ночь, но Йен решительно отбросил ее.

– Ты должна спать со мной в чем мать родила, – прозвучал рядом его насмешливый голос.

– Но…

– Это приказ, дорогая. – И он злорадно ухмыльнулся. – Ты же обещала повиноваться приказам.

– Как желаете, милорд.

Бригитта разделась и быстро залезла в постель. Отодвинувшись к дальнему краю, она повернулась к мужу спиной. Йен лег рядом и придвинулся к ней вплотную, прижавшись к ее гладкой спине. Когда он провел рукой по ее телу и взял в ладонь ее грудь, Бригитта учащенно задышала и напряглась.

– Я хочу спать вот так, – прошептал он.

А несколькими минутами позже по ровному дыханию мужа она поняла, что он действительно мирно спит. Возбуждающая нагота Йена и властное прикосновение его руки заставили Бригитту еще больше жаждать того, чего она лишилась этой ночью. И прошло много, много времени, прежде чем она смогла наконец заснуть.

Проснувшись, Бригитта ощутила, что руки и ноги ее переплелись с руками и ногами Йена. Одна рука лежала у него на животе, одна нога оказалась зажатой между его мускулистых бедер. Щека была прижата к груди, буйно поросшей волосами. Открыв глаза, Бригитта уперлась взглядом в улыбающееся лицо мужа.

– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она.

– Это моя постель, – возразил он. – Где же мне еще быть?

– Но ты ведь всегда уезжаешь неизвестно куда с утра пораньше.

– А! С тем делом я уже справился, – ухмыльнулся Йен, вовсе не обратив внимания на ее многозначительное «неизвестно куда». – И у меня несколько дней отдыха. Хорошая новость, не правда ли?

– Да, – выдавила она из себя. – Чудесная новость.

Днем Йен столкнулся с Бригиттой во дворе и велел ей остановиться.

– Да, милорд?

– Не хочешь ли прокатиться со мной верхом? – спросил он.

– Нет, благодарю.

– Это приказ, дорогая, а не приглашение. – Когда она испуганно открыла рот, он добавил: – Ты поедешь на моей лошади, сидя впереди меня.

Возле конюшни Йен помог жене сесть на лошадь, а сам сел позади и крепко прижал ее к себе. О, было восхитительно возбуждающе. Это было просто кошмарно. К тому времени, когда они вернулись с прогулки, Бригитта просто горела от желания – собственное тело предало ее!

За два дня до Рождества налетела первая зимняя буря. Не имея возможности гулять в саду, Бригитта вместе с Глендой сидели перед камином в большом зале. Вдруг, шумно стряхивая снег со своих пледов, в зал ввалились несколько воинов клана Макартуров, включая, Йена и Перси. Заметив двух ангелочков, сидящих перед камином, Йен направился прямо к ним.

– Прекрасный день для того, чтобы поиграть в жмурки, – сказал он. – Хотите?

Гленда с готовностью кивнула, но Бригитта отрицательно покачала головой.

– Это приказ, дорогая. – Йен широко улыбнулся в ответ на недовольную гримасу жены. – Я буду водить, завязывайте мне глаза.

Перси завязал ему глаза шарфом, и Йен начал бродить с растопыренными руками, пытаясь поймать жену. Посмеиваясь, участвуя в игре против воли, Бригитта отпрянула от него, но кто-то толкнул ее прямо в объятия мужа. Извиваясь, она попыталась выскользнуть, но хватка оказалась железной.

– Ага! – воскликнул Йен. – Интересно, кто бы это мог быть?

Одной рукой он скользнул по щеке Бригитты, потом провел ниже по шее к плечу.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим, посмотрим! – приговаривал Йен, бесстыдно ощупывая ее у всех на глазах. Он провел рукой по ее бедрам, потом потрогал пышную грудь. – Эти прелести я ни с чьими не спутаю – это моя жена!

Смущенная, побагровев с головы до ног, Бригитта хлопнула его по руке и вылетела из зала. И пока она бегом поднималась по лестнице, взрывы раскатистого мужского смеха преследовали ее.

В рождественский вечер Бригитта решила, что осталась в замке единственной несчастной. Даже Гленда, предвкушая праздник, уже не расстраивалась по поводу исчезновения Хитреца.

– Как вы могли позволить своим людям играть в кости накануне Рождества? – упрекнула Антония Черного Джека, когда вся семья собралась на ужин. – Это богохульство, скажу я вам.

– На Рождество все должны быть счастливы, – возразил граф. – Если игра в кости приносит им радость, пусть играют.

Антония бросила на него неодобрительный взгляд и обратилась к Бригитте:

– А где Йен?

– Он пошел за подарком для Бри, – ответил вместо нее Перси. – Чтобы она тоже была счастлива в этот вечер.

В этот момент в зал вошел Йен. А на руках его, уютно свернувшись, сидел Хитрец, украшенный яркой желтой лентой, подходящей по цвету к его ошейнику.

Онемев от удивления, Бригитта раскрыла рот. А Йен улыбнулся и положил лисенка ей на колени.

– С Рождеством тебя, дорогая, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.

Бригитта подняла на мужа блестящие от волнения глаза, но не произнесла ни звука.

– Этот вечер достоин того, чтобы записать его в анналы истории, – шутливо произнес Йен. – Впервые моя жена не нашлась что сказать, лишившись дара речи.

Схватив лисенка, Бригитта уткнулась лицом в его мягкую шерсть и украдкой вытерла слезы. Мужчины обменялись понимающими улыбками. Гленда перебралась поближе к Бригитте, чтобы осторожно погладить вновь обретенного рыжего приятеля. Только Антония, с холодным, надменным выражением на лице, отвернулась и вышла из зала.

– Вы что, не рады? – спросила Гленда, заметив слезы на лице у Бригитты.

– Что ты! – всхлипнула та. – Я уж-жасно с-счастлива!..

Тут уж Черный Джек и Перси просто закатились смехом.

– Пошли, – сказал Йен жене и протянул ей руку. – Я хочу поговорить с тобой наедине.

Он отвел Бригитту в кабинет отца и запер дверь на ключ.

– Я не хотел признаваться в этом при всех, – сказал он, – но я был не прав и сожалею, что ударил тебя. Ты можешь меня простить?

– Да, – отвечала Бригитта. – Я сама была не права, когда вызывающе вела себя с тобой… на людях. Ты можешь простить меня?

Йен нежно и успокоено улыбнулся, потом наклонил голову и в мягком поцелуе прильнул к ее губам. Тела их слились в долгожданном объятии, прижавшись, друг к другу так тесно, как только возможно. Поцелуй их был столь долог и страстен, что она едва не задохнулась.

– Я соскучился по тебе, – прошептал Йен, проводя языком по ее губам.

– Как и я по тебе, – призналась она, снова отдавая свой рот во власть его жадных губ.