Зима была на исходе, и жизнь Кэтрин наконец вошла в обычное русло. Днем она занималась дочерьми и хлопотала по хозяйству, ночи же принадлежали Хью. Но несмотря на то, что каждую ночь она делили ложе, в сердце женщины закралась тревога.

Кэтрин была безнадежно влюблена в своего мужа, однако Хью ни разу не заговорил с ней о любви. Ее беспокоило равнодушие супруга, который, как ей казалось, заботился лишь о том, чтобы жена поскорее родила ему наследника. Ей и в голову не приходило, что каждый из них страдает в одиночестве, не смея первым заговорить о своих чувствах.

И все же зима принесла кое-какие перемены. После того как один из лакеев О'Нейла стал настойчиво ухаживать за Полли, Патрик наконец решился и сделал ей предложение. Свадьбу назначили на июнь.

А вот известие о другой свадьбе вызвало в Дублине массу кривотолков. Рассказывали, что леди Фиона Фицджеральд исчезла с приема, устроенного по случаю получения Хью О'Нейлом титула графа, вместе с лордом Берком. Не обнаружив своей дочери дома, обезумевший от ярости лорд Фицджеральд ворвался в спальню Берка и едва ли не за волосы вытащил из его постели свою визжащую, совсем голую дочь. Он обозвал Фиону шлюхой, и тогда лорд Берк схватился за меч, грозясь отправить старика на тот свет, если лорд Фицджеральд не оставит в покое его, Берка, будущую супругу. Слова лорда Берка заставили отца Фионы немного остыть, однако он не удержался и язвительно заметил, что брачная ночь обычно наступает после бракосочетания, но никак не наоборот. На что лорд Берк, приказав Фионе вернуться в постель, попросил своего будущего тестя готовиться к свадьбе в августе. Учитывая переменчивый нрав любвеобильного красавчика-вдовца и не желая испытывать судьбу, лорд Фицджеральд поспешно объявил о помолвке дочери и приказал своим стряпчим поскорее составить брачный контракт.

– Кейт, – позвал жену Хью.

Голос мужа прервал неспешное течение мыслей Кэтрин, которая, о чем-то мечтая, в одиночестве прогуливалась в саду, наслаждаясь погожим весенним днем.

Она повернулась и с изумлением воззрилась на человека, который стоял рядом с ее супругом.

– Сэр Генри! – узнав гостя, вскричала женщина и, подхватив юбки, побежала навстречу своему отчиму.

Сэр Генри Багенал раскрыл объятия, и леди О'Нейл припала к его груди.

– А это еще что? – улыбнулся тот, заглядывая в ее влажно блестевшие глаза. – Слезы радости или огорчения?

– Радости, – всхлипнув, ответила Кэтрин. – Я думала, что никогда больше не увижу никого из вас…

– Но ведь у тебя есть собственная семья – муж, дети… Неужели ты так соскучилась по нам? – с нежностью глядя на падчерицу, спросил сэр Генри. – Ну-ка, отойди подальше, моя дорогая, дай мне хорошенько разглядеть тебя.

Сэр Генри окинул молодую женщину пристальным взглядом, довольно улыбнулся и заметил:

– Очаровательная девушка превратилась в прелестную женщину.

Со слезами на глазах и радостной улыбкой Кэтрин снова прижалась к груди отчима: за долгие шесть лет ее впервые навестил английский родственник.

– Пойдем в дом. Там ждут вас две чудесные внучки, – сказала она, взяла отчима под руку и повела его по садовой дорожке. Хью молча последовал за ними.

За ужином Кэтрин сидела между отчимом и мужем. Женщина много говорила, не обращая внимания на роскошно накрытый стол: она изголодалась по новостям из Англии.

– Рассказывайте, рассказывайте, сэр Генри, – умоляюще глядя на гостя, просила Кэтрин, то и дело дергая отчима за рукав, словно нетерпеливый ребенок.

– Дай человеку спокойно поесть, – вступился за гостя Хью. – После ужина у вас будет достаточно времени для разговоров.

– Расскажите мне обо всем, сэр Генри, – не слушая замечаний мужа, просила Кэтрин. – Я хочу все-все знать.

Сэр Генри снисходительно улыбнулся, понимая, как она соскучилась по новостям из родного дома.

– Твой брат теперь паж при дворе, – начал он. – Между прочим, любимый паж королевы. А Бригитта беременна и вполне счастлива со своим шотландцем. Ты знаешь, что она пыталась убежать от него?

– Нет! – Кэтрин рассмеялась и повернулась к мужу: – Вот видишь, не одна я такая. Строптивость – наша фамильная черта.

Выражение задорного лукавства на лице жены заставило Хью улыбнуться.

– Твоя мать, слава богу, здорова и шлет тебе привет, – продолжал сэр Генри, – но она все еще оплакивает Эстер.

– Оплакивает Эстер? – удивленно повторила Кэтрин.

– Ты ничего не знаешь? – взволнованно спросил сэр Генри. – Мы послали тебе печальное сообщение несколько месяцев назад… – Осознав свою оплошность, гость замолчал, беспомощно глядя на помрачневшего Хью.

– Какое сообщение? – бледнея, требовательно спросила Кэтрин.

Сжав ей руку, сэр Генри ответил:

– Корабль, на котором Эстер плыла во Францию, разбился. Никто не уцелел.

– Никто не уцелел… – с болью в голосе повторила Кэтрин и повернулась к мужу. Замешательство и смущение Хью лишь подтвердили ее догадку.

Хью попытался было что-то сказать, но Кэтрин отвернулась от него и встала.

– Прошу извинить меня, – обратилась Кэтрин к отчиму и быстрым шагом направилась к двери.

Поднявшись в свою спальню, она сбросила одежду и отпустила Полли, но не смогла заставить себя лечь в постель. Подойдя к камину, Кэтрин невидящим взглядом уставилась на огонь. Сознание того, что Хью знал о гибели Эстер, но ничего не сказал ей, не давало Кэтрин покоя. Горькие слезы сожаления и обиды медленно катились у нее по щекам. Скорбела ли она по своей погибшей сестре или же страдала от того, что муж обманул ее доверие? Она и сама не знала…

Но не прошло и часа, как Хью открыл дверь в спальню жены. Желая оправдаться, он вошел и остановился посреди комнаты.

«Черт бы все побрал!» – выругался он про себя и подошел к Кэтрин, которая сделала вид, что не замечает его присутствия. Узнав о смерти Эстер, Хью не решился сразу поведать Кэтрин горестную весть, а потом ему никак не удавалось выбрать подходящий момент.

– Мне очень жаль, – извиняющимся тоном произнес он и легонько коснулся ладонью плеча жены.

Резко повернувшись, Кэтрин сбросила его руку со своего плеча. Как он мог обмануть ее! Слезы обиды жгли ее глаза.

– Ты знал о моей сестре, да?

– Да, но… – Хью попытался оправдаться.

– Ты принимаешь меня за дурочку? Как ты мог обмануть меня?! – Она едва не задохнулась от возмущения и отвернулась, давая мужу понять, что разговор их окончен. Однако Хью не собирался отступать. Он мягко повернул ее лицом к себе и сказал:

– Вице-король Рассел рассказал мне о том, что случилось с твоей сестрой, и я вовсе не собирался ничего скрывать от тебя, тем более – обманывать…

– Это была ложь во благо, да? – с горечью спросила его Кэтрин.

– Можно сказать и так. В любом случае я не мог тогда сообщить тебе о смерти Эстер. Ты была на седьмом месяце, и я боялся за ребенка, – решительно произнес он. Но Кэтрин продолжала дуться. – Боже правый, Кейт! – вскричал Хью. – Разве ты не понимаешь, что твои переживания непременно сказались бы на здоровье малышки? Мадам, неужели вы готовы рисковать жизнью детей ради того, чего вы не в силах изменить?

– Нет, – с болью в голосе прошептала Кэтрин, – нет, но… но позже…

– Позже у меня не хватило мужества, – признался Хью. – Иногда отвага может покинуть даже самого бесстрашного мужчину. Я боялся омрачить наше только что обретенное счастье и ждал благоприятного момента, чтобы сказать тебе все, но этот момент так и не наступил. – О'Нейл привлек жену к себе и, взяв в ладони ее лицо, заглянул ей в глаза. – Поверь мне, дорогая, я разделяю твое горе и очень сожалею, что лишь добавил тебе страданий. Прости меня, пожалуйста, прости.

– Да, ты прав. Я прощаю тебя, – после коротких раздумий ответила Кэтрин.

Хью поцеловал ее в лоб, обнял и сказал:

– Я должен идти. Сэр Генри ждет меня внизу. Мы должны составить план выступления против клана Макгайра, а времени у нас очень мало.

Кэтрин кивнула, но лицо ее все еще оставалось мрачным.

– Если будешь хмуриться, у тебя появятся морщинки, – пошутил Хью и указательным пальцем коснулся вздернутого носика жены. Затем быстрым шагом направился к двери, но на пороге остановился и с вожделением посмотрел на Кэтрин. – Надеюсь, ты будешь ждать меня в постели, – сказал он, – и не смей разочаровывать меня, красотка, не то тебе придется испытать ужасные мучения…

Кончики губ Кэтрин дрогнули в улыбке, и Хью, облегченно вздохнув, покинул спальню жены. Но как только дверь за ним закрылась, улыбка исчезла с лица женщины. Она тяжело опустилась в кресло у камина и невидящим взором уставилась на огонь.

– Бедная маленькая Хэтти, – прошептала Кэтрин. – Дорогая моя сестренка, ты покинула меня навсегда.

Мысленно Кэтрин перенеслась в те далекие годы, когда она со своей семьей жила в Англии в замке Базилдон.

Эстер, младшая из трех сестер Деверо, всегда жаловалась на свои веснушки. На самом деле они были только у нее одной, и Бригитта подтрунивала над малышкой и предрекала той самые губительные последствия, ожидавшие Хэтти в будущем из-за этого «жуткого изъяна». Теперь Кэтрин не придется больше защищать сестренку от шутливых нападок Бригитты…

На долю Эстер выпало мало счастливых минут. Именно она, младшая в семье, стала свидетельницей ужасной гибели отца от рук браконьеров, и это событие было причиной ее тяжелейших душевных страданий. По ночам Эстер мучили кошмары, и она, вся дрожа, со страшным криком просыпалась.

«Может, теперь, – подумала Кэтрин, – ты наконец обрела покой?»

Леди О'Нейл глубоко вздохнула, вернувшись мыслями к Хью.

Кэтрин любила своего мужа, но он ни разу не позволил ей заглянуть ему в душу, и она не знала, какие чувства питает Хью к ней, Кэтрин, своей жене. Вот и теперь он сидит в своем кабинете и вместе с сэром Генри составляет план военного похода. Точно так же, как Шон! Тошнотворный страх закрался в сердце Кэтрин. Хью не должен сопровождать сэра Генри. Она не вынесет еще одной утраты. Но как же ей предотвратить беду? Ведь Хью не посчитается с мнением жены. Да и вообще даже не станет ее слушать…

Запершись в своем кабинете, Хью целыми днями обдумывал возможные варианты предстоящей военной операции, но в то же время мысли его все чаще возвращались к Кэтрин. В последнее время она вела себя странно. Она грустила, что-то явно тревожило ее, однако на вопросы мужа о том, что ее беспокоит, отвечала уклончиво. Просыпаясь ночью, он много раз замечал, что Кэтрин не спит.

Стук в дверь вернул Хью к действительности.

– Войдите, – пригласил он и с удивлением увидел жену на пороге.

Кэтрин вошла, придвинула кресло поближе к мужу и села. «Не мои ли мысли о ней привели сюда Кэтрин?» – подумал было Хью и улыбнулся супруге.

– Извини, что отрываю тебя от работы, – тихо сказала женщина, – но мне необходимо срочно поговорить с тобой…

Хью согласно кивнул, но Кэтрин неожиданно отвела взгляд и прикусила нижнюю губу. Она явно нервничала. И все же она вскоре взяла себя в руки, подняла голову и смело встретила его выжидающий взгляд.

– Я… я считаю, – запинаясь, проговорила она, – что ты не должен сопровождать сэра Генри в этом походе…

В порыве негодования Хью хотел было заявить жене, что военный поход чисто мужское дело, но сдержался и спокойно спросил:

– Почему ты так считаешь, дорогая? – Ободренная его спокойствием, но все же не в силах совладать с волнением, Кэтрин вскочила на ноги и быстрым шагом прошлась по кабинету. Она думала о том, что должна сказать Хью, но все тщательно обдуманные доводы теперь казались Кэтрин совсем неубедительными.

Хью наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица, и с трудом сохранял серьезность.

Наконец Кэтрин остановилась, повернулась к нему лицом и с укором произнесла:

– Негоже поднимать оружие против собственных братьев. – Она надеялась, что Хью правильно поймет ее. – Макгайры беспокоят королеву, так пусть она с ними и справляется.

– Она и справляется, – заявил Хью.

– Как?!

– Посылая сэра Генри и меня усмирить их.

– Перестань смеяться надо мной! – Кэтрин в отчаянии повысила голос. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Это не твое дело.

– Я хочу получить титул графа Тирона, – заявил Хью, – поэтому согласился воевать с Макгайрами.

– Ты готов кровью заплатить за титул? Не слишком ли высока цена?! – вскричала Кэтрин, не в силах больше сдерживать себя.

Хью поднялся со своего кресла и подошел к жене.

– Запомни: наследство предков бесценно, – с угрозой произнес он. – Цена за то, что принадлежит мне по праву рождения, не может быть слишком высокой!

– Ты… ты неправильно понял меня…

– Хватит об этом! – резко бросил Хью и, нависая над женой, словно хищная птица, грозно посмотрел на нее.

– Шон сражался за королеву, и я похоронила его, – прошептала Кэтрин, и слезы бессилия покатились у нее по щекам. – Теперь и ты не вернешься…

Лицо Хью смягчилось.

– Значит, ты боишься за меня? – внезапно догадался он и привлек жену к себе.

Кэтрин обняла мужа, пряча лицо у него на груди. Хью легонько похлопал ее по спине, успокаивая и ободряя.

– Женщинам всегда страшно, – мягко произнес он, – когда их мужчины уходят воевать. Но так было всегда, и я не волен ничего изменить. Мне надо идти.

Кэтрин с ужасом отпрянула от него. То же самое говорил ей Шон, а потом Патрик привез в Данганнон его обезглавленное тело. И вот теперь – Хью. Он уедет, и ей снова придется страдать в одиночестве. Страх в сердце женщины вдруг сменился гневом и яростью. Желая причинить Хью боль, Кэтрин воспользовалась своим единственным оружием: словно бичом, она хлестнула его словами.

– Ну так иди и умри за свою королеву! – прокричала женщина. – Сначала Шон, а теперь – ты. Может, найдется третий О'Нейл, который захочет возвыситься, женившись на мне.

Звонкая пощечина заставила ее замолчать. От сильного удара Кэтрин пошатнулась, но удержалась на ногах, прислонившись к стене. Сожалея о содеянном, Хью хотел было поддержать ее, но Кэтрин, прижимая руку к пунцовой щеке, распахнула дверь и выбежала в коридор.

– Кейт! – громко позвал Хью, и в голосе его слышалась мольба.

– Шон тоже бил меня, – тихо сказала она и исчезла в глубине темного коридора.

Патрик, Полли и несколько слуг, которые находились неподалеку от кабинета, стали невольными свидетелями этой неприятной сцены. Они видели, как их госпожа, вся в слезах, выбежала из кабинета мужа, и слышали ее ответ. Все они молча уставились на Хью, который вслед за женой вышел в коридор. Мрачные лица и осуждающие взгляды слуг красноречивее любых слов дали Хью понять, что все они считают его виновником происшедшего.

– Я не бил ее, – прорычал он, обращаясь к Патрику. – Я лишь дал ей пощечину.

Ничего не говоря, Патрик отвернулся. Его пренебрежение показалось Хью оскорбительным.

– Занимайтесь своими делами! – взревел он, и люди, словно мыши, бросились врассыпную.

Хью с удовлетворением наблюдал, как испуганные слуги молниеносно исполнили приказ. В темном холле стался один Патрик.

– Она – моя жена, – сказал Хью. – И я веду себя с ней так, как считаю нужным.

Повернувшись на каблуках, он вернулся в кабинет и громко хлопнул дверью.

Несколько минут Патрик стоял у закрытой двери, о чем-то напряженно раздумывая. Затем сделал шаг вперед и решительно постучал.

– Уходи! – послышалось из кабинета, но Патрик открыл дверь и вошел в комнату.

– Я же сказал: уходи! – прорычал Хью, но Патрик, не обращая внимания на его слова, опустился в кресло напротив О'Нейла.

– Ты помнишь тот день, когда Кейт пыталась научить Полли кататься верхом? – неожиданно спросил Патрик. – Ты еще поинтересовался, не лошадь ли виновата в том, что Кэтрин потеряла ребенка.

Отложив перо, Хью воззрился на защитника Кэтрин.

– Да, помню, – кивнул он.

– У Кейт случился выкидыш, потому что Шон избил ее до полусмерти, – сказал Патрик. – Это был мальчик, Шон собственной рукой убил своего наследника. А все из-за того, что Кэтрин пожалела одного из пленников Шона – Сорли Макдоннела. Хочу пощадить твои чувства, поэтому не стану подробно рассказывать о том, что Шон сделал с женой.

– Я не знал, – удрученно прошептал Хью. Сейчас он казался себе чудовищем, поднявшим руку на слабую женщину.

– Если ты еще раз ударишь ее, – с угрозой произнес Патрик, – я убью тебя.

От такого оскорбления Хью схватился за кинжал и, отвечая на вызов, предостерег:

– Ты поклялся мне в верности.

Вскочив на ноги, Патрик шагнул к О'Нейлу, грозно посмотрел тому в глаза и предупредил:

– Я отрекусь от клятвы и буду защищать Кэтрин. – Хью глубоко вздохнул, успокаиваясь, и с виноватой улыбкой произнес:

– Правду говоря, я ненавижу, когда мужья бьют своих жен.

Коротко кивнув, Патрик направился к двери, но голос Хью заставил его обернуться.

– Патрик?

Р-раз! Кулак О'Нейла обрушился на челюсть Патрика, и воин растянулся на полу.

– Никогда больше не смей угрожать мне, – сказал Хью и протянул руку, помогая Патрику подняться на ноги. – Я – не Шон О'Нейл. И не смей приписывать мне его отвратительные повадки.

Патрик кивнул и снова шагнул к двери. Вот тогда-то Хью и решил сполна насладиться местью, отвечая на угрозу Патрика.

– Между прочим, – будничным тоном проговорил он, – вчера перед ужином я видел в саду, как Джейк прогуливался с Полли. Не понимаю: кто из вас решил жениться на ней?

Не отвечая на колкость, Патрик как ошпаренный выскочил за дверь, бормоча себе под нос:

– Вот лицемерная ведьма. Я покажу ей, как заигрывать с лакеями.

Когда тем вечером Хью вошел в гостиную, сэр Генри уже сидел за столом. Место Кэтрин пустовало.

Поздоровавшись с гостем, Хью сел и уставился на дверь. Однако в зал вместо его жены вошла Полли и, приблизившись к мужчинам, сказала:

– Леди Кэтрин нездоровится. Она просит ужинать без нее. – Служанка бросила на Хью полный осуждения взгляд, а потом многозначительно посмотрела на сэра Генри. – Вас же, милорд, она просит извинить ее.

– А меня нет? – спросил Хью.

– О вас она не упоминала, – ответила Полли и пошла прочь.

– Между вами не все гладко, да? – заметил сэр Генри.

– Она считает, что я не должен воевать с Макгайрами, – ответил О'Нейл.

– Она боится за тебя, – догадался сэр Генри. – Ее мать тоже волнуется за меня.

– Кэти уверена, что меня ждет судьба Шона, – сердито бросил Хью.

– Это понятно, – задумчиво произнес сэр Генри. – Не забывай, что Кэтрин всегда оставалась наедине со своими тревогами. До сих пор она вела жизнь затворницы.

– Но она уже не ребенок, – раздраженно заметил Хью, – и должна понимать, что для мужчины долг превыше всего.

– Да, – согласился сэр Генри. – Но женщины – существа слабые от природы. Я знаю Кэтрин с детства и, возможно, поэтому более к ней снисходителен.

– А какой она была в детстве? – неожиданно полюбопытствовал Хью.

Сэр Генри задумался на мгновение, глаза его затуманились, он улыбнулся своим воспоминаниям.

– У нее были огромные зеленые глаза, слишком, пожалуй, большие для ее маленького личика, копна медных волос, пламенеющих, словно закат, и тоненькие цыплячьи ручки и ножки…

Хью весело расхохотался.

– С тех пор она поправилась, и это явно пошло ей на пользу, – заявил он.

– О да, – улыбнулся сэр Генри. – Я тоже это заметил.

– Она всегда была упряма? – спросил Хью, не в силах сдержать любопытство.

– Все три девочки Деверо были упрямыми, очаровательными сорванцами, – возвращаясь к своим воспоминаниям, ответил старик. – Когда твой дядя впервые пожелал увидеть Кэтрин, она предстала перед ним в облике мальчишки-конюха.

Представив себе Шона, знатока женщин, известного своими любовными похождениями, которому предстояло жениться на мальчишке-конюхе, Хью затрясся от безудержного хохота. Он многое бы отдал за то, чтобы увидеть выражение лица дядюшки в тот миг, когда перед ним впервые предстала его суженая.

Поздно вечером, надеясь, что Кэтрин, быть может, еще не спит, Хью вошел в спальню жены. Но женщина спала, и Хью остановился возле кровати, не смея потревожить Кэтрин. Он смотрел на уснувшую жену, на ее покрасневшие от слез веки и испытывал мучительные угрызения совести.

Хью любил Кэтрин и теперь, зная, что причинил ей боль, сам страдал. В нерешительности топчась у кровати, он думал о том, что делать: раздеться и, как обычно, лечь рядом с ней или уйти, а завтра утром заставить ее извиниться?

С поникшей головой, согнувшись под тяжким грузом одиночества и болезненного раскаяния, Хью еще несколько минут смотрел на спящую жену, а потом повернулся и ушел в свою спальню.

Проснувшись утром, Кэтрин обнаружила, что спала одна. Уверенная в том, что Хью все еще злится на нее и поэтому отказался делить с ней ложе, Кейт решила воспользоваться случаем, который позволит ей подавить в себе любовь к мужу. Так ей будет легче смириться с утратой, если Патрик после битвы привезет домой мертвого Хью.

Вечером за ужином Кэтрин, как всегда, сидела между отчимом и мужем, не принимая участия в беседе, но внимательно прислушиваясь к разговору мужчин.

А они, конечно же, говорили о предстоящем сражении. Зная, что после ужина они на много часов запрутся в кабинете Хью, чтобы еще раз обсудить планы кампании, Кэтрин извинилась и отправилась в свою комнату.

Приняв ванну, она отпустила Полли, набросила на плечи шелковый халат и опустилась в кресло у камина. Закрыв глаза, Кэтрин попыталась забыться, выбросить из головы все тревожные мысли, и ей уже почти удалось это, как ощущение чьего-то присутствия заставило ее открыть глаза.

Она не ошиблась: перед ней стоял Хью. Он с нежностью смотрел на нее, и сердце Кэтрин учащенно забилось.

– Да? – сдержав сердечный порыв, холодно спросила она.

– Нам нужно поговорить, – отозвался Хью и, к великому удивлению Кэтрин, встал перед женой на колени, взял ее руки в свои и поднял на нее полный страдания взгляд карих глаз. – Прости меня, дорогая, за то, что я ударил тебя. Клянусь, никогда больше я не подниму на тебя руки.

Кэтрин кивком ответила на его извинения и опустила глаза на свои руки, покоившиеся в его сильных больших ладонях. Он терпеливо ждал, когда она заговорит, но Кейт молчала. Ей страстно хотелось очутиться в его объятиях, прижаться к его груди, обнять его и никогда не отпускать, но она только что поклялась себе, что выбросит из сердца любовь к нему, поэтому его слова не могли разрушить той картины, которую Кэтрин создала для себя в своем воображении. Глазами души она видела, как Патрик на взмыленном коне везет безжизненное тело Хью, а она… Она должна будет пережить и это. Ради детей.

Сделав над собой усилие, Кэтрин посмотрела на мужа. Он все еще надеялся на ее прощение.

– Ты хочешь сказать мне что-то еще? – ледяным тоном осведомилась она, в то время как сердце ее разрывалось на части от горя.

– Нет, – резко бросил Хью, встал и направился в свою спальню. Он так и не заметил горячих слез, которые заструились по щекам его жены.

В течение всей последующей недели их отношения не изменились. По ночам, ворочаясь без сна на широком ложе, Кэтрин ждала, что Хью, быть может, откроет дверь ее спальни, и тогда она… Она так и не придумала, что скажет ему тогда. Но это было неважно. Двери ее спальни так и остались закрытыми: Хью не пришел.

А спустя несколько дней она сама вошла в комнату мужа, села у окна и стала смотреть во двор, где сновали воины и, суетясь, бегали слуги. Мужчины готовились к походу. Среди вооруженных людей Кэтрин тщетно пыталась найти мужа. Она уже давно следила из окна за приготовлениями к походу и с трудом подавляла страстное желание спуститься вниз и попрощаться с Хью. И все же усилием воли ей удалось подавить этот порыв.

Вдруг сильные руки легли ей на плечи, и Кэтрин живо обернулась: перед ней стоял Хью.

– Я уезжаю, – сказал он.

– Да, – кивнула Кэтрин, заставляя себя не смотреть в его грустные глаза.

Хью целомудренно поцеловал жену в лоб, отступил на шаг, чтобы лучше видеть ее милое лицо, ставшее для него таким родным, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг передумал, повернулся и молча пошел прочь.

Когда дверь за ним закрылась, Кэтрин опустила голову и уставилась на свои дрожащие руки.

Боже правый! Неужели она позволит Хью отправиться навстречу смерти, так и не сказав ему о своей любви?!

– Хью! – вскричала женщина и выбежала в коридор. Она неслась вниз по лестнице, и ее звонкий крик заполнил все уголки огромного дома, вырвался во двор и заставил смолкнуть воинов и слуг.

Увидев жену, Хью спрыгнул с коня. Вся в слезах, Кэтрин бросилась к нему в объятия. На глазах у своих воинов Хью О'Нейл крепко прижал жену к груди.

– Умоляю, вернись живым, – со стоном прошептала Кэтрин.

– Обещаю, – поклялся он, приподнял ей голову и заглянул в полные слез изумрудные глаза. Склонившись над Кэтрин, он страстно поцеловал ее в губы, вложив в этот поцелуй всю свою любовь. Ни на кого не обращая внимания, они, обнявшись, застыли посреди двора. Хью целовал и целовал Кэтрин, позабыв обо всем на свете.

– Похоже, мы никогда не вернемся, поскольку никогда не уедем отсюда, – словно гром, прозвучал в тишине веселый голос Патрика. Воины О'Нейла громко расхохотались.

Хью неохотно оторвался от жены. Напоследок он поднес к губам руки Кэтрин и медленно поцеловал холодные пальцы. Они смотрели в глаза друг друга, словно хотели навсегда запомнить дорогое сердцу лицо, пока новое замечание Патрика не разрушило их уединения.

– А если когда и уедем, то состаримся прежде, чем попадем на поле брани, – съязвил О'Доннел.

Воины дружным хохотом ответили на его шутку. Хью в последний раз быстро поцеловал Кэтрин и взлетел в седло, ворча под нос:

– Черт бы тебя побрал, Патрик О'Доннел. – И, пришпорив коня, пронесся по двору.

Поднеся руку к припухшим от поцелуев и слез губам, Кэтрин долго еще стояла во дворе, провожая взглядом войско О'Нейла.

После отъезда Хью время для Кэтрин, несмотря на многочисленные занятия по хозяйству, тянулось бесконечно. Большую часть дня она посвящала дочерям, кроме того, решила помочь Полли готовиться к свадьбе. Не обращая внимания на возражения девушки, Кэтрин заказала у мадам Бюжоль подвенечное платье – это был ее свадебный подарок невесте.

Знаменитая портниха стала частым гостем в особняке О'Нейлов, и с ее появлением в дом вернулись радость и звонкий смех. Мадам Бюжоль увлеченно пересказывала последние дублинские новости и скандальные слухи, которыми с портнихой щедро делились ее клиентки, оживленно беседовала с хозяйкой особняка и журила Полли и Пег за то, что они плохо ухаживают за своей госпожой, поскольку молодая женщина явно похудела, а под глазами у нее от забот и тревог появились темные круги. Посещения мадам Бюжоль скрашивали одиночество Кэтрин, и вскоре между двумя женщинами возникло чувство взаимной симпатии.

Хью отсутствовал уже месяц, и Кэтрин, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, все дни напролет занималась делами, по вечерам же тянула время, лишь бы попозже оказаться в постели.

В тот вечер она, как всегда, принимала теплую ванну и, думая о чем-то, грустно улыбалась. Грохот ударившей о стену, внезапно открывшейся двери вернул Кэтрин к действительности. Задыхаясь от быстрого бега вверх по лестнице, в комнату влетела Пег.

– Хо-хозяин вернулся, – хватая воздух ртом, выдохнула экономка. – Он во дворе…

Кэтрин вскочила на ноги и ошалело уставилась на Пег. Спустя мгновение леди О'Нейл уже стояла в луже воды на полу, нетерпеливо протягивая руку к Полли.

– Подай полотенце! – приказала Кэтрин нерасторопной служанке.

Полли вздрогнула и поднесла своей госпоже большое полотенце. Недолго думая, Кэтрин обернула мягкую ткань вокруг своей талии, свободный конец перебросила через плечо наподобие греческой туники и бегом направилась к двери.

– Что вы делаете, миледи?! – обретя наконец дар речи, вскричала Полли.

Не обращая на нее внимания, Кэтрин собралась было выскочить в коридор, но на пути у нее возникла Пег.

– Уйди! – велела ей Кэтрин.

– Вы не можете в таком виде… – попыталась вразумить ее экономка, но Кэтрин уже не владела собой.

– Уйди, или я выгоню тебя! – закричала она и с кулаками набросилась на Пег.

Экономка неохотно отступила назад, освобождая путь своей госпоже, и Кэтрин, полуобнаженная, с каплями воды, сверкающими в пламенно-рыжей копне волос, ринулась к лестнице. Выкрикивая имя Хью, она стремглав неслась по ступеням и оказалась в холле в тот самый миг, когда со двора входили туда вице-король Рассел, сэр Генри Багенал и Хью с Патриком. При виде Кэтрин мужчины остановились.

Подхватив сползающее полотенце, леди О'Нейл бросилась в объятия мужа. Хью крепко прижал к себе Кэтрин и в жадном поцелуе приник к ее устам. И только насытившись сладостью ее губ, он обратил внимание на необычный наряд своей супруги.

– Похоже, за время нашего отсутствия мода в Дублине резко изменилась, – сказал Хью, повернулся к друзьями, и все мужчины дружно расхохотались.

– Вы победили? – спросила Кэтрин, поднимая на Хью сияющие от счастья глаза.

– Победили, – ответил Хью, подхватил женщину на руки и через весь холл понес к лестнице. Внезапно вспомнив о друзьях, он повернулся к ним и сказал: – Устраивайтесь в кабинете, я скоро вернусь.

Сэр Генри снисходительно улыбнулся.

– Она – истинная дочь своей матери, – обратился сэр Генри к ошарашенному вице-королю. – В ее жилах течет горячая французская кровь.

На правах родственника он распахнул перед сэром Расселом дверь в кабинет Хью и пропустил гостя вперед.

На лестничной площадке Хью едва не сбил с ног Пег, которая спешила вниз, ожидая приказаний.

– Принесите виски гостям, Пег, и накройте на стол, – распорядился он и тут увидел Полли. – Стыдно, Полли. Ты как встречаешь Патрика? Где твое полотенце?

Полли от смущения покраснела и потупила глаза, но Хью уже пронесся мимо, влетел в комнату Кэтрин, ногой захлопнул за собой дверь и устремился к кровати.

Опустив женщину на постель, он одним рывком сорвал с нее полотенце. При виде ее роскошного тела О'Нейл замер от восторга.

– Поцелуй меня, – попросила Кэтрин, призывно раскрывая объятия.

Он склонился над женщиной и прильнул губами к ее сладкому рту. Упиваясь медовым вкусом ее уст и расстегивая заупрямившийся ремень, он хрипло прошептал:

– Извини, я не в силах дольше терпеть…

С глухим стоном он овладел ею, и в тот же миг Кэтрин закричала от наслаждения.

Глядя в ее изумрудные, полные любви глаза, Хью тихо произнес:

– Жди меня, я не задержусь.

– Я люблю тебя, мой доблестный граф, – ответила Кэтрин.

– И я люблю тебя, моя графиня.

Он попытался встать, но горячие бедра обхватили его талию, не желая отпускать.

– Ты – мой пленник, – улыбаясь, проговорила женщина, – и я не отпущу тебя.

– В каком же сражении ты пленила меня, любовь моя?

– О мой дорогой, ты – пленник любви!