Как могла ее мать променять наслаждение театром на любовь мужчины?

По дороге в Королевский оперный театр Фэнси смотрела в окно кареты и раздумывала над жизнью, которую выбрала себе ее мать, – жизнью, зависевшей от мужчины.

Может, отец и прав. Потеря всей семьи во время террора повлияла на всю дальнейшую судьбу ее матери. Она нуждалась в любви, в безопасности, но Фэнси знала, что в отличие от матери сама она хочет большего. Неужели крах материнских надежд так повлиял и на ее жизнь? Может, поэтому она так жаждет обожания публики? Оно заменяет ей так недостающее душевное тепло.

Князь ничего не сказал про оперу. Пока. Когда этот момент наступит, уйдет ли она со сцены? Сможет ли уйти?

Карета Инверари остановилась перед театром. Кучер открыл дверцу и помог ей выйти.

Фэнси прошла по пустому фойе и направилась прямо в кабинет директора Бишопа. Увидев ее, директор улыбнулся и встал.

– Мне нужно забрать грим.

Бишоп наклонил голову.

– Мои наилучшие пожелания в связи с предстоящим бракосочетанием.

– Вы уже знаете?

– Сегодня утром его светлость прислал мне записку.

Тревога усилилась, а настроение упало. Неужели князь прислал директору просьбу о ее отставке? Нужно упомянуть о своем возвращении на работу. Тогда многое прояснится.

– Свадьба назначена на понедельник, – сказала Фэнси с вымученной улыбкой. – Но позже на неделе я смогу петь. Надеюсь, у меня еще есть работа?

Бишоп замялся.

– Ну… да… А у вас есть разрешение князя?

– Мне не требуется ничье разрешение!

Фэнси вышла из кабинета директора и через пустой зрительный зал прошла за кулисы. Открыв дверь своей гримерки, она замерла на месте.

Женевьева Стовер сидела в ее гримерке на ее табурете и смотрелась в ее треснувшее зеркало. Фэнси пронзили потрясение, ревность и гнев. Она почувствовала себя посторонней, одинокой, плывущей по течению в опасных водах. Эта девушка украла ее жизнь!

Заметив ее в зеркале, Женевьева вскочила.

– Я так счастлива видеть тебя!

Фэнси выдавила из себя улыбку, решив про себя, что без нее мисс Стовер счастлива гораздо больше.

– Смотрю, ты согреваешь мое место.

Женевьева покраснела.

– Надеюсь, ты не против?

– Разумеется, я не против, – солгала Фэнси. Теперь она хорошо понимала, что чувствовала Пэтрис Таннер. – Я пришла забрать чемоданчик с гримом.

– Я убрала его. – Женевьева вытащила чемоданчик из темного угла.

«С глаз долой, как и меня». Фэнси взяла чемоданчик.

– Придешь на мое венчание в понедельник утром в церковь на Гросвенор-сквер?

– Я бы с удовольствием посмотрела, как ты выходишь замуж, – уклонилась от прямого ответа Женевьева, – но мне не совсем удобно появляться в светском обществе.

– Мои сестры и я не светское общество.

– Я ничего не обещаю, – сказала Женевьева. – Ты знаешь, что Алекс принял наследство своего деда?

Ничто не могло потрясти Фэнси сильнее.

– Алекс всегда говорил, что ни за что не простит старика!

– Они помирились.

Похоже, Женевьеву это не очень радовало.

– Если не увидимся на моей свадьбе, – произнесла Фэнси, поворачиваясь к двери, – увидимся позже на той неделе.

– Где?

– После бракосочетания я возвращаюсь в оперу.

Женевьева удивилась.

– А князь тебе разрешил?

Раздражение Фэнси усилилось.

– Мне не требуется его разрешение!

– Ну, если ты так считаешь…

– Так и считаю.

Фэнси вышла из гримерки и увидела бегущую к ней мисс Гигглз. Она поставила чемоданчик и подхватила обезьянку на руки.

– Как дела, мисс Гигглз?

Обезьянка закрыла уши, глаза и рот, а потом что-то залопотала.

– О, ты вернулась?

Фэнси отдала обезьянку Пэтрис Таннер, а та передала ее мужу.

– В понедельник я выхожу замуж за князя.

– Нам будет тебя не хватать. – Голос Пэтрис сочился сарказмом.

Фэнси одарила примадонну своей самой сладкой улыбкой.

– Но я буду продолжать петь.

– А князь тебе разрешил?

Раздражение переросло в гнев.

– Мне не нужно его разрешение!

Пэтрис Таннер пожала плечами и направилась в свою гримерку, окликнув мужа:

– Идем, Себастьян!

Фэнси подняла чемоданчик с гримом, глядя, как удаляется эта неприятная пара. Она жалела Себастьяна Таннера. Жена подавляла его не только ростом.

Вот уже трое спросили ее, разрешил ли ей князь вернуться в оперу. Может, они знают что-то такое, что ускользнуло от нее?

Фэнси не смогла противиться искушению выйти на сцену. Она встала в самом центре авансцены и поставила чемоданчик на пол.

Выйдет ли она на эту сцену еще когда-нибудь? Сумеет ли сохранить любовь зрителей? Сможет ли она жить без нее? Или ей достаточно любви князя?

Глаза ее подернулись слезами. Фэнси представила себе зал, полный зрителей, и запела, прощаясь с пустыми сиденьями.

Она пела свою песню о стране за горизонтом проникновенным голосом, вкладывая в исполнение всю себя, изливая сердце и душу, пытаясь остановить заветное мгновение.

Когда с ее уст сорвались последние, полные сладости и горечи слова, Фэнси услышала за спиной все усиливающиеся аплодисменты. Она резко обернулась и присела в реверансе перед зрителями – хористами, танцовщицами и рабочими сцены. Потом помахала им рукой и, подняв чемоданчик с гримом, сошла со сцены, направляясь через зрительный зал в фойе. Ее остановили аплодисменты. Глаза Фэнси вновь наполнились слезами, когда она увидела, что почти вся труппа стоит и аплодирует ей. Не хватало только Пэтрис Таннер и Женевьевы Стовер.

И вдруг ее охватила паника. Коллеги вели себя так, словно она больше никогда не будет с ними работать. Фэнси выдавила из себя улыбку и подняла руку в прощальном приветствии.

Директор Бишоп и князь Степан смотрели на нее из заднего ряда зрительного зала. Князь вовсе не казался счастливым. По правде говоря, он выглядел чертовски рассерженным.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Что ты здесь делаешь? – эхом откликнулась Фэнси.

– Я спросил первым.

– Я спросила второй.

Степан криво усмехнулся.

– Тинкер сказал мне, куда ты поехала.

Фэнси высоко подняла чемоданчик.

– Хочу театральным гримом замазать шрам моей сестры.

Степан забрал у нее чемоданчик.

– Я отвезу тебя домой.

– Меня ждет карета.

– Я ее отослал. – Степан повернулся к директору: – Назначьте прослушивание, а о финансировании поговорим на следующей неделе.

Фэнси взяла князя под руку, и они пошли через пустое фойе на улицу.

Сев в карету, Фэнси повернулась к нему.

– Прослушивание для новой оперы начнется на следующей неделе?

Степан похлопал ее по руке.

– Вероятно, да.

Фэнси не могла сдержать нетерпения.

– Какая опера?

– «Девушка из Милана».

– Я не знаю такую.

Степан обнял ее за плечи и привлек к себе.

– Ты ее никогда не слышала, потому что она новая.

Фиалковые глаза засветились нескрываемым волнением.

– А кто композитор?

– Бишоп.

– Первый раз слышу, что он сочиняет музыку!

– Ты певица, мисс Фламбо, а не меценат, – ответил Степан. – Бишоп хочет, чтобы я финансировал постановку.

– И ты будешь финансировать?

– Вероятно.

– О, я так волнуюсь! – воскликнула Фэнси, впившись в него взглядом. – Пэтрис Таннер слишком стара, чтобы играть деву.

Не обращая внимания на ее слова, Степан осторожно положил ладонь ей на живот.

– Как себя сегодня чувствует самое младшее дитя Казановых?

Фэнси уныло улыбнулась:

– Он не любит утренние часы.

– Ты хотела сказать – она.

– Любит, не любит…

Высокий джентльмен стоял на вершине холма Примроуз-Хилл в самый темный и тихий ночной час. Он смотрел на женщину, такую безмятежную в смерти, и один за другим выкладывал на нее лепестки роз – с головы до ног.

– Когда же это кончится? – спросила его стоявшая рядом женщина.

Джентльмен даже не повернул к ней голову.

– Это кончится, когда я доберусь до той оперной певички.

– Которой?

– Ты отлично знаешь.

Он набрал еще одну пригоршню розовых лепестков из кожаной сумки.

– Любит, не любит…

Свидание чудовища с палачом слишком задержалось. Боже, да он бы с удовольствием сам вцепился ему в глотку и удушил бы его собственными руками! Вместо палача с его веревками.

Александр Боулд откинул голову на спинку сиденья наемного экипажа и закрыл глаза. Для разнообразия ему не помешало бы выспаться, особенно если учесть, что раздражение Женевьевы усиливалось каждый раз, когда его вызывали на службу.

К счастью, на Парк-лейн было пусто. Только полный идиот вскакивает в семь утра воскресным утром. Если бы эти хлыщи не выбрали для своей дуэли Примроуз-Хилл, он бы сейчас тоже спал.

Александру тут же стало стыдно. Подумаешь, не выспался! Что из того, если опять убита молодая женщина?

Экипаж остановился перед особняком Инверари. Александр выбрался наружу.

– Ждите здесь, – приказал он кучеру, потянулся к дверному молотку, но дверь распахнулась раньше, чем он к нему прикоснулся. Дворецкий отошел в сторону, впуская Александра.

– Доброе утро, милорд, – поздоровался Тинкер. – Мы вас ждали.

Александр с недоумением посмотрел на дворецкого. Откуда он мог узнать? Алекс сам был в неведении, пока не пришел Барни.

В кресле сидела Рейвен.

– Наконец-то…

– Неоткуда…

– Мне приснился сон.

– Во Вселенной есть многое такое, милорд констебль, что не вписывается в наши ограниченные познания, – вставил Тинкер.

– Вы неправильно цитируете Шекспира, – усмехнулся Александр.

– Я намеревался неправильно процитировать Барда.

Александр посмотрел на Рейвен.

– Экипаж ждет.

Она встала и подошла к двери.

– Если кто-нибудь спросит…

– Вы имеете в виду Милого Друга или Милочку?

Ее губы слегка дернулись.

– Скажите им что-нибудь правдоподобное. Напрягите воображение.

– Ради вас постараюсь, – пообещал Тинкер. Александр помог девушке сесть в экипаж и устроился напротив нее.

– Примроуз-Хилл, – велел он кучеру.

Скрестив на груди руки, Александр смотрел на Рейвен. Потрясающие игривые глазки, маленький изящный носик… пухлые губки…

_ Ну-с. – Александр откашлялся, борясь с желанием и дальше любоваться ее формами. – Кто такие Милый Друг и Милочка?

– Это прозвища, которые сестры Фламбо дали герцогу и герцогине Инверари.

– За этим угадывается острый ум Блейз.

Холм Примроуз-Хилл – в дальнем конце Риджент-парка – был более двухсот футов высотой. Давно лишенный деревьев и кустарников, он стал излюбленным местом для противозаконных дуэлей.

– Придется подняться на холм. – Александр помог ей вылезти из экипажа. – Будь я помоложе, отнес бы тебя туда на руках.

– Думаю, как-нибудь и сама доберусь, – ответила Рейвен. – А что делает Барни?

– Ищет улики. – Александр взял ее за руку и повел к констеблю. – Барни осматривает землю в поисках чего-нибудь, что поможет следствию.

Констебль Блэк сердечно поздоровался с девушкой:

– Я рад, что вы смогли приехать в столь ранний час.

– Она ждала нас уже полностью одетая, – сказал Александр. – Как будто знала, что за ней пошлют.

Рейвен посмотрела на тело, прикрытое одеялом.

– Кто на этот раз?

– Танцовщица из театра, – ответил констебль.

Рейвен подошла к телу и жестом велела Александру откинуть одеяло. Рыжеволосая молодая женщина была красавицей.

– Хочешь подойти поближе? – спросил Александр. Рейвен кивнула. Он расстелил на траве свой сюртук. Девушка опустилась на колени рядом с трупом.

– Есть что-нибудь из ее вещей, к чему я могу притронуться?

Александр присел на корточки рядом с жертвой, снял с ее шеи шелковый шарф и протянул Рейвен. Он смотрел на ее закрытые глаза, на внешне безмятежное лицо…

– Два неясных лица сливаются в одно, – произнесла Рейвен, оборвав его мысли. – Подними ей платье.

– Что? – Это требование поразило Александра.

– Что-то укусило ее за ногу. – Рейвен обратила на него взгляд своих постоянно смущающих его глаз. – Подними ей подол платья до колена.

Александр и Амадеус склонились над ногой жертвы, рассматривая побагровевший след от укуса.

– Засохшая кровь, – произнес Александр. Констебль кивнул.

– Кто-то ее укусил до того, как она умерла.

– Ее убил яд, – сказала Рейвен.

Александр посмотрел на констебля.

– Думаешь, это змея?

На этот раз констебль Блэк выглядел озадаченным.

– Полагаю…

– Она умерла не от укуса, – вмешалась Рейвен.

– Откуда ты знаешь? – не выдержал Александр.

Рейвен недовольно посмотрела на него.

– Я знаю, потому что знаю.

Александр нахмурился.

– Но ты только что сказала…

– Яд попал в ее тело не через место укуса, – оборвала его Рейвен. – Она его выпила.

– Это просто чудо!

Фэнси поймала взгляд сестры в высоком зеркале и улыбнулась ей. Грим почти полностью скрыл шрам.

Белл обернулась и порывисто обняла сестру. Глаза ее переполнились слезами, грозившими перелиться через край.

– Если ты заплачешь, сестренка, мне придется заново накладывать грим.

– Какая я эгоистка, что думаю только о себе! – воскликнула Белл. – Как я с тобой расплачусь?

– Можешь начать с того, что скажешь князю Михаилу о ребенке.

– Скажу, как только выберу подходящий момент, – заверила ее Белл. – Я не хочу прожить такую же жизнь, как наша мама.

– Князю нужна жена, а его дочери – мать, – произнесла Фэнси. – Не тяни слишком долго, а то он, чего доброго, начнет искать другую.

– Обещаю. – Белл подтолкнула Фэнси к зеркалу. – Ты выглядишь как настоящая принцесса!

Фэнси впилась взглядом в свое отражение. Она и вправду выглядела как принцесса.

Облегающее фигуру платье, сшитое из шелка и кружев, с изящным вырезом и длинными рукавами в форме колокола. Черные волосы, каскадом ниспадающие на спину, прикрыты фатой, которую удерживает венец из оранжевых цветов.

«Что-то старое, что-то новое. Что-то заимствованное, что-то голубое».

Фэнси помнила об этом старинном суеверии и позаботилась о себе. Новое платье. Голубые подвязки, позаимствованные у жены Рудольфа. Кружевной носовой платочек матери, привезенный из Франции так много лет тому назад.

– Этот грим – твой, – сказала Фэнси сестре. – Когда вернусь к работе, я куплю себе новый.

Белл удивленно посмотрела на нее.

– А князь тебе разрешил?

Фэнси ужасно разозлилась. Да почему все считают, что ей требуется разрешение мужа?! Вот они удивятся, когда он профинансирует оперу, а она будет петь «Девушку из Милана». Пэтрис Таннер еще этого не знает, но ее дни в качестве примадонны практически сочтены.

Тут дверь распахнулась.

– О, дорогая моя, это недовольное выражение лица лучше оставить здесь! – произнесла герцогиня. – А не то князь сбежит через черный ход.

Белл хихикнула. Фэнси изобразила улыбку, но гнет нахлынувших проблем – неопределенность с карьерой, брак с джентльменом из высшего общества, первая беременность – сильно действовал ей на нервы.

– Думай о счастье, милая. – Герцогиня взмахнула рукой, как крестная из сказки: – Счастье, счастье, счастье…

Полчаса спустя Фэнси стояла рядом с отцом у входа в церковь на Гросвенор-сквер. Две сотни ближайших родственников и друзей семейства Инверари заняли все скамейки. Церковь освещалась сотнями свечей, на стенах плясали тени.

– Если эта свадьба считается «скромной», – прошептала Фэнси, – я съем свою фату.

– Рокси обожает устраивать грандиозные мероприятия, – ответил ей герцог. – Посмотри, как она ведет твоих сестер к переднему ряду.

– Они напоминают мне утят, идущих за мамой-уткой.

Отец приподнял ее подбородок и заглянул в фиалковые глаза, так похожие на глаза ее матери.

– Как бы мне хотелось, чтобы Габриэль тебя сегодня видела!

Он и в самом деле любил ее мать. Теперь никто не убедит ее в обратном.

– Я люблю тебя, папа. – Голос Фэнси дрогнул.

– Я всегда тебя любил и всегда буду любить, – ответил отец. – И не важно, как сложатся обстоятельства, но для тебя всегда есть место в моем доме.

– Спасибо, папа.

– Проводить тебя к князю – честь для меня.

– Не так-то много времени нам удалось побыть вместе.

Отец поднес ее руку к губам.

– Я сожалею об этом.

Все гости встали и повернулись лицом к центральному проходу.

– Ты готова?

Вместо ответа Фэнси вложила свою руку в его. Не обращая внимания на незнакомые лица, она устремила взгляд на князя, ждавшего ее в конце прохода и не отводившего от нее глаз.

Фэнси с отцом дошли до алтаря. Герцог вложил ее руку в руку князя и отошел.

Степан поднес руку Фэнси к губам.

– Спасибо, любовь моя, за этот самый счастливый день в моей жизни.

Сестры Фламбо, сидевшие в первом ряду, хором вздохнули. С другой стороны прохода так же громко вздохнули племянницы Казанова. Когда Фэнси услышала это, ее губы изогнулись в улыбке.

– Ты так и не нашел работу?

– Увы, любовь моя, у князя не так много пользующихся спросом умений.

Фэнси подмигнула ему.

– Я с радостью дам тебе рекомендацию.

– Но сначала выйдешь за меня замуж?

– Да.

Они вместе повернулись к епископу. Церемония длилась меньше тридцати минут, что очень устраивало Фэнси, редко посещавшую воскресные службы.

В конце церемонии Степан повернулся к ней и легко поцеловал в губы. В глубине этих фиалковых глаз сияла любовь, и князь не сомневался – все будет хорошо.

Она прекрасна. Она принадлежит ему. Она носит его ребенка.

Его манило счастливое будущее.

– Ты готова начать новую жизнь, принцесса?

– Ты воплотил в жизнь все мои девичьи мечты.

– А мне казалось, ты не любишь аристократов, – прошептал Степан, увлекая ее к выходу из церкви.

– Ты убедил меня в обратном. – Фэнси игриво улыбнулась и опустила смущенный взгляд. – Ты был очень убедителен.

Через некоторое время Степан и Фэнси стояли в бальном зале особняка Инверари и под звуки арфы встречали гостей. Рядом с ними находились герцог и герцогиня Инверари, а также князь Рудольф – формальные главы семейств Кемпбеллов и Казановых.

– Ты уже встречалась с кузиной Эмбер и ее мужем, графом Стратфордом, – напомнил Степан Фэнси.

– Вы так и не спели моим розам, – попеняла леди Эмбер.

– Я спою им, – ответила Фэнси, – когда выкрою время в моем оперном расписании.

Леди Эмбер растерялась и посмотрела на Степана. Он не предполагал, что кузина будет высказываться по поводу певческой карьеры его жены.

– От имени моих роз, – сказала леди Эмбер, взяв себя в руки, – благодарю вас за великодушие.

К ним подошла леди Олтроп, давняя приятельница герцогини.

– Так, значит, – с улыбкой припомнила пожилая дама, – из-за этой красотки вы и вели себя в опере столь безобразно в день открытия сезона?

Степан услышал, как фыркнул Рудольф, и покраснел, когда невеста на него взглянула.

– Восторг вашего супруга едва не привел к скандалу в ложах, – обратилась леди Олтроп к Фэнси. – Я почти не слышала пения.

– Возмутительно, – в тон ей ответила Фэнси. – Обещаю, что с этого дня мой муж будет вести себя прилично.

– Не сомневаюсь, раз уж вы всегда будете рядом с ним, – произнесла леди Олтроп и удалилась.

Степан с трудом удержался от того, чтобы не задушить старую каргу. Все же не подобает князю бить старых леди.

Герцог Эссекс и его внук, маркиз Базилдон, тоже высказали свои самые наилучшие пожелания. Александр Боулд поднес к губам руку своей давней подруги.

– А я думала, тебе не нужно наследство, – сказала Фэнси, но Александр только ухмыльнулся:

– А я думал, ты не любишь аристократов.

– Я сумел ее переубедить, – вмешался Степан. – Во всяком случае, так говорит моя жена.

– Оказалось, что я в вас ошибался. – Александр протянул князю руку в знак дружбы. – Очень рад, что так получилось.

Степан пожал его руку.

– Я тоже рад.

Когда дед с внуком отошли, чтобы найти свои места, Рудольф прошептал:

– А вот идут самые строгие гости.

Степан улыбнулся племянницам.

– Ты познакомилась не со всеми моими дамами, – обратился он к Фэнси. – Княжна Зара в самом ранимом возрасте. Ей двенадцать лет, она старшая дочь Рудольфа. А эти две леди, которые держатся за руки, – Салли и Элизабет, дочери Виктора и Михаила.

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказала Фэнси. – Теперь, когда мы с вашим дядей поженились, мы тоже устроим чаепитие.

Степан присел на корточки, чтобы оказаться вровень с племянницами.

– Ну, что произошло, пока меня не было?

– Граф Добродушие погубил принцессу Солнечную, – сообщила ему Наташа.

Степан изобразил ужас:

– Да как он посмел!

– Но она убежала, – успокоила его Элизабет. Салли кивнула.

– В Гретна-Грин.

– Дядя, милый, – протянула Роксанна в точности, как герцогиня, – Солнечной был нужен муж, если ты понимаешь, о чем я.

Степан расхохотался и повернулся к самой младшей.

– А ты что об этом скажешь?

– Леди Сплетница слишком много болтала и потеряла голос. – Лили обвила руками его шею. – Я люблю тебя, дядя.

– И я люблю тебя, солнышко.

– А как насчет нас? – возмутилась Роксанна.

– Я люблю тебя, и тебя, и тебя… – Степан по очереди показал на каждую из племянниц, поднялся и обнял невесту. – Но тебя я люблю больше всех.

– Я тебя тоже люблю. – Фэнси поцеловала его в губы под сладкую мелодию – хихиканье маленьких девочек.

Поздоровавшись со всеми гостями, Степан и Фэнси сели за накрытый стол. Их – главный – стол поставили вдоль короткой стены прямоугольного зала. Два длинных стола на сто гостей каждый стояли перпендикулярно к главному.

Встал князь Рудольф и поднял бокал с шампанским.

– Новая княгиня Казанова – красивая, любящая и великодушная. Чтобы уживаться с моим младшим братишкой, Фэнси особенно потребуется последнее качество. За невесту!

Следующим встал Степан.

– Когда мы только познакомились, Фэнси сказала, что мне нужно найти доходную работу. – Он подождал, пока гости отсмеются. – Я решил, что единственное место, которого я действительно хочу, – это место ее мужа. – Он улыбнулся Фэнси и поднял бокал. – За мою красавицу невесту!

После тостов Тинкер дал знак официантам подавать еду. Их светлости заказали роскошный пир, какой и подобает свадьбе князя и дочери герцога.

Степан наклонился к Фэнси и положил руку на спинку ее стула.

– Ты ничего не ешь, любовь моя.

– Я ни разу не была на свадьбе. – Возбужденный блеск в ее глазах напомнил Степану племянниц. – Когда мы сможем отсюда уйти, не вызывая недоумения?

Степан легко поцеловал ее в ушко.

– Тебе так не терпится начать нашу семейную жизнь?

– Мне не терпится приласкать моего князя.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я женился на тебе ради твоего острого ума?

– Из нас получилась замечательная пара, – сказала Фэнси. – Новая примадонна Лондона и обожающий ее покровитель.

«Черт! – подумал Степан, не меняя безмятежного выражения лица. – Вынося за скобки тему ее возвращения в театр, я, кажется, просчитался». Ну как она не понимает, что княгине не подобает петь на сцене? Или ждет, пока он скажет об этом сам? Меньше всего Степану хотелось ссориться в первую брачную ночь.

– Мы вместе напишем прекрасную музыку. – Его черные глаза пылали желанием. – Если хочешь, можем уйти прямо сейчас.

Фэнси игриво и зазывно улыбнулась:

– Хочу…