Спал он в лучшем случае часа три. Отчаянно ныла рассаженная ладонь, жевательная резинка и бутылка газировки, купленные в магазинчике, положения не спасали. Безумно хотелось в душ. Еще лучше — в постель. Но за домом скорее всего продолжают наблюдать. Так что соваться туда в ближайшие пару дней — самоубийство чистейшей воды.

Консьерж смерил его подозрительным взглядом, но хмуро смолчал, едва только в стекло уперлась «корочка».

Лифт работал, несмотря на достаточно ранний час. Ну да, дом же — буржуйский. Куда там конечной «Медведково» до «Пассажа».

Вообще-то можно было и не приезжать. Все равно окончательный отчет Армин сможет дать только вечером, когда получит данные биохимии и анализа крови на токсины и прочее. Но предварительные выводы — коллапс. Вследствие применения какого-то наркотического вещества. Вот и понимай, как знаешь.

На двадцатый этаж он поднялся, разглядывая собственное помятое отражение в зеркальной двери кабины лифта. Дверь справа.

Влад утопил кнопку звонка, и устало прислонился к стене.

Кира застонала, зарылась лицом в подушку. Чееерт… Сколько там время? Немного расфокусированный взгляд нашел электронные часы. Цифры показывали семь пятьдесят пять. И даже можно не гадать, кого принесло в такую рань. «Черную дыру» она чувствовала даже здесь. Влад. Крепко приложив неугомонных ищеек, шастающих по утрам, она встала, накинула на себя коротенький халатик и пошла открывать. Остановилась у зеркала в холле, улыбнулась своему отражению. Без макияжа, с растрепанными волосами, она не казалась ни сильной, ни волевой, а нежной и беззащитной. Просто девушкой.

Заправив за ухо прядку, она отвернулась от зеркала и открыла дверь, зябко вздрогнув от ворвавшегося в квартиру сквозняка.

— Привет, — Влад усилием заставил себя отлипнуть от стены и выпрямиться. — Отчет будет только к вечеру, но по предварительным оценкам у нас большие проблемы… — глаза просто закрывались, а рядом с ней, уютной и теплой, сонной, держать себя в руках и не свернуться клубком на пороге ее квартиры было во сто крат сложнее.

— Ты бы мне это еще стоя этажом ниже поведал, — она втянула его в квартиру и захлопнула дверь. Зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой. — Ты рано. И выглядишь… помятым, — Кира окинула его более внимательным взглядом и окончательно проснулась. — Что-то случилось?

— Меня ждали возле дома, так что в качестве приветствия принимается приглашение посетить душ и чашка кофе за самоотверженную ночевку в собственной машине. Тебе во сне не икалось, часом? — Влад прикусил уголок вязанного воротника курточки и с силой потер ладонями лицо.

— А ты меня вспоминал? — Кира бессознательным жестом накрутила прядку на палец. — Полотенце найдешь в ванной. Ты уверен, что тебе нужен кофе, а не пара часов нормального сна? У меня есть диван, — странно, почему она так легко и просто пустила в дом мужчину, которого знает всего-то дня два?

— Вспоминал. С нежностью, — Влад принялся стаскивать обувь, одновременно пытаясь снять куртку. — Что до кофе… то по обстоятельствам. Если жаждешь утренней беседы, то да, нужен, если намерена досыпать, то я воспользуюсь гостеприимством и на пару часиков обживу твой диван.

— Я бы поспала, но теперь вряд ли усну. Да и собираться все равно нужно, — она еле успела поймать сползающий с плеча халатик. — Так что иди в душ, а я пока приготовлю кофе и что-нибудь на завтрак. Сможешь поспать, когда я уйду.

— Смею напомнить, что ты, во-первых, так и не спросила в какие же неприятности мы влипли, а, во-вторых, собираешься оставить совершенно незнакомого тебе мужчину в своей квартире одного, — он повесил куртку на вешалку, едва не застонал, когда ноги коснулись гладкого паркета пола.

— Ты хочешь, чтобы я передумала?

— На всякий случай напоминаю, — пожал плечами Влад, отводя взгляд. Царапнуло что-то. Что-то, чего вчера еще не было. Наливающийся сочным пурпуром след поцелуя на точеной шее. — Ванная? В смысле в какой стороне?

— Ты не способен на преступления, — Кира рассмеялась почти вызывающе. — Для этого ты слишком пуст. Ограбить можешь — это да. Но вряд ли соберешься. В той стороне… — запахнула халатик потуже, вернулась в спальню за носками, которые носила дома вместо тапочек, и прошла на кухню.

А Влад промолчал. Добрел до ванной, прикрыл за собой дверь. Разделся, некоторое время просто стоял, рассматривая собственное отражение в зеркале, а потом выкрутил краны и шагнул под воду, тихо застонав сквозь сжатые зубы. Физически хорошо. И плохо.

Он думал о ней. Да. И избавить от этих мыслей не смогли ни коллеги, ожидавшие возле дома, ни выводы Армина, ни тревога за брата…

Кофе был готов спустя десять минут. Как и быстрый завтрак — омлет, легкий салат, мясная нарезка… Кира поставила на стол последнюю тарелку и выдохнула. Не вовремя Влад пришел. Ей бы самой в душ сходить, в порядок себя привести. Расчесаться, в конце концов. Ладно, успеет еще… Ну где он там, кофе остынет.

Влад выбрался из душа и обмотал бедра полотенцем: влезать в джинсы и вчерашнюю футболку отчаянно не хотелось.

— Наверное, я должен извиниться за раннее вторжение и за свой внешний вид. И поблагодарить тебя за то, что вообще на порог впустила.

Он присел за стол, чувствуя, как забурчало в пустом желудке. Вероятно, сейчас он должен смутиться. Только вполне естественная реакция усталого организма к смущению не располагала. В отличие от хозяйки дома.

— Извинения приняты. И благодарность тоже, — Кира устроилась напротив за столом и легко улыбнулась. — Сначала поешь. А потом все расскажешь.

Разводить церемонии он не стал. Принялся за еду, ловко орудуя ножом и вилкой. И только утолив первый голод, взялся за кофе.

— Ну, во-первых, возле дома меня ждали. И насколько я понял, не мои коллеги-следаки, а кое-что поинтереснее. Облавники. Спецназ. Кого из нас пытались поймать, Севку или меня — не суть важно. Они были там. И только чудом я не попался. Это была плохая новость. Теперь новость еще худшая. Тот парень у киоска — действительно только человек… — Влад блаженно щурился, мелкими глоточками попивая кофе. — Но по предварительным оценкам, он «сидел» на химии. Состав пытаются определить в лаборатории. Так вот, этот наркотик, судя по всему, способен из человека сделать «карту».

— Гонцам, приносящим дурные вести, отрубали голову. А я тебя кофем пою, — улыбка Киры чуть поблекла. — Облава вполне объяснима после «Андеграунда». Следов Димки они не нашли, а вот Севы… Но воздействовал мой брат. Им обоим нельзя выходить, — она немного помолчала, постукивая ноготком по столешнице. — Твой эксперт не ошибся? Может, это какой-то другой наркотик и к «картам» не имеет никакого отношения?

— Это предварительные оценки, — Влад с тихим вздохом удовлетворения откинулся на низкую спинку стула. — Ближе к ночи он закончит исследования. Придется заехать к нему с бутылкой коньяку для душевной беседы. Ты не будешь очень сильно против, если я обнаглею до того, что воспользуюсь твоей стиральной машиной? Вещи, которые я с собой на выезды вожу, несколько не подходят для повседневной носки, а то, в чем я был вчера…

— Да ради бога, — она только плечами пожала. — Вечером я встречаюсь с Пиковым Королем. Я надеялась, что к тому моменту отчет уже будет….

— Увы, но появляться в анатомке днем для меня сродни самоубийству. Так что если скажешь, куда это счастье привезти, дабы твой «пиковый» коллега смог с данными ознакомиться, устрою в лучшем виде, — он подхватил со стола грязные тарелки, поднялся, прошлепал босыми ногами к раковине и включил горячую воду. — Я помою, не дергайся…

— Ты просто сокровище, — Кира окинула его долгим, оценивающим взглядом, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Что в нем такого? Красивое, развитое тело, интригующие глаза… Но и покрасивее встречались и интереснее. Вот только какая-то струнка внутри дрожала именно от ЕГО близости. — Сам стираешь, сам посуду моешь. Клад просто, а не парень. Может, приютить тебя, м?

— Попробую пошутить. Крестиком вышивать я не умею. — Эмоции. Почти физически ощутим пристальный взгляд. — И в свете последних событий я бы и не отказался, вот только боюсь, наведу на твою обитель своих коллег.

Влад неспешно мыл тарелки, споласкивал от мыльной пены и ставил в сушилку. Методично и аккуратно.

— Так как тебе такое предложение? Ты говоришь, куда подъехать вечером с отчетом и я осчастливлю и тебя, и его Пиковое Величество новыми данными.

— В наше время умение вышивать крестиком не актуально, — Кира выдохнула почти разочаровано. — Не надо никуда подъезжать. Думаю, будет лучше, если он сам сюда приедет.

Влад только выгнул бровь.

— Тебе что, серьезно хотелось бы, чтобы я остался у тебя? — он вытер руки и обернулся, пристально глядя ей в глаза.

Кира ответила ему не менее пристальным взглядом.

— Я не вижу тебя в этой игре и твоей в ней роли. Но я привыкла доверять собственной интуиции. И сейчас она мне говорит, что упускать тебя из поля своего зрения нельзя, — ее чувства он не поймет, только холодный расчет. — А, судя по всему, тебе пока негде жить. Или… У тебя есть девушка. Влад?

Девушка. Даша. Та, которая странной любовью любила его. Ничего, кроме механического секса взамен не получая.

— Есть.

А ведь когда-то ее отчаянно добивался Севка. Только вот она почему-то предпочла ему нелюдимого хмурого близнеца. Бесчувственную ищейку.

— Тогда, может, тебе пожить у нее? — Кира отвела взгляд, а потом и вовсе встала. Вытянула сигарету из пачки, подошла к окну, открывая форточку. Вздрогнула от свежего ветерка и прикурила. Неужели это ревность? То, что царапнуло по сердцу? Бред какой… Влад — «ищейка», он не способен на чувства. Или… способен? Ведь было же что-то тогда, на площади. И все равно бред.

— Я не хочу ее, — тихо ответил Влад. — Как любому мужчине мне нужен секс, но потребности в нем я не ощущаю. С ней. Мне не хотелось бы обращаться к кому-либо из тех, с кем я знаком. Ну, хотя бы потому, что впутывать в эту историю было бы лишним. Что касается нее… Хоть я и безразличен, но терпеть ее опеку, слушать ее монологи и страдания мне не очень нравится. Так достаточно откровенно?

— Вполне, — сигарета легла в пепельницу почти нетронутая. — В наличии логики тебе не откажешь, — Кира захлопнула форточку и повернулась к нему. — Но тогда почему ты все еще с ней? У тебя нет потребности в сексе с ней, но он тебе нужен?

— Что-то вроде того, — он скрестил руки на груди, опираясь бедрами о столешницу. — Цинично говоря, отношения с девушкой у меня сугубо потребительские. Я не могу испытывать эмоций, но чисто физиологические потребности тела удовлетворять приходится. Можно сказать, секс со мной — не самое фееричное действо на свете.

— Первый раз встречаю парня, который сам в этом признается, — Кира тихо рассмеялась, а потом подошла вплотную. Заглянула в глаза, шепнула тихо: — Стой спокойно. Я всего лишь кое-что проверю, — провела кончиком пальца по его скуле, а потом подалась вперед и прижалась к губам.

— Кира… — в голосе плеснуло настоящее удивление. Теплые чувственные губы, нежные и требовательные. От нее пахнет просто чудесно. Кофе и дорогим табаком. С едва уловимой ноткой свежести. Отстраняться не хотелось категорически. — Я, между прочим… действительно о тебе полночи вспоминал.

Пустота в ответ… Она ошиблась. Или это было кратковременное помешательство. Что ж… бывает.

— У тебя еще было время на это? — улыбка была ее. Настоящая. Но уже другая. — Мне пора собираться. Диван в твоем распоряжении. Белье и одеяло найдешь в шкафу.

Тонкую талию можно обхватить пальцами. Но хочется не так. Хочется прижать к себе, согреться мягким теплом, исходящим от нее.

— У меня много на что время было. Оказывается, хорошо думается по ночам, когда из окна машины видны твои окна… Я не самая эмоциональная личность в этом мире, — Влад щекой потерся о ее щеку. — Но я не железный, а ты не из тех девушек, которые на второй день знакомства прыгают в койку, — он прерывисто выдохнул, хмурясь. Жжется в груди. Пока еще не сильно, почти робко, как вот то, второе соприкосновение губ. Но его хочется не только продлить, но и углубить, сделать жарче, может, разбавить едва заметной злостью, совсем как вчера.

В серых глазах Киры плеснуло удивление. Пустота Влада, которую она так сильно чувствовала всего пару секунд назад, стала вдруг другой. Непонятной. Почти пугающей. Клубок спутанных эмоций.

Внутри задрожали ярко-красные нити «масти», словно чувствуя новую жертву, требуя своего. Почему?! Почему ОН?! Потому что он отзывается? Потому что не так пуст, как кажется?

Кира впервые в жизни не знала, что сказать, что сделать. Да, она не из тех, «кто прыгает в койку на второй день знакомства». А он — не может испытывать эмоций. Вот только почему тело само льнет к нему? Тает в его руках.

— Это «масть»… — ее шепот был почти отчаянным. — Это все моя чертова «масть»…

— Тебе… на работу пора… — Влад прижимал ее к себе, мял тонкий шелк халатика и никак не мог заставить себя отстраниться, отпустить ее. — А мне спать. И желательно, не видеть тебя во сне.

— Постараюсь тебе не сниться, — ее улыбка была лукавой. — Запасные ключи в ящике в тумбочке в прихожей. Когда будешь уходить — не забудь закрыть дверь.

Влад кивнул.

— Обещаю не хулиганить. — Он все-таки разжал объятия и отпустил ее. Скользнул мимо, и на миг замер, обернувшись у порога. — Когда ты вернешься?

— К вечеру, — Кира улыбнулась легко, светло. — Ключи не забудь. Вдруг ты приедешь раньше.

Он с улыбкой покачал головой и скрылся в коридоре. Некоторое время из гостиной доносился шелест и тихая возня, а потом все стихло. И в квартире снова воцарилась сонная тишина.

…Измученное тело напрочь отказывалось отдыхать. После трех часов сна в машине, крепкого кофе, сваренного Кирой и странного волнения, его буквально разрывало от странной бури непонятных ощущений в груди. Кажется, достаточно только чтобы она ушла, чтобы его мысли унеслись вслед за нею.

Влад промучал себя часа полтора, уговаривая усталый организм уснуть. Бесполезно. Сон не шел, точно согнанный едва слышным шелестом ключа в дверном замке.

Он с трудом сел на постели и кулаками потер глаза. Будто песку от души сыпанули. Больно. Поднялся на ноги, снова замотался в полотенце. Хоть в общем и лишнее это. Все равно Киры дома нет, смотреть на него некому. А даже если бы и было. Что такое смущение или стыд — он не знал. Сдерживали только общепринятые нормы морали, которые в далеком детстве вдалбливала в его голову мать. Раздетым ходить не хорошо…

Джинсы и футболку он оставил на стиральной машинке в ванной, равно как и собственную деталь интимного туалета. Закономерно, но машинка была занята. Коротенькая мини-юбка, черное белье, серо-стальная рубашка, в которой Кира была накануне.

Не хорошо рассматривать чужие вещи. Есть даже поговорка на тему «ворошить чужое грязное белье» что ли? Вот только от ее вещей исходил едва уловимый ее запах и аромат ее духов. Волнующе-женственный.

Влад покачал головой и сунул собственные вещи к ее вещам, здраво рассудив, что по цветам они по определению не подерутся, а если поставить деликатный режим, то не полиняют точно. Главное, застегнуть на джинсах молнию.

Возле стиральной машины даже нашелся мешочек для стирки белья, в который он, не долго думая, сунул белье гостеприимной хозяйки. Отчего-то закралась мысль, что ОНА должно быть, просто потрясающе выглядит вот в этом… тонкое кружево на нежной коже.

К счастью повторно душ принимать не пришлось…

Спустя еще сорок минут он вытащил вещи хозяйки из чуда буржуйской техники, и в очередной раз мысленно возблагодарил создателей агрегата за кучу режимов, одним из которых была сушка. Надеть собственные шмотки он смог уже через час.

В новостях — ничего утешительного. На все лады проклинают «карты» за учиненный погром и убийства в «Андеграунде», оставшиеся в живых и главное в своем уме граждане рисуют фотороботы преступников, а импозантный шеф Особого следственного департамента Москвы клятвенно заверяет, что чудовища будут схвачены и обезврежены…

Никогда и ни одну «карту» не находили по фотороботу. Только по следу воздействия. Так что рисуйте портреты, не рисуйте — это бесполезно. Правда, лицо Димки, если специально искать сходство, опознать было можно. А значит, среди тех, кто был в клубе, находился слабоимунный. Очень слабоимунный. Но лучше бы его там не было вовсе.

Безумно не хватало компьютера, телефона и трескотни Артура и Макара. Да и валяться весь день на диване он не мог.

По-прежнему отчаянно хотелось спать. Но стоило только вернуться на диван, как сон растворялся в полумраке комнаты. В конечном итоге Влад просто сварил себе еще кофе. От кофеина, гуляющего в крови, шумело в ушах и слегка подташнивало, но, по крайней мере, сон окончательно прошел и к трем Влад наконец выбрался из дома, педантично проверив несколько раз закрыл ли он дверь.

Собственно, оттягивать и ждать, пока его уволят, он не стал. У него было время подумать и решить, что ждали все-таки не его, а Севку. Брата, который стал «картой». И когда от безделья начало мутить, Влад сам съездил в головное здание, сдал табельное оружие, удостоверение, написал заявление в отделе кадров, ушел, сопровождаемый тяжелыми взглядами коллег. Они будто знали, все, до самой распоследней уборщицы, что Севка был там, в «Андеграунде», что это его кровь обнаружили в подвале. Что он теперь — «карта».

…Холодный вечерний воздух здорово отрезвлял и настраивал на работу, как ничто иное в целом мире. Наверное, он не отказался бы от чашки кофе, вот только глотать бурду из автомата не хотелось. Снова очень некстати вспомнилась Кира и восхитительный ее кофе. Нет в жизни справедливости.

Ночной охранник хмуро глянул на Влада, но дверь открыл, пропуская к дежурному анатому. Армин же ему обрадовался как родному. Лощеный аккуратный педантичный грузин. Тихий и очень сдержанный в отличие от своих соплеменников. Может, он потому и любил тишину анатомки, что земляки попадали к нему молчаливыми и тихими. И мертвыми. Зато с ищейками он общался не без удовольствия.

— Слышал, тебя отстранили… Севка пропал?

— Стал бы я общаться с твоими покойниками вместе, будь мой брат дома? — хмуро ответил ему Влад, порезав плавленый сырок прямо на рабочем столе радушного хозяина. Скальпелем. Он собирался врать. И врать вдохновенно. Не зачем Армину знать, что он уже написал заявление. Иначе не видать ему отчета, как своих ушей. — Отстранили, только кто ж сказал, что Я его искать перестану. Это мой брат, понимаешь?..

— Говорят, Клейменов служебное в отношении тебя открыл. Владька, тебя ж такими темпами по «волчьему» уволят к среде…

Влад на автомате выпил половину воды из мензурки, которую анатом использовал в качестве чашки и не поморщился. Это оказались остатки недопитой с кем-то ранее водки. Глубоко внутри начинала медленный свой бег боль, вгрызаясь в усталое тело. Этого слишком много для одного дня. Слишком.

— Твою мать…

Коньяк закончился довольно быстро и хвала небесам, что дальше в ход не пошел медицинский спирт. За обсуждением сволочи-шефа. За то, чтоб нашелся Севка. За то, чтоб все устаканилось… За частный сыск, за хорошие бабки, за дружбу контор… за отчет…

— Не уволят. Не дождутся, — грозился Влад, чувствуя, как по телу вместе с кровью течет самая настоящая злость. Из него бы вышел хороший актер. — Сам уволюсь. И пусть только попробуют отказать.

— Не-а… — Армин сжевал последний кусочек хлеба с сырком и принялся зашивать вскрытую брюшную полость очередного своего «клиента». — Отработка, двухнедельная…

— Если имеет место конфликт интересов. Я напишу обоснование, почему я больше не могу работать в департаменте и уйду в отпуск, а потом, не выходя из отпуска — у-во-люсь!.. В конце концов, юридическое у меня образование, или где?

— Ну, я же не спорю… — Армин только развел руками. — Тебе отчет в распечатке или в электронном виде?

— И то, и другое, и можно без хлеба, — Влад поднялся из-за стола и потянулся всем телом. Голова кружилась, от выпитого за день кофе подташнивало, от алкоголя, впрочем, подташнивало не меньше, но, по крайней мере, до дома Киры он доберется сам.

Из анатомки он выбрался к началу десятого. Полчаса в метро, знакомыми и незнакомыми переходами, когда кажется, что весь мир покачивается перед глазами. Консьерж смерил его не менее презрительным взглядом, нежели утром, но, помня об удостоверении, безропотно пропустил.

На двадцатом этаже господин Ястребов нашел в себе силы не только достать ключи и открыть дверь, но и закрыть ее, и только после этого рвануть в туалет, содрогаясь в мучительных приступах тошноты. Ломка… проклятущая ломка…

…На затылок легла чья-то тяжелая рука. Влад сплюнул и поднял голову, понимая, что сейчас он слабее котенка и банально не сможет сделать ровным счетом ни-че-го, и если его тут убьют…

— Успокойся… — тихо сказал мужчина. — Дыши глубже… — незнакомый след. Его вздернули на ноги и прижали к стене. Холодные пугающие глаза. Ему так хреново, что он испытывает страх?.. — Я так понимаю, ты и есть тот самый особист, о котором говорила Кира. Нет, не кивай. Хуже будет. О да… — Прохладные ладони скользнули под водолазку, и замерли на его груди. — Дыши…

Влад зажмурился, когда его лица коснулся холодный мокрый уголок полотенца, а потом и краешек стакана, наполненного ледяной водой из-под крана.

— Не пей, просто…

Угу, глотать ЭТО не хочется. Он просто выплюнул воду и болезненно сощурился, рассматривая своего спасителя. Высокий, чуть выше него, худой, жилистый, только руки очень сильные. Настолько сильные, что гость без усилий сумел поднять его с пола. И еще он буквально дышал силой. Другой силой. Отчетливой черной мощью. Даже в этом своем плачевном состоянии Влад чувствовал его. Всем собой чувствовал.

— Меня зовут Илья. И я, как ты, наверное, догадываешься, Пиковый Король…

Пиковый осторожно вывел его из ванной, помог добраться до гостиной и опустил на диван, а потом подошел к бару, плеснул в чистый стакан минералки и, вернувшись, вручил его Владу, осторожно сжав пальцы на толстом стекле

— Пей. Думаю Кира сама решит, что с тобой делать… Но для начала…

— Спасибо, — пузырьки газа вызвали слезы. Но горечь желчи изо рта ушла, и Влад вернул пустой стакан.

— Не благодари, ты ведь не знаешь ЧТО я собираюсь сделать, — улыбка перечеркнула аскетично-тонкое лицо Короля Пик, сделав его почти отталкивающим. А в следующий миг узкие губы прижались к его губам.

Боль хлынула по венам, потекла из глаз слезами, закипела в груди, так и не выплеснувшись криком. Единственный стон боли выпил Илья, выпил с удовольствием, резко рванув на себя ставшее безвольным тело. Но стало легче. Будто с дыханием уходила эта боль, корежившая усталый организм. Кофе… стимулятор, яд для таких, как он. Возможность продержаться и быть дееспособным куда дольше обычных людей, но потом — медленно подыхать сутки.

Объятия разжались, и в следующий момент Илья уже отходил к окну.

— Я думал, будет хуже, — его дыхание было удивительно спокойным. Будто он почти не… имел его здесь, на этом диванчике, в закатных сумерках. Влад с трудом перевел дыхание. Все хорошо. Все хорошо… только чуть кружится голова и безумно хочется пить. — Но к счастью, ты не самоубийца. Или тот, кто готовил тебе эту отраву, знал что можно, а что нельзя.

— Кира… и не только она… мне нужно было…

— О… — многозначительно вскинул брови Илья. — Ну, надеюсь, оно того стоило.

— Что?.. — не понял Влад.

— То, ради чего ты по самые брови накачался ядом, конечно. Или ты набрался так ради красивых Кирочкиных глаз? Прости, не поверю… — Илья иронично улыбнулся, покачав головой — И да, ты на самом деле вкусный. Особенно твоя ломка…

…День выдался муторным и долгим. Сначала она разговаривала с Димкой, которому срочно понадобилось купить диван, потом — с одним из бывших заказчиков. Илье она позвонила уже ближе к полудню. Выслушала с улыбкой его монолог о его подопечных, щедро приправленный стебными шуточками, получила обещание заехать вечером и только потом погрузилась непосредственно в работу. Этот проект был вызовом для нее, может, поэтому она вспомнила о том, что собиралась приготовить небольшой ужин перед приходом Ильи, когда уже почти закатилось солнце. Естественно, она опоздала. Судя по тому, что в прихожей стояли две пары мужской обуви, а в гостиной — раздавалось два голоса, и Илья, и Влад были уже дома.

— Милая сценка… Почти семейная. Я вам не мешаю? — сняв туфельки и оставив сумочку на тумбочке в прихожей, Кира прошла вперед и остановилась у порога, созерцая открывшуюся ей картину.

— Привет, милая, — Илья подошел к девушке, обнял, приподнимая над полом, и потерся кончиком носа об изящную шею в глубоком вырезе блузки. — Какая спешка вынудила тебя вызвать мою скромную персону на эту чудесную встречу?

— Привет, — улыбка Киры была нежной. Счастливой. — Неприятности. Как всегда, — потянулась вперед, легко коснулась его губ, словно пробуя их на вкус, а потом поцеловала по-настоящему. Раскрываясь, отдавая ему память, образы, ощущения, картинки. Все, что произошло на площади.

Илья подхватил ее, как ребенка, заставляя обвить его бедра, так и не позволив прервать поцелуй. Юбочка Киры задралась, обнажая стройные ноги, затянутые в элегантные чулки, вызывающе, почти порочно. И встречное воздействие было таким же: сильным, четким, вопрошающим. Он точно спрашивал: «А ты уверена? Да, сила есть, но ТЫ уверена?» И отрицание. Резкое и непреклонное: «Никого из моих там не было точно».…

Влад замер. Пустота звенела внутри, жадно впитывая все, до последней капли. Черную и красную страсти. Каждую нотку. Каждый перелив. Изменение. Несмотря на отвратительное головокружение и стучащую в висках кровь. Нет, он не мог понимать, о чем… целуются эти двое. Не мог. И сожалел об этом. И еще… почти завидовал. И хотел. Слишком яркими были эти вспышки. Слишком чарующими. И в то же время, что-то глубоко задевало. Почти ранило. Ветреность Червонной Королевы? Или очевидная близость Пикового Короля?

Кира оторвалась от Ильи с почти стоном. Еще раз провела губами по его губам и откинула голову, тяжело дыша и крепко обнимая его.

— Я… рада… что ты здесь, — тихое «мой король» она сама еле расслышала. — Ты сам все видел. Мне больше нечего добавить.

Влад, кажется, позабыл, как дышать.

На миг зубы Ильи сжались на бешено бьющейся голубой венке под нежной кожей. Там, где алела отметина, оставленная кем-то прошлой ночью. Одно движение — и Кира умрет. Всего одно неловкое движение — и стройное тело обмякнет в его руках. Но вместо этого Илья осторожно отпустил ее на пол, аккуратно и как-то совсем по-свойски поправил юбку и шагнул к дивану. Воздух живительным потоком ворвался в легкие Ястребова.

— Хорошо. Поговорим. Я впервые вижу этот отпечаток. Это не мой. Возможно — «гастролер». Слишком топорно. Ноль фантазии. Если бы я пытался… — его взгляд скользнул вдоль тела Киры. — Я сделал бы это совершенно иначе.

— Не сомневаюсь, — Кира вскинула голову, рассыпая волосы по плечам. — Но тебя это непосредственно касается. Ужинать будем, мальчики? — улыбнулась Владу тепло, мягко. — Привет. Как все прошло?

— Я… не буду ужинать лучше, — при одной только мысли о еде желудок начинал бунтовать. Качать головой Влад так и не решился, ограничившись почти не натянутым: — Спасибо. Вынужден все-таки огорчить и огорчить окончательно. Это действительно «химия». И действительно способная вызывать способности «карт» в обычных людях, так что… — он прикрыл глаза и тяжело сглотнул, ощущая на себе заинтересованный взгляд Ильи. — Я останусь здесь, ладно?..

Илья нахмурился, глядя на Киру из-под полуопущенных ресниц.

— Это единственный случай?

— Единственный нам известный, — рассеянно произнесла та и присела перед Владом, уже наплевав на юбку. — Тебе нужно поспать, — с тревогой всматриваясь в почти побелевшее лицо, сжала его пальцы. — Иди на кровать. Здесь ты не отдохнешь.

— Это уже не смертельно, милая, — Илья обошел диван и снова коснулся ладонью затылка Влада, проверяя. Мягко помассировал, вплетая тонкие сильные пальцы в растрепанные светлые пряди волос. — Только не давай ему больше кофе, иначе реанимировать будет уже нечего.

Влад криво усмехнулся помимо воли, даже не пытаясь скрыть то, что творилось внутри него. Боль, щедро сдобренная вяжущей горечью, так похожей на детские обиды Севки.

— Не переживай, мне и тут неплохо. Я… не хочу испортить интим и уют твоей спальни своим храпом. Шутка, — тут же добавил он на всякий случай.

— С каких это пор молодые красивые мужчин портят «интим и уют» женских спален? — Кира гибко встала и поймала взгляд Ильи. — Помоги ему, пожалуйста.

— Слушаюсь, моя белая госпожа… — фыркнул Пиковый Король, и тут же, снова обойдя диван, завершив свой хоровод, заставил Влада обнять себя за плечи. — На твоем месте я бы ее послушался.

— Боюсь, что в постели я ВАМ помешаю, — тихо, но твердо ответил тот, поднимаясь с дивана самостоятельно. — Отчет я оставил в кармане куртки… она должно быть в ванной, а я, наверное, пойду…

Кира только поджала губы и молча кивнула Илье, идя следом за ними. Убрала покрывало, поправила подушку…

Влад сдался, позволив уложить себя в постель. Стоило только голове коснуться подушки, как разум точно отключился, позволяя усталому телу расслабиться.

— Где ты только это чудо откопала? — Король Пик укрыл его одеялом и отошел от кровати, наблюдая, как меняется выражение лица засыпающего молодого совсем мужчины. Из устало-напряженного оно стало каким-то по-детски наивным. — Почему из всего Особого следственного ты умудряешься зацепить самую большую сволочь и самого наивного ребенка?

— Я создана из противоречий и крайностей, ты забыл? — Кира благодарно улыбнулась ему и присела на край кровати. — Спасибо, Иль.

— Всегда пожалуйста, моя Королева, — Илья мягко коснулся ее плеча и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собою дверь.

— Знаю, что мужчины… так себя не ведут… кажется, таких называют жалкими?.. — шепнул Влад, так и не открыв глаз. — Кажется, мне должно быть стыдно.

— Не стоит пытаться быть похожим на обыкновенных мужчин. Большинство из них скучны, тупы и просто противны, — улыбка Киры была почти нежной. — Ты — необычный. Такой, какой есть. И ты мне нравишься, — склонилась к нему, легко касаясь губами губ.

— Я — «ищейка», — тихо сказал Влад. От этого простого, почти невинного поцелуя под веками полыхнуло. — И это хорошо, что я не могу сказать тебе этого в ответ.

— Я и не жду, — чистая правда, но откуда столько разочарования? — Отдыхай, силы нам всем еще понадобятся, — Кира поправила одеяло, провела ладонью по щеке и встала. — Зови, если что-нибудь понадобится.

— Доброй ночи, — выдохнул Влад, зарываясь лицом в подушку. Наволочка пахла Кирой. Лучше бы это был запах стирального порошка, типа «Морозная свежесть» или какой-нибудь «Японский сад».

Илья вскипятил чайник и уже успел заварить чаю по всем канонам чайного искусства. На кухне витал нежный аромат земляники и сливок.

— Это кофейная ломка. Твоя ручная ищейка слишком долго на ногах. Не могу сказать, что мне не понравился вкус его боли, но… Кира, ты же понимаешь, что подобные игры чреваты.

— Он не моя «ищейка», — Кира устало опустилась на кухонный диванчик. — Мне и без него «ручных» особистов хватает, — неосознанно коснулась отметины на шее и поморщилась. Придвинула к себе чашку, сделала глоток и выдохнула с благодарностью. — Ты просто чудо, Илюша.

— Знаю, — без ложной скромности откликнулся «пиковый». — Мне не нравится то, что происходит. Я так понимаю, Влад и есть тот самый особист, братишка которого внезапно стал «картой», — поймал ее вопросительный взгляд, улыбнулся. — Новости, особенно такие, быстро распространяются. Ладно, не суть. След не был двоичен? Я имею в виду, этого вашего покойничка не подставили часом? Просто может быть, что на самом деле воздействовал какой-нибудь «гастролер», а чтобы следы замести, нашел такой вот способ…

— Не обижай меня таким вопросом, — надо бы действительно обидеться или хотя бы нахмуриться для вида. — Если бы там был кто-то еще, я бы почувствовала. Да и Влад был со мной. А лучше, чем «ищейки», след не берет никто. Там не было никого, Иль. Влад что-то говорил об отчете… Принесешь? Мне даже вставать лень.

— Коллапс на фоне систематического приема тяжелой наркоты. Парень кололся и как минимум месяц. Организм истощен. Странно, что при этом он не выглядит как жертва концлагеря… — Илья выложил на стол перед нею сложенные вчетверо распечатки, которые уже успел по диагонали просмотреть. — Понимаешь, я бы предположил, что все это грязные провокации и злостные инсинуации, пафосно говоря. Вот только не вижу в этом смысла, — он со вздохом покачал головой. — Если это провокация, мы узнали бы все еще до начала. «Особисты» никогда не умели хранить тайны, и свойства твоей Масти нам в этом только помогали. Если это попытка Колоды, скажем, Питера или Казани, или даже Киева или Харькова, то это вообще в высшей степени критинистично… Киевляне, может быть, и смогли бы, вот только связей нет, чтоб удержаться, а Питерская Колода не полна вот уже полгода как. Король Треф погибла, когда вышли на ее подопечную, а претендентов пока нет. Конечно, я слышал, что при определенном физическом воздействии на человека, из него можно выдавить сил уровня где-то Четверки, максимум Шестерки. Но то, что ты показала, это уровень Валета.

— Он был человеком. Значит, ни о какой другой Колоде речь не идет. Колодам нет смысла использовать людей. Да и какой в этом смысл? Все давно поделено. Но если у тебя есть свои идеи, я их с удовольствием выслушаю.

Илья отпил чаю из своей чашки и на миг прикрыл глаза.

— Мой наставник рассказывал, что еще в совковые времена велись некие исследования для придания возможностей «карт» простым людям. Врожденные «карты» безоговорочно не подчиняются, а муштра и субординация ломали психику и выше Десятки в Колоде такие «карты» не поднимались. Следовательно, врожденную «карту» такого уровня под подчинение не заточить. Даже Пикей с их мазохистскими наклонностями. Тогда исследования повернули в область физического, а не психо-эмоционального воздействия. И только при физическом воздействии, при болевой стимуляции, нечто подобное удалось. Вот только опять-таки все упирается в целесообразность, понимаешь? Это — бессмыслица.

Кира закусила губу, размышляя.

— Димку наняли, чтобы он установил «жучки» в доме некого барона, занимавшегося, предположительно, евгеникой. Кому-то, возможно, захотелось иметь свою собственную Колоду. И, судя по нашему трупу, это вполне возможно. Уничтожить Колоду настоящую и заменить ее послушными марионетками. Развязать войну между мастями и добить оставшихся или взять их под полный контроль. Я бы так и сделала. Вот только все это слишком очевидно.

— Но, несмотря на всю очевидность, мы не знаем ни того, есть ли еще жертвы, ни того, кто чисто гипотетически может стоять во главе всего этого бардака. Хотя, да, в этом есть свой смысл. Если убрать «врожденную» Колоду и заменить теми, кого сам создал, можно приставить такую вот созданную «карту» к кому угодно. Мы умеем скрываться. Научились за годы у наших наставников. У нас свои игры, мы за поколения изучили все тонкости воздействия. На нас невозможно надавить, если мы сами повода не дадим. А собственную ручную Колоду можно использовать как угодно. И не бояться, что если одна из «карт» выйдет из игры, ее нельзя будет заменить. Заменят. Если кто-то научился «карты» создавать. А подложить Десятку под мелкого чиновника, а склепанного на коленке Королеву под олигарха — и делай с ними что хочешь, — Илья хмуро разглядывал темный проем окна. — И ты, и я сами выбираем что нам делать, Кира, а ОНИ не смогут.

— Как бы хороша подделка не была, это всего лишь подделка, — та только вздохнула. — Врожденное — это врожденное. А сколько продержится твоя Королева рядом с олигархом, на которого воздействовать придется постоянно? Даже «червы» не могут вызвать настоящую любовь. Только страсть и кратковременную влюбленность. Думаешь, искусственная «карта» будет способна на большее? Но в этом хотя бы есть смысл, — она устало выдохнула, потирая виски. — Черт… голова болит. Но ты прав — у нас слишком мало информации и один случай — еще не закономерность. Но, думаю, нам нужно предупредить остальных Королей на случай возможных провокаций.

— Хорошо, тогда завтра я постараюсь переговорить с Марком, — кивнул Илья и, поднявшись со своего места, обошел стол и принялся мягко массировать ее виски и затылок. — Не жадничай, сердце мое, делись…

— Забирай. Все забирай, — Кира улыбнулась, откидываясь на него и расслабляясь. Купаясь в его тепле и мягкой силе.

Сейчас он походил на пушистого белого кота, вот только белым и пушистым, несмотря на свою прическу, Король Пик не был. Он вынудил Киру запрокинуть голову и завладел ее ртом, настойчиво проникая внутрь, впитывая ее боль, как губка. Мягко скользнув в вырез блузки, он снова накрыл губами след поцелуя.

— Я догадываюсь. Записи с камер наблюдения? И господин Клейменов, конечно, не спустил тебе такой прыти, — Илья сощурился, отстранившись. Взгляд его скользнул по Кире беззастенчиво, жарко. — Надеюсь, он не был… груб с тобой?

— Я даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — Кира закрыла глаза, накрывая ладонями его пальцы, и с головой погружаясь в собственные ощущения. — Но дальше этой отметины дело не дошло. Я смогла его остановить.

Руки Ильи скользнули по шее, ни на миг не задержавшись на ее плечах и груди. Король Пик подхватил ее за талию и как пушинку поднял из-за стола, прижимая к себе.

— Я рад…

— Спасибо за Влада. Я бы сама не смогла ему помочь, — Кира тихо мурлыкнула и крепко обняла Илью. Коснулась губ, отстранилась… — Я хочу, чтобы ты остался.

— «Спасибо» я снял с него, — тихонько фыркнул Илья, поглаживая ее спину под тонким шелком блузки. — Всегда мечтал попробовать на вкус кофейную ломку особиста… Может, показать?.. Хотя нет, ты этого не оценишь, — он совсем по-кошачьи потерся щекой о ее щеку. — Я останусь… я скучал по тебе…

— Я тоже скучала, — еле слышно выдохнула Кира. Взяла его лицо в ладони и провела губами по его губам. Не целуя. Просто касаясь. — Какой мне стать для тебя сегодня?

— Просто будь собой, — попросил Илья. — Мне надоело, что меня боятся. Похоже, ты единственная, кому безразлично, что я — Король Пик. Дай мне немного боли. И немного нежности.

Пальцы Киры с силой потянули его волосы, принося эту самую боль. Секунда, и губы девушки взяли в плен его губы. Внутри огненным сполохом взвилась страсть. Острая. Жалящая.

Илья не терпел покорности. И покорным никогда и ни с кем не был. Может потому его партнеры долго рядом не удерживались. Но Кира… Это другое. Это всегда было что-то другое.

И на встречу ее страсти потянулась другая. Покорность, смешанная с противодействием. Противоречие противоречию. Они полярно разные, эти две страсти, но сливаясь в одну, общую вспышку, они все равно порождали дрожь тел, стоны и вскрики. И тело все равно льнет к телу.

— Неплохое окончание дня, ты не находишь? — девушка мурлыкнула ему в губы и отстранилась. Глядя в глаза, запустила руку под его футболку, царапая спину. Вжалась бедрами в его бедра и тут же отступила на шаг, потянув Илью за собой. Присела на край стола и провела кончиком пальца по его приоткрытым губам. — Поцелуй, — почти приказ. И глаза стали почти черными с едва заметными алыми искрами.

Илья лизнул ее пальцы, не отрывая взгляда от глаз Киры. Ему нравилась эта игра. Но они оба знали: если однажды он заиграется, если забудется в своей темной страсти, пойдет у нее на поводу — Король Пик в Колоде Москвы сменится. И иногда могло показаться, что время это уже не за горами. Тонкие губы коснулись четкой скулы, скользнули по нежной бархатистой коже плеча, и Илья, тихо застонав, лицом вжался в ее шею. На секунду точно завис между реальностью и своим собственным «черным» провалом. Язык мягко скользнул вдоль голубой венки.

Кира резко выдохнула и неосознанно сжала его жесткие пряди, почти силой принуждая поднять голову. Поймала взгляд и сама впилась в его губы. Ни капли нежности в поцелуе, нарочито грубая ласка, покорить-подчинить…

— Никто не делает это лучше тебя, — чистая правда и в благодарность — все грани собственных эмоций. Илья… сам возьмет те, которые ему нужны.

Снова сжались пальцы, принося легкую боль, ослабела хватка — альтернатива нежности — и снова боль. Кира виртуозно играла его ощущениями, эмоциями, как на скрипке.

«Никто не делает лучше…»

Это естественно для того, кто десять лет был игрушкой для прежнего Короля Пик. Он хорош в постели, это правда. Но за это умение, весьма полезное, Илья заплатил сполна. Как и его наставник, однажды после очередной бурной ночи попросту не проснувшийся.

Кира лишь слегка улыбнулась, когда, повинуясь движению его рук, хозяйничающих под ее юбкой, белье с мягким шорохом упало на пол. Улыбнулась, присела на край стола, откинулась чуть назад. Он знает, как доставить ей удовольствие, и он не знает, что такое стыд….

…Она лишь слабо стонала, когда Илья бесстыдно ласкал ее губами, поглаживал чуткими пальцами кожу на внутренней стороне бедер, как губка впитывая самые темные эмоции девушки. Червонная Королева не должна испытывать «черных» страстей, равно как сам Илья не имеет права на «красные» чувства.

Не должны… Но они есть. Они отравили ими друг друга когда-то давно…

— Хватит, — Кира остановила его, когда почувствовала, что уже на грани. Медленно выдохнула, беря под контроль распаленное тело, и улыбнулась. Жарко. Обещающе.

— Постель, как ты понимаешь, занята, так что… Раздевайся. Мне уже жарко.

Черные джинсы Илья снял быстро, отправил майку на пол следом за ними через секунду. А потом, сумасшедше улыбнувшись, настежь распахнул окно, впустив в кухню холодный ночной воздух.

— Впустим немного прохлады? У тебя… шикарный вид, — и понимай, как хочешь. То ли вид из окна, то ли ты сама выглядишь непристойно хорошо.

Кира соскользнула со стола, доверяясь его рукам, позволяя ему расправиться с вереницей жемчужин-пуговок на блузке, узкой короткой юбкой и ажурным бюстом и, ничуть не стесняясь собственной наготы, вернулась на стол.

Илья улыбнулся, провел ладонью по груди, мазнул кончиком пальца по горошинке, вызвав у нее прерывистый вдох, а потом с тихим стоном прижался поцелуем к аккуратной ложбинке у основания шеи, опрокидывая Киру на столешницу.

— Надеюсь, ты будешь не очень шумной, — выдохнул, лаская дыханием кожу, и вздрогнул, чувствуя, как расходятся бедра девушки. Застонал зло, зажмурился…

…Она тихо вскрикнула и рывком подалась вперед, навстречу его осторожному, но сильному движению. Полоснула ноготками по спине, выгнулась, ловя взгляд его почти почерневших глаз. Улыбнулась, сжимая плечи.

Его ответная улыбка скользнула по тонким губам и растворилась где-то на дне его глаз, мешаясь с болью. Едва заметным ее призраком. Он никогда и никому не показывал собственных чувств. Истинных чувств. Только ей.

Касаться… Чувствуя жар ее тела, до одури желая, целовать, вжимать ее в себя, присвоить, обладать. И покоряться. Ей покоряться, зная, что она — единственная, кто вызывает в нем ЭТО желание.

Ее ноги крепче обвиваются вокруг его бедер, ее поцелуи, укусы, стоны — сводят с ума, в нее хочется окунаться снова и снова, сжать, смять, подчинить, увидеть ее на коленях и… любить…

Илья до крови прокусил губу, силясь не застонать. Будь он в другом настроении — в квартале точно приключилась бы парочка изнасилований. Темные эмоции кипели в нем, почти перехлестывая, но… волна прокатилась и бумерангом вернулась назад, погребая его под собой. То, что доктор прописал. Тело выгнулось, задрожало, раз за разом принимая резкими толчками восторг. Новые и новые порции. Его Королева, его женщина… ЕГО!

Хорошо… Еще…сильнее, глубже, стирая из памяти ненужное, лишнее. Этого идиота, захотевшего поучаствовать в «вечеринке» и непременно взять «карту», и глупую девочку, умолявшую инициировать ее, и смеющееся лицо прежнего Короля Пик, чья кровь была на его руках. Из ночи в ночь: у каждой масти свое проклятие…

Кира почти зарычала, и от души плеснула в его боль других эмоций. Эйфорию, восторг, чистое удовольствие, летний дождь. Смывая все, что должно быть уничтожено. Не закричала только потому, что почти до крови прикусила губу. Застонала сладко, протяжно, запрокинув голову. Длинные алые полоски царапин снова перечеркнули спину любовника.

— Да… Да, Илюша!..

— Кииирааа… — сильные пальцы путаются в длинных волосах, не позволяя отстраниться ни на секунду. Губы жадно пьют с ее губ каждый вздох, каждый ее стон, каждый вскрик и дрожь. Она сказала «да», сдалась ему на милость, непокорная, страстная. Червонная Королева. Его любовница. Его лучший друг. Женщина, ради которой он убьет, не задумываясь… Женщина, которая, не раздумывая, убьет ради него…

Он только крепче прижал ее к себе, когда острые зубки впились в его плечо и застонал, чувствуя, как приходит освобождение.

Кира выдохнула со стоном, обмякла в его руках, пряча лицо в его шее… Хорошо. Больно. И снова хорошо…

…Они еще долго просто целовались и ласкали друг друга. Мастер боли и мастер страсти. И нега патокой растекалась в телах.

— Спасибо, — Илья с нежностью погладил лицо Киры и отстранился, нехотя отпуская девушку, которую грел в своих объятиях, и помогая ей встать. Потянулся всем телом, и боль, привычно отозвавшись, лизнув плечи, спину, затаилась до следующего движения. — Ты просто прелесть.

— О, да, спасибо… Этой «прелести» завтра рано вставать, и она собирается потратить это время на крепкий здоровый сон. Могу уложить тебя на диване, — Кира улыбнулась и, одевшись, закрыла окно: жар страсти прошел, и она начала замерзать. — Знаешь, я счастлива, что ты не мой муж. Я бы превратилась в дракона в юбке. Заперла бы тебя в квартире и отстреливала любого, кто подойдет на расстояние выстрела, — улыбка играла на губах, но вот в глазах таилась светлая грусть.

— А что, я имел шансы? — Илья совершенно «королевским» жестом умудрился поднять с пола сброшенные в спешке джинсы и, ничуть не смущаясь собственной наготы, обернулся к девушке. — Нет, Кира, такие как ты, в таких, как я не влюбляются…

Мимолетное касание губ. На короткий миг Илья будто вернулся во времени назад, снова став мальчишкой, немного наивным и очень светлым.

— Не трудись, я сейчас уйду, не хочу мешать тебе. Да и когда он проснется, вряд ли будет счастлив меня видеть…

— Думаешь, я тебя отпущу? — Кира улыбнулась. Также светло и чисто. — Ты мне никогда не мешал и не мешаешь. Поэтому прекрати нести всякую чушь и иди спать. Видеть глазищи твои сонные не могу, — она мягко поцеловала его скулу и подтолкнула к выходу. — Иди на диван. Ты все равно проснешься и уйдешь раньше, чем Влад. Даже Пиковому Королю нужно иногда отдыхать от себя.

— И почему, скажи, пожалуйста, мне нравится то, как ты мной командуешь? Господи, как хорошо, что на этом свете ни одна живая душа не знает, что Король Пик — подкаблучник у Червонной Королевы! — Илья мимолетно согрел ее губы еще одним поцелуем и вышел.

Он, конечно, знал где можно достать подушку, простынь и одеяло. Он знал что можно и что нельзя. Просто когда-то они были почти что вместе. Но не вместе. И потому, всего через пять минут и короткий поход в душ, просто чтобы смыть следы бурного времяпровождения, Илья вытянулся на постели и прикрыл глаза. Удовольствие медленно растворялось в усталом теле.

Кира плотно прикрыла дверь в гостиную, приняла быстрый душ и, взяв с собой стакан с водой для Влада, прошла в спальню. Поставила его на тумбочку со стороны спящего парня, обошла кровать и нырнула под одеяло, выключив ночник. Потянулась сладко, улыбнулась и закрыла глаза, пытаясь согреться и прислушиваясь к размеренному дыханию Влада. Странно, и почему это не кажется… неправильным?

Тот, почувствовав рядом тепло, придвинулся ближе, обнял ее за талию, прижимая к себе, в попытке согреться, раскрылся, по капле выпуская в ночную тишину легкую грусть и призрачное одиночество в уютной сонной квартире.