Сон был муторный, серый. Она все бежала и бежала по улицам, похожим друг на друга, как две капли воды, и никак не могла вспомнить, зачем бежит. Дыхание перехватило внезапным спазмом, и Кира открыла глаза, просыпаясь. Сердце колотилось о ребра, как сумасшедшее, дыхание срывалось. С тихим стоном она повернулась и замерла, глядя на спящего рядом Влада. Как он здесь…

Кира огляделась и поджала губы. Ильи не было. И если она хоть немного его знает, то это он притащил Влада сюда и… взгляд скользнул по наливающейся отметине на лице Ястребова. Они, что, подрались?

— Придурки, — зло бросила девушка и осторожно, чтобы не разбудить Влада, встала с постели. Накинула на себя рубашку Ильи и бесшумно вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. Постояла на пороге гостиной, глядя на спящего на диване Селина и кусая губы, а потом также бесшумно добралась до ванной, быстро умылась и привела себя в порядок. И только потом прошла на кухню и взялась за турку.

Илья бесшумно вошел, когда кофе в турке готовился вот-вот закипеть. Сонный, встрепанный, с торчащими в разные стороны выбеленными прядями волос, в тех же подранных джинсах, в которых встречал ночью Влада. Он замер у порога кухни, терпеливо ожидая, пока Кира разольет кофе по чашечкам, поколдует с карамелью, корицей и шапкой сливочной пены. Мешать, когда она священнодействует на кухне, он не решался никогда.

Волосы, собранные в хвост. Его рубашка более чем велика на нее, и постоянно сползает, обнажая нежное золотистое плечико. Фея.

Илья улыбнулся и вернулся в прихожую, нырнул в ящик комода, в котором держал всякие полезности, отыскал пару теплых вязаных носков сливочно-белого цвета и вернулся на кухню. Легонько коснулся губами провокационно мелькнувшего в поле зрения плеча, подхватил на руки девушку и усадил прямо на столешницу.

— Доброго утра, милая… — он по-рыцарски опустился перед нею на колено и ловко надел на ножки носки. — Как ты?

— Сердита на тебя, — выдохнула Кира. Еще полчаса назад она была готова убить Илью. Но злиться на него долго она просто не умела. — Но я не хочу об этом разговаривать. Иди сюда, — она потянула его с пола, и когда мужчина поднялся, привлекла его к себе. — Доброе утро, мой Король. Спасибо тебе. Ты опять меня спас.

Тот только тихонько рассмеялся, обнимая ее.

— Ты знаешь, что в утреннем свете ты сияешь? Нет, серьезно, ты становишься здесь какой-то совсем неземной. Такой… светлой, волшебной. — Илья чуть отстранился, любуясь нежным золотистым светом, буквально обтекавшим ее тонкую фигурку. — Ты, правда, земная девушка, а не какая-нибудь звездная принцесса, м?..

Кира сделала вид, что добросовестно задумалась, а потом, не выдержав, рассмеялась:

— Да ну тебя… — потянулась, чмокнула в нос. — И все равно я на тебя сержусь.

— Из-за чудо-мальчика? — Илья поймал ее губы. — Не стоит. И знаешь почему? Чем раньше он поймет, что ваши жизни связаны, тем меньше проблем у вас возникнет в дальнейшем. Ты сердишься из-за методов или из-за того, что он был в постели, когда ты проснулась?.. Если тебя мм… нервирует второе, то предлагаю переиграть пробуждение и перебраться в гостиную.

— Ты же знаешь, что… я ненавижу насилие, — Кира на мгновение отвела глаза. — И я не хочу, чтобы он был со мной только потому, что ты его заставил. Илюша… — она мягко погладила его щеку. — Все и так будет хорошо.

— Даже не сомневайся, — Илья потерся об ее ладошку щекой, как большой кот, довольно прищурившись. — Я не заставлял. Я просто провел некоторую разъяснительную работу. В частности, немного разъяснил наши… мотивации, — он посерьезнел. На дне его глаз плеснула грусть. — Я не хочу, чтобы он считал тебя шлюхой. Не хочу, чтоб о себе думал как о жертве обстоятельств. Это не так.

— Так это следы твоей «разъяснительной работы» я разглядела на его лице? — улыбка Киры в последний раз сверкнула и погасла. — Иль, мне все равно, кем меня считают. Главное, что думают обо мне те, кого люблю я.

Илья на миг замер, а потом вымученно улыбнулся.

— Ну, Димка на тебя разве что не молится, Игорек твой дифирамбы и оды слагает. А Влад… он поймет. И обязательно.

— А про себя почему не рассказал? Дурак ты… — Кира выдохнула почти со стоном, утыкаясь в его грудь. — Ты нужен мне. Всегда был нужен. Чтобы не случилось, я всегда буду о тебе думать.

— Королева… — он погладил ее спутанные волосы. — Моя маленькая девочка. Я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь.

Но Кира только головой мотнула, словно отметая любые его слова.

— Не хочу слышать… Когда говорят так, то ничем хорошим это не заканчивается.

— Тоже правда, и все-таки… Кира, сейчас трудное время, если со мной что-то случится, я прошу тебя, не лезь в разборки, не пытайся устроить страшную месть всем и вся, меня это не вернет, а те, кто от тебя зависит, потеряет единственную свою защиту.

Кира замерла. Зажмурилась, закусила губу почти до крови. И стало вдруг стыдно. За слабость. За почти-истерику. За то, что забыла, кто она. Мгновение на выдох-выдох, и от Ильи отстранялась уже Кира Игнатова, Червонная Королева. Закрывшаяся, спрятавшаяся. Ее… эмоции — это только ее эмоции. Она не должна была…

— Могу попросить тебя о том же, — вскинула голову, распрямила плечи. И мягко соскользнула со стола.

Тонкие сильные пальцы на миг скользнули по ее руке и сжали узкую ладонь, точно подбадривая, вселяя еще немного уверенности и силы.

— Ты же знаешь, я никогда не брошу Димку, — Илья вздохнул. — Угостишь меня кофе?

— Он уже остыл. Придется варить заново, — Кира покачала головой и шагнула к раковине. — Я твою рубашку забрала. Извини.

— Кира, я…

— Доброе утро, — Влад сонно моргал мутными ото сна глазищами. — Простите за вчерашнее, я вел себя как идиот.

Илья только усмехнулся и присел за стол, не глядя больше ни на кого. Не судьба. И сегодня тоже не судьба. Что ж… значит, так тому и быть.

— Доброе, — Кира даже не повернулась, снова ставя турку на плиту. — Кофе будет через пару минут. Успеешь умыться. Иль, тебя это тоже касается.

Илья кивнул и вышел. Спустя несколько вздохов из ванной послышался шум воды.

— Прости, Кира. Я… Прости, — Влад прикусил губу и поморщился. Больно. Но терпимо. Судя по всему Илья с ним еще мягко обошелся.

— Знаешь, я думала, что уже разучилась обижаться на подобные вещи, — Кира на мгновение замерла, а потом снова вернулась к кофе. — А за что ты просишь прощения?

— Я не имею права тебя судить. Я мог спросить тебя обо всем, но вместо этого… Я не понимал что это. Я ведь никогда… — он запинался, кажется, впервые в жизни не в силах подобрать правильных слов. — Я никогда не испытывал ревности. Я просто должен был остаться. Просто спросить тебя. Попытаться понять. Но я поступил как дурак и просто ушел.

Едкое «Илья хорошо вправил тебе мозги» с ее губ так и не сорвалось.

— Если ты здесь только потому, что Иль заставил, то лучше скажи об этом сейчас, пока еще не поздно. Я не буду закатывать истерики, я просто это приму. Я… слишком хорошо знаю, что такое быть рядом с человеком по принуждению. Я не хочу этого для… тебя.

Влад вошел в кухню, покосился на пол. Кровавого следа не было. Плитки снова были стерильно-чистыми. Присел на стул, притянув к груди ногу. Он не умеет лгать. И в этом проблема. Потому что правда ее обидит. Если он все верно понимает.

— Я не понимаю многого. К примеру, почему ты с Клейменовым. Или почему не с Ильей. Почему ты спала со мной. Я не понимаю, почему я тебя ревную, ведь меня просто тянет к тебе, я не люблю тебя, я должен тебя ненавидеть, ведь то, что связывает нас, в прямом смысле разрушит только смерть. Я знаю, что сделал тебе больно. Почему-то вчера мне тоже было больно. И этого я тоже понять не могу. Илья только частью мне что-то объяснил. Рука у него тяжелая, это правда. Но этого недостаточно, чтобы принудить меня к чему-либо. Я буду помогать тебе. Илье. Димке. Севе… Я напрягаю тебя, знаю. Так что постараюсь не маячить. И не обижать.

Кира усмехнулась своему искаженному изображению в сияющем стекле кухонного шкафа. Ошиблась… Больно. Почему ТАК больно? Пора бы уже привыкнуть, в конце концов. Долгая минута тишины, когда даже слов нет.

— Хорошо… Я поняла, — наконец она сняла турку с плиты и разлила кофе по чашечкам, удивляясь про себя, почему не дрожат руки. Она не смотрела на Влада. Не могла. Не хотела. Ничего уже не хотела. — Ты был вчера на месте убийства?

— Был, — Влад кивнул. — Мощное трефовое воздействие. Отвлекли и пристрелили. Искусственная «карта» была убита в больнице скорой помощи свихнувшимся наркоманом. Концы в воду.

— Кто бы сомневался… — Кира выдохнула и забралась с ногами на маленький диванчик, кутаясь в рубашку Ильи, как в платье. — Я так и не знаю, что он хотел мне сказать. Вернее, даже не мне, а тебе. Меня он ни во что не ставил, но у меня был друг-«особист», — она вскинула на Влада взгляд и неожиданно улыбнулась. — Зубы хоть целы?

— Броня крепка, — уголки губ дрогнули. — И танки наши быстры. Что мне сделается?

— Ммм… Сотрясение? — Кира подвинула ему чашку. — Пей. А то опять остынет, — она помолчала немного, а потом неуверенно спросила: — Что… Что рассказал тебе Илья о Клейменове?

Влад поднял на нее взгляд, а потом протянул руку и несмело сжал ее пальцы, будто боялся, что оттолкнет, не примет. И открывался он так же осторожно, неловко, судорожными рывками. И сожаление его было горьким на вкус.

Прости. Мне так жаль. Я тварь бесчувственная, не имеющая права быть, не заслуживающая твоего участия. Я так виноват перед тобой. Сам просил доверия и искренности. И испортил все. В один момент…

— Что ты точно знаешь, что такое быть рядом по принуждению.

Он смотрел в ее глаза, не отрываясь, с каждым вздохом все глубже понимая, что они оба продали собственные души. И ценой были жизни близких. И дьявол у них один на двоих.

Пальцы Киры дрогнули, а потом сжались в ответ. Он не понимает, не знает еще, как больно бывает от брошенных в порыве слов. Он ребенок по сути. Он словно родился заново, он только учится понимать себя и свои порывы.

— Давай договоримся… не молчать. Если что-то тревожит, что-то дергает или злит — говори. Я тоже многого не понимаю. Не понимаю нас с тобой. Но что-то внутри знает, что так и должно быть. Так правильно. Мы с тобой. Но выбор всегда за тобой.

— Спасибо… — Влад улыбнулся. Все еще немного натянуто, напряженно, но куда свободнее, чем минуту назад. — Кир, ты не думай, пожалуйста, что я вернулся потому что… и вчера дергался из-за того, что если ты… Если что-то случится, я гарантированно загнусь. Просто без тебя не так все. Не могу лучше объяснить. Просто не так.

Шум воды в ванной стихл. Влад осторожно разжал пальцы, выпуская ее руку.

— Мне кажется, что моя жизнь с начала началась. С самого первого дня.

— Так и есть. Ты больше не «ищейка». Ты больше не пуст. И… — от пришедшей внезапно в голову мысли Кира сначала нахмурилась, а потом улыбнулась. Сосредоточилась и кухня вдруг померкла. Растворилась. И они с Владом оказались на поляне густого хвойного леса. В лицо дохнуло прохладой и свежестью. Исчезла мебель, а вместо табуреток и дивана стояли пеньки и валялось поваленное дерево. — Ты видишь это?

Влад изумленно вскинул голову, обводя взглядом уютную зеленую «шкатулку» поляны. Соскользнул на землю, укрытую шелковистой травой, зарываясь нее пальцами. Настоящая. Даже на ощупь. Пахнет хвоей, свежестью и прохладой. Летней прохладой.

— Это… боже мой… — шок. Бесконечное удивление. Потрясение. Почти детский… восторг. Он судорожно вздохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими незнакомыми эмоциями, буквально заполонившими его. К горлу подкатил ком. — Кира… это…

— Иллюзия, — девушка, улыбаясь, опустилась рядом с ним. — Для тебя, — провела по его волосам, тихо смеясь, глядя в сияющие голубые глаза, не в силах устоять перед почти детским восторгом. — Ты больше не иммунный. Для МЕНЯ — нет. Это и есть моя сила, моя МАСТЬ, — миг бешеной концентрации и лес исчез, сменившись скалистым берегом, подножие которого облизывала темно-синяя вода.

— Тебе нужно было стать художником, — выдохнул Влад, вглядываясь в далекий горизонт. Прозрачный воздух, пронзительно-голубое небо, серый камень, обточенная галька далеко внизу и легкий прохладный ветер, шевелящий волосы. — Чтобы рисовать это для других… Мы ведь правда слепые. Кто-то знатно пошутил, когда создал «карты» и ищеек.

— Я не рисую. Я только воссоздаю то, что видела однажды, — Кира покачала головой и развеяла иллюзию, слабо улыбаясь: энергия на ее поддержание заканчивалась с катастрофической скоростью. — И ты больше не слепой. И когда-нибудь увидишь все это по-настоящему, — она потянулась за чашкой, коснулась края и опустила руку, чувствуя, как начинают дрожать пальцы от напряжения. Осязательные иллюзии — самые сложные, а она даже перестаралась и теперь чувствовала себя немного обессиленной. Ничего… Посидит немного и все снова будет в порядке.

Влад тряхнул головой и вернулся за стол. А потом взял ее руку и губами прижался к серединке узкой ладони. Теплые искорки внутри него шевельнулись, ожили, устремляясь вперед, к ней, вливаясь в прохладную кожу, покалывая его губы, ее пальцы.

— Спасибо тебе…

Илья неслышной тенью скользнул на кухню и устроился на подоконнике, глядя на них с тонкой полуулыбкой.

— Сейчас возревную. А мне кофе?

Кира кончиками пальцев погладила щеку Влада и, взяв со стола нетронутую чашечку, протянула ее Илье.

— Надеюсь, что он остыл не так сильно, как думаю. Варить кофе в третий раз я точно не буду. Даже ради ваших прекрасных глаза. Я тут немного… повоздействовала. У тебя неприятностей не будет? «Ищейки» в доме не живут?

— Милая, — Илья с удовольствием пригубил чашечку. — Мой дом — моя крепость. Рядом никого, даже в масштабах пары-тройки кварталов. Специально искал. К тому же, я изоляцию дополнительную ставил, так что хоть гладиаторские бои здесь устраивай, хоть динозавра призывай.

— Динозавр в твою квартирку не влезет, — Кира улыбнулась и, шепнув одними губами «спасибо», вернулась на диван. — Мне нужно на работу. График хоть и свободный, но сроки горят синим пламенем. Заказчик уже был у меня вчера. Иль, моя машина у твоего офиса.

— Вызову тебе такси, звезда моя, — Илья усмехнулся и царственно прошествовал в прихожую. — Ради твоего кофе я готов ангажировать тебя каждое утро. Но ты все равно не согласишься.

Влад вздохнул.

— Можно мне с тобой?

— Ладно, Селин, попросишь еще у меня кофе… Отправлю в «Кофемолку». Со мной на работу? — Кира поднялась, глядя на Влада и теребя пуговицу на рубашке. — Зачем?

— В свете всего происшедшего я не хочу оставлять тебя одну, — самообладание медленно, но верно возвращалось. Было слышно, как Илья звонит и вызывает такси. Как шлепают босые ноги по гладкому полу.

— Ага, непременно попрошу, милая, даже и не сомневайся!

— Закажу тебе кофе с доставкой на дом, — Кира роскошно улыбнулась ему и повернулась к Владу. — Мне нужно собраться. Да и тебе… тоже. Кто-то обещал мне клятвенно, что колючим не будет, — сдула упавшую на лицо прядку и, отодвинув Илью с порога, исчезла в коридоре.

— Полотенце в шкафчике, упаковка станков в подвесном, сменного белья, прости, нет, бросил Илья и вышел вслед за девушкой.

Влад кивнул уже ему в спину, а потом просто направился в душ, залпом допив почти остывший кофе.

— У меня устойчивое ощущение, что я тебя не скоро теперь увижу, — Илья прислонился плечом к двери, глядя на Киру. Ты на меня все еще сердишься?

— Я не умею долго сердиться на тебя, — девушка уже сменила его рубашку на свою одежду и теперь стояла перед зеркалом, пытаясь расчесать растрепанную гриву. — Я знаю, что ты сделал это ради меня. Просто иногда… мы ошибаемся.

Илья подошел к ней, отнял щетку и принялся мягко разбирать спутанные пряди.

— Иногда мне кажется, что я ошибся много лет назад. А иногда — что все-таки поступил верно.

— Никто не знает это лучше, чем ты. А я свои ошибки стараюсь не вспоминать, — Кира прикрыла глаза, расслабляясь под его руками. — Их было слишком много. И мне за них слишком стыдно.

Медитативное занятие: раз за разом проводить по ее волосам щеткой, чувствуя, как шелковистая волна поскрипывает под частыми щетинками. Закончив, он засунул деревянную рукоятку в карман, чуть наклонил ее голову к себе и принялся плести «французскую» косу, перемежая в ручеек мягкие прядки.

Илья смотрел на ее отражение в зеркале и улыбался. Вот только улыбка так и не коснулась его глаз.

— Ты не забыл мои «уроки», — Кира, не поднимая ресниц, провела ладонью по косе и улыбнулась. — А я думала, что ты тогда просто пытался быть вежливым с девчонкой-первоклашкой и делал вид, что тебе интересно, — лицо стало мягче, нежнее. Девушка словно погрузилась в свою память, в тот день, когда она, сидя на скамейке, с серьезным видом учила казавшегося ей таким взрослым и самым-самым лучшим мальчика в их дворе плести косы.

— Ты была отчаянно милой и так храбро объясняла мне хитрости плетения косичек на куклах, что забыть это было просто невозможно. Зато я готов был прибить тебя за тот ужас, что ты учинила со своими волосами на выпускном.…

— Храбро? — Кира тихо рассмеялась. — Да, наверное. Чтобы сунуть мальчику в руки куклу и заставить слушать свой лепет, надо было быть действительно храброй. Или глупой. А мне нравился этот «ужас». Мне завидовали все девчонки. Хотя я до сих пор не уверена, была ли это моя прическа тому причиной или то, что я пришла с тобой. Ты тогда так эффектно отшил Андрея… — Кира вздохнула и качнулась назад, приникая спиной к нему. — Я счастлива, что ты есть у меня.

— Он хвалился, что после выпускного переспит с тобой, — Илья обнял ее за талию, губами касаясь тоненькой венки, бьющейся у виска. — А я готов был убить любого, кто коснется тебя. Тем более на спор… Знаешь, мне ведь до сих пор кажется, что я для тебя что-то вроде стража. Или пугала. Только тогда мне не в пример лучше удавалось распугивать мелочь, что вилась вокруг тебя. А сейчас… я слишком боюсь потерять тебя.

— Ты мой рыцарь. Мой Король. Рядом с тобой я чувствую себя принцессой. Ты меня разбаловал, — Кира накрыла ладонями его пальцы, лежащие на талии. — Ты был, есть и будешь в моей жизни. Чтобы не случилось.

Улыбка Ильи была светлой и грустной.

— Я люблю тебя, Кирюш, — вздохнул он. Где-то в коридоре раздалась трель телефонного звонка. — Карета для принцессы подана. Осталось только выудить Его Непутевое Высочество из ванной, иначе не видать мне доставки кофе на дом.

Ее еле слышное ему вслед «и я тебя люблю» осело на губах, словно иней. Кира проводила уходящего друга нечитаемым взглядом, а потом снова повернулась к зеркалу. Отражение показало ей несчастную, слабую женщину, и Кира тут же отвернулась. Одернула край майки и вышла вслед за Ильей, который, судя по доносившимся голосам, уже успел «выудить Его Непутевое Высочество из ванной».

Влад рассеянно сушил волосы полотенцем. Слегка помятая одежда, но вполне бодрый вид внушали надежду на то, что день, так странно начавшийся, по меньшей мере, завершится относительно спокойно.

До отвращения жизнерадостный Король Пик флиртовал по телефону с девушкой-диспетчером, убалтывая ее на то, чтобы в следующий раз по указанному адресу приехал непременно «Лимузин» или «Бентли».

— По-королевски, — фыркнул Ястребов.

— На меньшее мы, Илья Первый и Единственный, не согласны, — вскинул бровь Селин. Было слышно, как в трубке смеется диспетчер.

— Развлекаешься? — мурлыкнула Кира, чмокнув его в щеку, и подошла к Владу. Дернула за влажную прядку и, отобрав полотенце, принялась сама сушить ему волосы. — Тебе будет скучно сидеть рядом со мной и смотреть, как я чахну над эскизами.

— Я уже имел честь несколько раз наблюдать брата за кульманом. Серьезный-серьезный Сева, карандаш за ухом, линейки, треугольники, транспортиры и циркули, — Влад запрокинул голову, чтоб ей было удобнее. — Ну и к тому же, помнится, у тебя секретарь есть, который типа и умный и красивый.

— Угу, — тут же встрял Илья, прикрыв ладонью трубку. — Игорек.

— Который типа лучше меня, лучше Ильи, — невозмутимо продолжил Влад.

— Не ценят нас, Владик, — вздохнул Селин.

— Ой, не ценят…

— Ну, мальчики, если хотите, я буду ценить вас так же, как Игорешку. Вот только для этого вы должна как минимум поменять ориентацию. Ибо мой несчастный помощник, которому, надеюсь, сейчас не икается, любит меня исключительно как начальницу. Во всех остальных смыслах я его не привлекаю. За что и ценю. Сильно. Желающие быть оцененными еще будут? — Кира невинно похлопала ресничками, переводя взгляд с одного на другого.

— Десять бааааллов, — Влад смешно сморщил нос, а Илья спрятал улыбку. — Кирюш, ну нельзя же сразу так лишать надежды.

— Десять. И ни балла меньше, — Кира сдвинула брови, а потом звонко рассмеялась. — Ладно, мальчики, время не ждет. Влад, нам пора. Илюша, как там наше такси?

— У подъезда, жестокая женщина, разбивающая два ммм… любящих сердца! — Илья поблагодарил диспетчера и сбросил вызов. — Не видать нам ее благосклонности как своих ушей, что ж, Владик, отомсти красавчику и умнице Игорьку, за все, чего я не смог сделать!

— Аминь?

— Идиоты… — Кира только покачала головой и подтолкнула Влада к двери. Надела куртку и, дойдя до порога, бросила взгляд из-за плеча. — Жду внизу, Владик. Илюша, спасибо, родной. И держи меня в курсе, если вдруг что-то новое появится, — улыбнулась и дверь за ней закрылась с мягким стуком.

Дурашливость с Короля Пик слетела в тот же миг.

— Береги ее, — тихо сказал Илья.

— Буду, — так же тихо ответил ему Влад, подхватил куртку и вышел следом за Кирой.

…У подъезда их ждал джип-китаец с водителем-индусом, который все косил на Киру черным своим глазом, пока Влад на него многозначительно не посмотрел. Многообещающе так. Таксист попался честный и отказался от денег. Оказывается, Илья расплачивался картой.

— Москва скоро станет напоминать Большое Яблоко, — усмехнулся Ястребов, выбираясь из авто. — Таксистами станут работать совсем как у Геммела джинны и ифриты. И вместо Всевышнего до нас доберутся американские боги. А впрочем… они и так давно с нами.

«Спайдер» Киры был виден издалека. Среди всех гламурных и не очень авто, агрессивных и стильных, он выделялся какой-то хищностью и уверенностью, совсем как его хозяйка.

— Надеюсь, ты не будешь против, если я поведу?

Кира качнула головой и, порывшись в сумочке, бросила ему ключи.

— Прошу вас, моя Королева, — шепнул Влад, открывая перед нею дверь. Королева одарила его воистину королевской улыбкой и устроилась в салоне. Подождала, пока Влад сядет рядом, стронет машину с места и спросила:

— Сева не звонил, как они там?

— Димка расстроенный. А Севку ломает. Говорит, что не может дозировать воздействия. Что малейшее усилие приводит к джунглям в квартире. Думаю, что они оба «прыгнули». Из-за Артема.

— Это возможно, но маловероятно. Уровень Севы и до этого был неясен. А Димка… После инициации он стал Валетом. И, кажется, в колоде была «бубновая» Дама. А на Короля он не потянет, все-таки это не его ведущая «масть».

— Если ты их увидишь, идентифицировать сможешь? Уровень, я имею в виду. Просто может так статься, что в ближайшее время «бубновый» Король может и не появиться. А это может означать, что вам с Димкой придется поменяться местами.

— И это будет нарушением всех правил колоды, — хмыкнула Кира. — До сих пор такого никогда не было.

— Ну, вы оба априори нарушение правил колоды, Кира, — Влад остановился на светофоре и на миг прикрыл глаза. Чьим Тузом он становится при таком раскладе?

— Нет. Джокеры есть в настоящей колоде, — Кира покачала головой. — Хотя в одном ты прав. У Джокера нет своего номинала. Он просто Джокер.

— Красный и черный. А вас двое. Красных.

Влад снова тронулся с места. Кира тихо рассмеялась.

— Да уж… Где-то явно ошиблись.

— А может и не ошиблись. В сущности, что мы все знаем о «картах», «колодах» и «мастях»? — Влад перестроился на высокоскоростную полосу и рванул вперед. — О том, что Тузы существуют мы пару дней, как в курсе.

— Меня все больше интересует наличие других Тузов, — задумчиво произнесла Кира. — И по каким параметрам Тузы выбирают свою «карту». Почему я? И чтобы бы было, если бы мы с тобой никогда не встретились.

— Ну… Я могу сказать, что ты была мне интересна с самого начала. Я почувствовал тебя в кафе, я увидел тебя и понял кто ты. И еще, что играть с тобой интересно, в тебе чувствовалось, что ты не боишься, что тоже играешь… — Влад усмехнулся. — Так что меня к тебе потянуло с первого взгляда.

— Значит, тебе просто захотелось поиграть? — Кира еле заметно улыбнулась.

— С тобой — да, — кивнул Влад. — С другими такого желания не возникало априори.

— И я хочу понять почему. Я пытаюсь найти объяснение, систему, если хочешь. Почему я?

— Ты приняла вызов? — пожал плечами Влад. — Я имею в виду, что ты не сбежала из того кафе. Там ты приняла условия игры и играла со мной. Может быть, если бы ты ушла, все было бы иначе?

— Ты — брат человека, от которого зависит жизнь Димы. Я не могла уйти. У меня просто не было выбора.

— Ты — сестра человека, от которого зависит судьба Севки. Так что, можно сказать, нашей воли в этом попросту не было. Так сложились звезды. Или так эти самые звезды кто-то сложил. Еще варианты?

— Никаких, — Кира отвернулась к окну. — Я просто хочу, чтобы все это быстрее закончилось, и жизнь снова стала нормальной.

— Ты думаешь, что это реально? — чуть иронично выгнул бровь Влад.

— Почему бы и нет? — Кира только пожала плечами. — Сверни сейчас налево. Проедем дворами на проспект, а то попадем в пробку.

Рекордно быстро, так, что позавидовал бы и Шумахер, Влад перестроился и, подмигнув габаритами, свернул в указанный проезд.

— Не знаю, после такой встряски нормально — это очень растяжимое понятие.

— Думаю, я попробую, — Кира улыбнулась.

Дворы они проскочили быстро, бодро вырулили на проспект, так и не попав в пробку, и спустя пять минут Влад уже парковался на стоянке огромного бизнес-центра в котором арендовала помещение фирма Киры.

— Ты точно не будешь против, если я посижу у тебя? — Влад выбрался из машины и всем телом потянулся. — Обещаю не отсвечивать и от дел тебя не отвлекать. Только… мне, конечно, все равно, но ты же ведь пошутила на тему Игорька, да? Я хочу сказать, у нас предрассудков особо нет, «ищейкам» иногда глубоко параллельно с кем и при каких обстоятельствах: специфика психики. Просто… вдруг у меня тоже начнутся эти ваши заморочки «масти»?

— Нисколько не шутила, — Кира вышла следом и окинула взглядом здание центра. — Он идеален во всех отношениях. Исполнительный, инициативный, не таскается по парикмахерским в рабочее время, не висит на телефоне, не красит ногти и не спрашивает мое мнение по поводу нового цвета волос. За одно это я его нежно люблю. Какие заморочки ты имеешь ввиду?

— Если я Туз… мм… не потянет ли народ ко мне со страшной силой? Ну, в смысле, если твой секретарь вдруг внезапно воспылает… ко мне нежными чувствами? И это будут приколы масти?

Кира с удивлением посмотрела на него, а потом рассмеялась:

— Вот заодно и проверим. Пошли.

Влад галантно предложил ей руку.

— А между тем вопрос насущный.

— Кажется, у него уже есть любимый человек. Так что не думаю, что у тебя будут проблемы.

Они вместе вошли в холл, в лифте поднялись до нужного этажа, и только когда кабина остановилась, Влад нахмурился, старательно прислушиваясь к себе. Что-то было не так. Здесь, на этаже, была еще одна «карта». Притом, весьма высокого уровня.

— Кира, ты это чувствуешь?

— Да, — та вышла из лифта, но свернула в сторону, противоположную нужной. — Это Марк. И я не хочу, чтобы он тебя видел. Марк — это не Артем и не Илья. Его не обманешь фокусами, как Артема и он не пылает ко мне дружескими чувствами, как Илья.

— От Ильи совершенно другое ощущение, даже когда он фонит и в «модусе». Пики тяжелые, но это… — горько и как-то неприятно. Не мерзко, просто не так. — Мне не нравится «трефовый» привкус. Я понял. Предлагаешь поскучать в уголке и не отсвечивать, пока он не уйдет.

— Лучшим выходом было бы вообще уйти. Но он уже знает, что я здесь. Так что да, ты «скучаешь в уголке», пока я не закончу. Там, — она кивнула в сторону, — холл. Посиди, журналы полистай. Я узнаю, что ему нужно, а когда он уйдет — позову тебя.

— Ненавижу глянец, — поморщился Влад, но покорно шагнул в холл. — И все-таки, лучше бы я пошел с тобой.

Спорить он не стал, добрался до небольшого уютного холла, расположился в большом мягком кресле напротив огромного панорамного окна с видом на проспект, и прикрыл глаза. В голове шумело.

Марк сидел в приемной, грациозно закинув ногу за ногу, и вдумчиво изучал «КоммерсантЪ». Рядом на столике лежала внушительная стопочка изданий самого разного профиля, начиная от «Комсомолки» заканчивая передовицами «Times» и «Daily news». Идеально сидящий костюм, тускло сияющий циферблат дорогущих часов и начищенные до глянцевого блеска туфли. Делец до кончиков ногтей.

Он поднялся со своего места, едва только Кира вошла в приемную. Мягко, очень вкрадчиво, что при его росте и худобе было, в общем-то, достаточно удивительно. Обычно движения высоких худых людей кажутся ломкими и порывистыми, а сами люди — угловатыми. Марк не казался ни угловатым, ни ломким, ни неказистым. Марк был Марком. Аристократичным, холодным и отстраненным.

Он вышел из-за столика, откладывая газету и, взяв Киру за руку, легко тронул тонкие пальчики губами, обозначая поцелуй. Всего только жест вежливости. Утонченный мужчина приветствует даму. И не важно, что дама способна к своим ногам полгорода уложить.

— Марк, какой сюрприз, — улыбка Киры была роскошной и ледяной. Истинная Королева — королева всегда. Даже если на ней джинсы и майка. — Чем обязана твоему визиту? — она повернулась к замершему Игорю, слегка кивнула, словно говоря «меня ни для кого нет», и вошла в свой кабинет. Подняла опущенные на ночь жалюзи и присела в кресло перед панорамным окном. — Прошу. Выпьешь чего-нибудь?

— Нет, благодарю, — качнул головой Король Треф, устраиваясь в кресле напротив хозяйки. — Твой секретарь весьма вежливый и учтивый молодой человек. Что до моего визита, то, на мой взгляд, он вполне логичен в свете последних событий.

— Логичен, — Кира повернулась к окну, любуясь панорамой города. С Марком у нее всегда были… странные отношения. Чуть пафосные, полные официоза, никогда не пересекавшие черту пристойности и элементарной вежливости. Марк никогда не относился к ней с таким пренебрежением, как Артем, но что творилось в его голове, Кира никогда не могла предугадать. А еще, казалось, он начисто лишен эмоций. Безусловно, отличная защита, но она заставляла Киру немного нервничать. — И, судя по тому, что ты здесь, у тебя есть, что сказать по этому поводу. Я слушаю.

— Артем был у меня вчера, — Марк спокойно опустил руки на подлокотники кресла и нахмурился. — Мы просидели всю ночь над аналитикой и архивами, но так и не пришли к определенным выводам. Сбивает с толку очень многое. К примеру, финансирование селекции «карт». — Слово «селекция» он произнес с видимым усилием и отвращением. — Это длительный процесс и результат его невозможно пронаблюдать в «здесь и сейчас». Люди — не новый сорт помидоров. Не вяжется этот «селекционер» с «искусственными картами». Артем предположил, что это разные люди. Но его доводы показались мне не особо убедительными. Он уехал от меня в пять, и… и теперь я думаю, что он мог узнать за то время, пока ехал от меня куда-то, чтобы в десять быть застреленным возле бизнес-центра, в котором расположен твой офис.

Внутри пожарной сиреной завыло чувство опасности, и Кире пришлось приложить усилие, чтобы не выдать собственное волнение.

— «Селекционер»? Финансирование? О чем ты говоришь? — Кире пришлось напрячь память, но та упорно твердила, что Артему они с Владом об этом даже не заикались. Весь разговор велся только вокруг «искусственных карт».

Марк вздохнул так, будто его очень долго и очень настойчиво доставали и терпение его готово вот-вот лопнуть. Очень сдержанно и очень корректно он улыбнулся, а потом принялся объяснять:

— В отличие от покойного Темы я никогда тебя карикатурной блондинкой не считал. Тема говорил об «искусственных картах». Что касается меня, то я давно наблюдал за теми, кто ведет подпольные аукционы. Несколько раз мне даже удавалось вернуть «трефы». Но зачастую попросту не хватало денег и я начал отслеживать покупателей. В последние годы «карты» скупали несколько человек, одним из них был еще один новопреставленный… кстати, слабенький иллюзионист.

— Тогда и законченной дурой меня тоже не считай, — улыбка Киры была острой. Казалось, кровь закипает от адреналина. — Артем никогда бы не поехал к тебе обсуждать «аналитику и архивы». Он был одиночкой. И добрых чувств к тебе он тоже не питал. И да, я хотела бы знать… покупателей, — вопрос о том, с чего вдруг у Марка, не самого бедного человека, вдруг перестало хватать денег не выкуп «карт».

Марк прищурился. Руки его взметнулись, и кончики пальцев соприкоснулись.

— Хорошо, — наконец тонко улыбнулся он. — У меня была информация, которой не было у него и наоборот. К тому же, архив «треф» куда более детален чем любой другой. У меня пропала Дама, Кира. И это не шуточки. Рита не выходила на связь, не появлялась, никто ее не видел. Она не покидала страны и она все еще жива, в противном случае я бы почувствовал. Я просил Тему подключить его каналы. Взамен поделился интересовавшей его информацией.

— Не вижу связи, — Кира не стала юлить. — Архив, твоя Дама, информация… И все в один день? Я не верю в такие совпадения, Марк. Что тебе нужно от меня?

— Тема — иллюзионист, Кира. Я не верю в то, что он мертв. Я скорее поверю в то, что собственную смерть он инсценировал. Он задавал очень интересные вопросы. А потом уехал. Мне не нравится, когда из меня пытаются сделать идиота, — невозможно-аристократичные черты лица заострились. Теперь он больше походил на древнего Носферату, какими их обычно рисуют фильмы и книги. Тощий, бледный и отталкивающий. — Всего два слова, Кира. Туз и Джокер.

Только выработанная за всю жизнь выдержка помогла Кире сохранить лицо и даже вскинуть бровь в изумлении:

— Не думала, что ты веришь в сказки, Марк. Но если это попытка отвлечь меня, то она не удалась. Я все еще хочу знать, зачем ты здесь, — серые глаза девушки чуть сузились, а потом по комнате словно потекла нега, мягкое расслабляющее желание. Как мурлыкающая кошка, покружилось вокруг Короля Треф и накрыло теплой шалью. Ни грамма грубой силы. Так, всего лишь сквозняк…

— Ясно… — Марк тряхнул головой, отчего идеальная укладка разлетелась прядками. — На твое имя у своего адвоката я оставил пакет. Если со мной что-то случится, его передадут тебе. Я не верю в сказки. Но до некоторых пор считалось невозможным создание «искусственных карт». Я хочу жить, Кира. Очень хочу. Но Высшим стало опасно в городе.

— Решил сбежать? — Кира позволила себе улыбнуться по-настоящему — устало и немного тревожно. — Хорошая идея.

— Я не могу бросить Масть, — он поджал губы, а потом попросил. — Прекрати, пожалуйста, воздействовать. Ты меня как женщина не волнуешь, а испытывать на себе твои чары мне не хочется. Я вложу в пакет список покупателей. Не думаю, что он тебе понравится.

— К чему такие сложности? Если эти… покупатели так важны, то почему я должна узнать о них только после своей смерти? Тем более, если этот твой список мне не понравится, — Кира убрала воздействие, стараясь не обращать внимания на то, как царапнуло по женской гордости это его безразличное «не волнуешь». Но лучше иметь дело с человеком, который видит именно тебя, а не инструмент для удовлетворения своих желаний.

— Ни ты, ни я, ни даже если мы объединимся с Ильей, не сможем достать ни одного из них. Не хватит влияния. Это очень опасные знания, Кира. Считай, что я берегу твой покой и сон, пока жив, — Марк тяжело поднялся на ноги, всем показывая, что разговор окончен. — Данные на барона-немца я тебе пришлю. Но он работал на человека, который был несравнимо значимее его. И, думается, именно босс свою Двойку и прибрал.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — в голосе Киры ясно звучал сарказм, но делать вид, что поверила Марку, она не собиралась. Жаль, что Артем мертв и проверить справедливость слов Короля Треф не представляется возможным. Но и виновником всех происшествий из-за своих подозрения делать его рано. Марк — «карта», Высшая «карта». А это значит слишком много… Они все в группе риска. Но Илья должен узнать об этом разговоре.

— Не скажу, что общение с тобой доставило мне удовольствие, но я ценю твое внимание, — Кира тряхнула головой и тоже встала, прощаясь. — Просить держать меня в курсе было бы глупым?

— Постараюсь дать тебе знать, если появится что-то новое, — сухо кивнул Марк, напрочь проигнорировав колкость в свой адрес. — И побереги себя. Не хотелось бы потерять столь… очаровательную Королеву.

Он еще раз кивнул и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собою дверь.

Кира выдохнула сквозь зубы и, подождав пару минут, вышла следом за ним. Мотнула головой вставшему Игорю и переступила порог приемной. Огляделась и направилась в холл.

— Скучаешь? — казаться спокойной было… сложно. — Марк ушел.

Влад поднял на нее взгляд и со вздохом облегчения отложил прочь какой-то глянцевый «типамужской» журнал. Много рекламы, много фотографий, много сексизма и минимум информативности.

— Высокий темноволосый франт? — он встал с диванчика и потянулся всем телом, разминая затекшие мышцы. — Я видел. Странный. Ощущения от него не самые приятные, прямо скажем.

— Его нельзя недооценивать. «Трефы» — самая малочисленная и сама неизученная «масть». Их воздействие почти невозможно нейтрализовать, — Кира огляделась и потянула Влада за собой. — Пошли. Здесь разговаривать нельзя, — открыла дверь кабинета, очаровательно улыбнулась, кажется, уже разучившемуся улыбаться помощнику.

— Игорь, на сегодня можете быть свободны. Офис я закрою сама, — последние слова она говорила уже у себя в кабинете, закрывая за ними дверь.

Интуитивно Влад выбрал другое кресло, не то, в котором сидел Марк.

— Я никогда не сталкивался с «трефами». Сильно подозреваю, что те следы, что я «срисовывал» в Академии — цветочки в сравнении с тем, что реально могут отколоть «трефовые».

— Свести тебя с ума, например. Они могут заставить тебя поверить во что угодно. Тяжелая «масть». По мне — лучше Пики. Их эмоции хоть и со знаком «минус», но их достаточно легко нейтрализовать. Воздействия Треф… Практически неизлечимы, — Кира помолчала, со вздохом прощаясь с планами поработать сегодня над проектом. — Марк сказал, что Артем был у него до того, как его убили. А еще наш Король Треф в курсе не только насчет «искусственных» карт, но и проблем с аукционами. При этом я знаю, чувствую, что он лжет. Но не могу понять в чем.

— Джокерские фишки? — Влад сосредоточенно кусал кончик пальца. Никак не удавалось отделаться от странного ноющего ощущения глубоко внутри. — Кир, я тебя очень прошу, успокойся, — наконец озарило его. — Ты внутри жужжишь, мне даже думать трудно. Это тревогой называется, да?

Кира вскинула не него удивленный взгляд. Слова Влада казались нелепыми, но вот смеяться не хотелось. Раньше никто, кроме Димы и Ильи не мог прочитать ее настолько глубоко. Или это она слишком расслабилась?

— Да. Наверное, — ее улыбка вышла кривой, но мягкой. — Тревога. Беспокойство. Мне не нравится то, что происходит. Мне не нравится то, как вел себя Марк. Я не могу ему не верить, ведь он — «карта», но и поверить тоже не могу. Знаешь, о чем он спрашивал? О Тузе и Джокере.

Влад тихо присвистнул.

— Это он лихо. Одно из двух: либо знает и не говорит, либо вводит в заблуждение. Я бы поставил на первое, но второго тоже исключать нельзя. Вы умные ребята. По-хорошему, надо держаться бы от вас подальше, но… Кира, — Влад вздохнул. — Ты не в себе, ты во мне жужжишь. И меня сейчас тошнить от беспокойства начнет.

— Я не понимаю? Как я могу «жужжать» в тебе? — она выдохнула, беря эмоции под жесткий контроль.

— Не знаю, — Ястребов передернул плечами. — Я просто чувствую тебя в себе, ну или себя в тебе, как если бы мы… Извини, слов просто подобрать не могу.

Кира только потерла виски кончиками пальцев.

— Я перестала понимать, что происходит со мной. С нами, — она кинула почти отчаянный взгляд на рабочий стол. Может, все-таки попытаться? Работа всегда ее отвлекала и помогала собраться. — Я попробую поработать хоть немного. Не будешь скучать?

— Если я не отвлеку тебя своим сопением, то с твоего дозволения, я просто посижу тут, — Влад потер лицо ладонями и съехал в кресле пониже, зарываясь носом в воротник курточки. — Надеюсь, я не храплю и не разговариваю во сне.

— Это будет даже забавно — послушать, о чем ты говоришь, — Кира встала и подошла к своему столу, опускаясь в кресло. — Чайник и кофемашина — в приемной. Думаю, если поищешь в холодильнике, то даже найдешь пару бутербродов.

— Пойду-ка я закрою приемную. Нечего шататься всяким странным личностям, — он заставил себя снова выбраться из кресла, выйти в приемную и, не обнаружив в ней Игорька, закрыть дверь на замок изнутри. В кабинет к Кире он не вернулся. На минутку присел на диван и прикрыл глаза. И провалился в глубокий сон, полный мутных образов и странных бредовых предположений.

«Ты не нужен ей… ты им не нужен… ты обуза… меньше чем пустое место… тебя выпьют досуха и бросят… дурак…»

Он проснулся рывком, застонал, сжавшись на диване. Неожиданно больно, будто кто пытается прорваться внутрь, через плоть, через мышцы, вгрызаясь в тело глубже, глубже, оседая в нем занозами…

«Идиот… ты как все западешь на нее… это неизбежно…»

Дышать нечем. Воздействие. Болезненное. Острое. Мощное. Взрывающееся внутри ледяными осколками. Но… нет, невозможно… на него же невозможно воздействовать!..

— Кира… — стон был придушенным. Влад скатился с дивана и почти ползком рванулся к двери в ее кабинет. Пальцы бессильно царапали гладкую поверхность, пока не зацепились за ручку. Дверь открылась, и он рухнул на пороге, сдавленно охнув от удара.

— Влад?.. — девушка повернулась к нему, а потом вскочила, чуть не опрокинув кресло, и кинулась к нему, глядя на него полными страха и непонимания глазами. — Влад, что случилось?! — почти упала на колени рядом с ним, обняла за плечи, прижимая к себе. — Влад… — и замерла в неудобной позе, словно парализованная, застонала, ослепленная чудовищным выбросом энергии. Шепот тысячи голосов наполнил голову, казалось, что вокруг нее собирается тьма, а из нее смотрят сотни пар глаз. Горящих, уродливых. НЕТ! Воздействие… это только воздействие. Надо успокоиться… Но сердце упрямо рвалось из груди, заполошной птицей стучась о ребра.

— Чувствуешь? — просипел Влад, вцепившись в нее, точно в спасительный якорь. — Даже меня… цепляет… Это Марк?..

— Марк… — губы шевельнулись, но голоса просто не было. Страх. Внутри бешено пульсировал страх, от которого заходилось сердце. Сознание пыталось выпутаться из липкого удушающего тумана, но словно соскальзывало, раз за разом все глубже погружаясь в серую хмарь. А потом… все исчезло. Резко, мгновенно. И Кира почти рухнула на Влада, задыхаясь.

А дальше… Вспышка сознания — лифт и бледное лицо рядом, закушенные белые губы. Следующая вспышка — салон машины, маячащий рядом невнятным призраком охранник.

Влад аккуратно вел машину. Почти зеленый от напряжения. Кажется, он сам был готов вот-вот вырубиться, но он только сильнее закусывал губу, кровящую после ночного разговора с Ильей.

— Ты как?..

Кира сглотнула вязкую слюну и осторожно огляделась. Ее машина, Влад за рулем, мимо проплывают витрины. Она что, отключилась? С негромким стоном она сжала ладонями виски:

— Плохо. Но жить буду. Что это было?

— Очень сильное воздействие. Сильнее даже чем в «Андеграунде», — Влад прижался к бровке и припарковался, со стоном прикрыв глаза. — Кажется… Короля Треф у нас больше нет.

Эмоций не было никаких. Никакой жалости. Никакого сожаления. Ничего. Может, позже она что-то и почувствует, но сейчас только тревожным звоночком звенела внутри легкая тревога. Марк был «черным», и если уж даже ее накрыло настолько, что она отключилась, то что с его мастью? И… Илья!

Кира, мгновенно забыв про себя и собственное самочувствие, выпрямилась, судорожно ища телефон. Вытащила искомое из кармана и набрала номер Короля Пик.

— Ну давай, родной, давай… Где ты там…

Илья не брал трубку долго, так долго, что сердце и без того бешено бьющееся в груди, вдруг испуганно замерло, трепыхнулось, пропустило удар и судорожно сжалось. Только не Илья… Только не он! Когда в динамике едва слышным шелестом послышался голос Селина, стало ясно: он жив и совершенно точно зол. В бешенстве. В ярости. И эта ярость растекалась по салону автомобиля ядреной смесью пряностей, от которой сам себе начинаешь казаться огнедышащим драконом.

— Я чувствую, Кира… Хорошо что моих никого нет… Это так похоже на Марка.

— К черту Марка! С тобой все в порядке? — почти прорычала девушка.

— Да что со мной станется? — выдохнул Илья, справившись с собой. — Я в студии, с Сашкой песню писали, а тут как накроет, — за раздражением пряталась боль. Ему действительно было больно.

— Остались только мы с тобой, да? — Кира нервно всхлипнула, отворачиваясь к окну. — Почему мне не страшно?

— Просто я убью за тебя. И ты об этом знаешь, — теперь в голосе слышалась вымученная усталая улыбка.

— Саша рядом с тобой или мне приехать?

— Александра здесь, не дергайся. Думаю, что как минимум на пару суток мы здесь застрянем. Я планировал альбом свести наконец. Да и без телохранителей я теперь никуда. Дурость какая.

— Постарайся выжить хотя бы ради меня, ладно?

— Постараюсь, Кир… И ты не оплошай.

— Люблю тебя, — шепнула Кира и сбросила вызов. Откинула голову на подголовник сидения и закрыла глаза. — Илья, наверное, единственный, кого не трогает моя Масть. Хотя… мы стали с ним близки еще до того, как меня инициировали. И к тому моменту, когда я вошла в полную силу, между нами уже случилось все, что только могло. Нам нужно домой.

— Мы едем, — Влад не кивнул. Впрочем, и не сказал даже, скорее едва слышно шевельнулись губы. Этот всплеск отдавал чем-то неестественным. Совсем как если сравнивать свежие вишни и вишневую начинку в конфетах. Химия.

«Люблю тебя».

«Ты ей не нужен».

Наверное, их остановили бы где-нибудь только для того, чтобы проверить, не пьян ли водитель, не обкололся ли до полного одурения. Ну не ползают по городу машины с черепашьей скоростью. Только было страшно. Просто страшно. И к этому чувству Влад потихоньку начал привыкать.

Он слабо помнил, как добрался-таки до знакомой парковки у парадного дома Киры. Как заглушил двигатель. Как выбрался из машины. Он почти не помнил, как помогал выйти из салона Кире, как они вместе дошли до лифта, поднялись на этаж. Ощутимо тряхнуло его, когда он нашарил в кармане ключи и открыл дверь в квартиру.

«Ты ей не нужен».

Мысль засела в голове, навязчивая, глупая мысль. Но такая логичная. Не нужен. Это она ему нужна. Как воздух нужна. Без нее он — покойник. Пока что живой, дышащий, но заранее, заведомо покойник.

Мысль как грязь въелась под кожу, проникла в тело, грибницей разрастаясь внутри. Отчаянно хотелось содрать ее с себя, пусть даже вместе с кожей. Мерзко…

— Мне надо в душ, — он довел девушку до гостиной и усадил на диван. — Ты в норме?

— Да, — Кира слабо, но улыбнулась, уже действительно придя в себя. — Уже все хорошо. Марк был «черным», просто, похоже, это случилось слишком близко. Поэтому меня так и… срубило. Душ ты знаешь где. Чистое полотенце там тоже должно быть.

Дважды говорить не пришлось. Футболку Влад содрал с себя еще в прихожей, но джинсы вполне цивилизовано повесил в ванной на крючок. Правда, после того, как почти что «с мясом» выдрал пуговицу. Его тошнило, но не выворачивало только по той простой причине, что кроме кофе он с утра ничего не съел.

Эта грязь была всюду. И казалось, будто даже под кожей собираются тонкие потоки и текут вместо крови по венам.

Он отмывался яростно, точно пытался снять мочалкой кожу. Не раз и не два флакон геля выскальзывал из дрожащих рук и с грохотом падал на пол. Но ругаться сил не было. Он не чувствовал себя чистым даже тогда, когда к телу невозможно стало прикасаться, не вызвав легкой боли. Тогда он просто сжался в комок и сел на дно ванной, позволив упругим струям воды бить по плечам и покрасневшей спине.

Кончики пальцев сморщились. Перед глазами поплыл туман.

Из ванной он вышел в густых клубах пара, красный, как вареный рак. Без сил опустился на диван и прикрыл глаза.

— Влад?.. — Кира появилась на пороге бесшумно. Уже в домашней одежде, босиком, она дошла до него и провела ладонью по его щеке. — Ты как?

— Жив, наверное, — он вымученно улыбнулся и потянулся за мягким нежным касанием. — Главное, чтобы в порядке была ты, — он зажмурился, а потом шепнул. — Мне кажется, что я его слышал. Я знаю, что этого быть не может, что у меня почти максимальный иммунитет и… все равно мне кажется, что я его слышал.

— Марка слышал? — Кира нахмурилась и устроилась рядом с Владом, забравшись с ногами на диван и сжав его пальцы. Понятно, почему он так выглядит… — Максимального иммунитета не существует, а уж иммунитета от воздействия Треф — тем более. Что он говорил?

Влад открыл глаза и посмотрел на нее. Очертил взглядом лицо. Внимательно. До мельчайшей черточки, будто силился запомнить ее такой.

— Что я тебе не нужен. На самом деле — это я без тебя жить не буду.

Кира поджала губы, удерживая крепкое ругательство на кончике языка. Ну, Марк, ну сволочь… Значит, он все-таки знал. Знал, что Влад — ее Туз. Но откуда?

— И ты поверил в это?

— Если отбросить эмоции? Это логично. По сути, я создаю тебе проблемы. Не отрицай, это так. Тебе приходится думать о том, что я могу нахвататься энергии, что я могу сгореть, вместо того, чтобы думать о брате или проблеме с «искусственными картами». К тому же, я больше не могу помочь с расследованием, и выходов в Департаменте у меня осталось не так много. А если Клейменов истинную причину увольнения моего озвучил, то я стал персоной нон-грата у своих же, — он царапнул мягкую обивку дивана ногтем. Звук прошелся по позвоночнику неприятной волной. — Я могу в это поверить. Но не хочу. Очень не хочу.

Кира тихо рассмеялась. А потом чуть придвинулась и, мягко надавив на затылок, коснулась губ, раскрываясь. Позволяя Владу читать свои эмоции. Тревога, страх, уже забытая обида, легкая нежность, тепло, спокойствие. Все, что он вызывал в ней. Весь он.

Влад обнял ее, притягивая к себе за талию. Застонал от неимоверного облегчения.

— Почему ты не с ним?

Кира уткнулась лицом в его шею, обнимая, и зарыла глаза. Спрашивать о ком Влад говорит, было глупо.

— Он — мой друг. Мой самый преданный, самый важный и самый любимый мой друг. Я знаю его столько, сколько помню себя, с самого детства. Он старше, но всегда защищал меня, возился со мной, вместо того, чтобы играть с другими мальчишками. Димка был болезненным, пугливым ребенком, я всегда чувствовала себя старше, поддерживал его и защищала. Именно он сделал меня сильной. А Илюша… Я всегда была его маленькой принцессой, а он — моим рыцарем. В детстве это была наша самая любимая игра. Рядом с ним я не Королева, а просто девушка. Его принцесса. Он знает меня так, как не знает никто. Все мои слабости, все мои маски. Без него меня бы давно не было. А секс… Просто так вышло. Это случилось почти сразу после его инициации. Тогда это ему было нужно, а кроме меня он никого к себе не подпускал. Я вылечила его. А потом ему пришлось лечить меня. Когда после разрыва с мужем от одной мысли о близости меня мутило, Илья был рядом. Он и вытащил меня. Заставил снова почувствовать себя желанной. Вспомнить, что секс может приносить не только боль.

— Ты любишь его. А он любит тебя. Даже мне это понятно. Это чувство. Это не привычка, — было хорошо, просто сидеть рядом, вжавшись друг в друга, вдыхая знакомое уже тепло. — Как бы я хотел любить так же.

— Это… — Кира с силой зажмурилась, часто дыша. — Это больно. Да, ты прав — я люблю его. Всю жизнь его одного. Но вместе нам не быть: однажды он ясно дал понять, что у нас будущего нет и… что он не хочет. Просто не хочет. Ему лучше так, как есть. И, наверное, он прав. Встречи, беседы, ни к чему не обязывающий секс и ощущение каменной стены.

— У каждого свои причины, — Влад кончиками пальцев погладил ее собранные в косу волосы. — Я… не стану оправдывать его. Просто этот разговор с ним очень четко дал мне понять одно: он любит тебя. Так сильно, что готов отпустить, лишь бы только не потерять. Он готов защищать тебя от всего, как и ты сама. Может, тогда он не мог поступить иначе, а теперь вы просто решили, что иначе не срастется, — он немного помолчал, а потом неуверенно произнес: — Расскажи мне о нем. О своем муже. Пожалуйста.

Кира заметно напряглась, и Влад несильно сжал ее плечи.

— Может, это и глупо, но я хочу знать о тебе все.

Кира заставила себя расслабиться. Все уже закончилось. И давно закончилось. Даже если вспоминать об этом до сих пор больно.

— Я знала его давно. В старших классах учились вместе. Он пришел к нам в десятом и сразу стал звездой. Красивый, дерзкий, обаятельный… По нему все девчонки сохли. А я… Не знаю уже, не помню. Другие проблемы тогда были. Но когда он на одной из школьных дискотек зажал меня в уголке, я от души ему врезала. А потом еще и посмеялась. Он разозлился и пообещал, что еще меня достанет. И однажды вечером он подкараулил меня у подъезда. Вот только не рассчитал, что Илья будет со мной. В общем, он Нику тогда здорово физиономию подпортил, даже шрам остался. Никита от меня отстал, но за красоту свою подпорченную возненавидел.

Мы не виделись какое-то время, и я вообще о нем забыла. Тем более Илью инициировали, потом — меня, да и Димка начал с ума сходить… И встретились мы с Ником уже года через два. Случайно или нет — не знаю. Илье тогда пришлось уехать надолго по делам семьи, а Никита уже был Червонной Дамой, почти такого же уровня, как Димка сейчас. Ты сам видел, на что способна эта масть. У меня тогда даже шансов никаких не было: куда там вшивой Десятке до Дамы. В общем, я влюбилась, как мне тогда казалось. Совсем голову потеряла. Готова была хвостиком за ним ходить, смотрела щенячьими глазами, на все была готова. А он… Ему удовольствие доставляло надо мной издеваться. И не только морально. Нет, он не бил меня, просто… почти насиловал. Я помню боль. Каждый раз, когда я была с ним, он превращался в зверя. А мне нравилось тогда. Мне казалось, что это он из-за страсти ко мне так голову теряет. Дура, — Кира вздохнула судорожно, зажмурилась. Сердце опять начало колотиться в горле, словно она снова вернулась в те дни. — Я никого не видела, никто для меня не существовал, кроме него. И когда он предложил выйти за него замуж, мне казалось, что счастливее меня нет на свете человека. Я была просто счастлива. Мне так казалось. А Ник… Он просто мстил. Не мне. Илье. Но это я сейчас понимаю, а Селин об этом никогда не узнает.

Мы сыграли свадьбу, а на следующий день Илюша вернулся домой. И вошел, вломился в нашу, мою жизнь. Он уговаривал, доказывал, что я всего лишь под влиянием воздействия. А я не верила. Спорила с ним, обижалась, ругалась. Не хотела его видеть, прогоняла даже. Потом следом бежала, плакала, просила простить. И все повторялось сначала. До тех пор, пока Илья не решил меня спасти. Но мне казалось, что из меня тянут душу. Разрывают ее на кусочки, лохмотья. Илья никогда не узнает, что он сделал со мной тогда. Он думал, что вытягивает из меня «червонное» воздействие, а на самом деле красное делал черным. Он менял одно воздействие на другое. Навязанную Ником любовь на ненависть к нему. И я сходила с ума. Любя утром, ненавидя вечером. Я то хотела убить его, то упасть перед мужем на колени. И не могла его отпустить, и сама уйти не могла. Мне было так страшно… Казалось, что я умру, если Ника не будет рядом. А он изменял мне, смеялся в лицо…

Все закончилось, когда у Ильи лопнуло терпение, и он отдал Никиту Алексею. Взаимовыгодное сотрудничество, — губы Киры изогнулись в усмешке. — Клейменов получил долгожданное повышение за поимку Червонной Дамы, а Ник загремел в спец-колонию. Только я узнала об этом гораздо позже. А тогда… Никита неожиданно пропал, и у меня началась ломка. Сначала я сходила с ума без него. А потом надо мной начала издеваться память. Я словно проваливалась в жизнь с Ником, только все видела совсем иначе, чувствовала все заново. И тут Илья уже не мог мне помочь. Он просто был рядом, он жил мной тогда. Я стала бояться любых прикосновений, а он словно приучал меня. Он был таким нежным в те дни. Тело быстро забыло этот кошмар, а вот мозг… Чтобы спастись от этих воспоминаний, я погружалась в мир иллюзий. Сама создавала себе миры, в которых была совсем другая жизнь. С каждым разом они становились все реальней и реальней. Запахи, ощущения, звук — все. Ты знаешь, отчего чаще всего сходят с ума Бубны? От того, что перестают различать свои иллюзии и реальную жизнь. И я бы тоже сошла с ума, если бы не Илья. Он стал якорем для меня. Он раз за разом возвращал меня в реальный мир, как только я заходила слишком далеко. Он лечил меня своими эмоциями, болью. И, в конце концов, все закончилось. Я стала мастером иллюзий, избавилась окончательно от воздействий Никиты, но теперь во мне слишком много Пиковой масти. Илья действительно часть меня. Не просто моей жизни, а моей сущности. Я не сильно тебя утомила своим рассказом?

Влад зажмурился, понимая, что сдержаться и не показать ей плеснувшую глубоко внутри ярость — не сможет. Тот, другой, Никита… Ведь ничего не должно быть. Ни ненависти к нему, ни злости. Он должен быть индифферентен, абсолютно, целиком и полностью. Но горит в груди бритвенно-острое желание причинить ему боль. Такую же, как он причинил Кире, если не больщую.

Ярость. Это она гуляет по телу, потрескивает на кончиках мельчайших волосков на теле. Это она кроваво-алой пеленой застилает глаза.

— Кира… — объятия сильнее. Пальцы сжались, комкая ее одежду. А слов не надо. Это кипит внутри, переливается странной болезненной радугой эмоций. Не стоит и пытаться понять что к чему. Злость, ненависть к нему, едва не сломавшему его женщину. Нежность, тепло, защита — для нее. Странная, какая-то трепетная… гордость за Илью. — Кира… Все. Все в прошлом.

Да. В прошлом. Потому что для мелочной душонки этой Червонной Дамы он не пожалел бы целой обоймы патронов.

— Я знаю, Владик, — странно, почему так щемит сердце? От того, что чужой, в принципе, человек готов убить того, кто когда-то причинил ей боль? — В прошлом. Я здесь, и ты рядом. А Никита… Я рассказала тебе о нем потому, что ты этого хотел. Но больше я не хочу его вспоминать.

Виски сдавило. Начала болеть голова. Очень похоже, почти так же, как…

— Кир, я, кажется, снова нахватался.

— Я рядом, — Кира вздохнула, запуская пальцы в его волосы и легко массируя голову. Заставляя себя забыть обо всем. — Чем тебе помочь?

— Пока, наверное, ничем. Просто побудь рядом, если тебе, конечно, никуда не нужно, — Влад вытянулся на диване, увлекая Киру за собой, и теперь они лежали, обнявшись. На кухне тихонько гудел холодильник. Где-то тикали часы. И если не думать, можно было представить, что у них все хорошо. «Жители Багдада, спите спокойно… В Багдаде все спокойно…». — Никогда не говори «никогда» Кира. Все может перемениться.

— Ты веришь в чудеса? — Кира улыбалась одними глазами. — Жаль, что я уже разучилась. Я буду с тобой, — девушка мягко коснулась уголка его губ поцелуем и устроила голову на его плече. — Ты нужен мне, хоть я все еще и не знаю почему.

— Наверное, на всякий пожарный случай, — усмехнулся Влад. — Вдруг тебе твоя буржуйская кровать надоест и тебе захочется об этом поговорить с кем-нибудь.

— Судя по тому, как ты отзываешься о моей чудесной кровати, с тобой я по этому поводу говорить точно не буду, — фыркнула Кира. — Не хочешь, кстати, на нее перебраться? Или… ты ведь так и не поел. Нужно что-нибудь приготовить, — она вздохнула и попыталась выбраться из обнимающих ее рук.

— Не хочу есть, меня мутит от одной мысли о еде, — покачал головой Влад и поморщился. Точно. Нахватался. Лоб начал гореть, а руки превратились в ледышки. — Что-то в последнее время у меня появился «тихий час». Вспоминается нежное детство, детский сад, вторая группа.

— Дурачок, — Кира рассмеялась, кладя руку на его лоб. — У тебя поднимается жар. Мне это не нравится. Я не знаю, как это должно происходить, но не так!

— Слабоэмоциональная ищейка стала гиперчувствительной, то и дело глаза на «мокром месте», совсем как у будущей мамочки, у которой гормональный компот в организме никак в норму не придет, — Влад снова прикрыл глаза. — Бооооже мой, так и лежи. Ты прекрасна, моя Королева, исцеляешь меня одним наложением рук.

— Ты несешь бред, Владик, — Кира подалась вперед, покрывая мелкими поцелуями его лицо. — Может, попробуешь отдать то, что уже есть и тебе станет легче? Я не могу спокойно смотреть на то, как ты горишь.

— Бери, — Влад медленно расслабился, раскрываясь ей на встречу. — Мне не жалко.

И Кира забрала. Провела ладонью по щеке, закрыла глаза и словно погрузилась в него, ища обжигающие, пульсирующие сгустки. Пока еще совсем небольшие, они потянулись к ней навстречу и словно влились в нее, отдавшись в теле легкой щекоткой.

— Так мне нравится больше, — мурлыкнул Влад. Освобождение было похоже на отлив. На выдох, сердце медленно приходило в норму, и он благодарно коснулся губами ее щеки, так и не открыв глаз. — Если я усну, разбудишь? Хочу… хочу найти то место, где не стало Марка. Хочу убедиться просто.

— Хорошо, — она выскользнула из его рук и встала, запахивая халатик. — Тебе сварить кофе? Или на него ты тоже смотреть не можешь?

— «Для души» — хорошо, но мне с мозгами собраться надо, иначе проеду мимо и не замечу. Зайчик-энерджайзер…

— Мне надеть ушки и пушистый хвостик? — она накинула на Влад плед, сунула под голову подушку. — Спи. Я разбужу тебя через часик.

— С ушками и пушистым хвостиком ты станешь являться мне во снах, как зайчик из «Плейбоя» — хихикнул тот, заворачиваясь в плед. Хорошо, что Кира вот так могла забирать энергию. Плохо, что он себя после этого выжатым лимоном чувствовал. Но это такие мелочи. Он ведь все равно нужен ей.

— Спи, — повторила она и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Чтобы вернуться ровно через час.

— Влад… Владик… — тронув его за плечо, она только улыбнулась недовольному выражению, которое появилось на его лице. Как ребенок, который не хочет равно вставать в школу. — Твой час прошел и кофе готов, — склонилась, мягко коснулась губ.

— Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье… — Влад потянулся, лаская нежные губы, и сонно вздохнул. — Как гений чистой красоты! Мой кофе готов, а настроение отнюдь не фестивальное и высовываться никуда не хочется. Но надо.

— И что ты надеешься там узнать? — Кира присела рядом с ним на край дивана.

— Если поднапрячься — я смогу пойти по следу. Могу вычислить, насколько мощным был всплеск. И действительно ли это был… Марк. Я надеюсь. К тому же, если там была «искусственная карта», может быть, выясню масть. Или узнаю, уцелела ли она. — Влад пожал плечами и натянул плед до самого носа. Из уютного кокона высовываться совсем не хотелось.

— Ты — неправильная «ищейка», — улыбка Кира была мягкой. Завораживающей. — Но кофе и правда остынет, — она взлохматила его волосы и легко поднялась с дивана.

— Я вообще неправильный, — фыркнул Влад, и все-таки заставил себя сползти. Завернуться в плед, понимая, что придется найти пояс в джинсы, в противном случае надеть ему будет просто… Стоп, он же купил костюмы, значит можно не напрягаться. Хотя, к белым джинсам придется по-новой ставить пуговицу. Ничего, не страшно. — А ты просто волшебница! — Он изобразил то ли вампира, восставшего из гроба, то ли бессмертного «Вия». — Коооофеее…

— На кухню, мой Туз, — Кира сделала вид, что испугалась и со смехом вышла из комнаты. Посмеиваясь, вернулась на кухню, разлила кофе по чашечкам и бросила в одну из них кусочек льда с замороженным в нем листочком мяты.

Одежда отыскалась быстро. И даже в презентабельном виде. Любопытно, кто из них вещи повесил в гардероб? Оделся он быстро. Тщательно разгладил стрелку на прямых, чуть зауженных брюках, поправил воротник-горлышко на свитере и вышел в кухню, ориентируясь скорее по запаху.

— Думаю, махну в те края общественным транспортом. Времени хватит. Кстати, если хочешь, могу забежать в твою контору. Я чертежи твои не забирал. Может, стоит в ближайшее время на дому поработать? Или ты такое не практикуешь?

— Кроме чертежей мне нужны еще файлы с рабочего компьютера. Так что лучше я сама завтра заберу все. И да, наверное, ты прав — лучше поработать дома, — она повернулась к нему, поправила воротник. — Мне не нравится, что ты уходишь неизвестно куда. Судя по всему, Марк знал, что ты — мой Туз. И об этом может знать кто-нибудь еще.

— А мне не нравится идея оставлять тебя одну, — Влад отпил кофе, блаженно сощурившись. — Но я надеюсь, ненадолго. Сам же с ума сойду от беспокойства.

Кира только молча его обняла, утыкаясь лицом в его волосы на макушке.

— Только не убирай никуда телефон, хорошо? У меня предчувствие… не очень хорошее.

— Я боюсь за тебя, — выдохнул он. — Правда, боюсь. Не ходи сегодня никуда. Прошу. Один день для тебя ничего ведь не решит?

— А я — за тебя. Но ты меня точно не послушаешь, — Кира вздохнула и отстранилась. — Я останусь дома. Кино посмотрю, книгу почитаю… Только не лезь на рожон.

Влад вышел немного нетвердой походкой, молясь про себя, чтоб не загудеть в коридоре, не навернуться на лестничной площадке перед лифтом и главное… она все равно смотрела в дверной проем, пока он ждал лифт, но и тогда, ту секунду, пока смыкались створки, видел туманную дымку взгляда Киры.

Бумажник, ключи от машины, ключи от квартиры Киры и собственной. Вроде бы все? О, телефон в кармане курточки. Удивительно молчаливая трубка. Все верно, этот номер есть только у Ильи, Киры и брата.

За всеми этими событиями он почти не говорил с Севкой. И когда тот звонил ему, чтоб выразить недоумение, ведь право слово, как можно дуться на то, что он всего только на десять минут в душ забежал… Ну он ведь не виноват, что Диме именно в этот момент приспичило принять ванну с какой-то там минеральной солью — только улыбался, представляя себе эту вот картину маслом.

Забавно, но Севка с Димой… Они не переругались, они не прибили друг друга, они просто существовали в пространстве уютного мирка Димкиной квартирки. И, кажется, были вполне довольны своим симбиозом. При том — оба.

Как же странно все складывается. Севка с Димкой сдружились, а ведь раньше Севка не подошел бы к тому, кто является «картой» или хотя бы подозревается в связях с «картой» и на пушечный выстрел. А сам Влад иначе как врагами таких, как Кира и Димка — не считал.

Враги…

Возле метро — непривычно мало людей. Да и маршрутка была не заполнена, как обычно в это время суток. Он просто сел в первую, следовавшую в нужную сторону, устроился у окна и прикрыл глаза. Так думалось значительно лучше. Обо всем.

Это он? Это, правда, он? Его переполняют неизвестные до сих пор эмоции, он видит то, что видеть не должен от слова совсем. Он по-прежнему ощущает следы воздействия, но чтобы понять, что это именно воздействие, ему приходится сделать над собою колоссальное усилие. Вспомнить кто он. Кто он теперь?..

Туз? Или все еще «ищейка»?

Ему не пришлось долго кружить и петлять, чтобы найти место, где закончил свою жизнь Трефовый Король. Во-первых, место было обозначено патрульными автомобилями. Во-вторых, чудовищная пробка тянулась, начинаясь километра за три до места аварии. Тот, кто решился убрать владельца крупного медиа-холдинга и издательского дома «Альфа», по совместительству, Короля Треф в столичной Колоде, совершенно не стеснялся в методах. Двенадцать машин всмятку, блокировано четыре полосы, еще около трех десятков авто с разной степенью повреждений. Несколько авто экспертов и стадо бывших коллег…

След был таким, что подташнивать начинало от самого бизнес-центра. Когда же, спустя часа два после того, как Влад сел в маршрутку, он добрался до эпицентра свалки, его чуть не стошнило. Такого за ним не водилось никогда. Даже на местах жутчайших преступлений вроде того же «Андеграунда». Конечно, тела уже увезли. Вернее, все, что от них осталось.

Влад прикрыл глаза и постарался отключиться от окружения, снимая слепок. Слишком много помех. Такое впечатление, что на этом месте уже успела побывать добрая половина столичной Колоды. Но нет… слой за слоем… он снимал слепки, пока маршрутка ползла мимо пострадавших, мимо экспертов, мимо тех, кто упаковывал останки в пластиковые мешки, пока не добрался до той самой «Бентли»…

Воздействие было «пиковым».

♥♥♥♥♥♥♥♥

— Привет, ребенок, — слова с языка сорвались сами, и Димка точно снова разворчится. Но…

— Мне звонил заказчик, — голос у брата был напряженным и почти злым. — Назначил встречу. Сегодня.

— Давай подробнее, — на то, чтобы отбросить все ненужные мысли и собраться, Кире понадобилось меньше секунды. — Зачем?

— Отдать деньги.

— Но барон уже мертв.

— Это уже меня не касается. Я выполнил свою работу. По идее, я сам должен был обрывать им телефон и требовать вторую половину.

Кира только выругалась про себя. Димка прав.

— Какой смысл им самим искать тебя?

— Хотят предложить другую работу? — предположил Дима, и Кира фыркнула. В других обстоятельствах это предположение, может, и было бы верным. Но не сейчас.

— Встреча сегодня?

— В семь часов, — Кира почти воочию увидела, как брат пожимает плечами.

— В безлюдном месте, полагаю?

— В японском кафе в «Пирамиде».

Кира только досадливо поджала губы. Хуже, чем безлюдное место, может быть только место, где этих самых людей по пять на один квадратный метр. А в торговом центре вечером их столько и будет. Использовать воздействия при таких условиях — самоубийство.

— Надеюсь, ты не собираешься на эту встречу? — как можно более безразлично поинтересовалась Кира.

— Мне надоело бездельничать, но я слишком хорошо знаю, к чему это может привести, — прохладно отозвался Дима. — К тому же я не могу оставить Севу одного. У него сложности с контролем.

— Я помогу вам, как только немного разберусь с этим, — пообещала Кира.

— Я думаю, что мы справимся сами.

— Главное, не высовывайтесь, — Кира выдохнула и, мягко попрощавшись с братом, отключилась. Повертела трубку в пальцах, сосредоточенно о чем-то размышляя, а потом набрала номер Влада. А потом еще и еще, пока монотонный женский голос не выбесил ее окончательно. Похоже, Ястребов-старший где-то вне зоне действия сети. Жаль. До семи всего сорок минут — только на то, чтобы добраться до «Пирамиды». А этот заказчик — «ниточка». И упускать его нельзя.

Кира заметалась по квартире, собираясь и попутно пытаясь размышлять. То, что Димку выманивают явно не для того, чтобы отдать деньги, это ясно. Но барон мертв. И если предположение о том, что «заказчик» на самом деле был человеком барона, и все это было инсценировкой, придуманной исключительно для того, чтобы поймать Диму — верно, то это могло значить только одно. Барон действовал по чьей-то указке. И этот кто-то не оставил попыток поймать Диму. Почему Диму? А вот тут ответов может быть множество. И какой из них правильный, и предстояло выяснить.

Кира окинула взглядом свое зеркальное отражение, надела кепку на собранные в тугой пучок волосы, одернула рубашку, заправленную в джинсы, и вышла из дома. Пока спускалась в лифте, прикинула маршрут и пришла к выводу, что быстрее всего будет добраться пешком. Час «пик» и шансы попасть в пробку — сто из ста. Значит, на метро, а потом пешочком.

«Пирамида» сияла ярко-синей почти космической подсветкой, но толпы людей делали ее похожей скорее на муравейник. Океан эмоций почти оглушил ее, и Кира наглухо закрылась. Не самая лучшая идея, учитывая то, зачем она пришла, но так она хотя бы доберется до кафе, не свихнувшись от чужих эмоций. А воздействовать можно и так.

Кафе было почти пустым. Можно было бы этому удивиться, но учитывая, что совсем рядом располагались пиццерия и «Макдональдс» с гораздо более демократичными ценами, почти пустующий зал был скорее закономерностью.

Ни на кого не глядя и накинув на себя искажающий морок, Кира прошла к дальнему столику, имитируя чуть расхлябанную походку брата, сделала небольшой заказ официантке и только потом окинула взглядом кафе. Людей действительно было немного, на нее никто не смотрел, это безумно радовало, но внутри почему-то все подрагивало от острого, неприятного ощущения. Словно ей в спину смотрят сотни глаз. Желание встать и немедленно уйти почти подняло ее со стула. Но она не успела.

— Дмитрий? — перед ее столиком вырос высокий силуэт, и Кира, мгновенно собралась. Морок сделал ее внешне копией брата, но кто знает, насколько восприимчив к воздействиям стоящей перед ней незнакомец.

— Вы меня знаете? — не своим, Диминым голосом отозвалась она, вновь использовав воздействие. Вопрос был вполне оправдан: человек, сейчас разговаривающий с ней, ничем не напоминал Димкиного «заказчика», чей образ братик показал ей.

— Прошу прощения, но Виктор не смог прийти. Я могу присесть? — незнакомец положил руку на спинку стула, ожидая разрешения, и Кира спокойно кивнула. Собеседник устроился напротив, а девушка откинулась назад, неосознанно защищаясь.

— Вы принесли мои деньги? — она изображала из себя обычную наемную «карту», но сознание словно начало покрываться трещинами. Чувство опасности пульсировало внутри, и Кира рискнула чуть приоткрыться. И только предельная собранность помогла ей удержать лицо. «Карты»… «Искусственные карты». Больше десятка. Всех мастей. Они еще не воздействовали, они пока просто «фонили». «Протекали», как новички или стихийно инициированные. Мгновение колебания между «попытаться уйти» или «позволить себя поймать» разрешилось быстро. И когда перед Кирой поставили заказанный ею чай, она уже знала, что за этим последует. Жидкость только коснулась губ, но глаза словно закрылись сами собой.

Она чувствовала, что ее куда-то везут. Сквозь полусон-полуявь она пыталась сориентироваться, но лежа на сидении это было практически невозможно. К тому же поддержание морока требовало усилий. По длинным коридорам и лестнице ее тащили довольно осторожно и вежливо, что давало надежду на то, что целью похищения было не убийство. Да и зачем столько возни, когда все можно было закончить там же, в кафе?

На стул ее тоже опустили осторожно. И на этом «нежности» закончились. Голова дернулась, когда ее бесцеремонно схватили за подбородок и вскинули голову вверх. Но после «чудесной» отравы в чае взгляд еще не обрел свою четкость, и ее отпустили, видимо, удовлетворившись пустыми глазами и расширенными зрачками. Хорошо, что она не стала делать глоток, как собиралась. Так хотя бы, несмотря на внешние признаки, мозги продолжают работать. Да и морок — тоже. Ей еще повезло, что перед выходом она додумалась туго забинтовать грудь, а перед приходом в сам торговый центр — поработать с воздействием на осязание.

— Как все прошло? — голос почему-то показался колючим.

— Легко, — а вот это, кажется, тот самый тип, который разговаривал с ней в кафе. — Помощь «марионеток» не понадобилась.

Марионетки? Значит, так они называют «искусственные карты»?

— Мне казалось, что он должен быть сильнее. Любая наша Десятка без труда справилась бы с ним.

— Он — всего лишь наживка. С его помощью мы поймаем куда более крупную рыбу, — от уверенной насмешки Кира чуть не скрипнула зубами.

— «Крупная рыба» — это Червонный Королева?

— Да. Брат — ее единственное слабое место. И она сделает все, чтобы вытащить его.

— Зачем она нам нужна?

— Это не наших с тобой умов дело. Нам приказали, мы выполнили.

— А сейчас что с ним делать?

— Ничего. Через полчаса подъедет шеф. Кстати, видел какой хаос на дорогах…

Но что за «хаос», Киру уже не интересовало. Отсюда надо было выбираться и быстро. Дать им поймать себя было, конечно, глупо, но она узнала хоть какую-то информацию. Правда, так и осталось неясным, зачем надо было ее «выманивать», если она, в отличие от Димы не прячется? Ладно, это потом… Сейчас, главное, выбраться, не дожидаясь таинственного «шефа». Который, кстати, вряд ли не догадается о подмене. Вот ему радости-то будет…

Кира, прислушиваясь к голосам, попробовала пошевелить рукой. Та послушно дернулась, и девушка перевел дух. Бегать пока она вряд ли сможет, но тело не парализовано и это радовало. Теперь оглядеться, но осторожно. Изображение перед глазами было еще не совсем четким, но достаточным, чтобы понять, что она находится в большом ангаре, а двое из ее похитителей стоят от нее в десяти шагах. Черт, слишком близко. И времени нет. Пять минут из «получаса» до встречи с «шефом» уже прошли.

Кира чуть приподняла голову и раскрылась полностью, пытаясь понять, есть ли здесь еще люди и сколько из них иммунных. Раскрылась и тут же отпрянула. «Карты». «Марионетки», как назвали их похитители. Больше десятка и здесь совсем недалеко. Она их не видела, просто чувствовала. Да что это за место?!

Внутри испуганной птицей забилось сердце, и Кира заставила себя успокоиться. Но стоило подумать о том, что на ее месте мог бы оказаться Дима, как кровь закипела от ярости. Холодной. Веселящей.

Кира улыбалась, когда творила свою очередную иллюзию, создавая своего двойника. Двойника Димы. Улыбалась, когда, накинув на себя морок, встала, а иллюзорный двойник остался сидеть в той же позе. Почти настоящий. Осязаемый.

А теперь — на выход.

Который спустя почти десять минут блужданий вдоль стен так и не нашелся. Бродить в полумраке огромного, почти пустого ангара было легче, чем по торговому центру, но ощущение взгляда в спину так и не пропало. А потом включили свет.

Яркий, резкий, он резанул по глазам, и Кира охнула, зажмуриваясь и закрывая лицо ладонями. Прижалась спиной к стене и замерла, пытаясь справиться с мельтешением пятен под веками. А когда в воцарившейся вдруг тишине рискнула поднять ресницы, все мысли о дискомфорте просто исчезли.

…Они стояли полукругом вокруг нее. Десять «искусственных карт» со слишком осмысленными для «марионеток» глазами, на дне которых тлела ярость. Они не будут задавать вопросов. И жалеть ее — тоже.

Кира ударила первой. И на ангар опустилась кромешная, абсолютная тьма. Липкая, жуткая. Удушающая. Все ночные страхи, все детские фантазии жили в ней. Справа загорелся язычок пламени зажигалки и тут же стал черным. Темнота поглотила его свет. О, Кира отлично знала, что такое абсолютная тьма. Однажды побывав в ней, вряд ли забудешь, как расплывается сознание. Как мозг отчаянно пытается зацепиться за эту реальность. Когда ты думаешь, дышишь, но вокруг тебя кромешная тьма. И поневоле закрадываются мысли о том, что тебя нет. Ты растворилась в этой темноте. И только сознание еще живо.

А они, эти глупые «марионетки» беспомощно водили руками вокруг себя, пытаясь нащупать хоть что-то и отчаянно боясь сделать шаг в сторону. Боясь потеряться. Смотрели широко распахнутыми глазами во мрак и не видели ничего. Вообще ничего. Пустоту. И страх — первобытный, первозданный, поднимался из глубин. Лишал голоса. Памяти. А затем и рассудка. Двадцать минут. Надо продержать эту темноту всего лишь двадцать минут. И эти «марионетки» станут пациентами «психушек». Навсегда. Они обычные люди, по сути. И пусть сейчас они могут воздействовать, но способны ли защищаться?

Двадцать минут. Слишком много. И темнота забирает слишком много сил. Кира судорожно вздохнула и под ногами «марионеток» исчез пол, и началось бесконечное «падение». От этого ощущения даже у нее на мгновение перехватило дыхание, а «марионетки» — кричали. Просто кричали, захлебываясь ужасом, почти воя. Расставаясь с остатками разума, они судорожно скрюченными пальцами хватали воздух, словно пытались за что-то зацепиться. И кричали, кричали…

А когда почти обессилевшая Кира развеяла иллюзию, у ее ног валялись уже пустые оболочки. Марионетки, которым обрезали нити.

Он не помнила, как нашла выход. Как забрала чью-то машину, стоявшую перед громадными железными воротами. Как ехала по колее, и как вернулась в город. Тело слушалось приказов мозга, но пустота внутри пугала и оглушала. Она исчерпал себя…

А когда показалась знакомая улица, дрогнули пальцы на руле, готовые разжаться. Кира свернула к обочине, убрала ногу с педали газа и тяжело, словно преодолевая давление толщи воды, вытащила телефон. Не в силах держать руку, набрала номер Влада и включила громкую связь. Ейу нужна помощь…

Влад ответил быстро. Усталый голос, и фоном какие-то столичные новости, точно он ждал ее, а потом незаметно для себя уснул, невзирая на сюжет об очередной перестрелке или драке в Думе.

— Кира?..Где ты? Что случилось?.. Ты не отвечала на звонки, — и ощущением — тревога-радость и бесконечная нежность.

— Мне нужна твоя помощь, — Кира старалась говорить как можно громче. — Очень нужна… Я у «Речного вокзала», темный, — взгляд скользнул по рулю, — «Форд». Я не смогу добраться до дома сама.

— Ты цела? — голос тут же стал собранным, а телевизор, лепетавший что-то фоном, заткнулся. Судя по звукам, доносящимся из трубки, Влад, заметался по комнате, собираясь. Зашипел, наткнувшись на что-то, звякнул ключами.

— Да, — силы заканчивались с катастрофической скоростью. Зато нарастала истерика. Держаться было все труднее. — Влад, пожалуйста…

— Я еду, милая, еду.

Влад сбросил вызов и вылетел из квартиры, хлопнув дверью. Поблагодарил небеса за замки, которые не надо закрывать на ключ и проклиная собственную несдержанность. Теперь придется соблюдать ПДД, чтоб никакая сволочь не остановила. Потому что Кира где-то у черта на рогах одна и один бог знает, в каком состоянии.

Старая добрая «Тойота» завелась с пол-оборота и Влад невольно улыбнулся. Все не так хреново, как может показаться на первый взгляд. На второй и третий тоже.

Он вертелся по улочкам и проходным дворам, как мог объезжая пятничные пробки, срезая дорогу, где мог ускорялся, чтоб потом ползти по-черепашьи, лишь бы только не попасться на глаза вездесущим ГАИшникам, в рекордные сроки долетев до Речного.

— Где ж ты есть?.. — он вертел головой, силясь определить, где же Кира. Где этот чертов «Форд». Вот так и познается отчаяние. С нарастающей головной болью, дрожащими руками, накатывающей дурнотой.

Влад выбрался из машины, достал телефон и набрал Киру. Гудок, другой, третий… Как будто целый мир сузился до протяжных этих звуков. А вокруг машины, неон, поздние прохожие и мошки перед глазами.

— Где же ты?..

Телефон завибрировал в руке, Кира застонала от злости на собственную слабость и беспомощность и на грани потери сознания раскрылась. Потянула Влада к себе, отдавая на этот зов те крохи, что еще остались у нее. «Иди сюда… Я здесь».

Этот зов ни с чем не перепутаешь. Слабый и такой отчаянный. Влад рванул на этот зов, едва не попав под машину, обматерил водителя, сам себя не узнавая. Обычно такой спокойный и уравновешенный — сейчас он напоминал безумца, потерявшего последнюю связь с реальностью, и спешащий на зов собственных фантазий.

Он буквально налетел на этот неказистый неприметный «Форд», рванул дверцу водителя и почти прикипел к ее губам, не чувствуя отклика.

Кира слабо вздохнула, ощущая, как тоненьким ручейком льется в нее чистая энергия. Свежая, вкусная. Пальцы разжались, выпуская телефон, и вплелись в тонкие прядки, не давая Владу отстраниться. Еще жадный глоток и еще, и еще, как вампир, пьющий кровь, она забирала у него силу. Сердце забилось чуть быстрее, чуть резче. А потом пришло осознание, и Кира отшатнуласья, отводя взгляд.

— Прости…

Влад пошатнулся, и, улыбнувшись, с нежностью коснулся ее губ еще одним поцелуем, отдавая всю энергию, до последней капельки.

— Встать можешь? Нам надо дойти до моей машины без приключений.

— Теперь — смогу, — Кира ответила ему слабой улыбкой, вернула телефон в карман, рукавом вытерла руль и, уцепившись за предложенную Владом руку, вышла из салона. Захлопнула дверь и прислонилась к ней, словно заново вспоминая, как надо ходить. Поймала взгляд голубых глаз, улыбнулась: — Спасибо.

— Если ты думаешь, что одним только спасибо без всяких объяснений отделаешься, то глубоко ошибаешься, — проворчал Ястребов, пытаясь скрыть неимоверное облегчение, и взял ее за руку. Потом, точно вспомнив, достал из кармана салфетку и, отлепив Киру от двери, старательно протер ручку. Отпечатков быть не должно. Ничьих. Хорошо, что уже поздно и на них никто не обращает внимание.

— Все, что хочешь, — она ненавидела быть настолько беспомощной, это претило всей ее натуре. Но еще больше она ненавидела, если это кто-то видел. Только Илья… Но сейчас не было дискомфорта. И отрицания — тоже не было. Только бесконечная усталость и снова подкатывающая истерика.

Влад вел ее через дорогу, обнимая за талию, придерживая, точно не до конца еще уверившись, что дойдет, что наверняка сможет. И вроде бы все уже, нашлась, цела, невредима, рядом… что-то все равно было не так. Чувствовалось не так. Душило, мучило, подкатывало к горлу комом, срывалось с губ судорожными вздохами. Вот только чьи это были вздохи?

Никто не переехал, не остановил, не рванул на перехват, будто кто-то решил устроить им маленькую передышку перед марш-броском. На старт. Внимание. Приготовиться… Он усадил ее в машину, пристегнул сам, быстро сел за руль. Прочь. И не останавливаться до самого дома, чтобы мелькали за окнами разноцветные сполохи ночных огней, неона реклам, растяжки и уличные плазмы. Быстрее, пусть разделительная полоса под колесами сольется в сплошную люминесцентную линию. Пусть без умолку тарахтит по радио ночной ди-джей. Пусть будет что угодно, только не эта безумная тишина, готовая взорваться в тесном маленьком салоне авто чем-то страшным. Он не знал что это, но…

— Поспи, — он включил музыку, чтобы играла успокаивающим фоном. — Я разбужу, когда приедем.

Кира откинула голову на сидение и закрыла глаза. Под веками плеснуло кромешной темнотой, и она резко вскинулась, пытаясь успокоить зашедшееся сердце. Минута, другая… Дыхание стало нормальным, веки налились свинцом. Но стоило только снова расслабиться и погрузиться в дрему, как мгновенно подступившая темнота жадно лизнула душу, исторгая из груди придушенный полустон-полувсхлип. Девушка сжалась в клубок, устремляя взгляд за окно. «Я не могу спать». Она бы кричала, если бы могла. Но только смотрела и смотрела на проплывающие мимо дома. «Я боюсь закрывать глаза…»

За окном таяли в бархатной темноте ночи улицы и проспекты, сменяя друг друга. И вдруг стало отчаянно страшно. Остаться одной. В этой темноте. Пустоте. Страшно настолько, что когда машина свернула в знакомую арку и остановилась у крыльца, Кира развернувшись, обняла непривычно тихого Влада. Спрятала лицо на его плече, и рыдания сотрясли усталое тело, перемежаясь с тяжелой нервной дрожью. И не остановиться никак. Не хватает воздуха. Но стоило только вздохнуть, как беззвучный плач превратился в отчаянный стон, полный горечи и боли.

Только не отталкивай…

— Кир… — Влад на миг опешил, а потом прижал ее к себе, поглаживая дрожащие плечи, губами касаясь виска. — Кира… Все хорошо, слышишь? Все уже хорошо… — потянул на себя, понимая, что до чертиков неудобно, что рычаг переключения передач, и этот дурацкий ручной тормоз мешают, что руль тоже, в общем-то, никуда не уберешь, но обнимать ее вот так — сильно, нежно — было хорошо. Просто хорошо.

А она судорожно всхлипывала и только цеплялась за его плечи. Ломало. Корежило. Лучше бы она убила их. Тех «марионеток». Просто убила быстро и милосердно. Теперь даже о прощении просить не у кого…

— Я не убила их, понимаешь… — слова срывались с языка сами. Невразумительные, шурша как осенние листья. — Не убила… Я забрала их души… Нельзя. Нельзя так.

Влад раскрылся ей на встречу, обнимая собой, всем своим теплом, как мог, пытаясь согреть. Каждой ноткой, каждым мягким сполохом. Все хорошо… Ерошил волосы, гладил дрожащие плечи. Так не хочется знать, слышать, чувствовать ее боль. Всепоглощающую вселенскую боль. Потому что она для него — целый мир.

Укачивать Киру в объятиях и чувствовать в себе бешеное биение ее измученного сердца. И сожалеть, что невозможно, не получится отогреть. Вырвать из паутины страха. Потому что в этой реальности на такой подвиг способен лишь один человек.

— Все хорошо, — только и мог повторять Влад. И душу затопила нежность. Бесконечная болезненная нежность к ней, такой сильной и такой хрупкой девушке. Королеве его сердца.

— Спасибо… — слезы прекратились, но воздух рвался из груди со всхлипами. И дрожь никак не хотела оставлять тело. Но его тепло убаюкивало, успокаивало. И уже мрак был не таким страшным.

— Идем? — тихо спросил Влад, кончиками пальцев вытирая со щеки слезинку. Ее слезинку. — Чуть-чуть совсем. Мы уже почти дома. Тебе нужно отдохнуть. И успокоиться. Бедная моя…

— Только не жалей меня, — Кира выдохнула, гигантским усилием воли взяв себя в руки и вытерла глаза. Хорошо хоть, что краску с себя смыла перед тем, как идти. — Я сама в этом виновата. Мне нужно было дождаться тебя. Или не идти туда совсем.

— А я жалею? — Влад улыбнулся одними уголками губ. — Не научился пока. Ты мне все расскажешь. Обязательно. Как только доберемся до дома. А пока что мы с тобой похожи на двух подростков, развлекающихся в папиной машине.

Ей больно. И эта боль эхом гуляет по его телу. Хоть больно ей совсем не физически. Как любят писать авторы сопливых дамских романов — ранена ее душа.

— Не сегодня. Пожалуйста, — Кира кинула на него почти умоляющий взгляд. — Не могу… Просто будь рядом. Я боюсь остаться одна, — признаваться в этом было почти стыдно.

— Не сегодня, — кивнул Ястребов, мягко тронул ее губы поцелуем. Открыл дверь, осторожно развернулся, придерживая ее, чтоб не ушиблась, не соскользнула с его колен. — А теперь, подъем. Аккуратней, не зацепись. Знаешь, ты сейчас на Димку очень похожа. Просто очень-очень. Он только покрепче физически. Ты, все-таки девушка… очень красивая девушка.

Влад нагнал ее возле подъезда. Открыл перед нею дверь, пропуская внутрь, в приглушенный свет небольшого холла. Вызвал лифт и подтолкнул в маленький портал кабинки. Мгновенный холодок внизу живота, как всегда, когда начинается плавный подъем, а потом такое же плавное торможение.

Ее губы были солеными от слез и чуть горчили. Плечи под великоватой для нее рубашкой казались острыми, а тонкая фигурка — угловатой и неловкой, как у девчонки-подростка. Пожалуй, именно сейчас, в этот миг на площадке перед лифтом Кира была отнюдь не Королевой. Она была самой обыкновенной девушкой испуганной и бесконечно усталой. Девушкой, которую хочется защищать и любить.

— Спасибо, — Кира переступила порог квартиры и выдохнула, расслабляясь. Как в тумане, включила везде свет, а потом скользнула в спальню и свернулась клубочком на кровати. Всхлипнула, сжалась, но закрыть глаза не смогла — страх темноты был слишком сильным.

В ярком свете следы чужых поцелуев на ее шее — как поблекшие лепестки подсолнечника. Почти сошли. Почти растворились в естественном золоте ее кожи. Влад видел их. Ощущал как свои. Чувствовал ее страх на кончиках пальцев. Он закрыл дверь и задернул шторы. Стащил футболку, опустившись рядом с Кирой на постель. Взял ее руки, положил себе на грудь, точно говоря: ты не одна. Я здесь. С тобой, я не отпущу тебя.

Улыбка засияла в ее глазах, но до губ так и не добралась.

— Я не очень-то похожа на Королеву, да? Знаешь, я всегда говорила Диме, что жизнь бесценна. Что нужно защищать свою, чего бы это не стоило. Он выбрался из того клуба. Через кровь, но вышел, выжил. А я… оказалась не настолько сильной, как считала.

Влад покачал головой и кончиком пальца коснулся ее губ, точно запрещая говорить, и поцеловал. Тепло, настойчиво, нежно. Стирая все так и не сказанные слова.

Она отозвалась сразу. Ответила, приникла. Словно ждала этого, именно этого. Почувствовать его рядом, закутаться в ощущение его присутствия и тепло.

И полетела прочь одежда. Ничто не должно мешать чувствовать, всем телом ощущать жар и желание другого такого же, сильного и слабого, такого хрупкого тела.

— Люби меня. Пожалуйста… — Кира почти задыхалась, всхлипывала, ероша его волосы, беспорядочно поглаживая спину и подаваясь навстречу его ласкам. Все ощущения обострились, стали ярче, сильнее. Каждое касание отдавалось в теле, каждый выдох, обжигающий губы…

И он любил. Любил так, как она хотела. Так, хотел он сам. Сильно, нежно, словно стирая темноту из ее мыслей и боль из ее глаз.