В августе Вадим Сергеевич Сомов приехал в Светлое отдыхать. Устроившись в комнате, приняв душ, он побродил по парку и вышел на берег Светлого. Озеро сверкало на солнце, отражая ясное небо. Привязанный к столбам стальными тросами плот водной станции был пуст. Отдыхающие еще не съехались, Сомов был одним из первых.

Неожиданно до него донёсся сильный всплеск. Под вышкой для ныряния поднялся фонтан брызг. Гроздья серебристых пузырьков выплывали из голубых глубин... Их появлялось всё меньше и меньше, наконец, совсем не стало.

Ясно, кто-то нырнул с вышки. И нырнул умело, столбиком, а не плашмя упал. Интересно, долго ли продержится под водой? По привычке взглянув на секундную стрелку и заметив ее положение, Вадим Сергеевич с любопытством стал посматривать на озеро. Прошло секунд сорок, а ныряльщик всё ещё не появлялся.

Наконец метрах в шести от вышки в глубине мелькнуло жёлтое пятно. Оно поднималось всё ближе к поверхности, стало видно, как по-лягушачьи двигаются руки.

— Вижу! — крикнул кто-то, и тут же тявкнула собака.

Сомов взглянул на вышку. Оказывается, на настиле лежали мальчик лет двенадцати и рыжая собака. Теперь они стояли на краю настила и всматривались в воду. Пес вилял хвостом и лаял. Сомов опять посмотрел на озеро. Пловец уже вынырнул и, чуть перебирая руками, остановился и крикнул:

— Ныряй, Костя!

В воздухе мелькнуло бронзовое тело, врезалось в воду. Опять наступила тишина. Собака перестала лаять. Всматриваясь в озеро, она лишь тихо повизгивала. Голова первого ныряльщика неподвижно чернела над водой.

Через некоторое время второй ныряльщик появился метрах в двух от первого и, пофыркивая, осмотрелся.

— Ага, не донырнул! Не донырнул! — радовался первый мальчик.

— Ты отодвинулся, вот и не донырнул, — сказал второй.

— И не думал, даже ни капельки! Хоть кого спроси! — мальчик оглянулся на берег и заметил Вадима Сергеевича: — Дядя, скажите: ведь я не отплывал, верно?

— Ни капельки! — подтвердил Сомов и подумал: «Неужели Серёжа?»

Ребята размашистыми саженками плыли к купальне.

— Вот видишь... Незнакомый говорит... Не отплывал... А ты... — прерывисто говорил первый мальчик.

Да, это был Серёжин голос. Вадим Сергеевич плохо запомнил лицо спасённого лыжниками мальчика: он видел Серёжу здоровым всего один раз, когда заходил на квартиру к его матери, а в больнице лицо мальчика было искажено тёмными пятнами на щеках.

«А говорили, что пришлось ампутировать... — размышлял Сомов, присматриваясь к пловцам. — Вон он как отмахивает!»

Ребята подплыли к настилу, окружавшему бассейн для плавания. Серёжа навалился грудью, на доски, закинул ногу, сильным и гибким движением выпрямился и заскакал к подножью вышки — там лежали костыльки, голубая безрукавка и тапочка. Серёжа начал надевать безрукавку, это плохо удавалось: она завернулась на спине тугим жгутом.

«Смотрите-ка, как изменился!» — любовался мальчиком Сомов, спускаясь с берега и по трапу проходя на настил. И в самом деле, это был уже не прежний изнеженный, худенький мальчик, каким он запомнился Сомову, а крепкий, мускулистый паренёк. Темнобронзовая кожа лоснилась от воды, под нею играли довольно крепкие мышцы.

— Давай-ка, помогу! — сказал Сомов и расправил завернувшуюся безрукавку.

— Ничего, ничего, я сам! — отстранился было Серёжа.

— Ты меня не узнал? — улыбнулся Сомов. — Эх, Серёжа, Серёжа!

Серёжа удивленно осмотрел Сомова, потом взглянул на Костю: «Кто это? Ты не знаешь?» — Костя чуть заметно пожал плечами: не знаю. Серёжа ещё раз взглянул на высокого, седоволосого мужчину в красивом светлосером костюме, с продолговатым энергичным лицом и отрицательно мотнул головой:

— Нет, не знаю я вас!

— А зимних лыжников помнишь?

— Лыжников? Вы... вы... Вадим Сергеич? — неуверенно сказал Серёжа и даже покраснел от волнения.

— Узнал? Да, это я! — Сомов хотел спросить, как живёт мальчик после всего, что с ним случилось, но раздумал: зачем напоминать о тяжёлом? — и спросил: — Однако ты отлично плаваешь и ныряешь. Раньше умел или сейчас научился?

— За лето научился. Это всё Костя, он меня тренировал. А теперь я дальше него стал нырять. Верно ведь, я дальше нырнул, вы видели?

Сомов прищурил глаза, делая вид, что прикидывает расстояние:

— Да, пожалуй. Метра на два дальше.

— Воздуху я как следует не вдохнул, вот ты и нырнул дальше, — недовольно насупился Костя.

— Всё равно дальше! — радовался Серёжа, видимо, очень довольный своей победой над учителем.

Они были готовы заспорить, и Вадим Сергеевич поспешил вмешаться.

— А как с ученьем, Серёжа? Перешёл в третий?

Серёжа помрачнел:

— Как же я перейду, когда до весны в больнице лежал?

— Да, это верно, — сочувственно кивнул Сомов. — Пропал год. Опять во второй пойдёшь?

— Нет, зачем во второй? Мама с директором договорилась, что я к осени подготовлюсь в третий.

— Готовишься?

— А как же? Костя меня по арифметике готовит, Ира Кувшинкова, — вы ее не знаете, она бухгалтерши нашей дочка, — по чтению, а тётя Валя, наша физкультурница, — по письму. Вот и сейчас пойдём с Костей заниматься.

Сверху, с вершины вышки донеслось собачье повизгивание. Рыжий пёс, стуча когтями, бегал по площадке, заглядывал вниз и звал хозяина.

— Ишь, скучно одному, вниз просится, — засмеялся Серёжа.

— Я сниму Винтика, Серёж? — предложил Костя.

— Нет, я сам. Он тебе не дастся.

Серёжа проворно вскарабкался на вышку, подхватил левой рукой собаку, прижал к себе и, цепляясь за перекладины одной правой, спустился вниз.

— Так это и есть тот самый Винтик? — сказал Вадим Сергеевич и поднял руку, чтобы погладить.

Винтик обнажил зубы и заворчал, Серёжа прикрыл ему рот рукой.

— Перестань, Винтик! — строго прикрикнул он. — Не любит чужих, только меня и признаёт.

— Скажите, какой грозный! А чего ж он тебя тогда в лесу бросил?

Серёжа нахмурился и опустил собаку на пол:

— Он не бросил, а убежал.

— Не всё ли равно?

— Нет, не всё равно. Бросают сами по себе, а он убежал потому, что была причина.

— Причина? Какая?

— А такая... — Серёжа замялся. — Побил я его, вот какая.

— Побил?

— Ну да! Напинал, вот он и убежал... — Разговор ему не нравился и он сказал Косте: — Пошли заниматься, Костя? До свидания, Вадим Сергеевич!

Вполголоса разговаривая, ребята по каменной лестнице поднимались на крутой берег. Вдруг Серёжа остановился, что-то сказал Косте, быстро спустился обратно и подошёл к Вадиму Сергеевичу.

— Вы тогда уехали, а мы адреса не знали, — сбивчиво заговорил он. — И спасибо сказать не успели. Мама хотела написать, а куда — не знаем. Спасибо, Вадим Сергеич, за тогдашнее.

Серёжа протянул Сомову тонкую загорелую руку.

— Вот чудак. За что спасибо-то?

— Как за что? Без вас я бы пропал... совсем.

— Ну, что ж, Серёжа, — растроганно сказал Вадим Сергеевич. — Мы только выполнили свой долг, благодарить нечего. Опоздали немного — одеяло нас с толку сбило...

Сомов задумчиво осмотрел Серёжу. Да, если бы не задержались тогда у одеяла, нашли бы Серёжу раньше и тогда... Кто знает? Может быть, последствия были бы не такими тяжёлыми... А мальчик ещё благодарит!

Серёжа смотрел на Сомова, собираясь ещё что-то сказать.

— Вадим Сергеич, — нерешительно обратился он. — А как фамилия того лыжника, который нашёл меня первым?

Вадим Сергеевич озадаченно посмотрел на Серёжу: почему, в самом деле, он ни разу не поинтересовался фамилией лыжника, нашедшего Серёжу?

— Не помню, Серёжа. Кажется, это был магнитогорец...

— А вы вспомните! Вы знаете... Нам очень нужно... Мне и маме...

Сомов сосредоточился, припоминая. Лыжник был в красном костюме, — значит, из магнитогорской команды. А вот фамилия не приходила на ум. Вспомнилась обстановка тех дней: после поисков Серёжи, бессонной ночи, пришлось переделывать расписание соревнований, работы было много, и как-то даже в голову не пришло расспросить ребят об этом лыжнике. А сам он, понятно, поскромничал и не назвался.

— Как хочешь, Серёжа, но я не могу вспомнить. В конце концов, какое это имеет значение. Не он, так другой бы тебя спас, — сказал Сомов.

Лицо Серёжи стало печальным, он понурился.

— Ну, хорошо, хорошо! Знаешь, что мы сделаем? Я напишу капитану магнитогорской команды Гене Саночкину, и он нам всё расскажет...

— Вот это хорошо! Только обязательно напишите!

Мальчики поднялись на берег и по длинной, затенённой вековыми соснами аллее неторопливо зашагали к дому отдыха.

Вадим Сергеевич долго смотрел вслед проворно переставлявшему костыльки Серёже. Да, большим испытанием началась жизнь мальчика. Но люди помогли ему и он мужественно выстоял. «Хороший мальчишка!» — с тёплым чувством подумал Вадим Сергеевич.