Чуть приоткрыв глаза, Толя наблюдал, как отец собирается на работу.

Мирон Васильевич долго плескался под краном на кухне, откуда аппетитно пахло жареным салом: Александра Фёдоровна готовила на завтрак яичницу. Потом он расхаживал по комнате и изо всех сил растирал мокрые голову и грудь. Остановившись перед зеркалом, долго причёсывался.

— Смотри-ка, мать: ведь седые волосы появились! — сказал он удивлённо.

— Не молоденькие. Сын-то вон уж какой подрос, — Александра Фёдоровна вздохнула.

Толя задумался. Неужели папа с мамой тоже были когда-то таким же, как он теперь? Нет, смешно об этом даже думать! Ему казалось, что отец и мать всегда были взрослыми.

Толя залюбовался отцом — настоящий богатырь: широкие плечи, сильные руки, на которых так и играла мускулы, крепкая, дочерна загорелая шея. Вот мама всё тревожится, когда отец уезжает в дальние рейсы: мало ли что может случиться… Ну, разве может что-нибудь случиться с таким силачом? Всю воину прошел и цел остался, а тут… Любую трудность вынесет, ему всё нипочем!

Толя пожалел, что не догадался вчера уговорить отца принять участие в строительстве машины. Он бы много помог, и тогда машина наверняка получилась бы хорошая. Вот только он не верит, что Толя сможет сделать машину сам… Ну и пускай не верит, а Толя сделает!

Отец с аппетитом ел яичницу, шумно пил чай, а мать рассказывала, как она ходила в завком и хлопотала для Толи путёвку в лагерь.

— Обещали дать. Во вторую очередь, — сказала она.

— Что ж, пошлем. Пускай отдыхает парень…

В другое время такой разговор взволновал бы Толю, но теперь — нет! Не до лагеря ему теперь — машину надо строить. Вот если бы построить машину и на ней приехать в лагерь, в котором он был в прошлом году, — тогда другое дело.

Отец ушёл. Мать прибрала на столе, прикрыла салфеткой завтрак для Толи и тоже отправилась на смену. Толя слышал, как она закрыла выходную дверь. Толя остался один.

Он не стал медлить. Выскочив из кровати, он торопливо её заправил, быстро умылся, позавтракал и расположился на подоконнике.

Дома на улице Мира строились быстро. Плотно примкнув друг к другу, они тянулись вдоль пологого склона горы, причём один ряд был выше другого. С левой стороны над улицей поднял свои крутые, обросшие лесом бока Бирюзовый хребет, а с другой стороны, спускаясь все ниже и ниже, стояли дома заводского соцгорода.

За соцгородом простиралась широкая долина с обширным, обнесённым досчатым забором заводским двором, а за забором курчавились кустарники, зеленело большое поле стадиона и был виден песчаный берег реки, петлявшей по дну долины.

По ту сторону реки опять стояли горы. Они каменными волнами тянулись с севера на юг, то тёмнозелёные, обросшие лесом, то серые, совсем голые, с острыми гребнями скал на боках. Были крутые и пологие, большие и маленькие — самые разнообразные горы, а всё вместе называлось коротким словом Урал.

— Родина наша! — сказал однажды отец, когда они только что переехали в эту квартиру и втроём стояли у окна. — Горы Уральские, сколько раз я вас вспоминал!

— Вспоминал всё-таки? — спросила мама и как-то особенно ласково улыбнулась.

— А ты как думала? Иной раз, как вспомнишь горы родные, так вся душа и Перевернётся. Зубами бы, кажется, фашистов загрыз, только бы скорее их победить и к вам вернуться!

Повоевал папа, поработал! А он, Толя, ещё вот ничего не сделал, даже вспомнить не о чем… Разве вот машину построит…

Он спрыгнул с подоконника и решил пойти на завод. Надо же посмотреть, откуда берутся и мотор, и руль, и кабина, и кузов…

Площадка перед проходной была полна народу. Группами и в одиночку рабочие направлялись к дверям проходной. Подойдя, они раскрывали небольшие чёрные книжечки и показывали их стоявшим у входа дежурным. «Пропуска! Пожалуй, и не пустят меня», — подумал Толя, но всё же храбро направился к двери. Не успел он приблизиться к постовому, как тот строго спросил:

— Ты куда, мальчик?

Постовой, высокий парень с засунутым за пояс пустым рукавом и целым рядом орденов и медалей на гимнастёрке, взял его здоровой рукой за плечо и удивлённо заглянул в глаза:

— Рановато тебе на завод…

— Да я не работать иду, смотреть… Мне в моторный цех надо, узнать, как моторы делают.

— Зачем?

— Себе машину сделать хочу.

— Ха-ха! — громко рассмеялся постовой. — Строитель автомобилей, вы только посмотрите на него.

Позади, Толи накапливалась толпа, кто-то из рабочих уже кричал:

— А ну, шевелись! Почему задержка? Постовой перестал смеяться и добродушно сказал:

— Ты, малыш: налево кругом, шагом марш!

Позади Толи уже создалась очередь, мальчик еле пробрался. Было обидно: ан уже рассчитал, что сегодня посмотрит, как делаются моторы, и завтра можно будет начать работу. Долго простоял Толя перед открытыми воротами, за которыми виднелась прямая асфальтированная магистраль, уходившая в глубину завода. Всё это было сейчас таким недоступным, а ведь только вчера он ещё шёл по магистрали с папкой… Как попасть на завод?

Через полчаса, когда поток людей схлынул, Толя опять подошёл к постовому:

— Пустите, а? Я только посмотрю и вернусь. Ничего не трону, честное слово!

— Нельзя, дружок! — Ответил тот и отвернулся, чтобы прикурить. Толя молча смотрел, как постовой пристраивается зажечь спичку: вынув спичку, он прижал коробку к барьеру и начал чиркать. Спичка сломалась. Постовой вынул ещё одну спичку — и вторая сломалась.

— Давайте, я вам зажгу! — предложил Толя.

— Зажги, пожалуйста!

Толя зажёг ему спичку и дал прикурить. Постовой затянулся дымом и задумчиво посмотрел на мальчика.

— Так, значит, машину собрался делать? Зря затеял! Не под силу тебе такая вещь.

— Под силу! — упрямо ответил Толя. — Мне бы посмотреть, как всё делается… Я быстро схватываю.

— Чего смотреть? Ты же видел: вон сколько народу прошло, все они машину делают, а ты один захотел. Ишь, какой… Герой!

Он ласково поерошил толину голову, но пропустить на завод наотрез отказался.

— Не разрешается малолетним, запретили. Приказ директора! — сказал он сурово. — Сам знаешь, для постового приказ — закон. Не могу, и не проси! Вот если директор разрешит…

Толя вздохнул и отошёл. Хороший человек, но, кажется, и в самом деле не может пропустить. Постовой — это всё равно, что часовой, а часовому ни в коем случае нельзя нарушать приказ. Об этом Толя не раз читал в книгах.

Людей проходило теперь на завод немного — смена началась. Шли только служащие, которые начинали работать позже, да машины непрерывной вереницей въезжали в открытые решётчатые ворота, стоявшие рядом с проходной.

Толя вглядывался в кабины, надеясь увидеть отца: может быть, он согласился бы, как вчера, провезти его на завод?

В одной кабине неожиданно мелькнуло знакомое лицо. Это был не отец, а тот самый Павлик, который утащил у него подшипник. Он сидел в кабине «Победы» по правую сторону водителя и тоже смотрел на Толю.

«Победа» медленно прокатилась шагов на пять дальше Толи и остановилась. Дверца открылась, Павлик вышел из машины и что-то сказал водителю. Дверца захлопнулась, машина, шурша колёсами и звонко выхлопывая синие клубочки газа, ушла в открытые ворота.

Павлик остался на панели и опять начал смотреть на Толю. Он улыбнулся и как-то боком, с нарочито небрежным видом подошёл поближе.

— Ты что тут делаешь? — спросил он, глядя в сторону.

— А тебе зачем знать? — недружелюбно огрызнулся Толя. Ему было и завидно, и досадно: вот ведь какой — раскатывает на легковой машине! Ещё бы такому не удалось построить машину! Ему все помогать будут… А тут завод посмотреть, и то не пускают.

Павлик смутился: видимо, ему не хотелось задирать Толю.

— Да я так просто спросил…

— Так просто… А подшипник мой утащил — тоже скажешь так просто?

— Во-первых, подшипник был не твой, а ничейный, это я точно знаю. Во-вторых, мне он не нужен, и я могу тебе его отдать…

— Ну, отдай!

— И отдам. Пойдём к нам, он у меня дома…

— И пойду. Думаешь, не пойду?

Они молча зашагали к соцгороду, искоса посматривая друг на друга. — Ты же машину хотел строить? Раздумал? — спросил Толя.

— Нет, не раздумал. Только этот подшипник не подойдёт мне — не тот размер. Он для грузовой, а я легковую буду делать…

— Ну, а я — грузовую, — внезапно решил Толя. — Мне подойдёт…

— Тебе подойдёт, — согласился Павлик.

И опять они несколько шагов прошли молча. Толя подобрал валявшийся прутик и начал нахлёстывать им изгородь, которой были обнесены недавно посаженные тополя.

— Тебе хорошо машину делать… Ты вон на легковых ездишь… Павлик пренебрежительно махнул рукой:

— Ну и что же? До проходной прокатился, только и всего.

— А на завод не ездишь?

— Могу и на завод попроситься, а что толку? Папа не разрешил в цехи ходить без него.

— А ты с ним…

— Ему всё некогда. Один раз показал главный конвейер, и то не весь…

— А я вчера весь посмотрел — от начала до конца. Два раза прошли, всё как следует разглядел, — похвастался Толя.

— Два раза! Подумаешь! Я в моторном корпусе три раза был и то ещё плохо в моторе разбираюсь. Там сидеть да сидеть надо, пока сообразишь, что к чему.

Толя бегло взглянул на Павлика. Вот как! Павлик уже побывал в моторном корпусе! Он завязал полезное знакомство: если уж самому не пришлось посмотреть, как собирают моторы, то, по крайней мере, есть кому рассказать, что там делается.

— Вот мы и пришли, — оказал Павлик.

Толя помнил этот дом, большой, четырёхэтажный, — перед ним они воевали за подшипник. Павлик повёл его мимо подъезда внутрь двора, к длинному сараю со множеством дверей. Открыв одну из них, он полез куда-то наверх, под стропила и позвал к себе Толю.

Толя проворно вскарабкался на чердак. Там был полумрак, и Толя с минуту простоял, не шевелясь, пока глаза привыкли к темноте. Он увидел Павлика на коленях перед большим фанерным ящиком.

— Иди сюда! — сказал Павлик. — Сначала я всё это дома держал, а потом, когда много набралось, перенёс сюда…

Ящик наполовину был заполнен автомобильными частями. Здесь лежало с полдюжины подшипников самых разных размеров, старые поршни с блестящими шлифованными стенками, ржавые шатуны, всевозможные шестерёнки, болты, гайки.

У Толи разгорелись глаза. Вот это да-а! Сразу видно, что человек по-настоящему взялся за дело — вон сколько всяких частей накопил. Он так и сказал Павлику:

— Здорово ты набрал!

Павлик был доволен произведённым впечатлением, но счёл нужным пренебрежительно пожать плечами:

— Чего там здорово! Блока-то нету, а это самое главное…

Блок! Толя слышал от отца, что моторный блок — самая главная часть у двигателя, но в точности не знал, что он из себя представляет.

— Ну, блок-то ты достанешь! — уверенно сказал он. — Так просто не достать. Его отливать надо.

— Отольёшь, долго ли, — подбадривал своего нового приятеля Толя. — Ты ж ещё не пробовал…

Они уселись на корточки перед ящиком. Павлик, перебирая детали, рассказывал, как он обзаводился; своим хозяйством и какое значение имеет каждая из частей для постройки автомобиля. Некоторые из деталей он так же, как и толин подшипник, находил на дороге. Но таких было мало, всё больше были гайки, отвалившиеся на ходу у машин. Старые шестерёнки и три больших поршня он выпросил у папиного шофёра. А не так давно он недалеко от реки нашёл большой отвал, и там оказался настоящий склад всяких сокровищ: ржавые шестерни, болты, гайки лежали грудями, стоило только поворошить кучи хлама. На берегу реки собирались строить набережную и площадку под неё засыпали вывозимым из завода мусором.

Потом мальчуганы поговорили о главном конвейере. Сама по себе сборка машины не казалась им сложной — ведь всё было подготовлено и собрано заранее: рама, руль, колёса, мотор, кабина, кузов.

— Самое главное — мотор! — сказал Павлик. — Мотор — сердце машины, и с ним будет самая большая трудность.

Толя вспомнил, что Павлик уже побывал в моторном корпусе и решил разузнать поподробнее об автомобильном двигателе.

— Как там — внутри мотора? Здорово сложно? — спросил он.

— Особенно сложного ничего нет, только точность большая. На роликовую дорожку ставят моторный блок и начинают собирать мотор совсем так, как собирают машину, только конвейер поменьше.

— А моторный блок — какой он из себя? — решился спросить Толя.

— Моторный блок? Он вроде чемодана, только чугунный весь. В нём проделано сверху донизу шесть отверстий. Называются отверстия — цилиндры. В каждый цилиндр вставляется поршень, вот такой…

Он порылся в фанерном ящике и достал круглый металлический стакан с двумя отверстиями в боковых стенках.

— Ну, вот смотри, я тебе нарисую. Он пальцем нарисовал на пыльной крышке фанерного ящика моторный блок, вычертил в нём цилиндры, внутри их изобразил поршни. Отвёл от поршней две черты вниз и сказал, что это — шатуны. Затем нарисовал толстый и причудливо изогнутый коленчатый вал.

— Вот, смотри на этот цилиндр, — сказал Павлик. — Допустим, сюда дали бензин, — он показал на верхнюю часть одного из цилиндров. — Бензин загорелся и расширился, толкнул поршень вниз. А вот это — шатун, через него поршень жмёт на колено вала и тот начинает крутиться. Понятно? А потом бензин загорается в другом цилиндре, и там тоже цилиндр идёт вниз и толкает коленчатый вал. Потом бензин загорается в третьем, четвёртом, пятом и шестом цилиндрах, и вал крутится всё быстрее и быстрее. Понятно? А уж когда вал крутится, от него начинают вертеться задние колёса у машины, и она катится вперёд…

— Только и всего? А ты говоришь — трудно мотор сделать! Ничего не трудно, если как следует взяться, — бодро заявил Толя.

Павлик вздохнул.

— Это только так кажется, что не трудно, потому что я тебе рассказал про один моторный блок. А сколько к блоку всякой всячины прицеплено — даже рассказать трудно. И стартер, и динамо, и радиатор, и всякие насосы, фильтры… Вот сам посмотришь, если в моторный корпус удастся попасть.

Они начали придумывать, как им устроить так, чтобы вместе попасть. в моторный корпус и как следует посмотреть сборку мотора.

— Вот если бы папа нам помог, мы бы быстро во всём разобрались, — сказал Павлик.

— А кто у тебя отец? — спросил Толя.

— Директор.

— Директор? Ты же говорил — инженер, — удивился Толя.

— Он — и инженер и директор. Так всегда бывает.

— Вот это здорово — Толя очень обрадовался такой новости. — Это хорошо. Мы его быстро уговорим, и он нам записку постовому напишет.

— Моего-то не очень уговоришь. Я его сколько раз просил и ничего не получилось. Когда добрый — смеётся, а чаще сердится, говорит, что некогда!

Павлик умолк и с грустным видом начал укладывать в фанерный ящик детали. Последним он взял в руки подшипник — тот самый, который перехватил у Толи. Повертел в руках, вздохнул и отдал новому другу.

Толе показалось, что Павлику стало жалко отдавать подшипник, и он, полюбовавшись им, бросил его в ящик к другим деталям.

— Не надо! — сказал он великодушно. — Ну его совсем! Знаешь что? Давай вместе машину строить? Веселее будет, верно?

Толино великодушие удивило и обрадовало Павлика. Вот ведь как: вчера чуть не подрались из-за подшипника, а сегодня Толя отдаёт его обратно! И Павлик согласился строить машину вместе. В самом деле, так будет легче: можно и посоветоваться, и помогать друг другу. А когда построят, можно будет вместе и кататься — рулить по очереди.

Они стали придумывать, как назовут будущую машину. Это было не так легко — названий припоминали много, но ни одно из них не нравилось.

— «Барс», — предложил Павлик.

— А кто он такой — «барс»? — осведомился Толя.

— Животное. Вроде кошки.

— Вот так придумал! — укоризненно посмотрел на друга Толя. — Тогда уж лучше всего просто кошкой назвать…

Припомнили, как моряки называли свои корабли: «Варяг», «Потёмкин», «Аврора»… Но это было слишком торжественно и не подходило для автомобиля, ещё самодельного.

— «Ласточка», «Стрекоза», «Волна», «Парус», — перечислял Толя названия лодок, которые видел на водной станции, но Павлик только отрицательно мотал головой.

— Давай назовём её так, как лётчики свои самолёты называют? — предложил, наконец, Павлик.

— А как?

— Есть такой самолёт «Ил». Это значит, что его придумал Илюшин, вот и получается «Ил». А мы назовём машину… — Павлик подумал, — машина «ПТ-2». Понимаешь? «Павлик, Толя, двое». Хорошо, правда?

Название понравилось и Толе. Буквы и цифры звучали очень внушительно и солидно — совсем, как у настоящей машины.

— Во-от! — удовлетворённо сказал Толя. — Одно дело сделали!

На чердаке было невыносимо жарко, пот так и лил с ребят ручьями. Они спустились вниз, вышли в скверик, уселись на краю фонтанного бассейна, спустили ноги в воду и долго обсуждали план предстоящих действий. Было решено завтра утром во что бы то ни стало побывать на заводе.