Наверное, каждый, попавший волею судеб на корабль дальнего плавания начинает мыслить едва не астрально. Будучи на материке, человека не озадачивают его координаты на земном шаре, какими бывают ветры и течения в близлежащем океане и что деется в недрах под ним на глубине эдак в 3–5 километров. И не более, как на ночной рыбалке у костра индивид вздымает очи к звёздным мирам. Именно в такую ситуацию попал Иван Александрович: ему всё было в диковину, будто в позднем детстве или ранней юности. И от этого им одолевала досада. «Вот морская карта (с описанием), именуемая лоцией: она вся испещрена чертами, стрелками, точками и надписями, наподобии: «В этой широте, в таких-то градусах, ты встретишь такие ветры». И притом указаны месяц и число. «Там около этого времени попадёшь в ураган» Далее идёт указание, как выйти из него. «Если идти курсом вдоль этой параллели, то попадёшь в муссон, который будет попутным до Китая, либо Японии. А на таком-то градусе встретятся акулы и летучие рыбы. На 38° северной широты и 75° восточной долготы располагаются (перелётные) птицы…» Конечно же, писателю такое предначертание показалось вздором, а то и вовсе чепухой. Но, не особо распространяясь о первопричине (усомнился в лоциях!), наш столоначальник попросил Иван Иваныча (деда) осведомить его о прохождении указанных мест. И тогда писатель пришёл в неописуемое изумление: в подзорную трубу прямо по курсу он разглядел множество птиц! То же было в привязке температур к временам года для указанного региона. И, войдя в раж, Гончаров спросил у старшего офицера: «Дед, а теперь-то мы где?»
– Я уж три раза сегодня Вам говорил, более не буду. Да будет на сегодня… Пойдёмте: вон там, на горизонте, что видно?
– Кажется облако, а может и туча!
– Эх Вы, какая же это туча! Пальма это, остров.
– А на каком градусе лежит остров Пальма?
– Да ведь мы с Вами вчера о нём толковали!
– Забыл напрочь, будь он неладен!
– Как же я-то не забываю! Вот на завтра велю свинью зарезать! Ведь как едим: из ста тридцати кур осталось пара дюжин! Ведь так умрём с голоду!
– Отставить на вахте разговоры! Поправь лисель-фал! Опять лисель-спирт хотите сломать!» Закричал возникший вдруг командир матросам и снова удалился к шкафуту. Но денька два-три прошли без перемен: тот же ветер нёс судно, надувая паруса и навевая на всех прохладу: он здесь от века дует одинаково, поднимая умеренную зыбь. Но мечты столоначальника опережали корабль: Индия, Манилы, Сандвичевы острова – всё это вертелось у него, будто у пьяного лица собеседников.
Шелест и шипение воды вдоль борта, изредкое вспархивание над волнами рыбок… Затем всё мигом исчезнет, а сон и спокойствие объемлют море и небо. Вот и все лоции.