London Town

Есть один город на земле. Город-миф, город-легенда, город контрастов, город вдохновения.

Лондон. Город, выходящий за пределы любых определений и описаний.

Говорят, что есть два типа людей: одни любят Париж, другие – Лондон. Вот Хемингуэй писал: «Париж – это праздник, который всегда с тобой»; согласен обеими руками, вот и замечательно; пусть все едут гулять по Champs Elyśees. А Лондон… Лондон не нуждается в рекламе. Лондон – это другое.

К этому городу принято прилагать слово «самый». Что-то вроде «самый крупный город на земле с самым длинным в мире метрополитеном». Но давайте посмотрим на факты.

Памятник Баудике в Лондоне

Лондон действительно чуть не тысячу лет был самым большим городом в мире; только в 1957-м он уступил это почетное место городу Токио. Однако и по сей день в Лондоне живет больше народу, чем в любом другом городе Европы. В Лондоне действительно самое длинное метро в мире – 392 километра путей. Даже миллиардеров в английской столице больше, чем в любом другом городе мира. И Лондон действительно, как пишут в газетах, был и остается Меккой для всякого рода искусств.

Но дело совершенно не в этом. Это только следствия некоей причины.

Оскар Уайльд

Исторические книги сообщают: Лондон – или, как он тогда назывался, «Лондиниум» – был основан римскими легионерами в 43 году нашей эры.

Но знающие британские краеведы (например – первый историк Англии Джоффри Монмутский) считают: история его начинается значительно раньше. После Троянской войны и падения Трои, описанного Гомером, правнук героя «Илиады» Энея Брут приплыл в Британию и основал на месте будущего Лондона поселение, и случилось это чуть более 1100 лет до нашей эры. Говорят, что могила Брута как раз и находится в том самом холме, на котором ныне стоит лондонский замок Тауэр.

Гилберт Кийт Честертон

В 60 году нашей эры Лондиниум был полностью сожжен королевой Баудикой (которую у нас принято называть Боадицеей). Надо признаться, что у нее были все основания вести себя так некорректно.

При жизни ее мужа, короля восточной Англии Прасутагуса, римляне вели себя довольно мирно; но муж – как это порою случается – умер, оставив свое царство напополам: императору Нерону и Баудике. Однако римляне признавали наследование только по мужской линии и забрали себе все. Баудика запротестовала – ее схватили и… Ну, в общем, жестко обошлись и с ней, и с ее дочерьми.

Тогда оскорбленная королева собрала войско в сто тысяч человек и начала войну. К чести ее надо сказать, что поработала она на славу. Лондон был выжжен так, что до сих пор археологи называют этот запекшийся слой «слоем Баудики». Не надо обижать вдов.

В хрониках того времени пишут, что она была «значительно умнее, чем обычно бывают женщины»; высокой, с рыжими волосами по пояс, грубым голосом и пронизывающим взглядом. Не зря ей поставили памятник.

Пэлем Грэнвил Вудхауз

И кстати, если случайно окажетесь как-нибудь в лондонском метро: по некоторым источникам, могила королевы Баудики находится где-то под платформой станции Кингс-Кросс.

Однако история – историей. Как же объясняют загадочную притягательность Лондона чуткие инженеры человеческих душ?

«Главная взятка, которую Лондон предлагает воображению человека, – это то, что среди огромного разнообразия народов и условий в этом городе легко поверить, что здесь могут существовать романтики и что поэт, мистик и герой могут надеяться встретить здесь себе подобных» – так сказал когда-то поэт и философ Ральф Уолдо Эмерсон.

Ральф Уолдо Эмерсон

Прошло больше стапятидесяти лет, но я готов с ним согласиться. Более того – кто бы ты ни был, иногда на самом деле встречаешь там себе подобных.

Неспроста именно в Лондоне жили герои великих книг и не менее великой истории.

Здесь охотились за злодеями Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, отец Браун и даже Эраст Петрович Фандорин; здесь спасал мир от террористов Человек, Который Был Четвергом, Питер Пэн летал над Кенсингтонским садом, а герои Вудхауза распространяли свет и сладость. Шекспир построил здесь театр, чтобы ставить там трагедии, герои которых зачастую еще недавно ходили по этим же улицам, а Гендель выкидывал в окна капризных примадонн.

Обри Винсент Бердсли

Здесь любимая народом актриса Нелл Гвин, фаворитка Чарльза Второго, открыв окно кареты, увещевала бушующие толпы: «Успокойтесь, добрые люди, я не католическая шлюха, а вполне протестантская», после чего народ расступался и кричал «Ура!».

Здесь гуляли Beatles и Хендрикс, Донован и Who, Оскар Уайльд и Бердсли; сюда будущий сэр Фрэнсис Дрейк привел судно, и королева, взойдя на борт, сказала: «Мой любимый пират»; а столетием позже в назидание задумчивым морякам вдоль Темзы стояли виселицы с телами пиратов. Кстати, виселица, на которой закончил свои дни капитан Кидд, до сих пор стоит у паба «Prospect of Whitby» в Восточном Лондоне.

Сэр Фрэнсис Дрейк

Чего только нет в этом Лондоне. Взять хотя бы вышеупомянутые пабы. Ведь пабы Лондона – особая история.

Паб – это совсем не пивная. Это место встречи, клуб, информационный центр; дом вне дома. И у каждого есть свои легенды.

В том же «Prospect of Whitby» пираты могли соседствовать с судьями, которые вскоре будут их вешать, а вокруг паба гуляли банды, подбиравшие загулявших граждан, которые поутру оказывались матросами и более никогда не видели родины. Другие пабы знамениты своими завсегдатаями: разбойниками, философами и деятелями искусств; третьи – призраками.

Мемориал капитана Кидда у «Prospect of Whitby»

В общем, в Лондоне не соскучишься.

А что еще говорят? Говорят: «Лондон – это дурная привычка, с которой невозможно расстаться».

А вот слова Генри Джеймса: «Трудно говорить о Лондоне адекватно или просто справедливо. Не то чтобы он был приятным местом; нельзя сказать, что Лондон – мил, или весел, или легок, или безгрешен; отнюдь. Он всего-навсего великолепен».

Генри Джеймс

И наконец: «В нашу эпоху, когда империи не в моде, Лондон непритязательно, но гордо остается имперским».

Центром равновесия Лондона много веков была королевская крепость Тауэр, построенная еще Вильгельмом Завоевателем в XI веке. Однако Вильгельм (хотя какой он Вильгельм, когда он норманн, – он, в лучшем случае, Уильям, а то и Гийом) строил не на пустом месте.

Вильгельм Завоеватель

Карта лондонского метро, 1913

Тауэр был возведен на месте древнего святилища, как его называли – Белого холма. Помимо могил Брута и другого короля Британии, Молмутия, похороненного здесь в 500 году до нашей эры, с этим мистическим холмом связана еще одна история – именно здесь была погребена голова короля Британии Брана Благословенного. Когда великий Артур пал от руки своего сына Мордреда, а рыцари Круглого стола исчезли, на этом самом Белом холме вдова Артура королева Гиневер скрывалась от Мордреда, который хотел насильно взять ее себе в жены. Не знаю уж, так оно было или нет, но такие легенды дошли до нас.

А Тауэр и поныне там, вместе со своими охранителями – девятью воронами, птицами Брана Благословенного.

А лондонское метро, ласково называемое «подземкой»… Отдельный мир, тоже со своими мифами и легендами. Есть, например, несуществующие, но вполне реальные станции; целые и навеки запечатанные, и что там происходит, невозможно даже догадываться.

Кенсингтонский сад. Фото П. Пена

Вот у нас в метро бестелесный консервированный голос вещает: «Следующая станция такая-то, пересадка туда-то»; а в лондонской подземке можно услышать совсем другое. Вот несколько случайно подслушанных объявлений:

«Хелло; я – капитан вашего поезда; вскоре мы тронемся в путь. Мы будем двигаться на высоте приблизительно ноль футов; ориентировочное время прибытия на станцию „Морден“ – 3 часа 15 минут. Температура в „Мордене“ около 15 градусов по Цельсию; „Морден“ находится в том же часовом поясе, что и „Милл Хилл“, поэтому нет никакой необходимости переводить стрелки часов».

Rolling Stones, Лондон, 1967

Джентльмену в длинном сером пальто, пытающемуся влезть во второй вагон: «Скажите, пожалуйста, какая именно часть фразы „отойдите от дверей“ вам непонятна?»

«Итак, леди и джентльмены, впереди нас начинает брезжить свет; судя по всему, это станция „Банк“. Лично я надеялся, что это будет Париж. Ну, ничего, может быть, в следующий раз».

Лондон, 1967

Но, что ни скажи про Лондон, будет или слишком много, или слишком мало. То ли дело – музыка; она передает все гораздо лучше.

Это город, в котором невозможно соскучиться; здесь можно жить веками и всегда найдется чем заниматься, где гулять, что изучать. Говорят: «Если человек устал от Лондона, значит, он устал от жизни; потому что в Лондоне есть все, что жизнь может предложить человеку».

А еще говорят: «Это город, паролем которого всегда было слово „свобода“». И вот это, пожалуй, самое важное.

 

Несерьезная Музыка

Исключительно несерьезная музыка заслуживает исключительного к себе внимания – будь то песни о прелестях сельского хозяйства, как «Jollity Farm» Leslie Saronie with Jack Hylton & His Orchestra, или отвлеченные от аграрных вопросов, но тоже источающие радость через край песни про любовь The Savoy Havana Band.

The Savoy Havana Band

Jack Hylton & His Orchestra, 1927

То, откуда же берется такая очаровательная музыка, это – отдельная и удивительная история.

В 20–30-е годы XX века Британия, сохраняя формальный титул империи, была райским захолустьем. Все оставалось как раньше, ничего не менялось.

Берти Вустер попадал во все новые передряги, его верный дворецкий Дживс вытягивал его оттуда; Эркюль Пуаро мазал свои усы специальной помадой, мисс Марпл вязала и размышляла, что у них в деревне тоже был такой случай; в идеальном замке Бландингс девятый лорд Эмсворт отбивался от назойливых гостей, его призовая свинья Императрица отдыхала в сарае, а дядюшка Фред распространял свет и сладость. Читайте Вудхауса и ранние вещи Агаты Кристи – там все описано.

Сэр Ноэл Пирс Кауард

Но с той стороны океана (как тогда говорилось, «с той стороны пруда») доносились новые веяния и новые звуки.

Шла «эра джаза». Для Британии джаз был заморским экзотическим блюдом; мало кто в этой стране, не говоря уже о музыкантах, имел возможность услышать подлинный живой джаз. И лишь немногие счастливчики позволяли себе насладиться редкими и дорогими американскими пластинками.

Но публике, лишенной граммофонов, тоже хотелось новой музыки. И британским музыкантам, привыкшим к вальсам, духовым маршам и мюзик-холлу с водевилем, пришлось браться за учебу. И результаты не замедлили последовать. Начался британский танцевальный бум. Новая музыка, хотя и довольно отдаленно похожая на джаз, воцарилась в танцевальных залах отелей всей Англии – вплоть до самого конца тридцатых годов, когда американские джазовые оркестры во главе с Гленном Миллером импортировали в Британию настоящий свинг.

LP Whispering Jack Smith «Me And My Shadow»

Годы между Первой и Второй мировыми войнами были временем крайней экстравагантности, сияющей передышкой между окопами.

Имперские устремления старого поколения привели мир на грань разрушения; в ответ на это новое поколение заявило: «Мы пойдем другим путем» и начало танцевать чарльстон. Параллельно с этим вскоре наступила Великая депрессия, банковский крах, и это удивительным образом зарядило новую музыку очарованием фривольности и счастья.

Танцы создавали отчаянный оазис энтузиазма и веселья; но призрак войны все время маячил где-то неподалеку: недаром одним из кумиров британского танцевального бума был Шепчущий Джек Смит (Whispering Jack Smith), прозванный так за особый тембр голоса (во время Первой мировой войны он попал в окопах под немецкую газовую атаку, что изменило его голос навсегда).

Очень часто эти пластинки, на ярлыках которых часто стояла надпись novelty foxtrot, забирались на территорию, где этот гибрид джаза и мюзик-холла сопровождался текстами настолько эксцентрическими и странными, что до сих пор невозможно определить, какого же эффекта хотели добиться авторы. Ведь лирическая песня про молодого человека, который намеревался принести арбуз своей девушке, кончается сообщением, что скоро он принесет ей веревку, чтобы она могла повеситься.

Впрочем, британское чувство юмора – дело особое, как могут засвидетельствовать все, кто когда-либо видел лучшую британскую комедийную передачу «Летающий цирк Монти Питона» (Monty Python’s Flying Circus).

Бебе Дэниелс

Бен Лион

Шло время; наступила и кончилась Вторая мировая, прошли разруха, карточки и рационы; началось время блюза и рок-н-ролла, вскоре перешедшее во что-то новое.

И тогда – в веселые времена золотого века – на просторах Британии самопроизвольно зародилась замечательная группа The Bonzo Dog Doo Dah Band. Все слушали рок-н-ролл, а эти чудаки во главе с отчаянным суперэксцентриком Вивиан Стэншолл (Vivian Stanshall) играли сюрреалистический коктейль из дадаистских скетчей и музыки 30-х годов. Еще будучи студентами, будущие бонзовцы собирали старинные пластинки на 78 оборотов, которые тогда еще можно было купить за считаные пенсы в лавках старьевщиков на Портобелло-роуд. И Bonzo Dog Band немедленно стали ужасно популярны. И даже битл Пол Маккартни ходил у них в поклонниках.

Вивиан Стэншолл

Портобелло-роуд

И так велика была любовь простого народа к Bonzo Doo Dah Dog Band, что однажды они даже попали в верхние строчки коммерческого чарта. Песня называлась «Я Городской Космонавт» («I’m the Urban Spaceman»), и написал ее для них не кто иной, как их старинный приятель Apollo C. Vermouth (то есть Пол Маккартни).

The Bonzo Dog Doo Dah Band

И Bonzo Dog Band были не одиноки в любви к этому мифическому времени; рядом с ними на том же музыкальном поле обретались эксцентрики The Alberts, возобновители старых традиций Temperance 7, а самой популярной была «Группа нового водевиля» – The New Vaudeville Band.

The New Vaudeville Band «Winchester Cathedral», 1966

Надо сказать, что будущий сэр Пол никогда не скрывал своей любви к такой музыке, – в конце концов, его отец сам всю жизнь играл что-то такое, и Пол впитал ее с детства. Став же повзрослее, он вплел ее в ткань музыки Beatles, а позже и в свое сольное творчество – и тем самым вернул ее всему миру.

Будущий сэр Пол

Древние китайцы были твердо убеждены, что золотой век был когда-то давно; что именно с него началась история Поднебесной – и эта уверенность лежит в основе их философии и отношения к жизни. Мы же говорим, что золотой век музыки случился в 1960-е; те же, кто жил тогда, относили золотой век к идилии предвоенных лет. В свою очередь, старики 30-х со слезой умиления вспоминали эпоху правления королевы Виктории.

Temperance 7

Что говорит о том, что бессмысленно искать золотой век вовне: мы всегда будем думать, что он уже был или еще будет, а тем временем солнышко не перестает светить внутри нас – если мы удосужимся туда заглянуть. И прекрасно, что есть музыка, которая иногда может нам об этом напомнить.

 

Золотой Век Музыки

1966-й год. Не так давно развалилась Британская империя, настолько большая, что над ней никогда не заходило солнце, чиновники, солдаты вернулись домой, помимо своей воли пропитанные экзотикой Индии и Полинезии, и что-то новое зашевелилось в глубине солидного британского духа. Тибетские ламы, предвидевшие скорое вторжение Китая, согласно умирали, чтобы переродиться в иных, незнакомых и далеких местах и принести с собой в западный мир незнакомую Европе мудрость. Америка, как всегда, увязла по уши в трясине очередной вьетнамской войны, а Beatles выпускают свою лучшую пластинку – «Револьвер».

LP The Beatles «Revolver»

Немногим раньше, в 65-м году, в свет выходит первый альбом совсем юного шотландца Донована Филиппа Лейча или просто Донована. С двенадцати лет он скитался по Европе со своим другом цыганом Дэйвом и гитарой. Постепенно начал писать песни (песни протеста), и скоро о нем заговорили как об английском Бобе Дилане. Сам Дилан, правда, отозвался о нем весьма уничижительно.

Донован

Однако Донована ждало совсем другое будущее. «Я больше не хочу петь о том, что ненавижу, – сказал он, – я буду петь только о том, что люблю». И в песнях появились флейты, клавесины, цирковые оркестры и едкие кислотные электрические гитары. Для смеха надо отметить, что идея создания группы Led Zeppelin появилась у Пейджа с Джоном Полом Джонсом, когда они вместе аккомпанировали Доновану на одной из его записей. За год он заработал три золотые пластинки, а в 67-м его имя во всем мире упоминалось в одном ряду с Beatles, с которыми он, кстати, был связан тесной дружбой и даже ездил вместе в Индию учиться медитации у самого Махариши Махиш Йога.

Однажды Фрэнк Синатра сказал: «Рок-н-ролл – это фальшивка, а пишут, поют и играют ее по большей части отвратительные кретины». Вероятно, он съел что-то не то. Рок-н-ролл играли, вообще-то, очень разные люди. Среди них были люди умные, приличные, хорошо образованные, правда обычно про это не принято было распространяться.

Рэй Дэвис

Группе Kinks скрывать было нечего. От природы едкий на язык Рэй Дэвис, в отличие от многих своих коллег, никогда не писал проходных розовых текстов о любви. Его песни были, как у Диккенса, населены провинциальными старыми девами, рок-звездами, которые бегают от налогового инспектора, и странными, абсурдными лондонскими персонажами. Не рокер прямо, а художник-передвижник. Каждая песня – жанровая миниатюра из жизни ужасно маленьких людей. При этом именно Kinks формально считаются изобретателями хард-рока. Именно их песня «You Really Got Me» положила начало искрометному искусству играния риффов. Иногда же на Рэя спускалась благодать, и он создавал бессмертные и красивейшие песни.

А тем временем в сонном захолустье графства Ланкашир жили-были сестры Коллинз – Ширли и Долли. Младшая пела, а старшая ткала и играла на старинном духовом органе, который стоял у них в доме ну никак не меньше двух веков. Младшая иногда ездила в Лондон, где тоже пела, и постепенно познакомилась с молодыми музыкантами, которые устали играть рок-н-ролл и начали осваивать средневековые инструменты. Как-то они подружились и вместе записали альбом Anthems of Eden (гимны Эдема). Это было началом возрождения британской народной музыки, многолетней певческой карьеры Долли Коллинз, а также группы Albion country band, существующей по сей день. Старшая сестра Ширли приехала к ним в Лондон, немножко поиграла на органе, потом устала от городского шума и вернулась к себе в деревню прясть и играть на органе.

Скажите на милость, что делать модному и чертовски симпатичному парню чуть выше полутора метров ростом и четырнадцати лет от роду, если он живет в какой-то Богом забытой глуши, а в голове у него Толкин смешался с ранними хитами Эдди Кокрейна? Естественно, бросать школу, к чертовой матери, и ехать в Лондон покорять мир. Марк Болан так и поступил. И вскоре он уже прохаживался по Кингз-роуд, самому на тот день модному месту во вселенной, вызывая нездешний восторг и зависть местных денди. А после каждой бессонной клубной ночи возвращался в снятую напрокат десятиметровую комнату и писал песни. А песни его звучали так, как будто их поют проникшие к нам из другого мира эльфы.

Марк Болан

Потом, как рассказывают, он поехал во Францию и год всерьез учился магии у одного лесного отшельника. Вернулся в Лондон и основал с другом по имени Стив Перегрин Тук группу Tyrannosaurus Rex. Вскоре они уже были мегазвездами.

LP «Tyrannosaurus Rex Unicorn», 1969

Вообще-то, 1967-й был годом очень насыщенным самыми разнообразными событиями. Франция, например, отказалась иметь войска НАТО на своей территории, и Америке пришлось начать их вывод. Председатель Совета министров СССР Косыгин встретился с премьер-министром Великобритании Вильсоном, и Вильсон предсказал скорое решение вьетнамского конфликта. Группу Rolling Stones всерьез, долго и по-настоящему трясут менты – все время то находят у них наркотики, то не находят, в общем, все время таскают их в суд. А культура во всем мире кипит, как чайник: Энди Уорхол, Рене Магритт, Антонин Арто, театр абсурда. Господи, чего там только не было!

Помимо всего вышесказанного выходит новая пластинка Джими Хендрикса «Are You Experienced?».

Джаггер на три месяца отправляется в брикстонскую тюрьму, 1967

Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин (в центре)

Поначалу Джеймс Маршал Хендрикс был десантником-парашютистом, потом играл на гитаре, потом стал играть на гитаре у Литтла Ричарда, а Литтл Ричард, как он сам признавался, изобрел рок-н-ролл. Потом Литтл Ричард уволил его за слишком свободное поведение на сцене. А потом одна знакомая девушка заставила Джеймса Маршала сменить имя на Джими. А другая рекомендовала махнуть рукой на расово отсталую Америку и ехать в Лондон. Так он и сделал. И то, что он проделывал в Лондоне с гитарой, с первого вечера пребывания там заставило Лондон быстро рухнуть к его ногам. Вся рок-аристократия прилежно посещала его концерты и мотала на ус. После выхода же первого альбома у ног Джими оказался целый мир.

Гарольд Вильсон, премьер-министр Великобритании (1960–1970, 1974–1976)

В середине 60-х годов Эрика Бёрдена в жизни очень многое не устраивало. Парень вышел из самых низов, к девятнадцати годам поработал и шахтером, и рабочим на верфи, а потом заработал и славу, и деньги как певец группы Animals («Звери») и начал ощущать то, что некоторые психологи именуют внутреннее беспокойство. После того как хорошие, но довольно коммерческие ритм-энд-блюзовские Animals распались, Эрик перебрался в Калифорнию и пустился в разного рода эксперименты, в том числе и с собственным сознанием. И пять альбомов Эрика Бёрдена с 67-го по 69-й год не похожи ни на что, что он делал раньше и позже. Альбомы «Eric is here», «Winds of Change» и другие (откровенно некоммерческие, хотя «Winds of Change» и стал бестселлером) полны шатания, музыкального разброда. Иногда нелепо, а иногда гениально.

Эрик Бёрден

Family

Роджер Чэпмен

Идем дальше. Группа Family – черная овца в разноцветном стаде британской музыки. Анархисты. От вопля их певца Роджера Чэпмена птицы замертво падали в обморок, а его коллеги по группе (все замечательные музыканты) играли на массе нетрадиционных, не привычных для рока инструментов, например на виброфоне. Family были костяком британского подполья, завсегдатаями всех фестивалей (обычно бесплатно), и несмотря на это, слава, доставшаяся в избытке множеству их коллег, всегда обходила их стороной. Америку, например, они так напугали своим бардаком на сцене, что им было надолго отказано в визе. Ну, может, и слава богу. Тем не менее, когда они гремели, они гремели убедительнее многих. И однажды услышавший их едва ли их когда-нибудь забудет.

Питер и Гордон

А вот дуэт Peter & Gordon – хорошие ребята. Могут же быть музыканты просто хорошими ребятами, без скандалов, без нелепых историй, без грандиозных политических комментариев. Вполне могут. Тем более если за сестрой одного из них – Питера Эшера – ухаживал сам битл Пол Маккартни. И не просто ухаживал, а у них в доме и поселился, мама Питера и Джейн готовила ему блинчики на завтрак, а Пол перетащил в комнату на чердаке свое расписное пианино и писал там шедевр за шедевром. Чего ж не написать заодно песню-другую для будущего шурина? Правда, надо сказать, что и без специально написанных песен Пола Маккартни у Питера и Гордона все было хорошо. И когда они разошлись, от них осталось много хороших песен.

Итак, Британия, вторая половина шестидесятых годов, золотой век музыки. У лидера группы Who Пита Тауншенда кто-то спросил: «Пит, что такое рок-н-ролл?» Пит не задумываясь ответил: «Отца уволили с работы, мать лежит в больнице со сломанной ногой, дочь выгнали из школы, брат входит в дом, у него на ушах наушники, и ему все равно. Вот это и есть рок-н-ролл».

Пит Тауншенд

Тауншенд был, наверное, самым интеллигентным (был и остается), внятным мыслителем так называемой поп-культуры. Именно он придумал, как перенести теорию саморазрушающегося искусства в поп-музыку, после чего группа Who разбивала в неделю гитар столько, что им было за это не заплатить полгода, и лет пять они жили в долг. Зато стали аристократами рока наряду с Beatles и Stones. А самое главное – Пит ухитрялся в простую, веселую, незамысловатую трехминутную песню вместить столько мудрости, сколько другие не могли вместить в стотомный трактат.

Виброфон

А вот еще одна история про Золушку. Одна юная девочка, красавица и скромница по имени Мэри из деревни в глубоком захолустье Уэльса, любила играть на гитаре и петь разные трогательные песни. И однажды ее уговорили выступить на местном телевизионном шоу. Через несколько дней в коттедже, где она жила с папой и мамой, раздался звонок: «Мэри Хопкин? Вас беспокоит Пол Маккартни». Она чуть не упала. Так и делаются истории.

Мэри приехала в Лондон. Пол Маккартни был так очарован ее голосом, что, отложив работу с Beatles, подобрал для нее песни и лично продюсировал ее альбом «Postcard» (почтовая открытка), к работе над которым привлек всех своих звездных друзей. Причем, в отличие от русских так называемых продюсеров, не делал ей нескромных предложений, от которых нельзя отказаться, но заставил ее серьезно поработать. Основной хит альбома – переработка русского романса «Дорогой длинною», спетого еще Вертинским, – Мэри пришлось исполнить на пяти главных европейских языках. Результат – одна из самых популярных песен всех времен и народов «Those were the days» и альбом «Postcard», по сложности и красоте не уступающий тогдашнему творчеству Beatles, но спетый с переворачивающей сердце искренностью.

Мэри Хопкин и Пол Маккартни

Не все хорошее в Англии шло из Лондона. Одна из легенд английской сцены, пионеры британской психоделии и импровизации группа Traffic, появились в Бирмингеме. Все они до этого играли в разных группах, всем надоели ограничения коммерческого формата, и, как известно, когда припирает, выход только один – уехать в деревню. Traffic сняли коттедж в уединенной сельской местности, чтобы без помех репетировать и писать новую музыку. Как бы не так! В коттедже водились привидения, да и магазин был неблизко. Зато частенько приезжали знаменитые гости – Клэптон, Тауншенд. Да и от местных красавиц-поселянок не было отбою. Несмотря на это, за четыре месяца Traffic написали и отрепетировали там новый альбом «Мистер Фэнтези», и дорога к звездам была открыта.

LP Traffic «Mr. Fantasy», 1967

Лорд психоделии. Трансгалактический можжевельник. Председатель адского пламени. Междометие землетрясений. Когда Артур Браун пел, дилетанты от лингвистики молчали, а статуи мудрецов сотрясались в рыданиях. От смотрителя общественного туалета до профессора философии и обратно – вот его творческая карьера. А потом он основал группу «Безумный мир Артура Брауна», вышел на сцену клуба «UFO», и лондонские искусствоведы притихли. Длинные волосы, борода, белые развевающиеся одежды, танцы дервиша, а на голове шлем, извергающий языки пламени.

Для соблюдения мира реальности нужно заметить, что горючая жидкость из шлема часто проливалась на самого певца, да и горелка не всегда работала, но он не обращал на это внимания. Искусство для Артура было на первом месте. Даже Beatles он считал галимой попсой и только после песни «Strawberry fields» начал относиться к ним с уважением, признав в них наконец собратьев по революции сознания.

Артур Браун

Далее. От причудливого к еще более причудливому. От Артура Брауна к Incredible string band – невероятной струнной группе. Вообще-то, это были два человека – Робин Уильямсон и Майк Хирон. Оба из Шотландии. Между собой они играли более чем на тридцати инструментах, оба писали песни, оба пели. Страннее зрелища, чем концерт Incredible string band, вряд ли можно было придумать. Одеты они были всегда более чем причудливо, больше напоминая средневековых цыган, чем лидеров британского подполья, кем они, кстати говоря, несмотря на крайнюю странность, являлись в полный рост вместе с Beatles и Донованом.

Робин Уильямсон и Майк Хирон

Так вот о концертах: даже если они появлялись на сцене вдвоем, вскоре к ним присоединялись знакомые девушки, играющие на басу, а потом и вовсе они начинали приглашать всех из зала принять участие. На сцене устраивался полный хаос, а потом из этого хаоса начинала постепенно возникать музыка, ни на что не похожая. Лучше всех про них сказал великий Роберт Плант: «Кто в юности не мечтал петь так, как Робин Уильямсон, тот ничего не знает о музыке».

LP Incredible string band «The Hangman’s Beautiful Daughter», 1968

Страсть к эксперименту в те годы заразила все живое. И даже оплот грязного блюза хулиганы Rolling Stones пустились во все тяжкие. Благо под рукой всегда был блаженный от гомеопатии Брайан Джонс, с легкостью игравший на любом инструменте, который попадался ему под руки. Маримба так маримба, флейта так флейта, аккордеон так аккордеон.

Брайан Джонс

LP Rolling Stones «Between the Buttons», 1967

Так «Стоунз» и записали одну из своих самых странных пластинок «Between the Buttons» («Между пуговиц»). Происходило это, кстати, на фоне полного угара: в тот год только ленивый мент не врывался к ним в квартиру в поисках наркотиков. Но группа не сдавалась, а элегантно потраченный Кит Ричардс говорил на суде: «А мы видали в гробу вашу мелочную старческую мораль». Но свидетельством их гения было то, что на «Between the Buttons» «Стоунз» записали несколько самых красивых и нежных своих песен. Надо сказать, правда, что песню «Back Street Girl» особо нежной не назовешь. Безупречно красивая музыка несет текст с такой же безупречно красивой издевкой, которую с тех пор так никто и не сумел переплюнуть – шапки долой перед Rolling Stones.

Кит Ричардс, 1967

Когда Rolling Stones снимали свой телевизионный спешл «Rock’n’roll Circus» («Рок-н-ролльный цирк»), первой группой в программке значилась группа Jethro Tull. На сцену вышли четыре веселых бомжа, показавшие такой класс, что все ахнули. Ян Андерсон вообще-то первый человек в мире, сделавший флейту главным инструментом хард-роковой группы. Гений, шут, менестрель. Ядовитый, как змея. Работоспособный, прижимистый, как бульдозер. Ян играл на своей флейте, стоя на одной ноге, в драном длинном пальто, определенно найденном на помойке. Остальные тоже ему не уступали. Музыка была и до сих пор остается ни на что не похожей.

LP Hollies «Butterfly», 1967

Конечно, я пристрастен, но с чистой совестью скажу, что в анналах музыки XX века вряд ли найдется что– нибудь сравнимое с Jethro Tull по страсти и красоте. А это было только самое начало.

Jethro Tull, «Rock’n’roll Circus»

Hollies

Дальше – группа Hollies. А вот про группу Hollies сказать в общем-то и нечего. Работящие ребята. Замечательно пели. Не вылезали из чартов. Интересно стало, когда один из них, Грэм Нэш, уговорил их пуститься в эксперименты. И они, не теряя, впрочем, своей популярности, записали три довольно странных альбома «Butterfly», «Evolution», «For Certain Because». После этого благоразумие снова взяло верх, Hollies опять стали не особо примечательной группой, а бунтарь Нэш сел на корабль и уплыл за океан, где его ждала солнечная Калифорния и брат по духу, такой же бунтарь Дэйв Кросби, только что ушедший из группы Byrds. Они спелись, и в итоге получилась группа Crosby, Stills, Nash.

LP Hollies «Evolution», 1967

LP Hollies «For Certain Because», 1966

Как-то вышло так, что «Аквариум» уже давно пребывает с ними в дружеских отношениях, и однажды я спросил Грэма про те времена. Он сказал: «Знаешь, отличные были времена, мы были совсем юные, но я совсем ничего не помню об этих годах». Мне нравится.

Всем людям свойственно искать счастье. Когда они не могут найти его вокруг себя, ведь заглянуть внутрь, чтобы найти его, обычно никому в голову не приходит, они переносят это счастье в некий золотой век и начинают греться в его отраженных лучах.

Магазин «I Was Lord Kitchener’s Valet»

Неудивительно, что для британцев ближайшим таким золотым веком были предвоенные годы с характерным джазовым звуком. И однажды Джоув Стивенс – человек, открывший нам Донована, – решил, что современная музыка стала слишком сложной. И его потянуло в беззаботные тридцатые годы. Он сел, написал несколько отличных песен в старинном стиле, собрал друзей, нашел певца, называвшего себя Тристрам, седьмой граф Криклвуд (Tristram, Seventh Earl of Cricklewood), и назвал все это New Vaudeville Band – «Группа нового водевиля».

Нужно сказать, что все эти песни были безумно смешные. Например, песня «I Was Lord Kitchener’s Valet». В те годы в Лондоне был магазин, который торговал подержанной одеждой в стиле девятнадцатого века, и он назывался «I Was Lord Kitchener’s Valet». Эта песня рассказывает историю этого магазина: про то, как верный слуга лорда Киченера получил от него в наследство нижнее белье и всякое другое и начал им торговать, разбогател и стал богатым человеком. Что было хорошо в тридцатые, то хорошо и в шестидесятые, да и до сих пор неплохо.

Да, шестидесятые в Англии вобрали в себя все, что происходило тогда в мире, и отразили все это в своей штормовой чайной чашке. Но когда все это происходило, у каждого было ощущение, что мир меняется в лучшую сторону. Каждый знал: мы победили. Новый золотой век настал. Ох, не зря гениальный писатель Майкл Муркок называл Beatles певцами Эдема. Пройдут годы, и эта эпоха отойдет в историю, пожилые джентльмены будут вспоминать молодость за стаканом виски, а золотой век, неуловимый, как солнечный зайчик, так и кочует по вселенной.

Джефф Линн

Некто Джефф Линн жил в Бирмингеме, у него была мифологическая шапка волос и языческая борода. А еще он был беззаветно влюблен в музыку Beatles. Но вот он переехал в Лондон и вместе с Роем Вудом из группы Move решил, что сочетание рока и сложносимфонической музыки – это именно то, что спасет человечество. Короче говоря, они решили, что нужно музыку двигать дальше – от «Strawberry Fields» в какие-то новые края. Поначалу все это будет тяжело, но потом они стали проще, и к ним потянулись люди. Джефф Линн потом стал одним из виднейших продюсеров мира и продюсировал не только своих бывших кумиров, а ныне друзей – Джорджа Харрисона и Пола Маккартни, но даже был допущен до звука двух посмертных песен Beatles.

Но это все впереди, а пока Джефф играл себе в своей первой группе Idle Race («Ленивые Гонки») и писал замечательную сказочную музыку.

Друг Джеффа Линна Рой Вуд играл в группе Move, которая обычно занималась тем, что ставила на сцене телевизоры, подержанные автомобили и разламывала их, к чертовой матери. Но все это – внешняя сторона; дикий человек Рой Вуд был сердцем и фундаментом Move.

Рой Вуд

Если ему хотелось саксофонов, то десять сразу. Если виолончелей – то культурные ребята, которые приходили за 15 фунтов в студию в день, ему были не нужны. Он хватал виолончель и коряво, но страстно играл сам. Если аранжировки – то симфонию. Поэтому он недолго терпел радиоформат группы Move и вскоре, забросив тинейджерские песни, основал с Джеффом Линном Electric Light Orchestra. Но до этого успел изваять последний свой готический шедевр, немедленно занявший первое место на британском радио.

А вот еще одна история. Она началась с того, что несколько молодых людей устали играть обязательный для того времени ритм-энд-блюз, довольно сильно расширили сознание и назвались по имени кота одного из членов группы – «Прокол Харум».

Гари Брукер и Киф Рейд

Потом аристократический красавец с хорошими манерами и музыкальным образованием, певец и композитор Гари Брукер, чуть-чуть переработав вторую часть третьей оркестровой сюиты Баха, написал на совершенно сюрреалистический текст своего друга песню «Whiter Shade Of Pale», которая, не успев еще выйти в свет, стала любимой мелодией всех времен и народов, и сам Джон Леннон слушал ее по сто раз в день. Хорошее начало интересной карьеры.

А дальше становится все интереснее и интереснее. «Прокол Харум» первые начали играть с симфоническими оркестрами, впервые взяли себе в состав группы поэта, который на сцене, собственно, ничего не делал, зато писал все тексты. Группа существует и по сей день, и Гари Брукер даже приезжал в Россию со своим другом Ринго Старром. Но тогда было самое начало, и музыка «Прокол Харум» – это точная звуковая галлюцинация из «Алисы в Стране чудес».

LP Procol Harum, 1967

Науке неизвестно, является ли гениальность свойством семейным, или это нечто сугубо индивидуальное и передается из прошлых жизней. Во всяком случае, если у тебя брат – звезда, то тебе тоже явно захочется попробовать.

По этой скользкой дорожке хаживали многие; но если, к примеру, брат Мика Джаггера Крис не слишком преуспел в этом, то брат Пола Маккартни Майк подошел к вопросу мудро. Он не стал эксплуатировать убойную силу фамилии, взял себе псевдоним Майкл Макгиар и примкнул к трио комедиантов-эксцентриков, которыми так богата британская земля. Группа не без юмора назвалась Scaffold – «Эшафот» – и выпустила очаровательную частушку про чудесное всеисцеляющее снадобье, «Lily The Pink», которая сразу же нашла отклик в широких народных массах.

Scaffold, крайний справа – Майкл Макгиар

Идем дальше: «Отшельники Германа» – Herman’s Hermits. Вот уж совсем позитивные и идейно выдержанные ребята. Все-таки Beatles и Stones, знаете, этакие шалуны, могут позволить себе некоторую политическую некорректность, а эти – никогда не подведут. Знаете, в любой школе бывают отличники – в костюмчиках, улыбчивые, с большими зубами.

Herman’s Hermits песен сами не писали, зато для них писали всякие замечательные люди (включая, например, ребят из будущей группы 10сс). И если бы это происходило у нас, то и говорить было бы не о чем. Но так велика была сила магической радиации, излившейся на Британские острова, что красота и кротость большинства их песен сохраняются и поддерживают нас до сих пор. Воистину, красота – это страшная сила. Честь и хвала «Отшельникам Германа». Их учение всесильно, потому что оно верно.

Herman’s Hermits

Troggs

Еще одна группа из класса Herman’s Hermits, можно сказать – со второй парты, хоть и назывались Troggs («Троглодиты»), но тоже носили одинаковые (чтобы чем-то отличаться) полосатые костюмчики и никогда ни в чем, кроме как в девушках, замешаны не были. Правда, именно они первые записали песню «Wild Thing», которую Джими Хендрикс через год превратил в ядерную бомбу. Простая, незамысловатая музыка, но в ней одновременно и аристократическая сдержанность, и опасность, и нежность.

На первый взгляд должен быть такой английский Росконцерт, а вслушаешься и слышишь, что под людской маской прячется Бог.

Эрик Клэптон, 1970

А про другого тогдашнего гитариста Эрика Клэптона просто так и говорили – Бог. И не только говорили, но и писали на заборах. Идешь по Лондону, а на заборе так и написано: Эрик Клэптон – Бог. Культурные были времена.

LP John Mayall Bluesbreakers, 1969

Эрик начал свою карьеру гитариста в главной блюзовой группе Британии – John Mayall Bluesbreakers, которая в Англии была чем-то вроде блюзовой академии высшего командного состава. Все лучшие гитаристы Англии когда-то играли с Джоном Майалом. Но даже в этом цветнике Эрик Клэптон выделялся особо. Там он и приобрел свой Божественный статус – оттого, что чувства, вызываемые у слушателей пением его гитары, были сравнимы с божественным экстазом.

Джон Майал

Cream

Потом он объединился еще с двумя отъявленными виртуозами – басистом Джеком Брюсом и ударником Джинджером Бэйкером, и возникла супергруппа со скромным, но правдивым названием Cream («Сливки»). Такого еще никто не слыхивал. Группа, правда, существовала недолго – записала четыре альбома и распалась, потому что басист и ударник все время дрались друг с другом, и Эрику надоело их разнимать. Но песня «White Room» («Белая комната») с их третьего альбома – из тех самых времен, когда боги играли на гитарах.

Но вернемся к простым людям. Лондон, вообще-то, населен двумя племенами – одни обычные люди, а другие кокни. Кокни населяют восточную часть столицы. Они порезче, поприземленнее и даже говорят со своим акцентом, не всегда легко постижимым.

И в то время, как в Западном Лондоне царила утонченная психоделия, Восточный Лондон смеялся над ними и продолжал заниматься своим делом, которое хорошо описано во всех книгах Диккенса. У них тоже была своя музыка – жесткая и веселая. И главными у них были Small Faces («Маленькие Лица»). Лица – потому что «лицом» тогда называл себя всякий модный парень; маленькие – потому что все четверо были ростом около метра пятидесяти пяти; но парни были озорные, на ходу резали подметки.

Брайан Эпстайн

И случись же такое, что однажды они пили чай с Брайаном Эпстайном, менеджером Beatles. И он ради шутки подмешал им в чай какого-то гомеопатического средства – наверное, от кашля. Вышли они после чая на улицу – а все светится нездешним светом. И тогда они начали писать совсем другие песни. Например, «Itchikoo Park» с припевом «Вокруг все слишком прекрасно».

Small Faces

У нас в России хорошо знают группу Manfred Mann, но знают по ее прогрессивному периоду, когда они писали длинные сложные песни, а сам Манфред Манн даже сыграл на муге в песне Uriah Heep «July Morning», которая в России была чем-то вроде гимна.

Но до того, как впасть в прогрессив, Manfred Mann писали замечательные простые песни, четко соответствовали каждому модному периоду, менялись каждую неделю и записали одну гениальную песню под названием «Меня зовут Джек» про мальчиков и девочек, живущих в приюте для не слишком хорошо себя ведущих детей.

Чад и Джереми

Manfred Mann’s Band

60-е, Британия. На пасторальных английских лугах овечки в жабо и камзолах жевали странные растения из другой вселенной и тащились, как мыши в обсерватории. Время, когда боги – или полубоги – ходили по земле, когда все знали, что завтра будет лучше, чем вчера; когда новые горизонты открывались каждый час и за пинтой «Гиннесса» в баре решались судьбы вселенных. Время Эдема до грехопадения. Время вечного лета.

 

Археология

(Canterbury And Others)

Бывает так: живет себе некая цивилизация, живет-живет; вдруг – не успеешь моргнуть глазом – пролетит какая-нибудь пара тысяч лет, и нет цивилизации, как корова языком слизнула. Осталась пустыня, и где-то под заносами песка – два-три черепка.

Кентербери

Тут приходят археологи, раскопают эти черепки, задумаются глубоко – а потом возьмут и расскажут нам, как здесь люди жили, что они ели-пили, что думали и какие танцы плясали. И мы скажем: «Вот оно, оказывается, как». А потом подумаем и добавим: «Wow! Совсем как мы».

Вот такая наука – археология.

Из огромной реки музыки, постоянно протекающей через наши сердца, в истории остаются в лучшем случае несколько драгоценных капель; остальное проваливается в трещины времени и лежит там, пылится. Пока не придет археолог, который достанет это и напомнит: а бывало и так.

Hatfield & The North

У меня в жизни получилось так, что в нежном возрасте я мало обращал внимание на творчество продвинутых британских коллективов вроде Hatfield And The North, больше интересуясь другими представителями культуры того времени. Но знал, что и Caravan, и Hatfield происходят из Кентербери (Canterbury), где в конце 60-х – начале 70-х был рассадник прогрессивной музыки во главе с Soft Machine и горячо любимым мною Робертом Уаяттом (Robert Wyatt). Когда же я наконец решился на исследование этого культурно-исторического феномена, грядка, выросшая в тени Кентерберийского собора, вызвала у меня искреннюю радость. По неизвестным науке причинам оттуда произошло десятка полтора групп, оставивших свой след в экспериментальной музыке. При этом все музыканты в один голос утверждают, что ничего особенного в Кентербери не было, город был так себе и для музыки приспособлен мало.

Однако факты – упрямая вещь. Кентербери породил уникальный музыкальный стиль.

Soft Machine

Дэвид Аллен

Все началось с того, что один искатель приключений, битник и музыкант Дэвид Аллен (Daevid Allen), приустав от Парижа, где он проводил дни, беседуя о Пути Вещей с Уильямом Барроузом (William S. Burroughs) и Терри Райли (Terry Riley), переехал в захолустный британский городок Кентербери, известный разве что своим великим собором и «Кентерберийскими рассказами» Чосера.

Уильям Барроуз

Сняв квартиру неподалеку от города, он любовался природой и слушал привезенную с собой огромную коллекцию джазовых пластинок. На волшебные звуки подтянулся зачарованный школьник – сын хозяев квартиры Роберт Уаятт. Рыбак рыбака видит издалека; постепенно они подружились и решили основать группу.

Сначала они назывались Дэвид Аллен Трио (Daevid Allen Trio), потом Аллен снова отъехал во Францию, на зов Уайятта подтянулись еще товарищи – и возникла группа Wilde Flowers. А уж из нее, как из «Шинели» Гоголя, вышли все остальные будущие группы Кентербери, и в первую очередь – легендарная Soft Machine, где снова вернувшийся из Франции Аллен стал гитаристом и певцом, а Уаятт барабанил и тоже пел.

Терри Райли

Кентерберийский подход к музыке заключался в готовности экспериментировать на концертах со всеми звуками, темпами и тональностями – безо всякого снисхождения к простому слушателю. Как-то само по себе подразумевалось, что слушатель находится на той же волне.

В дело шло все; а поскольку все жили в пяти минутах ходьбы друг от друга, то группы вырастали как магические грибы, музыканты переходили из коллектива в коллектив, а коллективы множились. Успех Soft Machine в Лондоне, где они играли в легендарных UFO и Roundhouse, и терлись плечами с Beatles, Stones, Джими Хендриксом и Pink Floyd, проложил дорогу целому кентерберийскому буму.

LP Daevid Allen Trio Life, 1963

Одними из самых известных кентерберийцев были Hatfield & The North, назвавшиеся так в честь первого дорожного знака при выезде из Кентербери. Как и многие кентерберийские ребята, «Хэтфилд» периодически играют до сих пор. Музыка их ни на что не похожа – ведь недаром считается, что два альбома Hatfield & The North входят в число лучших альбомов 70-х годов.

LP Hatfield & The North «Canterbury Live(s) in Concert, 1972–1974»

Wilde Flowers

Еще одна достопримечательность Кентербери, группа Gong, появилась на свет в 1967 году, когда скитальцу Аллену однажды все-таки отказали во въездной английской визе.

Он помахал рукой коллегам по Soft Machine и, нимало не задумываясь, вновь направил свои стопы в Париж. За чашкой кофе на бульварах он сошелся с профессором Сорбонны Жиль Смит (Gilli Smyth, впоследствии – жена Аллена); новые друзья тут же основали еще одну группу – первую инкарнацию Gong. Но тут началась студенческая революция 1968-го, и во избежание неприятностей с полицией им пришлось покинуть Францию.

Жиль Смит

Дидье Малерб

Судьба привела их на Майорку; там они встретили жившего в пещере анахорета-саксофониста Дидье Малерба (Didier Malherbe), который тут же присоединился к антрепризе.

При первой же возможности они вернулись в Европу и выступили на первом фестивале в Гластонбери. Тут же фирма Virgin предложила им контракт, и последовала серия головокружительных и странных альбомов.

А надо сказать, что все творчество Gong вращается вокруг видения, случившегося с Алленом в полнолуние на Пасху 1966 года, когда он увидел свое будущее. Мифология Gong пронизывает все их альбомы и по сей день; общение с планетой Гонг посредством пиратского Невидимого Радио Гонг и магического кольца в ухе – для группы не шутка. Недаром концерты Гонга порою сильно задерживались – Аллену не давал выйти на сцену инопланетный силовой барьер.

Жизнь в постоянном общении с энергиями других миров – непростая штука. Музыканты Gong приходили, уходили и снова приходили, оставаясь при этом в самых что ни на есть братских отношениях. В итоге их набралось столько, что в прошлом 2006 году в Амстердаме прошел трехдневный фестиваль групп, родственных Gong, которых набралось более пятнадцати. Очевидно, общение с маленькими зелеными человечками с пропеллерами на голове, перемещающимися в летающих чайниках, служит хорошим стимулом для творчества.

Van der Graaf Generator

Еще одной выдающейся группой из Кентербери был коллектив под названием Caravan, возникший наподобие феникса из пепла оригинального состава Wilde Flowers. Считается, что они играли «смесь джаза и психоделии».

Собственно, именно с Caravan – заодно с тогдашними группами Кита Эмерсона (Keith Emerson) и Роберта Фриппа (Robert Fripp) – пошел термин «прогрессивный рок». Группа заработала такую хорошую репутацию концертами в университетах и колледжах, что пользуется спросом и по сей день, продолжая концертную деятельность. А что до коммерческого успеха, то критики ехидно констатировали, что «у Caravan слишком много идей, чтобы стать популярными».

Caravan

Когда в 2001 году их альбомы были выпущены на CD, в архивах нашлось столько их неизданных записей, что альбомы стали вдвое длиннее – и красота неизданных песен не уступала уже известным.

Параллельно с кентерберийской группировкой по всей Англии росли и множились группы, которым было тесно в детских штанишках популярной музыки – King Crimson, Gentle Giant, Yes, Jethro Tull, имя им легион.

Джонни Роттен

Однако самыми неортодоксальными были Van der Graaf Generator во главе с Питером Хэммиллом (Peter Hammill). Пение Хэммилла сравнивали с гитарой Хендрикса – так эмоционально зашкаливал его голос, а тексты его песен принято считать «одними из самих глубоких и сложных за всю историю музыки». Не зря Джонни Роттен (Johnny Rotten), главный панк всего мира, публично признавался в любви к творчеству Хэммилла – что ясно говорит о том, что, как бы ни сменялись формы музыки, факел истины всегда передается из рук в руки.

Вот песня с одного из лучших альбомов Хэммилла – «Over».

Питер Хэммилл

Gong

Питер Хэммилл был и до сих пор остается – дай Бог ему здоровья! – неутомимым психонавтом, исследующим самые глубины человеческой психики. По счастью, бо́льшая часть его коллег по музыке прогрессивного толка парила в совсем другом пространстве. Уроки психоделических 60-х не прошли даром.

LP Peter Hammill «Over», 1976

Один острослов сказанул, что главной темой британской психоделии была ностальгия по детскому восприятию мира. Да нет, не ностальгия – просто жажда обойтись без придуманных занудами бытовых коллизий. Музыка, как будто написанная где-то в пейзаже «Алисы в Стране чудес». Как будто сидишь жарким полуднем в плетеном кресле под зонтиком на лужайке в парке, наблюдаешь за движением облаков, и просто взять чашку с чаем или закурить сигарету – это приключение, требующее несгибаемой воли, точной координации движений, концентрации всех умственных и физических сил – и еще чего-то, что никак не вспомнить… Вся эта музыка находилась в русле классической «детской» (ох, а детской ли?) английской литературы – Алиса, Маугли, Мэри Поппинс, Питер Пэн – жизнь, не запятнанная мазутом взрослых страстей.

– Вы хотите сказать, что они понимали и скворца, и ветер, и язык солнечных лучей и звезд?

– Да, да, именно так, – сказала Мэри Поппинс.

 

70-е

(Вавилонская Филармония)

После великих музыкально-алхимических открытий конца шестидесятых годов всем хотелось двигаться дальше. Божественный свет, воссиявший ненадолго над Альбионом, согрел эту древнюю землю, и из почвы полезли невиданные растения. После «Сержанта Пеппера» рамки поп-музыки стали трещать по швам; хотелось неизведанного.

Джефф Линн основал Оркестр Электрического Света, чтобы продолжить дело скрещивания симфонической музыки и рока. Помимо несомненной гениальности, этот курчавый и бородатый язычник обладал недюжинным коммерческим чутьем и умел подать свою музыку самым увлекательным образом. На сцену ELO выходили из спускающейся летающей тарелки, а во время концерта два виолончелиста группы, совсем пренебрегая правилами хорошего тона, срывались с места и начинали бегать по сцене, продолжая при этом производить гармонические созвучия.

ELO

Simon Dupree & The Big Sound

Emerson, Lake & Palmer

В итоге это позволило Линну и его Оркестру продать в 70-е годы какое-то невиданное количество пластинок. Но музыка при этом никак не страдала.

В то время как Джефф Линн со товарищи исследовал область струнно-симфоническую, некоторые залезли глубже – в Средневековье.

Вот, например, братья Шульманы – Дерек, Рэй и Фил – поначалу играли простой ритм-энд-блюз в группе Simon Dupree & The Big Sound, но фантастические звуковые пейзажи, которые возникали у них в головах, начали постепенно подрывать устои ритм-энд-блюза; вместо песен про то, как герой проснулся поутру, глядь, а бэби его оставила, в дело пошли герои Франсуа Рабле, средневековые менестрели и мотеты Лассуса (столь излюбленные Шерлоком Холмсом). В итоге получилась группа Gentle Giant – «Великодушный великан».

Gentle Giant

Soft Machine

Кит Эмерсон был звездой-пианистом в группе Nice, Грег Лэйк – басистом и певцом у Роберта Фриппа в King Crimson, а юный Карл Палмер – ударником в «Безумном Мире Артура Брауна» (The Crazy World of Arthur Brown). Как-то раз они встретились, вероятно, в пабе за пинтой пива, и разговорились о том, как хорошо было бы поиграть вместе музыку, не ограниченную ничем, кроме пределов собственной виртуозности. Ну, на том и порешили. Ушли из своих групп.

Скромности всем троим было не занимать, и коллектив недолго думая был назван попросту – Emerson, Lake & Palmer. На сцене Эмерсон проявлял чудеса изобретальности – заваливал Хаммонд на сцену, втыкал в клавиши острые ножи, умудряясь как-то играть между ними. Лэйк, стоя на бесценном персидском ковре, брался то за гитары, то за басы, на которых играл одинаково хорошо, при этом еще пел. Палмер был окружен нездешней стеной барабанов; все это добро перевозили двадцать трейлеров и отдельный самолет (скорее всего).

Но это того стоило, музыка и вправду была гениальной. Была и остается.

А тем временем в старинном городке Кентербери (родине известного епископа и великого собора), как и в любом порядочном провинциальном городке, бушевало безумие. За 60-е все поняли, что нужно жить и играть как-то по-новому, но в Лондоне, по крайней мере, были хоть какие-то рамки. В провинции – как и положено – люди заходили значительно дальше. И в Кентербери появились свои музыкальные гиганты.

Роберт Уайятт в 1974, после выхода «Rock Bottom»

Наверное, дальше всех зашла группа Soft Machine – мастера галлюциногенных свободных импровизаций. Cольный альбом их ударника Роберта Уайятта «Rock Bottom» – может быть, самый красивый и печальный альбом на земле.

Kraftwerk

И конечно, это неправда, что золотой век когда-либо кончался или может кончиться. Это как в книге великого Германа Гессе «Путешествие на Восток». Только люди, увлекшиеся сами собой, теряют связь с чудом и могут считать, что чудо кончилось. Откройте глаза, и вы увидите, что чудо в вас самих, здесь, сейчас. И пока в музыке продолжается поиск, человечеству ничего не грозит.

Jethro Tull «Thick As A Brick»

Да, массовый Эдем 60-х кончился, но много людей по всему миру продолжали искать и находить новые пути и новые музыкальные пространства.

Одним из таких был и до сих пор является американец Терри Райли. Несколько лет он обучался в Индии основам музыки у славного Пандита Прат Нана и, вернувшись в солнечную Америку, решил, что для играния музыки музыканты – это ненужная роскошь. Он окружил себя сложнейшей аппаратурой по преобразованию звука, включал орган и часто, не останавливаясь, играл концерты по десять – двенадцать часов. Так он стал первым известным широкой публике композитором-минималистом.

А в это время в Германии тоже зрели семена кактусов новой жизни. Ненасытная любознательность вкупе с научным складом ума и чисто германской пунктуальностью увлекала многих в сторону точных наук и вытекающих из них звуков. В подвалах Кёльнского собора зарождалась грядущая помесь человека и машины.

Простой бит-квартет «Крафтверк» поставил над собой смелый эксперимент. А что будет, спросили они, если вместо того, чтобы играть концерты, мы будем спокойно сидеть в студии, а концерты за нас будут играть роботы, изготовленные по нашему подобию? Так было положено начало современной электронной музыке. Первую популярность научному коллективу «Крафтверк» принесли исследования в области радиоактивности.

А тем временем в доброй старой Англии добрый старый Jethro Tull приник губами к великому источнику народной музыки и записал гениальный альбом под названием «Thick As A Brick» («Тупой, как кирпич»).

 

Куда бедному крестьянину податься?

Так писал Александр Сергеевич Пушкин о музыке 60-х годов. Но ничто не вечно под луной, наступили 70-е.

В то время как прогрессивные коллективы залезали все дальше и дальше в музыкальные дебри, простому человеку, ослепленному и оглушенному невиданным многоцветием 60-х годов, тоже хотелось что-то делать. Так куды бедному крестьянину податься?

Хантер С. Томпсон

Кэт Стивенс

Нашелся простой выход – берешь гитару и начинаешь писать трогательные и страстные песни.

Пламенный грек Кэт Стивенс появился на сцене в семнадцать лет. Первое его столкновение со славой кончилось плохо – попав в мясорубку шоу-бизнеса, он после двух очень успешных альбомов сломался и заболел туберкулезом. На него махнули рукой и вычеркнули из книги живых. Однако воля его была несгибаема, через год он выздоровел, вернулся на сцену и сказал: теперь мы будем делать все по-моему. И наивной красоте и силе его песен не было равных.

Однако 60-е все-таки прошли, и наступило похмелье. Большинству людей начало казаться, что их кто-то где-то как-то непонятным образом обманул.

Eshel Sound Studioss, Дон Маклин ест американский пирог, 1981

Великий журналист, основатель гонзо-журнализма, Хантер С. Томпсон даже написал книгу «Страх и омерзение в Лас-Вегасе» (которую у нас почему-то переводят как «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», но наши переводчики часто отличаются нежеланием понимать переводимое). В этой книге он отчаянно пытался разобраться, где и почему волна, сулившая всем счастье, отхлынула и пропала.

Дон Маклин

Его более практичные соотечественники, не теряя времени, начали торговать вселенской любовью в упрощенной дешевой упаковке. И всем начало казаться, что настоящая музыка умерла.

Задумчивый парень Дон Маклин написал песню с пронзительной строчкой «День, когда музыка умерла». Песня представляла собой эзопово изображение всей тогдашней музыкальной ситуации, своего рода ребус, который много лет все пытались разгадать.

Пит Сигер

Недавно, кстати, Мадонна, не стесняясь журналисток в розовых кофточках, бесстрашно сделала ее ремейк, но, при всем моем к ней уважении, прелесть оригинала была безвозвратно потеряна.

Вообще-то, Дон Маклин происходил из старой школы поэтов-песенников, заработал свои народные лычки, работая на пароходе, ходившем вверх-вниз по Миссисипи, и был удостоен внимания самого гуру американского КСП, любимого в Советском Союзе Пита Сигера, – то есть был стопроцентно настоящим народным певцом. В начале 70-х Маклин точно выразил общее ощущение того, что все пошло не так, и написал немедленно принятую всеми на ура песню про Ван Гога «Винсент», которая кончалась замечательной и очень печальной строчкой: «Этот мир был создан не для таких красивых людей, как ты».

Фил Линнет

Thin Lizzie

Однако не все ограничивались пением под гитару. Пересидев в пабе крушение идеалов, прочные британцы взялись за дело. Британца вообще голыми руками не возьмешь. Чуть что – он идет в паб, выпьет там «Гиннесса» с друзьями и решит, что жизнь совсем не так уж плоха.

Полуирландец-полунегр Фил Линнот взял старинную песню про виски в кувшине, парочку друзей, которые громко и быстро играли на гитарах, и ударника, которого друзья ласково называли Фил Грязное Животное, – и сильно вдарил. Так появилась группа Thin Lizzie и народный хард-рок.

Честно скажу вам, жить тогда было жутко интересно – каждую неделю появлялись новые группы, одна необычнее другой. И если кто-то не оправдывал ожиданий, на смену ему являлось полдюжины новых. Плюс наступившей эпохи «Я» был в том, что личности начали страннеть на глазах.

Дэвид Боуи

И не было никого страннее, чем Дэвид Боуи. Он учился в школе мимов, замерзал в горах Шотландии в буддийском монастыре и ходил отчаянно накрашенный в длинном женском платье (хотя он называл его мужским). А потом придумал гениальный ход и записал сюиту песен про жизнь и смерть воображаемой суперзвезды по имени Ziggy Stardust (Зигги Звездная Пыль) – и немедленно сам превратился в суперзвезду. Но дело тут не в звездности – умнейший и талантливейший экспериментатор, вдохновивший целые поколения, он до сих пор не складывает оружия и продолжает идти вперед.

«Life On Mars» – песня, которую он написал еще до Зигги, она показывает все про Дэвида Боуи.

Марк Болан

В общем, наши ребята в британских пабах не дремали. Боуи с Марком Боланом изобрели глэм-рок, и на сцене немедленно появилось много мужчин, при виде которых зебры и павлины падали в обморок. Гари Глиттер, Sweet – имя им легион. Но один коллектив переплюнул всех – и высотой платформ, и разноцветностью костюмов, и (что важнее) энергией и талантом. Выглядели они так, как будто сошли со страниц Диккенса – но Диккенса, объевшегося грибов.

Slade

Slade и их неподражаемый фронтмен Нодди Холдер – в цилиндре, подтяжках, клетчатых штанах и с голосом беззастенчивой иерихонской трубы.

Мы уже говорили о Марке Болане и группе Tyrannosaurus Rex. Начал он в 68-м, но подлинный расцвет его приходится на 70-е. Название группы было сокращено до T. Rex, из акустического дуэта они превратились в полнокровную рок-группу, и после битломании 60-х началась тирексомания. Болан скромно сказал: «То, что Beatles делали четыре года, я сделал за один». Ринго Старр снял про это фильм «Болан Буги» – должно быть, сильно веселился, глядя, как это происходит с приятелем.

А Марк Болан – Электрический Воин, Космический Танцор, Генерал Королевских Крокодилов – продолжал исследовать Танцевальные Залы Марса.

 

Снова 70-е

Что бывает с человеком, которому было чудесное виденье? Прямо как у Пушкина:

И – как продолжает другой поэт:

Эксперты сходятся в одном – после чудесного видения субъект, как правило, впадает в стояние и задумчивость. Именно это и происходило с миром в 70-е годы, когда убежало чудесное видение: все задумались и встали. После причудливой и многомерной роскоши психоделии всех выживших потянуло на твердую почву простых песен.

Ван Моррисон

Ван Моррисон – и ныне здравствующий титан, уважение к которому так велико, что все его так и называют «Van The Man» (Ван – Настоящий Мужчина). Настоящий алхимик пения, он пел на равных с Бобом Диланом (Bob Dylan), Chieftains и Хаулинг Вулфом (Howlin’ Wolf).

Хаулинг Вулф

В 70-е же годы он только что ушел из забойной группы Them и искал свой, некоммерческий путь.

Известный вам Хазрат Инайят Хан сказал однажды: «Истинно музыкальная душа – это кто-то, кто забывает о себе в музыке».

Вот это точно описывает Вана Моррисона. Вообще, в 70-е годы все только что ушли из какой-нибудь группы – время было такое, не зря его называют «декада эго». Если же кто-то, по незнанию, вместо того, чтобы уходить из группы, наоборот, ее основывал, то совершенно не знал, что с ней делать.

Stealers Wheel

Лу Рид

Примером тому – коллектив Stealers Wheel. Основались, три альбома спорили, быть им группой или нет, и разошлись, оставив, однако, после себя одну замечательную песню с бессмертной строчкой, точно описавшей настроение времени: «Справа – клоуны, слева – шуты, а вот и я – застрял посередине с тобой».

Еще одним парнем, только что ушедшим из группы, был гражданин Нью-Йорка Лу Рид. Покинув Velvet Underground, уличный интеллектуал Лу пустился в сольное плавание и вдруг оказался никому не нужен.

По счастью, про это прознал его давний фан Дэвид Боуи, в то время как раз становящийся абсолютной мегазвездой. Дэвид выписал его к себе в Лондон и за две недели записал альбом «Transformer», навсегда придавший Лу статус легенды.

LP «Transformer», 1972

Энди Уорхол и Velvet Underground

Лу вообще везло на друзей – ведь Velvet Underground был вытащен на свет фараоном модернизма Энди Уорхолом, с которым у Лу в самом начале карьеры состоялся гениальный разговор. «Сколько песен ты написал за эту неделю?» – спросил Уорхол. «Две», – сказал Лу. «Нужно было написать десять, тебе не вечно будет восемнадцать лет», – отечески сурово сказал Уорхол. Лу Рид намотал на ус и навсегда вошел в пантеон рок-н-ролла как крестный отец панк-рока и нью-йоркского декаданса, один из самых несгибаемых и прямых людей за всю историю современной музыки.

Лу, кстати, рассказывал, что, когда по радио играли его песни, он сильно веселился. Серьезные дяди на радио просто плохо знали уличный язык, а то они не притронулись бы к этим песням и десятиметровой кочергой.

Леон Редбоун

Некоторые же умники о группах и не думали, а сразу забивали себе угол в стороне – позвольте представить вам Леона Редбоуна. Чтобы не разговаривать с людьми, он окружил себя стеной непроницаемого мифа. Говорят, что он родился где-то на Востоке во время сирокко; говорят, что он сын Паганини; говорят, что, знакомясь с человеком, он протягивал ему карточку с надписью «Как поживаете?», и на этом знакомство заканчивалось. Никто никогда не видел его без черных очков и перчаток. Он до сих пор выпускает пластинки и за 35 лет не изменился ни капли. Боб Дилан услышал его в 60-х годах и стал его преданным поклонником.

Другой наш давний знакомый, Ричард Томпсон, тоже ушел из своей группы. Основатель британского фолк-рока, гитарный кудесник, несравненный поэт и музыкант, он расстался с группой Fairport Convention, продолжая оставаться с ними в прекрасных отношениях, которые длятся до сих пор. Просто у него был другой путь, им он и следует до сих пор. А тогда он выпустил альбом «Генри, Мухочеловек» (Henry the Human Fly), который не шибко продавался, но был растаскан на песни всеми его коллегами, и понятно почему. Его песни – живая классика, никто не пишет их так, как Ричард Томпсон.

LP «Henry the Human Fly», 1972

Однако, чтобы уйти из группы, нужно было ее иметь. Тем же, кто по молодости не успел этого сделать в 60-е, пришлось создавать эти группы в декаду «Я» – и это значило, что группа будет создаваться уже по совсем другим принципам.

Человечество, пережившее 60-е, разделилось на два класса: ушедшие в простоту одиночки с гитарой и махровые посетители пабов, после кружки-другой играющие для своих пацанов (так это и называлось – паброк). Ну и конечно, прогрессивные коллективы, – это те, кто играют много, долго и сложно.

Группы же новой формации сразу брались за дело суперпрофессионально и с самого начала играли сверхточно, являя чудеса пиротехники, при этом не слишком отходя от песенного формата. И не было никого более пиротехничного, чем Queen.

Queen

Вчетвером они пели, как хор, играли, как симфонический оркестр, и давали такого жару, что первые две пластинки было даже сложно к чему-то отнести. Да собственно, роком они никогда и не были – с самого начала они были нацелены на что-то гораздо более продвинутое, такой новый мюзикл, где все делается только четырьмя людьми, каждый из которых, однако, работает за десятерых.

И в свои лучшие моменты они достигали неземного изящества.

Другие же группы подбирали брошенные знамена разных подзабытых музык, скрещивали их с ваттами и децибелами, одевались так, что вырви глаз, и выдавали нагора.

Вообще, приодеться в 70-е любили: много коллективов держалось исключительно на своем гардеробе – отсюда и пошло название «глэм-рок» (теперешний «гламур» ему прямой родственник, только без определенных частей анатомии).

Mott The Hoople

При этом иногда у них получалось очень здорово – взять, к примеру, еще одних друзей Боуи, группу Mott The Hoople, тоже раскрашенных как экзотические фрукты, с их чудной песней «Оригинальный парень со сбитой крышей».

А пока часть британских мужчин пугала страусов, другая часть занималась делом.

Молодой квартет Free не видел ничего мудренее джинсов и состоял из одного малайца, одного русского, одного англичанина и одного человека таких смешанных кровей, что определить, что там к чему, было непросто.

Но этот человек много лет считался лучшим певцом рок-н-ролла, и многие навороченные звезды 70-х втайне учились у него. Никто не пел блюз так, как он, – ему было восемнадцать лет, и звали его Пол Роджерс (забавно, но сейчас именно он стал певцом группы Queen).

Но тогда все только начиналось, Free были лучшей молодой блюзовой группой мира, и играли они так, что земля горела под ногами.

LP Free «Stealer»

Free «Fire & Water», 1970

Так что, как я уже говорил, жить тогда было страшно интересно. Все время что-то происходило, каждую неделю возникали новые гремучие коктейли – и при этом вся старая гвардия тоже продолжала работать.

Пусть большая часть титанов развалилась в 69-м году, но были и те, кто отряхнулись, перестроились и продолжали играть. Да, время изменилось, но многие игроки 60-х в 70-х оставались в строю, часто при этом изобретая что-то доселе не виданное.

Пол Роджерс, 1975

Некоторые, правда, стояли на месте и упорно терли свою – уже почти антикварную – лампу Аладдина, в попытке вызвать новых джиннов – и порою эти джинны появлялись. Например, у «Прокол Харум».

Led Zeppelin

Ну и наконец, просто невозможно говорить о 70-х, не упомянув молот богов – Led Zeppelin. Конечно, прошло столько лет, и их именем теперь в основном пугают детей. Но тогда с каждой песней они переходили новый порог и открывали новые созвучия, вызывая к жизни неизвестных духов.

И хотя не все из них полезны для душевного здоровья, отдельные вещи до сих пор вызывают трепет.

А Джорджу Харрисону кто-то в середине 70-х принес ленты неизвестного молодого дуэта Splinter. Джордж послушал и, вопреки своим привычкам, бросил все, чем он занимался, и начал продюсировать их альбом. Кто-то из едких критиков заметил, что это был лучший альбом Джорджа за все 70-е годы.

LP Splinter «The Place I Love», 1974

Но критиков за то и держат, чтобы они издевались. А альбом и вправду вышел уникальным и сейчас является огромной редкостью – он даже не выпущен на CD. Но главное в нем

Так и шли семидесятые годы. Да и пусть себе продолжают идти в каком-то другом измерении.

А мы иногда можем позволить себе в него залезть и, если наше исследовательское рвение рьяно, можем вынести оттуда очередную горсть драгоценностей. Разделим ее с друзьями, и, глядишь, жизнь заиграет новыми красками, и сегодняшний день опять будет лучше вчерашнего.

Дух времени – как запах осеннего леса, так прекрасен, что хочется им поделиться. Ведь только когда отдашь что-то любимое, оно становится по-настоящему твоим.

В 60-е годы время как раз и было похоже на заколдованный лес из книги про короля Артура. Его населяли рыцари, волшебники и единороги с драконами. Потом в звездах что-то изменилось, и началось совсем другое время. Из леса мы вышли на футбольное поле. И младшие братья героев 60-х решили стать проще.

Лонг Джон Болдри

Например, Род Стюарт обязан своей славе пением в метро. Один известный тогда джентльмен по имени Лонг Джон Болдри (Long John Baldry) спустился как-то раз в подземку. И в одном из переходов наткнулся на нищего остролицего парня, который пел что-то чудовищно сорванным голосом. Лонг Джон остановился, послушал и проникся. Как говорят, принял участие в судьбе безработного таланта. Вскоре Стюарт уже пел в группе Faces, а потом запел и сам по себе.

Очень любил выпить и поиграть в футбол.

Род Стюарт

10cc

Род Стюарт одним из первых ввел в музыку типичной семидесятнический образ жертвы обстоятельств, урода с золотым сердцем. Я бы и рад, дескать, но уж так все вышло. Как в песне «Мэгги Мэй» про школьника, у которого роман с девушкой не слишком тяжелого поведения.

А еще была такая группа – 10сс. Как-то раз собрались четыре таланта – все пели, писали, играли на всех возможных инструментах – и решили, что хватит подыгрывать другим, можно и самим что-то сделать вместе. Главной их претензией к современному миру было полное отсутствие у этого мира чувства юмора.

У них даже была своя студия. (Кстати, по тем временам большая редкость!) Взяли они и записали несколько альбомов очень умных, но симпатичных песен. И пожали огромный успех. (Может быть, люди все-таки умнее, чем принято о них думать?)

Одна из них – «Dreadlock Holiday». Реггей тогда только-только начинало входить в моду, и ямайцев считали чуть ли не за бескрылых ангелов Господних. 10сс, как всегда ехидины, записали песню про недалекого туриста на Ямайке, которому местные жители в темном углу доходчиво объясняют, почему он должен отдать им свой кошелек.

Но и 10сс, и Род Стюарт еще не тянули на героев. Масштаб не тот. И тут появляется Motorhead.

Motorhead

Самая грязная рок-н-ролльная банда в мире. Им приписывают изобретение спид-металла и трэш-металла. Сами они говорят, что играют настоящий рок-н-ролл. Они по сю пору идут по жизни с девизом: «Если мы поселимся в соседнем доме, твой газон умрет».

Лемми Килминстер

Во главе их стоит икона – бескомпромиссный во всех отношениях рокер без страха и упрека по имени Лемми Килминстер (Lemmy Kilminster); когда-то он был роуди у Хендрикса (Jimi Hendrix), потом играл у космических путешественников Hawkwind, но был выставлен оттуда. Не по их ли поводу поэт писал:

Sparks

Увидев первое телевизионное выступление группы Sparks, потрясенный Джон Леннон сказал: «Я только что видел поющего Гитлера». Похвала старшего товарища придала начинающим звездам новые силы. Сами братья Маэлы, Рассел и Рон (Ron and Russell Mael) – душа группы Sparks, – были из Лос-Анджелеса, но быстро сориентировались, поняли, куда дует ветер, и переехали в Лондон. Никого похожего на них в музыке не было, нет и не будет.

Рассел и Рон Маэлы

Понятие «рок», как мы его теперь понимаем, появилось именно в 70-е годы. До этого всю такую музыку называли просто «поп», то есть популярная.

Да, 70-е на самом деле напоминали футбольное поле; и мальчикам иногда хотелось, чтобы их проняло. А для этого требовались тяжелые гитарные риффы и глубокое проникновение в природу добра и зла. На зов времени откликнулись волосатые староверы из Манчестера с титаническими крестами на груди и с песнями про демонов, нечистую силу и общим призывом покаяться. Название у них было под стать – «Черный Шабаш», Black Sabbath.

Black Sabbath

И неважно, что они сами не принимали все это особо всерьез, а тексты в основном писал басист (почему-то этот простой факт сразу лишает их патетики). Зато уж вставляло так вставляло. Вот с них-то и пошел весь настоящий метал. Песня «Changes» – нечастая возможность поймать их в момент лирической задумчивости.

Да, многообразны были цветы на клумбе 70-х! Семена свободного поиска, посеянные в 60-х, дали обильные всходы. Джаз-рок, фолк-рок, хард-рок, паб-рок, глэм-рок, краут-рок (то есть электроника)… Где-то на этой клумбе цвел и прогрессивный рок – многочасовые соло, сложные размеры, менявшиеся каждую секунду, и тексты, по сложности не уступавшие учебнику философии.

Genesis (слева направо): Питер Габриэль, Фил Коллинз, Тони Бэнкс, Майк Рудерфорд, Стив Хакетт, 1974

Питер Габриэль

Одной из самых зрелищных групп прогрессив-рока был Genesis – поначалу вольная коалиция студентов Политеха во главе с харизматическим шоуменом, превращавшим каждый концерт в сюрреалистическое действо. Певца-шоумена звали Peter Gabriel.

Очень скоро он от них оторвался и пустился в самостоятельное плавание, а группа, оставшись на пике славы без лидера, отдала микрофон ударнику Филу Коллинзу (Phil Collins) и решила стать проще, чтобы к ним потянулись люди. Но на взлете Genesis находились, танцуя с рыцарем, освещенным светом Луны.

Beatles распались по-настоящему в тот момент, когда открыли свою фирму – печальной судьбы Apple. Что говорит о том, что, если Бог дал тебе музыкальный талант, не надо пытаться заниматься бизнесом.

Распад Beatles оставил в сердцах миллионов пустоту, которую их сольные альбомы – как бы хороши они ни были – заполнить не могли. Ох как хотелось слушателям любить кого-нибудь, кто поет вместе… Но других таких природа на свет более не производила.

Однако именно на Apple было выпущено два альбома группы Badfinger; и в них на мгновение промелькнул – как солнечный зайчик на осколке бутылки – отблеск былой, навсегда утерянной гармонии. Мелочь, казалось бы, а все равно приятно!

Badfinger

Отель «The Northwood Hills»

В 62-м году застенчивый пятнадцатилетний юноша Реджиналд Двайт (Reginald Dwight) играл на рояле в баре отеля «Northwood Hills» в пригороде Лондона, спасаясь через окно каждый раз, когда при очередной драке в воздухе начинали летать стаканы. Пять лет спустя он поменял имя, встретил такого же нищего, как он, поэта Берни Таупина (Bernie Taupin), и парочка начала писать и записывать свои первые песни.

Элтон Джон и Берни Таупин

Теперь, сорок четыре альбома спустя, Элтона Геркулеса Джона (Elton Hercules John) называют «правящей королевой-матерью современной поп-музыки». Но, несмотря на сорок лет скандальных заголовков, как он был, так и есть – абсолютно нормальный человек в неестественных обстоятельствах. «Черт, моя жизнь была чем-то невероятным!» – смеется он. «Your Song» – то, с чего все началось.

LP Cat Stevens «New Masters»

И все-таки дух начала 70-х – ядреный, простецкий, трогательный и смешной – лучше всего передается через что-нибудь типа «Gudbye T’Jane» Slade.

Как все-таки пестр был лоскутный ковер тогдашней музыки! Что-то ушло, что-то устарело, а что-то осталось навсегда. Что ни говори, а тоже кайфовая была эпоха.

 

Боже, храни

Британию!

(80е)

Несмотря на то что родиной рок-н-ролла являются Соединенные Штаты Америки и более он нигде не мог бы появиться, сложно закрывать глаза на то, что Америка как была колонией, так и осталась. И даже если она политически раздувает ноздри и бьет себя кулаком в грудь, в смысле культуры там, где правит желтый дьявол, кипели и кипят вполне провинциальные страсти.

Бернард Шоу

Как сказал однажды Бернард Шоу: «Моя стихия – ирония; но я боюсь ехать в Америку – при виде статуи Свободы даже я теряю чувство юмора».

И поэтому, пока Соединенные Штаты мучились постпанком, построком и пост– всем остальным, в метрополии никто не унывал, жизнь текла не без юмора, а в пабах и клубах периодически возникали новые идеи. «Англичанин задумывается о морали только тогда, когда ему становится не по себе», как сказал кто-то. Вот за что нельзя не любить Объединенное Королевство – включаешь в машине радио, а там всегда что-нибудь, что заставляет выпрямить спину и сказать: «Wow!» И чувствуешь, что жизнь только начинается.

Human League

Именно так когда-то я услышал группу Human League, первых всемирных суперзвезд синтезаторного рока.

Дело в том, что в 80-е годы британцы обнаружили, что синтезаторы и компьютеры вполне можно использовать в мирных целях – на благо людей, – то есть чтобы компьютеры и синтезаторы играли, а люди под это танцевали. Вот и появились Human League – двое синтезаторщиков, завербовавших в качестве певца медбрата из соседнего госпиталя. Потом они добавили на подпевки и подтанцовки двух знакомых школьниц, и мировая слава была им обеспечена.

И конечно, закаленные «Гиннессом» и Монти Питоном (Monty Python) мозги не могли удержаться, чтобы не вставлять в танцевальные мелодии что-нибудь ехидное. Например, развеселый дуэт «Оркестровые маневры в темноте» свой первый сингл назвал по имени бомбардировщика, который бомбил Хиросиму. Черноватый юмор…

Разумеется, такое странное сочетание музыки и текста немедленно принесло им немножко денег, на эти деньги они построили себе студию, заперлись в ней и постепенно сотворили себе мировую славу.

Вообще, синтезаторы довольно сильно изменили культурный климат Британии. Все почему-то решили, что отныне ударники, басисты и все остальные – дело прошлое, и электрогитары – это немодно. И прежние группы, которые раньше были (ну группы как группы), по всем правилам эргономики превратились в дуэты: один человек поет, а другой делает на синтезаторе всю остальную музыку.

LP Orchestral Manoeuvres in the Dark

Yazoo

И таких дуэтов было масса: Orchestral Manoeuvres in the Dark, Yazoo, Soft Cell и, конечно же, канувшие в Лету, но блестящие Associates – вокалист Билли Маккензи (Billy Mackenzie) и мультиинструменталист Алан Ранкин (Alan Rankine). Они были ни на кого не похожи, и пресса поначалу вознесла их до небес, а потом та же пресса их же и похоронила. Недаром тот же Бернард Шоу говаривал: «Газета – это печатный орган, не видящий разницы между падением с велосипеда и крушением цивилизации». Но музыка Associates пережила все, что о них писали, и до сих пор радует душу.

Associates – «Breakfast»

Soft Cell

Очень интересно смотреть, как, уйдя от покорения новых вселенных в 60-е и штурма унд-дранга 70-х, все новые артисты кинулись в мелодраму. И не было, конечно, и нет, и не будет никого более мелодраматичного, чем Soft Cell. Поначалу два студента арт-колледжа Марк Олмонд (Marc Almond) и Дэйв Болл (Dave Ball) и сошлись для того, чтобы писать музыку для театра. Но поняли, что могут сделать гораздо больше. Гений сказал: «Если вы не можете избавиться от скелета в шкафу – заставьте его танцевать». Этим и занялись Soft Cell, и их первый сингл «Tainted Love» стал песней года в Британии.

LP Soft Cell «Tainted Love», 1981

LP Ultravox «Quartet», 1980

Однако в этом климате авантюры и декаданса истинно британское благородство и страсть к приключениям никуда не делись.

Как когда-то Скотт покорял Антарктику, а доктор Ливингстон – Африку, трио «Кокто Твинс» начали смело осваивать совершенно новые звуковые пространства. Искаженные гитары, звуковые петли, ритм-бокс и невероятный голос Элизабет Фрэйзер. Несмотря на то что первые пять альбомов никто даже не мог понять, на каком языке она поет, «Кокто Твинз» вызвали к себе преданность, уважение и любовь, не виданные с конца 60-х годов, и стали по-настоящему культовой группой – великие, непредсказуемые, страннейшие, чудесные, как сказка.

Associates – «Breakfast»

Еще один коллектив, сильно любимый народом в 80-е годы, – «Ультравокс» – максимально новые романтики с синтезаторами в руках. Они образовались, собственно, еще в панковские времена, но тогда синтезаторы были совсем non grata, и коллектив потихоньку совершенствовался, и в 80-е их время наконец пришло. Они даже удостоились высшей чести: их альбом «Квартет» был продюсирован самим Джорджем Мартином, легендарным продюсером Beatles.

Ultravox

И именно Мидж Юр (Midge Ure), певец и композитор группы «Ультравокс», придумал вместе с сэром Бобом Гелдофом (Bob Geldof) идею Live Aid (концерта в помощь бедствующей Африки), которая недавно докатилась и до нас, правда, как говорят, в довольно бедной версии. Но тем не менее идея была блестящая, и африканцам они помогли.

Однако не будем забывать и предыдущее поколение. Как написано гвоздем на камнях Стоунхенджа, старый конь борозды не испортит. И то правда. Пока новопришедшие играли в свои новые игрушки, старые кони – Дэвид Боуи и императоры рок-эстрады группа Queen – продолжали делать то, что делали очень хорошо, и однажды их пути пересеклись. Они написали и записали вместе песню «Под давлением» («Under Pressure»), и эта песня прямиком вышла на номер один. Странно, конечно (вроде должны быть циничные люди), но почему-то вот то, как они поют, меня, например, пробирает до костей.

Дэвид Боуи и Фредди Меркьюри

Queen и Дэвид Боуи «Under Pressure», 1981

А тем временем на горизонте появилась новая и весьма долговечная звезда. The Cure («Лекарство») – постоянно меняющийся состав во главе с неизменным Робертом Смитом (Robert Smith), появились на свет на пепелище панка и играли мрачные и нервные песни, получая от этого явно большое удовольствие. А поскольку Роберт Смит всегда выглядел так, как будто только что вылез из гроба, то Cure поневоле стали отцами нового направления – готического рока. Сэмюэл Батлер заметил однажды: «Пока есть болезнь, есть не только страх, но и надежда». Может быть, именно этим и объясняется всенародная любовь к их похоронным байкам (к слову сказать, Cure были одним из любимых коллективов группы «Кино»).

Боб Гелдоф

И при этом Cure однажды написали и спели одну из самых счастливых песен на земле, по моему скромному мнению.

The Cure

Вот такая вырисовывается панорама британской музыки в 80-х годах XX века, и, честно говоря, мою душу она веселит. Уже не раз упомянутый мною Бернард Шоу заметил однажды, что «англичане – нация любителей, а не профессионалов; именно поэтому они выигрывают войны и создают величайшее на свете искусство».

Сказано нагло, но что-то в этом есть. Кстати, почти все вышеупомянутые группы выпускали свои пластинки на независимых фирмах, предпочитая с большим бизнесом не связываться, – нам, по-моему, стоило бы у них поучиться, особенно в теперешнее время.

Smiths

Но панорама была бы неполной без упоминания еще одного имени. Квартет Smiths, как пишут в энциклопедиях – «определяющая инди-группа конца 80-х, положившая конец засилью синтезаторов» и вернувшая электрогитару, как оружие, пролетариату. В России их очень плохо знают – уж очень они английские. Неотразимая комбинация нереально манерного певца по имени Моррисси (Morrissey), который обычно пел, засунув в задний карман букет гладиолусов, и блестящего гитариста Джонни Марра (Johnny Marr), – Smiths плохо переводятся на другие языки. Но достаточно просто послушать: «Есть Свет, который никогда не гаснет».

Однажды эта песня спасла мне жизнь.

Порою недавнее прошлое кажется нам значительно древнее, чем какие-нибудь Средние века.

Поль Клодель

Поль Клодель заметил однажды: «Стоит человеку попытаться вообразить себе рай на земле, как сразу получается вполне приличный ад».

Маргарет Тэтчер

Все 80-е годы Британией правила Маргарет Тэтчер. Русская газета «Красная звезда» однажды прозвала ее «железная леди», и говорят, что самой Тэтчер это очень понравилось. Видимо, железная Мэгги решила устроить рай на земле – одиннадцать лет, когда Маргарет Тэтчер была у власти, до сих пор называют «самым темным часом Англии».

Элисон Мойе

Народ начал «дружить против» начальства. А искусству, видимо, только этого было и надо.

Чувство, что тебя притесняют, да новое оружие – что еще нужно для полного счастья?

А новое оружие было: синтезатор. Как раз тогда он поступил в массовую продажу, и народ с радостью открыл, что эта коробочка с клавишами может играть одна за целую группу. Тут же возникло много электронных дуэтов, и одним из самых заметных был Yazoo; заметным он был по двум весомым причинам: на клавиши там жал только что ушедший из Depeche Mode бритый наголо талантище Винс Кларк (Vince Clarke), а пела большая и замечательная девушка Alison Moyet с голосом как паровоз.

Винс Кларк

Кевин Роуленд

Виконт де Бональд сказал однажды: «Во время политических кризисов человеку труднее всего не выполнить свой долг, а понять – в чем же, собственно, он состоит».

Вот и при Тэтчер многие чувствовали, что нужно бунтовать, но не слишком ясно представляли себе, по какому поводу. Один пламенный кельт по имени Кевин Роуленд (Kevin Rowland) с группой Dexy’s Midnight Runners даже записал пластинку «В поисках молодых, бунтующих душой» («Searching for the Young Soul Rebels»). Судя по популярности альбома, душой бунтовали многие. Да и бунт этот в его интерпретации получился жизнеутверждающим и бодрым.

К этому же времени относится появление ирландской группы U2.

U2

Это теперь к ним так все привыкли, что они стали как будто бы частью пейзажа. А тогда они были молодыми идеалистами, с глазами, в которых отражалось небо, гитарист The Edge придумал, как играть на гитаре так, как никто еще до него не играл. Их песня «Кровавое Воскресенье» (про то, как в североирландском городе Дерби английскими солдатами была расстреляна демонстрация) до сих пор вызывает мороз по коже. Не влюбиться в них тогда было невозможно, и их будущая мировая слава оправдана уже одной этой песней.

Но некоторые к тому же были еще и политически подкованы. Вот, к примеру, Билли Брэгг.

Билли Брэгг

Его альбомы носили непривычные британскому уху названия вроде «Разговор с Фининспектором о Поэзии» («Talking with the Taxman about Poetry»); этот на вид тихий человек с электрогитарой в одиночку мог устроить на сцене не меньше шума, чем средняя панк-группа, он это и до сих пор делает, за что горячо любим народом. Недаром его называли: «Clash в одиночку». Сам он говорит: «Тогда все слушали новых романтиков, а я просто пытался вернуться к идеалам панка».

В полном соответствии со своим революционным профилем он несколько раз приезжал в Россию, играл даже в рок-клубе на Рубинштейна, но мои самые нежные воспоминания – о том, как мы однажды (на совершенно трезвую голову) в 4 часа утра сочиняли новый государственный английский гимн. За образом марксиста у Билли скрывается горячее сердце, не зря он поет: «Я не ищу новую Англию, я просто ищу новую девушку».

LP Billy Bragg «Talking with the Taxman about Poetry», 1985

LP Dexy’s Midnight Runners «Searching for the Young Soul Rebels», 1980

Одному мальчику из Глазго учитель сказал однажды: «Джастин, ты опять отвлекаешься! Ничего из тебя в жизни не выйдет». Ох, нельзя такое говорить крепкоголовым шотландцам! Мальчик ответил: «А зачем мне быть внимательным? Я все равно буду рок-звездой!»

Джастин Керри

И прямо в школе он основал группу и начал репетировать и писать песни. Мальчика звали Джастин Керри (Justin Currie), а получившуюся у него группу – Del Amitri. Через некоторое время Del Amitri и на самом деле стали одной из самых популярных британских групп 80–90-х годов.

Что значит название группы – сказать сложно; на обложке одного из их альбомов написано: «Если вы спросите группу, что значит название, – ожидайте насилия». Известно, что шотландцы слов на ветер не бросают, и название осталось необъясненным. Но играли они чудо как хорошо. По каким-то причинам многое из музыки тех времен стало антиквариатом, замечательным напоминанием об ушедших днях, а песни Del Amitri – все те же.

Del Amitri «Twisted», 1995

Помимо душевных бунтарей, новых романтиков и синтетических дуэтов, в Англии 80-х стали страсть как популярны группы мрачного вероисповедания, с энтузиазмом сообщавшие всем желающим, что все плохо, а дальше будет еще хуже. Яркий пример такого подхода – классики нового пессимизма Joy Division с песнями типа «Новый восход гаснет». Однако на этой волне вылезло много и других примечательных юношей, бодро воспевавших полное отсутствие будущего. Одними такими были Echo & The Bunnymen; с их песней «Жнец» («The Cutter») у меня связана поучительная личная история. Ничего было не поделать – против песни с таким роскошным скрипичным риффом (сыгранным индийским скрипачом Шанкаром) я устоять не мог. Но фэн– шуй музыки – дело нешуточное; подобное тянется к подобному, негатив музыки вызывает негатив жизни, и однажды, едучи с другом на машине, я на перегоне Москва – Петербург под эту песню два раза подряд угодил в кювет. Так что – наслаждайтесь, но будьте крайне осторожны!

Madness

Но не пессимизмом единым жив человек.

Противовесом новым пессимистам была группа Madness. Хотя язык не поворачивается назвать их просто группой; нет, они уже давно не просто группа, а британское национальное достояние, наподобие палаты лордов или паба.

Joy Division

Начали они на волне панка и англизированного ска, но, в отличие от своих коллег с фирмы 2-Tone, Madness не были расово интегрированы и на социальные проблемы плевали с высокой горы. Их миссией было играть музыку, от которой становилось весело. При этом музыка была на удивление изобретательной. И за это Британия полюбила их всем сердцем – настолько, что как-то по умолчанию Madness оказались самой любимой группой 80-х годов.

Джо Джексон

В отличие от добростремительных Madness, сардонический профессионал Джо Джексон (хотя и окончил Королевскую академию музыки, получил пять премий «Гремми», выпустил два десятка альбомов, включая одну симфонию, и активно играет и по сей день) запомнился всем лишь одной песней; зато как ее ни поставить, все становится приятно. И потом, человек, уехавший из Нью-Йорка из-за того, что там запретили курить, вызывает мое полное почтение.

The Specials «Ghost Town», 1981

И никакая панорама британской музыки 80-х не будет полна без песни «Ghost Town» («Город-Призрак») группы The Specials. Вот уж кто был и расово интегрирован, и социально подкован – ребята были с улицы и жизнь знали не по книгам. Поэтому антинародный тэтчеровский режим дал им возможность развернуться во всю ширь.

При этом, если вы думаете, что The Specials, подобно Герцену, развернули всенародную агитацию, то вы, очевидно, перепутали страну. Нет, они пели о том, что «все клубы закрыты, слишком много драк на танцполе» и раньше было лучше. Этот невинный текст был воспринят как критика правительства; ну что ж, на самом деле так оно и было. Хорошо, когда правительство больше не за что критиковать.

И еще одна – почти сказочная история. Жила-была в Бермингеме компания школьных друзей. Компания была разномастная: и черные, и белые, и все любили реггей. Решили, что нужно бы создать свою группу. Как делается группа – понятно: сначала нужно придумать название. Придумали: UB 40 – в честь названия бланка анкеты на получение пособия по безработице. Далее – реклама. Развешали по всему городу плакаты, хотя и играть толком не умели и инструментов еще не было.

UB 40

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Один из них, Али Кэмпбелл (Ali Campbell), справлял в пабе свое семнадцатилетие. Произошло рукомашество, и Али получил изрядные повреждения. Изрядные настолько, что ему по суду выдали четыре тысячи фунтов денежной компенсации. Живя по мушкетерскому принципу «Один за всех и все за одного», на эти деньги UB 40 и купили себе первые инструменты. Али же инструмента не досталось, и он стал у них певцом.

Али Кэмпбелл

И вскоре стали так хороши, что в том же пабе их приметила Крисси Хайнд (Chrissie Hynde) из группы Pretenders и взяла с собой на гастроли. Накопили денег, записали первый сингл – а он занял четвертое место в чартах.

Теперь UB 40 – уж много лет, как самая популярная реггей-группа в мире. И пусть злопыхатели критикуют их музыку как «пластиковое реггей» – она любима народами, а верность мушкетерскому принципу оказалась вознаграждена.

Первый сингл UB-40, 1980

Вот и получается – жизнь оказывается гораздо сильнее любой политики; как говорил Христос: «Богу Богово, а кесарю кесарево». Ах, если бы мы всегда отличали одного от другого.

The Pretenders

 

Правь,

Британия!

Radiohead «OK Computer», 1997

И научили: применительно к истории популярной музыки конца XX века все, кто хоть немного этим интересовался, знают, что в 90-е годы Британия опять стала ужасно модной и в ней происходил бритпоп. Всякие мальчики взяли в руки гитары, включили их по полной, и Британия вдруг вновь стала самым модным местом во Вселенной. Академики же пояснят, что загадочный бритпоп в основном состоял из драки двух коллективов: Oasis и Blur. Oasis был популярнее и попроще; Blur были шаловливее, красноречивее и снимали очень смешные клипы. А потом пришел Radiohead и всех разогнал.

Oasis

Я же хочу, не касаясь этой легенды, просто сформировать свои собственные впечатления по поводу всякой музыки, исходящей с Британских островов в 90-е годы. Я в Британию верю и знаю, что, даже несмотря на общепринятые мифы, она все равно – неиссякаемый источник всякого таланта. И (в отличие от вечно озабоченных чем-нибудь Соединенных Штатов) никто здесь особо не заморачивался независимостью – они и так независимы.

Blur

Начну со смешной истории.

Группа Right Said Fred была сильно популярна на телевидении в первой половине 90-х годов – два одинаковых красавца, бритых наголо, в кожаных жилетках на накачанной мускулатуре и с песнями про то, что они слишком секси. Абсолютные полисексуальные дети веселого нью-йоркского декаданса.

Right Said Fred

Но на самом деле братья Ричард и Фред Фэйрбрасс (Richard & Fred Fairbrass) происходили из глубокой английской провинции Сассекс. Просто однажды (насмотревшись на то, как ведут себя мужчины-модели у них в гимнастическом зале) пошли они в ближайший паб и выпили легкого «Гиннесса». И решили повеселиться, передразнивая этих самых моделей.

Братья (кстати, вполне старомодной ориентации) записали несколько веселеньких песен в ностальгическом диско-ритме. Мир же, как и положено, воспринял их вполне всерьез, и Right Said Fred взлетели на верхушки хит-парадов. Вот к чему приводит выпитая вовремя пинта «Гиннесса».

Анни Леннокс

Но хватит рекламы прохладительных напитков. Далее. Как раз в начале 90-х годов разошелся в разные стороны великолепный дуэт Eurythmics Дэйв Стюарт и Анни Леннокс. А в 80-е они очень сильно повлияли на общественное сознание, записали кучу прекрасных песен, а сценический образ Анни Леннокс (Annie Lennox) стал иконой движения за освобождение женщин. В 90-х же они занялись каждый своими делами; Дэйв пустился в духовно-освободительные эксперименты, а Анни-соло стала примадонной мирового масштаба, записным борцом за экологию, интернациональную амнистию и другой гринпис. И записала при этом несколько песен, от красоты которых кровь стынет в жилах.

High Llamas

Шон О’Хаган

Еще один коллектив, не сказать о котором было бы преступно, – High Llamas, или «Высокие ламы», из Шотландии. Их генеральный секретарь Шон О’Хаган (Sean O’Hagan) поначалу отслужил свое в группе Microdisney, потом решил, что его влекут другие пастбища, образовал группу High Llamas – и на пасмурных просторах Глазго и Лондона пахнуло безоблачной Калифорнией.

Критики, которые сдуру сравнивают его с Beach Boys, даже не понимают, о чем говорят. Одно дело – писать солнечную музыку, когда у тебя за окном вечный пляж, на котором в первой половине дня загорелые серферы гоняются за загорелыми девушками, а во второй – загорелые девушки гоняются за серферами. Совсем другое – когда вокруг хмурые туманы, а солнечный свет – только у тебя в душе. В таких условиях писание солнечных песен приравнивается к гражданскому подвигу.

Да и потом, к Beach Boys это совсем не имеет отношения – песни High Llamas написаны в другое время и совсем о другом. Поэтому артель Шона О’Хагана – одна из жемчужин современного тайного общества, целью которого является (незаметно для широкой публики, более заинтересованной в романах Бритни Спиарс) записать много ни на что не похожей хорошей музыки. Поэтому – слава Шону О’Хагану! Учение Высоких Лам опять-таки всесильно, потому что оно верно!

Посмотрим все-таки поближе на явление, во многом определившее взлет Британии в середине 90-х – определившее и столь же быстро ушедшее в забвение. Blur – бритпоп – Oasis.

Как сказал один поэт-песенник:

The Beach Boys

Но однажды, в самый разгар оазисомании, мне довелось гулять по одному провинциальному английскому городку, и на десяти разных углах стояли десять разных уличных музыкантов; пять из них пели песню «Оазиса» «Wonderwall», а остальные пять – песню «Оазиса» «Don’t Look Back In Anger». Такой концентрации народной любви мир, наверное, не видел со времен Мао Цзэдуна.

Ноэл Галлахер

Но и то сказать – ребята попали в самую точку; недаром их заводила, на лицо суровый, но чуткий внутри Ноэл Галлахер (Noel Gallagher), перед тем как стать главным героем бритпопа, поработал грузчиком у разных известных групп и ясно понял, что и как нужно делать. А поскольку он с детства любил слушать Beatles, хорошего вкуса ему было не занимать; он сел и написал несколько песен. А его младший брат Liam пел в это время в одной группе. Ноэл Галлахер зашел проведать брата и сказал: «Ребята, если хотите через полгода быть главной группой в мире, забудьте все, что вы делали до сегодняшнего дня, и слушайте меня».

Они послушали, и все вышло точно, как он сказал.

Дэмон Олборн

Но чтобы шел ток, нужно два контакта. Вторым контактом бритпопа оказалась группа Blur; вечные студенты с интеллектуальными претензиями (как говорят одни); веселые и талантливые ребята (как говорят другие). Строго говоря, волна гитарной поп-музыки, превратившаяся потом в бритпоп, началась именно с них. В начале 90-х их даже окрестили лучшей группой Великобритании; но слава – девушка ненадежная, и к 96-му году, после шумных скандальных перепалок с конкурентами из Oasis и массы хит-синглов, Blur почти было перестал существовать.

Однако, как остроумно заметил однажды Чарлз Дарвин, наличие интеллекта часто способствует выживанию. Когда фирма, их выпускающая (и, кстати, придумавшая само их название), уже готова была от них отказаться, Blur на год приняли обет молчания. За это время они крепко подумали и совершенно переизобрели себя – стали играть модный в Америке lo-fi (то есть музыку пониженного качества звучания). Это немедленно вернуло им утерянные было позиции.

Gorillaz

Ребята они вообще славные; певец Дэмон Олборн (Damon Albarn) помимо основной работы еще и возглавляет известный мультипликационный коллектив «Гориллаз» (Gorillaz), ездит в Африку записывать альбомы с местными музыкантами и выпускает сборники стихов.

Ocean Colour Scene

Сразу после бритпопа в гору пошел коллектив Ocean Colour Scene. Как замечательно сказал поэт:

Надо заметить, что основной человек Oasis, Ноэл Галлахер, благословил очень многих. Вообще-то, Ноэл заслуживает отдельного места в истории за свою любовь к музыке. Он как-то ухитряется все время отслеживать все новое и из ряда вон выходящее и не жалеет ни восхищенных слов, ни реальной помощи. Ocean Colour Scene, Cotton Mather, Sigur Ros и еще как минимум дюжина групп своей сегодняшней славой во многом обязаны именно ему.

Radiohead «Amnesiac», 2001

Собственно, о самих Ocean Colour Scene и сказать нечего – как настоящие творцы, они, вместо того чтобы украшать собой анналы скандальной хроники или вещать о судьбах человечества, просто играют крепкую музыку; а иногда поднимаются до вершин духа.

Вот так они все жили-поживали, а потом пришел Radiohead.

Том Йорк

Группа студентов из Оксфорда во главе с певцом Томом Йорком (Tom York) начинали как скромные мрачные альтернативщики; коллеги-студенты любили их музыку, но британская музыкальная пресса от них старательно открещивалась. Однако после крупных успехов в Америке, где яростная депрессия всегда была любима народом, Radiohead пробился и в своем отечестве. Ну а третий альбом Radiohead – «OK Computer» – был единогласно признан шедевром и одним из лучших альбомов 90-х годов.

Radiohead

Однако молодцы и умницы Radiohead не стали немедленно записывать «OK Computer-2», а сели в студию и начали экспериментировать с тем, как же далеко можно завести современную песню. И результат этих поисков – два альбома «Kid A» и «Amnesiac» – был, по большому счету, революционным: во-первых, это на самом деле было ни на что не похоже, а во-вторых, оба альбома с первого дня своего появления заняли первые места в хит-парадах, от чего, видимо, многие коммерсанты от музыки добровольно сдались в дурдом.

Radiohead «Kid A», 2000

Вслед за чем, сексапилы смятения и титаны тоски, Radiohead пошли еще дальше и ухитрились научиться играть те же невероятные звуки живьем по всем главным фестивалям Европы – что уже совсем непостижимо, – но они проделывали это со вкусом и блеском.

А теперь из высшей лиги перейдем на бытовой уровень, от сверхпопулярного – к неприметному; ведь иногда, пока вокруг сплошная гигантомахия (или, по-русски – махалово гигантов), под кустами тихонько создаются шедевры.

Belle & Sebastian

Есть такая дико популярная мелкобуржуазная группа «Бэль и Себастиан» (Belle & Sebastian). Однажды их басист, тоже шотландец Стюарт Дэвид (Stuart David), решил, что пора бы уже заняться чем-то своим. С помощью пары приятелей он затеял маленькую группу Looper. Немножко ритм– машинки, немножко нарезанных колец, и необъяснимым образом получилось что-то совершенно беззащитное и прекрасное, как бабочка, и такое же непридуманное.

Looper