Механосборочный цех, в котором работал Борис Цыбин, встретил Сорокина размеренным рабочим гулом. Сорокин постоял некоторое время у дверей, обдумывая, как быть дальше, потом направился вдоль станков. На него никто не обращал внимания. Очевидно, здесь привыкли к незнакомым людям. Правда, когда он залюбовался готовой сеялкой в конце конвейера, к нему подошел пожилой рабочий в замасленной спецовке.

- Нравится?

- Нравится.

- Нам тоже нравится, - сказал рабочий. - Сеялка что надо. Вот только жаль, что тяжелы мы на подъем. Могли бы выпускать больше таких вот красавиц, если бы по-настоящему захотели… Вы, случаем, не из газеты?

- Из газеты,- кивнул Сорокин. «Зачем знать рабочим, что в цехе сотрудник уголовного розыска. Цыбин может оказаться хорошим человеком, совсем не тем, за кого я принимаю его сейчас. Потом попробуй восстанови авторитет парня».- Из газеты,- повторил Сорокин.

- Очень приятно. Кондрат Тихонович Грабля, - представился рабочий. - Я сразу понял, что вы из газеты. Больно уж дотошный ваш брат. Все ему надо, все увидеть, все потрогать руками… Это, конечно, не плохо. Как же иначе? Если хочешь рассказать людям правду, то сперва сам докопайся до нее… Я и говорю, что при этой же производственной мощности и с этими же людьми можно выпустить больше сеялок… Больше!

- Каким образом? - спросил Сорокин.

Грабля оживился:

- Посмотрите сюда, пожалуйста.

В нескольких метрах от Сорокина чернел металлический барабан. Два парня бросали в него тяжелые чугунные болванки.

- Поняли?

- Не совсем.

- Ручной труд в век автоматики! Эти ребята могли бы с успехом выполнять более сложную работу, скажем, обрабатывать те же болванки. Резерв? Резерв! Дальше. Мы не всегда разумно используем материалы. У нас не хватает для этого времени. Мы постоянно куда-то спешим. Что-то запарываем. В чем-то ошибаемся.

- Значит, вы сами виноваты в том, что не полностью используете возможности?

- С виду, конечно, так, - невесело улыбнулся Грабля.- Люди у нас, вообще-то, хорошие. С ними можно горьы свернуть. Беда -«сам» немножко хромает. Не в ту сторону целится. Вы своим пером проберите его хорошенько. Нас тоже не жалейте - заслуживаем. Можете фельетончик написать. Только не медлите. В данном случае медлительность совсем ни к чему. Впрочем, вы это сами прекрасно понимаете. Не мне вам говорить.

- Понимаю, - согласился Сорокин. - Вот вы сейчас сказали, что у вас хорошие люди. Не можете ли назвать самых лучших?

- Почему не могу? Могу.

Фамилию Бориса Цыбина Грабля не назвал.

- Ну, а лодыри у вас водятся?

- Водятся, - вздохнул Грабля. - Правда, мало…

- Может быть, назовете?

Среди лодырей Бориса Цыбина тоже не оказалось. «Значит, он ходит в середняках», - подумал Сорокин.

- Спасибо, Кондрат Тихонович, за информацию.

- Ты поговори с другими рабочими,- посоветовал Грабля.- Узнаешь, какие тут порядки. Сначала, конечно, побывай у «самого», не то обидится.

«Сам» сидел в небольшом полукруглом помещении, заваленном деталями и заготовками. Он вопросительно взглянул на Сорокина поверх очков, зачем-то переставил с места на место чернильницу, нетерпеливо постучал по столу пальцами.

- Добрый день, - сказал Сорокин.

- Добрый день.

- Як вам по делу.

- Без дела ко мне не ходят. Что надо?

- У рас работает Борис Цыбин?..

- Борис Цыбин? Работает. В какой мере он интересует вас? Как человек? Как производственник? Собственно, кто вы такой?

- Я из милиции.

- Из милиции? - начальник цеха снял очки, положил на чертежи, откинул назад волосы, прикрывавшие лоб.

- Я из милиции,- повторил Сорокин.- Нас интересует рабочий Борис Цыбин.

- Надеюсь, он ничего страшного не совершил?

- Мы не всегда интересуемся теми, кто совершил что-то страшное.

- Зачем же он нужен вам?

- Думаем привлечь его в дружину.

- В дружину? Это хорошо,- оживился начальник цеха.- В дружине нужны смелые парни. Цыбин подходит. Он не даст спуску хулиганам. В общем, одобряю!

- Вы давно его знаете?

- Года полтора. Деловой парень, - все больше оживлялся начальник цеха.- Если бы все были такие, как он, за полмесяца план можно выполнить. К сожалению, некоторые работают больше языком, чем руками. Вы тут с одним говоруном уже беседовали.

- С Кондратом Тихоновичем?-уточнил Сорокин,-Было такое дело.

- Что же он пел вам? Жаловался на порядки? Возможно, на беспорядки?

- Беспорядки и без жалоб видны.

- Какие же беспорядки вы заметили? - насторожился начальник цеха.

- Какие? Думаю, вы лучше меня все знаете. Однако, если хотите, скажу. Мне, например, не понравилась грязь в цехе.

- Еще что?

- Готовые детали валяются на полу. Они должны быть на стеллажах.

- Еще?

- Рабочие места, как и ваш кабинет, между прочим, захламлены.

- Да-а-а, - нахмурился начальник цеха, - у вас, оказывается, критический глаз. Вы пришли, чтобы сосватать в дружину Бориса Цыбина, между тем сделали сто замечаний. Хочешь - не хочешь, исправляй недостатки.

- Рад, что помог,-улыбнулся Сорокин. - Давайте теперь продолжим сватовство. С кем дружит Цыбин?

- С кем? Пожалуйста. С Зибаровым, Григорьевым, Соколовым, Гришиным, Быховским, Гайнулиным, Закировым, Пулатовым.

- Пьет или не пьет?

- Кто же не пьет? Язвенники да сердечники. Я тоже пью.

- Пить можно по-разному.

- Не отрицаю… Цыбин на работе пьяным не бывает. В городе тоже не видел… Нет, вы удивительнейший человек,- покачал головой начальник цеха.- Все-то вам надо знать. Я полагал, дело милиции - бандитов ловить. Вас, видите ли, взволновали порядки в цехе… Ладно, ладно, не хмурьтесь, мы учтем пожелания. Берите Цыбина. Считаю, что он принесет пользу в дружине. Это принципиальный парень.

О «принципиальном парне» весьма недобро отозвалась несколько минут спустя фрезеровщица Анна Сергеевна Ткаченко.

- Если дружину создаете из пьяниц, то лучшей кандидатуры вам не найти, - сказала она.

- Вы его хорошо знаете?

- Уж больше некуда! Слышали пословицу: «С кем поведешься, от того и наберешься»? У него подозрительные друзья. Вечно торчат в пивных или по улицам шастают, пристают к прохожим.

- Они тоже на вашем заводе работают?

- Нет… Кажется, они вообще нигде не работают.

- Молодые?

- Как Цыбин. Одному, правда, лет сорок пять. Этот, наверно, за поводыря у них. Так все и стелются перед ним: «Иван Сергеич! Иван Сергеич!..» Тьфу, прости господи!- сплюнула в сердцах Анна Сергеевна. - Как только этаких людей земля-матушка держит?

Сорокин простился с женщиной, постоял немного на площадке перед цехом, взглянул на часы и вышел на улицу.

Темнело. Дул резкий, пронизывающий ветер. Мелкий острый дождь больно хлестал по разгоряченному лицу. Тучи проплывали так низко, что казалось, вот-вот коснутся заводских труб.

«Кто же ты, Борис Цыбин? Честный человек или преступник?- задумался Сорокин,- Почему о тебе по-разному отзываются люди? Кому верить: начальнику цеха или фрезеровщице?»

- Николай Аркадьевич, вам далеко?

Сорокин обернулся. Рядом, у кромки тротуара, стояла «Волга». За рулем сидел Михайлов.

- Здравствуйте, Яков Ильич!… Далеко. Не хотите ли вы подвезти меня?

- С удовольствием… Никого еще не нашли? - поинтересовался Михайлов, как только «Волга» тронулась с места.

- Пока, к сожалению, нет.

- Плохо.

- Найдем. Не беспокойтесь… Послушайте, Яков Ильич, не могли бы вы более подробно описать внешность девушки, которую ограбили при вас?

- Подробно? - переспросил Михайлов. - Ну что про нее скажешь? Девушка как девушка. Таких в нашем городе тысячи… Честное слово, Николай Аркадьевич, для меня они все выглядят одинаково. Молодые - значит красивые. Других примет не знаю. Правда, глаза у нее особенные. Будто в душу смотрят.

- В душу? - задумался Сорокин. - У Милы тоже глаза в душу смотрят…

- Что вы сказали?

- Так, ничего… Направо, пожалуйста. Сюда, сюда. Спасибо!