Тимур с трудом сдерживал радость. Кому из курсантов выпадет в первый же день такое счастье! Раскрылся преступник! Выложил все начистоту. Во всяком случае, ничего не скрыл, как определил Сорокин.

«Ребята лопнут от зависти, когда узнают, как я начал практику,- подумал Тимур.- Главное, с кем начал? С самим Сорокиным, лучшим оперативником города. Интересно, смог бы Андрей написать стихи обо всем этом или не смог? Наверно, не смог бы. Помешался на любовной лирике…»

Сорокин спросил:

- Ты обедал?

- Нет.

- Присаживайся к столу. У меня кое-что есть. Домашнее.

- Что вы, Николай Аркадьевич,- покраснел Тимур.- Я схожу в буфет. Тут недалеко.

- В буфет сходим завтра. Сегодня будем пировать здесь.- Сорокин положил на стол сверток, заботливо приготовленный матерью, потянул за руку Тимура.- Не обижаешься, что я тебя на «ты»?

- Что вы, Николай Аркадьевич!

- Вот и отлично.

Принялись за содержимое свертка. Тимур взял нерешительно ломтик жареной рыбы и вареную картофелину. Сорокин приободрил:

- Смелее! Считай, что мы в столовой и время у нас лимитировано. Надо уничтожить все быстро и без следов.

Сорокин ел деловито, с аппетитом, хотя и без особого смакования. Он, кажется, не замечал, что отправлял в рот. Мысли его были заняты совсем другим - судьбой Бойко.

«Что все-таки произошло? Почему Каримов перепоручил дело о «таксистах»? Работа у Бойко будто шла хорошо…»

Взгляд Сорокина остановился на кресле, в котором несколько минут назад сидел Бойко. Он сдавал дело. Присутствие Тимура, должно быть, немного смущало его, однако он не подавал вида: держался так, словно ничего особенного не случилось. На вопросы отвечал односложно.

- Ты все возможности использовал?

- Да.

- Кого подозреваешь в грабежах?

- Никого.

- Ты как-то говорил, что напал на след.

Бойко пожал плечами, подошел к графину с водой, неторопливо наполнил стакан и выпил залпом.

- Ничего я тебе не говорил, фантазируешь… Я пошел.

- Подожди.

Бойко послушно остановился у двери.

- Ну?

У Сорокина сжалось сердце. Таким отрешенным он еще не видел капитана.

- У тебя несчастье?

- Нет.

- Боишься сказать правду?

- Правду?- медленно повторил Бойко. На его калмыцких скулах заходили тугие желваки. На подбородке четко обозначился глубокий разрез.- Давай-ка без этого… Занимайся лучше делом. Только смотри, как бы тебе не перебежал дорогу черный кот.

- Ты слушаешь радио?- вдруг спросил Сорокин.

Бойко пожал плечами, усмехнулся криво:

- Что тебя тревожит?

- Вчера в космосе был первый человек. Ты можешь измерить глубину этого подвига или не можешь? Пожалуйста, не маши руками, вдумайся в то, что произошло. Тебе сейчас это необходимо, как воздух. Может быть, скорее поймешь, что значит правда. Теперь о ней говорят на всех языках планеты.

- Это другой вопрос,- несмело возразил Бойко.

- Ты коммунист, Гриша. Я не собираюсь давать тебе уроки политграмоты, взвесь все, пока не поздно, прошу тебя, иначе можешь совершить неверный шаг!

Бойко вздрогнул, шагнул к Сорокину, по-видимому, хотел что-то сказать, однако передумал, резко повернулся, с силой толкнул дверь и выскочил из кабинета.

Зазвонил телефон.

Сорокин остановил на нем недоумевающий взгляд, не в силах сразу избавиться от воспоминания,потом неторопливо потянулся к трубке, сказал в нее, споткнувшись на первой букве:

- С-слушаю.

- Ник, это ты? Здравствуй!

Звонила Клара Боброва.

Вчера они повздорили, причем довольно основательно. Сорокин не рассчитывал на такое простое возобновление «дипломатических отношений». Видимо, ссора не очень-то задела девушку, в противном случае она бы не решилась заговорить первой. Примирение явно обрадовало Сорокина.

- Здравствуй, Клара! Ты откуда звонишь?

- Из дома, Ник. Ты что делаешь?

- Работаю.

- Один?

- Нет… Со своим заместителем,- покосился Сорокин на Тимура.

- Ты скоро освободишься?

- Не знаю.

- Приходи сегодня к нам. У папы день рождения. Он сказал, что без тебя не сядет за стол. Ты же знаешь, какой он у нас… Ник, почему ты молчишь? Не хочешь разговаривать? Прости, я вчера глупо вела себя. Обещаю в дальнейшем быть послушной. Вообще-то, и ты хорош!.. Придешь, Ник?

- Приду… Сколько ему?

- Много. Пятьдесят… Ты только не задерживайся. Жду ровно в восемь. Кстати, прихвати с собой своего заместителя. Может быть, он сумеет развеселить мою сестренку.

- Она у тебя Несмеяна?

- Самая настоящая.

Клара повесила трубку.

Сорокин прикрыл глаза, попытался вызвать в памяти Клару. Сейчас она, по-видимому, сидела у тумбочки, на которой стоял телефон. На ней было темно-зеленое платье, обязательно темно-зеленое, другого он не признавал. Оно очень шло ей…

Тимур спросил:

- Вас что-то мучит, Николай Аркадьевич?

Сорокин поднял голову, посмотрел на Тимура отсутствующим взглядом, потом растерянно улыбнулся, будто извинился за то, что так долго молчал.

- Ничего… Ты ешь, не обращай на меня внимания. Я недавно завтракал.

Тимур не принял объяснения.

- Вы, наверно, думаете о капитане Бойко?

- Ты ешь, Тимур, ешь.

- Я уверен, что он честный человек.

- Ты его знаешь?

- Теперь знаю. ,

- Подожди, ты раньше встречался с ним?

- Нет. Я вообще никогда раньше не видел его. Я вам сказал, что он раскаивается, потому что понял это по его глазам.

- Ты, оказывается, фантазер,-засмеялся Сорокин. Тем не менее, ему было приятно слышать от Тимура добрые слова о Бойко. Собственно, он сам тоже ничего плохого не мог сказать о капитане.

- Я не фантазер, Николай Аркадьевич,- покраснел Тимур.

- Ладно, давай пока забудем об этом.- Сорокин встал, прошел на середину кабинета.- Ты уже, по-моему, в курсе дела. В городе недавно было совершено несколько ограблений водителей такси. Мы условно назвали грабителей «таксистами». Их разоблачением до сегодняшнего дня занимался старший оперуполномоченный Бойко. Теперь займемся мы.

- Я готов,- вытянулся Тимур.

- Спасибо.

- Едем?

- Пока нам некуда ехать, мы еще ничего с тобой не не знаем о грабителях. Посмотрим, что знал Бойко,- Сорокин подошел к сейфу, вынул из него тощую папку, положил на стол.- Изучим?

- Изучим.

- Пирожки понравились? Такие никто не готовит. Только моя мама.

- Я думал, что это готовила ваша жена.

- Жены у меня нет. А ты, случайно, не женат?

- Не женат… Не лишился еще разума.

- Ну-ну,- покачал головой Сорокин.- По-твоему, на земле полтора миллиарда потерявших разум. Не многовато ли!

Сорокин прошелся по кабинету, постоял немного у дверей, не спуская глаз с тощей папки, потом решительно вернулся к столу, взял ее, откинул корку.

- Что ж, начнем!