Дверь открыла Надежда Михайловна. Она, по-видимому, была чем-то взволнована, однако, увидев Сорокина, приветливо улыбнулась.

- А-а, Коля… Здравствуй.

- Здравствуйте, Надежда Михайловна. К вам можно?

- Ну что ты говоришь? Мы всегда тебе рады. Проходи, пожалуйста…

В гостиной никого не было. Сорокин сел на диван и почти тотчас почувствовал щемящую боль в сердце. Предчувствие чего-то неизбежного охватило его. Он понял, что ничего само собой не уладится. Предстоит борьба, и борьба трудная… Как поведут себя Надежда Михайловна и Евгений Константинович, когда узнают, зачем он пришел? Попросят выйти вон или станут упрашивать замять это дело? Было ли им известно об аресте Женьки?

- Выпьешь чего-нибудь, Коля?-спросила Надежда Михайловна.

- С удовольствием выпью чашечку кофе, если вас это не затруднит.- Сорокин решил оттянуть минуту неприятного объяснения.

- Сейчас приготовлю… У нас, видишь, никого нет. Отец на работе, Клара в университете. Женька куда-то запропастился.

«Значит, еще не знают…»

Кофе был великолепный. Горячая густая влага приятно разливалась внутри, успокаивала. Сорокин пил неторопливо, будто хотел продлить удовольствие до бесконечности. Надежда Михайловна поглядывала на него внимательными, изучающими глазами. Думала ли она о чем-нибудь? Конечно, думала. Возможно, о том, что и Николай. Не вызвать ли ее на откровенный разговор? В конце концов, этот узел когда-то нужно было развязывать!

- Женя часто не ночует дома?

- Нет,-поставила Надежда Михайловна на стол недопитую чашечку.- Вообще, пусть погуляет. Что с ним случится! Не маленький… Сам-то ты тоже, пожалуй, не всегда ночуешь дома. Я не осуждаю. Дело молодое. Кому веселиться-то, как не молодым.

- Не знаю.

- Что-то ты сегодня скучный. Поди, все еще не нашел своих грабителей?

- Как вам сказать… Нашел и не нашел.

- Мудрено говоришь.- Надежда Михайловна смахнула со стола крошки от печенья.- Я слышала, что опять таксиста ограбили. Правда это или выдумка?

- От кого вы слышали это?

- От мужа! От кого же еще! Я на улице редко бываю. Разве что в магазин или на базарчик сбегаю.

«Значит, Евгений Константинович в курсе дела… Неужели мои страшные предположения подтвердятся?..»

Сорокину стало не по себе. Он растерянно огляделся по сторонам, вытер платком внезапно вспотевшие руки, жадно допил кофе.

- Надежда Михайловна, знаете, где ваш сын?

- Что он тебе дался,- с досадой бросила Надежда Михайловна.- Ничего с ним не случится. Беспокоишься только зря. Он весь в отца. Живым из могилы выйдет. Тебе бы надо кое-чему поучиться у него. Нерешительный ты, Коля, право слово!

- Так уж и нерешительный?

- Нерешительный,-повторила Надежда Михайловна, потом безнадежно махнула рукой.- Ничего ты, я вижу, не понимаешь еще!

- Кое-что, наверное, понимаю… Вы знаете, где ваш сын?

- Опять ты… Ну?

- Он у нас, в милиции.

- У-у-у-у… в-в-ва-в-ас? В-в м-милиции?

- У нас. Сегодня ночью доставили. Судить будем,-Голос Сорокина дрогнул. Он увидел, как наливались животным страхом глаза Надежды Михайловны.

- Постой, Коленька, постой! Ты говори по порядку! Выходит, ты нашел грабителей? Коленька, родной, что делать? Что делать? Говори, Коленька!

- Я пришел послушать вас, Надежда Михайловна.

- Меня?..

- Вас. Евгения Константиновича.

Сорокину неожиданно стало легче, То, что он с таким тру-дом пытался узнать у Женьки, узнал так легко от Надежды Михайловны. «Значит, дело о «таксистах» можно считать законченным… Сообщила ли Майя что-нибудь Тимуру? Принимала ли она участие в преступлениях?.. Досадно, что в этой истории не разобрался Бойко. Ему бы легче было беседовать с Бобровыми…»

Надежда Михайловна плакала, спрятав лицо в фартук. Она как-то сразу постарела и выглядела совершенно беспомощной.

- Не расстраивайтесь, Надежда Михайловна, все еще может уладиться. Женьку, конечно, накажут. В этом нет сомнения. Он вернется к вам через несколько лет совершенно другим человеком - добрым, любящим, верным.

- Сыночек! Что ты говоришь, сыночек! О каком наказании! Разве нельзя обойтись без этого? Ты не чужой нам. Подожди! Как быть? Что делать? Как избежать беду? Не молчи, сыночек, не молчи!

- Возьмите себя в руки, Надежда Михайловна!

Что еще мог сказать Николай? У него сейчас не было таких слов, которые могли бы вселить в сердце матери уверенность.

Раздался звонок.

Надежда Михайловна подняла голову, должно быть, не совсем понимая, что нужно делать.

Пришел Евгений Константинович. Он, вероятно, немного выпил. Лицо его было красным, под глазами набухли мешки.

Николай встал.

- Здравствуйте, Евгений Константинович.

- Привет, привет, пропавший,- подал руку Евгений Константинович.- Очень рад видеть тебя. Ты в последнее время что-то позабыл нас. Мать, приготовь нам что-нибудь для встречи.

Надежда Михайловна не двинулась с места - кивнула на Николая, выдохнула с болью:

- Он… все знает.

- Что знает?!-исчезла улыбка с лица Евгения Константиновича.

- Все про Женьку… Его арестовали.

- Ничего не понимаю… Николай, что случилось?- перевел Евгений Константинович взгляд на Сорокина.

- Женька сейчас у нас, в отделе милиции.

- Почему? Что произошло? В чем вы обвиняете его? В хулиганстве? В пьянстве?

- Не только,- глухо проговорил Сорокин.

Евгений Константинович некоторое время молча стоял, хмуря густые брови, затем взял Николая под руку, повел в кабинет.

- Пойдем. Побеседуем.