Каримов вошел в кабинет Долгова, приложил руку к козырьку фуражки, доложил:
- Начальник центрального районного отдела милиции подполковник Каримов прибыл по вашему приказанию!
Долгов оторвался от бумаг, жестом указал на кресло, стоявшее у длинного приставного стола.
- Пожалуйста, садитесь.
- Благодарю.
Каримов прошел вперед.
В кабинете хозяйничали солнечные лучи. Они нежились на зеркальной поверхности книжного шкафа, занимавшего почти всю стену у двери, широкими полосами лежали на зеленом сукне, покрывавшем приставной стол.
- Я вас слушаю, товарищ полковник.
- Вы закончили дело о «таксистах»?
- Почти,- сказал Каримов.
- Что значит «почти»?
- Это значит, что еще не все преступники установлены,
- Та-а-ак… Скажите, пожалуйста, почему это дело поручено человеку, слабо представляющему себе, что такое наша служба?
- «Таксистами» занимается один из лучших оперативников отдела,- ответил Каримов.- Это вам должно быть хорошо известно. Вы неоднократно бывали на наших оперативных совещаниях.
- Если все работники вашего отдела такие, как Сорокин, то нам с вами совершенно нечего делать в милиции. Нас просто-напросто надо гнать отсюда! Вы знаете, что он натворил?
- Натворил?-насторожился Каримов.- Думаю… нет, уверен: Сорокин не способен совершить плохой поступок.
- В этом вся ваша беда, Каримов. Вы слишком доверяете людям. Даже тогда, когда они этого не заслуживают. Неужели вы не помните: доверяя - проверяй!
- Что все-таки… натворил Сорокин?
- Оскорбил Боброва. Это - во-первых. Во-вторых, поднял руку на его жену.
Каримов встал, посмотрел удивленно на Долгова, потом рассмеялся.
- Простите, товарищ полковник. Однако вы действительно меня развеселили. Кто вам сказал, что Сорокин поднял руку на жену Боброва?
- По-моему, это не имеет значения. Важны сами факты! Вот, пожалуйста, полюбуйтесь!- Долгов извлек из стола лист бумаги, протянул Каримову.
Каримов с трудом вник в смысл написанного. Некие Семен Абрамович Зельцман и Анна Львовна Куракина сообщали о том, что вчера вечером работник милиции Сорокин на квартире Боброва избил его жену Надежду Михайловну и оскорбил самого Боброва. Такой человек не имел никакого права работать в органах милиции, делали вывод Зельцман и Куракина. Его необходимо немедленно снять с работы и отдать под суд.
«Принципиальные свидетели,- усмехнулся про себя Каримов. Потерпевшие хорошо их проинформировали!» Каримов был убежден, что Сорокин даже пальцем не тронул ни Евгения Константиновича, ни тем более Надежду Михайловну.
- Ну, что вы скажете?
- Я не верю этой бумажке,- сердито проговорил Каримов.- Это ложь. Сплошная ложь.
- Не будем полагаться на чувства,- улыбнулся Долгов.- Поступим так, как повелевает нам долг. Сорокин, насколько мне известно, член партии?
- Коммунист.
- Отсюда вытекает следующее. Немедленно проверьте жалобу, соберите партийное собрание и разберите его поступок. Не хотелось бы, чтобы все, что здесь написано, подтвердилось. Однако… Думаю, вы хорошо понимаете - таким людям у нас не место. Я сам возьму ордер на арест, если вы, по своей мягкости, не сможете это сделать.
- Ордер?- растерянно проговорил Каримов.- Товарищ полковник, прежде всего необходимо установить степень виновности лейтенанта Сорокина. Иначе наломаем дров. Я не верю этому доносу, заявляю еще раз.
- Верю - не верю… Нужно выяснить и принять соответствующие меры. Лично я очень хочу, чтобы вечером вы доложили о выполнении моих распоряжений. Есть еще вопросы?
- Вопросов нет.
- Вы свободны.
Каримов сделал несколько шагов к двери, затем возвратился.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться!
- Да.
- Скажите, пожалуйста, Бойко по-прежнему находится в Москве?
- Странный вопрос! Конечно, где же ему быть… Вы так спрашиваете, как будто я обязан перед вами отчитываться.
- Капитан Бойко состоит у нас на партийном учете. Он должен был поставить нас в известность.
- Ну, зачем так усложнять… Он скоро вернется, снимется с учета. Я не вижу причин для беспокойства. Извините, подполковник, у меня срочные дела. Приходите вечером. С докладом!