«Дела-а-а-а, дела-а-а! Час от часу не легче… Кто же нанес удар? Сам Бобров, что ли?.. Под заявлением закорючки какие-то. Если верить этому заявлению, то Сорокина нужно уволить из милиции. Причем немедленно. У Долгова в руках документ. Этот документ дает ему право решить судьбу Сорокина самым жестоким образом…»

Каримов подошел к окну и, распахнув створки, подставил лицо рвущемуся в кабинет теплому ветру.

«Загадка за загадкой… Загадка за загадкой… Кто же все-таки так старательно очерчивает круг вокруг дела о «таксистах»? Очевидно, на этот вопрос не ответишь, пока не возвратится из Москвы Воронов. Теперь можно с уверенностью сказать, почему Бойко охладел к этому делу. Он так же, как и Сорокин, докопался, что Бобров-младший замешан в грабежах. Потом пришли в действие скрытые пружины. Бобров-старший, естественно, не стал ждать милиционера с ордером на арест сына…»

Каримов вышел из кабинета, сказал секретарю, сидевшей за машинкой:

- Пригласите, пожалуйста, лейтенанта Сорокина.

Сорокин появился минут через десять. Он прошел к столу и посмотрел вопросительно на подполковника.

- Рассказывайте!-потребовал Каримов.

Сорокин решил, что начальник отдела интересуется «таксистами», поэтому подробно изложил ход дела.

Каримов выслушал лейтенанта, не отходя от окна, закрыл створки и неторопливо вернулся к столу.

- Все?

- Да.

- Вы ничего не упустили?

- Нет.

- Возможно, что-нибудь упустили?

Сорокин наконец понял, что Каримова интересуют не «таксисты». Он помолчал немного, пытаясь угадать, что волновало начальника отдела, потом сам задал вопрос:

- Вас что-то тревожит?

- Не догадываетесь? Вы были вчера у Бобровых?

- Был.

- Кого видели?

- Евгения Константиновича, Надежду Михайловну, Клару…

- Вот и расскажите: что случилось?- сдвинул брови Каримов.- Впрочем, если у вас не хватит мужества, то я могу сообщить вам, что случилось. Вы избили Надежду Михайловну.

- Кого-кого? Надежду Михайловну? Я не совсем понимаю вас, товарищ подполковник.

- Я тоже многого не понимаю, однако хочу понять… Садись!- внезапно потеплел голос Каримова.

- Спасибо.

Сорокин сел, снова остановил на Каримове вопросительный взгляд.

- Вспомни все, что было вчера у Бобровых. Только, пожалуйста, не скрывай того, о чем нельзя рассказывать… ну, начальству, например.

- Я ничего никогда не скрываю.

Сорокин потер пальцами нахмуренный лоб, потом медленно заговорил, боясь пропустить то, что могло, по его мнению, интересовать начальника отдела. Правда, он умолчал о том, что Клара ударила его, когда рядом были незнакомые люди. Собственно, это не имело никакого отношения к делу.

- Все?

- Да. Что же все-таки случилось?

- На тебя поступила жалоба.

- От кого?

- Не догадываешься?

- Наверное, догадываюсь… В чем же он обвиняет меня?

- В нарушении социалистической законности.

- Вы не шутите?

- Мне сейчас не до шуток, Коля…- у Каримова дрогнул голос.

- Я нарушил социалистическую законность, значит, должен ответить,- невесело усмехнулся Сорокин.- Пожалуйста, не беспокойтесь, Азиз Мурадович. Я постою за себя.

- Не сомневаюсь, Коля… Есть еще одно, что меня очень тревожит… История с капитаном Бойко…

- Похоже, следы опять ведут к Бобровым. Я вот что думаю. Возможно, Бойко любил Милу? Вообще-то я не верю в это предположение. Он женат, у него хорошая семья… Все-таки есть что-то странное и непонятное в его поступках и даже в поступках Милы…

- Ну-ну, выясняй, дознавайся. В первую очередь подготовь документы па «таксистов». Я сам поеду к прокурору. Возьму санкцию на арест твоих подопечных.

- Разрешите идти, товарищ подполковник?

- Желаю успеха.

Оставшись один, Каримов еще раз проанализировал сложившуюся обстановку. Во-первых, решил он, следует по-звонить Воронову. Во-вторых, нужно создать комиссию для проверки заявления Зельцмана и Куракиной. В-третьих, комиссия должна немедленно приступить к работе.